Кириллов Игорь : другие произведения.

Караван

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   - Первая попытка не увенчалась успехом. Мне кажется, что стоит повторить.
   - Но это практически невозможно! Точнее, невозможно практически.
   - А теоретически?
   - В теории - да, конечно. Да, что я говорю! Если в наших лабораториях проводились опыты по оживлению трупов и подопытные проявляли некоторые остатки разума. Правда, на слишком примитивном уровне... так, простейшие арифметические действия за кусочки мяса. Да, мясо стало единственной существенной проблемой! Ведь исследователи с точки зрения подопытных тоже представляли собой мясо!
   - Увольте меня от подробностей, мессир.
   - Конечно-конечно, простите, мадам. Я задумался над сложностью темы. В данном случае мы можем провести некоторые исследования, если принять во внимание закрытость темы и невозможность проникновения в некоторые типы миров. К тому же, могут появиться неожиданные обстоятельства - не мы одни имеем способность проходить сквозь границы миров...
   - Мессир, не приплетайте третьи силы - им это ни к чему. У них своя война, которая нас не касается. А способности, возможности населения третьих миров - это одни догадки ученых. В любом случае, эти вопросы не должны вас волновать.
   - Да, но...
   - К чему долгие слова! Пробуйте, если не получилось - сделайте еще одну попытку, вторую, третью. Нам нужны результаты и как можно быстрее! Население на исходе, а война почти проиграна.
   - Если позволите, я немедленно сяду за составление плана действий! Если невозможно действовать напрямую - следует найти обходной путь. Ситуация сложна, слишком сложна, чтобы можно было ошибиться.
  

Караван

(все совпадения времен, имен и событий считать чистой случайностью!)

Эмир

(разводит руками)

Ну, это уж вершина неприличья!

Насреддин

(буднично)

Не стоит продолжать. Диагноз прост:

Чудовищная мания величья.

Маниакальный бред на почве звезд.

Л. Филатов "Возмутитель спокойствия."

Кто ж это, ответь,

В новогоднем наряде?

Сам себя не узнал.

Мацуо Басе

   Не было в том краю ни богатых сел, ни каменных городов - одни деревеньки, окруженные частоколом, а то и вовсе беззащитные перед приходящими из лесу бедами. Только солнце клонилось к вечеру, как хозяйки начинали звать детей в тревоге. И не было случая, чтобы все званые - долгожданные приходили домой целехонькие. Иное было. Но, подхватив уцелевших и отозвавшихся, женщины ныряли в подпол, закрывая за собой толстые дубовые крышки, изо всех сил толкая тяжелые засовы, и ждали, в страхе за остававшихся наверху мужчин, утра.
   Были ночи спокойные. А были страшные, и было их несоизмеримо больше. Приходила из леса беда, но не из самого леса, а с лесных кладбищ, да капищ, что оставались от народа древнего, жившего на этих землях раньше. И никто не знает, откуда она взялась, беда эта, кто ее принес-вызвал. Жили с ней всегда, сколько старики помнят. Уйти бы, да некуда! Вокруг - леса, куда ни глянь. День иди, другой иди, третий - все из леса не выйдешь. Но не это страшно - не сможешь ты больше дня одного идти, ночь тебя в пути застанет. А как застанет - так и смерть наступит. Много раньше народа уйти пыталось, семьями уходили, одиночками - косточки их до сих пор по дорогам валяются не похороненные. Да и какие дороги в том краю - заросли давно бурьяном, лопухом и репейником!
   Я откинулась на кресле,- черт! третий раз начинаю - и всё на ладится. Стукнув кулаком по столу, откатилась, закрыла глаза. Мерное жужжание компьютерного кулера прервала "Хава нагила" городского телефона.
   - Пол, погляди, кто там трезвонит?
   Вместо ответа муж молча сунул мне трубку. Недоумевая, я приложила прохладную черную пластмассу к уху.
   - Привет! Узнала? - Ломкий на верхних звуках баритон вызвал в памяти тощую фигуру, золото очков на переносице и серебристый провод, уходящий под свитер. Лекс... давно не виделись!
   - Да как не узнать... хоть раз в год и звонишь.
   В трубке довольно хрюкнули:
   - Ага! А что звонить, мы больше по аське, да по аське. Ты не спишь?
   - Да как сказать, собиралась.
   - Ну, ничего... извини, конечно, я ненадолго. Просто мы тут с Антоном сидим в кафе, кстати, тебе от него привет, так вот - вдруг решили, а не встретиться ли нам завтра, где-нибудь часиков в десять.
   - В одиннадцать, - автоматически перенесла я время.
   - О-о, так, значит, ты согласна? А то мы спорили, что ты откажешься. Можешь меня поздравить, я выиграл! Значится так, в одиннадцать ноль-ноль на том же месте - у центральных ворот. Все, больше не отвлекаю и не бужу! До встречи!
   - Подожди! Я еще не сказала... - но из трубки уже послышались частые гудки.
   И что мне прикажете делать?
   Придвинув кресло к столу, я решительно стерла все написанное, поскребла пальцем по мышке и вышла из "Word'а", отчего-то не сохранив изменения.
   Спать, спать, спать...
  
   Не каждое утро заслуживает отдельного описания в деталях. Что может быть необычного в том, что каждый человек делает после того, как спустит ноги с кровати? Долго шарит ногами по полу в поисках тапочек, которые какой-то чертик каждую ночь упорно распихивает по всевозможным углам под кроватью, долго сидит на краю, цепляясь пальцами за неостывшую простыню и борется, невыносимо долго и мучительно борется с таким логичным желанием - упасть обратно, закрыться одеялом и закрыть глаза. Но отложенный звонок будильника звонит еще и еще, на кухне мерно тренькает запрограммированная кофеварка и вкусно пахнет свежим хлебом из форточки. Правда, громкий говор грузчиков, стучащих хлебными поддонами, вносит некоторую дисгармонию в сознание, пытающееся примириться с утренним подъемом по будильнику.
   Холодная ванная комната, куда надо забежать, зябко подрагивая плечами. Пятнадцать минут наслаждения крепким кофе под негромкое ворчание телевизора. Кто сказал, что современная женщина проводит полдня у зеркала? Минуты три - не больше: ресницы, губы... Вынуть ключи из двери и положить на домофон, злобно ругнувшись в душе на продолжающего мирно спать мужа. Ступеньки, улица, стоянка, пустынный воскресный город - лето, все на дачах, значит проблем с парковкой не будет. Ручной тормоз, сложить зеркала, пискнуть сигнализацией и пройти триста метров, чтобы увидеть две скучающие физиономии.
   - Привет!
   Так вот, значит, мы и собрались. Кто мы? Антон, Лекс и я. знакомы друг с другом лет, почитай, так семь, может и поболе будет. Не считали точно. Да и зачем? Были общие друзья, но люди всегда приходят и уходят. А мы вот почему-то задержались. Хоть и интересы у нас разные, свободного времени мало, но, странное дело, дружба не проходит. И знание того, что, если хоть что-нибудь с тобой случится, тебя поддержат.
   Не встречались мы месяца три. Вот и договорились посидеть. Точнее, это они договорились, а я, как это уже известно, была просто поставлена в известность. Ну что ж, пива попить, так пива попить. Честно говоря, пиво пили они. Ради компании одна бутылка, конечно, была выпита и мною. Но без особого удовольствия, поскольку пиво было безалкогольным. Лето-летом, но доблестное ГИБДД еще не отменяли.
   - Слушайте, давайте лучше на дальнюю аллею сразу пройдем? Там и вид краше и малышня не пищит.
   Лучше бы мы туда не ходили! Хотя... оглядываясь назад, все же надо признать, что ни один из нас пока еще не пожалел об этом.
   Но все по порядку.
   Разговоры, в основном, только о новостях: о знакомых, о музыке, об Инете. О последнем практически только мы с Лексом и говорили. А вот Антон у нас вообще очень интересный человек. Ну, кто может все время с собой таскать набор для иглоукалывания? Рассуждать в автобусе о причинах застоя Ци в каком-нибудь меридиане? Знал бы он, как ему помогла эта заветная коробочка, которую он сейчас бережно держит в руках...
   Мы перешли уже к столь животрепещущей для Антона теме, где добыть какой-то специальный сорт полыни, применяющийся в методике, которую он недавно где-то откопал и тщательно проштудировал. Предложений было много, мы даже заспорили, чье более выполнимо. Но тут, откуда ни возьмись, перед нами появились трое людей. Весьма, можно сказать, старомодно одетых. Более того, настолько старомодно, что их запросто приняли бы за актеров. Мы огляделись. Нигде не было видно даже признака видеокамеры. Или отсиживающегося в кустах оператора.
   На всякий случай, все же решили сидеть мирно. Мало ли что! Если все-таки это какая-нибудь "Скрытая камера", то лучше выглядеть как тихий дурак, чем громко орущий.
   А люди тем временем громко звенели мечами, даже переругивались между собой. Двое в темно-серых плащах зажимали третьего, в коричневом плаще. Тот отчаянно отбивался. Но было видно, что он очень устал. Его движения становились все медленнее и медленнее. Один из серых сделал финт. Отбивавшийся среагировал на него и на мгновение потерял из поля зрения второго противника, чем тот незамедлительно и воспользовался. Он не стал поднимать для замаха руку. Лезвие прошлось по спине снизу и наискось. Коричневый плащ взметнулся под порывом ветра и укутал падающего владельца.
   Мы застыли. Так странно было видеть этот бой среди ржавых остатков детской карусели, пластикового мусора, усеявшего аллеи парка. Все это казалось нереальным. Но почему-то мы не сомневались, что кровь была настоящей.
   Тем временем двое победителей, перекинулись парой слов и медленно двинулись к нам. Лица их не сулили ничего хорошего.
   За неимением ничего подходящего, пальцы нащупали горлышки бутылок. Какая жалость, что моя бутылка была уже выпита давным-давно и даже аккуратно выброшена в урну!
   Зубы Лекса мелко стучали. Антон побелел. Не знаю, как выглядело мое лицо, но думаю, что не лучше.
   Эти уже подошли совсем близко. Что нужно для того, чтобы убить человека? Взмахнуть чем-нибудь острым! Голова сама прыгнет с плеч долой. Но моя голова хотела оставаться там, где ей было привычней. Поэтому, вспомнив все свои прежние подвиги в спортзале, требовалось каким-то образом добраться до свободной аллеи. Оставалось только быстро сообщить план друзьям.
   - Итак, на счет три... Раз, два, ТРИ!!!!
   Антон порскнул направо, Лекс налево. Но у меня и такого выбора не было. Оставалось только возможность растолкать меченосцев и прорваться вперед. Только как? Можно.... Ой, мамочки!
   Лезвие ударило по верхней планке скамьи, перерубило ее и застряло во второй. А на рукаве моей куртки появился длинный разрез. Нет, надо убираться любым способом.
   Увернуться от второго меча, пнуть ногой по голени (пусть поскачет!). И бегом, бегом! Но далеко убежать не удалось. Носок моего дорогого итальянского ботинка зацепился за проволоку, стремительно приближающаяся земля заставляет меня зажмурить глаза. И вот я уже утюжу асфальт животом. Ловлю себя на совершенно дурацких в данный момент мыслях: сколько я времени было убито на поиск именно этой модели. И как теперь я буду заглаживать ужасную царапину? А если не загладится? Опять искать?
   Шорох, шаг. Шорох, шаг. Скачущие как белки мысли куда-то испаряются. Наступает такая трезвость, что приходится открыть глаза.
   Перед носом вижу голубеющую руку, пальцы, сжимающие рукоять. Спина так и чувствует приближение неминуемой смерти. Была, не была!
   Вовремя. Три лезвия столкнулись в полудюйме от моего носа. Хорошо даже то, что я не успела полностью перекатиться на спину. Меч чиркнул по асфальту и уперся в него острием. Иначе бы я просто не удержала его после удара.
   А эти граждане - не шутят! Едва успев еще раз перекатиться и встать через ногу, пришлось увертываться от очередной порции ударов.
   Нет, сразу с двоими мне никак не сладить. Мне бы от одного удрать!
   Краем глаза замечаю, что Антон и Лекс далеко не ушли. Хотя бы это душу греет.
   Да что же они так машут своими орудиями! В Дон Кихоты - не нанималась, удовольствия от борьбы с ветряками не получала никогда. Никогда не говори никогда... Что ж, теперь возможно и придется попробовать.
   Бегом до того кустика. Ага, не отстают! А теперь, до той березки. Если мне не привиделось, то лучше бежать к тому дереву. Не привиделось! Один - ноль, в нашу пользу. Не стоит подходить близко к дереву, не посмотрев, кто уселся на нижней ветке. Получилось, конечно, не по - голливудски: точно, без ненужного шума. Просто - шмяк на землю и без всяких дополнительных проблем. А здесь! Шумовой эффект превысил допустимые нормы децибелов. Серенький застонал, схватясь за голову. Зарычал, что-то вроде: "Голова моя, голова. Убью". По-моему, даже добавил немного из непереводимого фольклора. Но мне прислушиваться к его лексическим изысканиям (или изыскам? ну, это кому как нравится?) времени не было. Вокруг да около бродил второй меченосец. Тем более что тот, первый, от удара бутылкой по голове поглупел настолько, что даже не удосужился отойти от опасного дерева. За что получил вторично и прочно уселся на землю.
   Не люблю, когда начинают показывать свое превосходство. Как говорится, круто машешь саблей вострой! Но не перед моим же носом?
   Если бы можно было подключить генетическую память, как это делают в фантастических сагах... Но, что бы я оттуда извлекла? Способы племенного выращивания гусей на паштет из печенки? Или проверку качества крахмальных манжет? Насколько я помню свою генеалогию, особыми воинскими качествами там и не пахло. Призывались, конечно, как и все мелкопоместные. Радости при виде боя - не испытывали. А о том, чтобы по собственной воле (как я сейчас) идти на убой! Никто никогда и не помышлял даже.
   Интересно, почему я не бросаю эту железяку, бегая, как заяц по детской площадке? Она же мне страшно мешает. Хорошо, что первого серого меченосца каждый раз, как он собирается встать, усаживают обратно. От одного проще бегать.
   Странное чувство, что я забыла нечто важное. От этого даже немного мутит. Да, два общих наркоза даром не проходят. Иногда собственный телефон судорожно вспоминаешь и не можешь вспомнить. А тут! Что уж и говорить.
   Кажется, сил уже не хватает. Да и второй, очухавшись, поумнел. Ишь, пополз на четвереньках от дерева. Нет, Лексик, не достанешь. Лучше карабкайся выше, пока этот не начал изображать Железного Дровосека.
   Может быть, стоит остановиться? Авось, как никак пара-тройка лет тренировок что-нибудь да значат? Вот только эта железяка чертовски неудобная! Слишком длинная. Не по моей руке. Кажется, у противника немного лучше, пропорциональней, что ли. И, возможно, баланс подойдет. Не такие уж у него длинные руки, как мне показалось сначала. Да материал другой. Стоп, такое чувство, что... Нет, не могу, не могу вспомнить!
   Хм, мы, кажется, удивлены? Что ж, не буду спорить. Добыча сама решила идти в руки - не это ли необыкновенная удача? Но как говорил Маугли: "У меня есть Железный Зуб". Черт бы подрал эту память! Цитаты - пожалуйста! Сколько угодно! А как что-нибудь нужное - клин...
   Шаг вперед и два назад. Честно говоря, вперед мне двигаться как раз и не хочется. Твердая стойка, решительное лицо...
   А по глазам - настоящий мальчишка. Сколько? Лет восемнадцать, наверное. В голубых глазах смешанное чувство: бравада, самодовольство, и... почудилось? Нет, не почудилось. Действительно. Страх. Капелька, самая малость. Но Страх.
   Почему я думаю, что он уже проиграл? Так нельзя! Главное - это сохранять спокойствие. Проигрываешь ли ты, выигрываешь. Если только начинаешь волноваться, гордиться или страшиться своего противника - ты проиграл.
   И вот в этих глазах что-то мелькает. Он принял решение. Смотреть только в его глаза. А все остальное нужно чувствовать своей шкурой. И эта шкура предсказывает, что удар будет нанесен по моему левому боку. Что ж, будем думать так. Тем более что склероз, кажется, начинает проходить.
   Сил у меня против него, конечно мало. Побегай-ка по стайерской дистанции да со спринтерской скоростью! Когда это я последний раз была в спортзале? Но...
   Первую атаку отбили. Что, опять удивлен? Подожди, подожди. Дальше будет интереснее. Важно - отслеживать второго, чтобы не успел зайти сзади. Но он пока занят рубкой березы. Очевидно, считает меня уже конченной. Или головка того... бутылканутая стала.
   Отбить еще раз налево, вверх... Уйти от прямого. Эта железяка как чужая в руке. Да она и есть чужая! Нечего об этом и задумываться.
   Бег слишком дает о себе знать. Дыхания не хватает. Если вечно уворачиваться, устанешь, и тогда-то просто не хватит сил. Нужно другое решение. Я знаю, что могу справиться с ним. Но как? Как?
   Смотри в глаза! Забудь обо всем. И смотри в мои глаза!
   Движения замедляются. Вот мы уже стоим как два соляных столба. Правой рукой мой противник медленно тянется к среднему пальцу на левой. Движется золотая крышечка, обнажая фиолетовый камень.
   Он боится меня. Я это чувствую. И совершает еще большую ошибку, забывая обо мне, пытаясь получить помощь сил. Но с моей стороны, ошибка станет непоправимой, если я не потороплюсь. Может быть, я буду жалеть об этом. Может быть. Так и будет. Но в противном случае, будут жалеть обо мне.
   Разворот. Этот дурацкий меч стал вовсе неподъемный! Шаг вперед. Широко распахнутые глаза, вмиг ставшие белыми. Ткань на месте разреза темнеет и становится такой объемной, словно какой-то зверь, зевая, раскрыл свою кровавую пасть. Наступившая тишина. Медленное покадровое падение. Стук тела об асфальт. Звон меча, выпавшего из холодеющей руки. Неправдоподобно яркое сияние золота в осенней жухлой траве. И шаги.
   - Зачем тебе это было надо?
   - Зачем? Странный вопрос. А ты хотел, чтобы мы выстроились в очередь на убой, как кролики? На задних лапках. В глазах - преданность неизвестным идеалам, в голове - блаженная пустота?
   Серый поморщился, покачал головой:
   - Я не об этом. В любом деле нужен известный фатализм. Вы проиграли. Так примите же это как факт.
   - Может быть, ты объяснишь, почему мы проиграли? Это ваши игры. Мы сидели спокойно, на вот этой скамеечке. И тут вы. Сваливаетесь как снег на голову. Ну ладно, помахали мечами, завалили третьего. Так имейте совесть! Забирайте труп и, как говорится в народе, ехайте к себе на родину. Мы тут при чем?
   - А свидетели? Даже у вас есть неписанное правило: живых свидетелей не оставляют. Вы были свидетелями и поэтому проиграли. Оказались в неподходящем месте, в неподходящее время.
   - Интересно знать, кто бы нам поверил, расскажи мы историю о средневековых поединках в городском парке! Минимум - проверка на прием неких веществ. Как максимум - желтый дом.
   - Хорошо, посмотрим на это с другой стороны. Вы уже ввязались в извечное противостояние, не покинув это место только при виде нас. Вы подняли руку и этим уже участвуете...
   - Ой, только не надо! Вечное противостояние, вечный вопрос. Белые-черные, черные-белые. Сказки не надо рассказывать, - это уже Лекс вмешался. Он осмелел настолько, что слез со своего насеста и подошел к нам. - Может быть, вы скажете, что и Дункан Маклауд - вечно живой?
   - Не знаю, о ком ты говоришь, но шутить по поводу противостояния - не стоит. Оно существует столько же времени, сколько...
   - Подожди-подожди. Ты говоришь, что мы уже участвуем. Значит, ты не имеешь права нас убивать как безответных свидетелей. Участники имеют больше прав. Я не ошибаюсь? - какая-то мысль не давала мне покоя. Что-то было здесь такое, что могло нас спасти.
   - Нет, ты не ошибаешься. - Серый внимательно окинул меня взглядом с головы до ног. - Жаль, конечно, что ты убила моего ученика. Он подавал некоторые надежды. Жаль. Но, кажется, я смогу найти ему прекрасную замену. Если вы не возражаете, перейдем сразу к делу. В данном случае, я уполномочен вам предложить участие на нашей стороне.
   - Нет, не соглашайтесь ни в коем случае!
   Мы все дружно оглянулись. Что ж, на нас глядел типичный представитель светлых сил. Голубые глаза, белый развевающийся плащ. Идеальные черты лица. Римский профиль. Впечатление портили рыжие волосы, лохмами витавшие вокруг головы.
   - Не соглашайтесь. Это же прямое нарушение конвенции! При вербовке должны присутствовать обе стороны.
   - Ну что, обе стороны присутствуют? - ухмыльнулся Серый. - Продолжим?
   - Ты должен был сначала огласить условия, - продолжил ангелоподобный рыжик.
   - Вот сам их и огласи. Небось, отдохнувший сюда примчался. А мы тут, как ежики, немножко побегали, -продолжал ухмыляться Серый. - Тебе эти условия нужны, вот и старайся.
   Рыжик вздохнул и привычной скороговоркой начал:
   - Желающий принять чью - либо сторону в конфликте, должен дать согласие на условия принимающей его стороны. С нашей стороны - это Слово. С противоположной стороны - подписание Договора. Также ...
   Где-то громыхнуло.
   Лекс рассмеялся:
   - Кажется дождик начинается...
   - Скорее, это чистильщики, - буркнул Серый.
   Антон заинтересовался:
   - Что за чистильщики?
   - А что ты думаешь, мы в каждом месте будем за собой оставлять трупы? Чтобы разговоры пошли? Давайте побыстрее, они-то точно разговоры разговаривать не будут. Всех подряд уберут.
   Громыхнуло еще ближе.
   Рыжик заволновался:
   - Быстрее давайте Слово и разбежимся.
   - Ишь, какой хитрый! Разбежался. А если они хотят Договор подписывать?
   Со всех сторон уже громыхало так, что я почти не слышала собственных слов:
   - Хорошо, если мы дадим вам Слово, вы заберете нас отсюда?
   Римский профиль заколебался:
   - Я не могу это сделать без соответствующей санкции. Вы же все-таки местные... и должны действовать в пределах территории нахождения, - отчетливо закончил он.
   - Зато я могу. Это в моей компетенции.
   - Ну, конечно, законы не про вас писаны!
   Серый хмыкнул:
   - Ага, мне это положено по штату!
   Антон наклонился ко мне:
   - Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Ты знаешь, что я никогда не отличался приверженностью к светлой стороне дела. Но это все так реально!
   - Ладно, выкрутимся. Так ты говоришь, что вытащишь нас отсюда? Тогда мы согласны.
   Перед нашим носом появились три свернутых пергаментных листа, свесив красные языки ярлыков:
   - Подписывайте.
   - Стоп, стоп. Посмотри вокруг. Если мы сейчас же отсюда не уберемся, то подписывать будет некому.
   Рыжик возмущенно посмотрел на нашу компанию и, переступив через невидимое препятствие, исчез в клубах дыма, оставив после себя почти неуловимый запах озона. На лице Серого менялись поочередно: нетерпение и беспокойство, плохо скрытая радость и, наконец, он решился.
   - Стойте, подождите!
   Поднять перстень и меч было делом одной минуты.
   - Все.
   Голова кружилась, но все остальные части тела слушались. Я оглянулась на спутников. Они также вертели головами, трясли руками и ногами. Я надела на палец кольцо, заметила удовлетворенный взгляд Серого.
   - Ну, что? Подписывайте.
   Моя компания беспомощно переглянулась.
   Я развернула лист. Статья первая. Такой-то принимает сторону такую-то и обязуется участвовать и всецело поддерживать... Так, не это. Статья третья, пятая... Вот, пункт шестой статьи девятой: "...данный договор считается подписанным после соблюдения надлежащих условий, указанных в пункте первом статьи десятой". Смотрим. Ага, требуется предоставление времени на размышление. Что ж, будешь знать, как связываться с юристом!
   - Мы не можем в данный момент подписать договор. Здесь сказано, что нам должно быть предоставлено время для размышления.
   - Но оно было вам предоставлено! У вас было сколько угодно времени.
   - Когда? Нам были объявлены условия. Затем, вместо того, чтобы дать нам подумать, ты приволок нас сюда. И теперь требуешь немедленного подписания! Это противоречит договору. Это нарушение.
   - Но он же только что сказал, что нарушения - это его компетенция. И к тому же, если бы он не приволок нас сюда, то...
   - Лекс, закрой рот! Не в этом случае. Ну, так как? Я права?
   Кулаки Серого сжимались. Видно было, что он борется изо всех сил с желанием пристукнуть нас на месте.
   - Да, но ты же одела кольцо!
   - И что же? Договор еще не подписан. Мы его сможем подписать в любое время.
   Наш собеседник покачал головой:
   - Только не думайте, что обманули меня. Это лишь минутная заминка.
   Он коротко свистнул. Из-за ближайшего дерева появился человек в черном камзоле и узких, обтягивающих кривые ноги гамашах. Знаками он показал на повод двух коней. Через минуту мы слышали только удаляющийся стук копыт.
   - И что ты собираешься делать? Как мы попадем домой? Зачем вообще ты нас сюда затащила?
   - Антон, успокойся. Мы выйдем отсюда. Вернемся.
   - Куда выйдем? Здесь вокруг деревья!
   - А этот по деревьям поскакал?
   - Да не хочу я знать, как этот поскакал. Зачем мы вообще сюда попали?
   - Ты хотел пропасть там, дома? Жить надоело?
   - Откуда ты знаешь, что мы обязательно бы пропали там? Может быть, он врал?
   - Скорее всего, нет. Разве вы ничего не чувствовали?
   Мотают головами. Что ж, всякое бывает.
   Я огляделась. Вековые ели, толстый слой иголок, пружинящий под ногами. Впереди - просвет. Значит, нам туда дорога.
   - Пошли, что ли. Смысл тут топтаться?
   Вот и дорога. Обычная лесная дорога. С глубокими колеями. Там и тут попадаются кучки свежего конского навоза. Значит, не заброшена. Вот только в какую сторону?
   - Какие будут предложения?
   Надувшийся Антон пожал плечами. Лекс предложил:
   - Бросим монету? Орел - туда, решка - сюда?
   Монета взлетела, медленно поворачиваясь в воздухе, шлепнулась в пыль.
   - Орел.
   - Двинули.
   Солнце стояло еще высоко. Времени до вечера было много, потому, как лесок этот чрезвычайно мне не нравился. Не хотела бы я гулять в нем после захода солнца.
   Новоприобретенный меч оттягивал руку. Надо было что-нибудь придумать, пока рука вовсе не отвисла. Я осмотрела свою одежду, на всякий случай, украдкой, одежду спутников. Ничего подходящего. Кроме серебряного браслета. Как говорится, на безрыбье и рыба - колбаса. Снять с запястья браслет, застегнуть его на ремне джинсов. Продеть в него меч. Держится только за счет загогулистой крестовины. Ничего, главное - руки свободны. А потом сделаю что-нибудь лучше. Потом? Что вообще будет потом? Кто знает, что будет с нами завтра?
   - Город, - удивленно выдохнул Лекс. - Настоящий средневековый город. Смотри, посередине стоит замок. Вокруг дома. А какая стена! Поразительно!
   - Что ты удивляешься? - Антон был настроен более пессимистически. - Здесь все бегают с мечами, а он удивляется стене вокруг города. Да здесь, наверное, еще не знают пороха!
   - И лучше будет, если вовсе не узнают. Но, по-моему, он здесь есть, хотя и не особо нужен. Кстати, посмотри на часы.
   - Зачем? Здесь наверняка другое время.
   - Посмотри.
   Обычные электронные часы показывали странное время: 88-97. Затем они, мигая, начали обратный отсчет, и экран погас на 62-75.
   - Почему?
   - Технический прогресс. Если бы они были у тебя механические, то работали бы, как ни в чем не бывало.
   - Забавно. Мне здесь начинает нравиться.
   - Лексик, подожди. Это все - не декорации на Twenty central Fox.
   - Сказка - не сказка. Пошли, чего ждать? Только как же мы... нас на костер не отправят? В такой-то одежде?
   Я оглядела спутников, себя. Обычные черные джинсовые куртки, той формы, именуемой в определенной среде "косухами", черные же джинсы. Вот только на ногах ботинки. Слава богу, конечно, что не толстоплатформенные. Обычные. Казаки.
   - Сойдет. Конечно, при случае, нужно будет прикупить кое-что, если сразу не уберемся отсюда. А так? сойдем на наемников. Они вообще черт знает, во что одеваются.
   - Хорошо бы не на городских сумасшедших. - Мрачный Антон ковырял носком землю. - Тогда точно сварят в масле.
   - Шутишь. В масле варят за фальшивомонетчество.
   - А не за преступления против короны?
   - Против короны, кажется, четвертуют. Ну, обезглавливают, простой люд - вешают. Да ты не бойся, здесь, насколько я понимаю, торговая федерация.
   - Почему это?
   - Глянь на замок. Куча флагов под одним большим.
   - Ну и что? Может быть - это друзья сеньора собрались на охоту.
   - Ага, историк ты наш фиговый. Пошли, проверим.
   - А если признают все-таки за сумасшедших?
   - Отоспишься и отъешься в больнице.
   Да. Обычный средневековый город. Кучи гниющих отбросов по обеим сторонам улицы. Прохожие, с руганью отскакивающие от домов, потому что их облили содержимым ночного горшка. Возки, заставляющие пешеходов прижиматься к стенам. Всадники, не обращающие внимания на всех остальных, безлошадных. Паланкины, факелы. Слуги и горожане. Обязательные нищие, юродивые. Хорошо, что в город не пускают прокаженных. Одного мы видели, как выловил из толпы стражник, стоявший на воротах. А то в такой толчее, страшно подумать какова была бы степень заражения.
   - Круто! Когда вернусь, обязательно напишу в Middleage форум. Они все умрут от зависти.
   Что тут остается? Только покачать головой. Лекс самый молодой из нас. Мы с Антоном давно уже получили университетское, а он еще только на втором курсе.
   - Нам сюда.
   - Почем знаешь?
   - Лавка менялы. Видишь, столик перед дверью. Когда тепло, он сидит здесь. Собираем имеющееся серебро и меняем на ходячую монету.
   Немного же у нас набралось ценностей. Семь колец, знаменитый перевернутый крест Антона, гривна Лекса. Противный на вид хозяин лавочки единственное, что слюни не ронял на пожелтевший непонятно, то ли от старости, то ли от завтраков-обедов, воротник. Но с брезгливым выражением лица выковырял камни из колец, бросил серебро на весы:
   - Вы желаете в кантах, квадриумах или талерах?
   - Странный вопрос. Конечно, в талерах.
   - Да, но курс кантов со дня на день может повыситься.
   - Когда он повысится, этих денег у нас уже не будет.
   - Да, да, конечно, - захихикал хозяин. Он привычно отсчитал шестиугольные монеты со змеевидным драконом на аверсе. Подвинул стопку. - Вот, двадцать три талера. - Оценивающим взглядом прошелся по нашей одежде. Задержался на золотой полоске блеснувшей на моей руке:
   - Госпожа не желает продать кольцо? Золото стоит дороже. Вам хватит надолго.
   - Вы думаете, что этот перстень можно продать? И вы его купите? Вы это серьезно? Но там не только золото. Посмотрите только на камень. Не правда ли он прекрасен?
   Я сдвинула крышку. Боже, как он изменился в лице!
   - Миледи, простите. Я ошибся в счете. Знаете, так устаешь к концу дня...
   Старик запустил руку в ящик стола, вытащил, не глядя, деньги. Сложил их кучкой на столе:
   - Вот недостающие. Простите меня. Конечно, конечно я не могу купить это кольцо. Мне показалось. Еще раз прошу прощения.
   Вид мелко кланяющегося хозяина был еще противнее. Антон быстро сгреб деньги, и мы вылетели из лавки. Я мельком глянула на кольцо. Камень на этот раз сменил цвет с фиолетового на кроваво-красный. Задвинув крышку, я задумалась.
   - Круто ты его! Посмотрите, мол, на камень.
   - Лекс, это не я. Это перстень. Ты до сих пор не понял, чей он?
   - Чей? Черного властелина?
   - Дурак. Начитался. Я не про принадлежность конкретную. Я про партийную принадлежность. Ты не заметил, что белых изредка, если они того заслуживают - уважают, но не боятся. Их можно надуть, если они вовремя не заметят. А с черными такого просто не может произойти. Меняльщик испугался. И стал на время честным.
   - Это, что же получается, черная сторона заставила нечестного гражданина стать белым?
   - Получается так. Смешно!
   - Так что же, подписываем договор?
   - Я никогда не была только на той стороне, или на этой. И не собираюсь нарушать это правило впредь. А вот и гостиница!
   - А ты не могла найти еще хуже?
   Пять деревянных ступеней вели вниз, в подвальное помещение залы. Низкий закопченный потолок, склизкий пол. Столы, не чищенные со времен их изготовления. За стойкой сам хозяин, щедрой рукой разливающий пиво не столько по кружкам, сколько по самой стойке.
   - Глянь, кажется, там пробежала крыса.
   - Ну и что?
   - Крыса. Ты понимаешь, крыса!
   - Ты боишься крыс? Лекс, не смеши меня.
   - Нет. Но крыса...
   Я махнула рукой и стала проталкиваться к стойке, чтобы послушать разговоры. Что-то мне подсказывало: тут можно узнать новости и понять, как и куда нам дальше двигаться. Хорошо, что по дороге успели купить по плащу. И так малого количества денег было, конечно жаль. Но одежда наша (если сказать немного, то сильно ошибешься) не совпадала с действительностью. Да и девицам в этом кабаке делать было нечего.
   Разговоры крутились: о предстоящем празднике, найме охраны в ратушу, о вертящих носом купцах, которые не желают видеть хороших воинов под этим самым носом и берут чужеземцев, именующих себя Проводниками.
   Это была идея. Осень. Пора ярмарок. Караваны ходят туда и сюда по разным городам. Почему бы и не пристроиться к такому каравану? По крайней мере, можно разузнать, как же нам обратно попасть в родные места.
   И только я решила протолкаться поближе, как кто-то двигавшийся в обратном направлении двинул меня в плечо. Меня развернуло, и капюшон слетел с головы.
   - О, красавица, а у тебя уже есть с кем провести ночь?
   - Что, так сразу? Брюхо не лопнет?
   - Грубишь, грубишь. Так нельзя в приличном месте. И как только твой язычок такие слова может проворачивать?
   Сердце ходило ходуном, мозги отчаянно скрипели, потому как устраивание трактирных драк в моих планах не было. Лозунг: "нас мало, но мы в тельняшках" был писан не про нас. В такой толчее, скорее всего, было получить нож под ребра и тихо скончаться на руках безутешных друзей. Выставлять меч? Его не только не поиспользуешь, его просто не достанешь. С моей-то системой подвески и в такой толпе. Перстень?
   Я уже стала склоняться к этой мысли, как голосом с неба раздалось:
   - Что вы пристали к ней? Расходись, расходись. Я иду.
   Весьма самоуверенное замечание, видимо имело под собой некоторые основания, потому что образовался проход, по которому скользнул невзрачно одетый мужчина. Он подошел ближе, повернул меня, держа за плечо, и вдруг удивленно произнес:
   - Ты? Какими судьбами? Каким ветром тебя опять сюда занесло?
   - Западным.
   Почему западным? Почему не северным? Или южным, наконец. Какого я тут плету! Странно. Он знает меня. Или не меня? Двойника? Но...эта физиономия мне самой знакома. Не помню как зовут. Почему я должна это помнить?!
   Он понимающе закивал:
   - Да, сам должен был догадаться. Ну и как дела? Вообще?
   - Обычно. Пойдем, присядем. Что тут стоять.
   Я накинула капюшон, и мы подсели к Антону и Лексу.
   - Знакомься. Вот это - Антон. А это - Лекс. Они не местные.
   - Я уж догадываюсь. И что делаете?
   Антон буркнул:
   - Сидим вот тут за столом. Разговоры разговариваем.
   - Они всегда такие сердитые?
   - Нет, только когда занесет непонятно куда и без шансов попасть домой.
   Наш собеседник удивленно раскрыл глаза:
   - Как это? Не можете попасть домой? Но ты...
   Его перебила негромкая мелодия колокольцев, раздавшаяся из приоткрытой входной двери.
   - Ого, уже шесть! У меня встреча с Ван Батромом. Ты чем сейчас занимаешься?
   - Сам понимаешь, что ничем.
   - Слушай, пошли со мной. По дороге поговорим. И... у меня людей не хватает. А вас целых трое.
   - Пожалеешь.
   - Никогда!
   - Ты видишь, в чем мы? С чем?
   - Проблем нет. Сказал же, по дороге расскажешь. Но такой шанс выпадает один раз. Я вытрясу из него душу! Он мне добавит сколько надо. Полный отряд и два Проводника. Да за такое любой другой купчик бы удавился!
   Мы вышли на улицу. Лекс тихо прошептал:
   - Надеюсь, ты его знаешь. Или, по крайней мере, узнала. И знаешь, куда нас опять заносит.
   - Не имею ни малейшего понятия.
   - Как?! Опять!
   Излияния его праведного гнева оборвал Антон:
   - А сколько у нас денег? И что мы тут вообще будем делать? Лучше уж тащиться, куда глаза глядят.
   Лекс рассмеялся:
   - Вижу, жажда приключений берет верх над трезвым прагматизмом. Только куда?
   - Опять-таки не имею ни малейшего понятия.
   Так переговариваясь, мы подошли к большому четырехэтажному дому, богато украшенному лепниной. С крыши нас разглядывали черные уродливые химеры. Над подъездом висел герб, выполненный из майолики: раскрытая ладонь и лежащие на ней три монеты.
   - Один из дальних предков Ван Батрома однажды одолжил Совету некоторую сумму денег. Естественно, долг не отдан до сих пор. Совет просто не может наскрести столько сразу. Но на штрафные проценты это семейство процветает уже более шести поколений, - ответил на молчаливый вопрос Лекса наш спутник.
   Одежда привратника была заткана золотом. Вся. Он презрительно посмотрел на нашу, но дверь нам открыл. Через холл, застланный пушистым ковром, медленно и важно плыл ливрейный лакей. Он выставил вперед поднос со множеством разноцветных платков: шелковых, бархатных, лежащих вышитыми монограммами вверх.
   - Кого прикажете доложить?
   Наш спутник бросил на поднос перчатки:
   - Хозяин дома? Скажи, что я пришел.
   Лакей, сморщив нос, взял с подноса перчатки, небрежно передал их подбежавшему менее разодетому лакею. Вздохнул, спрятал поднос под мышкой. Поклонился одной спиной и также важно проплыл обратно.
   - Ваши плащи, судари.
   - Не надо. Мы ненадолго. - отмахнулся наш спутник.
   В конце залы открылась дверь и из нее вышла низкая, почти круглая фигура. Переваливаясь, она пересекла холл и распростерла руки в приветствии:
   - Роен, дорогой! Я уж думал, что придется искать других. Чтобы мне не очень хотелось делать. Я так привык к тебе, мой друг. Как самому себе доверяю.
   - Готлиб, спасибо тебе на добром слове. Но давай не будем... Мы друг друга знаем давно, знаем, кто чего стоит. Я к тебе пришел дело обговаривать. А комплименты будем в Ватерхилле раздавать.
   - Какой ты всегда деловой! Восхищаюсь тем, что ты всегда о деле и только о деле!
   Роен, скрывая улыбку, укоризненно покачал головой:
   - Готлиб, Готлиб...
   - Все, все. Молчу! Да, что это я! Проходи в нижний кабинет, сядем, поговорим. Сейчас только немного дораспоряжаюсь.
   Войдя за Роеном в кабинет, мы расселись в низкие просторные кресла. Большая комната, три арочных окна, везде полки с книгами. В дальнем углу - аккуратный камин. Над ним на полочке несколько фарфоровых безделушек: пейзанка с кавалером, пастушка и ее овечка, пастушок и забавная собачка. Обязательные семь слонов, вечно идущие в торжественной процессии, задрали хоботы. Каминный экран расшит сценой конной охоты на лис. Стол хозяина - просто чудо столярной работы. Массивные стенки темного дерева плавно перетекают в гривы и дальше львиные морды, лежащие на лапах. Сверху стол покрыт темно-вишневой кожей, матово отсвечивающей отблесками витражей, украшавших окна... Пресс-папье из цельного куска хризолита изображает поклонение волхвов. Но пришел хозяин, и беззастенчивое разглядывание пришлось прекратить.
   - Так что ты мне хотел сообщить? Ты нашел недостающих людей?
   - Конечно. Иначе бы я в течение следующего дня прислал бы официальный отказ от работы. Вот, кстати, я привел их познакомить.
   Ван Ботром внимательно посмотрел на нас. Фигура Антона, как самая массивная, видимо ему понравилась. Не внушающие доверия наши (моя и Лекса) чуть было не стали отвергнутыми, как вмешался Роен:
   - Да не смотри ты так. Ты просто скажи, кто из вашей гильдии может похвастаться, что в его охране пойдет целых два Проводника?
   Ван Ботром поднял бровь и выразительно кивнул в нашу сторону:
   - Э?
   В ответ Роен лишь молча покивал, не желая уточняться.
   - Хм, надо подумать. Это означает, что ты поднимаешь цену?
   Роен развел руками:
   - Думай сам. Я только предложил.
   Купец откинулся в затрещавшем кресле. Он супил брови, тер переносицу, бросал гневные взгляды на безмятежно уставившегося в окно Роена. Потом Ван Ботром схватил счеты, с громким треском стал кидать костяшки то в одну, то в другую сторону. Отложил счеты, схватил перо, макнул в чернильницу, начертал половину буквы и отбросил перо в сторону:
   - Брызжет! Очинено скверно! Хуже некуда. Слуги обленились, супруга с дочками только денег на шпильки хотят. И старые друзья туда же. Так и норовят денег содрать. Подумай, откуда я их беру? Рожаю, что ли? Совет никак долги выплатить не может. Отцу - обещал. Деду - обещал. Прадеду - обещал. Теперь только внукам, наверное, дожидаться.
   - А зятья?
   - Какие к черту зятья! Старшая вышла замуж - дурак дураком. Хоть и сын Гольдберга. Рожа красивая, говорит. А что мне с нее воду пить прикажешь? Мне помощник нужен. Жди теперь, кого же остальные две выберут.
   В дверь постучали.
   - Входите. Отдохнуть не дают. Поработать в спокойствии - тоже. Кого там принесло?
   В комнату вошла маленькая хрупкая девушка. В ее чертах угадывалось близкое родство с уважаемым хозяином. Тем более что, заговорив, она разрешила возникшие было вопросы:
   - Папочка, там мамуля не знает, какой камзол ты оденешь на сегодняшний ужин в ратуше.
   - А зачем это ей? Она в любом виде будет хороша: хоть в вареном, хоть в жареном, лишь бы не из парной.
   - Папочка, фи. Она-то знает это. Но ей нужно знать еще и цвет твоего камзола. Чтобы вы грам... гармонри... гамонрировали.
   - Гармонировали? - еле слышно подсказал зардевшейся девице Лекс.
   Та благодарно кивнула и продолжила:
   - Гармо... ни-ро-вать - это значит, что вы должны будете...
   - Знаю, что это такое, - оборвал ее отец. - Пусть одевает, что хочет. Все равно все будут смотреть на ее декольте, а не на цвет платья. Иди-иди, не мешай.
   Девица присела в книксене и кинула кокетливый взгляд на полыхавшего маковым цветом Лекса. Не сводя с него глаз, она попятилась, и тихо прикрыла дверь.
   - Вот и занимайся делами в такой обстановке. Какого цвета? - передразнил хозяин дочку. - Ладно. Сколько будем добавлять?
   Из дома почтенного Ван Ботрома мы вышли отягченные объемистым позвякивающим кошелем. Лекс оглянулся на дом. В окне третьего этажа приподнялась занавеска, приоткрывая личико младшенькой дочери хозяина, которая тут же, увидев, что ее заметили, опустила тонкую ткань.
   Широкая улица привела нашу компанию на рынок. Мои спутники, переглянувшись, резво помчались в разные стороны. Роен живо их поймал, быстрым движением ухватив за плащи:
   - Экскурсии отставить. Завтра - понедельник, будет работать только съестной базар. А послезавтра - в дорогу.
   В одной лавке были приобретены добротные высокие сапоги. В другой - куртки из толстой кожи, дополнительно подбитые ватой. И в очередной раз мой характер дал о себе знать. Измучив спутников, не говоря уже о несчастных хозяевах, наконец, была найдена вещь, которую можно была носить, не пригибаясь от тяжести к земле и не краснея за внешний вид. (Что было главнее! Нечего скрывать). Роен, оглядев обновку, фыркнул, предположив, что она задубеет от первого же ливня. Что там ливня! От первого же легкого дождичка. И украдкой погладил мягкую тисненую кожу. От приобретения штанов мы дружно отказались. Не знаю, по какой причине отказалась мужская половина нашей компании, мои резоны были просты: смена одежды происходила прямо у всех на виду. Демонстрация нижнего белья мне никак не импонировала.
   На очереди была оружейная. Мы прошли мимо трех или четырех лавчонок, увешанных саблями и луками. Зашли в небольшую палатку. Роен пошептался с приказчиком, который провел нас дальше, за тканевый занавес, перегораживающий помещение пополам:
   - Смотрите. Здесь лучшее.
   Настала пора переубеждения Антона, который все хватался за двуручные мечи. Сколько бы мы не говорили ему, сколько бы не приводили доводов. Все было бесполезно. Пока Лексу в голову не пришла светлая мысль:
   - Ну-ка, покрути его.
   Мы поймали Антона на третьем витке. По дороге он сбил с ног подвернувшегося приказчика, снес одну из стоек, поддерживавших палатку, свалил на пол торжественно выстроенное для осмотра вдоль одной из стен оружие.
   - Круто! - подвел итог Лекс. - И ты говоришь, что физкультурой занимаешься?
   - А как же, - обиделся Антон. - Журналы с упражнениями специальные покупаю
   - Ага, "Playboy", например.
   - Они всегда такие? - кивнул на моих спутников, перебрасывающихся колкостями, Роен.
   - По большей части.
   - Тогда им будет плохо. Эй, слушай меня. Блиц-доклад для новичков. Ищем мечи длиной с собственную руку, можно немного поболе. В соответствии с тем, как кто привык управляться, подбираем рукоять. Она может быть на одну руку, или для обеих. После этого вертим мечом. Смотрим, является ли он продолжением руки. Если - нет, меняем. И снова начинаем с пункта один.
   В итоге Антон оказался обладателем катцбальгера, с изящно оформленной S-образной крестовиной. Лекс получил в собственность самый обыкновенный. И жутко обиделся при этом. Роен предложил мне сменить свой. Перебрав все имеющиеся в наличии, я установила, что этого делать не стоит. К большому моему сожалению, сказывалась сильная отдаленность от южных местностей. Из столь любимых мною кривых мечей, была лишь длиннющая бандельера. Что ж, придется удовольствоваться тем, что имею. Вот только способ крепления...
   Взглянув на браслет, поддерживающий меч, Роен хмыкнул:
   - Я всегда знал, что ты отличаешься оригинальностью. Но не настолько же!
   - Смейся, смейся. А ты предпочел бы тащить его на плече как ландскнехты? Или по земле, как дубину? Или, может быть, под мышкой, как...
   - Хватит, видишь, я уже не сопротивляюсь, - Роен демонстративно захрипел, хватаясь за горло и закатывая глаза.
   Мы пошли расплачиваться, как из дальнего угла послышалось:
   - Эй, а может быть, лучше вот это?
   На свет божий вылез пыльный Антон, держа в руках боевой топорик.
   Роен устало выдохнул воздух. Потом сжал рукоять своего меча, прикрыл глаза. Собравшись с мыслями, он произнес измученным тоном:
   - Вот когда ты сможешь с коня срубить веточку, не лишая скакуна его ушей, тогда делай что хочешь и чем хочешь.
   Антон огорченно прислонил топор к стене:
   - Я же хотел как лучше.
   Лекс преувеличенно громко поддержал его:
   - А получилось как всегда.
   К загонам мы шли, удерживая этих двух спорщиков по краям. Разозленный Роен с лошадками для них разобрался быстро. Лекс, надеявшийся на продолжение банкета, с огорчением принял каракового мерина десятилетку. Буланая кобылка, объемистая и со смешными мохнушками на задних ногах досталась Антону. Мне же, имеющиеся в наличии, представители лошадиного племени совсем не нравились.
   - Смотри, какая кобылка! А цвет-то какой. Прямо серебряная.
   - Ага, только на сивой кобыле я и не ездила.
   - А вон, в том углу. Пять лет. Конечно, маловат. Но стать какая!
   - Этот, цыбатый?
   Наконец, мы подошли к самому дальнему загону. Окруженному плотной толпой, гомонящей и что-то пересказывающей друг другу. С большим трудом пробившись к жердям, огораживающим загон, я увидела Чудо на четырех ногах.
   Не знаю, кто как, но я люблю вороных. Может быть, кому-то нравятся каурки, кто-то без ума от белых лошадей. Кого-то хлебом не корми, дай поскакать на палевых, караковых, рыжих или в яблоках. Но иссиня-черный, с сухой головой, гордо поставленной на точеной шее. С умными блестящими глазами, цвета агата. С вороньевокрылыми пышной гривой и хвостом. Со стригущими воздух ушками, словно стрелками. А ноги, увенчанными изящными, но мощными копытами! Чего стоили бабки, плечи. Не знаю, нашелся ли бы хоть один человек, сказавший, что он не хотел бы этого коня под свое седло.
   -Этот? Ты, что с ума сошла? Да на него денег не хватило бы, расплатись с нами Ван Ботром сейчас целиком.
   Но мое сердце уже принадлежало Вороному.
   - Стой тогда здесь. Я сейчас подберу упряжь для этих олухов. И приду. Только никуда не уходи.
   - Куда я уйду? - мечтательно протянула я.
   К выводящему подошел какой-то важный пухлый господин. Они начали торг. Я прислушалась. Счет колебался около сотни в золотых квадриумах. Это значит, в талерах будет примерно сто десять. Стоп. Откуда я знаю, сколько это будет? За все платил Роен, я даже не подходила.
   Но коня вот-вот купят.
   Рядом стояла дама в амазонке. На ее руках ерзала дрожащая от осеннего ветра левретка. У меня начала созревать мысль.
   Медленно я сдвинула крышку с перстня. Камень на этот раз открыл свой коричнево-желтый глаз.
   Левретка заволновалась.
   Глядя в землю, я старалась отключиться от шума толпы, не замечать явственные толчки локтей окружающих, не думать о том, что коня могут сейчас продать. Только маленькая собачка. Маленькая незаметная собачка. Такая маленькая и незаметная. До того маленькая, что ее просто никто не увидит...
   Левретка, с неожиданной для мини песика силой, начала вырываться из рук дамы. Та попыталась ее присмирить, но еще пуще того разозлила.
   - Ах, ты негодная! - воскликнула амазонка и, укушенная, скинула любимицу с рук..
   Левретка приземлилась на утоптанную землю, ловко промчалась между ног стоящих людей и вбежала в загон, бросившись прямо под ноги коня. Естественно, тому не понравилось, что какое-то мелкое существо лает, пытаясь его укусить. И он дал свечку. Выводящий повис на поводе. Торговавший коня, испугавшийся взметнувшихся копыт, сел на землю и начал мелко креститься. Потом, пятясь на четвереньках, выбрался из загона, громко шепча:
   - Порченый. Точно порченый.
   Его слова подхватили. Шепот пополз по рядам зрителей, которые начали спешно покидать свои места. Выводящий бросил поводья и прижался к нижним жердям. Вороной пустился вкруг загона. Левретка не отставала, при каждом удобном случае пытаясь укусить его за ноги.
   - Что тут происходит? Почему он носится?
   - Собака.
   - Какая собака? Что ты мне голову морочишь! Да, что ты как замороженная!
   Я словно очнулась.
   - Роен, да ты, что? Не видишь? Обычная. Левретка. Она пробралась в загон, вот он и испугался.
   - Да проснись, какая левретка? У тебя уже ум за разум зашел из-за этого коня!
   Взглянула на загон. Бледный хозяин с трясущимися руками протискивался под нижней жердью. Конь плясал на самой середине. Собаки нигде не было видно.
   - Иди, спроси, за сколько отдаст, - я подтолкнула Роен к хозяину.
   Явно нехотя и зная ожидаемый ответ, он спросил:
   - Сколько?
   Тот только отмахнулся рукой.
   - Тогда, сорок талеров. Подойдет?
   - С-с-сорок? Н-н-ет.
   Я правой рукой погладила морду подошедшего коня. Хозяин быстро отвел глаза, побледнел еще больше и, неожиданно перестав заикаться, быстро произнес:
   - Тридцать. И чтобы в городе его не было видно.
   - Ну, об этом вы можете не волноваться. Послезавтра мы уходим.
   Пока они били по рукам и пересчитывали деньги, мы с Вороным были уже далеко.
   Изумительный конь! Он, высоко держа голову, шел словно танцуя. Меня просто переполняла гордость от обладания столь замечательным животным.
   В конце ярмарки нас догнал Роен:
   - Мне всегда было интересно, как это тебе удается? Он сбросил цену втрое, если не больше!
   - Не знаю. Наверное, случай помог.
   - И, кстати, про какую собаку ты говорила?
   Шедший впереди нас степенный горожанин внезапно зашатался, как если бы ему под ноги попал мяч. Он растопырил руки, пытаясь найти опору. Затем зашатался человек перед ним и все дальше и дальше. Где-то вдалеке, возле ворот, упавший старичок со смешной широкополой шляпой на голове, увешанной колокольцами, взмахнул руками. Раздался пронзительный собачий визг и, дальше по улице мчалась маленькая собачонка, в которой я узнала левретку амазонки.
   Роен вопросительно посмотрел на меня:
   - Это она?
   Я пожала плечами:
   - Наверное. Не знаю.
   Он остановил меня, схватив за руку. Развернул лицом к себе:
   - Ходили слухи, что ты собираешься все бросить. Что ты решила забыть, и будешь жить только в своем мире. Я встретил как-то раз Брасэла. Он рассказал, что после возвращения Его.. - Роен замялся, - ну, сама знаешь кого! Так вот, он так расстроен, что это видно невооруженным глазом! Словно в него дух отца вселился!
   Так. И каким же образом это проявляется? Вот это самое вселение... Только бы не... А, впрочем, о чем это я? Почему волнуюсь, почему сердце застучало, и кровь прилила к щекам? Все давно закончено. Хватит шутить и верить в сказки. Где я и где он!
   - Ты меня слышишь? - Роен положил мне руку на плечо. - Да, если ты настолько задумалась, значит, дело нечисто! Что ж ты такого наговорила такого? Да, ладно, это твои дела. Честно говоря, я рад, что это оказалось неправдой.
   - Не совсем так.
   Красное закатное солнце било прямо в глаза. Я заслонилась рукой. И вдруг заметила, как Роен помрачнел.
   - Что-то случилось?
   Он промолчал и замкнулся. Я перехватила его взгляд. Опять оно! Фиолетовый камень мерцал в кружевном золотом ободке. Поспешно задвинув крышку, я проговорила:
   - Знаешь, иногда бывает не так, как думаешь...
   - Я вижу. И мне этого хватит.
   - Может быть, ты решишь расторгнуть контракт. Я тебя пойму. Вот только деньги...
   Он долго молчал. Потом произнес со вздохом:
   - Нет. Я все же надеюсь, что ты не успела слишком измениться.
  
   Через день мы уже ехали по Южному тракту. Прошло суматошное утро, недолгие сборы, попытки в экстренном порядке научить Антона ездить верхом. Обоз выкатился за городские ворота.
   Роен продолжал общаться со мной только в случае особой необходимости. Он и его первый помощник ехали возле переднего возка. Антон нашел себе компанию среди арьергарда. Только мы с Лексом оказались не у дел.
   Разговоры о средневековом искусстве затихли на третьем часу пути. Философия продержалась немногим больше. Затем настала очередь оценки личных качеств всех знакомых.
   Вдоль тракта леса переходили в поля, сменялись деревеньками, огородами на окраине, с торчащими обломками летнего подсолнечного великолепия. Аккуратно огороженными погостами. Окружающий идиллический пейзаж навевал мысли о вечном.
   - Все тщательно регламентировано. Рамки установлены. Пойми, если ты даешь Слово, ты обязан его соблюдать. Как бы не повернулись обстоятельства. Вот такой случай. У одного человека вырезали семью. Полностью. Жена, дети, незамужние сестры, брат с невесткой, их дети. Приближенные и дворня. Представляешь, приезжаешь ты домой, ждешь, что навстречу выбежит куча людей, которые тебя любят, уважают, и которых ты любишь. А тебя встречает такой устойчивый специфический запах. Вместо стен видишь головешки. На остатках ворот висит... Ладно, не кривись... так и быть, подробности опущу. Сам, небось, читал в книжках по истории средних веков. Фантазия работает. Дальше. Человечек собрал войско и двинул на замок виновника этого кошмара. Да, забыла самое главное, пригласил на помощь Проводника. Проводник - это человек, который может давать неплохие советы, поскольку он бывает в разных мирах.
   - Фантастику рассказываешь?
   - Просто пример. Проводник еще более-менее сражается, потому что владеет шестым чувством и иногда возможностью одностороннего замедления времени. Иногда обладает кое-какими лекарскими познаниями. Ну вот. Пришли они к замку. С помощью Проводника взяли его. Скажешь - справедливо?
   - Конечно. Или скажешь, надо было оставить просто так?
   - Нет, это ты мне скажи. И все остались на светлой стороне?
   - Почти.
   - Так да не так. Замок был взят. И этот так же точно вырезал обитателей замка обидчика... Дело все ближе и ближе к другой стороне. Вот как посмотреть на это с точки зрения Слова?
   - Так вышло. Что тут поделать.
   - Нет. Во-первых, если дашь Слово, то уже не можешь мстить, либо помогать в деле праведного мщения. Это привилегия другой стороны. Тебе остается лишь всепрощение и надежда на будущее. Что когда-либо обидчикам отплатится сторицей. Отольются кошке мышкины слезки. Хотя, это тоже своеобразная надежда на мщение. Поэтому не приветствуется. Получается, что Слово было нарушено уже изначально, когда было дано согласие на помощь во взятии замка. Во-вторых, если видишь, что все поворачивается другим образом, то вот в данном конкретном случае требовалось, например, встать на сторону защитников замка.
   - То есть, развернуться и бить своих? Бред.
   - Почему своих? Они уже будут чужие. Хотя, опять как посмотреть. Участие в вооруженном конфликте на чьей-либо стороне рассматривается однозначно. Нельзя иметь руки в крови, хотя бы и крови убийцы, и остаться при этом чистеньким и беленьким. Вообще, благими намерениями, как известно... посмотрим теперь с другой стороны. Договор подписывать не хочется, поскольку тоже определенные обязательства на себя накладываешь, несоизмеримо большие.
   - Душу продаешь?
   - Нет, не занимайся софистикой. Просто с одной стороны - движение непротивления, с другой активного сопротивления. Вообще, все так перепутано! Белые-черные, черные-белые. Только серых нет. Невозможно быть посередине.
   - Ты сама говорила, что ты ни там, ни там. Значит, можно быть серым?
   - Можно. Если умрешь. Тогда никаких действий производить не будешь. Лежишь себе тихонечко. Нейтралитет соблюдаешь. И даже, если поднимет какой-нибудь маг залетный тебя в виде зомби, ты тут совершенно не виноват. А я и не говорила, что я ни там и ни сям. Можно быть только с одной стороны.
   После недолгого молчания Лекс произнес:
   - И какая же твоя сторона?
   - Знать бы какая будет в конечном итоге.
   Пожалев, что вообще завела этот разговор, и, видя, что собеседник не собирается уняться и уже открывает рот для следующего вопроса, я легонько послала Вороного вперед. Огибая шедший перед нами возок, он коротко всхрапнул. Запряженная в злосчастный возок молодая кобылка вздрогнула и отскочила влево. Возок подскочил на какой-то кочке и, раздался треск, и теряя заднее колесо, он угрожающе накренился, осью цепляя землю. Из-под холстины посыпалась какая-то утварь. Вполголоса выругавшись, пришлось поднять руку, останавливая хвост. Не дожидаясь очередной попытки вытянуть откровение, Лекс был послан вперед. Через пару минут, от головы пришла команда: "Стой. Ночевка".
   Я в который раз удивлялась военной точности и быстроте, с которой вырастал лагерь. Роен почему-то недолюбливал весьма живописные поляны, окруженные леском. В любом другом месте он останавливался с большим удовольствием. Был ли то голый пустырь или поле.
   Признаюсь, что почему-то иногда возникала мысль: "А не читал ли ненароком Роен книжечек о первых американских колонистах?". Возки вставали всегда кругом. Внутри были разожжены несколько костров. По периметру ходили дежурные. Надо будет поинтересоваться, если он сменит гнев на милость.
   - Роен просит вас подойти к его костру, - возникший из темноты воин нетерпеливо постукивал носком сапога.
   - Что-то случилось?
   - Не знаю, он сам объяснит.
   Оказалось, что Роен возжелал начать учебу моих двух спутников.
   Под его присмотром они выстроились напротив двух выделенных для этой цели ветеранов. Через пять минут я ушла от костра дальше, за круг возков. Невозможно смотреть на то, как бедные парни, потея от чрезмерных усилий и стыда, отмахиваются палками, словно мух ловят. А наставники шлепают, аккуратно и точно, их по плечам и пятой точке. Не один такой вечер пройдет, пока они смогут ловко уходить даже от простых ударов. А сколько придется перетерпеть, чтобы научится в полной мере владеть оружием?
   Ночь прошла спокойно. Никаких тебе посягательств на караван. Ни обманок, ни существ, хотящих плотно покушать в темную полночную пору. Мальчики, набегавшись и натерпевшись, спали без задних ног. Со мной же творилось что-то неладное. Стоило закрыть глаза и отключиться, как волнами накатывали спутанные обрывки, словно кадры из кинофильма.
   Утром голова трещала, как после беспробудной пьянки. Чего-чего, а этого от Роена не дождешься! Единственный, наверное, проводник, который поддерживает в своем отряде такие порядки.
   До Ватерхилла осталось три недели пути.
   Никаких происшествий.
   Осталось две недели и один день.
   Все точно также.
   Осталось полторы недели.
   Даже странно. На этом, достаточно оживленном тракте, нежити раньше встречались не один и не два раза за неделю. А тут...
   Осталась неделя.
   Роен беспокоится. Действительно, что-то странное в этом есть. Словно кто-то вымел всю нечисть. Или она подалась в другие места. Но этого не может быть по той причине, что нет таких людей, которые в столь рекордные сроки (а Роен проходил здесь два месяца назад, только в обратном направлении) могли выжить всех обитателей.
   Голова моя также не проходила. Но. Я кое-что уже помнила и могла даже сделать. Успехи были и у добрых молодцев. Экстренно-экстремальное обучение принесло свои плоды... Деревянные палки не так давно сгорели в костре, и теперь в руках были добрые железки. Правда, несколько тупые. Но это лишний раз доказывало заботливость Роена по отношению к этим двум оболтусам, каждый раз стравшихся лишить друг друга всех имеющихся и выступающих частей тела. Забавно было смотреть на них, еще две недели назад и не помышлявших о подобных приключениях. Зато теперь они мечтали о том, чтобы на дорогу внезапно свалился настоящий дракон. Хотя им объясняли, что драконы сейчас под охраной. Их осталось очень мало. Живут они, в специально отведенных им по мирному договору, местах. И поэтому по собственному желанию сваливаться на тракт общего пользования драконы не будут. Тем более на их, персональные головы. Тогда, согласно кивали бодры молодцы, мы согласны на какое-нибудь существо из местной фауны. Вервольфа, например. Или ламию. Ну, крайний случай, они согласны на обманку.
   Через день они ее и увидели.
   Всегда интересно, что обманки появляются на пустырях, когда между ближайшими поселениями расстояние достаточно велико. И всегда к вечеру, когда устаешь, и внимание притупляется. Днем, а в особенности утром, шансов их увидеть просто не существует. Вот и теперь. День клонился к вечеру, делать все так же было нечего. Да, надо еще сказать, что обманки бывают нескольких типов. Одни, условно-именуемые радостные, другие - жалостливые, бывают смешанные типы. Но все они построены на принципе человеческих страстей: чувственного желания, алкогольной зависимости, сострадания.
   Мальчикам попалась смешанная обманка. Самая опасная из всех. Она перебирает вариантности воздействия на жертву и действует по оптимальному выбору. Невозможно предугадать, какая из ее уловок окажется ближе к струнам твоей души.
   Роен решил, скрепя сердце, поговорить со мной. Я подъехала к голове обоза, бросив Лекса и Антона на попечение арьергарда. Конечно, не стоило этого делать. Но столько времени бездействия расслабляют. Да и кажется, что они уже могут за себя постоять. К сожалению, им это казалось тоже.
   Поэтому мы потихоньку беседовали, обоз тащился лесным участком дороги. И, как сказали впоследствии те, кто ехал рядом с парнями, все было как всегда. Вдруг откуда-то издалека раздался жалобный стон и нежный девичий голос произнес: "Помогите, люди добрые!". И так тяжко-претяжко вздохнул, что, конечно, эти начинающие рыцари дали в бока своим скакунам и, никого не слушая, рванули в лес. Нарушив тем самым в своем порыве всехспасительства как минимум три положения охраны каравана. Во-первых, они должны были доложить о непонятном голосе, во-вторых, дождаться подъезда ответственного лица для расследования и опознания явления. И, в третьих, не бежать сломя голову, бросая свою непосредственную работу. Но обманки на то и рассчитаны. Они применяют особый тембр голоса, услышав его, думается, что очаровательная жертва вот-вот помрет, не успев дождаться спасения. Чем-то по принципу действия они напоминают знаменитых Сирен. Но дело не в том. Можно выстоять и не затыкая уши воском, закрывая глаза, как говорится - смотри далее по тексту "Одиссеи". А просто иметь для начала трезвую голову на плечах.
   Забыв все предписания, мои спутники исчезли в густой чаще. Пока весть об этом дошла до головы каравана, их уже и след простыл. Роен, как только услышал об этом, отдал приказ об остановке каравана с повышенной степенью охраны. А сам, прихватив троих охранников, бросился в чащу. Я увязалась за ними. Роен кинул недовольный взгляд. Не знаю, чего в нем было больше: недовольства или опасения? Но разбираться не было времени. Кто знает, что может случиться с новоявленными лыцарями?
   По следу идти оказалось достаточно легко. Обманки, да и вообще большинство нежити, вокруг себя держат своеобразное поле. Воздух подрагивает. Ощущение такое, как бывает, когда прикасаешься к антенне радио. Для чего? Скорее для того, чтобы пугать непрошеных гостей, когда основная добыча уже завлечена. Человечек почувствовал и у него руки-ноги поотнимались. И уже никого спасать не хочется.
   А жалобные крики вдали затихли. Это означало только одно - обманка крепко держит добычу.
   Еще несколько сломанных кустов, и мы вышли на большую поляну. На дальнем ее крае стоял небольшой домик. Два знакомых конька переминались возле коновязи. Ни Антона, ни Лекса нигде видно не было. Мы подскакали к дому и спешились. Я заглянула в окно.
   Потерянные рыцари стояли возле пышно украшенной кровати, наклонясь над знойной красавицей, непристойно раскинувшейся на подушках. Она держала их руки и о чем-то умоляла, извиваясь всем телом. По лицу кавалеров видно было, что они согласны на все.
   Я почувствовала, как начал нагреваться наличник окна, за который я держалась. Стены медленно заколебались. Дом стал съеживаться на глазах. Я бросилась к двери. Но Роен не терял времени зря. Выхватив меч, он двумя взмахами крест-накрест взрезал толстую деревянную дверь, которая не распалась, как можно было бы ожидать от нее, но мясистыми на вид треугольниками завернулась в разные стороны. Вместе с одним из охранников Роен ворвался в дом, и они потащили упирающихся кавалеров за шиворот. За их спинами раздался голодный вой, сменившийся жалобными стонами:
   - Куда же вы? Помогите, умираю...
   Кавалеры задергались, но были уже вышвырнуты за порог. Лекс вскочил на ноги и бросился опять к двери с криком:
   - Вы же не звери! Она там! Там!
   Его остановил один из воинов:
   - Посмотри.
   А смотреть было на что. Дом продолжал съеживаться, постепенно теряя свои очертания. Сначала пропали окна, красная черепица на крыше, труба. Потом не осталось и намека на деревянные брусья, составлявшие сам дом. Нечто серое, поблескивающее перламутром, клубилось на поляне, разевая огромную пасть.
   Я непроизвольно шагнула ей навстречу. Но наткнулась на быстро выставленную руку Роена:
   - Не смей!
   Он вынул из-за пояса тонкий длинный кинжал, повертел его в пальцах. Обманка заклубилась, выказывая признаки страха, стала уменьшаться в размерах, пытаясь улизнуть к краю поляны.
   Тонкая стальная полоска незаметно вылетела из пальцев, попав в середину клубка.
   Визг, быстро тающее облачко, стук упавшего на землю кинжала.
   Я подошла к нему, подобрала, протянула Роену:
   - Лунный?
   Не ответив, он выхватил у меня кинжал. Быстро спрятал в ножнах.
   - Почему ты не хочешь разговаривать?
   - А почему ты пошла к обманке? Хотела спасти? Я не знаю, честно говоря, кто ты теперь?
   - Ты с ума сошел?
   - Нет, это ты сошла, когда напялила Это! Ты ввязалась... Зачем вообще это тебе было надо? Я не знаю даже, верить тебе или нет!
   Роен разошелся. Он взмахивал руками, рубил ладонью воздух, сопровождаемый удивленными взглядами своих воинов.
   - Подожди...
   - Куда ждать? Может быть, мне осталось только ждать удара в спину, а?
   - Роен... Как ты можешь!
   - Это как ты можешь! Ты и раньше ввязывалась в разные истории. Я до сих пор вспоминаю Оддвара. А сейчас что? Не то что меня, Джорена убьешь нисколько не сомневаясь? Ты просто не представляешь себе последствий! Не представляла... или ты сознательно это сделала?
   - Давай поговорим спокойно. Я же тебе хотела объяснить. Ты сам отказался. А что теперь кричать на весь мир... Может быть, позовешь остальных? Чтобы аудитория была побольше?
   Кажется, мои доводы возымели верх над его праведным гневом, потому что Роен, в последний раз взмахнув рукой, кивнул охранникам, подавая сигнал трогаться с поляны, стараясь не замечать косых взглядов... И уже только возле дороги он соблаговолил бросить:
   - Давай тогда поговорим вечером.
   Что мне оставалось? Только кивнуть, изобразив кривую ухмылку.
   Жаль, конечно, что не удалось нам тогда поговорить. Но, что поделать? Очевидно, происходило то, что называется судьбой.
   Лекс с Антоном взахлеб описывали свои приключения в лесной чаще. Оказалось, что, помчавшись на страдальческие крики, они так и не увидели саму причину этих криков. Стоны то приближались, то удалялись. Сами того не заметили, как вылетели на поляну, увидели дом, зашли. И тут же забыли о неизвестной лесной страдалице. О том, что обещала красавица на кровати, они умолчали. Но каждый раз в этом месте своего рассказа Лекс отчаянно заливался краской, а Антон нервно теребил поводья, заставляя свою неторопливую кобылку удивленно коситься на седока. Они описывали это приключение, наверное, уже в трехсотый раз, как весь караван резко остановился. Ездовые кони начали беситься, высоко выбрасывая кованые ноги, ломая задними копытами передки возков, пытаясь порвать упряжь. Верховых как-то еще можно было обуздать, но и они умудрились сбросить кое-кого из своих седоков.
   Спереди прошел встревоженный шепот:
   - Барон Берггольц опять вышел на тропу войны.
   - Он и собрал всю нежить. Развлекается, падла.
   Мы выехали из середины колонны, куда нас забросила необходимость описания (в который раз!) приключения и по обочине направились к ее голове.
   В кустиках что-то или кто-то копошился, неприятно похрюкивая и дыша зловонием. Кони дергались, не слушаясь, опасливо поглядывали в сторону пышной придорожной зелени.
   На мое удивление, мятежный барон оказался на вид весьма и весьма непредставительным. Полная противоположность тому образу, который уже сложился в моей голове. Идеальный злодей ручной силы, каким ему должно быть? Огромный, с красными мясистыми ручищами, огромными навыкате глазами, с волосами, патлами висящими вокруг головы.
   Этот же больше походил на прототип идеального злодея мысли. Высокий, худой как щепка. Жидкие волосы, местами являли свету блестящие пролысины. Голубые глаза, большие, как у ребенка и такие же наивные. Длинный нос с небольшой горбинкой, тонкие нервные ноздри.
   Камзол, сшитый из дорогой ткани, висел на бароне, как на вешалке, спадая с костлявых плеч складками, явно не предусмотренными портными. Высокие сапоги, внизу плотно обтягивая кости лодыжки, кверху являли собой подобие водосточных труб, в которых болтались две ноги, словно, невесть как попавшие туда, обтянутые материей сучковатые ветки.
   Не спорю, вид весьма оригинальный. Но тот пейзаж, который был за плечами барона, мне не понравился больше.
   Еле угадываемые обрывки тряпок, бывшие когда-то одеждой. Деревянные обломки, кое-где раздробленные в щепу. И сладкий густой запах. С металлическим привкусом. Трудно было его не узнать. Но он смешивался с куда более неприятным - запахом старой смерти, потому что среди всего этого хлама стояло около сотни бывших людей. Кто-то в саване, кто-то в разорванных штанах и рубахе. По виду иных можно было предположить, что они почивали уже давно. Но некоторые были свежими, с запекшейся кровью на одежде и теле.
   Купец, сидевший на передке ближайшего возка, вздрогнул и прошептал:
   - Боже, да что же это! Ади! Да как же это?
   Проследив его взгляд, я поняла, что купец обращается к полутрупу, стоявшему сразу за спиной барона. Молодой, лет двадцати юноша, с красивыми чертами лица, одетый в слегка запачканную кровью коричневую пару. Он выглядел живым. Если бы не прикрытые бархатной модной короткой курточкой странно белые полоски ребер, и выдранный кусок щеки, обнаживший зубы и кости челюстей.
   Купец, не отрывая глаз от юноши, бросил вожжи и пошел, словно сомнамбула, изредка приговаривая:
   - Да, что же это такое? Сынок! Что же я скажу матери! Говорила она, не езди один. Чуяло, как видно, сердце материнское. Подождал бы меня, вместе бы поеха...
   Он не успел договорить. Юноша двинулся ему навстречу и, когда отец раскинул руки для приветствия, издал странный квакающий звук и бросился ему на шею. Но только для того, чтобы вырвать оттуда порядочный кусок мяса. Купец забился в агонии, а измазанный кровью отца Ади, повинуясь жесту барона, недовольно оторвался от отца и, быстро дожевывая кусок мяса (чтобы не отобрали соседи), вновь встал на свое место.
   - Ну что? Кажется, для иллюстрации довольно?
   Барон тонкой рукой поправил золотой обруч с черным опалом посередине. Обруч то и дело сползал на лоб, что явно злило барона, заставляя его дергать углом рта.
   Роен угрюмо повернул коня. Казалось, что эти двадцать шагов, разделивших нас и ужасное войско барона, он преодолевал несколько часов, так был густ от напряжения, страха и грядущей боли воздух.
   - Что он хочет?
   - Что он хочет? - Повторил автоматически Роен. - Что хочет? Дурью он мается. Возомнил себя повелителем зла, поднял мертвяков с соседних погостов. Им все равно, что рвать: нежить или людей. Они и друг друга не прочь. Теперь тормозит всех и вся, заставляет с собой сражаться. Это-то и раньше было трудно. Он один из лучших воинов этого края. Его семья всегда поставляла людей в личную охрану всяким вышкам. Высокие, мощные, красивые. Ценились всегда. Только вот он рылом не вышел. Потому, наверное, и с катушек сошел.
   - Да ты о деле! Генеалогию и анамнез оставь на потом. Что он сейчас хочет?
   - Отвечаю по буквам. Хочет, чтобы кто-нибудь сразился с ним. Как только он почувствует, что орешек не по его зубам, он отпускает всех. Если противник помирает - все остальные достаются его армии. Да, забыл сказать, что армия эта увеличивается за счет...
   - Черт! Посмотри!
   Убитый купец затрясся, подергивая всеми конечностями. Резко сел. Вдруг, словно поднятый невидимыми нитями, встал на ноги и занял место рядом со своим сыном.
   - Вот так и увеличивается.
   - И что делать?
   Вместо ответа Роен мрачно поглядел на нас и спешился. Вынул из ножен меч. Повертел им в воздухе. Задумчиво постоял, отцепил ножны, бросил ближайшему воину.
   Смотря на то, как легко сталкиваются и с жужжащее-свистящим звуком расходятся мечи, мои кавалеры начали воинственно хмурить брови и хвататься за рукояти своего оружия.
   - И даже не думайте.
   - Почему? - В унисон поинтересовались герои.
   - Потому что вы и минуты не продержитесь.
   - Ты так говоришь, словно сама весь час смогла бы.
   - Это вы, конечно, загнули. Час! Да тут пять минут бы...
   Оба соперника заметно стали уставать. Медленнее двигались руки, тяжелее становилось дыхание. На бароне меч Роена оставил две большие отметины, но и сам Проводник получил серьезную рану.
   Какая-то странная надежда замелькала в глубине души. Словно трепетный огонек свечи. Кажется, кто-то меня зовет. Нет, это бесполезно. Не стоит себя утешать призраками.
   Барон теснил Роена к обочине. Он даже успевал поправлять свой обруч. Обруч!? Кажется, выход есть, но как об этом сказать Роену. Если он сам не догадался... Почему он не догадался? Это же все так просто!
   Поправив в очередной раз золотой ободок, барон задержал ладонь на камне. Это стоило ему скользящего удара в левое плечо, который окровенил рукав и заставил опуститься руку. Но дело было сделано. Позади Роена кусты зашевелились и оттуда выполз полусожженый мертвяк, схватившийся сразу за сапоги. Роен полуобернулся, несколькими взмахами отрубил шаловливые жадные ручонки, разнес в пыль голову. Это было сделано быстро, но барон был еще быстрее. И вот наш защитник стоит полусогнувшись, зажав рукой рану.
   Что же медлит барон?
   Вдруг во мне образовалась какая-то пустота. Не помня себя, я соскочила на землю, бросила плащ поверх седла. Медленно, словно во сне, вынула меч.
   - Ты куда?
   Голос Антона звучал как через вату.
   - Кажется, за все надо платить.
   - За что платить? Я тебя не понимаю. Подожди. За что платить?
   - За жизнь.
   Кажется, хватило сил просто улыбнуться.
   Роен терял последние силы. Он уже стоял на одном колене, но все силился приподняться на ноги. Барон театрально поднял меч:
   - Удачно ты стоишь.
   И опустил. Удивленно приподнял брови, услышав звук, не характерный для шеи, лишившейся головы.
   Удар был так силен, что клинок завибрировал, передав дрожь рукам. К горлу подкатила тошнота, но, подавив ее, я удержала меч и взглянула в лицо барона. Ох, куда же я? Но уже поздно.
   Оставалось лишь кивнуть двум воинам, которые быстро оттащили Роена к каравану.
   - Малышка? Что ж, это будет недолго, но забавно!
   Несмотря на полное неучастие левой руки, висевшей вдоль тела, барон пер на меня как паровоз. Единственное, что не пыхтел и не пускал искр. Только жег глазами. Призвать на помощь своих оглоедов он не мог (спасибо Роену!). Если только правой рукой... Но это уже моя забота - не дать ему такого шанса. А это было трудно.
   Душу рвало от желания отпустить от себя мысли и раствориться во времени. Это было бы тогда совсем легко! Но в таком случае, чтобы я делала с огромным чувством стыда? А потом с этим "подарком Судьбы"? Куда меня занесет в очередной раз? В каким приключения я вляпаюсь?
   Шанс есть только, если я буду в трезвом уме и твердой памяти, чтобы проделать задуманное.
   Помня о том, что главное в бое с противником, превосходящем тебя в силе - это применение хитрости и его собственной же силы на измор. Он рвется в бой - пожалуйста, с превеликим удовольствием. Не лезть на силу с силой, а перепускать ее вскользь и обращать против него самого.
   Барон махнул вбок своим длиннющим мечом, я сделала вид, что принимаю удар на свой, и под действием его силы прошмыгнула за спину противника. Он обернулся, но пока терял время на разворот, лезвие прорезало расшитую серебром ткань. Барон фыркнул, обруч свалился ему на глаза. Тряхнув головой, он опустил обод на нос, но опять не безболезненно для себя.
   Я поймала выражение глаз противника. Он злился. На что? На то, что он не справился сразу с таким слабым соперником? Нет. На что-то другое.
   На улыбку. Я непроизвольно улыбнулась, когда барон раздосадованный падением обруча, скорчил физиономию. Он думал, что это будет страшно, но оказалось не так.
   Еще раз удалось заставить барона пробежать мимо себя. Но долго так не продлится. Слишком он умел. Просто так помереть и дать его мертвякам сожрать всех в план не входило. Следовало придумать какой-то выход и дать плану жизнь... или смерть?
   А барон все больше и больше выходит из себя. Его рот искривился, обнажив крепкие желтые редкие зубы, торчавшие из бледных десен словно зрелые порховки.
   Есть всего один шанс. Один на тысячу. А может больше? Но сработает ли он? Слишком много я не помню. Слишком много я не знаю. Но в груди уже привычно родилось пламя, медленно поднимаясь, оно дошло до горла и разлилось по голове, на мгновение заложив уши. Вспыхнуло ярко. Где-то далеко внизу, еле слышимый, задохнулся страх. Дернулось птицей сердце. И наступило спокойствие: чистое, без мыслей, без упреков, страхов и дерганья. Голая решимость и знание.
   Отбив нападение, я сделала обманное движение вправо. Повернула перстень камнем внутрь ладони и сдвинула крышечку. Сейчас надо сделать ошибку...
   Барон обрадовался просчету в обороне противника и сделал мгновенный выпад. Его меч вонзился казалось точно в сердце. Барон увидел закрытые глаза и сжатый кулак левой руки. Но ему некогда было рассматривать проигравшего. Ему до смерти надоела эта игра, и он собирался праздновать победу. Поэтому его высокая фигура повернулась лицом к своей армии, не дожидаясь, когда соперник упадет на землю. Он так и не понял, почему он проиграл. Рука подняла меч в жесте приказа о нападении. Тонкое лезвие другого меча мелькнуло в воздухе и начертало красную линию на шее. Повинуясь приказу, мертвяки ровной колонной двинулись на караван. И тело барона сделало последний шаг впереди своей армии.
   Бывший купец раздавил ногой, обутой в кованый железом башмак, тонкий золотой обруч. Шедший рядом с ним сын запнулся о безголовое тело и с урчанием кинулся на него.
   Воины сжимали оружие, купцы, возчики хватали из телег и возков все подходящие для этого предметы. Мертвые останавливались, почуяв исчезновение поднявшей их и объединившей силы, но умирать вторично не хотели, протягивая руки к живым, клацая зубами в тщетной, но страшной надежде
   Вдруг из леса, окружавшего дорогу, появились конные люди. Они держали тонкие длинные луки, неведомо зачем целясь в мертвых. Их предводитель поднял руку и произнес слова на неведомом языке. Тотчас к нему присоединились еще трое всадников.
   В полураскрытых ладонях родились плотные, полупрозрачные комки, напоминавшие скорее обычные огневики, если бы они не были фиолетовыми. Все четверо одинаковым, небрежно-выверенным движением, словно просто стряхнув с ладони, отправили их в полет. И фиолетовые шары нашли свои цели, разбившись о мертвецов мелкими каплями, которые вмиг заполыхали сиреневым, растекаясь по груди, рукам, в мгновение ока охватывая все большие и большие поверхности гниющих тел. И вот уже четыре живых трупа темными силуэтами едва виднеются сквозь сиренево-фиолетовое, переливающееся пламя.
   А странные огневики летят один за другим. Но мерный шаг мертвой армии невозможно задержать.
   Хотя, нет! Постойте!
   Неуклюже размахивающие руками-крючьями, шатающиеся из стороны в сторону, пылающие мертвецы задевают тех, кто по счастливой случайности избежал огневого подарка. И фиолетовые капли, словно живые, переползают на нетронутую плоть, которая чернеет на глазах, давая подпитку странному пламени, сохнет и падает на землю серой пылью.
   И пока изумленные воины, купцы, все, кто был в злополучном караване, наблюдали за сим чудесным явлением, странные люди опять растворились в лесу. Задержавшись на мгновение, предводитель странного отряда оглянулся, поймал взгляд Роена. Они кивнули друг другу, словно старые знакомые. Мужчина перехватил поудобнее ношу, завернутую в плащ, тронул повод и исчез в быстро сгущавшемся сумраке. Дорога вновь была пуста.
   Через несколько дней верховой, присланный авангардом, доложил, что виден главный мост Ватерхилла. Но, с учетом скорости движения каравана, они подойдут к нему не ранее, чем через сутки.
   Уже начавший вновь садится на коня Проводник, дал сигнал на остановку. Место не очень нравилось ему, но дальше шли болота. Город располагался в дельте и вся местность в сутках - двух езды от него (в зависимости от направления), была покрыта вязкими глубокими торфяниками, с кое-где посверкивавшими на солнце черными озерцами.
   Солнце село быстро. Запастись топливом для костра успели не все, и поэтому Проводник отпустил в лес желающих под охраной ветерана и молодого, начинающего рыцаря. Они разделились на и принялись собирать хворост.
   Молодой рыцарь быстро пробежав подведомственных, снисходительно хмыкнул и двинулся дальше в лес, покинув своих спутников. Сквозь треск ломающегося валежника он не слышал царапанье когтей по стволам деревьев. Высматривая подходящие сучья, не замечал двух красных огоньков, внимательно наблюдающих за ним с толстой ветки, находящейся прямо над его головой.
   Существо прижалось к коре, повертело задом, расправив длинный хвост, напряглось и...
   Рыцарь услышал легкий свист, и к его ногам упала тушка, пронзенная длинной стрелой с черно-белым опереньем. Существо сердито зашипело, выпустив длинные изогнутые серпом когти, заскребло ими по земле, цепляя лесной мусор, вытянулось, и красные огоньки глаз погасли.
   Из-под соседнего дерева вышла небольшая фигура, закутанная в черный плащ, с накинутым капюшоном. Рыцарь схватился за меч. Фигура предостерегающе подняла руку и бросила зажатый в ней лук на землю. Раздался легкий смех:
   - Не надо так нервничать. Антон, брось. Если ты будешь хвататься за меч против лука, ты долго не проживешь.
   - ТЫ? Но почему, как?
   - Ну, как бы тебе сказать... не знаю. В конце концов, у нас же контракт. До города. Как я могу бросить вас на произвол судьбы?
   Позже у костра Роен долго ничего не мог понять, пока ему на колени не упал перстень. В пляшущем свете пламени костра из золотого кружева и скани глянул черный уголь камня.
   - Это не было невозможным.
  
   Следующий обед был уже в Ватерхилле. Получив остаток обещанных денег, Роен раздал положенное отряду и залег у знакомого хозяина таверны, долечивать свои раны. Эту почетную обязанность после долгих уговоров получил Антон, доставший заветную коробочку. После нескольких сеансов, он понял, что используемые методы в этом мире действуют намного быстрее и эффективнее, чем в его собственном. Да и быстрое излечение Проводника создало ему немалую славу не только в Ватерхилле, но далеко за его пределами. И когда пришло время спросить Антона о его согласии вернуться, он обвел рукой огромное многоэтажное здание, попутно поздоровавшись со студентами, спешившими в него на занятия, и проронил:
   - Как же можно все это бросить? Я взял на себя такую ответственность. Нельзя так просто бросить целую академию! А больница? Нет, о чем ты говоришь!?
   И важно прошествовал обратно в свой кабинет.
   Ах, да! Надо же было забыть. Ван Ботром нянчит двух очаровательных малышей-близнецов. К его бесконечному удовольствию - мужского пола. Их мама подбросила ему детишек и отправилась с мужем в долгое путешествие. Ее муж, молодой посол Торговой Федерации успешно проводит в жизнь не только планы самой Федерации, но и налаживает персональные торговые связи, заключая контракты от имени фирмы тестя. Кстати, он принял фамилию жены, и теперь его зовут Лекс Ван Ботром.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"