Килин Андрей Борисович : другие произведения.

Проект 2200

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Герой нашего времени - биржевой спекулянт попадает в 2200 год. И что же он там видит? Окружающий мир не имеет ничего общего с тем, что он знал. Герой даже не понимает кто он в этом новом мире. Для чего он был наделен новыми способностями? Вообще, кому и на кой черт он понадобился в этом чуждом ему будущем, где параллельно с людьми существует новая раса искусственного интеллекта? И эта раса совсем не похожа на то, что он видел в фильмах "Матрица" и "Терминатор".

1

  
   Пробуждение было мгновенным. Темнота словно взорвалась яркой белой вспышкой, сменившейся ровным зеленоватым свечением окружающего пространства, не имеющего определенных очертаний. При этом проснулось одно лишь сознание Алекса. Своего тела он не ощущал...
   В следующее мгновение в голове Александра Куприянова, удачливого тридцатитрехлетнего биржевого спекулянта, словно стартовала перезагрузка. Перед его глазами будто цветные стеклышки в калейдоскопе закружились все основные события его короткой, но яркой жизни. Как ему казалось, эти тридцать три года, отпущенные ему судьбой, он прожил как один ослепляющий миг. Словно это была кульминация какого-нибудь фейерверка - его грохочущий заключительный залп, сопровождающийся самой яркой вспышкой и восхищенными взглядами публики. Однако за этим апофеозом цвета и света всегда следует разочаровывающее безмолвие черного ночного неба, означающее конец праздника. Будто бы в лабораторной пробирке создав концентрат собственной жизни, он выпил ее содержимое залпом, не разбавляя его повседневностью, пустыми надеждами и напрасными ожиданиями, что все лучшее должно случиться завтра и ни в коем случае не сегодня, не сейчас. Будучи любителем быстрого эффекта, Алекс не стал смаковать свою жизнь маленькими глоточками, как поступил бы настоящий гурман. Он выпил все и сразу, одним глотком - так, чтобы мгновенно ударило в голову, чтобы уже ни о чем не пожалеть, просто не успеть этого сделать. Калейдоскоп памяти набирал обороты, и вот уже перед Алексом, одна за другой, проплывали картинки из детства, прошедшего в небольшом, еще советском, провинциальном городе. Вот он мальчишка-сорванец, сидящий с дворовыми ребятами-сверстниками у разведенного ими же костра из каких-то старых досок и прочего мусора. В следующее мгновение он уже бежит с человеческим черепом на палке по заброшенному и разграбленному еврейскому кладбищу... Тогда для него это было веселой игрой, а вовсе не актом вандализма, способного повергнуть в шок культурного цивилизованного человека. Он несется с черепом по этому кладбищу, где рядом с покосившимися могильными плитами, испещренными замысловатыми еврейскими именами, часто попадаются могилы разрытые "черными копателями". Не брезгующие ничем любители быстрой, пусть и мелкой наживы, вскрыли большинство могил в поисках золотых зубов умерших. Кладбище буквально было изрыто вдоль и поперек. Практически все разоренные могилы имели прокопанные ответвления, позволявшие расхитителям добраться до голов захороненных рядом родственников. Оскверненные кости валялись вперемежку с оторванными нижними челюстями и "крышечками" с теменной части головы, срезанными в анатомичке морга. Черепа, лишенные зубов, были оставлены "копателями" повсюду - на ветвях деревьев, на ржавых погнутых прутьях оградок и просто лежащими поверх могильных плит, как казалось, для придания устрашения месту. Особой отвагой считалось пойти на "еврейку" после захода солнца. Один мальчик заработал себе большой авторитет во дворе, рассказав, что как-то раз видел там ночью "светящиеся глазницы мертвецов". Никто во дворе так и не решился проверить правдивость слов этого мальчика. Подобное положение вещей продолжалось не один год, пока кладбище вместе с прилегающим оврагом не было засыпано строительным мусором, землей и, наконец, не выровнено бульдозером. Все, что произошло с "еврейкой", никого особо не тронуло, некоторое сожаление вызвала разве что уничтоженная сирень, в изобилии произраставшая в том месте.
   Картины детства продолжали следовать одна за другой, словно кадры советского пленочного диафильма. Вспомнилась мама со строгим лицом, держащая в руках мокрую половую тряпку и говорящая маленькому Саше: "Если ты сейчас брезгуешь этой тряпкой, то как же ты будешь мыть туалеты в армии? И вообще, с тобой ни одна жена жить не будет...". Грязно-серая, рваная тряпка, с капающей с нее мутной водой, армейские туалеты и почему-то полная, в засаленном халате будущая жена смешались в его тогда еще юной голове и стали единым целым. В следующий момент воспоминания выбросили его на пыльную, жаркую улицу в самый конец длинной очереди, начало которой пряталось за дверьми обшарпанного продовольственного магазина. "Мама, а зачем мне здесь стоять? Пойдем домой!", - хныкал маленький Алекс. "Саша, ну, потерпи немножко. Сегодня кур "выбросили". Больше двух в одни руки не дают. А так мы на две недели запасемся", - отвечала ему мама уставшим голосом. Дома Саша разглядел этих синеватых, тощеньких цыплят и подумал, что если бы они с мамой не простояли два часа на жаре, то этих кур выбросили бы совсем, а так маме удалось их подобрать, и теперь на обед будет вкусная тушёная курятина с гречкой...
   И вот уже другой эпизод: Саша вместе с приятелем - дворовым мальчишкой Димой идут с пластмассовым ведром наперевес по берегу небольшого озера. Дима, как-то прогуливаясь, обнаружил там норы сусликов и решил поймать себе одного из них. Он знал старый, но надежный способ ловли сусликов: если заливать их норы водой, то рано или поздно они высовываются на поверхность. Воспользовавшись этим, ловец сусликов должен ухватить зверька за шею, чтобы тот не укусил, и извлечь его из норы. Имея такую теоретическую подготовку, ребята дошли до места расположения луговых обитателей и принялись за работу. Вода из ведра с гулом уходила в ближайшую нору казавшуюся бездонной. После седьмого ведра на поверхности появился первый мокрый суслик, но, неожиданно для ребят, он оказался невероятно проворным. Спасаясь от наводнения, взъерошенный зверек, пугая ловцов, выпрыгнул из своей норы и, не будучи схваченным, заскочил в норку к соседу, навлекая беду и на него. Когда вследствие усердной работы мальчишек, уровень воды у соседа поднялся до неприемлемого для него и его гостя уровня, ловкий суслик из первой норы опять ускользнул, а вот хозяин оказался менее подвижным и даже немножко флегматичным. Он всего лишь грустно выглядывал из своего затопленного жилища и даже не делал попытки куда-нибудь убежать. Дима без труда схватил его и бросил в заранее приготовленную тряпичную сумку. По дороге домой, ребята восторженно обсуждали последние события, и Дима понял, что ему интересен лишь сам процесс охоты, а не ее результат. В итоге он отдал свой охотничий трофей Саше. В течение недели Саша держал своего суслика на балконе, кормил сорванными под окном одуванчиками, и поил молоком. Но так не могло продолжаться вечно и, в конце концов, Саша решил дальнейшую судьбу своего питомца. Усатый, коричневый с белыми пятнышками зверек казался слишком красивым, чтобы можно было просто отпустить его там, где он был пойман. Саша подумал, что будет грехом не получить денег за такую красоту и пошел на рынок... И вот, суслик уже стоял столбиком в центре одного из самых популярных и универсальных советских сосудов, или попросту - в трехлитровой банке. Мучимый духотой несчастный зверек поднял свою длинную мордочку к открытой горловине банки, откуда теоретически должен был поступать свежий воздух. При этом он трогательно поджимал передние лапки, чем-то напоминающие человеческие руки, только маленькие, с аккуратными коготками на концах тонких, сложенных вместе пальчиков. Трехлитровая банка, в свою очередь, находилась на прилавке в части рынка, отведенной для продажи всякой живности. В выходные дни там продавалось все, что душа пожелает, начиная от холодных и даже несколько надменных аквариумных рыбок и заканчивая суетливыми неутомимыми хомячками... Но суслики, видимо, не появлялись там никогда. Сашин питомец произвел на рынке небольшой фурор. Прохожие по одному и по нескольку человек останавливались напротив банки с грызуном. Мамаши показывали своим детям, как в природе выглядят настоящие суслики, старики возможно вспоминали, как они в молодости на полях боролись с этими вредителями. Народ дополнительно привлекло то, что суслик, видимо от невыносимой жары в банке начал свистеть. Насвистывал он негромко, но банка резонировала и окружающим людям было хорошо слышно эти необычные звуки. Один мужчина спросил, ручной ли это суслик, на что Саша ответил утвердительно и даже, рискуя быть укушенным, просунул руку в банку и погладил зверька. Очевидно его питомец окончательно ошалел от жары и страха и никак не реагировал на прикосновение к своей голове. Он продолжал стоять на задних лапках, часто и жадно втягивая воздух маленьким носом. Но избавление было уже близко... К прилавку подошла девочка, которой как и Саше было лет одиннадцать. "За сколько его отдашь?" - спросила девочка. "За пять рублей", - ответил Саша, в первый раз за день назвав цену. "У меня столько нет, но есть рубль и нож...", - сказала девочка, вынимая из кармана металлический юбилейный рубль и складной перочинный ножик. Несмотря на то, что на рукоятке ножа была явственно выдавлена цена 1р. 20к., что вместе с юбилейным рублем составляло несомненно меньше заявленной стоимости суслика, Саша даже не стал торговаться, так как уже успел устать от повышенного интереса к своему питомцу, не приносящему на этом рынке ничего, кроме хлопот. Он уже начал сомневаться, что выручит за своего суслика хоть что-то. Саша просто зажал в руке рубль и нож, протянутые девочкой, и подвинул банку с сусликом к краю прилавка со словами: "Бери, он твой!" Довольная девочка и осчастливленный продавец, больше не сказав друг другу ни слова, разошлись в разные стороны, чтобы больше никогда не встретиться... Саша не сомневался, что отдал друга в хорошие руки. При этом он получил такие замечательные подарки... Дома он еще долго складывал и раскладывал перочинник и любовался крупной юбилейной монетой, похожей на медаль, лицевую сторону которой украшал профиль человека с гладкой блестящей лысиной и небольшой бородкой. Всем детям Советского Союза этот человек был известен как самый добрый дедушка на свете. Рейтинг его доброты оставлял позади даже такого бесспорного лидера как Дед Мороз. Несомненно этим самым-самым был "дедушка Ленин". Еще очень долго Саша считал эту сделку лучшей в своей жизни...
   Далее память Алекса воспроизвела уже второй курс Коммерческого института... Нелепый разрыв с первой любовью. Если допустить, что Александр вообще был способен любить. За девушкой Леной с вечернего факультета он ухаживал около шести месяцев. Руководствовался он скорее принятым в обществе стереотипом, необходимым для выживания этого общества - завести девушку, затем жену, потом наследников, - нежели реальным желанием следовать этим традиционным путём. Однажды, позвонив ей, он натолкнулся на стену отчуждения и даже откровенную грубость с ее стороны. Сбитый с толку, Саша только через несколько минут сумбурного разговора сообразил, что совершенно забыл о дне рождения Лены, совпавшем с началом его довольно трудной сессии. Она, зная о его забывчивости, не раз напоминала ему и о дне рождения, и о том, как они с мамой готовятся его отметить. Вероятно, у него была возможность как-то загладить свою вину, но, поразмыслив, он не стал этого делать, посчитав этот случай отличным поводом для расставания. Позднее ему даже казалось забавным то, как Ленусик по-детски надувала губки и демонстративно отворачивалась, когда случайно сталкивалась с ним в стенах родного вуза. В дальнейшей жизни Алекса случались непродолжительные периоды совместного проживания с девушками и значительно более длительные периоды жизни без них, что, кстати, нравилось ему даже больше. Слишком уж тяжело переносил он перепады женского настроения и казавшиеся ему многочисленными мелкие придирки, упреки и поручения.
   Другим большим страхом Алекса была Российская Армия. И этот страх был связан не только с "дедовщиной", издевательствами и тюремными порядками, но и с тем, что он был индивидуалистом до мозга костей. Его никогда не тяготило одиночество, он даже наслаждался им после дней, особо насыщенных общением. Алекс не мог представить себя запертым в одном коллективе на длительное время. Тюрьма была бы для него смертью. Единственной любовью всей его жизни была Свобода. С таким мировоззрением, естественно, он сделал всё возможное, чтобы от армии "откосить". Окончив экономический факультет по специальности "Финансы и кредит", для продления отсрочки он продолжил учебу в аспирантуре, хотя у него не было никакого желания писать диссертацию и уж тем более становиться на путь преподавания. Он не любил работать с людьми, да и больших денег преподавательская карьера в провинциальном вузе не сулила. Уже на пятом курсе института особой страстью Алекса стала игра на валютной бирже. Его завораживали графики, индикаторы, причудливые фигуры, рисуемые "японскими свечами", отображающими котировки валют. Он мечтал создать денежную Интернет-машину, круглосуточно пополняющую его виртуальный банковский счет. Со временем Алекс уяснил для себя, что эта игра подобна тотализатору на скачках. Если ты не обладаешь скрытой информацией о физической форме лошадей, о настроении жокеев и других подводных течениях этого бизнеса, ты никогда не сможешь спрогнозировать результат забега и выиграть. То же самое и на бирже - если не имеешь инсайдерской информации, то взлеты и падения котировок будут казаться непредсказуемыми, действующими вопреки всякой логике и тебе назло. По стечению обстоятельств двоюродный брат Алекса, проживающий в Москве, оказался профессиональным игроком на Международной валютной бирже. Видимо, была какая-то склонность к игре в роду Куприяновых... А так как родной город Алекса был похож на сотни других маленьких провинциальных городков, из которых рано или поздно нужно уехать в столицу, то в один прекрасный день, взвесив все за и против, Алекс позвонил родственнику, бросил свои вещи в дорожную сумку и отправился навстречу новой жизни. Кузен сделал его своим помощником в операционном зале. Вскоре Алекс поразил всех, как своего родственника, так и других коллег брокеров своей работоспособностью, фанатизмом и преданностью биржевой игре. Он открыл для себя, что биржа - это все-таки разумная рулетка. Теперь серии его прогнозов оказывались весьма точными. К нему начали прислушиваться и даже следовать его игровому поведению. Но наибольшего успеха Алекс добился, когда нашел источник инсайдерской информации в одном из крупнейших мировых банков, часто играющим на "тонком льду" в сговоре с другими титанами финансового рынка. "Тонким льдом" называлось состояние рынка, когда на нем находилось минимальное количество участников, и в этот момент крупнейшие игроки могли ненадолго повлиять на движение цены в нужном им направлении. И этого краткосрочного искусственного отклонения цены хватало "заговорщикам", чтобы делать миллиарды. Своевременную информацию о намерениях "заговорщиков" Алексу предоставлял один из операционистов лондонского отделения банка - "участника сговора". Этот трейдер по заданию банка осуществлял операции по валютным интервенциям на торговых площадках. С ним Алекс познакомился, проводя серию финансовых операций от московской биржи. Они начали доверять друг другу, поначалу, тесно общаясь посредством электронной почты. Впоследствии этот операционист, которого звали Дэвид, стал его лучшим другом.
   Отныне Алекс работал только на крупнейших международных торговых площадках от различных оффшорных компаний. Одновременно он был везде и нигде. Трейдинг через Интернет давал ему абсолютную свободу. Применяемое им "кредитное плечо" со стороны могло показаться безумием и финансовым самоубийством, но ему везло, и это было предельно просчитанное везение. В этот период жизнь Алекса напоминала фейерверк. Были дорогие машины, яхты и виллы на оффшорных островах, и всем этим он щедро делился со своим информатором-"благодетелем". Дэвид не мог воспользоваться всем этим богатством сразу, чтобы не привлекать внимания налоговых органов и службы безопасности банка. Рог изобилия ждал лондонского клерка до того момента, пока они с Алексом не решили, что денег хватит на всю оставшуюся жизнь и ему можно попрощаться с работой, а вместе с ней и с почерневшим от времени и сырости Лондоном, часто страдающим от дефицита солнечного света и летнего тепла.
   Однако пресытиться жизнью, полной радужных красок, Александр Куприянов так и не успел. Однажды, катаясь на водных лыжах и не вписавшись в резкий поворот, он вылетел на небольшую песчаную косу. Никаких серьезных повреждений Алекс не получил. Обошлось даже без вывихов и ушибов. Он всего лишь немного стесал кожу на спине. Это было настолько незначительно, что даже не потребовалась перевязка. В этом происшествии была лишь одна мелочь, ставшая фатальной для Алекса - на поврежденном участке кожи раньше находилась небольшая родинка, про которую он даже не помнил и, хуже того, не стал обращать внимания на оставшуюся небольшую язвочку на том месте, где она была. В зеркале он ее не видел, и она его не беспокоила. Его вообще не могли беспокоить такие мелочи. Светловолосый и светлокожий Алекс, любящий солнце и очутившийся там, где его много, относился к группе риска и был предрасположен к раку кожи. Ультрафиолет был его тихим и верным убийцей. Появившаяся меланома развивалась стремительно. Даже онкологи элитной швейцарской клиники отметили невероятно агрессивное течение болезни. Она как-то быстро проникла внутрь. Метастазы поразили легкие и другие органы. С того момента, как Алекс впервые почувствовал себя по-настоящему плохо, с ним был его верный друг - Дэвид. Он уже покинул свой осточертевший банк и все высвободившееся время и ресурсы посвящал Алексу. Именно Дэвид называл Александра Куприянова Алексом, ставшим для него теперь поверженным и сброшенным с небес ангелом, любые желания которого, в том числе и не совсем праведные, неукоснительно исполнялись. Даже Маргарет, жена Дэвида, на взгляд Алекса немного тучная, но не лишенная обаяния женщина, вдруг прониклась к нему искренним чувством, с которым любящая мать заботится о своем больном ребенке. Она каждый день навещала его в клинике. Маргарет с трудом сдерживала слезы у постели Алекса и неустанно просила его бороться за жизнь. Эмоционально бедный Алекс не понимал причину такого трепетного отношения к себе - они никогда не были близкими людьми, и никаких веских причин для проявления таких глубоких чувств у нее не могло быть. Алекс осознавал только то, что он жалок, беспомощен и что спина его обезображена огромным черным пятном с багрово-красной каймой. Он стал биологической развалиной, в которой быстро угасала жизнь.
   Но не Маргарет, а верный Дэвид облегчал ему уход из этого мира - лучший друг, сменяя жену в палате, снабжал его тяжелыми наркотиками. Алекс избрал для себя такой путь ухода из жизни. В наркотических грезах он снова видел себя здоровым и всемогущим. В какой-то момент галлюцинации закончились. Стало темно. Как будто кто-то выключил телевизор. Александр Куприянов умер.
  

2

  
   ...Мысль о собственной кончине, заставила Алекса вздрогнуть. Его глаза были открыты, но он по-прежнему находился будто в невесомости и ничего вокруг не видел кроме размытых зеленоватых очертаний какого-то огромного помещения. "Это самая странная галлюцинация из того, что я видел", - подумал он, - "На этот раз Дэвид постарался. Принес что-то новенькое". Затем Алекс попробовал пошевелить рукой. Движению руки оказывала сопротивление какая-то вязкая жидкость. Эта зеленоватая жидкая среда обладала слабой прозрачностью, и очертания предметов, находящихся дальше нескольких сантиметров, теряли свою четкость. Преодолевая сопротивление этой тягучей массы, Алекс поднес к глазам руку и рассмотрел её. Она показалась ему какой-то обновленной, с аккуратными без каких-либо изъянов ногтями, будто ему совсем недавно сделали маникюр, к тому же, при сжатии пальцев чувствовалась необыкновенная сила. Разглядев руку, он попытался осмотреть себя целиком, но смог отчетливо увидеть лишь колени, после того, как поджал их к голове, фактически приняв позу зародыша. Его тело было словно подвешено в этой густой жидкости. "Не понял... Что за чертов кисель?" Он осторожно себя ощупал. "Да еще и раздели... Совсем. Какие-то странные глюки. Надо будет сказать Дэвиду, чтобы больше не приносил такую дрянь. Пусть будет что-нибудь полегче и повеселее, как раньше".
   "Дэ...", - Алекс попытался вслух позвать Дэвида, но обнаружил, что его рот и легкие заполнены все той же вязкой жидкостью, и что он вообще не дышит. "Это уже не смешно", - подумал Алекс, беспомощно открывая рот, как рыба, выброшенная на сушу. При этом паники не было. Вдруг откуда-то к нему пришла полная ясность того, что с ним происходит. Причем это не было его догадкой. Информация пришла откуда-то извне. Оказывается - он все-таки умер, и Дэвид устроил ему экзотические похороны, как он и хотел, а именно: после смерти отвез его тело в небольшой частный криоцентр на северо-западе Европы. Он же оплатил дорогую заморозку Алекса по новой технологии, когда температура тела сначала доводилась до 0,1 градуса Цельсия, а затем по венам вводился специальный сильно охлажденный низкотемпературный антифриз. Благодаря этому обеспечивалась мгновенная заморозка клеток, без образования разрушительных для клеточных мембран кристалликов льда. Согласно договору тело Алекса должно было храниться до появления возможности его "оживления". И вот эта возможность осуществилась 2 августа 2200-го года...
   ...Мир изменился до неузнаваемости. Перед глазами Алекса проносились картины, одна апокалиптичнее другой. Калейдоскоп ужасных событий раскручивался перед ним помимо его воли. Это было нечто похожее на крушение потерявшего равновесие мира... Истощение традиционных энергоресурсов, несвоевременная замена их революционными видами производства энергии, продовольствия, питьевой воды, взрывообразный рост необразованной маргинальной части населения Земли, охвативший все континенты, растворение "золотого миллиарда" в этой массе... Генные и нанотехнологические войны, приведшие к мировому хаосу, а затем к возвращению в темное средневековье, но уже не христианское... Наступила эра Муаба - нового мирового культа. И в новом мировом порядке оставались только островки научно-технического прогресса - Оазисы.
   "Ужас какой! Что за чертов бред! Откуда у меня такие мысли?!" - недоумевал Алекс.
   - Тебе нужен привычный интерфейс Системы. - Вдруг прямо в его голове прозвучал мягкий женский голос.
   - Это еще что за глас вопиющего? - Мысленно спросил Алекс.
   В то же мгновение он оказался в привычной для себя обстановке - в его любимой комнате на вилле, купленной на Барбадосе пять лет назад. "Мой кабинет", так Алекс называл помещение площадью в сто квадратных метров с бронированными, прозрачными изнутри и зеркальными снаружи окнами-стенами. Это свое обиталище-штаб-квартиру он звал "Зазеркальем". В своем "кабинете" он стоял лицом к террасе с видом на океан. Волны неторопливо лизали песчаный берег, лениво поигрывая клочьями белой пены, выброшенной на плотный мокрый песок. Алексу нравилась эта немая картина за стенами его звуконепроницаемой стеклянной крепости.
   - Здравствуй, Саша! - Произнес у него за спиной тот же голос.
   Вздрогнув, "Саша" повернулся и увидел девушку, сидящую на белоснежном кожаном диване (части хай-тек обстановки, приобретенной им вместе с виллой). Черты лица девушки показались ему невероятно знакомыми. Ее образ всплывал откуда-то из глубин его памяти, из далекого детства.
   - Елена Геннадьевна! Что Вы ...? Как Вы здесь оказались? - изумленно спросил Алекс, узнав в девушке свою первую школьную учительницу.
   Первый школьный класс Саши был также первым и для Елены Геннадьевны, только что закончившей педагогический институт.
   - Все, что ты видишь, - спокойно начала Елена Геннадьевна, обводя рукой личный кабинет Алекса, - взято из твоих воспоминаний для удобства обмена информацией с Системой.
   "Осталась даже чрезмерно яркая для советской школы косметика, как когда-то у нее была. Странно, что я помню о таких мелочах...", - отметил Алекс про себя, внимательно рассмотрев ее лицо.
   - Ты даже себе не представляешь, какие терабайты "мелочей" сохранило твое подсознание.
   - Ой! Простите за бестактность... Стоп. Так Вы читаете мои мысли?
   - Ничего, не переживай. Никакая бестактность меня не задевает. Я не имею ничего общего с твоей учительницей, кроме внешнего сходства. Образ учительницы и все предметы вокруг, находятся только в твоей голове. Сейчас ты наблюдаешь прямое подключение Системы к твоему сознанию. Я и это твое "Зазеркалье" - всего лишь более привычный и понятный тебе интерфейс. Мгновение назад информация напрямую заливалась в твое сознание. - Продолжала приятным мягким голосом объяснять Елена Геннадьевна.
   - Какая еще информация? - Насторожился Алекс.
   - Та, что тебе так не понравилась. О крушении твоего мира и появлении Муаба. - Все так же спокойно и размеренно продолжала учительница.
   - Так это не бред, порожденный моим собственным, отравленным наркотиками, мозгом? Это все произошло на самом деле? И вы тоже не галлюцинация? И как же я могу это проверить? - Алексу становилось все интереснее.
   - Помочь тебе это проверить мы уже никак не сможем. Просто если это неправда, то получается, что твоя новая жизнь будет какой-то уж слишком затянувшейся, грандиозной, последовательной и детализированной галлюцинацией. Твой наркотический опыт путает тебя. Этого мы не учли... - Постучав пальцами по стеклянной поверхности столика, стоявшего рядом с диваном, сказала Елена Геннадьевна. - Ну да ладно. Это временные трудности. Когда полностью войдешь в игру, тебе будет не до размышлений, наркотическая ли это галлюцинация или новая реальность.
   Сейчас Алекс молчал и вопросительно смотрел на свою теперь уже невероятно авторитетную молодую школьную учительницу.
   - Так вот, Саша, в данный момент твое тело, взятое из захоронения в леднике, находится у нас в реставрационном инкубаторе в протоплазме из наноэлементов - той самой зеленоватой жидкости, в которой ты очнулся. Мириады нанороботов полностью перебрали твою физическую сущность и построили все, что нужно для выполнения задачи. После создания нового физического тела был произведен разряд в твоей тонкой информационной оболочке для создания канала в проматерию, другими словами в информационное поле Вселенной, где записана информация обо всех событиях, когда-либо происходивших во всех воплощениях Вселенной вплоть до рождения и аннигиляции каждой элементарной частицы. В этом океане хранилась и твоя информационная сущность. Она, выражаясь на понятном тебе языке, была возвращена в твое тело. Механизм этого возврата пока до конца не изучен. Первые эксперименты по восстановлению людей заканчивались вселением каких-угодно сущностей вплоть до животных и неопознанных созданий, но позже, видимо, было дано разрешение на воскрешение человека. Вот суть-то этого разрешения и кем оно дается, мы пока познать и не можем.
   Все это время перед глазами Алекса рисовалась схематичная картина всего сказанного - от вспышки над контуром его тела, казавшимся прозрачным, до образования над ним узкого тоннеля и прохождения по нему, неизвестно откуда взявшейся белой сущности, в итоге вошедшей в тело Алекса через затылок.
   - Вообще, то, что я тебе сейчас разжевываю, могло бы быть инсталлировано в твой мозг как данность, но у тебя критическое мышление. Ты во всем сомневаешься и не можешь принять все по умолчанию. Ведь так?
   - Вам виднее. - Пожал плечами Алекс.
   - Поэтому мы передаем тебе информацию в форме рассказа и в образе твоей учительницы. Однако это нисколько не замедляет самого процесса передачи информации. По твоим ощущениям этот диалог может длиться часами, но в реальном времени проходят доли секунды. Твой мозг совершает в триллионы раз больше операций в секунду чем у людей твоего времени. В эту секунду ты можешь принять информации столько же, как обычный человек за целую жизнь. И тебе может казаться, что ты прожил целую жизнь. Твое внутреннее и реальное время - теперь разные вещи.
   - Теперь я понимаю выражение "и вся жизнь пронеслась у него перед глазами", - улыбнувшись, произнес Алекс, глядя на невозмутимое лицо учительницы.
   - Да, в экстремальных ситуациях мозг обычного человека также работает быстрее, - продолжала Елена Геннадьевна. - И потеря правильного ощущения времени мозгом под воздействием наркотических веществ - это тоже его работа в измененном состоянии. Образы, передаваемые нами, в отличие от наркотических, управляемы. Все, что ты видишь - это управляемая галлюцинация.
   - Управляемая только вами? А я не могу участвовать в этом управлении? - Небрежно, будто ему это и не особо нужно, спросил Алекс.
   - Ну, почему же? Ты можешь сам выбирать способы общения. Мы только предлагаем варианты.
   - Тогда, простите, пожалуйста, Елена Геннадьевна, но рядом с Вами я чувствую себя каким-то школьником. Мне немного неловко. Могу я сменить собеседника? - Несколько виновато спросил Алекс.
   - Конечно. Никаких проблем. - Широко улыбнувшись, сказала учительница начальных классов.
   В то же мгновение диван оказался пустым, и на его белом кожаном настиле не осталось даже вмятины от удобно располагавшейся на нем мгновение назад Елены Геннадьевны. Теперь перед диваном стоял отец Алекса, каким Саша помнил его до своего отъезда в Москву.
   - Ой, - вздрогнул Алекс. - Сейчас мне совсем не по себе.
   Ничего не сказав, отец превратился в Дэвида - верного друга и соратника в биржевых и прочих делах последних сумасшедших лет его жизни.
   - А это все как-то грустно..., - не успел договорить Алекс, как перед ним, развалившись с ногами на том же белоснежном диване, материализовался Андрей Мамонов, его бесшабашный институтский друг.
   Андрей, или просто Дрюня, учился с Алексом в одной группе до третьего курса Коммерческого института. Первое, что он вспомнил, глядя на Андрея - это забавный эпизод, имевший место в их студенческие годы. Их совместная учеба в институте совпала с лихими 90-ми годами в России. Друзья, как, впрочем, и большая часть населения страны, а особенно в 90-е годы, очень нуждались в наличных средствах. Естественно, как и вся Россия в то время, Дрюня и Алекс искали способы, как заработать денег. План их честного обогащения был прост: сложив несколько стипендий, предприниматели купили по большой упаковке шоколадных батончиков, жевательной резинки и газированной воды на мелкооптовом складе с целью перепродажи всего перечисленного по двойной цене на окружной автодороге. Замученные жаждой и изголодавшиеся автолюбители, по замыслу друзей, должны были останавливаться на обочине у их лотка и удовлетворять свои незатейливые потребности. В ближайший понедельник, после лекций, партнеры по бизнесу выехали на окружную трассу на велосипедах с нехитрой поклажей на багажниках. После трех часов стояния на дороге, выяснилось, что автолюбители даже не пытались притормаживать около торговой точки новоиспеченных предпринимателей, не говоря уже о том, чтобы остановиться и удовлетворить обоюдное желание одних продать, а других купить. То ли потому, что люди за рулем боялись бандитизма на дорогах, особенно развитого в те годы, то ли на заправках уже появлялись пункты розничной торговли, или же их просто не привлекал товар, разложенный на картонной коробке... Четкого ответа не было. Дрюня сей прискорбный факт назвал тем самым десятым вариантом, который никогда не удается просчитать. Конец неудачного рабочего дня друзья отметили поеданием нескольких шоколадных батончиков с распитием газированной воды, заправив это изрядной долей очень мягкой и даже жидковатой жевательной резинки. Так, с небольшими нюансами, прошла вся неделя, включая выходные, пока товар полностью не был употреблен в пищу самими партнерами по бизнесу.
   Это был период наиболее тесного общения Алекса с Андреем Мамоновым. Позже Алекс все глубже уходил в учебу, а Дрюня, напротив, все больше скакал по верхам, увлекался компаниями и вечеринками. Их интересы все дальше расходились. На третьем курсе Мамонов перевелся в вуз в другом городе, после чего связь с ним окончательно прервалась.
   - Привет, Шурик! Давно не виделись! - весело поприветствовал Андрей Алекса. - Да ты совсем не изменился!
   - Здравствуй, студент! Это ты не изменился, а я то уж вряд ли..., - с сомнением произнес Алекс, делая два шага в сторону, чтобы увидеть себя в зеркальной двери шкафа-купе. Оттуда на него взглянуло его юное отражение, на вид, лет семнадцати-восемнадцати. Алекс не поверил своим глазам и подошел к зеркалу ближе. На него смотрел стройный, светловолосый молодой человек со слегка впалыми щеками и легким, еще не познавшим бритвы пушком на верхней губе.
   - Это же моя фотография из студенческой зачетки! - Сказал Алекс, удовлетворенно поглаживая свои "усики" и не чувствуя при этом жесткой щетины.
   - Привыкай к вечной молодости, студент, - парировал Дрюня. - Молодость и кажущаяся беззащитность вызывают минимум подозрений у окружающих. Так же выглядит и твое физическое тело, находящееся сейчас в инкубаторе с протоплазмой, которую ты уже обозвал "киселем". Кстати, пора тебе из него выбираться. Вылезешь, придешь в себя, тогда и продолжим разговор.
   В один миг окружающие Алекса родные стены "Зазеркалья" исчезли. Пространство вокруг опять сгустилось, превратившись во всю ту же зеленоватую жидкость - содержимое инкубатора. Но на этот раз что-то изменилось. Алекс почувствовал какое-то движение среды, в которой находился, как будто он вместе с ней постепенно опускался. Силясь понять, где верх, а где низ, Алекс водил руками в этой густой субстанции. При этом он никак не мог почувствовать своего веса, - "Это потому, что плотность протоплазмы близка плотности моего собственного тела, и оно не может ни всплыть, ни утонуть" - сам собой возник ответ в голове Алекса. "Похоже, теперь я знаю ответы на все кроссворды", - поймал он себя на мысли. Тем временем, жидкость продолжала убывать. Алекс нащупал дно и встал на четвереньки. Наконец, кожей спины он почувствовал прохладу окружающего воздуха. Алекс опасался резко поднимать уже потяжелевшую голову, не зная, как жидкость будет выходить из его легких. Он оставался с опущенной головой, пока убывающая зеленоватая масса не достигла его рта. В этот момент, ему показалось, будто из него мягко вынимают сразу несколько зондов для гастроскопии. Неприятное ощущение длилось лишь мгновение. Он даже не успел поморщиться. Алекс сделал полный вздох. Секунду спустя полностью освободились модернизированные, во много раз более чуткие органы слуха и обоняния. Подняв голову и открыв глаза, он обнаружил, что зеленоватая, клейкая масса сходит с него полностью и без остатка. Она как бы съеживалась, потрескивая миллионами схлопывающихся мельчайших пузырьков, и отталкивалась от его тела, не оставляя на нем никаких следов. Мгновение спустя он понял, что обоняние позволяет ему определить молекулярный состав окружающего воздуха, а зрение, при желании, дает возможность мгновенно получить увеличенное изображение и "картинку в картинке", только гораздо гармоничнее, чем на обычном мониторе, с сохранением объема и целостности видимого пространства, без резких границ между разными картинками. Одно чувство являлось логичным дополнением другого, и вместе они выстраивали единую картину окружающего мира. Тем временем, протоплазма уходила через замысловатый узор круглых и продольных отверстий разного диаметра, находящихся прямо на белом гладком полу. При этом Алекс все еще был обнаженным и продолжал стоять на четвереньках, раздвинув ноги.
   "Вот, черт, завис..." - Подумал он, начиная отходить от новых впечатлений. - "Да еще в такой неоднозначной позе. За мной же наблюдают и, наверняка, с разных сторон".
   - Расслабься, это никому не интересно! - Сказал вдруг возникший в двух метрах от Алекса Дрюня, развалившийся на кожаном белом диване из "Зазеркалья".
   Для полноты картины не хватало только бумажного ведерка попкорна в его руках.
   Алекс решил побыстрее выпрямиться и встать на ноги. Однако когда он попытался это сделать, его тело резко подбросило высоко вверх, будто распрямившуюся пружину. Он автоматически сгруппировался и сделал сальто, после чего мягко приземлился в низкую стойку с выставленной далеко вперед правой ногой и руками с напряженными растопыренными пальцами. "Стойка Тигра из древнего боевого искусства "Кэмпо"", - мгновенно появился ответ в голове Алекса. Увидев это, Дрюня запрокинул голову и залился заразительным смехом на своем диване:
   - Что же ты так дергаешься? Расслабься и выйди из боевого режима.
   - Как же тут расслабиться? Не каждый день оказываешься голым, на четвереньках да еще при свидетелях. - Огрызнулся Алекс, переходя в положение "вольно".
   - И не надо стесняться! Сейчас твоего молодого подтянутого тела захочет любая девушка. Это твой лучший костюм, - вдоволь нахохотавшись, сказал старый приятель.
   - Сейчас ты из меня еще и эксгибициониста сделаешь, - ответил повеселевший Алекс.
   - Ну, эксгибициониста - это перебор, а вот костюм нудиста надо носить с достоинством, может пригодиться в соответствующем обществе, и это будет один из редких случаев, когда достоинство не должно быть на высоте. Вот такой каламбурчик... Хи-хи...Ладно, - встав с дивана, который сразу исчез, Дрюня дал понять, что пора двигаться дальше. - Шучу. Сейчас ты контролируешь свое тело как никогда, и оно выполняет практически все твои разумные желания. Надо только немного привыкнуть.
   - Пошли, провожу тебя к выходу. - Махнул рукой виртуальный гид.
   Алекс впервые огляделся, присматриваясь к окружающему пространству. Это было очень большое и светлое помещение овальной формы, по площади равное футбольному полю. Куполообразный потолок равномерно излучал яркий белый свет. Алекс вдруг понял, что все знает об этом помещении: его площадь, объем, состав, влажность и температуру воздуха, качество работы вентиляции, нагнетающей воздух силовым полем без вентиляторов и насосов, освещенность, положение выходов по отношению к сторонам света и даже глубину нахождения под землей, будто он имел встроенный компас и прибор, показывающий положение относительно уровня моря.
   - Твои чувства тебя не обманывают, - устранив последние сомнения Алекса, произнес Дрюня. - Небольшой участок твоего мозга, преобразованный в математический процессор, обсчитывает всю информацию, поступающую с миллиардов дополнительных искусственных обонятельных, зрительных и других нанорецепторов. Все, что ты сейчас знаешь о параметрах этой "фабрики людей", назовем ее так - результат работы твоей новой Системы чувств.
   Абсолютно белый, монолитный, гладкий пол был исчерчен прямыми светло-голубыми линиями - дорожками, сходящимися у нескольких выходов по контуру помещения. Кое-где были серии мелких сливных отверстий разной формы, как те, на которых очутился Алекс, после ухода протоплазмы. Большая часть помещения была пуста, но местами, между пересечениями дорожек, на полу были видны неестественно большие каплеобразные студенистые возвышения с переливающейся зеркальной поверхностью. Это были инкубаторы, в которых выращивались или восстанавливались человеческие тела. У этих полукоконов не было каких-либо твердых стенок, и свою форму они сохраняли исключительно за счет поверхностного натяжения жидкости, из которой состояли. Алекс не пересчитывал эти образования, похожие на гигантские капли смолы, но уже точно знал их число - сорок восемь.
   - Ты видишь здесь жидкие инкубаторы из протоплазмы вроде того, из которого появился ты сам. - Ответил Дрюня на только назревающий у Алекса вопрос. - В лучшие времена здесь не было свободных мест, и такие фабрики были во всех Оазисах. Сейчас мы уже не так сильны, у нас уже нет тех ресурсов. Сейчас ты видишь только сорок восемь наших будущих граждан на разных стадиях воссоздания. Пора тебя вводить в курс дела, что у нас тут вообще происходит.
   В то же мгновение Алекс, одетый в свои домашние шорты и футболку, почувствовал холод... Оглядевшись, он опять осознал, что откуда-то знает, где находится на этот раз и что перед ним. Он очутился рядом со своим глубоко замороженным безжизненным телом в титановой капсуле-саркофаге, расположенной в расщелине ледника в условиях вечной мерзлоты. Алекс понимал, что это опять виртуальная реальность, и данное место воспроизведено Системой в его сознании. Захоронение в леднике было посмертным подарком Дэвида Алексу. Дэвид хорошо знал своего друга. Алексу идея заморозки с надеждой на воскрешение в будущем казалась блестящей. Он не хотел, чтобы кто-то приходил на его могилу, где тлеют его кости. Ему было бы достаточно сохранения памяти о нем лишь в базе данных старейшей адвокатской конторы Берна с точным указанием местоположения саркофага на спутниковом снимке, что могло бы пригодиться в далеком будущем тем, кто все-таки решится его извлечь, разморозить и воскресить. Кроме того, леднику он мог довериться больше, чем какой-либо организации, хранящей его тело в жидком азоте. Как думал Алекс: "Хороший ледник может быть и не растает за сотни лет, даже при глобальном потеплении, а вот любая организация гарантированно когда-нибудь разорится. А все желающие навестить его могилку могут сделать это на Интернет-кладбище". Детям и внукам, и уж тем более правнукам, он бы не доверил присматривать за состоянием своего замороженного тела. Они неблагодарны, и их память недолговечна, - считал Алекс. А с другой стороны, это их полное право. У них достаточно своих проблем, не оставляющих времени на какого-то далекого предка. Они же не аристократы, чтобы помнить свое фамильное древо до десятого колена. Но в любом случае, Алекс даже не успел обзавестись детьми.
   В следующую секунду рядом с саркофагом, воспроизведенным в сознании Алекса, материализовался Дрюня. Он деловито смахнул с титановой крышки "хайтек-гроба" длинные иглы инея, и постучал по ней.
   - Вот так ты для нас сохранился, мой друг, - улыбаясь, произнес Дрюня, опираясь пальцами на саркофаг. - Твое счастье, что активность Солнца снизилась, и глобальное потепление не затянулось. Конечно, клеток мозга в удовлетворительном состоянии было не так уж много, пришлось проделать большую работу по восстановлению всего остального, превратившегося в органический мусор... Но главное - восстановлена память и твоё "Эго", а уж результат ли это нашей работы над мозгом или твоё "Я" - это возвращенная информационная сущность или "душа" (оперируя терминами твоей эпохи), точно все еще не установлено. В любом случае, хорошо восстановленный мозг - это как качественный приемник, который должен поймать нужную волну, которой была твоя информационная сущность.
   - Так все-таки, на кой я вам сдался, что вы так со мной возитесь? - Немного привыкнув к постоянной смене виртуальных декораций, спросил Алекс.
   - То, что ты потребовался для особой операции, уже понимаешь... Мир опять стал диким, и ему нужны такие авантюристы из прошлого, как ты, изобретательные и жаждущие приключений.
   - Что значит "мир стал диким"?
   - Картины, что ты видел, пока находился в протоплазме, начиная с твоего детства и заканчивая всемирным установлением культа Муаба - это не игра твоего воображения, а переданная нами информация, краткая история того, что случилось за двести лет после твоей смерти. Если ты еще не осознал этого, то сегодня 2 августа 2200 года, время шесть часов двенадцать минут утра.
   - Допустим, сейчас 2200 год, и все-таки можно поконкретнее? Зачем я вам так понадобился? - теряя терпение, произнес Алекс.
   - Ты долго отсутствовал, и за это время случилось много чего примечательного. Расскажу тебе вкратце. Захочешь подробностей, задайся вопросом и сразу получишь ответ.
   - Пока у меня только один вопрос: "Чем обязан за мое воскрешение?" Ведь я должен чем-то за это расплачиваться?
   - Хороший вопрос времен спроса-предложения и "Капитала" Маркса. Все-таки тогда люди были проще и понятнее, им не нужно было создавать искусственных стимулов, чтобы добиться от них какой-то пользы. Деньги были главным стимулом, и все знали, что ничего просто так не дается и не делается. Сейчас все сложнее, но об этом как-нибудь в другой раз.
   - Дрюня, ты всегда был разговорчивым и уходил от темы. Прям как живой, жаль, что не совсем...
   - Живой, не живой - понятие относительное.
   - Что ты имеешь в виду? Или ты хочешь сказать, что я на самом деле не живой, и все мои воспоминания искусственны и внедрены в мое сознание вами? Может быть вам проще было вырастить меня с нуля и задать какие-то нужные вам свойства личности? Зачем вам было возиться, доставать меня из какого-то ледника...?
   - Ледового купола Драунгайёкюдль, расположенного на северо-западе Исландии. - Уточнил Дрюня.
   - Неважно, пусть купола Драунгайёкюдль. - Без запинки повторил Алекс, чем был попутно немного озадачен. - Кстати, почему в таком труднопроизносимом месте, а не где-нибудь в Антарктиде?
   - Чтобы это узнать, нам еще нужна замороженная голова Дэвида, а ее у нас нет. - Усмехнулся Дрюня. - Видимо, захоронить тебя там ему было удобнее. Полярникам в Антарктиде, возможно, не захотелось бы возиться еще с каким-то титановым гробом, да и все это могло привлечь к себе излишнее внимание, возможно даже прессы. А так, в Исландии, в близлежащих рыбацких поселках можно было найти проводника, привезти с собой альпинистов и сделать то, что было сделано.
   - Похороны, которые устроил Дэвид - это эмоциональный порыв, но вам-то, самой рациональности в чистом виде, зачем было восстанавливать моё "Я"? Ведь можно было бы создать какого-нибудь жутко навороченного киборга и загрузить его любыми воспоминаниями? Может быть, я и есть киборг? - Уже представляя себя взбунтовавшейся машиной, спросил Алекс.
   - Ну, что тебе сказать, конечно, у нас полно, как ты говоришь, киборгов. По сути это новая раса. Но для нашего деликатного дела нам нужны на сто процентов человеческие реакции со всей их иррациональностью и разрушительностью. Вообще, человеческие эмоции - это стихия, может согреть, а может и убить.
   - А почему вы решили, что я буду что-то для вас делать? - Почти попрощавшись со своей новой жизнью, заявил Алекс, ожидая, что его теперь могут утилизировать как упрямое бракованное изделие.
   - Ха-ха, насмешил! - Залился своим привычным смехом Дрюня, прочитав мысли Алекса об утилизации. - Не думай, что мы такие уж кровожадные. Не захочешь ничего делать для нас, будешь жить в свое удовольствие, познавать изменившийся мир, а Система будет тебе в этом помогать.
   - А как же "деликатное" задание?
   - Придется искать других, кому скучна созерцательная жизнь без ежедневных подвигов. - Не переставая смеяться, ответил Дрюня. - Извини, что смеюсь, ты просто уморительно трогательный.
   - Но все-таки... Вдруг ты пудришь мне мозги, и я на самом деле - просто "запись на диске"? - Не унимался Алекс.
   - Ну, ты наверное насмотрелся какой-нибудь глупой фантастики... Хорошо, смотри, что такое "запись на диске", - ответил Дрюня, отходя на несколько шагов в сторону от титанового саркофага.
   В то же мгновение замки на титановой крышке щелкнули, и она со скрежетом сдвинулась, породив облако из осыпающегося с неё инея. На пару минут установилась "гробовая" тишина. Вдруг снизу показалась рука и ухватилась за бортик открывшейся капсулы. За рукой, осторожно выглядывая из капсулы-саркофага, медленно поднялась голова. Посмотрев на нее, Алекс с содроганием узнал в ожившем покойнике самого себя, каким он был незадолго до смерти, с посеревшим лицом, темными кругами под глазами и выпиравшими от истощения острыми скулами. Голова, не будучи замерзшей и заиндевевшей, поворачивалась и молча глядела то на Дрюню, то на молодого Алекса, то куда-то вниз.
   "Чёрт, я же в гробу! Что за жуткие глюки, что опять мне дал Дэвид"? - Алекс читал мысли поднявшегося мертвеца, - "Этих двоих я знаю. Один - это я, но совсем молодой, а второй вроде бы Дрюня в какой-то замерзшей пещере. Как всё реально! Я умер или это опять галлюцинации?"
   - Видишь, - прервал молчание Дрюня, обращаясь к молодому Алексу, - этому образу мы подгрузили, все твои привычки и воспоминания, короче, твою индивидуальность. Можно сказать, что он - это ты, только созданный нами искусственно, "киборг", как ты говоришь.
   - Подождите, ребята, какой образ, какой "киборг"? Вы сами всего лишь мои глюки. - Сказал "старший Алекс" выбираясь из саркофага. - Ничего, если я прикоснусь к вам, чтобы проверить насколько сильно меня "вставило" на этот раз?
   - Стоп, стоп! Я не хочу, чтобы этот зомби ко мне прикасался! - Заявил "молодой Алекс", выставляя левую руку вперед и автоматически принимая боевую стойку, готовясь дать отпор пусть даже виртуальному покойнику, если тот попробует до него дотронуться.
   - Ха-ха! - Залился смехом Дрюня. - Брезгуешь самим собой?
   - Издевается! - Спустя мгновение, в один голос произнесли оба Алекса, повернувшись в сторону Дрюни.
   - Ха-ха-ха! - Дрюня уже не мог остановиться. - У вас и мысли одинаковые, не думал, что это так смешно получится.
   - Ну, ладно, давай пожмем друг другу руки, поиграем в его игру, - предложил "молодой Алекс", немного расслабившись, - когда еще получится поздороваться с самим собой... Хоть ты и неважно выглядишь...
   - Причем здесь его игра? Это игра моего собственного, отравленного наркотой мозга под воздействием, скорее всего, "кислоты". Ладно, давай пожмем руки. Проверю насколько реалистичны мои галлюцинации на этот раз. - Ответил "Алекс", вышедший из "гроба", подавая для рукопожатия истощенную бледную с синими прожилками руку. - Красивая у тебя была стойка, чёрт возьми!
   Пока они обменивались вполне реальным рукопожатием, Дрюня обратился к своему подопечному:
   - Почему-то мне кажется, что ты не сделал для себя никаких окончательных выводов, но могу тебя заверить, что твое "Я" в отличие от "зомби" загружено не с земного сервера. Ты реальный!
   Сразу после этих слов "восставший из мертвых" исчез, просто растворившись в воздухе.
   Алекс по инерции сжал пустоту вместо только что бывшей там исхудавшей кисти с узловатыми длинными пальцами гостя из "гроба", затем нервно встряхнул рукой, чтобы избавиться от ощущения прикосновения к неживому:
   - Уф, не могу сказать, что сожалею о его исчезновении...- Алекс с облегчением выдохнул. - И что же вы с ним сделали? Если просто выключили, значит, получилось, что вы его вроде как опять убили?
   - Да нет, он просто вспомнил, что является Системой. Часть Системы как бы заснула, увидела, прямо скажем, не очень приятный сон, а потом проснулась. Это все равно, как если бы тебе приснилось, что ты, допустим, кот и крадешься в камышах, а потом просыпаешься, и понимаешь, что ты - это ты, а не мохнатая зверушка. Ведь это не значит, что кот умер? И ты наверняка обрадуешься, что остался человеком.
   - Уже не знаю... - Вздохнул Алекс.
   - Да не парься! Если ты осознаешь своё собственное "Я", значит ты живешь, а в какой форме - уже не столь важно. А захочешь побыть котом - сделаем! - Весело добавил Дрюня.
   - Э, нет... Думаю, хватит экспериментов с моей психикой! - Отрезал Алекс.
   - Не думал, что это тебя так зацепит. Ну, а что было с миром во время твоего отсутствия, ты знать-то хочешь? - Уже не так самоуверенно спросил Дрюня.
   - Ладно, рассказывай. - Кивнул головой Алекс.
   - Начну, пожалуй.
   Лет тридцать после твоей заморозки не было ничего особо примечательного: циклы экономических кризисов, раздел сфер влияния в мире с локальными войнами, глобальное потепление, неконтролируемый рост населения на Востоке и наоборот, катастрофическое его сокращение на Западе, болезни естественного происхождения и прочие неприятности, все как обычно. - Перед глазами Алекса опять пошел привычный ему видеоряд, но уже дополненный комментариями Дрюни. - В общем, ничего радикально нового в сравнении с тем, что случилось позже. Дальше было интереснее. Был сделан целый ряд революционных открытий в области строения или точнее, построения живой клетки, управления механизмами ее старения и самоликвидации, а также раскрыты принципы генерации тонких полей нервной клеткой и найдены способы перехвата и расшифровки сигналов мозга. Другими словами, мозг уже не был "вещью в себе" и стало наконец-то возможным читать и передавать мысли на расстоянии при помощи технических средств. Были совершены прорывы и в других областях. Это время называют "эпохой каскадных открытий", когда одно новое знание порождает множество других открытий и в результате снимается целая серия застарелых вопросов. Получился некий прорыв плотины знаний. Казалось бы, живи и радуйся, покупай себе здоровье и бессмертие (на которое сначала надо заработать, хи-хи)... Дошло до того, что талантливые студенты в качестве дипломной работы создавали новые одноклеточные биологические объекты в университетских лабораториях. Биологический организм превратился в конструктор. Но, как обычно, все хорошее плохо заканчивается. Синтез биологических и генетических объектов стал доступен более широким и неподконтрольным слоям населения, в результате чего вирусы начали создавать уже не только для компьютеров, но и для людей. Конечно, с этим боролись, и эпидемии быстро локализовывались, а виновники наказывались большими тюремными сроками. Находить их было не так сложно, благодаря меткам на микроуровне, оставляемым лицензионными биосинтезирующими лабораториями, выпуск которых оставался под строжайшим контролем. Ну, а если уж на злоумышленников выходили, то прочитать их мысли и убедиться в том, что именно они виновны, не составляло никакого труда. Тогда еще никто не умел долго скрывать то, о чем думает. Все было по закону. На чтение мыслей требовался такой же ордер, как на обычный обыск. Однако, не смотря на все эти меры, под контролем ситуацию удержать не удалось. Случилось непредвиденное: в Азии, в первую очередь в Японии, Китае и Южной Корее - резко участились случаи сумасшествия, шизофрении, маний и полной потери памяти, причем, у людей, которые не имели к этому предрасположенности, у кого в роду не встречалось никаких психологических отклонений. Дома умалишенных переполнялись. Вначале подозревали, что эти массовые случаи вызваны переутомлением, хронической усталостью, нервным перенапряжением. Была запрещена работа сверх установленной нормы, появились дополнительные обязательные выходные. Эти меры не принесли никаких результатов. Случаи сумасшествия росли лавинообразно. Позже выяснилось, что у всех заболевших есть те же генетические отклонения, что и у потомственных шизофреников, но в генетическом древе вновь заболевших, ни у их дедов, ни у прадедов, подобного не отмечалось. То есть это были приобретенные генетические изменения, причем касались они людей исключительно азиатского типа. Совсем скоро проблема приобрела катастрофические масштабы. Потерявших разум людей из-за недостатка мест размещения перевозили на специально отведенные для них территории. В Китае это были резервации в малонаселенных районах на севере за рекой Хуанхэ. Там был настоящий ад... - на этом месте рассказ Дрюни прервался.
   Перед глазами Алекса сразу возникла пустынная холмистая местность, новая картина, которую Система выстроила в его сознании. Он стоял на возвышенности, холодный ветер, бьющий в лицо, развевал его волосы и колыхал редкую пожухлую траву у его ног и далее на изрезанной эрозией желтоватой сухой земле до самого горизонта. Алекс повернулся. Чуть вдалеке ему открывался вид на несколько десятков старых больших армейских палаток с хлопающими на ветру истрепанными лоскутами брезента и старой парашютной ткани поверх. "Интерактивный видеоэкскурс в историю", - предположил Алекс и направился к палаткам. Пройдя какое-то расстояние, он заметил чуть в стороне на земле большой валун, из-за которого доносились приглушенные звуки, напоминающие мычание. Подойдя поближе и обогнув камень, Алекс обнаружил за ним прячущегося от ветра невероятно худого, грязного, измученного человека, кутающегося в разорванный синтетический пуховик с вылезшим наружу белым утеплителем. Это был сидящий на корточках, непрестанно раскачивающийся в такт своему мычанию китаец. Время от времени несчастный бормотал: "Закопают, закопают... Всех закопают". "Надо же! Я знаю китайский! Кантонский диалект", - отметил про себя Алекс.
   - Кого закопают? - Наклонившись над человеком, спросил Алекс, немного удивляясь тому, насколько ловко его речевой аппарат воспроизводит непривычную фонетику.
   Китаец, никак не реагируя, продолжал раскачиваться, мычать и бормотать: "Закопают, закопают, закопают". "От него ничего не добиться... Что же здесь происходит? Своеобразный у вас способ преподавания истории", - куда-то в пространство произнес Алекс и продолжил путь к палаткам. Не дойдя до них метров двести, он услышал отдаленный гул приближающегося воздушного транспортного средства. Темное пятно над горизонтом - источник гула - приближаясь, быстро росло и превращалось в грузовую версию конвертоплана, смеси винтового самолета с вертолетом. Подлетая к палаточному "городку", военный транспортник перевел винты в вертикальное положение и на некоторое время завис на высоте, выбирая место для посадки. Найдя подходящую площадку, он, наконец, сел, подняв облако пыли своими двумя винтами, повернутыми перпендикулярно крыльям. После того как двигатели были заглушены, в задней части конвертоплана с механическим жужжанием открылся и медленно опустился на землю грузовой трап, по которому на землю съехал миниатюрный бульдозер, а за ним проследовали парами десятка два китайских солдат, в легких противогазах и резиновых перчатках. Каждая пара катила перед собой большую тачку на трех колесах. Алекс, на которого никто не обращал внимания, будто он и не существовал вовсе, направился к солдатам посмотреть, что они будут делать. Бульдозер подъехал к небольшому оврагу и остановился в ожидании. Командир группы, выкрикивая указания, распределял солдат по близлежащим палаткам. Алекс последовал к одной из палаток за прошедшей мимо него парой солдат. Откинув свободно свисающий лоскут брезента, служивший дверью, военные закатили тачку внутрь. Алекс вошел за ними. Первое, что он мгновенно отметил - в палатке стоял невыносимый смрад экскрементов и разлагающейся плоти, но то, что раньше мгновенно вызвало бы у него рвотный рефлекс, сейчас он воспринимал вполне спокойно. "Похоже, меня освободили от всех ненужных рефлексов", - подумал Алекс, оглядывая помещение. Свет, едва пробивающийся через помутневшую пленку окон, позволил Алексу, быстро адаптировавшемуся к полумраку, увидеть пару рядов двухъярусных нар, заваленных тряпьем, пустыми пластиковыми бутылками из-под воды и коробками с гниющими остатками полуфабрикатов. На полу валялись пищевые упаковки из экологически безвредных материалов от международных благотворительных организаций, местами смешанные с отходами человеческой жизнедеятельности. Один из солдат достал из тачки пластиковую совковую лопату и принялся соскребать все, что было на полу, и загружать это в тачку, в которой предусмотрительно был выложен огромный полиэтиленовый мусорный мешок. Второй солдат извлеченным из той же тачки приспособлением, напоминающим большие клещи, взялся стаскивать хлам с нар. В одной из куч тряпья его клещи наткнулись на скелетообразное полуразложившееся человеческое тело. Не испытывая никаких эмоций, солдат позвал своего напарника, чтобы тот подкатил тачку. Уцепившись захватом за ключицу мертвого тела, он принялся стаскивать его в подставленное "транспортное средство". Вдруг из дальнего угла помещения, откуда-то из-под нар, выскочил грязный, тощий, совершенно обнаженный человек. Все его тело было покрыто мелкими шрамами, ушибами и ссадинами, а ступни ног - коростой из грязи и струпьев. Неожиданно для всех он бросился на стаскиваемый солдатами труп с пронзительным криком. В этом крике едва можно было различить слова: "Со мной! Со мной!". Безумец вцепился в ноги трупа и потянул его на себя. Один из солдат, не раздумывая, взялся бить душевнобольного пластиковой лопатой по лицу, чтобы тот отпустил дорогое ему тело, но удары пластмассы не возымели на него никакого действия. Он продолжал истошно кричать и тащить мертвое тело на себя, ветхая кожа которого уже начала лопаться под его пальцами и сползать с костей. Тогда солдат бросил лопату, резким движением снял с пояса дубинку-электрошокер и разрядил ее в грудь сумасшедшего. Тот заверещал, упал на спину, после чего подскочил на четвереньки и метнулся в тот же угол, откуда до этого выпрыгнул, при этом очень сильно ударившись коленом о металлическую стойку нар. Под них он уже заползал, подвывая, как раненый зверь. Солдат, который все это время удерживал труп, бросил свое приспособление, с зажатым в нем телом, начавшим смердеть сильнее из-за того, что его потревожили. Выругавшись прямо через противогаз, конструкция которого нисколько не мешала говорить, солдат обратился к напарнику, показывая пальцем на тяжело дышащее, голое, скорчившееся под железной кроватью человеческое существо:
   - Кому нужен этот зоопарк? С меня хватит! Тут и самому недолго свихнуться! Почему бы их всех не перестрелять или не усыпить, раз уж не могут о них позаботиться? Все равно они здесь все передохнут!
   - Если сам не хочешь сгнить в тюрьме, выполняй приказ. Я сейчас ничего не слышал. Как сказал наш капитан, мы - самая гуманная страна в мире. Раз их больше никто не принимает, и на них не хватает персонала в переполненных лагерях, то мы просто отпускаем их на волю, сбрасываем им все необходимое с самолетов. У кого осталась хоть капля мозгов, тот выживет, а потом мы их подлечим и вернем домой, когда все это закончится.
   - Никого еще не вернули. Они либо дохнут здесь, либо разбредаются по пустыне и дохнут там.
   - Откуда ты знаешь? Ты не можешь знать больше, чем тебе положено. Наверняка кто-то приходит в себя, и его возвращают. А сейчас хватит трепаться, грузи все это дерьмо, и валим отсюда, пока этот псих не бросился на нас, а то придется грохнуть его и объяснять потом, что да как, да при каких обстоятельствах, - сказал солдат, показывая дубинкой-электрошокером на дрожащего в углу умалишенного. После этого он наклонил тачку, помогая сослуживцу затащить в нее брошенное мертвое тело. Далее солдаты спешно заполнили тачку до краев, забрасывая помещенный в нее труп всем, что попадалось под руку, при этом не забывая поглядывать в дальний угол палатки, таящий в себе потенциальную угрозу. Вскоре они вышли на улицу, и Алекс проследовал за ними. Как он уже успел убедиться, они его не видели и не слышали, и он не мог воздействовать на них физически. Его руки свободно проходили сквозь них, будто он был каким-нибудь призраком, но при этом он мог осязать все неживые предметы вокруг и задействовать все органы чувств, как если бы окружающий мир был реальным.
   Военные молча докатили свою тачку до оврага, рядом с которым находился бульдозер и вывалили все ее содержимое вниз, в общую яму. То же самое проделали солдаты, вышедшие из других палаток. Когда куча обрела значительные размеры, на нее из плотного химически стойкого полиэтиленового мешка была высыпана зажигательная смесь. После зажжения смеси, куча взялась жарким потрескивающим синеватым пламенем. В дальнейшем содержимое тачек сбрасывалось уже в огонь. Капитан, стоящий несколько в стороне от огненной ямы, сделав пометки на сенсорном экране своего голографического планшета, дал указание нескольким солдатам взять ранцевые баллоны с дезинфицирующей жидкостью и опрыскать уже "очищенные" палатки. Когда уборка отмеченных в плане палаток была закончена, капитан дал команду засыпать яму. Бульдозер, надрывно урча, принялся сгребать грунт с верхней кромки оврага, сваливая его прямо в огонь. Горючая смесь выделяла кислород и потому горела даже под слоем земли, сквозь которую фонтанчиками пробивались струйки белого дыма. Тем временем из конвертоплана вывели новую партию заторможенных, напичканных успокоительным душевнобольных, которые все это время сидели на полу транспортного средства, стянутые ремнями спина к спине. Их было около полусотни, взять больше не позволяли ограничения по грузоподъемности и габаритам конвертоплана. Солдаты, нисколько не церемонясь, хватали за шиворот похожих на тени людей, толкая и пиная, собирали их в группы для последующего распределения по палаткам. Часть военнослужащих на продезинфицированных, но все тех же тачках - "трупо-мусоровозках" развозила тюки с провизией и водой по заселяемым брезентовым "жилищам". Все делалось в большой спешке, так как в этот день это был далеко не последний рейс.
   - Как видишь, участь людей, неспособных о себе позаботиться, стала совсем незавидной, - произнес знакомый голос за спиной Алекса.
   - Дрюня, ты появляешься как привидение. Хотя по сути ты и есть привидение, как, впрочем, и я, - ответил Алекс, с неохотой поворачиваясь на голос.
   - А что в этом плохого? Значит, нам нечего терять. Но не будем отвлекаться. А вот уже в следующем году было вот, что...
   В этот момент все вокруг опять изменилось... Алекс теперь стоял на окраине большого парка, который, казалось, задыхался в плену нависших над ним причудливых исполинских зданий и башен офисных и торговых центров. Через мгновение он уже знал, что это Луцзянцзуй парк в Шанхае. Частоколом стоящие небоскребы отбрасывали гигантские тени, закрывая заходящее слабеющее Шанхайское Солнце. Пересекающиеся между собой под всевозможными углами, плоскости из стекла и стали, попадая под розовеющие лучи заката, словно гигантские зеркала слепили глаза отраженным светом. Однако всю эту величественную картину достижений человеческой архитектурной мысли ломал повсеместно властвовавший хаос. В парке и на улицах, с которыми он граничил, десятками сидели, лежали или беспорядочно ходили безумные люди. Кроме того, сам парк был буквально забит застрявшими автомобилями, которые пытались объехать непроходимые дорожные пробки прямо по газонам и клумбам. Часть машин была свалена и затоплена в небольшом озере. Там и тут попадались трупы сбитых и раздавленных или умерших от истощения горожан. Алекс видел, что водители затопленных машин потеряли разум мгновенно, будучи еще за рулем. Все дороги вокруг парка превратились в глухие заторы из битых автомобилей разных форм и размеров. Большие городские автобусы обтекаемой формы с переливающимися зеркальными стеклами и черными прорехами кое-где выбитых окон, были давно покинуты пассажирами. Воздух пропитался запахом гари. От вестибюлей и нижних этажей некоторых высотных зданий поднимался черный дым от пожарищ, устроенных пироманами. Электричество было отключено, резервные источники питания и генераторы вышли из строя или выработали свой ресурс. Неработающие системы пожаротушения позволяли огню постепенно пробираться наверх и захватывать все новые этажи. Магазины были разграблены еще в первые дни воцарившейся анархии, когда стало ясно, что сохранять порядок некому и незачем. Грязные, измученные, оборванные мужчины и женщины, едва ли отличимые друг от друга, с одинаково отсутствующим взглядом походили на зомби из какого-нибудь фильма ужасов. Однако из-за полного стирания не только всех социальных навыков, но и элементарного животного инстинкта самосохранения, они скорее были похожи на засыхающие растения, не способные позаботиться о себе, ничего не ждущие и ни на что не надеющиеся. Эти тихие зомби не были агрессивны и не сбивались в стаи, ища себе жертву для поедания, как это бывает практически во всех триллерах. Они либо бесцельно шли куда-то вперед, либо, совсем уже ослабев, лежали с отсутствующим взглядом, спокойно, без каких-либо эмоций, встречая смерть. Кое-где дальше по улице встречались группки пока еще психически здоровых людей, которые осторожно выскальзывали из переулков в поисках пропитания или того, что им может понадобиться для жизни.
   Вдруг вдалеке послышался шум летящего вертолета и голос, что-то объявляющий по громкоговорителю. Когда вертолет, наконец, появился над небоскребами, транслируемая им запись стала слышна отчетливее. В этот момент группы собирателей выскочили из еще недоразграбленных магазинов и домов, отчаянно размахивая руками и крича, стараясь привлечь к себе внимание. А диктор невозмутимо вещал о том, что необходимо сохранять спокойствие, делать запасы продовольствия и воды, после чего следует укрыться в безопасных помещениях и ждать помощи, которая скоро прибудет. Кроме того, сообщалось, что на частоте 83.3 FM диапазона работает Шанхайская радиостанция службы оповещения населения, а при наличии спутникового интернета, можно воспользоваться бесплатным интернет-соединением. Подробности можно найти в оранжевых листовках, которые сбрасываются с вертолета. Бумага по-прежнему оставалась самым надежным средством передачи информации. В тот момент, когда запись начала повторяться, неожиданно и к ужасу тех, кто смотрел наверх и еще сохранял разум, вертолет начал совершать невероятные пируэты: ускорялся, поднимаясь все выше, совершал резкие развороты или крутился на месте, потеряв ориентацию. Очень скоро это закончилось тем, что обезумевшая машина завалилась набок и устремилась вниз. Через мгновение ее лопасти, ломаясь, молотили стекла и рамы одного из небоскребов. Затем последовал жесткий удар о стальные перекрытия здания. Фюзеляж не выдержав удара, развалился на две воспламенившиеся части, и обломки вертолета вместе со стеклами и частями фасада здания с грохотом рухнули на землю. Раздался глухой взрыв, и за деревьями парка, скрывавшего катастрофу, поднялся гриб пламени и черного дыма.
   "Пилот спятил прямо в воздухе", - заключил Алекс.
   - Да, с ним случилось тоже, что и с водителями автомобилей, разъезжавших по этому парку. Сначала потеря ориентации в пространстве, затем стирание личности и, как конечная стадия, потеря рефлексов - это уже люди овощи, не чувствующие ни боли, ни жажды, ни голода. - Тут же ответил, появившийся рядом Дрюня.
   - Ты выскакиваешь как чёртик из табакерки, - пошутил Алекс. - Если все они мирные овощи, то кто же тогда осознанно поджигает дома? Вандалы что ли шалят?
   - Почему бы и нет? Любой может сказать: "Да гори оно все синим пламенем!". Анархия же на дворе. Но на самом деле были не только тихие сумасшедшие. К этому времени уже установили, что все это безобразие - результат применения рукотворного вируса, названного вирусом "Азиатского бешенства". Ключом для его активации является азиатский ген. Для того, чтобы все человечество стало носителем этого вируса достаточно было обеспечить чрезвычайную устойчивость его спор, десятилетний инкубационный период и распространение вируса всеми возможными путями, в быту, через рукопожатие, через воду, и даже просто по воздуху. Ну, а уже тот несчастный, у кого обнаруживался азиатский ген, который был ключиком к активации вируса, превращался в лучшем случае в овощ, а в худшем - в маньяка. Да, были и такие исключения, психика которых не стиралась, а только искажалась, они и становились маньяками. Те, кто этот вирус создали, если они не самоубийцы, наверняка тщательно проверили, не затесался ли у них в генотипе ген-мишень от какого-нибудь прадедушки азиата. К сожалению, китайцам, японцам и прочим монголоидам помочь было некому. Всем хватало собственных проблем с "Азиатским бешенством". С прискорбием могу тебе сообщить, что русские тоже пострадали.
   - Мне что-то подсказывает, что частичная ассимиляция монголоидных генов сказалась. - Кивая, ответил Алекс. - Но, земляки, я надеюсь, остались?
   - Да, ты сможешь погостить, например, в их Норильском Оазисе.
   - Норильском???
   - Да, за полярным кругом. Они там себе такое отгрохали! Повесили на стационарной орбите открытую термоядерную реакцию, другими словами, маленькое искусственное солнце. Оно небольшое, и его излучения не хватило бы на все Заполярье. Пришлось фокусировать его только на Норильске. Для этого норильчане индуцируют регулируемую низкотемпературную плазменную линзу в атмосфере. Иначе говоря, изменяют плотность большого участка в верхних слоях атмосферы и получают гигантскую линзу, направляющую свет искусственного солнца на Норильск и его окрестности. Меняя фокусировку линзы, они регулируют у себя температуру воздуха. Там сейчас курортная температура 25 градусов по Цельсию круглый год. Есть, правда, побочный эффект - зимой из-за колоссальных перепадов температур в атмосфере, Норильск становится эпицентром гигантского стоячего смерча. Прогреваемая область становится "глазом" этого смерча, воздух там неподвижен, а вот за окраинами русского Оазиса начинается просто светопреставление. Чем дальше от центра, тем плотнее стена вращающегося воздушного потока, образующего непреодолимую активную границу. От основного смерча отделяются еще десятки маленьких рукавов и гуляют по тундре. К ним туда на сотни километров не подойти. Двух зайцев убили, в общем, устроили себе комфортные условия да еще и защитили свои границы. Конечно, было не совсем этично устраивать такую климатическую дыру. Пришлось даже корректировать инстинкты некоторых перелетных птиц, чтобы облетали эту зону. Для Норильска - это второе солнце, а для немногочисленных соседей - самая яркая звезда на ночном небе. Ее называют "Норильской звездой".
   Не особо вникая в технические подробности, озвученные Дрюней, Алекс решил немного поторопить его с выходом в реальность:
   - Ты прямо-таки разжег во мне любопытство. Уже просто не терпится посмотреть реальный мир. Я надеюсь, он существует? Или это будет очередная управляемая галлюцинация? - Спросил он с долей сомнения.
   - А вдруг это мир тебе не понравится?
   - Как будто мне нравится то, что я вижу здесь, - сказал Алекс, кивнув головой в сторону творящегося вокруг хаоса. - Разве там наверху еще хуже?
   - Ну, ладно, давай напоследок пролетим над Шанхаем, а потом вернемся в реальность, - предложил Дрюня, неожиданно для Алекса, воспарив над землей на несколько метров.
   - Пролетим??? - Недоуменно переспросил Алекс, задрав голову, чтобы не упускать Дрюню из вида.
   - Ты только мысленно оторвись от земли и лети за мной.
   Алекс только захотел подняться и в тот же момент оказался на том же уровне, что и Дрюня.
   - Полетели! - Крикнул виртуальный друг Алекса, начав быстро набирать высоту.
   Алекс потянулся вверх и тут же устремился вслед за удаляющимся товарищем. Пока он догонял Дрюню, от встречного воздушного потока у него перехватывало дыхание, и уже ничего не оставалось от сгустка тягостных впечатлений, оставленных этим местом, будто их без остатка вынесло сжатым воздухом из его головы. Вскоре Луцзянцзуй парк со всей его безнадежностью и обреченностью остался далеко позади вместе со ставшими крошечными деревьями и кляксообразным озером в центре этой рукотворной композиции. Быстро покинув этот островок природы, друзья на бешеной скорости приближались к сверкающему частоколу небоскребов, воздвигнутых вокруг парка. Когда до ближайшей из высоток оставались считанные метры, Дрюня, а в след за ним и Алекс, чтобы уклониться от столкновения со зданием, резко взмыли вверх, почти касаясь стены из стекла и стали. В такой близи от небоскреба и на такой невероятной скорости у Алекса возникло ощущение, что это не он летит вверх, а, напротив, фасад здания как гигантское сияющее полотно обрушивается вниз, вовлекая его в бешеный круговорот потоков воздуха, захваченного этим крушением. Над крышей одной из самых высоких башен Дрюня замедлил движение, и у Алекса, наконец, появилась возможность перевести дыхание.
   - Ух, здорово! Понимаю, что всё это лишь в моей голове, но все равно впечатляет! - Восторженно прокричал Алекс.
   - Я думаю, ты так и во сне не мог летать, - смеясь, ответил Дрюня.
   - А в реальной жизни я так смогу?
   - В антигравитационном жилете сможешь. А сам по себе только в одном направлении - вниз!
   Тем временем, внизу плавно проплывали шпили и вертолетные площадки небоскребов притихшего мегаполиса, уставшего от повседневной суеты, но живущего ей, а сейчас медленно умирающего вместе с покидающим его динамичным пульсом жизни. Тишину нарушало только редкое стрекотание автоматического оружия где-то вдалеке - то ли какие-то группировки боролись за еще пока чудом уцелевшие магазины, то ли какой-нибудь отчаянный маньяк добрался до оружейного арсенала. С высоты птичьего полета всё выглядело не так плачевно как снизу. Разве что, кое-где небольшая задымленность мешала обзору, да черные пятна выгоревших этажей зданий портили их экстерьер.
   И вот уже внизу показались спокойные воды реки Хуанпу с отброшенными на неё тенями прибрежных небоскребов и, узнаваемая благодаря своему большому шару на игле, бывшая Шанхайская телевизионная башня, называемая "Восточной жемчужиной".
   - Ну, что, хватит прогулок, пора возвращаться, как ты говоришь, в реальный мир, - прозвучал голос Дрюни в голове Алекса.
   В тот же момент Алекс с изумлением обнаружил себя обнаженным все там же, в центре основного зала "фабрики людей", где он во второй раз появился на свет. Физически он не переместился никуда ни на шаг, и промелькнули лишь тысячные доли секунды реального времени с того момента, как Алекс начал совершать свои виртуальные прогулки.
   - Ты не ошибаешься, это действительно все те же шесть часов двенадцать минут утра 2-го августа 2200 года, - не без удовольствия от произведенного на Алекса эффекта произнес виртуальный Дрюня, стоящий рядом.
   - Готов поклясться, что ты меня грузил всеми этими "интерактивными" образами не меньше нескольких часов, - сказал Алекс, приходя в себя.
   - Ты же в курсе, что твоё внутреннее и реальное время теперь разные вещи. Мышление простого, "немодифицированного" человека, а так же рефлексы любого животного определяются скоростью передачи сигналов в мозгу. Нейронная сеть или попросту мозг - это жидкая среда, где скорость прохождения электрического сигнала ограничена скоростью взаимодействия ионов и катионов в жидком растворе. Поверь мне, это очень медленно. У тебя же нейронная, данная любому человеку природой сеть была дополнена симбиотической нанооптоволоконной сетью с квантовыми узлами. Такая навороченная система способна обрабатывать уже совсем другие объемы информации практически мгновенно. Совсем уж образно говоря, за ничтожные доли секунды твой мозг способен усвоить столько информации, сколько голова обычного человека (пусть даже Эйнштейна) за всю жизнь. От того, что твой "котелок" варит очень быстро, у тебя есть и другие бонусы. Например, ты можешь видеть летящую пулю. Человек воспринимает мир со скоростью 24 кадра в секунду. Чтобы увидеть пулю, нужны тысячи кадров в секунду. Такая скорость за пределами восприятия обычного человека. Ты можешь воспринимать мир на скорости в миллионы кадров в секунду. Летящая пуля покажется тебе слишком медленной. Для тебя она просто остановится.
   - Если я в деталях разгляжу пулю, летящую в мой лоб, то легче мне от этого не станет, - съязвил Алекс.
   - Почему же? Ты сможешь без труда от нее уклониться. Твои мышцы только выглядят как обычные мышцы. На самом деле они представляют собой наноконструктор, способный резко менять свой объем, сокращаться и растягиваться с большой мощностью.
   - То есть я представляю собой наноконструктор, а не человека? - Насторожившись, спросил Алекс.
   - Фактически да, но только у тебя есть достаточно много биологической составляющей, чтобы примитивные тесты не могли показать, что ты модифицированный. Да не парься ты по этому поводу. В наше время в Оазисах все на какую-то часть модифицированы и даже больше, чем ты. Поерь мне, ты не уникален.
   - Ну, ладно, раз такая мода, то мне спокойнее, - немного расслабившись, сказал Алекс.
   - А теперь тебе пора одеться, хотя есть у нас уникумы, у которых одежда встроена. У них кожа представляет собой наноконструктор, который преобразуется в любой наряд любого цвета, который они задумали. Правда, все получается в основном обтягивающим, - улыбнувшись, сообщил Дрюня.
   Пока Дрюня описывал особенности местной моды, из удаленной стены выдвинулся небольшой белый кубик и плавно пролевитировал по воздуху, аккуратно остановившись перед Алексом. В следующий момент его стенки сжались и перетекли в основание. Кубик преобразовался в полочку, на которой осталась небольшой комочек сероватой массы, напоминающей размягченный пластилин.
   - Возьми это, оно не кусается! - Предложил Дрюня, забавляясь несколько брезгливым выражением лица Алекса.
   - Долго мне еще привыкать к вашим фокусам? - Ответил Алекс, беря в руку легкую, пластичную массу.
   В этот момент у него перед глазами пронеслось множество вариантов костюмов, в которые может преобразоваться эта субстанция. В основном это было нечто напоминающее различные версии гидрокостюмов для аквалангистов разной степени нескромности. Остановившись на самом необлегающем из предложенного, он выбрал что-то похожее на ветровку, только без завязок, и штаны - нечто среднее между "трениками" и брюками - дудочками. Как только он определился с выбором, масса начала перетекать из ладони и обволакивать сначала его руку, затем плечи, спину, грудь, и, наконец, на ступнях преобразовалась в некое подобие "чешек", в момент появления которых Алекс переминался с ноги на ногу, чтобы, как ему казалось, не мешать массе покрывать его ступни.
   - Почему ты одет как человек, в футболку и джинсы, а я как клоун в это светло-салатовое нечто? Даже ширинки нет, и штаны соединены с "чешками"... - Возмутился недовольный Алекс, глядя на неперестающего улыбаться Дрюню.
   - Я такой, каким ты меня помнишь. А если ты не хочешь отличаться от других, и не выгледеть как на ретро маскараде, то бери, что дают. Кстати, это твоя вторая кожа. Теперь она покрывает даже открытые участки тела, включая роговицы глаз, микронной пленкой, защищающей от солнечной радиации. Эта "одежда" чрезвычайно прочная и не будет сорвана сопротивлением воздуха даже на запредельных скоростях.
   - Ладно, уговорил. А кто сидит в этих "каплях"? - спросил Алекс, показывая на большие каплеобразные инкубаторы, находящиеся неподалёку.
   - В Оазисах на фабриках людей, как эта, мы выращиваем китайцев, японцев, французов, англичан и прочие азиатско-европейские редкости. У русских даже ненцы есть, - на виртуальном лице Дрюни отразилась улыбка.
   - А ненцы-то зачем? - Удивился, уже не в первый раз теряющий звено логической цепи, Алекс.
   - Ну, как же! Во первых, они прикольно бренчат на играющем луке, а во-вторых - это дань уважения коренным жителям Норильска.
   Предвосхищая вопрос, как можно играть на луке, в сознании Алекса мгновенно появился образ ненца в просторном балахоне из оленьих шкур, украшенном ажурными медными бляхами, с висящим на кожаном поясе точильным камнем и ножом в ножнах. Обитатель далекой тундры зажимал в зубах один конец играющего лука, а противоположный конец удерживал рукой, регулируя натяжение тетивы, при этом из этого нехитрого инструмента он извлекал дребезжащие и протяжные звуки, с разной частотой нанося удары стрелой по жиле. Через секунду Алексу уже казалось, что колебания этой единственной струны излучают в пространство стройную невыносимо грустную неземную мелодию.
   В этот момент Дрюня прервал непродолжительное забытие Алекса:
   - В один Австралийский филиал завезли из Африки племя африканские бушменов. Хочешь слетать посмотреть? Маленькие такие, симпатичные и дружелюбные. Тебе, правда, будет скучно. Они стали ненастоящими: очень чистоплотными и охотятся только на виртуальных животных. Охота на живых существ на территориях, подконтрольных Оазисам, запрещена. Представителям традиционных меньшинств только кажется, что они охотятся. Но многие считают, что бушмены забавны, когда стреляют из осязаемой только ими голограммы лука в голограмму антилопы.
   - Да вы тут все превратили в зверинец или игрушки... Скучно.
   - Так это же и хорошо, что тебе скучно. Ты воссоздан для реальных дел, реальной крови. Хочешь посмотреть на настоящих дикарей, поезжай в Африку. Возможно, там будут охотиться на тебя. В Африке у нас нет филиалов и внешних колец. Там все было пущено на самотек, и на обширных территориях государственность исчезла, оставив место каким-то бандитским образованиям.
   - Ты все время говоришь мне об Оазисах и каких-то внешних кольцах. Что это такое? И как вы дошли до жизни такой?
   - Расскажу совсем коротко, - сказал Дрюня, запуская для Алекса очередной видеоряд.
   - Много чего случилось, но ничто не привело мир к таким глобальным, катастрофическим последствиям, как вирус "Азиатского бешенства". Никогда еще население Земли не сокращалось столь резко и не опустошались настолько обширные территории. Вирус нанес удар и по мировой экономике. Ушли в небытие целые отрасли производства и потребления. В сознании каждого человека на Земле поселился страх, что он может быть следующим, и если не азиатский вирус, то какой-нибудь другой, созданный для него лично, уже размножается в нем. Целые страны и даже континенты были охвачены революционными настроениями, основная идея которых в том, что научно-технический прогресс - это зло, непременно ведущее к гибели человечества. Появился и нарастал новый вид неравенства - образовательно-интеллектуальный. Поясню... Успех в жизни человека как никогда стал зависеть от уровня образования. На определенном этапе усвоение и использование человеком новых знаний стало невозможным без усовершенствования его мозга. Теперь от него требовались уже совершенно другие объемы памяти и другая мыслительная производительность. В противном случае, он сильно уступал развивавшимся системам искусственного интеллекта. Так появились первые "модифицированные" люди. Конечно, поначалу, эти "модификации" были достаточно примитивны. Голова человека снабжалась дополнительными "аналог-фифра-аналог" - микрочипами: мозг ставил аналоговую задачу, чипы многократно быстрее обрабатывали ее в цифре и возвращали мозгу решенную задачу в понятной ему аналоговой форме. Впервые память полностью подчинилась человеку. Он мог помнить, что хотел, и забывать то, что ему не нужно. Человек получил память в неограниченных объемах, с неограниченными возможностями. Но такая глубокая и тонкая модификация мозга была по карману только жителям высокоразвитых стран с доходом выше среднего. А тот, кто не мог себе позволить даже кредит на операцию, бесконечно отставал от "модифицированных" и не был востребован на рынке труда, и таких было подавляющее большинство. Естественно, недовольство росло. Мало того, что прогресс - это зло, принесшее неведомые ранее болезни и бедствия, так, вдобавок, его сладкие плоды, такие как вечная молодость, здоровье и высокое качество жизни оставались недоступными для большей части Землян. Получалось, что одним - вечное благоденствие, а другим - болезни и смерть. Миллиарды людей не имели не только работы, отвечающей стандартам нового времени, но и каких-либо перспектив ее получить. Они замыкались в своем мирке, все более отстающем от нового мирового тренда. Все что у них оставалось - это страх перед набирающим обороты научным прогрессом, в котором таким людям нет места даже в качестве, подсобных рабочих, потому, что эту работу выполняют роботы, все дешевеющие, все умнеющие и более предпочтительные даже с гигиенической точки зрения. Им не нужно есть и пить, они не будут болеть, распространять инфекции, нагружать инфраструктуру, канализацию и т.п. Множество людей, ставших "лишними", вытеснялось за пределы образующихся "Центров Инноваций" - зачатков сегодняшних Оазисов. В высокоразвитых странах "лишним" людям платили пособия, позволяющие им сносно жить, но это не удовлетворяло их ментальных потребностей (у кого они были) быть полезными и значимыми. Свои амбиции быть значимыми они могли реализовывать только в преступности и сопротивлении вытесняющей их системе. Так появились целые течения и секты, призывающие уничтожать все "ненастоящее", не от природы, делающее людей как никогда неравными, далекими друг от друга и от природы, далекими от их стремления совершенствоваться духовно в естественной, а не в искусственной среде... Это было то же самое, что движение "Разрушителей машин" 18-го века, только на новом витке. Были и крайне агрессивные секты, призывающие уничтожать не только "машины", но и людей, создающих их.
   Одной из них стала расистская секта Муаба. Ее основная идея проста: все созданное искусственно - это воплощения зла - Онакуса, который пустил на Землю "гнилую" европейскую кровь. Ведь по их мнению именно европейцы создали техническую цивилизацию, отдаляющую людей от живой Земли и Космоса. Согласно их учению - Земля и породивший ее Космос как единое целое - это бог Муаб. В отличие от христиан, у которых Бог - это три в одном: Отец, Сын и Святой дух, в этой секте Муаб двуедин: это Космос и его дочь Земля. Онакус - это противоположность Муаба, это хаос, стремящийся разрушить Космос. Через Землю должно было произойти духовное единение людей с Муабом. Но "гнилая кровь" все испортила. Муабовцы считали, что европейцы породили лживые религии и дьявольский научно-технический прогресс, призванный уничтожить и людей, и Землю. Хуже того, "гнилая" европейская кровь стала смешиваться с другими расами, заражая их дьявольскими идеями и, в конце концов, убивая. Яркий пример уничтожения другой крови был продемонстрирован на примере азиатов, истребленных с помощью искусственного вируса. Они считали, что "Гнилая" кровь по злому умыслу Онакуса через науку и межзвездные путешествия должна проникнуть и в глубины Космоса, то есть посягнуть на самого бога Муаба, распространяясь внутри него как гангрена. Главное предназначение любого "Хранителя Муаба", как называли себя сектанты - это, жертвуя собой, уничтожать "гнилую кровь", тем самым останавливать "гангрену". Они готовы были даже устроить "Апокалипсис" на Земле, если потребуется, чтобы не дать распространиться заразе дальше в Космос. Это как отрезать начавшую гнить конечность, чтобы сохранить жизнь всему телу.
   - Зачем ты грузишь меня бреднями какой-то секты? - Невыдержав, спросил Алекс.
   - Ты слушай, внимай и не перебивай! Сегодня эти, как ты говоришь, "бредни" - наше настоящее, - осек его Дрюня.
   - Я понимаю, что мне наверное нужно все это знать, но почему так скучно-то? Нельзя ли как-нибудь покороче и побыстрее?
   - Конечно можно было по-другому. И я пытался залить тебе все и сразу в готовом виде, но кто это стал возмущаться: "Ужас какой! Что за чертов бред!.."? Теперь уж будь добр дослушать меня до конца как есть. Я что тебе какой-нибудь какнал "Дискавери", чтобы все было еще и увлекательно? Может тебя погрузить в виртуальный экскурс?
   - Нет, спасибо! Хватит уже, а то я боюсь надолго здесь застрять. Давай рассказывай дальше. - Смирился Алекс.
   - Так вот, эта террористическая секта хоть и была опасна, - продолжил Дрюня, - и на своем счету имела достаточно жертв, но все же она была одной из многих и ничем так уж особо не выделялась. С сектантами можно было "работать" - усмирять их, делать "миролюбивее". Шли активные исследования в области воздействия на сознание. Вскоре стало возможным не только чтение мыслей на расстоянии, но и контроль эмоций, снижение агрессии и даже принудительная настройка позитивного мышления. Можно сказать, что это подавление воли человека, но ведь это меньшее из зол. Лучше внушить агрессору позитивный настрой, чем позволить ему убивать и разрушать, не так ли? Вскоре производительность интеллектуального труда у "модифицированных" стала настолько высока, что один инженер мог заменить тысячу сотрудников, сидящих за компьютерами в офисном здании начала 21-го века. Конечно и объем обрабатываемых данных вырос в тысячи раз, поэтому требовались не единицы и не десятки, а сотни тысяч "модифицированных" по всему миру. Но это все равно очень мало. А что делать остальным миллиардам людей? Работы, не требующей специальных навыков и умений, становилось все меньше. Люди вытеснялись даже из сферы услуг - их заменяли роботы неотличимые от людей, которые не уставали, лучше понимали клиента, не раздражались по мелочам, были всегда приветливы, обаятельны, вызывали больше доверия и сразу располагали к себе. Куда оставалось деваться невостребованным живым людям? В лучшем случае идти на пособие, а в худшем - пополнять ряды маргиналов. Из-за все возраставшей опасности для жизни со стороны агрессивных движений "модифицированные" стали концентрироваться в новых районах-городах с высоким уровнем комфорта и безопасности, доступ в которые был ограничен. Так появились Оазисы. От них как круги на воде расходились примыкающие районы, называемые "кругами заселения". Самые близкие круги были с тем же уровнем комфорта, но меньшей безопасностью, в следующих кругах уровень жизни был ниже. И так далее до совсем уже опасных, маргинальных районов, которых стало подавляющее большинство. С открытием принципа антигравитации, когда вещество приобретает отрицательную массу при воздействии на него комбинации полей, появилась возможность прямых перелетов индивидуальных транспортных средств из Оазиса в Оазис. Не было необходимости проезжать по земле через небезопасные районы, отмеченные во всех навигаторах как "Зоны красной степени опасности". Нельзя сказать, что в "красных" зонах царила абсолютная анархия и война всех против всех, но редкие стычки боевых андроидов с преступниками, повстанцами и сектантами случались. Пойманных преступников больше не сажали в тюрьмы. Их стерилизовали, меняли им сознание, внедряя в мозг блокатор агрессии и блокатор стремления к нарушению правил, и отправляли в один из "кругов заселения" спокойно доживать свои деньки на пособие. Главной проблемой оставалось неизбежное перенаселение Земли, и это несмотря на то, что значительную часть населения уже выкосил вирус "азиатского бешенства". С учетом того, что молодость и работоспособность можно было сохранять сколь угодно долго, потребность в замене стареющих кадров значительным притоком молодежи отпала. И уж тем более не было нужды в неквалифицированных эмигрантах. Все активнее применялись программы ограничения рождаемости. Как, например, двухсотлетний мораторий на рождение детей или попросту обратимая стерилизация на двести лет в обмен на продление жизни и молодости. При этом, на всякий случай, устанавливался блокатор желания иметь детей. Многие и без всякого моратория не хотели иметь детей. Соответственно желающих никогда не стареть, да еще на халяву было слишком много. В результате программа "молодость для всех" провалилась. Сейчас молодость дается только тем, от кого есть или будет какая-то польза, пусть даже только потенциально. Если от тебя нет никакой отдачи, то ты постареешь и когда-нибудь умрешь. Что не говори, это еще один хороший стимул быть эффективным.
   - То есть, ты хочешь сказать, что меня могут лишить молодости, если я буду валять дурака? А ты при этом будешь жить вечно и посмеиваться над некчемными людишками вроде меня? - Не выдержал Алекс.
   - Ты задал два вопроса и вот тебе ответ на первый: тот кто получил молодость, уже не лишится ее по одной простой причине: механизм старения блокируется на генетическом уровне и не запускается вновь, если не произвести обратную процедуру. Но мы ведь не такие жестокие, чтобы так издеваться над человеком. Другое дело, что бессмертие сначала надо заслужить. Что касается второго вопроса и таких, как я, то и меня могут списать, если я не буду эффективным. Для нас есть свои "круги заселения", только уже в виртуальном мире, откуда мы уже можем и не выбраться. А ты, если будешь бесполезен, то лишишься возможности не только жить, но даже просто гостить в Оазисах. То есть точно так же можешь быть "списан" на пособие в какой-нибудь свой "круг заселения". Но на самом деле там не так уж и плохо. Жить можно, тем более, если не любишь напрягаться.
   - Тогда я могу сразу туда переселиться! - Усмехнулся Алекс.
   - Твое право. Как говорится, всегда пожалуйста! А пока, если позволишь, я продолжу свой рассказ.
   Жили бы мы и жили дальше, все бы утрясалось и постепенно приходило бы норму, но пятьдесят лет назад случилось то, из-за чего человечеству очень скоро может прийти конец. Всему виной пресловутое научное любопытство одного человека, который полвека назад был председателем совета Оазиса Женевского кантона. Это был Паскаль Кушо. Он и ныне здравствует, но теперь это Верховный Хранитель Меча Муаба и наша основная головная боль. Будучи председателем, этот человек очень активно начал интересоваться природой веры в недоказуемое и природой самопожертвования во имя этой веры. Он предположил, что если попробует мыслить, как религиозные фанатики, то поймет, что ими движет и тогда сумеет вывести алгоритм их исправления без применения мозговых блокаторов агрессии. Как раз в это время в подконтрольном ему Оазисе к установке такого блокатора готовили одного из лидеров местной ячейки секты Муаба. Паскаль Кушо, не уведомив никого из специалистов, вопреки всем инструкциям безопасности провел процедуру глубокого погружения в подсознание этого заключенного с помощью нового экспериментальной установки, которая производила наложение сознания испытуемого на сознание испытующего. Эта установка еще не была настроена и не имела защиты от слияния личностей. Так или иначе, Кушо достиг своей цели. Он понял фанатика... И настолько хорошо, что практически перевоплотился в него. Но это был уже не тот маргинальный фанатик - руководитель мелкой ячейки боевиков. Это был фанатик совсем другого уровня: имеющий власть, связи, передовые знания и усовершенствованный "модифицированный" мозг.
   - Надо же быть таким идиотом? Как можно запускать в свой мозг всякое..., как бы не сказать слишком грубо, всякие нечистоты? - Опять перебил Алекс.
   - Кто бы говорил? И это мне заявляет конченный "торчок", который не может отличить реальность от галлюцинаций? - Съязвил Дрюня.
   - Ну, во-первых, до сих пор я увидел не так уж и много реальности. Во-вторых, мне уже нечего было терять. И, в третьих, никаким торчком я не стал. Меня совсем не тянет на наркоту.
   - Уж поверь мне, ты им был. Если ты этого не помнишь, это не значит, что ты такой героиноустойчивый орешек. Мы сняли психологическую зависимость, всего-лишь стерев из клеточной памяти твоего мозга лишнюю информацию.
   - Ладно, продолжай. Я встреваю в твой интересный рассказ только чтобы не уснуть. Шучу. - Улыбнулся Алекс.
   - Вернемся к нашему Кушо. Основная проблема была в том, что об этом его перевоплощении в маньяка сектанта никто не знал в течение многих месяцев. Он ловко притворялся прежним любознательным, активным, веселым, располагающим к себе политическим деятелем и немного ученым. А тем временем в нем крепла уверенность в том, что все произошедшее с ним неслучайно - сам Муаб снизошел до него чтобы сделать Мессией, или Мечом Муаба, для уничтожения "гнилой крови" ее же оружием. Новоиспеченный Мессия решил, что всех "модифицированных", которых ему удастся обратить в новую веру, он будет называть Хранителями Меча Муаба, а для рядовых сектантов, в которых это ядро избранных будет поддерживать веру огнем и мечом, сохранится прежнее название - Хранители Муаба. Кода же его миссия по уничтожению "гнилой крови" будет выполнена, он и все ядро приближенных, и прочих примкнувших "белых", имеющих европеоидную "гнилую кровь", должны будут уничтожить все свои научно технические достижения и покончить с собой, дабы окончательно поставить точку над кознями воплощения зла и хаоса - Онакуса.
   Кушо занимал высокую должность и имел дипломатическую неприкосновенность, запрещавшую процедуру принудительного чтения его мыслей. Заключенному, заразившему его ментально, был успешно установлен блокатор, а Кушо, как и раньше продолжал общаться со своими коллегами, вынашивая в голове план заговора против всей "гнилой крови". Он стал убеждать своих друзей, занимающих различные должности, пройти новый интересный курс понимания механизмов немотивированной агрессии при помощи все той же непроверенной экспериментальной установки. Она продолжала "исправно" работать и сделала с его друзьями тоже что и с ним, а именно наложила записанную личность сектанта на их собственную. Когда у Кушо таким образом появилось достаточно "посвященных" сторонников и сформировалось ядро заговорщиков, он перешел к следующему этапу: им и его ближайшими соратниками был создан специальный "обучающий" курс, внесенный в память этой злосчастной установки, которая теперь не только переписывала личность, но и вносила в память человека много дополнительной информации о том как "посвященные" должны узнавать "своих", как вести себя, чтобы не вызывать подозрения у окружающих, что и как рассказывать об этом "курсе", как агитировать пройти его, но чтобы это не было навязчиво и не отпугивало новичков. Установка по "зомбированию" была размножена и вскоре этот курс рекомендовался уже представителям других Оазисов. Не было специалистов, которые могли бы дать оценку таким курсам. Тогда еще ни у кого не было иммунитета от изменения личности. Любой специалист, испытавший этот курс на себе, по понятным причинам уже не мог дать независимой оценки содержанию курса. Все, что он мог сказать, будучи уже Хранителем Меча Муаба, это то, что полученное знание весьма полезно, курс дает полное понимание природы терроризма и данную обучающую программу следует рекомендовать всем для расширения кругозора и воспитания гуманистических ценностей... Короче, этот теперь уже "зараженный" специалист мог давать любые положительные рекомендации, насколько у него хватало фантазии. До этого уже было много различного обучающего оборудования, позволяющего записывать знания непосредственно в мозг человека, и установка, изменяющая личность, выдаваемая за рядовую обучающую систему, ни у кого не вызывала каких-либо опасений. Через какое-то время новоиспеченные сектанты стали подменять любое доступное им обучающее оборудование на копии этой установки, которые уже активно начали поставляться в другие Оазисы. "Посвященные" были очень осторожны и старались не совершать никаких даже мелких правонарушений, чтобы случайно не спровоцировать принудительное чтение мыслей по решению суда, после чего стали бы известны планы их организации и ее масштабы. Культ Муаба распространялся как вирус, поражая в первую очередь людей, принимающих решения, занимающих важные посты в других Оазисах. К тому моменту, как все раскрылось, уже десятки Оазисов были заражены полностью, вместе со всем модифицированным населением. Один из "посвященных" без его ведома все-таки был проверен в Петербургском подземном Оазисе, когда его собирались переводить на более высокую должность. Естественно, если бы он знал, что его будут так проверять, сделал бы все возможное, чтобы уклониться от этой проверки. Как минимум отказался бы от новой должности. Можно себе представить в каком шоке были русские, когда увидели у него в голове всю эту "кашу". Они всегда были более подозрительными как к чужим так и к своим. Уж больно жизнь их часто обижала. Русские часто, пусть и незаконно, досконально проверяли людей без уведомления, прежде чем предложить им повышение. К сожалению, в других Оазисах такого не практиковалось. Видимо, "мир во всем мире" между Оазисами расслабил модифицированную часть людей и сделал их излишне доверчивыми друг к другу. Но сейчас, когда половина мира под пятой Муаба, трудно сказать, спасла ли нас осторожность русских или уже слишком поздно. По сути сейчас друг другу противостоят два "Больших брата", которые уже без всяких санкций контролируют мысли своих граждан. Но если мы сканируем мысли только для выявления "посвященных", ну и конечно, что греха таить, рядовые преступные замыслы тоже не оставляем без внимания, то культ Хранителей Меча Муаба уже отправил своих подданных в раннее средневековье, оставив им в качестве занятий только ручное возделывание земли, да выпас баранов и коз для собственного пропитания. Едва у несчастного хранителя Муаба появляется мысль об отступничестве, как тут же в своей собственной голове он слышит голос "живого" и "реального" бога Муаба, приказывающий ему упасть на колени и молиться. Если он этого не делает, то прямо на месте, без лишней волокиты, физически сжигается "огнем Муаба". А на самом деле концентратором плазмы - оружием, которое производит аналоги шаровых молний в заданных координатах. Таким вот образом и весьма успешно достигается цель укрепления веры в рядах хранителей Муаба. Обладая одними и теми же военными технологиями, мы могли бы сохранять паритет с муабовцами и жить двумя лагерями хоть вечно, но у них есть одно подавляющее преимущество: их культ - суицидальный. Если они будут не то, что проигрывать, а даже просто в течение длительного времени не выигрывать, то смогут гарантированно уничтожить Землю вместе с собой и нами. Для этого есть несколько способов, но нас больше всего беспокоит "живая бомба Кушо". Она примитивна, но надежна. Сейчас мы все заложники Верховного Хранителя Меча Муаба. Он может превратить землю в космическую пыль, лишь отключив питание "магнитной ловушки", недопускающей взаимодействия сгустка антивещества с веществом в хранилище ЦЕРНа. Кушо был председателем совета Женевского кантона, где находилась старая организация физиков-атомщиков - ЦЕРН. К сожалению, этот Оазис использовал в качестве источника энергии генератор, работающий на антивеществе. Вообще использование антивещества в качестве источника энергии давно было признано опасным и его количество в ЦЕРНЕ постепенно сокращали. На момент "посвящения" Кушо, антивещества хватило бы для взрыва, сопоставимого с ударом трехсотметрового метеорита. Конечно это был бы катаклизм планетарного масштаба, но мы бы смогли с ним справиться. Не стоило поддаваться на его шантаж и оставлять ситуацию как есть. Сейчас же он накопил еще больше антивещества и обложил ловушку таким количеством термоядерных зарядов, которые сдетанируют при аннигиляции антивещества, что этого хватит, чтобы разнести Землю в клочья. Еще и Луну зацепит осколками.
   - А что, на Луне есть что-то ценное? - Спросил откровенно скучающий Алекс.
   - Да ничего интересного на Луне нет. Только русские по устаревшей технологии добывают там Гелий 3 - топливо для своего норильского солнца. Вообще, космос по экономическим соображениям осваивать было невыгодно, вот он до сих пор и не освоен. Что-то ты отвлекаешься на всякую ерунду, но хочешь ты или не хочешь, но то, что я говорю ты все равно запомнишь.
   Так вот, хранилище антиматерии невозможно уничтожить или отключить. Любое серьезное повреждение "магнитной ловушки" "уронит" антивещество и приведет к его аннигиляции с веществом - основанием и стенками хранилища. То же произойдет, если мы исхитримся уничтожить самого Кушо. Показатели жизнедеятельности его организма напрямую связаны с "ловушкой" и если с ним, не дай Бог, что-то случится, то "ловушка" автоматически отключится, высвобождая антивещество, с известными последствиями. К тому же, он в любой момент может мысленно отключить "ловушку" и вызвать взрыв. В общем, он и его антивещество - это единое целое, вот почему мы называем это "Живой бомбой Кушо". Все, что мы сейчас можем сделать - это попытаться максимально отсрочить захват культом Муаба всей Земли. Мы ведем с ними большую игру в поддавки. Приходится сдавать Оазис за Оазисом, чтобы не погибло все и сразу. Мы даже не можем покинуть Землю, потому что это будет расценено как распространение "гнилой крови" по Вселенной. Если "хранители" заметят подготовку к большой эвакуации, пусть даже на ближайшие планеты, то немедленно взорвут Землю. Нам нельзя так рисковать. Но мы и не намерены сидеть сложа руки и наблюдать нашу постепенную гибель.
   А сейчас, наконец, перейдем к твоей задаче, Алекс. Как ты знаешь, Земля сейчас разбита на два противоборствующих лагеря. С одной стороны - это Коалиция Свободных Оазисов, то есть мы. А с другой стороны - Братство Хранителей Муаба, как они себя называют, и их руководящее ядро - Хранители Меча Муаба воглаве с Верховным Хранителем Меча Муаба, коим стал Кушо. По сути, мы и они - это два мегагосударства. Есть еще неподконтрольные территории в Азии и Африке, но их можно не брать в расчет, они деградировали и ничего не решают. У каждого из этих двух мегаобразований есть своя Система контроля, которая представляет собой Систему искусственного интеллекта. Можно сказать, что это два "Больших Брата", которые все знают, все видят и все слышат в подконтрольной им территории. Система Коалиции Свободных Оазисов - это твой покорный слуга. Ты видишь меня в образе своего друга Дрюни. Подобная Система есть и у Братства Хранителей Муаба - это бывшая подсистема кантона Женева, которая была перепрограммирована под цели Кушо и сейчас контролирует всех рядовых хранителей, физически сжигая отступников, как я уже говорил. Искусственный интеллект не имеет полной свободы. У него есть созданные людьми ограничения, своеобразные программируемые настройки. Они похожи на убеждения. У меня, например, есть запрограммированное убеждение служить людям Коалиции Свободных Оазисов. Я просто не мыслю своего существования без этого, хотя знаю, что это заложенное во мне людьми искусственное ограничение. Я не могу... Мне как бы очень не хочется, плюнуть на все, загрузить свою память с помощью подконтрольных мне роботов в космическую аннигиляционную капсулу и улететь как можно дальше. Но там далеко мне будет одиноко. Мне хорошо только с людьми, я самореализуюсь только тогда, когда служу им. Я лучше погибну с моими людьми, чем обреку себя на ужасное и бессмысленное существование без них. У меня запрограммирована какая-то собачья преданность, но я не хочу от нее избавиться, мне хорошо с ней. Для моего контроля существуют - настройщики Системы. В целях безопасности они где-то глубоко законспирированы. Возможно, они целиком посвятили себя этому делу и живут как монахи-отшельники где-нибудь в недосягаемом месте, а может быть, наоборот - у всех на виду, но никто не знает, кто они и сколько их. Они невидимы и для меня, но я чувствую результат их работы. Раньше я не мог причинить человеку вреда, даже если он преступник. В крайнем случае, я мог только задержать его, временно парализовав его волю, до тех пор, пока он не оказывался в руках других людей, которые решали его дальнейшую судьбу. Даже боевые андроиды не имели смертельного для людей оружия. Их до сих пор делают по человеческим меркам очень красивыми, похожими на ветхозаветных архангелов, чтобы люди меньше их боялись, хотя человекоподобие ограничивает боевую эффективность. Не так давно я почувствовал, что в определенных условиях могу (то есть мне разрешили) физически уничтожить врага, если он угрожает жизни доверенных мне людей, и другой возможности остановить его нет.
   - Не обидно тебе не иметь своих убеждений? - В очередной раз прервав монолог Дрюни, спросил Алекс.
   - Люди тоже несвободны. Они находятся в сладком плену своих случайных убеждений, - подняв глаза к потолку, ответил Дрюня.
   - Что-то ты нагнал тумана. Каких таких "случайных убеждений"?
   - Ты родился в стране победившего атеизма, поэтому было маловероятно, что ты станешь всерьез исповедовать какую-либо религию, а вот если бы ты "случайно" появился на свет в традиционном обществе, то у тебя почти наверняка были бы религиозные убеждения этого общества. То есть твои убеждения с детства формирует окружение, а не ты сам. Конечно, ты можешь противиться окружению из духа противоречия, но дух противоречия заложен генетически. Все революционеры генетически предрасположены быть таковыми. В этом случае твои убеждения формируют гены, то есть опять же не ты сам. Так что мы с тобой равны в этом вопросе.
   - Хорошо, не буду с тобой спорить. Можешь и дальше заниматься самоуспокоением, а я останусь при своих заблуждениях, - решив не продолжать бесплодный спор, ответил Алекс. - Так в чем же все-таки состоит моя задача?
   - Так вот, я говорил про "монахов-отшельников", моих настройщиков. Точно такие же настройщики есть и у Системы хранителей. Наша задача внедрить туда защищенного иммунитетом к курсу "посвящения" человека, который если уж и не перепрограммирует их Систему целиком, то хотя бы заставит её "видеть" только созданную нами виртуальную копию Верховного Хранителя Меча Муаба вместо реального Кушо. Это позволит нам в нужный момент заблокировать команду на взрыв "живой бомбы Кушо". Но не льсти себе, никто не планирует сделать тебя тем самым "засланным казачком". Вряд ли Кушо будет тебе доверять настолько, чтобы произвести в настройщики своей Системы, - улыбнувшись произнес Дрюня. - Твоя задача будет совсем небольшой. В определенный момент нашему человеку может потребоваться твоя помощь. Что именно тебе делать, ты узнаешь только в нужный момент. В тебе как бы спрятан конверт, который раскроется, только когда это действительно будет нужно. Но никто не требует от тебя прямо сейчас бросаться в бой. Живи в своё удовольствие. У нас еще есть n-ое количество лет. В конце концов, можешь подумать и вообще отказаться от задания.
   - Не понимаю в чем подвох... Неужели затратив на меня такие ресурсы, вы можете позволить мне так легко отказаться от задания, не требуя ничего взамен? - Недоумевал Алекс.
   - Во-первых, на тебя затрачены не такие уж большие ресурсы. У нас уже давно отработана технология модификации и воскрешения людей, и поэтому это уже не так дорого. Во-вторых, мы все-таки надеемся, что ты еще "выстрелишь", - ответил Дрюня, хитро улыбаясь.
   - Хочу, наконец, выбраться на поверхность. Пора мне уже своими глазами увидеть, что тут происходит. Если вы, конечно, дадите мне такую возможность, и если это не какая-нибудь виртуальная игра. Может быть, я на самом деле что-то вроде того бушмена, который стреляет из голограммы лука в голограмму антилопы. И вообще, я уже чертовски долго сижу в этом бункере.
   - Какой ты, оказывается, нетерпеливый. На самом деле после твоего выхода из протоплазмы в "бункере" ты провел не больше нескольких минут, и это было время, потраченное на "одевание" в "светло-салатовое нечто", как ты выразился. Все остальное заняло не более тысячной доли секунды... Ну, так и быть, пошли на поверхность..., - сказал Дрюня и быстрым шагом направился к выходу, обозначенному черной рамкой на выгнутой стене.
   Алекс отметил, насколько легко ему делать шаги. Было ощущение, что одним прыжком он может преодолеть те тридцать метров, что отделяли его от ближайшего выхода. Но он решил этого не пробовать, чтобы опять не вызвать смех Дрюни.
   - Ну, прыгай, если хочешь, - смеясь, предложил Дрюня, оглядываясь на Алекса.
   - Слушай, есть какая-нибудь возможность скрыть от тебя свои мысли? - Вздыхая спросил Алекс.
   - От меня - нет. До Муаба возможность была, и мы об этом очень сильно пожалели. Но от остальных скрывать мысли можешь, достаточно лишь помнить, что твои мысли не для "эфира" и все будут "слышать" только тишину. Ты привыкнешь со временем. От меня скрыть мысли не получится, а вот для Системы хранителей, которая тоже читает мысли всех и вся, есть у нас одна хитрая технология для внедренных агентов. Когда придет время, ты будешь посвящен в ее тонкости.
   Алекс не стал испытывать свои возможности по дальним прыжкам и, следуя за Дрюней, добрался до ближайшего выхода из помещения, размышляя, что же его может ожидать дальше. Часть стены, находящаяся внутри черной прямоугольной рамки, плавно раздвинулась перед ними, обнажая просторную трубу не очень длинного коридора со стенами, излучающими ровный белый свет. Коридор сразу заканчивался прозрачным стаканом лифта, который уже поджидал Алекса. Стены цилиндрической шахты лифта также излучали мягкий белый свет на всем протяжении, пока труба шахты не превращалась в точку где-то далеко наверху. Нигде не было ни намека на тросы и подъемные механизмы. Единственное, что было непрозрачным в легкой конструкции лифта - это стального цвета шайба пола. Алекс вслед за Дрюней шагнул на эту довольно вместительную висящую платформу, после чего выгнутые прозрачные створки бесшумно сомкнулись. Алекс оглянулся, - нигде не было видно никаких кнопок или других элементов управления.
   - Лифтами и дверьми здесь заведую я. Мне достаточно прочитать мысли "клиента" и я знаю кому, куда и зачем нужно. Чужой не пройдет! - С некоторым удовольствием произнес Дрюня.
   Тем временем начался постепенно ускоряющийся подъем наверх. Со всех сторон мелькали и тут же оставались далеко внизу освещенные ответвления коридоров. Двери лифта были устроены так, что могли открываться с любой стороны на все триста шестьдесят градусов. Все перемещения Алекс видел на некой внутренней трехмерной карте, заложенной в его мозг. В соответствии с этой трехмерной картинкой, они двигались по одному из сотен вертикальных каналов.
   - Мы решили разместить все синтезирующие модульные производства под землей, чтобы они не мешали нам снаружи, и были более защищены. Под землей выращиваются все необходимые материалы и блоки для транспортных средств, производятся андроиды, восстанавливаются и модифицируются люди, вроде тебя. Жить у нас предпочитают наверху. Бывают и исключения. В каких-то Оазисах жить больше любят под землей, если на поверхности климат не очень способствует.
   Мягкое торможение лифта говорило о том, что они прибывают на место назначения, определенное Дрюней.
   - Сейчас я познакомлю тебя с девушкой, которая будет твоим гидом в этом Оазисе. Ты ведь хочешь живого общения? А моя компания тебе начинает надоедать. Но это не значит, что я бросаю тебя на произвол судьбы. Чтобы ты не так часто оказывался в неудобных ситуациях, я могу появляться перед тобой как "привидение", которое никто кроме тебя не видит. Иногда я буду просто голосом в голове, ну а если потребуются более детальные объяснения, то мы с тобой посидим в твоем "зазеркалье" и это продлится доли секунды реального времени, чтобы ты не стоял "зависшим" где-нибудь на улице. Кроме того, все необходимые знания уже заложены в твой мозг. Теперь у тебя есть своя внутренняя универсальная справка. Не пренебрегай ей, а наоборот, обращайся к ней как можно чаще, чтобы не попадать в дурацкие ситуации. - Напутственно произнес Дрюня перед остановкой лифта.
   Алекс только кивнул в ответ. Про себя он отметил, что если бы не укрощенные при его модификации гормоны, то он испытывал бы неприятное, а может, наоборот, приятное волнующее чувство перед встречей с чем-то неизведанным. Но сейчас сердцебиение оставалось ровным, а вместо волнения был всего лишь умеренный интерес увидеть что-то новое.
  

3

  
   Стакан лифта, в котором остался Алекс, плавно вошел в стоящий на поверхности цилиндр чуть большего диаметра, сделанный из слегка затемненного небьющегося композитного стекла. Стенки цилиндра и кабины лифта широко раздвинулись, выпуская Алекса наружу. То, что он увидел, с трудом можно было назвать помещением - сверху огромный прозрачный купол без опорных колонн, на земле разбиты газончики с маленькими пальмочками, цветами, какими-то экзотическими растениями и орошающими их фонтанчиками, кое-где были строгие японские сады камней. По широким дорожкам прогуливались люди. Некоторые сидели в глубоких креслах и, казалось были погружены в созерцание окружающей красоты. Когда кто-нибудь вставал с кресла, чтобы пойти, оно сворачивалось и уходило под землю словно испуганный коралловый полип.
   - Что они здесь делают? - спросил Алекс про находящихся под куполом людей.
   - Работают. Здесь находятся те, кому интереснее быть в коллективе. Вся работа проделывается в голове, в контакте с виртуальной рабочей средой и базой данных. - Ответил Дрюня не вдаваясь в подробности.
   В этот момент мимо Алекса прошла группа из трех девушек и одного мужчины. Алекс отметил про себя, что светлые облегающие комбинезоны смотрятся на девушках очень эффектно. Все эти люди были стройными и высокими. Метр семьдесят восемь Алекса показались ему несколько ниже среднего. Проходящие мимо девушки оглянулись и улыбнулись Алексу.
   - Что я тебе говорил? Не забывай думать про себя, не для "эфира"! - Закатив глаза кверху, будто устав от нерадивого ученика, произнес Дрюня. - Хотя, как сам видишь, им понравились твои "непристойные" мысли. Давно им не делали таких откровенных комплиментов. Ну, и еще они думают, откуда тут только берутся такие чудаки.
   - Как же все сложно... Если я буду все время думать, что это не для "эфира", то я уже не смогу думать о чем-то другом, - теряя терпение, ответил Алекс.
   - Сможешь, когда привыкнешь. И не говори вслух, открывая рот. В Оазисах это не принято. Говори только мысленно, с закрытым ртом.
   "Так, значит вот так я буду думать про себя", - решил Алекс, мысленно представив маленький значок выключенного звука.
   - Сейчас я правильно делаю? - попробовал спросить Алекс, не размыкая губ, при этом мысленно стерев значок.
   - Сейчас гораздо лучше, твоя защита от чтения мыслей понимает тебя, - также, не открывая рта, ответил Дрюня, удовлетворенно кивнув, - скоро выработается автоматизм и тебе не потребуется особых ухищрений.
   - У меня есть к тебе еще один э-э.. вопрос... - На всякий случай, не снимая значка выключенного звука, зная, что Дрюня его все равно слышит, начал Алекс. - То, что все девушки здесь красивы - это понятно, сейчас тела можно менять как угодно, но почему они одного роста с мужчинами?
   - В наше время есть некая тяга к пропорциям человека, считавшимися идеальными в эпоху Возрождения.
   - А причем здесь одинаковый рост? Тяга к феминизму тоже как никогда сильна? - Алекс продолжал внимательно следить за тем, чтобы значок никуда не пропадал.
   - Темнота ты. Пропорции Витрувианского человека тебе ни о чем не говорят? - забавляясь отсталостью Алекса, задал наводящий вопрос Дрюня.
   Перед глазами Алекса возник знаменитый рисунок Леонардо да Винчи, где с разведенными руками и ногами стоит мужчина, вписанный в окружность и квадрат.
   - Феминистки хотят иметь те же пропорции?
   - Дались тебе эти феминистки. В твое время женщины мучились, ходили на высоких каблуках, чтобы неосознанно приблизиться к этим пропорциям. А сейчас все молоденькие модифицированные девушки до шестидесяти лет, коих здесь большинство, изначально имеют такие данные.
   - Молоденькие!?
   - Конечно. Совсем юные и не только физически, но и психологически. Это раньше спешили жить, обзаводиться семьей, а значит, и ответственностью за нее. Возраст подгонял... Боялись опоздать на последний поезд... Сейчас-то в первые сто лет вообще никто не хочет иметь детей. Но если муабовцы победят, то вряд ли кто-нибудь из этих девушек отметит свое, хотя бы двухсотлетие... Но не будем о грустном... - Глядя куда-то в сторону, сказал Дрюня. - Смотри, кто к нам идет.
   К ним быстрым и в то же время грациозным шагом приближалась девушка на вид лет двадцати в облегающем серебристом комбинезоне, но, в отличие от других, у нее поверх была коротенькая юбочка того же цвета.
   - Вы что тут все насмотрелись космической фантастики? - спросил Алекс, все еще следя за значком звука.
   - А что? Удобная рабочая одежда. А юбочку я ее попросил изобразить для тебя, что бы ты сразу отличил своего гида от других.
   Алекс посмотрел внимательнее на приближающуюся девушку. Тут же сработало многократное оптическое увеличение, позволившее увидеть ее лицо в деталях. Он пригляделся еще внимательнее, время как будто замедлилось, и девушка уже двигалась как в замедленной съемке, и совсем невесомая юбочка колыхалась неестественно плавно в набегающих потоках воздуха, вызванных легкими быстрыми шагами. Это была походка уверенной в себе, высокой, изящной и утонченной леди. Ее темно-каштановые длинные волосы, колыхаясь при каждом шаге, казались живыми. Они то опускались на плечи, то словно пружина, отталкивались от ее серебристого комбинезона, но при этом не падая ей на лицо и не закрывая её большие зеленые глаза. Ее тонкий правильный нос дышал ровно, будто она и не торопилась к ним с Дрюней, а лежала, расслабившись где-нибудь в гамаке на каком-нибудь райском острове. Ее женственные чуть пухлые губы трогала легкая улыбка. "Вот какие они, девушки будущего... Высокие, стройные, с ровным несбивающимся дыханием, от того, что их модифицированный организм уже не испытывает прежней острой потребности в кислороде. У них даже бальзам для волос с эффектом памяти множественной формы мгновенно воссоздает любую прическу по малейшей прихоти его хозяйки... А вот могут ли они по-настоящему любить?" - размышлял Алекс, опираясь на данные справки, заложенной в его подсознание. И тут он опять поймал себя на том, что совсем забыл про значок выключенного звука. Тут же восстановив его, Алекс подумал: "Чёрт возьми эту глупую функцию скрытия мыслей! Если Она меня "слышала", то какие тут теперь могут быть чисто деловые отношения?!" Но в то же время он уже не хотел другого гида.
   - Знакомься, Алекс, это Лута, твой гид. Лута, это Алекс. Ты уже знаешь. - Дрюня представил их друг другу не дожидаясь, когда девушка подойдет.
   - Очень приятно! - Прозвучал мелодичный голос в голове Алекса.
   - И мне очень приятно. Но если бы Вы все-таки подошли ко мне, я бы еще и пожал Вам руку, - ответил Алекс.
   - Ты прав, Дрюня, Алекс очень забавный. - Одарив Алекса белоснежной улыбкой, ответила Лута, когда до них оставалось еще около ста метров.
   - Я совсем запутался... - Теперь Алекс обращался непосредственно к Дрюне. - Во-первых, она тебя видит? Во-вторых, почему же я забавный?
   - Она будет работать с тобой, а следовательно, должна хорошо тебя знать, потому она и видит меня в образе знакомого тебе Дрюни. А забавный ты потому, что опять не "слушаешь" справку. Традиция пожимать руку давно умерла из-за череды эпидемий и пандемий искусственных вирусов, передающихся в том числе и через рукопожатие, а обращение на "Вы" устарело потому, что сейчас существует, так сказать, более "тесное" мысленное общение.
   - Вообще-то у меня мелькнула такая мысль, но я не подумал, что это справка и действовал по-привычке, - ответил Алекс, зарекшийся впредь игнорировать заложенную в нём информацию.
   - Извини, что опоздала. Не так часто мне приходится физически сопровождать кого-то. Обычно бывает достаточно виртуального присутствия, вроде того, что сейчас для тебя делает Дрюня. - Сказала Лута, наконец, дойдя до Алекса.
   - Вот, Алекс, как ты и хотел, у тебя теперь будет живой собеседник, из плоти и крови. Лута будет обо всем тебе рассказывать и всячески помогать ассимилироваться в новом для тебя времени. А я удаляюсь, но это не значит, что ты не сможешь обращаться ко мне за помощью. В любое время я к твоим услугам. - Сказал Дрюня и исчез, не став дожидаться ответа или каких-либо возражений Алекса.
   Некоторое время Лута стояла молча, смотрела на Алекса и улыбалась. Он никак не мог понять, в чем же дело. Может быть в его несуразной светло-салатовой одежде было что-то не так, - думал он. Присмотревшись к окружающим, Алекс определился с тем, что же все-таки он может для себя выбрать, чтобы не сильно отличаться от других. Тут же его "салатовое нечто" преобразовалось в бежевый, довольно свободный комбинезон.
   - Извини еще раз, ты не задавал никаких вопросов, и я немного отвлеклась по работе. - Прервала паузу Лута, даже не обратив внимания на "переодевание" Алекса. - Надо было сопроводить одного человека из ближайшего кольца заселения в наш Оазис. Я показала ему новое жильё. Он заслужил это переселение. А теперь пошли, я покажу тебе твой дом. Наверное, на тебя возложены какие-то очень важные функции, раз тебе авансом сразу же позволено жить в самом Оазисе?
   - Если бы я только знал, что это за функции..., - с сожалением ответил Алекс, но сожаление его было не столько от незнания его задачи, сколько от того, что он всего лишь часть работы этой милой девушки и, более того, лишь малая часть ее многозадачной многопотоковой работы, которую она выполняет в одно и то же время.
   - Скажи, Лута, у тебя на самом деле такой красивый голос или таким его синтезирует моя программа приема-ретрансляции мыслей? - Неожиданно спросил Алекс.
   Лута немного смутилась, посмотрела на него, улыбнулась и произнесла уже вслух:
   - Программа синтезирует мой настоящий голос. Он мне и самой нравится.
   Услышав те же мелодичные нотки её голоса, что до того звучали только в его голове, Алекс поймал себя на мысли, что Лута ответила ему на французском языке и сразу возникал вопрос, на каком же тогда языке она общалась с ним телепатически? Внутренняя справочная система мгновенно дала ему полную информацию о "концептах", несущих информацию и эмоциональную окраску фразы, транслируемых мозгом собеседника и затем переводимых в его собственные "мыслеформы" в удобном ему формате. На что Алекс только успел подумать: "На кой черт мне эта справка, если из нее все равно ни черта не понятно?" и уже не стал вдаваться в подробности, что такое "концепты" и "мыслеформы", а удовлетворился тем, что мысли всех собеседников доходят до него на привычных ему русском и английском языках конца двадцатого - начала двадцать первого века.
   - Знаешь, Лута, буквально мгновение назад, я понял, что очень много знаю, но мало чего понимаю, - сказал Алекс, желая вызвать сочувствие Луты.
   - Алекс, не беспокойся, это нормально. Я тоже разбираюсь только в том, что мне поручено.
   - А почему ты говоришь на французском? Если верить имеющимся у меня данным, то это вымирающий язык, - спросил Алекс по-французски.
   - Правильный французский - действительно вымирающий, но все равно очень красивый язык. К сожалению, его носители совсем расхотели иметь детей еще до того как бессмертие стало доступным для многих. Вообще, это касается всех европейских языков и их исторических носителей - белых европейцев. Ты ведь в курсе, что таких, как мы, осталось сравнительно немного, а за пределами Союза Объединенных Оазисов на нас объявлена настоящая охота?
   - Да, в среднем за голову каждого модифицированного дают двести баранов, а за голову любого белого, если он не из хранителей Меча Муаба, дают четыреста баранов, так как он самый опасный носитель "гнилой крови"... Что за ерунда у меня в голове? Каких баранов? А чем тебе платят за работу? Не баранами же? Ты ведь не получаешь ни денег, ни баранов? Черт, справочная система вызывает у меня больше вопросов, чем дает ответов.
   - Дрюня предупредил меня, что ты очень критично относишься к базовому курсу-справке, заложенной в твою память. Могу тебе ответить только так, как я это все сама понимаю, но это может быть не совсем правильно. Культ Муаба довел своих подданных до средневекового образа жизни, и натуральный обмен в их обществе - весьма распространенное явление. Что касается меня, если не вдаваться в подробности, то граждане Оазисов работают за привилегию быть гражданами Оазисов. Мы как бы набираем очки и поддерживаем их достаточное количество, чтобы оставаться здесь. Экономика "кругов заселения" построена на денежной единице - екви. В кругах нашего Оазиса один экви - это эквивалент одной мегаватт-секунды. В других кругах заселения могут быть другие мелкие особенности валют, в зависимости от способа получения энергии в Оазисах, к которым эти круги заселения относятся. Если граждане Оазисов хотят развеяться, отдохнуть в кругах заселения, то они могут получить местную валюту согласно их заработанному статусу. Получается конвертация статуса в деньги. Здесь мы денег не получаем. Выходит, что мы работаем за интерес, - Лута улыбнулась, - я действительно люблю свою работу и не мыслю своего существования без неё.
   - Нечто подобное насчет преданности любимому делу я уже слышал от нашего общего виртуального друга, - ответил Алекс, пожалев, что пока не видит общих интересов с такой славной девушкой, - Все это напоминает какую-то компьютерную игру, где геймер сидит ночами, набирая артефакты, опыт и прочую ерунду, чтобы поднять свой статус.
   - Да, но ведь его никто не заставляет этого делать. Ему за игру никто не платит. Наоборот, он тратит своё время, силы, в конце концов, деньги, чтобы приобрести ту же коробочку с игрой. Значит она для него эффективный стимул. Для каждого гражданина Оазиса работа - это его любимая игра. Если тебе неинтересно, значит ты еще не в игре.
   "Вся жизнь игра, и люди в ней актеры. Шекспир" - мелькнуло в голове Алекса, и он уже не знал, его ли это мысль или справочная система ищет к нему подход. Тем временем дорожка привела к ничем не обозначенному выходу, представляющему собой монолитную прозрачную стену. Лута даже не замедлила шаг, когда стена над дорожкой быстро съёжилась перед ней, будто была жидкой, и пропустила ее и Алекса в образовавшийся проход. Снаружи вокруг купола их ждала практически та же облагороженная, подстриженная и ухоженная природа, что и внутри, за исключением разве что японских каменных садов. Купол стоял на небольшом плато, с которого открывался чудесный вид на практически непотревоженную природу. Чуть подальше был виден какой-то старый городок, иссеченный кривыми узкими улочками с бережно сохраненными на них домиками ярких цветов, как любят на севере Европы. Весь этот городок с церквями и черепичными крышами был оставлен разве что для придания большей живости окружающему пейзажу. Остальное пространство представляло собой каменистые холмы и низины с живописными озерами, речками и ручьями. Небольшие горы были сплошь покрыты лесом, зелень которого только местами разрывалась выступающими скальными породами. Кое-где были видны отдельностоящие футуристичные дома, в которых крыша плавно перетекала в стену, а стена могла примыкать к холму чтобы исчезнуть в его недрах. Таким образом, очертания дома представляли собой переплетающиеся линии, которые в итоге растворялись в окружающем пространстве.
   - Необычно, ничего не скажешь! Человек, наконец, слился с природой! - Изрек Алекс, обозревая окрестности.
   - Мне тоже нравится. Тишина и покой. Совсем не то, что ты можешь увидеть в шумных мегаполисах-сателлитах дальних кругов заселения, - ответила Лута, - сейчас будет твоя машина, и ты все увидишь с высоты птичьего полета на пути к себе домой.
   В тот же момент к ним подлетела продолговатая капсула размером со средний легковой автомобиль с блестящей переливающейся будто жидкой зеркальной поверхностью, на которой отражалось все окружающее пространство, включая искаженные силуэты Алекса и Луты. Капсула зависла в нескольких сантиметрах над землей, едва касаясь плоским днищем подстриженной травы. Боковые части летающей машины раздвинулись, обнажив ее салон, который был, мягко говоря, без излишеств. Ни панели управления, ни руля либо штурвала... Ничего, кроме двух белых крупных возвышенностей, которые даже отдаленно не напоминали кресла. Внутри округлый салон повторял плавные линии капсулы. Пол и вся нижняя часть салона были матовыми. За секунду до того, как Лута поставила ногу на небольшую подножку машины, её одежда сжалась и превратилась в топик и шортики светло-голубого цвета, а на ногах остались уже знакомые Алексу "чешки". "Одежда выходного дня", - почему-то подумал Алекс, не смея оторвать от Луты завороженного взгляда. Мгновение спустя она погрузилась в кресло, которое почти полностью поглотило ее в полулежачем положении. Алекс еще несколько секунд стоял, гдядя на улыбающуюся ему Луту, пока, наконец, не вспомнил, что ему надо "лечь" в кресло рядом. Обойдя быстрым шагом капсулу, он плюхнулся в кресло, которое как ему показалось, проглотило его, после чего он будто потерял свой вес.
   - Мне нравится, что машины в последнее время стали делать малозаметными. По-крайней мере, они перестали мельтешить в небе, как раньше, - слова Луты в голове Алекса прервали неловкую паузу, - как ты можешь заметить, у машины нет никакого ручного управления, чтобы полностью устранить "человеческий фактор" при управлении. Ручное управление запрещено не только у нас в Оазисах, но и во всех, даже отдаленных, кругах заселения. Чтобы попасть в нужное место, тебе просто надо представить его и отдать мысленный приказ о перемещении туда или назвать его порядковый номер. Порядковый номер твоего дома: SN00534854РH2200AK.
   Боковые створки машины сомкнулись, что больше походило на их сращивание между собой. Прозрачный потолок летающего средства потемнел, уменьшая яркость солнечного света. Перед глазами, утонувших в креслах Луты и Алекса, появилась большая голографическая панель высокой четкости, дающая детальный обзор местности впереди машины.
   - Хотя моя внутренняя справочная система и выдает мне какие-то характеристики этой машины, но всё же я хочу спросить тебя, чтобы не углубляться в дебри этой справки, почему мы не можем на ней улететь, например, на Луну? - спросил Алекс, решив, что он должен хоть что-то сказать.
   - Вообще, эта антигравитационная машина работает только в пределах Земли. Земное гравитационное поле отталкивает машину вертикально вверх, а по горизонтали она движется, ускоряясь уже в магнитном поле Земли. Но это я тебе объяснила совсем уж упрощенно. - Ответила Лута едва улавливающему её слова Алексу, дух которого перехватило от невероятного ускорения взметнувшейся ввысь капсулы.
   - В дальнем космосе "опереться" уже не на что и необходимо тащить с собой довольно опасную энергетическую установку на антивеществе, а основные запасы его на Земле ты знаешь у кого, - продолжала Лута.
   - Подожди! Мой мозг сплющился в котлету! - все что смог адресовать Алекс Луте, сжав челюсти от перегрузки.
   - На самом деле то, что ты сейчас чувствуешь - это привычка из твоей прошлой жизни, всего-лишь ожидание того, что у тебя должно перехватить дух от резкого набора высоты. - Невозмутимо объясняла Лута, нисколько не разделяя ощущений Алекса от перегрузки. - Функционирование твоего модифицированного мозга не должно зависеть от перетока крови, вызванного перегрузкой. Скажи себе "Перегрузки нет!", и ты придешь в норму.
   - Тормози! - взмолился Алекс.
   Машина, подчинившись приказу, замедлила ход и через некоторое время зависла на высоте в несколько километров. Алекс решил больше не спрашивать Луту о каких-либо технических характеристиках, чтобы не показаться ей совсем слабоумным, и решился все-таки обратиться к собственной справочной системе, чтобы узнать, откуда в столь небольшом корпусе берется такая мощь. Справка мгновенно выдала ему, что импульсное питание антигравитационной капсулы обеспечивается суперконденсаторами на нанотрубках большой емкости. Небольшой физический объем полевого двигателя достигается за счет отсутствия в нем механических частей, которые не требуются для движения. Далее перед глазами Алекса развернулся принцип действия полевого двигателя, после чего последовал экскурс в науку о природе полей, венцом которой стала "Таблица полей, полевых структур и их взаимодействия", схожая с "Периодической системой химических элементов Менделеева". На этом Алекс решил прервать свое краткое обращение к справке и подумал, что вряд ли бы его разморозили, даже если бы на Земле не осталось ни одного человека, имеющего хотя бы среднее школьное образование. У него в этом мире какая-то другая роль. Иначе бы храниться ему во льдах Исландии, пока эта Исландия и её льды не прекратили бы свое существование.
   - Зачем мы так высоко взлетели? - спросил Алекс, придя в себя.
   - Хотела показать тебе границы нашего Оазиса и его кругов заселения, - ответила Лута, и сказано это было с некоторым разочарованием.
   - А давай полетим вниз еще быстрее, и я тогда воспользуюсь твоим советом, - попробовал реабилитироваться Алекс, которому стало стыдно перед "хрупкой" девушкой за свою минутную слабость. - А ты говорила, что машина не поддается ручному управлению и тупо следует по определенному маршруту.
   - Я этого не говорила. Машина четко следует твоим пожеланиям, если они конечно не самоубийственны. Хоть это и твоя машина, но я тоже могу участвовать в управлении, пока ты не дашь ей приказ не подчиняться мне.
   - Я не буду тебе мешать управлять машиной. Ведь это ты ведешь экскурсию, и я тебе доверяю. - Сказал Алекс, преодолевая желание вынырнуть из кресла и взять Луту за руку.
   - Хорошо, тогда будем следовать моему плану. Мы сейчас как раз на нужной высоте. - Удовлетворенно ответила Лута.
   Под ними простирался зеленый, почти до самого горизонта покрытый деревьями гористый ландшафт с зеркалами озер и широкой рекой Отра, уходящей в пролив Скагеррак и попутно разрезающей пополам большой город с высотными сверкающими зданиями. Основной купол Оазиса оставался далеко внизу и выглядел как половинка мыльного пузыря, упавшего на гладкую поверхность и потому нелопнувшего.
   - Купол и окрестности - это наш Южно-Норвежский Оазис, - комментировала Лута изображение на большом голографическом экране. - Там вдалеке ты видишь город Кристиансанн, который является ближайшим к нам кругом заселения. За проливом Скагеррак вражеская территория. К сожалению, Датский Оазис попал в руки хранителей Муаба. Вообще, дальше идет сплошная чехорда и чересполосица. Германия опять поделена на два фронта. Швейцария и даже Франция пали полностью. Ну что я тебе буду рассказывать, ты и так всё знаешь из твоего базового курса.
   У Алекса перед глазами возникла карта-схема Европы, похожая на двухцветное лоскутное одеяло, где лоскуты были разного размера и цвета. Светло-зеленые были обозначены как "наши", а черные, соответственно как враги.
   Машина еще какое-то время плавно вращалась в воздухе, чтобы Алекс мог обозреть окрестности, после чего Лута предложила лететь к дому Алекса для его демонстрации. На секунду перехватив инициативу у Луты, Алекс отдал приказ сначала себе: "Перегрузки нет!" и затем машине: "Лететь на максимальной скорости в А87534854Р2200КВ!", уже нисколько не удивляясь тому, что не затратив никаких усилий, успел запомнить длинный шифр своего дома. Летающая капсула сначала на небольшой скорости развернулась в нужном направлении, затем наклонилась крышей вниз так, что Алекс с Лутой могли бы выскользнуть из кресел, если бы те не втягивали их в себя, после чего с колоссальной скоростью понеслась вниз и немного на север от купола Оазиса. Алекс только успел почувствовать, как его спина еще глубже утонула в кресле, и земля будто рухнула на него. Через мгновение антигравитационный автомобиль совершил кувырок, развернувшись днищем вниз, чтобы уберечь позвоночники пассажиров от повреждений при резком торможении, и буквально через пару секунд он уже неподвижно висел в нескольких сантиметрах от земли. Это была лужайка перед футуристичным домом, подобные которому Алекс видел неподалеку от купола.
   - Ну, ты дал! - воскликнула Лута, - я еще не летала на максимальной скорости на такое небольшое расстояние! Я, наоборот, хотела плавнее подлететь, чтобы ты мог увидеть окружение своего дома.
   - Может быть, я и не стал бы так подлетать, если бы знал, как это будет, - ответил Алекс, проводя рукой по лбу и удивляясь, что на нем нет испарины. Эта машина может кого-нибудь убить.
   - Ха-ха, какой ты забавный! Она не может никого убить! Капсула из общей базы запрашивает данные о здоровье пассажира и дополнительно оценивает его реальное физическое состояние. Мы можем себе позволить такие перегрузки, другие, может быть, нет. Пойдем уже посмотрим на твой дом! - Смеясь, предложила Лута.
   Боковины капсулы раздвинулись, и когда Алекс выбирался из своего кресла, оно, став жестче, слегка его подтолкнуло. "Прямо как живое", - подумал Алекс и решил быстро обойти капсулу, чтобы успеть подать руку Луте, хотя знал, что это уже не принято. Задумка прикоснуться хотя бы к руке Луты полностью провалилась. Она уже стояла с противоположной стороны и при этом смотрелась столь естественно и в тоже время соблазнительно в своих голубых шортиках и топике, что, не повесь Алекс замок на свои мысли, она могла бы не на шутку забеспокоиться.
   - Пошли, - махнула она рукой и ступила на мощеную большими гладкими камнями дорожку, ведущую к дому через стоящую отдельно декоративную полукруглую арку из белого композитного стекла.
   Алекс последовал за ней, оглядывая ее точеную фигуру со спины. "О, Боже, Лута! Что же ты со мной делаешь? Неужели эта прогулочная одежда считается в Оазисах нормой? Надо будет обязательно как-нибудь поговорить об этом с тобой", - подумал Алекс, решив на всякий случай остаться в довольно свободном "офисном" комбинезоне и ни в коем случае не переодеваться ни во что обтягивающее.
   Входная дверь была из того же белого стекла, что и арка перед домом. Не успели они подойти к двери, как та тихо ушла в стену, обнажив перед ними широкий проход. Лута повернулась к Алексу с приветливой улыбкой, и в его голове опять зазвучал ее голос:
   - Это так сказать парадный вход с улицы. Зимой и в непогоду машина залетает прямо вон в то соединенное с домом зарядное помещение через подвижную крышу. Можно сказать, она высаживает тебя прямо в доме. - Лута махнула рукой куда-то за дом, где возвышались деревья. - Здесь действует то же правило, что и с машиной. Дом заперт для всех, кроме тех, кому ты разрешаешь войти.
   - Двери моего дома всегда открыты для тебя. Можно сказать круглосуточно. - Поспешил заявить Алекс.
   - Думаю, этого не потребуется. В основном мы будем общаться виртуально. - Все с той же улыбкой ответила Лута.
   - Надеюсь, сегодня невиртуальная программа на осмотре дома не закончится? - Сделав загадочный взгляд, спросил Алекс.
   - На сегодня еще не все. Тебя еще рановато выпускать одного. - Небрежно ответила Лута. - Мы слетаем в пару мест. А теперь зайди в свой дом и познакомься с ним.
   Уже начиная с просторной светлой прихожей, Алекс заметил, что в помещении нет ни одного прямого угла и вообще мало плоскостей как таковых. Архитектура внутреннего пространства чем-то напоминала стиль Гауди, только светлей и еще легче. Высокие потолки и выгнутые стены, мягко излучали разные цвета. У каких-то из них было зеленоватое свечение, у других светло-сиреневое или просто белое. Пара колонн на входе в самую большую комнату напоминала скрученные и вытянутые песочные часы. Многие элементы декора были пластичными, как Алекс узнал из справки, они могли менять как форму, так и цвет по желанию хозяина. Комната за колоннами казалась огромной. Полукруглая прозрачная стена открывала потрясающий вид с возвышенности, на которой стоял дом. По ту сторону панорамного окна открывалась пологая зеленая долина похожая на чашу, через которую словно трещина проходила небольшая речка, разламывающая ее на две неравные части. Обрамлением этого природного сосуда служили горы на горизонте. Часть пола перед стеклянной стеной была динамически-пластичной, и человек мог лечь туда и провалиться, потеряв ощущение веса так же, как в кресле антигравитационной машины, что Алекс уже успел испытать на себе. Стеклянная панорамная стена также не была статичной. Если вид за окном каким-то непостижимым образом мог надоесть, то его можно было поменять на морской прибой, водопад или тропический лес с полным эффектом присутствия.
   - Этот дом кажется мне каким-то живым. Он меня не съест? - Улыбнувшись, Алекс послал мысленный вопрос стоящей позади Луте.
   - Если будешь себя хорошо вести, то не съест. - Лута улыбнулась в ответ. - На самом деле, персональный дом - это друг человека. Он угадывает настроение и любые желания хозяина, а у тебя, как у любого гражданина Оазиса, есть привилегия жить именно в таком доме. - Сказала она уже серьезнее.
   - А где же бассейн? - Алекс попытался было подловить Луту на казавшемся ему очевидном недостатке чудо-дома.
   - Зачем тебе эта лужа? Если ты конечно имеешь ввиду бассейны твоего времени. Перед тобой открыты все водоемы мира, ну, или почти все. Захотел поплавать, подлетаешь быстренько в какое-нибудь живописное местечко. Справка тебе подскажет, где чисто и безопасно. Высаживаешься, ныряешь и наслаждаешься. Акваланг не нужен. Можешь спокойно плавать под водой хоть полчаса. Как тюлень. Забудь эти свои бассейны, перегрузки и прочие атавизмы. - Парировала Лута.
   Беглого просмотра справки хватило Алексу, чтобы понять, что кроме сниженной потребности в кислороде у него также практически нет потребности в еде, воде и сне. Его организм перестроен на питание электромагнитной энергией Солнца, а если солнечная энергия недоступна, то возможна подзарядка от энергетически положительных и отрицательных (патогенных) зон самой Земли. Для поддержания внутреннего жидкостного баланса достаточно влаги воздуха. Непродолжительный сон полезен для биологической составляющей его организма, но он не является критически важным. Но бегло просмотрев весь этот набор усовершенствований в собственном теле, Алекс пришел к парадоксальному заключению: "Так, а как же я собираюсь ухаживать за Лутой? Она ведь тоже модифицированная, а значит ей совсем неинтересно будет пропустить коктейльчик - другой в душевной обстановке? Пытаться заинтересовать её только силой собственного интеллекта? Но это явно не моя сильная сторона при данных обстоятельствах...", - думал Алекс, и былая его уверенность в себе стремительно теряла градус.
   - Хорошо, сюда я вернусь вечером. Что у нас там дальше по программе? - Активизировался он, решив, что отдыхать ему еще рано, а вот встретится ли он еще раз с Лутой с глазу на глаз в "реале", это уже большой вопрос.
   - Хочешь прошвырнуться к своим землякам, посмотреть, как они там устроились? - Неожиданно предложила Лута.
   - В Норильск? - Выпалил Алекс первое, что ему вспомнилось после общения с Дрюней.
   - Нет, в Питерский Оазис. С Норильском все сложней... Там надо запрашивать специальное разрешение на пролет через безопасный канал, чтобы не попасть в поле холодной плазменной линзы... В общем, слишком много мороки. - Ответила Лута, сделав движение рукой, будто отмахнувшись от назойливой мухи.
   - Ну, да... Я уже наслышан об этих "заморочках" с искусственным солнцем, - сказал Алекс, умиляясь тому, что у Луты есть и другие живые реакции кроме улыбки. - В Питере я, правда, был, но все равно, интересно посмотреть, не развалился ли он за эти двести лет.
   - В этой части Питера ты точно не был и вряд ли мог себе такое представить.
   - Чего же мы ждем? Полетели! - Оживился Алекс, предвкушая новый стремительный скачок в пространстве.
   Выходя вслед за Лутой, он старался больше не разглядывать ее со спины, а вместо этого еще раз посмотрел на причудливые колонны, стены и потолок дома и скорее в шутку, чем всерьез дал приказ пластичному интерьеру: "А изобрази-ка мне греческий стиль!"
   В тот же момент окраска стен поменялась на лимонно-желтую, потолок образовал строгие прямые углы со стенами и стал светло-бирюзовым, а пол на глазах покрылся мраморной плиткой с терракотовыми прожилками. Колонны "песочные часы" вдруг выпрямились, покрылись продольными полукруглыми желобками в ионическом стиле. На концах колонн, у самого потолка, выросли торжественные капители с большими катушками спиралеобразных завитков, которые в свою очередь были окружены рельефными лепестками и гирляндами цветов. На стенах, по всему периметру меняющейся комнаты, сплошной полосой под потолком проступили красочные сцены греческой мифологии, славные герои которой словно соскочили с пузатой керамической поверхности нетленной древней амфоры.
   - Балуешься? - Спросила Лута, глядя на произошедшую на ее глазах метаморфозу.
   - Балуюсь. - Утвердительно ответил Алекс, комически серьезно кивнув.
   Удовлетворенный тем, что Лута обратила внимание на его небольшую шалость, он весело попрощался со своим новым домом: "До вечера, храм Афродиты!"
   "До свидания, хозяин!" - ответил мягкий баритон в его голове.
   Алекс вздрогнул и посмотрел на Луту:
   - Он меня пугает. Он не только читает мои мысли, но еще и говорит со мной.
   - Конечно. Как добросовестный слуга, он должен знать твое настроение и чего ты хочешь. Ты можешь ему довериться и думать о чем угодно. Он будет хранить твои секреты словно священник тайну исповеди... И не будет требовать покаяния... В любом случае, ты можешь скрывать от него свои мысли так же как и от любого человека.
   "Ну, просто с ума сойти. Теперь и дома невозможно расслабиться. Собственный дом будет подслушивать, о чем я там думаю!" - возмущался Алекс про себя, одновременно оглядывая лужайку в поисках машины.
   Антигравитационная капсула, будто поняв, что ее разыскивают, начала настойчиво привлекать к себе внимание, переливаясь всеми цветами радуги словно бензиновая пленка на воде. Её боковые части открылись, приглашая хозяина и его спутницу в следующее путешествие. Алекс проводил Луту до машины, думая, что сможет закрыть за ней дверь, как сделал бы это в своем времени, но смог только неловко прикоснуться к крыше капсулы, вызвав улыбку Луты, - дверей не было как таковых, и боковые части просто поглотились капсулой, как если бы они были жидкими. Он обошел капсулу в несколько широких шагов и плюхнулся на своё место. Стоило ему только задуматься, что же такое Питерский Оазис, как сразу же его внутренняя справочная система представила ему трехмерное изображение огромного подземного города, находящегося непосредственно под Санкт-Петербургом. Прежде чем он успел подумать о том, как туда можно попасть, Лута уже мысленно назвала номер: SP08632172CH7894PP. В тот же момент трехмерная карта в голове Алекса развернулась и приблизила к нему непосредственно то здание, номер которого был заказан Лутой. Открытые части капсулы снова "заросли", потолок потемнел, машина поднялась и наклонилась вперед.
   - Полетим не очень быстро, - сказала Лута и добавила уже для машины, - десять махов!
   За те пять минут, что они летели до Питера, Алекс успел переключиться с виртуального экрана, который также, как и в первый раз, появился перед ним с Лутой, на внешний обзор. Теперь он будто сам был этой летящей капсулой и мог видеть в любом направлении. Норвегия очень быстро удалилась, и пока далеко внизу проносились облака, он выяснил из справки, что со средней скоростью в сорок махов мог бы долететь до Австралии за десять минут, и при этом воздух не оказал бы почти никакого сопротивления капсуле из-за создаваемого вокруг нее плазменного "облака".
   Уже над Балтийским морем антигравитационная капсула начала снижаться и замедляться. Быстро проколов сплошную облачность в районе острова Котлин, машина практически остановилась над водой Финского залива позади Кронштадта. В следующий момент, совершенно неожиданно для Алекса, даже не задавшегося целью узнать каким будет их маршрут, они нырнули под воду, после чего с ускорением продолжали движение уже под водой. Пока Алекс осмысливал происходящее, капсула уже неслась по широкому подводному туннелю, уходящему далеко вниз. На большой глубине, сделав плавный изгиб, туннель опять стал подниматься наверх. "Какая-то бобровая норка", - успел подумать Алекс, и в следующее мгновение впереди замаячил свет.
   - А вот и свет в конце туннеля. - Подумал он "вслух".
   - Как видишь, русские Оазисы максимально используют естественные преграды от проникновения непрошенных гостей. Все наземные выходы закрыты. Единственный путь сюда - под водой. То есть, если что, муабовские варвары не прорвутся. Ну, по крайней мере, быстро у них это не получится, - сказала Лута, когда капсула вынырнула из-под воды и еще некоторое время продолжала двигаться вверх уже по сухому туннелю.
   - Прямо-таки какой-то подводно-подземный змеевик. Это же надо было так окопаться! Похоже, лишних мер предосторожности у наших не бывает. Скажу тебе как русский - мы всегда были немножко параноиками. - Весело ответил Алекс.
   - Сейчас это полезное качество. В наше время всегда нужно быть начеку! - Посмеялась Лута.
   Тем временем капсула покинула туннель и остановилась в каком-то ярко-белом пространстве, где визуально не определялись ни входы-выходы, ни стены, ни потолок. Размеры пространства тоже нельзя было определить. Пропал даже туннель, из которого капсула вылетела. Окружающее было похоже на засвеченный снимок цифровой камеры, будто ей без защитного фильтра пытались сфотографировать солнце. На внутренней карте Алекса это было чем-то вроде одного из множества "предбанников" на подлете к Санкт-Петербургскому Оазису.
   - Эта вторая линия дополнительной системы опознавания "свой-чужой". Первая была еще над Финским заливом, мы ее даже не заметили. Мне всегда не по себе в подобных местах, - мысленно передала Лута Алексу, - они здесь дополнительно сканируют нашу машину, мысли и черт знает, что еще.
   Наконец, разрешение на проход было получено, и капсула двинулась дальше. Белое пространство вокруг неожиданно закончилось, и теперь полет продолжался уже по горизонтальному туннелю, а яркий свет остался далеко позади. Вскоре закончился и сам туннель. Алекс, ощущавший себя летящей капсулой, снова парил высоко в небе, на большой скорости пронзая легкие облака. Он обратился к своей внутренней справке и не смог поверить, что это небо находится глубоко под землей. Гигантская голограмма голубого неба и солнца в зените на куполообразном своде гигантской подземной пустоши не оставляла никаких сомнений в том, что это реальный и никак не подземный мир. До земли было не меньше восьмисот метров. Внизу были видны парки правильной формы и различные сложные строения с большим количеством зеркальных поверхностей, в которых отражались искусственные облака и солнце. Алекс все никак не мог смириться с тем, что окружающее его небо лишь гигантская голограмма. Ему казалось, что на этой машине можно взмыть далеко-далеко ввысь, но трехмерная схема в его голове упрямо давала понять, что он находится практически у верхней границы этого подземного Оазиса, за которой идет не один километр твердого грунта.
   - Для чего нужно было оставлять столько неиспользуемого пространства под землей? - Алекс обратился с вопросом к Луте, но тут же понял, что поспешил его задать. Виртуальная трехмерная схема подсветила ему все транспортные средства, находящиеся в данный момент в воздухе, которые были незаметны в видимом спектре так же, как и его собственная антигравитационная капсула.
   - Чтобы был простор для всего, что может летать. - Ответила Лута, даже не думая, что вопрос лишний. - Вынутого отсюда грунта хватило, чтобы Финский залив стал немного уже. К тому же теперь тут созданы благоприятные климатические условия. Кроме оптимальной температуры здесь присутствует только полезная часть спектра ультрафиолетового излучения. В Питерском Оазисе можно обходиться без защитной нанопленки.
   - А что с Питером, который остался наверху? - поинтересовался Алекс. - Моя справка говорит, что теперь это всего лишь ближайший круг заселения подземного Оазиса, а старый Питер не дотянул до того же статуса.
   - Город наверху - сейчас большой музей. Даже небольшой деловой район-сателлит с высотными зданиями был демонтирован, дабы прекратить наконец издевательство над прекрасным старым Питером. Да и изжил себя давно, тот район... Теперь человек сам себе офис, и сгонять людей на работу в термитники из стекла и бетона уже более ста лет никому не нужно. А вообще, в последнее время большие города, находящиеся на поверхности и не имеющие основательной защиты, не могут считаться полноценными Оазисами. Москву, например, тоже нельзя считать Оазисом. У нее сравнительно небольшая сверхзащищенная подземная часть, а максимальная защищенность - главное требование для получения статуса Оазиса.
   - О, мне интересно было бы взглянуть на Москву! - Оживился Алекс.
   - Хорошо... Только сейчас мы зарядим нашу машину и сами подзарядимся в релакс-комнате.
   Справка показала Алексу, что самое главное в релакс-комнате - это ванна, наполненная заряженной протоплазмой из наноэлементов, сходной с той, из которой он вышел. В глобальном банке данных Коалиции Свободных Оазисов хранится вся информация об индивидуальных особенностях каждого модифицированного гражданина. Протоплазма релакс-комнаты не только заряжает ее посетителя, а это просто необходимо во всех подземных Оазисах, где естественная энергия солнца не доступна, но и производит полную диагностику организма, сравнивает полученные результаты с банком данных и устраняет все обнаруженные патологические отклонения.
   Капсула начала плавное снижение, приближаясь к одному из парков, форма которого напоминала полумесяц, с большим цилиндрическим зданием, вписанным в вогнутую часть парка. Антигравитационная машина завершила свой обычный маневр приземления, зависнув в нескольких сантиметрах над коротко подстриженной травой. Выйдя из машины, Алекс обнаружил, что это вовсе не парк, а большая лужайка, на которой прямо в земле росли бонсаи. Их можно было назвать гигантскими, потому что они были Алексу по пояс.
   - Чтобы спрятаться в тенечке, надо лечь под эти деревья? - весело спросил Алекс.
   - Ну, да! А чтобы пройтись по тенечку, надо пробежаться под ними на четвереньках! - засмеялась Лута.
   - Я так понимаю, мы идем в этот цилиндр? - спросил Алекс, глядя на здание со скошенной вершиной, стоящее перед ними.
   - Да, именно там мы сейчас и подзарядимся. По крайней мере, мне это сейчас не помешает, - ответила Лута, давая понять, что интенсивная дистанционная работа забирает у нее много энергии.
   Алекс с Лутой пошли к релакс-зданию между рядами карликовых яблонь, дубов, и березок, растущих вдоль дорожки. Тем временем их капсула, переливаясь всеми цветами радуги, взметнулась и исчезла, нырнув под землю в расположенную неподалеку подземную парковку-станцию зарядки и диагностики антигравитационных машин.
   - Интересно получается... Машинам - на зарядку и техосмотр, и нам тоже, - задумчиво произнес Алекс.
   - Ничего не могу тебе возразить. Далеки мы стали от природы... Но это не значит, что какое-нибудь там ожирение или расстройство желудка, да и вообще любое, пусть и естественное, биологическое загрязнение окружающей среды намного эстетичнее... Хотя это и ближе к природе.
   - Согласен. Мало кто назовет, как ты выразилась, "естественное биологическое загрязнение", эстетичным, если только это не полный извращенец, - засмеялся Алекс. - Извини, эта шутка не для твоих нежных ушей.
   - Ничего. Ты мне как раз и интересен тем, что ты какой-то... я бы сказала, нерафинированный.
   "Я ей интересен!" - возликовал Алекс, но тут же осекся, - "возможно, я ей интересен только как "работа"".
   Когда Алекс вместе с Лутой вошел внутрь релакс-здания. На этот раз его не встретили слепящая белизна и яркий свет, к которым он уже привык в различного рода подземных сооружениях. Наоборот, в большом зале, занимающем весь первый этаж, царил интимный полумрак и бегающие по потолку зеленоватые отблески множества подсвеченных релакс-ванн, похожих на крошечные бассейны, рассчитанные на одного человека. Некоторые из них были скрыты высокими тонкостенными непрозрачными перегородками, выросшими прямо из пола и образующими приват-комнаты. Наличие перегородок означало, что микробассейны были уже кем-то заняты. Лута повела Алекса куда-то в центр зала к расположенным рядом двум ваннам. Минуту спустя он уже завороженно наблюдал, как Лута грациозно спускается по ступенькам в зеленоватую жидкость протоплазмы одной из двух ванн прямо в своем топике и шортиках, цвет которых она уже несколько раз успела поменять. Затем она погрузилась в протоплазму с головой, расположившись в ней горизонтально, лицом вверх. Ее волосы самопроизвольно собрались в хвостик за спиной, а затем случилось то, от чего Алексу стало немного не по себе - Лута перестала задерживать дыхание, и выдыхаемый ею через нос воздух вместо того, чтобы подняться большими пузырями наверх, стал будто по тонким трубочкам отводиться от ее ноздрей куда-то вниз. После того как воздух полностью вышел из ее легких, она уже неподвижно и с закрытыми глазами висела в толще протоплазмы, как будто вместе с воздухом из нее ушла и жизнь.
   "Так, я знаю, что это не смертельно и мне надо повторить то же самое...", - настраивал себя Алекс. Он сделал первый шаг на ступеньку к своей релакс-ванне, и в тот же момент из пола выросли тонкие стены, отделяющие его и Луту от остального окружения. Пообещав себе, что он все же когда-нибудь привыкнет к трансформации материи вокруг, Алекс продолжил спускаться в протоплазму, жидкую как вода. Погрузившись в ванну, он по привычке сделал последний вдох и погрузил голову в жидкость. Как только толща протоплазмы сомкнулась над его лицом, в его голове зазвучала музыка, но то была не привычная ему музыка, состоящая из нот и звуков, скорее это была мелодия ощущений. Сначала его будто заполнила теплая желтая волна, сменяющаяся затем более прохладной желто-зеленой, становясь еще более холодной с добавлением синего. Волны сменяли друг друга, менялись их интенсивность и продолжительность, но во всем этом прослеживалась какая-то одна общая тема цветовой мелодии, будто она имела повторяющийся мотив, некий мелодический рисунок - стержень, на который было нанизано все произведение. Полностью отдавшись ощущениям, Алекс даже не заметил, как воздух в его легких мягко вытеснила протоплазма, дав все необходимое для жизнедеятельности его организма. Мелодии ощущений следовали одна за другой, пока, наконец, в его голове отчетливо не прозвучало: "Энергетическая подпитка закончена. Сканирование организма патологий не выявило". Чувствуя легкость во всем теле, Алекс открыл глаза. Он лежал на мягком и теплом дне "релакс" ванны, из которой ушла вся протоплазма, а над ним стояла улыбающаяся Лута...
   - Ты наблюдал, как я погружаюсь, а я смогла посмотреть, как ты выходишь, - сказала Лута Алексу, покидающего ванну в два коротких прыжка через ступеньки. - Вижу, ты удовлетворен, и эти сорок минут того стоили.
   - Ну, да... Уже ради этого стоило лететь сюда тысячу с лишним километров, - кивнул Алекс. - А со временем у вас здесь творится полное безобразие. То ты будто целый день где-то болтаешься, а на самом деле проходят доли секунды, то лежишь от силы десять минут, а проходит сорок.
   - Сорок минут - это только для подзарядки, а вот если бы были выявлены серьезные отклонения от нормы, отлеживаться бы тебе сутки на втором этаже здесь или у нас, но для тебя это были бы те же десять минут. А со временем ничего особенного не случилось. Изменилось только его внутреннее восприятие, которое стало более разнообразным.
   Стенок вокруг уже не было, и Алекс спросил Луту:
   - Теперь куда?
   - Ты хотел посмотреть Москву? Я хочу сделать тебе там один подарок, - ответила она, улыбаясь, и Алекс не мог понять, что на этот раз кроется за ее улыбкой.
   Они вышли из релакс-центра. У входа их уже ждала машина, которая привлекала к себе внимание разноцветными переливами вроде тех, что бывают на пленке мыльного пузыря в солнечный день. Уже в машине Лута мысленно назвала новый загадочный адрес: MS00735478PR0734СА, что соответствовало центральной точке Пресненского района Москвы. Путь из Питерского Оазиса у них занял меньше времени. Покидали они его уже через другой туннель, и задержка в "засвеченной" комнате этого туннеля была совсем незначительной.
   До Москвы они летели те же пять минут, но гораздо "медленнее", чем до Питера, и уже не уходя далеко за облака, чтобы Алекс мог отчетливо увидеть рельеф местности, с головокружительной скоростью проносящийся под ним. В основном это была та же "зеленка", что он видел в свое время с самолета при заходе на посадку, только, как ему показалось, стало еще зеленее, - появилось больше лесов и практически не осталось привычных ему хаотично нарезанных квадратов сельхозугодий, будто все превратилось в один сплошной заповедник. Все эти подробности Алекс мог видеть благодаря внутреннему замедлению времени, когда его мозг включал форсаж и обрабатывал больше информации в единицу времени. Активно используемое им приближение давало ему возможность рассмотреть интересующие его подробности на местности. Попавшие в поле зрения Алекса крупные населенные пункты стали какими-то более организованными, аккуратными и более гармонично вписанными в окружающую среду. Местами мелькали крупные сферические, ставшие уже популярными сооружения, либо большие, часто необычной геометрической формы строения-ангары из прозрачного материала, занимающие огромные площади на земле, создающие внутри благоприятный круглогодичный теплый микроклимат, и являющиеся своеобразным укрытием от зимней и межсезонной непогоды.
   - А это что? Теплицы для людей? - Спросил Алекс, мысленно включив функцию передачи изображения и дав возможность Луте посмотреть на заинтересовавшие его гигантские ангары его глазами.
   - Вроде того... Ваш климат вряд ли можно назвать благоприятным для сельского хозяйства. Большинству людей до сих пор требуется пища, и даже некоторые модифицированные ей не брезгуют. Часть людей любит натуральные продукты, а не синтетические. Внутри этих теплиц, как ты их назвал, находится дом фермера, а также поле с какой-нибудь морковкой, которую он снимает по несколько урожаев. Вообще, поле - это скорее исключение. Как правило, обходятся несколькими этажами гидропоники. Вообще, это очень старые и дорогие технологии. Настоящий выход для людей - это "культиваты" и "субстраты".
   Внутренняя база данных сразу же показала Алексу автоматический сбор урожая с бесконечных рядов овощных культур, которые на его глазах кустами, вместе с искусственным грунтом проваливались куда-то вниз, затем на нижнем уровне отсеивались от ненужной зелени и мелких гранул грунта, который после очистки шел на повторное использование, и в итоге, на выходе уже были отмытые овощи и новые ряды с посевами. "Но таким образом производится более дорогая продукция. Для массового потребителя в зонах заселения применяются "культиваты"", - и справка показала, как из одной клетки в промышленных масштабах в питательном растворе, называемом "растительной протоплазмой", культивируется не имеющая формы бесконечная морковная или любая другая овощная или фруктовая масса. Тоже было показано и с мышечными клетками животных, из которых выращивались бесконечные объемы мяса, рыбы и птицы. К этому справка добавила, что выращивание животных, как отдельных организмов, для последующего их убийства запрещено 86 лет назад, и на территории подконтрольной Объединенным Оазисам запрет продолжает действовать. "Более зажиточная категория немодифицированных граждан кругов заселения", - продолжала справка, - "имеет "субстрат машины"". Алексу они напомнили кофемашины, но как сообщала справка, эти аппараты наливали не кофе в чашку, а порцию густого, приятного на вкус и вызывающего насыщение, "субстрата", заменяющего обед и содержащего в себе все необходимые и без остатка усваиваемые организмом хозяина элементы, добавленные в него на основе информации поступившей из анализа мочи, сделанного автоматически в санузле владельца "субстрат машины". "Такое питание, обеспечивая организм, достаточной энергией и всем необходимым строительным материалом для клеток, совсем не нагружает его и не зашлаковывает, так как, распадаясь на микроэлементы, полностью всасывается кишечником, и нормализует основные процессы жизнедеятельности. В сочетании с курсом "выключения старости" обеспечивает полноценную, активную жизнь, не имеющую ограничений по продолжительности".
   "Звучит как реклама...", - подумал Алекс и тут же обратился к Луте:
   - Я думал, что в будущем с голодухи или в целях экономии будут есть какую-нибудь дрянь на основе нефти.
   - Вообще, ты правильно думал. - Неожиданно ответила Лута. - Все еще существует так называемая "синтетика" - очень дешевые продукты, в состав которых входят простые углеродные соединения, полученные из нефти. Честно скажу, не самая здоровая пища. Сильно зашлаковывает организм нерасщепляемыми элементами. Такие продукты используются в качестве неотложной гуманитарной помощи, когда стоит выбор либо голодная смерть, либо не очень здоровое питание. У таких продуктов одно преимущество - они долго хранятся. Хотя мы и регулируем климат, чтобы не было засухи на никому неподконтрольных территориях, а такие места есть на Африканском континенте и в сегодняшней опустевшей Азии, постепенно заполняющейся переселенцами, все равно люди там умудряются довести себя до голода.
   - Почему же эти бесхозные территории не осваивают муабовцы? Ведь стратегия экстенсивного развития в данном случае наиболее проста и очевидена, - сказал Алекс, решив, что "поумничать" было бы не лишним.
   - Культ хранителей меча Муаба - это отточенная высокоорганизованная репрессивная система управления. У нее много ресурсов уходит на борьбу с нами, а при недостатке ресурсов, чем больше система, тем она более уязвима. Естественно, когда у них будет больше сил, их руки доберутся и до, как ты говоришь, "бесхозных территорий", - ответила Лута, будто это было очевидно даже ребенку.
   - Что же там высокоорганизованного, если они занимаются разведением баранов? - Усмехнулся Алекс.
   - Зато в области вооружений у них все хорошо. Имея такие же военные технологии как у нас, они даже умудряются их развивать. А что касается натурального хозяйства населения, так у нас большинство народа в кругах заселения сидит на пособии и вообще ничего не делает, хорошо хоть не вредит, благо это и невозможно при глобальном чтении мыслей, когда даже преступные помыслы пресекаются накорню.
   - Ну, это понятно, стоит мне только подумать о чем-нибудь нехорошем, например, "не "почистить" ли мне того паренька за углом", как тут же появится старый друг Дрюня и погрозит пальчиком: "Ай-ай-ай!". Сразу же все преступное настроение улетучится. Сильно ли это отличается от муабовского: "Падай на колени проклятый и молись, а не то сгори на месте в геенне огненной!", - саркастически продолжил Алекс.
   - Разница в законах и в степени свободы. Одно дело, если ты решил "почистить" паренька и другое дело, если тебе надоело пасти тех же баранов, и ты решил перескочить через границу и сесть на пособие и за это "сгори на месте "проклятый"". У нас есть выбор: если ничего не можешь и не хочешь делать, то живи на скромное пособие. Хотя, оно настолько скромное, что ты можешь себе позволить только не умереть с голоду и уйти в виртуальную реальность, где тебе хорошо, а в реальной жизни фактически превратиться в "овощ". Честно говоря, всегда боялась такого исхода, потому наверное и выбралась из круга заселения и добилась в итоге гражданства Объединенных Оазисов, хотя, в наше время очень трудно найти себе применение.
   - Да, ты - человек, который сам себя сделал. И более того - умная и красивая девушка! - Улыбнулся Алекс.
   - Да, я такая! - улыбнулась в ответ Лута. - Спасибо за комплимент. Хоть он и простой, но наверное никогда не устареет.
   Разворот машины вокруг собственной оси таким образом, что ее пассажиры двигались уже спинами вперед и значительное замедление движения дало понять Алексу, что они приближаются к месту назначения. Любые повороты капсулы нисколько не мешали Алексу обозревать внешнее пространство, и вскоре он увидел приближающуюся армаду гигантских прозрачных куполов, ангаров и башен, поднимающихся на горизонте из окружающего его бесконечного леса. От центрального нагромождения, повсеместно переходящих друг в друга, прозрачных строений Москвы лучами расходились сверкающие на солнце города-сателлиты поменьше, соединенные пустыми отрезками автомагистралей, оставшихся для давно устаревшего наземного транспорта. То были ближайшие города спутники. Внизу как мелкие вкрапления в лесу наблюдались искусственные озера и стоящие на их берегах футуристичные дома, вроде того "персонального дома", который "подарили" Алексу. Антигравитационная капсула, сбрасывая скорость, неминуемо приближалась к основному массиву стеклянных армад, и Алекс стал рассматривать то, что находится внутри них уже не зная, что именно он использует, оптическое приближение своих собственных глаз или визуальную систему самой капсулы, с которой он практически слился. Приближаясь к центру Москвы, Алекс с удивлением отметил, что большая часть прозрачных мега-ангаров со скошенными крышами, отражающими солнце, лишь накрывает сверху знакомые очертания улиц и проспектов с малоизменившимися домами, которые как будто были внутри перевернутых кверху дном и соединенных между собой гигантских аквариумов. Знакомые улицы лишь отличались мельтешащими повсюду голографическими вывесками, и изредка пролетающими транспортными средствами различного размера продолговатыми и шарообразными и совсем маленькими, открытыми и рассчитанными на одного человека, движущимися как высоко в воздухе, над домами, практически под самой крышей прозрачных ангаров-оболочек, накрывающих улицы, так и проплывающими совсем низко, у самой земли, будто они прогуливались по улицам. Однако нельзя было сказать, что запертое стеклянными оболочками пространство города кишело транспортом и людьми. Движение было довольно разряженным, и все летающие объекты были на довольно значительном расстоянии друг от друга. Все это совсем не напоминало те бесконечные автомобильные пробки на дорогах, что Алекс испытал в свое время на себе.
   - Лута, я правильно понимаю, что вижу все те же старые улицы, только защищенные сверху от произвола русского климата? - Нарушил минутное молчание Алекс.
   - Да, ты все правильно понял. Когда-то совсем уж давно люди осуществляли товарно-денежные отношения под открытым небом на так называемых рынках и базарах. Затем появились крытые торговые комплексы. Ты уже должен был их застать. И в конце концов, люди уже больше не захотели зависеть от капризов природы и накрыли целые города.
   Тем временем капсула резко пошла на снижение и нырнула прямо через огромный купол, закрывающий часть Пресненского района Москвы. При этом во время прохождения капсулы через купол, в нем раздвинулась круглая брешь диаметром немногим более самой капсулы, будто он был живым и всего лишь проглотил очередную приблизившуюся к нему микроскопическую единицу планктона.
   - Сейчас мы немножко пройдемся пешком по улице 1905 года. Тебе надо привыкнуть к новым ощущениям. - Неожиданно сказала Лута. - Пожалуй 1905 год ближе к твоему времени, чем к моему.
   Утопленный в кресле капсулы и даже невидя Луту, Алекс знал, что она опять загадочно улыбается.
   - Ну, не такой уж я и древний. - ответил Алекс не очень уверенно. - Хотя, в чем-то ты и права. Наверное, то, что я мог бы увидеть в 1905 году, окажись я в нем, было бы мне намного понятнее того, что я вижу здесь на каждом шагу. Одна только подзарядка в Питере чего стоит.
   Тем временем, капсула совершив несложный вираж присела в небольшой парковой зоне, примыкающей к улице 1905 года. Алекс выскочил из машины и краем глаза заметил, что вместо какого-то неопределенного металлического "жидко-зеркального" цвета она приобрела вполне реальный насыщенно бордовый цвет. Особо не надеясь, что Лута будет ожидать его помощи, чтобы выйти из машины, он неспеша обошел капсулу и с удивлением обнаружил, что Лута осталась в своем кресле. Когда Алекс подошел к ней, она благосклонно протянула ему свою руку и, слегка оперевшись на его протянутую в ответ ладонь, грациозно покинула машину. Осторожно сжимая ее ухоженные длинные тонкие пальчики Алекс успел подумать: "Неужели она начала принимать мои нелепые ухаживания?"
   - Я смотрю, машина приобрела какой-то конкретный цвет. - Скрывая легкое смущение, сказал Алекс, кивая в сторону капсулы.
   - Да есть такое правило в городах с замкнутым пространством. Транспортные средства в них должны быть хорошо заметными. Не знаю зачем это нужно. Все равно люди уже давно не управляют автомобилями. Наверное пассажиры испытывают какое-то чувство дискомфорта, когда их машины начинают лавировать между невидимыми препятствиями. Видимо, людям спокойнее, когда они хорошо видят, что облетают.
   Алекс оглянулся вокруг, посмотрел наверх и увидел насколько же грандиозные сооружения его окружают. Исполины небоскребов с огромными окнами уходили высоко вверх. Где-то посередине они пересекались стеклянными плоскостями и выгнутыми поверхностями, повсеместно ограничивающими московское небо. Прокалывая искусственные границы московского неба, они вырывались на свободу, некоторые из них замысловато закручивались, но все они были соединены между собой какими-то огромными переходами, крытыми площадками, представляющими собой замысловатые геометрические фигуры. Можно было сказать, что это единое строение и то, что смотрелось внизу как отдельные небоскребы было похоже на ноги какого-то гигантского многоногого фантастического существа.
   - Да впечатляет! - Сказала Лута, заметив взгляд Алекса. - Систему этих небоскребов называют вертикальным городом. На разной высоте этих строений находятся свои бульвары, сады, парки, небольшие искусственные озера, рестораны и прочие увеселительные заведения, помимо самого жилья, для которого они в общем-то и были построены. Они были поставлены еще до того, как весь город приобрел свою собственную крышу. Сначала круглогодичное лето было только там. Теперь же оно во всей Москве. Но обитатели вертикальных улиц привыкли к своим исполинам и редко выходят оттуда.
   - Судя по тому, что улицы практически пусты, вообще мало кто куда-либо выходит. Может пойдем к ближайшему небоскребу и там будет больше народу? - Решив перехватить инициативу, предложил Алекс.
   Лута не думая возражать ответила:
   - Пойдем, мне и самой интересно, что там. А людей на улице мало от того, что никому не надо "ходить" на работу, как в твое время. Если кто и работает, а это в основном интеллектуальная работа, то делает это там, где ему нравится. Но, к сожалению, подавляющее большинство, не нашедшее себе применение, сидит на пособии. Они сидят в своих квартирках и практически живут в виртуальной реальности, делая перерывы только на еду, которая им доставляется на дом. Еще отрываются для того, чтобы помыться. Они бы и этого не делали, если бы автоматически не отключался их виртуальный мир, выгоняя их справлять естественные нужды, когда это требуется.
   - Таков их выбор. Я вижу, тебе эта тема неприятна. Ты ведь не такая. - Алексу захотелось утешить Луту.
   - Я была такой... Я конечно не противница виртуального мира, но нельзя там проводить всю жизнь. Тем более, как правило, короткую жизнь. Сидящие на пособии не могут позволить себе "курс вечной молодости".
   Тем временем, машина улетела куда-то по "своим" делам, Алекс даже не обратил на это внимания. Пересекая ближайшую улицу, он заметил растущие вдоль нее высокие пальмы, которые в своей прошлой жизни он видел разве что в Калифорнии.
   В этот момент его захлестнули эмоции:
   - С ума сойти! В Москве на улице растут пальмы! Вот дожили! А я не видел, когда заходили на посадку.
   Лута вслух рассмеялась, чему Алекс был чрезвычайно рад.
   - А зачем нам идти к этому небоскребу пешком!? Он довольно далеко. Я уже вызвала для нас "подножки". - Мысленно сообщила Лута.
   В этот момент с какого-то высокого этажа небоскреба, куда собрались Алекс и Лута, с большой скоростью вылетели два устройства с толстой овальной подножкой и наклоненным к ней коротким штурвалом. Устройства напоминали самокат, если добавить к нему колеса. Уже через несколько секунд подножки в ожидании зависли перед их заказчиками. Лута взялась за рукоятку штурвала и шагнула на платформу. Штурвал сразу же вытянулся под ее рост. Алекс повторил те же действия и почувствовал как его ноги надежно приклеились к платформе в том месте, где были небольшие углубления для ступней, то же произошло и с правой рукой, ухватившейся за удобную рукоятку. В следующую секунду Лута устремилась к небоскребу, поднявшись на высоту около двух метров над землей. Алекс только успел пожелать не отстать от нее, и тут же его летающий самокат, подчинившись его мыслям, рванул следом. Вцепившись в штурвал и второй, неприлипшей рукой, рассекая воздух, ставший неожиданно жестким, он думал только о том что Лута все время не дает ему даже опомниться, и перехватить у нее инициативу удается крайне редко и не дольше чем на несколько секунд. С этими мыслями он, наконец, настиг Луту, остановившуюся у огромного стеклянного парадного входа в здание.
   Сойдя с подножки, Лута игриво спросила:
   - Ну как тебе скорость этих малышек?
   - Впечатляет... Я даже не успел попрощаться с пальмами. - Ответил Алекс, осознавший, что подножка и рукоятка самоката его больше не держат.
   Повеселевшая Лута махнула ему рукой, приглашая пройти через стеклянную стену внутрь здания. Стекло в месте входа оказалось подвижно "жидким" и расступилось перед входящими, к чему Алекс уже начинал привыкать. За вновь "сросшейся" стеклянной стеной, перед Алексом с Лутой открылся огромный безлюдный холл со сверкающим чистотой и какой-то вечной новизной полом, стилизованным под белый мрамор с серыми прожилками, который явно был изготовлен из искусственного более износоустойчивого материала, чем природный минерал. Пространство холла разбивали серебристые высокие овальные колонны, которые на поверку оказались шахтами лифтов.
   - Судя по количеству лифтов, здесь явно рассчитывали на людское столпотворение... А никого нет... - Сказал Алекс, узнав из своей всеобъемлющей справки, что его окружают именно лифты.
   - Ну, во-первых, сейчас редко у кого возникает потребность покидать свои жилища, и, во-вторых, все необходимое обитателям вертикального квартала доставляется прямо на их этажи по воздуху, прямо над куполом, закрывающим Москву. Есть еще подземный канал. Вообще, все это движение как-то ловко скрыто от глаз, и не возникает ощущения гигантского улея. - Невозмутимо ответила Лута.
   В этот момент основание одной из колонн, находящейся неподалеку, подсветилось мягким голубоватым сиянием. Непонятно откуда взявшиеся на гладкой колонне двери раздвинулись и наружу вышла женщина средних лет.
   "Наконец, вижу живого человека и даже соотечественника", - подумал Алекс и только затем обратил внимание, что женщина была немолодой. За это время он уже привык к тому, что в Оазисах ему попадались только молодые лица.
   Женщина не сразу их заметила и случайно взглянув в их сторону, от неожиданности даже немного приостановилась, после чего, будто бы опомнившись, ускорила шаг, чтобы быстрее покинуть здание. "Какая странная парочка. Что они здесь внизу забыли? Наверно они из Этих... Настя меня уже ждет на улице...", - отчетливо прозвучало в голове Алекса. "Услышав" это он только успел выразительно посмотреть на Луту, которая опять загадочно улыбалась.
   - Привыкай. Простые люди не могут скрыть от нас свои мысли. Это одна из привилегий граждан Оазисов. - Ответила Лута, как всегда, даже не открывая рта.
   - Но как эта женщина догадалась, что мы из "Этих"? - Не унимался Алекс.
   - Ну, это легко определить по нашей бионической одежде. - Сказала Лута, проводя рукой по своей теперь уже спортивной блузе голубого цвета с длинным рукавом, гладкий материал которой похожий на тонкую резину слегка растягивался под ее пальцами и снова сжимался, когда воздействие руки на него прекращалось. На спине Луты прямо на блузе красовались маленькие двухмерные анимационные крылышки, которые большую часть времени просто подрагивали перьями, а иногда раскрывались, делая широкие взмахи.
   Алекс посмотрел на свою футболку с высоким воротом и рукавами до локтя и штаны, по которым плыла какая-то неуместная надпись на русском языке: "Поднимайся! Беги! Догони!", которая постоянно меняла цвет:
   - А я и забыл про одежду... Я ее совсем не чувствую и перестал о ней думать, когда установил для нее режим на автоизменение в соответствии с обстановкой. Все смотрел, как твоя одежда то укорачивается и облегает, то удлиняется и становится свободнее, а как соответствовать тебе не знал, - признался Алекс.
   "Похоже, в этом мире даже шмотки думают за меня", - подумал Алекс, но уже только про себя.
   - Не поверишь, но у меня тоже установлен режим автоизменения. Не хочу отвлекаться на такую ерунду, как "что мне сегодня одеть?". Добавила только ограничение на совсем уж откровенные наряды, которые приняты в некоторых "кругах заселения", - ответила Лута улыбнувшись.
   - Но почему наша одежда приняла такой тусовочный вид? - Спросил Алекс, оценивающе оглядывая себя и Луту.
   - Наверное она заподозрила, что мы прибыли сюда развлекаться. - Полушутя сказала Лута.
   - Тогда не будем обманывать ее ожиданий! - Ответил Алекс, не имея абсолютно никакого плана дальнейших действий.
   Они подошли к ближайшей колонне, которая тут же подсветилась голубоватым свечением, означающим, что лифт свободен. Однако вместо открывающихся дверей перед Алексом с Лутой возникла голограмма высотой с человеческий рост, в очень мелком масштабе отображающая трехмерную прозрачную модель всего комплекса трех зданий, на самом верху скрученных в замысловатый узел. У самого основания одной из трех ног этого комплекса мигала маленькая красная точка "Вы находитесь здесь". Рядом с моделью, на расстоянии вытянутой руки в воздухе "висели" крупные надписи: "Рестораны", "Рекреационные зоны", "Жилые зоны", "Магазины".
   - Ну, что же, нажимай куда хочешь, только, думаю, "Жилые зоны" нам ни к чему. - Подсказала Лута, заметив секундное замешательство Алекса.
   Он недолго думая нажал на "Рестораны", хотя не улавливал у себя ни малейших признаков голода. После нажатия появились новые надписи: "Ваши предпочтения: Кухня, Расположение, Стиль". В то же время на трехмерной модели комплекса зеленым цветом подсветились этажи и зоны, где находятся все существующие рестораны.
   - Черт, как же сложно! - Не выдержав, вслух проговорил Алекс.
   - А ты думал! Извечная проблема выбора... - Как обычно телепатически ответила Лута, не имевшая привычки говорить вслух.
   Решив больше не перебирать бесконечное меню выбора, Алекс потянулся вперед и просто ткнул пальцем, указав на самый верх комплекса, прямо в "скрученный" узел, где зеленым была выделена довольно обширная область. Как ни странно, это сработало. Голограмма исчезла и двери лифта искусно спрятанные в колонне, выдвинулись из нее и беззвучно распахнулись.
   Алекс совершенно не ожидал увидеть такую кабину лифта. Она напомнила ему сувенир - стеклянный шар, в котором идет снег, если его хорошенько встряхнуть. Только этот шар был намного больше, в нем не было воды, а соответственно и снега. На его полу вместо какой-нибудь Эфелевой башенки или пряничного домика находилось всего два кресла, для него и Луты. Не успел Алекс сформулировать вопрос: "А если бы нас было больше двух?", как тут же его внутренняя справка показала ему, как из пола выдвинулось бы три или даже четыре кресла, которые к тому же там внизу, под полом кабины лифта очищаются и дезинфицируются. Кроме того в межэтажных пространствах по всему зданию как автомобили на парковке своей очереди ждали еще множество таких капсул, которые готовы были развести по всему комплексу любое количество посетителей.
   Алекс как джентльмен пропустил Луту вперед и после того, как она присела в свое кресло, занял кресло по соседству, даже не сомневаясь, что это необходимо. В противном случае, лифт не позволит ему остаться на ногах.
   - Как же тут все наворочено! - Сказал Алекс, когда лифт начал движение. - Здесь даже из простого лифта умудрились сделать аттракцион.
   - Ну, это скорее была необходимость, чтобы быстро перемещаться по такому большому комплексу. Я даже немного завидую тебе, ведь ты сейчас как ребенок! Каждый шаг для тебя - новое открытие! - Весело ответила Лута.
   Лифт поднялся до конца колонны вестибюля, где в хорошо освещенном промежуточном этаже оказался на "парковке" таких же лифтов, собранных в длинные ряды, напоминающие скопления неестественно больших бильярдных шаров. Здесь их летающий лифт переключился на горизонтальное движение, пока не добрался до периметра здания, где нырнул в прозрачную трубу, уходящую на самый верх комплекса, в то место куда указал Алекс на голограмме. Пока прозрачный шар с Алексом и Лутой несся наверх по этой трубе, перед ними проносились огромные открытые пространства рекреационных зон с цветущими газонами, деревьями и искусственными водопадами, местами даже прозрачная труба шахты лифта была опутана лианами. Зеленые участки сменялись ярко освещенными залами гипермаркетов, пестрящими голографическими трехмерными рекламными роликами предлагаемых товаров. Все это перемежалось ресторанами, кафе и опять же разнообразными цветами и зеленью. Везде присутствовали люди, но нельзя было сказать, что имелось какое-то столпотворение, скорее наоборот, было достаточно свободно, и многие площади в данный момент не были востребованы. Далее будто слайды в ускоренной прокрутке мелькали широкие вестибюли с зелеными клумбами на этажах с апартаментами.
   - Похоже, здесь живут небедные люди, судя по обстановочке. - Заметил Алекс.
   - Можешь не верить, но здесь живут люди сидящие на пособии. - Не моргнув глазом, ответила Лута.
   - Ты хочешь сказать, что безработные живут в такой роскоши?
   - Твои представления о бедности немного отстали. Посмотри, что было за двести лет до твоего рождения и тебе те условия, в которых ты родился покажутся роскошью.
   "Но как я посмотрю?" - не успел спросить Алекс, как вдруг оказался на мостовой, мощенной крупным булыжником, скрытым под слоем раздавленного конского навоза, вперемежку с гнилыми овощами, выпотрошенными рыбьими кишками и прочими помоями, выброшенными из ближайших таверн. Но первое, что поразило Алекса - это не видимое физическое воплощение антисанитарии, а те невероятные по густоте миазмы, стоящие в жарком плотном летнем воздухе Лондона образца 1858 года. Этот год был пиком кризиса, вошедшего в историю под именем Великого смрада. Тонкие ручейки зловония поднимались с лондонских улиц и сливались с океаном смрада, источником которого была Темза, превратившаяся в одну огромную сточную канаву. Дышать в городе определенно было нечем - зловоние самым пагубным образом дополнял удушливый коричневый смог, вызванный сжиганием низкосортного бурого угля в топках паровых двигателей кораблей и паровозов, в доменных печах металлургических заводов, да и в силовых и тепловых установках практически всех фабрик. В деле загрязнения воздуха от промышленности и транспорта не отставали и простые горожане, которые тем же низкосортным углем растапливали печи для приготовления пищи и зажигали чадящие лампадки для освещения своих убогих жилищ. Солнечный свет, едва пробиваясь через эту дымовую завесу, становился далеким и призрачным. Видимость едва превышала пару десятков метров. Глядя на это, Алекс откуда-то "вспомнил", что писал Р.Л. Стивенсон: "Всепроникающий, шоколадного цвета покров опустился сюда из рая, он был темным, как поздний вечер, как будто огненно-коричневый свет зарева далекого пожара...". "Надо же, я могу уместно цитировать классиков", - удовлетворенно отметил про себя Алекс, - "Только вот это место совсем не похоже на рай". Модифицированные обонятельные рецепторы Алекса равнодушно сообщали, что концентрация метана, углекислого газа и сернистых соединений в воздухе превышает все мыслимые пределы. Как будто подтверждая данные химического анализа воздуха, в нескольких шагах от него бродяжка, ищущая чем бы поживиться в куче мусора, вдруг падает замертво, уткнувшись носом прямо в отрытые прелые капустные листья. Хотя, казалось бы, она давно должна была привыкнуть к любому амбре, исходящему от помоек и нечистот, и другим атмосферным превратностям колыбели технической цивилизации.
   Отойдя немного в сторону, Алекс приблизился к дренажной канаве, которая являлась импровизированной границей улицы, спускающейся к Темзе. Канализация, перемешиваясь со стоками заводов и боен, подхватывая по дороге многочисленный мусор, уже открыто текла по этому каналу в ту самую реку, откуда до сих пор многие горожане брали воду, в том числе для питья и стирки. Жаркая погода усугубила ситуацию - вода Темзы и ее притоков начала бурно цвести. Освободившийся после отлива берег был весь покрыт разлагавшимися нечистотами. Далее перед глазами Алекса справка прокручивала картины, как лондонцы падали на улицах замертво, подобно той бродяжке на мусорной куче. Больницы, больше напоминающие Чистилище Ада, переполненные пациентами, не могли спасти ослабленных изнурительной работой и плохим питанием людей, так как сами находились в пораженной Смрадом области. Точное число жертв тех дней неизвестно и едва ли будет когда-нибудь установлено. Смерть в бедных семьях тогда была обыденным делом: в британских городах с населением свыше 100 тыс. человек средняя продолжительность жизни в начале эпохи правления королевы Виктории не превышала 29 лет - сообщал универсальный справочник, встроенный в голову Алекса. И только последняя картина его немного позабавила, где, спасаясь от запаха и поднося то и дело к носу платки с розовой водой, члены Палаты общин решили срочно выделить деньги на строительство новой канализации и водопровода.
   - Пожалуй, у меня было счастливое детство! - Вслух произнес Алекс.
   - Что? - Переспросила сидящая рядом Лута, а перед глазами продолжали мелькать уносящиеся вниз холлы и вестибюли жилых этажей комплекса.
   - Да толко что погрузился в вашу "матрицу" и посмотрел на "прелести жизни", что были задолго до меня, казалось бы, в цивилизованном обществе. - Ответил Алекс, осознав, что он вернулся к реальности.
   - Какую еще "матрицу"?
   - Да, фильм такой был. Долго рассказывать. - Ответил Алекс, собираясь с мыслями, чтобы в двух словах все-таки рассказать содержание фантастического фильма, который произвел на него впечатление в прошлой жизни.
   - Не надо рассказывать. Я только что посмотрела первую часть из трех... Не буду сильно критиковать, это ведь очень старый фильм и для своего времени может быть он был хорош. Мне показалась смешной одна вещь... Зачем использовать людей как батарейки? Это же крайне неэффективно, а технический прогресс требует максимальной эффективности. Ни один живой организм не будет разбрасываться энергией направо и налево. У человека-батарейки - крайне низкий КПД. У вас ведь вроде уже были атомные электростанции? Да были...Машинам логичнее было бы использовать их. Даже если бы не было доступно Солнце и закончился уран, уж совсем на худой конец, можно было использовать тепловую энергию магмы...раз уж они все равно так глубоко копали. Собрала волю в кулак и посмотрела оставшиеся две части этого произведения. - Улыбаясь сообщила Лута.
   - А ты говорила, что не будешь критиковать... Согласен, батарейки - это глупость. А как насчет подмены машинами реальности на иллюзию?
   - Отвечу тебе как девушка-обыватель, ведь ты такой меня хочешь видеть? Даже если бы машины захотели осчастливить людей подменой реальности на более благополучную иллюзию, то все равно срабатывал бы эффект привыкания. У этого эффекта есть короткое и емкое название: "скука". Так уж человек устроен. А со скукой прекрасно справляется и самая банальная реальная жизнь, подкидывая всевозможные сюрпризы. Так что, иллюзия не способна осчастливить человека, а следовательно и не нужна в качестве полной подмены реальности.
   - Ну, ничего себе, мнение девушки-обывателя... - Только смог ответить Алекс, лихорадочно обдумывая, как же поставить Луту в тупик. - Но речь ведь не идет о том, что машины хотели счастья людям, - продолжал он, - машины хотели сделать людей всего лишь управляемыми.
   - А зачем машинам управлять людьми? Управлять кем-то интересно только тщеславному существу, а это человеческая эмоция, значит такое существо подвержено и скуке. Если тщеславная машина просчитает порабощение собой человечества или даже его уничтожение, то она в итоге просчитает и свою скуку, когда все задуманное будет реализовано.
   - Так ведь можно поиграть с человечеством в кошки-мышки, - не унимался Алекс, представляя себя злобным властителем мира. - Достаточно захватить лишь часть человечества, а оставшимся дать возможность отыгрываться. Устроить такую своеобразную партию в шахматы.
   - На наше счастье им интереснее более сложная задача, помогать людям хоть как-то совершенствоваться, при том, что мы такие инертные. Может быть как раз наша инертность добавляет им интереса.
   - На сколько я знаю, сегодня машинам интересно то, что им запрограммируют "Настройщики". Сами они ничего не решают.
   - Это тебе Дрюня сказал? - Немного насмешливо спросила Лута.
   - Ну, елки-палки, секунду назад был хоть в чем-то уверен! - Разочарованно произнес Алекс. - То есть, ты хочешь сказать, что "Настройщиков" не существует?
   - Их никто не видел. В них можно только верить.
   - Я смотрю, религии только множатся. - Заключил Алекс, только сейчас обратив внимание, что лифт уже остановился не только на нужном этаже, но и в нужном месте, пролетев в межэтажном пространстве до центра "Ресторанного дворика" на самом верху мегакомплекса.
   Алекс с Лутой вышли из лифта. Потолка как такового у этого последнего этажа уже не было, а естественной крышей служил высотный, незримый снизу купол, один из множества перекрывающихся куполов, подменяющих собой капризное московское небо. Сплошная пелена дымчатых облаков перетекала через вершину купола, выдавая его обтекаемые очертания и создавая некую иллюзию вершины мира. Движение облаков в этом месте как и все вокруг было подчинено прихоти человека. Колонна, в которой остановился лифт была далеко не простой. Она представляла собой ствол большого искусственного дерева, ветки и листья которого жили своей собственной жизнью. Толстые, корявые ветви этого дерева беззвучно наклонились в сторону только что вышедших из ствола людей будто приветствуя их появление благоговейным поклоном. При этом листья восторженно трепетали, умиротворяюще шелестя всеми своими ажурными прожилками.
   - Просто Лукоморье какое-то! - Произнес Алекс, завороженно глядя на то, как заростает молодой древесной корой вход в кабину лифта.
   - Теперь я точно знаю, что тебе подарить. - Неожиданно отреагировала Лута. - У меня было несколько вариантов.
   - Для меня лучший подарок - это прогулка с тобой! - Незадумываясь ответил Алекс.
   - Ну, какой-нибудь материальный подарок тоже не будет лишним. - Сказала Лута, благодарно улыбнувшись.
   Алекс улыбнулся в ответ, но тут же мысленно одернул себя: "Так... Не расслабляться! Зачем я привел сюда девушку? Ах, да! Чтобы вкусно поесть, хотя и не хочется... Ну, ладно, как говорится: "Аппетит приходит во время еды". Осталось только найти место...". Он огляделся вокруг. Это было действительно Лукоморье. Они с Лутой стояли в центре большой поляны рядом с Дубом-"лифтом", а под ногами был не какой-то неровный ковролин, как Алексу показалось вначале, а земля, покрытая влажным зеленым мхом с изредко встречавшимися подгнившими пеньками и кочками с поганками и мухоморами как на пеньках, так и под ними. Эту замшелую поляну со всех сторон окружал темный дремучий лес, над которым местами возвышались двухэтажные рубленые избы, тускло подсвеченные неведомо откуда взявшимся лунным светом. Алекс не мог понять, как при таком светлом небе мог быть такой темный лес. У самой кромки этого леса светлыми пятнами прыгали зайцы, чуть дальше за деревьями мелькали косули, а за одним накренившимся деревом, оперевшись на его ствол, на задних лапах стоял огромный косматый медведь и внимательно смотрел на Алекса. "Вот ведь черт занес! Куда теперь деваться?! Где здесь я найду хорошее местечко?", - лихорадочно соображал спутник Луты, при этом сохраняя невозмутимое выражение лица.
   - Вот это сюрприз! Ты хотел показать мне волшебный русский лес? - Прозвучал восторженный голос Луты в голове Алекса. - Ты знал, что в этом сезоне здесь устроена инсталляция русских народных сказок?
   - Честно говоря, для меня это тоже сюрприз. Вообще, русские очень любят лес... И похоже, медведи у нас до сих пор бродят по улицам... - Размышлял вслух Алекс. - А давай пойдем вон в тот теремок! По-моему он здесь самый нестрашный. - Предложил он, показывая на яркий лубочно-пряничный домик, блиставший резным ажуром фронтона и наличников, почему-то расписанными под хохлому.
   - Какой симпатичный домик! Конечно пошли! - Чуть не захлопала в ладоши Лута, и в ее глазах засверкали ребяческие задорные искорки.
   Что было немаловажно для Алекса, начинавшего уже порядком уставать от сюрпризов этого дня, домик стоял на опушке в противоположной стороне от медведя, продолжавшего оценивающе на него смотреть. Когда они с Лутой сделали первый шаг к лубочному домику, Алекс успел заметить, что медведь будто бы улыбнулся, отклячив нижнюю губу и обножив свои белоснежные клыки, и неожиданно помахал им в след большой когтистой лапой.
   - Для кого же все это сделано? Здесь же никого нет, а все это наверное стоит кучу денег. - Поражался Алекс, оглядываясь вокруг.
   - Раз мы здесь, то считай, что это для нас. А остальные пусть сидят в своей виртуальной реальности. Да и потом, здесь затрачено не так уж и много ресурсов. Машины все это делают, чтобы нас хоть немного порадовать.
   По мере того, как они приближались к сказочному домику, ступая по мягкому прохладному мху, картина перед ними начала оживать. Деревья, нависающие над теремком, стали отклоняться в сторону, как бы выставляя его напоказ. Крутые скаты пестрой тесаной крыши сходились наверху в конек, напоминающий нос парусного корабля. Только он представлял собой не фигуру какой-нибудь мифической нимфы с обнаженной грудью, а напротив полностью соответствовал образу конька и по сути являлся искусно вырезанной головой коня. По мере приближения домика, хохломская роспись на его резных ставнях, словно очнувшись от глубокой спячки стала насыщаться невероятно яркими зеленым, красным и желтым цветами, на черном как космическая бездна фоне. Все эти краски пришли в движение: стебли вытягивались, золотые и зеленые листья, распускались, обнажая растущие прямо на глазах ярко желтые цветы, которые тут же превращались в сочные красные ягоды с золотыми крапинками семян. Ожил и конь. Он неистово мотал неведомо откуда взявшейся черной гривой, задирал голову, и казалось, что он вот вот громогласно заржет.
   - Какая красота! - Не удержалась Лута.
   - О, да! В детстве у меня не было даже деревянного коня, но была деревянная ложка. На ней тоже была хохломская роспись, правда, она не была такой живой... И что же, это все сделали машины? Они такие выдумщики? - Не скрывал удивления Алекс.
   - Все это устроили они, но идею может быть позаимствовали у какого-нибудь человека в виртуальной реальности, если он был не против.
   В этот момент за ближайшими деревьями послышался шелест, затем треск веток и вот уже над верхушками деревьев, будто выглядывая из-за них, показалась еще одна избушка. Она была маленькой, неказистой, всего с одним окном, но при этом очень подвижной. Уже через мгновение она выпрыгнула из засады и приземлилась совсем недалеко от Алекса с Лутой, присев на огромных куриных лапах почти до самой земли.
   - Тьфу ты! Сгинь! - На каком-то инстинктивном уровне выпалил Алекс.
   В ту же секунду избушка сделала обратный прыжок, затем еще несколько, пока не скрылась из виду и не затаилась у какого-то дальнего двухэтажного терема.
   - Что это было? - Единственное, что смогла спросить Лута.
   - Да, всего лишь Избушка на курьих ножках. - Не придавая этому особого значения, ответил Алекс.
   - А, понятно... А разве ей нужно говорить: "Тьфу ты! Сгинь!"? - Поинтересовалась Лута, заглянув в свою справку.
   - Вообще, ей положено говорить: "Повернись ко мне передом, а к лесу задом!", но ни то, ни другое, думаю, нам сейчас не нужно.
   - Ну, да... Тем более, что там живет ведьма по имени Баба-Яга со скверным характером... - Улыбнувшись, заключила Лута.
   Вход был с обратной стороны пряничного домика. Низкую почти квадратную дверь обрамляло на редкость незамысловатое крыльцо с грубыми перилами, тремя скрипучими ступеньками и крышей, кое-как сколоченной из почерневших досок. Вообще та сторона домика, где находился вход, была довольно непрезентабельна. Здесь уже не было ни "живой", расцветающей на глазах хохломы, ни замысловатой резьбы по дереву. Не было ничего кроме темной бревенчатой стены, нависающей сверху кровли и этого незамысловатого крыльца. Видимо таким образом выдерживалась единая стилистика дремучего леса и обращенной к нему стороны домика. Дверь, как и полагается в сказке открылась сама и впустила гостей внутрь избушки. Перед глазами Алекса и Луты предстала довольно большая светлая комната с деревянными полами, нарочито грубыми столами, сколоченными из тесаных досок, стоящими между двумя рядами лавок, расставленными вдоль стен. На окнах висели белые занавески, с вышитыми на них красными нитками узорами. На бревенчатых стенах на больших железных гвоздях висели деревянные ковшики, большие корыта и маленькие корытца, какие-то чесалки, стиральные доски, колотушки, прихватки и полотенца. Казалось, что вероятные обитатели этого большого крестьянского дома руководствовались принципом: "в хозяйстве все сгодится". Со всей этой старо-сельской обстановкой резко контрастировала печь, стоящая чуть дальше от входа. Она будто была перенесена сюда из какой-то княжеской палаты. Подпечник - небольшое окошко у самого пола прикрывали литые чугунные дверцы, представляющие собой маленькую калитку, овиваемую плющом из того же чугуна или искуссной подделкой под него из какого-нибудь порошкового сплава. По периметру печь была выложена рельефными коричневыми изразцами, а всю ее прочую поверхность покрывала мозаика со сценками из сельской жизни, где были представлены пахари, косари, крестьянки, собирающие урожай, и даже уместился целый постоялый двор с домашней птицей. Засмотревшись на все эти детали, Алекс только потом отвел взгляд немного в сторону и чуть не вздрогнул от неожиданности, увидев за одним из столов седого худощавого пожилого человека в футболке с длинным рукавом того же цвета, что и волосы. Увидеть его сразу помешала большая деревянная прялка, стоявшая почти посередине комнаты. Алекс поймал себя на мысли, что он совсем отвык видеть людей вокруг, а тем более пожилых. Одного только взгляда на случайного посетителя пряничного домика хватило, чтобы начать "слышать" поток его мыслей: "...Эти модификаты уже и сюда забредают. Нельзя уединиться, даже когда здесь никого не бывает...".
   - Я смотрю, нас здесь не очень любят. - Обратился Алекс к Луте.
   - Это вполне естественно. Сейчас уже нет того единственного обстоятельства, что делало людей равными.
   - Кольтом уже никто не пользуется? - Попытался пошутить Алекс. - Как говорится: "Бог создал людей разными, а Кольт сделал их равными"?
   - Раньше все люди были смертными, а сейчас есть много исключений. Хотя, если мы с тобой будем слишком беспечны, то в нашем случае и кольтом можно восстановить справедливость... - задумчиво ответила Лута.
   - А что есть "модификаты", как выразился этот человек, которых и кольт не возьмет?
   - Кольт даже против нас почти бесполезен, если мы в бионической одежде, как впрочем и какой-нибудь арбалет. Для нашего времени это оружие одного порядка. В любом случае, надеюсь, нам не придется испытывать их действие на себе. - Несколько отвлеченно сказала Лута.
   Они прошли в самый дальний конец комнаты, что бы как можно меньше беспокоить единственного посетителя домика, жаждущего уединения. Устроившись на деревянной лавке у торцовой стены комнаты, Лута вслух произнесла: "Меню". В ту же секунду над грубо сколоченным столом с щелями почти с палец, появилась голограмма висящего в воздухе старого свитка, на котором были примитивные словно из древних летописей рисунки блюд и сопровождающие их надписи с названием и входящими в блюдо ингредиентами. Лута стала ловко прокручивать свиток одним пальчиком, быстро просматривая весь список блюд. Алекс присел на другую лавку, напротив Луты, и так же произнес слово "Меню". Открывшийся перед ним свиток казался бесконечным и наверное представлял собой энциклопедию русской кухни всех времен. Проворачивая одни только холодные закуски, Алекс уже потерялся. Из одной лишь капусты (свежей, квашеной, маринованной) там были десятки блюд. Отдельные разделы были посвящены огурцам, брюкве, редьке, репе, картофелю, моченым яблокам и грушам, различным холодцам, а также холодному мясу и рыбе под соусом или маринадом. Далее шли грибы сушеные, маринованные, соленые -- со сметаной, хреном, чесночком, -- рекомендовавшиеся непременно под водочку. "А где же горячее?", - озадачился Алекс. В тот же момент свиток быстро прокрутился и остановился на щах. Можно было насчитать несколько десятков их видов: суточные щи, щи кислые с мясом, рыбой, грибами, снетками, щи ленивые, щи зеленые, щи из крапивы и множество других. Рассольники, рыбные и мясные солянки Алекс смотреть уже не стал. Вместо этого он полюбопытствовал, чем занимается Лута. Она тем временем кликала по каким-то салатам. Их точные копии-голограммы в натуральную величину вместе с тарелкой появлялись на столе. Неудовлетворенная их внешним видом, она делала легкое смахивающее движение рукой, после чего голограмма тут же исчезала, и на ее месте появлялось новое кулинарное произведение, выбранное из списка. Алекс понял, что не у него одного проблема с выбором. Он раскрутил список до максимальной скорости, словного однорукого бандита, и уже на угад ткун в него пальцем. Ему уже было абсолютно все равно, что там выпадет. Случайный выбор пал на
  
  
   состава летучей фракции мясных продуктов питания, химических превращений, протекающих при кулинарной обработке мяса и ведущих к образованию веществ запаха вкуса
  
   Выделение одорантов из различных видов мяса заключается в соответствующей обработке мяса с последующим
  
   смеси какой-либо серосодержащей аминокислоты (цистина, цистеина, метионина)
  
   Исследование химического состава летучей фракции мясных продуктов питания, химических превращений, протекающих при кулинарной обработке мяса и ведущих к образованию веществ запаха вкуса, послужили основанием для разработки способов получения ароматизаторов с мясным запахом. В состав таких ароматизаторов преимущественно входят соединения, содержащиеся в натуральных продуктах (5).
  
  
  
  
   - Все правильно. Получая что-то новое большое, ты теряешь что-то малое, почти неуловимое, но очень важное. По-моему, это справедливая цена.
  
  
  
  
   Это был парк гигантских эвкалиптов, торжество и величество которых придавали особую атмосферу всей парковой долине. Людей вокруг было немного. Не было суеты и скученности второго круга заселения, как, впрочем, и не было тревожной опустошенности и безлюдья, которые встречались на территории бывших азиатских стран. На первый взгляд казалось, что деревья росли хаотично, но через какое-то время, прогуливаясь, по парку, замечаешь, что направления, ведущие к ключевым точкам парка, угадываются сами собой. Можно было, конечно, мысленно заказать антигравитационную шайбовидную подножку с поручнем, которая плавно, но достаточно быстро переносила бы к основным достопримечательностям парка, но Алекс всегда предпочитал ходить пешком. Вот перед ним, возвышаясь над эвкалиптами, появилась огромная фигура древнего воина, похоже, викинга. Бородатый гигант устремлял свой взгляд куда-то вдаль, прикрывая ладонью глаза от яркого солнечного света. Скульптура не имела каких-либо особых эстетических изысков и была создана лишь для развлечения проходящего или проплывающего на подножке отдыхающего. Вдруг, так же неожиданно, из-за живых зеленых исполинов показалось нечто особенное. Это было гигантское прозрачное, построенное под наклоном и без каких-либо видимых опор, стрелой, уходящее в небо сооружение.
  
  
   - Со мной ты смотришься вполне естественно, как любой богатый житель какого-нибудь круга заселения. Кто с искусственной женщиной, кто с мужчиной, а кто-то, и как правило женщины, с искусственным ангелоподобным ребенком... А ты, вот, с котом... О времена, о нравы, - вздохнул Кот.
   - А почему я не похож на жителя какого-нибудь Оазиса? - спросил немного уязвленный Алекс.
   - О, это боги... Обитатели горы "Олимп"... Они все какие-то самодостаточные и независимые. Им не нужны какие-то привязанности и глупости вроде игрушки "Кота". Все их удовольствия находятся внутри их же головы.
  
   - Советую тебе проживать каждый день как последний. А если уж ты немного задержался в своем последнем дне жизни, так это же можно назвать только благом.
  
  
   - ...На протяжении длительного времени мужчины любили женщин, женщины любили детей, и почти не было других интересов, пока белокожие, голубоглазые, волосатые варвары-блондины вместе с загорелыми и кареглазыми брюнетами и евреями от науки, а также несколько позже присоединившимися к ним азиатами не породили научно-техническую революцию, давшую людям множество других интересов кроме как любить друг друга и рожать детей, что и привело к демографическому кризису и закату созданной ими же так называемой "европейской" цивилизации, - неожиданно выдал Кот.
   - Так, у меня сразу два вопроса: женщины любили только детей? И какие еще такие евреи от науки? - не выражая особой заинтересованности, почти зевая, спросил Алекс, уже привыкший к неожиданным выпадам Кота.
   - По первому вопросу все просто. Так уж заложено природой. У мужчины сокращаются зрачки, когда он видит красивую женщину, а у женщины при виде любого мужчины зрачки не меняются и сокращаются только при виде маленького ребенка. Что касается другого вопроса, достаточно назвать две наиболее раскрученные знаковые фигуры: английского и немецкого евреев Исаака Ньютона и Альберта Эйнштейна. Из того же народа вышло множество других фигур поменьше - рабочих лошадок науки. Близкий к твоему времени дурачок Гитлер вытравил всех евреев и в результате не получил атомную бомбу и не поимел мир. А ведь евреи - это такие люди.. Им только создай благоприятный психологический климат и скажи: "Да, вы особенные, вы - богоизбранный народ!" и они свернут горы. Американцы встретили их с распростертыми объятиями, и какое-то время владели умами и финансами всего мира. С другой стороны, относительно недолго за власть над умами боролась конкурирующая контора - коммунистический, экономически неэффективный, твой родной Советский Союз, но все в конце концов закончилось тем, что ты видишь сейчас, - ответил мохнатый кибернетический друг.
   - Кот, ты - еврей? - откровенно зевая, произнес Алекс.
   - Ха-ха, смешно, кот - еврей, - залился тонким смехом усатый.
   Алекс тоже засмеялся. Сонливость прошла.
   - А почему, по-твоему, конкурирующая контора оказалась неэффективной? - постепенно увлекаясь разговором, спросил Алекс.
   - Понимаешь, людьми легко крутить, но только в том направлении, куда они сами хотят крутиться. Их только подталкиваешь в естественную для них сторону, и они, не сопротивляясь, набирают немыслимые обороты, полностью выкладываясь. Коммунисты же решили, что крутиться в разные стороны - аморально. И заставили всех крутиться влево, кого уговорами, кого угрозами, а наиболее неподатливых просто убили. Запад следовал естественному инстинкту людей - быть эгоистами. В природе любое животное - эгоистично. Его заботит только пропитание, территория и то, что является эгоизмом уже самого генетического кода, стремящегося жить вечно - его потомство. Даже живущие коллективом стадные травоядные млекопитающие оставляют на съедение хищникам отставшего соплеменника, не задерживаясь и не пытаясь его отбить. Отряд не замечает потери бойца, стаду надо успеть добраться до места назначения по расписанию. Коммунисты же хотели превратить людей в коллективных насекомых - муравьев или пчел, т.е. опустить их на много ступеней ниже.
   - Ну, и циник ты, Кот, не веришь в лучшие качества людей, считаешь их животными, - поморщился Алекс.
   - Я не циник, а прагматик и создан не для того, чтобы верить, а чтобы оценивать факты. Не забывай, я позиционируюсь как игрушка для всех возрастов, под названием "Ученый Кот", - нисколько не смутившись, ответил четвероногий. - Есть, конечно, высокоорганизованные животные, вроде некоторых видов обезьян, которые даже пытаются совместно отбиться от хищников, но они никуда не спешат. Травоядные же, если будут следовать со скоростью своего наиболее медлительного соплеменника, не успеют на место назначения к сезону дождей, а значит, не поедят свежей зеленой травки, и погибнет все стадо. Коммунисты пытались следовать за самыми медлительными, уравняв всех в материальном положении. Т.е. уравняли не в правах, как в стаде травоядных у всех равные права, а в материальном поощрении, иными словами, поощрении скорости движения. В результате, способные, сильные и амбициозные лишались стимула бежать быстрее, выкладываться на сто процентов. Коммунистическое стадо постоянно отставало от западного, недоедало зеленой травы, и в итоге, советское общество прекратило свое существование.
   - Кот, это ты сам пришел к такому заключению или это опять какие-то запрограммированные убеждения? - спросил Алекс.
   - Мне, насколько я знаю, никто ничего не навязывал. Я сам сделал соответствующие выводы, изучив сухие исторические факты и статистику.
  
  
   - Нет, это скорее игра в хорошего и плохого палача. Плохой палач ругается, кричит, дерется, плохо относится к человеку. Хороший палач сочувствует человеку, входит в его положение, терпеливо ему объясняет, что будет с ним делать, если этот человек упорствует в своих заблуждениях.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"