- Мой Шаман, расскажи мне что значит любить, я привыкла гореть, и огонь страсти пить.
Что любовь для такой? Ни души, ни тепла, в сердце чёрная сталь, и сама как броня:
Защищу и закрою собой как щитом, изнутри занимаясь багровым огнем.
Мой Шаман, поцелуи твои как вино, пить его для бессмертной как-будто смешно, но до смеха ль мне будет когда ты уйдёшь?
Расскажи про любовь. Только ты не солжешь, не соткешь из обмана узор на холсте, мягко руку сожмешь, на пологом холме.
Мой Шаман, ты как горный холодный ручей,
Я - огонь, что танцует на кромке мечей,
Я не знаю любви, мне не ведом покой,
Только страсть и расчёт, только воля и боль,
Но ты ведаешь то, что понять я стремлюсь, мой Шаман, расскажи, я, быть может, вернусь к тем истокам, что попросту канули в дым, буду вечно твоей, ты же станешь моим.
Голубые глаза не смогла погасить, захотела - наивно - всем сердцем любить. Пожелала летать, жить как сотни живут и тебе дать закончить нелегкий свой труд. А теперь поняла - эта слабость души привязала меня к вечно юной глуши где ты счастлив, спокоен, несчастна лишь я, потому что в неволе живу не любя.
Так ответь мне, Шаман, повелитель земли, что должна я узнать о бессмертной любви?
- Мой Цветок, есть огонь, обжигающий нас, он пожрет все вокруг, ничего не создаст. Это страсть, и пусть пламя ее горячо, Не дает теплоты, не родит ничего.
Мой цветок, есть огонь, что горит в очаге, наполняет дом светом, хранит нас в тепле. Это грань той любви, и она как магнит к себе тех кто был ранен всегда приманит.
Есть иная любовь - то огонь, то туман, ласка, нежность и страсть - ядовитый дурман. Та любовь быстротечна, на шрамы щедра, не успеешь очнуться как в сердце дыра.
Мой цветок, я открыл тебе душу - бери, оставайся со мною до первой зари, но запомни: из углей и шрамов я весь, мне милее очаг и огонь его здесь где рассветы прекрасны, послушна земля. Здесь я буду твоим, ты же будешь - моя.
На холме, в заходящего солнца лучах рассыпались вопросы беззвучные в прах,
Та, что стала Цветком для него из огня, уходила в закат, все еще не любя
А Шаман улыбался, в том мудрость его - отпускать ту что цепью считает любовь,
Указать ей дорогу и снова к огню, ждать подругу, хозяйку своему очагу.
Уходила в закат, та что сталь и огонь, голубые глаза лишь мираж, не любовь
Уходила к тому, кто был ей как маяк: страсть из пепла и жара, а в будущем - мрак,
До любви - это ей было право смешно - дорасти - так бывает - еще суждено.
У Шамана - Земля, ей - небесная высь, две дороги, петляя, опять разошлись.