"Ночь набрасывает покрывало на раненое сердце, но воспоминания заставляют кричать даже во сне"
POV Сивый
Как прекрасна ночь в Антиве! Когда небо темнеет до смолисто-черного оттенка и по нему неспешно проползают рваные, дымчато-серые облака, когда призрачный затейник-ветер тихо насвистывает какую-то мелодию, шурша при этом опавшей листвой, когда открытое настежь окно впускает в дом всю городскую жизнь, но вокруг остается ночная тишина - вот это Антиванская ночь.
Большую часть своей жизни я провожу именно ночью, словно зверь, подстерегая свою жертву где-нибудь в подворотне или же в дальних походах. Я - разбойник. И мне редко удается вот так посидеть в своем доме у распахнутого окна.
Дня три назад я вернулся сюда после трехгодового задания. И как я был рад увидеть толстенный слой пыли, прежний беспорядок, разбросанное в спешке оружие и оставленную на подоконнике белую кружку с недопитым травяным отваром! Все это ни в какое сравнение не идет со сном на голой земле, каждодневными переездами с места на место, утомительными драками и уродливыми физиономиями гарлоков и генлоков.
Хотя, надо признать, я уже привык. Конечно, бывают и очень позитивные моменты... например отчет перед начальником... после которого мы наматываем по двадцать кругов вокруг главной площади за малейшую оплошность. Или обед "на природе" с нашими головорезами, когда кому-то одному не хватило еды и этот кто-то начинает громко возмущаться, после чего завязывается грандиозная драка, в результате которой еды не остается вообще. Куда она девается, мы так и не поняли. Но все же лучше вернуться в свою собственную нору и пожить немного в одиночестве, отдыхая от друзей и заданий.
К сожалению, такой отдых длится относительно недолго. Всего два дня, после чего идешь снова к командиру с отчетом (конечно, если тебя назначают главным по миссии), получаешь в тык и возвращаешься домой, переваривая информацию о новом задании, только для того чтобы собраться в дорогу.
Некоторые скажут, что невозможно жить в таком ритме, каждый раз рискуя своей жизнью и отдыхая два или три дня. Да, это выматывает, но учитывая ту сумму, которую я получаю за каждое успешно выполненное задание, можно согласиться и не на такое. В общем, я не жалуюсь.
Вот и сейчас, не успел я приехать, как снова нужно отправляться на очередное задание. Ну, ничего. Вещи уже собраны, конь запряжен, меч заточен и начищен, запасные клинки в ножнах, боевой дух присутствует.
Что ж, остается только понадеяться на матушку Удачу, которая довольно продолжительное время присутствовала со мной... Великая Андрасте, к сожалению отвернулась. Еще в детстве.
Задумчиво откинувшись на спинку кресла, я устремил свой взгляд окно. Предрассветные сумерки охватывали спящий город. Небо, начавшее уже светлеть, размеренно покачивало медленно плывущие перистые облака. Их рваные края слегка подсвечивало красноватым светом солнце, которое вот-вот начнет вылазить из-за высоких гор, покрытых лесом. Туда я и отправлюсь.
Там, за тремя перевалами, почти на самом краю раскинувшегося Ферелдена стоит гора, в которой, по легенде древних друидов, спрятан меч Алексиэля, ангела, защитника людей, который смог ранить самого Люцифера во время прошлого Мора. Мор - это очередное глобальное восстание Смутных, которое происходит примерно каждые 500 лет, как гласит легенда. Говорят, лезвие этого меча сделано из лунного серебра, металла, в котором заключена сила многих великих воинов, а рукоять из обсидиана.
В легендах говорится, что тот, первый, кто доберется до этого меча и дотронется до него, становится его полновластным владельцем на крови. Оружия, которое обладает скрытыми магическими свойствами и способно убивать на ментальном уровне (то есть, убивать душу, не давая ей шанс переродиться). Вот такую чудо вещичку захотел тэйрн Логейн.
А по мне, так все это бред. Легенда о простолюдине, который выковал свой меч в давно затерянной Наковальне Пустоты, затем ранил в бою одного из падших ангелов, а впоследствии и сам стал крылатым, кажется мне абсурдной. Красивая сказка, которую придумал древний народ ради потехи, и не более. Но раз так хочет заказчик - дело его. Мне не трудно смотаться в соседнюю страну, если за это хорошо заплатят. Тем более еду я не один, а с Фаустом, другом детства и еще парой-тройкой нормальных ребят.
По правде говоря, согласился я на такую авантюру не ради денег или встречи с друзьями. Нет. Не так давно в Ферелден перебрался мой учитель, человек, которого я ценю и уважаю с детства. Впервые мы встретились на Антиванском рынке.
Когда я был еще мальчишкой, мою деревню сожгли дотла напавшие отряды Смутных. Это было ужасно. Я до сих пор помню это кроваво-красное небо, тяжелым полотном нависшее над измученной деревенькой, легкий белый пепел, падающий с небес, который я сначала принял за снег и черный, на половину расколотый, висящий на одном тросе приворотный колокол. Ветер неспешно, как-то надменно покачивал его, заставляя издавать тусклые, размеренные удары, улетающие вдаль. А там, за обгоревшими, но целыми воротами начинался ад.
Когда-то красивые и аккуратные дома превратились в обугленные скелеты, от которых шел черный дым, словно души пристанищ улетали в небо и, скапливаясь, оставались висеть там черными тучами. На белых от кружащегося пепла дорогах лежали тела убитых лошадей, людей и волков.
Я в шоковом состоянии шел по тропинке, тщетно пытаясь отыскать глазами свой изуродованный дом, и с ужасом узнавал лица погибших. За разрушенной каменной стеной в неестественной позе лежала наша соседка Верена. А возле сгоревшей аптеки - травница Гретхен. Немного поодаль, почти на середине дороги я с трудом узнал маленького Ерсэля - самого младшего сына дядюшки Мэрлина, любившего к нам заходить.
Тела были настолько изуродованы, что в них с трудом узнавались человеческие черты. Не выдерживая такого кошмара, я бросился бежать со всех ног к своему дому, маячившему на небольшом холме.
Почти ничего не видя перед собой, я перепрыгивал через мертвых людей и животных, падал, вставал и снова бежал, в надежде, что хоть кто-нибудь выжил. Но моя надежда разрушилась, еще на подходе к дому. Точнее к пепелищу. Возле догорающего забора я увидел растерзанного белого волка с черным узором в виде изломанного солнца возле правого уха. Оборотня....
- Отец... - произнес я и не узнал этот охрипший, срывающийся голос.
Как во сне я видел осторожно дотронувшуюся до окровавленного меха детскую руку. Неужели моя? Заглянул в остекленевшие черные глаза и нашел там отражение бледного, осунувшегося маленького мальчишки с огромными зелеными глазами, полными страха и отчаяния. Неужели я?
Возле двери что-то скрипнуло. Немедленно посмотрел в сторону шума и увидел из последних сил держащуюся на петлях сгоревшую дверь. Поднявшийся ветер колыхал ее из стороны в сторону. Еще один мучительный скрип и вот она уже лежит возле обломившейся лестницы. Даже не заходя в дом, я видел мать и сестру. Не хочу даже описывать, как они выглядели...
Как я оказался возле ворот - не помню. Помню лишь то, как бережно прижимал к груди любимую, размером с мою ладонь, тряпичную куклу Греты. Сестричка получила ее на день рождения от мамы и с тех пор всегда говорила, что эта кукла ее талисман.
- Не бойся, Грета. Я сохраню ее.
Дальше было хуже. Думаю, вы уже догадались, что я оборотень, как и мой отец. Так вот, почти год я вынужден был жить в лесах в обличие белого волка. Словно призрак, я бродил по чащам, одолеваемый неконтролируемой яростью ко всему что движется.
Какой-то частичкой себя, я чувствовал, что все меньше и меньше становлюсь похож на человека, приобретая повадки и инстинкты зверя.
В полнолуния становилось совсем худо. Я, наверное, вообще потерял бы разум, примерно, через год, если бы не одно событие, которое перевернуло всю мою последующую жизнь.
Было очередное полнолуние. Огромная белая луна притягивала меня к себе, словно железо магнитом. Я чувствовал, что разрываюсь. Невозможно было находиться на земле, но я знал, что также невозможно попасть на луну. Покрытое теплым мехом тело ломало буквально от каждого движения. И от этой немыслимой боли и обиды хотелось убивать. Долго. Жестко. Что бы было много крови и трупов. Краем уха я услышал протяжный и такой печальный вой, обращенный к ночному светилу, и только потом уставший организм навел на мысль, что это мой голос. Жаль, что небо не может ответить...
Вой резко оборвался, словно горло сжала стальная ладонь. Тело требовало убивать. Мысли требовали убивать. Инстинкты требовали убивать. Луна требовала убивать и... кто-то еще. Как сейчас помню то ощущение, словно некий призрачный силуэт стоит над душой и беззвучно отдает команды "что" и "как" делать.
Мне даже не пришлось напрягаться, что бы выбрать правильное направление. Я сходил с ума от запаха крови, такой терпкой и жгучей. Лапы сами несли тело с бешеной скоростью сквозь лесную чащу. Я знал, что еще немного, и я настигну свою жертву, что убью ее, как только пожелаю. Чья-то жизнь пульсировала уже совсем близко... нужно только повернуть.
На бешеной скорости я вынесся на залитую манящим белым светом поляну. Маленькую, хрупкую фигурку в белом легком платьице я заметил не сразу. Слишком одурманен был лунным светом.
Маленькая девочка моих лет с ужасом смотрела на меня и в ее огромных сапфировых глазах отражались мои... горящие алым светом жажды убийства, глаза зверя, утратившие всю человечность. Мне было плевать, я хотел крови. Не особо соображая, что творю, я медленно приблизился к девочке, своим только видом лишая ее чувств и возможности двигаться.
Наблюдая, как постепенно расширяются ее глаза, я наклонил голову к подолу белоснежного платья и одним резким движением опрокинул ее на землю. Последнее что я слышал, это предсмертный крик своей жертвы, на мгновение застывший над лесом.
Дальше было что-то совсем не ясное. Я смутно помню, как увидел нечто белое, вышедшее из ночного леса. С каждым плывущем шагом этого странного существа, чувствовал, как постепенно меня покидает то безумие, так прочно засевшее в моей сущности.
Мне было противно. И больно. И страшно. Наконец начало приходить осознание того, что я убил. Убил совершенно невинного человека ради... ради чего?
Оно меня убьет? То, белое?
Внезапно пришедшее чувство, от которого я так отвык, отрезвило мою голову. Я ощутил свои человеческие ноги, руки... я чувствовал себя человеком... грязным, согрешившим. И я ушел. Далеко. От всех. От луны, от той поляны, от ребенка... но не от того бледного существа, которое заставило стать меня человеком. Андрасте, прости меня...
Примерно через неделю я оказался в Антиве. Бледный, худой, измотанный я бродил по красивым каменным улицам залитого солнцем города. Мне он понравился. Он заставлял жить дальше. Сказать честно, я понятия не имел, что дальше делать. Люди ( и не только люди, кстати ) принимали меня за нищего оборванца ( коим я и являлся ) и не хотели впускать в свои магазины... про дома я вообще молчу. Что говорить, если даже в церковь тебе дорога закрыта?
Примерно год я жил в подворотнях, прятался от городской стражи, которые отлавливали бродяжек и отдавали их в рабство. Почему-то именно в этом городе у меня проснулось такое жизнелюбие, что расставаться просто так со своеобразной свободой и жизнью я не собирался. Так что к девяти годам я научился ловко скрываться от преступников, лавировать между торговыми рядами и быть незамеченным и кое-как орудовать холодным оружием. Ну как оружием... обломком кинжала, который достался мне в одной из уличных потасовок.
Почему-то резко врезался в память один из вечеров, когда я относительно довольный своим рыночным уловом шел под дождем, неся в одной руке сетку с крадеными спелыми овощами и фруктами. Было уже довольно поздно. Темные каменные подворотни на секунду освещали яркие всполохи разгулявшихся молний. Красиво и жутко одновременно. Передо мной стоял выбор, где ночевать. В моем подвале сегодня нельзя, его затопило по самое "не хочу". Если только,
забраться в нишу какого-нибудь дома... только такие еще поискать надо.
Неожиданно, прямо возле меня яркий свет выхватил одинокую мокнущую фигурку, согнувшуюся в три погибели на бордюре.
"Оно" не было похоже ни на стражника, ни на одурманенного преступника, ни на одну из базарных баб, которые сегодня грозились сдать "черта подколодного", как меня прозвали на рынке, властям, так что я, отбросив последние сомнения, подошел сидящему существу. Как и я, промокший до нитки, черноволосый паренек поднял на меня темные, словно ночное небо глаза. Он, казавшийся чуть младше меня, чуть бледнее, в такой же порванной грязной одежде, откровенно дрожал под порывами осеннего ветра.
- Привет, - поздоровался я, присаживаясь рядом на небольшой выступ в стене. Сегодня было холодно, как никогда. - Ты разве не знаешь, что стражники ведут охоту на уличных?
- Знаю.
Приятный мальчишеский голос слегка заглушил шум разыгравшегося дождя. Парень согнул ноги в коленях и положил на них голову. Его задумчивый взгляд устремился куда-то вдаль.
- А почему тогда не прячешься? - спросил я, протягивая ему большое красное яблоко.
Паренек недоверчиво посмотрел на фрукт, и видя, что я никуда не собираюсь убирать руку, перевел удивленный взгляд на меня. Но яблоко взял. Я же слегка улыбнулся, задумчиво вгрызаясь в свое.
- Некуда, - услышал я запоздалый ответ.
- Зря ты так.
Мы сгрызли по яблоку.
Потом еще по одному.
И еще по одному.
В конце концов, когда сетка почти опустела, и на дне остались только кое-какие овощи, я перевел заинтересованный взгляд на парня и спросил:
- Как зовут тебя?
Тот слегка помялся, как-то странно посмотрев на меня, но все же ответил: - Арно.
- Каллен, - только и успел представиться я, как меня наглым образом перебил противный бабий голос.
- Ах, вот ты где прячешься, черт подколодный?! Ну, держись, сейчас ты у меня получишь!
Оглянувшись, я увидел ту самую тетку, у которой сегодня умудрился утащить мешок картошки. Ну и встреча! От вида бегущей на меня внушительных размеров бабенки, потрясающей скалкой, с таким выражением лица, будто она должна совершить великую миссию Андрасте, я откровенно расхохотался, вскакивая с ниши и, задорно бросил на бегу:
- Удачи тебе, Арно!
Так, провожаемый недоуменным взглядом моего нового знакомого, я мчался по лужам, удирая от базарной торговки и толпы стражников, которую она перебудила.
После этого, одним прекрасным солнечным днем, я шел по базару в поисках моей новой "жертвы". Наворованная ранее еда кончилась за неделю, поэтому нужно было срочно поправлять положение. Весь месяц я прожил на овощах и фруктах, которые уже так ненавидел. Хотелось чего-то другого. И в смысле еды и в смысле ощущений. В тот момент я уже подумывал о конкретном воровстве. А что? Если я уличный бандит (начинающий), то пора бы уже перейти и на другой уровень.
- Прячьте свои товары - черт подколодный приближается! - крикнул кто-то из торговых рядов.
Проходя мимо торговых рядов, я невольно усмехнулся, глядя на подозрительные и удивленные взгляды. Да, торговки меня первый раз видели открыто шествующим по рынку. Ведь обычно я на карачках ползал возле мешков с овощами, лишь бы меня никто не заметил. Хотя, замечали, бывало.
Я спокойно вышел на главную площадь и смешался с толпой.
Сегодня был открытый базарный день, когда в город приезжают множество купцов с заграницы и привозят с собой не только нужные для жизни вещи, но и разные диковинные предметы. В такие редкие дни, та часть населения, которая могла позволить себе хорошие затраты, выходила на улицу и одним сплошным потоком двигалась к базару. Вот в этих вот толпах карманники "зарабатывают" себе на жизнь. А чем я хуже?
Наметанный на такие дела глаз ловко выхватил из толпы какого-то богача, который засовывал толстый кошель в небольшую сумочку, прикрепленную к ремню. Он был одет не так, как остальные его уровня. Никаких мажорских халатов, отделанных золотом или бриллиантами, никаких вычурных украшений или ненужных побрякушек на нем не было. Человеческий парень, лет двадцати был одет как-то по-охотничьи. Черные штаны, заправленные в удобные высокие сапоги, наполовину расстегнутая белая рубашка и кожаная куртка поверх. За плечом он носил большой тонкий лук, эльфийской отделки и колчан со стрелами. Длинные седого цвета волосы разметались по сильным, но аккуратным плечам, а хмурое выражение придавало лицу мужества. Человек кого-то тщательно выискивая в толпе, совсем не следя за своим добром. Этим-то я и воспользовался. Толпа сама поднесла меня к парню на нужное расстояние. Дальше я тенью подобрался к сумке, закрепленной на ремне, и одним ловким движением выдернул бумажник за неаккуратно торчащий край. Почувствовав что-то неладное, человек обернулся и на секунду встретился со мной глазами.
Яркие, серебристые, будто отполированные глаза заглянули в самую душу. Я и не знал, что у людей бывают такие красивые глаза. Мне показалось, что я мог стоять там вечно, но как только его лицо начало приобретать суровое выражение, я выпущенной стрелой побежал прочь.
Так быстро я еще не бегал. Скорости предавала моя звериная сущность и какая-то легкость, присущая всем эльфам. Да, я действительно являлся потомком долийцев. Наполовину. Моя мать была долийкой. От лесного народа мне передалось практически все: и скорость, и легкость, и красота, и способность быстро овладевать любым видом оружия... даже цвет глаз - ярко-зеленый, словно молодая трава.
Вот только почему-то не было той ненависти к людям, что долгое время гложет эльфов. Мне они нравились. Веселые, живые... в них много эмоций, они следуют традициям, потому что хотят, а не потому что обязаны. Для меня всегда была превыше свобода, нежели глупые ограничительные рамки. Надменная стать моего народа не позволяла валять дурака или биться головой об стену, просто по тому, что так захотелось. В этом плане с людьми проще. И пусть давным-давно какие-то уроды превратили эльфов в рабов, все равно нашлись и те, кто дал им свободу. Я не знаю, почему мне нравятся люди. Может потому что отцом мне стал именно человек? Но я не говорю, что эльфов я ненавижу. В них также есть нечто правильное. Красивые, мудрые, ловкие. И даже та надменная стать может хорошенько послужить на руку тому или иному.
Заворачивая за угол, я обернулся. Преследования не было. Странно... этот мужик даже не позвал стражу? Ну и ладно. Мне же лучше. Остановившись и немного переведя дух, я прислонился спиной к стене. Ощущение удачной кражи билось мягким ритмом, попутно с сердцем. Я открыл добытый бумажник и восхищенно оглядел ту сумму, которая лежала на дне. Так много я еще никогда не видел.
Но потратить хотя бы медяк мне было не суждено. Поздним вечером я устало брел по опустевшей площади, намереваясь свернуть в "свою" подворотню. Надо было сразу бежать куда подальше, как только я услышал приглушенные голоса за закрытой лавкой. Но нет, я, не особо обращая внимание на шум, шел дальше по улице. Пока мое плечо не сжала чья-то рука. Я обернулся и узрел двух заросших мужиков с горящими глазами. Один из них охрипшим голосом неожиданно ласково произнес:
- Какой милый мальчик! Да к тому же эльф! Что скажешь, Джад?
- Думаю, он нам подойдет. К тому же в эльфинаже освободились места.
О, НЕТ! Только не эльфинаж!
Самым страшным, со времен уличной жизни, стала для меня угроза попасть в это жуткое место. Если там и раньше творилось жестокое беззаконие, то сейчас вообще какая-то чертовщина. Неизвестная болезнь постепенно убивала жителей эльфинажа, но так же ходили слухи, что и сами эльфы куда-то пропадают. И вот теперь эти два урода хотят запихнуть меня в ту дыру? НЕ ПОЙДУ!
- Что вам от меня нужно? - немного севшим от страха голосом пролепетал я. А что? Не часто встречаешь каких-то левых ублюдков, которые сверкают выбитыми зубами в сумасшедшей улыбке и угрожают эльфинажем.
- Да не дергайся ты! Мы просто хотим тобой поиграть. Ты ведь любишь игры?
- Он, наверное, любит детские, - заржал тот, которого назвали Джадом.
- Ну, наши игры детскими не назовешь, - ядовитый голос на ухо. - Если только чуть-чуть.
Один из мужиков умело ударил меня под колени так, что я упал прямо в дорожную пыль. Пытаясь откашляться от грязи, налипшей на несчастное горло, я чувствовал, как одна пара рук разрывает на мне рубашку, а другая туго стягивает на моем теле веревки.
Наверное, в тот момент я выглядел, как пойманный за хвост дождевой червяк. Так же извивался, пытаясь выбраться из плена. Когда меня связали и уже тащили по вымощенной камнем дороге, я все же умудрился пнуть одного из мужиков... за что тут же огреб ногами по почкам и целый справочник ругательных слов. Кричать было бесполезно, так как в рот напихали грязных тряпок. Мда... положение почти безвыходное.
Сволочи! Всю спину же раздерут!
- Постойте, господа, - раздался негромкий, но очень внушительный голос за поворотом.
- Чего тебе? - грубо спросил Джад.
- Да вот как-то не вежливо тащить связанного ребенка по каменной дороге. Вы не находите?
Я слегка (!) опешил. Ну, ни черта себе, выразился! Это кто же там такой юморной?! Вот сейчас как повернусь... ох, елки...!
Да, было чему удивляться - прямо напротив нашей скромной компании стоял тот самый господин, у которого я сегодня, простите, спер кошелек. Ну, все. Теперь точно все. Надеяться на свое спасение теперь не стоит. Сейчас он меня увидит и сам отдаст этим... но вопреки всем моим ожиданиям, человек даже и не думал отступать.
- Тебе какое дело? - продолжал диалог один из моих "захватчиков". - Он наш.
- О, сомневаюсь, что вы имеете на него какие-то права.
- Он эльф. К тому же бездомный. Поэтому мы имеем полное право делать с ним, что хотим.
- Нет, не имеете.
- Это почему?! - озверел Джад.
- По тому, что он - мой.
Сказал, как отрезал. Я возмущенно дернул кончиками ушей. Да они бы еще поторговались, раз такое дело! Я, конечно, понимаю, что никаких прав я не имею, да и вообще ничего собой не представляю, но с таким отношением моя гордость упорно отказывалась мириться. Я буквально начал звереть. Уж не знаю, что нечеловеческим образом выводило меня из себя: сложившаяся ситуация или почти полная белая луна, выглядывавшая из-за туч. Но проняло меня тогда конкретно.
Я смутно помню, что было дальше. Помню только то, что мне помогли развязаться, а потом, движимый пока еще контролируемой яростью, я, кажется, покалечил одного из людей в подворотне. Не знаю почему, но искренне надеюсь, что не того господина. Хотя он не создавал впечатления, что его просто так может одолеть малолетний бешеный эльф.
Пришел в себя я только утром, где-то за городом, в лесной полосе. Благо, я уже настолько излазил все окрестности, что с закрытыми глазами мог попасть в любую точку города. Вот и сейчас я шел по тропке, ведущей на центральный тракт, и пытался вспомнить, как же меня сюда занесло. И попутно в голову вплетались мысли о том господине. Я не хотел о нем думать. Но заставить выкинуть его из своей головы, у меня не получалось. Почему?
Весь день я ходил как в воду опущенный, а про ночь вообще не стоит говорить.
Ненавижу полнолуния.
После всего этого прошла неделя. Мне потребовалось всего семь дней, что бы привести мысли в относительный порядок. Во всяком случае, депрессия, одолевающая меня несколько дней подряд, исчезла, уступая место солнечному настроению. Никогда не могу долго ходить мрачнее тучи. Такой уж я человек - постоянно ищу во всем хорошую сторону. И часто нахожу.
За деятельностью карманника меня ловили уже несколько раз. Поэтому в один из прекрасных дней я решил ограбить дом.
Я стоял перед довольно большим добротным жилищем, красиво отделанным кованым железом на фоне белого фасада. Дом не имел каких либо цветущих садов или посыпанных галькой дорожек. Он был воплощением строгости и богатства. Сначала я не уверенно проник на частную собственность, затем, открыв шпилькой дверь, пробрался вовнутрь. Пара коридоров и лестница, и вот я уже подобрался к кабинету хозяина. То, что этот дом пустовал вот уже несколько дней, я узнал заранее, так что совсем не боялся быть застуканным. А надо было.
Взяв не особо много, я уже хотел бежать прочь, но, только развернувшись, остолбенел. Седоволосый тип, который стал чуть ли не моим ночным кошмаром, стоял, вальяжно прислонившись к стене и буравя меня заинтересованным взглядом. Все внутри похолодело.
- А я-то уж думал, что ты заночуешь под моим столом, - хохотнул мужчина, глядя на мое вытянувшееся лицо.
- Так это, что, - растерялся я. - Ваш дом?
Мда, более тупого вопроса, я еще не задавал.
- Ну да. А вот что ты тут делаешь?
Господин напустил угрожающий вид, пытаясь скрыть улыбку. Да за кого он меня принимает?! Ответ был очевиден: за мелкого, не умеющего нормально воровать преступника, пробравшегося в его дом.
- Позовете стражу? - спросил я, сдерживая желание драпать скорее отсюда.
- Нет.
- Почему? - был вопрос еще тупее прежнего. Что сказать? Я сильно удивился.
- Ну а что? Так она тебе нужна? - этот мужик уже откровенно смеялся. - Может у меня свои изощренные способы наказания.
Несколько минут я тупо пялился на этого странного человека, пытаясь определить, что же он все-таки собирается предпринимать. Но я в жизни не мог предположить того, что он сделал в следующий момент.
- Чай будешь? - простодушно спросил мужчина, собираясь выйти за дверь.
- Чего?
- Я говорю, ты чай будешь? - сказал он, наклонившись к самому уху. Наверное, у него создалось впечатление, что я, малость, глуховат. Ничего подобного! Просто я в шоке.
- Травить будете?
Мужик просто покатился со смеху. Немного отсмеявшись, он присел передо мной на одно колено и с улыбкой произнес:
- Какой ты подозрительный!
- Мало ли, - в свою очередь пожал я плечами. - Может это один из ваших изощренных способов наказания.
Господин снова разразился заливистым смехом, ведя меня на кухню. Чем-то мне он понравился. Наверное, тем, что он напоминал мне себя.
Уже позже, сидя на уютной кухне за горячим чаем, я задал мучавший меня вопрос:
- Почему вы меня не сдали стражникам?
- Что ж ты так к ним прицепился?
- Просто... вы же поймали меня за кражей. И по закону должны сдать правительству. А вместо этого вы спокойно поите чаем, будто я ваш давний друг.
Человек смотрел на меня, улыбаясь чему-то своему. Никогда не видел такой теплой улыбки. Будто передо мной вовсе не человек, а ангел.