Кто злом владея, зла не причинит,
Не пользуясь всей мощью этой власти,
Кто двигает других, но как гранит,
Неколебим и не подвержен страсти, -
Тому дарует небо благодать,
Земля дары приносит дорогие
Ему дано величьем обладать,
А чтить величье призваны другие.
Она вернулась - Милдара почувствовала это всем телом, как чувствовала владычица Снежной империи Сэн холодные бриллианты на своей шее. Женщина, вздрогнув, отвлеклась от чтения очередного документа, чтобы прислушаться к своим ощущениям. Аяда была далеко и очень слаба, но для Милдары окончательно стало ясно - она в этом мире, она в Тармонике.
Откинувшись на спинку кресла, императрица зло отшвырнула в сторону документ. Милдара не понимала, как, как эта дрянь Аяда смогла вернуться. Ее изгнание казалось вечным. А все попытки возвращения пресекались на корню. Значит, она все-таки смогла ее обмануть. Милдара поджала губы, не зная, что же делать дальше: искать ее или ждать, пока она сама придет.
В комнату вошла служанка. В руках юная особа держала поднос, на котором стоял пузатый чайничек и красивая фарфоровая чашка, украшенная причудливым узором; рядом мостились две тарелочки: одна - с несколькими кусочками сахара, другая была наполнена печеньем.
- Ваш чай, госпожа, - вежливо сказала служанка, ставя поднос на небольшой столик.
Чай императрице всегда подавали ровно в семь, вместо ужина. Милдара лениво взяла чашку в руки и жадно вдохнула приятный аромат напитка. В ее империи чай считался напитком богатых и влиятельных. Уж слишком дорого было его доставлять с равнин Центрального Варуута. Поэтому чай был не из тех напитков, которые предлагают гостям.
- Вы неважно себя чувствуете, императрица? - спросила служанка, заметив, что Милдара ведет себя не как обычно.
Владычица резко подняла на девушку свой взгляд, служанка даже поежилась. Сделав всего один глоток, Милдара с отвращением поставила чашку на поднос.
- Что-то мне сегодня не хочется чаю, - императрица посильнее закуталась в свою накидку из густого белого меха. - Можешь унести. Да, и ужасно холодно! Неужели никто не может обо мне позаботиться!?
Откланявшись, служанка поспешила уйти, дабы не попасть госпоже под горячую руку. Милдара знала, что минут через десять, эта простолюдинка, попивая ее чай, будет жаловаться кухаркам на свою расточительную правительницу.
Императрица хотела вновь сосредоточенно подумать о так внезапно вернувшейся Аяде, как вдруг дверь резко распахнулась, и в ее комнату вбежал (насколько это мог сделать старый хромой человек) звездочет Акрон.
- Моя императрица, - старик глубоко поклонился, - я бы не стал вас тревожить без предупреждения, если бы не те условия, которые вы мне поставили как вашему звездочету.
Милдара понимала, о чем идет речь, но лишь слегка улыбнулась, жестом приказывая Акрону говорить дальше.
- Помните, моя госпожа, ту звезду, Олмет Варха, за которой я должен был постоянно наблюдать, - звездочет говорил с предыханием, явно спеша. - Так вот, сегодня с ней произошло нечто странное. Она увеличилась, мелькнула трижды и исчезла.
- Мелькнула? - Милдара обрадовалась, что отказалась от чая, иначе бы она сейчас наверняка подавилась.
- Да, мелькнула и исчезла, моя императрица, - Акрон развел руками. - Была, а теперь нет ее, Олмет Вархи. Небо там чернее черного.
Милдара отвернулась. "Вот те на!", - промелькнуло в голове у императрицы. Олмет Варха должна была просто увеличиться в размерах и исчезнуть. Почему темница Аяды три раза блеснула? Так не должно было случиться.
Милдара постаралась успокоиться. Пока еще не было серьезных поводов волноваться. Конечно же, вскоре Олмет Варха засияет вновь, когда Аяду, еще слабую, опять туда заточат.
- Ты молодец, Акрон, - ласковым голосом проговорила Милдара, нежно касаясь руки своего звездочета. - Думаю, сегодня ночью ты можешь отдохнуть.
- А вдруг в небе еще что-нибудь случится? - Акрон нервничал, не находя объяснений столь редкостной доброжелательности императрицы.
- Не думаю, - Милдара сказала это уже не звездочету, а своим тяжелым бархатным юбкам цвета молодого снега. - Да и, Акрон, еще одна просьба, передай, чтобы позвали ко мне моего сына.
Было уже за полночь, когда на трапе-сходне массивной торговой каравеллы "Огненный ветер" появились двое. Их уверенные шаги были хорошо слышны, ведь доки Рек-о-Тутса уже давно спали.
- Вы уверены, мастер, - заговорил один из них, - что хотите сегодня непременно вернуться домой? Вы можете без проблем остаться ночевать на судне.
- Не беспокойтесь, капитан, - ответил второй, - все будет в порядке. Кроме того, моей жене не нравится, когда я ночую вне дома. А мне не хочется расстраивать мою дорогую Элею.
- Ну, ваше дело. Спокойной вам ночи!
- И вам, капитан.
Мужчина быстро спустился по шаткому трапу и уже с земли махнул капитану рукой. Бывалый моряк в ответ кивнул головой, прежде чем покинуть палубу "Огненного ветра".
Человека, который сейчас небрежно брел вдоль тучных деревянных тел каравелл и каррак и которого капитан назвал мастером, звали Стиффард. Он был членом торговой гильдии Морских змей, которая контролировала большую часть морской торговли Рек-о-Тутса с остальным миром. А, учитывая тот факт, что Рек-о-Тутс часто называли "портом мира", имея в виду то, что здесь можно купить товары со всего света, Стиффард был далеко не самым последним человеком Тармоники.
Впрочем, вид у мастера торговли можно сказать был более чем непримечательный. Русые, местами выгоревшие на солнце волосы Стиффарда неряшливо закрывали высокий лоб. Небольшие, необыкновенно голубые глаза не выражали ни одной эмоции. Украшавшие их мелкие морщины свидетельствовали лишь о достаточно немолодом возрасте мастера. Одет Стиффард был, как определила бы его супруга, "по-матросски": на вид простые, но очень удобные брюки и легкая льняная рубаха дополнялись неуместным роскошным жакетом, на котором висела брошь в форме двух змей, оплетающих корабль - символа Гильдии.
Стиф шел спешно, насвистывая что-то себе под нос. На территорию не пускали конные повозки с девяти часов вечера и до шести часов утра. И хотя, по мнению всех морских торговых гильдий, это дурацкое правило лишь мешало торговле, руководство Рек-о-Тутса было в данном вопросе непоколебимо, считая, что "покой граждан важнее". Поэтому чтобы спокойно и относительно быстро добраться до дома, Стиффарду сначала нужно было покинуть доки, пройдя несколько километров набережной, и лишь потом сесть в собственную повозку, поджидавшую его.
Противно поскрипывали мачты, но Стиффард весь ушел в свои мысли, не замечая, да и не ожидая что-либо заметить.
А между тем несколько скрытных теней следовали за мастером. Они шли на приличном расстоянии от Стиффарда, не теряя богача из вида. Кем бы ни были эти разбойники, они понимали, что грабить прохожего вот так посреди спящих доков было бы более чем глупо. На крик быстро сбегутся люди. Однако они знали, что Стифу недолго еще идти вдоль моря - он, очевидно, решил срезать путь, пройдя мимо приземистых складов. Именно поэтому три человека незаметно юркнули в узкий проулок.
Стиффард, продолжая насвистывать, поежился, сворачивая с набережной - ветер хоть и дул со стороны пустыни, был достаточно прохладным. Не успел Стиф миновать и нескольких складов, как дорогу ему перегородили.
- Ну, торговец, не поздновато ли для такого человека быть в таком месте? - в голосе грабителя звучала наглость вместе со злорадством, присущим всем жадным, но бедным людям.
Стиффард лениво поднял голову. Он твердо знал, что смертельная опасность ему не грозит - ни один, даже самый отвязный глупец не посмеет убить столь уважаемого в Рек-о-Тутсе человека, коим Стиф, безусловно, являлся. Уж слишком высока за это будет кара. Не стоит она пяти золотых, лежащих в кошеле мастера.
- Видимо, недостаточно поздно для вас, - Стиффард обернулся назад; сзади путь ему преграждали двое громил.
- Но достаточно поздно, чтобы заплатить нам за право прохода, - в руке грабителя холодно блеснуло короткое лезвие ножа.
Бровь Стиффарда привычным движением удачливого торговца взметнулась вверх. Ну, отдаст он им эти пять золотых, беднее от этого мастер не станет, но глупо же грабить богача в конце рабочего дня, когда вся мелочь ушла на чаевые.
- Ладно, - для приличия вздохнул Стиф, расстегивая жакет. Рука его потянулась к кошелю. Мастер не увидел, а скорее почувствовал, как грабитель вытянул руку с ножом. Рука Стифа так и не легла на мешочек с золотом, так как торговец засмотрелся на трясущуюся ладонь грабителя (золото ему, очевидно, нужно было на выпивку). "Как под порывами ветра", - промелькнуло в голове Стиффарда. И прежде чем мастер задумался о смысле этой странной фразы, тело его начало действовать. Стиф молниеносно схватил грабителя за кисть, сжимавшую нож, резко заломив ее к шее. Хрустнули суставы. Тихо взвыв, разбойник выпустил оружие из рук.
То, что дальше умудрился сделать Стиффард, долго не укладывалось в его собственной голове. Используя уже выведенного из игры грабителя в качестве опоры, Стиф пружинисто подпрыгнул. Ноги его пошли назад, как раз на плечи подбежавшего громилы. Под тяжестью его тела второй грабитель упал, не успев выставить перед собой руки. Кровь из сломанного носа крупными струями полилась по мостовой.
- Мощный, как земля, - слетело с губ Стиффарда, когда мастер ударом пятки оглушил противника. Стиф не понял, откуда в его мозгу взялись эти слова, но сейчас было не время разбираться в этом, потому что был еще третий разбойник. Угроза не пройти мимо ножа была для Стиффарда сейчас более чем реальна, и все же его это не страшило, ведь в голове крутилась необычная фраза: "огонь и в воде горит", которая почему-то его успокаивала.
Грабитель, приготовившись к нападению, крепко сжал в руке нож. Стиф, угадав начало опасного выпада, взял инициативу в свои руки. Несколько ложных быстрых махов ногой сначала вывели разбойника из равновесия, потом один четкий удар его обезоружил, и, наконец, волнообразным движением оглушив грабителя, Стиф повалил его.
По началу мастер удивился только одному - почему его дыхание даже не сбилось, ведь он давно уже был "кабинетной крысой". Глубоко вздохнув, Стиф подошел к первому грабителю, который единственный находился в сознании, и легким движением кинул перед ним худой кошель с золотыми.
- Приятно иметь с вами дело, - вежливо сказал Стиф, прежде чем не спеша покинуть место драки.
Обескураженный грабитель был в состоянии только проводить торговца взглядом. Как только несостоявшаяся жертва скрылась из виду, он осторожно схватил кошель, будто ожидая и от него подвоха, и поспешил скрыться.
Именно после этой ночи на территории доков пошел слух, что Морские Змеи не только самые удачливые, но и самые опасные торговцы.
Уже безо всяких приключений Стиф миновал главные ворота доков и сел в свой экипаж.
- Что-то вы, мастер, задержались, - кучер уже его заждался.
- Дела, мой друг, - вздохнул Стиффард. - Их всегда больше, чем кажется.
- Я запомню эти слова, мастер.
Умом Стиф понимал, что произошедшее его должно как минимум удивлять, ведь даже во времена его молодости, когда он служил матросом, драки не были его уделом. А тут сразу троих. Одним махом. Но в душе Стиффард ничего не чувствовал. Будто это событие было рядовым, ни чем не примечательным. Несколько позже, лежа со своей женой в кровати, Стиф проигрывал всю сцену поединка в своей голове и не находил, как ему казалось, ни одного нового движения, ни одного оригинального приема.
- Получилось? - Миллиан не мог поверить, что глаза ему не врут. - Получилось!
Радостный крик мага разлетелся по всему маяку Тариллику. Ему вторил противный визг жирной свиньи, которая еще минуту назад была хорошеньким молочным поросенком. Эта искренняя радость была небеспричинной. Миллиан, хоть и посвятил почти двадцать три года изучению магии, но каждое заклинание давалось ему с трудом, как будто самое первое. А вот сейчас вдруг получилось с первого раза. Да еще как удачно получилось!
- Какой ты большой! - маг почесал пятачок довольного хряка.
Миллиан огляделся по сторонам. Неделю назад он забрал у бабы из ближайшей деревеньки Комм целый выводок котят, стало ему жалко этих рыженьких малышей. Котята у него моментально освоились и спокойно лазали по маяку безо всякого стеснения. Ну, наверное, должен же хоть один из них сейчас находиться в его мастерской.
-Кис-кис, киски, где вы? Идите к папочке, - звал котят Миллиан, торопясь продолжить свои эксперименты с заклинанием взросления.
Еле-еле передвигающийся комочек, пискляво мяукая, упрямо полз к своему хозяину. Мил осторожно взял в руки это хрупкое существо.
- Давай посмотрим, крошка, - маг положил котенка на здоровенный стол, - станешь ли ты котом.
Котенок замер, словно чувствуя ответственность момента. Миллиан провел правой рукой над мохнатым тельцем и, застыв, начал быстро читать заклинание. Его глаза были закрыты. Маг чувствовал, как покалывающее тепло окутало его пальцы. Он начал медленно отводить руку от котенка; покалывание стало постепенно уменьшаться. И когда оно прекратилось, Миллиан открыл глаза.
Нагло глядя на него, на столе лежал упитанный рыжий кот.
- Наконец-то, - маг с облегчением вздохнул. И, взяв кота, плюхнулся в кресло.
Его учитель всегда говорил, что однажды магическая энергия проснется в нем по-настоящему. Мил не верил в это, потому что он вообще сомневался в присутствии у себя этой энергии.
Есть на свете люди, которым удается какое-либо дело в силу живущих в них способностей, которые обычно называют талантом. Так вот Мил за всю свою жизнь не обнаружил у себя ни одного таланта (разве что одного весьма сомнительного - переворачивать на себя тарелки с едой). А пытался маг реализовать себя в разных областях: от музыки до изучения драгоценных камней. Миллиан был родом из достаточно богатой семьи Мартсов - известных по всей Тармонике производителей ковров и дорогих тканей, которые с гордостью носили даже султаны. Поэтому различные увлечения среднего сына воспринимались родителями лишь как способ самоопределения. Все те скромные успехи, которые были у Миллиана, стали лишь красноречивой иллюстрацией фразы: "терпение и труд все перетрут". Магия увлекла его сразу же, по-настоящему увлекла. Матушка Мила приложила все возможные усилия, чтобы найти нерадивому сыночку лучшего учителя - стареющего мага Икторгиуса, который за приличные деньги согласился терпеть бесталанность ученика.
Целых два года прошло между первым занятием и первым получившимся заклинанием. Икторгиус ругался страшно, но Миллиана бросать не собирался - видимо его впечатлил не только гонорар, но и редкостное упорство юноши.
"Жаль, Икторгиус не оценит", - Миллиан грустно вздохнул, вспомнив своего давно уже умершего учителя.
Тут маг прислушался к своим ощущениям и резко встал. Кот, недовольно мяукнув, упал на пол. Впрочем, Милу сейчас было не до него - он чувствовал, как магическая сила переполняет его, бурля и извергаясь, как лава. Это удивило Мила даже сильнее, чем удавшиеся два раза подряд заклинания. Обычно продолжительные упражнения с колдовством истощали его. Сейчас же Миллиан мог творить и творить.
Маг спешно подошел к книжному шкафу, взял с полки толстенную книгу и, даже не открыв ее, поставил обратно на полку. Он знал слишком много заклинаний, которые либо плохо получались, либо не получались вообще, поэтому прежде чем браться за что-то новое, надо закрепить имеющиеся знания.
Миллиан обернулся. Рыжий кот уже лежал в сторонке, вылизывая свою шерсть. Маг скривил губы - ему никогда не удавалось привлечь внимание, не перевернув что-нибудь на себя. Почему бы сейчас не позвать этого кота к себе с помощью заклинания?
Сосредоточившись, Мил посмотрел на кота, посылая мысленный приказ. Рыжий отвлекся от своей шерсти и, сев, непонимающе взглянул на мага, а потом встал. Мил довольно улыбнулся. "Я смог!" - подумал Миллиан, больше не считая себя глупым и бесталанным.
Он лег спать только к утру. Всю ночь он колдовал как никогда в жизни легко и непринужденно. Но, засыпая, он чувствовал, что только самодисциплина сейчас заставила его лечь в кровать. Миллиану казалось, что он - неисчерпаемый источник магической энергии. С этой приятной мыслью маг и погрузился в сон.
Самум. Все боялись произнести это слово. Но давно уже стало понятно, что дул именно он, самум невероятной силы. Еще несколько часов назад пустыня была непривычно спокойной, даже барханы плавно не переливались. Потом резко начал дуть ветер страшной силы, поднимая в воздух миллионы песчинок. У ветра даже не было порывов, словно воздух вокруг начал безумную пляску.
Не смотря на то, что верблюдам с каждой минутой становилось все труднее идти, караван, шедший из Салта-Сио, столицы Султаната, в Рек-о-Тутс, продолжал свой путь.
Караванщик Ахмед шел впереди.
- Ахмед, надо остановиться, - уверенный женский голос, отдающий, правда, абсолютным безразличием, с трудом перекричал шум ветра.- Торговцы еле идут.
- Они меня еще благодарить будут, - огрызнулся караванщик. - Пустыня благословит их товар. Продадут все в один миг, сладенькие мои.
- Ахмед! - девушка, рот и нос которой закрывала грубая повязка, недовольно на него посмотрела.
- Все в порядке, Кассандра, - Ахмед даже не счел нужным взглянуть на нее. - И даже не думай спорить. Я же твой начальник.
Девушка остановила свою верблюдицу, пропуская вперед Ахмеда и следовавших за ним торговцев. Кассандра поправила завязки на рукавах; песок добрался уже до локтей, неприятно щекоча их. В глубине души ей было наплевать на этих толстых тупых дельцов, но ей платили за обеспечение безопасности их жирных задниц и их бесценного груза. Именно поэтому она считала, что караван должен если не остановиться, то, по крайней мере, двигаться медленней.
Она вскользь взглянула на идущих вперед верблюдов. Кассандра прикрыла глаза. Девушка ясно ощутила странные пульсации, которым словно подчинялся сам самум.
Неожиданно ее внимание привлек один торговец, верблюдица которого остановилась и, мотая головой, упрямо не желала двигаться дальше. Человек изо всех сил тянул поводья, кричал, ругался, но животное было испугано, потому ничего и не помогало.
Не долго думая, Кассандра направила своего верблюда к незадачливому торговцу. Положив руку ему на плечо, она, перекрикивая ветер, сказала:
- Погладь ее, - темнокожий мужчина удивленно посмотрел на девушку. - Погладь ее. Она успокоится.
Мужчина осторожно положил свою ладонь на длинную шею, и верблюдица, почувствовав прикосновение хозяина, уверенно пошла вперед.
Кассандра взглянула на пустыню. Пульсации стали то ли более ощутимыми, то ли более сильными. Девушка нахмурилась. Ей уже случалось попадать в самумы, но никогда ранее она не замечала ничего подобного. Потом Кассандра прислушалась - сквозь шум ветра и шуршание песка она услышала едва уловимый звук биения сердца.
То было именно сердце - характерное для каждого живого существа "тум-тум". Кассандра могла растеряться, ведь она далеко не в первый раз путешествовала по пустыне и знала, насколько она коварна. И все же сейчас девушка почему-то была уверена, что нынешний самум - это отнюдь не гнев пустыни.
Кассандра резко развернула свою верблюдицу, которая хоть и фыркнула недовольно, но послушно пошла туда, куда ее направила девушка.
Самум крепчал с каждой минутой. Впрочем, Кассандру это не расстраивало, ведь она слышала биение чьего-то сердца все отчетливей.
Девушка перехватила поводья в правую руку, а левой достала один из своих ятаганов. Ее правая рука была более сильной и если она потеряет свое оружие, то... обидно, конечно, но ничего страшного не случится, а если же она упустит верблюда, который всегда приведет ее к каравану, то это будет смерти подобно.
Она закрыла глаза, стараясь понять, откуда именно исходит заветное "тум-тум". Кто-то был рядом - девушка это прекрасно чувствовала. Вдруг она ощутила холод. Словно посреди пустыни появился кусочек земли Снежной империи Сэн. Обернувшись, Кассандра увидела то, что испугала даже ее, воина, который видел слишком много странного и страшного.
В нескольких десятках метрах от нее крутился огромный смерч, он не двигался.
"Он живой!" - округлила глаза Кассандра, когда заметила у смерча некое подобие лица. Верблюдица испуганно замотала головой, явно прося хозяйку вернуться назад. Девушка натянула поводья - отступать пока рано.
Потом раздался смех, от которого Кассандра невольно поежилась.
"Что же это за существо?" - подумала она, поморщившись. - "И что с ним делать? Убить? Как?"
И тут смерч заговорил:
- Пришла... Почувствовала, значит, - было непонятно, шептал он или кричал, - Не боишься...
Кассандру эти слова насторожили. Будто он ждал ее. Для чего же тогда? Впрочем, Кассандра полагала, что она заблуждается - кому нужна такая малозначимая личность, как она.
Сжав посильнее ятаган, девушка отдала команду верблюдице:
- Вперед, - животное в знак отказа заворчало, - Вперед, я сказала!
Кассандра высоко подняла ятаган. Не важно кем или чем был этот странный смерч, у него было сердце, значит, как и у любого живого существа - уязвимое место.
Девушка сосредоточилась - надо было из целого оркестра звуков уловить только один, заветный "тум-тум", и понять, где находится его сердце. Кассандра могла нанести только один удар. Ветер был настолько мощным, что верблюдица с трудом продолжала бежать. Она бы просто не успела развернуться, чтобы повторить удар. Самум с легкостью сбил бы верблюдицу с ног и вмиг засыпал бы их песком.
Как только она оказалась возле холодного смерча, Кассандра резко дернула поводья, заставляя верблюдицу свернуть в сторону, и изо всех сил рубанула.
То, что ее ятаган достиг цели, девушка поняла по противному звуку, будто ее клинок прошелся по камню. Кассандру, впрочем, остановило не это, а то, что ветер вдруг прекратился, будто его и не было. Лишь песчинки повисли в воздухе, словно боясь упасть.
О "живом смерче" (как его назвала Кассандра) напоминала лишь легкая прохлада, которая, однако, быстро развеялась. Девушка посмотрела на то место, где прежде находилось неизвестное существо, и заметила нечто красное, постепенно утопающее в песке.
Заставив верблюдицу сесть, Кассандра быстро слезла. Подбежав к странному предмету, она опустилась на колени и, очистив от песка, взяла его в руки.
То оказался камень, покрытый красивым узором, размером и весом с толстенную книгу. Кассандра повертела его в руках: с одного боку виднелся скол. "Это от моего клинка", - догадалась девушка.
Спешно встав, она подошла к верблюдице, которая всеми доступными ей способами выказывала свое нежелание оставаться здесь. Запихнув камень в свою сумку, Кассандра забралась в седло.
- Веди меня к каравану, - тихо сказала она, убирая с лица повязку.
По дороге Кассандра думала о своей находке. То, что это необычный предмет, девушка поняла сразу. Возможно, он даже представляет ценность для искусников магии. Но вопрос сейчас состоял в другом: куда его девать, так как ее саму он не интересовал.
- Где ты была? - спросил удивленный Ахмед, когда верблюдица Кассандры, появившись из-за бархана, поравнялась с ним.
- Решала наши общие проблемы, - коротко ответила девушка, давая понять, что не настроена разговаривать со своим начальником. Ахмед покачал головой, но решил все-таки промолчать.