- Угощайтесь, Камару-сан, - хозяйка с нежной улыбкой поставила перед молодым постояльцем лаковый поднос с завтраком. Камару улыбнулся в ответ, поклонился, чуть не погрузив нос в услужливо подсунутую чашку, и вдруг ясно увидел на белоснежной посудине трещину, похожую на черную паутину.
- Фу, - передернул он плечами, быстро глянув в спину удаляющейся женщине. Пауки, а в особенности паутины, были проклятьем всей его жизни, преследуя даже во снах, заставляя кричать и просыпаться в поту и кромешной тьме от собственного крика.
Чтобы отвлечься от неприятного чувства, Камару тщательно разгладил манжеты и посмотрел в окно. Низкие изогнутые деревца роняли на землю розовые лепестки, тянулись тонкими ветвями к изгибу речушки, тонко журчащей на перекатах. Несколько домиков вдали безмолвствовали, черными глазами окон взирая на выкрашенные красным и желтым зигзаги мостиков. Камару знал, что все жители небольшой деревеньки сейчас либо в полях за холмами, либо пасут скот, либо поехали в небольшой городишко, и лишь дряхлые и больные оставались на циновках, зябли у тухнущих очагов.
Автоматически поднося к губам кусочки рыбы в белесом, отдающим болотом соусе, Камару в который раз погрузился в воспоминания о том странном дне, что привел его в это загадочное место...
... Тяжелый, влажный воздух забивал легкие, солеными каплями оседал на лице, сочился по спине. Камару упрямо шагал вдоль корзин со снедью и маленьких грязных витрин, направляясь домой после утомительного трудового дня. В тот день в прачечную заглянули чуть ли не все жители их квартала, и Камару даже не успел пообедать. В конце дня, забившись в угол между тюками с несвежим бельем, он открыл наспех собранную утром коробочку и с омерзением отбросил ее прочь - вся коробочка была оплетена пушистыми нитками плесени. Недоумевая, как это могло случиться, Камару почувствовал, как раздражение нарастает изнутри, грозя выплеснуться, и поспешил домой, но руки его предательски дрожали.
Он брел по знакомой улице, не поднимая головы, когда что-то мелькнуло перед самым его лицом, и Камару, резко остановившись, сам не зная почему повернул налево голову. Там, между двух обветшалых домов, вызывающе сверкала чисто вымытыми окнами маленькая лавочка. Яркие бумажные фонарики чуть покачивались от сквозняка, вырывающегося из призывно приоткрытой двери, а в витрине с непревзойденным мастерством и правдоподобностью была выстроена целая кукольная деревушка, окруженная лесистыми холмами. Камару мог поклясться, что в течение всех четырех лет его работы в прачечной он ни разу не видел этой лавки, даром что каждый день возвращался домой одной и той же дорогой.
Невидимые ладони держали его щеки, не давая отвернуться, а потом легонько потянули в сторону лавчонки, словно приглашая. Камару нетвердо подошел к сверкающей витрине и с удивлением разглядел малюсеньких кукол, изображающих жителей деревни за работой. Особенно внимание Камару привлек старик с трубкой, задремавший на ступеньках своего домика.
- Как живой, - усмехнулся он, водя носом по стеклу и оставляя на нем некрасивые разводы.
Дверь лавки нетерпеливо скрипнула, запах свежей выпечки дернул Камару за нос, и голодный работник прачечной, не помня себя, безвольно пошел на запах, в глубине души задаваясь вопросом, откуда в их бедном квартале могла появиться такая роскошная лавка.
- Добрый день, - громко поздоровался Камару, переступив порог, и потрясенно замолк. Чистейший прилавок темного дерева манил к себе, бесконечные полки до потолка были завалены фигурками божеств, веерами и шкатулками. Отдельно стояли блюда, накрытые крышками, из-под которых просачивался нестерпимо аппетитный, густой дух свежеприготовленного мяса. Проем за прилавком, ведущий в задние помещения, скрывала цветная бамбуковая занавесь.
Камару неловко потоптался, звучно кашлянул.
- Иду, иду, - голос, мелодичный как колокольчик, раздался вместе с шелестом занавеси, и за прилавком возникло дивное создание, красотой напоминающее ками. - Чем могу служить?
- Понятно, - смех девушки огладил парня кошачьей лапкой. - Ты устал, хочешь есть и отдохнуть. Я права? Угощайся.
Девушка приподняла крышки с блюд и ловко наполнила большую тарелку. Содержимое с пылу с жару исходило паром и соком, дразняще свешивалось с краев.
- Ну что же ты? - лукаво подбодрила девушка, и Камару забыл обо всем - и о том, что как-то неприлично набрасываться на еду прямо с порога, даже не сняв сандалий, и о том, что денег у него совсем не было. Он подскочил к стойке, схватил палочки и чуть не потерял сознание от сытного запаха. Не помня себя, он принялся набивать рот тающей на языке курятиной.
- Как тебя зовут?
- Камару, - невнятно пробурчал парень с набитым ртом и жутко покраснел.
- Камару, а ты не хотел бы отдохнуть где-нибудь? Ты парень приличный, добрый... И помог бы тетушке в хозяйстве. А уж дедуля как бы обрадовался!
Камару удивленно вскинул на нее глаза.
- Это недалеко отсюда, на поезде не больше двух часов. Тетушка прошлой весной овдовела, тяжко ей..., - на глаза красавицы навернулись слезы, и Камару от отчаянья был готов пообещать ей все, что угодно, лишь бы ее прекрасные глаза не затуманивались. Он проглотил очередной ароматный кусок и закивал, преданно глядя на красавицу.
- Вот и хорошо, - голос девушки стал медовым. - У меня и билет где-то тут есть... Спасибо тебе, Камару-сан. Выпей за счет заведения!
Камару отпил глоток из протянутой пиалы, и действительность содрогнулась и поплыла перед его глазами, желудок довольно заурчал, а тарелка снова наполнилась. Не в силах оторваться от еды, он почувствовал затылком теплое дыхание, а на прилавок упали черные пряди девушки.
- Тебе бы уехать куда-нибудь поскорее, отдохнуть... ты совсем измотан, - шептал над его головой волшебный голос, а Камару не мог оторвать глаз от прядей, паучьими лапами медленно тянущихся к тарелке. Камару закрыл глаза, потом опять открыл - волосы незнакомки стали ближе к его рукам на ладонь. Камару не мог отвести глаз от прилавка, даже немного нагнулся над тарелкой, и вдруг волосы сплелись в подобие паутины и с силой бросились Камару в лицо. От неожиданности тот отпрянул, с криком оттолкнулся от прилавка и полетел на пол, сильно ударившись затылком.
- Ой-ой-ой, - заверещала хозяйка лавки, а Камару затуманенным взором, как во сне, следил, как помещение наполнилось сиреневой дымкой, через которую к нему двигалась голова девушки на все удлиняющейся и удлиняющейся шее. Внезапно красавица вспрыгнула на прилавок, подтягиваясь паучьими мохнатыми лапами, ее участливые глаза закачались у самого его лица, и Камару отключился.
2.
Конечно, размышлял Камару, эти все ужасные видения были лишь последствиями сильнейшего ушиба, когда он сидя заснул над тарелкой и ему что-то приснилось. Ведь он очнулся в местной больнице, где хмурая медсестра прикладывала ему к затылку дырявое полотенце со льдом, а затем выпроводила восвояси, не сказав ни слова. Уже на улице, сунув руку в карман и наткнувшись на замызганный, потрепанный билет, Камару ощутил неожиданное, но непреодолимое желание повидать тетушку щедрой незнакомки, которое напугало его и озадачило.
- Еще рису? - мягкий, с хрипотцой голос хозяйки вывел Камару из задумчивости.
- Благодарю, я сыт.
- Как это мило с вашей стороны, - хозяйка присела за столик Камару, отвернулась к окну, и Камару невольно залюбовался ее черным локоном, выбившимся из прически. - Спасибо Вам, что Вы согласились пожить в моем доме. Поверьте, это очень много для меня значит.
Хозяйка робко дотронулась до руки Камару и взглянула ему в глаза. Ее черные зрачки, почти сливающиеся с темно-ореховой радужкой на фоне ослепительно белых белков как магнитом приковали к себе внимание Камару, заполнили собой все его мысли. Женщина что-то говорила, но до слуха молодого человека долетало только невнятное бормотание, а беспокойные глаза придвигались все ближе, пока Камару не показалось, что он различает вокруг черных кружков маленькие паучьи лапки...
"Тьфу ты, пакость!" - Камару быстро-быстро заморгал, стараясь отогнать неприятное видение, и стал вслушиваться в непрекращающийся монолог, стараясь быть вежливым. А хозяйка не умолкала:
- Уже вот год, как сына моего завалило камнями... И как только мы пережили это, горе такое. А теперь вот и муж мой меня покинул. Хорошо, что племянница меня не забывает. В начале весны один студент приезжал, скромный такой молодой человек. И помог мне по хозяйству, и даже немного денег заплатил. Жаль только, что ушел... и даже не попрощался....
Внезапно женщина замолчала, сжав пальцы, сбивчиво извинилась за причиненное беспокойство и убежала в подсобные помещения, гремя пустыми пиалами на подносе.
Камару с удивлением проводил взглядом хозяйку дома, встал и вышел на залитую солнцем улицу, испытывая непреодолимое желание потянуться и зевнуть во весь рот.
"Как же здесь хорошо и спокойно", - размышлял он, бредя вдоль домов. - "Словно жизнь остановилась, а время спит, едва-едва шевелясь". С этими умиротворяющими мыслями Камару прошел мимо цветущих деревьев, умилился затхлому запаху тины, который донес до него легкий ветерок, прислушался к одинокому, далекому лаю мелкой собачонки. Сзади раздался сухой, надтреснутый кашель.
- Гуляй, смотри, - сморщенный старичок на ступеньке своего домика раскуривал трубку. - Слушай лес, смотри на речку, пей воздух. Поклонись духам предков, может, они и наставят тебя. Но к пещере не ходи, сосну тэнгу не трогай, лису полюбишь - умрешь... А может, и нет....
Камару удивился словам старичка, словно сошедшего с той игрушечной завалинки в загадочной лавке, и подошел поближе.
- О чем вы? - спросил он, пытаясь заглянуть под широкие поля шляпы старика. - Какая лиса? И пещера?
- Ну как же, - старичок быстро поднял голову, и в лицо Камару уставились блестящие, полные жизни глаза. - Той, где молодой Занто погиб... Вон, как мать до сих пор убивается.
Он кивнул в сторону дома, откуда только что вышел Камару. Любопытство переполняло парня, да и старик казался интересным собеседником, так что Камару осторожно приблизился еще на шаг, не зная, как поделикатнее спросить разрешения присесть рядышком.
- Мне так жаль бедную женщину, - осторожно начал он. - Так убивается... А ведь сын ее совсем молодой был, да? И такая нелепая смерть.
Глаза старика сверкнули издевкой, словно маневр Камару был с легкостью разгадан. Тем не менее, старик ничем не выказал презрения или раздражения, а кивнул на ступеньки рядом, приглашая присоединиться.
- Не бедная женщина, а глупая, - наставительно изрек он и выпустил клуб дыма. - Зачем несмышленого отпустила в лес? Ему хоть и пятнадцать было, а умом совсем ребенок был. Зачем в пещеру пошел? Ее ни с какой другой не спутаешь, там у входа огромная сосна растет, на ее ветвях часто видели тэнгу, а уж слышно его каждый вечер. Сказкам, что ли, Занто поверил, тэнгу хотел изловить?? Кто ж теперь узнает... Да только нашли его еле-еле, весь лес обегали, сосне кланялись. А камень из завала возьми и упади. Глядь, а там - пальцы... Камень скреб, видать, все иссечены...
Старик запыхтел трубкой, вспоминая. Его голова опускалась все ниже и ниже, пока Камару не показалось, что рассказчик просто-напросто заснул, пригревшись на солнышке. Тогда Камару принялся ерзать по ступеньке, стараясь разбудить старика, потом слегка кашлянул, - старик мерно дымил из-под шляпы.
- Простите...., - Камару коснулся плеча старика и с невольным возгласом отдернул руку - под тканью что-то мелко копошилось, перемещалось и перекатывалось. Брезгливость пронзила Камару до самых печенок, руку свело судорогой, как будто пальцы чуть не погрузились в мешок с ожившей мелкой фасолью. Он отшатнулся, и в этот момент старик ожил. Его глаза, словно горячие уголья, полыхнули чуть видимым красноватым отблеском.
- Он до сих пор по дому шатается, что ни месяц, - ни с того, ни с сего выкрикнул он, обдав Камару зловонным дымом. - Тот мечтатель, что до тебя здесь жил, слышал его зов. Страждущая душа не находит покоя, а тэнгу на сосне хохочет-заливается, стонет лес, но кто пойдет в пещеру в такое время?
"Да он сумасшедший, а я с ним беседую", - мелькнуло в голове ошарашенного Камару, кубарем скатившегося со ступенек. - "Э-э, недаром он целыми днями сам тут сидит". Словно в подтверждение его мыслей с заднего двора донесся резкий, визгливый женский голос:
- Ты с кем это разболтался, дурень старый?? Не смеши людей, совсем из ума выжил!! Иди в дом, солнце уже, видать, голову напекло!
Старик, казалось, весь съежился и затих под своей огромной плетеной шляпой, и сколько ни оглядывался Камару по дороге, ни он не пошевелился на своей ступеньке, ни грозная женщина на крыльце не показалась.
3.
Сумерки в горах наступают внезапно, рано, и быстро переходят в непроглядную тьму. Этот волшебный миг, длящийся всего ничего, дрожащий, как легкая газовая ткань на ветерке, завораживал Камару и пугал одновременно, причем с самого раннего детства. В сером неверном свете оживали легендарные чудища, тянули к маленькому Камару свои лапы, но, как назло, ни один герой ни разу не появился, чтобы защитить его. И тогда самым надежным, самым проверенным средством оказывалось одеяло. Завернувшись в него с головой, крепко зажмуриваясь и стараясь не дышать, Камару почти физически ощущал, как уходит тревога, становится неслышным шумное дыхание чудища, и только страх высунуть ногу из-под одеяла стучал в висках.
Вот и сейчас, лежа в своей комнате у дальней стены, напротив сёдзи, Камару вновь вспомнились свои давние, детские страхи, разбуженные словами странного старика. Стараясь отогнать гнетущие мысли, он беспокойно пошевелился, перевернулся на другой бок. Хозяйка уже погасила везде лампы, дом погрузился в дремоту, изредка вздрагивая от порывов ветра на улице, а сон к Камару все не шел.
В голове вертелись надоедливые мысли о странном старике, погибшем подростке, глупых суевериях крестьян и сосне. Камару казалось, что он уже давно вырос из того возраста, когда страшные сказки оживают в темноте, но мысль о том, что по дому бродит призрак мальчика, вышибала из Камару холодный пот. Да что ж такое, начинал злиться он на себя, ну как маленький....
Тихий шорох в глубине дома встряхнул Камару, прогнал остатки сна. Ощущая затылком крупные мурашки, поползшие по спине, Камару нарочито громко завозился на татами, но слух обострился до предела, даже стук веток о крышу воспринимался чуть ли не барабанным боем. Стараясь отвлечься, Камару отвернулся к стене, закрыл глаза, но уши чутко улавливали, как медленно и неотвратимо шорох из глубины дома движется по коридору, прямо к комнате Камару. "Не может быть, это всего лишь кошка.... Мышь.... Еж... Что угодно!", - Камару, как в детстве, зажмурился и натянул на голову одеяло. Иррациональный страх, не оставивший места здравому смыслу взрослого человека, молотом бился в висках, сковывал конечности, крупной дрожью гулял по позвоночнику.
Там, сзади, что-то есть. Это знание нельзя было объяснить ничем, кроме мистической интуиции, пощупать которую нельзя, но в которую начинаешь безоговорочно верить в подобные моменты. Обернись, приказывал сам себе Камару, и не мог выполнить, не мог пошевелиться. Сёдзи легонько тряхнуло, и по тонкой бумаге прошелестело чьё-то прикосновение. Тьма сгустилась вокруг татами, волосы на теле встали дыбом, и Камару, собравшись с духом, рывком обернулся к сёдзи, тараща глаза... и чуть было не уперся носом в рисовую бумагу...
Комната стала втрое, нет, вчетверо меньше. Теперь татами Камару с четырех сторон окружали стены, словно гроб. Справа вновь легонько затряслись сёдзи, за ними мелькнула тень, но еще глубже погрузиться в состояние паники Камару уже был не в силах. Он неотрывно смотрел вверх, в непроглядную темноту, откуда на одеяло с тихим шорохом падали щепки и труха. Потолок жил, двигался, вибрировал, медленно приближаясь.
Камару вцепился в края одеяла, мозжечком понимая, что время детства безвозвратно ушло, и вряд ли накинутое на голову одеяло остановит творящийся вокруг кошмар. Я в гробу, стучала в голове единственная мысль, я замурован, мне не двинуться... и не убежать. Пятки коснулось шершавое дерево стены, и Камару взвизгнул, чуть не сорвав голос, но визг вышел глухим, почти неслышным. Сверху недовольно всколыхнулись светло-зеленые круги, расплылись по тьме, собираясь в нелепые размытые фигуры. Это все сон, повторял Камару, как заведенный, это все - сон. Это кошмар, но я проснусь, а за окном будет светить солнце...
Потолок дрогнул и остановился. Тишина вязкими пальцами затеребила Камару уши. Царапанье возобновилось, но теперь невидимка пытался пробить себе ход не через сёдзи, а через потолок. Размеренно и ритмично невидимый коготь процарапывал столетние балки, а Камару в ужасе тряс сёдзи, не желающие открываться, даже не смахивая в головы стружку. Уйти, уйти...
- Э-э... - тихий не то сип, не то свист из темноты. Камару поднял голову - в потолке слабо светилась щель, в которую пробился тонкий лунный лучик. Через мгновение он пропал, и западня снова погрузилась во тьму. У Камару отнялся язык, он забился в угол, поджав под себя ноги и натягивая до носа одеяло.
- Кук-ла... - новый сип вышиб из Камару остатки атеизма, если таковые и водились. - Скуч-но...
Щель вновь засветилась призрачным лунным светом, на фоне которого в комнату хлынула струя мелких черных пятнышек. Камару напряг зрение и разглядел множество мелких лапок...
- Не-е-ет! - омерзение и паника подбросили Камару вверх. Он был готов процарапать потолок навстречу таинственным голосам, призракам, хоть самому Хуанмо... Щеки коснулась липкая, тонкая нить, и Камару в ужасе замахал руками, завертелся на месте, ударяясь о стены. А нить все не кончалась. Я запутываюсь, наконец осенило его, чем больше верчусь, тем больше запутываюсь. Невидимые лапки прилежно ткали паутину, заворачивая Камару в кокон.
- Принеси.... Куклу..., - просипело сверху, на лицо Камару упал блеклый отсвет, и тьма взорвалась мириадами разноцветных искр. В бешеном хороводе они увлекли потухающее сознание пленника вглубь черного зева потолка.
4.
Утро не принесло Камару желанного облегчения и освобождения. Ночной животный ужас даже при свете дня ледяными пальцами сжимал его грудь. Не находя себе места, он метался по дому, как полоумный. Хозяйка то и дело бросала на него изумленные взгляды, но унять себя Камару не мог. Из головы не шел зловещий шепот и кукла, за которой и приходил призрак.
Ища успокоения, он спустился к реке, но даже вид цветущих деревьев казался зловещим. Ступенька, где вчера сидел старичок, пустовала, только одинокая птица прыгала по вытоптанному дворику. Тогда Камару вскарабкался вверх по склону холма, механически выбирая препятствия посерьезнее, и углубился в лес. Шум ветра в верхушках сосен немного отвлек его от мрачных мыслей, напомнив о странном старичке и его нелепых россказнях.
"Сосна тэнгу... Интересно, найду ли я ее. Нет, неинтересно - что мне с нее?", - размышлял Камару, прилежно меряя тропинку торопливыми шагами. "Мне бы только успокоиться, только забыть...". Мысль о том, что скоро наступит вечер, улыбчивая тетушка унесет лампу и бумажные сёдзи вновь останутся единственной преградой на пути у ночного пришельца, настырно буравила мозг.
Колючая, словно костлявая, ветка с силой впилась Камару в затылок. Парень помотал головой, вынырнув из омута своих невеселых, лихорадочных мыслей, и огляделся. Ноги занесли его далеко вглубь леса, и теперь его окружало множество причудливо переплетенных ветвей, толстых древесных стволов и насмешливых шепотков листвы. Небо заметно посерело, тускло высвечивая купол сосновых верхушек. С резким пересвистом-хохотом вспорхнула птица, и Камару чуть не сел на землю от неожиданности. Тропинка под ногами давно превратилась в татами из прошлогодних прелых листьев и зеленого мха, и Камару с обреченным смирением понял, что заблудился, и где он теперь - непонятно.
"Только перед тетушкой стыдно", - некстати подумалось. - "Подумает, что сбежал, как и тот, предыдущий...". Держа путь к наиболее светлым прорехам в лесном ветвистом узоре, Камару торопливо шел, проваливаясь в мягкую землю, ежась от прикосновений веток к шее. Счет времени он давно потерял, только надеялся, что ночь не застанет его среди влажного, затягивающего в себя леса. Надежда найти дорогу таяла и таяла. Хотелось лечь на мягкую мшистую подушку, вжаться в корни столетней сосны и закрыть глаза, наслаждаясь тишиной. И пусть бегут по небу облака, пусть свистят-перекликаются птицы, он будет валуном лежать на месте, пока сам не покроется мхом...
Резкий хохот-свист мигом вернул разлетевшиеся мысли Камару. Перед ним высилась сосна, крона которой пряталась за облаками, а паучьи лапы-корни вились вокруг. "Сосна тэнгу...", - вспомнились Камару слова странного старика. Как во сне, он прикоснулся ладонью к шершавой коре, погладил. Вон и полузаваленная пещера, вон и табличка погребальная... Последнее пристанище молодого сына тетушки выглядело не так пугающе, как представлялось вначале, и Камару со всей серьезностью поклонился духу, искренне желая тому более удачного следующего воплощения. Затем благоговейно подошел к отверстому зеву пещеры, провел пальцами по камням. Душа затрепетала от одной только мысли, как громада этих камней валится сверху, как темнота опутывает разум и волю, лишая надежды на спасение.
Какая страшная смерть. Камару вгляделся в темноту пещеры и поежился - он не мог понять, как молодой и глупый Занто не побоялся в одиночку полезть в этот холод и сырость. "Хотя, может, он там прятался?", - блеснула мысль. -"Но от кого?" Спасаясь от лесного хищника, логичнее было бы залезть на дерево, а не бежать сломя голову вглубь земли, навстречу возможному тупику. Камару отступил от валунов, собираясь идти дальше, и по его спине пробежала дрожь. Он резко обернулся - сумерки сгустились, и туман медленно наползал на полянку, скрывая лес. Скрежет-хохот раздался прямо у парня над головой, сумерки темным пятном прорвались сквозь заслон из ветвей и с противным чмокающим звуком шлепнулись на мох. Камару глянул вверх - в ветвях сосны, на фоне двух-трех тусклых звезд, угадывался филин. Нахохлившись, фигура сидела неподвижно, уткнув голову в грудь. Чмоканье возобновилось, и еще несколько туманных клякс растеклось у пещеры. Камару в отчаянии вертел головой, пытаясь угнаться за событиями, не успевая дать им оценку, а только отмечая угасающим сознанием, что он отрезан от мира и деревушки вязкой слизью тумана, и путь у него один. "Нет!", - Камару резко стряхнул с себя наваждение. - "Это всего лишь туман, а до деревни - рукой подать. Что за мысли дурацкие в голову лезут?". Он сделал пару шагов к сероватой кромку тумана, и тут ему на голову со свистом обрушилось нечто. Упав навзничь, Камару отстраненно и спокойно смотрел в яркие угольки-глаза старика, все еще не выпускающего из рук свою палку, как заливает их рубиновое пламя, потом перевел взгляд на сосну. Филин уже свесил ноги с ветки, откинул плащ и свистел-хохотал, извиваясь на суку, являя на фоне почти черного неба контуры огромного, уродливого носа.
Очнулся Камару в кромешной тьме, на мягкой постели и в полной, звенящей тишине. Попробовал повернуться, поднять голову - но тело, как ватное, отказывалось его слушаться. Послышалось кряхтенье, и в глаза ударил сноп света. Когда Камару проморгался, он увидел перед собой старичка с завалинки. Кривя беззубый рот, старик рассматривал его с каким-то жутким интересом, если не сказать издевкой.
За спиной старика высилась громада наваленных камней, доносились трели птиц и шум листвы.
- Где я?
- Так-так, так-так...
- Отвечай! - Камару злобно дернул рукой, стараясь схватить старика, и вдруг в его голову хлынули воспоминания вчерашнего дня, едва не оглушив. - Что это?!!
Протяжный чмокающий звук сопроводил взвизг Камару, который в отчаянии забился, поняв, что лежит в громадной паутине.
- Нет, нет...НЕТ!! Я ... не могу..., - липкие нити не отпускали, присасывались к одежде, не давали опоры для толчка. - Что происходит??
- Так-так, так-так...
- ОТПУСТИ!!!!
- Ни за что, - серебряный голос спокойно прозвучал почти у самого его уха. - Мир велик, но тебе это уже ни к чему...
Камару попытался повернуть голову, но липкая паутина намертво приковала к себе его ухо и волосы на затылке. Обладательница серебряного голоса тихонько вздохнула, и перед глазами Камару закачалось прелестное личико хозяйки гостеприимной лавки.
- Обьясни... - сил сопротивляться не осталось, усталось навалилась мертвым грузом. Камару смог только очень тихо выдавить из себя вопрос.
- Ну что тут скажешь... - волосы девушки взвились вверх, одна прядь нежно коснулась щеки Камару. - Ты теперь мой. Как и все они...
Шурша кимоно, девушка подошла к светлому пятну у входа в пещеру. Резко обернулась, - и давний детский кошмар Камару вернулся вновь, стократно усиленный, - кимоно, натянутое на овальное тело, колючие лапы, метровая шея и живые волосы вокруг кукольного лица. Резким жестом девушка распахнула полы кимоно, и на землю из-за пазухи посыпались куколки, обломки игрушечных домиков, сосенки.
- Я хочу играть, мне скучно.
- Отпусти...
- Какой-то ты неинтересный. Но я попробую тебя расшевелить... - между полных алых губ мелькнул тонкий щуп-язык. - Отец, хватит болтать.
Старик надвинул на глаза шляпу и, не пеерставая покачивать головой, двинулся вон из пещеры. Девушка с нетерпением перебирала лапами.
- Я хочу домой! Я хочу проснуться! - дикий рев Камару спугнул птиц, и заливистый хохот-щебет расколол тишину. - Это сон!! Дурной и глупый!! Я хочу домой!!!
Старик, покачивая головой, легкостью поднял очередной валун. Свет в пещере померк.
- Ну здравсссс-твуй...., - жаркое дыхание опалило щеку Камару, и он почувствовал костлявое прикосновение.
5.
Утро выдалось на редкость солнечным и пригожим. В приподнятом настроении безликая толпа неслась к метро и автобусным остановкам, перекусывая на ходу, перебрасываясь скудными утренними приветствиями.