Меченый тьмой. Так называли его люди. Мальчик шел, не разбирая дороги, стараясь не слушать те слова, что неслись ему вслед. Он и сам не понимал, что с ним было не так, что делало его не таким как все и что мешало ему занять свое место рядом с ними. Только знал, что что-то было. Он был совсем молод, но все же отчетливо осознавал ту гигантскую пропасть, разверзшуюся между ним и остальными.
Родители отреклись от него, но он не чувствовал ненависти к ним за это. Он думал, что они вряд ли захотят становиться такими же, как и он. Изгоями. Последние несколько месяцев он жил там, где придется и питался тем, что только мог найти.
Однако вместе с осознанием собственного одиночества приходило другое, новое чувство. Где-то в глубинах его темной, закрытой от всех души он хотел остаться один, понимая, что никто не сможет понять его самого.
А однажды, заснув у амбара, он проснулся поздней ночью и в призрачном свете луны увидел свою мать. Она стояла и дрожала от холода, одетая только в легкую ночную рубашку.
- Беги, малыш, - горячо зашептала она, подойдя ближе, - Тебе надо бежать отсюда. Это все совет общины, они не оставят тебя в покое. Беги же!
Он не понимал. Но она все говорила и говорила странные слова, прижав его к груди, в которой слишком часто билось ее сердце. Она любила его, и именно в этот момент он возненавидел причину, по которой она не могла остаться рядом. Он возненавидел себя.
Беги и не оборачивайся, сказала она ему. И он побежал, едва она отпустила его. Побежал, стараясь не думать о том, что позади осталось самое дорогое существо в его осыпающейся черным пеплом жизни. Кто-то схватил его за руку, но он уже ничего не слышал. Страж, державший его, яростно шевелил губами, но до мальчика не долетало не звука. А потом он провалился в спасительное забытье.
***
Первым, что он почувствовал, понемногу приходя в себя, был странноватый, но безумно приятный аромат, подобного которому он ранее не мог даже представить. Тут же вспомнились события, предшествующие забытью. Вспомнилась рыдающая мать, разгневанный страж и потом темный провал. Ничего.
Попытавшись пошевелиться, мальчик услышал легкий шелест сухой травы. Перед его глазами плясали огненные круги, воспаленные веки не желали подниматься. Во рту чувствовался металлический привкус крови из прикушенной губы.
Собравшись с силой, он открыл глаза и тут же болезненно зажмурился, поймав режущий луч солнца, бьющего откуда-то сверху. Где-то над ним, назойливо жужжа, летала муха. Отвернувшись от слепящего пятна, мальчик снова попробовал открыть глаза. Сначала он лишь смутно различал очертания, но вскоре зрение постепенно пришло в норму.
Он лежал в каком-то сарае, скирды сена были аккуратно сложены, и повсюду царила чистота и порядок. Кроме того места, где лежал он. Стопка сена была накрыта мягким покрывалом с изящными узорами, вышитыми явно светло-эльфийскими мастерицами. Мальчик с трудом поднялся на ноги, с любопытством озираясь. Он уже почувствовал аромат цветов и теперь с интересом разглядывал развешанные на сваях сухие букеты.
Больше всего было изящных белых цветов, которых его мать называла "айэвэ" и темно синих колокольчиков "таланэ". Именно они появлялись первыми после Дождя и считались признаком, после которого можно было обрабатывать землю. Над самым потолком в кадках на навесах росли странные цветы, которых он ранее никогда не видел.
Он никогда не видел Элианаль вблизи, но каким-то внутренним чутьем догадался, что это именно она, главный объединенного эльфийского совета. Она сама казалась прекрасным цветком в своем белом, сверкающем отсветами солнечных лучей платье. Эльфийка стояла у входа в сарай и смотрела на него.
Мальчик не ответил, и она продолжала:
- Эти цветы очень редки. Они распускаются при лунном свете и цветут до рассвета. Нужно успеть их собрать до того, как лепестков коснется первый луч солнца, но срывать рано нельзя. И они всегда появляются только после мертвого Дождя. Ты ведь знаешь, чем опасен этот дождь?
Разумеется, он знал. И даже сам видел одну из язв, что раскрылась неподалеку от деревни. Охотники засекли ее довольно быстро, поэтому кошмарных тварей удалось уничтожить сравнительно легко. Но если мертвый дождь приносил такие цветы...
- Значит, он приносит не только зло, - произнес он первое, что пришло в его голову.
Она едва заметно вздрогнула, но на красивом лице не отразилось ровным счетом ничего.
- Ты будешь смотреть на мариоль, в то время как гибнут твои близкие?
Под ее взглядом, мальчик съежился и поник. Он не заметил, как эльфийка неслышно подошла, положив белую руку на его плечо, и инстинктивно отпрыгнул в сторону.
- Мертвому не место в нашем мире, - она покачала головой, - ты ведь понимаешь это. Потому что ты связан с бездной и должен понимать, о чем я говорю. Быть может, ты еще молод, но я вижу, что печать разума уже затронула тебя. Совет голосовал за твою смерть.
Он поднял голову. В этот момент эльфийка внутренне ужаснулась тому, что увидела. В его глазах была пустота. Безразличие.
- Меня убьют?
- Нет, - быстро ответила она, - пока я жива, я не позволю, чтобы эльфы убивали друг друга. Скоро споры утихнут, и ты уйдешь. И никогда не вернешься сюда.
Он мрачно кивнул, соглашаясь.
- Я понимаю вас.
Она могла ожидать от него любых слов, кроме тех, что он произнес.
- Это хорошо.
Она повернулась и вышла, чувствуя на своей спине взгляд его золотистых глаз. Ожидающий снаружи темный эльф отделился от стены, о которую опирался и задумчиво посмотрел на Элианаль.
- И что ты думаешь?
По щекам эльфийки текли слезы.
- Я не хочу быть голосом совета, Алвейн, - еле слышно произнесла она, - то, что мы делаем - это неправильно и я...
- Тогда откажись, - спокойно оборвал ее он.
Она недоуменно взглянула в его глаза и, мгновением спустя, первой отвела взгляд. Дрожа от сдерживаемого гнева, Элианаль успокаивала себя тем, что он был единственным, кто мог заставить ее отвести глаза.
- Позволь им решать, - его ледяной тон говорил о том, что и он вышел из себя, - это легче. По крайней мере, не придется отвечать за последствия.
- Ты прав, - она неожиданно почувствовала сильную усталость, - я должна быть сильнее.
Взгляд Алвейна смягчился, а темные, лиловые зрачки предательски заблестели.
- Пойдем, - он мягко взял ее за плечи, - тебе нужно отдохнуть. Ты ведь спасла его, так? Вот и незачем переживать. Ты уже распорядилась принести ему еды?
- Я пошлю Алалиэль, - мягко сказала эльфийка, - ты проводишь ее?
Она посмотрела в глаза Алвейну. Темный эльф улыбался, не отвечая ей. Потому, что ответ она знала.
* * *
- Илуэн Алвейн!
Звонкий голосок юной эльфийки прервал тяжелые мысли, кипящие в котле его разума. Они вдвоем шли по вымощенной пиленым камнем дорожке в направлении амбара.
- Да? - рассеянно бросил темный эльф.
- А правда, что он воплощение зла?
Алвейн мягко улыбнулся.
- Кто тебе это сказал?
- Алонэ Айанналь. Она сказала что он - это как язва после губительного Дождя.
- Нет. Это не совсем так, - подумав, ответил, он, - помнишь, как Илитиэль упала с изгороди и поранила руку?
Девочка кивнула, серьезно глядя в его темные как ночь глаза.
- Она упала потому, что расшатался столбик, на котором держалась ограда. А столбик шатался, потому, что дождь размыл землю. Так вот он - это как тот столбик, из-за которого может упасть изгородь.
- Дождь может размыть под ним землю?
Алвейн посерьезнел.
- Да, принцесса. Дождь может размыть под ним землю.
Он остановился у амбара. Юная эльфийка, ничтоже сумняшеся, нырнула внутрь и вскоре вернулась, уже без корзинки. На ее лице читалось удивление.
- Илуэн Алвейн, он просто сидит и смотрит в одну точку, - в ее голосе звучала обида, - он даже не посмотрел в мою сторону.
Темный эльф взял ее за руку и повел прочь от амбара.
- Не думай об этом принцесса. Видимо, он просто устал. А тебе пора к матери.
Девочка послушно затопала рядом с Алвейном. Когда они уже отошли достаточно далеко, она на мгновение обернулась. Зияющая дыра открытого входа в амбар теперь казалась Алалиэль пугающей. Где-то внутри сидел странный, нелюдимый мальчик, занятый собственными мыслями.
* * *
Не было никаких мыслей. Он просто сидел и смотрел в одну точку, не думая ни о чем. Жизнь теперь казалась ему полной бессмыслицей. Была еще одна причина, по которой он избегал мыслей.
Где-то внутри него глухо ворочалось нечто, что пугало его до безумия. Оно словно питалось его воображением, утихая, когда он "застывал", заставляя мысли покинуть разум. Он пропустил закат. Раньше он редко пропускал закаты, любуясь багровыми облаками и ловя последние лучи прячущегося за голыми верхушками деревьев солнца.
Луна печально заглядывала в окошко над входом в амбар, лаская его серебристыми лучами. Больше всего на свете ему хотелось исчезнуть, так чтобы его никогда не существовало.
Легкие отзвуки шагов вывели его из состояния оцепенения. На пороге амбара стоял кто-то. Луна светила ему в спину, от чего он казался одной сплошной тенью. Незнакомая фигура направилась к нему и холодок страха пробежал по спине мальчика.
Вдруг, в руке незнакомца вспыхнул огонь, осветив его лицо. Серьезное, с правильными чертами, лицо темного эльфа, с немного грустными глазами. Но мальчик не смотрел на него. Он как завороженный уставился на пламя. Оно горело в нескольких дюймах от ладони незнакомца, отбрасывая причудливые языки и играя тенями на складках его одежды.
- Нам пора, - произнес эльф со вздохом.
- Куда? - бессмысленные слова, сами по себе вырвались у мальчика.
Он действительно не хотел уходить, находясь под странным, гипнотическим воздействием волшебного пламени. Однако в следующую секунду, он уже осмысленно посмотрел на незнакомца.
- Мне пора?
- Я покажу путь, - произнес темный эльф, и в его голосе словно прозвучало сожаление, - твое место не здесь. Но я могу тебе помочь.
***
Негромкий шорох неподалеку заставил его насторожиться. Алвейн явно тоже уловил его и резко нырнул в темноту. Огненный шар покачивался на месте, освещая небольшое пространство вокруг себя. Вскоре он вновь выхватил из темноты лицо Алвейна. Темный эльф держал на руках что-то живое, шевелящееся.
Довольное урчание выдало кота. Алвейн почесывал у него за ухом, от чего тот явно блаженствовал.
- Ты так и будешь прятаться, принцесса? - негромко сказал эльф, словно обращаясь к коту.
Мальчик недоумевающе уставился на него. Рядом с ними никого не было и, насколько он мог это видеть в полутьме, единственной крупной живностью поблизости можно было считать только одинокого, визгливо лающего пса, охраняющего чей-то дом. Хотя могло оказаться и так, что принцессой его провожатый называл другого кота.
Раздавшийся позади голос заставил его вздрогнуть и обернуться.
- Илуэн Алвейн, - обиженный голос явно принадлежал девочке, - мама говорила, что ее амулетом даже ты не сможешь меня увидеть.
Темный эльф хитро подмигнул в темноту.
- А мама не сказала тебе, что для этого необходим один очень важный элемент?
- Какой? - быстро спросила она.
Во тьме рядом с мальчиком проявился неясный силуэт, который вскоре превратился в юную эльфийку примерно его возраста. Она прятала что-то в мешочек на поясе.
- Нужно слушаться старших, - строго произнес Алвейн, но на его лице продолжала играть улыбка, - иначе ничего не выйдет.
- Я уже не маленькая, - обиженно протянула девочка, - между прочим, а что вы делаете посреди поля поздно ночью?
Эльф выпустил недовольно заурчавшего кота и взял ее на руки.
- Любуемся на луну. Ведь она прекрасна, правда? - он обернулся к мальчику.
Тот нехотя кивнул, соглашаясь. Сцена проявления заботы и любви не вызвала в его душе ничего, кроме острой, едкой горечи, заполнившей все существо отвергнутого. Однако он не был намерен выказывать ее кому бы то ни было. Жизнь научила его молчать.
- Тогда я хочу с вами, - в ее голосе сквозило любопытство, - я тоже хочу посмотреть на луну... и мне совсем не хочется спать!
Эльф расхохотался, но затем взгляд его упал на мальчика, и в глазах его появилась жалость. Отверженный отвернулся, стараясь подавить гнев, вспыхнувший в нем, гнев, порожденный жалостью.
- Хорошо. Ну а вдруг мама проснется и обнаружит твое отсутствие?
- Я оставила записку, - с готовностью выпалила девочка, - что мы пошли погулять вместе.
Эльф сокрушенно покачал головой.
- Вот это-то меня и беспокоит. Ну что ж, ладно, лучше со мной, чем тайком одна будешь бегать. Только пообещай, что больше не будешь брать этот амулет без спросу.
Девочка нехотя кивнула и поцеловала его в щеку. Он задумался о том, сколько упреков придется выслушать утром...
Алвейн почувствовал неладное, когда оглянулся и не обнаружил рядом мальчика. Закрыл глаза и сосредоточился, обнаружив его легкий, тающий след. Он исчезал где-то в глубине мертвого леса. Эльф тяжело вздохнул.
- Куда он пошел, илуэн Алвейн? - непосредственный детский взгляд Алалиэль огнем охватил дремлющее в нем чувство вины, - все-таки странный какой-то...
Одинокий. Эльф не ответил, стараясь представить себе, что может чувствовать ребенок оставшийся в одиночестве посреди Мертвого леса, для которого дороги домой уже не существует. И содрогнулся.
Что же мы творим, думал он. Возможно, смерть была бы лучшим выходом для отверженного. Все лучше, чем медленная, мучительная гибель в Мертвом лесу.
Алалиэль вертела в руках какой-то предмет.
- Что это, - полюбопытствовал Алвейн, - откуда это у тебя?
Предмет оказался маленькой, старой, потертой шкатулкой из красного дерева. Алалиэль бережно подняла крышку.
- Он отдал мне это. Перед тем как ушел. Ой, смотри, что тут!
Раздался легкий, немного печальный хрустальный звон. В руках девочки было изящное тонкое изделие, с невероятно тонкой резьбой, которую было заметно даже в полутьме, что их окружала. Алвейн смотрел на прозрачный колокольчик, отражающий свет огня и думал о том, что звон сам по себе не может быть печальным. Это просто звон, но печаль в душе трактует звук по-своему.
Только вот этот колокольчик по-другому звенеть уже не будет.