Козина Юлия, Коровина Маргарита : другие произведения.

Что общего у роз и хризантем, главы 21-31

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Маргарита Коровина, Юлия Козина.
  
   Авторы благодарят Илью Назарова, любезно предоставившего свои стихи.
  
   Что общего У роз и хризантем.
  
  
   Света.
  
   Говорят, что женщины не умеют хранить тайны. Какая чушь! Тот, кто это сказал, очевидно, плохо знал женщин. Вот уже вторую неделю я храню тайну, которая наполняет меня радостью. Хотя поначалу я не могла в нее поверить, все казалось, что это очередной сон. И что я вот-вот проснусь, как это обычно со мной бывает.
   Две недели назад я, намыливая под душем свой живот, вдруг обнаружила, что он в самом низу стал каменно-твердым. Я испугалась, вообразив невесть какие заболевания, и помчалась к врачу. Тамара, долго ковырялась в моих интимных закоулках, потом улыбнулась мне ласково и стала снимать перчатки.
  -- Томочка, что со мной стряслось? - умоляюще спросила я, боясь сдвинуться с кресла.
  -- Ничего особенного, дорогая, - ответила она, все также улыбаясь, - то, что происходит рано или поздно с любой женщиной. Похоже, что ты наконец-то беременна. Очень на это похоже. Срок пока маленький, поэтому точно я тебе смогу это сказать недели через две.
  -- Как беременна? От кого? - оторопела я.
  -- Вот уж не знаю, Свет. Тебе виднее.
  -- Но Мишка бесплоден, ты же знаешь. А у меня кроме него никого не было, - я не могла опомниться от такой новости.
  -- Свет, ты взрослая женщина, общаешься с врачами, а мыслишь, как героини сериалов. Бесплоден - значит, не может иметь детей никогда. И по этому поводу сто пятьдесят серий разговоров, а потом выясняется, что анализы были подделаны, а врачи подкуплены. Глупости, дорогая.
  -- Но мы же проверялись с ним неоднократно, Том. Я не понимаю, как такое может быть.
  -- Я могу тебе подробно объяснить, как происходит оплодотворение. Но ты, по-моему, и сама знаешь об этом процессе. Поэтому я скажу так: вам пришло время завести ребенка, вот он и получился. Природа гораздо умнее нас. Вернее сказать, мудрее. Сама знает, что и когда должно произойти. Очевидно, настал подходящий момент. И ты готова для этого, и твой муж тоже созрел. Вернее, созрели его сперматозоиды. А может быть, твои яйцеклетки перестали быть такими неприступными, как это было раньше. Значит, так...
   Тамара начала перечислять список необходимых анализов, давать советы, а я все еще не могла поверить, что это со мной происходит. Как-то все звонка ждала. То ли телефонного, то ли будильного. Привыкла уже к своим снам, в которых сбывается то, чего не может случиться наяву. Все думала, что вот сейчас он прозвонит, я проснусь, и все будет, как прежде. Недели две ждала. И все думала, как сказать об этом Шмельку. Что он мне на это скажет. Поверит ли. Хотя, я точно знала, что больше не от кого. Разве что непорочное зачатие тоже может случиться в этом мире.
   Я все ждала подходящего случая, чтобы поговорить об этом со Шмелевым, но Мишка был все время занят в связи с этим дурацким "объединением наших усилий", мотаясь то к акционерам, то к партнерам, то еще к каким-то неведомым мне людям. И я решила, что сегодня вечером после этой презентации, наконец-то, сообщу ему о предстоящем отцовстве. Как он к этому отнесется, хотелось бы мне знать? Эта единственная мысль не давала мне покоя с утра, поэтому я вполуха слушала речи, только улыбалась все время, да машинально отвечала что-то, когда ко мне обращались.
   Как мне начать разговор?
   "Миш, как ты отнесешься к тому, что у нас будет ребенок?..." Нет, не пойдет. И так знаю. Надо по-другому. Не так сразу.
   "Миш, я тут сегодня видела сон. Мне приснилось, что у нас растет маленькая дочь..." Нет, и не так. Сон мне снился две недели назад. И, вообще, мы с ним перестали обсуждать проблему детей после очередного цикла анализов на совместимость, когда мы даже слюну сдавали. Я знаю, что он очень хорошо относится к детям. Своих зацелует до полусмерти. Для него ребенок, тем более собственный, - это существо из сказки.
   "Миш, ты веришь, что чудеса на свете все- таки случаются? У нас будет маленький шмелик. Или пчелка. Я пока не знаю точно, но знаю, что в конце лета..."
   Или нет, не так. Он у меня что-нибудь спросит, типа: "Ты не заболела?" А я ему отвечу: "Да. Я была у врача. И она посоветовала мне беречься. Не поднимать тяжестей. Не нервничать, чаще бывать на свежем воздухе..." "И как долго?" - спросит он. А я скажу: "Месяцев так восемь".
  -- Что Вы сказали, Светлана Олеговна? - спросил меня какой-то мужчина, наверное, журналист. Похоже, что я начала думать вслух.
  -- Нет, ничего. Это я задумалась о своем, - улыбнулась я и тихо начала пятится к выходу.
   Спущусь-ка я вниз. Подожду Шмелева в машине. Наверное, мне не удастся с ним поговорить до вечера. Еще этот банкет. Опять, все будут есть, пить и громко разговаривать. Меня то мутит, то аппетит разыгрывается нешуточный. Очень мне не хочется идти на это общественно значимое мероприятие. Раньше мне доставляло удовольствие посидеть шумной и веселой компанией, обсудить дела, посплетничать. А теперь настроение меняется часто. То раздражает все до невозможности, то петь хочется, то спать. Черт, а вдруг это опять ложная тревога? А, может быть, на этот раз все-таки нет? Надо бы поделиться с ним. Или не стоит? Лучше было бы дома посидеть, посмотреть что-нибудь по телевизору или просто почитать какой-нибудь незатейливый роман.
  -- Света. Куда Вы убегаете? - услышала я голос Юры.
   Я обернулась. Он спускался за мной по лестнице.
  -- Куда Вы, Золушка? До полуночи еще масса времени. Я клянусь, что часы никто не переводил на час назад.
  -- Спешу посмотреть, не увел ли кто мою тыкву от Вашего дворца.
  -- Что Вы, Светочка, у нас за этим охрана следит.
  -- А что же Вы, принц, покинули гостей? Или Вам нужен мой хрустальный башмачок? - я посмотрела на свои туфли, и кокетливо улыбнулась, - Вам какой? Правый или левый?
  -- Подождите, дорогая Золушка, - он улыбнулся, и я снова увидела тот самый хищный оскал, - мы еще не были на балу. Я надеюсь, что сегодня Вы не откажетесь со мной потанцевать?
  -- Как может бедная девушка отказать сиятельному принцу? - я склонилась в шутливом реверансе и тут же пожалела об этом. Голова закружилась. Эх, говорила мне Тамара, чтобы я не делала резких движений. - Послушайте, принц. Еще парочка приседаний, и я свалюсь с лестницы.
  -- Идемте вниз, - он подхватил мой локоть, и мы начали спускаться, - Вы что-то бледная сегодня, Света. Плохо себя чувствуете?
  -- Да как сказать. Сейчас столько простуженных пациентов приходит. Кто-то чихнул, кто-то кашлянул... - делиться с посторонним человеком своей радостью? Прежде, чем рассказать об этом мужу? Вот еще.
  -- Поэтому Вы стараетесь избегать больших скоплений людей?
  -- Да нет. Не то чтобы избегать. Просто хорошенького нужно помаленьку. У нас ведь еще банкет впереди. Захотелось сделать перерыв.
  -- У меня есть предложение. Давайте я отвезу Вас в ресторан? Вся эта толпа туда поедет немного погодя. А мы с Вами поедем сейчас. Мне нужно проверить, все ли готово к приему гостей, а Вы посидите, отдохнете. Я попрошу, чтоб мои музыканты сыграли Вам что-нибудь.
  -- Это было бы здорово, Юра.
   В машине он спросил:
  -- Как поживает Ла Скала?
  -- Не знаю, хорошо, наверное. Там ведь нас нет. Значит, хорошо. Италию пришлось отложить на неопределенный срок. Мишку с этими хлопотами я совсем не вижу.
  -- Зато у нас он частый гость.
  -- Догадываюсь, - спокойно сказала я. Итак, мои подозрения подтверждаются. Шмелек опять загулял. "Лети, лети, лепесток..."
  -- И Вас это не волнует?
   Я пожала плечами.
  -- Свет, можно задать Вам вопрос?
  -- Попробуйте.
  -- Вы любите мужа?
  -- Любовь, Юра, это разновидность невроза.
  -- Вы не ответили на мой вопрос.
  -- Разве?
  -- Да.
  -- Вообще-то, я не люблю обсуждать свою личную жизнь. Что Вам до того, люблю ли я Шмелька или нет?
  -- Я первый раз встречаю женщину, которая спокойно относится к тому, что ее мужчина гуляет на стороне. Мне интересно знать, почему. Что она, то есть Вы, чувствуете?
  -- Юра, а что чувствуете Вы, зная, что Ваша женщина - жена другого мужчины?
  -- Я первый спросил.
  -- А я не спрашиваю. Мне не интересен ответ. Я просто не хочу отвечать на Ваш вопрос.
  -- Простите.
   Я кивнула. И дальше мы ехали уже молча.
   Странный ты мужик, Юра. Откуда я знаю, люблю я своего мужа или нет. В такие минуты, как эти, я его не люблю. Но тебе об этом знать необязательно. И вообще, какое тебе дело?!
   Итак, Мишка опять пошел в загул. Теперь понятно, почему я не вижу его сутками. Стоило этого ожидать. Господи! Как же это надоело! Только что я думала, как он отреагирует на то, что у нас будет ребенок. Как он обрадуется... Порадуется - порадуется и опять полетит по бабам. Ну и черт с ним, пусть летает. Мне все равно. Через неделю я буду знать это наверняка, а еще несколько месяцев будет понятно, кто у меня родится: мальчик или девочка. А потом еще через некоторое время малыш появится на свет. И у меня будет тот маленький человечек, которого я буду любить. И за которого стану волноваться.
   - Ну, вот мы и приехали, - прервал молчание Юра.
   Мы зашли внутрь, но вместо того, чтобы идти в зал, он повел меня по каким-то закоулкам через бильярдную и бар в какое-то помещение, где в центре, как красивая черная птица, стоял рояль.
  -- Выбирайте себе кресло или диван, что Вам больше нравится, а я сейчас распоряжусь, чтобы... Кстати, Вы голодны? Что Вам принести?
  -- Чай. Что-нибудь из фруктов. И если есть, то взбитые сливки. Я их очень люблю.
  -- Хорошо. Располагайтесь, чтобы Вам было удобно. Я сейчас все организую.
  
   Диванчики у стен. Пара кресел. Низкие столы вроде журнальных. То ли здесь репетиционный зал, то ли какой-то особый кабинет для своих.
   Здравствуйте, господин Рояль. Что же Вы не отвечаете мне? Ах, да, я совсем забыла, рояль - это ведь в переводе с французского - королевский. Ваше Величество, скажите же мне что-нибудь. Я нажала пальцем белый сияющий зуб, и величественная черная птица отозвалась красивым бархатным звуком:
   - Что Вам сыграть, мадам?
   Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. В дверях, облокотившись на косяк, стоял лохматый бородач в джинсовом костюме. Он посмотрел на меня насмешливо, оторвался от дверного проема и двинулся ко мне, за ним в комнату вплыл официант с подносом.
  -- Что же Вам сыграть? Вы так и не ответили.
  -- "Мурку", - вдруг неожиданно выпалила я и пошла к тому дивану, на столик у которого официант сгружал содержимое подноса.
  -- Ого! Да у Вас оказывается прекрасный вкус, мадам. Не ожидал такого сюрприза!
   Я опустилась на диван, а бородач на круглую табуретку у рояля. Пошевелил пальцами над клавишами так, как будто дразнил кого-то, а потом уронил их на белые прямоугольнички. Рояль вздрогнул от собственного голоса. Сначала это была, действительно, "Мурка", но потом началось что-то невообразимое. У меня было ощущение, что бородач пытается заставить это черное чудовище играть то, что заказали, но оно сопротивляется, не желая играть этот вульгарный мотивчик, как будто ему по душе то ли органные фуги, то ли волны вальса. Пианист настаивал. Но инструмент возражал с каждым разом все настойчивее. И вот я уже не знаю, что я слушаю. Нет, "Мурка" еще прорывалась изредка сквозь ураган импровизации, но с каждым разом ее все труднее и труднее было разобрать в этом бурлящем потоке звуков, который уносил меня в какие-то неведомые дали.
   Не помню, сколько времени мы провели в нашем путешествии. Пару раз нас пытались вернуть на "Большую Землю". Сначала заходил Юра, потом и Шмелек прилетал пожужжать о том, что все только меня и ждут. Но я отмахивалась и продолжала слушать бородатого, которого звали Семеном. Это выяснилось, когда я поставила на рояль принесенную мне бутылку коньяка.
   Но все заканчивается рано или поздно. Во второй раз Юра сказал мне, что Семену нужно немного отдохнуть, а я обещала танец хозяину заведения. За удовольствие приходится платить, поэтому я нехотя поплелась в зал вслед за Юрой, с удивлением обнаружив "болонкиного" мужа на соседнем диване. А я и не заметила, когда он здесь появился. Мы раскланялись, и я пошла танцевать.
   В зале было душновато. Сытые гости нехотя переваливались под музыку. Одна пара выделялась на фоне этого ленивого трясущегося стада. Шмелев, крепко сжимая ниже поясницы длинную брюнетку, пытался изобразить с ней что-то похожее на танго. Вообще-то эту барышню я уже видела рядом с ним перед этой конфе...презентации. Судя по блудливому выражению лица моего мужа, он не собирался с ней расставаться сегодня. Ну что ж, значит, моим планам не суждено сбыться. Ему же хуже. Он узнает о своем отцовстве последним. Вот я посмеюсь над ним, сообщив лет так через двадцать, что он уже не только давно отец, но и только что стал дедушкой.
   Крепкие мужские пальцы охватили мою талию. Это ощущение - надежности чужих мужских рук - было таким приятным. То ли никогда неизведанным ранее, то ли давно забытым. Наверное, все таки первое. Шмелик иначе прикасается ко мне. И вообще он не обнимает, он скользит руками по телу, как будто старается захватить как можно большую часть моей поверхности. Это возбуждает. Обычно. Но иногда так хочется чего-то другого. Андрей... С Андреем еще проще. Его мало интересуют чужие поверхности, скорее восхищают формы, да и то, пока смотрит издалека. Потом он сразу переходит к активным действиям. Бывший муж... ох, нет, эти прикосновения мне вспоминать не хочется. Остальные руки были... Жадными? Да именно так. Хотя, нет. Иногда попадались и очень нежные. Мужская нежность - это так трогательно. Так трогательно трогают. Ха-ха, получился каламбур. Что это со мной? Может, это беременность так проявляется? Вполне вероятно. Гормоны-то они сильно влияют на поведение. А у меня сейчас гормональная революция!
   - Света, как Вам сегодня мое угощение? - вдруг спросил мой партнер.
   Каждый раз удивляюсь, когда Юра начинает со мной разговаривать. Чаще всего он молчит. Как он умудряется держать ресторан и рекламное агентство?! Там все такие разговорчивые. Вроде Шмелька. Ох, опять я о муже. Так, о драконах ни слова. Я придумаю, как смазать ему горчицей одно место, но позже. А сейчас нужно ответить.
  -- Да, Юра, спасибо. Сегодня все очень вкусно. Особенно музыка.
  -- Вы можете приходить сюда в любое время. И если хотите, то Семен будет в Вашем полном распоряжении.
  -- Спасибо, Юра. Пожалуй, я воспользуюсь Вашим предложением. А сейчас я бы хотела поехать домой.
  -- Можно мне проводить Вас?
  -- Конечно.
   Мы молча доехали до моего дома, он не стал напрашиваться на чай, просто повторил свое приглашение на прощанье. Я ответила, что позвоню.
   Странный он все-таки мужик! Или это мне уже на фоне Шмелева, моих пациентов и наших врачей, постоянно что-то рассказывающих, он кажется таким молчуном? Как-то даже не по себе. Привыкла уже к тому, что если рядом со мной человек, то он обязательно должен что-то без умолку говорить. Как-то неловко немного от его молчания. С другой стороны, с ним спокойно. Все-таки, есть что-то в возможности с кем-то помолчать. Особенно, если нужно продумать план действий. На следующей неделе начинаются новогодние праздники.
  
  
   Лена.
  
   Алексей позвонил в десять, попросил разрешения приехать, а в одиннадцать я уже открывала ему дверь. В левой руке у него был черный портфельчик, а в правой букет хризантем. Все-таки он чудо.
   - Доброе утро. Надеюсь, мой звонок тебя не разбудил?
   - Нет, что ты, я всю ночь не спала, ждала тебя. Боялась, что ты передумаешь.
   Он улыбнулся, не разжимая губ, посмотрел на меня искоса, а потом поинтересовался:
   - Я похож на легкомысленного мальчишку, разбрасывающегося обещаниями, как шелухой от семечек?
   - Нет, ты похож на человека, чье слово тверже алмаза.
   Он кивнул:
   - Это уже ближе к истине.
   Мы прошли в гостиную, я разлила заранее приготовленный кофе, расставила на столике у дивана пирожные и фрукты. Алексей с удовольствием слопал пару эклеров, выпил кофе с хорошей порцией сливок, а потом смущенно признался:
   - Знаешь, я ужасно люблю сладкое. И расплачиваюсь за это походами в спортзал и упражнениями до одури.
   Я засмеялась.
   - Я тоже люблю сладости, только в отличие от тебя физкультурой не занимаюсь.
   - А как же тебе удается держать себя в форме?
   - Ну, это просто. Когда я обнаруживаю, что не влезаю в джинсы, на меня нападает такая хандра, что я не могу ни есть, ни пить. В результате, через пару дней от лишнего веса не остается и следа.
   Он вздохнул:
   - Счастливица.
   Я кивнула:
   - Точно, если бы не это, я бы уже давно превратилась в самую жирную женщину на земле, потому что всякие фитнесы-аэробики не для меня.
   - Почему?
   - Не знаю. Я спорт с детства не люблю. Школьные комплексы. Ты наелся? Может, мы займемся делом?
   - Вот так, сразу же и делом. Может, лучше сначала познакомимся поближе? Наладим личный контакт...
   - Это ты о чем?
   - Ну, не знаю. Например, кто твой любимый композитор?
   - Чайковский.
   - Надо же, и у меня тоже. А что ты думешь по поводу политики Путина в Чечне?
   Я слегка прибалдела от такого поворота. Вот кто в этой жизни интересовал меня меньше всего, так это наш президент и его политика.
   - Мне она глубоко по барабану.
   - Ты не поверишь, мне тоже.
   - Тогда какого черта ты спрашиваешь?
   - Чтобы получше узнать твой внутренний мир, и случайно не задеть твои чувства каким-нибудь неприятным тебе замечанием. Сама понимаешь, в партнерских отношениях очень важно доверие и взаимопонимание.
   - Совершенно с тобой согласна. И хочу задать тебе встречный вопрос. Что ты думаешт о байкерах?
   - Я сам один из них.
   - Правда?
   - Клянусь.
   Все-таки он прелесть. Не мужчина, а собрание идеальных мужских качеств. Я с детства обожаю мотоциклы. Мне было лет четырнадцать, когда сосед по даче Серега пригласил меня покататься на его разбитой "Яве". Это была потрясающая поездка. Пустынное ночное шоссе, ветер в лицо, запах бензина и масла, резкие повороты, от которых сердце замирало в груди... В общем, я стала тайной рокершей. Тогда мотоциклистов называли не байкерами, а рокерами. А тайной, потому что мои родители были категорически против такого времяпровождения. Это было слишком опасно. А я тихонько вылезала из окна нашей дачки, пробиралась к Сереге, и мы ехали на очередной рокерский сейшн. Вокруг костра на берегу озера собиралась веселая компания отчаянных парней и их подруг, и главной темой разговоров были их приключения.
   - И вот несемся мы по шоссе, скорость километров сто пятьдесят, дождь в лицо, дорога мокрая... - рассказчик на секунду замирает, и какая-то нетерпеливая девчонка спрашивает:
   - И что?
   - Что, что. Убрались, - степенно завершает рассказчик под гомерический хохот слушателей.
   И Алексей тоже из этой отчаянной компании. Фантастика.
   - А ты байкеров не любишь, - прервал он полет моей мысли.
   - Наоборот, очень люблю. Мой первый парень был байкером.
   - И как его звали?
   - Серега Голубев. А кликуха у него была Костыль. Потому что он большую часть года на костылях ходил.
   - Костыль?! Я его знал. Он мне свою "Яву" продал, когда в армию уходил.
   - Надо же. Именно на этой "Яве" он меня и катал. Но это не единственный наш общий знакомый.
   - А кто еще?
   - Василий Ильич Сучков. Помнишь такого?
   - Конечно, я у него в училище учился. Классный мужик был. Хотя почему был, он и сейчас есть.
   - Ага. Он мой отец.
   - Твой отец?!
   - Что тебя так удивляет? Я что, похожа на сироту?
   - Ты дочь Василия Ильича? Невероятно, - и Алексей уставился на меня, как на одно из чудес света.
   - Что тут такого невероятного?
   - Ты и представить себе не можешь! Господи, как же я тебя сразу-то не узнал! Мы ведь всей группой ходили на твой выпускной спектакль. У нас все ребята в тебя были влюблены, а ты нас, малявок, просто не замечала.
   Вот это да! Все ребята влюблены... А он? Нет, я не решусь его об этом спросить. Алексей, тем временем, продолжал:
   - Знаешь, мы все были уверены, что ты уже за границей где-нибудь поешь, с твоим-то голосом. Я ведь с одногруппниками своими до сих пор встречаюсь, мы частенько тебя вспоминаем. Как дежурили под дверью класса, в котором ты занималась... Или цветы в ручку двери подсовывали... Ты помнишь эти цветы?
   Я покачала головой:
   - Нет, Алеша, не помню. Я из того времени, вообще, мало что помню.
   Мне стало грустно. Оказывается, кроме того маленького кусочка прошлого, которое остались в моей памяти - занятия, встречи с пупсиком, ссоры с родителями - существует целый пласт событий, которых я не запомнила, а, может быть, даже ничего о них не знала. Взять хотя бы эти цветы... Тогда в моей комнате подолгу стояли чахлые гвоздички подаренные Андреем, и ничего больше. Если б было что-то другое, я бы, наверняка, запомнила. Тем более загадочные цветы от неизвестного поклонника... Может, Алексей меня с кем-то путает?
   - А ты уверен, что это вы МНЕ букеты дарили?
   Он посмотрел на меня с удивлением и ответил:
   - Конечно, я часто видел тебя с Василием Ильичем. Ты приходила к нему в училище, и вы вместе ехали домой. Или у Василия Ильича еще есть дочери?
   - Нет, я единственная, - сказала я и подумала о Светке. Дурацкая мысль, что мы сестры не давала мне покоя.
   - Я даже помню твою синюю куртку с кожаным коричневым воротником, вареные джинсы и синие замшевые ботинки. А зимой ты носила пропитку.
   - Да, действительно, все так и было. Даже странно. Почему я не помню эти ваши цветы?
   - Ну, память человека такая странная штука... Одни события, казалось бы, совсем незначительные, запоминаются с фотографической четкостью, а другие стираются без следа, какими бы важными они нам не казались.
   - Да, а мне кажется, что у меня развивается обычный склероз. Пора лекарства пить. Цианистый калий какой-нибудь или синильную кислоту...
   Алексей засмеялся:
   - Нет человека - нет склероза, правильно я тебя понял?
   - Ну да.
   - Нет, ты не права. Мы ведь живем не для того, чтобы коллекционировать события. Прошлое уже не важно. Имеют значение только те уроки, которые мы из него извлекаем. И пользуемся ли этими уроками, чтобы жить в настоящем.
   - Но если я его не помню, значит я ничего из него не извлекла, из этого прошлого?
   - Ну почему, вовсе не обязательно. Вот допустим, тебя укусила оса, через пару лет ты забудешь о той боли, которую испытывала, но то, что оса - насекомое опасное, наверняка, запомнишь.
   - Пожалуй.
   - Ладно, не надо из мухи делать слона, забыла и забыла. Скажи мне лучше, какие цветы ты любишь?
   Я улыбнулась:
   - Ты угадал.
   - Хризантемы?
   - Да. Они так чудесно пахнут. А ты какие цветы любишь?
   - Те, которые так чудесно пахнут.
   - Наши вкусы опять совпали?
   - Как ни странно, да. Будем продолжать?
   - Конечно, надо же найти хоть одно отличие.
   - Ну, одно отличие мы нашли - ты не любишь спорт.
   - А ты его любишь? Или просто пользуешься им, чтобы в двери проходить?
   - М-м-м... Скорее второе, - Алексей смущенно улыбнулся.
   - Тогда, это не отличие.
   - Согласен. А ты любишь женские романы?
   - Нет. И мужские тоже не люблю. Предпочитаю человеческие, без разделения по половому признаку. Хотя все это очень условно. Почему-то считается, что женщины пишут исключительно женские романы, то есть то, что интересно сугубо женщинам. А вот мужчины пишут для всех. Но мне абсолютно неинтересны всякие смертоубийства-мордобои. И комплексы суперменов тоже. И страдания тургеневских импотентов мне глубоко по барабану. Человеки, совершающие подлости и оправдывающие их тяготами времени, мне даже более отвратительны, чем откровенные подлецы и преступники. Из классиков предпочитаю Льва Толстого, Чехова, Оскара Уайльда, Мопассана, Конан Дойла и Голсуорси. А из современников Солженицина и Улицкую.
   Пока я толкала свою речь Алексей смотрел на меня с все большим изумлением. А потом воскликнул:
   - Надо же какая горячность! Я даже и подумать не мог, что мой простой вопрос вызовет такую бурю. А почему тебе не нравится Акунин? Или Довлатов?
   - Потому. Не нравится и все.
   - А-а-а. Ну да, конечно, это все объясняет.
   - Ты надо мной смеешься!
   - Нет, что ты, ни в коем случае, - и Алексей уставился на меня с таким серьезным выражением лица, что я не выдержала и засмеялась. Он тоже перестал притворяться и засмеялся вместе со мной.
   Потом мы долго выясняли кто где любит отдыхать, вспоминали различные заморские курорты, на которых нам довелось побывать, сравнивали их с нашими российскими, пришли к выводу, что и тут наши вкусы вполне совпадают и на этом решили остановиться.
   - Первоначальный обмен мнениями показал, что у нас нет расхождений во взгляде на основные вопросы современности, поэтому я думаю, что мы вполне можем приступить к совместной работе, которая, учитывая схожесть вкусов, должна получиться интересной и приятной, - провозгласил Алексей.
   - Я совершенно с тобой согласна. Но, может, теперь мы начнем репетировать?
   Алексей секунд тридцать изучал мою физиономию, а потом кивнул:
   - Да, теперь можем. И у меня есть предложение, может начнем с хризантем?
   Я непонимающе на него глянула и он пропел:
   - Отцвели уж давно хризантемы в саду...
   А я подхватила:
   - Но любовь все живет в моем сердце больном...
   - Значит не возражаешь? - улыбаясь, поинтересовался он.
   - Нет, это один из моих любимейших романсов.
   И мы углубились в изучение нот, которые Алексей принес в своем портфельчике. Мы пробовали разные стили и жанры, выбирали то, что подходит нам обоим, и снова копались в нотах... Я забыла обо всем на свете. Алеша тоже. В музыке у нас оказались потрясающе похожие пристрастия. Очнулись мы только тогда, когда появился мой деловитейший.
   - Добрый вечер, Алексей. Привет, Ленок. Обед готов?
   Я честно призналась, что нет. Пупсик угрюмо посмотрел на меня и поинтересовался:
   - А чем ты кормила гостя?
   - Музыкой. Хочешь и тебя угощу?
   Алексей засмеялся, а мой грознейший нахмурился еще больше.
   - Не слишком сытное угощение. Впрочем, что еще от тебя можно ждать, - и он направился к двери, - я в ресторан, там, наверняка, есть что-нибудь более питательное.
   Когда за пупсиком захлопнулась дверь, Алеша виновато посмотрел на меня:
   - Простите, Лена, я вас подвел. Мне давно следовало уйти.
   - Мы опять на вы?
   Он покачал головой:
   - Нет, просто встреча с Андреем меня несколько расстроила. Еще раз извини, я, пожалуй, пойду.
   - Хорошо, жду тебя завтра в одиннадцать.
   - А Андрей...
   - Это была его идея. Хочет иметь с меня деньги, пусть терпит.
   Алексей кивнул и ушел. А я поплелась на кухню готовить жратву для моего семейства. Стоило мне только загреметь кастрюлями, как около меня материализовались мои отпрыски. Надо же, я даже не заметила, когда они вернулись домой.
   - Мам, а что у нас на ужин?
   - А что вы хотите?
   - Макароны с сыром и побольше, - мечтательно произнес Игорек.
   - Жареное мясо с картошкой и побольше, - выдала Катя.
   О, оказывается, у моих детей есть что-то общее. Они оба любят "побольше".
   - А плов с курицей не пойдет?
   - Пойдет, но зачем же ты тогда спрашиваешь, что мы хотим?
   У моего сынули просто потрясающая логика. Интересно, что у него по математике?
   - Это я так, для поддержания беседы. Идите пока телевизор посмотрите, я вас позову, когда будет готово.
   - А папа с нами ужинать будет?
   - Нет, он сегодня ужинает в ресторане.
   Детишки вздохнули в один голос и ушли.
   Пупсик вернулся, когда я раскладывала плов по тарелкам. Вошел на кухню, принюхался, потом взял с мойки тарелку и протянул ее мне:
   - Сыпани-ка мне порцайку.
   Так вот почему он похож на мешок с салом. Жрет слишком много. А я-то думала, он с голоду пухнет. Наевшись, его воспитанность залег на диване, даже не удосужившись сказать спасибо. Дети, воспрянувшие было, пока он сидел с нами за столом, опять погрустнели и разошлись по своим комнатам. Я тоже убралась подальше от пупсикова ока. Не дай бог, ему со мной побеседовать захочется, а я по опыту знаю, что все его беседы сводятся к критике моего поведения. И точно так же я знаю, что вполне могу прожить без его глубокомысленных сентенций.
   Я мирно нежилась в ванне с пеной и морской солью (предварительно закрывшись на замок, чтобы пупсик не смог меня достать), когда вдруг ожил мой мобильник. Что за чудеса? Черт, Самец. Хорошо, что я взяла трубку с собой ванную, иначе мой маленький секрет мог стать большими неприятностями.
   - Привет, Эдик.
   - Хай, приедешь?
   - Сейчас?
   - Ага. На полчасика.
   На полчасика? Перепихнуться по-быстрому и домой? Прелесть какая! Конечно, с Самцом у меня было много приятных минут, можно даже сказать часов, но теперь, когда я познакомилась с Алешей, мне совсем не хочется встречаться с этим похотливым мальчишкой. Изменять пупсику - это одно, а вот изменять любимому мужчине - это совсем другое. И пусть у меня с Алексеем ничего никогда не будет, это не важно. Я могу думать только о нем, и представлять только его поцелуи. И снится мне теперь только он. Его серые глаза, его родинки, больше похожие на веснушки, его изумительное тело...
   - Тебе что, не к кому больше обратиться?
   - Я хочу тебя.
   - Знаешь, Эдик, я подозреваю, что вряд ли смогу чем-либо тебе помочь.
   - Чего так?
   - Я дома под неусыпным контролем моего сохатого.
   - Жаль. А как насчет завтра?
   - Не знаю. У меня в десять репетиция, когда закончу, один бог ведает. Позвони мне часов в пять, договоримся.
   - Ладно, пока.
   Эдик отключился, а я нажала маленькую красную кнопочку на клавиатуре мобильника. Бедняжка протестующее пискнул, мигнул экраном и затих. Самцу завтра придется общаться с милой девушкой из Мегафона. У меня в десять репетиция с Алешей, ничто другое мне не интересно.
  
  
   Света.
  
   "Новый год, Новый год - новые радости" - мурлыкала певица, тщетно пытаясь убедить меня в том, что все чудеса происходят под Новый год или сразу после.
   Вчера я забрала из ателье свой новый наряд, который заказывала специально для новогодней ночи. Долго и придирчиво рассматривала все швы и строчки на дорогом шелке, (не дай, бог, испортили!), но они были безупречны. Я боялась, что может повториться история с прошлогодним платьем, которое мне тоже шили перед праздником, когда заказов много, и все срочные. Я поежилась, вспоминая ужас, который тогда охватил меня, когда я обнаружила, что у меня руки растут не из того места, из которого росли рукава. Нет, в этом году все получилось как нельзя лучше. Я покрутилась в своей обновке перед зеркалом. Все просто отлично!
   Вчерашняя вечеринка с сотрудниками тоже удалась на славу. Наш медцентровский новогодний вечер всегда казался мне тем самым подлинным семейным праздником, ведь именно мой медцентр и мои сотрудники были моей настоящей семьей. А в этом году я слушала привычные шутки и тосты, смотрела на знакомые лица, как на какую-то генеральную репетицию перед важным событием - премьерой.
   Следующий Новый год будет для нас настоящим домашним праздником. Мы с Мишкой не пойдем в ночной клуб, а останемся дома. И рядом с праздничным столом будет стоять маленькая кроватка или колясочка, в которой будет сладко спать наш наследный принц или маленькая принцесса. Теперь я знаю точно, что беременна. Со следующего года мы будем покупать большую пушистую елку и наряжать ее для малышки, а потом, когда она подрастет, то и вместе с ней. Доставать из коробочек красивые шары, в которых, как в кривых зеркалах, будут искажаться наши лица. Она будет строить рожицы и весело смеяться над нашими отражениями. А еще она будет завороженно смотреть на огни бенгальских свечей и отсветы распускающихся за окнами разноцветных фейерверков. А утром бежать к елке, чтобы найти под ней многочисленные красивые коробки, в которых Дед Мороз упаковал подарки, привезенные с Северного Полюса специально по ее заказу. И удивляться, как этот волшебный дедушка узнал, что она хотела именно эту куклу? И точно такую лошадку. Хотя, наверное, ей захочется еще и посуду, и кроватку для куклы. Сейчас столько разных игрушек! Мы ездили выбирать подарки для детей из подшефного детдома, которых поздравляем каждый год, и я ахнула, когда увидела ряды, уставленные куклами, плюшевыми и пластмассовыми зверушками, наборами маленькой посуды... Чего там только нет! Манежи для малышей, спортивные снаряды для детей постарше, креслица, колясочки.
   До сих пор не верю, что скоро часть этой невероятной роскоши будет стоять в моей квартире. Боюсь поверить. Несколько раз собиралась начать с Мишкой разговор, но его в эти суматошные дни просто невозможно застать на месте. Тех нужно поздравить, к тем заехать и к этим заскочить.... А еще договориться, организовать, не забыть сказать. И так каждый год порхает, летает, бегает по городу.
   "Светик, я такой замотанный! Извини, я побежал, Мне еще надо..." И вот он был. И вот его уже нет. Ну, ладно. Сегодня ночью я ему, наконец, сообщу эту новость. Это будет моим ему подарком. Специально не стала ничего ему покупать. Посмотрю ему в глаза и скажу со значением: "Шмелик, а подарок я вручу тебе дома". Он подумает, что я купила ему какую-нибудь ерунду из секс-шопа. А ничего подобного. Дома я покажу ему свою медицинскую карточку, специально забрала ее у Тамары на праздники. А там написано: беременность. Мишка спросит: "Правда?", а отвечу: "Сама не верю, но врачи говорят..."
   От мечтаний меня отвлек телефонный звонок.
  -- Светлана, - услышала я в трубке хорошо поставленный когда-то голос моей маман, - Вы сегодня заедете?
  -- Конечно, мама, - удивленно ответила я. Предновогодний визит в наши патриархальные семьи был старой доброй традициией для меня и для Ленки. Обычно там мы встречались вечером, дожидались боя курантов, а потом мы вчетвером ехали на всю ночь в какой-нибудь ресторан. Это называлось "посидеть по-взрослому".
  -- Света, купи по дороге пару банок майонеза, я боюсь, что нам не хватит.
  -- Конечно, мама. Что-нибудь еще?
  -- Нет. Всего остального достаточно.
   Майонез она просит тоже каждый год. И каждый раз оказывается, что напрасно.
   Как-то раз, когда еще только начинали свой бизнес, мы со Шмеликом решили остаться на всю ночь с нашими предками. Мишка объелся и затосковал, слушая концерт, который устраивался ежегодно. Домашнее поочередное музицирование, так же привычное для нас с Ленкой с детских лет, как и бой курантов в полночь, заставленный хрустальными салатницами стол, отсутствие молоденьких красоток, а главное - танцев! - навеяли на Мишку такую скуку, что он начал зевать уже в два часа ночи, не обращая внимания на испепеляющие взгляды тещи. Мама долго напоминала о том несмываемом пятне позора, который лег на нее той ночью. А после того, как Шмелик оказался неспособным приехать и починить кран на кухне, она вообще перестала считать его достойным человеком и настоящим мужчиной. Почему-то она решила, что раз он не занимается наукой, не восхищается классической музыкой, то он может быть только слесарем.
   Так, ладно, пора собираться. Надо еще заскочить в магазин за майонезом. Знаю, что он не пригодится, но если я приеду без него, то праздник будет подпорчен упреками в невнимательности.
   Где там Шмелев?
   Я взяла телефон и набрала номер мужа.
  -- Шмелечек, это я. Ты где?
  -- Я в магазине. Покупаю шампанское и коньяк.
  -- Шмелик, солнышко, купи, пожалуйста, банку майонеза. Мама опять просила.
  -- Опять? Можно я лучше ей ведро куплю, так чтобы уж наверняка?
  -- Купи ведро. Ты за мной заедешь?
  -- Да. Где-нибудь минут через тридцать - сорок.
  -- Мы опаздываем. На Васильевском могут быть пробки.
  -- Ничего, успеем. Ты уже готова?
  -- Да. Я одета. Нужно только подарки сложить.
  
   Через час мы подъехали к дому Ленкиных родителей. Всю дорогу Шмелек трещал, не умолкая, о предстоящей ночи в ресторане Юры, в котором для нас шестерых зарезервирован отдельный кабинет. Как раз тот самый, с роялем.
   - А если нам станет скучно, то мы можем выйти в общий зал..., - рассуждал Мишка, а я подумала о том, что общество "болонки" и ее мужа скорее всего будет очень скучным, поэтому "отдельность" кабинета меня не очень-то и привлекает.
   Он все также весело журчал, пока мы поднимались в старом лифте на нужный этаж. Подъемный механизм громыхал, поэтому слов я не могла разобрать, только слышала: жу-жу-жу, жу-жу-жу.
   - Светланочка, ты представляешь, зря я тебя просила, нам всего хватило, и даже осталось еще много, - как обычно пропела мама, после того, как мы расцеловались, и я протянула ей купленное Шмеликом ведерко.
   Кто бы сомневался!
   Как это всегда бывает: долго ждешь этого момента, когда наконец-то пробьет полночь, и можно будет звякнуть фужерами и крикнуть "Ура! С Новым годом! С Новым счастьем!" Так долго тянутся минуты до вожделенного боя курантов. А потом все начинает развиваться также быстро, как двигаются персонажи в старых немых фильмах. Все дружно галдят какое-то время, наперебой поздравляют друг друга, желают чего-то, то ли счастья в работе, то ли здоровья в любви... А потом все садятся и начинают есть, есть, есть...
  
   Я слушала шуточки, которыми обменивались Мишка с Андреем, пытаясь развеселить компанию, а сама краем глаза следила за "болонкой" и ее мужем. Она выбирала из блюда самый лакомый кусок мясного ассорти, изображая из себя заботливую жену. Причем особо старательно она суетилась вокруг своего Лешеньки, когда в зале появлялся Юра. Этот тоже был хорошим лицедеем, играя роль приветливого и заботливого хозяина, принимающего дорогих гостей. И чтобы окончательно отвести глаза мужу своей любовницы, с особым вниманием ухаживал за мной.
   Сколько раз я наблюдала сцены с участием изменника мужа, делающего вид, что его не интересует сидящая рядом любовница. Но такой спектакль мне довелось видеть впервые. На прошлом банкете я как-то не задумалась, почему Юра решил за мной поухаживать. Людей было много, моя голова была занята своими мыслями. А сейчас, в этом кабинете, в обстановке, похожей на маленькую камерную сцену, где лицом к лицу встретились основные герои, и где всего только парочка статистов: Ленка и Андрей... Хотя нет, у Андрея есть маленькая роль. Этот персонаж отвлекает мужа актрисы второго плана, которая должна изображать любовницу главного героя-любовника, пока главная героиня морочит голову своему мужу-рогоносцу. Да, кажется, есть такое актерское амплуа: простак. Или лох, как это называется на современном языке. Мне стало жаль этого Лешеньку. Да и ему себя, наверное, тоже жалко. У него такое грустное лицо.
  -- Светлана, Вы так улыбаетесь, - сказал мне Юра. О, а я за своими размышлениями и наблюдениями, пропустила явление главного героя. Или режиссера?
  -- У Вас замечательная кухня, Юра. Отдаю должное Вашим талантам, - улыбнулась я в ответ на его комплимент. Кукушка по роли обязана похвалить петуха.
  -- Что Вы. Это не мои таланты. Это повара у меня хорошие. Я всего лишь постарался выбрать лучших.
  -- Передайте им мое восхищение. Но я думаю, что Вы скромничаете. Мне кажется, что Вы тоже неплохой кулинар. Или Вы только организатор? Режиссер шоу? - я взглянула на "идиллическую" парочку, а потом посмотрела "режиссеру" в глаза. Он отвел взгляд вниз.
  -- Вы ошибаетесь, Света. Но я рад, что Вам угодил.
  -- Юра, а там танцы еще не начались? - решил ворваться в наш диалог Шмелик.
  -- Вообще-то там уже давно танцуют, - улыбнулся ему этот "лицедей". Опять мелькнули белые ровные зубы хищника.
  -- Светик, дамы, вы к нам не присоединитесь? - спросил Шмелек, поднимаясь. Похоже, что им с Андреем надоело нас развлекать, и они решили сами сходить развлечься. Наступил тот самый час Икс, о котором он всю дорогу мечтал, и "нам" стало скучно.
   Я покачала головой. Не хотелось идти в пьяную толпу. Еще толкнет кто-нибудь. Остальным тоже не понравилось заманчивое предложение сходить размяться после сытного ужина. Мужчины удалились в обнимку, как закадычные друзья. Надо же, как они подружились с тех пор, как улетучилась Шмелевская ревность! Так, ну что ж, очередной акт пьесы сыгран. Муж героини второго плана уходит со сцены. Что у нас там дальше по сценарию? Юрий Александрович Шекспир. Сцена А. Явление Б. Те же и... Ба! Какой сюрприз!
  -- Семен! Здравствуйте. С новым годом!
  -- С наступившим, Света. И Вас, дорогие гости, поздравляю, - раскланялся бородач в джинсах,- привет, Леш. Здравствуйте, Алиса. С новым годом, мадам. Мы с Вами еще не знакомы. Меня зовут Семеном. Я тут кормлю гостей музыкальными блюдами. Продукты чужие. Рецепты мои. Что вам сыграть в этом наступающем году?
  -- Семен, сыграйте "Грея", - попросила Алиса.
  -- Ну как же. Это же визитная карточка нашего ресторана, - улыбнулся ей Семен, и, сев к роялю, опустил пальцы, которые сразу же забегали по клавишам.
   Я услышала давно забытый мотивчик о влюбленном Джоне, которому сказала: "нет" капризная Кэтти. И мне вдруг очень захотелось потанцевать. Я встала из-за стола и вышла к небольшой свободной площадке у рояля. Постояла с минуту, отстукивая такт носком туфли, а потом начала движение. Пианист импровизировал, вплетая в мелодию простой песенки какие-то ленточки других мотивов, как будто плел узоры из нот. А я то старалась уловить направление его вдохновения, чтобы последовать за ним, то, наоборот, задать ему курс нашего с ним путешествия, переходя со степа на румбу, а с вальса на рок-н- ролл. Я и сама не знаю, как называются те танцевально-музыкальные стили и те па, которые я использовала в своем танце. Никогда до этой ночи я не танцевала джаз. Я даже и подумать не могла, что под такую музыку можно танцевать. Оказывается, еще как можно! И в этом танце твоим партнером становится сама музыка. Хотя, конечно, это не совсем так. Моим партнером был Семен. Партнером и конкурентом-соперником. А вдохновляла нас Муза - Музыка. Мы оба творили, оба импровизировали. Как он там сказал? "Продукты чужие, а рецепты мои?" Мы создавали какое-то новое, неповторимое блюдо. Вместе. И я перестала чувствовать себя марионеткой в чужой интриге, навязанной мне и абсолютно ненужной. Семен поднял обе руки, то ли сдаваясь, то ли просто подавая мне знак, что тема исчерпана. Я в ответ склонила голову, и соглашаясь с окончанием нашей с ним импровизации, и отдавая должное его таланту. И тут услышала, что нам кто-то захлопал. Это был Юра, который, видимо, наблюдал за нами. Но меня уже перестала интересовать эта нелепая мелодрама.
  -- Браво, Света. Ваш танец, действительно, дорогого стоит. Маленькая безделушка, которую я хочу Вам подарить, ничто по сравнению с ним, - сказал он, протянув мне розу и маленькую коробочку.
  -- Что это? Уж не кольцо ли? - иронично спросила я.
   Он покачал головой, но решил не отвечать. Вообще-то меня учили быть вежливой.
  -- Спасибо, Юра.
  -- Пожалуйста. Там, кстати, Ваши мужья тоже танцуют. И не в одиночку.
   Ну да, любимая тема: мой гуляще-гудящий муж!
   - Пусть мальчишки погуляют. Работы было много. Теперь можно и расслабиться.
   Он опять промолчал.
   А я вернулась за стол, за которым сидели Алиса с Алексеем, а напротив них расстроенная чем-то Ленка.
   Н-да, ей должно быть не по себе в этой странной компании. Когда Андрей после презентации позвонил мне и предложил провести новогоднюю ночь вместе с этой странной парой, аргументируя это желанием получить хороший заказ на строительство и отделочные работы, я дала согласие, совершенно не подумав о Ленке. Для нас с Мишкой это вполне обычное дело, совмещать приятное с полезным. И я давно привыкла сама себя развлекать, пока мой Шмелик порхает вокруг нужной Розочки Марковны или еще какой-нибудь Азалии Львовны. А Ленке, наверное, не очень приятно. Не дай бог, если эта "болонка" начнет ей что-нибудь "тявкать" на тему: "А у Вас тоже муж налево ходит, ай-яй-яй, какой подлец, а Вы такая несчастная, то-то Вы такая бледненькая..." Черт, сейчас бы посидели вдвоем, потрепались обо всем, пока наши мужья где-то порхают. Я бы ей рассказала, а она бы сказала: "Ну, наконец-то ты взялась за ум, наконец-то вы со своим Мишаней будете вместе жить, как все нормальные люди!", а потом я бы у нее начала спрашивать, как она себя чувствовала, и что у нее было. Раньше я всегда избегала этой темы. Гнала от себя тоску, которая начинала заполнять меня при мысли о детях. Мы бы проболтали всю ночь. А сейчас, вместо этого, мы сидим, как чужие, и молчим. Ну не при этой же глупой бабе заводить разговор о том, что для меня важно.
   Ой, как она вцепилась в своего мужа! Боится, что он тоже полетит по бабам, как наши с Ленкой мотыльки... А не мешало бы ему, между прочим. Больно он правильный! У него такой тоскливый взгляд, как у Барбоса, привязанного тяжелой цепью к будке, от которой ему нельзя отойти ни на шаг, хотя так хочется! На волю, в пампасы, как говорится. Взял бы да отвязался, рокер хренов! Я-то думала, что все эти рок-певцы такие отвязные, свободные ребята. Мы в свое время дивно отрывались под музыку Цоя и Гребенщикова. Для меня после классической консервативности и пристойности наших семей, это было глотком свежего воздуха. Нет, не глотком. По крайней мере, не одним. Это было похоже на порыв ветра, распахнувшего форточку в душной комнате. Странно, у него такие умные глаза. Думается мне, что ты все понимаешь, дорогой. И роль мужа-рогоносца тебе не нравится. Нет, дело не в любви к жене. Тебе не по душе амплуа простака. Не твое. Там, в спектакле ты играл главную роль. А здесь из тебя делают дурачка. Почему же ты не сопротивляешься? Что-то тебя держит. Что? Или кто? Не эта же крашенная дура. Нет, не она. Я вообще не понимаю, как ты на ней женился. По залету, наверное. Может быть, ребенок? Ты, как порядочный человек, должен был на ней жениться. А теперь ты влип, дорогой. Кого-то ты мне напоминаешь, но кого? То ли клиент у меня был, то ли какой-то персонаж в кино, на тебя похожий. Положительный такой. До зевоты. Тоже страдал.
   Мои размышления прервали дикие вопли. Наши с Ленкой мужья пели победную песню удачливых охотников на мамонта, возвращаясь в родную пещеру.
   - Нет, Ленок, ты посмотри на этих..., - повернулась я к подруге, но осеклась, обнаружив, что ее нет на месте. Я даже не заметила, когда она ушла. В общем-то я ее понимаю.
   Да, похоже Андрей со Шмеликом теперь друзья - не разлей вода. И судя по их неровным походкам, они там не один раз выпили на брудершафт. Хороши, нечего сказать. Андрей же собирался обсуждать деловые вопросы с этой дамочкой? Или он их с Юрой обсуждал? А вот и он, кстати, следом идет. Трезвый. Умный ты мужик, Юра. Не простой ты москвич. Ой, соврал ты мне. Связи с шоу-бизнесом... Спортивная подготовка. Понятно. Что ж. Все встало на свои места. Замечательно. Я боялась, что ты из криминальной среды. А такой вариант меня вполне устраивает.
   Андрей с Мишкой плюхнулись на стулья, посмотрели на нас, потом уставились друг на друга.
  -- Какие-то они здесь грустные, - сказал Шмелик.
  -- Им, наверное, здесь скучно, - предположил Андрей.
  -- Надо их развлечь, - подытожил Мишка.
  -- А как? - задумался мой бывший Ангелок.
  -- Ты с кем сейчас танцевал? - заговорщицки спросил Шмелек.
  -- Ну ты же видел, с брюнеткой с во-от такими... - начал разводить руками Андрей и покачнулся.
  -- А я на нее первым глаз положил, - сообщил мой благоверный.
  -- Давай подеремся, - предложил ему собрат по загулу.
   И два богатыря сошлись в кровавой схватке. По крайней мере, как это им, наверное, представлялось. Хотя, по- моему, сначала это больше напоминала борьбу сумо. Но также, как аппетит приходит во время еды, а азарт начинает захватывать по мере вовлечения в игру, так и кураж не дает вовремя остановиться драчунам. Когда на пол полетели тарелки, Алиса начала верещать. Два ее героя - муж и любовник - пришли на визгливый зов и разняли дерущихся. Которые немного посопели по инерции, а потом смирненько сели и вот они уже опять пьют на брудершафт. Больше всего мне понравился Семен. Который с невозмутимым видом тапера, сидящего в темноте рядом со светящимся экраном, сопровождал всю потасовку своей нескончаемой импровизацией.
  -- Семен, у меня такое впечатление, что этот фильм Вы уже видели, - поделилась я с ним своей наблюдательностью.
  -- И не раз, - улыбнулся он, не переставая перебирать пальцами клавиши.
   Я вернулась за стол, заметив, что вызванные Юрой официанты убрали осколки с пола и слегка привели в порядок стол. Шмелев понял, что мордобой нас не развлек, решил вспомнить все старые анекдоты, которые когда-то давно собирал и даже записывал в отдельной тетрадке. Видя, что кроме Андрея никто не смеется над старыми потраченными молью сюжетами о мужьях-рогоносцах, он отчаивался все больше и больше. Публика заводится не желала ни в какую. Андрей решил помочь товарищу и потянулся к Ленке, но она выскользнула из его рук и выбежала из кабинета. Он развел руками:
   - Ну, вот, любимая жена меня бросила. Я к ней со всей душой, а она...
   Алексей как-то мрачно взглянул на него. Наверное, что-то подобное и ему приходило когда-то в голову. Он освободился из цепких лапок жены, которая как-то замешкалась, увидев, что к нам снова приближается Юра.
  -- Света, может быть, пора принести кофе и десерт?
  -- Давайте, Юра, - согласилась я и предложила - Вы бы присели...
  -- Не могу, - улыбнулся он, - у меня там гости в зале.
   Он ушел. А я опять подошла к Семену за роялем.
  -- Вы не устали, Семен?
  -- Есть немножко.
  -- Тогда отдохните. Спасибо Вам.
   Он прекратил играть, закрыл крышкой клавиши. Сразу стало тихо.
   - Еще раз с Новым Годом, - сказал он, улыбаясь, и встал.
   Я обернулась, чтобы посмотреть, что происходит за нашим праздничным столом. Официанты забрали тарелки и расставили на столе маленькие чашки. Но кофе не помог. Андрей с Мишкой, обнявшись заснули за столом. Ни Алисы, ни Алексея не было. Ленка тоже не вернулась, наверное, решила поехать домой одна. Я открыла крышку. Белые клавиши блестели, как улыбка голливудской звезды.
   "Когда мой ребенок подрастет, я обязательно куплю пианино. К нам будет приходить учительница музыки. И, может быть, я тоже...", - я не успела домечтать, потому что услышала Юрин насмешливый голос:
  -- Света, я вижу, что Вашим мужчинам десерт не понравился.
  -- Да, Юра, собственный сон оказался слаще Ваших пирожных, - подтвердила я.
  -- И что же Вы теперь будете делать? - он смотрел на меня с каким-то торжеством, как будто выиграл какое-то пари. Кто знает, может быть, так оно и было.
  -- Спрошу, нет ли у Вас здесь камеры хранения?
  -- Камеры здесь нет, но дверь в этот кабинет закрывается.
  -- Вот и дивненько, - я обрадовалась, потому что не хотела, чтобы наших с Ленкой мужиков здесь обобрали или потревожили, - у Вас найдется здесь пара крепких и относительно трезвых охранников?
  -- Чтоб перенести их на диваны? - уточнил он.
   Умный мужик! Жаль, не мой! Я кивнула. Он улыбнулся и пошел за подмогой.
  -- Как? Вы бросите Мишку здесь?! - это Алиса вернулась. А я думала, что они с Алексеем уехали.
  -- Не брошу, а оставлю, - устало ответила я, наблюдая за тем, как два молодых парня переносят моего Шмелька на диванчик у стены, Мишка что-то им бурчал сквозь сон. - Я позаботилась, насколько могла, чтобы ему было удобно отдыхать. Выспится - приедет домой. Я же ему не мать. А жена. И он не мальчик. А большой здоровый мужчина.
  -- И что Вы ему скажете завтра?
  -- Надеюсь, что ты хорошо выспался, дорогой. Я решила тебя не будить, - я посмотрела на нее. Она не нашла слов, просто пьяненько хлопала на меня своими слипающимися ресницами.
  -- ???
  -- А что, по Вашему, я должна взвалить его на плечо и отнести домой? И что потом? Утром, он проснется с больной головой, а я буду ее - больную голову - пилить? Ах, как мне вчера было тяжело! Ах, какая ты свинья. Он и сам это будет сознавать, поверьте мне. Мужчина и чувство вины - это страшная смесь. А я в нее еще должна подлить? Ни за что! В таких ситуациях женщине гораздо лучше встать на его же позицию. "Прости, милый, я виновата, я тебя не смогла донести. Но я же такая слабая... ты же знаешь, милый...". И он с облегчением свалит часть непосильного для него чувства на меня, чтобы хоть как-то оправдаться в своих глазах за то, что он - сильный мужчина - царь и Бог! - проявил слабость. А ведь он бегал, как ненормальный, устал, зарабатывая деньги, вот его и развезло. А я теперь могу спокойно позволить себе заплатить людям, которые позволят ему здесь выспаться и завтра очухаться без моего укоряющего взгляда. Он не скажет мне за это спасибо. Но поверьте, он будет мне благодарен.
  -- А я бы..., - злобно сказала она, но осеклась, - Юра, ты меня проводишь домой? - с вызовом спросила она любовника.
  -- Извини, не могу. У меня гости, ты же знаешь, - спокойно отказался он, - я попрошу Диму, он отвезет.
   Она взглянула на меня с какой-то злобой, развернулась и пошла к выходу. Я посмотрела ей вслед. Что ж ты хотела, милочка? Нельзя сидеть на двух стульях одной попой, прима-героиня. Можешь оказаться без обоих и сесть в лужу.
   Я взяла чашку кофе, вдохнула горьковатый аромат. Так, ты, Мишка, и не смог получить свой подарок сегодняшней ночью. Так вот, как это происходит в некотором царстве, в некотором государстве.
   - Света...
   Оказывается Юра не уходил, а я и не заметила. Я посмотрела на него вопросительно.
  -- Света, - повторил он, - как Вы планируете добираться домой?
  -- Не знаю. Сейчас допью кофе. Возьму одежду. Поймаю какую-нибудь машину и поеду.
  -- Вы осуждаете меня?
  -- Нет. Просто мне неприятно было участвовать в вашем маленьком шоу. Я не знаю Вас, не знаю Алису, не знаю ее мужа. Когда-то я устраивала показательные выступления своему первому супругу, но тогда мне было двадцать, а не тридцать пять. И это была месть. Я ненавидела его, презирала. И я давала ему понять это всеми способами. Это было некрасиво. Но это был честный протест. В ваших же играх мне не хочется принимать участие. Я и без вас ежедневно копаюсь в чужих душах и жизнях. Но им нужна моя помощь. И мне, как врачу, как и моим сотрудникам, часто бывает неприятно, вскрывать чьи-то нарывы и болячки. Но это наша работа. Мишка сегодня рассказывал старый анекдот про врача гинеколога, которого судят за убийство проститутки. "Я целыми днями в них ковыряюсь, а она предлагает заплатить, чтобы я покопался в ее".
  -- Вы устали, можно я поухаживаю за Вами и отвезу Вас домой?
  -- Валяйте.
  
  
   Лена.
  
   Я проснулась от воплей Катьки, прищемившей себе руку ящиком от стола. Похоже, моя дочь будет певицей, голосок у нее, что пароходная сирена. И мертвого поднимет. Пупсик тоже проснулся и занудел, что я должна быстрее шевелиться, а то эти ужасные вопли мешают ему спать. Я натянула халат и пошла к ребенку. Увидев меня, Катька сразу же замолкла, ее рев был просто способом привлечь мое внимание.
   - Мам, а можно мы сегодня не поедем к бабе Тане?
   Опять двадцать пять. Эту песню я слышу с того дня, когда я сообщила своим отпрыскам, что Новый год мы, как обычно, будем встречать у бабы Тани и деды Васи. Она мне уже надоела до смерти.
   - Можно, но тогда ты будешь встречать Новый год одна.
   - А ты не можешь со мной остаться?
   - Нет, дорогая, не могу. Нас с папой ждет в гости тетя Света.
   Катька надулась и скрылась с головой под одеялом. Я пошла на кухню готовить завтрак. Мне было очень жаль дочурку, но нарушать старую семейную традицию в этом году совсем не хотелось. Мы уже много лет встречаем Новый год у моих родителей. Там собирается милая компания: мои предки, Светкины, сама Светка с жужком и наше семейство в полном составе. Как положено в двенадцать часов мы чокаемся бокалами с шампанским, папуля и Олег Петрович говорят торжественные речи, а потом жужжок, Светка, пупсик и я отправляемся в какой-нибудь кабак. Сегодня мы пойдем в то заведение, где празновалась Светкина презентация. Там есть довольно миленькие кабинетики. И, самое главное, на сегодняшнем праздновании будут Алексей с Алисой. Не знаю, кому в голову пришла эта гениальная идея - пригласить их, но я от нее в полном восторге. Встречать Новый год с любимым мужчиной - о чем еще можно мечтать? Я жарила картофельные котлеты и предвкушала, как я буду танцевать с Алексеем... От сладких мыслей меня отвлек звонок мобильника.
   - Привет, Ленок.
   - Эдик?
   - Ты меня еще помнишь? Не волнуйся, я просто хочу поздравить тебя с наступающим Новым годом и пожелать тебе исполнения всех твоих желаний. Понимаешь, мне никак не привыкнуть, что тебя больше нет в моей жизни. Знаешь, пока мы встречались, мне даже в голову не приходило, что ты для меня что-то значишь. А сейчас...
   - Эдик, не надо. Это просто слова и ничего больше. Давай не будем делать из мухи слона.
   - Знаешь, Ленок, все зависит от точки зрения. Иногда и слон кажется мухой, а подойдешь поближе...
   - Эдик, я прошу тебя.
   - Ладно, Ленок, прости. Еще раз с Новым годом тебя, с новым счастьем.
   - И тебя тоже Эдик. Желаю тебе девчонку красивую и зарплату побольше, пока.
   Я нажала кнопочку отбоя. Объяснить Самцу, что мы не будем больше встречаться, оказалось гораздо труднее, чем я думала. Сказать ему о моих чувствах к Алеше было бы верхом глупости, а другой убедительной причины я никак не могла выдумать. Надеюсь, этот звонок был последним, и я больше не услышу этого упрямого мальчишку. Хотя из всех моих любовников он был самым лучшим.
   - Завтрак готов? - прервал мои рассуждения мой голоднейший.
   - Да. Ты здесь будешь есть или на диване?
   - На диване. Сметаны побольше положи, и кофе не забудь, - и пупсик утопал на свое место.
   Я разложила еду по тарелкам и позвала детей. Они выползли из своих комнат с весьма мрачными выражениями физиономий. Впереди у них маячил визит к бабуле, и поэтому настроение у них было преотвратным.
   - Мам, почему котлеты не соленые? - Игорек практически процитировал папашу, даже интонации скопировал. Талантливый мальчик.
   - Потому что соль - это белая смерть.
   - Чай слишком крепкий, - я добавила в чашку воды, - а теперь слишком слабый, - Катька была настроена нудеть по любому поводу. Я решила, что буду терпеть до последнего. Честно говоря, меня тихонечко подгрызало чувство вины, все-таки могла бы уделить детям побольше времени, как никак Новый год бывает только раз в году. Но желание увидеть Алешу, встретить с ним Новый год, было сильнее всех других чувств. И к черту детей, к черту семейные традиции, я имею право на пару часов счастья.
   После завтрака все разбрелись по разным комнатам, а я помыла посуду и уединилась в спальне. Читала, намазывала себе морду разными масками и кремами, выбирала платье. Сегодня мы собираемя маленькой теплой компанией, и вычурные туалеты, которые так любит пупсик, можно оставить на плечиках. Я люблю брюки, и вот эти, бархатные с шитьем по низу вполне подойдут. А к ним гипюровую черную блузку. И никаких украшений. Позавчера была корпоративная вечеринка в пупсиковой фирме, и туда мне пришлось одеть все мои бриллианты. Его жмотейшество все время намекало, что это моя святая обязанность, показать его работникам щедрость шефа. Узнаю работу моей подружки. Как-то в разговоре с ней, я имела глупость ляпнуть, что хочу надеть эти камушки на новогоднюю тусовку. Она явно донесла об этом моему муженьку.
   На вечеринке было ужасно скучно, если не считать Снежаны, которая ластилась ко мне, как теленок к мамке. Заглаживала вину. Дурочка. Да плевать мне на ее шашни с мои блудливейшим. Пусть делает, что хочет, лишь бы от меня подальше. И место мое я могу ей уступить. Она-то ведь думает, что быть пупсиковой женой величайшее счастье в жизни. Мечтает, небось, о нем ночами... А что если дать ей возможность осуществить эти мечты? А потом посмотреть на нее, когда она обнаружит, что у подобных фантазий есть второе дно. Вязкое и отвратительное. Злая я все-таки. Девчонка еще соплячка совсем, а я ей гадости желаю. Нехорошо это.
   В три часа я подала моему семейству обед. Потом началась обычная возня с выбором одежды и одеванием. Катька ухитрилась порвать новое платье, видимо, надеясь таким образом отменить поездку. Пупсик рассвирипел страшно и разорался так, что бедный ребенок начал рыдать. Пришлось ее успокаивать и зашивать платье. Игорек, видя настроение папаши, выступать не решился. Молча надел приготовленный пупсиком костюм в стиле маленького принца - нечто бархатное с кружевами - и уселся смотреть телик, ожидая, когда все будут готовы. Часам к семи все приготовления были закончены, и мое семейство уселось ждать такси в гостиной. А я ушла в спальню.
   Голова моя раскалывалась от воплей, нудежа и плача, которые я выслушивала последние несколько часов. Настроение было ужасающим. К тому же мне не давала покоя мысль, что подобная прелюдия к празднику не приведет ни к чему хорошему, и это, с таким нетерпением ожидаемое событие, может оказаться еще хуже, чем подготовка к нему. Помнится еще в школе училка по литре говаривала нам, что ожидание праздника гораздо слаще самого праздника. Я с досадой отгоняла эту мыслишку, но она возвращалась снова и снова, точь-в-точь навозная муха на дерьмо. К счастью, к тому времени, когда подъехала заказанная машина, начали действовать проглоченные таблетки, и я уже смотрела на окружающий мир с некоторыми зачатками оптимизма.
   Мы приехали к родителям первыми. Мамочка тут же привлекла меня к сервировке стола. Я уселась на кухне и методично начала крошить овощи, колбасы, ветчины, сыры, рыбу, фрукты, пироги... Меня вполне это устраивало. Дети и пупсик остались на попечении папочки. Его значительность сразу принялся рассуждать о политике и бизнесе, и вид у него при этом был невероятно самодовольный. Удивительно, но этот урод явно ставит себя выше моего отца. А почему? Только потому, что ему повезло, и он сумел вовремя урвать свой кусок при дележе госсобственности. О том, что воровство не входит в классический список человеческих добродетелей, он просто не подозревает. Хотя не мне об этом судить. Сама-то я прекрасно живу на пупсиковы доходы. Ем свой хлеб с маслом и икрой. Но все равно слушать моего муженька было так противно, что я старалась поменьше заходить в гостиную. Хотя мамуля моя тоже принялась о чем-то трындеть, но ее я уже научилась не слышать.
   Через пару часов появились Светкины предки, а потом и сама Светка с жужком и традиционным майонезом. Кира Сергеевна тут же бросилась нам на помощь, и вскоре все уже было готово к встрече Нового года. Мы уселись за стол. Я с интересом разглядывала мою подружку. Что-то в ней изменилось. Появилось нечто загадочное в ее взгляде, какая-то тайна, довольство окружающим миром и собой. Может, она завела себе любовника? Я представила, как из жужковой шевелюры высовываются маленькие нежные рожки. Хм. А ему идет. Появляется какой-то шарм, чертовщинка этакая. Я снова перевела взгляд на Светку. Платьице-то на ней знатное. И материал красивый, и фасон интересный, и синий цвет ей очень к лицу. Я почувствовала, что где-то внутри меня опять зашевелилась зависть к подружке. И муж у нее очаровашка, и сама она высший класс, а я... А вдруг Алеша влюбится в нее? Его жена такого же типа, что и моя подруга, но в ней не хватает чего-то, изюминки какой-то, а Алексей сейчас на перепутье, измена его половины для него уже вполне очевидна, и он запросто может начать искать ей замену. И найдет Светку. А вдруг они уже встречаются? Нет, это не возможно, у Алеши просто нет на это времени.
   Мы репетируем с утра до вечера, иногда даже в выходные. Эти репетиции самое чудесное, что было в моей жизни за последние годы. Алексей всегда приходит с пирожными, и мы начинаем работу с сытного завтрака. Нам так хорошо вдвоем! Мы смеемся над каждым пустяком, подшучиваем друг над другом, дурачимся. И ни обид, ни брюзжания. Иногда Алексей начинает упрямится, и тогда становится похож на обиженного бегемотика. Я уже знаю, что если он уперся, то ничто и никогда не сдвинет его с места. Но ведь всегда можно подойти с другой стороны, и я вовсю пользуюсь этим приемом, чтобы добиться своего. У Алеши бывает такая озадаченная физиономия, когда он понимает, что все вышло по-моему! Мы работем по десять часов в сутки, по очереди садимся за рояль, то Алексей, то я, но иногда мы играем в четыре руки, и это мои любимейшие моменты. Эти почти случайные прикосновения, взгляды глаза в глаза... Мне кажется, что я лечу. Или падаю?
   Наша программа уже практически готова, и я почти на сто процентов уверена, что она будет иметь успех. Такого на нашей сцене еще не было. По ночам я представляю себе, как восторженные зрители заваливают нас цветами, а мои бывшие коллеги скрипят зубами от зависти. Потом мы поедем на гастроли. Вдвоем. Дальнейшее я просто боюсь представлять. Но оно приходит ко мне во сне, когда мозг уже не может контролировать желания. И по утрам я просыпаюсь почти счастливая.
   Наконец, куранты пробили двенадцать, мы встали, чокнулись бокалами с шампанским, пожелали друг другу всяких чудес и спели нашу традиционую "В лесу родилась елочка". А потом у дома засигналило такси, и мы поехали к "Джону Грею".
   Алексей с Алисой уже были там. Для нас приготовили небольшой кабинет с роялем. В углу стоял стол со всевозможными бутылками, и наши мужчины тут же принялись дегустировать напитки. Я решила, что раз вечер начался с шампанского, то им он и должен продолжаться. Алиса налегла на текилу, а Светка вообще отказалась пить. Вот это сюрприз! Насколько я знаю, она любит хороший коньячок, а тут такового было в избытке. Это наводит на размышления... Но сейчас меня больше интересовал Алексей. Иногда у вдруг ловила на себе его взгляд, и сердце мое падало в сладкую пропасть, из которой ему было все тяжелее и тяжелее выбираться.
   От спокойной обстановки, хорошей еды и отличных напитков, все расслабились, начали шутить, смеяться над старыми анекдотами и бородатыми шутками. Иногда наш одиночество вшестером нарушал Алисин гэбист. Тихо входил, тихо что-то говорил Светке на ушко, загадочно улыбался Алисе и так же тихо исчезал. А мадам Лиса вдруг стала вести себя на редкость странно. Уселаь рядом с Алешей и начала изображала любящую жену, причем так фальшиво, что хотелось встать и сказать, как Станиславский, "Не верю!". Особенно неестественным ее поведение становилось в те минуты, когда в кабинете появлялся ее серый кардинал. Хотя, может, он вовсе не ее, а Светкин? Трудно сказать, у него такая морда, что просто невозможно представить его сгорающим от страсти, а моя подружка совсем не фригидная дама, и терпеть любовника механически выполняющего мужские обязанности она не будет.
   Алексей же поглядывал на свою женушку искоса, с усталой усмешкой, но молча терпел ее неумеренные ухаживания. Через некоторое время пупсик с жужком почувствовали непреодолимое желание продегустировать дам, собравшихся в общем зале, и слиняли. Светка пробормотала им вслед что-то вроде "Лети, лети, лепесток". Я не очень поняла при чем здесь детская сказка, но спросить у нее не успела. Появился лохматый бородач, по-хозяйски уселся к роялю и заиграл. И тут моя подруженция встала и начала танцевать.
   Я смотрела на нее и не могла отвести глаз, как зачарованная кобра от факира. Ее движения были грациозными и страстными, а сама она как будто стала частью музыки, и то следовала за ней, то вдруг вела мелодию за собой. Больше всего Светка напоминала факел. Легкий синий факел. И его прозрачный огонь обжигал все мои чувства, которые вдруг оказались лишены всех защитных покровов. И в голове мелькнула дикая мысль: "Вот что чувтвует вампир, оказавшись на солнце!" Колышущиеся языки синего пламени медленно и неотвратимо расплавляли меня, как солнечный свет расплавляет вурдалка. Еще немного, и они доберутся до сердца, и тогда оно лопнет, разлетиться на миллионы кусков...
   Пианист краем глаза следил за Светкой, и на лице его было написано неземное блаженство. Господи, какая же она счастливая! Потому что так танцевать можно только от радости, от полноты чувств, от счастья. И ей глубоко плевать, что ее муж где-то там кобелирует. Она свободна от ревности, зависти, злости. Она просто свободна. Как птица. Как ветер. Как огонь. Я почувствовала, что гадкая слеза поползла по щеке, и отошла в самый темный угол кабинета. Я ей так завидовала, так ненавидела, что готова была убить ее. Схватить бутылку потяжелее и обрушить на ее нежную блондинистую головку. Чтобы вино потекло по ее волосам, перемешалось с кровью, запузырилось бы, шипя, и пошлой лужей растеклось вокруг ее упавшего тела, а из моего сердца ушла эта заноза, этот осиноый кол, который воткнул в меня ее танец. Почему она может быть такой свободной, а я нет?! Почему?!!!
   Музыка закончилась, и Светка остановилась. От двери раздались аплодисменты. Алисин гэбист стоял в дверном проеме и мерзопакостно улыбался. А потом как фокусник достал откуда-то красную розу и маленькую коробочку и с поклоном преподнес это Светке. Она с небрежной улыбкой взяла подарок и поблагодорила его. Но раскрывать коробочку не стала. Гэбист что-то еще сказал и ушел. Мы остались впятером.
   Бородач снова начал играть, он был талантливым импровизатором, и его мелодии были таким ядреным сплавом классики и эстрады, что дух захватывало. Мы сидели и молча слушали музыканта. И тут я обратила внимание на личико Лисы-Алисы. Даже в полутьме кабинета было видно, что оно белее бумаги. И губы сжаты в тонкую злую линию. Что ее так завело? Светкин танец? Или подарок гэбиста? Я почувствовала себя статистом, которого пригласили на спектакль, но в спешке позабыли дать текст пьесы. Что-то здесь происходит, но я не могу понять что. Черт бы их всех побрал! Каждый заботится только о себе и топчет тех, кто слабее. Тех. кто не умеет интриговать, кто не ответить на их укусы и щипки, кто будет просто плакать в сторонке от боли и обиды...
   Алиса кинула взгляд на Алексея. Странный такой взгляд. Как будто она приценивалась. Потом мадам несколько минут пялилась на стенку перед собой, после чего решительно просунула руку Алексею под локоть и прижалась к мужу всем телом. Я внимательно наблюдала за сменой выражений на ее лице, потом перевела взгляд на Алешу. Он почувствовал, что я на него смотрю, повернул ко мне голову, и я увидела в его глазах такую грусть, что мне стало больно. Он тоже слаб. Он, как и я, не умеет кусаться. Бедный любимый мой Алеша! Я встала и вышла из кабинета.
   Первым, кого я увидела в общем зале был жужжок. Он обнимал грудастую блондинку и что-то ей шептал. Она томно ему улыбалась. Интересно, а где мое сокровище? Ага, вон он, тискается с другой грудастой коровой. Все-таки мужики недалеко ушли от животных. Особенно это чувствуется, когда они выпьют. В их жизни есть две цели - власть и секс, секс и власть... Я немного полюбовалсь на наших кобелей и пошла на улицу.
   За дверями кабака было тихо. Большинство людей уже спали, и лишь изредка по улице проносились машины. Я закурила. Думать не хотелось. Хотя, наверно, следовало бы. Что-то сегодня произошло, что-то изменилось. И эти изменения явно не в мою пользу. И потанцевать с Алешей мне не удалось. И, кажется, уже никогда не удастся. Мои мечты на сей раз останутся только мечтами. Может, это и к лучшему? Тот восторг, который наполняет меня, когда я вижу Алешу, иногда пугает меня. Мне кажется, что я превращаюсь в перетянутую струну. Еще немного, и она лопнет с гадким звоном...
   Я докурила сигарету и пошла в кабинет. Там уже все были в сборе. Я налила себе водки в стакан и тяпнула ее одним махом. Дальнейшие события я помню, как сквозь туман. Кажется, жужжок с пупсиком показательно нажрались и устроили пьяный дебош. Побили немого посуды, с кем-то подрались... Или это с ними кто-то подрался? Не важно. Гэбист все чаще возникал в нашем кабинете, торжествующе поглядывал на Светку и совсем не смотрел на Алису. А болонка демонстративно его не замечала, сконцентрировав свое внимание на муже. Алеша был спокоен, как дервиш. Как ему это удается!
   От алкоголя и переживаний у меня так разболелась голова, что мне захотелось как можно быстрее добраться до дому. Не тут то было. Пупсик уперся, как баран. Разорался, что он еще не навеселился и хочет еще танцевать, косясь при этом в общий зал. Я с удовольствием бы его туда отправила, но тут жужжок вдруг решил, что это не по-товарищески, бросать Алексея в компании женщин, и заявил, что либо они идут втроем, либо все втроем остаются. И они остались. Потому что Алиса висела на своем муженьке, как голодная пиявка. Наш новогодний праздник все больше походил на дешевый балаган. Мне было мерзко до тошноты, но я сцепила зубы, вспомнив мамочкины нотации о светскости и умении держать лицо, и старательно делала вид, что мне весело.
   Жужжок опять начал рассказывать старые анекдоты, только теперь они были все как на подбор на редкость пошлыми. Пупсик ржал над ними до слез, Алеша вежливо улыбался, Алиса сидела с каменной физиономией (до которой никому не было дела), Светка снисходительно смеялась, и на лице у нее явно читалось: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало". Потом пупсик набрался уже настолько, что счел меня достойной его царственного внимания и начал ко мне приставать. От него так воняло, что я едва успела добежать до сортира, где минут десять пугала белого друга страшными звуками.
   Наконец, я вышла, слегка пошатываясь, из кабинетика с буквой "жо". Личико мое сильно напоминало морду голодного вампира (о опять мне пришло в голову это идиотское сравнение, интересно, почему?), прическа растрепалась, и волосы торчали в разные стороны, как щетина у швабры. В коридоре меня ждал Алексей. Как же ему удалось вырваться от своего Цербера?
   - Лена, как ты себя чувствуешь?
   - Почти нормально.
   - Хочешь, я отвезу тебя домой?
   - А как же Алиса?
   - Это мои проблемы.
   - Нет, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
   - А их и не будет. Если Алисе придет в голову устроить сцену ревности, я напомню ей Юрия Александровича.
   - Это хозяин этого ресторана?
   - Да. И по совместительству ее любовник.
   - Ты в этом уверен?
   - Да, на сто процентов. Знаешь, после того давнего разговора с тобой я стал смотреть на нее как бы со стороны. И много чего увидел из того, что не хотел замечать раньше.
   - Тебе это было неприятно?
   - Не знаю. Наверно, уже нет. Что-то сломалось, понимаешь?
   - Да.
   - Если ты плохо себя чувствуешь, я отвезу тебя.
   - Ты на машине?
   - Да.
   - А как же гаишники?
   - Откупимся.
   - Хорошо, поехали.
   Мы вышли из кабака, сели в Алешин джип, и скоро я была дома. По дороге мы молчали, и это молчание было приятным, как дуновение теплого ветерка или как солнечный луч ранней весной. Жаль, что ехать было недалеко.
   Пупсик явился часов в пять вечера, пьянющий и злой. Я не стала дожидаться, когда он учинит надо мной расправу, и слиняла к родителям. Детишки обрадовались мне, как греки марафонцу. Мамуся же встретила, поджав губы. Я решила, что не буду раздеваться, ее нотации были сегодня совершенно излишними, быстренько подхватила детей и выскочила из квартиры.
   - Куда пойдем, чада мои?
   - А Мак Дональдс сегодня работает?
   - Я думаю, да.
   - Тогда в Мак Донаольдс.
   И мы снова надоедали бедным ребятишкам из обслуги кафе часа три-четыре, не меньше. Я смотрела на своих детей и думала о том, что может стоит уйти от пупсика, просто потому, что он дает им не слишком достойный пример семейной жизни. И потому, что мне этого давно хочется. Хоть раз побыть такой свободной, как Светка.
   Ладно, пупсик не общался с детьми, когда они были маленькими, но сейчас, когда и Игорь, и Катя учатся в школе, с ними вполне нормально можно разговаривать. Игорек, например, иногда выдает такие вещи, до которых мне в жизни не додуматься. А Катюша изумительно рассказывает. Я подозреваю, что половина ее историй в чистом виде порождение ее буйной фантазии, но это даже интереснее. В общем, наши детишки уже сложившиеся личности, и то равнодушие к ним, которое демонстрирует их папаша, вполне может заложить в них какие-нибудь комплексы. Как Светочка любит повторять, все наши проблемы родом из детства. Хотя, если честно, я не намного лучше моего муженька. Даже не слышу, как они приходят из школы, когда репетирую с Алексеем. А вполне могла бы оторваться, покормить их, да и Алешу заодно. Представляю, что он обо мне как о хозяйке думает. Мне стало совсем грустно. И ночь была ужасная, и день не лучше. К тому же спать так хочется, что я вот-вот нырну мордой в тарелку. Пора ехать домой.
   Мы вышли из кафе на улицу. Небо было черным и звездным. Катька сразу стала требовать, чтобы я показала ей Большую Медведицу и Полярную звезду. Пришлось признаться, что в астрономии я мало что понимаю. Тогда эту дурацкую звезду в мгновенье ока нашел Игорек. Я почувствовала, что плачу. Мои дети выросли, а я этого и не заметила, свинья эгоистичная.
   Потом мы вспоминали всякие разные созвездия, и мой сынуля показывал их на небе. Потом мы поймали такси и поехали домой. Пупсик спал на диване в гостиной, оглашая квартиру раскатистым храпом. Мы с детьми пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Гадкий получился праздник. Права была училка! Меня утешало только одно: послезавтра пупсик пойдет в свой офис, а я буду репетировать с Алешей. И Алисы рядом с нами не будет.
  
  
   Света.
  
   Я проснулась от звонка в дверь. Вот уже которое утро я просыпаюсь от звонков посыльного, который приносит мне алую розу. Что и говорить, Юра умеет красиво ухаживать.
   Накинув халат, я пошла открывать. Молодой человек улыбнулся мне и, пожелав доброго утра, протянул душистый цветок. Я расписалась в квитанции, и он ушел, еще раз одарив меня улыбкой на прощанье. Славный мальчик. У меня тоже может скоро появиться хорошенький мальчонка. Или девчушка. Не важно. Главное, что это, наконец-то, случится в моей жизни. А я уже и не надеялась. Как это глупо с моей стороны. Перестать ждать и надеяться. Я слишком увлеклась чужими жизнями, чуть не пропустив свою. Мне надоели эти чужие проблемы "денежных мешков", замороченных ипохондриков, депрессивных жен "новых русских", мучающихся от безделья комплексами неполноценности. И первым пунктом моего плана было расставание с практикой. Я отказалась от приема новых пациентов, нашла себе замену из числа старых знакомых, которые когда-то у нас начинали работать, и потихоньку сдала ему дела. Вчера я провела свой последний прием. Все! Теперь я нужна себе. Вернее, нам. Нас ведь теперь двое.
   Я подошла к зеркалу, распахнула свой халатик и начала рассматривать свой живот. Он еще незаметен. Но мы уже там есть, правда, малыш? Я погладила его и встала боком к зеркалу. Нет, пока еще ничего не видно. И на весах еще пока несильно заметно. Только грудь налилась. Стала больше. Тяжелее. Я вторую неделю после работы хожу по магазинам, закупая себе специальное белье, разглядывая игрушки и всякие детские штучки. Но для малыша я боюсь покупать что-нибудь. Хотя так хочется! Но нельзя. Примета плохая. А я, оказывается, такая суеверная! Ха! Будешь тут суеверной: столько лет ждать! Я - старородящая мамаша, как мне сказала Томочка, когда я пришла на очередную консультацию.
   - Для старородящей мамаши это прекрасные анализы. У молодых девчонок такое здоровье - редкость. Я тебя поздравляю! - сказала Тома, шелестя бумажками.
   И я себя тоже поздравляю. Поэтому перестала ходить в наш буфет. И по ресторанам. Еще подцеплю что-нибудь. Сейчас заразы везде столько! Нам это нельзя! Наши врачи как-то странно перешептываются у меня за спиной. То ли Шмелика обсуждают, то ли меня. Наверное, думают, что у меня роман на стороне. Вот глупые! Я с самого начала работы центра специально не стала ходить к нашему гинекологу, чтобы сплетен не было. Эти докторишки всегда обсуждают чьи-нибудь пойманные лобковые вши. А со Шмельком нельзя было никогда быть ни в чем уверенной. Он ко мне теперь без справок ближе, чем на метр не подойдет. Не подпущу. Надышит еще. Какие он там места целовал, мне знать неинтересно, но на ротик свой он презерватив не надевает. А нам с нашей малюткой этих гадостей не нужно.
   Почему-то кажется, что это все-таки будет девочка. Мне ведь дочка тогда снилась. Она пела и танцевала. Вот мы сейчас с ней и начнем учиться. Я включила музыку и закружилась по комнате. Я буду покупать ей самые красивые платья, моей принцессе. Вчера я видела очень красивые маленькие туфельки. Я так захотела их купить! Просто руки зачесались! Девушка - продавщица мне так понимающе улыбнулась.
  -- Уже знаете, кто будет?
  -- Нет еще. Но очень хочется девочку. В бантиках, с кудряшками. А откуда Вы знаете, что я беременна, у меня же еще ничего не видно?
  -- Да Вы вся светитесь. Такой взгляд бывает только у будущих мам.
   Я остановилась и посмотрела на себя в зеркало. Да, действительно, я никогда не видела у себя таких сияющих, счастливых глаз!
   "У меня есть тайна, а у тайны сердце, а у сердца имя. Это имя ты", - я запела, прижимая руки к своему животу. Какая разница, правильно я пою или нет! Моей девочке будет позволено петь в любое время дня и ночи! И плевать, что у кого-то там диссертация. И плевать, что нужно кому-то обеспечивать полный комфорт, а то он сбежит. Да пусть чешет, куда хочет! Мавр сделал свое дело - мавр может быть свободен. В конце концов, задача любого мужика - это оплодотворить женщину. С этой задачей он, наконец-то, справился и теперь может лететь, куда видит.
   Господи, как это здорово - быть женщиной! Как это замечательно носить в себе новую жизнь!
   "Я люблю тебя, жизнь! Повторяю я снова и снова!" - решила я сменить репертуар, пританцовывая перед зеркалом.
   Женщина - это самый драгоценный сосуд. Это фантастическое ощущение, знать, что я теперь не одна. Никакой секс, никакие взбитые сливки не идут в сравнение с тем удовольствием, которое я получаю сейчас от всего, что со мной происходит. Даже когда меня немного мутит, мне хорошо.
   Теперь никто не сможет мне сказать, что я что-то неправильно сделала в своей жизни. Пусть только попробуют.
   О, роза на полу валяется. Надо бы поставить ее в вазу. Хотя где ее взять? Все уже заняты. Я вся в розах. Я сорвала лепестки с цветка и начала посыпать ими пол. Хоть раз походить по лепесткам роз я могу себе позволить? Мы можем себе это позволить, малыш, правда же? Что им сохнуть в вазах? Завтра еще принесут. И вся наша жизнь будет в цветах и радости. И никаких шмелей!
   "Летите, голуби летите..." Ох, жаль, не помню, куда их там посылали. Что мы с тобой еще не пели, моя девочка?
   "Солнышко во дворе, а в саду тропинка, сладкая ты моя, ягода малинка".
   Кстати, нам уже пора поесть. Мы теперь должны хорошо питаться, чтобы все у нас было чудненько. Пошли, моя деточка, завтракать. У нас там творожок есть. Тебе нужен кальций, чтобы у тебя были хорошие зубки. У тебя будет самая красивая в мире улыбка!
  
  
   Лена.
  
   Я проснулась в мерзопакостнейшем настроении. Сегодня у пупсика день рождения. Один из черных дней в моей жизни. Как я не люблю эти помпезные празднества, которые он устраивает, кто бы знал! Хвалебные речи, пустословие и лесть, фальшивые улыбки и укусы исподтишка, выпендреж и завуалированное хамство. Бр-р-р. Так и хочется взять базуку и стрельнуть в милое сборище. Чтобы окровавленные куски присутствующих на нем дам и господ полетели в разные стороны, и их мозги... Хотя какие у них могут быть мозги? Так, один жир. Но делать нечего, придется идти, и, более того, видимо, придется там петь. Его жлобейшество очень любит похвастаться моими талантами. Глядите, господа друзья-конкуренты, какая у меня жена, настоящая оперная дива, у вас такой нет! А сейчас, когда мы с Алексеем готовим программу... Нет, лучше подумаю о том, что Алешенька там тоже будет.
   Мы теперь странно дружим. Шмелев со Светкой, Алексей с Алисой и мы с пупсиком. Три дефективные семейки. Легкомысленно веселый жужжок, подруга моя со счастливым блеском в глазах, грустный Алеша со злобно-истеричной женушкой и самодовольно-радостный пупсик со мной. Интересно, а как я со стороны выгляжу? Скорее всего, как клиент больницы на Пряжке. С диагнозом маниакально-депрессивный психоз. Хотя я, конечно, не психиатр, но состояние у меня именно такое. С одной стороны депрессивное - из-за проблем с пупсиком и Самцом. Пупсик брюзжит непрерывно, по поводу и без него, просто ради удовольствия побрюзжать. Или раньше я просто не замечала его ворчания?
   Эдик же мне систематически названивает, устраивает истерики и грозит меня убить. Его предновогодний звонок был, к сожалению, нашим последним нормальным разговором. Теперь мы обмениваемся только упреками и оскорблениями. Я устала от этого ужасно. В этой ситуации меня радует только одно - я не давала Самцу свой адрес. Все, что он обо мне знает, это мое имя, профессию и номер мобильника. И чтобы найти меня ему потребуется достаточно много усилий и времени. Надеюсь, его энтузиазм иссякнет где-нибудь на полпути.
   А чувства мои к Алешеньке становятся похожи на самую настоящую манию. Я думаю о нем постоянно, в незнакомых мужчинах на улице вижу его черты, слышу его голос в телефонной трубке, когда мне кто-нибудь звонит, он снится мне ночами, то в кошмарах, то в сказочных приключениях, то в эротических фантазиях. И что из этого набора больше влияет на мою, итак слабую головушку, я не знаю. Дура я все-таки, романтическая идиотка. Иногда, сидя перед зеркалом, я спрашиваю себя: "Сколько тебе лет? Доколе ты будешь бредить о несбыточном?". Это в юности можно верить, что все преграды рухнут в мгновение ока, стоит только захотеть. А мне пора бы уже понимать, что тот узел, в который завязались наши отношения, просто так не распутать. Мне кажется, что Алеша не способен на адюльтер. Он не такой как пупсик или жужжок, и не будет утром трахать одну женщину, а вечером говорить о любви другой. Иногда я мечтаю о маленькой гастрольной интрижке, но, на самом деле, это просто фантазии, и я понимаю, что подобные отношения с Алексеем невозможны. Если он будет со мной, то без Алисы и без пупсика. Поэтому, чтобы нам с Алешей можно было быть вместе, нужно разрушить слишком много.
   Во-первых, нашу с пупсиком имитацию семьи. И что тогда будет с Игорем и Катей? Делить детей, как деньги: пополам? Или деньги пупсику, а дети мне? Или наоборот? Гадко как! Во-вторых, брак Алексея и Алисы. Если раньше мадам Лиса сама готова была бросить мужа, то сейчас вдруг вцепилась в него мертвой хваткой. На Светкиной презентации она заставила Алексея принять предложение моего брюзгливейшего, а после новогодней пирушки названивает мужу по три раза во время репетиции, шпионит за нами, пытается напроситься в гости, когда Алексей у меня, и сидит совой рядышком, когда я прихожу к нему. Алеша молчит, как китайский мудрец, но с каждым днем становится все печальнее и печальнее. Иногда я ловлю на себе его взгляды. Загадочные и волнующие. Такие, как будто он... Нет, я боюсь об этом даже думать. Это слишком опасно. Я ведь могу поверить, что мы с Алешей сможем быть вместе, сможем преодолеть все преграды. Если не сейчас, то когда-нибудь потом. Но я стараюсь отгонять подобные надежды. Ведь если выясниться, что это не больше, чем мое заблуждение, как я буду жить дальше? И если он вдруг исчезнет из моей жизни, что я буду делать? Мир без Алеши для меня - это как мир без воздуха, без воды, без солнца. Я не смогу жить в таком мире. Просто физически не смогу.
   Ладно, хватит думать о глупостях, скоро ко мне придет массажист, разминать старенькие косточки и разглаживать кожу, потом косметолог, чтобы довести мою физиономию до совершенства, потом парикмахер, потом визажист. Чувствуешь себя звездой первой величины. Королевой-солнце.
   Пупсик мой престраннейшее существо. Скупердяйничает триста шестьдесят четыре дня в году, а потом выбрасывает бешеные деньги на мою внешность. Попробовал бы он так со своей тачкой обращаться. Она бы через полгода на свалке была. А с женой можно, жена не машина, чего ей сделается! Чувствую я, что надолго запомню этот вечер. Задницей чувствую. Налив себе кофе с коньяком, я уселась перед телевизором, ожидать моих фей и феев.
   В назначенное время появился шкафообразный массажист с задатками фашиста. Потом прилетела девушка косметолог. Ее лицо сияло юностью и красотой - лучшая реклама косметического салона, это физиономии его сотрудников. Затем приперся парикмахер с весьма экстравагантной прической, а после него визажистка, накрашенная, как модель для фотосессии Космо. Мастера давали мне полезные советы и ласково укоряли меня за то, что я плохо слежу за собой. Мне хотелось им сказать, что это не я, а мой хозяин плохо за мной следит, но я не стала. Коньячок, выпитый перед процедурами и в перерывах между оными, привел меня в состояние этакой нирваны, когда все по барабану, и ничто не злит и не радует. Я чувствовала себя пупсиковой "Маздой", отданной на профилактику в салон. А "Мазды", это всем известно, говорить не умеют.
   К пяти часам я была готова к употреблению. Пупсик, появившийся, когда визажист намазывал мою морду тональником, закрыл за последним мастером дверь и вошел ко мне в будуар. Я стояла посреди комнаты, ожидая его мнения о моей готовности быть хозяйкой его вечеринки. Он осмотрел меня с головы до ног, как пуделя на выставке, и улыбнулся своей самодовольной улыбкой.
   - Ты у меня настоящая красавица.
   - Спасибо. Мы можем ехать?
  -- Да, хотя я бы предпочел остаться, - и пупсик ухватил меня своей жирной лапищей за задницу. Какое счастье, что у нас так мало времени! Его эротические позывы мне совершенно не интересны.
   В особнячке на Каменном, снятом моим муженьком для своего soiree, метались по залам официанты и декораторы, доводя все до совершенства. Его снисходительность осмотрел все, дал пару добрых отеческих советов, всем остался доволен и устроился в баре ждать гостей. А я подошла к роялю, надо послушать, как звучит это белое роскошество. Естественно, оно звучало так же, как выглядело. То есть роскошно. Это несколько подняло мне настроение. Я пошла к окну. Парк около особнячка в свете праздничной иллюминации выглядел очень красиво. Снег лежал нежным переливающимся ковром, его пушистые белые подушки на темных ветвях деревьев искрились всеми цветами радуги, с темного неба сыпался разноцветный блестящий дождь. Я замерла перед стеклом, загипнотизированная медленным движением снежинок. Вдруг между деревьев вспыхнули фары, и к подъезду подкатился черный лимузин. Гости. Пора изображать из себя радушную хозяйку.
   Через два часа я чувствовала себя, как заезженная кляча. Нет ничего утомительнее, чем светская болтовня. От пустого повторения общепринятых клише мысли становятся плоскими и банальными, вроде той, что пришла мне в голову. Об утомительности светской болтовни. Чувствуя, что превращаюсь в попку-дурака, я слушала поздравления, пожелания, ответы пупсика, иногда отвечала сама, интересовалась делами гостей, большую часть которых я ненавижу, как Ленин буржуазию. Наемный тамада вел вечер плавно и изящно. Не зря ему пупсик деньги заплатил. Вот этот Цицерон встал, постучал ножом по бокалу, привлекая внимание к своей персоне, и провозгласил:
   - Дорогие гости, а сейчас пришло время поздравления, которое особенно дорого нашему именнику. Вы все знаете о таланте Елены Васильевны, уважаемой супруги Андрея Николаевича. И сейчас у вас будет возможность еще раз насладиться ее дивным голосом. Елена Васильевна, просим вас.
   Я встала и подошла к роялю.
   - Дамы и господа., многие из вас уже знают о новой программе, которую я готовлю совместно с Алексеем Евгеньевичем Костенко. И сейчас я хотела бы исполнить для Андрея Николаевича и для вас несколько произведений из этой программы. Алексей, прошу вас к роялю.
   Алеша резиново улыбнулся и сел на табурет перед белым чудовищем. Зазвучала музыка. Пятнадцать минут я могла не думать о гостях, пятнадцать минут мы с моим партнером и аккомпаниатором были вдвоем в мире, который недоступен ни пупсику, ни мадам Алисе, ни Светке,ни остальным присутствующим на празднике.
   Когда мы закончили, грянули бурные аплодисменты. Пупсик идиотски-счастливо улыбался, его круглая мордаха светилась от непередаваемого превосходства. Весь его вид говорил: смотрите, это МОЯ жена, она принадлежит МНЕ. Алексей кланялся вместе со мной и смотрел на этого урода с каким-то устало-отрешенным выражением лица, которое мне совсем не нравилось. Минуты через две пупсик поднял руку, как фюрер на социал-националистском митинге. Все замолчали в ожидании.
   - Дорогие друзья, вы все знаете, что нашему с Леночкой брачному союзу уже много лет, за эти годы мы сильно изменились, но неизменным осталась наша любовь друг к другу. И в благодарность за ее прекрасное выступление и прожитые вместе годы позвольте мне прочесть вот эти строки...
   Пупсик взял со стола листочек бумаги и продекламировал:
   Пусть говорят, оно не ждёт,
   Пусть утверждают, время - деньги,
   Ты вопреки ему цветешь
   И лет прошедших не приемлешь.
   Оно подчинено Тебе, и под Твоей
   Прекрасной ножкой,
   Как сердце тёплое моё,
   Лежит ковровою дорожкой.
   Быстрее молнии летит
   Оно в общении с Тобою,
   А без Тебя оно стоит,
   Стоит недвижною скалою.
   Как больно жить мне без Тебя,
   Не слыша голоса любимой,
   Я в выходные для Тебя
   Стихи пишу душой ранимой,
   Хотел бы я к ногам Твоим
   С душой израненной судьбою
   Букетом бросить целый мир
   С его земною красотою.
   Готов я на колени встать
   Перед тобой как у иконы
   Чтоб золотым огнём стихов
   Спалить проблемы и невзгоды.
   И по мере того, как он читал, лицо Алексея, которое я видела боковым зрением, становилось все мрачнее и мрачнее, и я чувствовала, что проваливаюсь в страшные зыбучие пески, из которых не смогу выбраться. Никогда. Гости восторженно захлопали, а пупсик просто сочился самодовольством, как проколотый чебурек соком. Жизнерадостная сволочь. Что же он со мной делает? О какой любви он говорит? Разве то, что между нами происходит можно назвать любовью? Или он всерьез считает, что это и есть любовь? Брезгливое нытье, хамство, пренебрежение и двадцать фрикций раз в неделю.
   Гости, тем временем, радостно верещали: "Горько! Горько!". Мой муженек вальяжно подошел ко мне, облапал пухлыми ручонками и присосался ко мне в липком поцелуе. А Алеша стоял рядом! И я ничего не могла изменить! Запах пупсика обволакивал меня, как дурман, его гадкие слюни размазывались по моему лицу, жирный животик терся об меня, и от этого чудного комплекта я едва не потеряла сознание. Наконец, пытка пупсиковой любовью была окончена, и я смогла сесть на свое место за праздничным столом. Улыбка судорогой свела лицо, и мне казалось, что теперь я буду так улыбаться всю оставшуюся жизнь. Слова вытекали из меня, но я не слышала, что говорю, руки подносили к губам бокал, но я не чувствовала, что пью. Все умерло. Осталось только ощущение катастрофы. Потому что после благодарственной речи моего акына и его царского поцелуя Алеша ушел. По-английски, не прощаясь. Я видела его спину, мелькнувшую в дверях, и одинокую фигуру, стремительно идущую сквозь снежную канитель в саду. Никто не заметил его исчезновения. Даже Алиса. Она была слишком занята наблюдением за господином гэбистом, мило чирикающим со Светкой. Так чей он все-таки любовник, Алисин? Или Светкин? Вопрос мелькнул и пропал, ненужный и неважный. Какое мне дело до чужих шашней? Надо мной возвышался надгробный камень пупсиковой любви, и все остальное, по сравнению с этим, было пошлым и мелким.
  
  
   Света.
  
   Когда-то я читала в сказках, как король, возвращаясь из похода домой, попадает в передрягу и обещает первому встречному то, что о чем не знает еще в своем королевстве. Меня всегда удивлял этот сюжет. Как он мог не знать, что у него жена ждет наследника? Что же он после этого за король?! И вот, пожалуйста.
   Шмелек в загуле уже почти два месяца. Последние три с половиной недели каждое утро мне приносят цветы от постороннего мужчины, а моя птичка порхает где-то и в ус не дует. Славненько! Несколько раз звонил по телефону, спрашивал, как мои дела. Я неизменно отвечала, что пока не родила, но он только хмыкал в ответ, не подозревая, что я не шучу, и сообщал о новостях в медцентре, о полученных лицензиях, обещал заехать, но так и не появлялся. Мне ему что, открытку послать? Или СМС по мобильному? Ну не телефонный же это разговор?!
   Ладно, надеюсь, что сегодня мы с ним встретимся и поговорим. Сегодня Андрей отмечает свой день рождения. Снял какой-то особняк по этому поводу. Вот там-то я надеюсь встретить своего муженька. В конце концов, мне нужно ему сообщить эту новость. Или не стоит? Еще месяц - другой и моя тайна станет явной. Животик у меня уже округляется. Роль матери-одиночки меня не очень привлекает. Хотя... Какая разница! Главное, что я буду матерью. Мы теперь ходим с малышом слушать музыку в филармонию, пусть привыкает к хорошим звукам, а не той какофонии, которая раздается по всем каналам. А еще я записалась на занятия гимнастикой для будущих мам и со следующей недели мы начнем заниматься.
   Зазвонил телефон. Похоже, что наш папашка все-таки о нас вспомнил. Я взяла трубку и услышала обычное:
  -- Светочек, это я твой Шмелечек.
  -- Когда ты заедешь за мной, дорогой? - осведомилась я, но неожиданно услышала:
  -- Светик, я не успеваю за тобой заехать, мне тут еще в одно место заскочить нужно. Ты доберешься без меня?
  -- Да, - ответила я. Ошеломил. Ничего не скажешь. Это что-то новенькое в его репертуаре.
  -- Тогда встретимся там, хорошо? - и не дождавшись ответа, отключился.
   Я несколько секунд оторопело слушала короткие гудки. Потом положила трубку на место. Вот это да! Вот это уже наглость. Я бы даже сказала, что это сверхнаглость.
   Я пошла на кухню, налила себе минералки и вернулась со стаканом в комнату. Мне кажется, что сегодня я увижу очередную красотку, из-за которой он так потерял голову. Надеюсь, что она того стоит. Пять лет и маленькое состояние мы с ним потратили на врачебные осмотры и консультации. И вот теперь, когда я... Видать, не очень-то ему и хотелось. Томка же сказала тогда... Ладно, найдем нам другого папу. Мало ли в Бразилии Педров? Надеюсь, что ты, малыш, унаследуешь мои мозги, а не папашкины.
  
   Я вс -таки слегка опоздала к торжественному ужину. Просачиваясь сквозь череду машин, я обнаружила, что Шмелевская "Шевроле" уже здесь. У входа меня ждал Юра. Ну, да, конечно. Алиса сегодня с мужем. И герой-любовник должен появиться на сцене с пошлой субреткой.
   - Здравствуйте, Света. Я уже начал беспокоиться. Пробовал Вам звонить, но у Вас телефон отключен.
   Я перестала пользоваться мобильным, потому что где-то читала, что радиоволны вредно влияют на плод, но не сообщать же об этом Юре. Поэтому я просто улыбнулась ему в ответ:
  -- Здравствуйте, Юра. Давно хочу сказать Вам спасибо за цветы. И брошь, которую Вы подарили, мне тоже понравилась.
  -- Я рад, что сумел Вас порадовать. Вы сегодня прекрасно выглядите. От Вас просто глаз не отвести. Что с Вами случилось?
  -- Я в отпуске. Отдыхаю, хожу в театры, на концерты, просто гуляю.
  -- Вам на пользу отдых.
  -- Я тоже так думаю. Пойдемте, там, наверное, уже все в сборе. Я в пробке простояла уйму времени, - я потянула его за локоть.
  -- Да. Праздник уже начался. Ваш муж уже здесь, - сообщил мне Юра.
  -- Я заметила машину.
  -- Они с Мариной давно приехали, - Юра пытливо посмотрел мне в глаза.
  -- А-а, новую пассию моего мужа зовут Мариной. Очень интересно. О, а вот и виновник торжества. Здравствуй, Андрей. Поздравляю тебя, дорогой, - я поцеловала именинника в щеку и протянула купленный подарок, - а Ленка где? Что-то не вижу.
  -- Вышла куда-то. Только что здесь была. Выбирай место, Светик, и садись.
   Я оглядела зал. Народу здесь целая уйма. Любит Андрей пустить пыль в глаза. Хотя, конечно, иногда стоит себе позволить такую простительную слабость. Ага, а вот и мой птах легкокрылый рядом с грудастой блондинкой. Хороший размер груди, не спорю, дорогой. Ты теперь точно знаешь, какой он у нее, а вот о том, что у меня теперь другой, тебе пока неведомо.
  -- Это уже седьмая, - прокомментировал Юра.
  -- Да хоть десятая, - беспечно отмахнулась я. Тоже мне счетовод! Мишка помахал мне лапой. Похоже, что за их столиком были свободные места.
   Да, действительно, целых два. Юра помог мне сесть, а потом занял соседний стул.
   Шмелек широко улыбался, а девушка начала бесцеремонно меня рассматривать. Мне стало смешно. Я улыбнулась ей. Но она продолжала смотреть на меня оценивающе. Похоже, что с самомнением у нее проблем нет, и сравнение было не в мою пользу, потому что она начала в какой-то момент снисходительно мне улыбаться. Если бы ты знала, девочка, сколько у нас таких, как ты перебывало!
   От игры в гляделки меня отвлек тамада, сообщивший, что сейчас будет петь Ленка. И причем, что удивительно, не одна. А вместе с каким-то Алексеем Костенко. Я повернулась к эстрадной площадке. К роялю вышла красивая женщина, в которой я опознала свою подружку детства, и "болонкин" муж.
  -- И давно они поют вместе? - удивилась я.
  -- Они готовят программу. С того самого банкета после нашей презентации, - ответил мне Мишка.
  -- Надо же, а я и не знала. Это здорово.
   Алексей начал играть, а Ленка как-то изящно облокотилась на рояль, ожидая нужного такта.
   А они здорово смотрятся вместе, - подумала я...
   И вот зазвучал ее голос. Боже! Это был тот самый Голос, который я узнаю из тысячи. Тот и не тот. Вот уже лет десять на этих днях рождения я слышала тусклое подобие прежнего Ленкиного таланта. И мне было грустно. Я любила ее голос. Я скучала без него. И вот он вернулся. В новом качестве. Обновленный. Сильный. Страстный. Такой страсти в этом голосе никогда не было прежде. Она обжигала. От нее затрепетала каждая клеточка моего тела. Я закрыла глаза, и мне захотелось раскинуть руки и взлететь, подняться высоко-высоко и парить, то опускаясь, то поднимаясь на легкой и сильной воздушной струе. Внизу живота что-то всхлипнуло, отзываясь на чарующие голоса. Один романс сменил другой. И вот уже:
  -- Не уходи, побудь со мною, - запела Ленка, а красивый мужской голос поддержал:
  -- Здесь так отрадно, так светло.
  -- Я поцелуями покрою, - обещала она, а он не возражал, повторяя ее слова, - уста и очи и чело.
  -- Побудь со мной, побудь со мной! - просили они друг друга.
   И я вдруг увидела, как она подходит к нему, касается пальцами его щеки, проводит кончиками длинных ногтей по блестящей влажной коже, затем наклоняется к нему, и вот уже губы ее скользят по его шее...
   - Тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю.
   А он перебирает ее волосы, потом его руки сжимают ее плечи, и уже ее горячие губы касаются его груди...
  -- Восторг любви нас ждет с тобою...
   Но страсть вдруг утихла. И вот уже другой мотив, другое настроение:
  -- В том саду, где мы с вами встретились, Ваш любимый куст хризантем расцвел, - грустила женщина,
  -- И в моей груди расцвело тогда чувство яркое нежной любви...- признался ей мужчина.
  -- Но любовь все живет, - отозвалась она...
  
   Волшебство кончилось. Музыка стихла. И грянул ливень. Я открыла глаза. Все аплодировали. Сквозь мокрые ресницы мне были видно, что два красивых грустных человека стояли у рояля и кланялись. Мне тоже стало грустно, что все закончилось. И сейчас все опять дружно застучат железом по тарелкам, зазвенят хрусталем, как будто ничего не было. Ох, я опять расплакалась. Вытирая слезы, я повернулась к столу. Надо же, какие оказываются эротические фантазии и переживания бывают у беременных женщин!
   - Светочек, что случилось? Ты плачешь?! - изумился Шмелек. Это прозвучало так, словно он хотел сказать: "А я и не знал, что ты умеешь плакать".
   Девица посмотрела на меня с жалостью. А Юра встрепенулся:
   - Света, Вам плохо?
   Обрадовался. Сейчас! У меня тут множественный оргазм, а он: "Плохо"!
   - Мне давно не было так хорошо. Я думала, что никогда больше не услышу, как она поет. Она пела так только в юности. Я тогда боялась, что забуду, как дышать. А то, что..., - я не успела договорить, потому что Андрей попросил тишины. Мы прислушались.
   Виновник торжества тоже решил блеснуть талантами. Я слушала, как он читает собственное стихотворение, посвященное жене, но в моей голове почему-то вертелась дурацкая фраза: "Ты рогоносец, Бонасье". Не знаю, с чего это она вдруг всплыла из памяти. Наверное, это мои фантазии под впечатлением их дуэта. Но если бы Ленкина метаморфоза произошла после того, как я их познакомила, то я бы поклялась, что это Алексей стал причиной перемен. Какая, впрочем, разница. Главное, что Ленка стала прежней, между нами не стоит больше никто, и я жду ребенка. И теперь ничто не помешает стать нашей дружбе такой, какой она была когда-то раньше. Надо обязательно поделиться с ней моей радостью.
   Все дружно закричали "горько!", а Юра спросил меня:
  -- Светлана, Вы так загадочно улыбаетесь сегодня, как будто знаете какую-то важную тайну. Не поделитесь?
  -- Экий Вы любопытный! - я решила слегка пококетничать, - зачем Вам мои секреты?
  -- Ну, я же Ваш партнер.
  -- И Вы думаете, что этого достаточно?
  -- А что нужно для того, чтобы узнать Вашу тайну?
  -- Нужно быть верным и любящим мужем, - посмотрела я насмешливо на своего муженька, но тот сделал вид, что это его абсолютно не касается.
  -- Я готов, - неожиданно сказал мой собеседник.
  -- Вот как? - теперь я посмотрела на него с любопытством. Зато я нет. Из субретки превратиться в главную героиню твоей пошлой мелодрамы? Невелика честь.
  -- Свет, выходите за меня замуж.
   Шмелев подавился бутербродом. Девица застучала кулачком по его мощной спине.
  -- Девушка, Вы его посильнее бейте, - подала я ей совет. И добавила, - а еще лучше снимите туфлю и каблуком по голове. На современного мужчину, дорогая, ничто так не действует, как каблук. Между глаз.
  -- Света, я Вам серьезно предлагаю. Будьте моей женой, - повторил Юра.
  -- А этого куда денем? - я махнула вилкой в направлении Шмелька, который начал багроветь, - Миш, извини, мне тут один солидный бизнесмен выгодное предложение сделал. Ты мне развод дашь?
   Грудастая блондинка замерла в ожидании. Деточка, расслабься! В очередь, дорогая! Шмелев молчал, уткнувшись взглядом в тарелку.
  -- Молчание - знак согласия, - резюмировала я, - а как Вы относитесь к детям, Юра?
  -- Я люблю детей, - осторожно ответил он.
   Мишка сжал зубы и стал рассматривать стол.
  -- Тогда Вам нужно будет принести мне кучу справок, что Вы здоровы и не являетесь носителем каких-нибудь заразных микробов, вирусов и прочих бактерий. Нам они абсолютно ни к чему.
  -- Я сделаю все, о чем Вы меня попросите, Света.
  -- Почему?
  -- Потому что Вы та единственная женщина, которую я давно искал, - тихо произнес Юра.
   Я посмотрела на него. Он был бледен. Похоже, что я зашла слишком далеко. Надо прекращать. В зале было шумно. За соседними столиками дружно выпивали. Над нашим царило молчание. Я глубоко вздохнула. Дальше эту игру продолжать не стоит.
  -- Извините меня, Юра. Я не думала, что Вы это всерьез. Вы хотели знать мою тайну? Я Вам ее открою. Именно Вам. Вот уже почти два месяца я не могу сообщить своему блудному мужу, что жду от него ребенка. Мы с ним мечтали об этом очень давно, - и устало добавила, - Вы спрашивали, что я чувствую, глядя на то, как он порхает по девицам? Любопытство, Юра. Это кем же надо быть, чтобы таскаться по бабам, вместо того, чтобы петь и плакать от счастья, как это делаю я вот уже несколько недель?!
  -- Свет..., - вытаращился на меня Шмелек.
  -- Миша, ты можешь лететь, куда летел. А мне пора выходить, это моя остановка, - я встала, - у меня режим. Да и накурено здесь. Нам это вредно. До свидания, Юра. Спасибо Вам. И еще раз простите.
   Я спокойно пошла к выходу. На улице меня догнал Шмелек.
  -- Свет, подожди! Свет, это правда?! Это мой ребенок?
  -- Это мой ребенок. А тебя я не хочу видеть. Ты свободен. Лети, лепесток.
  -- Светик...
  -- Миш, не прикасайся ко мне! Может, у тебя блохи! Пока ты не принес мне справки из вендиспансера, я не буду с тобой даже разговаривать. И не пытайся. Не выйдет.
   Я подошла к машине, которая выруливала от обочины, помахала рукой водителю, и он остановился.
   Через сорок минут я была дома.
  
  
   Лена.
  
   Десять часов. Я сидела на диване, пила кофе с коньяком и ждала звонка. Но не в дверь, нет. Сегодня мы с Алешей должны репетировать у меня, только он не придет, я знаю, и поэтому жду звонка. Он обязательно позвонит, чтобы объяснить, почему мы больше не будем репетировать. Мне его объяснения не нужны, я и так все понимаю, но очень хочется услышать его голос!
   Забавно получилось. Пупсик стал инициатором наших репетиций, и он же их и прекратил. Неужели его тупейшество что-то заподозрил и решил избавиться от соперника? Как ни грустно это признавать, но я сваляла дурака. Ведь видела же, чувствовала, что Алеша ко мне относится чуть лучше, чем к обычной коллеге. Надо было проявить инициативу... А что, если сейчас, когда он позвонит, я скажу ему... А как же женская гордость? Господи, какая, к черту, гордость! Я люблю Алешу, я не смогу жить без него. Что же делать? Какая же я недотепа! Женщина должна привлекать мужчину не признаниями в любви в лоб, а легким флиртом и кокетством. Но я кокетничать и флиртовать не умею. Забыла, как это делается. Сексуальные игры с пупсиком уже давно сводятся к одному: "хочу бабу, пошли трахаться", и мое поведение при этом абсолютно не важно. Это ведь мой долг, удовлетворять мужа и господина. А с другими мужчинами я такими глупостями даже не заморачиваюсь. Зачем? Получиться перепихнуться - хорошо, не получится - еще лучше. Все по-простому.
   Телефон зазвонил, противно и резко, а я все еще не решила, что скажу Алеше.
   - Алло, Елена Сучкова у телефона.
   - Здравствуй, Лена. Это Алексей.
   - Здравствуй.
   Я произнесла одно слово и замолчала, во-первых, не зная, что сказать, во-вторых, не желая облегчить ему задачу. Решил меня бросить, пусть не ждет, что я спокойно это приму. Он тоже молчал. Вот уж, поединок двух Джулий Ламберт. Алеша не выдержал первый:
   - Лена, мне неприятно это говорить, но у нас ничего не получится.
   - Ты сегодня занят? - я решила покосить под идиотку.
   - Нет, не в этом дело. Я имею в виду нашу программу. Мы больше не будем репетировать.
   - Почему, я могу узнать?
   - Потому что... Лена, я не могу тебе это объяснить, пожалуйста, прими мои сожаления и не спрашивай ни о чем.
   Конечно, я знала, что он это скажет, но все равно сердце замерло на миг от внезапной боли, а потом застучало, как бешеное.
   - Алеша, извини, я не могу просто так расстаться со своей мечтой. Неужели ты не понимаешь, эта программа в последнее время была смыслом моей жизни. Ты ведь знаешь, что я уволилась из театра... Ты не должен так поступать со мной...
   - Лена, я прошу тебя, мне это решение тоже далось с большим трудом, но я твердо уверен, что оно абсолютно правильное.
   Чертов упрямец! Я чувствовала, что слезы катятся у меня из глаз, и старательно сдерживала рвущиеся из горла всхлипывания. Только бы Алеша не услышал, что я плачу. Ему это будет неприятно. Он продолжал:
   - Пойми, Лена, наши репетиции были ошибкой. Мы абсолютно не подходим друг другу. Нам не следовало идти на поводу у наших супругов. Они хорошо разбираются в бизнесе, но ничего не понимают в искусстве. Еще раз извини, и до свидания.
   - Алеша, подожди, не вешай трубку... Я люблю тебя...
   Телефон отрывисто зудел в ухо: пип, пип, пип. Вот и все. Концерт окончен. Интересно, он услышал мои последние слова или нет? Впрочем, какая разница. Даже если услышал, его решения это не изменит. Он остается при Лисе-Алисе, я при пупсике. Все очень правильно и порядочно, но абсолютно бессмысленно. Потому что единственное, что дает этой дурацкой жизни смысл, это любовь.
   Я достала из холодильника бутылку водки, наполнила большой граненый стакан до самого ободка, вздохнула и выпила залпом. Как лекарство. Потом повторила процедуру. В желудке стало горячо, как в пекле, голова закружилась, я тихо опустилась на ковер и, видимо, заснула. Разбудил меня писк домофона.
   - Кто там?
   - Ленок, это Андрей. Я ключи в офисе забыл.
   Идиот. Я нажала кнопочку и пошла в ванную чистить зубы, чтобы мой склеротичный не догадался, что я пьяна. Зря переживала, пупсик был еще косее меня. В одной руке он держал розовую веснушчатую орхидею, а в другой пачку фотографий. Сунул мне цветок в руки, чмокнул в щеку, скинул дубленку и ботинки и поперся на кухню.
   - Смотри, это с моего дня рождения.
   Я села рядом с ним. Он рассматривал фотки и передавал их мне, сопровождая их идиотскими комментариями.
   - Светка со Шмельком. Она рядом с ним просто Дюймовочка...
   - Пожалуй.
   - Виталий Александрович... Он из налоговой полиции...
   - А-а-а.
   - Герка Терентьев, мой одноклассник, с женой, он теперь нам кое-что поставляет...
   - Ага.
   - А это че за баба? Ты ее знаешь? Ну у нее и задница, просто шик!
   - Тебе видней.
   - О, это твой партнер. Рожа у него какая-то...
   - Какая?
   - Как у олигофрена.
   - Это почему?
   - Не знаю, мне так кажется.
   И пупсик заржал. Пролистнул еще несколько фоток, а потом повернулся ко мне и проникновенно так поинтересовался:
   - Тебе понравились стихи, которые я написал для тебя?
   Я несколько секунд молчала, прислушиваясь к своим ощущениям, к тупой боли где-то внутри, то ли в желудке, от ли выше, а потом, поняв, что не хочу больше лгать и притворяться ответила:
   - Нет.
   Он лукаво улыбнулся:
   - Прикалываешься?
   - Нет. Не слышала ничего лживее и гаже, чем твой опус.
   - Лживее?! Гаже?! - прошипел мой Петрарка. В глазах у него были недоверие и злость.
   - Да. Ты уже давно меня не любишь. Иногда трахаешь, иногда злишься на меня, а, по большей части, просто не замечаешь. Что я есть, что нет меня, тебе плевать. Если я вдруг умру...
   - С чего бы это тебе помирать? Ты здорова, как лошадь, а самоубийство это грех, ты ведь у нас верующая, в церковь ходишь.
   - Откуда ты взял, что я в церковь хожу?
   - Видел.
   Я замолчала, потрясенная неожиданной мыслью. Пупсик тоже молчал, глядя на меня сквозь бойницы прищуренных глаз. Что ж, сказала "а", надо говорить "б". Начала выяснять отношения, значит, пойду до конца.
   - Ты за мной следил?
   - Да, представь себе. И все о тебе знаю, женушка моя.
   Ой ли? Это опять твои мечты, наивнейший ты мой. Я сама о себе почти ничего не знаю.
   - Какая же ты мерзость, Андрюша. Мелкая гаденькая мерзость.
   - А ты сука, ленивая жирная сука. За что ни берешься, все из рук валится. Обед нормальный приготовить не можешь, варишь бурду какую-то, белье не стираешь, мне приходится самому свои рубашки и носки в машинку запихивать, и тарелки я тоже сам за собой мою...
   - Ах, какой же ты, Андрюша, умница, мамочке помогаешь...
   - Издеваешься? Принцесса ты наша. На горошине. Я для тебя слишком прост.
   - С чего ты это взял?
   - У тебя на роже это написано. И у родителей твоих аристократических. Кстати, мне сегодня партнер твой звонил. Знаешь зачем? Чтобы сказать, что ты абсолютно бездарна, и он с тобой репетировать больше не хочет...
   Я бездарна? Алеша так сказал? Господи, какая же я идиотка! Я думала... Хотя какая теперь разница... Нет, он не мог так сказать...
   - Ты врешь, Алексей никогда не сказал бы такое, он слишком деликатен, слишком порядочен...
   - Деликатен? Порядочен? С чего это ты ему дифирамбы поешь? А-а-а! Ты в него втюрилась! Ну-ка, отвечай!
   Я молчала.
   - Ты в зеркало на себя смотрела? Ты же уродина, и жопа у тебя безразмерная, и сиськи отвисшие... У него жена настоящая красотка, не чете тебе... - пупсик откровенно надо мной потешался. Я не выдержала. Железная дверь по-тюремному хлопнула у меня за спиной, когда я выскочила из квартиры. Прочь, прочь, отсюда! Подальше от этого места, от этого гаденыша жирного. Не хочу, чтобы он видел мои слезы...
   Не знаю, сколько времени прошло с того момента, когда я выскочила из дома. Я бродила по темному городу, по знакомым, но сейчас чужим и враждебным, улицам, и в каждом встречном мужчине мне мерещился мой супруг, и я прижималась к холодным и грязным стенам, чтобы не оказаться лицом к лицу с человеком, с которым прожила столько лет. Наконец, мороз и ветер привели меня в чувство, и я обнаружила, что дико замерзла. Не удивительно. На ногах у меня были домашние тапочки, а вместо дубленки я ухитрилась схватить курточку на рыбьем меху. Дура. Решила с мужем отношения выяснить и сбежала с поля боя, как французы в восемьсот двенадцатом.
   Но что же мне теперь делать? Домой идти я не могу. Гордость не позволяет. Приползти к своему хозяину, как побитая собачонка, скулить у закрытой двери... Ключи-то я не взяла... А если он не захочет открыть? И будет лежать в теплой кроватке и злорадствовать? А я буду сидеть на лестнице... И соседи пойдут утром на работу... Они ведь, наверняка, слышали, как мы лаемся... Такой позор я не переживу. Что же мне теперь делать? Может, Светке позвонить? Она ведь психолог, вдруг посоветует что-нибудь? Я достала из кармана штанов мобильник, тихо радуясь привычке везде таскать его с собой. Последнее время я даже в сортир его беру. Вдруг Алеша позвонит, а я не услышу? Хотя он теперь уже не позвонит...
   - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, - спокойно оповестила меня девушка оператор.
   Естественно, второй час ночи. Нормальные люди в это время спят, а трубки отключают, чтобы всякие хамы, вроде меня, им не мешали. Я убрала телефон и пошла, куда глаза глядят.
   Улицы, переулки, проспекты. Ночь и тишина. Лишь изредка мимо на бешеной скорости пролетали машины. Интересно, куда они едут? И я пошла за ними. И оказалась на виадуке. Внизу мелькали огни машин, а над головой мерцали звезды. Я остановилась прямо над потоком машин. Какой жгучий сегодня воздух, как будто теркой по лицу водят. И ноги замерзли, просто жуть. Тапочки совсем не зимняя обувь. А если взять и прыгнуть туда, вниз? Господи, что за идиотские идеи приходят мне в голову! Я подняла глаза к небу. Красиво как! Почему, скажите мне, почему в таком прекрасном мире, под такими изумительными звездами столько непонимания, неискренности, нелюбви? Почему люди ненавидят друг друга, почему не слышат друг друга, не хотят даже попробовать услышать? Почему называют любовью привычку? Почему прячутся от настоящей любви? Почему, почему... Все-таки я мастер задавать дурацкие вопросы.
   Шея затекла, и я снова посмотрела вниз. Сколько здесь метров? Десять? Этого хватит, чтобы почувствовать, что такое полет, или нет? Я полечу, и острый воздух будет сечь мне лицо, и снежинки, поднятые с асфальта машинами, будут колоть мне кожу, и из глаз потекут слезы. Они всегда у меня текут от сильного ветра. Нет, это глупо. Я посмотрела вдаль на огни машин. На правой полосе они были красные, а слева разноцветные - белые, желтые, голубоватые. А почему я, собственно, не могу прыгнуть? Кто мне запретит это сделать? Пупсик? "Это грех, кончать жизнь самоубийством". Он это, наверняка, в книжке вычитал. Издание для новообращенных христиан, типа "Библия для начинающих". А прелюбодеяние, а гордыня, а "не судите, да не судимы будете"? Это он явно пропустил. Ну, да бог с ним. Пусть себе живет, воздухом дышит. Но что же мне теперь делать? Я ведь люблю Алексея, я жить без него не смогу. Тем более с пупсиком. Но Алеша решил не разрушать мою чудесную семью. Что это - патологическая порядочность или элементарная трусость? Впрочем, неважно. Хотя нет, важно. Неужели я полюбила труса? Не может этого быть. Стоит только посмотреть на его лицо, и сразу становится ясно, что обвинять Алешу в трусости просто смешно. В излишней деликатности - да, в упрямстве - безусловно, в склонности порисоваться, напустить туману - очевидно, но не в трусости. Значит, мне попался редкий, просто раритетный экземпляр - порядочный человек. Опять повезло. Странное у меня все-таки везение. А может все-таки прыгнуть? Вряд ли я выживу, зато узнаю, как это - летать. Сколько раз я мечтала подняться в воздух, в голубизну неба, к белой вате облаков... Или в звездную черноту, такую, как сегодня. А фары машин внизу тоже похожи на звезды. Красные карлики, голубые и белые гиганты, желтые теплые солнца... Я не хочу идти домой. Там пупсик, злой и жаждущий мести, там брошенные, одинокие, никому ненужные дети, я перед ними по уши виновата...Что мне там делать? А куда же я хочу? К Алеше. Но это невозможно. Куда еще? Туда вниз, к звездам на асфальте. Значит, решено. Лечу. Как там Ник Ник говорил? "Девушка, не прыгайте, у вас еще вся жизнь впереди". Дурачок, у меня уже все позади. Я слишком много знаю о жизни. О том, как она манит тебя призрачной мечтой, зазывает в свои ловушки, а потом поворачивается к тебе задом и уходит, ехидно хихикая. А ты остаешься один на один с волком по имени одиночество, и никого нет рядом, чтобы спасти тебя от его клыков. Я все это знаю. А тот, кто много знает, долго не живет. Значит, надо прыгать. Прощай, Алешенька.
   Я перебралась через заледеневшую ограду виадука, встала спиной к решетке, держась за нее руками. Бр-р-р. Какая же она холодная, аж руки занемели. Ну что ж, пора в полет, к звездам. От винта. И я прыгнула.
  
  
   Света.
  
   Я проснулась и стала рассматривать больничный потолок, как будто пыталась найти на белой поверхности ответ, на свой вопрос: "Почему?". Это любимое всеми детьми слово не сходило у меня с языка с тех пор, как я узнала, что она прыгнула с моста. Вот так взяла и прыгнула. С моста.
   Несколько дней назад утром позвонили в дверь. Я думала, что это Юра опять возобновил свою цветочную атаку, но на пороге стоял Мишка.
  -- Справки принес? - осведомилась я, собираясь захлопнуть дверь перед его носом, даже если бы они у него были.
  -- Свет, Лена разбилась, - вдруг тихо произнес он.
  -- В смысле? - оторопела я. У меня внутри все похолодело.
  -- Она прыгнула с моста. И сейчас в реанимации. Мы тебе звонили, но ты отключила телефоны...
  -- Почему? - спросила я.
   У меня закружилась голова, я оперлась на дверь и тихо начала сползать вниз. Я не могла ничего сказать. Только смотрела на мужа, не понимая, о чем он кричит.
   Он вызвал "Скорую", и меня отвезли в больницу.
   И вот я лежу в этой отдельной палате, уставленной цветами, которые мне таскают мои сотрудники, пытаясь вывести из этого дурацкого ступора с названием "Почему?" Кто-то приходит, что-то говорит мне, а я всем задаю этот вопрос. И все начинают что-то отвечать, но я не могу понять, что они там рассказывают.
   Вот и сейчас скрипнула дверь. Наверное, это опять Мишка вернулся. Он все время сидит рядом, держа меня за руку или уткнувшись головой в мои ноги.
   Да, это Мишка. А рядом с ним Тамара.
   - Тома, она бросилась с моста. Взяла и бросилась с моста.
   Томочка кивнула мне:
  -- Да, я знаю.
  -- Почему, Тома?
   Томка помолчала, а потом начала говорить громко и резко:
   - Светка, перестань. Какая тебе сейчас, на хрен, разница? Ты сейчас должна думать о себе! Ты ждешь ребенка, Света! Ты мечтала о нем пятнадцать лет. И вот он сейчас у тебя есть. Пока есть. Но ты рискуешь, Светка! Плюнь на все. Сейчас. Немедленно. Ты никогда не простишь себе, если с ним что-нибудь случится! Ты не имеешь права, Свет, так раскисать. Возьми себя в руки! Ты не должна себе позволять!
   Услышав знакомую с детства фразу, я автоматически начала расправлять спину. Хорошая вещь, рефлекс. Я могу дать фору всем собакам Павлова. Я протянула руку Тамаре:
  -- Том, помоги подняться.
  -- Ну, слава богу, ожила.
   Я поднялась и села на кровати. Ощупала живот. Живот был на месте.
   - Светик, как ты себя чувствуешь? - робко спросил Шмелек.
   Я мрачно посмотрела на него, но не успела ответить. За меня это сделала Тамара:
   - Не видишь, что ли, ей лучше. Убить тебя, Мишка, надо было за такие фокусы! Ты же врач. Как ты мог?! Я думала, что такие идиоты живут только в Латинской Америке.
   Мишка стоял, виновато опустив голову. И молчал. Мишка молчал! Надо же. Не иначе заболел. Я прислушалась к своим ощущениям.
   - Ребята, а мы хотим есть. У вас тут найдется для нас что-нибудь вкусненькое?
   Шмелик ожил и засуетился, доставая из тумбочки припасы. Тамара засмеялась. Я поймала себя на мысли о Ленке. Нет. Нельзя! Я не имею права думать о ней сейчас. Потерла руки и провела ладонями по своему лицу, чтобы стереть на время из памяти образ подруги на мосту. Я должна. Я не могу себе позволить. Я не могу тебе позволить, Ленка.
  -- Где она, Миш?
  -- В реанимации.
  -- Живая?
  -- Пока да. Еще не приходила в себя.
  -- Ну, будем надеяться..., - я вздохнула и решительно сменила тему, - Тамара, тут у Мишки провизии на целую дивизию. Ты составишь нам компанию?
  -- Запросто!
  -- Шмелек...
  -- Ешь, Светик. Я не хочу.
  -- А я тебе и не предлагаю. Лучше скажи мне, ты анализы сдал?! Где справки?
  
  
   Лена.
  
   Где я? Почему мне так больно? Ах да, я же попробовала летать. Судя по всему, меня привезли в больницу, и сердобольные медики пытаются меня спасти. Это они зря. Я ведь не птица Феникс. Я даже не птица. И ни летать, ни возрождаться из пепла я не умею. Как же это было - летать? Не помню. Вот ведь беда какая, так хотела полететь, решилась, наконец, и ничего не помню. Так и умру, не разобравшись, а стоило ли ради этого умирать. Или жить. Кто это около меня? Алеша?
   Мужчина, сидевший возле кровати, увидел, что я на него смотрю, и наклонился надо мной.
   - Лена, Леночка, ты очнулась, какое счастье!
   Это не Алеша, это пупсик.
   - Соловушка мой ненаглядный, я ведь люблю тебя, зачем ты это сделала? Я идиот, наговорил тебе гадостей, прости меня... Почему ты мне раньше не говорила, что тебе плохо... Я для тебя... Я не смогу жить без тебя... Наши малыши... Они тебя так любят...
   Пупсик замолчал. Господи, он плачет! Вот дурак! Неужели обо всем надо говорить? Если любишь, и без слов услышишь, что чувствует любимый... Если, действительно, любишь...
   Я попыталась сказать ему, что не стоит так переживать из-за ерунды, но трубка в горле мешала и причиняла ужасную боль. Из моей глотки вырвались лишь хриплые стоны. Пупсик подскочил и выбежал из палаты.
   - Подожди, милая, я сейчас тебе доктора позову, тебе укол сделают, - донеслось уже из коридора.
   Я закрыла глаза. И услышала.
   - Леночка, я люблю тебя. Если бы ты знала... С первого взгляда, помнишь, тогда в кафе, я влюбился в тебя...В твой голос... В твою улыбку... Прости меня...
   Алеша? Что он такое говорит? Влюбился... С первого взгляда... Если бы я знала...Простить его... За что? За то, что сделал так, как считал правильным? Все равно, теперь уже поздно, Алешенька, поздно. Я не стала открывать глаза. Зачем? Любимое лицо я и так знаю до малейшей черточки...
   Из коридора раздались громкие торопливые шаги и истеричные вопли пупсика. Вот и все, сейчас мне вколют снотворное, и больше я не проснусь. Потому что не хочу.
  
  
   Света.
  
   У меня будет сын. Когда врач, делавший УЗИ, сообщил нам с мужем, что на этот раз у нас будет мальчик, Шмелек расплылся в счастливой улыбке кота Матроскина, узнавшего, что его корова родила теленка. Он даже повторил, подражая Табакову, фразу о том, что теперь будет вдвое счастливым. Я кинула в него подушкой в награду за столь нелестное сравнение, но он поймал ее и бросился целовать мне коленки, а потом радостно прыгал по кабинету, пока я одевалась.
   В номинации "Самый заботливый папаша" Мишка мог бы претендовать на главный приз. Когда родилась Леночка, я не знала, что такое бессонные ночи. Шмелек подскакивал раньше меня, стоило ей только пискнуть. Сквозь сон я видела, как он при свете неяркого ночника меняет ей подгузники, тихо гудя какие-то ласковые словечки и прозвища. Каждое утро он начинает с того, что склоняется над кроваткой и нежно целует маленькие пальчики своей самой большой любви. Наконец-то, он нашел ту единственную женщину, которой он не изменит ни с какой другой.
   "Бантик души моей, Ленточка моего сердца", - так зовет он свою избранницу с тех пор, как увидел ее в первый раз. Дочь уверена, что ее имя - Ленточка. Она так всем и представляется - Ленточка Шмелева. Что и говорить, эта ленточка крепко привязала порхавшего по цветочкам легкокрылого Шмелька. И теперь, глядя на проходящих мимо длинноногих или большегрудых красоток, он по привычке оборачивается им вслед, а потом сообщает, что его Бантик, когда вырастет, будет еще красивее.
  -- Bravo! Perfetto! Magnifico! - затарахтели зрители, обступившие полукругом танцующую парочку.
   Только что Ленточка с отцом закончили отплясывать рок-н-ролл. Два года ребенку, а она уже бойко танцует на европейской площади. Ох, что это она делает? Где, в каком фильме она это подсмотрела? Или сама сообразила? Ну надо же, какой практичный ребенок у меня растет! Я бы ни за что не догадалась. Да я бы постеснялась в ее возрасте даже танцевать при таком скоплении зрителей. А она... нет, ну вы только посмотрите, сняла крохотную бейсболку и обходит с ней толпу зрителей, которым это, похоже, нравится еще больше, чем танец. А Мишка просто лучится гордостью за свою маленькую коммерсантку.
  -- Миш, ну что ты стоишь? Это же неприлично...
  -- Светочек, не мешай, дорогая! Ты лучше полюбуйся на нее. Ты посмотри с каким достоинством она это делает. Королева! Как есть, королева!
   Я посмотрела на дочь. В этой джинсовой юбочке и яркой футболке она больше походит на крохотную фермершу, чем на королевскую дочь, но держится она, действительно, как гордая аристократка. Бабушкина выучка - не иначе.
  -- Миш, я не думаю, что ей стоит позволять...
  -- Ах, Светик, перестань душить инициативу собственного ребенка! Она представляет себя Эсмеральдой, а я ее верная козочка, которой она купит на эти деньги вкусного сена...
  -- Козы, Шмелек, сена не едят.
  -- А, плевать, я съем из этих маленьких ручек все. Даже навоз. Как там, "я душу дьяволу продам за ночь с тобой..." Я бы на твоем месте радовался, что у нас растет такой талантливый ребенок. И такой практичный. Иди сюда, моя маленькая принцесса, - Шмелик радостно загудел, наклоняясь к Леночке. А она, с важностью поклонившись зрителям, взвизгнула и побежала к любимому папочке. Он подхватил ее на руки и заглянул в кепочку:
  -- Ну, что мы с тобой заработали сегодня, моя чаровница? Ого! Светочек, да мы с Ленточкой - богачи! Тут долларов на сто, если не больше. Ах, ты моя заботливая девочка! У нас с твоей мамочкой будет обеспеченная старость.
  -- Мама, а тебе понлавилось? - спросила у меня Ленточка.
  -- Конечно, мое солнышко.
  -- А почему ты глустная?
  -- Я просто устала немножко, - ответила я, потому что это правда. Первая беременность давалась мне легче. Не зря говорят, что когда ждешь мальчика, то устаешь больше. Хотя, может быть, это мне кажется. И я просто забыла, каково это - ходить с пузом.
  -- Бантик, мы сейчас проводим мамочку в гостинницу, а сами погуляем еще, - сказал Шмелек, - мамочке отдохнуть нужно. Она нам скоро подарит братика. Ты ведь хочешь братика, правда?
  -- Не очень, - подумав, ответила дочь. А потом, еще подумала и добавила, - ну, ладно, пусть будет.
   Великодушный все-таки у меня растет ребенок. Надо бы ее к логопеду сводить, когда вернемся домой.
  
  -- Светочек, ты не глусти, - сказала мне моя дочь, целуя на прощанье, - мы со Смеликом сколо плидем и плинесем тебе сто-то вкусненькое.
  -- Спасибо, девочка моя.
   Господи, какое это чудо - моя дочь! Наслушается, как мы с Мишкой называем друг друга, и тоже начинает меня звать Светочком, а отца - Шмеликом. Самое удивительное, что она петь начала раньше, чем научилась разговаривать. Как-то прихожу днем проверить, как она спит, а она лежит в кроватке и напевает что-то погремушкам, висящим над ней. Я чуть не расплакалась от умиления и какой-то удивительной нежности. Не зря я тогда старалась. А может быть, это она Ленку тогда послушала. Тот последний концерт.
   Зря, наверное, я назвала дочь Леночкой. Иногда боюсь, что моя девочка повторит судьбу подруги. Но мне так стало не хватать Ленки. Я так привыкла к наличию женщины по имени Елена в моей жизни, как к воздуху, о котором вспоминаешь только, когда его нет.
   До сих пор не могу понять, как она могла сделать этот шаг с моста. Она же панически боялась высоты. Как она могла решиться на такое? Врачи сказали, что у нее были хорошие шансы, но она просто отказалась жить дальше. Почему?! Я так и не смогла этого понять. Да, у нее не удался роман с этим Алексеем, с этим "болонкиным" мужем, черт бы его подрал! Да любовь не вышла! Но у меня она тоже когда-то не получилась. И ничего. Переболела. И даже рада этому. Ни один мужчина не стоит того, чтобы расстаться с жизнью. В жизни есть много других радостей. Есть музыка. Есть дети. У нее была музыка. У нее были дети. Почему она не подумала о них? До сих пор не могу спокойно смотреть на грустное личико ее Катеньки. Меня всегда восхищала ее такая подвижная жизнелюбивая дочь. Ей же еще жить. К кому теперь она пойдет советоваться, с кем разделит радости? С мачехой? С бабушкой? Со мной?
   "Тетя Света, почему она это сделала?" Да я до сих пор не могу себе ответить на этот вопрос. Не то, что юной девушке. У кого бы мне спросить? Разве что у самой Ленки. Но она молчит, когда я прихожу на ее могилу и смотрю на фотографию, вырезанную на могильной плите. И только один раз за все это время я слышала ее голос. Но она отвечала не мне. Я приехала на кладбище весной, после ее смерти. Когда я шла между грядками свежих могил, разглядывая надписи с датами жизни и смерти, удивленно обнаруживая, что здесь похоронено так много молодых людей, мне показалось, что я увидела вдалеке Алексея. Но пока я добиралась до места, он уже исчез. Могила тогда еще не была облагорожена. Груда песка и десяток венков, накрывающих холмик. Рядом стояла стеклянная банка со свежими белыми хризантемами. Я посмотрела на цветы, и вдруг услышала Ленкин голос:
   - Не пробуждай...
   Ей вторил мужской баритон:
  -- Не пробуждай...
   А она уже пела:
  -- Воспоминаний...
  -- Воспоминаний, - отзывался он эхом. А она продолжала:
  -- Минувших дней...
  -- Минувших дней...
   Этот романс они пели тогда, на том вечере, когда я слышала ее пение в последний раз. Я так отчетливо услышала эти два голоса, печально выводящие слова! И разрыдалась. Горько. Безутешно. "Прости, Ленка! Прости меня. Прости за то, что не была с тобой рядом..." Но под сердцем вдруг шевельнулась моя девочка. Заворочалась во сне. Я сдержала рыдания. Мне нельзя плакать. Я могу разбудить дочь. Она проснется и испугается, моя крошка. И я ушла, вытирая слезы, стараясь дышать ровно и спокойно.
   В следующий свой визит, через год, я обнаружила на могиле огороженный монумент.
   Андрей, конечно же, в своем репертуаре. Отгрохал памятник! Заказал скульптуру женщины у рояля с поднятой крышкой, на которой выбиты строки его стихов:
   Не хочу я сначала опять начинать,
   Лучше крест на асфальте кровью нарисовать.
   Так черту подведу я под жизнью своей,
   Все равно нет взаимной симпатии в ней.
   Шаг вперед с парапета, смерть взмахнула косой,
   Словно птица без крыльев я лечу за тобой,
   За тобою, мой мир, за своею мечтой,
   Я лечу - приближаясь к развязке пустой.
   Странные стихи для надгробия. Представляю эту сумму с нулями, в которую обошелся этот монумент. Лучше бы Андрей столько денег давал ей, пока она была жива. Наверное, я к нему несправедлива. Вполне вероятно, что он тоже раскаивается. Какое то время он пил. Потом чувство ответственности все-таки взяло верх. Дети. Бизнес. Это обязывает держаться. А теперь у него есть молоденькая жена. Вернее, пока невеста. Хорошо, что современные барышни более реально смотрят на вещи. Думаю, что Анжела будет и дальше держать его в ежовых рукавицах.
   Каждый год в день рождения и в день смерти Ленки мы встречаемся на кладбище, потом садимся за стол. Андрей говорит прочувственную речь о жене. О том, какой она была, о том, как он ее любил, о том, каким горем была для нас ее смерть. Я его уже начала тихо ненавидеть. Надеюсь, что теперь, когда он встретил Анжелу, он несколько поутихнет в своем запоздалом пафосе.
   Мне не нравятся эти ежегодные посиделки. Но я прихожу на них. Ведь мы дружили домами. Мне неприятно видеть Андрея, трудно глядеть в глаза их детям, больно смотреть на слезы ее родителей. Наверное, потому что чувствую собственную вину. Я так и не нашла времени, не подобрала слов, запуталась в собственных переживаниях, заигралась в проблемы своих пациентов - совершенно чужих мне людей.
   Умом я понимаю, что моей вины здесь нет. У нас так много пишут о кризисе среднего возраста у мужчин, но никогда не писали о том, как он проходит у женщин. Ведь и мы тоже переживаем этот второй переходный возраст, когда юность и молодость потихоньку переливаются в зрелость. У кого-то этот процесс плавный и постепенный, а у кого-то бурный, мучительный. Для меня этот период тоже был нелегким. И тот год был переломным.
   В этой жизни нужно быть стойким. И поэтому мы часто спорим со Шмеликом, который слишком балует Ленточку. Мишка всегда горячится, отстаивая свое стремление окружить долгожданное чадо вниманием и любовью. А я пытаюсь сохранять спокойствие, напоминая ему о том, что "жизнь прожить - не поле перейти", доказывая, что сейчас мир стал жестче. Хотя, когда мой ангелочек начинает тянуть ко мне свои маленькие ручки или подставляет щечку для поцелуя, я забываю все свои суровые намерения быть строгой.
   Даже мама моя стала иной. Год назад, когда я заехала к ним с ребенком, она вдруг попросила у меня прощения за то, что так мало любила меня в детстве. Сказала, что только теперь, после смерти Лены и рождения Ленточки, она поняла, что ребенком нужно заниматься, что мать должна быть более внимательной, что теперь она постарается сделать все, чтобы ее внучка получила хорошее воспитание и должную заботу. "Спасибо, мама", - сказала я ей, а сама подумала, что теперь настала моя очередь делить конфеты и сладости. И к бабушке мы ездим только тогда, когда это нужно или, когда внучке захочется навестить "бабу- деду", что бывает редко, потому что мамин идеальный порядок скучен ребенку. Что такое накрахмаленные скатерти и красивые сервизы, скрытые от пыли за стеклом буфета? Это ведь не игрушки. То ли дело пианино, как у бабы Оли - моей тетки! Вот к кому моя девочка регулярно просится в гости, чтобы потрогать белые клавиши того самого инструмента, в который когда-то влюбилась и я, и в котором мне когда-то отказали.
   Я упивалась своей жестокой местью родителям недолго. До этого дня рождения отца, на котором мама решила спеть для гостей, ожидая обычных похвал. Ленточка выслушала поток дежурных комплиментов и аплодисментов в бабушкин адрес, а потом громко резюмировала, что та поет невкусно, а вот она с мамой, то есть со мной, умеет это делать гораздо лучше. После такого заявления, нам с Ленточкой пришлось целый час развлекать гостей песнями из мультфильмов. Сначала я зажималась, как это происходило раньше в присутствии родителей, но, увидев, что моя дочь абсолютно не смущается, выдавая иногда фальшивые ноты, и продолжает петь, не задумываясь о чьих-то тонких музыкальных ушах, тоже плюнула на чужие представления об идеальном слухе и начала петь от души. И в какой-то момент я вдруг почувствовала то самое ощущение, которое так долго мне только снилось.
  -- Светланочка, почему ты не пела раньше? У тебя же замечательный голос! - изумленно спросили меня после этого концерта.
  -- А ей бабушка не разрешала, - ответила за меня Ленточка.
   Я посмотрела на маму. У нее было такое лицо, что мне стало жаль ее. И немного стыдно за эту детскую месть. Долгие годы я думала, что соревнуюсь с Ленкой, отстаивая свое право на Голос, на Любовь, а соревновалась я с собственной матерью. Старик Фрейд наверное на том свете ликовал, как младенец. Может быть, даже выпил на радостях.
   Когда-то я читала шутливый совет: "Любите внуков, они отомстят нашим детям за все обиды". В моем случае это не совсем так. И теперь я почти ежедневно звоню родителям, потому что моя дочь примирила меня с их ошибками, которые так долго мешали мне быть самой собой. И, посетив с мужественно державшимся до победно-трагического конца Мишкой так желаемую мной оперу, я вдруг поняла, что с детства больше всего любила простые оперетты. Жанр, который моя мама считала легкомысленным и пустым, а потому совершенно не заслуживающим любви и внимания. Мы со Шмельком и Ленточкой теперь с удовольствием смотрим вместе все мюзиклы.
   Интересно, а каким будет мой сын? Я очень надеюсь, что мальчик будет похож на меня и кое-чему научит своего папу. Например, вкручивать лампочки и забивать гвозди. Смешно смотреть на взрослого мужчину, зовущего мастера по любому пустяшному поводу.
   Сын, будто бы понял, что мои мысли о нем, легко толкнул меня ножкой. Самое удивительное ощущение в моей жизни, когда мой мальчик начинает ворочаться внутри меня! Недавно он мне снился. И если Ленточка перед тем как родится, все время пела или танцевала в моих снах, то маленький Мишенька с солидным видом возился с кубиками, складывая из них какое-то немыслимое сооружение. Которое, как это бывает только во сне, превращалось в современный небоскреб, и по его коридорам сновали люди в хороших костюмах, с уважением уступавшие мне дорогу. Я шла к сыну, чтобы сказать, что ему пора заканчивать играть и идти обедать. Проснулась, и мне почему-то смешно стало. Весь день пыталась вспомнить, что было написано на вывеске этого небоскреба.
   Дверь гостиничного номера распахнулась, на пороге стояла Ленточка с большим воздушным шариком в виде сердечка. На алом фоне белыми буквами было написано: "I love you" Следом за ней горой возвышался Шмелик с розой и пакетами.
   Ну, вот, вся моя семья в сборе.

Мы дружили домами (Мысли вслух).

  
   1 kljuv@mail.ru, markovina@mail.ru
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"