Аннотация: Престижный ковёр, вещь, вообще говоря, мещанская, помогает сблизиться мальчику и девочке.
В младших классах отношения с девочками у меня были, выражаясь по-взрослому, прохладными. Всё началось ещё с самой первой, первосентябрьской линейки, где мальчики и девочки строились раздельно, а потом отдельными же рядами заходили в класс. Все поэтому должны были сесть "со своими", и я слегка удивился, увидев в рассевшемся первом классе несколько смешанных пар (и парт). Тогда у меня возникло чувство, позднее выразившееся одним словом: "Рискуют".
И вправду, через некоторое время либо пара распадалась, и каждый уходил "к своим", либо мальчик и девочка сдруживались и могли "додружить" в старших классах до любви... Позднее я сообразил, что не было такого случая, чтобы кто-либо из распавшейся смешанной пары искал себе пару тоже другого пола, - наоборот, начинали слышаться жалобы "ох, уж эти мальчишки", "ох, уж эти девчонки". Обобщали малыши, дули на воду, обжёгшись на жиденьком молоке. И отбивали у своих желание соприкоснуться с "другой половиной".
Вполне возможно, что "рисковали" те, кто в семье привык общаться с братьями-сёстрами. Но в семьях-то иерархия, есть младшие и есть старшие, и вовсе не факт, что привыкший командовать младшей сестрёнкой или подчиняться старшей сестре, сможет выстроить отношения на равных с ровесницей.
Я рисковать не хотел (или не осмеливался? Сейчас уже и не разберёшь...) и сел сперва один, потом ко мне подсел опоздавший мальчик. И девочки для меня остались во "внешнем круге".
В дальнейшем у меня частенько был выбор: обратиться за чем-нибудь к мальчику или к девочке, и порой я делал его непроизвольно, лишь опосля соображая, что к чему. Во-первых, среди мужской половины класса у меня было много приятелей и даже попадались друзья. Во-вторых, к кому обращаешься, частенько стоит в компании своих. Если это мальчик, то я просто присоединяюсь к этой компашке и завожу частный разговор, отдав дань общему. К девичьей же стайке так вот не присоединишься, приходится нужного тебе человека от неё "отворачивать", чтобы переговорить, а остальные тем временем хихикают и шепчутся, и почему-то думаешь - о тебе. Иной раз глянут на тебя хитрющие глазки-глазищи, склонятся губки к ушку, шепнут неслышно, та тоже на тебя зырнёт заинтересованно - и будь уверен, о твоей персоне уж позубоскалят девчонки, лишь от них отойди.
Помните, как в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" одна из девушек в кокошниках что-то шептала на ухо другой - и обе улыбались?
А всего хуже думать, что и та, которой ты доверился, может в этом зубоскальстве поучаствовать, что-нибудь этакое о тебе ляпнуть - на уровне микропредательства. Как это представишь, сразу думается - не обратиться ли взамен к другу, пусть у него и не вся "домашка" сделана? Друг - это всё-таки друг, а не девчонка с длинным языком.
На уроках физкультуры, как я заметил, общаться с девочками полегче. Они тут не собираются в стайки, каждая думает о том, как ей выполнить предстоящее упражнение, физрук пресекает активные общие разговоры, особенно с хихиканьем. Дисциплина, и потом, хихиканье заразительно, и если прыснет непроизвольно та, что на снаряде, лови её сорвавшуюся тогда! Ты можешь оказаться рядом с нужным человеком как бы случайно, ходя по спортзалу и выбирая подходящее место для своего упражнения. Неудач в спортзале у девчонок всегда больше, чем в тетрадках с каллиграфическим почерком, поэтому любую насмешку над собой ты можешь вернуть с лихвой, просто с лёгкой улыбкой глядя в сторону терпящей неудачу, она это обязательно заметит, я даже удивлялся. Даже сквозь слёзы, даже отвернувшись и всхлипывая... В общем, "ребята (и девчата), давайте жить дружно"!
А ещё располагало к общению то, что в спортзале мы были одеты практически одинаково: белый верх, чёрный низ. Ну, белые майки и чёрные трусы, чешки. Правда, если приглядеться, то разница всё-таки есть: у девочек майки "под горлышко", с коротенькими рукавчиками и как-то по-особому плотно облегающие тело. Физрук однажды пошутил, что мальчик в такой майке не сможет по-настоящему напрячься - та лопнет, а воротник ещё и удушит. Это было, когда я... ну, один мальчик пришёл в майке, которая оказалась не совсем свежей, и одна добрая душа из девочек предложила ему свою, запасную.
И трусы, если приглядеться, у девочек другие - с косыми кромками снизу, по паховым складкам, а сзади - по диагонали ягодиц, как у мальчиков плавки, пододеваемые под трусы. И облегали девичьи трусики своих хозяек столь же плотно, как майки - торс, ни складочки, ни свободинки. Ходил меж нас, мальчишей, слух, что они ничего под эти трусы не пододевают, и если подкрасться и дёрнуть, то... Но это одни разговоры так и остались, никто не осмелился. А вот одна физкультурница одного нашего в одних плавках оставила, ярко-красных, но это вышло в пылу состязаний неумышленно, мы все так и подумали.
Не считова!
Но и при этих различиях спортивная одежда нас сближала. Как-то легче общаться с человеком, одетым так же, как и ты, исподволь мельтешит мысль, что она и думает, как ты, и вообще, между вами много общего. Может, поэтому школьную форму и вводили когда-то.
И вот это доверие к общеодетости, общеодёжности сыграло с нами злую шутку, когда мы перешли в классы, уже официально считающиеся средними. Наверное, об этом сказали на родительском собрании, а мамы мальчиков сыновьям не передали, потому что незачем - у них-то форма осталась прежней, лишь за размером следи. Так что мы с удивлением наблюдали, как в спортзал вместо наших привычных похожеодетых девчонок, вбегающих обычно вприпрыжку, начали важно входить какие-то гимнастки, даже как будто выше наших ростом и крупнее телом. Мелькнула мысль - не старшеклассницы ли ошиблись уроком?
Но знакомые голоса и очень знакомое повизгивание (так, по нашему мужскому мнению, приличествует повизгивать полуголым) раскрыли нам глаза на то, что это всё-таки наши классные девочки, только в гимнастических купальниках. Таких, фиолетовых трико с большим вырезом вокруг шеи (контраст с майками!), плотно облегающих всё туловище. Рукавчики уже по локоть, и те, кажется, закатаны. Ещё то нас сбило с толку, что волосы девчата забрали по-гимнастически, в маленькие тугие шишечки на затылке, и это очень изменило лица, даже как-то обезличило. Прежние "конские хвосты" куда как больше индивидуальности оставляли.
Предстояли сложные упражнения на снарядах, которым не должны были мешать ни болтающиеся волосы, ни съезжающие трусы, ни задирающиеся майки. Кстати, одна девочка как-то сказала (если честно - я подслушал), что если раньше она чувствовала, что её трусы держатся на выступающих тазовых косточках, то теперь её купальник держится на ключицах и плечах, а это куда надёжнее. Даже несмотря на то, что в трусах резинка, а верх купальника просто натянут на тело. Конечно, надо подбирать по размеру, и тогда расправишь грудь - и те спокойно.
И вот эта новая одёжка и новый вид "отчудили" нас от девочек ещё похлеще, чем в школьном классе. Общение в спортзале нарушилось, тем более что упражнения (и снаряды) стали разные, физрук сперва плотно работал с одними, потом - с другими, особо не пообщаешься. Только смотреть друг на дружку и могли, кто там как на бревне грациозна или на брусьях высоко взлетает.
Было и ещё одно "тем более". В этом возрасте у наших подруг стали "проклёвываться" грудки. В школьной необтягивающей форме это не очень заметно, лифчиков ещё не носилось (в классах постарше мальчики проводили девочкам пальцами по спине, проверяя). Белые майки делали всё выступающее похожим на развитые грудные мышцы мальчиков. А вот теперь обтягивающая, да ещё специфически женская одёжка всё проявляла, тут на мускулатуру не спишешь. Лифчики под купальники никто ещё, как видно, не пододевал, и некоторые из моих друзей утверждали на полном серьёзе, что различают острые пипочки сосков.
По-моему, это столь же "правдиво", как и хвастать, что различаешь спутники Юпитера. Да те-то можно ловить зеницей ока хоть всю ночь, а вот мальчишеский взгляд на девочкину грудку долгим быть не может - засечёт.
Одним словом, в спортзале мы теперь общались очень мало. Масла в огонь подлило то, что один из заморышей-очкариков, идя на снаряд, снял очки, а соскочив и их ещё на нос не вернув, принял одну девочку за другую. Обида, насмешки... Теперь уже и мы, остроглазые, начали сомневаться в правильности опознания, опасались называть имена при обращении. Конечно, были такие девчонки, которых ни с кем не спутаешь, но не все ведь такие. Особенно когда молчат.
Правда, теперь получили оправдание наши долгие взгляды на подруг в гимнастическом облачении. Они научились язвить: "Что, не узнаёшь?", а то и "Разреши тебе представиться!", но грудь и пах не стремились спрятать. Тем более, размер грудок помогал узнаванию - если конечно, не лениться следить за их ростом.
Может, Витюшка и прокололся тогда из-за того, что не уследил? Он же невелик ростом и ему приходится задирать голову, чтобы взглянуть девочке в лицо. А перед этим, само собой, взгляд "мажет" её грудь.
Конечно, были у нас и любители подсмотреть в женскую раздевалку - может, именно потому, что на физре наши подруги выглядели недосягаемыми, и хотелось их чуточку "приземлить". Когда видишь девочку полуодетой... ну, или неодетой вовсе, ей потом труднее поразить тебя одеждой, а заодно и спортивными уменьями. Это я так оправдываю подсматривание, сам ведь грешен, но редко и безрезультатно.
И вот наступает разгар средних классов. Грудки сквозь купальники проступают уже у всех девчат, а у доброй половины бюст заявляет о себе и через школьное платье, лифчики мы устали считать. Каждый новый из них уже не возбуждает разговоров и желания вплотную пообщаться с начавшей "обуваться". У мальчишек тоже кое-что начинает зреть, кое-кто вместо обычных трусов носит уже "плавочные", из х/б.
Я так подробно рассказываю о специфических сторонах школьной жизни, чтобы вы представляли себе обстановку, в которой произошло то, о чём сейчас поведаю. Близкой, ну, постоянной подруги в классе я себе не завёл, было несколько девчонок, с которыми общаться было относительно легко (а с кем-то и приятно), несколько ябед и воображал, от которых меня воротило, а остальные - ну, типа нейтралитета с ними. Свались веский повод для общения - общаемся нормально, но если сам подойдёшь и о чём-то неважном заговоришь, такая, пожалуй, и удивится: "Чего это он?" Без повода подошёл, в смысле.
В тот майский день ко мне домой зашла Дина - из тех, с которыми легко. После уроков, в школьном платье и с "конским хвостом", обычная такая девчонка. В плане зрелости она - середнячок, к тому же занимается в какой-то секции плаванием - то ли скоростным, то ли синхронным, скупо рассказывает даже своим, я узнавал. Мы договорились сообща разобрать кое-какие сложные математические задачи, я ей что-то собирался объяснить. Визит обещал быть проходным.
А у моих родителей есть такая повадка: когда ко мне приходит одноклассница, они под благовидным предлогом исчезают, не забыв напомнить сыну, чтобы не забыл угостить гостью. Поначалу я думал, что им и вправду надо уходить, потом, когда раз за разом, заподозрил нарочитость. И однажды в разговоре за обедом выяснилось, что и папа, и мама, когда были ещё мальчиком и девочкой, попадали под плотный присмотр своих родителей, когда приходили гости другого пола. Никто и не думал оставлять детей наедине, наоборот, наблюдали за ними открыто. И тем очень мешали свободно, непринуждённо общаться. Усаживали обедать, когда хотелось просто поболтать о своём. Потому-то и поженились мама с папой, что были из разных школ и познакомились позже, вне дома, а будь одноклассниками - и не сложилась бы семья, чего доброго.
Вот они свой горький опыт учитывают и "не мешают" отпрыску общаться с девочками. А я, с одной стороны, не понимаю, зачем им уходить, в чём разница между пришедшим другом (остаются) и девочкой (уходят!). А с другой стороны, боюсь, что какая-нибудь моя гостья заметит нарочитость ухода "предков" и поймёт превратно. Ещё подумает, что это я их подговорил уйти, чтобы... ну, вдвоём чтоб с ней остаться. Вся непринуждённость общения насмарку, подозрения, напряжённость и всё такое. А вслух скажет - так и поссориться недолго. Мы всё-таки не в старших классах ещё, чтобы радоваться тет-а-тет"у независимо от способа его создания.
Родители иногда и загодя удалялись, если я проговаривался о будущей гостье. По глазам вижу - хочется им расспросить, чем я с девочкой наедине занимался, но не хотят спугнуть. Может, я и сам расскажу... Или как-то само собой выяснится, если, скажем, какая-нибудь девочка к нам зачастит.
Вот и в тот раз с Диной мы были дома одни, мне это привычно уже, а она ни о чём таком не догадывалась. Позанимались математикой, что-то очень ловко у нас вышло, прямо хоть пляши. И девочка в приступе откровенности поведала мне, что плавание, которым она занимается - скоростное, но с чемпионством у неё что-то не ладится, и она втихомолку отрабатывает "фигуры подводного пилотажа", чтобы пройти отбор в синхронную группу. Тогда, если кто-то выбудет из оной, у Дианы будет шанс. А всего выше в их бассейне котируются прыгуны и прыгуньи в воду.
А я, надо признаться, плавать умею лишь по-собачьи, да и то - на короткие дистанции. Поэтому такой разговор не мог быть обоюдным. Тем более, и в школе я физкультурник посредственный, Динка же лихо крутится на брусьях и делает ковёрную акробатику - плавательная натренированность и на суше помогает.
Вот в математике мы да, на равных.
Чтобы всё-таки поддержать разговор, я решил показать гостье то, что родители мои в последнее время с гордостью демонстрировали всем гостям - большой, до потолка, шёлковый китайский ковёр небесно-голубого цвета, лазоревый, как они его называли, с редкими чайками и лёгкими облачками. Висел он над тахтой - самой низкой мебелью, что была у нас в спальне, потому что совсем голой стены не нашлось, а размер показать хотелось. Гости цокали языком, осторожно прикасались (щупать не решались), хвалили китайские народные промыслы.
М-да, для подростковых разговоров мещанская похвальба коврами не очень-то годится, но небесная синева пришлась к слову, когда речь зашла о прыжках в воду. Любование ковром должно было дать мне время смекнуть, чем же "своим" мне перед неординарной девочкой похвастаться - или в какую сторону увернуть разговор.
Я пригласил гостью в спальню, она на меня как-то странно поглядела - и я сообразил, что про ковёр-то не сказал ещё! Хотел, дурень, ошеломить, поразить. А вот слово "спальня" проговорил так, что меня очень даже легко можно было неправильно или даже превратно понять. Поэтому я наскоро сказанул о ковре, пришлось отказаться от эффекта неожиданности, только бы оправдаться.
Дина сперва бросила взгляд недоверчивый - наверное, потому что я сказал о диковинке чужими, родителевыми, словами, не будучи сам уверен в том, что говорю. Но вот она заинтересовалась, помедлила, созерцая - и у неё словно лицо разгладилось. Я вдруг услышал широкий, свободный, очень глубокий вдох - так дышат на вольном воздухе, на просторах, где и телу и душе привольно и спокойно. Даже странно слышать такое в городе... Девочка и руки чайкой вскинула, меня чуть не задела и вспомнила, что она всё-таки в чужой квартире.
Стала хвалить ковёр словами - иные взрослые гости так не умилялись, глаза так у них не горели. Её поразила чистота цвета (а не то, как трудно достать такой коврик), неотличимость от настоящего неба. Она ещё постояла немного в созерцании, и я представил, как Динка представляет себя прыгуньей в воду - с о-очень высокой вышки, просекающей телом бескрайние просторы, соединяющей воздух и воду. Или, может, думая, не стать ли и ей прыгуньей. Но (а что, если?) подозревала, что я её этим ковром дразню? Ведь в прыгуны берут лишь самых-самых.
Она нагнулась и пощупала зачем-то тахту, обернулась ко мне:
- У тебя есть фотоаппарат?
- В мобильнике, - ответил я.
- Не совсем то... но для первого раза пойдёт.
- Ты хочешь сняться?
- Да... подумала, что может выйти неплохой кадр. Щёлкни меня пока на мобильник, а там я достану хороший аппарат.
- А... как?
- Сейчас покажу. Позволь? - и она, скинув домашние свои тапочки (носков и чулок на ней не было), вскочила с ногами на тахту. И чуть ли не на лету отработанным жестом завязала свой "конский хвост" в тугой узел, совершенно не болтающийся и мало чем уступающий той шишечке, которую сооружают себе гимнастки.
По этому вспрыгу, по стянутым волосам можно было судить о спортивности, о каких-то серьёзных намерениях. Ну, о Дианиной спортивности я знал в общих чертах, об остальном сейчас расскажу.
Девочка вскинула руки, потянулась (как только что не посмела, стоя на полу), прогнулась в талии - так, должно быть, поступают на вышке перед прыжком. Поскольку руки не доставали до потолка, а ковёр достаёт, фон превосходный. Затем согнулась в пояснице, как бы перегнулась пополам, и я понял это движение. Смотрел как-то по телику прыжки в воду, так там один из самых простых прыжков с трамплина - когда он тебя подбрасывает, ты чётко перегибаешься в пояснице, вот как Дина, замираешь в верхней точке, а когда начинаешь идти вниз, то ноги поднимаешь вверх, распрямляешь тело и головой вниз входишь в воду. Руки могут быть как вытянуты, так и прижаты к бокам, если трамплин невысокий и воду не нужно "раздвигать".
Простой-то простой на вид, но когда я, любопытства ради, попытался так же вот сложиться, оказалось, что голова к коленям отказывается подходить, дикий напряг в животе, колени так и норовят согнуться. Перед взлётом в воздух тренироваться тебе да тренироваться, мальчик! И не факт, что тебе удастся раскрыться ногами вверх, а не полететь простым "солдатиком"...
Дина быстро выпрямилась, я лишь успел заметить, как легко и ловко у неё получилось сложиться, но не успел подумать об обтянувшейся платьем попе, о вздёрнувшемся подоле этого платья. О том, что поза такая не совсем прилична для девочки перед мальчиком - одетым по всем правилам.
Я поймал на себе лукавый взгляд, но ответил полным невозмутимости выражением лица. Мол, всё путём, ничего особенного, понимаю твоё желание использовать ковёр как фон. Кстати, многие гости фоткались на фоне ковра, но, понятно, не принимая никаких особых поз.
Девичье тело дёрнулось слегка туда и сюда, словно хотело что-то такое выделать, но останавливалось на полпути. Наконец, девочка разочарованно вздохнула и легко спрыгнула с тахты.
- Нет, в платье не получится, надо бы его снять. - Посмотрела на меня и вдруг: - Ты позволишь?
- Конечно, - ответил я машинально, как всегда соглашался с тем, что просила девочка. Ещё эта пауза между "снять" и "позволишь"! И только чуток спустя просёк суть просьбы, ошеломился. Понял, что походя разрешил что-то неординарное, чего вовсе не должно быть! А если всё-таки вырвалось, мне соглашаться не стоило. Но одно слово-"не-воробей" вылетело, второе - и вот мы уже существуем совсем в другом мире.
Дина испуганно смотрела на меня, словно и сама не верила, что отважилась - или что я согласился. Я тоже слегка напугался, но я ведь мужчина, должен оставаться невозмутимым при любых обстоятельствах. Сказал себе: "Кассиры Ротшильдов не ошибаются" (любимая папина присказка), разрешил - назад не возьму. Не дашь ли задний ход ты?
Другая на её месте сказала бы: "Я пошутила", а то ещё и на смех бы меня подняла, мол, а ты поверил, да? Но моя гостья - из тех самых "кассиров Ротшильдов". Да, обмерла, сама не поверила, что такое слово у неё выскочило, но назад не сдаст. Разве что несколько секунд ей надо, чтоб собраться с духом и решиться-таки, и я в эти секунды не должен её спугнуть, дать повод отказаться.
Я и не дал.
С испуганным выражением лица, почти не дыша, девочка сделала несколько шагов и остановилась у стула.
- Я сюда сложу, хорошо? - А мне послышалось: "Видишь, я заколебалась, но преодолела себя и слово держу... если ты сам не передумал".
- Пожалуйста! - был я само радушие. Не передумал, дорогая. Наоборот, жду. Тебе ведь для дела надо.
Я впервые присутствовал при раздевании женщины (подглядывание в раздевалку не в счёт) и с опозданием осознал, что надо бы отвернуться. Дина отвернулась сама, взялась за подол, начала снимать школьное своё платье, но в самый крутой момент, когда у меня зачастило сердце и ещё кое-что в организме произошло, она обернулась на меня, и я увидел покрасневшее, смущённое личико.
- Я отвернулся, отвернулся, - забормотал я, явно выдавая ожидаемое за действительное. Но подол платья всё же рухнул вниз.
- Знаешь, я стесняюсь, - сказала девочка - безо всякого кокетства, откровенно и доверчиво. - Ты не мог бы... - она вздохнула, словно решаясь на дальнейшие слова, - надеть трусы, вернее, плавки, чтобы... ну, чтобы мы были на равных. А потом и сам сможешь позы попринимать, - добавила она торопливо, словно радуясь, что нашла приличный аргумент для неприли... необычной просьбы.
Я так и не понял тогда, то ли она давала мне последний шанс отказаться, то ли просто хотела услать в другую комнату, дабы мы оба смогли без помех перео... раздеться. Может, слова были и без двойного дна... А то, в чём она мне призналась потом, при "разборе полётов", здесь разглашать нечестно.
Тут уж я не стал отвечать "Конечно" на автомате, а сперва понял, о чём речь, смутился, секунду помедлил и не спеша ответил:
- Мог бы... если ты считаешь это нужным, - и ощутил, как незримый мяч перелетел на девичью сторону - отбивай, решай!
- А то я стесняюсь, - повторила Дина, и снова последнее слово за мной.
Говорить дальше - значит, топить дело в словах. Ладно, пускай оно будет за мной, это пресловутое последнее слово. Решительно поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Не заметила она, что я покраснел?
Мне было, отчего смутиться. Дело в том, что плавки на мне уже были пододеты. С недавних пор я всегда так делал перед визитами девочек, конечно, и не помышляя о раздевании. Просто нужно было дисциплинировать один орган тела, который однажды, будучи не стеснён в семейных трусах, начал у меня вдруг напрягаться, аж вставать. Я еле успел положить ногу на ногу. Кошмар, если заметит! Нет, посиди-ка ты, "постесняйся" в тугих плавках, пока у меня гостья! Вот и пододевал.
Была и ещё одна причина, второстепенная. Иной раз гостья у меня засиживалась, и я стеснялся признаться, что мне надо в туалет. А в плавках терпеть малую нужду легче, тебе там всё поджимает.
Интересно, как терпят девочки, им-то трусики помочь не могут. Наверное, прокладки, тампоны, затычки...
В общем, я постарался создать звуками впечатление, что переодеваюсь из семейных трусов в плавки, а на самом деле просто снял домашние штаны. И майку, конечно - мужчинам торс положен голый. Покашлял - ты готова? Могло ведь заесть "молнию" или ещё что.
- Входи! - крикнул из спальни девчоночий голос. Сердце у меня забилось вновь, и я заставил себя сделать шаг - словно с головой в омут, правильно люди говорят.
Динино платье аккуратно сложенным лежало на том самом стуле (приличия ради я на него первым взглянул), а его хозяйка стояла рядом, вся пунцовая, мне показалось - в бикини. Дело в том, что я ожидал... ну, не то чтобы уж так вот и ожидал, лучше сказать - предполагал, что её бельё будет похоже на мамино: белое, тонкое, с кружавчиками, может, кое-где полупрозрачное. Настоящее женское бельё, из-за показа которого стоит смущаться и мяться.
Здесь же меня встретили тёмно-красные тона (кажется это цвет бордо) с черными строгими полосками. Трусы были не до талии, но и не совсем уж крохотные, а так - средние, похожие на низ бикини. В лифчике не было отдельных чашек, он забирал полоской всю грудку, и выдавливай из эластичного переда столько, сколько тебе, грудка девичья, надо. А надо оказалось столько (я стеснялся открыто пялиться и рассмотрел постепенно), что у профессиональных спортсменов такими могли бы быть развитые грудные мышцы, а вот в обычной школе - нет, такие выпуклости только у женского пола. Девочек-подростков моего возраста. Не самые большие, когда лифчик по чину уже бюстгальтер, но и не крохотные, как у отстающих в развитии.
Дина взглянула на вошедшего меня, скользнула взором до плавок и вдруг совершила очень точный поступок, я аж опешил. Она вытянулась в струнку, вздёрнула руки вверх, прогнулась в спине и "послала привет", потом легко крутнулась в другую сторону и повторила, "привет" полетел и в третью сторону. Я видел по телику, что так приветствуют судей, зрителей и телекамеры гимнастки и другие спортсменки "телесного профиля". Моя гостья чётко показала, что разделась с честными намерениями, и того же ждёт от меня.
- Физкульт-привет! - только и смог ответить я, вытянув руки по швам. По спортивным жестам я не мастак, и бицепсы поднятых вверх рук не впечатляют.
И тут вдруг случилось маленькое чудо. Мы не сговаривались, но оба одновременно почувствовали, что надо ЭТО сделать. Шагнули навстречу и трижды шлёпнули друг дружке в ладошки, меняя их. Приветствие, и в то же время вызов на состязание, обещание честной игры. А заодно и взаимное обязательство не сближать чересчур тела.
Особенно я не смотрел, но как-то само в глаза бросилось, что на партнёрше именно бельё - хэбэшное, не такое эластичное, как бикини из синтетики, боящееся намокания. И даже кое-какие строчки коротенькие на переде помогают грудкам обретать потребный им объём в материи. Это успокоило, а то я уж подумал, что девочки, идя к мальчикам, пододевают то, что предназначено для чужих глаз, на пляже или ещё где. Готовятся раздеться, то есть. Или боятся, что их насильно разденут, так вот чтоб бесстыже не выглядеть. В общем, Дина моя молодец, ни к чему такому не готовилась заранее. Увидела ковёр, смекнула, что бельё у неё приличное, ну и... отважилась.
Уже потом я подумал, что под школьное грубошерстяное платье тонкое белое, настоящее женское бельё с кружавчиками и не пойдёт, Динкин вариант самое то. Кружевам и кисее подавай платье полегче, повоздушнее, помягче на ощупь.
После троекратных "ладушек" Дина просто запорхала. Легко, без видимых усилий, взлетела на тахту, мигом повторила перегнутость в пояснице. Та же поза, одежды меньше, а выглядит куда приличнее. Почему?
Думаю, дело здесь в том, что платье "подрядилось" покрывать и по возможности "скрывать" тело. Скажем, задница обволакивается материей и должна "не высовываться", тогда всё прилично. Когда в такой одежде нагибаешься и выставляешь попу вверх, платье уже не может продолжать выполнять свои очевидные для окружающих обязанности, потому что твоя попка (по твоей, конечно, вине) нарушила договор. Ну, и вид представляется очень неприличным, хотя и не голая ты.
Когда же ты показываешься в бикини (сюда же причислим приличное бельё, двойного, так сказать, назначения), то тем самым как бы даёшь понять, что намерена демонстрировать тело, пряча лишь самые интимные его участки. Так что разных поз от тебя даже ждут, и та, что вверх попой, в общем ряду очень даже ничего. Широко разводить ноги в юбке неприлично, а если ты в гимнастическом купальнике - это "законный" "шпагат".
Или его попытка.
Сравните с поведением детей на уроке - и на переменке. Хотя одежду они не меняют, а просто сменились "правила игры".
Показала Дина и противоположную позу: попа на тахте, торс и ноги вверх. Так зависают прыгуньи в высшей точке, потом откидывают туловище назад головой снизу.
Последовал перекат в группировку сидя на корточках, так мгновениями выглядят прыгуны, вращаясь в полёте вперёд или назад. Ну, это и я так могу. А вот потом Динка отмочила такое, что я сейчас с трудом опишу.
Встала лицом к тахте, почти вплотную, выделала телом "приветствие судьям" (руки вверх, в спине прогиб). Затем согнулась в пояснице и поставила голову макушкой (вот где пригодился узел волос!) на тахту, на середину, даже ближе к стене, а руки упёрла так, словно хотела сделать кувырок. Я даже начал удивляться - кувыркаются-то на свободное место, сам порой этим грешу - вдоль тахты, а тут стенка, по пяткам саданёт, куда ты, глупая? Начал - потому что дальше всё быстро было.
Девочка подвернула голову так, что она уже на затылке лежит на тахте, а нижнюю половину спины и ноги вытянула по диагонали "в струнку". Уже в этом нехитром действии чувствовалась хорошая гимнастическая подготовка. Затем, вся напрягшись и упираясь руками, оторвала босые ноги от пола и стала медленно крутить ими: сперва диагональ стала катетом - горизонтальным, снова диагональю, но уже "подъёмной", последовал медленный докрут до катета вертикального. Всё это напоминало кувырок (вернее, первую его половину), только не "с разбегу", по инерции, как обычно, а медленный, безынерционный, с сильным напряжением поэтому всех мышц. Об этом говорили подрагивания ног, вздувшиеся мышцы брюшного пресса, задержка дыхания и суровое выражение лица гимнастки. Позже она признается мне, что могла бы крутнуться и быстрее, но боялась, что я забоюсь за свой драгоценный ковёр и, чего доброго, начну её тело лапать и останавливать. А так она и ковёр уважит, и тренированность свою покажет.
Вот Динкино тело вытянулось вверх, как в позе "берёзка", ноги и часть спины в сантиметре от лазоревого ковра, а попка, по-моему, его всё же касается - но мне точно не видно. Носочки оттянуты, руки вытянулись "по швам", суровое выражение лица сменила лёгкая улыбка. Голова чуть-чуть то в одну сторону, то в другую, ножка то одна в коленке согнётся и ступня в миллиметре от ковра застынет, то другая. Немного девчачьего озорства посреди серьёзного гимнастического упражнения.
Вообще-то, такое положение ног напомнило мне фильм "Бриллиантовая рука" и позу девицы лёгкого поведения, ожидающей клиента... Но в "берёзке" большого выбора движений нет, а быстрое согнутие ног в коленях демонстрирует хорошее чувство равновесия, держится-то тело на загривке одном. По-моему, и лопатки её с ковром "дружат".
Повыделывав ножками, Дина начала сгруппировываться - медленно, сохраняя равновесие, и теперь-то явно прижимаясь попкой к ковру. Согнула ноги в коленках, прижала к животу, руками взялась за голени. Раз или два казалось, что она вот-вот кувыркнётся назад, но нет, останавливалась, с дрожью от сильного напряга выравнивалась и продолжала складываться, пока не сгруппировалась полностью.
И тут я вспомнил - а до этого думал, что где-то подобное уже видел. Фотка из Инета! Прыгунья в воду в тёмно-зелёном купальнике была заснята в полёте, вниз головой, когда она крутила обороты в группировке. Вот в такой же, как сейчас у Дины, и ноги точно так же враскоряк, только у той шея прямая была и голова отвесно вниз.
Меня в той фотке первым поразило зверское выражение лица спортсменки - иного слова и не подберёшь. Когда надо на пределе "поусильничать" за короткое секунды полёта, не до улыбок - тем более что в вихре кружения твоё лицо никому не видно, а отулыбалась ты перед броском вниз. Объектив же схватил... По-моему, если акцент должен быть на тело, то лицу хорошо быть в мягком фокусе - хотя бы в Фотошопе опосля.
А вторая зацепка для глаза... Ладно, скажу. Купальник на прыгунье был тонкий, однослойный, блестящий, да ещё и влажный - не в первый раз прыгала. Ноги же раскорячены, в смысле - коленки разведены, похоже, некогда за короткие мгновенья падения заботиться ещё и об их сведении. Брюшной пресс напряжён, да и все почти мышцы тела. И "женский мыс" через тончайшее покрытие буквально светил в глаза, вплоть до щёлочки и губок, этаких мини-ягодичек. Можно и не оголять. Прикольное фото.
Можно спорить, насколько этично такое фото с подловом выкладывать на всеобщее обозрение. Но если ты занялась профессионально спортом со скудной экипировкой и более чем хорошо знаешь, прощущаешь позы, которые в нём принимаешь, то, как говорится, будь готова. Нельзя же, глупо соглашаться прыгать только при условии дрянной фотоаппаратуры или фотографов с дрожащими руками, с бодуна.
И я вдруг обнаружил, что смотрю, да чего там - пялюсь - в то же место у Дины, уже "в натуре". И это вместо того чтобы любоваться позой в общем, на фоне ковёрной лазури. Девочке же совсем непросто её держать, она же головой за тахту, можно сказать, цепляется, не даёт себе опрокинуться. А голова круглая, перекатываемая! Узел волос стремится помочь, да тахта-то продавливаемая.
А плавки мне чего-то тесны становятся...
- Снимай! Да снимай же! - прохрипела бедняжка, уже багровая лицом.
Я спохватился и взялся за мобильник. Уже потом оказалось, что я успел нажать на спуск два раза - мобильник мигом полетел из рук, мне пришлось их выбросить вперёд, чтобы подхватить опрокидывающееся тело. Что-то больно ударило, задело меня по носу, искры из глаз... но тут не захныкаешь, не побежишь прикладывать лёд, и даже оттолкнуть тело-обидчика (не говоря уже о том, чтобы дать по попе) не могу. Наоборот, я должен его покрепче подхватить, с запасом невырываемости из рук, ведь возможность выбирать приличные типы захватов, поддержки, у меня напрочь выбита. Вместе с мобильником.
Так вот мы с Дианой и обнялись крепко-крепко, оба будучи не совсем одеты.
Она из моих рук старается высвободиться (хорошо ещё, что не с истошным визгом и криком "Нахал!"), а я ведь не вижу, можно ли её отпускать, вниз ли она ногами, не навернётся ли об пол - сжимаю и сжимаю себе. При этом приходится превозмогать боль и делать вид, что с носом всё путём, а мне его вовсе не снесли напрочь, вплоть до крови. Джентльменом стараюсь выглядеть в девичьих глазах - джентльменом без манишки и смокинга.
Наши отношения принимают уже характер небольшой борьбы, а у меня глаз начинает заплывать. Вдруг вспыхивает мысль: опрокинуться вместе с удерживаемой на тахту, именно опрокинуться обоим, а не бросить её одну. Рисковать удариться о стенку или упасть с краю - так уж обоим. Может, я и меры какие успею принять, если почую, что нам обоим сейчас станет плохо.
Мы падаем на тахту - вроде, благополучно. Долго убеждаться в этом нельзя, надо как можно быстрее отпустить девочку и вскочить на ноги - если не хочешь, чтобы она поняла твоё заваливание превратно. К счастью (хотя какое, блин, это счастье!), мне надо срочно уйти для принятия лечебных мер.
- Извини, я сейчас!
Ну и что, если подумает, что мне в туалет!
Уходя, бросаю взгляд (тем глазом, что ещё может) и замечаю, что Дина, как-то не по-доброму посматривая в мою сторону, заводит себе руки за спину, так что локотки расходятся в стороны. Так девушки застёгивают себе лифчики... Неужели я был столь неосторожен? Хотя какая тут, к чёрту, осторожность, когда в тебя так врезаются!
Не стремился бы заснять любой ценой, успел бы подхватить поделикатнее - и для себя, кстати, тоже. А фоткать-то она велела!
Пустил холодную волу, лечусь - а сам прислушиваюсь, не уходит ли моя гостья. После случившегося она имеет на это полное право. Хорошо ещё, если не разболтает-нажалуется подружкам.
Кое-как оклемавшись, возвращаюсь на цыпочках в спальню. Долго отсутствовать не могу - Дина или решит сама уйти, или забоится, что слишком сильно меня поломала. Какой же я тогда перед ней джентльмен!
Тихонько подхожу, заглядываю в дверную щель. Моя гостья стоит в задумчивости у стула с платьем и держит его за верх, типа разглядывает... Вздрогнула, обернулась ко мне, испуганное выражение лица перешло в облегчённую улыбку:
- Ох! А я так боялась, что ты...
Она выпалила это единой фразой, но я разбиваю, чтобы задать вам вопрос: как бы вы думали, чего? Что я лишился глаза, из носа захлестала неостановимо кровь, от лёгкого контакта с её пяточкой произошло сотрясение мозга? Как бы ни так!
- ... что ты оденешься.
Вот женская логика! Сама, стало быть, готовилась впрыгнуть в платье, вернись я в штанах. А мне было не до одёжного вопроса, тем более, голова вся мокрая.
К её чести, Дина, удивив меня логикой, тут же заметила, что я травмирован, и боязнь свою переключила:
- Я тебя стукнула? Поцарапала? Ой, что же ты молчал!
Она полезла ко мне... то есть, это я так расценил, что полезла, а на самом-то деле стала проявлять участие, милосердие. В конце концов, если ты, кувырнувшись, со всего размаху врезала парню пятками, то после этого просто обязана посмотреть, что у тебя получилось... и узнать, как он после этого стал к тебе относиться.
Вот только одеты мы неподходяще для близких контактов (пошляков, готовых сказать, что как раз подходяще, прошу не встревать!). К тому же я почуял, что если сейчас дам ей себя пожалеть, то разнюнюсь, расклеюсь - и девочка почует себя очень-очень виноватой. О том, что меня она сочтёт тряпкой, не подумал, но поступить решил по-мужски, по-джентльменски. В конце концов, девушка проявила определённое мужество, решимость, раздевшись при мальчике, и я обязан ей в этом качестве не уступать. Подтянутся, унял дрожь и бодрячески ответил:
- Пустяки! Вот я тебя не поцарапал ли?
Дина снова потянулась руками за спину, но вовремя их остановила и вернула любезность:
- Пустяки! Вот не раскокан ли мобильник? Где он, кстати?
Мы опустились на пол искать "жертву" и чуть не столкнулись головами. Это нас ещё более сблизило. Затем сели рядком-ладком на тахту и стали зырить фотки.
- Во-от, - протянула снятая, - такое стоит повторить большим фотоаппаратом. Видишь, я как будто на фоне неба и словно лечу, вращаясь в группировке. Вот если бы подогнуть ковёр на тахту, а то голова на другом фоне, а?
- Но у тебя она подогнута, а у летящих строго вниз смотрит, - брякнул я.
Дина с любопытством посмотрела на меня, почти в упор, так уж мы сидели, и я прочёл в её взгляде: "А ты откуда знаешь?" Но не высказала, поёрзала на тахте, ещё плотнее сомкнула бёдра, взглянула себе на трусы и ответила:
- Это если оборот не первый, то вниз, а если совсем первый, то и подогнута быть может.
Не слишком ли близко мы сидим - забеспокоился я. Никто к другому нарочно не придвигался, так плотно сели одновременно, сразу, можно сказать, с размаху, потому что - фотки ведь на одном мобильнике смотреть. Всё бы и ничего, да вот дал я сдуру понять, что видел уже таких сгруппированных, хотя бы на фото. И тут оказалось, что мои плавки и её трусы по боковым швам соприкасаются, то же было бы и с лифчиками, носи я таковой. И меня очень тянет девочку обнять... ну, просто потому, что сидеть столь впритык без обнимания неудобно. Плечами упираемся и мешаем друг дружке.
Собственно, я уже почти обнял, протянул руку позади девичьего тела и... опёр о тахту, не решился прикоснуться и обнять. Смотрю - она тоже. Теперь уже ладонями соприкасаемся, опёртыми о тахту. Тут я почувствовал себя лучше и отважился:
- А давай, я тоже так сделаю. А ты меня направь.
Кувыркаться, особенно с радости, на тахте я умел и любил, но после отталкивания ногами совершенно терял контроль над телом и просто ощущал, как оно само перекатывается - до удара пятками о тахту и обретения какой-то устойчивости. Для выплёскивания буйного веселья это было самое то, но теперь я был совсем не уверен, что смогу вовремя застопорить вращение, остановиться на полпути. Не будь за лазоревым ковром стены, я забоялся бы, что прорву ценную вещь насквозь, но и стена совсем боязнь не отменяла. "Берёзку" вот я умел делать - но из положения "лёжа на спине", поднимая ноги и иже с ними, но тут так не пройдёт. Не просить же Дину, чтоб она повернула меня, "заберёзившего", на девяноста градусов, попой к ковру!
Нет, без перекувыркивания не обойтись.
Я смело подошёл к тахте и принял исходную позу, подражая подружке, но тут же почувствовал себя бараном, упёршимся рога-в-рога в другого. Ни туда, ни сюда. Вернее, "сюда"-то можно, но стыдно перед девочкой, спасовал, выходит, а "туда" не даёт броситься почти физическое ощущение твёрдого препятствия, стены, да ещё с ценным ковром вдобавок. Врежусь, испорчу... его и себя. Хотя, если честно, из такого положения я и без препятствий впереди доселе не кувыркался, так что, может, просто не хватает силёнок.
Не при девочке будь сказано.
Если я воображал себя джентльменом, то моя гостья проявила себя, как настоящая леди. Кашлянула и тактично спросила:
- Ты не возражаешь, если я тебе помогу немножко? С непривычки тяжеловато.
Да здравствует обтекаемое "с непривычки"! Ну, не привык я к этому, что тут поделаешь.
- Бу-бу-бу, - вырвалось из губ.
Это у меня в носоглотке что-то набухло, или даже взбухло, и стало трудно дышать, а с согнутой шеей - и говорить. В принципе, тоже с непривычки - вниз головой зависать. И уж совсем отсутствует у меня привычка оставаться на сто процентов дееспособным, получив ногами в мор... лицо.
- Я поняла, - успокоила настоящая леди. И взяла меня за лодыжки.
Я почувствовал свои ноги в надёжных руках.
- Ты, главное, подворачивай голову, опирайся руками, а то как бы тебе шею не свернуть, - прозвучал дельный и своевременный совет. И мои лодыжки стали медленно, но верно подниматься вверх.
Давненько я так не старался зарыть голову под одеяло, давненько - с самого детства, когда боялся темноты. Елозил затылком, вминался головой в покрывало тахты, чуть не скрежетал. А щиколотки всё шли и шли вверх.
Через меня чередой стали проходить опасения. Сперва я опасался, что согну ненароком ноги, и соответственно напрягался, потом - что, пардон, пукну от такого напряга. И, честно говоря, не понял, испортил ли воздух, потому что вдруг ноги мои само собой потянуло вверх - прошёл какую-то точку невозврата, "завела" меня тренерша. Лодыжки вырвались из её спортсменских, но всё же девичьих ладошек (или это она их разжала от удивления, почуяв носом моё не-джентльменство?), меня повело-понесло не пойми куда. И пятки, кончено, стукнулись-таки о стенку со всего размаху, чуть не отскочив назад. Кое-как я в "берёзке" удержался, и на том судьбе спасибо.
Надо мной зависло встревоженное девичье лицо, "вверх ногами" (хотя по-настоящему вверх ногами, родимыми, был как раз я).
- Соседи не прибегут? - спросила в лёгкой панике.
- Не должны, - прохрипел я, изо всех сил удерживая равновесие без опоры на и без того пострадавший ковёр. И добавил: - Не одевайся.
А ведь хотел сказать: "Не беспокойся". Нет, ну чёрт знает что! Если вверх ногами я об этом думаю, то что будет в нормальном положении?
Теперь надо сгруппироваться. Тут тоже помощь требуется. Дина-то навернулась, успев попозировать, а я так и того счастья не поимею, если мне не помогут. Тахта что-то мягкая очень, неустойчиво как на ней!
Девочка берётся за мои голени и помогает им идти вниз, не опрокидывая тело. Я с трудом делаю вдох, и не успеваю подумать, что воздух-таки подпортил, как другая мысль брякает. Если у женщин "мыс" в группировке выглядит столь аппетитно, то у мужчин то место и подавно! Как я раньше об этом не подумал? Теперь уж поздно.
Стал потихоньку сводить коленки, чтобы хоть как-то приличия соблюсти. Вообще, группировка только тогда настоящая, когда колени вместе, так ведь? Я свожу, а она их ладошками разводит и лекцию мне читает, что в полёте этого не успеваешь делать, и выйдет на фото неправдоподобно. А успеет ли она его сделать, это фото, ведь теперь меня не отпусти, а то пожалеешь.
Как-то некстати вспомнилось, что папа, даря мне вот эти плавки, гордо сказал, что в них мужское достоинство подаёт себя особенно выпукло. Успокаиваю себя: других приличных плавок у меня сейчас нет. Приличных... Эти, что ли, таковые? Э-эх!
Наконец, группировка устаканиватеся, я руками лодыжки обхватываю, словно сам прыгаю и в воздухе кручусь. Дина стала придерживать меня одной рукой, другой нашаривая мобильник. Он что-то не нашаривался, она повернулась, ослабила поддержку и...
В детстве так со мной бывало: кручусь, кручусь на карусели, всё вроде ничего, всё путём. И вдруг после многих витков какой-то паршивый полуоборот - и всё вокруг поплыло, голову словно тисками схватывает и в глазах темнеет... Прихожу в себя уже ушибленным, если, скажем, на лошадке сидел, а не в коляске, голова гудит, покатался, называется!
Хоть бы седло глубоким, "обморочным" делали!
Вот и тут так: опрокинулся назад - и в темноту. С пол-оборота, в прямом и переносном смысле слова, потерял сознание.
Очнулся - голова на коленях у Дины, и отнюдь не на подоле целомудренного школьного платья. Волосы мне перебирает и причитает. Догадайся я притвориться потерявшим, то есть продолжающим терять сознание, я бы много хорошего о себе услышал, наверное. Рядом со мной, буквально касаясь уха, мягкий девичий живот, а сверху нависают... ну, как об этом ещё сказать... если глядеть через узенькие щёлочки между веками и воображать, что близкое находится подальше, то и бюст у моей Дины крупным покажется - из тех, которые именно что нависают.
Оклемавшись и почуяв боль во всём теле, я понял, что тоже "навернулся". Но если Динку я успел-таки подхватить, то она меня из-за этого проклятого мобильника упустила на пол, а пытаясь хоть что-то сделать, только упала на меня сверху и усугубила. Вот почему я, когда в бессознанке, и миленький у неё, и хорошенький, и, ах, как же меня чуть не угробили.
Ласково так ладошка по волосам скользит, перебирает, слегка щекочет. Безотказный способ лечения, чего бы ты ни ушиб. Помню, в детском саду вот так же вот девочки из старшей группы приголубливали малышей, и одеты были почти столь же легко. Как мы млели в их руках! Не у всех ведь были старшие сёстры, и не всегда они к братикам столь ласковы были.
Вдруг меня словно обухом по голове - я же не в детсаду! Наоборот, ноги с тахты свешиваются и в пол упираются. А та, чьи тёплые голые бёдра чует мой затылок, ещё недавно чинно сидела за столом, полностью одетая, и я боялся, что поинтересуется, чего это родители ушли.
Вскочил, вырвал голову из плена ласковых рук, но тут же почувствовал сильную слабость и скорее сел обратно на тахту.
- Знаешь, мне что-то нездоровится, - с трудом говорю. - Я лучше домой пойду.
- Что-о?
Дина схватила меня за уши и силком повернула голову к ковру.
- Ты же у себя дома, глупый! Вот он, твой ковёр, что нас подружил. Это мне, коли уж на то пошло, надо домой собираться. Я тебя поняла, и ничего не опровергай. Лучше закрой за мной дверь.
И вышла из комнаты. Наверное, в туалет хочет зайти, подумал я, пока налегке. Среди нас, мальчишек, ходили самые разные слухи о том, как именно девочки прираздевают платье в туалете, иные уверяли, что чуть ли не на голову наматывают. В одном белье, конечно, удобнее.
Но, доковыляв не без труда до прихожей, вижу, как моя гостья надевает туфельки.
- Ты куда так? - только и вымолвил я. - А платье?
- А-ах!
Девочка мигом сомкнула бёдра, сунула меж них сложенные ладошки и присела аж до корточек, послышался нервный смех. В других условиях я счёл бы его заигрывающим, кокетливым, но сейчас... очень хорошо Динкино состояние понимаю. Оба мы не в себе немного.
- Ты это... не расстраивайся, - догадываюсь проявить галантность. - Продолжай обуваться, а платье я тебе сейчас принесу.
По дороге надел штаны. С опозданием понял, что рисковал - вернись сейчас мои родители, их бы вид моей гостьи в прихожей удивил. Впрочем, мой вид в плавках, провожающего одетую гостью, тоже вызвал бы некоторое недоумение. Так что первое в голову что стукнуло, так и поступай.
Вынеся платье, вспомнил о галантности и стал помогать надевать его, словно верхнюю одежду. Руки слегка дрожали, но, к собственному удивлению, справился я со своей задачей так быстро и ловко, как поднаторевший в этом камердинер... хотя нет, у женщин - камеристки. Ну, мужчина, привыкший одевать женщин, а до этого, логично размышляя - наоборот, гм. Боюсь, Дина это почувствовала. Оправляя одежду перед зеркалом, она бросила на меня удивлённый взгляд:
- У тебя точно сестёр нет? И не было?
- Иногда приходилось сидеть с сестрёнкой друга, - соврал я с ходу.
И с удивлением отметил, что смотрится уходящая девочка в платье, словно в верхней одежде, ну, пальто, что ли. Я ведь видел её без, а это вот - для улицы. Прямо наваждение какое-то. Как бы руки сами не потянулись снять... ну, помочь снять - в следующий раз.
А он будет ли?
Как бы услышав мои мысли или уловив что-то в моём взгляде, а может, и сама думая о том же, Дина сказала:
- Хороший у тебя ковёр. Так я принесу большой фотоаппарат... ну, в следующий раз? Ты быстро с ним обучишься обращаться, ты ведь у меня умный.
Просёк я это "у меня" не сразу, но после этого зачесалось что-то такое-эдакое сделать... поцеловать её, что ли. Нет, нельзя - она чёрт-те что подумает про "следующий раз". К счастью, у девочки волосы оставались скрученными в тугой узел, вот его-то я ей и распустил, вложив всю свою нежность и ласку. Даже расчесал, благо мамин гребешок перед зеркалом валялся. Как же - я ведь нянчил сестрёнку своего друга, всё умею!
На последних движениях, уже не столько расчёсывая, сколько оглаживая, мои ладони вдруг ощутили нечто прокантовывавшееся через материю - лифчик. Нарочно я его не искал, но руки могли и попартизаниить по своей инициативе, тем более, знали, где щупать. Раньше бы я "обжёгся" и ручки мигом отдёрнул, а теперь вот - опытный, бывалый. Задержал ладони на тёплом месте, вроде как заодно с предметом белья укрепляю девичье тело, ну и... ласкаю немножко. Не щупал, не, упаси бог, пытался расстегнуть, просто задержал руки, показывая, что не стесняюсь. Потом отнял.
Она говорит:
- В следующий раз я принесу спортивный купальник, такой, знаешь, с косым крестом на спине. Он очень тонкий и блестящий, ну, облегающий, и должно получиться здорово. - Неловкая пауза, я делаю неопределённые жесты руками. - Я имею в виду - фотки.
- Так ведь и я их имею в виду, дорогая! - воскликнул я, неожиданно для себя добавив последнее слово.
Дина счастливо засмеялась, чмокнула меня в щёку и быстро вышла.