Аннотация: Песня "Караван" за авторством группы Пикник. Из цикла Расшифровок
Караван
#Расшифровки@writeworkofautor
Молоденький паренек со всех ног бежал по залитому рассветом городку, именующимся Мугбир. Унылые, пустые и пыльные улицы оглашались лишь лаем собак. Алмасафир, спеша изо всех сил, боялся, что не успеет к отходу каравана.
Воздух еще помнил прохладу ночи, но в отдельных порывах ветра уже чувствовался знойный голос Пустыни. Первые жители начинали выходить из домов, потягиваясь и зевая, поправляя одежды и тюрбаны. Алмасафиру же страшно не хватало воздуха, и он жадно хватал его ртом, пока его ноги выбивали пыль из дороги.
Наконец, за ближайшим поворотом пареньку предстало обыденное, но горделивое зрелище. Пятнадцать верблюдов, больших и сильных, стояли в ряд, покачивая надутыми жиром горбами, неспешно пожевывая редкие сухие клочки травы, росшей под ногами. Вокруг верблюдов вяло ходили люди, переругиваясь и отдавая приказы друг другу, а рабы с кольцами в носах грузили на животных тюки с провизией и вещами: одеждой, мясом, пряностями, водой.
Это был караван.
Алмасафир, ни на миг не останавливаясь, глазами отыскал высокий синий тюрбан: это был проводник, глава всего каравана. К нему-то и направился Алмасафир.
- Добрый день, проводник, - начал все еще задыхающийся юноша. - У меня к вам просьба.
Проводник, прежде стоявший спиной, повернулся. Белая накидка оттенялась бледно-синим, выцветшим тюрбаном, а пояс оттягивала сабля. Лицо мужчины было строгим и сухим, с бородой, дабы ветра Пустыни не занесли песка в нос и рот. Он был еще силен, хотя в бороде уже проскакивала седина.
- Привет-привет, мальчик. Чего тебе? - добродушно отозвался он.
- Проводник, я хотел бы присоединиться к вашему каравану.
- Чего, мальчик? - захохотал проводник. - Чего удумал. Не, нам никто не нужен. Иди домой, к родным.
- У меня нет родных, - серьезно ответил Алмасафир. - Все умерли от чумы. Мне нет дела, и я, скорее всего, стану вором. Вскоре меня поймают и отрубят руку, и я умру. Я не хочу так прожить свою жизнь, я желаю отдать ее дороге и Пустыне.
Проводник обернулся и задумчиво оглядел парня. Лет четырнадцать на вид, одежда подрана и довольно грязна, сквозь прорехи проглядывали неплохие мышцы. Черные густые волосы парня трепал ветер.
Проводник сделал шаг к мальчику, и колено вновь застонало. Тело мужчины постепенно гнулось под весом прожитого, и он понял, что пришла пора.
- Говоришь ты решительно, мальчик. Хорошо, я возьму тебя в свой караван, помощником. Будь умен и силен, постарайся предугадывать мои мысли, и учись. Но учти, что эта работа не из легких. Тебе придется учиться сражаться, вести верблюда и разговаривать на нескольки языках. Тебе придется узнать все приметы пустыни и надолго обходиться без воды. Скорее всего, ты не познаешь семейной жизни.
- Я сказал, проводник, чему я хочу себя посвятить. - ответил юноша.
- Называй меня Хаким, юноша. - отмахнулся проводник, вновь отворачиваясь к тюкам.
- Я Алмасафир.
- Отлично, теперь мы знакомы, - ответил старик, бросая парню ворох одежды. - Это нужно надеть. Била!
Откуда-то сбоку, из-за верблюда, вылез человек в ярко-желтой одежде и оранжевом тюрбане. В руках он держал объемистый мех.
- Била Хадаф явился по вашему зову, Хаким! - отвесил он шутовской поклон. Заметив Алмасафира, он широко улыбнулся, и парень понял, что он навеселе.
- Била, сходи и купи провизии еще на одного человека. Как придешь, отправляемся.
- Да, мастер.
Била принял от Хакима позвякивающий мешочек и отправился куда-то вглубь городка.
Когда он вернулся, то его мешочек похудел, за спиной появился новый, маленький тюк, а Алмасафир уже сидел на одном из верблюдов.
Хаким громко закричал:
- Отправляемся в Пустыню!
Ответом ему было фырканье верблюдов, лай собак и пьяное, радостное "да!" от Билы Хадафа.
Алмасафир вновь упал на песок, сплевывая кровь из разбитой губы.
- Ой, прости, парень, - искренне извинился Била Хадаф, который тренировал Алмасафира в бое на мечах. - Я случайно. Но я и пьяный, с мехом в одной руке, и то дерусь лучше тебя. Вставай, сегодня твоя цель: отразить мой удар, ясно? - хохотнул Хадаф.
- Ясно. - мрачно ответил Алмасафир, поднимаясь с песка и отряхиваясь.
Постепенно вечерело, и первый день парня как караванщика подходил к концу. Сильно болел зад и руки, натертые поводами верблюда. Но Хаким все равно заставил его тренироваться с Хадафом. Тот был трезвым, и потому немного раздраженным, и он предложил, что за каждое падение соперника кто-то отпивает из его меха. У Алмасафира не было выбора, и он согласился. Вполне понятно, что Била Хадаф уже успел наклюкаться.
- Итак, ты должен па-а-адогнуть... и-ик... ноги. Ты бы хоть немного старался, я с тобой сопьюсь, - укоряюще протянул Хадаф. - Стопы держи ровно, иначе... и-ик... поедешь по песку, потеряешь равновесие и враг тебя обезглавит. Головка так, бум, и на земле, а ты летишь к Аллаху. Ясно?
Алмасафир не ответил и встал в защитную стойку.
- Во-о-от и молодцом! - похвалил его Била и, внезапно посерьезнев, молниеносно ударил Алмасафира сверху.
Тот пропустил лезвие по своему клинку и, развернувшись, отошел в сторону, и нанес удар в незащищенный бок Хадафа. Клинок помощника проводника с лязгом столкнулся с клинком Билы, тут же перетекшего в оборонную стойку.
Алмасафир поразился. Казалось, Хадаф был пьян... Но нет, он и вправду был пьян, но тем не менее сражался он с непринужденной легкостью. Его тело колебалось, рука немного дрожала, но удар был тверд, а стойки безукоризненны. Он, используя зажатый в левой руке полупустой мех как противовес, бешено вертелся в вихре ткани. На лице Билы застыла безмятежная, снисходительная ухмылка.
Хаким, распустив свой тюрбан, сначала наблюдал за закатом, сидя на теплом песке, пока все остальные разбивали лагерь, но он быстро подключился к наблюдению за поединком. Клинки порхали, со звоном скрещиваясь. Мальчик бил сосредоточенно и уверенно, его удары отбивались с изяществом бывалого бойца. Это не было похоже на предыдущую тренировку. Видимо, его помощник знал какие-то стойки, переходы и движения. В мелькающих клинках блистали последние лучи солнца. Мальчик был неплох, да. Но Била Хадаф был намного сильнее.
В один миг выбитая сабля сверкнула на солнце, взвившись высоко в воздух, и плашмя упала на холодеющий песок. Алмасафир досадливо поджал губы, бессильно сжимая и разжимая правую руку. Хадаф со странной ухмылкой приставил лезвие к горлу парнишки, а потом опустил саблю и громко засмеялся. Потом он похлопал растерянного паренька по плечу, успокаивая его и бормоча что-то насчет крепкого хвата.
Старик Хаким улыбнулся. Из парнишки может выйти толк.
Верблюд Алмасафира приблизился к верблюду Хадафа, повинуясь воле наездника.
Солнце вновь постепенно заходило, его лучи утратили былой гнев и уже не жалили, а ласково грели.
Хадафу же было все равно. Казалось, его мех был бездонным, и пьянящей невкусной жижы там было целое море.
- Хадаф!
- А, это ты. Не кричи. Я только начал пить. - сморщившись, отмахнулся Била Хадаф.
- Я вот и хотел спросить, почему ты постоянно пьешь?
- Да вот, я всю свою жизнь ищу Источник. Сколько себя помню, меня глодала ненасытная жажда. Не иначе, джинны. Моя жажда утоляется лишь этим, - Била рассеянно встряхнул мех, и тот жалобно булькнул. - И, возможно, водой из Источника.
- А что за источник, мастер?
- Ради Аллаха, прекрати звать меня мастером, - беззлобно отозвался Била. - Я сразу же чувствую себя престарелым отцом семейства. Зови меня по имени - Била Хадаф.
- Била, а что за Источник?
- Огромный мистический оазис. По легенде, там лежит камень, который способен обращать металлы в золото, один финик способен накормить человека на целый день, а если ты отопьешь воды из чистого родника, то больше никогда не почувствуешь жажды. Именно его и ищу. Уже много-много лет.
- Ты всю жизнь ходишь по Пустыне и ищешь оазис? - удивился Алмасафир.
Хадаф обиженно поджал губы.
- Звучит как-то обидно. Но да, всю свою жизнь. - ответил он и вновь влил в себя жидкости из меха.
И довольно быстро потекли дни. Алмасафир постоянно учился, на второй переход он уже мог дать достойный отпор Хадафу. Парень быстро подмечал изменения погоды, приметы и наблюдения. Он потихоньку становился своим в стане караванщиков. Его ценили как веселого, глазастого, шустрого и смышленого малыша. Поначалу, правда, некоторые из стана были недовольны его появлением, но все же смирились. Алмасафир рос, солнце подарило ему сухую и темную кожу и развитое, жилистое тело.
И если проводник Хаким заменил ему отца, то веселый Била Хадаф стал старшим братом, что тот довольно быстро понял и даже был рад этому.
- Эй, Алмасафир! - крикнул Хадаф, подъезжая к парню. - Ты видишь?
Била указал на струйки песка, переносимые ветром от головы к хвосту каравана. Начался сильный, сухой и горячий ветер, а на краешке горизонта клубился песок. Близилась песчаная буря.
Алмасафир недовольно поморщился. Бури всегда причиняют огромные разрушения, вполне возможно, что и пара верблюдов погибнет. Этого Алмасафир не хотел, поэтому он поблагодарил Билу Хадафа и подстегнул верблюда к голове каравана. Могучее животное быстро донесло его до Хакима.
- Хаким!
- Да, юноша? - отозвался проводник.
- Идет буря, нам следует остановиться.
- Молодец, мальчик. Скажи всем, что идем до во-он той скалы, там остановимся.
Караван в ускоренном темпе добрался до большого, обветренного куска камня, торчащего из земли. За ним караван вполне мог укрыться. Именно так и поступили.
Караванщики были напряжены. Буря - это всегда огромные трудности и риск.
Но они не знали, что будет.
Когда она нахлынула, солнце заслонили тучи поднятого в воздух песка. Все открытые участки кожи моментально начало колоть, а дышать стало трудно, поэтому все замотали себе лица, а потом и головы верблюдов, чтобы хоть как-то можно было дышать.
Буря неистовствовала целый день. День, наполненный страхом, ревом ветра и шорохом песка о камень.
Когда караван смог выйти, они, не замедляясь, отправились в путь дальше. Но это было не все, уготованное джиннами Пустыни.
Караван заблудился. Все ориентиры, которых и так было не слишком много, оказались занесены песком, и ветер постепенно их откапывал. Но на это могло уйти время, и довольно большое. А времени у каравана было немного, потому что начался водяной голод. Первыми иссякли запасы спиртного у Билы Хадафа, и тот постоянно ходил трезвый и злой. Потом и обычная вода начала кончаться.
День за днем, караванщики шли по Пустыне, не зная, идут ли они к ее сердцу или краю. Палящее солнце делало свое дело. Воды становилось все меньше, один верблюд издох, у всех остальных отощали горбы, а двое караванщиков более не смогут выйти из Пустыни.
Но, видя веру караванщиков, Аллах стал милосерден.
И караван набрел на оазис.
Хаким с грустью оглядывал зачахшие кусты, погибшие пальмы, едва влажный песок и четыре лужицы грязной воды. Оазис почти погиб, и ему потребуется время на возрождение. Хаким все же проверил лужицы. Как оказалось, вода прибывает достаточно быстро, поэтому они могли напиться, дать верблюдам и набрать воды в мехи.
Старый проводник обернулся на юношу. Тот сидел на грязной траве и, жуя сухой стебелек, равнодушно осматривал полумертвый оазис.
Хадаф же, покачиваясь, сполз с верблюда и подошел к грязной луже, упал на колени и стал пить. Пил он долго, шумно заглатывая мутную воду. Потом он отполз от лужи и, рухнув на спину, захохотал.
Когда Алмасафир спросил у него, что случилось, то Била Хадаф ответил:
- Это то, что я искал, Источник! Ха-ха-ха-ха! Моя жажда утолена! Утолена навсегда!
Когда отдохнувший караван все же прибыл в город, то Била сжег все свои мехи для спиртного. И Алмасафир более не видел, чтобы он употреблял алкоголь.
Шли годы, Пустыня закаляла Алмасафира, а Хаким и Хадаф учили его самым разным вещам. Когда Хаким умер от старости, то он завещал свой тюрбан проводника Алмасафиру. Била Хадаф был с ним еще многие годы, погиб он уже седовласым старцем, сражаясь с кочевниками, защищая караван. Как и Хакима, Алмасафир похоронил его в Пустыне, таким образом не разлучая старых друзей от их истинного дома.
Годы текли, как мед, потом они шли, как верблюд, а потом летели, как песчаная буря. И вот, не успел заметить Алмасафир, а он уже был старым проводником каравана. Он видел песчаных духов, зачарованные воды и гордых людей из далеких земель, пришедших с крестами на щитах и убивающих за Бога-Любовь. Он сражался с кочевниками, разбойниками, видел дивные миражи, попадал в бури и оазисы, терял близких, заводил друзей, любил и ненавидел. А Пустыня все наблюдала за ним.
Алмасафир, почесываясь после долгой ночи, кричал на надсмотрщиков верблюдов. Конрад, его друг из дальних земель, в кольчуге, замотанной в дорогие ткани и тюрбане, улыбался какой-то девушке, не переставая точить длинный прямой меч, которым он сражался. Его люди носились туда-сюда, выполняя последние приказы перед отправлением. Внезапно кто-то дернул его за полу одежды.
Алмасафир обернулся и увидел молодого, тощего мальчика, лет так двенадцати. Он с мольбой смотрел в глаза проводника.
- Чего тебе, мальчик?
- Я бы хотел стать вашим слугой в караване.
Проводник оглядел мальчика. Тот носил подранную одежонку, но выглядел сильным и ловким.
- Иди к родным, они ждут тебя. - ответил Алмасафир.
- Мои родные погибли при нашествии чужаков с севера.
Алмасафир шагнул к юноше и наклонился. Простреленное бедро привычно заныло, а шрамы на спине натянулись.
-Хорошо, я возьму тебя в свой караван, помощником. Будь умен и силен, постарайся предугадывать мои мысли, и учись. Но учти, что эта работа не из легких. Тебе придется учиться сражаться, вести верблюда и разговаривать на нескольки языках. Тебе придется узнать все приметы пустыни и надолго обходиться без воды, - повторил слова Хакима Алмасафир. - Как твое имя, мальчик?
- Шаб, учитель.
- Я Алмасафир, а это мой друг, Конрад. Эй, германец, сходи-ка, купи этому парнишке еды.
- Нашел мальчика на побегушках? - осклабился Конрад, откладывая меч.
- Возможно, преемника. Сам был таким. - ответил Алмасафир на ломаном немецком и протянул другу мешочек с золотом.
- Тебе нужно подучить язык, дружище. - рыцарь принял мешок и направился в город.
Алмасафир показал Шабу его верблюда. Когда Конрад сел на своего, Алмасафир закричал:
- Отправляемся в Пустыню!
Ответом ему было фырканье верблюдов и лай собак.