Аннотация: Встречи с потомками двух великих гениев: А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя.
ГАЛИНЫ
Знакомству моему с семьей Георгия Александровича Галина, потомка сразу двух гениев - Пушкина и Гоголя, предшествовала встреча в Калининграде с тульскими потомками Льва Сергеевича Пушкина, Дорофеевыми. Переписка с ними давно уже велась ответственным секретарем Общества почитателей Пушкина, Мартой Алексеевной Титковой. Будучи как-то в Туле, она передала мое письмо губернатору области, в котором я ходатайствовал о материальной поддержке поездки Дорофеевых в Калининград, на день памяти поэта. Неожиданно для меня письмо возымело свое действие на власть предержащих, и вскоре мы встречали у себя дома дорогую гостью - жену праправнука Льва Сергеевича, Юрия Петровича Дорофеева, Тамару Геннадиевну.
Возвращаясь из Тулы, Марта Алексеевна задержалась в Москве по пушкинским делам, где и познакомилась лично с семейством Галиных. Заочное знакомство наше состоялось намного раньше. Не долго думая, она пригласила их в Калининград, но, увидев, как они живут, расстроилась: на две крохотные пенсии Георгий Александрович с женой растили двух сыновей-студентов. О поездке не могло быть и речи. Для ее осуществления нужен был спонсор, но в нашем городе легче найти иголку в стоге сена, чем отыскать бизнесмена, способного потратиться на культуру. Не привыкли они расставаться с собственными капиталами. Тут-то мне и стукнуло в голову: если тульский губернатор раскошелился, то московскому мэру сам бог велел. Правду сказать, надежд мы почти не питали. Подумаешь, какое-то там общество из заграничного Калининграда! Нечего им делать? Не верилось даже, что письмо дойдет до адресата. Да что там говорить! Москва почти десятимиллионный город, в котором у мэра столько проблем, что на такую мелочь он и времени не станет тратить. Кому не известно, что Москва слезам не верит?
Хочь круть верть, хочь верть круть, как на Украине говорят, а делать нечего - письмо, все-таки, послал. Послал да и забыл про него. Чего ждать у моря погоды? А тут еще втянули Лужкова в политическую перепалку: то Доренко его своими чемоданами с компроматом пугает, то НТВ критикует. В общем, нет никакой надежды. Через месяц получаю сообщение от Георгия Александровича: "Деньги Лужковым выделены на всю семью, к первому мая ждите в Калининграде". Ну и Лужков, ну и су.... Нет, так мог только Пушкин о себе сказать. Что тут скажешь! Как ни говори, по делам узнаются люди.
В то время я и не предполагал, что встречусь с благотворительностью Лужкова еще раз через несколько лет. Группа калининградских пушкинистов и пушкинят тогда в количестве пятидесяти человек, половину из которых составляли дети, выехала на зафрахтованном автобусе в Болдинский Пушкинский заповедник. Ехать предстояло более двух тысяч километров. Тут мы и попробовали вторично обратиться в правительство Москвы, чтобы помогли суток надвое с ночлегом в столице по недорогой цене. Каково же было наше удивление, когда всю группу устроили бесплатно в одном из интернатов на три дня с кормежкой. Нет, не перевелись еще на Руси добрые люди!
Рано утром, 30 апреля 1997 года, встречаем гостей. Слежу за выходящими из вагона в надежде увидеть знакомый по книге В.М.Русакова образ, но, увы. Передо мной предстал коренастый мужчина с широкой улыбкой на лице, прищуренными глазками и массивным носом, совместившим в себе генетические конструкции ганнибаловского и, наверное, в большей степени гоголевского носов. Как ни всматривался я в лицо Георгия Александровича, мне так и не удалось разыскать в нем хоть одну пушкинскую черточку, разве что маленький рост, да лысина. Такая плешь к семидесяти годам могла быть и у Пушкина. Известно, что к тридцати годам она стала у него заметно прогрессировать.
На нем были белые в черную клеточку брюки, бордовая сорочка, поверх которой надета темно-синяя куртка со светло-серой кокеткой, которая была шиком в середине пятидесятых годов. Голову венчал синий берет, сдвинутый на правую сторону. В руке он держал маленький спортивный чемоданчик. Было понятно, что это весь багаж Галиных, если не считать авоськи с продуктами, сильно похудевшей во время пути.
- Здравствуйте, - обратился он к нам первым, - наверное, я тот, кого вы встречаете.
Помолчав, представился:
- Георгий Александрович. А это моя супруга, Татьяна Николаевна, и сын, Михаил. Старшего, Александра, мы не взяли: ему надо защищать курсовую работу.
Высокая сухощавая женщина протянула мне руку и сразу же стала рассказывать о том, как ехали, кто были соседи. Ее короткие распоряжения, обращенные то к мужу, то к сыну, говорили нам о том, что, несмотря на явное меньшинство слабого пола, в этом семействе царит культ матери.
Сын, Миша, выглядел типичным студентом-первокурсником. Измученное длинной дорогой лицо его выражало только одно желание: побыстрее добраться до постели. Ростом он превосходил отца почти на голову, а вот по упитанности значительно уступал ему. Одетые перед самой дорогой новые башмаки, стесняли его движения и, вероятно, уже успели набить ему свежие мозоли.
Георгий Александрович - прямой потомок Пушкина по женской линии. Прадед его, старший сын поэта, Александр Александрович, был человеком военным и снискал на этом поприще славу храброго гусара, дослужившись до полного генерала. Уйдя в отставку, он сумел прославиться и на гражданском поприще: стал одним из активных проводников крестьянской реформы 1861 года. Об этих заслугах говорят награды: знаки отличия "За успешное введение в действие положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" за 1861 и 1863 годы, знак отличия "За поземельное устройство бывших государственных крестьян", орден Св. Анны 2-й степени и Св. Александра Невского с бриллиантами, дарованного ему в честь 50-летия освобождения крестьян.
Дочь его, Мария Александровна, одна из тринадцати детей Александра Александровича, в 1881 году вышла замуж за штаб-ротмистра 13-го Нарвского гусарского полка, которым несколько раньше командовал ее отец, Николая Владимировича Быкова - сына родной сестры Николая Васильевича Гоголя. Этим браком соединились генеалогические древа двух замечательных гениев земли русской. Брак оказался счастливым. Супруги переехали в гоголевское имение Васильевку (ныне Гоголевка) Полтавской губернии, где произвели на свет десятерых детей.
Среди этой многочисленной ребятни воспитывалась и мать Георгия Александровича, Татьяна Николаевна, женщина красивая и талантливая. Она великолепно владела французским, который преподавала в полтавской гимназии. Полтавчанам она больше была известна как незаурядная певица, обладающая исключительным по тембру контральто. Татьяна Николаевна с успехом выступала в полтавской опере, в хоре политпросвета РККА, пела даже в церковном хоре. В 1926 году она вышла замуж за инженера-конструктора завода "Ростсельмаш" Александра Васильевича Галина и уехала с ним сначала в Ростов-на-Дону, а затем в Москву.
Там ее разыскала известная исследовательница творчества Пушкина Т.Г.Цявловская и посоветовала ей собирать основные биографические сведения о потомках своего великого предка.
С именем Татьяны Николаевны связана легенда, услышанная мною от ее сына, Георгия Александровича. Это было во время Великой Отечественной войны. Немцы только что овладели Полтавой. Однажды в дом Татьяны Николаевны кто-то постучал. Ожидая неприятностей, она со страхом отворила дверь. В комнату вошел долговязый немец в запыленной генеральской форме. Коверкая русские слова, он пытался что-то объяснить, когда же узнал, что хозяйка владеет французским, он обрадованно воскликнул и продолжил разговор уже по-французски. Оказывается, он разыскивал в Полтаве потомков Пушкина, которых, как он выяснил, в этом городе достаточно много. Убедившись в том, что перед ним стоит правнучка поэта, он, вытянувшись в струнку, представился: "Имею честь - генерал Арнольд Николаус Эмиль фон Бессель, правнук Пушкина от брака его дочери Натали с Михаилом Дубельтом". Потом он что-то говорил о том, где воевал, как продвигался по служебной лестнице, но все это совсем не интересовало Татьяну Николаевну. Она никак не могла понять, как правнук великого поэта России мог воевать против русского народа, против страны своих предков.
Я назвал этот эпизод легендой только потому, что не удалось пока отыскать следов этого генерала. Известно лишь, что умер он в 1945 году, вскоре после окончания войны, кажется в нашем плену.
К сожалению, из пятнадцати потомков Пушкина, принимавших участие в боевых действиях на фронтах второй мировой войны, двое воевали на стороне Германии, в их числе и генерал фон Бессель.
Но вернемся к герою нашего рассказа.
Георгий Александрович родился в Москве 2 февраля 1929 года. После окончания школы выбрал профессию историка. Сначала был исторический факультет МГУ, затем аспирантура при Московском педагогическом институте. Диссертацию защитить не удалось. Долгое время работал в Институте культуры, отдавая все свободное время журналистике и собиранию материалов о потомках Пушкина, продолжая дело своей матери. Познакомился лично почти со всеми живущими потомками поэта, у многих побывал в гостях.
Оба сына пошли по стопам отца: учатся на историческом факультете МГУ. Жена, Татьяна Николаевна, преподает французский в школе.
Сейчас Галины-старшие на заслуженном отдыхе. Но не сидится им на одном месте. Помимо обширной переписки, Георгий Александрович работает над составлением генеалогического альбома рода Пушкиных, оказывает консультационную помощь писателю В.М.Русакову, участвует в различных пушкинских конференциях, семинарах, симпозиумах, сотрудничает с пушкинскими музеями, Российским фондом культуры и Фондом Пушкина, часто выезжает по приглашениям своих родственников в различные города и страны. И во всем этом Татьяна Николаевна ему верный помощник.
Первый рабочий день Галиных в Калининграде совпал с празднованием 1 мая. Как по заказу, с утра яркое солнце ласково согревало остывшую за ночь землю. Навстречу ему тянулась буйная зелень, украшенная облаками соцветий ранней вишни и сирени.
Воздух, наполненный ароматами цветов и ободряющими, как янтарные брызги утренней росы, звуками оркестровой музыки, доносящимися невесть откуда, как бы приглашал горожан покинуть свои жилища и выйти на улицу, чтобы вместе порадоваться первым признакам наступающего лета.
Я спешил к памятнику Пушкину, где была назначена первая встреча с гостями. Невозможно представить себе более подходящего времени для ознакомления с нашим городом, чем праздничный день Первомая, когда Калининград преображается, уступая в соревновании с наступающей по всем фронтам природой. Все серое, грязное, недостроенное скрывается за кронами свежей зелени деревьев, приобретая нарядный праздничный вид. Только разбитые за зиму дороги напоминают всем нам об известной русской пословице. И мы радуемся уже тому, что не единственные в многочисленном ряду провинциальных городов нашего отечества.
Возле памятника уже собралась большая группа горожан, неизвестно, каким образом пронюхавших о нашей встрече. У многих в руках живые цветы. Как только появились Галины, их обступили плотным кольцом, задавая вопросы, прося автограф или умоляя сфотографироваться. Незапланированное интервью затянулось. Чтобы уйти от стихийного всплеска чувств, пришлось пойти на хитрость. Я предложил цветы возложить к памятнику Пушкину, после чего всем вместе сфотографироваться. Это устроило всех. Только после этого нам удалось, извинившись, покинули Пушкинский сквер.
Прогулка по городу заняла остальную часть дня. Под волшебные звуки областного симфонического оркестра, расположившегося прямо на ступенях парадной лестницы драматического театра, свершался сказочный ритуал открытия городских фонтанов. Самодеятельные коллективы показывали свое мастерство на сработанных накануне деревянных подиумах, от которых распространялся приятный запах свежеструганного теса. Со стороны веселого ярмарочного карнавала, развернувшего свои шатры на площади Победы, доносились смачный дух кавказского шашлыка и тонкий запах восточных пряностей.
А вот и памятник Иммануилу Канту. Георгий Александрович обошел его со всех сторон, приговаривая себе под нос: "Умеют же делать, черти". Памятник действительно был выполнен на славу.
- Как же он мог так сохраниться? - удивленно спросил он.
Пришлось рассказать о том, что оригинал памятника, великолепно исполненный немецким скульптором Христианом Даниэлем Раухом, автором замечательного бюста королевы Луизы, хранившегося в будуаре ее дочери, русской императрицы Александры Федоровны, и мавзолея короля Пруссии Фридриха Вильгельма III в Шарлоттенбурге, был установлен в 1857 году. Заботясь о его сохранении, графиня Марион Дёнхов, проживавшая до войны в Кенигсберге, перед самым штурмом города, в 1945 году, закопала памятник у себя в имении. После войны осиротевший кантовский пьедестал перенесли на улицу Тельмана и установили на нем бюст вождя немецкого пролетариата. В семидесятых годах в западногерманской прессе появились статьи об этом факте, которые привели местную администрацию в полный конфуз. Пришлось срочно изготавливать другой пьедестал для Тельмана, а кантовский спрятали на хоздворе одного из предприятий.
С открытием "железного занавеса" среди первых "ностальгических" туристов в Калининград прибыла Марион Дёнхов. Оказалось, что спрятанный ею памятник куда-то исчез. Говорят, что его отыскали местные кладоискатели и сдали на металлолом.
- Значит, все-таки не пропал памятник?
- Да в том-то и дело, что пропал, - продолжил я рассказ. - Он, можно сказать, возродился из пепла, как птица Феникс. Все началось с идеи, высказанной писателем Юрием Ивановым, возглавлявшим в то время Калининградское отделение Российского фонда культуры. Он предложил создать новый памятник и установить его на старый пьедестал. Идея нашла поддержку на Западе. Отыскалась точная уменьшенная копия рауховского Канта. И здесь за дело взялась та самая графиня Дёнхов: она решила на собственные средства отлить точную копию статуи и принести ее в дар родному городу. Торжественное открытие состоялось 26 июня 1992 года.
Спустившись на Московский проспект, мы перешли через Деревянный и Медовый мосты, по которым много раз проходил знаменитый философ Иммануил Кант и оказались у северной стены Кафедрального собора, уникального сооружения ранней готики, подобного которому немного отыщется в Европе. Ни английская "ковровая" бомбардировка, ни усилия партийных боссов, с педантичной скрупулезностью, достойной лучшего применения, уничтожавших все, что напоминало им о немецкой культуре, не осмелились разрушить эти величественные стены, эту непостигаемую монументальную грациозность сооружения, заложенного еще в 1325 году.
Глядя на то, с какой любовью калининградцы восстанавливают эти старые стены, невольно вспоминаешь слова поэта: "общество вовсе не склонно любоваться великими замыслами победоносного генерала: у людей довольно других забот, и только ради этого они поставили себя под защиту законов".
Не заметили, как оказались у могилы Канта. Возле нее толпилась кучка пожилых людей, в которых нетрудно было угадать туристов из Германии.
Гости не могли понять, как эта могила сохранилась после того страшного налета, когда от собора остались одни стены. Им было неведомо, что первоначально могила философа находилась в капелле собора. Будь она там, кто знает, сохранилась бы она до наших времен? Существующий комплекс сооружен кенигсбергским архитектором Ф.Ларсом на средства промышленника Г.Штиннеса еще в 1924 году. Конечно же, он пострадал от английских авиабомб, но не меньше пострадал он от рук тех, кто позже заселял эту землю. Переселенцы тащили все, в том числе и решетки ограждения, и облицовочные плиты. Если постараться, то и сейчас можно отыскать эти решетки в оградах огородов и придомовых участков где-нибудь на окраине города. Первый директор музея И.Канта, Ольга Федосеевна Крупина, прозванная в народе "вдовой Канта", именно там отыскала несколько фрагментов этой решетки.
- Неужели такое возможно? - с удивлением спросил Георгий Александрович.
- А почему бы нет? Многие объясняют это ненавистью разоренных войной людей. Так удобнее. Но кощунство нельзя оправдать никакой ненавистью, никаким бедственным положением. Помните, как у Канта: "звездное небо над головой, и моральный закон во мне"? Человек всегда должен оставаться человеком, ибо только он наделен разумом и обречен повиноваться тысячелетиями сложившимся правилам общежития. А разве гуманнее были те, кто в городе Чехове испражнялись на могилах пушкинских потомков? Сейчас нередко можно услышать новую оправдательную теорию, будто бы наша нация самая молодая, ей всего тысяча с небольшим лет, в то время как некоторые европейские народы вдвое, втрое старше нас. Что, мол, с нас взять: мы еще не доросли до европейского уровня цивилизации.
- Я согласен с Вами, но думаю, что у каждого человека в глубине души должно таиться что-то святое, - не унимался Галин.
- Может быть и так. Тогда как же объяснить существующий повсеместно факт разорения могил? Конечно, наряду с гробокопателями есть и такие люди, которые тратят свои отпуска на розыск останков "неизвестных солдат", чтобы потом с почестями предать их земле.
Рассуждая, мы подошли к арке центрального входа в Кафедральный собор. Попасть в него нам не удалось. Он был закрыт по случаю праздника. Буквально на другой день Галин все-таки нашел время, чтобы осмотреть это старинное сооружение снизу до верху.
За обедом беседа продолжилась.
- И все же, чья это земля? - наступал Галин. - В Москве ходят слухи, что рано или поздно ее возвратят немцам. А тут еще из Литвы доносятся голоса о Малой Литве. Они тоже претендуют на какую-то часть Калининградской области.
- Вы затронули очень больную тему. Основная волна дискуссий по этому вопросу будто бы прошла, но время от времени разговоры об этом вновь возникают и, нужно сказать, инициатором их в большей мере является Москва. Видимо, кому-то очень хочется поддерживать напряженную обстановку в нашем регионе, наживая на этом политический капитал.
- Наверное, на то есть какие-то причины, - возразил Галин.
Видимо, эти причины - следствие еще недостаточного исследования истории нашего края. Каждая страна ее толкует по-своему. Истинные хозяева этой земли - пруссы, которых в XIII веке поработили тевтоны. Сейчас спорят о том, кто они были такие. Известно лишь, что они изъяснялись на языке, близком к славянскому и общались с русскими без переводчиков. Бытует мнение, что пруссы как таковые полностью прекратили свое существование. Я с этим согласиться не могу. Многих, конечно тевтоны уничтожили, многих привлекли в свою веру и онемечили, но еще больше пруссов бежало в Литву, в Польшу и на Русь, где они нашли свою новую родину. Именно от пруссов пошли на Руси такие известные фамилии, как Рюриковичи, Пушкины, Мусины-Пушкины, Романовы, Шереметевы, Бутурлины, Ростопчины и много других. Ученые доказали, что одно из прусских племен, голядь, покинув свою землю, поселились в районе Подмосковья. Так что многие русские носят в себе капельки прусской крови. Вот и в Вас, Георгий Александрович, течет эта самая прусская кровь.
- Не только прусская, но и русская, украинская, немецкая и, конечно же, негритянская. Каков коктейль! - поддержал Галин.
- Конечно, - продолжил я, - как народность они исчезли, но, растворившись в соседних народах, они многое сделали для становления и развития их государственности. Самой судьбой пруссы были предназначены для того, чтобы породнить наши народы: русских, немцев, поляков, литовцев.
Обед подходил к концу, и я, предвидя большую нагрузку на следующий день, проводил Галиных почивать.
Оставшись один, я не мог отвязаться от назойливой мысли о будущем этой земли. Меня всегда настораживало и беспокоило то, что многие государственные деятели, наезжая в Калининград, буквально открывали для себя наш край, а потом, возвратившись в Москву, пытались решать нашу судьбу, зная о нас меньше, чем, например, о Марсе. Вот и для Галиных эта поездка в Калининград стала своего рода "открытием Америки". Гуляя по широким залам художественной галереи, например, они откровенно удивлялись тому, что у нас постоянно проводятся международные бьеннале графики и станковой живописи, что в этих залах можно увидеть полотна Рериха, Пластова, Генри Мура, рисунки Херлуфа Битструпа, картины из коллекций Государственного Эрмитажа и музеев Москвы и Санкт-Петербурга.
На борту научно-исследовательского судна "Витязь", ставшего с недавних пор главным экспонатом музея Мирового океана, Георгий Александрович, забыв о своем возрасте, легко взбирался по трапам, залезал на палубные надстройки, побывал на капитанском мостике и с удовольствием позировал перед камерой, стоя у штурвала корабля. Не отставал от него и сын, Михаил. Здесь они впервые узнали, что научно-исследовательским экипажем этого судна была исследована самая глубокая впадина в океане - Марианская.
С моря задул свежий ветер, принося с собой непривычную для москвичей свежесть. Крикливые чайки кружили над подернутой мелкой рябью Преголей, нагло усаживаясь на фальшборт "Витязя" и не обращая внимания на людей. Поеживаясь в своей легкой куртке, Галин, с прищуром глядя в мою сторону, промолвил:
- Не худо бы завтра побывать на море.
- Ну, как это: приехать в Калининград и не побывать на море? - поддержала его Татьяна Николаевна.
Наутро, забрав все вещи (Татьяна Николаевна с сыном должна была на следующий день возвращаться в Москву), мы выехали на море и уже через час были в объятиях гостеприимной семьи маститого писателя Юрия Куранова. Быстро нашлась общая тема. Творческая биография Юрия Николаевича в какое-то время была тесно связана с пушкинскими местами на Псковщине. Он часто посещал Пушкиногорье и даже одно время довольно долго проживал там, работая над своими михайловскими новеллами. Нашлись общие знакомые. Беседа, скорее походившая на живой и яркий рассказ хозяина дома, прерываемый изредка короткими репликами гостя, затянулась и, если бы не директор музея Германна Брахерта, Алла Семеновна Саруль, могла бы продолжиться до самого вечера. Любезная Алла Семеновна предложила гостям устроиться в музее, где у нее были оборудованы две гостевые комнатки.
Удобно устроившись, Галины поспешили к морю, которое находилось совсем рядом. Напрасно Алла Семеновна пыталась заинтересовать их рассказом о скульпторе Брахерте. Где там....Чувствовать на губах солоноватость влаги, заносимой ветром, слышать раскатистый шум прибоя, доносившегося с моря и, в то же время, силиться воспринять все то, что безуспешно пыталась поведать им хозяйка музея - это уж слишком! Подобно самолету, вырулившему на старт и набравшему нужные обороты, из-под шасси которого, наконец, выбили препятствующие его стремительному порыву колодки, Галины выпорхнули из тесноты старого коттеджа и, не спросив даже, куда идти, устремились на звуки чаек и разрушающихся волн. Сдерживаемый мачтовыми соснами колючий ветер сразу же охладил наш пыл, как только мы вышли на высокий обрывистый берег моря. Где-то далеко внизу кудрявые барашки, рождающиеся на гребнях волн, с ритмичностью метронома набегали на пологий песчаный берег, превращаясь затем в зыбкую пену, несущую с собой сгустки морских водорослей, размочаленные обрывки такелажа и, выброшенные за борт нерадивыми матросами, ненужные вещи.
Михаил, забыв об осторожности, большими скачками первым спустился по крутому склону обрыва к морю, на ходу снимая рубаху. Мы последовали за ним. Внизу оказалось еще свежее, не смотря на яркое солнце. Не обращая внимания на предупреждающие крики Татьяны Николаевны, Михаил, разувшись и закатив штанины выше колен, уже бежал навстречу набегающей волне, поддавшись единственному желанию - быстрее физически ощутить ее прикосновение. Совсем скоро, ошпаренный студеной водой, он, как пробка, выскочил на прохладный песок, не в силах сдержать дробный стук зубов.
Мы шли по пляжу в сторону Светлогорска, ведя неторопливую беседу и попутно собирая красивые камешки и ракушки.
- А я, кажется, нашел янтарь, - с восторгом провозгласил Георгий Александрович, протягивая мне на ладошке бурый камешек, величиной с горошину. Это был действительно янтарь.
- Советую вам искать его в свежих водорослях, - подсказал я. - Здесь, если хорошо постараться, вы можете найти много других драгоценных россыпей. Вон, смотрите, вдоль берега, у самого уреза воды, тянутся черные песчинки. Это не сажа, а настоящий корунд. Только его очень мало, чтобы использовать в промышленных целях. Но есть и такие камни, которые не видны простым глазом. Нужна лупа. Тогда бы вы убедились, что наш песок, в отличие, например, от волжского, драгоценный. В нем вы нашли бы и рубин, и изумруд, и, конечно же, кварц, который составляет основную массу песка. Правда, в последнее время пляжи совершенно перестали чистить. Да и народ неряшливее стал: лень выбросить мусор в урну, все под себя, в песок норовят его спрятать.
Георгий Александрович, бурча себе под нос - "Это интересно. Это интересно" - стал насыпать песок себе в карман. Уловив мой любопытный взгляд, пояснил:
- Привезу в Москву и на досуге все хорошенько рассмотрю в лупу.
- Расскажите нам немножко о Светлогорске, - попросила Татьяна Николаевна.
- Это старинный, один из популярнейших в прошлом курорт Балтики. Раньше он назывался Раушен, от прусского "раса", что по-русски означает "роса" или "туман". Эта жемчужина сумела сохранить до сих пор всю прелесть прежней застройки. Пожалуй, в России нет более зеленого города, чем Светлогорск. А на второе место я бы поставил Калининград. По официальным данным в нем на одного жителя приходится около шестидесяти квадратных метров зеленых насаждений. Причем, спектр флоры города настолько широк, что без всякого преувеличения Калининград можно было бы объявить городом-дендропарком.
- Это очень заметно, - подтвердил Галин, - но сознайтесь, ведь все это посажено еще немцами?
- В основном Вы правы. За время нашего пребывания на этой территории местная флора поубавилась наполовину. И сейчас продолжается неоправданная вырубка деревьев в самых красивых уголках наших городов в угоду нуворишам. И остановить это варварство не представляется возможным, ибо власть наша настолько коррумпирована, насколько и необразованна. Как-то по телевидению была передача, посвященная экологии. Так вот один из профессоров, участвовавших в передаче, сказал, что каждое взрослое дерево дает столько кислорода, сколько необходимо для жизни одного взрослого человека. Я бы этим вырубщикам и тем, кто на это закрывает глаза, перекрывал бы кислород. Уж тогда бы наверняка помогло.
- Я вижу, вы недолюбливаете новых русских, - заметил Галин.
- Собственно, за что их любить? Мы с вами живем в эпоху зарождения крупного капитала в стране. Все мы при социализме жили на скромную зарплату. И вдруг появились владельцы крупных заводов, целых отраслей индустрии. Откуда такие деньги? Это был беспрецедентный грабеж народа. У него отобрали все, что сделано его трудами, его потом. По какому, скажите, праву? На верхушке оказались те, кто грабил народ и раньше под прикрытием благовидных лозунгов. Именно там, наверху, и встретились лидеры партии и комсомола с самым крутым, как сейчас говорят, криминалом. Посмотрите, как они хапают. Действительно, глупость и жадность - не имеют предела! А что касается словосочетания "новые русские", мне оно совсем не нравится. Может быть они действительно новые, только не русские. Такая алчность, скупость и кровожадность совершенно не свойственны русской натуре. Для них уже давно существует более точное название - "нувориш", в котором заключено понятие "новый" и буквосочетание, очень созвучное русскому "вор".
Незаметно подошли к городскому променаду.
- Мало-помалу всем миром целый карман янтаря набрали, - подвел итоги Георгий Александрович после того, как собрал "урожай" со всего семейства, - теперь будет, чем похвастаться. Никто в Москве не поверит, что собственными руками насобирали.
Концертный зал областной детской библиотеки имени А.Гайдара был переполнен. Местное Общество почитателей Пушкина устраивало встречу калининградцев с потомком Пушкина. Среди присутствующих был и Арсений Георгиевич Кологривов, житель Калининграда, род которого берет начало от "прусского выходца Радши". В седьмом колене, на Григории Пушке, этот род разделился на две ветви: от Константина пошли Пушкины, а от Василия Улиты - Кологривовы. В восемнадцатом колене вновь произошло раздвоение ветви Кологривовых: от Ивана пошла московская ветвь, а от Семена - петербургская. Как раз к петербургской ветви и относится Арсений Георгиевич. Учитывая, что Георгий Александрович Галин давно занимается родословной своего прапрадеда, я умышленно пригласил Арсения Георгиевича на эту встречу, рассчитывая на то, что для Галина это будет приятным сюрпризом. Но не тут-то было. Оба родственника при представлении холодно пожали друг другу руки и, не обменявшись даже единым словом, уселись на сцене по разные стороны стола. Видимо, история с контр-адмиралом Пушкиным научила Галина осторожнее воспринимать появление новых сородичей.
Пока я говорил вступительную речь, Георгий Александрович торопливо заправлял в видеоскоп привезенные с собой слайды. Там что-то не ладилось, заедало. Когда он, наконец, включил аппарат, чтобы убедиться в его готовности, оказалось, что все слайды заправлены вверх тармашкой. Махнув с досады рукой и буркнув: "Бог с ним, обойдемся без слайдов", он начал свой рассказ. Говорил он тихо, почти без жестикуляции. Видно было, что он много раз выступал перед публикой на эту тему. Но, не смотря на монотонность его рассказа, в зале царила мертвая тишина. Встреча завершилась ажиатажным всплеском эмоций. Каждому хотелось что-то спросить, получить автограф, пожать руку, в жилах которой течет кровинка нашего Пушкина. Слышался недовольный ропот телевизионщиков и радиокорреспондентов, которых оттеснили на задний план. Долго еще Георгий Александрович не мог вырваться из плена восторженной публики.
Музей янтаря, расположенный в башне форта "Дер Дона", явил нам жалкое зрелище. Нижний этаж музея, где располагалась экспозиция уникальных изделий калининградских мастеров, был затоплен. Во многих местах верхних залов виднелись отслоения штукатурки, белые соляные разводы сигнализировали о нарушениях гидроизоляции всего здания. Электрифицированные стенды не работали. На экспонатах виднелся месячный слой пыли. Я, было, подумал повернуть назад, но Георгий Александрович настоял на просмотре музея. Я понимал, что музейные работники здесь нисколько не виноваты, что здесь надо спрашивать со строителей, которые вовремя отрапортовали о завершении строительных работ и, конечно, получили за это солидную премию. Но все же сопровождать своего гостя по такому музею мне было стыдно.
Когда, много позже, я спросил у Георгия Александровича, что ему больше всего понравилось в Калининграде, он первым назвал Музей янтаря.
Вечером собрались у меня. Георгию Александровичу не терпелось познакомиться с моим пушкинским архивом. Да и я, признаться, очень ждал этого случая, чтобы удовлетворить свое любопытство относительно белых пятен в моих розысках.
Усевшись в глубокое кресло, Георгий Александрович зарылся в моих бумагах, изредка обращая мое внимание на замеченные им неточности или отсутствие какой-либо новой информации.
- Вы так и не разыскали, где захоронен Феодосий Павлович Воронцов-Вельяминов? - спросил он, открыв лист с материалами об этом правнуке Пушкина. - Мне недавно удалось узнать, что братская могила, в которой его похоронили, находится под Голдапом. Это в Польше, недалеко от границы с вашей областью. Мне и самому интересно побывать там.
Перевернув лист, он с удивлением спросил, показывая на фотографию правнука поэта, Быкова, одетого в форму белогвардейского офицера:
- А что, о Владимире Быкове у Вас вообще никакой информации нет?
Под фотографией действительно не было никаких записей. Убедившись, что я о нем ничего не знаю, он продолжил:
- Личность была интересная, я бы сказал - трагическая. Он ведь непосредственно связан с моей генеалогической ветвью, можно сказать, близкий родственник. Прожил всего двадцать шесть лет, как Лермонтов. После окончания пажеского корпуса прямо на фонт первой мировой пошел. Как революция началась, эмигрировал в Париж. Там формировалась добровольческая армия. Он записался к Юденичу и прямым ходом на Питер. Умер в 1921 году под Нарвой от тифа. Большой талант был, великолепно рисовал. Я часто о нем вспоминаю, глядя на его акварели. Они украшают мою московскую квартиру.
- А что Вам известно о братьях Савельевых, прапраправнуках поэта? Какова их судьба? - спросил я, показывая на фотографию двух симпатичных подростков. Вся моя информация о них ограничивалась детским возрастом.
- Судьба их сложилась по-разному. Володя сейчас один из ведущих хирургов в Полтаве. Участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
- Почему аварии? Авария - это когда нет человеческих жертв. А сколько их было при этой катастрофе, никто не считал. Это от Горбачева пошел этот термин. У него все катастрофы назывались авариями.
- Так я, с вашего разрешения, продолжу о Савельевых? - как бы давая понять мне о том, что не любит, когда его прерывают, повернул разговор Галин. - А Алексей сейчас в США. Живет он в Денвере, штат Колорадо, и преподает русский язык в местном университете. Одновременно он является директором русских программ штата. Иногда организует экскурсионные поездки американцев в Россию.
- Да, подразбросало ваших родственничков по всему миру, - заключил я.
- Действительно, - поддержал Галин, - где их только нет: и в Америке, и во Франции, и в Италии, и в Великобритании, даже на Гавайских островах. Больше всего, конечно, в России, а из зарубежных стран, наверное, во Франции, а затем - в Великобритании. Кстати, в вашем альбоме совершенно неверная информация о праправнуке Пушкина из английской ветви, Александре Уэрнере. Он был не летчиком, а простым пехотинцем, и, следовательно, погиб не в воздушном бою, а во время высадки английского десанта в Тунисе, попав между двумя танками. Он был единственным из всех пятнадцати потомков Пушкина, принимавших участие во второй мировой войне, который пал на поле брани.
Беседа затянулась заполночь. Георгию Александровичу хотелось просмотреть все мои семнадцать пушкинских папок, но не было уже ни сил, ни времени.