Кибальчич Фима : другие произведения.

Посол на планете Земля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это веселая и добрая история о дружбе и приключениях в том далеком будущем, когда животные смогут получить речь и интеллект, а маленькие мальчики устанавливать контакты с инопланетянами и вмешиваться в дела военных. Когда возможно слишком многое, фантастика становится сказкой. Для детей и для взрослых.

  -- Корабль разваливается!
  -- Может, успеем дотянуть?
  -- Нет. Нужен арас.
  -- Он не активирован.
  -- Тогда только солнечный ветер.
  -- Боюсь, у меня не получится...
  
   Василий Николаевич подошел к экрану бункера, за которым простиралось цветочное поле, блестела гладь реки. Глядя на эту иллюзию, легко убедить себя в том, что угрозы не существует. Но она была. Неопознанный космический объект возник ниоткуда в тысяче километрах от Земли, развалился и испарился, как будто его и не было. Никаких контактов, никаких сигналов SOS. Только волна помех по всем каналам слежения. Но теперь и их не стало.
  
       1. Яблоневая роща
  
  
   Около четырёх белесых ив открывался вид на огромное озеро. Оно уходило к кромке леса и было окружено топями с низкой густой порослью кривых и тонких деревьев. Местами, по краям озера, пробивались высокие стебли камышей. Здесь было тихо, только потрескивали кузнечики на сухом берегу в прогретой солнцем траве за ивами. По глади воды скользили быстрые длинноногие паучки, большеглазые стрекозы с разгона садились на крошечные травинки и веточки, плывущие по воде. К озеру редко пробирался человек, чаще сюда приходили дикие звери: лоси, реже кабаны. Рыбы здесь было много. Серебристые спины, блеснув иногда у самой поверхности озера, исчезали в глубине. Но сейчас с ивового берега не было видно ни одной рыбьей спины, вода оставалась тихой пустынной. Настороженной. Листья ив чуть шевелил ветерок, но нижние ветки, склоненные к воде и скользкие от сырости, висели неподвижно.
   Глубоко под темной гладью воды, среди вязкого ила и длинных водорослей лежал необычный для этих мест зверь. У него было длинное тело, покрытое чешуёй, четыре мощные лапы и крылья, плотно сложенные за спиной. Его хищная морда заканчивалась длинным клювом, а на месте хвоста выступал крупный плавник, по форме напоминавший акулий. Все тело отливало зеленью. Зверь лежал, вытянув шею и положив морду прямо на илистое дно. Его большие выпуклые глаза красного цвета были чуть прикрыты. Он не спал, но лежал совершенно неподвижно. Но его мыслям гуляла тоска.
   Уже сорок раз день сменил ночь, с тех пор как он оказался в этом озере. Здесь научился добывать пищу, ел и спал. Аппетита не было, но, когда приходил острый голод, он бросался за рыбой, превращая длинный, обтекаемый клюв в широкую пасть. Зверь смутно помнил все, что было до озера. Память он стер себе сам из-за страха перед чем-то до конца непонятным, но смертельно опасным. Кое-что он, правда, оставил, чтобы помнить о том, как жил в просторном прозрачном доме-гроте. Гротовый подводный город, с длинными переходами, залами, наполненными звуком и цветом, был очень красив в воспоминаниях.
   Катастрофа произошла внезапно. Вода взбесилась, расшвыривая стены дома, любимые вещи и все, все, что было вокруг и в городе. В момент взрыва он плавал в домашней библиотеке - в зале, наполненном шарами-книгами, хотел найти одну замечательную историю про кругосветное путешествие, но никак не получалось. Он вылавливал в бассейне одну шар-книгу за другой, мял их, понимал, что это не то, и отбрасывал в сторону. Все утро прошло в поисках, но нужный шар никак не попадался. Вообще-то память хранила эту занятную историю о путешествии почти дословно. Но мама зачем-то попросила найти именно эту книгу.
   Он нырнул глубже, вытаскивая очень знакомый по цвету шар, и вдруг стены начали съезжаться и падать прямо на него. Свистящий звук разламывал все вокруг, лишая разума и сил. Инстинкт требовал одного - плыть вверх. И он рванул. Время тянулось медленно, силы уходили, а обломки грота больно царапали тело. Потом его окружила изумрудная охрана, и они помчались на бешеной скорости прочь. Мать плыла рядом, из ее плавников сочилась кровь, но она не обращала внимания ни на кровь, ни на него, а только хриплым свистом отдавала и отдавала приказы. Он чувствовал, как мягкая и ласковая вода впереди превращается в камень, а их солдаты умирают один за другим.
   Остальные события пришлось выбросить из памяти от ужаса перед этой непонятной и грозной опасностью. Остались только разрозненные картинки и чувства: корабль, бесприютность, голод, чернота космоса и звезды. Они искали спасения, но не находили. Спасся, похоже, только он, его засунули в тесную капсулу, которая спустя какое-то время стала разваливаться. Он летел вниз, падал, кувыркался, цеплялся. Ему было страшно и, почувствовав запах воды, почти такой же, как была в его прозрачном доме, он нырнул в нее и уснул на мягком дне в теплой мути, которая защищала от всего непонятного. Время шло, но ничего не менялось, и никто не приходил к нему в это озеро. А самостоятельно отправиться в путь он не решался.
   Давно надо было улететь из этого маленького водоема. Силы восстановились, и страх отступил. Оставалось только решиться отправится в самостоятельный путь. Предыдущей ночью в небе произошло нечто особенное - над озером пролетела горящая звезда, и его посетило знакомое чувство, словно касание родной планеты. Воспоминание об этом прикосновении придавало решимости.
   Существо приподнялось на лапах, оттолкнулось от дна. Вода качнулась, помутнела, оторвавшиеся стебельки водорослей поплыли вверх, и он вылетел из воды, мгновенно расправив крылья. От тела и до середины крылья были покрыты чешуей, вторая половина крыльев, упругая и перепончатая, вибрировала при каждом взмахе. Зверь вытянулся в струну от острого длинного клюва до хвоста, который изменился в воздухе в широкий сорочий хвост. Два раза махнув крыльями, он оказался высоко над лесом, под самыми облаками.
   Зелень деревьев успокаивала его, - это был хороший цвет. Все, что было внизу, казалось ему почти призрачным, омываемым белоснежным покровом легкого дыма. Этот дым наполнял воздух, уплотнял его, заставляя видеть утреннее солнце нежным желто-белым отпечатком над кромкой наклоненного неба. Расстояние до земли растворяла невесомая белесая завеса.
   В отдалении он разглядел поросшее травами и кустами поле. У его края стояли два больших дома, а поодаль еще и третий. Там и жило двуногое создание и черная летающая крошка. Он теперь знал слова, которые называли новых знакомых: мальчик и птица. Мальчик уже несколько раз приходил к озеру, чтобы заниматься очень странным делом: ловил рыбин, щелкал их по носу и отпускал их обратно. Два последних раза он появлялся со спутником, который называла себя Карл, а мальчик звал его ВарЁн.
   Прошлым днем, спрятавшись под широко раскинувшейся ивой, он прислушивался к певучему языку и постепенно начинал понимать смысл, как его заметили.
   - Чудовище! Страшный дракон! - закричала птица.
   Страх заполнил каждую чешуйку. Кто знает, на что способны эти с виду беззащитные жители чужой планеты. Страх заставлял меняться. Тело увеличилось, в пасти в два ряда завибрировали клыки, крылья раскрылись и подрагивали. Он привстал, готовый взлететь, зашипел, переходя на глухое угрожающее рычание. Когти, впиваясь в землю, продолжали выдвигаться из чешуйчатых лап. По крови гулял ужас и напряженное ожидание, что маленькое существо тоже изменится, вот-вот раскроет свое оружие: клыки, крылья или длинные шипы. Но мальчик просто шагнул вперед.
   - Эй, ну-ка, не пугай нас. Не рычи тут, ну-ка. А то убежим, и один здесь останешься.
   Мальчик стоял грозно, но не страшно, и крылья перестали напряженно дрожать.
   - Ты на крокодила немного смахиваешь, а они противные эти крокодилы, злобные. Закрывай зубы, а то крокодилом станешь. Вот так порыбачили, - и мальчик взволнованно почесал кончик носа, - и откуда ты только взялся? Эй, дом у тебя здесь или ты так, - проезжий?
   Он слушал внимательно и следил за движениями двуногого. Ему не понравилось слово "крокодил", но слово "дом" было понятно.
   - Дом, - слово легко повторилось, и от него по телу пошла волна облегчения.
   - Как тебя зовут? Меня Малыш, а тебя?
   - А тебя? - сказал он, чтобы привыкнуть к новым словам.
   - Нет тебя! - топнул ногой мальчик. - Меня, говорю, Малыш.
   - Малыш, - и имя существа легко прошел через горло.
   - Да это я, - мальчик потыкал себя пальцем в грудь, - Алексей еще, но это для училок. А тебя? Эй...
   - Эй..., - произнести этот короткий звук было легче легкого.
   - Значит, Эйюшка, - удовлетворенного кивнул мальчик, - приятно за знакомиться. В это мой друг - Варён.
   - Карл! - звонко сообщила черная птица.
   Так он познакомился с мальчиком и обзавелся новым красивым именем. Малыш и Карл жили на даче недалеко отсюда со своими друзьями: СлОной, БегемОтой, ПитОной. Там же проживали курицы, доктор Сэм и парочка фальсификаторов и прихлебателей. Про последних было все непонятно.
   Малыш позвал его в гости, но Эйюшка тогда не хотел уходить с озера, здесь было спокойнее и безопаснее. Почти дом. Теперь кое-что изменилось. После вчерашней ночи и прикосновения далекой звезды, ему нужен был совет и помощь. И поэтому он полетел туда, где стояли три дома. Рядом с ними у кромки леса виднелись и маленькие замысловатые строения: разноцветные, угловатые, с торчащими вверх крышами-цилиндрами.
   Куда же ему приземлиться?
   За одним из больших домов у края зеленого поля сидело бескрылое существо с тонким длинным отростком вместо клюва. Рядом с ним лежала клетчатая доска с белыми и черными фигурками и еще нечто длинное, зеленое и живое. Наверно это и были друзья Малыша. Набравшись решимости, он приземлился рядом.
   - Доброе утро. Меня зовут Эйюшка, и я ищу Малыша.
   Слова давались легко.
   - Слона, - пробасил в ответ один.
   - Шш-ш-ш...
   Длинное и зеленое бревно зашевелилось, и приподняло голову с зелено-бронзовыми глазами.
   - Меня-ш зовут Питона. А ты дракон с озера?
   - Я с озера, а Малыш здесь живет?
   - Где-то ш-здесь, - насмешливо зашипел Питоны. - Он с Варёном отправился в рощу за яблоками, а потом собирался пойти к Бегемоте.
   - Где же мне его найти?
   - Наверное у Бегемоты. Он в бассейне сидит с другой стороны дома. И недовольный. А когда он чем-то недоволен, с ним трудно разговаривать. Но можно попробовать.
   Строение, у которого сидели Слона с Питоной, было похоже на стоящий на земле котелок, который разрисовали в голубые и зеленые полоски. К дому-котелку шла мягкая сиреневая дорожка. Она приподнималась на короткие светло-зеленые поля котелка и упиралась прямо в стену.
   Эйюшка обогнул часть здания и увидел еще одну дорожку, более узкую и песочного цвета. Он пошел дальше вдоль большой даже для него и медленно скругляющейся стены. В какой-то момент она оборвалась, словно кто-то вырезал кусок из котелка, сделав откидной верх. Там стояло небольшое озерцо, удивительно прозрачное, с ровным песочного цвета дном. Из-под воды торчали темные уши и влажные ноздри.
   - Добрый день.
   Ноздри втянули воздух.
   - Добрый день, - повторил он громче.
   Вода всколыхнулась и Бегемота поднялся на поверхность.
   - С самого утра ничего доброго, - ворчливо сообщил хозяин бассейна. - А к обеду еще и ящер приполз. Тоже поплавать хочешь? У меня места и так мало.
   - Прошу простить за беспокойство, - проговорил он, вспоминая мамины уроки вежливости и хороших манер. - Меня зовут Эйюшка, я живу в озере, а сейчас ищу Малыша. Не знаете где он?
   - За яблоками ушел, но еще не вернулся. Ладно, так и быть полезай сюда. Здесь ждать будет прохладнее.
   Эйюшка заволновался, не понимая, что будет вежливее: отказаться или согласиться. Очевидного ответа не было, и поэтому он просто скользнул в бассейн. Вода была шелковистой и проникала под каждую чешуйку. В удовольствии он расправил лапы и пошевелил хвостом.
   - Вы здесь и живете? - при первом знакомстве нужно поддерживать вежливую беседу.
   - Когда жарко. За бассейном у меня есть еще комнаты. А рядом живут Слона и Питона. Остальные - в других домах.
   - А чей вон тот, следующий дом?
   Строение было прямоугольным, с высокими окнами, приятного бирюзового цвета.
   - Сэма. Там еще операционная и большая галерея. Ну и комнаты для малышовых предков, когда приезжают из командировок. Но такое редко бывает. Они вечно заняты государственными делами.
   - А Сэм - он тоже друг Малыша?
   Бегемота опустился глубже и выпустил пузыри из ноздрей. Похоже, затруднялся с ответом. Возможно, Сэм - опасное существо? Однако, после некоторых размышлений Бегемота все-таки поднялся на поверхность.
   - Сэм - доктор. Он всех лечит, и Малыша учит и воспитывает, пока его предки командуют космическими десантниками.
   - Предки - это мама?
   - Это папа и дед. Мама его погибла, когда Малыш еще родиться не успел. За несколько секунд до взрыва его отправили в капсуле к Земле. Он очень долго летел по космосу, а когда прилетел, то рос в пробирке. Наверное, от этого космического полета у него всякие необычные способности появились, и теперь он с утра до вечера доводит доктора Сэма до белого каления.
   Эйюшка подумывал, чтобы еще спросить, но рассказчик булькнул носом и плавно скользнул глубже. Может, заснул? Толкать его в бок было бы не очень воспитано. Нужно подождать подходящего момента. А до его наступления и возвращения Малыша будет лучше поспать.
   Под водой Эйюшке приснился мир его родной планеты, где вода, поднимаясь из глубины, проникала повсюду. Там из перламутровых раковин росли живые дома, наполненные ласковым журчанием и говором, вокруг тянулись гибкие разноцветные водоросли. Чем глубже ныряешь, тем плотнее и гуще становится вода. Плыть по ней труднее, и пузыри из ноздрей выходят большие и медлительные. В верхнем слое влага совсем легкая и прозрачная, по ней можно носиться, как по воздуху, широко раскрывая крылья.
   Ему опять снилась мама, которая ласково разговаривала, накрывая большим перепончатым крылом. Было приятно, спокойно и сонно... Опасность толкнула внезапно и страшно, вода завибрировала. Мама оглянулась, и вмиг огромные когти облепили лапы, два ряда зубов угрожающе обнажились и, вытянув шею, она издала хриплое рычание. Эйюшка испугался и мгновенно проснулся.
   Сквозь рябь воды он увидел, как что-то лохматое суетилось около бассейна и оттолкнулся лапами от дна. Наверху был Слона, на спине и голове которого беспокойно кудахтали малюсенькие птицы. Их было много, некоторые носились вдоль бассейна, мельтешили под ногами гиганта. На все это смотрел сонный Бегемота и невразумительно бормотал:
   - Что? Что случилось? Малыш что ли вернулся?
   - Нет, не вернулся.
   Слона изо всех сил замотал головой, а курицы закудахтали еще громче, захлопали крыльями.
   - Ну, тогда я буду спать, и нечего было будить, - буркнул Бегемота.
   - Малыш не вернулся, - настойчиво пробубнил Слона.
   - Ну и дайте поспать, - уперся Бегемота.
   - Спать некогда, его надо спасать.
   - Спасать!?
   И Бегемота вылетел из бассейна, расплескивая воду. Мокрые курицы с испуганным кудахтаньем разбежались в разные стороны.
   - Курицы говорят, что Малыш там лежит и не двигается, не отзывается и даже глаза не открывает, - страшным голосом сообщил Слона.
   - Может, он спит?
   Курицы горячо и возмущенно закудахтали:
   - Не спит, не спит. Мы клюем, клюем, а он лежит не живой совсем.
   - Бегемота, сходи за Сэмом и к Малышу. А мы с Питоной стоим на посту.
   Бегемота, а следом и Эйюшка поспешили к большому дому Сэма. За ними семенили курицы. Влетев в распахнутые двери, они оказались в двухэтажном зале. Комнаты второго этажа выходили балконами в помещение зала. На одном из них, свесив ногу на ногу и утопая чуть ли не с головой в зеленом пушистом кресле, сидел квадратный двуногий. Вид он имел радостный, уплетал малопонятные вкусности, запивая чем-то дымящимся из красивой голубой чашки.
   - Доброе утро, Бе... - начал он, но Бегемота его с ходу перебил:
   - Малыш опять лежит бездыханный...
   - Тьфу, ты! - все радостное удовольствие из доктора испарилось.
   Сэм бросился вниз по боковой лестнице. Из-под кресла выскользнул блестящий коричневый чемоданчик с красным крестом и полетел следом за доктором. Эйюшка оцепенел от удивления.
   - К яблоням! - услышал он решительный призыв Бегемоты.
   Ошеломленный Эйюшка не отставал ни на шаг, не зная, что и думать. Дневное солнце сделало лес жарким и тихим. Хорошо, что дорога была недолгой, и вскоре показались яблони. Бегемота внимательно смотрел по сторонам. Вскоре все заметили груженый яблоками кузов. Когда вся делегация приблизилась к нему, Эйюшка увидел нечто ужасное: Малыш и Варён лежали распростертые на земле, а рядом высилась гора яблочных огрызков. Доктор Сэм подошел и ощупал мальчика и его неразлучного друга, озабоченно покачал головой:
   - Надо же так объесться! До обморока. И это в который раз. Я уже не рад, что подарил Малышу этот сорт всегда спелых яблок.
   Эйюшка не поверил этому предположению. Слишком велика была гора огрызков для таких маленьких животов его новых друзей.
   - Наверное, на них напали. Какие-нибудь крупные поедатели яблок.
   На эти слова Малыш чуть приоткрыл один глаз и сразу его зажмурил.
   - Поедатели здесь, конечно, были. Но мелкие. Допоедались так, что придется им сделать..., - Сэм сделал внушительную паузу и закончил, - промывание огромной клизмой!
   Глаза мальчика тут же уставились на Сэма. Но Эйюшку он особого внимания не обращал.
   - Да мы, - еле слышно проговорил он, - просто на солнце э-э-ээ-э.... перегрелись. А после на нас напали...
   - Конечно, - небрежно согласился Сэм, потом оглядел все вокруг, и в его глазах появилось удивление, - но постойте, а ведь с рощей действительно что-то случилось!
   Все посмотрели вправо от лежащих. Там, за стволами ближайших деревьев, шевелился прозрачный зеленый пар. Листья яблонь выглядели темными и тяжело гнулись к земле, стволы покрылись то ли водорослями, то ли причудливым мхом. Казалось, что над землей вспучился огромный пузырь плотного пара, и теперь между яблонями смогут плавать рыбы. Эйюшка почувствовал, как какая-то сила потянула его к пузырю. Он чуял нечто родное и близкое, кусочек его планеты. Все остальные были удивлены и даже напуганы, поэтому он удержался от желания нырнуть в эту зелень и решил вернуться сюда позже, потом...
   - Что бы это могло быть?
   Сэм подошел и протянул руку к плотному пару и сразу отдернул ее. Вглубь пузыря побежали причудливые зеленые завихрения.
   - Похоже, ты, Малыш, слишком увлекся генной инженерией. Одно дело делать себе новых друзей, - Сэм с любопытством посмотрел на Эйюшку. - И совсем другое - портить яблоневую рощу и менять климат.
   Слова Сэма всех как-то успокоили. Не обращая внимания на слабое протестующее мычание, пострадавших от поедателей яблок друзей подняли, водрузили на Бегемоту, и вся компания двинулась в обратный путь.
  
       2.Эффективное лечение
  
   Все столпились за закрытыми дверями операционной, которая располагалась в доме Сэма. Лечение Малыша и Варёна невероятно затянулось. Бегемота все время вздыхал, а Слона озабоченно помахивал ушами. Эйюшка же прижался к стене, не решаясь ни о чем спрашивать. Сейчас ему было не до рощи и не до звезды, его беспокоил Малыш.
   - Может стоит заглянуть под дверь? - не выдержал Питона.
   - Лучше просунуть голову в замочную скважину, - предложил Бегемота.
   Дверь, около которой они стояли, была правильных размеров. Пациенты любой высоты и ширины прошли бы в эту операционную.
   Питона задумчиво приподнял кончик хвоста и предложил:
   - А почему бы нам не постучать?
   - А вдруг мы помешаем?
   - Ну-ш, может быть...
   Слона решился и слегка стукнул в дверь своим носом. Она сразу открылась. Все увидели краснощекого Сэма за столом, со сдобными булочками на подносе, тортом на блюде и чаем. Он сидел в широкой комнате, отгороженной стеной от самой операционной. Шлюз в операционную был открыт, и хорошо виднелась задняя стена зала, зелено-голубая, покатая, плавно переходящая в потолок и в пол. Это помещение казалось пустым, только посередине висела в воздухе пустая доска-стол для пациентов, а рядом вторая - для блестящих приборов. У распахнутого шлюзового проема в примыкающей комнате, сиротливо прижимался к стене желтый, сверкающий металлом стол на колесиках. На нем в трагически распростертой позе лежал Малыш. На его груди, беспомощно и жалостливо раскинув крылья, поник Варён.
   - А, - воскликнул Сэм, - так вы все под дверью стояли, что же не постучали? Заходите. У меня чудесные булочки.
   Эйюшка просто не мог вынести на такое безответственное поведение:
   - А как же Малыш, он что, уже не встанет?
   - Да встанет, хотя лучше бы не вставал. Ему бы это пошло на пользу.
   Мальчик с возмущенным видом открыл глаза и даже поднял голову. Словно ощутив движение, Карл тоже распечатал бусинки глаз и дернул крылом. Только Сэм стал поворачивать голову в их сторону, как оба приятеля утратили сознание. Эйюшка просто онемел от удивления.
   - Проходите, я всем налью чаю, и у меня есть великолепный шоколадный торт. Сегодня - по особому рецепту.
   Пациенты беспокойно зашевелились, а Сэм улыбнулся и продолжил:
   - Мы будем вместе пить чай и ждать, пока наши друзья придут в сознание.
   - Им, наверное, тоже надо оставить кусочек, - предложил Слона, сочувственно глядя, как Малыш старается незаметно, не меняя позы, заставить свой стол на колесиках стронуться с места и подъехать к веселой компании, к чаю и сладостям.
   - Сначала ему придется принять прописанное лекарство, - сказал Сэм. - Сразу, как придет в сознание.
   Доктор показал на небольшой медицинский столик неподалеку. На нем лежал крепко скрученный кожаный ремень. Пациент покосился, скривил недовольную лечением рожу и с еще более несчастным видом разлегся на столе. Доктор раздал всем большие удобные чашки и разлил чай. Эйюшка опустил в чашку язык и удивился, настолько вкусным был этот напиток.
   - Спасибо, такой вкусный кисло-сладкий чай. И горчит немного.
   - Ничего не кислый, - фыркнул Бегемота. - Стал бы я пить кислятину. Это малиновый чай, лучшее лакомство на свете.
   - А мне кажется, что он банановый. Я вообще люблю бананы, - произнес Слона.
   Толстый доктор Сэм подскочил и завопил, во все горло:
   - Ура! Ура! Получилось!
   - Что получилось?
   - Что? - Вот дурни! - Чай! Вот что! Мой Самый Любимый чай - так я его назову!
   - Это не правильное название. У каждого свой любимый чай, - возразил рассудительный Слона.
   - Конечно, но вы ведь пьете свой любимый чай?
   - Ну, - непонимающе подтвердили все.
   - А ведь я всем наливал из одного чайника!
   - Не может быть!
   - Точно, - кивнул Сэм и довольный зашагал по комнате.
   Все радостно загудели, и даже не заметили, как Малыш стянул чашку своего врача вместе со здоровенным куском торта. Незаметно, по стеночке, мальчик стал продвигаться к двери. Варён вертелся у него под ногами. А последний момент его спину заметил доктор:
   - Эй, стой, дружок!
   Малыш на мгновение замер. Сэм сейчас же ухватился за ремень, обернулся, но пациента уже не было. Он удрал и утащил с собой торт.
   - Ох, пропишу я тебе лекарство, - погрозился доктор, но как только посмотрел на чайник с чаем, то тут же заулыбался: - здорово получилось, правда? Я хотел этот чай на день рождения Малыша подарить, но все равно теперь никакого сюрприза не выйдет, так, что дарю всем.
   И вся компания принялась за чай, только Эйюшка сидел задумчивый, забыв о торте.
   - Эй! Тебя ведь зовут Эйюшка? Ты здоров? Может тебе чай не нравится?
   - Я всё думаю про Малыша. Ему же вроде было плохо?
   - Да они с Варёном опять яблок объелись, - пояснил Слона. - Так можно и лопнуть, хорошо, что Сэм их промывает.
   - Это как промывает?
   - Медицински. Ты лучше у Карла спроси - он знает.
   Эйюшка поискал глазами Варёна. Тот с Малышом не ушел, а выглядывал из-за огромной ноги Бегемоты и был очень смущен:
   - А я чё? Я ничего. Я просто так, за компанию. А мне чай с тортом дадите?
   - Вообще-то, - весьма наставительно произнес Бегемота, - пора кончать с этим безобразным обжорством. Нужен воспитательный момент.
   - Точ-шно, - прошипел Питона.
   А Слона предложил:
   - Надо про них в газете прописать. Аналитическую статью.
   - Не аналитическую, а критическую, - поправил доктор. - Анализировать тут нечего, всё и так ясно.
   - Это надо Сову просить, у неё целые критические полосы получаются. Питона говорит, что газета сразу острой и зубодневной становится.
   - Не зубодневной, а злободневной, то есть на злобу дня.
   - Ничего злобного в ней нет, - тут же заявил Бегемота, - газета очень благопристойная. Особенно мне нравится рубрика: "Виды на урожайность в период сельскохозяйственной страды". В последний раз был очень обнадёживающий вид. И кстати, она вовсе не острая, я последний раз пожевал, - на вкус обычная мягкая бумага.
   - Если она мягкая, то я уверен, что на Малыша не подействует, - покачал головой Слона, - если человек столько предметов в школе завалил, то на него трудно подействовать, как вы думаете Сэм?
   Доктор удивленно посмотрел на Слону:
   - Да, мягкая статья вряд ли подействует. Тьфу ты, вы меня совсем запутали, подождите. Газета хоть и мягкая, но статьи в ней острые, так, что должна подействовать.
   - Это хорошо, - обрадовался тот и разом зашвыркнул хоботом весь свой чай.
   - Кстати, а где Варён?
   Карла нигде не было, его чашка стояла полная, и торт тоже остался.
   - Странно, почему он не доел? - удивился Бегемота.
   - Наверно к Малышу полетел.
   Сэм расхохотался так, что даже подавился и закашлялся:
   - Теперь неизвестно, - выдавил он, - кто про кого критическую статью напишет.
  
  
       3. Борьба за свободную прессу
  
   Варён изо всех сил спешил к своему компаньону. Его необходимо было предупредить о коварных планах, так сказать друзей, но найти Малыше совсем не просто. Варён рассудил, что Малыш вряд ли пойдет в свой домик. Он найдет более безопасное место. Скорее всего, он у куриц, там его никто, кроме Варёна, конечно, искать не будет. И потом домик Малыша совсем недалеко от домика куриц, так что в случае чего можно быстро занять оборону.
   У куриц был просторный домик, весь разноцветный, с резными окошками и пестрыми занавесочками. Каждое утро глава всего курячьего семейства Пятух раздвигал эти самые занавесочки, а поздно вечером плотно задергивал. В домике у куриц всегда был полный порядок, жердочки, солома, чашечки с зерном, книжки с яркими картинками в низеньком шкафчике для подрастающего поколения - всё было чисто и аккуратно. Пятух не любил бесхозяйственности и очень серьезно подходил ко всем семейным вопросам.
   Подлетая, Варён увидел все курячье семейство, сидевшее перед домиком рядом с колючим кустом шиповника, там происходила весьма подозрительная возня. Над зелеными ветками возникла всклокоченная голова Малыша, он внимательно оглядел окрестности, заметил Варёна, замахал ему двумя руками и сразу нырнул обратно. Варён ускорился и быстро очутился около своего приятеля. Тот сидел весь измазанный шоколадным кремом и раздавал кусочки торта курицам. Они подходили по очереди, а за порядком внимательно следил Пятух.
   - Ты, значит, тоже от этих сбежал, - воскликнул Малыш, - и правильно - ужасно скучная компания. И этот, тоже мне медик, нет, чтобы умирающему чашку чая подать, а он - ремень!
   Курицы одобрительно закудахтали. Тут из-под зеленой травы вынырнул желтый пушистый курячий отпрыск и без очереди ухватил кусок торта. Но только он бросился в сторону, как тут же получил шлепок от папаши Пятуха и полетел, кувыркаясь, по траве прямо под колючий куст.
  -- Ко-ко-кое кокобразие. Нико-ко-кого уважения к старшим. Отправляйся в дом и останешься без ужина.
   Желтенький комочек горестно поплелся к домику. Пятух всегда очень ответственно относился к воспитанию подрастающего поколения и спуску не давал. Варён вспомнил о своей миссии и завопил:
   - Там наговор, они настоящие наговорщики и замышляют что-то очень подозрительное.
   Курицы озабоченно закудахтали, захлопали крыльями, но Пятух коротким криком тут же навел порядок. Мальчик оглянулся по сторонам, на всякий случай заглянул под кусты, потом наклонился к Карлу и шепнул:
   - Кто они?
   - Ну эти, медик и остальные!
   - Я так и подозревал, - он поджал губы к самому носу и втиснулся поглубже в куст, - и почему у них такой злобный характер? Рассказывай, что они там наговаривают.
   - Они хотят все про нас записать.
   - Уф, -- выдохнул Малыш, нахмурил лоб и задумался, причмокивая с подозрением губами.
   - Они решили устроить злобу дня и острую критичность. Слона предлагал аналитическую злобу, но Сэм сказал, что нет, только критическую, потому что она острая и подействует, а аналитическая - мягкая и не подействует.
   Соратник Карла сощурил глаза и посмотрел по сторонам так подозрительно, что Варён испугался: "А вдруг Малыш подумает, что и он, Варён, к нему с происками проник?!"
   - Та-ак, - протянул мальчик, - и где же будет эта злоба?
   Варён наклонился прямо к малышовому уху и шепнул:
   - В газете!
   Тот вскочил и зашагал взад-вперед, недовольно выбрасывая правую ногу. Курицы бросились за ним, не отставая ни на шаг.
   - Я так и знал, я так и знал, - повторял он. - От местной злобной газетенки ничего хорошего не добьешься. Сова да Ёж - эти продажные журналисты того и ждут, чтобы меня зачернить. Фальсификаторы и прихлебатели! Пора закрыть эту желтую прессу и сделать нашу, свободную газету.
   Карл согласно кивнул, а курицы одобрительно закудахтали, только Пятух молчал, оглядывая грозным взором все свое семейство. Маня остановился и гордо выпрямился, выпячивая пузо вперед:
   - Пресса должна быть свободной!
   Варён опять согласно кивнул.
   - Надо разработать план действий!
   И Варён снова согласно кивнул.
   - Во-первых, - мальчик еще раз внимательно огляделся вокруг, - надо всё заяснить про злобу и критичность. И если всё подтвердится, необходимо будет закрыть продажную газету, и, во-вторых, - он сделал многозначительную мину и паузу, - надо поощрять развитие свободной прессы.
   - Как же поощрять? - спросил Карл. - Ведь у нас нет свободной прессы, только продажная.
   - Что значит нет? А как же я?! - и Малыш надулся. - Я давно измыслил множество правдивых публикаций, но вот всё времени не было, и только сейчас появилась свободная минуточка. И кроме того, мы можем прославиться расследованием о появлении в роще около нашей дачи зеленого острова. Хотя Сэм и подозревает, что его сделал я, но это не так. Остров сам появился, и никто его не синтезировал. Он ужасно опасный, а военные про него еще ничего не пронюхали.
   Птица слушала с большим уважением, Карл всегда брал пример с Малыша, с его невероятной гениальности и несомненной правдивости. Курицы кивали с пониманием.
   - Так что мы пойдем ко мне домой и поощрим свободную прессу.
   Заговорщик наклонился к Варёну и чуть слышно шепнул:
   - Там сохранился стратегический запас яблок на случай всесторонней засады.
   Перебежками, стараясь не попадать на открытые места, чтобы их никто не заметил, союзники двинулись в сторону малышового домика. Курицы сочувственно кудахтали им в след. Одна из них, самая чувствительная, даже всплакнула, но Пятух на нее так строго посмотрел, что она быстренько смахнула крылом слезу.
   Солнце стояло низко, жара спала, и подул легкий ветерок. Наказанный желтенький цыпленок сидел у окна и наблюдал за маленьким комариком, который вился с другой стороны стекла, и, наверняка, тоже хотел большого куска шоколадного торта. Малыш махнул желтенькому рукой, и в ответ желтенький стукнул клювом в стекло. Он был уверен, что Малыш обязательно принесет еще один вкусный торт. Малыш всегда приносил удивительно вкусные вещи.
  
   Стратегический запас яблок был уничтожен. Заговорщики пили чай с плюшками Сэма, которые мальчик незаметно стянул еще с утра. Они сидели на топчане, который Малыш сделал своими собственными руками. Хотя топчан был горбатый, его владелец всегда уверял, что на нем очень удобно спать, особенно на животе. Правда, был один недостаток: подушка все время пыталась скатиться вниз и очутиться на прямо полу.
   Сейчас рядом с топчаном высилась огромная гора свежих и приятно пахнущих стружек, они равномерно растекались в стороны, закрывая пол маленькими и большими островками. Варён долго смотрел на них, а потом решился спросить:
   - Малыш, а что это за опилки?
   - Это я сегодня новый стол делал.
   Карл огляделся, но нового стола нигде не увидел. Он даже хотел заглянуть под диван, но потом подумал, что столы, как правило, бывают никак не меньше диванов.
   - А для кого ты его делал? - решил все до конца выяснить Варён.
   - Для себя, конечно!
   - Странно, я его почему-то нигде не вижу.
   Малыш вздохнул и огорченно махнул рукой:
   - Да он у меня что-то не получался, а дерева уже мало оставалось, так мало, что пришлось бросить его делать и взяться за табуретку.
   - И где же она?
   - Кто?
   - Табуретка.
   - Да я ее выровнять не мог, много на стружку ушло. Зато вот что получилось, - и Малыш вытащил из-под дивана небольшую шкатулочку, некрашеную, плохо обструганную, с неровной крышкой, - полезная вещь. Правда все равно кривая, но теперь равнять не буду, а то опять все на стружку уйдет. Мне и так эту стружку уже девать некуда.
   За окном было сумеречно, только бледно-розовый закат чуть раздвигал горизонт.
  -- Надо идти, - сказал мальчик. - Сова скоро проснется и возьмется за свою газетенку. Нужно срочно выяснить ее планы и предотвратить проникновение к ней наговорщиков.
   Дожевывая плюшку, Малыш отправился к дубу Совы. Чтобы дойти туда, нужно сначала пройти мимо домика куриц. Там уже все спали, и Пятух задернул занавесочки. От того места шла достаточно длинная полоса леса, по его краю можно было прокрасться незаметно - около сосен было темно и веяло прохладой. Когда совиный огромный дуб показался невдалеке, Малыш заметил Сову, которая вылетела из дупла и опустилась на землю. Она зевнула и сделала небольшую разминку: помахала крыльями, попрыгала и присела, но ее большие глаза оставались сонными. После разминки редактор газеты деловито зашагала в сторону дома, где жили Слона, Питона и Бегемота.
   Всклокоченный Малыш выскочил из-под дуба:
   - Новости пошла вынюхивать. Как же за ней следить? Ни одного кустика по дороге нет! Придется красться...
   И он метнулся следом.
   Дом для больших животных, так напоминающий котелок, мальчик придумал сам. Много места в нем занимал Бегемота, потому что ему нужен был бассейн. Рядом располагались Слона и Питона, у них тоже были огромные комнаты, хотя основную часть дневного времени они проводили где-нибудь под открытым небом. Сейчас Питона был бы полезен мальчику: змея очень хорошо умела проникнуть в нужное место и выяснить все. Питона был опытный разведчик, давно увлекался шпионскими романами и всерьез интересовался основами разведывательной деятельности. Он изучил все приемы конспирации и очень ловко научился притворяться бревном, шлангом и даже зеленой веревкой. Малыш всегда полагался на его умение, особенно когда наезжали предки.
   Предками мальчик называл своих вечно занятых государственными делами отца и деда, Василия Николаевича и Николая Михайловича. Как правило, предки наезжали после того, как он заваливал в школе несколько предметов за раз, и Сэм, несмотря на все его педагогические способности, уже не мог справиться с обилием двоек. Тогда у предков обнаруживалась свободная минуточка между неотложными делами. Они налетали, как "снег на голову", и спрашивали суровым голосом: "Как у тебя дела, Алексей?". Если предки называли Малыша по имени, то значит дело совсем плохо, и у них накопилась масса коварных планов. Тут-то и помогал Питона. Малыш просто вносил бревно - Питону в кабинет предков и оставлял его там на временное хранение. Так удавалось выяснить все коварные измышления. И они всегда оказывались настолько злобными, что приходилось срочно пересдавать все двойки и не иначе как на пять, чтобы поскорее отправить предков по их государственным делам.
   Сейчас Питона был очень нужен будущему редактору, но вот беда, он присоединился к наговорщикам, поэтому надеяться на него не приходилось. В разведку нужно было идти самому. Пока Малыш размышлял о трудностях своей жизни, Сова добралась до двери Слоны и постучала. В приоткрывшийся проем Малышу не удалось заметить ничего подозрительного, и захлопнулся он слишком быстро. Выход был один - срочно что-то придумать...
   - Надо туда войти, чтобы никто не прознал, - пробормотал он и бегом кинулся к ближайшему кусту, - придется заделаться под лешего.
   У Слоны тем временем все очень удобно устроились за круглым столом. Питона обвился вокруг торчащей над столом коряги. Сове приглянулась небольшая тахта с подушками, а Эйюшка спустился к Слоне в небольшое углубление около стола. Всю гостиную обступали заросли бамбука. Это был не настоящий бамбук, а специальные шесты. Среди них хозяин жилища чувствовал себя уютно, к вечеру он заходил глубже в эти заросли, где проход между ними становился все теснее и теснее, подгибал ноги и засыпал, поддерживаемый упругим бамбуком. Гостиная располагалась сразу при входе в эту часть дома, и здесь было очень много цветов. Цветы были в доме везде: из стен на различные расстояния выступали полочки с удивительно красиво подобранными букетами в вазах. Слона очень хорошо умел их подбирать.
  -- Можно поиграть в лото, - прогудел хозяин, потянул хоботом бамбуковую палочку неподалеку, и стол расширился, потом он коснулся нижней части бамбука, и свет ослаб, стал приглушенным, так что не утомлял Сову.
   Главный редактор первый раз увидела Эйюшку, хотя уже о нем слышала, Малыш пару дней назад рассказывал о жителе озера. Сове захотелось познакомиться со странным драконом поближе.
   - Эйюшка остался у нас погостить, - пояснил Слона.
   - Замечательно, - ухнула Сова. - Надо обязательно дать о вас заметку в газету. Могу ли я взять интервью?
   - Вообще-то, - красноглазый, мощный гигант очень смутился, - у меня пока что нет интервью.
   - Интервью есть у всех, - весомо заявила птица. - Ведь вы можете нам что-нибудь рассказать о себе?
   - Совсем не много.
   - Значит, у вас есть небольшое интервью.
   И все согласились с опытным редактором.
   Внезапно в дверь громко постучали. Слона шумно выдохнул: "Войдите", и на пороге появилось что-то ветвисто-зелено-деревянное, но не дерево и уж точно не куст, потому что снизу виднелись две ноги в желтых сандалиях.
   - Кто вы? - хозяин дома немного оторопел.
   - Кто, кто? Не видно, что ли? - послышалось из-за веток, - леший, конечно.
   - Проходите, пожалуйста, уважаемый леший, - Слона всегда был очень вежлив.
   - Леш-ш-ший, - протянул Питона и тихонько хихикнул: он сам был опытным конспиратором и мог легко распознать чужую маскировку. Но остальные, ничего не заподозрив, с удивлением смотрели на маленького ветвистого лешего, а Сова хлопала подслеповатыми от света глазами и уже задумывала невероятно интересное интервью.
   - Я пришел к вам с важным сообщением, - сходу начал леший каким-то очень знакомым голосом. - Сегодня в лесу произошло досаднейшее разоблачен..., тьфу ты, я хотел сказать недоразумение.
   - Что вы? Что за новости? - забеспокоилась ночная птица. - Неужели, а я еще ничего не знаю!
   - Да, - кивнул леший, - я сам был свидетелем, как четверо разбойников в масках и на конях выскочили из зеленого тумана в яблоневой роще и напали на вашего героического Малыша и Варёна. Целью этих коварных расхитителей были яблоки, и, кроме того, они хотели всю рощу превратить в зеленные туманные водоросли. Уже огромный кусок рощи порос водорослями и затянут туманом. Его происхождение совершенно неизвестно. Но есть подозрение, что это ворота в другой мир, откуда проникают космические пираты и охотники за яблоками. А гениальнейший из гениальнейших Малыш и его друг и соратник Карл сражались до последнего яблока, пока не изнемогли и не свалились без движения совершенно объевшие..., тьфу ты, я хотел сказать избитые. Но ваш подозрительный мэ-эдик сделал неверное разоблачение. И до меня, - леший раздулся и выкинул вперед правую ногу в желтом сандале, - дошли слухи, порочащее двух доблестных героев, в то время как они достойны огромной медали. Ну-у, Варёну, конечно, не обязательно, он несколько испугался, и вся тяжесть поражения залегла на меня.
   - На кого? - не понял Эйюшка.
   - Ну на кого, на кого, - леший недовольно замахал руками и топнул ногой, - на Малыша, конечно.
   - Я же говорил, - закричал Эйюшка. - Это наверняка было сражение.
   Весь день он так беспокоился о Малыше, что совсем перестал думать о том, зачем он сюда прилетел, о нужном ему совете, о маме и даже о тумане в яблоневой роще, который сильно напомнил ему родной дом.
   - Во всяком случае с рощей произошло что-то очень странное, - протянул Слона и почесал хоботом лоб, а длинный специалист в разведке соскользнул ниже со своей ветки, протянул плоскую голову прямо к лешему и насмешливо зашипел. Редактор щурила на последнего гостя круглые глаза и щелкала клювом, довольная увлекательным рассказом.
   - Как интересно, - не удержалась она, - просто необходимо дать горячий репортаж. Сегодня же ночью мы с Ежом отправимся на место событий. И что еще за зеленный туман?
   - Трудно сказать. Может быть, его просто кто-то сделал, чтобы пошутить? Хотя на Малыша это не очень похоже, - задумчиво произнес Слона. - А на счет сражения, звучит странно, и Сэм сказал, что Малыш и Варён объелись, как обычно, яблок.
   - Ничего бесподобного, это же заговоры Сэмей, он всегда с подозрениями, - возмутился леший.
   - А почему тогда Малыш сбежал из больницы?
   - Сбежишь тут, если ремнем размахивают. Так весь израненный и уковылял, еле-еле тортиком отлечился.
   - А откуда вы знаете? - удивился Слона.
   - Я? А-а, - в замешательстве протянул леший, ветки и листья беспокойно зашевелились, - я..., ну просто, я все знаю, я же леший. И вообще мне некогда, дел полно!
   Хлопнув дверью, леший исчез.
  
   Оказавшись снаружи, Малыш озабоченно забегал вокруг домика.
   - Этот Слона вечно с сумнениями лезет, весь в Бегемоту пошел. Ну, что же мне делать?
   Малыш засунул в рот кончики сразу десяти пальцев и стал лихорадочно грызть ногти.
   - Ситуация была пренеприятнейшая. А тут еще Сэм. Этого не проведешь. А Сова со своим прихлебательским характером всех свидетелей обойдет. А уж Сэм то постарается зачернить меня, и Бегемота сомневаться начнет. Нет, надо организовывать альтернативную прессу, свободную от дезинформаторов и прихлебателей.
   И Малыш бросился искать Карла.
   Наступил поздний вечер, дело близилось к ночи, но было достаточно светло, потому что сверху склонилась большущая, яркая луна. Было тихо и пусто, словно даже комары улеглись спать. Малышу же казалось, что дует сильнейший ветер, - он мчался с необычайной скоростью к своему дому, который стоял на краю поселка, точнее не поселка, а дачи. Дачи "Белый восход", так её назвал дед Малыша, потому что часто летними утрами над домами висело небо с молочно-белой поволокой, нежной и легкой, как пух, делающей лучи солнца чуть более тусклыми и медлительными.
   Малыш затормозил у входа в дом. Там на крыльце, нахохлившись и вытянув ноги, сидел Варён. Он увидел несущийся на него куст и торопливо взлетел на крышу. Куст заорал, что есть мочи:
   - Это я, Варён, слезай!
   Карл поспешно слетел:
   - Ну как удалось предотвратить наговор?
   - Как же удастся, они все заодно. Надо организовывать альтернативную прессу.
   - Какую прессу? - не понял Карл.
   - Ну эту, которая свободная.
   - А..а, - с пониманием протянул Варён.
   - Правда нет многографического оборудования.
   - Что это за оборудование такое?
   - Такое, которое может много разных графиков сразу делать. Но графики обычно не делают, а делают разные там газеты и книги.
   - А где же мы возьмем это оборудование?
   - Конструировать придется.
   Будущий издатель газеты почесал свой зеленый затылок. Из-за дурацких ветвей видимость превращалась в невидимость. Он стянул маскировку, а в волосах так и остались маленькие зеленые листочки.
   - Надо было раньше конструировать. Я давно понял, что от этой совиной газетенки правды не дождешься, а сейчас и времени уже в обрез, придется все на скорою руку конструировать. Пойдем, Варён. Я буду редактором, а тебя беру на должность штатного и заштатного журналиста. Сегодня будем первый номер выпускать. Ты будешь готовить прогнозы на урожайность и виды на погодные изменения, ну и еще что-нибудь от себя добавь. А Мане надо острую критику развернуть и правдивое освещение обстановки.
   И новоиспеченный редактор со своим штатным и заштатным журналистом вошли в дом Малыша, который должен был стать опорным пунктом молодой свободной прессы и лабораторией многографического оборудования.
  
  -- Какие у вас новые данные о погибшем космическом объекте?
  -- Очень немного. Анализ обнаруженных осколков говорит о том, что это корабль для достаточно крупных существ, живущих преимущественно в жидкой и воздушной среде. Технологий высокого уровня, но создан не гуманоидами, похоже, является военным крейсером. Правда, ничего похожего на оружие в облаке останков корабля мы не обнаружили. Нет пока никаких оснований говорить об агрессии.
  -- Каковы причины гибели корабля?
  -- Пока неясно. Он просто развалился на части в одно мгновение. Ничего похоже на вспышку взрыва спутниками наблюдения не зафиксировано. Да и химический анализ осколков не дал ничего.
  -- Что произошло с экипажем?
  -- Трудно сказать, такого рода существа должны были погибнуть, тем более что спасательной шлюпки мы не зафиксировали. Однако, в остаточном пятне не обнаружено никакого органического фона. Пока не ясно как, но есть шанс, что им удалось спастись.
  -- Могли ли эти существа проникнуть на нашу планету.
  -- Трудно сказать. Никакой неопознанный аппарат не приземлялся на планету.
  -- К сожалению, это еще ничего не значит. Ведите все возможные поиски.
   Василий Николаевич отключил связь. Он понимал, что сделано недостаточно. Необходимо задействовать разведку на Дальних пределах Федерации. Он получал донесения об активном перемещении подобных летательных аппаратов. Аналитики утверждали, что неизвестная цивилизация, скорее всего, агрессивна. Хотя вопрос об агрессивности цивилизации всегда был спорным. Василий Николаевич прекрасно помнил ту историю, в которой ему довелось участвовать, когда он был молод и проходил службу на одном из форпостов Дальних пределов. Колонисты, как обычно, расположили вокруг звезды кремневые спутники, - электронное оборудование. Население одной из удаленных от звезды планет сначала не проявляло никакой агрессии, но и не желало общаться с колонистами. Но прошло совсем немного времени, и они без предупреждения уничтожили все спутники, а обломки захватили с собой. Причем их корабли стали патрулировать околозвездное пространство. Такие действия были сразу восприняты колонистами как агрессия с целью получения ценного сырья - кремния. Хорошо, что тогда с проблемой удалось разобраться. Оказалось, это эти существа чувствительны к малейшим гравитационным изменениям, и появление спутников они сами расценили как агрессию, на которую и ответили. Правда, кремний был для них действительно ценным сырьем, поэтому и забрали его без остатка.
   Как утверждали аналитики, высокоразвитая цивилизация в принципе не может быть агрессивной. Поэтому от военных ожидали не только умения вести вооруженные действия, но и навыков в разрешении проблем межрасового общения. Последнее чаще оказывалось востребованным. Оставались, конечно, молодые цивилизации, развитые технологически, но отсталые социально и культурно. Такое бывало редко, но все-таки бывало. Их называли "дети с оружием", и они могли быть действительно агрессивными. С ними больше всего было мороки, - и уничтожить таких жалко, и сами на рожон лезут.
   Возможно, погибший корабль принадлежал именно таким агрессорам, но их деятельность была настолько далеко от федеративных границ, что не было никаких резонов вмешиваться. И вдруг подобный корабль, разваливается у самой Земли. Хотя на нем не было оружия, обстоятельства гибели казались более чем подозрительными.
       4. Выход новой газеты
  
   Многографическое оборудование, которое новоиспеченный редактор решил сделать сам, было задумано небольшим по размеру и незамысловатым. Сразу, как добрался до своего жилища, Малыш состряпал этот печатающий агрегат на домашнем синтезаторе. Он ужасно спешил, поэтому спроектировал установку в программе кое-как и тут же отправил ее в синтезатор. Машина долго и усердно выбрасывала на экран сообщения об ошибках в проекте и о будущем производственном браке.
   - Некогда, некогда, - пыхтел Малыш, - ну давай же поскорее.
   Синтезатор не очень-то спешил и сообщал конструктору о процессе автопроверки проекта в медицинском, юридическом, финансовом департаменте и в департаменте новых технологий. Разрешение на производство было получено, но сообщение от технологов не обрадовало изобретателя, он скривил рожу и обижено фыркнул:
   - Подумаешь, не хотят сохранять в каталогах новых изобретений! Больно надо! Я и сам продавать буду...полезная вещь, между прочим.
   Малыш закружил по комнате, поглядывая на синтезатор. Когда процесс производства многографического оборудования был запущен, он кинулся к двум пропылившимся пластинам. Они стояли в углу у полочек с хламом: стеклянными баночками с гнутыми гвоздями, сваленными грудой рубанками, фуганками, ржавыми напильниками. Малыш любил работать по дереву руками и особенно какими-нибудь совершенно античными инструментами. Но оборудование для печати из дерева не сделаешь. Две пластины синтезатора, у которых уселись мальчик и Варён, были чем-то похожи на два блина, тоже круглые и желтые, но очень гладкие. Лучи света, казалось, застревали в них, проскальзывали по краям, в центре и, стараясь вырваться, в мгновение отблескивали. Слишком большой предмет они не сделают, ничего больше стула у Малыша никогда не получалось, а всякие чашки, ложки и прочую мелочь синтезатор делал и копировал в контейнере над пультом управления и экраном. Сама машина была небольшой - "ящик для гвоздей с кнопками" называл его Малыш. А два огромных "блина" для производства штук покрупнее стояли поодаль, чтобы не загромождать домик - места в нем действительно было мало. Правда, домик не казался тесным, может быть потому, что одна стена была прозрачной.
   По углам комнаты свисали графитовые пластинки - колонки, Малыш очень любил слушать музыку. Под колонкой в правом дальнем углу стояли небольшие черные соты, в кристаллах ячеек политеки хранилась всевозможная музыка и кинофильмы, которые можно было просматривать на белом широком экране. Малыш им очень гордился, поскольку это был настоящий экран, а "ни какие-то там голограммные установки". Смотреть на него было удобно прямо с топчана, сделанного руками хозяина и горбатого, как верблюд, с бугром, выпирающим посередине и вверх. Владелец этой лежанки старался всегда примостить подушку с какого-нибудь краю. Устраивался на ней, думал о выбранном фильме. Мысленная команда с браслета на руке отправлялась на Центральную панель управления - небольшой прямоугольный экран, вделанный прямо в потолок, - и он запускал любой фильм с кристалла.
   Были в комнате еще стул, пара кривоватых табуреток, стол и компьютер, в остальном ее заполнял хлам. И сейчас, когда Малыш сидел у синтезирующих пластин, ему в спину упиралась швейная машинка каких-то самых незапамятных античных времен, со сломанной иглой в лапке и с отбитой ручкой для шитья. Для коллекции. Но его ничто не отвлекало, Алексей очень боялся не успеть - тираж был большой, ночь короткая, а эти синтезирующие "блины" всегда делают все еле-еле, словно черепахи.
   Пространство между пластинами сейчас менялось: контуры предмета сначала слегка просвечивали, потом стали проступать все четче и четче. Когда "блины" чуть покраснели, обводы оборудования начали наполняться плотностью. Так аквариум наполняется водой: снизу-вверх, ее уровень растет, растет, и вот уже край предмета между блинами стал плотным и настоящим. Строительство продолжалось дальше. Одна пластина посылала в сторону другой невидимые глазом атомы, и они впрессовывались друг в друга, наполняя едва различимый предмет веществом.
   - Ну, ускоряйся, - вопил Малыш.
   Карл с опаской выглядывал из-за его спины. Он точно знал, что у Малыша всегда бывает небезопасно.
   - Видно плохо, что там выходит. Давай-ка свет!
   Центральная панель управления реагировала мгновенно. Тут же по рельсе, протянутой по потолку, со страшным грохотом локомотива пронеслась одинокая лампочка и зависла над фигурой изобретателя. Варён от неожиданности влетел прямо в угол. Он, конечно, знал, что это просто лампочка, но выяснил у Сэма, что все нормальные люди устанавливают тихую световую панель. Уже неделю Карл убеждал своего закадычного дружка поменяться с кем-нибудь: взять световую панель и отдать лампочку, но тот называл это отсталостью и не соглашался ни в какую. Поэтому время от времени до домика Пятушиного семейства по ночам доходил глухой грохот античного локомотива, что вселяло еще больше уважения в куриц к гениальности Малыша.
   Многорафическое оборудование было сделано просто, оригинально и напоминало вафельницу. В этой вафельнице на скорую руку выпекались номера "свободной" газеты: на толстенной верхней крышке прибора располагались ряды букв. Малыш набрал свои статьи и статьи Карла, написанные тут же. На нижнюю половину многографического оборудования мальчик клал листы. Потом верхняя крышка закрывалась, и он с силой наваливался на неё, пыхтя и отдуваясь. Варён тоже старался изо всех сил: прыгал по крышке, подправлял листы, чесал нос редактора, когда руки у того были заняты. Никогда еще Карл не встречал такого мудреного, такого сложного оборудования. Раньше он уверен, что достаточно нажать кнопку, как можно получить все, что угодно. Но производство газеты оказалось делом чрезвычайно трудным.
   ***
   Солнце начало всходить, неутомимый Пятух уже проснулся и будил своих домочадцев. Его крик был хорошо слышан в домике Малыша, где взмокший редактор и его штатный и внештатный сотрудник добивали последний номер свободной прессы. Работа шла к завершению, газеты сползали с кривого топчана и попадались под ноги. Алексей планировал разослать новую газету чуть ли не по всей планете.
   - Да, тираж малюсенький, - сетовал он, - мы не разошлем и половине желающих.
   - Каким желающим, ведь никто еще ни разу не читал нашу газету?
   - И так ясно, - такую газету нельзя упустить! - гордо заявил редактор.
   Журналист с сомнением посмотрел на косые строчки на грязноватой бумаге. Но, опустившись, его голова уже не поднялась: он уснул в то же мгновение. Мальчик же за всю ночь даже ни разу не зевнул. Малыш был способен не спать и не уставать очень и очень долго. Возможно, благодаря своему космическому происхождению. Он принялся сгребать листы:
   - Надо разносить прессу, пока эти фальсификаторы и прихлебатели не обогнали. А ты спи, Варён, спокойной ночи, то есть, доброго утра...
   Главный редактор вышел на цыпочках из домика и сразу ощутил прохладу утренней росы.
  -- Ну вот, так всегда, и обязательно под ноги воду нальют.
   Малыш согнулся под тяжестью портфеля и пошел, высоко поднимая ноги.
  
   Большие звери только встали. Бегемота просыхал на свежем утреннем воздухе возле своего бассейна. Мощная крыша над бассейном была поднята, и вода поблескивала прямо около лужайки. У Бегемоты был немного смущенный вид, потому что Слона в огромных очках сидел около него и вслух читал книгу. Книга была со специальным воспитательным содержанием - Слона читал о пользе хорошего настроения. Открывал он её частенько, почти каждое утро. И поскольку он был самым старшим в теплой компании друзей Малыша, на целый год старше Бегемоты, то чувствовал большую ответственность за нередкие неприятности, сваливающиеся на друга. Он был уверен, что Бегемота все в своей жизни сильно преувеличивает, и от этого часто находится в плохом настроении. А разве можно сделать что-нибудь толковое, если ты такой кислятина?
   Слона читал громко и внятно:
   - Хорошее настроение способствует не только пищеварёнию, но и особому творческому подъему. У вас все будет получаться. Ваше здоровье окрепнет, и неприятности будут разбегаться от вас в разные стороны.
   Это место Бегемота всегда слушал с большим сомнением:
   - Конечно, только я улыбнусь, как эти стены перестанут падать.
   Слона промолчал. Падала, правда, пока только единственная стена, но зато долгое время она оставалась настоящим бедствием. Стоило только Бегемоте пройти вдоль задней стены своей комнаты, как она тут же заваливалась ему на спину. Ответственный инженер и конструктор Малыш уверял, что это его лучшая конструкция, и, наверное, это было правдой. Главное, утверждал он, ходить мимо неё тихонечко, лучше не на четырех, а на двух ногах. На это четырёхногий Бегемота жутко сердился, и однажды главный инженер под давлением общественности все-таки укрепил стену. Бегемота с облегчением вздохнул и уверенно прошелся по комнате. Тут то и рухнули сразу три стены, кроме той, единственной, которую укрепил Малыш. Она стояла, как скала, даже не шелохнулась, хотя Бегемота от неожиданности упал на нее боком. Инженер-конструктор появился немедленно и в течение получаса твердил гундосым голосом: "Я же говорил, что предыдущая конструкция была самая лучшая, лучше нее не придумаешь никак". Тут Бегемота не выдержал и ушел с дачи в далекое болото. Это был жест отчаяния.
   Он просидел среди болота целую неделю и, может быть, так бы и не вышел, если бы не лягушки. Они устроились у него на голове, на носу, квакали весь день и особенно расходились к ночи. И бедный Бегемота со страшной головной болью вернулся в родной бассейн. Как ни странно, стена после этого уже не падала, но время от времени она начинала крениться со страшным скрипом. Малыш был невероятно горд новым конструкторским достижением, а ворчливый хозяин жилища все равно утверждал, что эта стена падает. Поэтому Слона каждое утро читал книгу о пользе хорошего настроения.
   - У меня и у Питоны, - сообщил он, - никакие стены не падают. А все потому, что мы около них не ходим с недовольным видом. Известное дело, в атмосфере недовольства, не то что стена, дом обрушиться может.
   Бегемота хмыкнул с большим сомнением. Но Слона на это уже не обращал внимания, он перелистнул страницу и поправил хоботом очки. Однако чтение не возобновилось, - к ним с большим трудом плелся Малыш и волочил следом коричневый портфель. Подойдя ближе, мальчик остановился, взял ручку портфеля двумя руками и подтянул его к своим ногам.
   - Так, значит, доброе утро, что ли? А Питона еще не выполз?
   Малыш с интересом посмотрел на забавное пестрое бревно в траве, оно было очень кстати, после стольких трудов. Редактор, соблюдая должную солидность, подошел и присел на него. Бревно оказалось мягким.
   - Странно, странно, - пробормотал Малыш. - И где же вы такое бревно нашли?
   - Нигде мы не находили, - буркнул Бегемота, - само приползло.
   Малыш кивнул и полез в портфель:
   - Я тут вам почту принес - совершенно новая газета, а уж какая правдивая, никакого сравнения со статейками этих прихлебателей и фальсификаторов.
   - У Совы и Ежа очень хорошая газета и полезная, - возразил справедливый Слона.
   Бегемота взял листок, сначала удивленно посмотрел на одну сторону, потом на другую:
   - Никак не пойму, по-китайски что ли написано?
   - Сам ты по-китайски, - возмущенный редактор вырвал листок, глаза его округлились, а рука потянулась к макушке. - Странно, странно, кто такую белиберду напечатал? А, понял!
   Малыш куда-то унесся. Бревно в траве зашевелилось и довольный Питона подполз к друзьям:
   - Што, он не заметил?
   - Не заметил.
   - Хорош-шо, коншпирация.
   Огромная змея плавно скользнула к развернутой газете, присмотрелась и убежденно прошипела:
   - Не китайшшский.
   - А какой?
   - Не знаю-ш.
   - Похоже на китайский, ведь совсем какой-то не русский, все шиворот на выворот.
   Тут возник Малыш, запыхавшийся и с зеркалом под мышкой:
   - А привет, Питона, - поздоровался он и оглянулся, - а где же бревно? Только что здесь лежало. Вот не приберешь полезную вещь, так кто-нибудь стащит.
   - А зеркало-то зачем?
   - Газеты читать будем. Все из-за необразованности Варёна, газеты он не тем концом в машину засовывал, вот все вверх ногами и получилось.
   - А, - вдруг понял Слона, - просто буквы для печати кто-то неправильно уставил. Чтобы правильно печатать, надо буквы наоборот переворачивать. Закон зеркального отражения.
   Газету расположили напротив зеркала и устроились читать, глядя в отражение.
   На первой странице располагалась огромная статья, озаглавленная большими красными буквами: "Виды и прогнозы", и Слона прочитал вслух:
   "Гениальный Малыш и верный Варён из года в год напрягали урожайность, но коварные ночные происки Совы и Ежа напрочь подрывают будущее плодовых и зерновых культур. Если их территористическую деятельность не прекратить, виды на урожай так и не появятся, несмотря на ожидающиеся погодные условия. И, говоря о погодных условиях, мы и тут не можем умолчать о фальсификаторской деятельности Совы и ..."
   - Да причем здесь Сова и Еж и погода? - не выдержал Бегемота.
   - Как причем, как причем, - Малыш возмущенно замахал руками, - они же ночами, ночами шмыгают, а кто-нибудь видел, что они выделывают? Кто-нибудь видел?
   - Они делают газету, - пояснил Слона.
   - Видели мы их газету. Да для такой газетенки и пяти минут хватит, а потом, что они пронюхивают? И кто-нибудь выяснял, почему до сих пор ни одной картофелины не проросло на ветках?
   - Картофель на ветках не растет, - пробурчал Бегемота.
   - Ничего бесподобного, у меня растет, - завопил Малыш,- а я, между прочим, хозяйственный академик, и я инспекцию проводил и знаю, как произрастет картофель.
   - Сова и Еж тут не причем, - настойчиво проговорил Слона. - И я не буду клевету читать.
   Малыш фыркнул:
   - Ну и пожалуйста, тоже мне очень надо, ну и читайте тогда другие правдивые статьи.
   На следующей странице шло обширное: "Правдивое сообщение о событиях в яблоневой роще". Слона продолжил чтение, все слушали с большим вниманием описание того, с каким трудом удалось обнаружить "яблоневые произрастания", с каким усердием трудились Малыш и Карл и как внезапно появились разбойники:
   "... и вот этот самый передний всадник с коварной внезапностью вытащил свой остроконечный меч и, если бы не находчивость Малыша, то есть меня, который отобразил удар быстро схваченным крупным, зеленым и очень сладким на вкус яблоком, то не сносить бы верному Варёну головы. Но всадники оставались злобными и только смотрели горящими глазами на собранный урожай. Их кони били копытами и выпускали из ноздрей пар и даже не пар, а кипяток какой-то. Но грозный Малыш не сдавался под их жадным натиском, и он бы запросто отбил яблоки. Но много сил уходило на то, чтобы защитить зазевавшегося Варёна. Борьба была героическая и, вырывая из вражеских зубов яблоки, герои помнили, что их возвращения ждут измученные голодом друзья..."
   - Мы были не голодные, - возразил Бегемота. - я, например, плотно позавтракал.
   - Ничего ты не понимаешь, это же художественный образ, - завопил Малыш.
   - Художественные образы в книгах, а в газетах все по правде должно быть, как у Совы и Ежа.
   - Да, пожалуйста, и читайте эту Сову, - надулся Малыш.
   - По-моему, очень интересно, я буду выписывать газету, - сказал Слона.
   Он очень любил Малыша и не хотел его расстраивать.
   - Ну и я-ш-ш буду, - поддержал Питона.
   - Вот, - Малыш довольно засиял, - а где же Эйюшка?
   - Ш-пит. Всю ночь Сове интервью давал.
   Малыш фыркнул.
   - Ну, ладно, вы читайте, тут еще много интересного, а я пойду дальше газеты разносить.
   Слона, Питона и Бегемота примостились у зеркала, разбирая неважно пропечатанные буквы. К первой статье они решили даже не возвращаться, уж очень она была несправедливой. О битве в яблоневой роще Слона прочитал с увлечением. Питона правда щурил глаза, но ничего не сказал, зато Бегемота бухтел непрерывно. Особый интерес вызвало сообщение о появление туманного пятна в яблоневой роще: "Как показала малышовая экспертиза в зеленом тумане очень трудно ходить и ползать тоже трудно. В нос забиваются какие-то куски и сопли. Туманом там и не пахнет. Мое авторитетное мнение, что это кусок озера, вырезанный и выставленный в яблоневой роще. Остается вопрос, кто это сделал, и не место ли это проникновения агрессоров из параллельных и инопланетных миров? Этот кусок, несомненно, разрастется, если я и Варён не выдут на борьбу...", далее начиналось восхваление безмерного героизма Малыша. На последней странице шли сообщения и объявления. Одно было особенно сомнительным: "В редакцию газеты стали поступать жалобы, что Сэм часто прописывает неверное лечение и неправильно определяет болезни. Поэтому редакция газеты призывает подозрительно относиться к некоторым подозрительным заявлениям некоторых подозрительных медицинских субъектов".
   Странно, что Еж с номером своей газеты сегодня запаздывал, хотя его ждали с нетерпением. Их газета была очень ответственной и серьезной. Питона любил в ней читать аналитические статьи, Слона увлекался интересными интервью и энциклопедическими сообщениями, а Бегемота углублялся в обзоры по сельскому хозяйству и следил за прогнозом погоды. В общем, у газеты было много подписчиков, а Еж, как правило, приходил рано с утра, а тут почему-то запропал.
   Тем временем Малыш столкнулся с Ежом нос к носу. Мальчик только открыл рот, чтобы обмануть своего конкурента и отправить его куда подальше от подписчиков, как тот в тревоге бросился к Малышу:
   - Малыш, Сова заболела, у нее температура, а она и кашляет, и кашляет.
   - Заболела! А этот медик опять отъехал читать свои лекции, но ничего, у меня она мигом залечится!
   Малыш не стал терять времени и отправился за Питоной. Всем известно, что любому больному просто необходима сиделка. Но сиделки в их компании не было, зато была самая опытная в мире лежалка - Питона. Стоило только кому-нибудь заболеть, как Малыш натягивал на Питону длинный белый чулок, белый медицинский колпак и отправлял его к больному. Лежалка располагалась у постели больного, шипела ему на ухо замечательные истории, у которых правда никогда не было конца.
   Питона всегда заводил длинную сказку и засыпал на ее середине, а проснувшись, ничего не помнил. Однажды, когда Малыш заболел, сонный Питона глубокой ночью завел сказку: "В одном царстве, в одном государстве жили-были старик со старухой, и у них было трое...", на этом слове Питона заснул. "Чего трое, чего трое?", - завопил Малыш, растолкал Питону, и лежалка начал свою историю сначала: "В одном царстве, в одном государстве жили-были старик со старухой, и у них было трое...", и Питона вновь сладко засопел. "Ну что же дальше, чего, чего у них было трое?", - все больше волновался Малыш. Питона начинал сначала и засыпал на том же месте. Малыш толкал его всю ночь, но так и ничего не выяснил. Он так переволновался, что на утро совершенно выздоровел на удивление всем. Только, к совершенному горю Малыша, Питона уже не помнил, о чем шла речь, какую сказку он рассказывал, и кого было трое.
   Как только Питона услышал, что Сова заболела, он без лишних расспросов пополз за медицинским чулком-халатом.
   - Наверняка что-нибудь ужасное, - напугал Малыш Слону и Бегемоту, - Еж говорит, что она даже кашляет температурой.
   Все оцепенели, узнав о такой невероятной болезни. Больную нужно было навестить безотлагательно. Вскоре появилась лежалка в полном снаряжении: в высоченном белом колпаке, с чемоданчиком, выкрашенным красным крестом посередине. Лежалка и Малыш поспешили к совиному дубу. Вокруг него вились несколько лестниц, чтобы существа всех размеров могли попасть наверх. Лестницы подходили к нескольким площадкам, которые окружали дерево под дуплом, и на которых частенько располагались гости. На самой большой площадке стояли кресла для людей, чуть выше на узком полукруге можно было устроить угощение или рассадить более мелких гостей, Ежа, например, и куриц. Конечно, дупло у Совы было немаленькое, даже Сэм мог туда легко войти, но все же там казалось тесно и слишком по совиному. Заботливая лежалка скользнула вверх по лестнице, а рядом спешил Малыш. Питона, прижимаясь к коре дуба, просунул голову в колпаке в дупло к больной Сове, а мальчик шагнул вовнутрь с деловым видом.
   Сова лежала на кровати и кашляла. Она устроилась на множестве разноцветных крошечных подушек, которые всегда любила перекладывать, встряхивать. Птица с трудом посмотрела на Малыша, развела крыльями и вздохнула:
  -- Заболела я. Так ужасно промозгло было в этом зеленом тумане. Но я должна была туда пойти, чтобы все выяснить на месте.
  -- И что же там выяснилось? - насторожился Малыш.
  -- Он такой мокрый и плотный, как кисель, дышать почти совсем невозможно. Там уже совсем нет яблонь, на их месте странные растения, они словно каменные, но очень теплые и тихо гудят, когда их касаешься. И еще там страшно, словно попадаешь в какое-то неземное место, и тебя могут съесть. Мне кажется, я там видела что-то, каких-то чудовищ в пещере. Я совсем испугалась, но помог лунный камень.
  -- Лунный? - вытянул шею Малыш.
  -- Видимо, он упал с Луны, - авторитетно сказала Сова, - я такие уже видела. Он лежал там в тине, и когда я его взяла в клюв, то стало легче дышать, и я нашла выход и взяла его с собой.
   Действительно, Сова показала на большой молочно-матовый камень с крошечной искоркой внутри. Но Малыш не обратил на него внимания, он открыл чемоданчик с красным крестом и достал оттуда пакетик замечательной свежей клюквы. Эту ягоду Сова очень любила, особенно если на горку ягоды складывали на кусочек сочного мышиного мяса. Алексей засуетился, загремел кастрюлями, и вскоре Сове на пятки налепили толстенные компрессы, чем-то похожие на оладьи. Сова выпила малинового чая, закусила его клюквой. Ей полегчало, и она стала засыпать рядом с неизменной лежалкой.
   После этого Малыш взял камень. Он был очень теплый, даже горячий. А камни, тем более лунные, должны быть холодными. Малыш чувствовал внутри него вибрацию, словно тот был живой. Это был очень и очень странный камень. Нужно было все про него выяснить.
  
   - Какие сведения мы получили от федералов?
  -- Очень неприятные. Погибший корабль, безусловно, был создан рыбообразными, и причины появления его на нашей территории непонятны. Рыбообразные стараются не приближаться к дальним пределам Федерации, и все их активные действия разворачиваются на большом удалении от наших границ.
  -- Они ведут активные действия?
  -- Это и есть самое неприятное. Они, бесспорно, находятся в состоянии войны. Войны сразу в нескольких направлениях.
  -- Известно ли с кем ведется война?
  -- Только предположительно. Мы не имеем оснований вмешиваться в происходящее вне Федерации. Но известно точно, что война захватническая. Более того, мы проанализировали характер их перемещений в космосе и наиболее вероятную среду обитания в их звездной системе. Похоже, цивилизация рыбообразных агрессивна и развивается, переходя с планеты на планету в поисках ресурсов.
  -- Что ж, значит, появление их даже единичного корабля у наших границ неслучайно.
  -- Федерация слишком сильна для них.
  -- Это так. Но все-таки стоит усилить наблюдение. Узнайте больше о ведущихся военных действиях. Возможно, придется связаться с Пузырями.
   Значит, все-таки "дети с оружием". Это было плохо, очень плохо. Василий Николаевич знал, что при необходимости гиперфлоты Федерации легко справятся с армадой рыбообразных. Но война с подобного рода цивилизацией, часто становится войной на уничтожение. Федерация старалась избегать таких столкновений. Уничтожение расы может иметь непредсказуемые последствия. Однажды гиперфлот отправили освобождать гибнущую цивилизацию от натиска таких же агрессоров. Хотели проучить, припугнуть, чтобы те ушли с захваченной планеты. Все обернулось катастрофой. Агрессоры решили, что если уничтожить планету, то причин для заведомо проигрышной война не будет. И в своей извращенной логике они оказались правы.
   Пока явной агрессии рыбообразных у Дальних пределов не наблюдалось. Но этот странный, никак не объяснимый случай казался гораздо опаснее открытого столкновения.
  
       5. Эйюшка отправляется на поиски
  
   Находка Совы очень заинтересовала всех, кто пришел к дубу навестить больную. Правда Бегемота сказал, что на Луне вовсе нет таких камней и быть не может. Но Слона был уверен, что видел его изображение в справочнике по камням, и он так и назывался - "лунный". Еж заметил, что даже если этот камень с Луны, то вряд ли бы он смог упасть с нее на Землю. Малыш, выслушав каждого, заявил, что все это неспроста и не понятно, что там, на Луне, творится, откуда эти камни падают, и почему яблоневые рощи превращаются в болота. Он сунул камень глубоко в карман и, сообщив, что проведет "доследование и заяснение всех обстоятельств", отправился в неизвестном направлении. Потом разошлись все остальные.
   Эйюшка, который совсем недавно проснулся и вылез из гостеприимного бассейна Бегемоты, никуда не пошел. Он лежал, вытянувшись, около дуба Совы и грустил. Все дело было в этом "камне с Луны". Эйюшке вдруг показалось, что именно его он должен был найти. Что, правда, делать с этой штукой непонятно - никак не получалось вспомнить нечто очень важное. Камень, роща, он и пропавшая мама, и космический корабль были крепко связаны, но как? От этих мыслей становилось все грустнее.
   Небо плотно заволокло тучами, и сырой прохладный ветер принес издалека запах озера и рыб. В озеро Эйюшке не хотелось, он понимал, что Малышу некогда с ним разговаривать, давать советы и что он сам должен решиться на поиски. На даче "Белый Восход" Эйюшке очень нравилось, у него появились друзья, хотя и немного странные. И их мир был для него необычным. Например, здесь соединяли разные предметы и получали нечто новое. Но ведь так не должно быть. Разные предметы всегда остаются разными, а значит то, что получилось, оно как бы не настоящее, а обман. Оно как будто бы есть, но на самом деле это фокус, - его нет. Дома здесь не дом, а фокус из отдельных вещей: пластин, камней, винтов, железных кусков и других хитрых приспособ. Дом из его далекого мира был другим, он был живым, выращенным кем-то, выращенным как раз для Эйюшки.
   Этот странный камень с Луны кричал ему о родной планете, о живом доме и, как ни странно, о холодном космосе. "Будь внимателен" - услышал он. Эйюшка оглянулся, но никого рядом не было. Медлительные, теплые капли упали ему на спину. Эйюшка посмотрел вверх, все небо потемнело. Стало очень беспокойно. Ему нужно было лететь дальше, осмотреть каждый лес, каждый уголок этого мира. Может, он найдет что-то, что ему поможет. Сейчас он был уверен, что летать по этим местам безопасно. Люди не злые и у них нет спрятанной силы, как и у здешних животных. Он сможет справиться с опасностью, если придется, напугает кого-нибудь.
   Дракон перевернулся на спину, подставил каплям кожистый живот, открыл клюв, и они попадали ему на язык, - теплые и сладкие. Земля под травой становилась мокрой, мягкой и размазывалась по спине. Эйюшка задумался, а как будет правильно проводить поиски? Он перевернулся, встал на лапы, решил срочно сходить к Сэму, и все выяснить. Гигантский зверь поспешил, оставляя за собой огромные крокодильи следы. Чтобы пройти вовнутрь дома Сэма, ему пришлось сложить и уменьшить хвост, схлопнуть крылья, сжимая их почти в плавники, слегка напрячь спину, чтобы позвонки уплотнились и сложились гармошкой. Теперь он был чуть больше Слоны и мог спокойно войти вовнутрь. Центральный зал дома был пуст, на балконах галереи, идущих полукругом по краям зала, тоже никого не было. Крылатый ящер поднял выше голову и заглянул туда, где верхняя галерея выходила в кабинет Сэма. Дверь в кабинет оказалась открытой, но внутри никого видно не было.
   - Доктор Сэм, - тихо позвал гость.
   Тут раздался щелчок, Эйюшка вздрогнул и отступил. Раздался голос Сэма очень твердый и строгий:
   - У меня тренировочная операция. Беспокоить только в крайнем случае.
   Эйюшка оглянулся, доктора нигде не было, наверное, опять какая-то техника. Техника - это одно из местных слов про соединение разного в одно. Все это казалось невероятным, как тот ящик с кнопками, который стоял в большой боковой комнате второго этажа. Когда нажимаешь на кнопки, получается музыка. Вчера вечером он слушал эту музыку, когда заходил в гости после больничной истории с Малышом. Жаль, что кнопки были слишком малы для него. Но как сделать такой же ящик самому? И главное волшебные кнопки? Их так много, и они все присоединяются отдельно. Тут без специалиста не обойтись. Эйюшка вздохнул, почувствовал свою беспомощность и еще уважение к тем, кто говорил: "техника". Вытянув шею, он с грустью посмотрел на чудесный ящик и направился к выходу. Можно еще посетить Слону и Бегемоту и спросить у них, что нужно сделать, чтобы отправиться на поиски, особенно если точно не знаешь, что или кого ищешь. Дождь успел кончиться, но светло-серая пелена неподвижно висела в воздухе.
   Два мощных приятеля расположились у дома и с удовольствием перекусывали. Слона запускал свой хобот в огромную бочку, наполненную овощами: красной морковкой с хвостиками, свеклой, резаными кочанами капусты и заедал все это большущими кругами пушистого хлеба. У Эйюшки забурчало в животе, особенно когда он увидел Бегемоту, который аппетитно хрустел свежей рыбой, доставая её из огромного синего чана.
   - Пообедаешь? - тут же предложил он.
   - Я.., - начал было Эйюшка, не отрывая взгляд от рыбы.
   Бегемота сразу потопал в дом и скоро показался оттуда с другим чаном, полным рыбы. Он выкатил его, ухватившись своей квадратной мордой за ручку и подтащил к Эйюшке.
   - Угощайся, - прогудел он.
   - Спасибо!
   И Эйюшка окунул клюв в свежую, слегка пахнущую тиной рыбу.
   - Где же вы столько вылавливаете?
   - В доме, - буркнул Бегемота. - Нажал кнопку и хоть весь день вылавливай.
   - Дело в том, - решил пояснить Слона суть дела ошалевшему Эйюшке, - что есть такое великое научное изобретение, - синтезатор. В него помещены матрицы разных продуктов. Синтезатор делает эти продукты, сколько угодно и совсем одинаковые. И вещи тоже делать может.
   - А зачем вам тогда это картофельное поле?
   - Чтобы сорта разводить, а потом матрицы отправлять в синтезатор. Да и вообще интересно, Малыш, например, бегающую картошку в прошлом году вырастил, чтобы охотиться за ней можно было.
   - А зачем охотится, если есть синтезатор?
   Слона помолчал, в затруднении почесал хоботом лоб, а потом решительно заявил:
   - Охотничьи инстинкты, вот в чем дело.
   Эйюшка не нашелся, что возразить, но вспомнил, зачем пришел:
   - Мне нужно кое-что найти. Посоветуете, как здесь проводят поиски.
   - Знаешь, - сказал Слона и отогнал хоботом надоедливую муху, - во-первых, надо выяснить, что ищешь, а то бывает, что находишь что-то совсем не нужное. И более того, если ты точно знаешь, что ищешь, то, наверняка, найдешь там, где ищешь, если ищешь там, где надо. И наоборот.
   Эйюшка тряхнул головой и с усилием проглотил застрявший кусок рыбы:
   - Я все обдумаю, - сказал он несколько растеряно.
   - И еще, - решительно добавил Бегемота, - если ты не всегда догадываешься про то, что ты собираешься искать, то лучше искать везде, тогда может и попадется.
   - А-а, - протянул Эйюшка.
   - Может, тебе еще как-то помочь? - заботливо спросил Слона.
   - Нет, нет, вполне достаточно, мне нужно подумать. Спасибо за угощение, - и Эйюшка отправился дальше в глубокой задумчивости.
   Ему снова пришла мысль, что лунный камень он точно где-то видел в своей прошлой жизни, он ведь такой особенный, живой, и все это было очень важно. Нужно обязательно найти маму, а может и космический корабль окажется где-то здесь. И где же искать? Сверху все хорошо видно, и Эйюшка поднял голову. Солнце поблескивало в дымке облаков, и пока был день, можно было отправиться на поиски. Он уже развернул крылья, но увидел Малыша и Питону, которые спешили от дуба Совы. Малыш был одет в комбинезон и тащил огромный бинокль. На Питоне плотно сидели темные очки. Оба с озабоченным видом направились в сторону гаража авиеток и платформ, пристроенного к домику Сэма. Мальчик заметил Эйюшку и подбежал к нему.
   - Мы с Питоной на важнейшем задании. И еще не известно, вернемся ли живыми, так что, - прошептал он страшным голосом, - готовьте медали к нашему возвращению за героизм и самопожертвование.
   - А может вам не ездить? - упавшим голосом спросил Эйюшка.
   - Вот еще, - фыркнул Малыш, - от вас тогда никаких медалей не дождешься. Во-первых, нам надо на ту сторону земли, где ночь, и заяснить, не падают ли с Луны камни. Засиживаться нельзя, а то Луна развалится, и все яблоневые рощи превратятся в туманные болота. Нельзя терять ни минуты...
   - А зачем Питоне черные очки? Луну хуже будет видно.
   - Без очков в разведке никак нельзя, надо, чтобы его никто не узнал, - и Малыш поправил темные очки своего друга.
   - А что будете делать там? - с опаской спросил Эйюшка.
   - Ну, после поверхностного наблюдения мы внедримся в Центральное Обозревательное управление и попробуем подложить туда шланг. В шланги возьмем Питону, а я буду соблюдать, - Малыш поднес бинокль к глазам и в упор посмотрел на Эйюшку, - эти оборзеватели с утра до ночи на Луну пялятся и наверняка про куски все давно пронюхали, но скрывают.
   Эйюшка смотрел на Малыша и Питону восхищенными глазами. Полные достоинства, те отправились к гаражу. Взволнованный дракон теперь знал точно, что в поисках ему следует проявлять высокую бдительность и конспирацию. Правда он очень сомневался, сможет ли прикинуться бревном или на худой конец шлангом, слишком много у него ног, в отличие от Питоны. Но он решил что-нибудь попробовать, встал на задние лапы, шире раскинул крылья, раскрыл клюв. Так он простоял минуту, не двигаясь и не шевелясь, причем чувствовал себя вполне сносным зеленым кустом.
   Краем глаза Эйюшка заметил плоскость поднимающейся в воздух машины. На ней около пластины с кнопками торчал Малыш. Рядом, виднелась голова Питоны. Летающая штука зависла прямо над Эйюшкой. Стараясь не двинуться, не шелохнуться, он забыл закрыть глаза и сейчас неотрывно смотрел на дно зависшего над ним аппарата. Его внимание притягивали крошечные, наклоненные в разные стороны и сверкающие квадратики, из которых оно было составлено. С одного бока машины свесился Питона, разглядывая Эйюшку, следом за ним выглянул Малыш. Лицо его стало хитрым и подозрительным.
   - Цветочек-шш, - с умиление шепнул Питона.
   Малыш с сомнением причмокнул губами и заключил:
   - Вылитый кактус.
   Странная машина, слегка вспыхнув ярко красным, рванула вверх.
   "Это я наверно с высоты на кактус похож", - подумал довольный конспиратор и покачал колючками на ветру.
   Пора было отправляться в путь. Эйюшка взмахнул крыльями и взлетел к распухшим дождем облакам. Гигантская точеная птица с сорочьим хвостом и гигантским клювом спешила, но иногда все же замедлялась и снижалась к земле, чтобы лучше разглядеть странные поселения людей, которые назывались городами.
   Через несколько часов он уже кружился над скрытой от солнца поверхностью планеты. Внизу лежал ночной город. Он был словно нарисованная на черном фоне живая картинка. Здания проступали в темноте свежими, ясными цветами: фиолетовыми, зелеными, синими и оранжевыми. Они не светились, не вспыхивали блестящими огоньками. Они были такими, какими Эйюшка видел их и днем в других, уже встреченных им городах. Просто темнота не лишала города цвета, словно и не было этой черной ночи. Дома разбегались цветовыми пятнами в разные стороны, бесконечно удаляясь своими изогнутыми розовыми лучами, выныривая кое-где красными островками, выстраиваясь в замысловатые зеленые фигурки.
   В городах между домами темно-синей полосой то здесь, то там пролетал длинный бесшумный змей, который развозил людей. Эйюшка увидел первый раз этого змея в другом городе, который лежал освященный вечерним солнцем. Он потратил целый час, разглядывая с высоты это сконструированное техническое чудо. Змеи летали по одним и тем же дорогам, невероятно быстро и точно повторяя все изгибы и повороты. Пассажиры покидали одних змей и пристраивались к другим в тех местах, где длинные ленты пробегали мимо своей неизменной точки встречи.
   Туда же часто подлетали небольшие желтые летательные аппараты. Они везли людей от их разноцветных домов, потом прилеплялись к змеям, и пассажиры выходили, занимали свободные кресла. Один мальчик так спешил, что запнулся на желтой платформе и упал к краю. Испугавшийся Эйюшка увидел, как упругая невидимая сила словно оттолкнула двуногого и спасла его от падения.
   Путешественник, делая широкий круг, поспешил вернуться к городам, еще освященным светом солнца. Он летел над зелеными парками с приятно пахнущими цветами и мягкими лавочками. Он осматривал низкие вытянутые, извивающиеся полукружьями здания, распахивал крылья между высотными башнями, состоящими и из окружностей и квадратов, и самых замысловатых фигур. Когда солнце стало клониться ниже к горизонту, Эйюшка заметил, что башни стали расти, некоторые этажи разворачивались своими большими окнами к слабнущему солнцу. Здания тянулись к свету, ловили его. Вытягиваясь вверх, дом увеличивал просветы между своими этажами, они словно лежали на мягкой воздушной подушке. Солнце садилось, а весь город так и оставался светлым и ярким, словно был ровно освящен со всех сторон.
   Здесь в вечернем городе стояли все те же дома, но в них стало больше жизни. Смешные крохотные коробочки: круглые, треугольные, вытянутые, бегали вверх и вниз около домов-башен, то поднимая людей на верхние этажи, то спуская к светлым, словно рисованным тротуарам. Люди куда-то спешили по улицам, иногда останавливались у небольших экранов на стенах зданий, рассматривали меняющиеся на них картины, пейзажи, странные всполохи света. Многие гуляющие исчезали потом в низких длинных постройках с прозрачными стенами. Эйюшка поднялся выше и заметил, как быстрыми птицами улетают прочь за город сверкающие огнями машины. Их было не очень много, и они не развозили людей по городу, подобно Метро. Они спешили дальше, за охваченную зданиями землю, словно здесь им было не место. Дракон решил, что и ему надо в путь, он и так уже слишком задержался.
   Сегодня он ничего не нашел и решил вернуться и передохнуть, чтобы завтра опять отправиться на поиски. Эйюшка торопился к родному озеру и даче, следуя своему безошибочному чутью. Но краем глаза несколько в стороне от очередного города он почувствовал сияющее и звучащее пространство. Музыка, сильная, глубокая, была написана прямо на красноватом закатном небе. Дракон мгновенно свернул вправо, его влекло к музыке, и он медленными, плавными взмахами крыльев двигался к новому чуду.
   Весь горизонт заполнялся музыкой, огромные яркие картины вырастали в воздухе, меняли формы, цвет, сливаясь воедино со звучанием, и исчезали, уступая место новым. Площадка на возвышении, казалось, была источником света и музыки, но картины появлялись чуть выше и ниже её, а пространство площадки словно закрывал светло-серый мазок позднего вечера. Там, на сумеречно-сером фоне, двигались светлые фигуры людей. Площадка была окружена рядами людей в разноцветных открытых одеждах, большинство из которых сидело, но некоторые стояли, обнявшись и слегка раскачиваясь под музыку. Ряды серебряно-синих кресел смещались то вверх, то вниз или в сторону, пропуская новых зрителей, позволяя людям вставать и садится, не мешая друг другу. Ряды кончались, а дальше расползались по темнеющему небу силуэты летающих машин. Они просто висели в воздухе, а между ними, в разных местах, словно на гигантском невидимом экране, повторялся танец, музыка и воздушные картины.
   Эйюшка замер, слегка вибрируя перепонками крыльев. Картина захватывала. Но больше всего его привлекали музыкальные инструменты, на которых играли люди на площадке. Они были совсем небольшие, и казалось странным, как людям удавалось извлекать из этих крошек такой сильный звук. И тут он увидел его: блестящие трубы разной толщины, большие удобные кнопки внизу. И этот сияющий музыкальный ящик стоял в одиночестве, словно о нем забыли. Почему бы его не забрать? Эйюшка настроил зрение на детальную картинку. Нескольких секунд было вполне достаточно, чтобы понять, что на этом инструменте можно сыграть настоящую музыку.
   Темная сумеречная тень метнулась в небе, на долю секунды накрыла концертную площадку и исчезла в ярко расцвеченном небе. Чешуйчатое тело напряглось, становясь больше и мощнее. Помогая себе плоским хвостом, Эйюшка старательно держал равновесие и, набирая скорость, летел домой, вдыхая запах ночи. Он приближался все быстрее к своему озеру, но тут до него донеслось что-то особенное. Какой-то чуть уловимый запах тянул его в сторону, и он не мог от него отказаться, также, как и от музыки. Ширококрылый дракон крепче обхватил свою драгоценную добычу и, круто повернув вправо, мгновенно исчез в ночной темноте.
  
       6. Слишком много происшествий
  
   Малыш и Питона вернулись только на исходе ночи, оба совершенно грязные, но с чувством выполненного долга. Малыш бросился выбивать место в газете выздоровевшей Совы, поскольку до альтернативной, по-настоящему свободной прессы читающая публика еще не доросла. Множество экземпляров так и остались лежать в портфеле бывшего редактора. К сожалению, Сову застать не удалось. Только почувствовав себя лучше, она бросилась заканчивать сбор материала к ответственной статье "Проблемы подводного сиротства".
   Для остальных ночь прошла спокойно, особенно для Сэма, он спал без задних ног, а у него на тумбочке у изголовья кровати стояли начищенные ботинки. Солнце поднялось высоко над горизонтом, шел девятый час утра, когда Сэм открыл глаза и сладко зевнул. Бодренько встав, он направился к ванне, но тут же вспомнил об очень важном деле. Он открыл дверь, которая выходила на галерейные помещения, все осмотрел, - в доме никого не было. Плотно прикрыв за собой дверь, он направился к небольшому шкафу около кровати. Там внутри, в тайне от всех, стояли комнатные весы. Дело в том, что когда он два года назад вернулся из космической экспедиции, то имел просто идеальное телосложение: двухметровый рост, литую стройность и стальные мышцы. Это его весьма угнетало. Сэм был уверен, что ему не хватает солидности, достойной уважаемого врача, и так началась эпопея с потолстением. Булочки, пирожные, пиво и неподвижность целый год ничего не могли сделать с его фигурой десантника-профессионала, только теперь дело сдвинулось, и он приобрел радующую глаза округлость. Когда Сэм заходил в шкаф, он всегда плотно прикрывал за собой дверь, чтобы никто случайно не заметил его за этим важнейшим занятием - взвешиванием. Внутри было темно, но он сделал на весах светящиеся в темноте метки и очень гордился этой выдумкой. Весы показали ему около ста пятидесяти килограммов. Доктор удовлетворенно хмыкнул, вышел, стараясь сильно не скрипеть дверью, и отправился в ванну, насвистывая песенку, которая напоминала позывные на спецканалов его боевого прошлого.
   Ванная комната была у Сэма круглой, большой, с самыми разными приятными устройствами. Вдоль стен, покрытых голографическими зеркалами, изгибалась тахта. Огромная, желто-красная ванна находилась посередине комнаты. Ванна была сделана не только для Сэма, но и для его гостей. Семь лепестков ромашки были вдавлены в серо-синий пол и окружены матовой серой полоской, за которой стелились темно-синие звезды. Здесь, наполнив ванну водой с немыслимыми ароматами, болтая или смотря кино, хирург любил посидеть с друзьями, выпить пиво, поесть вкусности. Но на сегодня вечеринки не планировалось, он вздохнул и отдал мыслеприказ умыться. Ничего не произошло.
   - А черт, кажется, я забыл браслет.
   Сэм коснулся руки, на которой всегда болтался маленький браслетик, передающий все мысленные просьбы хозяина на ЦПУ - Центральную панель управления.
   - Умыть, - пришлось напрягаться и отдавать команды вслух.
   Продолговатое темно-синее корыто, болтавшееся на потолке под ЦПУ, подлетело к нему. Внутри плескалась свежая, прозрачная вода. Доктор слегка наклонил голову, пушистая губка мягко вынырнула из воды и протерла лицо, которое сразу же высохло. Конечно, можно было умываться без всякой воды - направленным ионным потоком, но любители такой процедуры встречались нечасто. Пользоваться водой Сэму казалось гораздо приятнее, и очень хорошо бодрило. А вот возиться с бритьем он не любил, поэтому просто поднимал лицо к ЦПУ, и в мгновение инфракрасный лазер выжигал растительность до требуемого размера, тут же оттягивая неприятный запах. Сэм был побрит и довольный взглянул в зеркало. Взлохмаченные кудряшки торчали как обычно во все стороны. Доктор поправил волосы, покосился на зеркальный столик поблизости и взял оттуда маленькие кругленькие очки, - предмет особой гордости. Всей розовой округлившейся физиономии доктора эти очки придавали вид респектабельности и добродушной солидности. И вот после процедур полный утренних сил Сэмюэль Кэмбелл отправился на кухню.
   Кухонное хозяйство доктора было большим. Он любил возиться с разными блюдами и славился на все окрестные дачи своими булочками с хмелем и рецептами приготовления пива. Кухня тянулась широким коридором, здесь расположилось множество нагревательных поверхностей, устройств для резки, охлаждения воздухом, вспенивания и вспучивания продуктов. Стены были увешаны трубочками, ситечками, дуршлагами всех размеров и прочей замысловатой кухонной утварью. Вставленные друг в друга, горшки высились до потолка. В самом конце кухонного коридора стоял большой полупромышленный синтезатор. Сэму, который время от времени изобретал блюда гигантского размера, такой синтезатор был просто необходим. Скопированное синтезатором блюдо можно воспроизводить множество раз, оно оставалось точно таким же на вкус, и электронные копии знаменитых кушаний Кэмбелла с удовольствием раскупались по всей планете.
   Сейчас на полу кухни лежали газеты, заброшенные в окно. Он взял одну, сунул её под мышку и стал быстро набирать на клавиатуре синтезатора заказ на обильный завтрак: сок, бекон, три яйца, Гурьевская каша и тарелочка пирожных на закуску. Развернув газету Совы, он увидел заголовок на первой полосе крупными зелеными буквами: "Проблемы подводного сиротства. Неоконченное интервью". Сэм с интересом прочел:
   "Наши достижения часто остаются поверхностными, а недостатки скрыты, уходят вглубь. Что и говорить, изнутри уже давно зреет вопрос: а все ли дети счастливы на земле. Где их родители? Ответ: в авиетках, космических экспедициях, на научных конференциях. Каналы радио- и телесвязи заменяют родительское тепло. Но безответственность некоторых командировочных идет вглубь, они оставляют своих детей даже без средств связи, в вечной нездоровой сырости. И сегодня наш репортаж со дна ближайшего озера у дачи "Белый восход". Тут в глубине от цивилизации провел свое детство Эйюшка, чудом извлеченный со дна. И может быть интервью с ним заставит деятелей поверхностного масштаба спуститься с небес под воду.
   Наш корреспондент:
   - Как вас зовут?
   Подводный сирота:
   - Недавно назвали Эйюшка, а раньше у меня не было имени.
   Наш корреспондент:
   - Где вы живете?
   Эйюшка:
   - Живу я в озере.
   Наш корреспондент:
   - А где ваши родители?
   Эйюшка:
  -- Я не знаю, они у меня были, но я их потерял или они меня потеряли.
   Наш корреспондент:
  -- Помните ли вы что-нибудь из своего детства?
   Эйюшка:
   - Помню маму, дом, музыку и космический корабль.
   Интервью, к сожалению, осталось незаконченным, наш корреспондент всю ночь просидел у озера, где живет Эйюшка, но герой статьи так и не вернулся домой. Вопрос: где же он был этой ночью? Здесь проблема сиротства встает в полный рост. Задумайтесь, не стали ли и вы для своих детей потерянными родителями в эпоху глобальных телекоммуникаций? Ещё в античности журналисты с выдающимся философским мышлением не раз отмечали, что сиротская жизнь толкает к бродяжничеству. А к чему может привести подводное сиротство в современных условиях, особенно если океан занимает две трети всей земной поверхности?"
   Статья оканчивалась жирным знаком вопроса и подписью "Сова - ответственный журналист и редактор". На второй странице был размещен материал под заголовком: "Виды на урожай". Это традиционная рубрика сегодня представила только три вида: вид слева, вид спереди и вид сзади. Ниже редакция выражала глубокие извинения за отсутствие вида справа и сверху:
   "поскольку в связи с неблагоприятными погодными условиями наш фотокорреспондент Еж вынужден был прервать заготовку вида".
   Фотографии сельскохозяйственных угодий шли на весь разворот. Они напоминали одна другую. Исключая вид снизу, где большую часть занимало небо, обрамленное верхушками склоненных ростков. Сразу становилось ясно, что заготовку вида фотокорреспондент проводил лежа на спине. На последней странице газеты располагалась ещё одна проблемная статья "Дезинформация и запугивание нарастает". Статья была по-настоящему напряженной:
   "Страшные сообщения о лесных разбойниках и зеленом тумане потрясли читающую общественность. Угроза похищения нависла над каждым. Мало кто решится прогуляться по лесу, а тем более нарвать яблок, особенно после последних публикаций в альтернативной газете о страшном туманном острове, который разрастается каждый день. Но редакция задается вопросом: откуда идет это нагнетание страха и кому оно выгодно? Прогрессивно настроенные и образованные граждане считают весьма сомнительными сообщения о голодающих всадниках, которые выскакивают из тумана. Не происходит ли обман народа в чьих-то корыстных целях? И что имел в виду Сэмюэль Кэмбелл, медик, весьма известный в академических кругах за свои бесспорные достижения, когда сказал: "Некоторым двоечникам и обжорам давно пора взяться за ум". Большое начинается с малого, и мы должны предотвратить возникновение страшного явления на почве распущенности, лени и разгильдяйства. Редакция не называет имен, чтобы каждый из нас мог спросить себя: не забилось ли в его глазу огромнейшее бревно".
   Внизу газетной полосы было напечатано: "Сова - ответственный редактор, Еж - штатный и заштатный корреспондент".
   Сэм потягивал апельсиновый сок и решил вернуться к первой статье, она его всерьез заинтересовала. Он подцепил на вилку большой кусок бекона и тут заметил, что у стола лежит еще один газетный листок. Это оказался вкладыш с дополнительным материалом, озаглавленный большущими оранжевыми буквами: "Как Малыш спас Луну вместе с великим конспиратором Питоной". Сэм подозрительно хмыкнул и стал читать:
   "Несмотря на всем известную героичность Малыша и конспиративность Питоны, до сих пор остаются некоторые сомневающиеся и прихлебательски настроенные личности, борьбу с которыми Малыш не прекращает вести. Вчера, приложив безразмерное усилие, Малыш с Питоной решительно и бескомпромиссно проникли в Центральное Обозревательное Заправление и заяснили все. Заправленцам после длительного запроса пришлось сознаться в погрешности всех обозревательных приборов, которые скрывали от общественности распадение Луны на осколки. Только убедительность Малыша и полная конспирация Питоны позволили добиться решительных результатов, и на Луну был заправлен корабль с тремя бочками лучшего конторского клея. По преждевременным сообщениям уже готовится медаль "За клеевые заслуги перед Луной" для Малыша и Питоны".
   Статья была подписана: "Сверхглавный, сверхответственный заместитель так себе редактора - МАЛЫШ".
   Сэм поперхнулся пирожным. Уж кто-кто, а он догадывался, что посещение Центральной Астро Обсерватории добром не кончилось. Это была не первая скандальная история. Благодаря своему уникальному космическому рождению, Малыш обладал множеством неординарных способностей, в том числе невероятной выносливостью и скоростью передвижения. Справиться с ним было трудно даже нескольким крепким мужчинам, он становился просто неуловимым. Кроме того, скорость принятия решений у него на порядок превышала среднестатистическую для людей. И, если бы не его скандальный характер, то таким ребенком можно было бы только гордиться. Но хулиганство проявлялось во всем.
   Клей был особой слабостью Малыша. Однажды в три года он сам сварил варенье и решил приклеить к банке бумажку с надписью: "ВАРЕНЕЕ". Он заперся в комнате, и более часа из-за двери слышались весьма подозрительные звуки. Когда Василий Николаевич, отец Малыша, ворвался внутрь, обормот висел на потолке, а вся комната была усеяна вкривь и вкось вырезанными листочками бумаги с такими же кривыми закорючками: "ВАРЕНЕЕ". Особенно густо была покрыта бумажками парадная маршальская форма Василия Николаевича. Посередине этого безобразия стояла чистенькая банка с вареньем. Малыш долго уверял, что ему никак не удавалось отлепить бумажку от пальцев. Но этим дело не кончилось, пришлось ждать еще три часа, так как заказывать растворитель пришлось с другого конца планеты, где строили космические корабли. Откуда мальчик добыл клей для космического строительства, так и осталось не выясненным. Но клеить он с тех пор полюбил.
   Вспомнив эту историю, Сэм бросился в кабинет к видеофону. Лицо заведующего Астро Обсерваторией было серого цвета, глаза красные, вид не выспавшийся.
   - А привет, Сэм.
   Вилли Кроус был знакомым Сэма со времен десантуры. В университете он преподавал курс: "Приемы скоростной адаптации в экстремальных условиях космоса".
   - Ваш пацан тут невесть что натворил. Да ты, наверное, в курсе раз звонишь. Видите ли, ему нужно было провести эксперименты на прочность нового типа клея ПФ, ну, знаешь для молекулярно точного оборудования. В итоге он приклеил друг к другу половину сотрудников, до сих пор растворяемся. И более того, сумел под шумок самостоятельно отправить к Луне автоматический челнок, груженный клеем. Он, кстати, уже вернулся. Но ты представляешь, в чем дело? Там на Луне действительно произошла разгерметизация в комплексе регистрационного оборудования, причем никаких сигналов к нам не поступало, узнали только благодаря отправленному челноку. Возможно, на Луне неполадки в системах слежения, а может еще что-то, - будем разбираться. Ты, кстати, посмотри, что у нас творится.
   Экран показал широкий план, и доктор увидел знакомую картину склеености всех и всего. Около телескопов дальней мощности работали люди в голубых комбинезонах, направляя на место склеивания из небольших пульсаторов невидимую глазом молекулярную струю растворителя. Сэм забурчал что-то извинительное.
   - Да, ладно все нормально, в конце концов он нам даже помог, - кивнул Вили и выключил видеофон.
   Сэм обречено подумал, что Малышу давно пора задать хорошую взбучку, чтобы на уши всех не ставил. Да и кучу двоек этот умник уже нахватал. Но мысли вернулись к первой статье в газете. Вообще-то, когда Эйюшка появился, он подумал, что Малыш сделал себе нового друга. Правда странно, что такого необычного. Раньше Малыш создавал себе только земных животных, наращивая им нейроны мозга. Но, похоже, Эйюшка не был сконструирован, иначе не получилось бы такой статьи у Совы. Она была очень въедливым журналистом и выяснила бы, что у него нет никаких родителей. И потом, это упоминание о корабле... Значит Эйюшка был рожден в совсем другой среде обитания. Насколько бывший десантник знал, с таким типом существ люди в космосе еще не сталкивались. Куда он пропал сегодня ночью? Да и к необъяснимому островку в яблоневой роще Малыш, похоже, не имеет никакого отношения. Сразу несколько странных событий к ряду. Такие вещи всегда касались Совета безопасности.
   - Надо связаться с Вэ-эН, - пробормотал Сэм и отправился в кабинет к видеофону.
   Вэ-эН, - так называли Василия Николаевича, отца Малыша, который был председателем Координационного Совета Земли, занимался вопросами безопасности планеты и работал в Космической Федерации вместе с множеством инопланетных рас.
   - Как у вас дела? - Вэ-эН сидел в своем кабинете.
   - Да, ничего. Вот только Малыш давно напрашивается на ремень.
   - А-а, - протянул Вэ-эН, - обананился поди. Скажи, что ремень доставим вскорости. Я адмиральский у Штрауса попрошу и сегодня-завтра приеду, пусть готовится. А за то, как погостил в обсерватории, добавлю отдельно.
   Сэм хмыкнул, - Вэ-эН как всегда все знал. Сэм рассказал о зеленом тумане в роще, появлении Эйюшки и его необъяснимом исчезновении.
   - Ясно. Это важно. Сегодня же буду, - и Вэ-эН отключил связь.
   Кабинет Кэмбелла был в откровенном беспорядке. Все пространство завалено бумагами, книгами, частями компьютера, синтезатора, рубашками на стульях, какими-то рисованными картинками, рекламными образцами технического оборудования и чем-то еще, совершенно неузнаваемым. Это был его предпоследний оплот. Из пяти комнат, которыми раньше пользовался Сэм, осталось только две, остальные были под завязку набиты житейским хламом и аккуратно заперты на ключ так, словно их и не было никогда. В центре еще используемого кабинета стоял огромный дубовый стол, который был обвязан толстенным шпагатом. Сэм столько натолкал в него, что тот стал скрипеть и разваливаться. Шпагат стал спасением. Теперь стол стоял прочно, хотя перевязка обхватила дверцы и открыть их стало невозможно. Доктор первое время печально ходил вокруг стола, а потом убедил себя и окружающих, что в нем лежат абсолютно бесполезные вещи. С тех пор тот непоколебимой скалой стоял по середине комнаты, не вызывая особого интереса доктора. А содержимое кабинета стало само собой распространяться на соседнюю комнату, куда раньше приглашали гостей.
  
   Малыш тихо проскользнул в дверь, подошел к Сэму, сделал страшные глаза и сообщил шепотом:
   - Поступила конфиденциальная информация.
   - Что? - вздрогнул Сэм.
   - Заяснилось две вещи. Первое - он исчез.
   - Кто? - Сэм наклонился вперед.
   - Про кого заяснилось. И второе - Эйюшка планетянин.
   - Какой планетянин? - тоже шепотом спросил Сэм.
   - Ну, который ино..инопланетянин.
   - Да-а, - заинтересовался доктор, - а тот, кто исчез?
   - Он тоже.
   - Что тоже?
   - Тоже планетянин. То есть он Эйюшка и есть.
   - Теперь понятно. Это две новости, - Сэм вздохнул с облегчением и сел на стул.
   - Да, - с достоинством кивнул Малыш.
   - Угу, а как это выяснилось?
   Малыш тут же раздул нижнюю губу и забухтел:
   - Да все эта Сова, "непроверенная информация, непроверенная информация", подумаешь, тоже мне, блюститель солидности прессы. Как про меня фальсифицировать, так она - пожалуйста, а как общественность о планетянах информировать, так она "непроверенные данные...". Если бы до нашей с Варёном прессы хоть какой бы читатель дорос, мы бы все сообщили, про всех планетян.
   - Так Сова это рассказала?
   - Рассказала, - фыркнул Малыш, - от нее дождешься, я сам все выяснил.
   - А Сова откуда знает? - не сдавался Сэмюэль.
   - Она на Питону засылает, говорит, что он все и сказал.
   - А Питона?
   - Что Питона?
   - Питона как это выяснил?
   - Я ему сообщил.
  -- Фу ты, с этого и надо было начинать. И как ты это выяснил?
  -- Вот смотри. Я его Эйюшку не делал - это раз. Эйюшка говорит, что у него есть какие-то предки, но у нас на Земле таких не водится, я выяснил, - это два. И последнее, я провел исследование, и заяснилось, что такое существо как Эйюшка нигде не зарегистрировано, то есть его никто не делал на Земле. Не иначе, как он - планетянин.
  -- Ну-у, - протянул Сэм, - очень даже может быть. Хотя откуда он мог взяться? Разумная космическая раса такого вида неизвестна. Впрочем, я сам думаю, что твой приятель с другой планеты, и сообщил твоему отцу. Сегодня он приедет. Но планетяне планетянами, а у тебя завтра пересдача трех экзаменов.
   Малыш прикусил губу, глаза его забегали:
   - Предки, значит. Вечно они налетают не ко времени.
   - Как раз ко времени, и еще, - Сэм продолжил строго и с укоризной: - что это за выходки в Обсерватории. Можно же было все сделать без погрома. И как тебе не стыдно, теперь люди там будут весь день безобразие убирать.
   Малыш в смущении уставился на пол и мелкими шагами стал отступать к двери.
  
   День только начинался, и мальчик был считал, что были куда более важные дела, нежели пересдачи. Эйюшка ведь и в самом деле исчез. Около озера на всякий случай Малыш пробегал целый час, кричал у берега, нырял в самых глубоких местах. В озере было пусто. Эйюшка однозначно исчез и причем бесследно, поскольку никаких свежих следов обнаружено не было. Вероятно, он исчез в воздухе, но там следы, как правило, не сохраняются. Было и еще одно очень важное событие, которое Малыш не стал сообщать Сэму. С его домиком происходило нечто странное, вокруг стола образовалось плотное зеленое облако, которое вибрировало и отталкивало любой приближающийся предмет, а стены стали склизкие и пористые. Малыш был уверен, что все дело в камне, ведь именно его он вчера оставил на столе. Нужно только провести несколько экспериментов.
  
  
       7. Взбучка
  
   Было уже довольно поздно. После грозы стоял прохладный вечер. Порывами дул свежий ветер, на небе по краю черно-серой, замысловато закрученной тучи чуть пробивался красно-оранжевый свет солнца. Трава, кусты, деревья и крыши домов потемнели от воды. Тишина стояла такая, словно настала ночь, и все улеглись спать, оставив поляну пустой. Со стороны леса подлетела крупная сорока, уселась на мокрую землю неподалеку от дома Сэма, склонила голову набок и уставилась на покачивающуюся длинную травинку -- по ней неспешно полз неосторожный жучок. Сорока сделала три шага, схватила жука и улетела. Все опять опустело.
   Внезапно в сторону бассейна Бегемоты кто-то пополз торопливо, но почти бесшумно, оставляя сзади четкий след -- смятую мокрую траву. Их было двое: один очень длинный и зеленый, с темными очками на голове, другой -- короткий, на камуфляжном непромокаемом комбинезоне пятна грязи и прилипшие травинки, над его головой торчала прикрепленная к панаме березовая ветка. Они подползли к стене бассейна, стоявшего в отдалении, и второй, тот что поменьше и погрязнее, воткнул ветку в мокрую землю и произнес страшным голосом:
   - Тихо, Питона, будем ждать. Отсюда все видно по округе, и авиеточный гараж проглядывается.
   - Ш-шш-шш..., - отозвался Питона, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме черных непрозрачных стекол очков, - а я ничего не вижу, темнотища.
   - Тебе и не надо -- у тебя очки. Главное -- маскировку соблюдать.
   - Понятно-ш... А долго ждать-то, Малыш?
   - Пока не заявится. Ужин он точно не пропустит.
   И они стали ждать. Малыш то и дело высовывал чумазую рожицу и беспокойно оглядывал окрестности. Вокруг его лица настойчиво вились комары, и он время от времени отмахивал их рукой, хотя силовое поле крошечного аккумулятора в кармане защищало все тело и от холода, и от сильной жары, и от надоедливых насекомых.
   - Неясно, неясно, -- то и дело бормотал он, -- а вдруг он подкопным путем проникнет?
   - Он настоящ-щщ-ий разведчик, -- с уважением сказал Питона.
   Малыш сощурился и с подозрением посмотрел на соратника.
   - Какой еще разведчик?! Он же двух слов связать не можёт, и выдержки никакой, чуть что сразу за ремень, - Малыш стал во весь рост и недовольно прошелся, -- и к тому же он вечно опаздывает.
   Тут краем глаза он заметил мелькнувший вверху фюзеляж авиетки. Она быстро заходила на посадку, опуская все ниже свой тупой прозрачный нос и втягивая под брюхо нижний двухметровый киль. Авиетка Василия Николаевича бесшумно промелькнула над головами Малыша и Питоны, и они увидели ее корму с фасеточными лампами ионных отражателей, которые горели рубиновым цветом под двумя точеными килями.
   - Ложись, -- заорал Малыш во все горло мирно лежащему у березовой ветки Питоне, и сам шлепнулся на пузо.
   Вэ-эН уже выходил из авиетки, неспешно потягиваясь. Он был очень высок, впрочем, как большинство военных. На широком лице серые глаза смотрели строго и немного насмешливо, а темно-русые, идеально подстриженные волосы слегка вились над ушами. Он расстегнул гермокостюм и огляделся вокруг. Малыш заерзал, пытаясь зарыться в землю, а Питона лежал неподвижно, невозмутимо, таращась в темень своих очков. Вэ-эН хмыкнул, завел глаза к небу и демонстративно развернулся к ним спиной. Из дома выбежал Сэм. Он весь сиял, и ботинки его тоже сияли.
   - Привет, как дела? - спросил Сэм.
   - Да ну их, - махнул рукой Вэ-эН. - Лучше расскажите, что у вас новенького. Я ведь давно никого не видел.
   Вэ-эН и Сэм вошли в дом.
   - Ты заметил, какой у него злобный вид? - спросил Малыш, наклонясь к голове Питоны.
   - М-м-м, - невразумительно протянул тот.
   Малыш выдернул куст и стал расхаживать, размахивая им во все стороны.
   - Этого нельзя так оставить. Они заперлись и вынашивают планы, и, кстати, совершенно неизвестно какие, но наверняка против меня. Надо непременно организовать проникновение.
   - Тайное? - чуть слышно шепнул Питона.
   - Совершенно секретное и полностью конспиративное. Тут без бревна не обойтись.
   - Тогда, может нам поможет Слона?
   - Попробуем.
   И Малыш с Питоной решительно двинулись вдоль бассейна.
  
   Сэм повел Вэ-эН ужинать. Стол был, как обычно, великолепен: из-под фарфоровой крышки большой зеленой супницы шел густой запах шотландского овощного супа, рядом стоящее круглое блюдо было уставлено крошечными, величиной с монету, горячими булочками черного хлеба. Внутри каждой был запечен кусочек маринованного огурчика, пряный сыр, или ломтик рыбного филе. Белое сухое вино хозяин налил в пузатый, с длинным узким горлом прозрачный кувшин.
   - Исключительно, - возрадовался Вэ-эН, сел к столу и вздохнул, - эх, взять бы отпуск, надоела эта чертова работа.
   Вэ-эН говорил это регулярно, но дальше слов дело не заходило. Он принял тарелку красного настоянного супа, которую протягивал Сэм.
   - Ну расскажи, что интересненького поговаривают в управлении?
   - Что у нас могут поговаривать? Все заняты суетой вокруг кресел. Бункеры, тайны, корыстные цели, очень уж далеки мы стали от жизни и от народа...
   - Ну так сближайтесь. Давайте устроим фундаментальную пьянку.
   Вэ-эН неопределенно, но явно одобрительно хмыкнул.
   - Кстати, занимаемся мы вашим исчезнувшим другом. Все интересно получается. Похоже, он действительно с другой планеты, и, по мнению аналитиков, опасности не представляет. Однако неподалеку от Земли произошло одно очень странное событие, поэтому появление вашего Эйюшки вызывает серьезные опасения, и он сам нам очень нужен.
   - Он что же исчез и никаких следов? Даже наши доблестные...
   - Даже доблестные. Знаем только, что именно он вчера похитил концертный орган на юге России. Но пока мы его не нашли. Что касается зеленого тумана у дачи, то я отправил экспертов и надеюсь завтра утром получить объяснения этого загадочного природного явления. Да ладно о работе. Расскажи, как тут все? Я смотрю, Питона все конспирацией увлекается.
   - Да изучает основы разведки. То он книжки читал, но теперь его Малыш в свои аферы втягивает. Вчера этот дебош в Астро Обсерватории. Видите ли, у них есть основания считать, что Луна разваливается на кусочки, а приборы в Обсерватории врут, и надо срочно отправлять на Луну корабль, груженый клеем. Хотя, что я рассказываю, ты и так знаешь.
   - Значит у вас здесь не скучно, - хмыкнул Вэ-эН и положил в рот замечательную черную булочку. В ее мягкой, чуть солоноватой оболочке лопнул шарик теплого вязкого сыра, - как у него с учебой? Поди, полно завалов?
   Вопрос повис в воздухе. Сэм молча посмотрел в окно и толкнул Вэ-эН под столом. Там к стеклу приклеилось весьма любопытное ухо. Чье это ухо, разобрать было невозможно, потому что все остальное скрывали помятые березовые листья и ветки, которые прорастали неизвестно откуда, видимо, прямо из стены с внешней стороны дома. Вэ-эН и Сэм переглянулись. Сэм прокашлялся, встал и, подойдя поближе к окну, спросил громким голосом:
   - Так что Вы там говорили про ремень?
   Вэ-эН улыбнулся и произнес громко и отчетливо:
   - Ремень я привез, попросил у Штрауса.
   - У Штрауса? - хмыкнул Сэм. - Вы думаете, он подойдет?
   - Подойдет, - кивнул Вэ-эН и добавил еще громче, - он очень действенный. Я выбрал такой крепкий, тяжелый и поуже.
   За окном раздался страшный грохот. И ухо, и проросшая ветка куда-то мгновенно исчезли, остался один зеленый листик, случайно прилипший к стеклу. Сэм вернулся к столу.
   - Я думаю, этим дело не кончится.
   - Это точно, - фыркнул Вэ-эН, - судя по грохоту, двоек много.
   - Да я уже со счета сбился, - махнул рукой Сэм. - Кстати, сейчас кое-что покажу: последний блистательный завал.
   И он умчался в соседнюю комнату. Вэ-эН услышал шебуршание, потом скрип дверцы и снова шебуршание, после стало тихо, и вдруг оглушительно треснуло.
   - Черт, - послышался сдавленный голос Сэма и снова треск.
   "Похоже, оборвалась очередная полка" - подумал Василий Николаевич и удобнее расположился в кресле.
   Сэм появился в проеме двери, размахивая изрядно помятыми бумажками.
   - Вот, полюбуйтесь, я распечатал его последний ответ по биологии.
   Вэ-эН нерешительно взял листы и начал читать. Он засмеялся с первых же строк. Малыш расписывал происхождение животных видов:
   "Виды, в общем-то, происходят в глыби истории, некоторые залегают очень глыбоко, некоторые помельче. Особенно глыбинно законшпирировался вид инфузорной обуви. Он и сейчас четко не обнаруживается -- весьма мелковат и разглядывается только в мелкоскоп. Этот подорзительный вид распространился от инфузорной туфли. И самые распространенные -- это сапоги инфузорные, они распространяют заразу, следом распространяются инфузорные кеды и вся остальная мелкота. Прекратить всепроникновение вида инфузорной обуви можно только ударной дозой аспирина.
   Самые солидные виды мирно вышли из белки. Она раньше, до Ледникового периода, была улиткой, но обросла шерстью в холодах и обножилась. Шерсть спасла ее от проникновения инфузорной обуви, и она-то и образовала весьма определенные волосяные виды. Прямые потомки белок - это, безусловно, собаки. А дальние родственники -- австралийские кенгуру. Они разрастались через сумчатого медведя. Как только подтаял Ледниковый период, некоторые особенно борзые белки полезли в воду. Ну, и доплавались до китов. В общем, ни ума, ни фантазии.
   А вот пресмыкающиеся произошли какими-то отшибленными от общевидового развития. Извивались они от Лизоблюда Доисторического и доизвивались до неопределенного состояния. Совершенно размытый вид, судя по всему в связи с критическим таянием льдов.
   А между белкой и инфузорной обувью пролезли тараканиусы. Очень проникаемый вид. Но! В связи с присущей ему промежуточностью вид полностью не обследовался".
   Вэ-эН читал текст и издавал невнятное беспомощное мычание, временами переходящее в смех. Сэм принес второе. Загородившая полстола, запеченная в кляре клешня океанского рака дымилась запахом жаркого и лимона. Вэ-эН отрезал крупный ломоть и снова нырнул в трактат сына.
   "Демонстративно обособились виды пейзажные. Зарождение их было покрыто подлостью и ночным мраком. От Дуба первоначального отпочковался свирепый желудь и начал мимикрировать под среду, кое-где усыхал от семян и произрастал в такие пейзажные виды как леса, поля и луга. Виды полей делятся на сельскохозяйственные и пейзажно-созерцательные. Основой всех сельскохозяйственных видов являются виды на урожай, которые произрастают из Картошки.
   Люди же укоренились еще в хромоногой обезьяне. Она разбила очки, и ей пришлось, стоя на задней лапе, нащупывать зацепившуюся за верхнюю ветку оправу. Лапы ее разрослись, превратились в руки и ноги, и она стала ходячая -- ну натуральный неандерталец. К нему втерся в доверие корманьолец. Только у корманьольца кончился корм, он начал косить под неандертальца. И тогда у них появились дети. Те, кого положили у костра, сразу запеклись до негроидов. На тех, кто был у входа, дуло из входа в пещеру, и они дощурились до монголоидов. Те, что был посередине, ни до чего не додумались и лежали себе белыми или рыжими, а вот некоторые прижались для согрева к горячей стене и раскраснелись до индейцев".
   На этом текст кончался. Вэ-эН посмотрел на Сэма веселыми глазами.
   - Э-э..., - протянул он. - Еще что-то?
   - Ну, в общем-то, - решился Сэм, - тут он историю русского искусства сдавал.
   - И что?
   - Ну... - Сэм пожал плечами, - выбил себе доклад "Влияние русского барокко на испанское искусство", кричал, что сумеет раскрыть тему.
   Вэ-эН заерзал и вопросительно посмотрел на Сэма.
   - Он написал, что следов русского барокко в Испании не найдено, а потому можно сделать вывод, что влияния никакого не было.
   - Да, уж. Тема раскрыта... Ладно, я с ним по-свойски побеседую, - и Вэ-эН потянулся за вином.
   В этот момент послышался топот. Гостиная находилась на втором этаже галереи, прямо напротив входа, и сейчас к ним по галерее двигался Слона. Причем вид у него был смущенный, и смотрел он в сторону. Хоботом Слона обвивал напряженно выпрямившегося во всю длину Питону, равномерно обклеенного березовыми листьями и в темных очках на голове. Тащить Питону было тяжело, и Слону клонило то в одну, то в другую сторону.
   Увидев, как тяжело от натуги ходит живот Питоны, Вэ-эН сделал серьезное лицо и церемонно поздоровался со Слоной:
  -- Добрый вечер, Слона. Как твои дела?
   Слона приподнял Питону, положил его у края балкона, выходящего на галерею и медленно, отпыхиваясь, ответил:
   - Дела хорошо. Я вам тут бревно принес, пусть полежит.
   - Ну, пусть, - согласился Вэ-эН и тут же невинно спросил, - а что, ему больше полежать негде?
   Слона завел глаза к потолку и смущенно протянул:
   - Ну-у Малыш говорит, что стащат, у нас все пропадает. Я лучше пойду.
   - Постой, постой. Кто-то тут на бревне очки забыл.
   - Ах, да, - спохватился окончательно смущенный Слона и снял очки с бревна. "Бревно" моментально захлопнуло глаза, а Слона, развернувшись, заспешил к двери.
   Вэ-эН прокашлялся:
   - Так о чем мы там говорили? Ах, да. О разоблачении шпионского агента.
   - Так значит, его все-таки разоблачили! - подхватил Сэм.
   - Да, его поймали в самый последний момент, когда он проник на секретное заседание для подслушивания.
   - Да неужели?!! - воскликнул Сэм.
   Бревно слегка шевельнуло хвостом и изо всех сил зажмурило и без того закрытые глаза.
   - Да, - веско сказал Вэ-эН и двинулся к пульту управления помещением.
   - Как же его поймали? - спросил Сэм.
   Бревно напряглось, стало как-то плотнее, стараясь при этом не дышать. Вэ-эН резко повернулся к Сэму и сказал громким голосом:
   - Он был неестественно зеленого цвета.
   От неожиданности глаза у бревна, щелкнув, распахнулись и тут же захлопнулись опять.
   - И что же с ним случилось потом? - невинно спросил Сэм.
   Вэ-эН наклонился над пультом управления, пробежался по кнопкам, задавая необходимые параметры и, выпрямившись жестко сказал:
   - Распустили на ремни.
   Сердце Питоны сжалось от ужаса. А Вэ-эН нажал кнопку блокировки звука.
   Бревно все еще лежало очень натурально, доблестное звание разведчика удерживало его на месте. Успокаивало одно -- все-таки зеленые бревна встречаются, и он вполне вытягивал на старое, покрытое мхом и листьями бревно. Правда с очками был полный провал. Питона, сдерживая желание уползти, прислушивался, что скажут дальше, чтобы действовать по обстановке, и уж в крайнем случае бежать. Но он не слышал ни звука -- полная тишина. Это было весьма подозрительно. Питона слегка приоткрыл глаз: Сэм и отец Малыша сидели за столом и что-то обсуждали, но совершенно беззвучно. Страшная догадка пронзила Питону -- он оглох. Слегка тряхнул головой, но лучше не стало. Он решительно оглох. Стало грустно, но Питона держался. Он был разведчиком и дождался возвращения друга.
   Когда появился Слона, Вэ-эН быстро встал и отключил блокировку.
   - Можно я заберу бревно? Оно нам понадобилось, - вежливо попросил гигант.
   Питона чуть не зашипел от неожиданности, понял, что не оглох.
   - Да, пожалуйста, - ответил Вэ-эН, - у вас исключительно талантливое бревно. Мы были рады его видеть.
   - Спасибо, - пробормотал Слона и взял напрягшегося Питону.
   - Да, кстати, - добавил Василий Николаевич суровым голосом. - Слона, попроси, пожалуйста, Малыша подойти.
  
  
   Малыш стоял за дверью и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Слона вышел из дома и осторожно опустил Питону на гравиевую дорожку. Малыш подскочил к змее.
   - Ну что они там говорят?
   Питона вспомнил разговор, и судорожная волна пробежала от челюстей до кончика хвоста.
   - Коварс-сс-тва... - прошипел он, - и опас-сс-ности...
   Малыш замер, лицо его вытянулось, правый глаз сощурился, нос заострился, и весь вид его выражал крайнюю подозрительность. Он засунул в рот пять пальцев и стал ожесточенно грызть ногти.
   - А про ремни они говорили? - спросил он.
   - Именно про ремни и говорили, - вздрогнул Питона, вспомнив страшные слова Вэ-эН.
   - Я так и знал, - заключил Малыш и опасливо огляделся, - ну не могут они без этого.
   - Василий Николаевич тебя позвал, - прогудел Слона.
   - Так... - протянул Малыш и со страшной скоростью бросился к своему домику.
   Там у него было все припасено на крайний случай.
  
   Когда раздался невнятный стук в дверь, Сэм, чувствуя, что его лицо начинает расползаться в улыбке, схватил чашку с чаем и бисквитное пирожное и скрылся в соседней комнате.
   Вэ-эН сел прямее, положил ногу на ногу и принял правильный отеческий вид.
   Дверь открылась. На пороге стоял Малыш, пряча руки за спиной и искоса поглядывая на отца.
   - Ну и что? Значит понаехал?
   - Приехал. Рад тебя видеть, сын.
   Малыш недоверчиво посмотрел на Василия Николаевича:
   - Как же, рассказывайте! Знаем мы ваши штучки, всякие там угрозы, коварства, ремни опять же.
   - А что, - посерьезнел Вэ-эН, - есть, значит, за что?
   Глаза Малыша забегали.
   - Да нет, нет, это я так... проверяю... А вдруг коварные измышления?
   - Ну что ты! - расцвел в улыбке Вэ-эН. - Я просто хотел спросить, сколько у тебя завалов?
   - А-а-э-э... - грызя ноготь, промычал Малыш, - всего три.
   - А я слышал, что десять.
   - Ну не-е-ет. Завалов только три. Остальное -- это перезавалы.
   Вэ-эН поперхнулся.
   - И сколько ж раз ты перезавалил грамматику?
   - Между прочим, - заявил Малыш, наклонившись чуть вперед, - я тут пограмотнее некоторых.
   - Это мы сейчас и проверим.
   Василий Николаевич освободил Малышу место на столе и пододвинул стул. Малыш подошел, как-то неловко переставляя ноги -- сзади, ниже пояса, выступал плотно приклеенный чугунный котелок. Губы Вэ-эН слегка дрогнули и напряглись, он хмурился из последних сил. Малыш важно сел, звякнув задом об стул.
   - Вот и прекрасно, напиши-ка мне слово "профессия".
   Малыш взял ручку, планшет и написал каллиграфическим почерком: "ПРЕХКВЕНТСЕЙЯ".
   - И что это? - еще сильнее нахмурился Вэ-эН.
   - Это? - Малыш замахал руками и даже подпрыгнул от возмущения, еще раз звякнув задом. - Это ж слово твое. Ты даже читать не умеешь!
   - Кто ж так пишет? - возмутился Вэ-эН.
   - Я, между прочим, пишу, как произносится, - и Малыш произнес по слогам, - прех - квент - сей - я.
   Вэ-эН забегал по комнате, пыхтя как вскипевший чайник.
   - Ну, нет уж, - он решительно и грозно остановился напротив Малыша. - Если каждый своей грамматики будет придерживаться, то никто никого не поймет. Учись писать по правилам. Хоть какие-то элементарные слова ты умеешь писать так, как надо?
   - Как надо! - фыркнул Малыш, - А ты сам-то умеешь?
   - Я-то умею. Я тебя хочу проверить.
   - Ну, тогда скажи, скажи хоть самые простые словечки, а то ты все спрашиваешь, а наверняка ведь сам не знаешь, потому и спрашиваешь.
   - Я, между прочим, свои экзамены не раз сдавал, - и Василий Николаевич осекся, поняв, что сказал что-то не то. - И вообще у меня дел по горло, некогда тут ерундой заниматься.
   - А у меня, между прочим, еще больше дел, - с напором загнусавил Малыш. - И не приставай со своими диктантами.
   Вэ-эН прошелся вдоль стола, бросил в рот пару виноградин, задумчиво почмокал губами и, подойдя вплотную к сыну, посмотрел ему в глаза. Затем, погрузив свой профессиональный взгляд до самого котелка, тихо произнес:
   - Хорошо, я найду время написать диктант, и это будет текстик, который ты сам набросаешь прямо сейчас, но, если ты до конца недели не пересдашь свои перезавалы, я оставлю Сэму штрауссовский ремень, а в крайнем случае сам приеду, и никакие котелки тебя не спасут -- махом отдерем, а потом выдерем.
   Василий Николаевич грозно постучал по столу пальцем.
   Малыш со скрежетом съехал на край стула, потом вскочил и, несмотря на неудобный котелок, забегал по комнате, посматривая на папочку и грызя большой палец. Через какое-то время остановился, тяжело вздохнул и, как бы уступив, прогундосил:
   - Ну ладно уж, пиши тогда свой диктант. Щас я, текстик набросаю.
   - И в последний раз, - отрезал Вэ-эН
   Малыш подбежал к терминалу и стал с огромной скоростью набирать что-то на клавиатуре. Взгляд его становился все наглее и хитрее.
   - Конечно, конечно, - сахарным голосом промурчал Малыш, - щас я быстренько наберу и ... побегу пока готовиться к пересдачам, так сказать.
   - Именно к пересдачам! - и грозный отец хлопнул ладонью по столу.
   - Ну, ты пиши, - сказал Малыш и, нажав клавишу, скрылся за дверью.
  
   Вэ-эН взял ручку, лист бумаги и приготовился писать. Раздался бодрый голос электронного диктора, имитирующего голос Малыша:
   "Жизнеутверждающий рассказ о Земной Жизни.
   Рассказ-диктант ученика первого класса Алексея Малыша.
   За прошедший месяц жизнь землян была насыщена и разнообразна. Это запросто подтверждается нашими цитатами из записей навигационных разговоров рыболовецких флотов последних десяти недель..."
   Предок зарычал. В надежде остановить сорванца, он посмотрел в проем входной двери, и взгляд его уперся в три огромные стопы бумаги, которые проталкивали в комнату босые загорелые пятки.
  
       8. Ищите все подозрительное
  
   Ранним утром Василий Николаевич, председатель Координационного Совета Земли, прибыл на место заседания Совета. Мест таких было несколько, но в самых важных случаях, когда тема была засекречена, весь состав совета отправлялся в бункер. Там все было устроено с большими удобствами: бассейн, корт, личные комнаты и кабинеты. КСЗ определял политику члена Федерации - Земли. В Федерацию входили многие космические расы, и Совет занимался вопросами очень сложными, потому что с каждой космической цивилизацией было трудно по-своему. Сегодняшнее заседание не слишком затянулось, и уже спустя три часа Василий Николаевич входил в собственный кабинет. Все в нем было сделано слишком по античному: мягкий стул с выгнутыми ножками был чуть отодвинут от широкого стола из полированного дерева с резными тумбами. За экранами, имитирующими окна, шелестели зеленые листья деревьев, а вдоль стены шли толстые тома книг в изящных переплетах. По соседству располагался совершенно другой кабинет адмирала Рёмера, весь построенный из угловатых прямых поверхностей. Стол там был очень тонким, хотя все же оставлял ощущение прочности. Его темная шероховатая поверхность была абсолютно гладкой и пустой, хотя на самом деле конструкторы просто нашпиговали её огромным количеством сложнейшей техники. А полиэкран, занимая полстены, возвышался над тянущейся полкой кристаллов. Он либо предоставлял нужную информацию, либо показывал в своем оконном проеме землю с высоты птичьего полета.
   Вэ-эН не спеша подошел к стулу и оглядел полки с толстыми переплетенными книгами, такими, которые многие видели только на школьных уроках по истории. Василий Николаевич делал их сам, сам изготовлял переплеты, - это для него был отдых, приятное занятие в промежутках между нескончаемой работой. Он уселся за стол, откинулся на удобную спинку и задумчиво провел пальцами по стопке белой бумаге слева. Правда бумага только выглядела как бумага, чтобы с ней приятно было работать. И эта небольшая стопка, и письменный прибор, стоящий в отдалении, на обтянутой кожей середине стола, были разработаны дизайнерами, чтобы Василий Николаевич чувствовал себя удобно в этом кабинете под землей. На самом деле бумагой был микрочип с радио передатчиком, на котором председатель Совета записывал мысли, и они моментально сканировались в компьютер.
   Вэ-эН кое-что пометил, отложил лист, и вскоре с него все исчезло. Таким образом, стопка бумаги на столе никогда не кончалась. Для просмотра материалов на античной витой подставке из дубового дерева стоял с виду обычный лист рифленого картона, а на самом деле переносной полиэкран. Иногда Василий Николаевич доставал из ящика стола микрофон с толстой сетчатой головкой и говорил в него. Для особой срочности микрофон имел экстрасенсорные датчики и мог мгновенно и точно определять мысли и передавать на основе их приказы.
   Сейчас Василий Николаевич задумался об этой истории, случившейся с новым другом его сына - Эйюшкой. Сегодня на Совете пришлось обратить внимание на это существо. Это была единственная предполагаемая зацепка в деле о корабле рыбообразных. Во-первых, Эйюшка тоже был приспособлен к водной среде, а во-вторых, появился в компании Малыша на следующий день, как разбился корабль. Он точно не был создан никем из землян, да и другими членами Федерации, такое периодически отслеживалось. Существо явно было инопланетного происхождения, и анализ данных указывал, что такие существа не встречались еще землянам и остальным членам Федерации. Правда, тут нельзя было быть уверенным наверняка. Со многими из цивилизаций нужно вести себя очень осторожно. Но самое приятное то, что Эйюшка являлся гуманоидным существом, а найденный корабль был построен не гуманоидами. Связь между Эйюшкой и кораблем не обнаруживалась, но и опасность его появления для землян определялась, как стремящаяся к нулю. Хотя нужны были дополнительные данные.
   Гуманоидов среди многих форм жизни и цивилизаций в космическом пространстве было крайне мало. Долгое время земляне искали существ похожих на них - четыре конечности, голова, две лобные доли и так далее. Очень скоро стало понятно, что гуманоид - это не столько внешность, но мышление, мироощущение. Гуманоиды чувствовали себя отдельными личностями и одновременно были частью коллектива, они ощущали себя одновременно как часть истории и как новый шаг в ней. Для них время текло от прошлого к настоящему и к будущему, и они готовы были задумываться о будущем, об отдаленном будущем. Обнаружить планету с людьми земляне уже и не надеялись, хотя наука доказала, что в космосе очень часто встречаются совершенно одинаковые планеты с одинаковой природой и даже, что просто удивительно, с очень схожей историей. Но пока земляне не нашли свою вторую, затерянную родину, и их радовали встречи с новыми гуманоидными существами. Конечно, это была не только радость, это было очень важное событие для Земли. Чем больше было гуманоидов в Федерации, тем больший вес они имели и определяли многие направления в освоении космоса. Интересы гуманоидов не всегда совпадали с интересами других рас Федерации.
   Очень сильными союзниками землян были инсектоиды. Когда их впервые встретили в космосе, люди были потрясены, и многие космонавты погибли, просто столкнувшись этими существами. Они были огромны, похожи на насекомых. Внешний вид инсектоидов ужасал. Их сложные многоуровневые челюсти уходили внутрь головы, окружая страшный рот с четырех сторон. Над короткой кожистой накостницей с двумя ноздрями, открывались большущие, на пол-лица, словно причудливые очки, фасеточные глаза. Издалека четырехметровое тело казалось неровно зеленым, кожа его была пятнистой, на ней перемежались то темные, то светлые разводы. От трехдольного черепа вниз на плечи и на мощную узловатую шею спускался полосатый капюшон, весь разделенный на толстые кожистые веревки. Однако это существо, покрытое чешуйчатой кожей и стоящее на двух мускулистых четырехпалых птичьих ногах, поражало своим устрашающе великолепным торсом. Тело напоминало человеческое и выглядело идеальным. Правда, проступающие мышцы живота не уходили под грудную клетку, а наоборот, выступали вперед гладким и блестящим, как стальной камень, животом. Впрочем, гладко стальным было все тело, на котором не только бицепсы, но каждая мышца проступала матовым и твердым слепком.
   Смертельным для людей был запах инсектоидов, вдыхая его, человек ощущал дикий ужас и погибал от шока. Позже они стали использовать специальные силовые поля, которые защищали окружающих от запаха. Посол расы инсектоидов на Земле, как правило, ходил в человеческом костюме с маской на голове, которая оставляла открытыми только неподвижные фасеточные глаза и скрывала устрашающие челюсти, наполненные ядовитым составом. Землянам трудно было тягаться с инсектоидами, эти существа представляли собой сплошные мозги и одновременно обладали невероятной мощью. В этом не было ничего удивительного, стоило только узнать об их родной планете. Она была настолько страшной для землян, что они никогда не пытались посетить её. Достаточно было посмотреть видеоматериалы, как человеку приходилось проводить у врачей не одну неделю для полной реабилитации. Инсектоиды были самые слабые и беззащитные существа на своей родной планете, которая, имея гигантскую массу, носилась с невероятной скоростью и еще больше ускорялась по немыслимой траектории среди нескольких звезд. Каждое мгновение многое на их планете менялось, и эта жизнь сделала из инсектоидов величайших стратегов и тактиков. Животные их родной планеты могли запросто летать по космосу, ловя солнечный ветер, и даже с легкостью уничтожить такую планетку как Земля. Но природа очень разумно устроена, и животные подчиняясь ее законам, поддерживали жизнь на собственной планете, ее экологический баланс. Только инсектоиды были разумны и, так же как земляне, стремились освоить космос. Человек не мог так быстро и сложно мыслить, как это делал инсектоид. Но там, где он пользовался собственным телом, человек придумывал все более и более сложные машины. Обе гуманоидные расы оказались полезны друг другу. Инсектоиды входили полицейские отряды гуманоидов и были ядром федеральной армии. Они выдерживали немыслимые космические перегрузки и залетали в самые дальние уголки Вселенной. После сложных полетов инсектоиды с удовольствием отдыхали на Плутоне, своем излюбленном курорте, устраивали там парусные гонки по кольцам планеты. На Земле они долго не задерживались, потому что трудно находиться там, где чувствуешь себя обложенным ватой с ног до капюшона.
   Может оказаться так, что цивилизация Эйюшки малоразвита, тогда придется отказаться от общения с ней. В Федерации существовали законы, за исполнением которых очень внимательно следили. Новая, ни на что не похожая цивилизация должна развиваться сама по себе, чтобы сохранить свою уникальность и не повторить путь своего сильного соседа. Однако, Эйюшка как-то добрался до Земли, и это уже о многом говорило, оставалось надеяться, что его раса окажется достаточно высоко развитой. Интересно, что, скорее всего, Эйюшка еще очень молодое существо, по сути, ребенок. Как решили эксперты, его планета - жидко-газообразная, и существа, подобные Эйюшке, могут и плавать, и летать. Значит, им приходится добывать пищу как в воде, так и в воздухе, и противники у них на планете серьезные, недаром они так вооружены природой, такие мощные. Надо ли искать пропавшего гостя?
   Просмотрев собранную информацию о Эйюшке, Василий Николаевич все больше и больше сомневался, что тот сможет пролить свет на эту странную катастрофу в космосе. Осмотрев озеро, где нашли Эйюшку, консультанты Совета пришли к выводу, что он жил там задолго до появления корабля рыбообразных. Найти его на Земле было возможно, используя поисковые системы. Но существует вероятность, что такой поиск может нанести вред гостю. Пока решили подождать с активным сканирование, тем более что опасности для людей не было, хотя на всякий случай просматривались сводки всех необычных событий. Сам Эйюшка вполне освоился с людьми, - подружился с малышовой компанией, а это еще та команда. Пока специалисты работали над дальнейшими прогнозами, Координационный Совет, решил подождать и не предпринимать никаких действий.
   "Наш гость, скорее всего, найдется и без нас, - подумал Василий Николаевич, -Малыш с друзьями бросится на его поиски, а он умеет добиться своего, и при этом самыми дурацкими способами".
   Председатель Совета расхохотался, он был весьма доволен собой. Все-таки сынок заставил его попотеть, и когда только он перестанет попадать в его ловушки. Программа озвучивания файла прямой связи работала до сих пор, и компьютер сам диктовал и сам же записывал размашистым, торопливым почерком хитрого Василия Николаевича. Малыш пока об ответной хитрости ничего не знал, он с раннего утра парился на пересдачах. Вэ-эН подумал, что не плохо бы было выяснить, как там идут дела, и произнес в микрофон: "Экзамен сына".
   Изображение на полиэкране появилось мгновенно. Каждый желающий мог наблюдать, как проходит экзамен. Малыш сидел в экзаменационном кабинете для одного учащегося и ожесточенно готовил задание: что-то орал по каналам связи, махал руками, словно был на зарядке, а в это время какие-то строки и таблицы мелькали перед ним на экране.
   Василий Николаевич хмыкнул и почесал кончик носа. Шел экзамен по основам дизайна. Задание Малыша, как сообщил компьютер, было в том, чтобы разработать классический твидовый костюм для мальчика. Кроме того, Малыш получил список своих текущих оценок по разделам дизайна. Основы цветовой разработки его сын знал на отлично и также заработал пять за умение пользоваться аксессуарами. А заслуженная двойка стояла у него по материаловедению и по способности учитывать исторические особенности при создании вещей и предметов. Из-за этих несчастных двоек он и пересдавал сегодня весь предмет. Рисунок костюма, который предок рассмотрел на электронном планшете, был очень хорош. Сын уже определил, какой должен быть материал и послал запрос в научно-исследовательские институты. Все полезные для его работы изобретения последних месяцев он соединил и получилось, что сегодня заводы могут сделать подходящую ткань. Ткань, которая прекрасно сохраняет форму, которая легкая, тонкая, а выглядит плотной и толстой, как раз для костюма. Она может и согревать, и давать ощущение прохлады в зависимости от того, какая температура вокруг.
   Малыш заработал верную пятерку по материаловедению, его костюм получался прочный и мог защитить от разных непредвиденных ситуаций: от падения, от огня и воды - от всего, что может случиться с мальчишками. И сейчас ученик висел на нескольких каналах связи, пытаясь выяснить: покупают ли вообще твидовые костюмы для мальчиков. На любом экзамене нужно было применить свои знания на практике, и Малыш пыхтел над прогнозом о спросе на костюм. Потом он возьмется делать сам костюм и продавать его, ошибиться в количестве покупателей разрешается только в десять раз. Если он скажет, что купят тысячу костюмов, а продаст только сто, то это допустимо, а если десять или двадцать, то это верная двойка по навыку прогнозирования.
   Василий Николаеич удивился: костюм еще не доделан, и цвет для него не подобран, а этот двоечник уже ищет, кто бы его купил. Посмотрев на цифры, пробежавшие по экрану, Малыш надул губы. Василий Николаевич чувствовал недоброе. Малыш подскочил на стуле, наклонился к экрану и стал быстро просматривать электронные каталоги по цвету. Тут мелькание прекратилось, и Вэ-эН в ужасе увидел на экране ядовито-желтый цвет перед носом хихикающего Малыша.
   Рука отца непроизвольно дернулась к микрофону, но толку-то. Предок слегка сполз в кресле и обречено оперся головой о согнутую в локте руку, наблюдая как удивительно элегантный и безупречный твидовый костюм окрашивается в ядовито-желтый цвет. Объемное изображение костюма повернулось на экране, а рядом на другом возникла надпись: "Каталог аксессуаров". Замелькали разные там манжеты, галстуки, запонки. На костюме сначала появились предлиннющие фалды, потом он оброс рюшками на лацканах, рукавах, фалдах. Изображение вращалось, и скоро отец дизайнера-модельера насчитал восемь запонок и столько же огромных как яйца пуговиц. Затем на костюм спустилось пышное жабо. Но когда Вэ-эН увидел вышивку ришелье по желтому воротнику, он на минуту закрыл глаза рукой. Малыш по связи выбивал у своих одноклассников обещание купить костюмчик, тыкая пальцем в созданное им желтое чудовище. Своего он добился и остался очень доволен. Василий Николаевич собирался уже выключить эту комедию, как заметил, что Малыш набирает на клавиатуре адреса текстильных филиалов заводов. Это было уже слишком. Несколько экземпляров одежды для приятелей делались на собственном синтезаторе, а завод мог взять заказ самое меньшее на сто костюмов. Василию Николаевичу стало ужасно смешно, он был уверен, что Малыш своего добьется.
   - Сто?! - возмущенно кричал с экрана профессиональный дизайнер с завода, - да кто же будет покупать эти клоунские наряды!! Мы пошлем запрос и проверим ваши прогнозы!
   Но Малыш не сдавался. Он спорил и размахивал бумажкой с девятью фамилиями своих одноклассников.
   - Девять? - переспросил дизайнер, - но девять это же не сто. Вы и сами сделаете эти костюмы.
   - Ничего бесподобного, ничего бесподобного. Девять -- это почти десять, значит, сто я заказываю...
   - Какие сто, вы же десять с трудом тяните!
   - В десять раз можно и ошибиться. В правилах разрешается ошибка на порядок? Разрешается! - кричал Малыш самым противным голосом. - Значит, я могу настаивать в рамках ошибки.
   - Но..., - беспомощно протянул заводской дизайнер, и на лице его появилось обреченное выражение, - с этими школьниками сплошные головные боли.
   Василий Николаевич едва мог удержаться от смеха и решительно выключил экран. Теперь было ясно, что Малыш принесет еще один перезавал, который так убедительно заработал. Теперь получит двойки по цвету и аксессуарам, а пять по материаловедению и, наверняка, по прогнозированию, потому что, и в этом Василий Николаевич был уверен, всучит за считанные дни каким-нибудь бестолковым покупателям, как минимум девяносто этих ужасных костюмов.
   Однако, стоит вернуться к важной проблеме: мертвая, словно выжженная, поляна в яблоневой роще у дачи. Эксперты не обнаружили и следов зеленого тумана, но анализ почвы говорил о том, что там побывало нечто неземное.
   Сработал канал вызова на экстренное совещание.
  
   Малыш подлетал к даче "Белый восход" на авиетке и был доволен собой. Он схватил убедительный банан. Сегодня отошлет запись своего перезавала Пузырям, и уже завтра может получить солидную прибыль. Полгода назад Малышу удалось заключить очень удачную сделку. Он продавал записи перезавалов своих экзаменов Пузырям. Эта странная космическая раса совсем недавно вошла в состав Федерации, была самой древней из известных и негуманоидной. Они выглядели как причудливо размытые шары, и среди людей их называли просто Пузырями. К ним обращались за консультацией в самых серьезных случаях.
   Авиетка легко опустилась на землю, Малыш спрыгнул с нее, захватив маленький кристалл с записью собственного перезавала. Мальчик просто раздувался от приятных мыслей. У Пузырей был странный юмор, и малышовые экзамены пользовались среди них бешенной популярность, как хорошая юмористическая передача. Они покупали записи у Малыша за не менее бешеные деньги.
   Малыш давно мечтал купить часть пользовательского времени в Центральном Земном Компьютере. Это было очень дорого. Центральный Компьютер был предназначен для решения сверхсложных задач, и девяносто процентов его ресурсов занимало государство, остальное было по карману только очень богатым людям. Малыш задумал комплекс необычайных развлекательных построек на Луне и создание пешей дороги для прогулки до Луны. Она должна сжимать время и пространство так, чтобы путешественник через два часа прогулки по космосу, шагнет на лунную поверхность. Разработать такое без Центрального Компьютера было бы сложно.
   Также Малыш надеялся выгодно продать желтые костюмчики, не пропадать же добру. Но это он сделает позже, а пока оставалось три дня до очередной пересдачи, и надо было срочно разыскивать Эйюшку.
   Когда мальчик на всем ходу влетел в комнату, предка там, конечно, не было. Компьютер верещал о каких-то там сортах водорослей, и все записывал так, как бы записывал сам Вэ-эН, который исхитрился и вложил в машину матрицу своей личности. Теперь компьютер был занят сам собой: озвучивал и строчил на микрочиповом планшете почерком председателя КСЗ.
   - Скрылся, - обижено надулся мальчик, - но куда же он мог удрать?
   Малыш нырнул к компьютеру, пытаясь связаться с отцом, но электронный секретарь ответил, что Василий Николаевич на закрытом заседании Совета.
   - В бункере значит, - хмыкнул Малыш. - Очень подозрительно, и что он там высиживает? Тут Эйюшка пропал. А этот в бункере запечатался. Надо бы все выяснить.
   Малыш, быстро перестукивая клавиши, вошел в компьютерную систему Совета. Файлы с доступной информацией оказались не интересными. Зато данные к сегодняшнему заседанию были засекречены вторым уровнем секретности, и он никак не мог в них войти.
   - Подозрительно, подозрительно, все это не спроста, - бормотал он.
   Высунул кончик языка, сощурил правый глаз и задал контекстный поиск на слово "Эйюшка". Сначала машина заявила, что файлов по этому слову нет, но Малыш не сдавался, он вводил новые данные, коды, стараясь перехитрить машину. Вскоре возникла надпись: "Засекречено"
   Малыш пошел домой, по дороге почесывая затылок двумя руками. Последние события были очень подозрительные. Хорошо еще, что его военизированные предки не знают про камень.
   В дом заходить было страшно. Он сильно изменился и уже ничем не напоминал прежнее строение. Внешние и внутренние углы дома скруглились, и стены приобрели обтекаемую форму. По поверхностям сочилось что-то вязкое, болотного запаха. С того, что раньше было потолком, свисали тяжелые, бурого цвета пузыри, но они не падали вниз, а колыхались и время от времени лопались с глухим звуком. Малыш прошел по чавкающему полу к колышущемуся в зеленом тумане столу. Жидкость быстро промочила одежду. Подойдя поближе, он увидел, что на месте стола находился красивый, необыкновенно синий каменный нарост. Внизу он был узкий, а вверху расширялся, расходясь в разные стороны отростками разной формы, скругленными, остроугольными и даже резными. Он него шло тепло, а сверху в достаточно глубокой выемке в зелено-синем желе лежал камень. Малыш сморщил нос и решительно протянул руку. Его что-то оттолкнуло.
  -- Вот еще!
   И Малыш протянул сразу обе руки.
   Вдруг отовсюду пошел снег. Он не был ни холодным, ни мокрым, Малыш его не чувствовал, но пол казалось мгновенно запорошило. От задней стены дома вдаль уходили черные горы с заснеженными вершинами. Солнце ярко сияло над горизонтом.
  -- Это что-то новенькое. Кажется, ты любишь снег?
   Словно услышав слова мальчика, картина сначала помутнела, потом стала ярче, и вдруг горы снега, редкие голые кустарники понеслись ему на встречу со страшной силой.
  -- Ого, да этот камень что-то соображает, - воскликнул Малыш, стараясь запомнить все увиденные картины.
   Картинка замерла у самого входа в пещеру. Там из мрака проступали алые контуры гигантского существа. Малыш присмотрелся:
  -- Неужели это Эйюшка? Невозможно подумать. Снега! Пещера! Но почему же он такой красный?
   Малыш бросился пещеру, но картина лопнула, как пузырь, и исчезла. Все заволокло вязкой зеленой пылью. Малыш чихнул.
   - Придется поискать это место. Тогда и удастся выяснить, кто покрасил Эйюшку, и что он делает в такой морозяке.
   Решение было принято, и Малышу стало не до коварного предка, не до пересдач и экспериментов с камнем. Он заперся у себя в доме, и весь день разрабатывал план поиска Эйюшки в таинственной заснеженной пещере.
   К вечеру он собрал всю команду.
   - Я провел разведку и выяснил, где наверняка можно найти Эйюшку. Но это совершенно секретная операция. Никому ни слова. Завтра отправляемся в воздушный поход на север.
   - И на чем мы отправляемся? - с подозрением спросил Бегемота.
  
  
       9. Путешествие по воздуху
  
   С позднего вечера и до ночи шла подготовка к воздушному путешествию, точнее к экспедиции по спасению Эйюшки. Малыш сначала что-то рисовал, высчитывал, чертил и при этом бормотал себе под нос о сверхнадежнейшем, взлетопадательном аппарате. Спустя пару часов он приступил к постройке этого агрегата.
   Слону и Бегемоту он заранее послал на ближайший завод за необходимым оборудованием. Только в компьютере Малыша появились первые наметки летательного аппарата, как сведения о нем тут же попали в заводские компьютерные сети, и высвободилось место под возможный заказ. Малыш, однако, хотел практически все соорудить сам. Но ему был нужен бассейн для гальванопластики. Делать такую штуку самому - долго, поэтому Слона и Бегемота в сопровождении Пятуха и пары приближенных куриц отправились в путь за заказанным бассейном на платформе. Вернулись они довольно быстро, и сразу вся команда взялась на установку бассейна. Времени было в обрез, Малыш сообщил всем, что "речь идет о спасении, и замедление бесподобно". Смысл этой фразы каждый понял по-своему, но работать бросились все. Несущие конструкции бассейна установили быстро и почти без потерь, правда, Бегемота отдавил Слоне сразу четыре ноги, а Варена потеряли и долго не могли найти. Он отлетел на максимально безопасное расстояние от груды строительных материалов и на всякий случай решил не откликаться, делать вид, что он страшно занят. Для таких работ обычно используют роботов, и тогда дело движется быстрее, но Малыш всех уверил, что его роботы окончательно проржавели. Слона подозревал, что их вообще не из железа делают, не воздержался от возражений.
   Стенки бассейна выстроили из пористых, похожих на вспененный нефрит кирпичей. Форма его была эллипсоидная и на каждом из двух полюсов размещалась набольшая лазерная установка. Они двигались по стержню, а сам стержень перемещался вверх вниз по двум рельсам. В бассейн туда, где находилась заряженная электричеством металлическая болванка, по специальному шлюзу поступала кислота. Кислота воздействовала на болванку, от нее отрывались ионы, они наслаивались на практически невидимый каркас, на тоненький молекулярный слой первой детали, которую создал всего за микросекунду присоединенный сюда же синтезатор. Лазеры работали вовсю. Они направляли движение ионов, так что деталь вырастала заранее заданной формы и толщины. Всем этим процессом управлял компьютерный модуль.
   До самой темноты друзья со специально установленного возвышения смотрели на процесс гальванопластики, проходящий под прозрачной, абсолютно герметичной крышкой бассейна. В тумане проскакивали разноцветные огоньки лазеров, они то вспыхивали яркими шарами, то змеились, скрещиваясь. Каждый огонек спешил по своему делу, одни корректировали ионы, другие выверяли точность растущей формы. Весь бассейн слегка светился, и иногда по нему пробегали всполохи света. Там словно шла не точнейшая выверенная работа, а праздничный фейерверк, и зрители смотрели, не отрывая глаз. Когда деталь была готова, кислота сливалась в нижнюю емкость, а деталь выгружались через специальные отводы. Потом через шлюзы шла свежая кислота, и начиналась работа над новой формой.
   Бегемота напряженно вглядывался в детали, и будущий аппарат его беспокоил все сильнее.
   - По-моему тут что-то вроде самолета, - шепнул он свесившемуся рядом Питоне. - Я разглядел крылья.
   - Шамолет? Не мошет быть. Только что выгружали винт. Вертолетная конструкция.
   Все детали были готовы, и Малыш разогнал кампанию спать, пообещав завтра потрясти своим изобретением. В результате почти у всех была бессонница и особенно у Бегемоты. Малыш гремел еще полночи, а потом сидел за компьютером и отрабатывал траекторию "залета".
   С ранним утром, только продрав глаза, все вылезли из домов, желая поскорее увидеть экспедиционный корабль. И увидели. Глаза долго не могли отвести. Корабль просто устрашал своей надежностью, а вдоль махины прогуливался сияющий от гордости создатель. Чудище было большое, выпуклое, с тяжелым брюхом внизу. Детали громоздились в полном беспорядке. Сверху просматривались большие вертолетные лопасти. Сильно изогнутые, они плотно прижимались к корпусу. Хвост с четырьмя аккуратными уголками напоминал дирижабельный. А по бокам нелепо проросли крылья, совсем крохотные и тоже согнутые. Под крыльями висели пропеллеры. Выступающее брюхо дирижабля в верхней части было прозрачно. Здесь располагались места для пассажиров, и какая-то сомнительного вида лестница уходила из вверх летательного аппарата.
   - Перед вами, - гордо заявил Малыш, - мое гениальнейшее изобретение - дирижабельный вертолето-самолет с парашютным спуском. Эта соединение всех главнейших аппаратов, на которых в древности отправлялись в воздушные экспедиции! А значит дирижабельный вертолето-самолет - сверхэкспедиционный. Во-первых, на нем можно спокойно фланировать над землей, как на дирижабле, и разглядывать все подозрительное, особенно Эйюшкину спину. Если же Эйюшка промчится мимо, и мы не успеем его ухватить, то выдвигаем крылья и мчимся вдогонку на самолетных скоростях. Но если Эйюшка проявит коварство и полетит быстро вверх, чтобы скрыться в облаках, мы сразу включим вертолетные винты, прорвемся на высоту и схватим его за пятки. Он от нас не ускользнет. Хочу уверенно заявить, что спасение Эйюшки - неизбежно.
   Курицы пришли в полный восторг. Варен расхаживал и важно каркал. А Бегемота чувствовал, что подтверждаются самые худшие его опасения.
   - Может, полететь на платформе? - нерешительно предложил Слона. - Она поднимается к облакам ничем не хуже.
   - На платформах в экспедиции не ходят, - надул губы Малыш. - Я, между прочим, всю классику прочитал. У них в древности был обильный опыт, но на авиетках и платформах никто не летал. И вообще самые исследовательски-экспедиционные - это собаки и олени.
   - Я еще на собаках не ездил, - фыркнул не выспавшийся Бегемота.
   Но делать нечего, все принялись за сборы. На земле оставались курицы, так как Пятух ответственно заявил, что семейство еще не готово к такому серьезному путешествию, и пока в ближайшее время они начнут с тренировочных пеших походов. У Варена опять обнаружились дела, и он тоже отказался лететь. Сова и Еж днем как обычно спали.
   Слона, Бегемота и Питона взяли в поход только самое необходимое. Слона упаковал в небольшой футляр свою зубную щетку и очки, еду решил не брать, но плотно позавтракал. Бегемота также подкрепился и запасся в дорогу только мягкими вставками в уши, чтобы не продуло в высотных ветрах. Чем занимался Питона, никто не знал, но он долго шуршал за плотно прикрытой дверью, затем выполз в неизменных темных очках, свернулся у входа в кабину корабля и соблюдал молчание.
   - Немедленно на загрузку! - закричал Малыш. - Взлетаем уже!
   Он нырнул в огромный люк своего корабля. Стоило ему оказаться внутри, как два кронштейна, удерживающие аппарат на земле, раздвинулись. Машина покачнулась и приподнялась вверх. Малыш мельтешил внутри, размахивал руками и кричал:
   - Скорее за борт! Что вы спите! Уже улетаем!
   Слона с размаху придавил хвост Питоне, который полз первым. Аппарат еще немного приподнялся, и тогда Бегемота одним прыжком забросил в кабину передние ноги, задние он подобрать не успел, и они торчали за бортом взлетающего "изобретения". Слона и Питона напряглись и втянули своего друга вовнутрь.
   - Неужели нельзя было сначала погрузиться, а потом взлетать?
   - А я и так сначала погрузился, а потом взлетал, - не моргнув глазом, ответил Малыш.
   В кабине никаких особых удобств не было, кроме обзорных мест. Пол под окнами был выложен чем-то мягким, по периметру были устроены возвышения разнообразной формы. Они могли принимать очертания любого тела, укутывая его в мягкую упругую перину. По середине кабины стоял внушительный руль управления, - на длинном шесте держался круг, обтянутый ярко-зеленой кожей, точь-в-точь снятый с какого-то античного автомобиля. Малыш встал около руля и разложил внизу карту.
   - Курсируем на север.
   Малыш крутанул руль, что было сил. Корабль резко накренился.
   - Всем срочно пристегнуть ремни небезопасности. А то экспедиционный опыт только у меня и Питоны.
   Прямо из-под пола по бокам Слониного кресла выскочили два стержня и мягкий ремень, протянувшись между ними, плотно обвил пассажира. Питоне было проще: обмотался вокруг уходящей вверх лестнице с подозрительной надписью "спасательная". Бегемоту тоже пристегнули ремнями.
   - Античная экспедиционная защита, - гордо заявил командир. - Надежные ремни спасут вас от любого удара.
   Дирижабль плыл дальше, а экспедиторы внимательно разглядывали большие участки леса, проплывающие под ними. По верхушкам деревьев ходил ветер, делая лес живым. Деревья стояли разные, смешались березы, ели, осинки, елки и рябины, и разные ветки весело кудрявили зеленую шерсть леса. Время шло, лес начал понемногу редеть, потом и вовсе прервался, превращаясь в гладкое травянистое пространство, затем вдруг снова показались верхушки деревьев. Но лес все отступал, и дальше на северо-западе лежали лесостепи и степи, места спокойные и серьезные. Ни Эйюшки, ни его следов никто еще не заметил. Все внимательно наблюдали. Один Малыш оставался у карты и отмерял, сколько пальцевых шагов осталось до места назначения.
   Слона считал, что особо вглядываться было не куда, кругом до горизонта не было ни одного темного пятнышка. Вверху висели тяжелые белые облака. Облака на самом деле не мягкие и к тому же холодные, но выглядят всегда, как перина, и немного напоминают куски сахарной ваты, которую как-то Малыш сделал специально для Слоны. Небо вообще способствует философским размышлениям и научным открытиям. Сиди, открывай, ничего тебе не мешает, если, конечно, Малыша с собой не брать и Бегемоту. Хотя Бегемота не очень шумный, но много внимания обращает на бытовые мелочи, и в результате никакой возвышенности и созерцательности не получается. А когда нет полета мыслей, то и открытий не бывает. Слона не мог оторвать глаз от неспешно плывущего выше чуть клочковатого, густого белого тумана облаков. Время от времени холодные белые клочки задевали кабину и скользили по ней. Темное пятно мелькнуло где-то сбоку. "Странное облако" - подумал Слона и воскликнул:
   - Эй, я, кажется, что-то видел.
   - Что? - Малыш аж подскочил около карты.
   - Не знаю, что-то было, что-то темное.
   - Куда, куда полетело? - вопил Малыш.
   - Не знаю, - на этот раз Слона сказал тихо и с сомнением.
   Но Малыш уже ни в чем не сомневался.
   - Срочно начинаем преследование!
   И он бросился к иллюминаторам.
   Бегемота забеспокоился, а Питона не шелохнулся, сохраняя вид не то загадочный, не то сонный. Взволнованный командир осмотрел окрестности, но ничего необычного он не увидел.
   - С боку и внизу нет, - заключил он. - Значит, он скрылся вверху. Отправляемся в вертолетную погоню! Всем соблюдать небезопасность и пристегнуться к ремням.
   Капитан дернул на себя античный штурвал. Слона в панике ухватился хоботом за один из пристяжных штырей. Бегемота уцепился зубами за круговой поручень под иллюминаторами. Питона плотнее обвился вокруг лестницы, и, не шевелясь, смотрел в черные очки. Корабль затрясло. Зубы Бегемоты скрипели, он чувствовал, как пошатывается поручень. Малыш прыгал и летал вокруг руля управления, словно акробат с шестом, и кричал:
   - Держитесь! Запускаю вертолетный подъем!
   Монотонный гул наполнил кабину каким-то пугающим скрежетанием. Гул и скрежет нарастали, аппарат тянуло вверх, серое плотное облако обволокло кабину, а потом вытолкнуло в белесое холодное небо. Все тяжелые облака остались под кораблем, а наверху стелилась размытая, тонкая облачная пелена.
   - Где он скрывается?!
   Малыш бросился к одному иллюминатору, потом к другому, так и бегал по кругу, недовольно выкидывая правую ногу. Но воздушное пространство вокруг выглядело пустым.
   - Скрылся, скрылся!
   - Может Слоне померещилось, - предположил Бегемота. - Замечтался как обычно, ну и увидел...
   Слона вздохнул, но возражать не стал.
   - Ничего не померещилось, - заскандалил капитан. - Я сам чуть-чуть и увидел бы, как что-то пролетело. И кто знает, если это не сам Эйюшка, то наверняка похитители Эйюшки. И если их нет в верху, значит, уже скрылись внизу.
   Малыш бросился к рулю управления, стал дергать рычажки, нажимать кнопки и вскоре послышалось ровное успокаивающее гудение. Но недолго. Пискнуло, щелкнуло, взвизгнул паровозный гудок, как в античных фильмах, и из панели управления вырвалось облако дыма.
   - Вертолетно-самолетный переходник, - гордо заявил изобретатель и чихнул. Корабль полетел, все ускоряясь и ускоряясь вниз, к земле. Очень скоро все увидели горы, что двигались прямо на них. Малыш издал победный звук и дернул изо всех сил штурвал. Самолет выровнялся над самыми вершинами. Горы были рядом, и окажись одна из них повыше остальных, они пробороздили бы по ней кабиной. На вершинах лежал сияющий снег. Из-под него выглядывали каменные утесы, то серые, то коричневые.
   - Может нам подняться повыше?
   - Нет, нет, мы спустимся ниже, нужно бы осмотреть горы. Где-то здесь эта пещера. Питона и Бегемота будут присматриваться, а ты, Слона, указывай дорогу между скал, чтобы не врезаться.
   - Почему я?
   - Потому что у тебя хобот есть. Был бы у меня хобот, я бы указывал, нельзя же, чтобы такая дельная вещь пропадала.
   Слона устроился удобнее, чтобы его дельная вещь не упиралась в иллюминатор, и принялся указывать дорогу. Питона приспустил очки для четкости зрения, Бегемота встал тверже, чтобы удержаться в этом сооружении, которое каждую минуту меняло направление полета. Самолет нырнул между грядой скал. Солнце слепило, яркое и холодное, и снег на вершинах тоже слепил глаза. Летели долго среди гор и удивительно, но ничего не происходило.
   Глаза Бегемоты устали от напряжения, и он повел взглядом по кабине корабля. В который раз пытался рассмотреть ту штуку, что торчала справа от спины Слоны. Он пригляделся и понял, что это выглядывает красная кнопка с надписью: "Кнопка самоуничтожения". Накрыла паника:
   - Что это?!! - взревел он и с такой силой рванулся куда-то в сторону, что надежные ремни безопасности лопнули, как струна.
   Слона вздрогнул и, испугавшись, обернулся, хобот его изменил направление, Малыш повернул штурвал. Кабина накренилась, и бедный Слона, не успев схватиться, наехал на эту злосчастную кнопку. Все услышали голос:
   - Процесс самоуничтожения запущен, процесс самоуничтожения запущен.
   Восемь глаз посмотрели на мигающую красным кнопку. Слона отскочил в ужасе в сторону и вывернул из пола два железных штыря ремня безопасности с кучей каких-то проводов. С Питоны свалились очки. А методичный голос снова заладил:
   - До самоуничтожения осталось три секунды, две секунды.
   Бегемота рванул к спасательной лестнице и смял в лепешку руль управления со всеми его кнопочками, рычажками и множеством разноцветных проводов. Ловко вывернувшись и удержавшись на каком-то штыре, Малыш чудом не пострадал от натиска Бегемоты. И вдруг с громким хлопаньем взорвалась красная кнопка, и оттуда выскочила блестящая пружинка, покачиваясь из стороны в сторону.
   - Кнопка самоуничтожилась, - раздался довольный голос Малыша, - античный прикол, между прочим...
   Но не успел он договорить, как несчастный, развороченный паникой самолет стал заваливаться на бок, снижаясь над скалами. Руль управления уже не существовал, и вывести самолет из крена было нечем.
   Кабину вновь затрясло, и под нарастающий гул самолетовертолет бросало то вверх, то вниз. Скрежетание нарастало, раздался пугающий треск. Летательный аппарат завалился на бок, и две огромные туши пассажиров стали съезжать вправо, в панике перебирая ногами. Бегемота плавно скатился вниз и уперся в стенку. Слоне удалось уцепиться за штырь, на котором болтались порванные ремни. Он лежал на боку и боялся пошевелиться, ему казалось, что вот-вот античная конструкция Малыша с воем рухнет вниз. Питоне повезло, его удержала спасательная лестница. Малыш неутомимо болтался на остатке своего смятого штурвала и непрерывно кричал то "спасите", то "спасайтесь", то еще какую-то неразбериху. В корабле завыла страшная, наводящая панику сирена.
   - К лестнице! - воззвал Малыш.
   Мощный Питонин хвост, взметнувшись, обхватил скандального командира, и тот оказался на спасательной лестнице. Слона бросился следом, но налетел на груду останков руля. Вспыхнули яркие искры, и самолет круто взмыл вверх. Слона со всего маху полетел назад, успев-таки уцепится хоботом за лестницу
   - Срочно наверх! Там запасной руль! - кричал Малыш, - Бегемота подтягивайся.
   Бегемота старался подтянуться изо всех сил, но никак не мог устоять на ногах от резких качков накренившегося самолета. Что-то хлопнуло, и самолет вновь начал терять высоту. Питона зашвырнул Малыша вверх, в темный проем над лестницей, сам плотным кольцом обвил голову Слоны, притягивая его все ближе. Секунда, и Слона уже карабкался сам, помогая себе хоботом. Бегемота скачком бросился к лестнице и оказался в хвостовом кольце своего друга. Малыш в полной темноте нащупал запасной руль и потянул его на себя. Корабль взмыл вверх, но при развороте тяжелое брюхо кабины задело мощный выступ скалы. Страшный удар потряс машину. Кабина, словно по сигналу, отвалилась от корпуса и полетела вниз, превращаясь в прыгающие на камнях лохмотья. Лестница скрипнула и зашаталась. Бегемота уцепился за нижнюю ступень своей огромной пастью и теперь покачивался, поддерживаемый Питоной. Слоне повезло, он был почти наверху, и под его брюхом уже вертелся Малыш, стараясь подтолкнуть своего приятеля.
   - Сейчас помогу, - кричал он Питоне и Бегемоте. - Найду веревку!
   Мальчик исчез в проеме, а Слона обвил Питону хоботом, стараясь помочь подтянуть висевшую на последней ступеньке громадную дружескую морду. Бегемота был слишком тяжел, но команда напрягалась изо всех сил. Раздался ужасающий скрежет, и все трое стали падать. Слона скользнул вниз, придавливая собой Питону, и едва успел ухватился за выскочившую откуда-то железную трубу. Самолето-вертолет разваливался на куски. Сверху возник весь обмотанный веревкой Малыш.
   - Катастрофа! - пытаясь подтянуть Слону, кричал он.
   Внезапно скрип прекратился. Аппарат, а точнее куча обломков, ровно летел невесть куда над горами. На переплетении труб, будто искореженных страшным взрывом, бесформенных деталей, вылезших из брюха самолета, висела вся несчастная компания. Сверху методично побрякивали сломанные вертолетные лопасти.
   Видимости не было. Белый облачный туман стелился сверху, внизу и по бокам разваливающейся конструкции. Бегемоту, который болтался ниже всех, трудно было разглядеть. Он не издавал ни звука.
   - Я поставил на автопилот, - успокаивал всех Малыш.
   - Похоже, - размеренно сообщил Слона. - Я потерял свой регулятор температуры и теперь леденею.
   У Слоны микроустановка регулирующего силового поля, как правило, крепилась за ухом, но после всех скачков и ударов она вполне могла оторваться. Тем более, что микроустановка была предназначена для бытового использования и не обладала высокой прочностью. Малыш почесал затылок свободной рукой и заявил:
   - Это плохо. Но автопилот может приземляться. Сейчас я туда вскарабкаюсь, и что-нибудь устрою.
   - Нет! - в два голоса закричали Слона и Питона. - Только не двигайся!
   Малыш озадаченно почесал нос. А Слона спросил:
   - А можно приземлиться, но чтобы не двигаться по обломкам?
   - Точно! Есть же еще парашютный спуск. Сейчас, сейчас, где-то здесь болтались парашютные кольца, - пробормотал Малыш.
   Он завозил руками и дернул.
   - Нет! - успел крикнуть Слона, как под ним опять что-то отвалилось.
   Груда металлолома самолето-вертолетного дирижабля разломилась на несколько частей. Над головами раскрылся огромный разноцветный купол, а под ним висела лодочка. Такая простая и вполне надежная, только бы туда влезть. Но группа "спасателей" болталась за бортом, висела на перекрученных лестницах, трубах, перекладинах. Огромный парашют спускался очень медленно, чуть покачиваясь в воздухе.
   Малыш оказался в лодке первый. Слона, зацепляясь хоботом, стал продвигаться выше, время от времени оборачиваясь и помогая Питоне подтягивать Бегемоту. Больше всех досталось Бегемоте, ему свело челюсть, и он не мог сказать ни слова. Слоне было не лучше, он начал покрываться инеем и почти не чувствовал тело. В лодке было тесно, по середине стоял большущий короб, на котором красными косыми буквами было написано: "Правиант". Парашют опускался все ниже и ниже в долину между гор, где лежал снег. Как только лодка коснулась земли, ящик с надписью "Правиант" лопнул.
   - Только не это, - были первые слова Бегемоты.
   Изнутри ящика начало раздуваться нечто сильно напоминающее воздушный шар. Оно становилось все больше, и друзьям пришлось отойти в сторону, где лежал парашют. Когда полог натянулся, из нового сооружения вырвалась струйка дыма. Малыш стоял невероятно довольный и потирал руки:
   - Древнейшая конструкция - воздушный шар. Легко становится палаткой.
   Он подошел поближе, дернул шнурованную боковину, откинул полотнище и вошел вовнутрь. Остальные с опаской двинулись за ним. Внутри, в центре, в большой корзине находилась горелка. Дымок от неё шел вверх, вырываясь из отверстия в куполе. Тут же в середине стояли ящики с пестрыми надписями: "Рыба Бегемоте", "Пкусности Слоне", "Правиант Питоне". Наверху торчал чемодан самого античного фасона, но с шестью ручками, по одной с каждой стороны, видимо для удобства. На нем красными буквами было намалевано: "для Малыша".
   - Наконец-то, - вздохнул Бегемота, - надеюсь, тут нет никаких сомнительных кнопочек.
   - Нет-ш, все осмотрено-ш, - сообщил Питона, выползая из угла.
   Трудности, однако, никак не закончились. Голодные путешественники хотели перекусить, но ящики с провиантом никак не открывались.
   - Ужасное путешествие, - заявил Бегемота, а простуженный Слона чихнул. - И корабль был ужасный, а теперь ящики не открываются.
   - Прекрасный летающий аппарат, - возмутился Малыш. - Я сам его конструировал.
   - Заметно. Но не летающий, а падающий и разваливающийся.
   - Я же не предполагал, что всякие на нем виснуть будут.
   - В следующий раз я пешком пойду, - отрезал Бегемота, и все, кроме Малыша, с ним согласились.
   - Но сначала хотелось бы поесть, - настойчиво сказал Слона. - Надо открыть ящики.
   - Ручка для них отвалилась где-то, - заявил Малыш и полез в щель между ящиками.
   Послышалось звонкое бряканье, словно перебирали кучу гвоздей. Вскоре он вылез и вытащил корявую деревянную ручку, какие бывают на музейных шифоньерах. Вся компания удивленно наблюдала, как Малыш стал возить этой ручкой по стенкам ящика для Слоны.
   - Может просто сломаем-ш, - не выдержал Питона.
   - Никаких сломать, я эту ручку три часа изобретал и просто забыл, как открывать.
   Наконец ящик щелкнул, и одна его сторона отвалилась. За ним были открыты и остальные ящики.
   После еды, теплого чая и лекарства для Слоны, всех потянуло в сон.
  -- Спите, в поход пойдем завтра с утра. А перед сном расскажу вам сказочку.
  
   Вэ-эН расхаживал взад-вперед, от стола к экрану, от экрана к столу. Все происходящее ему очень и очень не нравилось. Малыш отправился в очередную экспедицию. Куда? Можно было предположить, что искать своего нового пропавшего друга. Но что случилось с его домом? Кажется, история с яблоневой рощей, так непонятно закончившаяся, нашла свое продолжение. На месте дома Малыша нашли камень, который создавал особый микроклимат вокруг, трансформировал земные объекты и природу в нечто совершенно чужеродное. Никто не сталкивался ни с чем похожим. Заработала связь:
  -- Мы провели первичный анализ камня. От него исходят импульсы трудно объяснимой природы. Объекты, находящиеся от него в радиусе пяти метров, могут быть подвергнуты изменению. Камень создает вокруг что-то вроде защитного купола, для отражения потенциальной агрессии.
  -- Какие именно изменения запускаются?
  -- Повышается влажность, температура, давление. Меняется химический состав воздуха. Удивительно, что окружающие предметы меняют форму, физические и химические характеристики, чтобы полностью соответствовать создаваемому климату.
  -- Камень изменяет нашу экологию в более комфортную для него?
  -- Да это так. Кроме того, эти экологические условия идеально соответствуют рыбообразным. Анализ останков погибшего корабля подтверждает это.
  -- Что ж исследуемый объект, по-видимому, с корабля. Это все?
  -- Нет. При прикосновении объект повторяет один и тот же мираж: снег, пещера и существо инопланетного происхождения, проходящее у нас под именем Эйюшка.
  -- Проанализировать картину и определить место, отраженное в мираже. Если получится, отправить туда корабль.
   Корабль, камень и Эйюшка, неужели есть связь? Эйюшка - гуманоидное существо, но его вполне можно назвать рыбообразным. Экология камня, скорее всего, ему подходит. Слишком много неясного, а значит опасного.

10. Операция спасения

  
   Рано утром все проснулись, позавтракали и засобирались в поход. В походных ящиках каждый нашел необходимые вещи: лыжи, теплые шарфы, очки от снега, веревку, чтобы вытащить друга из неприятности. Малыш изучал замысловатую карту, крутил компас, водил по рисунку замусоленным пальцем и недовольно шептал себе под нос об ориентации на местности.
   - И где же мы потерпели аварию? - скептически спросил Бегемота.
   - Здесь потерпели, - заявил Малыш, потом добавил. - Недолет у нас. Придется прокатиться.
   Горелку потушили, вышли наружу и плотно зашнуровали жилище, запорошенное липким рыхлым снегом. Лыжники спешили в путь. Лыжи у всех были разные. Бегемота вставил свои ноги в специальные мешочки с пружиной внутри. Нога опустилась, и мешочек плотно схлопывался, надежно обхватывая ногу. Лыжи Слоны были устроены также, только их было четыре, кода Бегемота ограничился двумя, по одной на пару ног. Оба друга не первый раз катались по снегу и были опытными лыжниками, хотя ездили совершенно по-разному.
   - Все дело в стратегии, - заявлял Слона, когда Бегемота с ужасом смотрел на четыре его лыжи и боялся, что друг просто запутается в ногах.
   Проще всего ездил Питона. Он с легкостью обходился одной лыжей, отталкиваясь и руля собственным хвостом, при этом мог разгоняться до огромной скорости, особенно если ехал с горы. По ровным площадкам кататься не любил, слишком много приходилось трудиться хвостом.
   Палатка осталась позади, а экспедиция спешила в сторону гряды гор, едва заметных за снегопадом. Долина то полого спускала их вниз, то заставляла подниматься вверх. Слона с Бегемотой мчались впереди бок о бок, ловко разворачиваясь на небольших склонах с редкими, торчащими из-под снега кустарниками. Красный шарф Слоны развивался сзади, а хобот то и дело закидывался на плечо. Бегемота сосредоточенно смотрел вперед. Время от времени они чуть притормаживали и ждали Питону и Малыша. Малыш корректировал курс. Он не расставался с компасом и с легкостью нёсся по утрамбованному огромными лыжниками следу. От ветра хлопья снегопада лезли в глаза и в нос. Время шло, серая пелена в небе редела и скоро окончательно пропала. Появилось яркое солнце, из-за которого снежинки засверкали особенно красиво.
   Малыш осмотрелся по сторонам и подтянул к глазам свой громоздкий бинокль, чтобы непременно выяснить - чего это там эти снежинки "рассверкались"? Лыжная палка, соскользнув петлей на локоть, запрыгала следом. Бинокль был самовыдвигающийся, замечательная далекосмотрительная конструкция. Особенно удобная в случае снегопада. Выдвигаешь трубу все дальше и дальше и, если иметь еще и подпорку, то можно заглянуть даже в дальние уголки. Только Малыш все выяснил про сверкающие вдали снежинки, как со всего размаху налетел на что-то не слишком мягкое. Бинокль выпал из рук, а передние загнутые кончики лыж дружно хрястнули, оставляя на ногах весьма сомнительные обломки. Над мальчиком возвышалась задняя нога Слоны.
   - Что такое, уже приехали?
   - Нет, - смущенно прогудел Слона, - мы думали вас подождать.
   Питона удачно притормозил поблизости и рассматривал укоротившиеся лыжи друга.
   - Стоит полюбоваться на красоты, как уже поджидают с выставленными конечностями.
   - Давай я тебя подвезу, - виновато предложил Слона.
   - Нет, уж лучше я на Питоне доберусь.
   И Малыш забрался на спину Питоны, не забыв прихватить бинокль.
   - Наверное, надо было взять Сову, - пожалел Питона. - Они бы с Ежом отчет об экспедиции написали.
   - Вот еще не хватало, они спят всегда. Да я и лучше отчет напишу. Потом эти прихлебатели всегда панику разводят и сплошное промедление. И на лыжах кататься не умеют. Я одного прихлебателя учил кататься, а он: "не толкайся ты, не толкайся", а сам еле-еле по горочке идет и идет. Когда лыжи ему развернул, как завопит: "я скользю-ю, скользю-ю". Но ведь в этом то все и дело! Доскользил почти до конца и уселся на свои иголки. Тогда еще Бегемота с нами катался. Упал впереди, и такая ямища образовалась, - трамплин настоящий. Туда все фальсификаторы, прихлебатели и курицы попадали. Весь вечер к Сэму в очереди стояли, а на следующий день ругались, да статейки пописывали. Нет лучше я сам отчет писать буду.
   Никто не стал спорить и двинулись дальше. Начали подниматься вверх по пологому горному склону.
   - Шмотрите туда, - воскликнул Питона.
   За остроконечным каменным выступом виднелся темный треугольный проем пещеры. Она была несколько выше места, где они стояли. Снег навис над входом, а из затемненного отверстия проглядывал силуэт огромного животного. Кончик знакомого кожистого крыла почесу-то алого цвета беспомощно свисал вниз.
   - Вот он застрял бедный и весь покраснел, - жалостливо заключил Малыш, потом почесал затылок и добавил: - Хотя странно, чего он там сидит, вроде не заперто. Может его позвать?
   - Эйюшка, Эйюшка, - закричала вразнобой вся команда, -ты нас слышишь!?
   В горах невнятно прогудело эхо.
   - Надо залезть и дернуть за крыло, - самое верное средство, - предложил Малыш.
   - Как же туда залезешь? Мы ведь не альпинисты, и скользко очень. Может вызвать помощь?
   - Нет, раз мы экспедиция спасения, то тогда будем спасать. А за крыло дернуть проще простого. Слона и Бегемота вставайте поближе, ты Питона залезай им на спину и давай дотягивайся.
   Питона свернул хвост кольцом на спине своих друзей и, опираясь на него, стал поднимать свою голову все выше и выше, скользя по снежному склону. Вскоре он коснулся крыла.
  -- Давай, давай, дергай, - изо всех сил орал Малыш внизу.
   Крыло пришло в движение, и страшный удар обрушился на покачивающегося Питону. Он слетел с опоры вправо, скользя вниз по снегу вдоль подножия горы. Бегемота и Слона тоже не удержались, под ними просел наст, и они неудержимо катились вслед за Питоной. Малыш остался один на голой площадке напротив пещеры, откуда раздавалось страшное, угрожающее шипение.
   Внезапно порыв ветра ударил Малыша. Огромная птица тенью метнулась из пещеры и зависла на фигуркой мальчика. Красные глаза, страшная оскаленная пасть, все было так похоже на Эйюшку. Дракон начал увеличиваться, расщелкивая хвост, удлиняя крылья. Тень закрыла солнце и весь склон. Алый зверь раза в три был больше Эйюшки. Короткий рывок вниз, жар и пугающий звук, схлопнувшейся пасти. Малыш ловко увернулся от этой атаки. Падая головой в снег, увидел ярко синего дракона, взвившегося из пещеры. Зверь сделал разворот в воздухе, и пасть его открылась, но в последний момент он завис, и красные, горящие яростью глаза заглянули в глаза мальчика.
   Все произошло в секунду, и никто не успел заметить возникшей в воздухе скоростной военной авиетки. Её мощный фюзеляж распирали мышцы сложнейших устройств, три киля были широки и тяжеловесны. Алый зверь развернулся с угрожающим шипением, синий взвился, разрывая воздух. Два коротких зеленых луча опередили атаку, коснулись кожистых тел, и оба хищника упали вниз, на землю, распластав крылья и взметнув столб снега до самого брюха машины. Авиетка зависла на секунду и, вспыхнув, ушла на форсаж, оставляя за собой столб ярких вспышек. Сжатый кислород взрывался, указывая путь скоростной машины.
   К двум беспомощно лежащим огромным телам приближалась грузовая платформа.
  -- Ничего себе операция спасения, хорошо, что нас спасли, - тихо сказал Слона.
  
  -- Все нормально, мы их взяли. Ваш сын и его друзья в безопасности. Гостей оказалось двое. Поместили в карантин и на исследование. Судя по поверхностному осмотру, существа сильно измождены.
  -- Выясните о них как можно больше. Сообщайте немедленно.
  
  
       11. Посол на планете Земля
  
   Уже было около пяти часов дня, и вечер начинался совершенно не так, как должен был начаться. Малыш взялся раскладывать свой парадный костюм, но по близости все еще не виднелось ни одной дружественной морды. Никто не кричал: "Добрый вечер! Поздравляю!", не целовал и даже не обнимал Малыша. Он решительно натянул фиолетовые с зелеными блестками штаны и отправился измерять свой рост.
   Конструкция измерителя роста была глубоко продумана накануне вечером. На вертикально планке, размеченной разноцветными кривыми цифрами, ездил туда-сюда великолепный парадный цилиндр. Малыш встал спиной к этой планке и надел себе на голову цилиндр, потом, вынырнув из-под него, забрался на табурет, стоявший по близости, и посмотрел, до какой метки достала верхушка цилиндра. Результат был вполне удовлетворительный - сто пятьдесят метров солидного роста. Малыш довольно хмыкнул и, почесывая пузо, прошелся по комнате. Сегодня был ответственный день: визит инопланетной делегации и, конечно, чествование Малыша - спасителя. В такой ситуации без парадного цилиндра обойтись никак нельзя.
   Вот уже целую неделю Малыш добивался справедливости в этом мутном вопросе. С тех самых пор как двух Эйюшек схватили и уволокли в неизвестном направлении, Малыш писал петиции в Совет безопасности. Где это вообще видано, скрывать ценную информацию от широкой общественности в лице спасателей, которые, презрев опасности и невзгоды, пробились-таки к далеким заснеженным вершинам и спасли двух замороженных летающих крокодилов.
   Несмотря на обилие петиций, Совет Безопасности упрямо хранил молчание. Особенно обнаглели малышовые предки, они вообще делали вид, что Малыш ни коем боком ко всей этой истории не причастен, и им недосуг заниматься его глупыми требованиями. Два дня назад терпение Малыша лопнуло, и он заявил, что, если не прекратится информационная дискриминация спасателей, он намерен пожаловаться в Юнеско и потребовать немедленного судебного разбирательства, а заодно и лишения всех своих предков отцовства, дедовства... и прадедовства, в перспективе, конечно. Тут-то предки забегали, засуетились, сразу заявили, что с материалов снимается секретность, и они приедут с инопланетными гостями, все разъяснят, и можно даже устроить вечеринку.
  -- Малыш, уже подлетают, они уже подлетают!
   В окно влетел всклоченный Варен и, сделав круг по комнате, вылетел обратно. Малыш, сохраняя достойный вид, вышел из дома через автоматически открывшиеся стеклянные створки дверей. Увидел в небе три микроскопические точки и поспешил к дому Сэма. Малыш выглядел, как настоящий генерал, покрытый множеством орденов и медалей. Парадная форма колыхалась на надутом животе, и при каждом шаге раздавался звон и бряканье. Время от времени "военноначальник" фыркал, стараясь сдуть повыше на лоб высоченный черный цилиндр. Но он был слишком тяжел. Сияющие медали не помещались на груди и ползли вверх на солидный цилиндр. Он, мощный и неотразимый, покачивался в такт шагам на ушах и носу. А на нем, как причудливые уши, то взлетали, то опускались вниз звездные погоны. Но генеральское великолепие не кончалось на цилиндре. Брюки поблескивающей фиолетовой формы пересекали ярко красные широченные лампасы, которые тянулись до рукавов и выше до плеч.
  
   В небе росла алая точка, а вслед за ней приближалась еще одна, - лазоревая. Два дракона из заснеженной пещеры, такие огромные и опасные спускались, раскинув свистящие на ветру кожистые крылья к дому Сэма, к Малышу и ко всем жителям дачи "Белый Восход", сгрудившимся на поляне. Гости легко приземлились, сжимая и сщелкивая свои сильные тела, и из гигантов, закрывавших полнеба, превратились в крупных, несколько больше Слоны, существ. Прижавшись одна к другой, их чешуйки потеряли блеск, цвет стал сочнее и насыщенней. Малыш поднял цилиндр и только открыл рот для всегда готовой речи, как алый дракон сказал глубоким звучным голосом:
   - Мы хотим поблагодарить вас. Если бы не вы и ваша экспедиция, то мы бы могли провести в пещере не один год. Вы можете называть меня Агриппина, а это, - и алый дракон величественно кивнул на лазоревого, - моя дочь, на вашем языке ей лучше всего подойдет имя Марфа.
  -- Малыш, - с трудом выдавил мальчик и даже закрыл глаза и раздул щеки от собственной важности и значительности ситуации.
   На поляну легла тень снижающейся авиетки. Предки не заставили себя ждать, но на этот раз Вэ-эН пожаловал не один. Высоченный седой дед Малыша, прославленный и именитый генерал, неспешно вышел следом и улыбнулся, увидев ошарашенную толпу встречающих.
  -- Ну что Малышок, надеюсь у вас все готово для встречи гостей?
  -- Готово, готово. Только вы тут не косите под дорогих гостечков.
   Вэ-эН и НикМих, улыбаясь, переглянулись и пошли вслед за делегацией к дому Сэма.
   Внутри дома все сильно изменилось. Во-первых, он увеличился, стены раздвинулись, чтобы вместить большое количество гостей, и центральный зал стал очень просторным. По балконам были развешаны шары, цветы, гирлянды, смешные надувные рожицы, двигающиеся фигурки, а с потолка спускалсь огромная копия малышового цилиндра. Каждая медаль на нем была размером с курицу или петуха, чтобы гости могли еще раз внимательно ознакомиться с заслугами спасателя. Более того, великолепный подвесной цилиндр нарастил вторые поля, они изгибались над нижними под тяжестью мишуры орденов, блестящих флуоресцентными надписями. Внушительная люстра-цилиндр висела на какой-то сомнительно тоненькой, местами потертой веревочке над серединой праздничного стола.
   Для разноразмерных посетителей зал был устроен в несколько уровней. Прямо от входной двери крупным гостям приходилось спускаться вниз в специальную нишу, где они могли удобно расположиться у стола. Гости средних размеров, главным образом люди, никуда не спускались, а рассаживались на стулья и в кресла около стола. Особенно хорошо было всякой мелочи: курицам и Варену, они устраивались на уровень повыше, на длинную полукруглую ступеньку у стола. Если им хотелось, то они могли расхаживать по специальным переходам внизу и добираться до Слоны, Бегемоты, беседовать с Малышом, который почти лежал в широком раскрашенном расфуфыренном кресле.
   Вокруг стола в зале было еще много свободного места, сюда из ниши могли подняться и крупные животные. Часто на праздниках водили хороводы. Сначала правда долго перепирались, кто за кого держится: курицам всегда хотелось быть между Слоной и Бегемотой, они пушили крылья, а два гиганта неловко топтались под музыку, боясь защемить своих маленьких партнеров, хотя те и были защищены силовым полем. В конце концов устраивали три круга: в первом расхаживали крупные звери, внутри танцевали люди, а в самой середине вертелась всякая мелюзга.
   Куда бы ни переместился гость, следом за ним небольшие коробочки роботов-разносчиков переносили в своих цепких и разнообразных захватах столовые приборы, наполненные новым угощением. Сигналы браслета-идентификатора каждого передавались на ЦПУ и давали техническому обслуживанию возможность найти любого, даже самого маленького цыпленка.
   Все устроились и немного угостились, с любопытством рассматривая необычных гостей, так похожих на Эйюшку. Агриппина и Марфа вели себя спокойно и величественно, пробовали самые разные блюда, расспрашивали Слону и Бегемоту о житейских мелочах. Во время светской болтовни Малыш сидел, как на иголках, грыз ногти, вертелся на кресле, его цилиндр сползал то к правому, то к левому уху. Через полчаса он не выдержал:
  -- Ну, когда же, наконец, вы все разъясните? И откуда вы вообще взялись и приехали. Рассказывайте.
  -- Мы с планеты, сильно удаленной от Федерации и Земли. Здесь, в Совете Безопасности, её назвали Планетой Ихтилотов, а нас - ихтилотами. Наши планеты не похожи, хотя ваши океаны, моря и озера отчасти напоминают нашу планету.
  -- Планета Ихтилотов жидко-газообразная, с плавным переходом от жидкости высокой плотности к разряженному газу - наукообразно пояснил Вэ-эН, - растительность отчасти напоминает наши водоросли.
  -- Мутненькая планеточка, - кивнул Малыш, - не зря вы оттуда слиняли.
   Агриппина и Марфа недоуменно переглянулись.
  -- Свалили, то есть, - пояснил Малыш, - ну, что здесь не понятного? Отпочковались, так сказать.
  -- Планета Ихтилотов подверглась атаки негуманоидной расы, заинтересованной в новых сырьевых ресурсах, - опять встрял нудный Вэ-эН.
  -- Да, на нас напали Клешни. И мы оказались совершенно не готовы к войне, тем более к войне на уничтожение с технически развитой цивилизацией. У нас нет техники в вашем понимании. У нас сейчас создается достаточно мощное оружие обороны, но пока мы проигрываем во времени. Рано или поздно наша планета поглотит захватчиков, сама их уничтожит, но, боюсь, к этому времени не останется и десятка живых ихтилотов.
  -- Можно сказать, что все оружие ихтилотов - это достижения генетики и селекции. Этот подход лежит основе всех изобретений.
  -- Да, - продолжила Агриппина, - мы вырастили полипов - неразумных существ, обладающих особым полем, которое наводит на захватчиков тоску и мысли о бессмысленности войны. На скрытых плантациях мы выращивает Титакуры, - универсальные трансформаторы материи, которые способны полностью переродить чужеродные объекты и пространство в нашу среду обитания. Но все это требует времени, а наши дома уничтожают металлом, нам приходится проводить максимально возможную эвакуацию населения. И без сторонней помощи наша цивилизация будет отброшена на миллионы лет назад.
  -- Ихтилотов надо спасать! - завопил Малыш, - а вы что здесь расселись, вояки! Только бы вам бутерброды поедать, да меня запугивать!
   Гнев Малыша был велик, он возмущенно взмахнул руками, и парадный цилиндр, звеня медалями, брякнулся прямо на нос.
  -- Да, успокойся Малышок, - промурлыкал дед, - поможем, уже помогаем.
  -- Ну-ну, - недоверчиво протянул тот, - ну так что там дальше... Вы, значит, слиняли.
  -- Королева Агриппина и ее дочь, - Вэ-эН привстал и наклонил голову, - отправились на захваченном корабле Клешней искать помощи.
  -- Так у вас там все еще монархия, древняя отсталость? - спросил просвещенный Слона
  -- Цивилизацию ихтилотов нельзя сравнить с нашей, - опять завел Вэ-эН, - развитие там идет на генетическом, а не на техническом уровне. Это можно заметить не только потому, что там выращивают оружие, дома и даже музыкальные центры. Развитие личности ихтилота вносит изменение в его генетику и отражается на внешнем виде и, в первую очередь, на цвете. Поэтому монархия оправдана. Ихтилот алого цвета достоин управлять своим народом. Дети королевской семьи уже рождаются лазоревыми или изумрудными, а не мутно зелеными, как большинство.
  -- Однако, это не значит, что моя дочь обречена стать королевой, все зависит от нее, цвет, полученный при рождении может быть утерян без желания работать над собой, и весь народ будет этому свидетель. Монархия - это слишком большая ответственность.
  -- А подкрашиваться не пробовали? - хихикнул Малыш.
  -- Это очень интересно, - сказал Слона, - просто необыкновенно.
  -- Так вот, продолжаю историю. Мне, Марфе и моему маленькому внуку удалось покинуть планету. Наши мужья остались там, на войне. Не получалось оторваться от преследования, тем более на совершенно чужом для нас корабле. Я училась управлять им целый месяц, но так многое до конца не поняла. У Клешней совсем другое мышление, удивительно, что при этом у нас схожие условия обитания. Ситуация была опасной, а мы не должны были подвергать опасности Аристарха, моего внука. Он слишком мал.
  -- Кто такой этот Аристарх. Где же он?
  -- Вы его знаете. Нам сказали, что вы назвали его Эйюшка. Хорошее имя.
  -- Эйюшка, - воскликнул Малыш, - вот он откуда. Но куда же он запропал? Он не нашелся?
  -- Нет. Это еще придется выяснять, - вздохнул Вэ-эН.
  -- Так вот, единственный выход был отправить Аристарха или Эйюшку, по-вашему, в капсуле-титакур, настроенной на поиски ближайшей благоприятной для выживания планеты. Капсула была создана на основе живого камня-трансформатора титакур. Она способна к длительным перемещениям в космосе, но только с одним ихтилотом. Кто знает, возможно, война привела бы нас к поражению, и пришлось бы спасать ихтилотов как вид. Аристарха мы отправили, а наше путешествие продолжилось. Оно было не очень удачным, нам не удавалось установить контакт с близкой по разуму расой, и мы двигались дальше, уже потеряв надежду. Мы летели по направлению к вашей планете. Сюрприз нам преподнес наш собственный корабль, при приближении к Земле запустился процесс автоматического самоуничтожения. Корабль просто развалился в воздухе. Все произошло так быстро, что мы не успели использовать титакур для создания временного защитного поля. Нам пришлось спускаться самим на солнечном ветре и, несмотря на все наши физические возможности, это нас чуть не убило. Вынесло в холод, без сознания, без жизненных сил и с полной потерей памяти. Нам просто повезло, что вы нас нашли.
  -- Осталось только найти Эйюшку. Совсем не понятно, почему и куда он улетел.
  -- Почему - это как раз понятно, - сказал Вэ-эН. - Сова нашла и принесла титакур. Тот самый лунный камень, который потом стащил Малыш и не соизволил кому-либо сообщить о такой странной штуке.
  -- Я взял только на обследование, только на обследование, - возмутился Малыш. - И между прочим, выяснил все про Агриппину с Марфой.
  -- И без тебя бы выяснили. Титакур был с погибшего корабля, активированный, он не сгорел в атмосфере и упал на Землю. Эта штука может улавливать и передавать мысли-образы своих хозяев, так и подсказала вашей команде, куда отправиться на поиски. А вот капсула-титакур, в которой прибыл Эйюшка, не выдержала перегрузки дальнего перелета и посадки и, вероятно, погибла. А активированный Титакур, которым не успели воспользоваться, упал в нашей роще. Его увидел Аристарх, камень наверняка вызвал у него воспоминания и сильные чувства, и он улетел, скорее всего, под влиянием тревожных мыслей и появившихся вопросов.
   Малыш сидел и печально-задумчивым видом позвякивал медалями.
  -- Мы с Марфой отправимся завтра на поиски и уверена, что найдем его.
   Когда гости и хозяева наелись и напились, на посеревшем вечернем небе заметались разноцветные искры фейерверков. Все поспешили на улицу. Огни вычерчивали на небе разные забавные картинки. Сначала это был сам Малыш. Его сияющая физиономия, накрытая звездным цилиндром, разрослась в небе. Разноцветные щеки стали смешно раздуваться, рассыпаться искрами, нос удлинился, как у Буратино, а гигантский цилиндр с мелодичным звоном медалей полетел в толпу зрителей. Он почти коснулся голов, ослепил каждого сиренево-золотистой вспышкой и исчез без следа. Круглощекой физиономии в небе стало очень смешно и, расхохотавшись, она осыпалась дождем вниз. Потом на небе замелькали знакомые фигурки жителей дачи "Белый Восход", которые то цветами сыпались к гостям, то взлетали елочкой до бледного месяца на вечернем небе.
   Когда дело дошло до производственных станков, которые выделывали немыслимые трюки между звезд, Малыш с Питоной устроили гонки на авиетках за Агриппиной и Марфой под падающими с неба блестками. А за домом на голографическом экране запустили кино, снятое каким-то очень известным режиссером. Сова и Бегемота составили партию в скремблер. Они были опытными игроками, и их быстро окружили любопытные зрители. Николай Михайлович и Василий Николаевич куда-то исчезли с праздника, наверное, рванули в погоню за новыми делами. Малыш даже не заметил их ухода, он переместился с авиетки на спину Марфы, она носилась по воздуху, выписывала крутые виражи, и Малыш визжал от удовольствия. Когда они приземлились, робот обслуживания принес ей набор чаш, для выбора напитка. Марфа долго принюхивалась, потом, щелкнув клювом, опустила его в трехведерную чашу с пивом и сглотнула ее в одно мгновение.
   - Где вы это берете? Агриппина, послушай, - она позвала королеву. - Оказывается, у землян есть наш напиток, - и она мягким стрекочущим звуком назвала его.
   - Так, это же пиво, - засмеялся Малыш, - у нас Сэм его ужасно любит.
   - Пиво? - удивленно повторила Агриппина, - и где же вы его берете?
   - Ну, вообще-то, сами и делаем. Еще с древности варим. Правда, оно у нас существует и в природе.
   - Очень интересно, на нашей планете есть целые источники пива. Оно, кстати, очень полезно для ихтилотов, насыщает организм необходимыми веществами. Хотя некоторые, - Марфа смущенно кашлянула, - им слишком увлекаются. Иногда это становится серьезной проблемой: ихтилот пьет целыми днями пиво, обо всем забывает, теряет цвет и становится бесполезным существом.
   Робот принес Марфе и Агриппине две бочки пива, и они с удовольствием угостились.
   - Здесь совсем недалеко есть пивное болото, - хитро сообщил Малыш.
   - Болото?
   - Ну да, болото, они возникают у нас в природе сами собой на особого рода торфяниках.
   - Кто тут говорит о пиве? - послышался голос Сэма.
   - Мы говорим о болотном пиве, а его, как уверяют медики, пить без дополнительной дезинфекции нельзя.
   - Это какие, такие медики? - невинно спросил Сэм.
   - Давайте слетаем, - предложила Марфа, - посмотрим, что у вас там за болота такие и поплавать там приятно - прямо как дома.
   Тесная компания заговорщиков решила отправиться в путь. Сэм и Малыш устроились на Марфе, а Питона обвил Агриппину и попросил ее не слишком спешить. Под руководством Малыша ихтилоты полетели на юг и через пять минут уже увидели под собой проплешины болот, бегущие вместе с островками заводей среди потемневшего вечернего леса.
   - Даже издалека я почувствовала запах пива, - заметила Агриппина, - видимо, здесь у вас очень густой настой.
   Они снижались, выписывая круги, выбирая самое удобное место.
   - Посмотрите, а мы здесь не одни, - воскликнула Марфа.
   Рядом с порослью мелких деревьев поблескивало золотым цветом что-то достаточно большое. Растения были сильно примяты, и компания двинулась по этой широкой и свежей тропинке. В глубине, около хорошо утоптанной площадки стоял орган.
   - Это очень интересно, - Малыш стал обеими руками чесать затылок под цилиндром, - И, главное, как подозрительно!
   - Что такое? - удивился Сэм. - Как здесь оказался этот музыкальный инструмент?
   А Малыш носился около органа, что-то усиленно разглядывал на гибких стволах придавленных деревьев, раздвигал стебельки высокой травы с коричневыми пушистыми головками на стебле.
   - Этот орган, - страшным шепотом заключил он, - был похищен в тот день, когда пропал Эйюшка. Я еще тогда смотрел файлы курьезных происшествий в новостной сводке.
   Глаза Марфы и Агриппины вспыхнули ярким красным огнем. Они развернули крылья, и по их телу пробежали искорки света. Вмиг драконы очутились около болотной заводи, и во все стороны разлетелись фонтаны брызг. Малыш побежал туда же, прорываясь сквозь кусты, чтобы лучше видеть, что же там происходит. Вода бурлила, вынося на свою поверхность клочья бурого ила, в воздухе висели пивные испарения.
   - Если бы знала Сова, - со смехом сказал Сэм, - чем кончится подводное сиротство.
  -- Пьянством - ш, - шепнул Питона.
  -- Лучше ей не говорить, а то жизнь испортит, - прошептал Малыш и бросился вслед за новыми друзьями.
   Он уже влетел по пояс в воду с целью незамедлительно вытащить утопающих, но они сами появились. Между Марфой и Агриппиной вынырнул из воды Эйюшка. Вид у него был довольный, красные глаза блестели золотистыми искорками. Увидев мокрого Малыша, он с радостью ударил хвостом по воде, и Сэму на нос свесился стебелек болотной травы. Агриппина и Марфа от радости сияли всеми цветами, а Эйюшка от затянувшейся болотной жизни заметно поблек и раскачивался при каждом шаге.
   - Ну, наконец-то, наконец-то нашелся, - орал что есть мочи Малыш и прыгал в воде, все больше покрываясь черными кусками ила.
   - Пива лучше не перебарщивать, - сказала Марфа и, развернув крыло, накрыла довольного Эйюшку.
   - Я же совсем немного, чтобы лучше сочинялось, я ведь все время думал о музыке, - Эйюшка заспешил к органу, - и написал оперу. Послушайте.
   Орган выдохнул перелив глубоких и низких звуков и зазвучал во всю мощь. Музыка то поглощала собой окружающее пространство, то уходила куда-то в сторону, словно теряясь, то вновь усиливалась в своих чистых взлетах и переливах. Малыш все больше раздувался от гордости.
   - Настоящий оперативник, - шепнул Питона, раскачиваясь в такт Эйюшкиной оперы.
   Над деревьями проступали звезды, по почерневшему небу пробегали сероватые разводы.
   - Посмотрите! - воскликнул Сэм.
   Словно услышав замечательную оперу Эйюшки, по небу замигали красные и синие точки, то бегущие в стремительной ровной линии, то выстраивающиеся точными полукружиями.
   - Корабли, - сказал Малыш.
   - Да, завтра будет объявлено о решении Совета Федерации об оказании военной помощи ихтилотам, - сказал Сэм, который сегодня долго проговорил с Вэ-эН. - Скорее всего военная эскадра уже завтра будет отправлена в поход.
   Быстрые, сильные звуки наполнили воздух, и Агриппина, наклонившись к Сэму и Малышу, спросила шутливо:
   - Как вы думаете, выйдет ли из моего внука посол? Вашу музыку он уже играет и разбирается больше нас в том, что и где расположено на Земле. Особенно болота.
   - Рассол! - воскликнул Малыш, - да Эйюшка просто прекрасный рассол!
   Вдруг что-то громко треснуло, и музыка прервалась.
   - Кажется, сломалась кнопка, - расстроено сообщил Эйюшка.
   - О, - засуетился Малыш, - тут все дело в сырости, сейчас я что-нибудь к чему-нибудь приверчу.
   Причмокивая губами и подозрительно хихикая, Малыш полез под орган.
  
  
   Василий Николаевич не находил себе места, чем больше он думал об этой истории, тем больше она ему не нравилась. Завтра с утра военная эскадра, состоящая из инсектиморфов, на которых ложится основная боевая задача, и людей в качестве технической поддержки отправится в сторону планеты ихтилотов. Надо торопиться. Если Федерация не успеет помочь ихтилотам, их раса будет полностью уничтожена. Дело тут не в военной мощи рыбообразных - Клешней, они существенно слабее федералов. Земляне впервые столкнулись с такими существами как ихтилоты, - напрочь лишенными агрессии. На своей планете им не приходилось бороться за выживание, поэтому их тактика войны осталась на уровне земных Ежей - выставил колючки, и противник убежал. С королями, королевами, генетическим развитием они оставались открытыми и доверчивыми ко всему, как дети. Такую цивилизацию нужно было спасать.
   Все казалось просто. Но когда члены Федерации принимали решение о помощи, Пузыри, одна из древнейших и мудрейших рас, заняли очень осторожную позицию, не решаясь открыто поддержать ихтилотов. Василий Николаевич догадывался почему.
   Как так случилось, что Агриппина и Марфа оказались именно на Земле, повторив путь капсулы, в которой был Аристарх? У них ведь мог сложиться совсем другой маршрут. Как их всех вообще занесло на Землю, которая находится на огромном удалении от планеты ихтилотов? Чтобы добраться до Земли, надо миновать не одну планету, входящую в состав Федерации. К тому же их корабль разваливается на подлете. С чего вдруг? Они, по видимости, должны были погибнуть. Спасает случайность? Или закономерность?
   Вся эта малообъяснимая история оставила в душе Вэ-эН неприятный осадок. А он привык доверять собственным ощущениям. Возможно, кто-то принял участие во всей этой космической одиссее. Но кто и зачем? Землян втягивали в войну, но даже не это пугало Вэ-эН. Было такое чувство, что в эти события кто-то сознательно втянул Малыша. Об этом надо подумать, может чуть позже, но подумать.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"