Как это трудно. Трудно найти свое место в этом мире, неустойчивом и сложном, постоянно меняющим свой облик. Выбор предопределяет судьбу, судьба предопределяет выбор. Это замкнутый круг, в который человек попадает после первого же перекрестка жизни. Причем даже первый выбор происходит не по его воле. Он направляем - родителями ли, или другими опекунами. Путей много, еще больше ответвлений в них, в которые загоняют нас превратности судьбы.
Чтобы стало со мной, если бы Кэмерон не воспитал меня. Что было бы, если бы меня подобрал не Кэмерон, а кто-то другой. Думаю, я не хочу это знать.
Хочется верить, что у нас все же есть выбор...
Оссиэн Ильсинор
Новый день застал Сеанни за чтением огромного фолианта. Книга называлась "Пособие практикующего мага" и могла одним своим видом на полке раз и навсегда отбить охоту к занятиям магией у любого сомневающегося. Идеальной формы куб огромных размеров, заключенный в переплет из кожи, подозрительно напоминавшей человеческую, становился ничуть не менее, а возможно и более грозным, когда его открывали (Из-за довольно мелкого почерка, способного в считанные дни испортить зрение, при условии слабого свечного освещения), а имя автора - знаменитого некроманта и стихийного мага Абнера Зельневенгера, не способствовало лучшему усвоению содержимого фолианта. Однако, несмотря на все это, данное "пособие" считалось лучшим во всем мире.
Эльфийка широко зевнула, стыдливо прикрыв ротик рукой. Ею овладевала все большая скука. Несмотря на титанические усилия, за два месяца она не приблизилась даже к середине огромной книги. По мнению юной волшебницы, это было катастрофически мало и она, "втайне" от Мингона, проводила в зале магии бессонные ночи. Старый отшельник поощрял ее усердие, "забыв" упомянуть о том, что в храмах и башнях магии пособие Зельневенгера изучали в течение десяти лет.
Впрочем, Мингон не забывал и наказывать ученицу "пойманную с поличным на месте преступления". Самое строгое наказание состояло в переписывании многочисленных свитков на разных языках. Маг справедливо считал, что это поможет усвоению языкознания его ученицы. Когда Сеанни все-таки задала вопрос, нужно ли магу знание языков, если есть зачарованные кулоны-переводчики, Мингон резонно заметил, что истинному магу не подобает слепо полагаться на силу артефактов. Главное оружие мага, любил повторять он, это сам маг, его знания и опыт.
Выслушав ее замечания относительно величины книги Зельневенгера, Мингон сказал ей три вещи. Первое - что в магическом поединке равных по силе, как и в споре побеждает тот, кто знает больше слов и красивых оборотов, более начитанный человек. Второе, что зацикливаться на этом не стоит, ведь без практики, маг может попросту растеряться тогда, когда его умение жизненно необходимо. И третье, что необходимо искать золотую середину.
Именно после этих слов в жизни Сеанни появились бессонные ночи.
* * *
Их осталось совсем мало, всего десять человек из многочисленного ордена валькаров. Сумрачно глядя друг на друга, они ждали смерти. Валькары были в ловушке.
Пещера, в которой они оказались, была тупиком в бесчисленных переплетениях подземного перехода. Узкий вход, рядом с которым стоял валькар с обнаженными мечами, не позволяя никому проникнуть внутрь. Но и выйти из пещеры никто не мог.
Не справившись с эмоциями, одна из женщин беззвучно плакала, прислонившись к холодной сырой стене пещеры. Шестеро мужчин и две женщины собрались вместе, обсуждая свое положение.
--
Не думаю, чтобы у нас оставались хоть какие-то шансы, - едко заметил мужчина, - с самого начала не стоило связываться с глубинными гномами.
--
Мы поговорим об этом позже, Регвульф, - устало сказала женщина, в которой угадывалась бледная тень Мирагнар, - нужно выбраться отсюда.
--
Владычица предупреждала нас, чтобы мы не ввязывались в неприятности, - говоривший со злостью посмотрел на бледную девушку, стоявшую рядом с Мирагнар с каким-то обреченным спокойствием, - эта стерва всех нас втравила в историю.
--
Спокойно, - произнес Регвульф, - взаимными обвинениями делу не поможешь.
--
Димар, - тон Мирагнар был нарочито спокойным, но он не мог обмануть тех, кто знал ее достаточно хорошо, - если ты еще раз произнесешь что-либо подобное, нас останется всего девять.
Воин проскрежетал зубами, но промолчал, сознавая, кто выйдет победителем из этой схватки.
--
Спасибо, - прошептала Омела, - прижимаясь к сестре.
--
Замолчи. Он прав, - зашипела Мирагнар, - мы с тобой поговорим позже. Если выберемся.
--
Эй! - раздался хладнокровный голос мечника у двери, - они что-то говорят. Что за мерзкий язык, ни черта не понятно.
Он с отвращением сплюнул.
--
Дай я, - Мирагнар осторожно приблизилась, не сводя глаз с обманчивой темноты перехода.
Прислушавшись, она расслышала голос, доносившийся оттуда. Гномы больше не подходили к пещере, после того, как молния Омелы сожгла двоих.
--
Они предлагают сдаться, - изумленно сказала она, наконец.
--
Ты же не... - начала Омела.
--
Ты ведь не оставила нам выбора, сестра, - сухо сказала Мирагнар и прокричала что-то в проход. Оттуда вновь послышался голос гнома.
--
Они говорят, что тот, кто хочет жить, должен оставить оружие и выйти из пещеры, - продолжала, Мирагнар, - Второго предложения не будет. Остальных ждет голодная смерть.
Омела содрогнулась, и Регвульф мрачно посмотрел на нее.
Мирагнар вынула мечи и осторожно положила их на пол пещеры, решительно устремившись в проход. Ее примеру последовали все: перспектива плена привлекала больше, чем голодная смерть.
Мирагнар осторожно осмотрелась. С обеих сторон от пещеры из темноты на них глядели красные точки глаз глубинных гномов. Навстречу девушке вышел воин-гном в черных доспехах и с огромным топором в мускулистых руках.
--
Туда, - с трудом произнес он на диалекте Фейрун, указав на нечто вроде пещеры в широкой части тоннеля, - Двигай.
Кучка изгнанников, подгоняемых гномами сзади, следовала за Мирагнар, остановившись там, куда указывал воин-гном. От скрытых мраком стен сразу же отделилось несколько сот гномов. Несколько из них тут же ожесточенно заспорили. Мирагнар без труда поняла, о чем говорят: речь шла о жизнях валькаров.
Наконец, в ее сторону направился гном с веревкой в руках. За ним шло еще несколько.
--
Нихлетак. Драс гортанг нихлет, - это означало, что она должна соединить руки.
Мирагнар скрестила руки - ясно стало одно, причинять им вред гномы не будут. Она невольно вскрикнула, когда веревка врезалась в ее запястья, туго стягивая их. Точно так же поступили и с ее спутниками.
--
Икетак оглар? - мрачно произнес гном, глядя на нее.
По интонации Мирагнар поняла, что ей был задан вопрос, но лишь пожала плечами - слово "икетак" примерно означало "где", а значения слова "оглар" она не знала. Из темноты проступил силуэт все того же воина-гнома, что встретил их первым.
--
Где... человек... еще, - с трудом выговорил он, яростно выплевывая окончания слов.
Очевидно, это был местный языковед. Мирагнар вновь пожала плечами и осторожно обернулась. Омелы среди валькаров не было!
* * *
Из всех языков, больше всего она полюбила древнеэльфийский. Именно на нем говорили ее родичи, ее мать, ее отец. Красивые слова произносились с напевом, тягуче, словно музыка. По сути своей, этот язык и был своего рода музыкой. При помощи различных интонаций, эльфы могли передавать намного больше в десятке слов, чем люди в сотне.
Учиться мыслить, на этом языке было сложно, но жизненно необходимо для хорошего мага, ведь древнеэльфийский изначально и возник как язык и магии и общения. Как нельзя более он подходил для изощренных, сложных формул заклятий.
Сеанни довольно быстро научилась думать на своем родном языке, впрочем, не без помощи памяти крови и благодаря тому, что Мингон постоянно говорил с ней на древнеэльфийском. Именно тогда она и познакомилась с таинственным ритуалом, позволяющим любому представителю ее расы обратиться к памяти поколений. После первого опыта, она отлеживалась несколько дней, приходя в себя, но своего волшебница добилась: теперь ее мысли принадлежали родному языку.
Мингон недоумевал по поводу того, что она не вспомнила ни одного из представителей великих эльфийских родов. А она толком не могла понять его туманных расспросов.
Диалект Фейрун стал для нее просто языком, который она знала - такова была плата за изменение образа мыслей. Никто не может мыслить на двух языках.
Итиэль по-прежнему молчала. Очень часто Сеанни обращалась к ней, сжимая в руке медальон, но на все ее призывы душа отвечала молчанием. Насчет кольца на шее лунной волшебницы, надетого Итиэль в свое время, Мингон советовал ей пока не думать. Оно больше помогало, чем мешало.
И все же оно было символом того, что Сеанни ненавидела больше всего. Рабства. Вопросы оставались без ответов, но долго так продолжаться не могло. Первым это понял Мингон.
--
На сегодня хватит, - Сеанни с неохотой оторвалась от чтения Пособия Зельневенгера, подгоняемая властным голосом мага.
Вопросительный взгляд девушки, направленный в его сторону, говорил красноречивее всяких слов.
--
Нам нужно поговорить, - пояснил маг, - ты же хотела узнать все.
--
И ты расскажешь мне? - вскормленная обещаниями, Сеанни не могла поверить своим ушам, - Все?
--
Кое-что, - поправился маг, - касательно твоего места в этом мире.
Сеанни откинулась на спинку стула, приготовившись слушать.
--
Ты знаешь, - начал Мингон, - что твои способности не просто неестественны для смертного существа.
Он жестом остановил восторг Сеанни, готовившийся прорваться наружу.
--
Не обольщайся, - сухо произнес маг, - обладать огромной энергией и не уметь ее использовать подобно искре на сеновале. Ты можешь сгореть в пламени своего же костра. Я до сих пор не понимаю, что заставило богов или бога наделить тебя подобными силами, и, если честно, не горю желанием узнать это.
--
Ты хочешь сказать... - девушка побледнела.
--
Только то, что сказал, - перебил ее Мингон, - все это пахнет хуже, чем мусор трехнедельной давности.
--
При чем здесь мусор, - девушка была сбита с толку его словами.
--
Метафора, - маг мрачно усмехнулся, - это означает, что все это выглядит подозрительно. На твоем пути было столько везения, что его хватило бы на нескольких человек. Я склонен думать, что кто-то направляет твой жизненный путь.
--
Ну и что в этом плохого? - возразила Сеанни, - ангел хранитель...
--
Не совсем, дитя мое, - поспешно произнес Мингон, - не ангел. Быть игрушкой бога неплохо только до определенного момента. Пока ты не надоешь своему создателю.
--
Я не хочу быть ничьей игрушкой, - тихо сказала Сеанни.
--
Боюсь, дочка, у тебя нет выбора, - Мингон вздохнул, - Боги Тельпериона затеяли какую-то новую игру со старыми легендами. Чтобы ты не сделала, может статься именно это им и нужно.
--
Что же мне тогда делать? - в отчаянии воскликнула девушка.
--
Играть дальше, - спокойно сказал Мингон, - у жителей Эдораса есть такая игра, называется шахматы. Играют на квадратном поле, одна половина - армия первого игрока, вторая - его соперника. Так вот, самая слабая фигура там называется крестьянин. Знаешь, что будет, если крестьянин игрока дойдет до конца поля другого игрока?
--
Что?
--
Крестьянин становится любой фигурой, кроме самого короля. Ближайшим спутником короля. Так вот, по моему мнению, сейчас на твоем поле пять крестьян, кроме тебя.
--
Слышала про эту игру. Насколько я поняла, - медленно сказала Сеанни, - игрок управляет всеми фигурами, в том числе и Королем, разве нет?
--
Да, - подтвердил Мингон, - игрок - это неведомое нам божество, Зорат ли, Ламис, Денар или еще кто, неважно. Играет все равно он или она, причем, не спрашивая позволения у тебя. Он или она самолично выбирает фигуры. И ты оказалась одной из фигур, нравится тебе это или нет.
Выражение лица Сеанни не понравилось Мингону. Степень овладения девушкой магии достигла той ступени, когда маг уже не мог читать мысли эльфийки, но они долгое время жили вместе, и отшельнику уже не требовалось этого, чтобы узнать, что у нее на уме.
--
Ого, куда ты замахнулась, девочка, - тихо сказал он, - будь осторожнее в своих желаниях. Не думаю, что они нуждаются в соперниках.
--
Они могут отнять мои силы? - спросила Сеанни.
--
Забудь об этом, - настаивал маг, - ответ на вопрос - вряд ли. Зато они могут заставить тебя страдать. И убить тебя, если уж на то пошло. Подумай об этом.
Сеанни промолчала, но Мингон не мог понять, достигли ли цели его слова. Упрямая эльфийка уже приняла решение, умело скрыв его от своего учителя.
Старик устало склонил голову на грудь, задремав на кресле. Даже во сне его ум сохранял трезвость мыслей. Эльфийка взрослеет, а с ее сверхъестественным талантом к магии, через несколько месяцев, она будет равна в искусстве ему самому. Мингон старался не думать о том, что может случиться, если Сеанни сможет снять кольцо антимагии.
Ведь она уже знала, как это сделать.
* * *
Сначала, она испугалась. Ощущение было такое, словно она попала в глубокую реку с быстрым течением, которое тянуло ее на дно. Ее пьянило от сил, которые наполнили все существо девушки.
Все вокруг нее, весь мир казался таким крохотным, ничтожным. После этих мыслей девушке стало на мгновение страшно, но затем страх сменился безграничным спокойствием и уверенностью. Она чувствовала, что сила, что питает ее, имеет два источника - хаос и тьма. Почему-то, они больше не пугали ее.
Хаос - это то, из чего все пришло и куда вернется, в конце концов. Он, как послушная глина в руках умелого гончара. Можно придать ему форму и тогда хаос превратится в упорядоченное нечто.
А тьма имела свое сознание. Она не могла быть злой или доброй, только союзником или врагом. А еще она могла быть другом.
--
Нет, - свой собственный голос, девушка услышала, словно откуда-то издалека.
И сразу очнулась. Сеанни стояла посреди пустого зала магии, а за окном дождь в бессильной ярости барабанил в оконные витражи башни. Глаза волшебницы помимо ее воли устремились вниз. У ее ног, на полу, лежал раскрытый серебряный обруч, равнодушно поблескивающий при свете молний.
Она нагнулась и подняла его, ощутив слабое покалывание в кончиках пальцев.
--
Нужен ли ты мне? - прошептала эльфийка, вглядываясь в блестящую поверхность артефакта.
"Такая желанная свобода, иногда приводит к печальным последствиям" - волшебница не сразу поняла, кто с ней говорит.
От медальона на шее начало исходить приятное тепло.
"Итиэль". Ее сердце радостно забилось. "Почему ты так долго молчала?"
Она сжала в руке блестящий резной кружочек с голубым камнем в оправе. Он уже начал остывать и Сеанни поняла, что их разговор с Итиэль окончен. Девушка чувствовала себя страшно одинокой и покинутой.
Она отпустила медальон и вновь поднесла к глазам серебряный ободок. На нем не было ни замка, ни замочной скважины. Это было цельное металлическое кольцо, словно разрезанное пополам ее заклинанием, позволившим снять его с шеи.
Ограничение свободы. Она едва удержалась от того, чтобы опробовать на нем одно из боевых заклинаний своего арсенала. Сможет ли она снять его во второй раз, задумалась девушка.
Она вновь обратилась к словам Итиэль, и все сомнения покинули ее. Она снимет его вновь... когда будет готова к тому, что ожидает ее.
Блестящий ободок легко разогнулся в ее руках. Девушка надела его на шею и соединила два разорванных края. Артефакт вновь стал целым.
Сеанни откинула назад длинные волнистые волосы и посмотрела в небольшое зеркало, висевшее на стене. Нравился он ей или нет, но серебряный ободок действительно смотрелся как украшение.
На столе, открытый почти у самого окончания, лежал фолиант. Тот самый, который она изучала последние месяцы своей жизни.
"Еще всего лишь несколько сотен страниц", - подумала девушка, вновь принимаясь за изучение пособия Зельневенгера.