Нет, Татка, ты на нее посмотри! И кто бы мог подумать, что эта швабра так преобразится?! - я удивленно покачала головой и влила в себя очередную порцию "Мартини", - нет, ну что слава с людьми делает! Еще пару лет назад была мегера-мегерой, всех вокруг ненавидела, детей до заикания доводила. А как она чморила моего сына! Что ни диктант, то у Митяя двойка. Я ее готова была убить!
- А сейчас расцвела, как осенний одуванчик! Даже мужчину себе завела! - Ташка засунула себе в рот рулетик суши, запила саке и недовольно поморщилась, - фу-у! Теплая водка! Какая гадость. Впрочем, мужчина у нее... не то, что второй свежести, но второго сорта точно. Первый раз вижу, чтобы костюм от Гуччи на ком-то так плохо сидел!
- Это от Гуччи?! - чуть не подавилась я.
- Ага, Валик возил их выбирать. Мадам настояла именно на этом варианте. Хуже ничего не было. Слушай, Нют, а может, она специально его уродует?
- Угу, а так он заколдованный принц. Красавец - глаз не отвести!
- Ну, подумаешь, у него мышечная дистрофия, плоскостопие, икс-образный рахит, юношеские прыщи и лысина, - перечислила моя наблюдательная подруженция, лениво ковыряя вилкой в общем блюде, - зато посмотри, какой нос! Не каждому такой достается!
- А, может, это ее брат? Близнец!? Они так похожи! - задумалась я, разглядывая героиню презентации - писательницу Дусю Плахову, раздаривающую лошадиные улыбки и автографы почитателям ее таланта.
Не менее сияющий муж сочинительницы с глупой улыбкой стоял рядом с супругой, словно подставляя сильное плечо под бремя непомерных лавров, свалившееся на училку русского языка и литературы из обычной средней школы в спальном районе города Санкт-Петербурга. Представление четвертой книги эпопеи о волшебном мире "Лихого Заворотья" было в самом разгаре. Журналисты, жуя, в полруки снимали героев вечера, постоянно возвращаясь к оставленным на столе бокалам, мечтая бросить к черту блокноты, зачехлить фотоаппараты и заняться всерьез угощением. Сделать это им мешал прогуливающийся вдоль столов со скучающим видом Таточкин муж, он же издатель шедевра - Валик Непплер. А у Валентин Борисыча репутация человека, который никого не кормит даром. И каждый приглашенный на это мероприятие отработает сполна каждую съеденную крошку и выпитую каплю.
- Слушай, - задумчиво протянула Татка, запихнула в рот очередной рулетик, запила саке, снова поморщилась и продолжила мысль, - неужели ей все это нравится? Я бы на ее месте умерла со стыда... Интересно, а муж ее знает правду?
- Я не интересовалась, - пожала плечами я, допивая бокал и протягивая руку к следующей порции любимого "Мартини", - а чего стыдиться-то, Ташка?
- Так она же хуже свадебного генерала! - возмутилась подружка, - у того хоть какие-то собственные заслуги есть! За что его и приглашают-то вообще! А у нее кроме одиозной внешности... ни-че-го!
- Да ладно, не кипятись. Зато Валик спас от нее моего Митьку. Да и всех остальных учеников школы.
- За что, как обычно, спасибо Валику, - с какой-то непонятной досадой усмехнулась Татка.
- А что, ты хочешь на ее место?
- Упаси Господь! Столько улыбаться и столько расписываться! Не, мое бедное тело этого не выдержало бы. К тому же все эти люди так пахнут, - Ташка презрительно скривила губы, - ты вообще замечала, что восхищение имеет запах?
- Нет, помойка отбила мне обоняние. И все, что не пахнет говном, кажется розами.
- Оказывается, у дворников бывают свои профессиональные лор-заболевания. Я-то думала, что они больше специализируются по грыжам и "белочкам".
- Намекаешь, что я слишком много пью? - саркастически усмехнулась я, допивая очередной бокал и демонстративно тяня руку к следующему.
- Причем..., - Таточка подняла указательный палец, - все за счет моего мужа.
Мы посмотрели друг на дружку и расхохотались. Затем одновременно достали по сигарете, каждая из своей пачки: Татка - тонюсенькую "Арома Вог", а я - нашего пролетарского "Петра Первого". Затянулись. Ташка еще раз лениво оглядела зал, и вдруг на ее лице появилось выражение охотника, заметившего добычу. Я проследила за ее взглядом и обнаружила двухметрового атлета с квадратной челюстью, низким лбом и коротким ежиком темных волос. На лацкане пиджака Таточкиной потенциальной жертвы красовался бейджик с надписью "Охрана. Иван". Я поискала глазами Валика, чтобы в очередной раз убедиться, что его мощная шея выдержит любые, даже самые ветвистые рога. Неплер вежливо слушал какую-то накрашенную мадам, увешанную побрякушками, как манекен в ларьке. До похождений супруги ему не было никакого дела. Слепец! Или мудрец? Или это Таткина месть за то, что муж не замечает ее, увлекаясь работой, больше чем любимой женой? Глупо это все. Как глупо!... и так банально!
Я вздохнула и вновь уставилась на героиню сегодняшнего вечера.
Да, Ташка права, я бы тоже не хотела до судорог улыбаться и до ломоты в пальцах раздавать автографы. Слава популярного писателя - слишком обременительная вещь. Для нас с Ташкой. А вот доходы - штука полезная. Благодаря Валику, у нас нет первого, но зато есть второе. И я рада, что Неплер избавил нас от этой комедийно-медийной суеты.
Потому что это мы с Ташкой написали все четыре книги о Заворотье, про благородных героев, борющихся с коварными тварями и побеждающими всякую злокозненную нечисть. Полная мура, но продается на "ура!". Ничего удивительного, если задуматься, в этом нет: каждый в глубине души считает себя этакой избранной личностью, уникальной и несравнимой ни с кем. Очень многие живут в царстве собственных грез и сплошном ожидании приключений. Вот только дайте случай-шанс, и я всем покажу! И тогда все увидят! Все. И от зеленой зависти подавятся! Но дни идут, жизнь течет, и ничего чудесного в ней не происходит, подвиги не совершаются, а своей фантазии не всем хватает на то, чтобы придумать нечто увлекательное и окунуться в мир приключений, в конце которых гарантированно ждет славная победа и полная любовь. Вот поэтому-то книги и фильмы о волшебниках и подвигах легко попадают в разряд бестселлеров. Вечно живой, как дедушка Ленин, продаваемый, как пирожки с повидлом, простой мечтательный жанр. С нашей помощью любой читатель, не кантуя свое драгоценное тело с любимого дивана, может пожить жизнью отважного героя, борющегося с коварными тварями и побеждающего всякую злокозненную нечисть. Ведь каждый мечтает об увлекательных приключениях, и каждый в глубине души мечтает обладать уникальными способностями, а значит, тайным всёмогуществом.
Всем время от времени хочется вернуться в детство и окунуться в сказочный мир. Стать бесстрашным героем и всех победить. И нам, наверное, тоже. Иначе мы бы не стали сочинять. Хороший гонорар - это только половина мотива. Правда, довольно-таки весомая. Но и нашу собственную жажду приключений не стоит сбрасывать со счетов. Мы боремся и побеждаем. Каждая по-своему. И, прекрасно зная об этом факте, мы разделили роли согласно нашим представлениям, жизненному опыту и амплуа.
Воздушно-романтичной Таточке удаются образы героических личностей, всяких там рыжеволосых, как и сама моя соавторша, Лорелей, а так же лучезарных фей и добрых магов. Она витает в космических далях литературного астрала, и в нашем творческом союзе олицетворяет силы Добра и Света. А я...
А мне больше нравятся роли гнусных интриганок и коварных злодеев, плетущих всякие паутины Зла и Тьмы. Строящих козни. Чинящих всяческие препоны и кидающих прекрасным геройкам и отважным героинам гадкие подлянки, как это происходит в жизни сплошь и рядом. Ведь далеко не всем суждено родиться с широкой душой и узкой талией, кому-то достаются иные внешность и внутренность. А, значит, и роль, и положение в обществе. И пока отдельные светлые герои, воодушевленные своими великими замыслами о Добре, лезут на штурм мрачных обителей Зла, остатняя серая масса должна разгребать завалы мусора и дерьма, латать дыры и бреши, строить и пахать. То есть делать то, за что лавровых венков и прижизненного бюста на родине не полагается. И оттого нрав у моих созданий очень далек от ангельского, а поведение от примерного. Во всей приключенческой литературе подобные персонажи всегда лишь исполняют роль фона, на котором очень эффектно выглядят главные герои, приносящие всему миру Свободу, Равенство и Братство. Которое трактуется обществом как безусловное Добро. По правде сказать, я не верю ни в глобальное Добро, ни во вселенское Зло. Татка мне возражает. Но чует мое сердце, лишь для проформы. Потому что она в душе, конечно же, рада, что ей не приходится заниматься грязной работой, плести серую паутину, чтобы ловить разносчиков злобной чумы, коварной холеры и прочей гонореи.
Так восхитившую всех читателей грызню главных злыдней по поводу найденных сокровищ я списала с натуры: наши алконавты подрались с соседскими из-за пакета с бутылками. Две группы вонючих людей в обносках с громкими нечленораздельными воплями молотили друг друга чем попало. Мерзкое было зрелище. Татка читала и плевалась, снисходительно журя меня за отсутствие позитивного взгляда на жизнь. Легко ей говорить о светлом и прекрасном с ее обеспеченного насеста.
А дракон перегаром дышащий - это мой незабвенный муж Толик после очередной попойки. Буйно-пьяный и куражащийся хвастун - это до битвы, скулящий с бодуна - это уже после оной, перед тем, как сдохнуть. Все мои драконы умирают долго и мучительно. От похмелья. Нормальный ход, правда? Ведь что может быть проще? У дракона три головы и, соответственно, три горла, пьет он ведрами, а печень-то у него одна! Вот и главный герой это сообразил. Как обычно? "Три дня и три ночи бились они..."? Шаблонная сцена. Описывать драку мне мало интересно, а тем временем "бил" от "пил" отличается на одну букву. И вот уж пьянок-то я за свою семейную жизнь насмотрелась! Ташка с Валиком хохотали, как сумасшедшие, когда я читала им сцену попойки. Жаль, матерщину вырезали при редактировании. С ней всё было гораздо колоритней. А главное, очень жизненно. Зло, оно ведь рядом с нами. И вся его пакость именно в обыденности.
Да и началось наше творчество с троллей-побироллей, появившихся на нашей лестничной площадке год назад, когда две ненормальные соседки - полоумная маманя с такой же недоразвитой дочурой - вдруг уехали в неизвестном направлении, продав своё жилище. Уже через месяц после их исчезновения соседскую квартиру украсила обитая вагонкой стальная дверь, а вскоре в парадной начали мелькать странные жильцы весьма колоритной внешности, которых было очень много... А еще через две недели мы с соседями поняли, что рядом с нами поселились профессиональные нищие.
Таточка, увидев из окна, как вечером к нашему подъезду подходит толпа в военной форме, с гитарами, гармошкой, повеселилась, сравнив их с семью гномами. А я, в свою очередь, задумалась о размерах соседской квартиры. "Наверное, она попросту резиновая", - подумала я, вспоминая, что наблюдала, как рождественским утром к дому подъехало несколько машин, из которых в огромном количестве повалили взрослые и дети. И пока я размышляла, как это столько народу уместилось в двух обыкновенных "копейках", вся эта орава, молча протопав по лестнице, скрылась в соседней малогабаритной "трешке". Татка сразу оживилась, услышав о моих наблюдениях, и, вспоминая знаменитую квартиру из "Мастера и Маргариты", начала строить предположения, одно фантастичнее другого. А мне в голову пришла сказочка про "терем-теремок" и "рукавичку": "Тук-тук, кто-кто в теремочке живет? - Я - Мышка-поскребушка, я - лягушка-попрыгушка, ... или лягушка - побрякушка? Поблядушка! ...я - зайчик-забегайчик, я лисичка-медсестричка. А я ежик - ни головы, ни ножек".
Одноногий мужик в форме там, кстати, точно был... Типа, афганец. Ну да, ну да. Расскажите мне, дяденька, сказку, а то я без нее заснуть не могу.
Я уже начала привыкать к строящим мне глазки мужичкам, благо, что вели они себя тихо и не буянили по вечерам, но через год "команда" сменилась, видимо, примелькалась и надоела питерской публике. Новые гастролеры оказались менее приятными людьми. Добродушные гномы превратились в злобных троллей. Побирушки-оборотни. Побиролли! Жильцы нашего подъезда терпеть их не стали, быстренько настучали на мерзких тварей, и квартира на время опустела.
После предположений о событиях в соседском жилище, вдоволь насмеявшись, мы с Таточкой расстались. Она поехала домой, рассказывать мужу о придуманной мной волшебной стране под названием "Лихое Заворотье", а по дороге в ее гениальную золотую головку пришла "совершенно потрясающая идея!", о чем она сообщила мне той же ночью по телефону. И, слегка подумав, я согласилась приехать к Неплерам в Парголово для важного делового разговора...
Когда я бываю в гостях у Таточки, то каждый раз вспоминаю мультик "Бобик в гостях у Барбоса". Она, конечно, не похожа на Барбоса. Разве что иногда. И то, скорее, на болонку. Причем рыжую. А вот в роли Бобика - однозначно я. Захожу и сразу начинаю восторгаться невиданными чудесами, которыми заставлен их симпатичный особнячок.
Но в тот раз мне не дали вволю ни поахать, ни поохать. Мы уселись втроем в гостиной, и семейство Неплеров наперебой стало меня уговаривать, расхваливая на все лады свою идею. Таточка, как всегда, эмоционально и взволнованно. А Валентин (Ташка его называет - Валик, и надо сказать, ему это прозвище подходит, как никакое другое), наоборот, неторопливо, степенно, последовательно и взвешивая каждый аргумент, один бронебойнее другого. И с каждой фразой его размеренной речи, я понимала, что идея мне самой уже не просто нравится, а я принимаю ее полностью, безоговорочно и с благодарностью. И как это мне самой в голову не пришло до сих пор?!
Первым делом мы с Таточкой придумали себе псевдоним - Дуся Плахова. Сначала нашлась фамилия. Как-то нам она обеим сразу понравилась. Очень уж звучная. Мы ее, честно говоря, просто сперли. В телесериале, который тогда шел по телику. Валик, услышав фамилию, задумался. Сидел, медитировал, пропускал ее через себя, прикидывая, как обычно: пойдет или не пойдет. Закрыл глаза, наверное, чтобы окружающая среда не мешала ему выйти в какой-то специальный бизнесменовский астрал. Цейсовские очки мерцали, а ресницы мелко-мелко дрожали, как лампочки на панели ноутбука, считающего прибыль. Потом Неплер распахнул свои миндалевидные очи, заблестевшие от полученного результата:
- Да! Это пойдет! Это очень хорошо пойдет!
С именем вышла заминка. Сначала мы с Ташечкой хотели назваться Дуней. Но Валик сказал, что Дуня уже одна есть - Смирнова. Мы задумались. И уставились в вечно работающий телик. А там реклама какой-то ерунды с очень смешным названием. Мы с Таткой переглянулись, улыбнулись и хором сказали:
- Дуся!
- И кто из вас станет лицом этого бренда? - коварно усмехнулся Неплер.
- В смысле?! - недоуменно спросили мы.
- В смысле: кто из вас возьмет на себя бремя славы? Или вы хотите ее поделить? Посещать презентации. Давать интервью. Подписывать автографы на мятых открытках и потных телах.
- Где?! - взвилась брезгливая Ташка.
- На руках, на грудях - на том, что подставят читатели. Всякое бывает.
- Только не это! - застонала подруга, - Я такого не вынесу!
Валик вопросительно посмотрел на меня. А я представила себя с метлой и совком на какой-нибудь пресс-конференции...
- Нда, это будет очень помпезно: выхожу я в своей загаженной дворницкой жилетке к журналистам... И шваброй их, шваброй!
- Непризнанный гений. Новый Андрей Платонов, только в юбке. Букера ей, Букера! - насмешливо подхватил Неплер, улыбнулся и тут же посерьезнел, - не пойдет. Надо искать лицо.
Неизвестно сколько бы продолжались поиски Дусиного личика, если бы Митька не пришел с очередной двойкой по русскому и требованием в дневнике: "Родителей в школу!" Зашедший в гости Валик посмотрел на мою расстроенную физиономию и предложил свою помощь. Я не возражала, потому что не могла найти общего языка с этой мымрой. Из школы Неплер вернулся радостный и с порога заявил:
- Нюта, я убил двух зайцев! У Дуси будет лицо, а у Мити - новая учительница русского языка и литературы.
Вот так просто училка обычной школы стала писательницей Дусей Плаховой. Ее, а точнее - наш - роман раскупили, как дефицитные джинсы "Райфл" в канувшие в Лету застойно-советские времена. Будучи бездетным, Валик воспринял наш первый роман, как собственное чадо. Долгожданное. И потому боготворимое. Пока мы сочиняли, Неплер носился с нами, как еврейская мамаша с горшком, в который покакал ее гениальный отпрыск. И критика пала ниц под зеленым напором неплеровских ассигнаций. А, готовя к выпуску дополнительный, изрядно увеличенный тираж нашего первенца, наш издатель примчался ко мне, умоляя о продолжении, обещая помощь литературных поденщиков. Татка, целиком ушедшая в собственные эротические фантазии, отмахнулась от мужа. Я же, выслушав соображения и, главное, подсчитав приведенные в дензнаках доводы, согласилась время от времени набрасывать портреты новых персонажей и сюжетные линии того, что в кинопроизводстве называется "сиквелами". Когда речь заходит о деньгах, Неплер становится красноречив, как Цицерон, а я податлива, как потрепанная годами проститутка, которая на полпути к кладбищу умудрилась влюбиться в юного альфонса.