Аннотация: Парень фотографирует девушку у туалета из засады.
Летняя жара порой подмораживает живую природу не хуже, чем студёный мороз, - истома, нега, полное довольство... Вот и в этот пик июльского дня лениво шевелились листочки, негодуя на порывы ветерка, тяжело висели, поблёскивая боками, зреющие груши и яблоки, безропотно засыхали остатки несобранной малины. На солнце грелась даже проволока, разделяющая дачные участки, вся обросшая и перевитая зеленью. Собаки, хозяйские, дикие и полудикие, укрылись в тени, да и дачники не пылали трудовым энтузиазмом - редко кто мелькнёт за забором, пятном одежды проступит сквозь зелень.
Дачный посёлок 'Гликофил-999' предавался сиесте.
Собственно, он должен был бы быть просто девяносто девятым, по году основания, но ошиблась машинистка, печатавшая учредительные документы, пальчик, что ли, дрыгнул у неё, перепечатывать лень, а высокое начальство подписывает не глядя. И теперь уже ничего не изменишь, разве что в шутку называть друг друга 'бессмертными'.
Дачные участки шли по склону холма и устраивались террасами, которые пересекали дорожки снизу вверх, от калитки до калитки. Сами дачи строились сверху, подальше от сырости, а вот 'удобства', наоборот, возводились на нижних террасах, вблизи калиток. Самоудобрение через почвенные воды здесь не котировалось, люди опасались заразы. И обсаживали свои сортирчики душистыми деревцами.
Сейчас по дорожке, ступенчато мощённой порядком стёршимися каменными плитками, неторопливо спускалась девушка, скорее всего, хозяйская дочь. Была она среднего росточка, хорошо сложенной, тёмные волосы по-бытовому стянуты в пучок на затылке. Спускалась, пошлёпывая сандалиями, как человек, исходивший эту лесенку вверх-вниз неисчислимо, отчего родной (но и неинтересной) стала каждая ступенька. Из одежды на девице было дачное чёрное бикини, которые местные жители звали 'парой' - нечто среднее между лифчиком и топиком, трусы смахивали на шорты, но без застёжек. В таких 'парах' на дачах возились и женщины в возрасте, а вот купаться шли, переодевшись в целомудренные цельные купальники. Обычным был и девичий взгляд, по-хозяйски оглядывающий зелёное имение, и лёгкое позёвывание - реакция на расслабляющую жару.
Необычное было впереди.
Добравшись до нижнего яруса, девушка свернула в сторону нужника. Тут было всего два шага. Личико слегка поморщилось, мол, опять этим делом заниматься приходится. Но пахло вокруг хорошо, во всяком случае, пока не откроешь скрипучую дверцу. Внутри, впрочем, было чисто.
Хозяйская дочка оглянулась вокруг - не озираясь, видит ли её кто, а как бы проверяя, не изменилось ли тут чего с прошлого раза. Но вокруг всё по-прежнему было забито зеленью, а с одной стороны вообще любые взгляды преграждал высокий забор. Выражение лица с лёгкой вопросительности сменилось на 'всё в порядке'.
Девичьи руки огладили две ветки росшего рядом с домиком деревца - то ли в лёгкой задумчивости, то ли проверяя, чисто ли тут, и даже обтирая. Затем девушка до неправдоподобия обыденными движениями сняла трусы и повесила их на ветки - как дерево в трусы одела. Лёгкие белые пятна выдавали склонность хозяйки к маленьким трусикам бикини для загара и купания, а загорелые ягодицы давали понять о нечуждости и стрингам.
Девушка потянула ручку двери уборной, затем потянула носом... Вернулась на шаг назад и проделала тот же кунштюк с бюстгальтером, устроив из бессловесного деревца манекен. Вырвавшиеся на свободу груди просели, выпятившись снизу и прогнувшись сверху. Урожая ещё нет, а вот дочка у хозяев уже созрела.
Дверца нужника захлопнулась за вошедшей - без торопливости, словно так и ходят туда. Наступила пауза. Солнечные лучи освещали висевшую в воздухе 'пару', аромат от ближайших деревьев и цветов охмурял её снаружи и с изнанки. В нужнике то было тихо, то слышалась какая-то возня, лёгкое попукивание. Затрудняемся сказать, какого калибра нужда там справлялась, но вышедшая вскоре девица завернула к прибитому сбоку рукомойнику и удовлетворила потребность в чистоте рук. Единственно что - не стучала штырьком, а нажимала снизу вверх осторожно, не привлекая к себе внимания. Кто-нибудь, разыскивая поблизости хоть одну живую душу и услышав звуки мытья рук, мог подойти к калитке и заглянуть... Руки были вымыты 'без шуму и пыли', а полотенчиком вытерты и вообще беззвучно.
После этого девушка позаглядывала себе за спину, поподнимала, сгибая, ноги, осторожно огладила себя в тех местах, которые теоретически могла запачкать в нужнике. Убедившись, что опасения беспочвенны, радостно потянулась, с силой разгибая руки, ладони сжаты в кулачки, прогнула спину. Солнце заиграло на колыхнувшемся бюсте, солнечный зайчик игриво скользнул на лобок... И жизнь хороша, и жить хорошо!
Сейчас с неё вышла бы недурная фотка!
Не спеша и не медля, девушка подошла к 'вешалке' и оделась - как надевают, снимая с крючка верхнюю одежду. Собственно, 'пару' и можно назвать таковой, только вот из исподнего под ней - одна кожа. Так что спокойствие хозяйки обычное не вполне.
Одевшись и огладившись, игриво шлёпнув себя по попке, девушка вышла на лестницу и стала взбираться по ней - как сто раз до этого. Состоялось образцово-показательное посещение туалета типа 'сортир'. Вернее, образцовое, но отнюдь не показательное. Наоборот - скрытое забором и зеленью.
За этим забором развернулся листик. Свёрнутый нарочно, он образовывал импровизированную бленду для одной трубки бинокля, чтоб на солнце не блестел и не выдавал. Вторая 'бленда' держалась, но в целом надобность в оптике отпала. Державший её парень сглотнул слюну - а то изо рта аж пустил, самозабвенно зыря за бесплатным стриптизом. Долгое лежание в засаде вознаграждалось, но дорого обошлось, сам теперь захотел не знай как. Хоть лёжа приспускай ниже пояса и выпускай.
'Отстрелявшийся' наблюдатель стал потихоньку отползать назад...
Сверху уже доносились негромкие голоса:
- Опять, небось, срамилась внизу!
- Что ты, дедушка, я прилично себя вела.
- Я ведь чищу там, чего ты всё запачкаться боишься? Ладно, пришла, так налей кваску, со льда возьми, вставать не хочется. Ох, и не доведёт же до добра терпёж до 'не могу'. Мне помогаешь спуститься, так и сама ходи заодно. А?
У меня зазвонил телефон:
- Кто говорит?
- Слон!
Конечно, когда у друга такая фамилия - Заслонкин, то только так и отвечать. Собственно, я и спросил так потому, что увидел на мобильнике его кличку, который, кстати уж, не зазвонил а замурлыкал.
И мы разыграли очередное 'e2-e4':
- Потруби, товарищ слон!
- Что, не видно, что я - он?
И мы заговорили серьёзно.
- Слушь, Лёнь, как называется твой фотик, что ты тогда хвастался? Ну, ещё на Луну наводил, на кратеры целился. Этот у него... зуд, что ли.
- Зум! Сиречь увеличение али наезд-отъезд. А сам аппарат называется 'ультразум', и берёт широко, и бьёт далеко. Сам бы такой купил!
- Ладно, Луну ты поснимал, а вот как земные 'луны' выйдут... с богатым рельефом. Ближе гораздо и интереснее. - И заговорщицким тоном: - Стриптиз заснять хочешь?
- Да ты что?! Он у меня хоть и не зеркалка, а вид солидный, с таким в ночной клуб не пустят. 'Мыльницы', говорят, отлавливают.
- Да нет, другой совсем стриптиз, садовый. Или дачный. Девка тут одна по соседству повадилась в сортир без ничего ходить, тут тебе и стриптиз. Я случайно раз заметил, когда отдыхал в тенёчке, так опупел просто. Потом в засаду залёг, но она терпеливая попалась, с утра до обеда не ходила. Я сам чуть не лопнул! Игра свеч не стоит, если только зырить, вот заснять - это да. Согласен?
- Знаешь, по-моему, это плохо пахнет.
- Не бери в голову! Там всё так обсажено душистым, что даже аммиак не чуется, не то, что сероводород. К тому же мы будем с дистанции. Лучше скажи - твой ультразум так же далеко бьёт, как мой бинокль? В дыру между листьями его можно просунуть?
- Наведи бинокль на Луну и сравни с моими фотками оной. Зум у него - 'полтинник', сиречь в полста раз 'мех тянет'. Только учти - никакой сырости чтоб! Фото, оно воду ох как не любит.
- Да в нас самих две трети воды! Мы, стало быть, фотики любим, а они нас - нет? Ладно, не журись, устрою я тебе сухую лежанку из деревянной решётки, не плачь. Так ты согласен?
У меня так захватило дух, вместе с неясными опасениями, что я не мог так сразу.
- А... как ты её увидел-то?
- Методом исключения.
- ?
- Ну, просунул бинокль в листву, он ею облепился, ничего не видно. Исключаю, то бишь, отлепляю один листик, другой... Исключаю наконец всю листву и вот вижу: стоит тут одна, тоже исключает. Одежду с себя. Она ей, вишь, в сортире мешает. Ну, а мне мешает листва. Так вот и поисключали мешающее. Ну, надумал?
Я запросил детали. Оказалось, имеется в виду дача его дяди, доверенная надёжному племяннику на неделю. Ехать так-то и так-то.
Кажется, я там уже был. Где-то в тех краях... Отчего не согласиться? И себя в роли папарацци попробую, пойму, годен ли для таких дел.
- Ну, подготовь мне всё там, как следует. Я хоть и фотограф, а не фотогерцог, но хороший приём люблю.
На следующее утро я уже был на даче у Слоника. Ультразум для конспирации запихал в обычную барсетку, подстелив вместо подкладки чистые трусы и носовой платок. Оделся по-дачному - сетчатая майка, бриджи, платок ковбойский на шею. Глянул в зеркало - дачник, да и только!
А что, наверняка дачники к себе гостей приглашают, помочь по хозяйству или просто отдохнуть, пообщаться, малинку с веток запросто поснимать. Но афишировать приезд не стоило - заметив по соседству лишнюю пару глаз, цель нашей фотоохоты могла на денёк поменять привычки, на всякий, как говорится, пожарный.
И хотя между постройками на верхнем ярусе были зелёные прослойки, мы решили моё прибытие шумно не праздновать, а поберечься. И разговаривать вполголоса. А на нижние ярусы спускаться, как водолаз под воду - скрытно и бесшумно.
Слоник был в плавках-шортах, резиновых наколенниках и налокотниках, сандалиях, на поясе - фляжка.
- Ну, давай свой 'ультрас', а сам тут хозяйничай, пошумливай, только в лицо чтоб тебя не видели, думали, что это я.
- Аппарат я тебе не дам, да ты и обращаться с ним не умеешь. Это тебе не одни кнопки нажимать, чай, не смартфон. Наловишь шевелёнки при таком свете, мыльной нерезкости - уж лучше б в бинокль зырил.
Мы немножко поспорили, и Слоник напоследок спросил:
- А плавки у тебя есть? А то замараешь бриджи свои, на брюхе-то ползая. А я уже снаряжён. Это особые дачные плавки, грязеотталкивающие. Хочешь, в лужу попой шлёпнусь?
Я только усмехнулся и не спеша разделся, сверху и снизу, поправил вынырнувшие из-под бриджей плавки. Ну, обычные, купальные, так я ж не дачник. А фотик у меня в запасные трусы завёрнут, вы уже знаете.
Между прочим, 'поправил' - это не просто подтянул и провёл большими пальцами вокруг талии, приоттягивая резинку и давая ей садиться получше. Была и ещё одна манипуляция, привычная с детства.
Раз пошли мы с папой купаться на пляж. До этого я всегда плавки пододевал под брючки, но тут папа решил, что я уже достаточно вырос и должен наряду с ним пользоваться кабинкой для переодевания. Было непривычно, снизу всё по коленки открыто, дверца хлипкая, за тонкими стенками голоса, очередь с ноги на ногу переминается, девичий смех доносится... Я только и думал о том, как перепрыгнуть поскорей из исподнего в купальное. И первый блин вышел комом.
Папа, когда мы пошли к своему месту на песке, заметил, что я исподтишка стремлюсь свою 'шишку', смятое плавками в ком мужское, то бишь мальчиковое, 'хозяйство', толкнуть меж ног назад, меня остановил. Крепко, без слов, взял за руки, отвёл от... ну, от плавок, и я всё понял. А потом объяснил, как надо делать - тихо, на словах только, потому что мы шли на виду у всех и показать он не мог. Зато теперь я могу его наставление переписать сюда. Не у каждого мальчика есть такой папа, а вслух говорить об этом не принято...
- Сперва, сынок, поправляешь в поясе, чтоб сидело хорошо, без насбариваний и слабых мест, попу и живот облегало. Девка на этом и закончит, а у нас главное впереди. Ни в коем случае не пихай назад! Расставь слегка ноги, скользни руками ниже паховых складок в промежность назад, чтобы кончиками пальцев нащупать низы ягодиц. Надави или ущипни - в общем, ощути. Затем нащупывай нижний шов плавок и аккуратно прижми его к промежности, плотно прилегал чтоб, попку чтоб плавочки облегали чисто позади это шва. Всё, что впереди шва, выгоняй вперёд, на себя, жми к телу с пристрастием.
Прижал? Теперь обладошивай своё хозяйство (папа выражался с нецензуринкой, я адаптирую текст, чтобы и девочки читать могли, разве что в отдельные моменты краснея - и то слегка), ладони по бокам ковшиками, сжимай слегка - и на себя, вверх, на себя! Изо всех сил тяни, бултыхай влево-вправо. Не бойся повредить себе, если плавки хорошие, то ты и бо-бо себе не сделаешь, только напряг почуешь приятный. Ну, типа массажа.
Когда почуешь, что дальше некуда, отпускай, и можешь ещё раз поправить поясок. Если он за тазовые боковые косточки заходит - давай его туда, верёвочка вставлена - завяжи и верёвочку. Вот теперь у тебя всё нормалёк и по-мужски красиво. Не гонись за девчачьей невыразительностью низа, ты мальчик и просто обязан отличаться. Учти - плавки шьются так, чтоб нижний короткий шов в промежности чётко разделял сольную задницу и полный мужским содержанием перёд, красивый женскому глазу и вообще... мужественный. Не позволяй этому короткому шву давить на мужские органы, это и вредно к тому же. Представь себе, как не в меру стеснительная девочка пихает свои грудки под лифчик так, что они у неё из-под нижнего края вылезают, и соски за этот край цепляются.
Потом уже, наедине, папа мне показал, как. На себе показал, заставил повторить и взять в привычку. И с тех пор я так делаю не только с купальными плавками, но и с исподними трусами типа плавок, брюки лучше надеваются и сидят. Интересно, папе это дед показал, или в ту пору трусы были только семейные?
Слоник понял мой жест по-своему:
- Что ж, хочешь терпеть до лопанья - терпи, кто её знает, когда эта <...> сливать надумает.
- Постой, ты же говорил о ней, как о миловидной девушке с хорошей фигурой... Кого я снимать буду?
- Да, всё при ней, но, когда лежишь в засаде часами и весь извёлся, ругань сама на язык просится. Шокировал разве?
Потом достал мобильник.
- Вот, смотри, я тут заснял путь к месту засады. Ты идёшь вот сюда вот, потом пробираешься вот так, так и так. А вот само место, тут углубление в земле, на бруствер я положил камень, мне - для бинокля, тебе - для объектива. Постой-постой, что это такое?
- Бленда для объектива.
- Сам вижу, что бля... что она. Зелёная почему?
- Выкрасил заранее. Не слюни палец, смажешь! Знал, куда иду, вот и позаботился.
- А лепестки тоже сам вырезал?
- Нет, они уже были. Это тюльпанная бленда, в ней исключено лишнее. Так, а это что такое?
Почти посередине продолговатой ямки для туловища чернело что-то ещё более глубокое.
- Индивидуальная отхожая яма. Я же говорил, что лежать долго, и может приспичить. Если фляжку возьмёшь, припрёт обязательно, а не возьмёшь - на солнце высохнешь. Так вот, пока терпимо, эта ямка поможет тебе лежать, не плюща органы, а наступит минута 'икс' - спускай незаметно трусишки, выпускай инструмент вниз и дуй себе, только не журчи, не переполняй, а потихоньку. Придумка мировая, поисключал немножко землю, для себя рыл.
- А когда эта девушка вообще спускается в сортир? И, кстати, как её зовут?
- Знакомство у нас несколько одностороннее, и я окрестил её Нудей, на манер Нади. Ходит же она... понимаешь, терпеть умеет, су... ну, не хмурься, умеет терпеть, зараза! Летом пот с тебя сохнет, не успевая собираться в капли, и в пузырь попадает нечто крепкое, почти концентрированное. Жжёт, что твоя кислота! Да ты сам испытаешь, на своей шкуре!
Ну вот, а этой Нуде всё нипочём. Понимаешь, если ограничивать себя в питье, то рот сухой будет и рожа хмурая. Я зырил-зырил - ничего такого не замечаю у неё. Я так понял, что ей надо выбрать время, когда дед ни с ней не пойдёт, ни после по её следам не спустится. С гарантией чтоб! Может, отдыхает он у неё после обеда или предписание какое врачебное исполняет. Вот и приходится ждать момента, терпя напропалую.
Я подумал, правда, не сразу, а уже лёжа в засаде, что могло быть и наоборот. Девушка, по каким-то своим соображениям, захотела научиться терпеть нужду, а в помощь этому ввела целый ритуал похода в туалет. Теперь, если захочется, уже не бежишь, а сперва думаешь, стоит ли игра свеч или когда ближайшая оказия. Когда же перетерпишь первый позыв, то дальше пойдёт легче, и забыть можешь, что хотела, да не сходила...
Что касается 'кислоты в пузыре', то я летом набарзился пить так, чтобы, потея, по-маленькому ходить в прежнем режиме. Когда же начинается арбузный сезон, то проблема отпадает сама собой.
Нынче же мне предстояло потерпеть.
- Первый раз она ходила ранним утром, - посвящал меня в разведданные друг. - Может, ещё до того, как разбудить дедушку. С тех пор терпит. А уже, наверное, хочет, если не блюла 'сухой закон'. Вон, у деревьев возится, напевает себе. Пора бы тебе направляться залегать.
- А дедушка где? Может, подождать, пока он её 'держит' при себе?
- Не слышно старикана. Небось, залёг отдыхать в домике, дряхлый он у неё. Слышишь?
Внучка что-то крикнула деду в окошко, но ответа мы не расслышали.
- Давай-давай, - торопил Слоник, - а то ещё опоздаешь, чего доброго.
Я и сам это понимал. И, мобилизовав навыки давнишней школьной игры в 'Зарницу', скрытно выдвинулся на позицию. Залёг.
Наблюдательный пункт и впрямь оказался недурным. Будь у меня не фотоаппарат, а, скажем, миномёт, я бы мог расстрелять нужник прямой наводкой. Пока же взял его 'на мушку' и напряг автофокус. У мины есть одно преимущество - она не спрашивает разрешения у листвы, через которую летит. У меня же 'зелёнка' лезла в кадр и сбивала фокусировку. Я выставил точечную, хотя и понимал, что это чревато: объект надо держать в самом центре, для этого придётся шевелить аппарат, и это может быть заметно, на фоне общей неподвижности. Лучше не спугивать, а дать сделать свои дела и выйти, взять её анфас, потягивающейся, улыбающейся солнцу после наступления хорошего настроения. А чтобы не так слышно было клацанье затвора, начал потихоньку рвать зелень и обкладывать ею шумное своё устройство.
Вот я и готов совсем. Теперь главное - не перегореть раньше времени. И я, поглядывая на индикатор заряда батареи, занялся макросъёмкой, благо жучков всяких и цветочков меленьких кругом хватало.
Под руку, то есть под объектив, подвернулась божья коровка. Я её поснимал, пытаясь сфокусироваться по глазкам (где они у неё там?), но по факту фокусируясь на ярких пятнах на крыльях. Вот так же, подумалось, и мужчина смотрит порой женщине на грудь, а не в глаза...
Не слишком я листву шевелю? Интересно, о чём сейчас моя 'модель' думает?
В детстве я старалась быть хорошей девочкой, местами... то есть временами переходящей в девочку прямо-таки примерную. Это включало своевременное посещение туалета, чтобы не попадать в ситуации, в которые 'хорошая девочка' залетать не имеет права. Даже капелька не должна капнуть в трусики, когда их натягиваешь после пи-пи. Хоть пальцем, а смазни, его потом обмыть можно, а пятно на беленьких трусиках - оно и высохнув пятнышко жёлтое.
Но однажды я это правило нарушила. Было это классе во втором-третьем, точнее не скажу, но поздней осенью, потому что физра проходила в спортзале. Всегда перед нею я заходила в туалет, а тут вот пропустила. Бывают и в младодевичьей жизни моменты, когда всего не успеваешь. Интересно, думала я тогда, вот, мол, повзрослею, буду хоть что-нибудь успевать? Скажем, останется ли время писать воспоминания.
Как видите - остаётся.
Надо сказать, что я до того грешила терпежом на обычных, 'сидячих' уроках. Чувствую - хочу, сходила бы, да уже звонок. Первый раз было страшно - дотерплю ли (но ещё страшнее было бы объяснять при всех, почему сильно на урок опоздала), но дотерпела, с трудом, правда, и страх прошёл. Но появился другой - что вызовут в это самое время, когда все помыслы направлены на одно, нижнетельное. Печальный опыт показывал, что не отвечу и то, что знаю, а тройка для привыкшей к пятёркам хорошей девочки невыносима.
Вот примерно так мне хотелось и в тот раз перед физрой. Пойти в туалет - значит, опоздать к построению, мы в том возрасте боялись бегать по школьным коридорам в лёгких спортивных костюмах, только в школьных платьях, пока наденешь, пока снимешь... Будут неприятности, выругают. А я знаю - даже если и не признаешься, почему именно опоздала, всё равно будешь думать, что все это знают, про себя ухмыляются. Может, лучше потерпеть, как на сидячих?
Меня смущало только то, что сорок пять минут должны пройти в движении. Но на сидячих уроках мне хотелось ёрзать по сиденью, напрягаясь, подниматься на ягодицах и бёдрах, класть ногу на ногу, что, вообще-то, запрещалось, особенно для сидящих спереди, чьи ножки в гольфиках видны из-под парты. Может, в движении-то как раз легче будет?
Я переоделась, не подавая виду, и вместе со всеми пошла в спортзал.
Физрук почему-то (закон подлости?) к нам долго не выходил. Пришлось ждать на скамейке, не сиднем сидя, правда, и то хорошо. Но в это время уборщице вздумалось проветрить помещение, в котором после её уборки сильно пахло хлоркой, и она открыла окно. И ушла.
В окно полился прохладный воздух. Мы были не в гимнастических купальниках, а в футболках и штаниках с длинными рукавами, так что ничего страшного не должно было произойти, в смысле простуды. Но у меня охладился пузырь. По почкам холод прошёл или ещё где, но моча погналась с ощутимой скоростью. Мне всё сильнее и сильнее хотелось в туалет. А сказать другим или самой нагло пройти и закрыть окно я не смела. Спросят, почему, вернее, я решу, что все уже догадались, почему, и сейчас меня опозорят.
Может, сбегать в туалет? Ладно уж, добегу в спортформе, ясно же, что с физры школьница отпросилась. Но если начнут без меня? Да, пузырь наливается, но и время ведь идёт, урок движется к концу. Так бежать или терпеть?
Тем временем в зале сохли вымытые полы, и я догадалась, что их почему-то вымыли поздно и учитель пережидает, когда они высохнут совсем. Эх, раньше бы допетрить! Тогда стало бы ясно, что я успею сбегать. А теперь... Нет, не успею, полоски лишь влажненькие остались, и те исчезают на глазах. А уже очень хочу.
Я сидела, глаза блуждали по залу и всё оценивали с точки зрения моего состояния. Вот разновысокие брусья. Если, держась за верхний брус, шмякнуться животом о нижний... Вот 'козёл' для опорного прыжка. Тут, пожалуй, я в воздухе опростаюсь, со свистом, а если промахнусь и налечу животом... Бревно выглядит для живота безобидно, но я с него свалюсь, внимание-то с удержания равновесия будет всё время вниз соскальзывать, а мышцы - подёргиваться. Даже обычные маты страшили. Их подкладывают для смягчения толчка, удара, но смягчается-то воздействие на кожу, синяков чтоб не было. А вот пузырь вместе с телом тряхнёт, по инерции и... Издевательство одно, эти спортивные снаряды.
Наконец, меня допекло так, что я уже встала и даже шаг к двери сделала. Но в это время из тренерской к нам вышел Иван Иваныч и объявил построение. Вышло, что я заранее сделала шаг в строй. Превозмогать ситуацию не решилась, оставалось терпеть.
Скосила глаза на стенные часы. М-да, похоже, дотянуть до конца урока не удастся. Надо, значит, улучить момент и шепнуть физруку на ухо, только б не при всех объясняться. Он поймёт, он отпустит. Но пока не понимает, что одна девочка ему что-то по секрету сказать хочет, и ведёт урок для всех.
Началась разминка. Мы побежали по кругу, то быстрее, то медленнее, выделывая на бегу разные упражнения. Бежать было трудно, то есть трудно на бегу терпеть, и я уже чуть было не сдалась, когда раздалась команда рассыпаться в шахматном порядке и приступить к упражнениям стоя, сидя и лёжа.
И тут началось. Другие исполняли массу движений: махи, потягивания, приседы, растяжки, прогибания и ещё много чего. Для меня же всё свелось к двум движениям: напряг, жмущий пузырь, давящий, заставляющий мочу идти к самому устью, с трудом удерживаясь, - и противоход, когда мышцы расслабляются, и ты зажимаешь сфинктер, отталкивая, оттягивая мочу назад, а то уж совсем ожидала с ужасом почуять мокроту на выходе. Изо всех сил зажимаешь низ, впрок чтоб, и снова надо напрягаться.
Сперва я боялась, что могу не сдюжить, а потом приноровилась. Какие-то новые ощущения появились даже. Я боялась признаться себе, что немножечко даже приятно, да и это чувство тонуло в страхе опозориться, не удержать. Вот если б наедине с собой, или если б я была девчонкой рисковой, ничего не боящейся и кайфующей от мысли, что тебя вот-вот поведёт... Нет, мне проще одной остаться. Но это потом.
После разминки пошли упражнения на снарядах. Я применила одну хитрость, которую придумали те, кто не хотел заниматься - боялись сорваться или ещё чего. Ну, чтоб незаметно было, что я не выхожу к снарядам, а только пересаживаюсь с места на место на скамейке.
Но помогло не совсем. От ветра распахнулась форточка и повеяло холодком, но никто не запротестовал, потому что все разгорячились, им это приятно даже. Кроме меня. Я сидела и остывала. Прямо по пояснице холод шёл, как я штанишки ни подтягивала. Может, так всегда с полным пузырём, как думаете?
И у меня там суровело и суровело, тяжелело и отяжелевало. Когда нас опять погнали на пробежку и я встала, то согнулась и не сразу смогла разогнуться. О-ох! Не знаю, может, и выдержу напор, но боль там ощутимая, как бы вреда какого не причинилось. Пузырь как бы не лопнул или ещё чего.
Но ничего, побежала по кругу вместе со всеми, даже приятно после долгого сидения. Несколько кругов, и вдруг я поняла - если скоро не схожу, быть беде, той или иной. Устала я сдерживаться так, как ни один снаряд меня бы меня не утомил в 'пустом' состоянии.
И, пробегая мимо двери спортзала, пошла на хитрость. Ладно, расскажу. Дверь была справа по ходу движения. Я повернулась на бегу вправо, левой рукой схватила за правую руку девочку спереди, правой - не знай какую руку той, что сзади и, смыкая руки назад, выдавила сама себя из строя. Сунула ладошку в ладошку и юркнула в дверь. Строй сомкнулся, и учитель ничего не заметил. Во всяком случае, не окрикнул.
Села в туалете на унитаз и чую, что внизу у меня словно окаменело всё. Больно, а начать не могу. Выжимаюсь, напрягаюсь - ещё больнее, а всё словно спазмом охвачено. Вот как бывает, если перетерпеть.
Зато когда полилось, то уж и полилось! Но не успела я испытать облегчение, как прижало снова. Одна боль, уходя, замещалась другой, как вот я девчонок вместо себя дёрнула. Видать, пузырь растянулся и его щели (ну, воображаемые) стали разъедаться мочой. Я-то думала, что сразу пройдёт, но вот нет.
Но, хоть и свербило там, все тело охватила истома, обессиленность, расслабуха. Вот прямо хотелось привалиться спиной к бачку и закрыть глаза, провалиться в дремоту. Нет, нельзя. Огромным усилием воли заставила себя встать и пододеться. Уроки ведь продолжаются, да и упасть с унитаза недолго.
Потом дома, оставаясь одна, пила воду на пустой желудок и мучила пузырь упражнениями, наподобие физкультурных. Выбирала такие, что его сильнее всего прессуют. Трусики на мне были те, что в стирку, так что опростаться чуть-чуть я не опасалась. По опыту знала, что попервоначалу, сколь ни хочешь, выходит немножко, струйка, для облегчения острой боли, потом страх находит силы заново зажаться, выиграть время. Потом, если продолжать упорствовать, сил на зажатие уже не наскребётся, всё, чего ты добьёшься, это то, что из тебя влага будет выходить отдельными толчками-струйками, а не сплошной свободной струёй-потоком. Хрен редьки не слаще! Толчки даже хуже, они пробивают трусы, сплошная же струя оттягивает канты и льётся-изливается по ногам. Да и больно при толчках.
Как вы поняли, мочевой опыт у меня богатый. Кое-что помню с младенческих времён, а остальное познала во время этого вот намеренного терпежа-тренировки.
Дальше - больше. Я стала брать трусы от купальника, они приспособлены для намокания, легче стираются, пятен не остаётся. Если б ещё были непромокаемыми! Нет, их назначение - пускать воду к телу, задерживая лишь взгляды. В воду ведь лезут из-за приятных от неё ощущений. Значит, непромокаемость ни к чему.
А у меня не совсем вода и ни к чему промокаемость. Поэтому я стала подкладывать внутрь полиэтиленовые пакеты, подрезать их по контуру, герметизировать. Чтоб ни щёлочки, чтобы то, что вышло, у устья бы и оставалось, пока я не спущу трусы. Ну, в реальных условиях - пока не увижу возможности их безнаказанно спустить. Подольше чтоб прошло времени от первого пробивающего сфинктер толчка до заметного извне непорядка с трусами.
Украдкой покупала детские памперсы, прятала, отрезала по кусочку и подкладывала в трусы, чтоб смелее, без лишней опаски, рисковать. Потом поняла - для этого же есть прокладки. Мини-памперсы.
Плюс, конечно, ощущения от распирания, от 'натирания' изнутри. Гоняю туда-сюда тяжесть и боль в пузыре нарастает. Похоже на добычу огня трением.. Кульминация, своего рода сладострастие. Надо бы расслабиться, всё равно ведь вся мокрая, выливается остаток, но нет, невозможно. Тебя словно заклинивает, и ты непроизвольно после каждой струи пытаешься заждаться, прямо мышцы внизу так работают, сами, словно вдох и выдох, нудно, наверное, особое усилие воли, чтоб раскрыться, не зажиматься. А может, тело чует кайф и само его продлевает, короткие сильные струи здорово расшевеливают нежные места снизу, раздражают, раскочегаривают. Даже когда всё выйдет, у тебя там горит некоторое время, хоть водой обливай.
Р-расслабуха теперь, успеть бы бухнуться на постель и погрузиться в сон.
Много позже, уже девушкой, я поняла, почему меня привлекало это занятие. У женщин приёмники кайфа не сосредоточены на одном пятачке, как у мужчин, а распределены по всему телу, где погуще, где попуще. Их надо 'поджечь' одновременно. Для этого что-то должно походить туда-сюда, хотя бы вот моча, расшерудить кайфоловы в одной части, чтоб тут разгорелось ярким пламенем, оно побежит по коже, аки мурашки горячие, и пойдёт поджигать по всему телу. И тогда тебе станет очень-очень хорошо.
Но внешне ты будешь оставаться 'хорошей девочкой', то есть такой, парадоксально, которой очень-очень хорошо не бывает по определению.
Летом на даче я поступала проще - когда дедушка начинал замечать неладное, я уходила с его глаз, качалась-накачивала давление в пузыре где-нибудь в частом кустарнике, а потом скатывалась вниз, к нужнику, оставляла всё с себя на дереве и 'докручивала' нагой внутри. Становилась на приступку, 'очко' между ногами, и приседала до изнеможения. Гектопаскали в пузыре поднимались - ужас.
Приходилось по телику видеть, как в фитнес-залах люди сидят в тренажёрах и сгибаются-разгибаются в пояснице, преодолевая сопротивление всей этой механики. Пресс тренируют, качают. Ну, там мочой залить не разрешат, а я, за неимением собственного тренажёра, просто садилась на стул, ступни - под шкаф, и начинала откидываться назад, косичка до пола, и возвращаться в прямое положение. Не хуже тренажёров пронимает, особенно если руками не помогать.
Вот почему я на даче так.
Я очнулся и вдруг почуял, что мне приспичило. Этого и следовало ожидать. Ого, сколько времени прошло! Но сверху всё время слышались какие-то звуки, я поминутно ждал, что вот-вот появится 'модель', и терпел. И дотерпел до того, что стало уже всё равно, будет снимок или нет, только бы самому не лопнуть.
Приспустил плавки и сделал так, как предусмотрел друг.
Старался не журчать, но выходило плохо. Организм не желал учитывать причины, по которым он не мог облегчиться быстро. Натерпелся в плавках, чего ж продолжать сдерживаться раскупоренным! Борьба с собой помогала плохо.
И вдруг я увидел Нудю. Не таясь, а наоборот, весело напевая, она спускалась по лесенке из камней, размахивая полотенцем. Но была почему-то в белом бикини, а не чёрном, как говорил друг. То есть, не в чёрной дачной 'паре'. Получашки с косыми краями на грани приличия, узенькие трусики с завязочками на боках. Просто девушка в бикини.
Неужели она в нём в саду работала? Нет, это исключено.
Я изготовил фотик, но Нудя и не стала сворачивать на трёхшаговую дорожку к нужнику. Прошла мимо, дошла до нижней калитки и стала её открывать.
И тут до меня дошло. Ей вовсе не в туалет, она переоделась из 'пары' в настоящее бикини, а тут в четверти часа ходьбы речка. Она просто шла купаться! Заодно лишив смысла долгое моё ожидание в засаде. Река есть большой туалет для всех существ, постоянно живущих и временно бухающихся.
Чуть не застонал с досады. И тут же - мысль в голову. Я же в плавках! Пусть полуспущенных, и встал вон, не дописав в землю. Оправиться, догнать и вместе пойти на купание, познакомиться. Знакомая девушка в бикини рядом стоит незнакомой издали на снимке, к тому же, может иметь место продолжение знакомства, и моему фотику ещё найдётся работёнка, и не в засадных вовсе условиях... Я как раз подумывал поменять его на зеркалку, но дороговато выходило... а вот по случаю знакомства с вылитой фотомоделью, конечно, стоит потратиться.
Но тут же остыл. Окрестностей местных не ведаю, куда идти - незнамо. На первом же безлюдном перекрёстке растеряюсь, не смогу исключить лишние варианты. И куда, спрашивается, девать фотик? Без присмотра оставлять не хочу, а взять с собой на пляж - подозрительно. Да и опасно, пока вместе плавать будем, уведут запросто. Нет, не вариант.
Вздохнув, я принудительно закончил своё журчащее дело, натянул плавки, и вдруг снова бухнулся в ямку, увидев за забором белые пятна. Купальщица возвращалась.
На пляж мы с мамой выезжали с самого детства - моего, конечно - но раньше я бегала, прыгала, плавала, визжала и всё такое, а если кем и интересовалась, то сверстницами на предмет вместе побегать и поплавать, отбиваясь от противных приставучих мальчишек. Цельный купальник воспринимался мною как естественная летняя одежда, без излишков, в воде лишь мешающих, а то и сползающих. Трусики, выглядывающие из-под платьица, и маечки я сызмальства носила, ну, а тут для удобства всё это сшито вместе, и спинка голая.
А потом, взрослея, я стала не столько корешиться с ровесницами, сколько достаточно робко посматривать, во что одеты девушки постарше - сама ведь такой скоро буду. Да и само понятие 'ровесница' каким-то расплывчатым стало. Возраст может быть один, а по виду, степени зрелости - совсем другое дело. И наоборот.
Заметив, что я поглядываю на одетых, в основном, в бикини, мама купила и мне такой купальничек. Да и то сказать, грудки мои округлились уже для раздельной упаковки. А то иной раз обрядят девочку-припевочку в микролифчик, он в пылу беготни сдвинется - и видно, что ничего не покрывает, ничего под ним нет. Фигня какая-то.
Но я не перестала поглядывать на взрослых девушек. У меня бикини самое обычное, а у многих из них - какое-то не такое, и материя какая-то необычная, и покрой минимальный, и тоненьких лямочек больше, и белые незагорелые места как-то 'случайно' выглядывают. Почему у меня не так?
Нет, я понимала, что это, наверное, много дороже обычных купальников, вон, в которых тётки сидят, им уже ничего от пляжа не нужно, кроме воды, солнца и воздуха. Ну, ещё тенёчка. А я не привыкла выпрашивать у родителей что-либо. И с тайным умыслом не впуривала ни в кого глаза.
Но мама всё-таки заметила. Наверное, потому что раньше я запросто сходилась с незнакомыми девчонками, невзирая на купальники, а теперь начала оставаться в одиночестве. Со стороны выглядело так, словно я не решаюсь подойти к тем, кто в 'крутых' бикини, то ли сама стесняюсь, то ли просто знаю, что не подпустят. И вот, чтобы я не чувствовала себя хуже них, мама проводила со мной беседу:
- Зря ты пялишься на них, доченька. Не так они одеты, плохо. Ой, не так!
- Чего же плохого, мама? По-моему, совсем наоборот. Всё тело загорает... почти, и как-то ловко сидит на них, обтягивает. Парни все на них любуются, видишь?
- Да ведь открыто же всё! Тьфу, срам один! Как не стыдятся?
- Всё закрыто, мама. Как раз всё это... ну, всё такое... оно и закрыто.
- Вот то-то и оно, что только это и прикрыто. Возьмем, давай, вот тебя. Что на тебе снизу надето?
- Трусы... - и почему-то краснею.
- Ну да, трусы. Но как их описать? Прилегающая одёжка ниже пояса, чьи канты, границы идут по естественным линиям тела. Скажем, спереди - по паховым складкам, сзади, правда, чуть выше подъягодичных складок, но это потому только, что ягодицы работают и будут мять, сдвигать свои 'покрывала'. Вон, грудки пассивны, так их чашечки целиком покрывают, тут можно. А верхняя кромка трусов доходит до самого тонкого охвата туловища, где удобно устроить поясок, чтоб держалось всё. Тут и у юбочки устраивается ремешок, и у джинсиков, и платьюшко здесь же подпоясывается.
То есть очертания хороших трусов, да и лифчика тоже, обусловлены естественными портняжными причинами. Они покрывают тело как бы независимо от того, нужно ли на нём что-то специально скрывать. Ну, вон видишь того дядю в пляжной кепке? Она ему покрывает голову независимо от того, есть ли под ней лысина, которую желательно скрывать, или нет. Просто на пляже принято носить кепки, чтобы не напекло голову, вот он и надел. Пока я не сказала о лысине, ты о ней и не думала, правда?
А теперь представь, что вместо кепки на нём тюбетеечка на самой макушке и причудливо обрезанная. И закреплена тоненькими лямочками наподобие тех, которыми ты любуешься, что держат, скажем, колпачки на самых кончиках грудей. Ясен пень, что так скрывают лысину. Да, вроде бы прикрыто, но не скрыто, обозначает эту лысину, привлекает внимание. Не так уж и трудно догадаться, как она выглядит, его неприкрытая лысина. Даже ещё и посмеёшься в душе: чудак, скрыть вроде хотел, а очертания - вот они, блеск же допредставить в уме можно.
И теперь вот те девки, что лишь самое-самое на себе прикрывают. Вроде бы закрыто, а на деле - обозначено. Вот, тут у меня есть, что скрывать. Навязчиво так это в глаза бросается. А многие мальчишки знают, ты уж поверь, как всё это выглядит, многие ведь сестёр имеют, а кто и за матерью родной подглядит. А и не знают, так разгорается желание узнать, что там, на узко очерченной территории. Она нам надо? Тебе вот надо? Соблазн большой: пригласим её купаться, да в воде и сдвинь лоскуток играючи.
Даже если и не решится на такое парень, всё равно не нужно ему такие мысли в голову закладывать. Продолжим сравнение с дядечкой в кепке. Если он тебе не понравится, не в том смысле, что противен, а просто интереса не вызывает, ты по нему глазами скользишь - и всё. Что под кепкой - тебе пофигу. А если, скажем, понравился он тебе... ну, не в этом самом смысле, а интересно, допустим, пообщаться, чайку вместе попить, поучиться у него чему-нибудь... Так если ты с ним познакомишься и будешь продолжать отношения, то очень скоро и свою пляжную кепку снимет, потому что условия изменились, и ты сама увидишь, что под ней. И произойдёт это естественно, по ходу вещей, без нездорового интереса к отдельным участкам тела на фоне отсутствия интереса к самой личности.
Поняла моё сравнение?
- Мне надо обдумать, мама. Сразу как-то непривычно. Но рассматривать, как там у других, ничего ведь?
- Смотри, да не завидуй. Нечему тут завидовать. И вообще, что бы на тебе ни было надето, ты под этим одна и та же - какой я тебя родила. Не в одежде счастье. И тем более - не в наготе.
Я задумалась. И на даче потом стала ходить как все - в чёрной дачной 'паре'.
На этот раз движения девушки были не по-пляжному быстрыми, лицо - хмурым. Забыв закрыть калитку (или не тратя на это времени), она козочкой взлетела на нужниковый ярус, на ходу развязывая завязки трусов. Скинула их, зацепила на ветку и вдруг вся напряглась, чуть согнулась... На дисплейчике я пронаблюдал, как края ягодиц аж подвернулись внутрь, перекрывая анал...
Всё ясно - приспичило 'по-большому' (исключим 'по-маленькому'). Да так, что вполне могло 'вырвать' прямо перед кабинкой, на дорожку. Вот Нудя несколько секунд и пересиливала глупый свой организм, не желающий потерпеть пять секунд по-хорошему. И я успел сделать пару-тройку снимков.
Но, во-первых, со спины. Труженицы-ягодицы вышли прекрасно, но этого маловато. И потом, хорошо смотрится девушка в бикини, девушка топлесс, целиком нагая. Но вот 'низлесс', но в лифчике - тут есть что-то противоестественное. Не сразу догадаешься, что её распирает 'по-большому', а когда допетришь, это начисто портит впечатление от снимка. Есть, конечно, извращенцы, которые и сам процесс не прочь заснять, но я к ним и близко не подхожу.
Мой идеал - нагая девушка, радующаяся жизни, потому что всё у неё о'кей. Всё без исключения.
Потрепетав несколько мгновений в предельно напряжённом состоянии, Нудя разродилась громким пуканьем и, как бы устыдившись, юркнула в сортир. Громыхнула задвижка. Процесс пошёл.
Я стал налаживать фотоаппарат для будущих снимков, наводить на резкость загодя. Само собой это начало делаться по зацепленным за ветку белым трусам, да так ловко зацепленным, что висели 'надето', словно девица-невидимка в них там стояла. Даже лучше, потому что трусы на попе её ровняют, а тут лёгкий ветерок прогнул серёдку, и трусы вырисовали две раздельные ягодицы соблазнительной формы. Материя слегка трепетала, дразня глаз.
И тут меня словно чёрт дёрнул. Подумалось, что расстояние всего ничего (из-за чего и приходится соблюдать строгую маскировку), два ловких прыжка через низенькие заборчики - и трофей твой. Заснять нагую счастливицу не удастся, но будут кадры приходящей в отчаяние полуодетой - тоже пикантные.
Якорем тянул к земле аппарат, но я же туда-сюда за пять секунд, кто успеет стырить?
Круто решившись, я рывком выбросил тело из окопчика. Шаги-скачки, перелёт через заборчик, снова скачки... Старался не шуметь, но тогда быстро не получится. Кто её знает, эту Нудю, вдруг из неё скользкой селёдочкой выскочит говнишко, и подтираться не потребуется.
И вот я уже у дерева с трусами. Сердце колотится, как после стометровки 'на выкладывание'. Приказываю себе не смотреть на сортир, особенно на ромбовидный вырез над дверью. Ветерок влечёт надутые трусики ко мне, словно попка ластится к моей щеке. Отвязываю... да тут и отвязывать-то нечего, только чуток распутать. Зажимаю трофей в руке и поворачиваюсь обратно к забору.
- Стой! - нежданно-негаданно натыкаюсь на окрик. Негромкий, но решительный. Такой, что не остановиться просто нельзя.
- Стой, мерзавец! - реагирует голос на то, что меня клонит вперёд инерцией, чуть не лечу с копыт. - Руки в гору!
Вспоминаю из читанных книг - это у партизан 'руки вверх' такое фирменное. Вскидываю оные, в правой словно флаг белый, а сам кошу глазами - кто это меня?
Прямо под забором устроена роскошная компостная яма, вся закидана зеленью. Через неё я 'туда' перескочил в один скачок, не заметив, а теперь из неё виднеется голова в старомодной шляпе, старик, видно, засел. Дедушка Нуди - а кто же ещё? И, главное, торчат два ствола, страшные такие чёрные зрачки тебе в глаза уставились.
- Кидай сюды похитое! - слышу очередную команду.
Этого и следовало ожидать. Сминаю трусы, эту, выходит, наживку для простака, и бросаю в сторону стволов. Они разворачиваются, тормозятся воздухом, не долетают. Но дед, видно, тёртый калач, не вылезает и даже стволами не пытается пододвинуть. Стволы должны начисто парализовать волю негодяя, нарушившего частное владение.
Меня.
- Теперь свои. Сымай, грю, свои!
- Плавки снимать? - не верю своим ушам. - Но, дедушка, - как противно дрожит голос, - под ними ведь у меня пусто.
- Пришёл бы, как человек, в портах с исподним, пусто не было бы тебе. Давай, паря!
Я не стал говорить, что внучка его тоже не ходит 'в портах с исподним', а совсем даже наоборот. Не стоит попусту злить, дед уже затвором пощёлкивает, вот-вот всерьёз клацнет.
- Дедушка, неприлично же очень будет, как я по улице-то пойду? - попробовал канючить я. - Это же исключено!
- Не рой другому яму, - наставлял старик, - или сам научись в оную падать. - И вдруг гаркнул: - Око за око, зуб за зуб!
Последнее слово слилось со зловещим клацаньем затвора. Я мгновенно... ну, подчинился, и даже метнул точнее, чем в первый раз - дед на лету схватил.
Наверное, вот так же в войну перехватывал он летящие немецкие гранаты с длинными ручками - чтобы швырнуть их обратно. Мне это не угрожало. Да, а чего это я подумал о длинном-то? Закрылся ладонями.
Струсил, подумаете вы. Да, не без этого, но не только. Понимаете, показаться голым перед незнакомой девушкой - это позор, но, когда ты раздет форс-мажором - дело совсем другое. Мало того, этот самый форс-мажор может послужить хорошим поводом для раздёва. Вон, Слоник однажды притворился, что у него украли одежду во время купания, а сам мигнул мне, и я его оставил наедине с прелестной купальщицей-выручальщицей.
Но главное - Нудя не выйдет из нужника, так что мне достаточно держаться к нему задом - увы, голым.
Я был так рад, что наконец-то отделался, что чуть было не выполнил его 'пожелание', но тут с улицы донёсся девичий смех и мужское похохатывание, звуки транзистора. Трагизм ситуации предстал передо мной во всю величину.
Приседаю на корточки и пытаюсь вступить в переговоры. Поторговаться, проще говоря.
- Дедушка, - начинаю мягко, - как же мужчине без штанов-то, а? Никто же не знает, что это меня вы, подумают, по своей воле срамлюсь. Никак не могу я в таком виде отсюдова уйти, - а сам думаю, видно ли из нужника, что у меня тут до земли свисает. - Вы бы чем другим взяли, а? Вот, смотрите, какие на мне ещё кроссовки, фирма! Я вам лучше их отдам, поменяйте трофей, а!
- Ишь ты, знаешь это слово. И вправду 'трофей'. Ну что ж, поменять допустимо весьма. Только тапки твои мне без пользы. На сапоги добрые я бы поменял. Вот что. Ты же внучку мою, дурочку, выслеживал, небось, до этого, а? Говорил я ей, не ходи так, ходи, как все... Так во что выслеживал-то? В бинокль, что ли?
- Фотоаппарат у меня, - тяжело вздохнул я. Бинокль... как я предстану перед Слоником в таком виде и объясню, зачем мне нужен его бинокль.
- Вот его и тащи! - велел дед. - Будет у нас обмен трофеями. Ишь ты, фотоаппарат... Мало самому зырить, так и перед другими опозоришь.
- Но это же вещь дорогая! - возмутился я.
- А трофей чем дороже, тем ценнее, - резонно заметил засадчик. - Ну, если не ценишь ты свой 'хренок' в цену 'лейки', вон как он висит у тебя, так и иди себе с миром.
Я уже хотел было плюнуть, как вдруг весёлые уличные голоса прямо-таки 'наехали' на меня, пришлось согнуться в три погибели, чтобы не заметили с улицы. Кое-что при этом уткнулось в... хорошо, что в траву. Замер. Ф-фу, прошла, кажись, компания.
- Твоя взяла, дед! - зло выплюнул я. - Дай хоть чем-нибудь прикрыться, пока несу. Шляпу дай.
Вместо ответа пошевелились ружейные стволы, и я понял, что они показывают на недоброшенные мною белые трусики.
- Дедушка, это же не можно! - завопил я тихонько. - Неприлично крайне. Исключено! И... не уместится.
- А впредь мне не тычь, щенок! Ну, будешь меняться?
Самое говённое то, что напяливать женские трусы пришлось на чужих глазах, искать место для того, для чего оно там не предусмотрено. Мне казалось, что слышу тихий смех со стороны нужника.
- Я сейчас, я скоренько, - и тут же мой 'паразит' выпал в щель, пришлось приструнить.
Какое там лихо сигать через плетни - передвигался так, чтобы не расплескать, не уронить. В иной ситуации ощущения были бы пикантные, но не сейчас. Впрочем, я попытался схитрить, вытащил из фотика батарейку и карту памяти, чтоб хоть что-то спасти. В том числе 'те' снимки. Исключительные.
Но старикан оказался не промах. Велел показать весь мой сегодняшний улов. С безопасного расстояния зырил, дальнозоркий, чёрт. На божьи коровки и цветочки не зарился, всё внучку требовал. Ну, и напоролся на то, за что боролся - на её напряжённую, пукающую попу. Крякнул аж:
- Ну, чисто немецкая порнуха. Получит она ужо у меня!
Наверное, он стерёг Нудю втайне от неё.
Потом дедок деловито забрал фотоаппарат, привычным движением накрутив на него ремешок. Так накручивали в былые времена вокруг кожаного футляра, может, даже в войну вокруг 'лейки'. И неохотно, после напоминания, отдал мне плавки.
- А чужое на землю не швыряй. Где взял, там и оставь.
Пришлось отнести обратно, повесить на веточки. Не так красиво, как набарзившаяся хозяйка, зато ближе к дверце, руку высунет - схватит. Поймёт, что надёвано было мужчиною. Я ведь в них чуть не кончил.
'Рассчитавшись', я успокоился и получил возможность трезво соображать. Да и старикан начал вылезать уже из компостной ямы, выдёргивать тело из толстого полиэтиленового мешка. Я присел на корточки рядом и попытался 'помахать руками' после драки:
- Дедушка, это вещь ценная...
- Слышал, - хмуро бросил тот.
- ... и потому очень сложная. Это вам не ружьё: щёлк-щёлк, клац и ба-бах! - А сам ушки на макушке, скрипит ли дверь нужника, стягивает ли тонкая девичья рука с веток повешенное. - Тут надо долго-долго объяснять, как и что. Особенно если палить вдаль. Потом, тут ещё куча всякого другого нужна: бленда, светофильтр, штатив, вспышка, тросик...
- Блянда, - проговорил дед с акцентом. - Это их, что ли, снимать?
- Кого? - не понял я.
Он объяснил, кого.
- Нет, что вы! Я о вашей внучке ничего такого не думал! Это такая круговая насадка на объектив. А девушек я только порядочных снимаю. Исключительно.
- Поверим на первый раз. Как ты ещё сказал - штатив? Немецкое, чую, словечко. Тросик?
- Вспышка, светофильтр, монопод, - перечислял я.
- И всё это у тебя есть?
- Есть!
- Вот и тащи нам завтра утречком.
Я лишился дара речи.
- А... как... что...
- По-человечески, говорю, принеси. Гостем зайди завтра в калиточку сверху, где дача, и всё при тебе чтоб было. Али ты на работе? Тогда заходь вечерком. Только, боюсь, не утерпит внучка до вечера, раскрутит сама твою 'лейку'.
- 'Никон', - машинально поправил я.
- Агафон, вообще-то, дед Агафон, но поручкаемся завтра. От ружейного масла руки отмою... Так вот, внучка моя давно хочет научиться фотканью, да при моей пенсии и её стипендии не разбежишься. И учителя подходящего не было. А тут, вишь, сам в сад заскакивает. Найдёшь нас сверху? Или ты только снизу через плетни скакать умеешь?
- Найду, дедушка, - и посмотрел машинально в сторону 'верха'. Девичья фигурка в бикини неслышно поднималась по камешкам.
- Ну, тогда до завтраго. Покедова, касатик.
Я уже перелез было через плетень, кося глазами в сторону исчезающей Нуди, как дед Агафон встал у плетня и поманил меня пальцем.
- Поди-ка... Ты это, ты учти, парень - миномёты прямой наводкой не палят. Навесно бьют.
- Дедушка, - снова онемел я и с трудом выговорил: - Как же тебе... вам стало известно, что я рассказ собрался писать? Только сейчас ведь надумал и никому ещё не говорил!
- Разведка донесла, - хитро улыбнулся старик. - Ты, небось, когда этой штукой, - он тряхнул фотик, - в нужник целил, артиллерию в уме представлял. Для пулемёта - медленно, для пушки - коротко. Что у нас остаётся из расхожего?
- Эва!
- Метод исключения, как говорил наш ротный. Вот только наводка у тебя прямая, не миномётная. Допетрил теперь?
- Допетрил, ой, допетрил, дедушка! А рассказ?
- Ты ж про него только что сам выдал. Потом, ясно дело - сорвалось у тебя пофоткать, в чём-то другом станешь самовыражаться. Вряд ли в музыке или там архитектуре. Что у нас остаётся?
- Браво!
- Как говорил наш ротный... А, знаешь уже. Метод исключения! Повесть, роман, поэму - исключаем. Рассказ, значит... Вот что я тебе скажу - пиши-ка ты его с внучкой вместе. Она ведь у меня и писать хочет научиться, и даже дневничок пописывает. Тс-с о нём, понял! Пущай сама из него в твой рассказик чего вставит. И проверит, не срамно ли о ней накалякал, цензурно ли. Имя не выдал ли.
- Да я его и не знаю пока.
- Ну, не окрестил ли как самочинно, похабно. И вот чего ещё. Сегодня купаться не ходи, понял? Портки советую постирать, сам же по земле шаркал. Но не в реке. Стесняется внучка, понял?
- Дедушка, я понял у вас всё!
- То-то же!
- Кроме одного: как вы устроили засаду, в сговоре или вопреки ей?
Дедок хитро усмехнулся, опёрся подбородком о ствол ружья: