"Четыре тысячи триста двадцать три, четыре тысячи триста двадцать четыре. Ыгх, бесы! - Кель приложился спиной об очередной корень, выступавший из земли. - Сколько же ещё?! Четыре тысячи триста двадцать пять", - лекарь не переставал вести счёт времени с того самого момента, как разбойники упаковали их с Джил и утащили в лес. Он понимал, что любой нормальный человек налегке преодолеет то же самое расстояние гораздо быстрее, чем обрюзгший, стареющий разбойник с отдышкой, которому приходится, тащит на своём горбу, хоть и довольно лёгких, но всё же двоих человек. Тем не мене, юноша хотел хотя бы примерно представлять, на каком расстоянии от дороги они находились, на случай, если им вдруг удалось бы сбежать.

На протяжении всего пути Пёс хрипел, сипел, ругался, и периодически останавливался перевести дыхание. Лекарь заметил, что чем глубже в лес они заходили, тем тише Пёс начинал себя вести. Кель понадеялся, что Пса хватит удар, и тогда Джил без проблем сумела бы разобраться со вторым бандитом. Или, хотя бы на то, что где-то поблизости на этой же территории как раз обосновались разведчики из Раута. Но тщетно.

Сухой же ни на секунду не спускал глаз с пленников, и, благодаря тому, что Пёс двигался очень медленно, ни разу не запыхался, несмотря на нелёгкий груз в виде имущества двух молодых людей.

Джил притворялась камнем - непроницательность её помрачневшего лица побила все предыдущие рекорды за прошедший день. Лишь один раз она удостоила юношу укоризненным взглядом, в самом начале, когда Пёс только протащил их сквозь придорожные кусты. Когда они стукались об очередную кочку, девушка лишь скрежетала зубами от злобы. И только периодически хаотично перемещавшиеся брови и бегавшие из стороны в сторону глаза выдавали активную работу мыслей в голове артистки. Кель предположил, что Джил старательно выдумывала хоть какой-нибудь план побега.

Чем дальше они заходили, тем гуще становился лес, и тем тяжелее Псу становилось маневрировать между упавших деревьев и кочек.

К каждым корешком, пересчитавшим путникам все позвонки, внутри лекаря всё больше нарастало беспокойство, что лагерь бандитов находился настолько глубоко в лесу, что обнаружить его было практически нереально. Но, благодаря услышанному на дороге, он понимал, что разбойники если и убьют их, то не сразу, тем самым предоставив хоть какую-нибудь возможность для побега.

Наконец, когда счёт Келя перевалил за пять тысяч, он обратил внимание на слабое мерцание в той стороне, куда их тащили бандиты.

Когда до места назначения оставалось всего около двадцати шагов, лекарь заметил узкую полосу света на высоте, сильно превышавшей человеческий рост. Лучи словно пробивались через какую-то дымку, но юноша всё равно не мог понять, почему не приметил их раньше, особенно в таком мраке.

Вся группа подошла почти в упор к месту необычного явления, когда Кель наконец-то смог как следует рассмотреть место, откуда исходил свет.

Оказалась, что всё это время точкой их назначения была самая настоящая лесная крепость.

Из своего не самого удобного положения, юноша не мог разглядеть, сколько именно углов имелось у этого чуда природы, но мог уверенно сказать, что больше пяти. Стены заменяли невероятно высокие, трёхметровые ровные кусты, в то время как сторожевыми башнями на углах служили стволы деревьев. Их пышные кроны стали крышей крепости, таким образом, это чудо природы выглядело как монолитная лиственная стена, которая шла от земли до самых кончиков деревьев. Кель сразу понял, что такое необычное место не могло появиться само по себе. Тем не менее, кое-где, видимо, под влиянием времени года, между крышей и стенами начали образовываться небольшие зазоры, через один из которых Кель и смог увидеть тот самый свет. Лекарь резонно предположил, что его источником мог служить только лагерный костёр.

Из-за того, что они слишком близко подошли к крепости, до того, как Кель её заметил, он не смог оценить её истинных размеров. Зато успел приметить нечто, отчего у него по спине пробежал мерзкий, замогильный холодок.

Справа от их местоположения, в упор к одной из стен чуда природы, стояла большая, деревянная телега, груженная бочонками. Лекарь сопоставил в голове пару известных ему фактов, сложил два плюс два, и пришел к вполне очевидному заключению, что в бочонках хранилось пиво, отчего ему сделалось не по себе ещё больше, чем до этого. Правда, нескольких бочек уже не хватало. Упряжь телеги пустовала, но Келю не то, что не удалось обнаружить поблизости каких-либо лошадей, но даже когда он напряг слух, ему не удалось уловить никаких признаков нахождения рядом этих животных - никто не ржал, не фыркал, и не цокал копытами: "Неужели, они их съели?" - обескураженно предположил юноша. Зато ему удалось уловить едва слышный шёпот, который доносился откуда-то изнутри крепости.

В глубине души лекаря начала нарастать паника.

Кое-как добравшись до зелёной стены, Пёс с облегчением сбросил с плеч свою ношу, и вздохнул так тихо, как только мог:

- У-у-у-уф. Наконец-то доползли. - С этими словами обрюзгший бандит все своим весом навалился на ствол ближайшего дерева, и принялся восстанавливать дыхание. Его грудь тяжело вздымалась, а их лёгких несколько раз вырывался натужный кашель. Он несколько раз вытирал испарину со лба и тут же вытирал её об штаны.

Кивнув головой, Сухой утвердительно промычал в ответ.

Внезапно, из-за стены послышалось громкий, хриплый смех, из-за которого все четверо задрали головы кверху. Он смахивал на звук распиливаемого бревна, но явно принадлежал человеку. За хохотом последовал неодобрительный возглас очень грубым голосом, после которого вновь воцарилась тишина.

Только сейчас лекарь понял, что с того момента, как впереди замаячил свет, он ни разу не услышал внятной человеческой речи, которая доносилась бы со стороны крепости. Не говоря уже о шуме, которые обычно должна производить толпа взрослых, пьяных мужиков.

"Они слишком хорошо маскируются: нашли самое укромное место во всём лесу, которое и днём с огнём-то не сыщешь, не то, что ночью. Простые опустившиеся до разбоя крестьяне не сумели бы так спрятаться. Во время пьяной посиделки ведут себя слишком тихо - не поют, не ругаются, не дерутся. Видимо, только изредка шутят, и ржут, но и то, это наказуемо. Но бес его раздери, они ведь промышляют рядом с Раутом! Если их найдут - немедленно порубят на куски, но они, похоже, совершенно этого не опасаются. Наверное, у них что-то есть, какой-то козырь, или, может, какая-то военная выучка? Или, может, на их стороне магия? По другому, в здравом уме, неподалёку от Раута никто не стал бы грабить людей". Тогда Кель даже не подозревал, насколько оказался прав. Тем более он не мог предвидеть того, что козырей окажется целая гора.

Отдышавшись, Пёс спросил у Сухого, опять же шёпотом:

- Что главному скажем? - И потыкал пальцем в сторону Келя с Джил.

Сухой посмотрел на партнёра, как на недоумка:

- Мы ему что-то особое должны говорить, по-твоему? Мы же ничего не натворили, наоборот, притащили лекарства, ещё одного лекаря и бабу, в придачу! - Худосочный разбойник пронзил артистку хищным взглядом.

Пёс поспешил поправиться:

- Да не, - он отмахнулся рукой, - я про порванную сеть. Запасных-то у нас мало. Ультону очень не понравится, что из-за того, что мы зазевались, они успели несколько верёвок перерезать.

Сухой крепко задумался, погладив подбородок указательным пальцем:

- Ничё не поделаешь, придется сознаваться. Если промолчим, а они сбегут через эту дырень, пока мы будем спать - Ультон, в лучшем случае, нам бошки открутит, и руки пообломает, а в худшем - нас самих продырявит. - Для подкрепления своих аргументов, Сухой покачал в воздухе мечом. - А так, скорее всего, выговором отделаемся. Ну, или он нас без выпивки оставит, но это вряд ли - всё-таки, мы очень сочную рыбку сегодня поймали. - Для пущей убедительности он, с помощью плеча и лопатки тряханул плащом-мешком Джил, в котором находилась добрая часть имущества пленных. Ножи и кинжалы звякнули друг о друга, а артистка в очередной раз скрипнула зубами.

Пёс пожал плечами, состроив крайне тупую харю. Очевидно, он не привык сам принимать какие-либо решения, либо же был просто не в состоянии этого делать, в силу своего скудоумия. Поэтому, он всегда покорно и беспрекословно следовал указаниям и приказам более рассудительных товарищей, выполняя всё, что ему скажут.

Сухой мотнул подбородком в сторону дерева, на котором отдыхал Пёс. Тот поначалу не понял, чего от него хотели, затем кивнул, развернулся, и, закатив глаза, разинул пасть, после чего принялся что-то вспоминать, прикрыв рот пальцами. Его худощавый напарник, рассержено выпустив воздух через ноздри, начал как-то странно кашлять, то длиннее, то короче, с какими-то странными перерывами. Пёс обернулся, прислушался, придурковато улыбнулся, и принялся радостно выстукивать условный сигнал в определённой последовательности, очень похожей на ту, которую издавал его напарник. После первого же удара обрюзгшего бандита, из-за лиственных стен крепости перестали доноситься какие-либо звуки, помимо треска костра. У лекаря в какой-то момент даже сложилось ощущение, что тот взялся там ниоткуда, загорелся сам по себе, в полном одиночестве, никем не поддерживаемый, окружённый лишь лиственными стенами. Либо же все, кто там сидел, внезапно испарились, или стали невидимыми, почуяв опасность. Это бы объяснило, по какой причине местные бандиты совсем не боялись быть обнаруженными, но такой мистицизм казалось лекарю настолько невероятным, что он сразу же отмёл этот вариант. И, тем не менее, сюрреалистичность этих картин заставила его чувствовать себя неуютно, настолько, что он даже вздрогнул: "Вот ещё не хватало попасться в лапы банде магов-ренегатов, которые умеют принимать бестелесную форму".

Когда Пёс закончил, со стороны крепости вновь послышался шёпот. Кто-то другой с облегчением вздохнул. Тут юноша поругал себя за излишнюю бурность своего воображения: "Да они же просто дыхание задержали! Вот я дуралей". Спустя пару мгновений грубый голос, тот же самый, который приструнил хохотуна, приказал:

- Заходите.

Человек, разрешивший войти, не повышал голоса, но на фоне остальных приглушённых звуков и разговоров, единственное его слово, сказанное с самой обычной громкостью, прозвучало как гром среди ясного неба.

Сухой, кивнув, прошёл вперёд, к стене крепости, у которой они всё это время стояли, ожидая позволения войти. Затем, свободной рукой он раздвинул кусты так, чтобы у Пса была возможность беспрепятственно затащить пленников внутрь. Тяжело вздохнув, толстопуз вновь взвалил верёвку на своё плечо, и, перевалившись на ту сторону, затянул ловушку с Келем и Джил внутрь, что далось ему нелегко, так как кусты только мешали ему в этом деле. Лекарь с артисткой навалились друг на друга, но кое-как сумели расползтись в разные стороны. Сухой, дождавшись, пока напарник закончит, зашёл следом.

***

Попав внутрь, Кель сразу же принялся рассматривать лагерь, пытаясь запомнить как можно больше подробностей, опасаясь, что их могут связать и надеть на голову мешки.

Оказалось, что изнутри крепости имелось гораздо больше места, чем виделось снаружи - тем костром, что здесь горел, не получалось осветить всё, что находилось внутри.

Лекарь почувствовал тонкий манящий аромат сочного, жареного мяса.

В самой дальней части крепости, в противоположной стороне от того места, откуда вошли Сухой и Пёс, росло ещё несколько деревьев, не входивших в структуру самого чуда природы. Юноша приметил, что на ветке одного из них висел какой-то мешок. Рядом, опёршись на ствол того же самого дерева, стоял человек. Кель пришёл к выводу, что он охранял тот самый мешок: "Должно быть, там они хранят награбленное добро. Но с какой целью они подвесили его над землей?" - молча недоумевал лекарь.

По правую руку, относительно того места, откуда они вошли, стояли тканевые палатки, которые, судя по всему, служили разбойникам местом для ночлега. Для защиты от дождя бандиты накрыли их обработанной кожей животных.

По бокам каждой палатки стояли какие-то мешки и бочонки. Рядом с входом в самую большую из них красовалась пара небольших сундучков, которые по размерам скорее походили на маленькие резные шкатулки.

В самом центре лагеря горел тот самый костёр, свет от которого Кель заприметил подозрительно поздно. А вокруг него жители крепости раскидали четыре массивных, толстых, достаточно длинных бревна, которые служили им скамьями.

Видимо, в целях безопасности, чтобы не разразился пожар, разбойники перекопали каждый сантиметр почвы от костра и до самых брёвен. Зато далее, и до самых стен, здесь всё поросло густой, но невысокой травой, которая местами уже успела пожелтеть, и пожухнуть. Однако кое-где виднелись и проплешины. Кажется, никто из бандитов не стремился стать садоводом, и они вообще никак не следили за окружавшей их растительностью. Вообще, эта поляна напомнила Келю ту, на которой они с Джил недавно делали привал, но в отличие от сыпучего, серого песка там, земля здесь была жирной и маслянистой.

На каждом из брёвен, кроме того, что находилось слева от входа, кто-нибудь да примостился.

Все бандиты носили примерно такую же одежду, как Пёс и Сухой, отличавшуюся только цветом, размером и покроем. И, что характерно, пурпурные накидки солдат из Раута имелись в распоряжении только у тех двоих, кто поймал в ловушку лекаря и артистку: "Бесы, да они же маскируются под охранников, чтобы обманывать, и грабить наивных граждан!" - ужаснулся юноша. Больше такие никто не носил, по крайней мере из тех, кто находился в обозримом радиусе Келя.

Первым делом лекарю в глаза бросился разбойник, у которого на поясе висела сабля. Он же сидел к ним спиной, и находился ближе остальных, которые собрались вокруг костра.

С ним на одном бревне, положив руку тому на плечо, сидел самый высокий и наиболее крупный из бандитов: "Настоящий великан", - так обозначил его Кель, затрепетав. Владелец сабли, который сидел в обнимку со здоровяком, на его фоне казался весьма хлипким и тщедушным, хотя, на самом-то деле, по комплекции и росту не уступал любому другому нормальному человеку.

Со спины лекарь смог рассмотреть только то, что на поясе великана висела самая настоящая дубина, даже дубинищща, по сравнению с которой оружие Пса выглядело смехотворно, прям как зубочистка. Из-за того, что здоровяк заслонял своей могучей спиной Келю весь обзор, ему не удалось сразу рассмотреть остальных челнов шайки.

Но что потрясло юноше, пожалуй, больше всего остального, так это то, что присутствующие не выглядели как разбойники, какими Кель себе их представлял: подлыми, уродливыми, кривозубыми душегубами, в грязнущей, рваной одежде, с кровожадными ухмылками на полрожи, поголовно вооруженными щербатыми кинжалами и арбалетами. В общем, такими, что при первом же взгляде сразу всё становилось понятно, и на них, как на добропорядочных гражданах, можно было бы смело ставить крест. Но, как оказалось, реальные разбойники с виду смахивали на самых обыкновенных солдат, которые вышли из крестьян. Конечно, гораздо менее опрятных и дисциплинированных, но, тем не менее, именно это и внушило лекарю первобытный страх - то, что душегуба, как оказалось, нельзя было отличить от обычного человека по внешнему виду: "Получается, здесь, на континенте, любой может вонзить тебе клинок под ребро из-за пары монет, а потом спокойно уйдёт заниматься своими делами, беспечно насвистывая?" - от таких домыслов лекарю даже немного поплохело.

От осознания обыденности таких ужасных вещей у юноши, в дополнение ко всему, затряслись поджилки, что не помешало ему по привычке, или даже, скорее, на уровне инстинктов самосохранения, продолжить осматривать своё окружение.

Вдруг низкий, грубый голос, тот же, что разрешил им войти, спросил:

- Ну что, как рыбалка?

Кель не мог видеть, кто это говорил, так как никто из разбойников не удосужился даже взглянуть на вновь прибывших, но предположил, исходя из всех начальных данных, что голос принадлежал именно великану. И не ошибся.

Сухой покашлял, прочистив горло, и, повернув голову в сторону гиганта, произнёс полушёпотом, уставившись тому в спину, при этом, не смея двинуться с места без позволения:

- Отлично, просто отлично! - Восторженно шептал сухопарый негодяй. - Рыбка снова двинулась на поклёв! Видимо, люди в Рауте уже устали сидеть за стенами, и, наконец-то, уняли дрожь в коленках, и набрались храбрости высунуть нос за ворота. - Сухой гадко усмехнулся. - На свою голову.

- Показывай. - Коротко приказал великан, не разделивший радости подчинённого. Кель предположил, что главарь не торопился делить шкуру неубитого медведя, и для начала хотел сам оценить масштабы награбленного.

Сухой дал отмашку Псу. Тот тихо возмутился:

- Мы ж договорились только до лагеря! - Его прерывистое бульканье напоминало Келю закипевшей в кастрюльке воды.

Тупое упорство напарника слегка вывело худощавого бандита из себя. Он зашипел, точно змея. Почти беззубая змея:

- Придурок, что мне теперь, бросить их шмотки и тащить? Мы на возню больше времени потратим, если ты и дальше будешь тут характер показывать! - С этими словами он шлёпнул Пса неострой стороной лезвия своего меча по ноге. - Давай! Тут всего пара метров, не сдохнешь!

Посмотрев на напарника взглядом самой обиженной в мире собаки, толстяк в очередной раз схватился за верёвку и, недовольно бурча под нос что-то отдалённо напоминавшее ругательства, потянул пленников в сторону костра.

Пёс протащил пленников так, что в итоге они оказались у ног главаря, но, при этом, чтобы все остальные преступники тоже могли их как следует рассмотреть.

Кель не стал сразу в подробностях рассматривать каждого разбойника, вместо этого он, воспользовавшись тем, что ему открылся гораздо более свободный обзор на крепость, решил срочно пересчитать общее количество находившихся внутри душегубов, потому в тот момент это показалось ему жизненно необходимым. Именно поэтому он начал интенсивно вертеть головой во все стороны.

И всё же, первым, за что зацепился взгляд не в меру любопытного лекаря - стал источник вкусного, будоражащего аппетит, мясного запаха, который он почуял, сразу после того, как они попали в крепость. Это была освежёванная тушка кабана, имевшего весьма внушительные размеры. Бандиты жарили его на вертеле над костром. Кель понял, насколько правильно поступила Джил, когда решила пообедать заранее - ему совсем не хотелось истекать слюной перед целой ватагой негодяев.

На бревне справа от великана сидела ещё одна парочка разбойников. Эти, в отличие от первых двоих, никому рук на плечи не клали, напротив, они старались держаться друг от друга на почтенном расстоянии. На земле, промеж ступней каждого из них, стояло по бочонку пива. Они о чём-то оживлённо спорили. Из-за того, что обстоятельства вынуждали их общаться шёпотом, им пришлось наклониться друг к другу поближе. Оба бандита держали в руке по пивной кружке. Каждый раз, когда другой начинал говорить, тот, что молчал, в это время наклонял бочонок ногой, чтобы вновь наполнить кружку до краёв. Судя по тому, насколько сильно этим двоим приходилось наклонять бочонки, лекарь сделал вывод, что посиделка уже шла какое-то время. Когда Пёс вытянул пленников на всеобщее обозрение, оба бандита резко прервали свой не слишком-то бурный диспут, уставившись на Келя с Джил.

Оторвав взгляд от жаренного кабанчика, юноша краем глаза углядел на бревне напротив гиганта ещё одного разбойника. Келю не хватило поворота головы, чтобы как следует его разглядеть, поэтому пришлось задействовать ещё и торс. И как только лекарь совершил это движение, тот самый бандит, что сидел напротив главаря, нахмурившись, резко вскочил со своего места, прихватив лежавший подле него наготове лук. Заученным движением он выхватил из колчана на спине стрелу, и, прикрыв один глаз, прицелился в юношу, натянув тетиву. Кадык Келя нервно дёрнулся, и он замер, боясь пошевелиться, так как разбойник всем своим видом показывал, что стоит лекарю совершить одно-единственное неверное движение, и у него в организме сразу возникнет передозировка железа, скорее всего, не совместимая с жизнью.

Издевательски, протяжно усмехнувшись, грубый голос отдал приказ:

- Расслабь булки, Кривой, они же всё равно, что связаны. - Великан медленно, снисходительно повёл рукой. - Сядь.

Лучник, не переставая хмуриться, одними глазами взглянул на вожака, вернул стрелу в колчан, и вернул себя и лук в исходное положение. Помимо того, что этот человек пользовался совершенно другим, дальнобойным оружием, в отличие от остальных разбойников, Кель приметил, что у его ног не стояло бочонка. Лекарь предположил, что, скорее всего, лучник, по крайней мере, в данный момент, исполнял роль часового, который, по-видимому, оставался настороже, прикрывая спины тех, кому этой ночью не приходилось держать голову в трезвом состоянии.

Грамотное распределение человеческих ресурсов рассеяло последние сомнения лекаря: "Это точно не простые разбойники. У них имеется какая-то особая подготовка. Может быть, бывшие солдаты? И, наверняка, на их прячет либо сильный маг, либо амулеты. Поэтому-то их до сих пор и не сумел обнаружить медиум из Раута". До этого момента Кель надеялся, что его последний крик у дороги мог услышать хоть кто-нибудь. Теперь и эта надежда растаяла бесследно: "Такие парни случайные места для ловушек не выбирают", - подвёл он печальный для себя итог.

Из задумчивости лекаря вырвала фраза великана, брошенная в его адрес:

- Эй, пацан, можешь перестать сверлить Кривого глазами. Не ссы, он тебя не прошьёт, по крайней мере, пока я ему не велю.

Наконец переборов в себе страх, лекарь сумел найти в себе силы развернуться, чтобы посмотреть в глаза здоровяку, который, судя по всему, собирался определить его дальнейшую судьбу. Как и ожидалось, юноша не обнаружил во взгляде великана ничего хорошего.

Внешность здоровяка внушала первобытный страх. Большой, горбатый, множество раз переломанный нос, широкие, сухие, потрескавшиеся губы и двойной подбородок дополняла густая, пепельная, трёхдневная щетина. Жирные, длинные волосы слипались, падая на лицо, уши и затылок толстыми сальными локонами. Но самое главное - глаза. Они прямо таки полыхали холодной, животной яростью, заставляя любого, кого здоровяк удостаивал взглядом, дрожать от ужаса. И в то же время, выражением лица и расслабленной позой великан представлял собой человека, постоянно сохранявшим ледяное спокойствие. Однако, несмотря на обвислый подбородок, здоровяк совсем не выглядел толстым, хотя у него имелся несколько обширный живот. Скорее, по заключению Келя, как медика, вожак бандитов постоянно то стремительно набирал вес, то так же быстро его сбрасывал, отчего кожа на лице растянулась, но из-за высокой скорости смены массы тела никак не успевала прийти в нормальное состояние. Что ещё очень явно бросилось юноше в глаза, так это руки великана - они были настолько широкими и крепкими, что, казалось бы, одну из них тот мог использовать, как наковальню, а другую как молот, чтобы ковать раскалённый металл. Лекарь понял, что себе в вожаки разбойники избрали крайне неординарного человека.

Здоровяк, в это же время, внимательно изучал самого Келя.

Человек, который сидел с вожаком на одном бревне, и которого последний приобнимал за плечо, наоборот, не обращал на пленников абсолютно никакого внимания. Судя по его покачивающейся из стороны в сторону голове, плавающему, невидящему взгляду, приподнятым бровям, и искривлённому рту, тот уже успел надраться до такой степени, что окружающая действительность вовсе перестала его волновать. Он лишь раз скользнул глазами по Келю и Джил, очевидно, даже не поняв, кто или что перед ним в тот момент находилось, но, несмотря на это, одобрительно хмыкнул, и сразу же продолжил с упоением и запрокидыванием головы лакать своё пойло.

Как только до ушей Джил долетела кличка стрелка-часового, к её горлу тут же подступила смешинка. Напрягшись, артистка попыталась сдержать сдавленный смешок, но, в конечном итоге, не выдержала, и прыснула.

Кель посмотрел на неё с недоумением.

А великан переключил своё внимание с парня на девушку, спросив угрожающим тоном:

- Я сказал что-нибудь смешное? Или тебя забавляет ситуация, в которой вы оказались? - Однако выражение лица главаря разбойников ни капли не изменилось.

Усилием воли Джил подавила приступ веселя, и, нацепив своё любимое выражение лица, полное отрешённости, ответила:

- Вообще-то да, сказал. - Она мотнула головой в сторону лучника, настолько, насколько ей позволяла это сделать сеть. - По-твоему, разумно давать в руки лук человеку, которого вы сами же кличете "Кривым"?

Девушка замолчала, и впилась взглядом в великана. Тот поступил точно так же.

У Келя мелькнула мысль, что если бы эти двое участвовали в конкурсе пантомимы, где участникам нужно было бы изображать статуи - то они оба непременно бы прошли в финал.

Лекарь мотнул головой, отогнав неуместные мысли.

Хмыкнув, великан перевёл взгляд на лучника, после чего едко подметил:

- У него глаз, как у орла. Может белки глаз выбить со ста шагов. - Здоровяк криво ухмыльнулся, прищурив один глаз. - Мы его "Кривым" за другое назвали.

Тут все бандиты, и те, что сидели возле костра, и тот, что стоял подле деревьев, точно заговорённые, бросили на лучника косой взгляд, и гадко захихикали.

Ответим им всем взглядом, полным ненависти, Кривой натужно выпустил воздух через ноздри, и недобро посмотрел на артистку.

Пару раз протяжно хохотнув за компанию со всеми, вожак призывно поднял руку. Этого хватило, чтобы через секунду все разбойники в лагере утихомирились. Довольный собой и исполнительностью подчинённых, великан хмыкнул. После чего потянулся своей огромной рукой к лицу девушки, и обхватил её через подбородок за щёки большим и указательным пальцами:

- А голосок-то у девки ничего такой. Как хорошо, что у нас как раз есть клетка подходящего размера для такой певчей птички. Жаль только, что не железная. - Резко дёрнув головой, Джил вырвалась из захвата главаря разбойников. Неторопливо отпрянув, тот кровожадно улыбнулся. - А ты у нас, как я погляжу, дерзкая. - Он одобрительно приподнял одну бровь. - Это хорошо. Чем отважнее и наглее девка, тем приятней потом ломать её волю. - Крепко вцепившись пальцами свободной руки в бревно, на котором сидел, главарь бандитов хищно оскалился. Остальные разбойники, переглянувшись, последовали его примеру, предвкушая предстоявшее развлечение.

Набычившись, Джил собралась что-то ему ответить, но Кель опередил её, решив срочно сменить тему, чтобы переключить внимание на себя, прежде чем артистка успела бы ещё сильнее усугубить ситуацию:

- Что вы сделали с торговцем пивом и его охраной?! - Закричал лекарь. Он очень опасался того, что ему не хватит духу, и его голос задрожит, но, к счастью, у него в запасах оказалось достаточно смелости, чтобы этого не произошло.

Медленно повернув голову, великан одарил юношу таким взглядом, что у последнего даже похолодело внутри. Высокомерно приподняв подбородок, из-за того, что какие-то насекомые смеют дерзить ему на его территории, он ответил слегка надменно, с толикой призрения:

- А я смотрю, у вас у обоих большие яйца, да? - По рядам бандитов прокатился едва слышный смешок. - Видимо поэтому вы решили ночью погулять по лесу, где недавно пропали люди, да? - Он осклабился. Кель заметил, что у здоровяка не хватало некоторых зубов, прямо как у Сухого. - Вообще, вы далеко не в той ситуации, чтобы задавать вопросы.

Внезапно, к лекарю пришло полное осознание участи, постигшей пивовара и его сопровождающих. Почему-то после этого, наверное, из-за того, что он уже просто устал бояться, на него накатило абсолютное спокойствие, и из-за этого он решил сам довести этот вопрос до конца, ответив на него вместо великана:

- Вы убили их. - Хладнокровно проговорил лекарь, сам удивившись собственной храбрости.

Улыбка вожака стала ещё более свирепой:

- Не-е-е-е-т, - он вытянул голову вправо, - что ты! - А теперь влево, после чего посмотрел на юношу, приспустив одну бровь. - Как ты мог такое о нас подумать? - Его голос звучал так, будто предположение Келя воистину задело его за живое. После чего главарь указал рукой себе куда-то за спину. - С ними всё в порядке - они отдыхают в нашей комнате для гостей, здесь недалеко - всего пара метров под землёй, прямо под телегой. - В голосе главаря зазвучали весёлые нотки - ему явно нравилось издеваться над мальчишкой.

- Вы животные! Человеческая жизнь неприкосновенна, вы не имели права её отнимать! - Выпалив это, Кель понял, что попытавшись избежать конфликта, только увёл его немного в другую сторону, и уже там наступил в ещё большую кучу, чем в которую вляпалась бы артистка.

Кроме того, лекарь подметил, что на конкурсе пантомимы здоровяк всё же занял бы второе место, так как последняя фраза юноши явно вывела того из себя.

Лицо вожака исказила гримаса гнева, в то время как в его глазах холодным синем пламенем продолжала гореть первобытная ярость.

Оказалось, что с правой стороны пояса главаря висели ножны, которых Кель до этого не замечал. Резким взмахом руки, совсем нехарактерным для массы его тела, великан выхватил кортик, и, подбросив его в воздухе, перевернул лезвием вперёд, после чего ловко перехватил, и нацелил на лицо лекаря:

- Уверяю тебя, они там великолепно проводят время. Никаких забот, их никто не беспокоит. - Плавным движением руки, вожак провёл лезвием кортика возле своего горла. - Может быть, хочешь к ним присоедениться? - Великан освободил правую руку, чтобы провести пальцами по лезвию своего оружия. Как только вожак это сделал, бандит, которого он всё это время придерживал за плечо, сразу обмяк, и треснулся лицом о бревно, выронив кружку. Здоровяк не обратил на это внимания. - Я уверен, они обрадуются столь болтливому собеседнику, а то что-то они там больно неразговорчивые в последнее время. По крайней мере, были, когда мы в последний раз проверяли. - Главарь провёл лезвием кортика по своему языку, оросив клинок капельками собственной крови. - Как думаешь, это заразно? - Разбойник коротко хохотнул, но тут же осёкся.

Браваду Келя как рукой сняло. По собственным ощущениям, лекарь в тот момент уменьшился раза в три.

Заметив это, великан ощерился. Он уже собрался было подняться, чтобы лично вручить юноше промеж рёбер приглашение в "комнату для гостей". Но в этот момент в разговор вмешался Сухой. Буквально за несколько мгновений до этого в душе сухопарого разбойника велась борьба - он не мог решить, стоило ли останавливать вожака от убийства мальчишки. С одной стороны, он опасался навлечь на себя немилость великана за то, что вклинился в его с пареньком беседу. С другой, если бы позже главарь узнал бы, что его не предупредили, и что он, по незнанию, прикончил лекаря, это могло вылиться для Сухого и Пса в гораздо большие неприятности. Порешив, что второй вариант был гораздо хуже, тощий бандит повысил голос:

- Ультон, не кипятись! - Он протянул руку в направлении вожака, но коснуться его не решился. - Этот пацан - лекарь. Живым он может принести нам гораздо больше пользы.

Главарь недобро посмотрел на Сухого, чем заставил того попятиться назад. Но всего через секунду сменил гнев на милость. Хмыкнув, он уселся на место:

- Хм, лекарь, говоришь? - Великан почесал щетину лезвием. - Ладно, пускай тогда ещё поживёт. Немного. - Только теперь вожак удостоил взглядом встретившегося лицом с бревном товарища. Здоровяк похлопал его по спине, и сказал как-то несерьёзно-назидательно. - Как же ты до такого дошёл, Бейтон? Что бы сказала наша матушка, если бы увидела тебя таким? - Далее он пробормотал себе под нос. - А отец бы точно выпорол розгами до крови. - Однако, как оказалось, брат вожака довёл алкоголем своё сознание до такой кондиции, что не смог даже промычать в ответ что-нибудь невразумительное. Было похоже, что совершив скоростной поцелуй с древесиной, Бейтон просто-напросто моментально вырубился. Выпустив воздух через ноздри с неодобрительным видом, Ультон вновь обратился к Сухому. - А девка на что-нибудь сгодиться, кроме пения?

Худощавый бандит пожал плечами:

- Не уверен, но, кажется, она умеет обращаться с ножами. Метает, или вроде того.

Вожак нахмурился, но ненадолго:

- Не думаю, Сухой, что этому будет какое-то применение для нас, но не беспокойся - мы всегда найдём, к чему представить складную девку, - над крепостью раздались гнусные смешки других разбойников, - так что не беспокойся, свою награду ты получишь сполна.

Сухой кивнул:

- Спасибо.

Двое на правом бревне оскалились ещё более мерзко, чем все остальные, и принялись о чем-то возбуждённо перешёптываться. Ультон хохотнул и, подбросив кортик, перевернул его в воздухе, спрятал в ножны, после чего спросил, в этот раз, обращаясь к Псу и Сухому одновременно:

- Рыбка пошла на нерест в указанном месте?

Пёс, почувствовавший себя как будто бы не при делах, и решивший, что ещё немного, и про него и вовсе забудут, и оставят без награды, спешно, радостно выпалил:

- Да-да! Прямо там, где Ворон сказал! Шаг в шаг!

Сухой внезапно нахмурился, затем быстро сместился в сторону Пса и, сделав длинный выпад, смачно, от души, треснул того кулаком в скулу.

Пёс отшатнулся, ошалело посмотрев на напарника выпученными глазами, схватился за ушибленное место, и собрался было заорать от возмущения, но вовремя одумался, оглянувшись на Ультона. Вместо этого он злобно зашипел, подвывая от боли:

- Ты чё, у-у-у-ый! Совсем охренел?!

Не разжимая кулака, Сухой опустил голову, и посмотрел на напарника исподлобья, после чего злобно добавил, ткнув указательным пальцем в сторону Пса:

- Это ты охренел, дегенерат! Всем же сказано было - ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае, не упоминать Ворона!

Толстопузый бандит обиженно забулькал:

- Да ведь ты сам же только что его упомянул!

Худощавый немедленго выпалил в ответ:

- Да потому что ты уже о нём сказал, придурок!

Следует заметить, что вся эта дискуссия проходила на пониженных тонах, едва ли не шёпотом, что, лично для Келя, придавало ситуации некоторую комичность, хотя в тот момент им было не до смеха.

- Ну да, - понуро признал Пёс, - ну, а чё такого-то?! - Тугоумный разбойник сжал кулак, видимо, собираясь отомстить за несправедливо нанесённую обиду, устроив потасовку, но его остановил Ультон, подняв руку:

- Ты бы радовался, Пёс, что тебе Сухой преподал тебе урок раньше, чем это сделал я. Иначе ты бы сейчас зубы с земли собирал. - К великану вернулось ледяное спокойствие. - Но если ты ещё хоть раз упомянешь Ворона при чужаках - одними зубами уже не отделаешься. - Главарь многозначительно пробежался пальцами по ножнам. - Я понятно объясняю?

Пёс потускнел, сейчас он выглядел, как провинившийся мальчишка, которого только что отчитала строгая нянечка. Он пробубнил в свойственной ему манере:

- Понял я, понял.

- Молодец. - Без энтузиазма похвалил подчинённого Ультон. Теперь он вновь обратился к Сухому. - Что-нибудь ценное у них при себе было?

Кивнув, Сухой отошёл от напарника, обошёл пленных, снял сумку Келя с плеча, и поставил свою поклажу на землю перед главарём. Развернув плащ Джил, он продемонстрировал тому добычу:

- Пацан нёс с собой лекарскую сумку - в темноте я не разглядел, но, кажется, в ней полно реагентов. Пополним собственные запасы.

Ультону такой ответ явно пришёлся по душе:

- Отлично. Наконец-то у старика снова появиться возможность нас подлатать, в случае чего. Что-нибудь ещё?

- Да. - Худосочный бандит указал пальцем на рюкзак и пояс Джил. - У девки мы отобрали больше дюжины метательных ножей и один необычный, с лезвием странной формы и вообще без рукояти. Ещё на поясе она таскала пару здоровенных кинжалов, с виду, очень дорогих, явно мастерской работы. Думаю, они станут отличным дополнением для твоей коллекции, Ультон. - Сухой молча уставился на главаря, в ожидании реакции.

Тот в ответ снисходительно махнул рукой:

- Звучит интересно. Но отложим это до завтра - посмотрю при свете дня.

Сухой кивнул и добавил, обвернувшись на пленников:

- По поводу девки - я решил, что раз у неё было при себе столько оружия, значит, она явно не пальцем деланная, поэтому я не разрешать им самим идти до лагеря, а заставил Пса тащить их в сети.

- Правильно. Молодец, Сухой, далеко пойдёшь. - Великан одобрительно кивнул, не меняя выражения лица. - Много золота у них было с собой?

Сухой замялся:

- Не могу сказать. Мы не стали тщательно осматривать их барахло - боялись, как бы нас следопыты Раутовские не сцапали прямо там, на дороге.

- Верное решение, Сухой. Хорошо, хорошо. Ладно, тащите их вместе с добычей к дереву, - вожак махнул рукой в указанном направлении, - утром посмотрим, что они там прячут в своих сумках. - Главарь мотнул головой в сторону мешка, который охранял один из бандитов. - А вы возьмите себе бочонок на двоих и присоединяйтесь к пирушке - хоть и не положено вам, но заслужили.

Сухой как будто только этого и ждал. Он уже собрался дать сигнал Псу, но осёкся, и виновато поведал вожаку:

- Ультон, тут такое дело. Мы замешкались, и привязывали верёвку слишком долго, поэтому они успели порезать сеть.

Великан нахмурился:

- Показывайте. - Властно отрезал он.

Сухой повернул голову к Келю:

- Пацан, а ну, покажи-ка главному дырень.

Кель послушно взялся за сетку по краям от разреза, и продемонстрировал размер отверстия Ультону.

Тот взмахнул рукой, и гневно высказался:

- Испоганили, бесовы малолетки! Ну ничего, мы с вас спросим за неё сторицей. - Великан повернулся к подчинённым, насупившись. - А вы, осталопы, могли бы и поторопиться! - Сухой и Пёс опасливо переглянулись, приготовившись, но, внезапно, ко всеобщему удивлению и явному облегчению нерасторопных разбойников, главарь успокоился, но его губы исказила кривая недовольная ухмылка. - Ладно, что сделано, то сделано. Просто запихайте их в ещё одну сеть, и оставьте на дереве до утра.

Сухой, обрадованный реакцией вожака, махнул рукой Псу. В этот раз напарник даже не стал возмущаться, а наоборот, молча и расторопно схватился за верёвку, после чего потянул пленников на противоположную сторону лагеря. Худощавый бандит, собрав хабар, последовал за ним.

Пока пленников тащили к дереву, каждый разбойник посчитал своим долгом похотливо посмотреть на Джил, либо показать Келю неприличный жест. Отчего лекарю стало обидно, и он начал испытывать к бандитам ещё большую неприязнь, чем прежде: "Мало того, что лишили свободы, так ещё и издеваются", - мстительно подумал юноша.

Охранник оказался таким же, как и остальные - ничем не примечательным разбойником, за исключением того, что он оказался одним из тех, кому досталась пурпурная накидка, и меч солдат Раута в качестве оружия. Он стоял, опёршись спиной на дерево, скрестив руки на груди. Рядом с ним, под деревом, Кель приметил лекарскую сумку, очень похожую на его собственную: "Видимо, здесь их неведомый "старик" хранит свои припасы", - метко подметил лекарь.

Не здороваясь, охранник кивнул на пленников:

- Кого это вы припёрли?

Сухой, на удивление, оказался немного более воспитанным:

- Здорово, Кинтон. Да вот, по наводке Ворона поймал. Если дальше дела пойдут так же хорошо - у нас будет целый урожай из таких же висеть, прямо здесь, на этих деревьях. - Сухой обвёл рукой близлежавшую растительность.

Охранник, однако, не разделял энтузиазма соратника:

- И на кой нам здесь такая туча народу?

Худощавый бандит постучал себе пальцем по виску:

- Э-э-э, соображать же надо! Ну как "на кой"? За знатных людей можно требовать выкуп!

- А за обычных?

- А с обычными у нас разговор короткий. - Сухой похлопал себя по мечу.

Кинтон повёл бровью:

- Чё мы тогда пивовара порешили?

- Сам же знаешь, так получилось. - Сухой недоброжелательно взглянул на охранника.

Кинтон выглянул из-за плеча худощавого товарища, и критически поглядел на пленников:

- А эти чем такие особенные? На купцов не похожи. На детей знати тоже не особо. - Всё не унимался охранник.

- Чё ты вдруг такой разговорчивый стал, а, Кинтон? Скучно в дозоре стоять? - Невежливо огрызнулся Сухой. - Ты же всё сам прекрасно слышал, чай, не в километре от костра стоишь.

Охранник явно намеревался ещё немного поиграть на нервах Сухого, как, внезапно, в разговор вмешался Пёс:

- Так куда мы их повесим? - Толстопузому бандиту явно нетерпелось поскорее вернуться к костру, чтоб испить заслуженного нелёгким трудом пива.

Сухой и Кинтон переглянулись. Из-за Пса всё их настроение вести дискуссию явно куда-то улетучилось.

Охранник кивнул в сторону мешка, за которым следил всё это время:

- Рядом с этим и вешайте, мне что, всю ночь башкой крутить что ли?

Пёс потащил пленников под ветку, указанную Кинтоном, и принялся упаковывать узников в другую сеть, как приказал Ультон. Сухой же аккуратно опустил добычу под дерево, туда, где уже лежала другая лекарская сумка.

Кинтон не оставил этот момент без внимания:

- Что это?

- Добыча.

- На кой она мне здесь? Кинь её в общак.

Сухому начала надоедать придирчивость охранника:

- За ней не нужно следить. Хочешь - верь, хочешь - нет, но я на все сто уверен, что ночью она от тебя никуда не убежит. Кроме того, Ультон сказал оставить тут - значит, она будет лежать тут, а утром всё поделим. Все вопросы к главарю.

Сухой собрался возвращаться к костру, и уже даже развернулся, но Кинтон его остановил:

- А если дождь ночью пойдёт? Прикажешь мне пост покидать и твоё барахло таскать к общаку, чтобы оно не промокло? Так не пойдёт. Ультон из меня всё говно выбьет за нарушение дисциплины.

Скорчив недовольную мину, Сухой обернулся:

- Всё не получится, уж слишком много выбивать придётся. - Съязвил худосочный разбойник. - Не веди себя как дерьмо, Кинтон. Никому не нравится работать, пока остальные отдыхают. Но сегодня твоя очередь охранять, а завтра чья-то ещё. Вот тогда и нажрёшься по самые уши. По-другому никак.

Кинтон оттолкнулся лопатками от дерева, и, наклонив голову, ответил угрожающе:

- Ты это меня сейчас дерьмом назвал? Чё, снова зубы лишние появились?

Сухому явно не хотелось идти на конфликт, да и, как показалось Келю, он слегка побаивался Кинтона, но, видимо, натура худощавого бандита не позволила ему ретироваться, а может быть, по какой-то другой причине, но он совершенно точно уже собирался что-то ответить охраннику, набычившись, когда его опять перебил Пёс, на этот раз выручив товарища:

- Чё вы там болтаете, пока я работаю один, а? Помогите-ка мне. - Пропыхтел толстопузый разбойник.

Оба оглянулись на товарища. Пёс успел затащить пленников на другую сетку, перекинуть верёвку через ветку, и теперь пытался поднять их в одиночку, однако, это ему не удавалось. Спорщики молча переглянулись, обозначив, что конфликт не исчерпан, и поспешили на помощь грузному соратнику.

Схватившись за верёвку втроём, они легко подтянули Келя и Джил на высоту человеческого роста над землёй. Лекарь и артистка из-за скачкообразных движений перемешались в сетке, и пару раз стукнулись друг об друга.

Когда бандиты надёжно закрепили верёвку, Пёс уже было собрался подорваться обратно к костру, но его остановило то, что Сухой и Кинтон остались стоять на месте, оценивающе глядя на получившуюся конструкцию. Худощавый бандит уточнил с сомнением в голосе:

- А ветка их всех выдержит?

Охранник почесал затылок, и погладил подбородок, прежде чем выдал:

- Выдержит. - Коротко резюмировал он.

- Пожалуй, ты прав. - Согласился Сухой. - Ладно, Пёс, пошли, приложимся к заслуженной выпивке.

Пёс кивнул, и, прежде чем Кинтон успел возвратиться к выяснению отношений насчёт местоположения добычи, напарники быстрым шагом направились в сторону телеги с пивом.

Кинтон безразлично осмотрел пленников. На удивление, он даже не очень похотливо посмотрел на Джил, в отличие от остальных разбойников. Затем, он подошёл к плащу артистки, в который была завёрнута вся добыча, и пнул его. По звукам звякнувших склянок, Кель понял, что охранник попал по его сумке: "Хорошо, что все мои ёмкости изготовлены из толстого походного стекла", - утерев пот со лба, подумал лекарь. Выместив зло на ни в чём неповинном хабаре, и удовлетворившись результатом, Кинтон вернулся на своё прежнее место, приняв ту же позу, в которой его застали пленники.

Кель смотрел в спину удалявшимся всё дальше похитителям: "По крайней мере, нас не убили сразу". Он старался сохранять оптимизм, подбадривая себя так, как только мог. Получалось не очень.

***

Дождавшись, пока Пёс и Сухой скрылись из виду, Кель решил узнать у Джил, что та думала о сложившейся ситуации.

Но она его опередила:

- Ты идиот! - Воскликнула артистка злобно.

- Чего? - Опешил Кель, и от неожиданности втянул голову в плечи.

- Ты думаешь...

Начала было девушка, но её перебил Кинтон:

- А ну, заткнитесь там, сопляки! Охота потрепаться - делайте это шёпотом, а продолжите орать - обоим языки отрежу. - Он угрожающе похлопал по эфесу меча.

Развернувшись, Джил недобро посмотрела на охранника, но ничего не сказала. Вместо этого она продолжила отчитывать Келя, теперь шёпотом:

- Думаешь, я не заметила, что ты собирался вытворить там, на дороге?

Лекарь виновато потупился, а артистка всё не унималась:

- Ну накинулся бы ты на Пса, и что дальше? Попытался бы избить его? Да у него масса тела раза в два, если не в три больше, чем у тебя. Он бы тебя с лёгкостью переборол, разве что ты не успел бы по-быстрому выдавить ему глаза, но что-то мне подсказывает, что ты бы на это не пошёл. - Окатив лекаря осуждающим взглядом, артистка продолжила нагнетать. - Ну ладно, предположим, тебе удалось обезвредить толстяка на несколько секунд. А что дальше? Даже если бы мне и повезло, и я успела бы сориентироваться, и проткнуть Сухому горло, а если бы не успела?.. - Её возмущение было настолько велико, что воздух в её легких закончился раньше, чем она успела выразить свою мысль. - А что, если бы Сухой оказался немного проворнее, чем я? Что, если бы он успел снести тебе полголовы своим мечом? Ну, убила бы я их обоих, а в итоге, три трупа. - Келю показалось, что если бы в этот момент откуда-нибудь взялась бы даже очень маленькая искра, Джил взорвалась бы с такой силой, что в радиусе двух километров от эпицентра осталась бы только выжженная земля, и ничего более. - Короче, в следующий раз десять раз подумай, прежде чем что-то делать. Наши шансы выбраться невредимыми были настолько малы, что не стоило даже и пытаться. И вообще, мне казалось, что здесь я телохранитель, а ты - умник, а чуть не совершил такую глупую ошибку.

Хоть артистка завелась не на шутку, лекарь всё же подметил, что её мелодичный шёпот, даже весьма злобный, звучал очень успокаивающе, почти убаюкивающе:

- Душить. - Потупившись пролепетал юноша.

- Что? - Не поняла Джил.

- Я не собирался его избивать, я хотел его задушить.

- Ох, во имя Освободителей, зачем? - Артистка закатила глаза.

- Пёс грязно приставал к тебе, кто знает, как далеко он зашёл бы? Я не мог позволить произойти этому.

Почему-то такой ответ заставил Джил сбавить обороты. Вздохнув, девушка поудобнее развалилась в сетке, настолько, насколько это было возможно, и попыталась расслабиться:

- Вообще, как вариант. Это могло бы сработать. - Она с отрешённым видом ощупала свою талию в том месте, где совсем недавно располагалась целая армада её любимых метательных ножей. - И всё-таки, какой же ты наивный.

- Почему это? - От удивления лекарь вытянул шею.

- А ты до сих пор не понял? - Девушка взглянула на юношу как на неразумного ребёнка. - Никуда бы он не зашёл. Даже если Пёс настолько туп, чтобы попробовать заняться подобным на дороге, где в любой момент могут появиться как и случайные путники, так и розыскной отряд из Раута. - Сухой гораздо более разумен, и ни за что не позволили бы этому болвану тратить драгоценное время. Да и вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой, чтобы этот свинтус удовлетворил свои низменные потребности.

От осознания того, что он чуть зазря не положил свою жизнью на весы со смертью, и почти подставил их обоих, Келю стало совсем паршиво. Джил продолжала экзекуцию:

- А главарю ты зачем надерзил? Не будь ты лекарем - висела бы я тут одна сейчас, а ты бы под телегой отдыхал, с пивоваром и охранниками. - Она добавила даже с каким-то сарказмом, хоть и невесёлым. - Заводил бы новые знакомства, запивал червей грунтовыми водами.

Кель не выдержал, зашептав с напором:

- А потому что если бы ты свой рот не закрыла - они бы тебя изнасиловали, не дожидаясь утра!

- Ничего подобного. - Усмехнулась Джил.

- И почему это ты в этом так уверена? - Прищурившись уточнил Кель.

- А ты не видел? - Беспечно ответила артистка. - Они ж пьяны вусмерть. Даже если кому-то из них предложили мешок золота за то, чтобы меня поиметь - ничего бы не вышло.

- О-о-о, что, правда? - С максимальным скептицизмом протянул юноша.

- Мхм. - Девушка довольно улыбнулась, и объяснила. - Как только заметила повозку с пивом, я сразу решила их немного позлить. Тем более, если безопасность девичьей чести была гарантирована - то почему бы и нет?

- Здомрово-здомрово, - погримасничал юноша, - только вот ты не учла па-а-арочку мелких моментов.

- Каких это? - Джил улыбнулась ещё шире, ожидая, что Кель ляпнет очередную глупость.

- Они несколько раз упоминали, что где-то здесь есть другой лекарь. - Начал он издалека.

Выпустив воздух через неплотно стиснутые губы, артистка безразлично взмахнула рукой:

- Пф-ф. И что с того?

- А то, что у меня в сумке есть препараты, которые мёртвого поднимут, не то, что либидо пьяного мужика! Уверен, если бы ты их разозлила как следует - они бы привлекли своего лекаря ради такого случая! Кроме того, Сухой и Пёс ещё не успели напиться!

- Не, это маловероятно. - С железной уверенность заявила девушка.

- И почему же? - Сдвинув брови уточнил Кель.

- Ха. - Джил наклонила голову, и принялась объяснять с таким видом, будто ей приходилось разъяснять что-то очевидное. - Ты слишком плохо знаешь мужиков. Никому из них не доставило бы никакого удовольствия смотреть на этот балаган, особенно в то время, когда ты на ногах-то не можешь удержаться, не то, что на женщине. Они бы просто не дали этим двоим ничего со мной сделать, чтобы не портить себе настроение.

Слегка задумавшись, лекарь поставил себя на место одного из пьяных разбойников, и с досадой, но в то же время и с облегчением признал, что артистка была права по крайней мере с этой стороны вопроса. Однако она упускала один очень важный факт:

- А часовые? - Вкрадчиво уточнил юноша.

Девушка приподняла одну бровь:

- Что "часовые"?

- Когда ты их заметила, ты не подумала о том, что они в этот вечер ни капли в рот не брали, из-за этого злы, и способны на многое?

Бровь Джил приподнялась ещё выше:

- Я ж тебе только что объяснила про пьяных и их настроение.

- В том-то и дело. - Угрюмо парировал лекарь.

- Да в чём же? - С нетерпением выпалила артистка.

- Ультон не позволяет часовым пить. Следовательно, они считают себя обделёнными, и, судя по реплике Сухого, остальные это понимают. Думаю, никто из выпивших не был бы против, если бы Ультон позволил часовым выпустить пар, поразвлёкшись с вновь пойманной девочкой.

Девушка смешалась, но буквально через мгновение нашлась, что ответить:

- Скорее нет, чем да. Судя по всему, у них тут железная дисциплина. А для этого им пришлось бы покинуть свой пост.

- Ага. - Мрачно согласился юноша, но тут же добавил. - Минут на пять.

Джил медленно повернула голову в его сторону, и спросила настороженно:

- О чём это ты?

- Да говорю, что там дел было бы минут на пять. - Насупившись, Кель обвёл лагерь рукой. - Что-то я здесь не вижу гарема. Да и по пути сюда нам не встретилось ни одного борделя. Они бы покидали пост совсем ненадолго. - Он начал загибать пальцы. - Итого, что мы имели бы: крепость в безопасности, часовые отныне счастливы занимать свой пост, потрачено пять минут, а твоя психика сломана до конца жизни.

Укоризненно взглянув на артистку, лекарь обиженно отвернулся, скрестив руки на груди, насколько это было возможно, находясь с другим человеком в одной сети. При этом он довольно сильно раскачал ветку. Из-за этого он не увидел, что впервые за всё время их знакомства лицо Джил выражало искреннее изумление, от осознания того, что Кель действительно спас её от ужасной участи. Приподнявшись, она опустила глаза, и тихонько прошептала:

- Кель, послушай, ты прав. Я об этом совсем не подумала. Прости.

Лекарь, недолго думая, повернулся обратно, потому как понимал, что в тот момент было не до глупых обид. Разворачиваясь, он вновь раскачал ветку:

- Ладно, забыли. - Он перешёл на еле слышный шёпот, такой, чтобы охранник, которому, на удивление, было абсолютно плевать на то, о чём переговаривались пленники, не мог его услышать. - Надо как-то выбираться отсюда. У тебя есть план?

Неожиданно, Джил вновь ехидно заулыбалась:

- Слушай, Кель, а зачем ты с собой таскаешь средства, - она косо взглянула на сумку лекаря, после чего пару раз согнула и разогнула указательный и средний пальцы на одной из рук, - "для мужского здоровья", а?

Настолько широкой улыбки на лице девушке юноше ещё не доводилось видеть. Он ответил, смущенно нахмурившись:

- Ничего такого я специально с собой не таскаю. У меня просто имеются нужные компоненты и реагенты, чтобы смешать такую микстуру.

- Понятно. - Выдохнув, Джил приняла серьёзный вид, и тоже перешла на еле слышный шёпот. От улыбки на её лице не осталось и следа. - Я уже продумала план побега. - Она посмотрела на свою левую руку. - Ты уже, небось, догадался, зачем мне нужны деревянные кольца?

Кель ненадолго задумался:

- Кажется, ты дёргаешь пальцем, и у тебя из рукава выскакивает нож?

- Почти. - Артистка кивнула. - Не выскакивает, выстреливает.

- Выстреливает? - Лекарь не понял, что именно он сказал не так. - А в чём разница?

Девушка скорчила кислую мину:

- В скорости полёта, балда.

- А, ну да, точно. - Юноша пожурил себя за недогадливость, потому что ответ действительно был очевиден, и он мог бы догадаться сам.

- Ага, ну так вот - это полу-магическая штучка, результат совместной работы магов и гномов с Кадиреса. Кучу денег за неё отвалила. - Джил покрутила левым запястьем перед лицом Келя, хотя через её одежду лекарь не увидел даже очертаний занятного устройства. - Как только я резко дёргаю пальцами - из моего рукава на большой скорости вылетает нож. Ни лесок, ни верёвочек, ничего такого. Как мне объяснили - кольца напрямую связаны с механизмом через мою душу с помощью магии. Поэтому я могу хоть вечность перебирать пальцами - ножи не выстрелят до тех пор, пока это не будет мне действительно нужно. Короче говоря, кольца каким-то образом понимают мои команды.

- Из-за этого у тебя шрамы на пальцах? - Внезапно переведя тему, уточнил юноша, взглянув на руку девушки.

Внимательность Келя вновь удивила Джил:

- Да. Ты заметил? - В голосе артистки появилась досада. - Я чуть ли не каждый день практикуюсь, чтобы научиться ловить ножи в полёте за неострую часть, и до сих пор никак даже сносно не получается. Все пальцы уже искромсала. - Она мотнула головой, чтобы выбросить эти мысли из головы. - Ладно, это сейчас не имеет никакого значения, главное, что в моём рукаве остался ещё один козырь. - Многозначительно взглянув на собеседника, девушка растопырила пальцы на левой ладони, выгнув кисть.

Кель взвился:

- Что? Ты рисковала моими пальцами, лишь бы не отдавать им нож?! - Лекарь чуть не сорвался на крик, но всё же удержался, и продолжил шептать. - А если бы Пёс нашёл его? Я остался бы без пальца, а ты без своего ножа!

- Успокойся. - Лицо Джил вновь приняло нейтрально-вымученное выражение. - Во-первых, всего без одного. - Юноша хотел что-то на это возразить, но артистка не дала ему этого сделать. - Тем более, у тебя же есть твой учитель. Он бы отрастил тебе новый. Ну, или кто-нибудь из гильдии магов - ты же всё равно туда направляешься, верно? - У Келя имелось, что на это возразить, но он не стал ничего говорить, вместо этого он очень обиженно взглянул на девушку, в чьих словах имелся смысл. - А во-вторых, я по, скажем так, всем телом чувствовала, что мои руки эту похотливую мразь в тот момент интересовали меньше всего. - Лекаря такой ответ не удовлетворил. Он продолжал смотреть на девушку уязвлённым взглядом. Тогда она решила пустить в ход последний аргумент. - Тем более что тебе дороже, жизнь или один палец?

- Жизнь. - Буркнул Кель. - Но что это за жизнь для хирурга с неполноценной рукой? - Судя по голосу лекаря, этот вопрос был риторическим. - Вообще, нам повезло, что Пёс оказался сладострастной свиньей.

Джил недовольно скривилась:

- Нам? А может, а может, это тебе повезло, что ты родился парнем, а твоим напарником стала девушка?

Лекарь задумался над тем, что только что сказала артистка. Он попытался представить себя на месте девушки в тот момент, когда её своими мерзопакостными руками облапывал Пёс. Ему хватило всего мгновения, чтобы вздрогнуть от отвращения. Поэтому он решил дальше не развивать эту тему:

- Ладно, хорошо. - Юноша погладил лоб. - Слушай, а что бы мы делали, если бы они всё-таки отобрали у тебя этот нож? У тебя был какой-нибудь запасной план? - Голова Джил начала медленно опускаться, таким образом, что она начала смотреть на Келя исподлобья. Поняв, как это прозвучало из его уст, лекарь поспешил оправдаться, начав активно жестикулировать руками. - Нет-нет, ты не подумай ничего такого, я в тебе ни капельки не сомневаюсь. Просто интересно, правда.

Такой ответ пришёлся артистке по душе:

- Придумала. - Она кивнула. - У меня припрятан ещё один нож, но, чтобы его достать, мне бы пришлось раздеваться. - Джил съехидничала. - А в тесной ловушке, да ещё и на людях заниматься подобным не совсем удобно, знаешь ли. - Джил снова сменила тон на серьёзный. - А излишняя возня привлекла бы слишком много ненужного внимания. Поэтому, я решила немного рискнуть. В общем, какая разница? Всё ведь вышло настолько хорошо, насколько было возможно. Ладно, мне нужно, чтобы ты выслушал меня очень внимательно.

Бурное воображение лекаря тут же начало представлять всевозможные места, в которые артистка могла спрятать свой самый последний нож. Однако голос разума подсказывал, что с точек зрения физиологии и анатомии это было как минимум крайне некомфортно, а как максимум - невозможно. Кроме того, ему всё ещё было немного обидно за свою фалангу: "Возиться ей, значит, неудобно, а оставлять меня без пальца - нормально", - посетовал про себя юноша, хотя очень чётко осознавал, что девушка поступила правильно. Тряханув головой, он отогнал абсолютно все неуместные мысли, так как прекрасно понимал, что в тот момент гораздо важнее было внимательно выслушать план побега.

Дождавшись, пока Кель обратит на неё свой взор, и кивнёт, Джил начала:

- Значит так, мы немного подождём, пока остальные члены банды нажрутся до беспамятства. - Она пожала плечами. - Всё равно торопиться нам некуда. Затем, под каким-то предлогом попросим охранника подойти к нам как можно ближе. Когда он окажется достаточно близко - я выстрелю ему в глаз ножом. - Лекарь скривился, но перебивать не решился. Сдвинув брови, артистка ненадолго задумалась. - Нет, в глаз нельзя, он может заорать, и тогда поднимется тревога. Придётся целиться в горло - тогда он захлебнется собственной кровью, даже пискнуть не успеет. - Она очень внимательно посмотрела на юношу. - Вот тут в дело вступаешь ты. - Кель навострил уши. - Всё время ты должен будешь находиться на подстраховке. Как только я выполню свою часть, ты любой ценой должен будешь схватить его хоть за волосы, хоть за одежду, если этого не успею сделать я. Главное - не дать телу упасть. Хотя нет, когда он подойдёт на расстояние вытянутой руки - сразу же попытайся его схватить - так будет надёжней, а я в это же время перережу ему глотку, понял?

- Понял. А зачем нам его хватать? - Лекарь посмотрел вниз. - Под нами трава - даже если он упадёт - никто не услышит ни звука.

Артистка отмахнулась:

- Дело не в этом. Нам нужно будет вернуть этот нож, вытянув его из его горла.

- Ага. - Юноша погладил подбородок. - А зачем нам так рисковать? У тебя же другой нож есть? В смысле, пока я буду держать тело - нас могут заметить. А так мы его уроним, и, может быть, если кто-то заметит отсутствие Кинтона, то подумают, что он отошёл до ветру, и у нас будет время, чтобы достать запасной нож?

Поджав губы, девушка отрицательно помотала головой:

- Так не пойдёт. Во-первых, я уже сказала, что тот нож придётся очень долго и муторно доставать. Возня, время, лишнее внимание, ну, ты понял. - Джил явно не нравилось повторяться по нескольку раз. - А во-вторых, он метательный. - Она добавила с некоторым нажимом и неодобрением. - Уж не знаю, что ты там рассматривал во время привала, но, если ты не заметил, конкретно мои метательные ножи больше предназначены для нанесения колющего урона, а нам тут предстоит верёвки резать. - Она подёргала одну из ячеек сети, словно бы это была струна. - Так что поймать тело Кинтона - это для нас, буквально, вопрос жизни и смерти. - Кель понимающе кивнул, Джил поступила точно так же, и продолжила разъяснение. - После этого я вырываю нож у него из глотки, и начинаю резать верёвки, а ты держишь труп, чтобы, если кто-то глянет в нашу сторону, он подумал, что мы о чём-то говорим с охранником. Как только освободимся, закидываем тело в сеть, чтобы ловушка не казалось пустой, и никто ничего не заподозрил.

Как бы лекарю не хотелось этого избежать, но тут он был вынужден перебить артистку:

- Это плохая идея.

Резко умолкнув, девушка вопросительно посмотрела на юношу:

- Что не так?

Кель косо взглянул на Кинтона. Идея с убийством ему очень не нравилась, но он не мог предложить ничего лучше. Хотя ему очень тяжело удавалось смириться с тем, что ему предстояло обменять свою жизнь на чью-то ещё:

- Если мы запихаем его тело в сеть, то они, - он мотнул головой в сторону костра, вокруг которого выпивали разбойники, - очень быстро заметят пропажу часового. И, скорее всего, бросятся в погоню. Поэтому, я считаю, что лучше будет, если мы как-нибудь приладим труп к дереву, как будто он так и продолжает стоять и охранять нас. В этом случае, они обнаружат, что мы сбежали, только утром, ну, или, хотя бы, через пару часов.

Взглянув мимо лекаря, и покачав головой, артистка согласилась:

- Действительно. Так будет лучше. Так и поступим. - Задумчиво пробормотала она. - Тогда так: выберемся из ловушки, и пригвоздим труп Кинтона к дереву его же мечом. После этого хватаем свои вещи, и тикаем как можно быстрее, создавая как можно меньше шуму. - Девушка повернула голову в сторону своего плаща, немного наклонившись. - Нам крупно повезло, что их главарь так безалаберно приказал оставить наши шмотки тут. Да и что Сухой оказался таким исполнительным. - Она строго взглянула на юношу. - Всё ясно? Вопросы есть?

Кель ушло немного времени, чтобы как следует переварить в голове план Джил:

- Ясно. В общем-то, почти вся моя задача заключается в том, чтобы поймать труп Кинтона, и не шуметь.

Наклонив голову, Джил подняла глаза кверху:

- Ну, в общем-то, да. - С этим сложно было не согласиться. - Но труп прикреплять к дереву мы тоже будем вместе. Один держит, другой втыкает меч.

- Мхм. - Глядя в никуда, кивнул лекарь. И в этот момент он всё-таки не смог перебороть свою гуманистическую натуру, и маленькая искорка надежды на бескровный выход из сложившейся ситуации всё-таки умудрилась из него выскочить. Заговорщически осмотревшись, он взволнованно зашептал, хотя, всё время до этого они итак переговаривались только таким образом. - Послушай, Джил, а мы не можем как-то обойтись без убийства?

Нахмурив брови, артистка недовольно скорчилась, и злобно выпалила:

- И как ты себе это представляешь?! Уговорить его, что ли? Попросить отпустить погулять на полчасика? Или что?

Кель не знал, что ответить, кроме как покорно согласиться:

- Ну да, ну да. Тогда всё понятно. Договорились - Он обмяк, смирившись с судьбой. И в то же время, кровожадный план Джил заставил его вспомнить то, что она сказала ему у дороги, прямо перед тем, как их пленили. Слегка взбодрившись, он приподнялся на месте, и, опустив взгляд, и откашлявшись, постарался осторожно коснуться той самой темы:

- Слушай, раз уж нам всё равно ждать, может, расскажешь, что ты имела ввиду, когда сказала, что тебе приходилось охотиться за головами?

Метнув на лекаря стремительный взгляд, артистка в следующий же миг стушевалась, и опустила глаза. После чего начала как-то смущённо:

- Ну, я...

Но дать какого-либо внятного ответа она не успела. Почти одновременно с Джил, со стороны того, что Кель всё это время считал каким-то серым мешком, донёсся приятный старческий голос, перебивший речь девушки:

- Добрый вечер, молодые люди.

От неожиданности девушка широко распахнула глаза, а лекарь подпрыгнул на месте.

***

Кель рассматривал человека, который, как оказалось, всё это время делил с ними одну ветку. То, что поначалу показалось лекарю серым мешком - оказалось такой же сетью, в которой Келя и Джил притащили в лагерь. Дополнительный эффект иллюзии придавала одежда старика - он носил огромную, бесформенную светло-серую мантию, с подкладкой цвета фисташкового ореха, которая являлась традиционной одеждой магов-целителей.

Кель начал догадываться, что этот старик как раз и являлся тем самым целителем, которого постоянно упоминали разбойники: "Но почему его держат в сети? Я думал, он один из них" - никак не мог взять в толк юноша.

Лекарь попытался разглядеть лицо старика в тусклом свете, который доходил до них от лагерного костра, но юноше с трудом удавалось рассмотреть своего сокамерника, не то, что загадочного соседа.

Живя на острове, с ДонАлланом, Келю часто приходилось встречаться с магами различных специализаций, и всех возрастов. Обычно он смотрел на них издалека, так как в моменты, когда учитель принимал у себя очередного необычного гостя, вся работа в больнице ложилась на плечи юного ученика легендарного целителя. Из-за чего ему зачастую не удавалось не то что поговорить с гостями, но даже хотя бы перекинуться с ними парой слов. Кроме того, юноше всегда казалось, что учитель намеренно нагружал его работой в такие моменты, что бы он не имел лишней возможности пообщаться с другими магами, и не начинал вновь и вновь тешить себя ложными надеждами обрести магические способности.

Так вот, тот старик, сидевший в ловушке напротив, смахивал на любого другого мага-целителя преклонного возраста. Всё его лицо было покрыто глубокими морщинами. Он носил не особо длинную, всклоченную седую бороду. Его посеребрённые временем, зачёсанные на затылок волосы открывали всеобщему обозрению широкий лоб с густыми бровями, зато полностью закрывали уши на висках. Этот человек отрастил себе настолько длинную шевелюру, что большая её часть пряталась в капюшоне мантии. Небесно-голубая, с зеленоватым отливом радужка глаз довольно сильно светилась в темноте, что выдавало в старце весьма и весьма опытного и умелого мага.

Кель знал, что чем дольше и усерднее человек практиковался в том или ином виде магии, тем сильнее изменялись его глаза. Например, у магов земли, в преклонном возрасте цвет глаз менялся на тёмно-виридиановый, а у магов воды радужка становилась ультрамариновой. Исключением являлись только маги света и тьмы - чем старше становился маг одной из этих школ, тем светлее, или, соответственно, темнее, становился его собственный цвет глаз. Кроме того, маги-целители, по сравнению с остальными, обычно жили настолько долго, что их глаза зачастую начинали источать лёгкий свет, правда, едва заметный даже в темноте. Человек напротив стал исключением - его глаза источали достаточно сильное сияние, чтобы в темноте его можно было спутать с кошкой.

Следующим, что привлекло внимание Келя, стали большого размера уши и нос старца. Изучая медицину, Кель узнал, что эти органы расли у человека всю жизнь. Лекарь готов был поклясться, что нос и уши подобного размера он раньше видел только у ДонАллана, что означало, что человек, который сейчас находился перед ним, возрастом не уступал его учителю.

С того момента, как старик поприветствовал невезучих путешественников, они продолжали ошалело пялиться на него, сохраняя молчание, а он в это время, внимательно изучал их.

Наконец, откашлявшись, чтобы прервать неловкую паузу, старик зашептал:

- Я искренне прошу меня простить, но, так уж вышло, что я невольно стал соучастником вашего разговора, совершенно случайно его подслушав. Но, в своё оправдание, должен заметить, что вы стали инициаторами моего пробуждения, потому как потревожили мой сон, раскачав ветку, которая, так сказать, в данный момент является нашим общим пристанищем. Поэтому, я выражаю искреннюю надежду, что вы сможете войти в моё положение, тем более, - он провёл рукой перед собой, - что, к сожалению, мне больше некуда деться. Тем не менее, должен признать, что я искренне рад вашему появлению здесь, потому как считаю, что мы способны помочь друг другу в нашей непростой ситуации.

"Что ж, по крайней мере, по манере речи он больше похож на учёного, чем на разбойника. Это не может не радовать", - с облегчением подумал Кель.

А Джил, подозрительно прищурившись, грубо выпалила:

- Больно гладко стелите. А вы кто, собственно, бесы раздери, такой?

Старик ответил с театральной грустью, приложив руку к груди:

- Ох! Всё просто - я точно такой же пленник, как и вы, по воле злодейки-судьбы попавшийся в жадные до наживы лапы этих злобных нарушителей закона. - Он кинул неодобрительный взгляд в сторону лагерного костра.

Кинтон, услыхав это, презрительно хохотнул.

А артистка нахмурилась ещё сильнее:

- Ага. А кроме очевидного?

Старец умолк. Ему потребовалась всего секунда, чтобы сообразить, чего от него хотели, после чего он продолжил:

- О! Действительно, - он растерянно приложил ладонь ко лбу, - я же не представился! Меня зовут Монарх, позвольте, а вас? - Он дружелюбно улыбнулся.

Кель собрался было ответить взаимностью, но Джил не дала ему этого сделать, рассержено зашептав:

- Ничего себе! Ваше Величество, король ДжумАран, собственной персоной! - Лекарю показалось, что сарказм артистки в тот момент можно было даже потрогать руками. - А мы-то все полагали, что вы давно почили на почве возраста. Нам нужно скорее выбираться отсюда и бежать во дворец, вот королева-то обрадуется, увидав своего папулю!

В этот раз Монарх гораздо дольше смотрел на Джил, не понимая причин столь грубого обращения. Наконец, разобравшись, что ей было нужно, он озадаченно покачал головой, а затем ответил, не растеряв и капли своего добродушия:

- Ох-о-хо! Прошу прощения, где же мои манеры. - Старик покашлял, прочистив горло, и представился, как следует. - Меня зовут МонархАркан. К сожалению, я живу настолько долго, что, боюсь, даже под пытками не сумею припомнить ни имён, ни рода профессиональной деятельности моих родителей. Сам я зарабатываю себе на жизнь тем, что являюсь странствующим гильдейским магом-целителем. Пожалуйста, зовите меня Монархом, для краткости.

Юноша ткнул девушку в бок локтем:

- Зачем же так грубо?

Джил с недовольством посмотрела на Келя, затем, перевела взгляд на Монарха, судя по глазам, артистка не испытывала никаких угрызений совести по поводу своего поведения:

- Прошу прощения за резкость. Просто не переношу, когда люди представляются не полностью. Меня начинает преследовать ощущение, что от меня пытаются что-то скрыть. Тем более, - она обвела взглядом стены крепости, - вы сами сказали, что здешнее окружение к вежливости особо-то не располагает.

Но странствующий целитель, напротив, поддержал девушку:

- Что вы, юная леди, напротив, мне весьма и весьма отрадно видеть стремление к хорошим манерам, особенно здесь, посреди леса, да ещё и после того, как проведёшь некоторое время в вынужденном общении с подобной... - он попытался подобрать нужное слово, для чего вставил короткую паузу, - компанией. - Монарх мотнул головой в сторону бандитов, окруживших лагерный костёр. - Однако, несмотря на то, что я представился, мне самому до сих пор не довелось услышать ваших имён.

Переглянувшись, Кель и Джил по очереди представились Монарху точно так же, как до этого представлялись друг другу в "Солёной Русалке".

- Во имя Освободителей! Должен признать, что это весьма и весьма необычная встреча. Так вы, мой новый юный друг, утверждаете, что являетесь учеником самого ДонаАллана? - Старец прищурился, стараясь как можно тщательнее разглядеть в сумраке лицо юноши. Видимо, свет от его собственных глаз не очень-то ему в этом помогал, и выполнял, скорее, декоративную функцию, нежели приносил какую-то явную пользу. - То-то мне с самого начала показалось, что мне и ранее доводилось с вами если не встречаться лично, то, по крайней мере, видеться.

Манера целителя выражаться длинными, извилистыми предложениями несколько выводила артистку из себя. А ещё больше её раздражало то, что они тратили слишком много времени на то, что можно было бы обсудить и после побега:

- Да-да, - встряла девушка, - на всём побережье люди хоть раз да слыхали об ученике легендарного ДонаАлана, а некоторые его даже собственными глазами видели. Давайте сейчас обсудим более насущные проблемы.

Слегка наклонив голову набок, Монарх пожал плечами:

- Как пожелаете, юная леди. Позвольте только заметить, напоследок, что, к сожалению, в моём текущем положении протянуть вам руку для рукопожатия представляется весьма затруднительным действием, поэтому я искренне надеюсь, что вы не обидитесь, если эту часть ритуала мы опустим. - Посетовал бродячий целитель. Закатив глаза и вздохнув, артистка коротко, но часто, утвердительно закивала. Удовлетворившись таким знаком согласия, старец продолжил. - Итак, возвращаясь к нашей первоначальной теме - мне кажется, что в моих силах предложить вам весьма и весьма взаимовыгодное сотрудничество.

Скорчив недоверчивую физиономию, девушка вкрадчиво уточнила:

- Послушайте, не обижайтесь только, но чем нам может помочь человек... - Джил оглядела Монарха с ног до головы, стараясь выразить как можно мягче, - вашего возраста?

- О, дорогая моя, я уверен, что, как минимум, советом. Кроме того, я владею весьма и весьма ценной информацией, которая, совершенно точно окажется для вас крайне полезной. Но позвольте так же вас заверить, - целитель горделиво поднял указательный палец в воздух, и потряс им, - я могу гораздо, гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

Артистка задумчиво хмыкнула:

- Ладно, давайте начнём с малого. Что за совет вы можете нам дать? - Не унималась она.

Бросив косой взгляд на охранника, целитель перешёл на еле слышный шёпот:

- Как я упомянул ранее, я случайно подслушал ваш разговор, и знаю о вашем плане побега. - Монарх деловито погладил бороду, чтобы хоть немного её распрямить, и, тем самым, привести в порядок. - К сожалению, вынужден вам сообщить, что даже если вам удастся сбежать - то вы никак не сумеете уйти от лагеря достаточно далеко, на безопасное расстояние.

- Это ещё почему? - С вызовом бросила Джил. Тогда она ещё не удостоверилась, что новому знакомому можно было доверять, поэтому опасалась, что тот мог каким-либо образом выменять у бандитов их с лекарем свободу на свою собственную. Что, честно признаться, было не вполне резонно, так как он сидел в точно такой же сети, как и наши герои, причём, гораздо более продолжительное время.

- Исходя из разговоров членов сей преступной шайки, что мне довелось подслушать ранее, вы находились в пути до места, где вас и поймали, примерно половину дня, и большую часть вечера. Уверен, что столь значительный переход вас, как минимум, утомил. - Целитель излагал всё это таким тоном, словно читал лекцию, лекарю же такая манера изъяснения была знакома с самого детства. - Так же, я полагаю, вам известно, что тремя днями ранее сии криминальные элементы совершили варварский набег, в результате которого им удалось захватить обоз некоего торговца?

На этот раз Монарху ответил Кель:

- Знаем. - Кивнул он, и добавил угрюмо. - Весь Раут об этом знает. - лекарь встрепенулся. - Кстати, а вы, случайно, не знаете, почему разведотряд до сих пор не сумел обнаружить это место?

- Отчего же, знаю. - Кивнул целитель. - Они пользуются различными амулетами, чтобы скрывать своё местоположение. В том числе и заслона души.

- Так и знал. - Крепче сжав верёвки, за которые юноша в тот момент держался, он с силой дёрнул их. Однако, на этот раз правота не принесла ему никакого удовольствия, только небольшой всплеск каких-то странных, нейтральных эмоций.

От нетерпения артистка начала перебирать пальцами:

- Давайте-ка поменьше отвлекаться от дела. - С нажимом в голосе подметила она.

- Верно, верно. - Кивнул целитель. - Так вот, я практически на сто процентов уверен, что вы не знали о том, что торговец, или, вернее будет сказать, один из работников торговца, использовал в качестве тягловой силы тройку лошадей, которую, бандиты, очевидно, присвоили заодно с телегой. Таким образом, в случае, если разбойники обнаружат вашу пропажу раньше, чем вы сумеете добраться до города, кстати, я правильно понимаю, что вы направлялись именно в Коридель?

Кель кивнул:

- Верно. - Артистка метнула на него грозный взгляд, а лекарь, взглянув на неё недоумённо, только вжал голову в плечи, и растерянно пожал плечами - место их назначения не казалось ему какой-то особенной тайной.

Целитель кивнул:

- Отлично. Так вот, если они обнаружат вашу пропажу раньше, чем вы доберётесь до Кориделя, то непременно пустятся в погоню, используя этих самых лошадей. Как думаете, - Монарх многозначительно посмотрел на одну из стен крепости, - кто быстрее: парочка молодых людей, валящихся с ног от усталости или тройка разбойников на лошадях?

Наклонив голову, девушка безразлично махнула рукой:

- Тоже мне, большое дело. По-моему, это только облегчает нам задачу, потому что мы можем просто-напросто украсть этих самых лошадей. - Она выжидательно взглянула на старца, предвкушая, что же он ей на это ответит.

Но Монарх оказался не так глуп, как показалось заносчивой артистке, потому что у него быстро нашёлся контраргумент, который вначале прозвучал не слишком убедительно:

- К сожалению, не получится. - Девушка молча вопросительно приподняла бровь. Целитель не стал медлить с ответом. - Лошадей и внешнюю стену убежища стережёт ещё один часовой из людей Ультона. Кроме того, он периодически патрулирует крепость по периметру. И, в дополнение к этому, ему даны строгие инструкции, перепроверять каждый шорох, который издаёт кто-то, выходя из крепости. В том числе и те, которые раздаются за её пределами. Даже если очевидно, что просто кто-то из шайки решил опорожнить кишечник, желудок, или мочевой пузырь. Лично мне видится три сценария развития дальнейших событий, после того, как вам удалось бы покинуть стены убежища. - Он начал отгибать пальцы. - Первый - вы попытаетесь украсть лошадей, вас заметит охранник, после чего он поднимает тревогу. Второй - вы решите добираться до города на своих ногах, нашумите, вас засечёт часовой, и поднимет тревогу. Третий - вам каким-то образом удастся отвлечь охранника, и выбраться из крепости незамеченными. Допустим, в этом случае вы сумеете за несколько часов преодолеть некоторое расстояние, не очень большое, потому что передвигаться вам предстоит по пересечённой местности, вдобавок, вас будет постоянно клонить в сон. Даже при самых благоприятных условиях труп Кинтона обнаружиться через один-два часа. И тогда, опять же, поднимется тревога, и вас довольно быстро настигнут при помощи лошадей. И тогда условия вашего содержания, - он кашлянул, - скажем так, сильно ухудшаться, даже по сравнению с текущими.

Отведя взгляд и скрестив руки на груди, Джил раздосадовано фыркнула. Старец оказался прав со всех сторон.

Однако, Монарх не преследовал цель поставить дерзких юнцов на место, наоборот, он просто очень спокойно излагал факты, и делился имевшейся у него информацией, чтобы потом совместно составить более совершенный план побега. Поэтому он продолжил, опять же, без какой-либо заносчивости:

- Кроме того, если я правильно вас понял, вы собирались дождаться, когда все члены банды достигнут состояний алкогольного делирия, или, говоря простым языком, упьются до умопомрачения? - Артистка взглянула на целителя исподлобья, потому как искренне не понимала, уж что в этом-то пункте их первоначальной затеи могло пойти не так. - Так вот, вынужден вас огорчить, но вероятность того, что это случится, крайне, я бы даже сказал, ничтожно мала.

- Ну, - девушка ненадолго отвернулась, чтобы посмотреть, как разбойники вливали в себя очередную кружку ворованного пойла, - пока что это меньше всего похоже на правду, из того, что вы сказали.

Оглянувшись в ту же сторону, что и Джил, Кель её поддержал:

- Это верно. - Он повернулся к Монарху. - Что заставляет вас думать по-другому?

Устало вздохнув, целитель попытался принять более удобную позу, но это ему не удалось, потому как в этом случае ему пришлось бы говорить гораздо громче, чем сейчас, чтобы его собеседники его услышали. Но он не мог этого допустить, поэтому продолжил говорить, находясь в не самом удобном положении:

- Видите ли, возможно, с первого взгляда не скажешь, но Ультон, скажем так, весьма и весьма трепетно, если это слово вообще к нему применимо, относится к соблюдению дисциплины. Он тщательно следит за тем, чтобы его бойцы пребывали хоть в каком-то более-менее премлемом состоянии боеспособности. Конечно, как вы видите, он позволяет им немного расслабиться по вечерам, но лишь до той степени, чтобы можно было отоспаться и прийти в себя хотя бы за час-полтора. Поэтому времени, которое вы надеялись выиграть, сделав ставку на алкоголь, и незнание меры, у вас попросту бы не было.

Джил нахмурилась. По какой-то неочевидной для Келя причине, она с большой неохотой признавала резонность слов старца, хотя тот был прав со всех сторон. Артистка задумчиво погладила подбородок, а затем задала следующий уточняющий вопрос:

- Что ж, пожалуй, в ваших словах есть крупица истины. - Она посмотрела Монарху прямо в глаза. - Но почему вы называете наше сотрудничество взаимовыгодным?

Глаза целителя сверкнули:

- Как когда-то верно подметили ещё наши предки, моя дорогая, рука моет руку. - Старец сделал короткую паузу, улыбнувшись. - Видите ли, Джил, я уже давно пытался выносить, и взрастит свой собственный план, как быстро и без лишнего шума избавить свою персону от общества этих мерзких преступников. - Улыбку тут же как ветром сдуло с лица Монарха, после чего он с нескрываемой неприязнью взглянул в сторону костра. - С того самого момента, как Ультон и его головорезы сумели заграбастать меня своими цепкими руками, и подвесили меня на этом самом дереве, я каждую свободную минуту раздумывал над различными вариантами побега. К сожалению, они все разбивались о тот момент, когда я, собственно, пытался продумать непосредственно момент увеличения расстояния между мной и этим злополучным место. - Целитель вновь посмотрел на соседей поневоле. - Даже в том случае, если бы мне удалось оставить охранника без сознания, выбраться из сети, благополучно спуститься с дерева, и бесшумно преодолеть стену, то, видите ли, так уж вышло, что я ещё не настолько стар, чтобы передвижение пешком доставляло мне какие-либо проблемы, но вот бег для меня является чем-то поистине недостижимым. - Старец виновато улыбнулся.

- То есть, вы и сами не смогли бы далеко уйти, так? - Догадалась Джил.

- Верно, верно. - Монарх не переставал улыбаться. - Но, я искренне надеюсь, что решение захватить вас и доставить сюда, если уж не обернётся против наших недоброжелателей, то, как минимум, выйдет им боком.

Довольно покачав головой, и нацепив на лицо такое выражение, будто бы она задумала что-то нехорошее, артистка гораздо более доброжелательно поинтересовалась у целителя:

- Итак, каков же ваш план?

В глазах целителя сверкнули огоньки:

- Во-первых, сразу хотел бы заметить, что моя задумка изначально не предполагает никакого кровопролития, прямо как хотелось бы моему коллеге Келю. - Указав рукой на лекаря, старец посмотрел на него с хитринкой в глазах.

Юноша слабо улыбнулся в ответ, потому как план Монарха пока что навился ему гораздо больше, чем таковой у девушки, хотя целитель до сих пор не сказал ни слова. В то время как Джил отнеслась к такому заявлению диаметрально противоположно, ей это очень сильно не понравилось:

- О чём это вы? - Артистка сильно нахмурилась, в том числе и потому что она явно не приветствовала подобных альтруистических стремлений, по крайней мере, не в такой ситуации.

- Понимаете ли, так сложилось, что меня здесь держат против моей воли, причём, довольно продолжительное время. - Целитель тяжёлым взглядом осмотрел свою сеть сверху донизу. - При этом, какого-либо вознаграждения за свою работу в качестве медика я не получал, поэтому, мне хотелось бы взыскать хоть какую-нибудь компенсацию за оказанные этим господам услуги. В то же время, мне весьма и весьма хотелось бы избавить общество людей от этого струпа, вырезав эту преступную ячейку с лица человечества. - Взгляд старца сделался зловещим. - Кроме того, мне в последний раз довелось находится в городе, - Монарх посмотрел куда-то в сторону и ввысь, - до моего сведения дошли весьма и весьма любопытные сведения о том, что за головы этих преступников была назначена довольно внушительная награда. И, как мне кажется, для нас всех открылась прекрасная возможность убить двух кролей одним камнем.

Целителю удалось не на шутку заинтриговать артистку. Смешавшись, она несколько раз то разглядывала окружавших её спутников, то смотрела на восседавших на брёвнах вкруг костра разбойников, видимо, оценивая шансы на успех. По её лицу можно было понять, что внутри девушки шла борьба инстинкта самосохранения с жаждой наживы. Наконец, до чего-то додумавшись, она, не переставая хмуриться, спросила у старца очень серьёзным тоном:

- Сколько предлагают за их головы?

Монарху не сразу удалось вспомнить конкретную сумму. Он даже успел задрать подбородок, припоминая:

- Если я ничего не путаю, непосредственно за все тела сразу можно выручить до пятисот вятых, по пятьдесят за каждого. За убийство всех девятерых комиссар обещал дополнительную награду в размере ещё пятидесяти вятых. За живых - по сто за каждого, а если привести в город всю шайку разом - сто сверху. Таким образом, если всё пойдёт по плану, за всю банду живых, но не невредимых разбойников мы сумеем выручить целую тысячу золотых монет.

Джил невольно присвистнула, чем привлекла внимание Кинтона. Охранник молча погрозил ей кулаком. Артистка, состроив такое лицо, будто только что унюхала что-то действительно омерзительное, вычурно прикрыла рот ладошкой. Скривившись, Кинтон кивнул и вернулся к своему обыденному занятию - продолжил пялиться, как отдыхали его сообщники, и завидовать.

Не до конца убедившись в разумности предлагаемых целителем действий, артистка ещё некоторое время пораскинула мозгами. Но, видимо, отсутствие иного выхода и желание денег сделали своё дело:

- Что вы предлагаете? - Тяжело вздохнув, с нотками обречённости в голосе спросила она.

Старец неторопливо оглядел всех присутствовавших в стенах лагеря бандитов, он постепенно складывал кусочки своих лучших наработок, касавшихся побега, в единую, цельную картину дальнейших действий пленников. Наконец, продумав план до определённого момента, он начал излагать, обратившись к девушке:

- Хм, позволю себе заметить, что ты, Джил, на мой взгляд, довольно боевая барышня. Как ты смотришь на то, чтобы обезвредить этих бандитов малой кровью, и доставить их в город, а полученное вознаграждение поровну разделить на троих?

Артистка насупилась:

- Я считаю, что золото следует поделить в соответствии с величиной вклада, сделанного в это предприятие. - Она с сомнением посмотрела на лекаря и целителя. - В остальном, ваши замыслы мне приходятся весьма по душе. Но, боюсь, вы мне слишком сильно льстите. - Отречено проговорила девушка. После последнего предложения, она начала серьёзно сомневаться в здравомыслии старца. - Как бы вам этого не хотелось, да и мне, собственно, тоже, одна я ни за что не справлюсь с девяткой вооруженных бандитов.

Монарх загадочно улыбнулся:

- О, но кто же говорил, что тебе придётся справляться одной, моя дорогая Джил? Мы сделаем это все вместе, втроём.

Однако артистка была полна скепсиса. Мотнув головой в сторону лекаря, она начала спорить:

- Ну, предположим, что Кель как-нибудь худо-бедно сумеет удержать в руках меч, и, скажем, выйти из передряги целым и невредимым. Может, даже сумеет заколоть одного из наиболее пьяных и неловких. - Тут она с вызовом, прищурившись, взглянула на Монарха. - Но что же вы можете противопоставить в драке со здоровыми, хоть и нетрезвыми, мужиками?

Целитель мягко улыбнулся:

- Позвольте продемонстрировать. - Снисходительно, голосом полностью уверенного в себе человека заявил старец. Затем, он сразу же развернулся к охраннику, и, скорчив крайне озабоченное лицо, обратился к тому с обычной громкостью голоса. - Кинтон, Кинтон!

Охранник не стал утруждать себя даже поворотом головы, злобно прошептав:

- Чё разорался? Чего тебе?

Монарх послушно перешёл на шёпот:

- Слушай, Кинтон, я думаю, эти двое что-то затевают. - Целитель потыкал указательным пальцем в направлении своих соседей. Он выглядел крайне взбудораженным.

Кель и Джил встрепенулись. Внутри лекаря всё упало и заныло от внезапно нахлынувшего отчаяния. Глаза же артистки вспыхнули праведным гневом. Но они оба промолчать, ведь никто из них не поверил, что маг мог так подло их предать, особенно после того, как сам предложил им бежать, предварительно поделившись очень полезной информацией. Поэтому и юноша и девушка предпочли смиренно понаблюдать за развитием событий.

Кинтона же предположение старика не особо заинтересовало. Он выпалил отвязно:

- Ха, а чё это ты, решил стукачеством себе на дополнительный паёк заработать? - Он взглянул на целителя так, будто перед охранником только что открылась его истинная, низменная натура, то есть с чувством собственного превосходства. Кинтон безалаберно махнул рукой. - Не ссы, пока я на страже, они никуда не денутся. Так что можешь оставить свои думы при себе.

Опасливо оглянувшись на своих соседей, для пущей убедительности, Монарх продолжил нагнетать:

- Я уверен, их план хитроумней, чем тебе кажется. Боюсь, они хотят покинуть это место ценой твоей жизни.

Теперь охранник насторожился:

- Это как? - Кинтон искренне не представлял себе возможности подобного исхода событий.

Затравленно улыбнувшись, будто бы он искренне обрадовался тому, что ему поверили, целитель прошептал заговорщицки:

- Подойди, я тебе объясню.

Кинтон непонятливо огляделся:

- Зачем? Говори так.

Старец огорошил своих соседей взглядом, полным недоверия, после чего снова повернулся к охраннику:

- Кинтон, они очень хитрые, можешь мне верить! - Он поднял указательный палец к небу, и продолжил с надрывом. - Если они услышат, что именно я тебе рассказываю, они, наверняка, поменяют детали плана на ходу, и всё равно сбегут!

Натужно попыхтев, видимо, сопроводив таким образом работу мысли, охранник нехотя оттолкнулся лопатками от дерева, и не торопясь подошёл ближе к целителю:

- Ну?

Глубоко вдохнув и выпучив глаза для большего эффекта, точно он собирался поведать охраннику самую большую тайну на земле, Монарх притворился, будто бы действительно собрался что-то рассказать, и уже даже успел открыть для этого рот, но в следующий миг он зашёлся в безудержном приступе сухого, судорожного кашля. Целитель кашлял на разные голоса и лады, с хрипом, который сменялся сипением и протяжными выдохами и вдохами. Последний раз Кель слышал подобный кашель от человека, который вот-вот должен был покинуть этот мир, и уже стоял у порога смерти, да и выглядел соответствующе, но, к счастью, они с учителем смогли выходить и настолько тяжело больного. Старец всё продолжал кашлять, а охранник, в это время, скрестив руки на груди, начал нетерпеливо топать ногой. В конце концов, он не выдержал:

- Ну ты что тут, подыхать собрался?! - Выкрикнул он несколько громче положенного.

Монарх же напрягся так, будто бы приложил все имевшиеся у него силы на то, чтобы подавить кашель. Приложив кулак ко рту, он заговорил, периодически прерываясь:

- Кхе-кха, прости, Кинтон, кха-укхы. Вода не касалась моих уст уже, кхе-кхе-кхе, несколько часов. В глотке пересохло, а-а-а-кхы-а-кха-а-кха. - Целитель начал жалобно подвывать. - У-у-у-й. Кинтон, прошу тебя, сжалься над стариком, кха-хкха. Принеси мне попить.

Поиграв желваками, охранник, не говоря ни слова, развернулся на пятках, и зашагал прочь от места пленения, ненавистно бормоча себе под нос что-то неразборчивое:

- Грёбанный старик... бесово отродье... я что, мальчик на побегушках?.. Пошло бы оно всё...

Неуставные телодвижения подчинённого не ушли от зоркого глаза вожака разбойников. Обратив внимание на удалявшуюся с поста фигуру охранника, Ультон высоко задрал подбородок, и позволил себе даже повысить голос:

- Кинтон, куда это ты намылился?

Охранник ответил раздраженно:

- Да у старика снова в глотке пересохло, чтоб ему пусто было! Вот, ща принесу ему воды!

Великан удовлетворительно кивнул:

- Добро. - После чего немедленно вернулся к обсуждению чего-то нехорошего со своими соратниками.

Как только охранник скрылся из виду, Джил тут же свирепо зашипела, обращаясь к Монарху:

- Это, конечно, всё здорово, но как ваше, без сомнения, непревзойдённое актёрское мастерство хоть как-то поможет нам выбраться отсюда? - Её тон не предполагал отсутствия ответа.

Обернувшись, целитель хитро прищурился, и, улыбнувшись, вертикально приложил указательный палец к губам и носу:

- Тише, дорогая моя, просто глядите. - С видом затейника, замыслившего очередную проделку, прошептал старец, после чего вновь нацепил на себя отрешённо-испуганный вид, и отвернулся.

Кель же ничего не сказал. Сообразив, что через несколько минут ему доведётся увидеть что-то по-настоящему потрясающее, он широко раскрыл глаза, в предвкушении и надежде.

Когда Кинтон вернулся, он нёс в руках кружку с отломленной ручкой, доверху наполненную водой. Он приблизился к сети, в которой болтался Монарх, но отдавать питьё пока что не собирался. Приподняв руку так, чтобы целитель мог видеть воду, но не мог до неё дотянуться, он требовательно спросил:

- Ну, теперь-то ты заговоришь?

- Разумеется. - Ответил Монарх, наклоняясь, и потянулся к кружке как будто бы ослабшей, дрожащей рукой.

Поразмышляв всего пару мгновений, охранник сделал шаг вперёд, так, чтобы оказаться от "клетки" целителя на расстоянии вытянутой руки.

Внезапно к старцу как будто бы вернулись все его силы. Он распрямил руку настолько стремительно, что она даже выпрыгнула из рукава мантии. Не успел Кинтон и глазом моргнуть, как Монарх стукнул его нижней частью ладони по лбу настолько резко, что послышался глухой удар, а голова охранника отдёрнулась назад. Но, не дав голове Кинтона выскользнуть, целитель крепко обхватил её сухими, костлявыми пальцами. Их глаза засветились. Только у старца они светились ровным мягким светом, а у разбойника то начинали источать какое-то свечение, тот тут же переставали, затем из них на пару мгновений вырывались яркие лучи света, но сразу же затухали обратно. Шея охранника расслабилась, отчего голова разбойника начала заваливаться на бок, но Монарх удерживал её на месте, руки Кинтона безвольно обвисли, отчего вода из кружки с тихим журчанием полилась на землю. Плечи головореза плавно опустились, но, несмотря на это, ноги бандита продолжали твёрдо удерживать его тело в вертикальном положении. Монарх закрыл глаза, глубоко вдохнув. А когда открыл, руки, голова и плечи Кинтона затряслись мелкой дрожью. Изо рта, ушей, и глаз разбойника вырвались яркие лучи света. Представив, какие ещё отверстия на теле бандита начали источать свет, Кель сдавленно хрюкнул, в почти успешной попытке подавить подкравшийся к горлу смешок. Взгляд старца устремился вдаль, в пустоту - он выглядел так, словно очень сильно на чём-то сконцентрировался. За всё время, что охранник бился в конвульсиях, Монарх не произнёс ни слова. Наконец, когда Кинтон перестал трястись, его руки безжизненно обмякли. Покорно опустив голову, охранник послушно протянул кружку с остатками воды целителю.

Старец принял подношение, не отпуская голову Кинтона, после чего покружил кружку в воздухе, чтобы в темноте по звуку определить, осталось ли внутри хоть что-нибудь. Раздосадовано поцокав языком и покачав головой, Монарх прошептал:

- Какая жалось, почти всё пролилось. - После чего залпом осушил всё, что оставалось в ёмкости. Довольно крякнув, целитель вернул кружку в руку охранника, которую он всё так же держал вытянутой, после чего старец произнёс:

- Итак, Кинтон, для начала я хотел бы попросить тебя вернуть эту кружку туда, откуда ты её достал. Ведь это было бы весьма и весьма невежливо, взять что-то, и потом не вернуть на место. - Глядя в пустоту немигающим взглядом, охранник едва заметно кивнул. - Замечательно, благодарю тебя, Кинтон. А после этого, не будешь ли ты так добр, сделать мне большое одолжение и, прислонившись к своему обычному месту, принять свою любимую позу, ту самую, с подогнутой ногой, и постоять так, скажем, часика два? Шевелиться, передвигаться, или как-либо реагировать на происходящее вокруг тебя я, к большому сожалению, но только лишь твоему, вынужден тебе запретить. Это понятно? - Охранник ещё раз кивнул. - Прекрасно! - Искренне восхитился Монарх. - О! Чуть не забыл, позволяю тебе периодически моргать, по мере надобности.

Ничего не ответив, Кинтон в очередной раз утвердительно кивнул. Только после этого целитель разжал пальцы, выпустив голову охранника из захвата. Головорез в два шага отпрянул от руки старца. Его глаза всё ещё продолжали светиться, но с каждой секундой постепенно возвращались к своему первоначальному виду. При этом глаза Монарха, как только он выпустил Кинтона из захвата, тут же перестали источать свет.

Охранник постоял так ещё пару мгновений, и, как только его глаза остекленели, развернулся, и очень странными, ровными шагами, после каждого из которых он делал небольшую паузу, зашагал в том же направлении, в котором недавно ходил, чтобы принести воды для целителя. Вернувшись с пустыми руками, Кинтон прислонился к своему дереву, и тихо, равномерно засопел с открытыми глазами.

Джил даже стало как-то не по себе от этой картины, потому как магию она недолюбливала с самого детства, особенно в подобных её проявлениях.

Кель же, напротив, от увиденного пришёл в неописуемый восторг. Его брови взмыли вверх, а глаза распахнулись ещё шире, чем до этого. Он даже попытался поаплодировать старцу, но сделал это бесшумно, чтобы не привлекать лишнего внимания, просто поприслоняв пальцы правой руки к ладони левой.

Монарх, убедившись в том, что всё сделал правильно, развернулся обратно к пленникам и, заметив выражение на их лицах, улыбнулся, довольный произведённым эффектом, и глубоко наклонил голову, как бы поклонившись.

Лекарь, припав к сети, уставился на целителя, и уточнил голосом, полным восторженности:

- Вы ведь только что применили гипноз?

Монарх кивнул.

Девушка, не разделяя восторга юноши, уточнила без энтузиазма:

- Но ведь вы волшебник? И применили колдовство. Чему здесь удивляться?

Кель бросил на Джил возбуждённый взгляд, и поспешил её поправить:

- Он не волшебник. Он - маг! Волшебник - это самая первая ступень развития колдуна! А он, судя по мантии, маг света - целитель! Но гипнозом, чаще всего, на таком уровне овладевают только приверженцы школы магии тьмы!

Старец снисходительно улыбнулся:

- Кель прав, моя дорогая Джил, волшебником я являлся только в самом начале своего обучения. В нынешнее время я с гордостью могу заявить, что я самый настоящий маг. - Монарх с сожалением во взгляде погладил свою белесую голову. - К сожалению, мой знак отличия, моя любимая шляпа, потерялась по пути в эту злосчастную крепость. - Целитель с неприязнью осмотрел лиственные стены лагеря. - Поэтому, к сожалению, мне нечем подпереть свои слова, разве что доказать вам правдивость моих изречений своими умениями.

Артистка всё ещё не понимала, что до неё пытались донести:

- Вы о чём вообще?

Лекарь поторопился похвастаться знаниями:

- Когда маги только-только открывают свои врата души - они получают звание "волшебника". Чаще всего это дети, или отроки, но случается и так, что и гораздо более взрослые люди очень поздно становятся заклинателями. Освоив парочку приёмов, волшебник получает следующий ранг, и становится "адептом". Изучив искусство управления собственной душой в значительной степени, адепт переходит в разряд мага. А вот титул мага имеет уже гораздо большее количество градаций, и для того, чтобы быстро определять уровень того или иного мага - в гильдии приняли ввести в обращение остроконечные шляпы, украшенные вышивкой, соответствующей рангу мага. Но всем этими званиями пользуются только непосредственно в башне, и при общении гильдейских магов между собой, а в миру, чтобы не путать людей ненужной информацией, и не засорять им головы словами, разницы в которых они совершенно не видят, любого, кто хоть в какой-то мере владеет колдовством, называют магом.

- Понятно. - Сдержанно буркнула Джил. В этот раз Кель говорил нормальным, а не поучительным тоном, поэтому у неё хватило терпения, чтобы спокойно дослушать его речь до конца.

Густые брови Монарха сами собой приподнялись от удивления:

- Вы интересуетесь магией, юноша? Возможно, даже состоите в гильдии? - Он дотронулся большим и указательным пальцами до своего подбородка, для чего ему пришлось запустить пятерню в свою густую, взъерошенную бороду. - Но я не чувствую в вас каких-либо активных потоков маны. - Целитель озадаченно хмыкнул. - Тогда это ещё более странно, ведь совсем немногие за пределами гильдии знают о системе рангов, которая применяется в её стенах.

Юноша обрадовался, что ему удалось произвести хорошее впечатление на старца, причём, не прилагая каких-либо усилий, как ему самому показалось:

- Вы правы во всём! Я действительно очень интересуюсь магией, но в гильдии не состою. Хотя очень хотел бы. - Вспомнив о дефекте собственной души, Кель опечаленно опустил глаза. - Но, к сожалению, так уж вышло, что даже деревянные доски больше предрасположены к магии, чем я.

Монарх собрался что-то ответить, но тут в их разговор вмешалась Джил:

- Слушайте, ваши разговоры как-то помогут нам сбежать? - И лекарь и целитель оба посмотрели в сторону артистки. Старец смотрел на девушку молча, но вопросительно, а юноша пару раз открывал рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз беззвучно его захлопывал, не найдясь, что ответить. Гордо подняв голову, Джил важно заметила. - Вот именно. Вы успеете наболтаться, когда мы выберемся отсюда, так что давайте ближе к делу.

Целитель согласился с позицией артистки:

- Что ж, это верно. Значит, так...

Тут лекарь, преисполненный нетерпением, не сдержался, и высказал своё предположение, не дав старцу самому ничего сказать:

- Вы загипнотизируете нас так, чтобы мы могли драться за троих, верно?

Девушка с укоризной и скепсисом взглянула на юношу, потому как подумала, что это было бы слишком лёгким выходом из ситуации.

Монарх успел поднять указательный палец вверх, явно намереваясь начать излагать свой план, но, вместо этого, он, услыхав слова юноши, погрузившись в раздумья, тем же самым пальцем почесал бороду:

- Вообще-то, Кель, мальчик мой, это отличная идея!

Джил приподняла одну бровь:

- Правда что ли? - Спросила она голосом, полным недоверия.

- Ну конечно! - Радостно, немного громче, чем обычно, прошептал целитель. - Вообще-то, поначалу, я думал, что мы обойдемся только магией и грубой силой, а гипноз хотел применить на вас по окончанию заварушки, которую мы тут устроим, чтобы вам не хотелось спать до самого города, и вы могли бы, не смыкая век следить за пленными. Но то, что предлагает Кель действительно может нас сильно выручить!

Не веря своим ушам, лекарь воодушевлённо выпалил:

- Так что, мы взаправду будем драться за троих?

Монарх посмотрел на него, слегка смутившись, потому как ему было немного неловко расстраивать своего нового знакомого:

- О, нет-нет, к сожалению, я не могу сделать что-то подобное при помощи гипноза. Хотя, если быть более точным, могу, но это скрывает в себе слишком большие риски, например, слишком велика вероятность, что даже самый здоровый организм просто-напросто сломался бы от столь сильной перегрузки, что уж говорить о ваших утомлённых длительным переходом телах. - Лекарь успел поникнуть, а артистка самодовольно хмыкнуть, как целитель сразу же добавил, значительно приподняв боевой настрой обоих. - И, тем не менее, я могу значительно усилить ваши рефлексы, настолько, что они станут молниеносными. А скорость реакции станет подобной таковой у мангуста.

Лицо Джил вытянулось, она пару раз кивнула самой себе, перебрав в голове вы такой расклад её вполне удовлетворял:

- Что ж, звучит как довольно неплохое преимущество. Но мы действительно довольно долги шли, и сейчас, когда всё более-менее утряслось, я поняла, что действительно устала. - Она с надеждой взглянула на целителя. - Может, у вас в арсенале найдётся какой-нибудь фокус, чтобы меня взбодрить? Хотя бы на время?

Монарх ответил на задумываясь:

- Да-да, конечно, разумеется. Как я уже упоминал, нельзя с помощью гипноза сделать так, чтобы человек поднимал стопудовые камни или бегал быстрее ветра. Но зато можно приказать телу высвободить скрытые ресурсы, заставив его работать на износ. - Целитель нахмурился. - Но, так же, мне следует вас предупредить, что как только действие гипноза закончится, вы, скорее всего, буквально упадёте на месте от усталости, а сознание покинет ваш разум до тех пор, пока тело не восстановиться с помощью глубоко сна. - Старец принялся гладить бороду, глядя куда-то вверх. - Вообще-то, я мог бы перенаправить энергию ваших душ так, чтобы придать вашим мышцам дополнительную силу, но, к сожалению, сия процедура может слишком сильно затянуться, а лишнего времени, к сожалению, как известно, у нас нет.

Джил хмыкнула:

- А я, честно говоря, до этого момента считала, что гипноз - это чистой воды шарлатанство.

Целитель поспешил опровергнуть недоверие артистки:

- Вообще-то, разные люди по-разному подвержены воздействию гипноза. Например, магический гипноз действует на всех одинаково, однако, последствия от его воздействия может оказаться очень разным, помимо того, что он гораздо более искусен в исполнении. И в то же время, если взять более традиционную его версию, я имею ввиду, те случаи, когда перед глазами человека раскачивают разные предметы или словами...

Девушка тут же его перебила, безразлично помахав рукой, протараторив:

- Да-да, послушайте, сейчас не лучшее время, чтобы читать лекции. Давайте лучше сосредоточимся на побеге.

Старец осёкся:

- Верно, верно. - Он оконфуженно погладил лоб. - Как бы мне не нравилось это занятие, сейчас не самое подходящее для разговоров время. - Вздохнув, чтобы собраться с мыслями, Монарх поведал им свой замысел. - Итак, для начала, мы должны спуститься с дерева. - Артистка посмотрела на целителя с немым укором. Уж эта часть плана казалось бы, была очевидной для всех. Но старец не обратил на это никакого внимания. - Я полагаю, вы располагаете подходящим инструментом для подобной операции?

Джил кивнула:

- Располагаем. Но давайте для начала всё обсудим. - Она мотнула подбородком в сторону лагерного костра. - Нам придётся действовать быстро и решительно, чтобы застать их врасплох.

- Логичное замечание. - Согласился Монарх, и начал. - Значит так, как только мы спустимся на землю, мы должны будем быстро чем-нибудь вооружиться. - Он наклонил голову в сторону Кинтона. - За одним из деревьев стоит мой посох, я могу использовать его, в том числе, и в качестве оружия. А у вас есть что-нибудь, чем можно драться?

Кель отрицательно помотал головой:

- У меня с собой ничего такого нет. Разве что, в сумке найдутся ядовитые вещества и слабый раствор кислоты, но, боюсь, сильных повреждений ими нанести не получится, да ещё и без предварительной обработки.

Джил кивнула:

- У меня есть пара кинжалов, и я довольно ловко с ними обращаюсь. - Она взглянула на лекаря. - Келю я могу дать один из своих метательных ножей, хотя бы на случай самообороны. Кроме того, мы можем забрать меч Кинтона. - Артистка ткнула пальцем в сторону охранника

Целитель перевёл взгляд на оружие охранника, затем снова на девушку, и отрицательно покачал головой:

- Конечно, я могу похвастаться тем, что в молодости я брал уроки фехтования, и, вследствие чего, весьма неплохо управлялся с холодным оружием. Но теперь, боюсь, я вынужден признать, что в силу моего преклонного возраста мои мышцы слишком сильно иссохли, чтобы я мог отразить хоть мало-мальски поставленный удар, нанесённый мне кем-то молодым. Возможно, моя дорогая Джил, будет лучше, если ты сама воспользуешься этим мечом.

Сдвинув брови, артистка отрицательно помотала головой:

- Я лучше обращаюсь с коротким оружием в каждой руке. Кроме того, если в одной руке у меня будет меч, а в другой кинжал - это серьёзно нарушит баланс, и мне будет неудобно вести бой.

- Ага. Понятно. - Целитель кивнул. - Что ж, в это случае, я полагаю, меч должен достаться Келю. - Он повернул голову в сторону лекаря. - Мальчик мой, сможешь ли ты управиться с мечом?

Юноша пожал плечами:

- Вряд ли. Думаю, в открытом столкновении я больше вреда принесу, чем пользы. Может быть, смогу отбивать удары, но что-то противопоставить в бою с опытным головорезом - это точно не про меня.

Девушка поделилась своим мнение:

- Возьмешь у меня один нож, и, на всякий случай, прихватишь меч, а потом спрячешься. В случае чего, хотя бы защитишь себя. Так у тебя будут хоть какие-то шансы.

- Резонно. - Согласился Кель, но он всё ещё сомневался, что из этой затеи могло выйти что-то хорошее. Он посмотрел на Монарха. - Кстати, а почему вы не сбежали раньше? Вы же могли просто всех загипнотизировать, чтобы они вас не замечали? Я так понял, они все по очереди дежурят?

Услыхав это, Джил с подозрением уставилась на целителя, в ожидании ответа.

Старец тяжело вздохнул:

- Должен признаться, я думал об этом. Скажу даже больше - это была одна из моих лучших задумок. Но, всё дело в брате Ультона - Бейтоне...

Не успел он закончить свою мысль, как его с раздражением прервала артистка:

- Можно не отвлекаться на всякое, что не имеет отношения к делу?

Юноша закивал, глядя на девушку:

- Мхм-мхм. Только ещё один маленький вопросик. - Он повернулся к Монарху. - Я правильно понял, что часовые, и те, кто идёт на дело, носят накидки убитых солдат из Раута для маскировки?

- Правильно. - С готовностью подтвердил целитель. - Они все носят накидку с одной целью - выиграть время на замешательстве, притворившись солдатами Раута, или вовсе обмануть тех, кто может неожиданно заявиться в лагерь.

Закатив глаза, Джил медленно, с натугой выпустила воздух через ноздри, чтобы не взорваться, и не заорать:

- Давайте вернёмся к более важному обсуждению, лады? - Произнесла она с нажимом, голосом, полным сарказма, широко раскрыв глаза, наклонив голову, и выставив вперёд распрямлённую ладонь.

Монарх перевёл взгляд на неё:

- Хорошо, верно. Сразу после того, как мы вооружимся, мы сможем спрятаться за деревьями, и уже оттуда будем наблюдать за обстановкой, выжидая наилучший для атаки момент. Когда он наступит, нам необходимо будет быстро вывести из строя лучника. Конечно, было бы неплохо застать врасплох сразу двоих, а то и троих человек, и немедленно вывести их из боя парочкой точных ударов, но, к сожалению, я опасаюсь, что остальные бандиты слишком быстро среагируют на наше нападение, поэтому, в данном случае мы будем рассматривать наименее благоприятный исход событий. Так что нашим главным приоритетом для первой атаки становится именно, как его называют в здешних местах, Кривой. Ведь лучник во время сражения будет представлять гораздо большую опасность, чем те, кому придется использовать ближний бой.

- Точно. - Согласилась артистка.

- Джил, эта задача ложится на твои плечи. Ты сможешь быстро добраться до лучника и как следует, с позволения сказать, треснуть его по голове? - На всякий случай уточнил Целитель.

- Да. - Коротко подтвердила девушка.

- Отлично. С учётом того, что Кинтон больше не представляет никакой опасности, их останется всего шестеро.

- Пятеро. - Поправила старца Джил. - Тот, что сидел в обнимку с главарём, уже мертвецки пьян, и имени-то своего вспомнить не способен, не то, что драться.

Однако Монарх тут же парировал замечание артистки:

- Да, я принял этот момент во внимание, именно поэтому мой маленький трюк сошёл мне с рук, - он с озорцой взглянул на Кинтона, но тут же вернул свой настрой в серьёзное русло, - и всё же, их останется шестеро.

Девушка немного растерялась:

- Как такое возможно?

- Немногим ранее я уже упоминал, что за пределами лагеря местность патрулирует ещё один часовой. И, боюсь, услышав здесь шум - он немедленно придёт на помощь своим товарищам, так что списать его со счетов мы никак не можем.

- А, точно. - Джил хлопнула себя кулаком по ладони. - Я уже и забыла про него. - Она сделала целителю знак рукой. - Продолжайте.

- В общем, их останется шестеро. Троих я могу взять на себя, но ещё двоих и главаря придётся обезвреживать тебе самой, моя дорогая Джил. Разумеется, я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу, если у меня останется ещё хоть крупица сил, но, в общем и целом, боюсь, что в моём рукаве не найдется такого фокуса, который сумел бы свалить с ног кого-то, вроде Ультона.

Юноша косо взглянул на рукав девушки: "Зато в её рукавах, похоже, ещё полно всякого" - но вслух говорить ничего не стал.

Джил кивнула с серьёзным лицом, похоже, в тот момент она уже настроилась на предстоявшую драку:

- Поняла, я что-нибудь придумаю. Но как вы собираетесь расправиться с тремя сразу? Будете хватать каждого по очереди за голову, разбрасывая направо и налево просьбы вас не трогать?

Монарх хитро улыбнулся:

- За свою долгую жизнь я успел разучить парочку полезных магических трюков, за меня можете не беспокоиться. Главное, следите, чтобы вас самих не поранили, иначе вся наша затея покатиться коту под хвост.

- Ясно. - Коротко отрапортовала артистка.

Не услышав о себе ни единого слова, Кель принялся мотать головой из стороны в сторону, глядя то на артистку, то на старца. В его глазах недоумение смешалось с надеждой и непониманием:

- Подождите-ка, а я? Что буду делать я?

Целитель внимательно посмотрел на лекаря:

- Понимаешь ли, Кель, наш план составлен с учётом того, что все обстоятельства расположатся не в нашу пользу. Но, исходя из своего жизненного опыта, смело могу заявить, что как бы плохо не обернулась ситуация, всё равно всё может стать ещё хуже. Если твоё вмешательство не понадобиться вообще - это будет означать, что всё прошло как нельзя лучше, но, всё же, в любой момент что-то может пойти не так, поэтому твоя роль будет заключаться в подстраховке. - Старец добавил очень проникновенным голосом, настолько, что юноше даже показалось, что если бы Монарх мог, он положил бы руку ему на плечо. - Ты станешь нашим запасным планом. Нашим последним билетом из безвыходной ситуации. И для этого, после того, как начнётся бой, ты должен будешь обойти всю эту кавалькаду с фланга так, чтобы тебя не заметили. Это не составит особого труда, так как Ультон и вся его банда отвлечётся на драку с нами. - Монарх сменил тон на наставительный. - Ты должен будешь сидеть в засаде и внимательно наблюдать за полем боя, как следует оценивая ситуацию. Если ты заметишь, что жизнь кого-то из нас оказалась в опасности - сразу же выступай. Выскакивай из засады и вмешивайся в бой. И в то же время, если ситуация окажется не критической - можешь попытаться отвлечь внимание на себя криком, броском камня, или ещё чем-нибудь, главное, постарайся не выдавать своего местоположения. В случае же, если кому-то из нас будет грозить неминуемая гибель - ты должен будешь незамедлительно ринуться в бой. Тебе всё понятно?

Почувствовав важность момента, Кель расправил плечи, выпятив грудь:

- Да.

- Замечательно. - Он повернулся к девушке. - А у тебя, моя дорогая Джил, остались какие-нибудь вопросы?

- Нет. - Коротко мотнула головой артистка.

- Отлично. Если что, нам ещё представиться небольшая возможность обсудить детали, если в этом возникнет необходимость. - Он ещё раз посмотрел на артистку и на лекаря. - В таком случае, давайте начинать.

Джил кивнула, опустила левую кисть, и сделала знакомое Келю резкое движение пальцами - резко согнула, и так же стремительно распрямила их. В этот раз лекарь очень внимательно наблюдал за рукой артистки, поэтому ему удалось услышал тихий щелчок, донёсшийся из её рукава. В следующее мгновение оттуда вылетело лезвие, точно такое же, каким она воспользовалась в прошлый раз для разрезания верёвок. И, прямо как тогда, поймать лезвие за неострую часть ей не удалось: "Дерьмо", - коротко ругнулась артистка и принялась кромсать сеть. По её пальцам засочилась кровь.

Лекарь перевёл взгляд на целителя, тот внимательно наблюдал за бандитами. Его глаза светились немного ярче обычного. Юноше стало интересно узнать, чем занимались разбойники в этот момент, и он тоже повернул голову в сторону лагерного костра.

Пёс, Сухой, и два головореза, которые сидели напротив них, равномерно покачивались из стороны в сторону и, судя по равномерному темпу их голосов, они не просто разговаривали, а напевали шёпотом какую-то песню. Кривой с подозрением посматривал из стороны в сторону, прилежно выполняя свою работу, не отвлекаясь на всякие посторонние вещи.

Ультон сидел, согнув спину. Правой ладонью он упёрся в колено, и точно так же поступил с локтем левой руки. Повернув голову к правому плечу, он что-то говорил, глядя себе за спину. Человек, который оказался его братом, больше не сидел, и даже не лежал рядом, уткнувшись лицом в древесину, поэтому Кель предположил, что главарь решил пообщаться с родственником в то время, как последний отошёл опорожнить либо желудок, либо же мочевой пузырь, где-то за пределами лагеря.

На всякий случай, юноша решил поведать о своём открытии старцу:

- Монарх, брат Ультона куда-то пропал.

Целитель, задумчиво погладив бороду, пробормотал себе под нос, не поворачивая головы:

- Мхм, это плохо.

Лекарь удивился:

- Почему?

Старец, шире распахнув глаза, будто придя в себя ото сна, повернулся:

- Что "почему", мальчик мой?

- Почему плохо, что Бейтон исчез?

Монарху понадобилась всего секунда, чтобы сообразить, к чему пришёлся этот вопрос. Поняв, что к чему, целитель, помахав рукой, покачал головой:

- О, нет-нет, мой юный друг, это как раз хорошо, ведь это существенно облегчило процедуру нашего освобождения. В данном случае я размышлял немного о другом. Насколько я могу судить, исходя из своих наблюдений, Ультон очень любит своего брата, и старается потакать тому во всех его желаниях, хотя, при этом, делает вид, что осуждает и не одобряет действий Бейтона, чтобы не компрометировать себя перед подчинёнными. Именно поэтому он позволяет брату пить сколько угодно, в отличие от остальных разбойников, и сам от него никогда не отстаёт, чтобы Бейтон не обижался на то, что ему не с кем как следует выпить. И вот тут имеется одна загвоздка: даже несмотря на то, что они весьма и весьма близкие, можно даже сказать, кровные родственники, они очень сильно отличаются в плане физиологии, поэтому, когда Бейтон упивается до полусмерти - для самого Ультона банкет только начинается. И именно поэтому я опасаюсь, что высокая толерантность Ультона к алкоголю может стать для нас большой проблемой, потому как количество выпитого, скорее всего, никак не скажется на его боевых навыках, в то время как почти половина оставшейся банды потеряет возможность нормально управлять собственными конечностями.

Лекарь недоумевал:

- Но почему? Как ни крути, если у него в крови много алкоголя - он будет медленнее, и менее рассудительно соображать, да и координация движений, может быть, хоть и совсем немного, но всё же нарушится - это же хорошо для нас, разве нет?

В отличие от юноши, голос старца не выражал оптимизма:

- Разумеется, это так. Но, исходя из рассказов, историй и воспоминаний, что мне довелось услышать, находясь у них в плену - они все участвовали в гражданской войне. И, даже несмотря на то, что они служили в батальоне разведчиков, им очень часто приходилось напрямую участвовать в сражениях. Именно благодаря Ультону, потому как в бою он сражался за пятерых, им удавалось выходить победителями из каждой стычки. Хоть по внешнему виду и не скажешь, но скорость и ловкость Ультона лежат далеко за пределами нормальных человеческих возможностей. И, как мне кажется, даже если взять в расчёт тот факт, что он сегодня довольно крепко выпил - это окажется настолько незначительным, что совершенно не повлияет на наши шансы на успех. Ведь, что сражаться с пятью людьми одновременно, что с четырьмя с половиной - разница невелика. - С легкими нотками безнадёжности и отчаяния заключил Монарх. Но, в следующий миг целитель, одёрнув себя, повернулся к лекарю, и ободряюще улыбнувшись, заявил очень самоиронично. - Но что это я здесь нагнетаю, в самом деле? Не стоит настраивать себя на негативный лад. - Он легонько похлопал себя по лбу подушечками сухих пальцев. - В нашем положении нужно радоваться любому преимуществу, даже самому малому, не так ли? - Старец шутливо-зловеще тихонько похохотал. - Если во время боя кому-нибудь из них в глаз попадёт даже самая маленькая соринка - она перевернёт ход всей дальнейшей битвы.

Улыбнувшись в ответ, Кель медленно кивнул. Чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, пока Джил всё равно занималась распилом верёвки, и хоть немного снять напряжение перед грядущими событиями, лекарь решил задать вопрос на отвлечённую тему:

- Монарх, скажите, а, совершенно случайно, из этих двоих, Ультон не приходится Бейтону младшим братом?

Одна из бровей целителя приподнялась:

- Насколько мне известно, нет. - На всякий случай, чтобы убедиться, что маразм ещё не успел взять верх над его разумом, старец с опаской посмотрел в сторону костра, чтобы очень внимательно разглядеть вожака бандитов. И там, на месте Ультона, всё ещё сидел самый высокий, крупный, сильный, и свирепый из разбойников, чьи глаза полыхали ледяной яростью. По всем параметрам Ультон выглядел старше, опытнее, и ответственнее Бейтона, и их никак нельзя было спутать между собой. Медленно повернувшись обратно, Монарх уточнил с лёгкой тревогой в голосе. - А что навело тебя на подобную мысль, мальчик мой?

Улыбка лекаря поугасла, но не исчезла, если бы его догадка оказалась правдой, она бы его изрядно повеселила, а так всё оказалось гораздо прозаичнее:

- О, ну, знаете, я подумал, что вдруг у них как в той сказке "Давид и Гектор", слышали о такой? В ней рассказывается про двух братьев Давиде и Гекторе. Так сложилось, что Давид приходился Гектору младшим братом, но при этом он сам был гораздо выше ростом и сильнее физически. И хотя Гектор был гораздо более юрким и ловким, благодаря своим малым размерам, Давид не считал эти качества хоть сколько-нибудь значимыми, и потому не воспринимал брата всерьёз. Давид всё время поучал Гектора, и указывал тому, что делать, так как считал себя более мудрым из-за внушительных габаритов. На самом же деле, из них двоих, Гектор, помимо того, что был очень пронырливым, являлся гораздо более опытным и умным, поэтому относился к покровительству брата крайне снисходительно, и старался делать вид, что внемлет наставлениям Давида. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Давид не достал Гектора своими поучениями настолько, что тот исхитрился, и проучил его, обманом заставив ...

Не успел Кель закончить свою мысль, как Джил начала что-то очень раздражённо нашёптывать, ни к кому конкретно не обращаясь. Кроме парочки ругательств, лекарю удалось уловить лишь общий смысл сказанного, который заключался примерно в следующем: "... вместо того, чтобы следить за обстановкой, эти двое языками чешут, пока я тут работаю, так их растак и через туды растуды ...". Юноша понял, что девушка недвусмысленно намекала, что тот миг совершенно точно не был самым лучшим, чтобы вспоминать сказки.

Тем не менее, увещевания и упрёки Джил являлись корректными лишь наполовину, потому как Монарх, выслушивая Келя, продолжал неусыпно наблюдать за действиями разбойников:

- Звучит очень интересно, мальчик мой, хоть и не совсем подходит для нашей ситуации, но, несомненно, крайне любопытная история. Кроме того, мне никогда не доводилось слышать такой сказки, хотя я весьма и весьма увлекаюсь рассказами и легендами разного рода.

Не ожидая, что его небольшая историйка настолько сильно заинтересует целителя, лекарь даже немного растерялся:

- О, ну, она появилась относительно недавно, и, в основном, распространена на юге континента, поэтому, неудивительно, что до этого вам её не приходилось слышать.

- Мхм, мхм. - Промычал в ответ старец, поглаживая бороду, не поворачивая головы. - А ты, мальчик мой, тоже коллекционируешь различные рассказы?

Юноша самую малость замялся:

- Ну, не то, чтобы "коллекционирую". Но когда мне становится совсем уж невмоготу сидеть за научной литературой - я для развлечения начинал почитывать книжки со сказками и легендами. Наиболее интересные из них запоминал, и пересказывал своим друзьям и знакомым - им они тоже очень нравились.

Подняв руку, призывая всех замолчать, Джил очень чётко проговорила:

- Почти готово. - Она обратилась к Монарху. - Всё чисто?

- Чисто. - Кивком и словом подтвердил целитель.

- Отлично. Готовься, Кель. - Бросила она лекарю.

- Готовиться к чему?

Не успел юноша ничего сообразить, как артистка, перерезав последнюю верёвку, которая стояла на их пути к свободе, схватилась за края разреза, раскрыла его пошире, и спрыгнула на землю. Ещё в прыжке она выпустила верёвку из рук, после чего приземлилась на землю тихо, словно кошка и, двигаясь столь же грациозно, сразу же скрылась за ближайшим деревом. Кель же, будучи не готовым к столь стремительному развитию событий, схватился за верхнюю часть сети, чтобы не вывалиться мешком с камнями следом за Джил. Лишь усилием воли ему удалось подавить вскрик, который вот-вот собирался вырваться наружу. Вместо этого он, попыхтев, восстановил равновесие, после чего, очень осторожно взявшись за края разреза, прямо как до этого сделала артистка, тоже попытался спрыгнуть незаметно. Но, предприняв попытку, в следующий момент, вместо твёрдой земли под ногами, он почувствовал, как его левая ступня, соскользнув, застряла в одной из ячеек сети. Лекарь попытался крепче схватиться за верёвки, чтобы хоть как-то удержать равновесие, но его пальцы, как назло, соскользнули, и юноша булыжником полетел вниз. Его глаза широко распахнулись от осознания того, что он только что совершил непростительную оплошность, а ещё оттого, что, судя по всему, приземляться ему предстояло на голову. Но, к счастью, полученного ускорения Келю хватило, чтобы совершить в воздухе некое подобие неуклюжего сальто, а его ступне, чтобы выскочить из сетки, отчего лекарь рухнул на землю спиной.

Юноше повезло, так как благодаря траве, грохнувшись, он наделал совсем немного шума, но, при этом, оказавшись на земле, он, к сожалению, ещё и непроизвольно охнул.

Джил, наблюдавшую за акробатическим пируэтом Келя из-за дерева, прошиб холодный пот. Артистка перестала дышать, и начала готовиться к бою один против шестерых, опасаясь даже пошевелиться, не то, что выглянуть из-за ствола, чтобы оценить ситуацию. Очень медленно подняв голову, так, чтобы не хрустнул ни единый шейный позвонок, девушка с отчаянием посмотрела на старца.

Монарх, вздохнув от досады за неловкость Келя, одними глазами посмотрел в сторону бандитов, и обомлел.

Ультон смотрел в их сторону.

Целитель замер, и начал одной лишь мимикой лица показывать лекарю и артистке, чтобы те оставались на своих местах, и не двигались.

Наконец, спустя всего две секунды, которые показались пленникам тремя вечностями, главарь бандитов насмешливо выпалил, обратившись к охраннику:

- Не вздыхай ты так, Кинтон, завтра твоя очередь придёт - вот и отдохнёшь, а пока работай, с-с-салага! - Произнеся последнее слово, великан хохотнул, а разбойники из его окружения, побросав на охранника косые взгляды, мерзко захихикали над ситуацией товарища.

Однако Кинтон, как ему и было приказано, никак не отреагировал.

После этого эпизода, головорезы незамедлительно вернулись к своему застолью. Один из разбойников периодически поднимался, чтобы перевернуть на вертеле кабанчика, чтобы тот прожаривался равномерно.

Лицо артистки, которое уже успело побледнеть, начало вновь постепенно наливаться красками.

Старец медленно поднял голову, чтобы оценить обстановку. Заметив нездоровый цвет кожи девушки, и выпученные глаза юноши, который всё это время лежал, ни жив, ни мёртв, не меняя позы, Монарх принялся приводить их в чувство:

- Кель, Джил, дети мои, спокойно. Никто не смотрит в нашу сторону. Ультон что-то очень увлечённо обсуждает с Кривым. Остальные же о чём-то переговариваются друг с другом, и не обращают на нас никакого внимания. Всё хорошо, можете действовать.

Артистка наконец-то выдохнула. Она посмотрела на лекаря почти даже с ненавистью, и злобно прошипела:

- Бесы бы тебя разодрали, Кель! Грация как у мешка с камнями! Грёбаный растяпа!

- Это вышло случайно! Прости, я был не готов. - Начал оправдываться Кель.

- Меньше отвлекался бы на всякую ерунду - подготовился бы! - Рыкнула девушка.

- Ну, прости меня, прости! Ты права. - Лекарь понимал, что совершил огромную глупость, и едва всех не подвёл. - Я понял, что нужно больше уделять внимания тому, что ты говоришь, и меньше обсуждать всякие посторонние вещи. Обещаю, до исполнения самого последнего пункта нашего плана я буду сосредоточен только на нём, и ни на что больше не отвлекусь.

Джил тяжело вздохнула, ей не оставалось ничего, кроме как простить незадачливого юношу, и поверить ему на слово:

- Ты уверен, что сможешь прикрыть нас, в случае чего? Может быть, будет лучше, если ты здесь и отсидишься до самого конца?

Кель замотал головой, и активно зажестикулировал кистями рук:

- Нет, Джил, поверь мне! Это была случайность! Всего лишь случайность! Я всё сделаю правильно! Я вас не подведу, обещаю!

- Ладно. - Артистка медленно выпустила воздух через ноздри. - Прячься за соседнее дерево. - Она мотнула головой себе за спину, и указала туда же большим пальцем правой руки.

Кивнув, лекарь медленно перевернулся на живот, после чего, встав на четвереньки, припал как можно ближе к траве, и, задирая конечности как можно выше, чтобы одежда не тёрлась о траву, и, таким образом, не издавала шума, пополз в указанном направлении.

Артистка тихонько усмехнулась. В другой ситуации она бы в голос посмеялась над несуразным положением напарника, но в тот миг ей было совсем не до смеха.

Оказавшись на нужном месте, юноша распрямился, и, осторожно выглянув из-за дерева, принялся следить за действиями разбойников. Его локти и коленки позеленели, изгваздавшись об траву.

Убедившись, что Кель добрался до дерева без происшествий, и не сумеет сотворить очередную глупость, Джил обратилась к старцу:

- Монарх, вы с ножом управитесь? Сами сеть сможете разрезать? Или мне вам помочь?

Целитель кивнул:

- Сумею. Я всё ещё неплохо владею своим разумом и руками, моя дорогая Джил, в конце концов, они одновременно и мой рабочий инструмент, и самый надёжный способ заработка. - Он с некоторым сожалением оглядел свои ноги. - А вот с возвращением на твёрдую почву мне понадобится помощь.

Джил одним широким, бесшумным шагом выскочила из-за укрытия, передала раздвоенный клинок старцу, и так же быстро и незаметно скрылась из поля зрения бандитов. После чего скомандовала:

- Кель, следи за лагерем, а я помогу Монарху спуститься.

Хоть лекарь и без того тем и занимался, но всё же ответил, не отвлекаясь от дела:

- Понял.

Целителю пришлось потратить немного времени, чтобы крепко обхватить неудобную рукоять клинка артистки. После этого он принялся довольно споро разрезать удерживавшие его верёвки.

Лекарь осторожно выглянул из-за левой половины ствола.

Пёс и Сухой всё ещё раскачивались, шёпотом напевая какую-то песню. Ультон перестал разговаривать с Кривоым, вместо этого, теперь он что-то обсуждал с бандитами, сидевшими от него по правую руку. Сам же часовой в кои-то веки не смотрел по сторонам, позволив себе расслабиться, он вслушивался в беседу главаря с соратниками.

Поняв, что тут всё было в порядке, юноша собрался посмотреть, что творилось на другой половине лагеря, в надежде обнаружить там пропавшего брата главаря, в виде парочки ног, торчавших из одной из палаток. Прокатившись затылком по стволу, таким образом повернув голову на другую сторону, к своему большому удивлению, Кель обнаружил, что по соседству с ним, облокотившись на соседнее дерево, стояла какая-то длинная палка, и находилась она там не просто так, да и выглядела совсем не как обыкновенный кусок древесины. Он окинул её проницательным взглядом, и, при более детальном рассмотрении, палка оказалась самым настоящим посохом, длинна которого простиралась чуть выше, чем рост среднестатистического человека. Древесина, из которой его изготовили, принадлежала к тёмным породам. Нижняя часть посоха была непрямой, и слегка изгибалась под разными очень тупыми углами, средняя ничем не выделялась, и на всём протяжении сохраняла одинаковую толщину, зато ближе к верхушке посох становился значительно массивнее, по сравнению с остальными его частями. По всей длине посоха виднелись небольшие бугорки и неровности. В общем-то, Кель не отличил бы сей артефакт от обыкновенной палки, если бы вершину посоха не венчал тёмно-зелёный, почти чёрный, хрустальный шар, размером с два человеческих кулака, не самых маленьких, между прочим. Он бы и не заметил его, если бы тот не светился в темноте загадочным, будто бы потусторонним светом. Вообще-то, внутри шара, клубясь и переливаясь, шевелился какой-то странный, непроницаемый чёрный дым. И периодически, будто бы с трудом пробиваясь сквозь этот туман, то тут, то там на поверхности шара вспыхивал тот самый зеленоватый свет. Как будто в самом центре шара сидел очень яркий светлячок, главной задачей которого было, во что бы то ни стало, бороться с дымкой, разгоняя её, чтобы его свет постоянно прорывался наружу. Лекарь сразу сообразил, кто являлся владельцем этого необычного артефакта, поэтому поспешил незамедлительно поделиться своей загадкой с артисткой:

- Джил! - Девушка его не услышала, поэтому ему пришлось повторить. Он протянул, гораздо более настойчиво. - Джи-и-и-ы-ы-л!

- Чего? - В голосе артистки звучали нотки недовольства.

- Джил, я, кажется, нашёл посох, о котором говорил Монарх! - От восторга юноше захотелось замахать руками, но он сдержался.

Девушке же, напротив, эта новость не показалось столь захватывающей, но всё же вызвала одобрение:

- Отлично, одной проблемой меньше. Он далеко?

Кель оглянулся на предмет обсуждения, чтобы зачем-то визуально оценить расстояние, которое их разделяло. Затем снова повернулся к Дижл:

- Нет, он всё это время стоял рядом с нами. За соседним деревом.

- Хорошо, молодец, продолжай следить за лагерем, мы почти закончили. - Артистка спешно похвалила лекаря, чтобы тот больше не отвлекал её от наблюдения за прогрессом Монарха.

Довольный тем, что он принёс хоть какую-никакую пользу, юноша всё-таки повернул голову, и принялся осматривать вторую половину лагеря.

Двое бандитов, с которыми теперь разговаривал Ультон, больше не перешёптывались, они очень внимательно слушали, что им рассказывал главарь.

Следов Бейтона нигде не было.

Лекарь начал осматривать палатки, надеясь, что заваливаясь спать, брат Ультона мог оставить один из пологов открытым. Но, освещаемые тусклым светом лагерного костра, палатки выглядели всё такими же нетронутыми, прямо как когда пленников только-только приволокли в лагерь. Юноша принялся внимательнее осматривать каждую палатку, надеясь обнаружить внутри хотя бы одной из них следы присутствия жизни: "Может быть, Бейтон смог полностью влезть в палатку, прежде чем вырубился, и сейчас начнёт ворочаться. Вот тогда я его и обнаружу!" - возгордившись собственными дедуктивными способностями, торжественно подумал Кель. Но палатки, словно бы назло лекарю, продолжали стоять неподвижно, ведь, благодаря лиственным стенам крепости, тот же ветер не мог их пошевелить. Кроме того, даже спустя несколько минут, ни из одной из них не начал доноситься нетрезвый храп.

Кель почему-то решил, что Джил обязательно нужно было это знать, чтобы распланировать дальнейшие действия:

- Джил, брата Ультона нигде нет, ни у костра, ни в палатке. Он просто пропал. - Лекарь пожал плечами, хотя артистка этого не видела. - Непонятно, куда.

Девушка бросила с досадой, не поворачивая головы:

- Мы знаем, что он мертвецки пьян, этого достаточно, чтобы быть уверенными, что он не сможет доставить нам никаких серьёзных неприятностей. В случае чего, мы быстро с ним расправимся. - Кель уже успел немного расстроиться, подумав, что вместо того, чтобы делать что-то полезное, опять начал заниматься какой-то глупостью. Но не успел он как следует расстроиться, как Джил снова его похвалила. - Но ты молодец - продолжай подмечать детали, только не зацикливайся на Бейтоне - за остальными тоже нужно следить.

Воспрянув духом, лекарь продолжил осматривать лагерь с утроенным усердием, хотя, как бы юноша не пытался выглядеть ещё чего-нибудь примечательного, в лагере ничего особенного и не происходило.

Разбойники то что-то тихонько напевали себе под нос, то отвлекались на болтовню друг с другом, то начинали вразнобой о чём-то спорить, что-то друг другу доказывая, то умолкали, внимательно вслушиваясь в слова главаря.

В какой-то момент Ультон поднялся со своего места, и, подойдя к костру, вытащил свой кортик из ножен, и статно, неспешно, надрезал им кабанчика, проверив его на степень поражённости. Из разреза в костёр, шипя и тут же испаряясь, закапал сочный мясной сок, что свидетельствовало о том, что тушке ещё требовалось время до окончательного приготовления. Несмотря на это, великан отрезал себе небольшой кусочек, и тут же съел, как следует прожевав. У остальных бандитов от этой сцены чуть ли не слюнки потекли, но без разрешения Ультона никто не решился приступать к ужину. Что-то сказав, видимо, о степени готовности кабанчика, главарь сел обратно на своё место, повернулся в профиль, и снова начал что-то говорить.

Внезапно, настолько, что лекарь, увлёкшись своим занятием, даже вздрогнул от неожиданности, Джил спросила:

- Кель, у нас всё готово, как обстановка?

- А? - Юноша, вырванный из погружения в свою шпионскую деятельность, не сразу сообразил, чего от него хотели. - А, да, всё чисто, на нас никто не смотрит.

- Отлично. - Кивнула артистка. - Монарх, вы сможете повиснуть на сети? А я вас подхвачу.

- Да, так уж вышло, что я довольно худощав, поэтому, мои руки до сих пор способны выдержать вес моего тела. - Подтвердил целитель.

- Тогда давайте. - Скомандовала девушка.

Монарх, зажав нож Джил промеж пальцев так, чтобы он не мешался, ухватился за верхнюю, неповреждённую часть своей сети и начал медленно просовывать ноги в образовавшуюся дыру. В силу того, что старец не мог спуститься самостоятельно, ему пришлось разрезать больше верёвок, чем его двум юным друзьям, поэтому у него и ушло на это более значительное количество времени.

Целитель завис в воздухе, держась руками за сеть и оголив кожаные сандалии, одетые поверх серых носков. Как только он оказался в таком положении, Джил, на всякий случай выглянув из-за дерева, чтобы убедиться, что всё было чисто, рысью метнулась к Монарху, и, обхватив его голени руками, просунула голову промеж костлявых, худосочных ног так, что мантия старца стала для неё чем-то вроде капюшона. Рассержено тряханув головой, чтобы смахнуть ткань с глаз, чтобы она не мешалась, артистка скомандовала:

- Отпускайте.

Целитель послушно разжал пальцы, перенеся весь свой вес на плечи хрупкой на вид девушки. Но Джил не отшатнулась, не покачнулась, и даже не шелохнулась, как Монарх и утверждал ранее, он действительно оказался очень лёгким, почти невесомым.

Кель же, при всём при этом, не мог видеть всех этих манипуляций своих новых друзей, так как продолжал пристально наблюдать за лагерем бандитов.

После того, как Джил сорвалась из своего укрытия, лекарь вновь увидел своих товарищей только тогда, когда девушка вернулась на прежнее место, неся Монарха на своих плечах.

Оказавшись вне зоны видимости головорезов, артистка присела, чтобы целитель мог спокойно спуститься на землю. Оказавшись на своих двоих, старец, благодарственно поклонившись, вернул девушке нож. Джил кивнула, и быстро спрятала клинок обратно в рукав. Раздался тихий шелчок. Как теперь выяснилось, природа не обделила Монарха ростом. Он был выше лекаря примерно на голову. Кель даже начал недоумевать, как при таком росте, свесившись из сетки, старец умудрился не достать до земли ступнями: "Наверное, у него с суставами действительно всё не очень хорошо, раз он побоялся спрыгивать даже с такой малой высоты", - пожав плечами, лекарь сразу же перестал об этом думать, и продолжил слежку за лагерем.

В этот момент лекарь обратил внимание, что вся спина артистки, да, собственно, и та часть, что находилась немного пониже, чуть ли не до черноты испачкались о траву и грязь, пока Пёс и Сухой тащили их в лагерь. Кашлянув, для привлечения внимания, что не сработало, юноша попытался деликатно сообщить об этом девушке:

- Джил, кажется, у тебя одёжка немного попортилась. - Кель, было, указал пальцем на место загрязнения, но, осёкшись, тут же его убрал.

Артистка с недоумением взглянула на Келя, после чего спешно провела рукой по спине. Когда в следующий момент девушка осмотрела свою почерневшую ладонь, выражение её лица с сосредоточенного сменилось на разъярённое. Она наморщила нос, подняла одну бровь, прищурила глаз, а её рот скривился так, что это не предвещало ничего хорошего ни для кого. На секунду Келю даже показалось, что девушка зарычала. Лекарь сообразил, что его извазюканные в траве коленки и локти были ничем, по сравнению с его собственной спиной. Но Джил не стала спускать свою злость на юношу. Вместо этого она, сжав кулак, закрыла глаза, и медленно выдохнула через ноздри, взяв себя в руки и успокоившись. Затем, артистка начала раздавать инструкции очень ровным голосом, чеканя каждое слово:

- Итак, Монарх, Кель нашёл ваш посох, он у соседнего дерева. - Мотнув головой в нужном направлении, девушка выглянула из-за ствола, чтобы убедиться в безопасности перемещений целителя. - Сейчас никто не смотрит, идите скорее.

- О, мхм, честно говоря, я знал, где он находился всё это время, но я искренне благодарен вам за заботу, мои юные друзья. - Пока старец это всё произносил, он успел спрятать руки за спину, после чего просеменил мимо лекаря, и, спрятавшись за так удобно выросшим на этом месте третьим деревом, взял в руки свой посох, и принялся заботливо поглаживать хрустальный шар, завороженно рассматривая каждую новую вспышку зеленоватого света, прорывавшуюся сквозь туман.

Юноша догадывался об истинном происхождении этого необычайного шара, и ему аж до боли в зубах хотелось немедля обсудить сей вопрос со старцем, но, припомнив своё обещание, данное артистке, он удержался, и промолчал: "Сейчас нельзя отвлекаться", - твёрдо приказал он сам себе.

Джил продолжала делиться инструкциями:

- Итак, Монарх, вы будете следить за лагерем, пока я буду доставать из мешка свои вещи. Если кто-то хотя бы качнёт головой в нашу сторону, или даже бросит случайный взгляд - сразу же сообщайте мне.

Целитель кивнул:

- Хорошо. - Он прижался спиной к дереву, и приступил к наблюдению.

- Кель. - Лекарь повернулся к артистке, навострив уши. - Пока Монарх следит за лагерем, мы должны успеть вооружиться. Сейчас ты должен будешь стащить меч у Кинтона, а я в это время достану свой ремень и плащ. Постарайся не производить лишнего шума. Если Монарх подаст какой-нибудь сигнал - сразу же падай на землю и притворяйся дохлым. Всё понял?

- Да. - Кивнул лекарь.

- Отлично. - Девушка вытянула шею, и спросила у целителя. - Всё чисто?

- Да, можете приступать. - Сообщил старец, не отрываясь от дозора.

Джил пригнулась, и, точно чёрная кошка в вечерних сумерках, стремительно, но в то же время бесшумно и незаметно двинулась к той части дерева, у которого лежали все их вещи.

Проводив артистку взглядом, Кель присел, и, точно толстый котяра под тёплыми лучами летнего солнца, начал медленно красться к дереву, у которого неподвижно, точно оловянный солдатик, стоял охранник. Оказавшись на месте, лекарь оглянулся.

Артистка уже успела распотрошить мешок, которым служил её собственный плащ, и вовсю перебирала свои вещи, цепляя их туда, где им и положено было находиться.

Лекарь же не был столь уверен в успехе своего начинания, поэтому, на всякий случай, решил ещё раз проверить, достаточно ли в глубоком трансе находился охранник. Кинтон мирно стоял на том же месте, где ему сказал оставаться Монарх. Он всё так же не менял позы, продолжая моргать через равные промежутки времени, а его грудь всё ещё равномерно вздымалась, и опускалась. Юноша осторожно высунулся из-за дерева, и поводил ладонью перед лицом Кинтона. В этот момент бандит внезапно коротко всхрапнул на вдоху, дёрнув плечом. Кель испугано отдёрнулся, и немедленно спрятался обратно за дерево: "Он что, вышел из транса?!" - с ужасом пронеслось в голове юноши. Глаза лекаря забегали из стороны в сторону, а дыхание значительно участилось. Он не знал, как сообщить товарищам о нежданном открытии, потому как, сам того не желая, остолбенел, и ему не оставалось ничего другого, кроме как смиренно ожидать продолжения в виде неминуемого краха всего плана. Однако, к большому облегчению поспешного на выводы молодого человека, никакого продолжения и не последовало. Придя в себя и отдышавшись, юноша вновь выглянул из-за дерева. Кинтон не подавал никаких признаков свободной воли: "Должно быть, мне просто не повезло, что именно в этот момент его нёба и язычок расслабились", - бесшумно выпустив весь воздух из лёгких через рот, подумал Кель, утерев со лба внезапно выступившую испарину.

Наконец, полностью удостоверившись, что охранник был не опасен, Кель осмотрел меч Кинтона. Разбойник не пользовался ножнами, вместо них он носил пояс с двумя петельками, расположенными на боках, пришитыми туда специально для ношения оружия.

Лекарь, убедившись, что за ним никто не наблюдал, медленно потянулся к рукояти меча, как, неожиданно, его окликнул приятный женский голос:

- Ну чего ж ты там копошишься? - Как оказалось, это негодовала Джил. Собственно, в ближайшей сотне шагов вокруг них других представительниц прекрасной половины человечества и не наблюдалось.

От неожиданности, Кель в очередной раз осёкся, и стремительно спрятался за дерево. Он смотрел на артистку большими глазами, полными негодованием:

- Тьфу ты! - С досадой прошипел он. - Я уже почти его достал! - Возмущённым тоном сообщил он девушке.

- Пока ты там копался, я успела всю свою снарягу вернуть. - Джил демонстративно подняла полу плаща. - Тебе, в отличии от меня, нужно было-то всего лишь забрать у Кинтона меч. Неужели нельзя было управиться побыстрее?

Теперь, даже несмотря на полумрак, лекарю удалось в подробностях рассмотреть пояс артистки, который до этого ему довелось лишь мельком наблюдать в таверне.

Как он и ожидал, по бокам девушка носила большие кинжалы, с изящными эфесами, явно специально изготовленными под Джил, чтобы они удобнее ложились в её небольшие ладони, а остальное свободное пространство на поясе занимали петельки, в каждой из которых покоилось по метательному ножу. Сами же лезвия грозных клинков артистки покоились в искусно изготовленных ножнах тонкой работы, очевидно, вышедших из-под молота настоящего мастера.

- У меня возникла небольшая проблема. - Обиженно нахмурившись, поведал юноша.

- И что же это за проблема такая, которая не позволила тебе по-быстрому выполнить одну-единственную простую задачку? - Прищурившись, с недовольством принялась выяснять девушка, потому как подозревала, что Кель вновь отвлёкся на какую-то ерунду.

Но тут вмешался Монарх:

- Мои юные друзья, сейчас не самое подходящее время для споров.

Лекарь согласился:

- Верно. - Он повернулся к девушке. - Ты же сама мне сказала не шуметь, вот я и удостоверился, что Кинтон не поднимет тревогу, пока я буду его обезоруживать. - Тут юноше захотелось топнуть ногой от досады, но он сдержал себя. - А он как раз шевельнулся, когда я к нему приблизился. Поэтому мне пришлось ещё раз всё перепроверить. И вот, когда я уже почти вытащил у него меч, ты меня отвлекла! - Негодующе прошептал Кель.

Джил явно хотела что-то ответить, скорее всего, как обычно, съязвить, и даже успела приоткрыть рот, но, вместо этого, сдвинув брови, коротко бросила:

- Ладно уж, только давай побыстрее. - После чего принялась поправлять свои пояс и плащ, попутно засовывая обратно в голенища сапог метательные ножи, которые её оттуда ранее заставили изъять Сухой и Пёс.

Юноша развернулся. Охранник, который явно всё это время мог слышать их тихие разговоры, не проявил к освободившимся пленникам ни малейшего внимания. Кель, на этот раз уверенный в успехе, медленно потянулся к рукояти меча. Крепко за неё схватившись, он на всякий случай всё же поднял глаза на Кинтона - тот находился в гипнотическом трансе, и, похоже, не собирался из него возвращаться в ближайшее время. Лекарь неспешно, без лишних движений, вытащил меч охранника из петельки и, как только оружие оказалось на свободе, юноша тут же прижал его к своей ноге, после чего стремительно юркнул за дерево, окончательно скрывшись с того места, где его могли заметить сидевшие у костра головорезы.

Джил наблюдала за всем этим, скрестив руки, и облокотившись на ствол собственного укрытия:

- Да ты прям мастер маскировки, - с иронией подметила артистка, - он же спит. - Добавила девушка с лёгкой насмешкой в голосе, едва наклонив голову в сторону Кинтона.

Лекарю оставалось только пожать плечами:

- Люди под гипнозом иногда ведут себя совершенно непредсказуемо. Он на всех воздействует по-разному. - Объяснил своё поведение Кель. - Мне частенько приходилось наблюдать, как учитель применял его для лечения и обезболивания. И некоторые, впадая в транс, такое вытворяли, - лекарь на мгновение закатил глаза, откинув голову назад, и всего на секунду погрузился в воспоминания, - в общем, иногда приходилось задействовать пару-тройку пациентов, чтобы буяна к кровати привязать. Поэтому я решил, что будет лучше перебдеть, чем недобдеть.

Монарх поддержал Келя, не прерывая слежки:

- Это верно. Но такое происходит, в основном, с людьми с сильными психическими отклонениями или эмоциональными проблемам. - Важным тоном подметил целитель. - А у Кинтона мне таковых наблюдать не приходилось.

- Ну, я же не мог об этом знать. - Пожал плечами лекарь.

В знак солидарности, старец поступил точно так же, отставив свободную ладонь в сторону.

- Тогда, получается, ты всё сделал правильно, Растяпа. - Подытожила Джил, вооружаясь кинжалами. Однако её похвальба прозвучала настолько обыденно, что ничуть не порадовала Келя. - В вашей этой магии сам бес ноги попереломал бы, - артистка зачем-то парировала последний аргумент лекаря, - куда уж мне разбираться в тонкостях? - С этими словами девушка, скрестив руки, вытащила правый кинжал левой рукой, а левый, соответственно, правой, потому как, как оказалось, своё оружие Джил предпочитала держать обратным хватом.

Кель приметил, что лезвия кинжалов артистки слегка загибались ближе к острию, это показалось ему довольно интересным моментом, который мог кое-что поведать о стиле боя девушки. Тем не менее, увидев в руках Джил летальное оружие, лекарь тут же скривился, и зашептал недовольным тоном:

- Мы же договорились, что обойдёмся без кровопролития!

Закатив глаза, Джил устало вздохнула, после чего окатила лекаря взглядом, полным негодования:

- Знаешь, растяпа, с одной стороны меня приятно удивляет, и иногда даже завораживает и поражает глубина твоего человеколюбия, а с другой, огорчает и вызывает недоумение, что оно распространяется даже на таких выродоков, как эта вот шайка. - Артистка качнула головой в сторону лагерного костра. Снисходительно посмотрев на юношу, девушка подняла один из своих кинжалов на уровень головы, таким образом, прикрыв рот, и едва ли не половину лица, настолько большими оказались лезвия её оружия. - Не беспокойся, я собиралась использовать их как кастеты, чтобы отвешивать удары поувесистей. Но! - Джил распрямила указательный палец так, что он вытянулся едва ли не в идеальную прямую. - Сразу предупреждаю - если ситуация выйдет из-под контроля - начну резать. - Коротко резюмировав, мрачно усмехнулась Джил, и, явно забывшись на несколько секунд, еле слышно, угрюмо пробормотала себе под нос. - "Приставить" они меня хотели куда-нибудь. - Она провела кончиком пальца по острию одного из кинжалов, завороженно наблюдая за своими собственными действиями. - Посмотрим, как вы запоёте, когда я сама вам "приставлю"... клинок к глотке.

Кель совсем не одобрял намерения Джил, но он понимал, что она целиком и полностью была права. Поэтому, не стал перечить, и уговаривать её по возможности сохранять жизни головорезам, а вместо этого уточнил:

- Что теперь?

Артистка, вырванная из мечтаний о воздаянии, замерла на один миг, после чего стремительно взглянула на лекаря исподлобья, а затем, закрыв глаза, вздохнула, и, сосредоточившись на деле, выдала:

- Для начала, Монарх должен нас загипнотизировать, как мы и договаривались. После этого начинается основная, самая важная часть. Я приготовлюсь к рывку, и, подловив наилучший момент, быстро вырублю Кривого. Когда они отвлекутся на меня, - Джил посмотрела на старца, - вы, Монарх выйдете из укрытия и начнёте показывать им свои фокусы. - Артистка сделала небольшое отступление. - Кстати, вы возьмёте на себя этих двоих, что всё время перешёптываются, а я Сухого и Пса. - Опустив голову, она скрежетнула зубами. - У них передо мной должок. С одного я по полной спрошу за испорченную одежду, а другой мне ответит за ... - Девушка оборвала мысль на полуслове, заиграв желваками, но юноша и без того догадался, что Джил имела в виду выходку Пса возле дороги. Помолчав пару мгновений, переваривая свой гнев, артистка вернулась к изложению плана. - Да. - Коротко подытожила она, а затем продолжила. - Ты, Кель, должен будешь обойти их, и укрыться где-нибудь, хм, - девушка окинула поляну взглядом, погладив подбородок костяшкой указательного пальца, так как руки её были заняты кинжалами, - за палатками. - Вскинув руку, она тем же перстом указала место назначения. - Там тебя будет труднее всего заметить, потому что ты будешь защищён с трёх сторон. - Покачав мечом, лекарь посмотрел в сторону, где ему предстояло играть в прятки с головорезами, и кивнул Джил, в знак согласия. Ответив тем же, артистка вновь обратилась к целителю. - Кстати, Монарх, а за сколько вы рассчитываете управиться со своими двумя бандитами?

Монарх, оторвавшись от дозора, поднял глаза к небу, пригладив волосы на затылке:

- Хм, что ж, откровенно говоря, следуя моим предварительным прикидкам, я рассчитываю потратить на воплощение своей части плана в жизнь не более двух-трёх минут.

- Так быстро? - Бровь артистки невольно приподнялась, после чего она недоверчиво уточнила. - Вы уверены?

- Абсолютно. - Монарх прикрыл глаза, и провёл перед собой ладонью, изобразив успокаивающий жест. - Можете обо мне не беспокоиться.

- Что ж, ладно. - По голосу артистки лекарь понял, что она всё ещё сомневалась в словах целителя, но теперь, после магического трюка с гипнозом, девушка больше опасалась за здоровье старца, так как подозревала, что тот говорил так уверено, потому что просто-напросто недооценивал силу и ловкость противника, либо же сильно переоценивал собственные возможности. Сама же она не могла позволить себе допустить такой оплошности, так как считала себя ключевой фигурой во всём предстоящем действе. - В таком случае, когда прибудет подмога от того часового, о котором вы до этого упоминали - забота о нём ляжет на ваши плечи. Потому что я совершенно себе не представляю, насколько хорошо фехтуют Пёс и Сухой, поэтому не имею ни малейшего понятия, сколько времени у меня займёт надирание их задниц. В случае, если времени вам не хватит - будем импровизировать. - Она многозначительно взглянула на Келя. Лекарь всё понял, и ему стало немного неуютно от внезапно взвалившейся на него ответственности. Но не столько из-за того, что ему могло бы прийтись сделать, сколько от того, что он боялся, что не справится, и из-за него пострадают его товарищи. И от осознания сего факта ему становилось всё больше не по себе.

Из раздумий юношу вырвал голос целителя:

- Ничего не имею против парочки спонтанных решений. - Покладисто согласился старец.

Джил кивнула:

- Хорошо, ну, и, разумеется, если я управлюсь быстрее - то наоборот - часовой станет моей заботой.

- Справедливо. - Кивнул целитель.

- Отлично. - Девушка повернулась к юноше. - Теперь ты, Кель. Для начала, ты прокрадешься к палаткам, и будешь прикрывать спину Монарху. Когда он расправиться со своими, ты должен будешь перебраться на соседнюю сторону, в тыл к Ультону и продолжишь наблюдать оттуда. Всем всё ясно?

Целитель и лекарь кивнули.

Джил дала отмашку старцу:

- Тогда, Монарх, приступайте к гипнозу.

Целитель оглянулся, чтобы удостовериться, что их компании до сих пор удавалось оставаться незамеченной, и мелкими, но крайне быстрыми шагами приблизился к артистке:

- Прежде чем приступить к процедуре, я должен тебя предупредить, моя дорогая Джил, что, скорее всего, ощущения покажутся тебе совершенно новыми, необычными может быть, даже пугающими, но не беспокойся, обещаю тебе, что ничего страшного не произойдёт. Уверяю тебя, у меня всё будет под полным контролем.

Прикрыв глаза, артистка проговорила с лёгким утомлением в голосе:

- Послушайте, Монарх, я уже давно не маленькая девочка. Я тут, - она небрежно мотнула головой в сторону лагерного костра, - между прочим, людей калечить собираюсь. Так что можете не беспокоиться.

- Что ж, если ты настаиваешь.

Целитель отставил руку с посохом за спину, и положил левую ладонь на лоб Джил. Глаза старца и девушки начали светиться. Но свет, источаемый глазами Монарха, был гораздо сильнее, чем таковой у Джил. На мгновение Келю показалось, что из-под повязки артистки начал просачиваться тусклое сияние. От неожиданности, лекарь тряханул головой, поморгал, и потёр веки, для надёжности, а когда он их открыл, никакого свечения уже и в помине не было: "Бр-р, галлюцинации - один из первых признаков переутомления. Хорошо, что Монарх сейчас это исправит" - юноша с почтением посмотрел на вставшего в воодушевляющую позу целителя. В этот же момент старец закрыл глаза, и глубоко вдохнул, а девушка, приподняв голову, уставилась на одну из крон деревьев, образовывавших стены форта, но взгляд её был устремлён в пустоту. Рот Джил невольно приоткрылся, а руки безвольно опустились, но в то же время её пальцы продолжали крепко сжимать рукояти кинжалов, а ноги артистки всё так же надёжно удерживали её на земле. Монарх же, напротив, вёл себя несколько более неспокойно. Его голова, время от времени, почти незаметно дёргалась во все стороны. А его сухие, длинные пальцы без какой-либо закономерности, то сжимались, то разжимались, словно голова артистки в тот момент являлась миниатюрным ксилофоном, а фаланги целителя - игральными палочками, и он всё продолжал наигрывать странную, одному ему понятную, и в то же время беззвучную мелодию. Кель внимательно, и крайне заинтригованно наблюдал за ними. Хотя лекарю уже доводилось видеть подобные манипуляции в исполнении учителя, ему было не менее интересно смотреть, как ту же самую процедуру выполняет кто-то совершенно другой. Но внезапно юноше в голову пришла неожиданная мысль, под воздействием которой он повернул голову в сторону Кинтона, и задумался.

Примерно на середине процесса маг нахмурился, а когда открыл глаза, он и вовсе одарил Джил суровым взглядом. Целитель дождался, пока его собственные глаза перестали источать сияние, и только после этого он очень осторожно отнял ладонь ото лба артистки, и тут же, неторопливым движением, спрятал освободившуюся руку за спину.

Радужки глаз девушки всё продолжали светиться, и она всё так же смотрела куда-то, где находилось что-то очень завораживающее, но где, на самом же деле, не было ничего. Когда же сияние наконец-то начало угасать, и сознание вернулось к Джил, она, растерянно оглядевшись по сторонам, с удивлением посмотрела на свои руки, будто бы увидела их в первый раз, а затем весьма энергично поперепрыгивала с одной нога на другую. Можно было заметить невооружённым глазом, что в тот миг её переполняла энергия. Тем не менее, Монарх совсем не разделял её радости, продолжая пристально смотреть на артистку, хоть она этого и не замечала. Внезапно, когда девушка в очередной раз перепрыгнула с одной ноги на другую, у неё перед глазами сверкнула молния, которая на несколько секунд унесла её разум и мысли совсем в другое место. Вдруг, она увидела саму себя со стороны - но не в отражении в зеркале, не в спокойной воде чистого пруда, и даже не в надраенной до идеального блеска ложке в трактире, нет. Она увидела себя чужими глазами, но не здесь, а где-то в совершенно другом месте, и абсолютно ином времени. Артистке удалось полюбоваться на гораздо более юную себя всего несколько мгновений, да и то, как будто через мутное стекло. Но при этом, Джил была совершенно уверена, что видела она именно себя, а не какую-то другую девушку, потому что человек, глазами которого она сейчас смотрела на себя, точно знал, что это была именно ДжиллиАнна. Вернувшись в лиственный форт, девушка, всё так же стоя на одной ноге, вернула не землю и вторую, после чего замерла ненадолго, осознавая, что же с ней только что произошло. И когда Джил всё поняла, она, кисло ухмыльнувшись, посмотрела прямо в глаза Монарху:

- Вот уж никак не ожидала, что нам доводилось встречаться до сегодняшнего дня. Да ещё и при таких странных обстоятельствах.

Целитель, прикрыв глаза, тяжело вздохнул, и утвердительно покачал головой:

- Да. Как видишь, мне тоже довелось в этом поучаствовать. Хотя, тогда у тебя не было никакой возможности не то что запомнить меня, но даже обратить хоть малейшее внимание.

Скрестив руки на груди, но аккуратно, чтобы не поранить саму себя кинжалами, артистка опёрлась лопатками на ствол дерева:

- Но зачем вы мне это показали?

Старец задумчиво обхватил подбородок, подержался за него, и только потом пригладил бороду:

- Видишь ли, моя дорогая Джил, когда я копался у тебя в голове, в мою собственную случайно проскочило одно твоё маленькое воспоминание. - Он загадочно посмотрел на девушку. - Точнее даже сказать, небольшой факт, который денно и нощно не даёт тебе покоя. - Услышав это, Джил понимающе усмехнулась. - Честно признаюсь, я этого не хотел, и это никоим образом не входило в мои намерения, но, - целитель отставил руку в сторону, и добавил с невинным видом, - раз уж так случилось, я решил, что будет честно, если я позволю тебе узнать кое-что и о себе.

Артистка кивнула:

- Что ж, это, - она сделал короткую паузу, пытаясь подобрать нужное слово, - действительно, очень справедливо с вашей стороны. - Они некоторое время молча посмотрели друг на друга, после чего девушка решилась уточнить. - И что теперь?

Монарх вновь завёл свободную руку за спину:

- Учитывая обстоятельства, сложившиеся в текущий момент, я бы предложил пока что оставить этот момент без комментариев. Но только на этот раз. - Добавил целитель, чуть наклонив, и слегка опустив голову. - Хотелось бы только всенепременно подметить, что вы, ДжиллиАнна, крайне интересная личность. Гораздо более занимательная, чем пытаетесь показать окружающему миру. - Скривившись, артистка с отрешённым видом потянулась ухом к плечу. Старец же, никак не отреагировав на сей жест, повернулся к лекарю. - Кель, мальчик мой, теперь твой черёд. - Но юноша, целиком погруженный в собственные раздумья, из-за чего, собственно, и не услышал предшествовавшего разговора целителя и артистки, и потому никак на него не отреагировав, полностью проигнорировал призыв Монарха. Лекарь, точно зачарованный, продолжал изучать охранника. Целитель позвал его ещё раз, но теперь немного громче. - Кель, мой юный друг, твоя очередь подвергаться гипнозу!

Но юноша всё так же продолжал стоять столбом, увлечённо о чем-то размышляя. Именно это и спровоцировало старца на то, чтобы, обхватив посох двумя руками, и осторожно, но всё же с приложением силы тыкнуть нерадивого лекаря в район поясницы.

От неожиданности Кель выгнулся, схватившись обеими руками за спину, точно его туда пронзили стрелой. Но затем, поглядев на свои руки, и не обнаружив там ничего нового, лекарь удивлённо похлопал глазами, и, лишний раз доказав, что он совершенно не прислушивался к тому, что происходило у него за спиной, заговорил совершенно об отвлечённой теме, повернув голову в сторону товарищей:

- Слушайте, у меня появилась идея. - Он перевёл взгляд на целителя. - Монарх, если вы не можете загипнотизировать нас так, чтобы мы стали сильнее, может быть, сможете заставить Кинтона драться на нашей стороне? Вы упомянули, что все они бывшие военные - он наверняка лучше меня управляется с мечом, а, следовательно, принесёт в разы больше пользы. - Кель похлопал себя оружием по бедру, и добавил виновато, опустив голову. - Или, по крайней мере, не причинит никакого вреда.

Джил поддержала предложение:

- Вообще, лишняя пара рук нам точно не помешает. - Ей явно пришлась по душе идея союзника, хоть и вынужденного, и столь необычного.

Монарх пожал плечами:

- Идея, конечно, хорошая, мальчик мой, но магический гипноз штука тонкая. - Совместив указательный и большой пальцы свободной руки, целитель провел ею в воздухе, как бы демонстрируя всю глубину правдивости своего изречения. - В отличие от физического, когда гипнотизёр работает с материями более или менее поверхностными: влияет через сознание на подсознание, магический гипноз работает на уровень ниже. Он напрямую воздействует на подсознание через мозг, изменяя его временно, или навсегда. Я могу, например, изменить какую-либо черту характера Кинтона, или заменить одну привычку на другую, но при этом они должны быть хотя бы минимально схожи. Если не вдаваться в тонкости - я сумел заставить Кинтона спать с открытыми глазами, только потому, что у человеческих век есть всего два состояния: они либо полностью закрывают глаза, либо не полностью. Процесс крайне простой, именно поэтому им так легко управлять. Ситуация со сном совершенно идентичная. И, если же я прикажу ему, например, приготовить курицу - он сделает это, но только каким-то одному известным ему способом, так как это весьма абстрактное действие, если можно так выразиться. А чтобы заставить его приготовить мне курицу с яблоками по моему же древнейшему семейному рецепту - мне придётся передать ему список ингредиентов, объяснить, как, чем и что резать, что за чем добавлять, сколько времени что нужно будет обжаривать, и так далее. То есть, заложить в его голову подробный, пошаговый список действий, при этом упомянув все возможные условия, и поправив, если можно так выразиться, разночтения. - Приподняв бровь, Джил как-то недобро взглянула на Монарха, что заставило последнего поторопиться в своих изъяснениях. - Если я упущу хоть что-нибудь, любую мелочь, например, даже сорт яблок, всё может пойти наперекосяк. В общем, я клоню к следующему - я могу приказать Кинтону "атаковать людей возле костра", но вдруг кто-то из вас окажется к нему ближе, чем кто-либо другой? Тогда вы, в пылу битвы, получите совершенно неожиданный удар в спину, и на этом всё закончится. - Мрачно подытожил целитель. - Или, к примеру, я могу заставить его "атаковать своих друзей". Но ведь чужая душа - потёмки, как ни крути. - Целитель пожал плечами. - И я не могу точно сказать, к кому из членов своей шайки как он относится на самом деле. Возможно, на самом деле, он тайно презирает своих товарищей, и, как только он кинется на них с мечом, и поймёт, что поблизости нет его друзей - действие гипноза тут же сойдёт на нет, и тогда он обернётся против нас, прибавив сил отряду противника. И таких спорных моментов, или, лучше сказать, загвоздок, сотни, если не тысячи. Особенно в нашем случае. Как бы там ни было, - он посмотрел на Келя, - да, мальчик мой, это возможно, но это очень тонкая, сложная, и ответственная работа. Боюсь, что если мы на это решимся - то мне предстоит провозиться с подсознанием Кинтона до самого утра, если не до полудня, а такого количества времени, как вы понимаете, у нас нет. - Лекарь и артистка понимающе закивали. - Тем более, если неправильно приготовленную курицу я как-нибудь переживу, то в случае, если кто-то из вас пострадает из-за моей оплошности, я никогда не смогу себя простить.

Кель задумчиво погладил лоб:

- Знаете, учитывая то, что вы собираетесь с нами сделать, и сопоставив это с тем, что я только что услышал - похоже, что вы и не собирались нас гипнотизировать, если я правильно понимаю значение этого слова.

Монарх протяжно хмыкнул на выдохе:

- Верно. Этому процессу больше подошло бы слово "стимуляция", но "гипноз" используется настолько давно, что все уже слишком привыкли, чтобы что-то менять. Пожалуй, это создало бы больше неразберихи, чем принесло бы пользы.

- Неужели воздействовать гипнозом на мышцы настолько легче? - Уточнил лекарь.

Целитель добродушно, но очень коротко и тихо хохотнул:

- Мальчик мой, ты не поверишь, насколько. Мне всего-то нужно будет просто послать пару правильных сигналов через ваши нервные окончания, и тогда ваши надпочечники начнут крайне интенсивно выделять адреналин при малейших признаках волнения или опасности, улучшая, таким образом, вашу реакцию и рефлексы.

Келю совсем не понравилось то, что он услышал:

- Получается, вы хотите заставить адреналин выделяться до самого утра? - Неодобрительным тоном спросил он.

Целитель успел передвинуться поближе к лекарю, и даже занёс руку, чтобы прикоснуться ко лбу юноши, но, уловив нотки недовольства в голосе Келя, отпрянул:

- Совершенно верно.

Лекарь напрягся:

- Но ведь это крайне рискованная задумка. Слишком рискованная. - Схватив одной ладонью локоть соседней руки, другой он начал вдумчиво поглаживать подбородок, роясь в собственной голове, в поисках нужных знаний. - При выделении адреналина сильно подскакивает кровяное давление, и, в добавок, увеличивается нагрузка на сосуды и сердце.

Джил вмешалась в разговор:

- Да ладно тебе, я прекрасно себя чувствую. - В доказательство, артистка подбросила один из кинжалов в воздух, и очень ловко его поймала на обратном пути.

- Это пока что. - Хмуро буркнул Кель. - Если бой затянется - задумка с гипнозом выйдет нам боком.

Монарх помахал в воздухе рукой, призывая обратить на себя внимание:

- Нет-нет, Джил, Кель прав - это весьма опасно, и мне стоило сразу вас предупредить о возможных последствиях, даже несмотря на то, что я в вас уверен, и совсем не сомневаюсь в нашем успехе. Так что давайте я вам объясню всё поподробней. Я приведу ваши организмы в режим так называемой "боевой готовности", это значит, что в моменты, когда вы будете чувствовать возбуждение или опасность - адреналина станет выделяться гораздо больше и интенсивнее, но об этом я уже упоминал. Но что самое главное - в остальное время ваши надпочечники так же будут работать не переставая. Они просто не дадут вам уснуть. То есть в те моменты, когда вы будете чувствовать сонливость, он будут вбрасывать в кровь совсем небольшие дозы адреналина. По ощущениям, это будет как небольшой разряд молнии, - перечисляя, целитель показывал все указанные области на себе, - в руках, груди, ногах и голове. Ощущения, честно сказать, весьма неприятные, но абсолютно безопасные.

И всё же, Монарху всё ещё не удавалось убедить Келя:

- Если заставлять почки работать в таком режиме несколько часов - их можно, буквально, уничтожить. - Скрестив руки на груди, лекарь встал в позу, которая олицетворяла твёрдость его намерений.

- Не беспокойся об этом, Кель, мальчик мой. - Успокаивающим тоном сказал целитель. - Я не новичок, и мне уже доводилось проделывать подобное. Позволю себе заметить, что я крайне опытен в этом деле, и крайне строго научен на своих ошибках. - Целитель на мгновение смущённо опустил взгляд, но, тут же взяв себя в руки, поднял голову. - Если с твоим организмом начнут происходить какие-либо необратимые изменения, или ты почувствуешь себя нехорошо - ты немедленно ощутишь жгучую боль в правой руке. Поверьте мне, друзья, вы ни с чем другим её не спутаете. Это так называемый защитный механизм, который я встроил в свой собственный процесс стимуляции. И я обязательно обучу ему ваши организмы на время действия гипноза. В случае, если эта боль возникнет в каком-либо виде - сразу сообщайте мне об этом, и я немедленно обращу вспять действие гипноза, и, разумеется, приведу в порядок ваше здоровье.

Теперь Монарху удалось убедить Келя вложить меч своего скептицизма в ножны своего благоразумия, поэтому, он, хоть и немного поколебавшись, но всё же согласился:

- Что же, вы меня убедили. - Лекарь резко поднял голову. - Но у меня есть одно условие.

- Какое же? - С искренним интересом уточнил целитель.

- Сейчас у нас нет на это времени, но если ... - Лекарь запнулся. - Когда. Когда мы разберёмся с бандитами - я смешаю нам бодрящий напиток из своих ингредиентов, по собственному рецепту, вы сразу же отмените действие гипноза, и мы перейдём на него.

- Как пожелаешь, мальчик мой. Это более чем разумно. Более чем. - Утвердительно покачав головой, старец добавил. - Разумеется, гипноз более надёжная мера, но каждый сам выбирает, что делать со своим здоровьем, так что настаивать я не стану.

Улыбнувшись краешком рта, Кель выпрямился, и заранее опустил руки, потому что знал, что это произошло бы так или иначе:

- В таком случае, приступайте.

Монарх положил ладонь на лоб Келя, и глаза старца в очередной раз засветились. Поначалу лекарь ничего не почувствовал, но в какой-то момент время вокруг него будто замедлилось, а ещё через миг юноша почувствовал, будто начал медленно проваливаться куда-то внутрь себя. Кель увидел, как целитель начал закрывать глаза. Но на этот раз старец делал это медленно. Очень медленно. Гораздо медленнее, чем в предыдущие разы, буквально, со скоростью ползущей улитки. По крайней мере, так это выглядело со стороны лекаря. Юноша ощущал, как его сознание, точно погружаясь в воду, всё продолжало падать куда-то вниз, вытесняемое чем-то другим, чужеродным, но в то же время очень ярким, могущественным и дружелюбным. С каждым миллиметром, пройденным веками Монарха к нижайшей возможной точке, сознание Келя уходило всё глубже и глубже внутрь. Юноша чувствовал, как терял контроль над своим телом. Он словно бы сжимался в маленький шарик, внутри самого себя, который мог только беспомощно наблюдать за происходящим. Когда веки целителя наконец-то сомкнулись - разум Келя отключился окончательно. Если бы его в этот момент ткнули иголкой, он почувствовал бы боль, но не смог отреагировать на неё. И тут юноша понял, что вокруг него начало что-то меняться, но он никак не мог понять, что именно. Он как будто очутился в какой-то мастерской, в которой работа не прекращалась ни на секунду двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю, но при этом рабочие занимались своими делами в кромешной тьме, поэтому нельзя было сказать, кто что делал в любой момент времени. Вдруг, юноша почувствовал, будто всё его тело пронзили раскалённые добела прутья, но ни боли, и ничего подобного или неприятного он не испытал. Напротив, его скукожившееся "я" неожиданно начало расти с невероятной скоростью, и всего за несколько секунд вновь увеличилось до привычных размеров, которые идеально подходили под тело Келя. А спустя ещё несколько мгновений, лекарь ощутил, как по его венам побежала чистая энергия. Она равномерно распределилась от головы до ног юноши, оседая в голове и мышцах, очищая разум и вытесняя усталость. Кель буквально чувствовал, как нечто плохое и неприятное, всё, что накопилось внутри него за этот долгий день, выходило через кожу и отправлялось в никуда.

Кель очнулся. Он ощутил себя изрядно посвежевшим, словно проспал не меньше десяти часов. В какой-то момент он даже пожалел о том, что настоял на своём, потому как ему крайне не хотелось расставаться со столь приятными чувствами, но, вспомнив, какой ценой они давались его организму, тут же осёкся, и ещё больше уверился в правильности своего решения. В то же время лекарь почувствовал жгучую необходимость смочить глаза, которые оставались открытыми на протяжении всего сеанса гипноза.

Проморгавшись, и утерев тут же навернувшиеся слёзы, Кель стал прислушиваться к своим ощущениям:

- Похоже на действие какого-то наркотика.

Монарх приподнял одну бровь:

- Я вижу, ты весьма неплохо разбираешься в медицине. Ученик, воистину достойный своего учителя. - Сказал маг, впечатлившись. - Да, действительно, действие такого гипноза сильно схоже с действием некоторых веществ, неоднозначно влияющих на тело и сознание.

- Даже последствия схожи. - Подвёл невесёлый итог юноша.

Монарх задумчиво погладил бороду:

- Позволю себе не согласиться, мой юный друг. Наркотические вещества, способные вызвать схожий эффект, имеют гораздо более тяжкие последствия от своего применения, вплоть до летальных. И при этом, зачастую, взывают сильнейшее привыкание. В то же время мой метод имеет совершенно иную природу ...

Негромко, но очень твёрдо кашлянув, Джил обратила на себя внимание компаньонов, перебив таким образом только зародившуюся научную дискуссию. Артистка взглянула на Келя с некоторым недоумением, и даже вызовом:

- Растяпа, ты чего раскичился? - Девушка мотнула головой в сторону лагерного костра, и добавила с пренебрежением. - Они пьяны, и хотят спать. А подарок Монарха, - Джил постучала пальцем по виску, - залог нашей победы. Тем более это временно, вы сами только что на этом порешили.

Взгляд Келя выражал смятение - ему было немного неловко за то, что он так упорно пытался доказать правильность своей точки зрения, хотя они уже успели до этого расставить все точки на "ё":

- Вы правы. - Он виновато опустил голову. - Их больше, и поэтому нам нужно использовать любое преимущество, какое мы только можем заиметь, даже если оно может причинить вред нам самим.

Монарх улыбнулся краешком губ, но сей жест сумел очень надёжно спрятаться в седой серебряной бороде целителя.

Джил одобрительно кивнула, после чего подхватила двумя пальцами за рукоять один из своих метательных ножей с пояса, резко выкинула руку вперёд и вверх, разжав пальцы, отчего ножичек успел совершить в воздухе ровно половину полного оборота, когда артистка перехватила его в полёте теми же пальцами, но только теперь за лезвие. Это движение оказалось столько ловким, быстрым, и грациозным, что у Келя от восхищения даже сама собой отвалилась челюсть. Довольная произведённым впечатлением, девушка протянула юноше ножик рукояткой вперёд:

- Держи. Не скальпель, конечно, но, думаю, управишься. В случае чего, загонишь его супостату под ребро.

Кивнув, Кель потянул левую руку, но осёкся на полпути, задумался, и вместо этого, переложил в неё меч, и протянул Джил правую. Сей странный манёвр не ускользнул от цепких взглядов других членов команды, но они не стали ничего спрашивать. Пока что.

Артистка вздохнула, опустив голову, после чего встряхнулась, чтобы взбодриться, а затем скомандовала:

- По местам.

Сама Джил спряталась за дерево, которое росло ближе всех к Кривому. Монарх встал так, чтобы за пару шагов добраться парочки бандитов, которая расположилась напротив Пса и Сухого. А Кель, стараясь производить как можно меньше шума, подобрался на расстояние вытянутой руки к палаткам, на этот раз без каких-либо инцидентов. При этом лекарь старался поднимать ноги как можно выше, чтобы лишний раз не шуршать травой. Артистка это заметила, несмотря на то, что Кель смотрелся довольно комично, она осталась довольна тем, что лекарь наконец-то начал серьёзно относиться к сложившейся ситуации. Когда Кель добрался до места, девушка спросила:

- Ну что, все готовы?

- Да. - Ответил Монарх. Он крепко сжал свой посох обеими руками, сурово глядя на разбойников.

- Готов. - Подтвердил Кель, приготовившись менять позицию при первой же возможности.

Джил кровожадно улыбнулась. В её голосе зазвучал азарт:

- Ну, понеслась!

***

Кривой нервно перебирал пальцами рукоять ножа, с нетерпением наблюдая, как Ультон отделял окорок кабана от остальной тушки. С каждым следующим движением кортика жирный, сочный мясной сок капал на угли, и почти мгновенно испарялся с негромким шипением, распространяя по округе ароматнейший, вызывавший обильное слюноотделение запах жареной свинины.

Наконец, когда нога и её бывший владелец оказались по отдельности, а главарь уселся на своё место, Кривой восторжествовал: "Наконец-то моя очередь!".

Лучник поднялся, приблизился к туше, приготовил свой собственный нож, и отрезал кусок, который причитался ему как часовому, которому всю ночь предстояло стоять на страже, оставаясь при этом стёклым как трезвышко.

Кривой огляделся - остальные так увлеклись своими разговорами, что даже не обратили внимания на готовность ужина. Лучник собрался было окликнуть их, чтобы указать на зажаренного кабанчика, но, кинув косой, завистливый взгляд на один из бочонков, решил промолчать: "А хрен вам. Залили пивом животы, и сидят тут, базарят. Лучше потом ещё себе лишка отрежу, под шумок".

Заткнув нож за пояс, Кривой вернулся на место. Он с вожделением посмотрел на заветный кусок кабанины, и с упоением вдохнул аромат свежеприготовленного мяса: "Да, жаль, что по нашей дороге торговцев специями не проезжало. Я бы сейчас за горстку специй хоть бесу кровь бы пустил. И тогда за два укуса это кусок сожрал бы", - скривившись, посетовал бандит.

От таких мыслей у лучника немедленно потекли слюни, и он решил больше не тянуть времени зазря, пока товарищи не успели расхватать всего остального кабанчика. Разбойник даже успел пошире раскрыть рот, и впиться зубами в обжигающий губы, язык и нёба кусок сочной кабанины, но вместо того, чтобы почувствовать, как в нос ударяет приятный запах костёрного дымка, он почувствовал сильный удар в области затылка.

В последний миг он успел сообразить, что за секунду до этого, он прочувствовал спиной какое-то странной движение за собой, но это никоим образом ему не помогло, и Кривой провалился во тьму.

***

"Это точно сотрясение", - скривившись так, будто это его только что треснули по затылку, отметил про себя Кель, прячась между палаток и наблюдая за тем, как Джил нанесла удар Кривому.

Как раз в тот самый момент, когда лучник поднялся со своего места, артистка собралась совершить рывок, но, выставив вперёд ногу, затормозила, и вернулась на исходную позицию. К счастью, она не успела и пары шагов ступить, поэтому ничем себя и не выдала.

Когда Кривой отрезал себе кусок мяса, и вернулся назад, Джил пробормотала: "Так даже лучше. Теперь он увлечён едой, а не дозором, легче будет застать врасплох". И, не теряя времени, сорвалась.

Совершив несколько гигантских шагов, почти прыжков, Джил быстро сократила расстояние между собой и своей целью, и нанесла сильный, хорошо поставленный удар с вращением корпуса лучнику прямо в затылок, задействовав всю набранную на ходу энергию. Оплеуха получилась такой силы, что со стороны это выглядело, как будто Кривой как-то неловко подпрыгнул из сидячего положения, после чего, покачнувшись, плюхнулся носом в землю, едва не угодив рожей в костёр.

В тот же самый момент, как лучник упал, все бандиты в лагере, выпучив глаза, резко повернули головы в сторону поверженного товарища, так и застыв с кружками на полпути к месту назначения. Кель воспользовался замешательством головорезов, чтобы сменить позицию, и спрятался между палаток, при этом стараясь двигаться как можно незаметнее, потому как всё ещё опасался наткнуться на брата Ультона.

Один из тех двух бандитов, что сидели по правую руку от главаря, завопил, его голос оказался довольно мерзким и визгливым: "Пленники сбежали!" - зачем-то озвучил он очевидное для всех умозаключение.

После этого никто больше и не думал шептать.

Все бандиты тут же повыскакивали со своих мест, вооружаясь, предварительно побросав кружки на землю, отчего пиво, пенясь, разлилось, и почти мгновенно впиталось в жирную землю. И только Ультон не шелохнулся, а остался сидеть на своём месте, выдрав зубами очередной кусок мяса из внушительного кабаньего окорока, после чего начал неторопливо, планомерно его пережёвывать. Кель подметил, что Пёс и Сухой всё ещё довольно твёрдо стояли на ногах. В то время те двое, чьих имён или прозвищ лекарь не знал, покачивались, словно травинки от лёгкого летнего бриза, а оружия в их руках пританцовывали, будто пытаясь описать в воздухе идеальную восьмёрку, но выходило это у них плоховато.

Заметив вооружение Джил, головорезы покосились на главаря с надеждой в плавающем взгляде. Ультон же, однако, демонстративно игнорируя подчинённых, продолжал трапезничать, невольно мыча и почавкивая от удовольствия. Казалось, что такие мелочные передряги, вроде парочки сбежавших из заточения молокососов, на пару с немощным стариком, хоть и магом, совсем не волновали его душу. Тем не менее, не прошло и секунды, как великан взглянул на своих соратников исподлобья взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. А когда он заговорил, его голос прямо таки засквозил крайней степенью недовольства:

- Что вы на меня вылупились, как крысы на крупу? Вы что, не справитесь с одной-единственной девкой?! - Теперь, когда главарь заговорил на полную громкость, Келю удалось в полной мере оценить всю мощь его командирского голоса. После каждого произнесённого Ультоном предложения, у лекаря оставалось стойкое ощущение того, что его ударяли по спине палкой, толщиной с запястье.

Второй из безымянной парочки тоже решил подать голос, чтобы посвятить великана в более тонкие подробности сложившейся мизансцены:

- Но Ультон, у неё же оружие. - Видимо, по какой-то ведомой только ему одному причине, бандит подумал, что у главаря было не очень хорошо со зрением, по крайней мере хуже, чем у него самого. И он ошибался.

Чем тому удалось покачнуть, но лишь слегка, душевное равновесие великана. И всё же, этого хватило, чтобы толщина палки голоса Ультона увеличилась до размера кулака. На мгновение главарь оторвался от бараньей ноги, чтобы оценивающе осмотреть Джил. Затем великан вновь обратился к своей шайке, только в этот раз его слова прямо таки обросли презрением:

- И вы ещё смеете называть себя солдатами? - Главарь, хрюкнув носом, смачно харкнул на землю, чтобы наглядно продемонстрировать своё отношение к подчинённым. - Против вас вышла одна девка-недоросток, а вы уже все портки засрали? - Великан высокомерно хмыкнул. - Слишком мягко я к вам относился, слишком многое спускал на тормозах. Вы все забыли, чему я вас учил. Теперь только и можете, что нападать из засады. А в случае опасности прячетесь за мою спину, точно зайцы по норам? - Ультон осклабился. - Не в этот раз. - Он обвёл взглядом всех присутствовавших, и процедил сквозь зубы, чеканя каждое слово. - Каждый, кого уделает эта девка, - великан мотнул головой в сторону артистки, - может считать, что его исключили из банды. - Тут его голос, неожиданно, стал крайне елейным, однако, интонации сохранились прежние. - Разумеется, он должен будет унести все сведения о нашем небольшом предприятии с собой в могилу. - Глаза главаря недобро сверкнули. - И можете быть уверены, я ему в этом помогу. - Кровожадно улыбнувшись, великан, обхватив своей гигантской рукой ножны кортика, крайне многозначительно пошкрябал ногтем большого пальца по эфесу оружия.

Впервые в жизни Келю довелось увидеть, как четыре человека, как по команде, одновременно дёрнули кадыками. У него и самого мурашки пробежали по коже, хотя в этот раз главарь бандитов угрожал и вовсе не ему, но одновременно с этим, лекарь испытал и небольшое облегчение: "Кажется, теперь всё обернулось так, что если... Когда. Когда мы победим Ультона, мы спасём его разбойников от судьбы гораздо хуже, чем тюрьма. То есть, избивая их, мы, как бы, эм, помогаем им?" - пришёл юноша к весьма неоднозначному выводу.

Сама же Джил, пока головорезы разводили демагогию, не теряя времени, очень медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания, шажочек за шажочком, занимала гораздо более выгодную позицию, постепенно смещаясь за спину Сухому.

Бандиты переглянулись. Пёс решил подбодрить товарищей, пробулькав:

- А чего это мы ссым, мужики? Атаман дело говорит, нас четверо, она одна. Навалимся разом, да порежем её на куски!

Но в сей же миг самонадеянного разбойника урезонил старческий голос, донёсшийся откуда-то со стороны:

- Не сказал бы, что мне не хочется тебя разочаровывать, Пёс, но, боюсь, что кому-то из вас придётся иметь дело со мной. - С этими словами Монарх показался из-за дерева и, не торопясь, вальяжно переставляя посох, спрятав свободную руку за спину, на свой любимый манер, направился к центру лагеря.

Головорезы, теперь уже не стесняясь, впились глазами в главаря.

Ультон только рыкнул в ответ:

- Он всего лишь старик.

В этот раз своё слово вставил Сухой:

- Старик, да, но всё же маг.

Великан, сдвинув брови, посмотрел на подчинённых как на ленивых детей, которые постоянно, под любым предлогом, стараются увильнуть от работы по дому:

- Этот "маг" за четыреста лет не удосужился даже научиться зубы лечить. И твоя рожа служит тому прекрасным доказательством. - Сухой непроизвольно прикрыл лицо свободной пятернёй, дотронувшись до носа и рта, пока главарь продолжал указывать остальным на их место. В прямом и переносном смыслах. - Разделитесь по двое, и окружайте. Старайтесь зайти за спину. Надеюсь, основы тактики вы ещё не забыли. - Раздав ценные указания, Ультон собрался было вернуться к поглощению кабаньего мяса, но перед этим бросил как-то обыденно, как будто даже невзначай. - И Сухой, ты меня разочаровал. - Искренне не понимая, о чём толковал главарь, и в чём он успел провиниться, бандит вопросительно уставился на великана. - Я-то думал, что ты поумнее остальных будешь, что у тебя есть потенциал. А пока ты тут рылом водил, девка уже успела зайти тебе за спину.

Сухой, выпучив глаза, и непроизвольно разинув рот, оглянулся с таким видом, будто у него за спиной, как минимум, одновременно ударила молния и зарычал медведь. Но, к своему большому облегчению, увидел, что артистка старалась держать некоторую дистанцию, чтобы не выдать себя раньше времени. Он всего на мгновение переглянулся с Псом, но этого хватило, чтобы они поняли друг друга без слов. Пёс закивал головой в знак согласия, но как-то странно - очень часто и мелко, будто задрожав от холода, а затем, замахнувшись дубиной и завопив что-то похожее на боевой клич раненого пониже спины быка, опрометчиво побежал прямиком на Джил. Сухой же двинулся в обход по левой стороне, следуя по широкой дуге, чтобы зайти девушке за спину.

Всё это время Джил находилась в боевой стойке, со слегка согнутыми коленями, приподнятыми локтями, держа оружие на уровне груди. Как только Ультон указал на её небольшой манёвр, артистка неслышно выругалась сквозь зубы, едва шевеля губами. Артистка не стала дожидаться, пока головорезы заняли бы удобные им позиции для атаки, а вместо этого, рванув с места, она бросилась навстречу Псу. Тот, в свою очередь, немало удивился инициативе, проявленной Джил, потому как в его голове всё вырисовалась несколько иная, отличная от текущей картина: по его мнению, девка должна была испугаться всей той храбрости, что он вложил в своё безбашенное наступление, и оттого застыть на месте от страха. И только потом, когда бы он до неё добрался - девчонка должна была начать с трудом отбиваться от могучего напора славного разбойника, а его напарник, Сухой, в это время зашёл бы к ней за спину, чтобы нанести решающий удар. Однако первоначальный план Пса итак оказался для него слишком сложным, чтобы он сумел переварить его за один присест, и уж тем более для того, чтобы он успевал вносить в него коррективы на ходу, исходя из изменений текущей ситуации, поэтому он, ничего не соображая, продолжил, не сбавляя скорости, нестись на артистку.

Когда до Пса оставалось около трёх метров, Джил резко остановилась, слегка подпрыгнув на месте, выставив ноги вперёд, врывшись пятками в землю. Разбойник же оттого, что артистка не переставая жонглировала финтами, и вовсе перестал что либо понимать, но, тем не менее, не растерялся и стремительно опустил занесённую руку, в надежде причинить девушке хоть какие-то увечья. Джил играючи ушла из-под удара, даже не отрывая ног от земли. Выглядело это так, словно она всего лишь слегка повела плечом, немного повернув корпус. Пёс же так расстарался, вложив всю свою силу и вес в это единственное движение, что, по инерции, встал на одну ногу, отчего, естественно, незамедлительно потерял равновесие, чем не преминула воспользоваться хитроумная артистка, которая, в общем-то, с самого начала предполагала, что всё так и произойдёт.

Не меняя положения тела, она молниеносно выкинула вперёд колено, резко врезав им разбойнику в пах с такой отдачей, что Кель аж тоже поёжился, поморщившись, и стиснув зубы: "У-у-ух. Попахивает перекруткой семявыводящих каналов, если не разрывом мошонки", - невольно лекарь потянулся к самому сокровенному - к своей замечательной сумке, в которой лежали обезболивающие травы, в том числе предназначавшиеся и для подобных случаев. Маленькие, сальные глазёнки Пса полезли из орбит дальше всякой нормы, из них непроизвольно хлынули слёзы, а сам разбойник гортанно замычал что-то невразумительное. Он весь настолько сильно сжался, что Кель отметил, что разбойник совсем перестал походить на бульдога, и мысленно поменял ему породу на какого-нибудь мелкого, вечнодрожащего комнатного терьера. Сам же Пёс, подобно статуе, застыл в одной позе, и стоял так, боясь даже пальцем пошевелить, видимо, опасаясь лишний раз потревожить то самое место, с которым столь неделикатно обошлась артистка.

Так или иначе, разбойник опроверг страшные диагнозы лекаря, удержавшись на ногах - что, как минимум, свидетельствовало о том, что тот испытывал просто ужасающую боль, но, тем не менее, не невыносимую. Этот момент не сумел ускользнуть от взора Джил, и она решила незамедлительно исправить ситуацию. Подняв локоть на уровень подбородка Пса, артистка стремительно крутанулась на месте. Кель обмер. На миг внутри него всё похолодело, потому, как он испугался, что девушка собралась перерезать похотливому разбойнику глотку за его предыдущие выходки там, у дороги, выкинув из головы своё же обещание.

Но уже в следующую секунду лекарь выдохнул, потому что вместо смертоубийства Джил всего-то нанесла Псу мощнейший удар в челюсть с разворота. Раздался треск, звук которого достиг аж ушей юноши. Столь грубого обращения хрупкое сознание бандита уже не выдержало, отчего Пёс, беспомощно взбрыкнув руками, безжизненно повалился на землю, выронив дубинку.

"Кажется, если она не сломала ему челюсть, то уж точно выбила несколько зубов - в любом случае, следующий месяц, а то и два Пёс будет питаться только кашей. Вероятнее всего, манной. Общий диагноз - контузия яичек и вывих челюсти. - Кель поёжился. - Ну, с другой стороны, по крайней мере, сейчас он совсем не чувствует боли от того, что Джил заехала ему коленом промеж ног", - с той небольшой долей сочувствия, которой можно было удостоить даже бандита, подметил про себя лекарь.

Сухой, который за то время, пока c его товарищем происходили всякие неприятности, успел оказаться только на полпути к спине Джил, и оттуда с немалым удивлением наблюдал за траекторией падения напарника. Он явно не ожидал подобного исхода событий, или, если и ожидал, по крайней мере, не так скоро, а если и так скоро, то не того, что к ним приведёт столь хрупкая, на первый взгляд, девчушка.

Не рассусоливая, Сухой, осознав всю серьёзность предстоящего сражения, собрался, при том сильно помрачнев лицом. Сжав рукоять своего оружия так, что побелели костяшки пальцев, он занёс лезвие меча наискосок, над соседним плечом. Шагнув вперёд, головорез рубанул наотмашь, постаравшись воспользоваться секундным замешательством оппонента. Но он и не подозревал, что на самом деле артистка ни на минуту не расслаблялась, постоянно оставаясь начеку. Джил оказалась в разы проворнее, чем рассчитывал Сухой, потому как, услышав самый первый шаг бандита, успела развернуться, и отразить взмах меча клинком кинжала.

Удостоверившись, что у артистки всё шло своим чередом, Кель повернулся в другую сторону, чтобы проверить, как складывались дела у Монарха.

Точно так же, как Сухой и Пёс, бандиты из безымянной парочки посмотрели друг на друга, безмолвно обменявшись мыслями. Однако на этом сходство заканчивалось, потому, как дальнейшие их действия в корне отличались от предпринятых поймавшими в плен Келя с Джил головорезами.

Решив, что они сумели достичь взаимопонимания, бандиты кивнули друг другу, после чего оба подняли свои мечи и, заорав, подобно Псу, одновременно ринулись на мага.

Оба бежали, неуклюже перебирая ногами и покачиваясь то в одну, то в другую стороны. Келю даже показалось, что если бы хоть один из них наклонился чуть сильнее - они бы столкнулись, и повалились на землю, получив травмы, возможно, даже несовместимые с жизнью. Количество алкоголя в крови явно не лучшим образом сказывалось на их координации.

И всё же, пробежав несколько шагов, напарник визгливого остановился, начав понимать, что что-то пошло не так. Прищурившись, он мутным, недоумённым взглядом провожал удалявшегося всё дальше товарища, используя обе свои извилины, чтобы сообразить, что на самом-то деле здесь имело место как раз таки взаимное недопонимание, которое вылилось в то, что никто не обходил мага с фланга.

Визгливый в это время, не замечая ничего вокруг, в том числе и того, что его соратник напряжённо о чём-то думал, вместо того, чтобы обходить противника, продолжил движение в сторону старика. Глаза Монарха вновь засветились. Чтобы увернуться, магу не пришлось прилагать каких-либо значимых усилий - ему всего-то понадобилось сделать пару неторопливых шагов в сторону задолго до столкновения с визгливым. Целитель был полностью уверен, что, будучи одурманенным, разбойник этого даже не заметил.

И не прогадал.

Визгливый, выдохнув во время выпада что-то вроде "нныа", разрезал воздух там, где старец к тому моменту уже не стоял. Бандит вложил в этот удар весь вес своего тела, отчего, после промаха, его голова оказалась на уровне колен. Со стороны это выглядело так, будто он ни на секунду не сомневался, что ему удастся поразить нерасторопного пожилого мага. Поняв свой просчёт, разбойник широко раскрыл глаза, удивлённо заморгав, затем, не разгибаясь, медленно повернул голову в сторону мага, явно испугавшись того, чем ему это грозило. И не зря.

Монарх, совершенно не опасаясь каких-либо контрмер со стороны своего оппонента, поудобнее перехватил посох обеими руками и направил его в торс визгливого головореза. Кель даже успел немного расстроиться, потому что понадеялся, что целитель разберётся с противником с применением магии, а не обычным ударом, но ненадолго, потому как старец, в итоге, в полной мере оправдал ожидания лекаря.

Глаза старца вспыхнули на мгновение.

"Бдом!" - из шара на конце посоха мага вырвалась энергия чудовищной силы, которую, при этом, нельзя было увидеть, но зато очень явно можно было почувствовать.

Бандит, в свою очередь, так же ожидавший получить самый простой удар посохом, попытался от него увернуться, но только подставил плечо, за место рёбер, и сразу же пожалел об этом.

Воздух в том месте задрожал с такой силой, что Кель успел приметить это краем глаза. И даже немного почувствовать, ощутив поток ветра, который потрепал волосы на его голове. Лекарю стало жутко от одной только мысли о том, что же пришлось пережить разбойнику, а представить он даже и не решился.

Если бы визгливый принял удар туда, куда его изначально планировал нанести Монарх, он бы просто отлетел в сторону, взрыв землю в месте приземления, не получив при этом каких-то действительно существенных повреждений. Вместо этого он, завертевшись вокруг собственной оси, словно юла, взмыл в воздух с чудовищной скоростью. Меч моментально выскользнул из ослабших пальцев головореза, а его руки безвольно заболтались в полёте, точно червь, угодивший в клюв к птице. Да и приземлился он настолько неудачно, насколько мог - смачно треснувшись лицом, а в особенности подбородком, о бревно, на котором совсем недавно беззаботно распивал пиво: звук от соприкосновения оказался настолько гулким, будто неподалёку кто-то от души треснул по барабану. После чего, что вполне закономерно, визгливый отключился.

"Пожалуй, это переломы ключицы и челюсти. Не исключено, что расквашен нос, и, возможно, сотрясение мозга? По последнему трудно сказать что-то определённое", - выставил очередной диагноз Кель, конечно же, не вслух.

Монарх с определённой долей заинтересованности наблюдал за неудавшимся бреющим полётом оппонента, потому, как и сам не ожидал что произойдёт нечто подобное. Собственно, товарищ визгливого занимался тем же самым, но только широко разинув рот, не понимая, что только что случилось. Используя свой дар, чтобы убедиться, что визгливый не убился, целитель кивнул сам себе, и немедля перевёл взгляд на второго разбойника. Тот посмотрел на Монарха с таким видом, будто очень желал услышать объяснения того, что здесь творилось. И тут старец, явно не собираясь отчитываться перед одним из своих бывших пленителей, не дожидаясь, пока головорез что-либо сообразит, направил в его сторону указательный палец, из которого тут же, с треском рассекая воздух, вырвалась молния. Вместе с ней сверкнули и глаза мага.

Кель чуть было не ахнул в голос от восхищения. Но вот разбойник, напротив, как-то не слишком сильно впечатлился. Точнее, даже если бы и хотел, он не успел этого сделать.

Коротко дёрнувшись от разряда, бандит гаркнул что-то вроде: "Вырвэргыы" - после чего из его груди вырвался короткий, полный боли, стон. Он сразу же рухнул навзничь, расколошматив спиной бочонок, из которого совсем недавно пил его визгливый друг. Они так и остались лежать до самого конца сражения - по разные стороны от своего любимого бревна.

"Ожог грудной клетки, и гематома на спине, размером с приличный такой арбуз", - констатировал Кель.

В этот момент Ультон, который всё это время упорно делал вид, что кроме кабаньего окорока его ничто в этом мире в тот миг больше не интересовало, но, на самом деле, очень внимательно следил за ходом битвы, процедил сквозь зубы, но так тихо, что его никто не услышал: "Дебилы".

Монарх же, по какой-то причине, не торопился переходить к следующему оппоненту. Вместо этого он стоял, опустив взгляд в землю, словно к чему-то очень внимательно прислушивался. Наконец, недовольно хмыкнув в свою белоснежную бороду, он ещё раз направил палец в сторону торса распластавшегося на земле разбойника, и снова запустил в него молнией. Только в этот раз она была гораздо более тонкой, и, судя по всему, совсем слабой.

Кель даже немного растерялся. По первому впечатлению старец не показался ему жестоким человеком, и уж тем более не кем-то, кто будет больше нужного калечить или издеваться над своим противником. Так или иначе, в следующий миг у юноши появилась вполне себе правдивая догадка.

Получив второй разряд, товарищ визгливого, не открывая глаз, и не приходя в сознание, судорожно вдохнул, да так неистово, что, выгнув спину мостиком, оторвал лопатки от земли. Тем не менее, сие телодвижение далось ему чересчур тяжело - он сипел так натужно, как будто ему в рот и ноздри напихал целую гору ваты.

Лекарь улыбнулся: "Возможно, пациент находится в состоянии... шока", - закатив глаза, и вжав голову в плечи, он даже тихонько хихикнул, но тут же посерьёзнел, вспомнив обещание, данное Джил, которая, в свою очередь, неустанно сражалась с Сухим.

Кель решил, что Монарх справился со своей задачей, и отвлёк на себя достаточно внимания, чтобы можно было беспрепятственно, не боясь быть обнаруженным, сменить позицию. И уже собрался было перебраться поближе к Джил, за спину к Ультону, когда его остановил шорох, раздавшийся со стороны их бывшего места заключения. Кусты раздвинулись, и в образовавшемся проёме появилось лицо человека, которого лекарь до этого момента не видел.

Он очень злобно, и так громко, как только мог, но всё же полупрошептал-полупрорычал: "Вы чё, обормоты, совсем страх потеряли? В край уже оборзели! Разорались на пол-леса! У кого-то опять кулаки зачесались что ли?".

Буквально через секунду он умолк, так как его взгляд упал на валявшихся то тут, то там товарищей в неестественных позах, которые явно развалились тут не на тихий час, и уж точно не по собственной воле. А ещё он заметил стоявшего к нему спиной старика, который являлся их пленником в течение долгого времени, но теперь почему-то находился не в сетке. Довольно скоро сообразив, что к чему, вновь прибывший головорез шагнул в крепость сквозь кусты, на ходу обнажив меч.

Теперь Кель сумел его разглядеть. Судя по всему, этот человек являлся тем самым патрульным, которого упоминал маг, просто потому что больше никем другим он оказаться не мог. Тот самый четвёртый носитель пурпурной накидки, оплаченной кровью простого солдата. В отличие от остальных разбойников, которые поголовно были гладко выбриты, он носил густые, чёрные, как душа убийцы, усы. Собственно, последним он и являлся. Вообще, он выглядел гораздо более серьёзным, солидным, и заматеревшим, чем остальные члены шайки. В общем-то, внешне, да и по первому впечатлению, он больше походил на Ультона, чем на кого-либо из рядовых членов банды. Лекарь предположил, что усатый приходился главарю первым помощником, или правой рукой, или кем-то вроде того.

Первым делом патрульный оглядел поле боя, и сразу же взгляд его пал на облокотившегося на ствол дерева охранника: "Кинтон, ты урод! Какого хрена ты тут развалился?!" - з авопил он. Но охранник, как и ожидалось, ничего тому не ответил, и даже не шелохнулся, продолжив спать с открытыми глазами, как ему было приказано. Усач взбесился: "Ублюдок! Ты совсем охренел?! То, что ты должен охранять пленников не значит, что ты можешь спокойно стоять, пока остальных калечат! Тем более ты не справился с задачей!"

Но Кинтон, как и полагалось, даже ухом не повёл, игнорируя все призывы соратника.

Патрульный продолжил негодовать, и разбушевался уже не на шутку:

- Сука! Ты всегда ставил свои тупые принципы выше долга, и каждый раз выводил этим меня из себя! Но в этот раз ты зашёл слишком далеко! Наконец-то у меня появился стоящий повод выпустить тебе кишки, мразь бесовская! - Тут разбойник пришёл в самую настоящую ярость. И уже даже поднял меч над головой, чтобы огреть нерадивого товарища эфесом по виску, но в тот же миг краем глаза заметил, что Монарх, заслышав крики, раздававшиеся у него за спиной, повернул голову в сторону их источника, и уже собрался сделать первый шаг, чтобы развернуться к патрульному лицом.

Усатый бешено вращающимися глазами оглядел лагерь, чтобы ещё раз, поточнее оценить ситуацию. Здраво, по своему собственному мнению, рассудив, что с Кинтоном он сможет разобраться и потом, благо, деваться тому было некуда, а Сухой сумеет самостоятельно справиться с девчонкой, патрульный, избрав своей целью мага, побежал в сторону последнего.

Хотя было очевидно, что Монарх успел вовремя заметить надвигавшуюся угрозу, он совсем не спешил поворачиваться к ней лицом, напротив, целитель, степенно распрямив спину, стоял, гордо выпятив грудь, словно решил потратить оставшееся отведённое ему время, чтобы смириться со своей судьбой.

Что немало напрягло Келя, и даже заставило взять оружие на изготовку, и приготовиться к рывку, чтобы защитить старца, если тот вдруг не предпринял бы никаких действий.

Разбойник приближался к магу, громко шурша травой, и замахиваясь мечом на ходу, но Монарх продолжал стоять, игнорируя окружающую действительность. Не двигаясь, он всё продолжал пристально наблюдать за человеком, лежавшим в луже пива, в которого только что дважды пальнул молнией, словно бы очень внимательно изучая последнего.

Лекарь никак не мог взять в толк причин такого поведения мага. У самого юноши всё никак не получалось решить, достаточно ли чрезвычайной являлась эта ситуация.

Когда от разбойника до мага ещё оставалось достаточно расстояния, чтобы, в случае чего, юноша успел кинуться старику на выручку, Кель открыл рот чтобы предупредить старика об опасности, и заодно отвлечь нападавшего.

Но крик так и застрял у него в горле.

Там, где только что стоял маг, теперь находилась зияющая пустота.

Кель не поверил своим глазам.

Разбойник тоже не смог не заметить исчезновения мага и замедлил бег, постепенно перейдя на шаг. Опустив оружие, он растеряно озирался по сторонам.

Тут лекарь почувствовал, что воздух вокруг него стал как будто более холодным, и плотным, можно даже сказать, настолько густым, что любые движения, даже взмах ресницами, давались с гораздо большим трудом, чем обычно. Тут юноше на глаза попалось кое-что необычное. Он приметил, что в воздухе поплыло какое-то мерцающее, дрожащее, и, при этом, не имевшее чётких границ, сильно размазанное пятно. Оно начало двигаться, и за ним в воздухе потянулся странный, полупрозрачный след такого цвета, как и его источник. Пятно так сильно мылило глаза, что у юноши невольно навернулись слёзы, которые он незамедлительно утёр рукавом, а заодно и помассировал веки. Все эти движения дались ему довольно таки нелегко, будто в тот миг он находился в воде, а не на суше. В ушах зашумело так, словно он прикрыл их ладонями.

И как раз тогда, когда Кель смог привести глаза в порядок, и открыть их, серое пятно, оказавшись за спиной усатого, вновь обрело ясные очертания, и внезапно материализовалось в Монарха, целого и невредимого, с занесённым над головой посохом.

Кель, и без того восхищённый до предела умениями "целителя", замер в ожидании очередного магического трюка, но в этот раз Монарх, не мудрствуя лукаво, просто от всей души треснул противника по горбу.

Но этого оказалось недостаточно.

Сил старца хватило на то, чтобы бандит упал на четвереньки, но тот всё ещё оставался в сознании.

Маг скривился, глядя на оглушённого, дезориентированного патрульного, который медленно, но верно собирался с мыслями, и поднимался на ноги. Однако лицо целителя, скорее, выражало жалость, чем недовольство:

- Я очень наделся этого избежать. - Горестно вздохнул он.

В два шага достигнув лика патрульного, старец воткнул посох покрепче в землю, после чего, опираясь на него, резко опустился на колено, и обхватил своими крепкими, сухими пальцами голову оппонента.

Усатый, находясь в полной растерянности от необычности происходящего, перестал двигаться, и сумел лишь опасливо посмотреть на целителя исподлобья. А Монарх, глубоко вдохнув через ноздри, быстро выпустил воздух через рот. Вместе с этим глаза и губы головореза широко раскрылись, и из них всего на мгновение вырвалась яркая вспышка, будто бы старец отправил в голову бандита ещё одну молнию, одновременно с которой послышалось краткое дребезжание - будто кто-то тряханул тонким листом какого-то гибкого металла. За ними раздался глухой хлопок - это из лёгких патрульного в один миг вылетел весь воздух. До последней капли. Глаза бандита закатились, и он не успел даже толком вскрикнуть.

Выпустив голову патрульного в свободное плавание, маг поднялся.

Безвольно обмякнув, усатый растянулся на земле, уткнувшись в неё носом.

Больше разбойников на половине старца не оставалось. Кель решил, что ему, наконец, можно было безопасно подкрасться поближе к Джил. Но как только он об этом подумал, из груди Монарха тут же вырвался сдавленный стон, явно выпущенный на волю против желания самого целителя. Обхватив посох двумя руками, старец воткнул его перед собой, чтобы не рухнуть совсем, и упал на колени, бессильно опустив голову.

Кель не на шутку испугался за здоровье мага, и собрался было бежать к нему, чтобы подхватить, и помочь подняться. Но Монарх, прочитав намерения лекаря, еле заметно повернул голову в сторону юноши, и так же, почти не двигаясь, отрицательно повертел головой.

Юноша успел уже было ступить один шаг в направлении целителя, но, заметив его явное нежелание принимать помощь, вернул ногу на место, и остался сидеть в засаде, оглядываясь по сторонам, пытаясь выяснить причину такого странного поведения старца. Коротко взглянув на метательный нож, выданный Джил, Кель, здраво оценив свои навыки дистанционного боя, и вероятность попадания в цель, переложил его в одну руку с мечом, и попытался нашарить под ногами что-нибудь, что можно было бы кинуть в противника. Таким образом он хотел, в случае чего, хоть как-то помочь целителю, не выдавая при этом своего местоположения. На удачу, пальцы юноши довольно быстро наткнулись на не очень большой, но достаточно тяжёлый камень, который придерживал полог одной из палаток, между которыми он в тот момент прятался. И только теперь лекарь обнаружил причину, по которой старец так упорно отказывался от помощи - всё это время Ультон очень внимательно следил за действиями Монарха.

Главарь изобразил подобие горькой усмешки, дернув носом и приподняв часть верхней губы, обнажив пару-тройку зубов. Не переставая жевать, он перевёл взгляд на Сухого, который продолжал нападать на Джил:

- Слышь, Сухой, а старый пердун-то нас нагрел. - Услыхав это, Монарх пролепетал, едва шевеля губами: "Как некультурно". А великан продолжал свой монолог. - Всё это время он ездил нам по ушам, а сам, видать, зубы умеет лечить, да и далеко не только это. - Ультон проглотил пережёванный кусок. - Сумеешь одолеть девку и прикончить старика - я тебя щедро вознагражу.

Сухой, проваливший очередную попытку добраться до Джил, отскочил, чтобы осмотреть поле боя, и оценить ситуацию. Судя по поту, ручьями струившемуся у него по лицу, ему было не то, что не до награды, но хотелось хотя бы сохранить собственную жизнь, не говоря уж о здоровье. Об этом дополнительно свидетельствовали задрожавший от напряжения голос бандита, и то, что он перешёл на крик:

- Ультон! Неужели ты не видишь?! Ситуация критическая! Ты должен нам помочь! У нас больше не осталось людей! - Тут худощавому разбойнику пришлось уклониться от кулака артистки, который летел ему точнёхонько в челюсть, чтобы вновь возыметь возможность говорить. - Девчонка гораздо сильнее, чем выглядит! Я не смогу драться на два фронта! - Чуть ли не взмолился Сухой.

Главарь рявкнул:

- Болван! Ты ещё смеешь от меня что-то требовать, после всего, что я для вас сделал?! - Великан набычился не на шутку. - Это вы тут должны были беспрекословно выполнять всё, что я прикажу! - Шумно втянув воздух через ноздри, Ультон моментально взял себя в руки, и продолжил с холодком в голосе. - Кроме того, если ты не заметил - они вас не убивают. Только калечат и вырубают. Так что это была отличная возможность посмотреть, чего вы на самом деле стоили, спустя все эти годы. И что я увидел? - В этот момент Сухой подпрыгнул, чтобы увернуться от пинка по колену с разворота, столь услужливо предоставленному ему Джил, после чего головорез отбежал от артистки на несколько шагов, чтобы утереть пот с лица, и хоть немного перевести дыхание. Главарь же всё так же вёл беседу с подчинённым, как ни в чём ни бывало. - Если вы не смогли одолеть даже худосочную девку, да древнего старика - что бы вы сумели показать в настоящей драке, а? А если нас найдут стражники из города - как вы будете от них отбиваться? Прятаться за моей спиной? А условия договора вы как собирались дальше соблюдать?

Сухой искренне не понимал, почему все эти претензии великан высказывал именно ему - последнему, кто до сих пор умудрился устоять на ногах, да, к тому же, остался один против двоих. Поэтому он попытался вразумить главаря:

- Ультон, всё это мы можем обсудить и потом! Ну сам посуди - что будет, если ты останешься один?

В глазах главаря вспыхнул огонь, он даже слегка повысил голос:

- Ты сомневаешься во мне? Думаешь, что я, прямо как вы, горстка слабаков, не смогу одолеть соплячку и полуразложившегося старика? - Каждое слово, произнесённое Ультоном, прямо таки сквозило надменностью.

Глаз Сухого дёрнулся, а рот скривился, отчего сквозь губы сумел прорваться нервный смешок. Худосочный головорез понял, что помощи можно было не ждать, и ему оставалось надеяться только на себя.

Монарх, вернув контроль над своим телом, на удивление легко, но не очень резво поднялся на ноги, обеими руками опираясь на посох:

- Ультон, я настаиваю. Во-первых, ни единый сантиметр моего тела ещё не подвергся процессу разложения. - Маг всё же ещё не до конца пришёл в себя, так как ему было довольно тяжело говорить, его голос надрывался и дрожал, а ноги периодически подкашивались, поэтому ему приходилось всецело полагаться на стойкость своего посоха. - А во-вторых, это было весьма и весьма невежливо называть меня, как ты соизволил выразиться, "старым пердуном", как минимум, когда я мог это услышать.

Великан напыщенно хмыкнул:

- Посмотрите на него - уже полумёртв, а всё ещё языком чешет похлеще, чем наша Её Величество, Королева. - Главарь как-то неопределённо махнул рукой на целителя. - Мы относились к тебе с уважением, как к родному отцу, а ты ответил нам обманом. - Не то, чтобы с презрением, но с некоторой неприязнью и даже разочарованием отметил Ультон.

Тут уже даже крайне уравновешенный Монарх не смог удержаться от ехидства:

- То есть, ты хочешь сказать, чтобы если бы твой отец был лекарем, ты и его каждый день кормил объедками с общего стола, да вдобавок ещё и пользовался бы его бесценными медикаментами без спроса? - Тяжело дыша, проговорил маг.

- Заткнись, старик. - Невесело усмехнувшись, только и бросил в ответ главарь.

Монарх не стал возражать, так как ему следовало сохранять как можно больше сил, не растрачивая их даже на разговоры.

А великан продолжил поглощать кабанью ногу, наблюдая за боем своего последнего оставшегося в сознании подчинённого, и артистки, которую тот совсем недавно захватил в плен, на свою беду.

Сухой не оставлял попыток причинить Джил хоть какой-нибудь вред. Напротив, после того, как Ультон донёс до его сведения, что, скорее всего, его не то, что не убьют, а даже совсем напротив, постараются оставить его худощавое тело в как можно большей целости и сохранности, головорез только усилил напор.

В этот раз он попытался нанести рубящий удар по диагонали сверху. Но Джил молниеносно отреагировала встречным выпадом, отведя меч Сухого клинком кинжала. Клинок разбойника соскользнул по металлу, словно шелковый платок по гладкой ножке молоденькой девушки, и оказался над соседним плечом бандита.

Разбойник тут же попытался использовать получившийся замах для ещё одной атаки, который Джил отбила играючи, просто выставив свой кинжал над головой. Раздался металлический стук. Меч разбойника отскочил, будто был сделан из резины.

Сухой отшатнулся.

Для достижения такого эффекта артистка должна была напрячь руку, которой отбила удар, однако со стороны всё выглядело так, будто она не прилагала каких-то особых усилий. В голове головореза пронеслось: "Да сколько же сил в этой молокососке?" - оторопел бандит, и ещё больше его оконфуживал тот факт, что у него с девушкой имелась довольно значимая разница в росте, в пользу Сухого, разумеется, которая не давала ему совершенно никакого преимущества, в отличие от других схожих ситуаций. Собравшись и злобно ухмыльнувшись, разбойник занёс руку над головой так, словно собирался нанести ещё один рубящий удар, и, когда Джил уже приготовилась его отбить, быстро перегруппировался. Опустив руку с оружием на уровень груди, выставив кончик меча в направлении девушки, после чего Сухой, самодовольно улыбнувшись оттого, что ему так легко удалось обдурить артистку, незамедлительно попытался нанести ей колющее ранение, целясь прямиком в сердце. Однако ликование его длилось совсем недолго - буквально несколько мгновений.

По скорости движения, как физического, так и мысли, Джил была гораздо быстрее Сухого, да и выпитое бандитом пиво давало о себе знать, поэтому артистка, легко разгадав обманный манёвр разбойника, увернулась - заведя одну ногу за другую, она развернулась телом на девяносто градусов так, чтобы её торс стал параллелен движению меча бандита. Сухой настолько ошалел от подобных финтов Джил, в дополнение к тому, как просто они ей давались, что у него глаза полезли из орбит от удивления.

Однако разбойник не растерялся - не меняя позы, он развернул лезвие меча так, чтобы оно целилось остриём точно в шею девушки, и взмахнул оружием в направлении последней. Сухой понимал, что столь короткого расстояния, пройденного клинком, ему не хватило бы, чтобы снести голову Джил, но уж точно было бы достаточно, чтобы нанести смертельную рану. Чтобы уйти из-под атаки, артистка элементарно пригнулась, отчего меч рассёк воздух высоко над её макушкой. Воспользовавшись положением своего тела, девушка отпрыгнула от разбойника как можно дальше, во-первых, для того, чтобы увеличить расстояние между ними, во-вторых, чтобы сделать небольшую передышку, а в-третьих, чтобы прервать серию атак Сухого и сбить его с ритма. Тряханув головой, артистка приняла боевую позу, и как ни в чём ни бывало, попрыгала на месте, чтобы показать оппоненту, что совсем не устала:

- Не ожидала такой прыти от престарелого алкаша. - Поддразнила бандита Джил, издевательски улыбаясь. - Ты своим упорством начинаешь меня утомлять.

- Ты сейчас у меня ещё вспотеешь похлеще портовой шлюхи в рыбный день. - Огрызнулся в ответ бандит, обжигая артистку взглядом, полным ненависти.

Ультон одобрительно хмыкнул.

А Кель в этот момент подумал о том, что у Джил уходило подозрительно много времени на то, чтобы расправиться с Сухим. Вначале лекарь предположил, что артистке элементарно хотелось испытать новые возможности своего тела, которые дал ей Монарх, но юноша сразу же подметил, что девушка явно не относилась к любителям растрачивать время и энергию впустую. После этого он решил, что она просто развлекалась таким необычным образом, но, сославшись на предыдущий аргумент, сам же и опроверг эту теорию. И только затем он пришёл к выводу, который показался ему самым близким к истине: "Она что, хочет дать ему ложную надежду на победу, а потом с крахом обрушить её? То есть, она просто хочет заставить Сухого страдать как можно больше?" - с некоторой опаской пришёл к выводу о несколько чрезмерной жестокости Джил Кель.

С этого момента бандит, раззадоренный насмешками артистки, начал вести себя, и поступать ещё хитрее. Он немедля попытался провернуть обманный манёвр, намеренно выполнив финт, который Джил смогла бы с лёгкостью отразить.

Разбойник в два прыжка оказался рядом с девушкой, замахнулся мечом, и попытался провести вертикальную рубящую атаку. Скрестив клинки кинжалов, Джил подняла руки высоко над головой, чтобы принять удар на лезвия своих оружий. Сухой вложил немало силы в этот замах, отчего руки артистки согнулись в локтях, чтобы погасить получившуюся инерцию.

Раздался скрежет металла о металл. Полетели искры.

Бандит воспользовался сложившейся ситуацией, и, сделав шаг вперёд, сложил пальцы свободной руки в кулак, который и попытался прислать девушке в голову, пока обе руки её были заняты, и, казалось, деваться ей было особо некуда.

Но Джил, молниеносно оценив перспективы, наклонила голову, и присела на одно колено, не размыкая кинжалов, ловко нырнув под удар Сухого.

Таким образом, кисть разбойника пролетела мимо, пройдя над головой артистки прямиком в пустоту арки, образованной её руками.

Сухой потерял равновесие, ослабил хватку.

Джил моментально поняла это, ощутив, как резко ослаб напор бандита. Она решила воспользоваться ситуацией, чтобы контратаковать. Вложив немало силы в следующее движения, артистка с силой вскинула руки вверх, из-за чего меч, до сих пор покоившийся на кинжалах девушки, едва не выскользнул у Сухого из пальцев. Взбрыкнув, бандит замахал руками, и даже встал на одну ногу, чтобы удержать равновесие и при этом не выпустить оружие в свободный полёт. Девушка же стремительно распрямилась в направлении торса бандита, и врезалась головой тому в живот, заодно выбив у головореза их лёгких весь имевшийся там в данный момент воздух.

Сухой отшатнулся. Вылупив глаза, он, непроизвольно вдохнул так, будто у него приключилась конвульсия, и, зайдясь в приступе кашля, согнулся, инстинктивно схватившись свободной рукой за больное место. Рука, в которой он держал оружие, безвольно болталась в воздухе.

Но Джил совсем не собиралась останавливаться на достигнутом. Не теряя времени, она преподнесла разбойнику правый хук, целясь в висок. Но Сухой вовремя заметил приближавшуюся к его лицу угрозу, поэтому успел немного приподнять голову, и получил в скулу.

Перед глазами бандита весело заплясали разноцветные круги, однако почему-то им не удалось поднять настроения головорезу. Разбойник развернулся на сто восемьдесят вокруг своей оси, чудом удержав равновесие, он вновь оказался лицом к артистке, но сам он совершенно потерял ориентацию в пространстве, и перестал понимать, где находился он, а где его противник.

Джил воспользовалась тем, что ей удалось оглушить оппонента, быстро переместившись к нему, чтобы нанести ещё один удар. Сухой, почему-то решив, что артистка решила всенепременно врезать ему по виску, не имея лучшей возможности увернуться, дёрнул головой, чтобы опять подставить твёрдую скулу. Но Джил и не думала повторяться. В этот раз она поделилась с Сухим мощнейшим апперкотом, который пришёлся как раз на тот момент, когда головорез пошире раскрыл рот, чтобы наконец-то нормально вдохнуть полную грудь воздуха, и прийти в себя.

Разбойник клацнул челюстями, зажмурившись от боли. Звук был такой, будто кто-то сел на фарфоровую тарелку, и раздавил её. Черепушка Сухого зашаталась, словно цветущий одуванчик, по которому щёлкнули ногтем, только вместо невесомых, белоснежных зонтиков в воздух полетели корявые, желтые зубы головореза.

Сухой распрямился, и тут же выгнулся, сделав несколько неуклюжих шагов задом наперёд.

Он ошарашенно смотрел на Джил, а точнее сказать, сквозь неё, макая ладонь в кровь, сочившуюся у него изо рта.

В полной мере осознав случившееся, разбойник быстро запихал в рот свои грязные пальцы, и начал истерично там шариться пытаясь понять, каких именно зубов лишился в этот раз. Забыв обо всём на свете, он всё продолжал вести хаотичный, беспорядочный счёт, постоянно сбиваясь и начиная заново, но ни разу новый результат так и не сошёлся с предыдущим.

С сожалением ощупав все новоприобретённые ямы в дёснах, он с ненавистью посмотрел на Джил, его глаза наливались кровью, хотя для Келя осталось загадкой, откуда она там взялась, ведь весомая её часть в тот момент находилась у бандита во рту:

- Падла. После того, как я тебя продырявлю - я сразу же тебя отымею. И пока твоё дрянное тельце будет остывать - я буду вырывать у тебя зуб за зубом. Чтобы в последний миг перед смертью ты сама прочувствовала, каково это. - Сухой выплёвывал каждое слово, точно змея свой самый смертельный яд. Одновременно с этим, видимо, для большей наглядности, он отхаркивался кровью вперемешку со слюной и зубной крошкой, периодически утирая губы.

- Ха. Ну попробуй. - Кровожадно улыбнувшись краешком рта, хладнокровно ответила Джил.

- Мелкая сука. - С ненавистью, но и с примесью беспомощности и отчаяния прошептал Сухой, а затем заорал, и ринулся в атаку.

Придя в ярость, головорез начал осыпал артистку градом ударов.

Джил раз за разом уворачивалась, или отбивала их. Сухой не останавливался, преумножая натиск с каждым новым взмахом. Пот уже застилал ему глаза, а изо рта во все стороны брызгали капли крови, но он всё продолжал размахивать мечом, превозмогая любые помехи, не замечая ничего вокруг. Похоже, в тот момент в его жизни была одна-единственная цель, и он вложил все оставшиеся у него силы, чтобы воплотить её в реальность.

В какой-то момент на лбу у Джил тоже начала проступать испарина.

Кель забеспокоился: "Неужели, Сухой действительно ей ровня?". Но потом сообразил, что ситуация сложилась таким образом именно потому, что он сам же попросил её никого не убивать: "У неё уже было много возможностей пырнуть Сухого кинжалом, просто она ими не пользовалась. Наверняка, если бы Джил можно было просто прирезать его - она бы давно так и поступила, и сейчас ей не пришлось бы так изворачиваться из-за меня" - тут лекарь почувствовал довольно ощутимый укол вины, но ничего поделать с этим не мог, а поменять план уже не было никакой возможности.

Наконец Сухой, улучив подходящий момент, замахнулся так, что меч оказался аж у него за спиной, и тогда головорез нанес самый мощный удар, на какой только был способен. Джил успела подставить один из своих кинжалов, но совершенно не рассчитывала, что в запасе у запыхавшегося бандита остались силы, чтобы провести подобную атаку. Именно поэтому она успела отбить удар, но рука артистки отскочила в сторону, а её саму повело куда-то назад. Падая на спину, девушка успела сгруппироваться, и кувыркнуться через голову, но этого оказалось недостаточно, чтобы погасить движущую энергию, которую ей передал разбойник. И для того, чтобы не завалиться набок, чтобы было крайне чревато нехорошими последствиями, Джил пришлось воткнуть оба своих кинжала в землю, чтобы зафиксироваться в одной позиции, прекратив ненужное передвижение.

Оба тяжело дышали. Артистка от осознания того, что бандиту впервые за всё время едва не удалось по-настоящему её достать, а сам головорез от того, что находился в крайней степени изнурения. Тем не менее, вдруг почувствовав превосходство, Сухой возликовал:

- Ну, что, *судорожный вдох* дрянь, *тяжёлых выдох* поняла, кто тут *сиплый вдох* из нас главный? - Что больше всего заинтриговало Келя, что разбойника не смущали ни лихорадочная отдышка, ни то, что он буквально истекал кровью.

Взяв себя в руки, девушка на миг прикрыла глаза, и, сделав глубокий вдох и выдох, вернула себе контроль над дыханием. А затем, приподняв одну бровь, ехидно ухмыльнувшись, Джил подняла голову, и наградила Сухого взглядом, полным глумления:

- А ты что, на этот раз действительно пытался? А я что-то совсем не почувствовала. - Издевательски парировала артистка.

Головорез попытался оскалиться от вскипевшей в нём злобы, но лишь болезненно скривился, потому как ему помешали напомнившие о своём отсутствии зубы.

И тогда Джил прошептала с металлической ноткой в голосе:

- Пора с тобой заканчивать. - Никто, кроме Сухого, не услышал, что именно она сказала, но каждый понял, что в тот момент лучше было не попадаться артистке на пути.

Вдруг она резко подняла голову. Сухой не успел даже глазом моргнуть, как ловкие пальцы девушки, отпустив эфес кинжала, в плавном, но очень быстром движении, метнулись к поясу, на котором висели метательные ножи. Описав в воздухе некое подобие овала, кисть девушки закончила движение там же, где и начала, но намного выше над стартовой точкой.

Мелькнув в свете костра, нож, разрезая воздух, устремился к своей цели.

И воткнулся Сухому прямиком в левое предплечье.

Бандит, коротко рыкнув, невольно разжал пальцы правой руки, выронив меч, и так же бессознательно обхватил область предплечья возле ранения, чтобы замедлить кровотечение. При этом от боли, сжав зубы, а точнее то, что от них осталось, он шумно втянул воздух ртом.

Покрепче обхватив рукояти, Джил вырвала оба кинжала из земли, быстро выпрямилась, метнулась к Сухому, и пробила тому очередной хук, который, наконец, достиг височной доли бандита.

У головореза скосились глаза и подкосились ноги, но он всё ещё умудрился удержать равновесие.

Устало вздохнув, артистка ударила разбойника ещё разок в живот, отчего тот согнулся едва ли не пополам. Шагнув вперёд, девушка подняла руку высоко над головой, после чего хорошенько огрела бандита локтем по позвоночнику. Теперь, чтобы не свалиться совсем, Сухому пришлось опереться на землю обеими руками, в том числе и больной - головорез заскулил. Сделав ещё один шаг, Джил встала на одну ногу, а вторую согнула в колене. После этого она развернулась на сто восемьдесят градусов, не опуская ногу, и одарила головореза смачным пендалем пониже поясницы. Плюхнувшись на четвереньки, Сухой был вынужден опереться и на локти, но всё ещё умудрился до сих пор не отключиться совсем. Хотя перед глазами у него уже давно стояла красная пелена, он забыл, где находился, как его звали, и перестал осознавать, что вообще происходило. В тот миг он как мог сосредоточился на дыхании, чтобы не задохнуться, и на том, чтобы своевременно отплёвывать кровь изо рта, чтобы не захлебнуться.

Джил же, тряхнула головой, чтобы взъерошившиеся волосы вернулись на место, и только потом с чувством собственного превосходства посмотрела на результаты своих трудов. К слову, они показались ей крайне неудовлетворительными. Нахмурившись, артистка с недовольным видом выпустила воздух через краешек рта, и пробормотала себе под нос:

- Да что ж ты такой упёртый-то?

Отойдя на пару шагов, чтобы взять разгон получше, Джил разбежалась, и, пользуясь голенями и поясницей почти поверженного Сухого, как ступеньками, взмыла в воздух. Её плащ, последовал ввысь, вслед за хозяйкой, и, когда та полетела обратно вниз, расправился, отчего, в свете ночного костра, стал похож на гигантские крылья. В этот миг Джил походила на валькирию, существо из древних мифов северян - крылатую деву, которая помогала душам павших воинов отправляться туда, откуда они когда-то пришли. Только вместо светоносного копья артистка пользовалась парой прозаичных кинжалов, которыми помогала душам покинуть бренную оболочку, особо не заботясь об их дальнейшей судьбе, оставляя их на самотёк. Находясь в воздухе, девушка очень плотно сгруппировалась, обретя едва ли не форму шара, но совсем ненадолго. Приблизившись к спине Сухого на достаточно близкое расстояние, артистка стремительно распрямила ноги в направлении лопаток головореза, отчего последний с глухим шлепком впечатался в землю, отчаянно захрипев.

Изрядно впечатлившись, лекарь едва сдержался чтобы не присвистнуть, и не похлопать артистке - выступление показалось ему излишне беспощадным, но оттого не менее эффектным.

Джил же не торопилась слезать с оппонента - вместо этого она немного потопталась на нём, для проформы, чуть-чуть побарабанила ступней, уткнув руки в боки, и только после этого сошла на землю. Затем артистка потыкала Сухого носком сапога в бок, поддела его верхней частью стопы, и перевернула на спину, чтобы удостовериться в том, что дело было сделано, и сделано качественно. К своему большому удивлению, девушка обнаружила, что головорез до сих пор, несмотря ни на никакие невзгоды и лишения, оставался в сознании. Он уже не мог нормально дышать, только сипеть, глаза его закатились, а упал он так неудачно, что метательный нож Джил вошёл ещё глубже в руку, но, судя по тому, что крови было немного, не задел ничего важного. Скосив глаза, артистка с досадой выпустила воздух сквозь плотно сжатые губы, и, повесив один из кинжалов на пояс, наклонилась, чтобы забрать обратно своё имущество. Вытаскивая ножик из руки Сухого, она проворчала:

- На первый взгляд тонкий, как юная берёзка, а на деле крепкий, как столетний дуб. - И, немного поразмыслив, добавила. - Зараза.

Кель уловил нотки уважения в тоне Джил.

Не придумав ничего лучше, девушка как следует, но стараясь не переусердствовать, пнула Сухого по нижней челюсти ребром стопы. И только теперь, вытерпев и перенеся столько всего, долговязый бандит сомкнул веки, и отправился исследовать мир грёз.

Джил хмыкнула, коротко кивнув головой.

Придирчиво оглядев ножик, артистка поискала взглядом, обо что бы его можно было вытереть, и, не обнаружив под рукой ничего подходящего, безразлично махнув рукой, очистила ножичек от крови своим и без того замаравшимся плащом. Ещё во время драки девушка краем глаза заметила, что целитель успел разобраться со своей частью работы, поэтому могла позволить себе подобные фривольности. Кроме того, ей хотелось как следует отдышаться. Вернув ножик на место, артистка вновь взяла на вооружение кинжал.

Про себя Кель подумал, что по законам жанра некоторых рассказов-страшилок, которые ему доводилось читать, Сухой теперь должен был совершенно бесшумно подняться, и напасть на Джил сзади. Но, к счастью, они находились в реальности, а не в книжке, поэтому ничего подобного не произошло.

Впервые с начала боя Джил позволила себе немного расслабиться, и осмотреться, чтобы оценить результаты драки и общую ситуацию. Увидав, что Монарх справился с возложенной на него миссией не просто быстрее, чем сама артистка, но ещё и сумел положить за то же время, и даже скорее, большее количество противников, девушка не сумела сдержать эмоций. Уголки её губ невольно опустились вниз, и она закивала головой с крайней степенью одобрения на лице, показав целителю поднятый вверх большой палец. Слабо улыбнувшись, Маг ответил взаимностью, но ему этот жест дался куда как труднее - у старца задрожала рука, и он поспешно схватился ею обратно за посох.

Приметив это, артистка моментально посерьёзнела. Оглядев Пса, который всё ещё находился без сознания, и не собирался возвращаться обратно в ближайшее время, Джил перевела недовольный взгляд на Сухого:

- Бесы, я собиралась надавать жиробасу целую тучу тумаков с оплеухами, а, в итоге, все шишки достались тебе. - С досадой в голосе проговорила артистка, утерев испарину со лба.

"Мда, тут столько всего, что как бы чего не забыть ненароком, - подумал Кель, и начал беззвучно перечислять, шевеля губами, - многочисленные гематомы по всему телу, разве что, кроме бёдер, множественные кровоизлияние в районе рта, вызванные выбиванием зубов. Кровотечение в области правого предплечья, вызванное проникновением инородного тела. Думаю, первоначально нож остановила кость, а потом, в результате падения, угол входа изменился, что позволило инородному телу проникнуть глубже. Не исключено, что имеются так же и внутренние кровотечения. Скорее всего, поломаны рёбра, и разумеется, не обошлось без сотрясения мозга и вывиха челюсти. Кажется, ничего не упустил". - Поставил очередной диагноз лекарь.

Только теперь Ультон перестал поглощать кабанью ногу, не одолев даже половины. Вместо этого он не особо заинтересованным взглядом осматривал поле битвы, усыпанное потерявшими сознание бандитами.

На его лице не дрогнул ни единый мускул, зато взгляд главаря выражал презрение, которое сложно было спутать с чем-то ещё.

Положив остатки окорока на бревно, Ультон произнёс одно единственное слово, вытирая засалившиеся руки о штаны:

- Мусор.

Закончив приводить себя в порядок, великан поднялся. Достав с пояса дубину и кортик, Ультон ещё раз оглядел "павших" на землю товарищей:

- Пройти всю гражданскую войну и ничему не научиться, кроме как бить исподтишка. - Разбойник харкнул в направлении одного из своих подчинённых. - Дерьмо, а не солдаты. Даром, что служили в разведотряде.

Кель поёжился, и крепче сжал камень и рукоять меча. Один вид вооруженного великана, поднявшегося в полный рост, внушал трепет. Казалось, что одним взмахом своей массивной дубины тот мог снести разом пол-лагеря, а заодно прихлопнуть и самого юношу, как назойливого комара, даже не заметив этого.

Джил восстановила дыхание и, принимая боевую позу, спросила с вызовом, обращаясь к главарю:

- Так чего ж ты с ними связался?

Ультон взглянул на неё с пренебрежением, и огрызнулся:

- Ты глухая или тупая? Я же сказал, что прошёл с ними целую войну. По мне, лучше драные, но верные крысы, чем храбрые львы, которые в любой момент могу вонзить когти тебе в спину.

Кель всё никак не мог взять в толк логику великана, а именно - он понимал, почему Ультон так ценил верность своих товарищей, но никак не мог разобраться, как можно было одновременно с этим настолько презирать их за отвратные боевые навыки? Хотя, лекарь точно так же не мог сообразить, зачем великан выбрал заниматься грабежом, если при такой силище вполне мог неплохо заработать себе на жизнь честным трудом. "Может, это единственный способ, который он знает, чтобы вдохновить их работать над собой? - Только и смог придумать лекарь. - Да, у каждого свои тараканы в голове, а в громадной голове такого здоровяка они, должно быть, размером с тапок, не меньше" - единственный вывод, который сумел сделать юноша.

Джил понимающе хмыкнула, пропустив оскорбление мимо ушей.

Ультон повернул голову налево, потом направо, взглянул на Монарха, лишь слегка приподняв одну бровь, и вновь обратился к артистке:

- Кстати, о крысах. Где пацан, которого эти двое, - он мотнул подбородком в сторону, где валялись Сухой с Псом, - притащили вместе с тобой? Ха! Неужто сбежал? - В этом коротком хохотке было столько грубой насмешки, что Кель действительно почувствовал себя неловко за то, что преспокойно сидел в засаде и думал свои мысли, пока другие сражались за его свободу. И в то же время он понимал, что ничего лучше сделать не мог.

Лицо Джил скривила противная ухмылка:

- Ага, сбежал. Как видишь, тебе достались верные крысы, а мне самая простая.

Лекарю стало немного обидно, что артистка о нём так нелестно отозвалась, но он понимал всю тонкость ситуации, поэтому без проблем проглотил её комментарий.

Взвалив дубину на плечо, и, при этом, даже нисколько не пошатнувшись, что заставило Келя немного понервничать, великан презрительно усмехнулся:

- Ха! Как языком чесать - так все герои! А как дошло до настоящего дела - сразу ноги в руки и смылся, бросил свою бабёнку помирать. - Главарь снова плюнул себе под ноги. - Уверен, ему не хватит смелости, чтобы вернуться за тобой, даже в сопровождении дюжины стражников, да и рассказать хоть кому-то, какое он ссыкло на самом деле. Значит, нам не придется уходить из крепости. Это хорошо. - Ультон подбросил свою дубину в воздух, и, когда она описала полный круг, поймал, точно она была по весу как веточка, а не мешок картошки. Затем он многозначительно посмотрел на девушку. - Но ничего, девочка, не бойся, дядя Ультон и его верные друзья будут как следует о тебе заботиться. Иногда даже по несколько человек сразу. - Обведя лагерь одними глазами, великан хищно оскалился.

Ему явно удалось задеть чувства Джил, потому что она ответила ему с большим сарказмом в голосе, чем обычно:

- Ну надо же, какой вежливый и обходительный кавалер мне попался. - Чуть опустив голову, и сдвинув брови, она добавила уже гораздо более серьёзно, с угрозой. - Посмотрим, останешься ли ты таким же галантным, когда я придавлю твою глотку сапогом.

Великан чванливо усмехнулся:

- А размерчик ноги-то не маловат? - Ничуть не испугавшись.

Ничего не ответив, Джил вывернула руку, и, покачав одними только пальцами, показала Ультону, чтобы тот нападал.

Главаря не нужно было приглашать дважды, поэтому, неторопливо размяв шею, Ультон побежал.

Или, точнее будет сказать, стремительно направился к цели.

Скорость великана оказалась гораздо выше, чем можно было себе представить по первому впечатлению, особенно учитывая его рост и вес.

Главарю хватило всего пары секунд, чтобы оказаться совсем рядом с Джил, которая так и стояла на месте, ошарашенно глядя на приближающуюся глыбу, не веря своим глазам.

Для начала Ультон попытался просто махнуть дубиной наотмашь, надеясь задеть девушку, застав её врасплох своей немыслимой проворностью, или, скорее, разобраться с ней одним ударом, учитывая размер и вес оружия великана. Однако, несмотря на удивление, Джил всё ещё оставалась начеку, поэтому своевременно пригнулась, и откатилась в сторону, подальше от главаря.

Кель подумал, что лучшего момента, чтобы узнать о самочувствии Монарха, ему не представится. Поэтому лекарь по-тихому выскочил из своего укрытия, по-быстрому подобрался к целителю, присел, положил свои металлические и каменные оружия на землю, помог магу подняться, а в процессе обеспокоенно уточнил:

- Монарх, вы как? С вами всё хорошо?

- Да, Кель, всё в порядке. Правда. - Ответил старец, опираясь на плечо юноши. - Я, ох, просто немного не рассчитал. - Слабым голосом ответил старик.

- Что именно?

- Я надеялся, что мне хватит сил вывести из строя последнего из тройки обычным ударом посоха, но, видимо, длительное недоедание и ненадлежащие условия содержания вымотали моё и без того дряхлое тело ещё больше, чем я изначально предполагал. Поэтому, мне пришлось воспользоваться магией сверх меры. - Поднявшись, Старик указал одними глазами на бревно безымянной парочки. - Помоги мне сесть, друг мой.

Прежде чем усадить мага, Кель бросил короткий взгляд в сторону дерущихся. Пыл битвы каким-то образом подвёл Ультона и Джил ближе к центру лагеря, и они оказались совсем рядом с костром. Артистка ловко увернулась от очередного взмаха великана, который, как будто бы, и не должен был попасть по цели. Зато вместо этого главарь задел оставшегося без одной ноги жаренного кабанчика. Тушка вместе с вертелом, с бряцаньем слетела с удерживавшей их конструкции, и кубарем покатилась по земле, как будто нарочно пыталась убраться подальше от заварушки, чтобы не стать отбивной.

"Какая досада", - немного расстроился Кель, ведь он уже даже начинал строить планы насчёт пира в честь их грандиозной победы, и этот кабанчик должен был стать главным блюдом сегодняшнего вечера. Но в тот же миг сию мысль вытеснила другая, гораздо более важная: "Надеюсь, Ультон сейчас достаточно сосредоточен на бое с Джил, чтобы не обратить на меня внимания. Иначе весь наш план с засадой на случай чрезвычайной ситуации пойдет прахом".

Усадив Монарха на бревно, Кель спрятался за пышной мантией старика, снова взял свои оружия на изготовку, и уж оттуда, из нового укрытия, принялся наблюдать за ходом битвы.

Джил не переставая прыгала, приседала, кувыркалась, и перекатывалась, уворачиваясь от града ударов, которым Ультона безостановочно её осыпал с помощью своей дубины. И каждый раз, когда артистка намеренно пыталась оказаться подальше от главаря, чтобы подумать, как действовать дальше, и отдышаться, тот постоянно тут же вновь оказывался рядом, и проводил очередную серию атак, не давая девушке продохнуть.

Уходя от очередного размаха, Джил случайно запнулась об один из бочонков. Опрокинув его на землю, артистка едва не потеряла равновесие. Ультон решил, что это был его шанс, и тут же немедленно попытался размозжить девушке ногу. Но Джил моментально разгадала манёвр великана, и, сообразив, где ей будет удобнее оказаться, тут же подпрыгнула из своего неудачного положения, и, кувыркнувшись через голову, мгновенно распрямилась, и развернулась лицом к надвигавшейся угрозе. Ультон снова промазал мимо цели, а бедный бочонок с треском разлетелся в дребезги от удара главаря, разметав по округе щепки и расплескав вокруг себя своё содержимое.

Келя насторожился. Он приготовился броситься на помощь девушке, в случае необходимости, которая, судя по всему, очень скоро должна была возникнуть.

Но даже несмотря на то, что Келю сейчас не следовало отвлекаться, его безостановочно грызло чувство долга, непрерывно твердя, что ему следовало немедленно осмотреть раненых, жизни которых сейчас могла угрожать опасность и, при необходимости, оказать им первую помощь. Но тут лекарь смог пойти на компромисс с совестью, и решил просто посоветоваться с более опытным коллегой, при этом, не отрывая взгляда от хода битвы:

- Монарх, как вы думаете, кто-то из шайки мог получить слишком сильное ранение в этой заварушке? - С непоказным беспокойством поинтересовался юноша. - Им всем сильно досталось.

Прежде чем ответить, маг глубоко вздохнул. Его взгляд остекленел, а глаза начали источать едва заметное свечение:

- Нет, мальчик мой, их жизням ничего не угрожает. По крайней мере, ничего такого, что не могло бы подождать полчасика, а то и целый час.

Кель не на шутку изумился:

- Ого, мало того, что вы умеете прощупывать людей с помощью магии без физического контакта, да ещё и на таком расстоянии?

Маг улыбнулся:

- Мой юный друг, я действительно очень стар. В конце-то концов, нужно же было мне чем-то занять время, которое досталось мне за все эти годы? - Целитель даже посмеялся, но почти беззвучно. - Думаю, кто-то более упорный и дотошный сумел бы достичь даже больших высот, чем я сам.

Вдруг с поля боя послышался возглас Джил - маг и лекарь, моментально прервав свою беседу, одновременно повернули головы в направлении дерущихся.

В этот раз артистка едва удалось уйти от атаки великана. Каким-то образом главарю удалось загнать девушку в угол, а вернее прижать к одному из тех деревьев, на которых совсем недавно висела вся их дружная компания, пребывая в статусе пленников. Чтобы не оказаться размазанной по стволу, словно таракан по столу, Джил пришлось подпрыгнуть, и, согнув руку в локте, зацепиться за одну из веток, повиснув на ней на предплечье. От удара Ультона дерево затрещало, задрожав так, будто по нему треснул скатившийся с высоченной горы тяжеленный валун, а с кроны осыпалась, пожалуй, едва ли не половина остававшейся там листвы. У самой артистки даже слегка задвоилось в глазах. Дождавшись, пока вибрация стихнет, девушка, упёршись обеими ногами в ствол дерева, с силой оттолкнулась, и, отпружинив, сделала обратное сальто в воздухе, после чего приземлилась на приличном расстоянии от великана, оказавшись у того за спиной.

Сам же главарь так и продолжал стоять, не шевелясь, и не отнимая дубины от коры дерева. Бросив короткий взгляд в сторону охранника, которому следовало получше стеречь пленников, Ультон опустил оружие до самой земли, и, волоча его, развернулся лицом к артистке. Только теперь он остановился, но только потому, что ему самому понадобилось несколько мгновений, чтобы перевести дыхание:

- Это старик, да? - Он мотнул головой в сторону загипнотизированного члена шайки. - Что вы сделали с Кинтоном?

Джил ответила ему на выдохе:

- А ты сам, - вдохнула, - у него и спроси.

Ультон осклабился:

- Непременно, только вот раздавлю парочку клопов. - Главарь многозначительно посмотрел на артистку и целителя. А потом добавил, даже с некоторым почтением. - А ты хорошо обучена. Явно не чета моим бойцам. Не удивлён, что ты так легко с ними разобралась. Пожалуй, не буду слишком строго их за это наказывать.

- Ой, спасибочки. - С нескрываемым сарказмом ответила артистка.

Ультон ещё разок размял шею, и свёл лопатки до хруста в позвоночнике:

- Что же до тебя. Пожалуй, ты достойна того, чтобы ради тебя немного поднапрячься.

На этот раз Джил промолчала, сдержав всю накопившуюся желчь внутри себя. Сейчас она использовала каждое мгновение, чтобы самой восстановить дыхание и продумать план, как победить великана. Ей уже стало всё равно на деньги, и обещание никого не убивать. В её жизни в тот момент была всего одна задача - покончить с Ультоном, и покончить любой ценой. Главная беда заключалась в том, что великан двигался слишком быстро, почти с той же скоростью, что и сама девушка, и потому не предоставлял ей не единой возможности нанести ответный удар, как бы артистке самой этого не хотелось. Единственное, что пришло в тот момент в голову девушке - это избавиться от плаща, который в некоторой мере стеснял её движения. Одним махом расстегнув все пуговицы, Джил сдёрнула его с себя, и широким жестом подкинула высоко в воздух, откинув далеко за спину.

Великан смотрел на всё это с полным безразличием:

- Красивый жест, девочка. - Сказал главарь, и добавил тоном, не предвещавшим ничего хорошего. - Только вот он ничем тебе не поможет.

Отдышавшись, Ультон вновь стремительно помчался в направлении Джил, не дав той не то, что придумать подходящий план, но и даже нормально отдышаться.

Теперь великан использовал в бою свой кортик, который до этого момента бесполезной железякой болтался у него в правой руке.

Ультон замахнулся дубиной, целясь в левое плечо Джил, но тут же замер, не атаковав, наблюдая, как она отреагирует. Когда артистка отскочила вправо, главарь совершил резкий выпад кортиком, попытавшись вонзить его в здоровый глаз девушки. Но девушка оказалась проворнее и успела увернуться, уклонившись в обратную сторону.

Ультон посмотрел на Джил, запомнив её движения, и недобро улыбнулся. Он попытался провести ту же комбинацию, только в этот раз, замахнувшись дубиной, он действительно попытался нанести удар. Артистка вновь ушла из-под атаки, отпрыгнув вправо. Оглобля Ультона шлёпнулась о землю. Главарь бандитов повторил выпад кортиком, не поднимая дубины. Не ожидая подвоха, Джил привычно нырнула влево - тогда она думала о том, что пытаться отдалиться от Ультона было бесполезным занятием, и решила оставаться рядом с ним, в надежде, что тот ошибётся, и откроется для атаки. Чего тот, к сожалению, и добивался. В тот же миг, когда артистка оказалась на своей начальной позиции, великан нанёс ей быстрый и сильный удар коленом в живот, выбив весь воздух из её лёгких.

Девушка отшатнулась, пронзительно охнув, но не упала. Не давая Джил опомниться, Ультон резко дёрнул свою дубину с земли, со всей дури врезав артистке по левому плечу.

Джил повело в сторону, противоположную удару. Её конечности, перестав ей подчиняться, начали двигаться в разные стороны, а пальцы раненой руки ослабли настолько, что невольно разжались, и выпустили один из кинжалов в свободный полёт, второй она отпустила преднамеренно, чтобы не пораниться при приземлении. Девушка беспомощно плюхнулась на бок, сильно стукнувшись плечом о землю. От пары дополнительных переломов её уберегло только то, что внутри почти всего лесного форта почва была достаточно мягкой.

Один из кинжалов Джил отлетел на приличное расстояние, и там воткнулся в землю. Второй же приземлился на небольшом расстоянии справа от артистки.

Девушка попыталась приподняться на локти, но как только она опёрлась на раненное плечо, тут же завалилась на спину, зашипев от боли, молнией пронзившей руку от кисти и чуть ли не до самой груди. Стиснув зубы, Джил приподняла голову, чтобы понять, где находился Ультон. И увиденное ей совсем не понравилось.

Великан широкими, но нарочито медленными шагами приближался к ней.

Джил начала лихорадочно вертеть головой, в надежде отыскать хоть какое-нибудь оружие. Обнаружив неподалёку один из своих кинжалов, артистка краем глаза взглянула на надвигавшегося главаря, прислушалась к ноющим сигналам, которые ей подавало ноющее плечо, и поняла, что оружие ближнего боя ей ничем помочь не могло. Ловко извернувшись, опершись на здоровую руку, и резко согнув и разогнув её в локте, артистка попыталась одним движением подняться на ноги, но болтавшаяся без дела, бесполезным грузом, больная рука нарушила весь баланс тела девушки, поэтому та потеряла равновесие, и её занесло чуть дальше нужного. В итоге, Джил снова шлёпнулась на пятую точку. Здраво рассудив, что сидячее положение больше подходит для метания ножей, чем лежачее, но всё же подметив, что хуже, чем стоячее, артистка решила работать с тем, что имела. Тем более, у неё не оставалось времени, так как великан находился уже совсем рядом. Девушка потянулась к поясу, на котором висели все её метательные ножи, выхватила один из них, и уже даже собиралась метнуть его вслепую, так как на прицеливание не оставалось времени. Но в тот же самый миг, видимо, спровоцированная слишком резкими движениями Джил, в месте, куда прилетел удар Ультон, снова прошлась волна невыносимой боли, будто кто-то хорошенько прошёлся рубанком по кости девушки. Скорчившись, артистка зажмурилась, и, резко выдохнув, непроизвольно сжала больную руку, попутно на скорости выпустив из пальцев ножик, который тут же отлетел куда-то в сторону.

Когда она наконец-то сумела раскрыть глаза, то увидела, что Ультон стоял к ней чуть ли не в упор.

Отчаявшись, девушка отвернула голову, вскинула вверх здоровую руку, и попыталась быстро сжать и разжать пальцы. Она понимала, что шансы на успех были минимальны, но кроме этого ей уже ничего не оставалось делать. В голове её кубарем катались мысли, которых объединяло только одно - Джил не переставая ругала себя за то, как поздно она сообразила, в насколько критической ситуации оказалась.

Зато кто-то ещё понял это почти вовремя.

В любом случае, артистка двигалась слишком медленно.

Ультон не намеревался выяснять, какой на этот раз фокус собиралась провернуть девушка, поэтому, ещё как только Джил начала поднимать руку, тот незамедлительно пнул её по пальцам носком сапога.

Та мучительно вскрикнула, скрежетнув зубами, и приложила повреждённую кисть к губам.

Великан навис над ней словно гора. Свет от лагерного костра падал на главаря так, что его силуэт казался абсолютно, непроницаемо чёрным. И только глаза, наполненные холодной, всепоглощающей яростью, поблёскивали в темноте.

Джил испуганно оглянулась на лежавший рядом кинжал. В отчаянной попытке, она попыталась схватить его, но Ультон, предугадав манёвр артистки, на упреждение бахнул дубиной по земле, как раз между клинком и кистью девушки, отрезав ей, таким образом, последний шанс на спасение.

По крайней мере, так он думал...

Лицо Джил исказила гримаса злобы, потому как она почувствовала себя словно зверь, загнанный в угол. И тогда, хлопнувшись на спину, артистка стремительно распрямила почти здоровую руку в направлении главаря бандитов, резко сжав и разжав пальцы. В направлении головы великана вылетел странный двойной клинок с маленькой, неудобной рукоятью.

Который он, не моргнув глазом, с лёгкостью отбил кортиком.

... и оказался прав.

Звякнув о кинжал главаря разбойников, ножик с раздвоенным лезвием и короткой рукоятью завертелся, и, пару раз сверкнув в свете лагерного костра, вонзился в почву, так и не принеся никакой пользы.

Глаза Джил расширилась от ужаса. Внезапно, кровь отлила от её лица, отчего кожа заметно побледнела.

Отвечая на немой вопрос артистки, Ультон, специально растягивая слова, надменно проговорил сквозь зубы, шевеля губами, но, при этом, не разжимая челюстей, будто у него был паралич лицевого нерва:

- Долгие годы ежедневных тяжёлых, изнурительных тренировок, девочка.

Великан победоносно взирал на Джил сверху вниз:

- Ну что, неплохо я ради тебя постарался, скажи? Не ожидала, небось, такой прыти от кого-то, вроде меня, да ещё и с дубиной? - Главарь любовно постучал толстым концом своей оглобли по земле. Приподнимая её, он не прилагал никаких особых усилий.

Оробев, Джил с трепетом смотрела на бандита. Её грудь быстро вздымалась и опускалась. А глоток, который случился как-то сам собой, оказался предательски громким.

Но она сумела взять себя в руки, благо, великан не очень-то торопился завершать начатое. Глубоко вдохнув, артистка нацепила своё ежедневное, безразлично-ненавидящее выражение лица:

- Ладно, признаю - ты победил.

Великан воздел руки к небу, и воскликнул с невероятным самодовольством:

- Ха! Тебе не кажется, что было бы странно, если бы ты думала по-другому? - И, наклонившись, очень вкрадчиво, с примесью фальшивой заботы, добавил. - А?

Джил скривилась от боли:

- Ну, и что собираешься делать теперь? - Собрав всю оставшуюся волю в кулак, благо всё то, что имелось у девушки в запасе, как раз поместилось в её небольшую ладошку, Джил начала, работая единственной здоровой рукой и ногами, постепенно отползать подальше от Ультона.

А тот, в свою очередь, смакуя победу, уже перестал не то, что бояться, но даже опасаться какой-либо угрозы со стороны поверженной артистки, поэтому даже не пытался ей помешать. Кроме того, он прекрасно понимал, что если уж не уступал в скорости здоровому оппоненту, то уж от атаки кого-то с поломанной рукой он и подавно успеет увернуться, или оказаться рядом, если того потребует ситуация:

- Хо! Не теряешь присутствия духа? Молодец! - Похвальба Ультона была искренней, но то, что скрывалось за ней, нивелировало какое-либо удовольствие, которое она могла доставить. Великан беспечно закинул дубину на плечи. - Ну, раз тебе так интересно - тогда слушай: для начала я переломаю тебе руки и ноги, а потом стяну с тебя...

А того, как события развивались дальше, не ожидал ни Ультон, ни Джил, ни Монарх, ни кто-либо другой из присутствовавших. А главное, на такой исход событий не рассчитывал даже сам зачинщик предстоящего торжества. (Музыка из индианы Джонса)

С того самого момента, как Ультон сумел сбить Джил с ног и Кель впервые увидел на лице девушки выражение неподдельного ужаса, он понял: "Пора".

Вскочив со своего места, лекарь, предварительно замахнувшись, и прицелившись, громко окликнул великана:

- Эй, Ультон!

Услышав за спиной знакомый голос, владелец которого, по мнению главаря, сейчас уже должен был находиться на полпути к Кориделю, Ультон, искренне заинтересовавшись, как тот вновь оказался посреди творившейся вакханалии, повернул голову в направлении крика.

И только тогда юноша кинул в великана очень заранее приготовленный булыжник. Одновременно с этим, Джил, приметив, что Ультон отвлёкся, потянулась к своей повязке, наперекор собственному желанию - но жизнь в тот момент казалась ей дороже каких-либо принципов. Тем не менее, увидев, что произошло дальше, артистка так и застыла с рукой на полпути, потому как следующие события удивили, и заворожили её настолько, что она совсем забыла о необходимости двигаться, на некоторое время. Да и, собственно, необходимость в столь крайних мерах отпала сама собой.

В то же время, если Кель вполне справедливо считал себя довольно паршивым воином, то уж метатель тяжестей из него вышел бы ну совсем никакой. Даже несмотря на то, что на его стороне был момент неожиданности, природный глазомер подвел лекаря в самый неподходящий момент, потому как камень, который юноша кинул в направлении головы великана, прошёл по касательной относительно виска Ультона. Задев чирком, булыжник не то, что не ранил главаря, и даже не поцарапал, а всего лишь немного содрал кожу в районе скулы. В этот момент юноша успел пожалеть о том, что чаще предпочитал остаться в библиотеке, чтобы почитать, вместо того, чтобы лишний раз сходить с ребятами к берегу, чтобы покидать камушки в воду. И всё же, этого хватило, чтобы Ультон инстинктивно прикрыл глаз, едва не задетый камнем, и отшатнулся от своей текущей позиции, таким образом, позволив застать себя врасплох. Сам же булыжник, выполнив возложенные на него обязанности в полной мере, плюхнулся отдыхать на землю.

Улучив момент, Кель перепрыгнул бревно, за которым прятался, и помчался в направлении главаря бандитов, на ходу переложив метательный ножик в освободившуюся руку, и покрепче сжав рукояти обоих своих оружий.

На пути к Ультону, лекарь всё не переставал корить себя: "Бесы-бесы-бесы! Нужно было выдвигаться раньше! Ещё бы чуть-чуть, и стало бы поздно! Слишком поздно!".

Пробегая мимо лагерного костра, юноша заставил свой ум переключиться на решение более насущных вопросов, и принялся обдумывать место для нанесения первого удара: "Что же пустить в бой? Меч? Нет, Ультон оказался слишком быстр даже для Джил, а я уж точно медленнее её. Пока я замахнусь, он уже успеет сообразить, что его собрались резать, уклонится от клинка, и прикончит меня одним ударом своей оглобли по голове. И она лопнет как арбуз, по которому врезали кувалдой. - На одну тысячную мгновения представив себе сию сцену, юноша невольно поежился изнутри. - Так не пойдёт. Тогда ножик! Точно! Он лёгкий, я смогу быстро им воспользоваться, чтобы ослабить Ультона, и уж тогда, наверное, мне и меч пригодится. Точно, так и сделаю! Но куда бить? Плечо? Предплечье?" - и всё это пронеслось у него в голове за доли секунды.

Когда Кель оказался буквально в паре шагов от главаря бандитов, его взгляд упал на столь беспечно открытую для атаки подмышку великана. Ведь тот, благодаря царапнувшему его булыжнику, растерявшись, так и не успел занять боевую стойку.

"Идеально!" - обрадовался лекарь.

Когда до Ультона оставался всего один шаг, Кель перенёс вес на правую ногу, пригнулся и, отпружинив, подпрыгнул, метясь ножом аккурат в подлопаточную мышцу главаря. Нервы лекаря натянулись, словно струны. Не выдержав напряжения, он издал нечто, отдалённо напоминавшее боевой клич.

"Только бы не в артерию! Только бы не в артерию!" - Непрерывно повторял про себя Кель. Его размышления падали вниз водопадом, и, оказавшись где-то около языка, все буквы, его формировавшие, перемешивались, и поэтому, сотрясая воздух, на окружающих изливались не чётко сформированные мысли юноши, но какой-то невнятный крик, больше похожий на брачный зов орангутанга. Прежде чем вонзить лезвие в любезно предоставленную для атаки Ультоном подмышку, лекарь предварительно развернул клинок ножа так, чтобы, в случае чего, не разрезать её надвое, а войти в артерию поперёк, тем самым уменьшив риск фатального кровотечения.

Когда лезвие ножа, пробив кожу, пройдя слой жира, достаточно глубоко воткнулось в мясо, в голове лекаря мелькнула мысль о том, насколько Джил была близка к истине, когда предсказала, что Келю предстояло всадить это "перо" кому-нибудь под ребро. Почти буквально. "Ошиблась всего на пару сантиметров", - констатировал Кель. Вслед за этим юноша испытал довольно странное, невиданное доселе ощущение - за всю свою жизнь он разрезал тысячи, если не с десяток тысяч людей, и всегда испытывал только гордость за свои действия, и впервые он проткнул человека не для того, чтобы помочь ему, но чтобы навредить, причём, сделал это специально. Однако, текущая ситуация складывалась так, что у лекаря совершенно не имелось времени на то, чтобы разбираться с новыми чувствами, не то, чтобы как следует их посмаковать.

Когда Кель приземлился, ему первым делом бросился в глаза фонтан алой, словно лепестки розы, крови, хлещущий из нанесённой им великану раны, свидетельствующий о том, что он попал именно туда, куда больше всего не хотел: "Дерьмо", - крайне невесело воспринял сей факт лекарь.

Ультон инстинктивно прижал плечо к боковой части груди, чтобы закрыть ранение, уменьшив тем самым кровотечение, но сделал себе только хуже и больнее, увеличив порез. Зажмурив один глаз, он скрипнул зубами, и взревел, словно раненый бык. Скоро сообразив, откуда его атаковали, великан развернулся на месте, и попытался, не целясь, резануть обидчика наудачу. Но лекарь стоял достаточно далеко, чтобы кортик главаря не достиг цели, даже если бы тот вытянул руку на полную длину. Если бы юноша просто стоял на месте, не двигаясь, или отошёл бы от взбешённого оппонента на пару шагов назад - то всё было бы нормально, и ему ничего бы не сделалось. Тем не менее, Кель рефлекторно поднял руку с мечом, попытавшись прикрыться оружием от опасности. Даже той крохи немыслимой силы великана, которую он вложил в этот замах, хватило, чтобы выбить клинок из рук незадачливого лекаря. И тогда меч, точно пёрышко, подхваченное внезапным порывом ветра, взмыл в воздух, и приземлился вне зоны досягаемости юноши - где-то в районе палаток. Проводив оружие взглядом, Кель наконец-то сообразил, что ему стоило начать делать хоть что-то, и начал медленно пятиться назад.

Ультон стоял на полусогнутых ногах, опёршись на дубину. Рукав и верхняя часть его рубахи, словно зачарованный холст художника, который разукрашивал сам себя причудливым узором, наливалась кровью. Равно как и глаза великана. И этот знак явно не предвещал лекарю ничего хорошего в ближайшем будущем.

С громким, звериным рыком главарь бандитов рванул в сторону лекаря, чтобы вновь его атаковать. Для начала он попытался пырнуть юношу кортиком в область сердца, но Кель успел отпрыгнуть назад. Едва-едва. Тогда Ультон, одним прыжком сократив расстояние между собой и своей жертвой настолько, насколько мог, взмахнул дубиной, в надежде снести лекарю голову. Кель был не настолько ловок, как Джил, чтобы надлежаще увернуться от подобного удара, однако, по скорости мысли он явно не уступал артистке, скорее даже, явно превосходил её в этом плане. И всё равно, его мозгов хватило только на то, чтобы элементарно упасть, чтобы уйти из-под атаки, здраво рассудив, что: "Лучше валяться на земле с ушибленным затылком, но живым, чем с проломленным черепом, но не совсем живым", - и то, местная рыхлая лагерная почва вновь смягчила чьё-то приземление, поэтому юноша ничего себе не повредил.

Промазав мимо цели, дубина пролетела ещё полкруга, и, по инерции, увлекла за собой своего владельца, отчего тот развернулся на сто восемьдесят градусов, и оказался повёрнут спиной к Келю. Тут-то лекарь и сообразил, что силы наконец-то начали покидать здоровяка: "Видимо, из-за того, что он активно двигался, так и не вытащив ножик из раны, он нанёс себе ещё больше повреждений, разогнав кровь по организму", - заключил юноша, заодно подметив, что по первому впечатлению Ультон казался самым умным из своей шайки, но, всего лишь на миг поддавшись своему гневу, совершил глупейшую ошибку, которая стоила ему успеха. Ну, или скоро должна была стоить. Сам великан, припав на одно колено, тяжело дышал, опёршись на свою оглоблю, не то стараясь привести дыхание в порядок, ни то пытаясь не потерять сознания. Но даже в таком состоянии главарь оставался слишком грозным противником, по крайней мере, для тщедушного лекаря.

И тогда Кель, поднявшись настолько тихо, насколько мог, незаметно подкрался к Ультону, и, что было мощи, пнул его по спине, в надежде на то, что тот завалится мордой вперёд. Но великан, вместо того, чтобы безжизненно распластаться на земле в позе звезды, напротив, откуда-то открыл в себе второе дыхание, и даже не пошатнулся от напора юноши. Распрямившись слишком стремительно для текущего состояния своего здоровья, главарь взревел на пределе своих возможностей, испугав, наверное, всех лесных обитателей в радиусе ближайших пяти километров. Запаниковав всего на секунду от такого резкого поворота событий, Кель не придумал ничего лучше, чем запрыгнуть Ультону на спину, крепко обхватил руками шею великана, в тщетной надежде свалить последнего с ног, или хотя бы перекрыть кислород. И буквально в следующую же секунду лекарь пожалел о своём решении: "Бесы! Зачем я это сделал?! Если он завалиться на спину, он же, буквально, похоронит меня под весом своей туши! И тогда ему вообще никакого труда не составит воткнуть мне кортик в глаз! Бесы! Бесы! Бесы!", - причитал юноша, но он слишком сильно боялся, что если отпустит здоровяка, то, отлетев в сторону, повторит судьбу одного из приспешников главаря бандитов, и ударится головой об одно из лежавших в округе брёвен, с весьма печальным исходом. Поэтому, слишком крепко сцепив пальцы от страха, Кель потерял над собой контроль, не мог их расслабить, даже если очень бы захотел.

Ультон же, зарычав, начала неистово вертеться из стороны в сторону, в попытках сбросить со своей спины нежелательный груз.

Джил в полной мере воспользовалась передышкой, которую для неё выиграл Кель, чтобы немного восстановить силы и встать на ноги. Для этого ей пришлось перевернуться на правый бок, и очень медленно подняться, опираясь только на здоровую руку, чтобы лишний раз не тревожить повреждённое плечо. И всё равно, даже несмотря на все её старания, рука ныла от каждого, даже самого мелкого, неверного движения.

Твёрдо встав на землю, артистка в первую очередь попыталась пошевелить поломанной рукой. Едва сдержав вскрик от выстрелившей в кости молнии, девушка пришла к выводу, что какой-либо пользы из этой конечности больше извлечь было нельзя. Поэтому она расстегнула здоровой рукой свой ремень, и, приложив немало усилий, кое-как с трудом шевеля пальцами, запихала под него повреждённую руку, и снова затянула. Таким образом Джил прижала бесполезную конечность к телу, чтобы та не болталась без дела, то и дело мешая своей хозяйке, нарушая её равновесие. После этого артистка, стараясь не сгибаться, присела на колено, чтобы поднять свой кинжал, перехватив его здоровой рукой. Поднявшись, она бросила взгляд в сторону, где продолжала кипеть "битва". Легкий Кель, смертельной хваткой вцепившийся в ворот Ультона, болтался то поднимаясь в воздух, то опускаясь, и оттого смахивал на длинную коричневую соплю, развевавшуюся на ветру. Что со стороны выглядело крайне комично. Но в тот момент Джил было далеко не до смеха - она даже не улыбнулась.

Приняв боевую стойку, артистка покачалась из стороны в сторону, и немного попрыгала на месте, насколько позволяло ей ранение, чтобы понять, в каком направлении сместился баланс её тела. Сообразив, что к чему, девушка начала неторопливо и бесшумно двигаться в направлении взбешенного великана, готовясь в любой момент совершить стремительный рывок, чтобы нанести ему решающий удар. По ходу движения, она постоянно пыталась подгадать подходящий момент, но Ультон всё никак не собирался его предоставлять.

В очередной раз развернувшись вокруг своей оси, великан слишком поздно, видимо, из-за обильного оттока крови от головы, да и от всего тела в целом, но всё же сообразил, что тратил чересчур много сил на крайне бесполезное занятие. Поэтому, остановившись, главарь попытался вонзить свой кортик в руку лекаря. Вовремя заметив изменения в тактике Ультона, Кель успел разжать пальцы. Находясь в полёте, лекарь, не обратив на это совершенно никакого внимания, случайно провёл ребром правой ладони по лопатке главаря бандитов, и тут же плюхнулся на землю, охнув.

Великан пронзительно завопил, наконец-то выронив из руки свою дубину. Кель подумал, что действие адреналина в крови Ультона наконец-то закончилось, и он в полной мере ощутил боль от полученного в подмышку ранения, и заодно ощутил слабость во всём теле. Однако Монарх, который всё это время очень внимательно, почти неотрывно наблюдал за ходом событий, придерживался совсем иного мнения относительно того, что только что произошло - ведь это неприметное движение таило в себе гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Целитель нахмурился.

Юноша молча восхитился тем, насколько упорно Ультон не хотел расставаться со своей оглоблей, даже будучи раненым в артерию руки, в которой он держал свою дубину, и тем, как прытко при всём при этом главарь умудрялся двигаться.

Ярость полностью ослепила великана. У него не оставалось сил, чтобы кричать, зато ему вполне хватило воли, чтобы, сжав зубы, утробно, озлобленно замычать. Взъерепенившись, он впал в неистовство, и принялся исступлённо топтать землю, в попытках придавить несчастного лекаря. Правая рука главаря бандитов безвольно болталась в воздухе, и Джил ему даже посочувствовала. Немного. Совсем немного. Ведь он, в отличие от неё, забывшись в своём безумии, совсем перестал чувствовать боль. Кель почти безостановочно перекатывался по земле, во вполне успешных попытках не стать отбивной, попавшись под гигантскую стопу Ультона. В тот момент он чувствовал себя собакой, которой вначале приказали умереть, а потом дали команду крутиться. Как ни странно, это его немного подбадривало.

За это время Джил успела подобраться к великану настолько близко, насколько было возможно, при этом не попав к нему в поле зрения. И, наконец, улучив удобный момент, когда Ультон в очередной раз топнул мимо Келя, и остановился всего на одно мгновение, чтобы передохнуть, артистка метнулась к нему, и, неловко наклонившись, перерезала великану сухожилие под левой коленкой. Движение было всего одно, но девушка совершила его с таким остервенением, что лезвие кинжала аж скрежетнуло по кости.

Глава разбойников рыкнул, но как-то неубедительно, а скорее, жалостливо. Его повреждённая нога подкосилась, но он успел своевременно, хоть и рефлекторно, перенести вес тела на другую ногу, и, поэтому, сумел сохранить вертикальное, но неустойчивое положение тела. Джил закатила глаза - с одной стороны, она зауважала Ультона: всё-таки, настолько стойких людей встретишь не часто, но с другой, его упёртость достала её сверх всякой меры. Разозлившись, артистка подняла ногу, и смачно, со всей силы, врезала каблуком сапога главарю по обратной стороне соседней коленки. И только тогда разбойник рухнул, но лишь на колени, а своими безразмерными кулаками он всё ещё продолжал упираться в землю. Что примечательно, кортик из левой кисти он так и не выпустил.

Келю понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить, что его перестали преследовать. И до самого момента осознания он продолжал непрерывно кататься по земле. На всякий случай он откатился подальше, на безопасное расстояние, и только тогда поднял голову, чтобы осмотреться, и увидел, что Ультон теперь стоял на четвереньках. Лекарь никак не мог до конца осознать, что же произошло, пока не увидел выглянувшую из-за спины великана Джил. Вымученно улыбнувшись артистке, юноша поднялся.

Ультон тяжело дышал, широко раскрыв рот и глаза. Голова его была низко опущена, можно сказать, она попросту тупо болталась у него на шее. Его лоб покрывали огромные капли холодного пота, которые, пробежав по носу, вискам, и щекам великана, капали не землю. Ткань его рубахи, насытилась кровью настолько, что была уже не в силах принять в себя ни грамма, и, поэтому, кровь главаря бандитов, не желая засыхать, капала вниз, точно песок в стеклянных часах, словно бы отсчитывая последние секунды, отведённые Ультону на свободе. А земля с большим удовольствием принимала дары главаря бандитов, жадно впитывая в себя всё, что только он мог ей дать, хоть и против своей воли.

Кель принялся обдумывать план финальных действий. Он понимал, что самый лучший его удар был не способен окончательно вырубить здоровяка, кроме того, несмотря ни на что, лекарь всё ещё опасался приближаться к низвергнутому великану: "Хотя, учитывая его нынешнее состояние... но уж лучше наверняка", - и тут юношу посетила одна замечательная идея.

Лекарь ехидно улыбнулся, отставив одну ногу за спину, приготовился к бегу, и крикнул:

- Эй, Ультон!

Главарь, сам не понимая зачем, видимо, потеряв всякую связь с реальностью, с огромным трудом и дрожью в шее поднял голову. Половину его лица закрывали слипшиеся от пота длинные, толстые, сальные патлы.

Кель, дождавшись, пока Ультон полностью поднимет голову, отступил на два шага назад, как следует разбежался, подпрыгнул, резко выкинув обе ноги вперёд, и, придав телу горизонтальное положение в воздухе, со всей дури заехал обеими подошвами великану в рожу, после чего триумфально шлёпнулся на землю. Лекарю захотелось расправиться с главарём разбойников так же красиво, как это сделала артистка с Сухим, но, даже несмотря на наличие плаща, без которого ранее осталась девушка, скинув его для удобства, Келю не удалось стать похожим даже на прозаичного крылатого ангела смерти. Скорее, со стороны он больше походил на неровное, несуразное бревно, обвязанное грязной тряпкой, которое кто-то метнул в лицо предводителю головорезов.

Раздался хруст.

Веса тела юноши хватило, чтобы Ультон, зажмурившись, скривившись, разбрызгивая кровь из носу, и раскидывая зубы по окрестности, в беспамятстве завалился на спину, широко раскинув руки.

Кель, испытав приступ какого-то дурацкого счастья, лежал на земле - он понимал, что всё наконец-то закончилось, но никак не мог полностью этого осознать. Лекарь глядел на звёзды, улыбаясь, как умалишённый, и размышлял: "Обильное артериальное кровотечение, резаная рана левого подколенного сухожилия, и сильный перелом носа, скорее всего, с искривлением перегородки".

***

Кель поднялся с земли, и огляделся. Все бандиты были повержены. Он щенячьими глазами посмотрел на артистку, и восторженно воскликнул:

- Джил, мы... мы сделали это! - Радости лекаря просто не находила границ. Но он тут же добавил, несколько отстранённо. - Хотя, честно сказать, у меня душа в пятки ушла, когда пришлось вонзить нож в живого человека, не с целью ему помочь.

В ответ артистка слабо улыбнулась, покачав головой:

- Да, Кель. А ещё, ты спас мою шкуру, спасибо. - Она вернула кинжал в ножны.

Юноша истерично захохотал, и обнял девушку. Та зашипела от боли:

- Придурок! Плечо!

- Ой, точно, прости. - Осторожно освободив Джил из объятий, Кель неловко отстранился. - Мы справились! - Лекарь вновь посмотрел во все стороны, чтобы убедиться в своих словах наверняка. - Даже не верится.

- Не верится, что всё пошло настолько отвратно. - Парировала Джил.

- Но мы хотя бы живы! - Не унимался Кель.

- Это уж точно. Жаль, что не совсем целы. - Джил очень нежно потёрла ушибленное плечо. На удивление, после объятий лекаря оно начало болеть как будто бы немного меньше, совсем капельку. Задумавшись о том, чем это могло быть вызвано, артистка пришла к неоднозначному выводу, и оттого немного засмущалась своих чувств.

Вдруг со стороны послышались аплодисменты. Оба опасливо обернулись. Оказалось, что в ладоши хлопал Монарх:

- Молодцы, мои юные друзья, вы просто молодцы! Великолепная командная работа! - Маг довольно резво поднялся, неожиданно, от его вялости не осталось и следа. Кель с Джил немало удивились столь резкой перемене в состоянии целителя, но расспрашивать не стали, так как запас восторженных эмоций у обоих уже подходил к концу. А старец добавил. - Но, боюсь, жизни Ультона прямо сейчас угрожает серьёзная опасность.

Кель помрачнел, и посмотрел на главаря. Кровавое пятно просочилось уже до конца рукава рубахи великана, и расползлось на всю боковую часть его одежды. Медлить было нельзя. Лекарь сказал приказным тоном:

- Джил! Скорее, принеси мою сумку! - Одновременно с этим он присел на одно колено рядом с пациентом, и пережал пальцами артерию по обе стороны от места ранения.

- Что?! Ты собрался его спасать?! - Возмущению Джил не было предела. Тут она краем глаза поймала на себе взгляд Монарха. Обернувшись, артистка убедилась, что целитель смотрел на неё не то, чтобы с укором, но, скорее так, как смотрят на человека, который должен без подсказки сам понять, как ему правильно поступить. Девушка почувствовала себя так, будто в тот момент старец её проверял. Артистка всплеснула здоровой рукой. - Серьёзно?! Вы оба хотите сохранить Ультону жизнь?! Да вы вообще слышали, что он собирался со мной сотворить?! - Девушка упёрла здоровую руку в бок.

- Джил, прошу тебя! - Чуть ли не с отчаянием возопил Кель, с мольбой в глазах взглянув на артистку.

А она, в ответ, сдвинув брови, пристально уставилась на лекаря: во взгляде девушки юноша увидел крепкую, но не нерушимую стену, которую ему предстояло проломить, чтобы Джил хотя бы задумалась о том, чтобы начать помогать. В знак протеста артистка попыталась скрестить руки на груди, но у неё, естественно, ничего не вышло. Тогда она просто обхватила кистью здоровой руки локоть повреждённой, и завела носок одной ноги за пятку другой, чуть наклонив голову набок.

Поджав губы, Кель с натугой выпустил воздух через ноздри:

- Ладно! Тогда подумай вот о чём - как долго мы будем добираться до города, если придётся на себе тащить его тушу? А если мы сохраним ему жизнь - он сможет хоть кое-как, но доковылять до Кориделя на своих двоих. - Джил приподняла одну бровь, на весах жизни главаря разбойников её ненависть к Ультону явно перевешивала её же нежелание тащить на своей спине его массивное тело. Отвернувшись, Кель закатил глаза, его губы невольно скривились. Повернувшись обратно, он на одном дыхании выпалил свой второй, последний, но в то же время и самый весомый аргумент. - Тогда подумай о том, сколько золота мы потеряем, если он умрёт!

Торжество человеколюбия над ненавистью свершилось! Чаша весов с надписью "жизнь", придавленная страстью Джил к золоту, триумфально грохнулась на пол! Стена, отделявшая добро от зла рухнула сей же миг:

- С этого стоило начинать. - Улыбнувшись краешком рта, хмыкнула девушка.

Джил побежала к деревьям, на одном из которых она ещё недавно болталась с Келем.

Сумка лежала там, где её оставили. Чтобы поднять её, не потревожив при этом больное плечо, артистке пришлось встать на колено.

Когда она вернулась, Монарх уже стоял рядом с побеждённым главарём. Маг почему-то очень внимательно следил за пальцами, которыми лекарь пережал артерию разбойника, и не очень-то торопился приступать непосредственно к лечению.

Кель с надеждой посмотрел на старца, и спросил достаточно громко, чтобы вывести того из задумчивости:

- Монарх! Вы же ему поможете? Боюсь, традиционными методами спасти Ультона уже практически нереально! - Он бросил через плечо. - Джил, пожалуйста, открой сумку и поставь её рядом.

Артистка, посмотрев на свою раненую руку, бросила на лекаря испепеляющий взгляд, которого он, разумеется, не увидел, и даже не почувствовал, так как его голова была занята совершенно другими вещами. И всё же, девушка выполнила указание, но для этого ей пришлось взять лямку сумки в зубы, и пальцами здоровой руки раскрыть её. Сноровка артистки дала о себе, знать, и всё это она проделала довольно ловко и быстро, после чего взяла сумку в здоровую руку и поставила её поближе к лекарю. Тот, приметив её краем глаза, поблагодарил Джил.

Наконец Монарх, не обращая внимания ни на какие увещевания, сам вышел из транса, и, осмотрев Ультона, ответил:

- Конечно, мальчик мой, я могу помочь залатать Ультона, но не стану делать этого...

Только услышав отказ, Кель моментально на него отреагировал, перебив целителя:

- Что?! Но почему?! - Кель обескуражено уставился на старца.

Монарх выставил вперёд ладонь левой руки, призвав юношу замолчать, и успокоиться:

- Не спеши с выводами, мальчик мой, ведь ты меня не дослушал. - Он спрятал свободную руку за спину. - Я не собираюсь исцелять Ультона полностью. Его ногу я залечу таким образом, чтобы он сильно хромал, но, при этом, мог ходить самостоятельно, без посторонней помощи. Что же касается его руки - я сращу его артерию обратно, чтобы он не истёк кровью, разумеется, но, что до мягких тканей, я хотел бы оставить всё, как есть, чтобы на случай, если нашему не достопочтенному главарю банды придёт в голову снова помахать кулаками - то у него ничего бы не вышло. По крайней мере, до тех пор, пока мы не доберёмся до города. Проще говоря, я хочу оставить Ультону серьёзные, но несмертельные раны, чтобы его жизнь оказалась вне опасности, но, в тоже время, чтобы обезопасить нас с вами. - Целитель обвёл взглядом всех присутствовавших, из тех, кто ещё оставался в сознании. - Все согласны с моей позицией?

Джил недобро усмехнулась:

- Хах. Ещё как. - С этими словами артистка попыталась как можно нежнее потереть ушибленное плечо здоровой рукой, но оно тут же отозвалось мгновенным и сильным, хоть и коротким, приступом боли. Тут же отдёрнув руку, девушка непроизвольно зажмурила один глаз, шумно втянув воздух через сжатые зубы.

Кель вздохнул с облегчением. Однако, как только он взглянул на побледневшее лицо великана, в нём тут же взыграло чувство долга, которое стремилось не позволить ему обойтись полумерами, в то время как у него имелась возможность приложить максимум усилий для оздоровления пациента. В глазах юноши проявилось сочувствие, и с таким вот выражением лица он посмотрел на Монарха:

- Но Ультон потерял очень много крови, он итак слаб, вы уверены, что это хорошая затея?

Не стремясь привлечь внимание, или быть услышанной, Джил злобно пробормотала себе под нос:

- Если вы спросите меня, то, как по мне - просто отличная.

Целитель посмотрел в глаза лекаря, приподняв одну бровь. После чего, одобрительно усмехнувшись, ответил:

- Об этом можешь не беспокоиться, мой юный друг, у нашего знакомого её ещё столько, что я готов едва ли не биться об заклад, что он оправиться быстрее остальных, да ещё и дошагает до Кориделя без передышек.

Джил встрепенулась. Ей как-то не верилось в слова старца, хотя тот уже успел доказать, что вполне был способен за них ответить, помимо того, что он всегда очень пристально следил за тем, что говорил:

- Вы хотите сказать, что даже после всего того, что мы тут с ним сотворили, он ещё и очухается быстрее остальных?

Целитель пожал плечами:

- Я бы не стал утверждать с полной уверенностью, но так же и не исключаю, что очнётся он одним из первых.

- Оу. - Кель вздрогнул, и, теперь уже с опаской, посмотрел на Ультона. - Ну, в таком случае, думаю, у нас не остаётся иного выбора.

Джил скривилась:

- Сразу бы так.

Монарх кивнул:

- Что ж, мальчик мой, раз уж ты уже взялся за руку Ультона - можешь пока начинать делать все необходимые перевязки, а я займусь его ногой. - С этими словами, целитель, что удивительно, воткнул посох в землю, и, без какой-либо помощи со стороны своего артефакта, да не использовав его в качестве опоры или костыля, сел на колени, и начал подробнее изучать ранение главаря бандитов.

Нехотя отняв пальцы от артерии Ультона, Кель порылся в сумке. Достав из недр какую-то баночку с прозрачным содержимым, лекарь смочил по очереди вначале одну руку, а потом другую. После чего снова опустил руку в сумку, но тут же опомнился:

- Бесы, жгута-то у меня с собой нет. - Осмотревшись по сторонам, юноша бросил через плечо. - Джил, подай мне, пожалуйста, дубинку Пса.

Скривившись от того, что из неё сделали девочку на побегушках, артистка наклонила голову набок, но всё же пошла за дубинкой.

Когда девушка достигла своей цели, она заметила, что Пёс, лежа там, где его оставили, и обильно пускал слюни во сне. Хмыкнув, Джил от всей души саданула обрюзгшему бандиту носком сапога в район поясницы. Пёс заскулил, но в сознание так и не пришёл. Проворчав себе под нос несколько нелестных отзывов в адрес толстяка, артистка присела на корточки, чтобы забрать дубинку.

Когда она вернулась, Кель уже перевязывал подмышку Ультона полоской ткани, которую оторвал от рубахи великана. Окровавленный метательный нож, которым юноша и нанёс великану рану, лежал рядом. Джил пока решила его не забирать, чтобы не лезть лекарю под руку. Монарх лечил подколенное сухожилие бандита с применением магии. Руки целителя, и область, на которую он воздействовал, светились бледно-зелёным светом, который при свете дня, пожалуй, можно было бы и вовсе не заметить, но в сумерках он виднелся довольно отчётливо.

Лекарь очень внимательно занимался своими обязанностями, поэтому, чтобы обратить на себя внимание, артистке пришлось сунуть дубинку ему чуть ли не под нос.

Юноша даже не сразу сообразил, что это такое перед ним оказалось, но когда до него всё же дошло, он всего на мгновение отвлёкся от пациента, чтобы коротко поблагодарить девушку:

- Спасибо.

Приняв дубинку из рук Джил, Кель с треском оторвал от рубахи Ультона ещё одну полоску, повязал её вокруг плеча великана, немного подальше от места ранения, после чего соорудил из неё закрутку, а затем, просунув в неё дубинку Пса, провернул её несколько раз, чтобы как следует затянуть жгут. Потом, когда кровотечение полностью прекратилось, он закрепил другой конец дубинки той повязкой, которая обвивала подмышку главаря бандитов, чтобы она не раскрутилась. Оценив свою работу, лекарь удовлетворительно кивнул, и повернул голову в сторону артистки:

- Помоги мне поднять его. - Юноша встал, обошёл великана, и просунул обе ладони ему под плечи.

Девушка, однако, не торопилась выполнять просьбу Келя:

- Это ещё зачем?

- При ранении артерии под мышкой, одного жгута недостаточно. - Спокойно объяснил лекарь.

Приняв устойчивое положение ног, Джил здоровой конечностью покрепче схватила великана за шиворот, намотав ткань его рубахи на пальцы, и одним рывком придала тому полусидячее положение, без какой-либо поддержки со стороны Келя.

От увиденной демонстрации силы у лекаря как-то сами собой слишком широко распахнулись глаза.

Приметив это, Джил загадочно улыбнулась, приподняв одну бровь, и осталась довольна результатом.

Почувствовав себя неловко, Кель отвёл взгляд, и немедленно завёл оба локтя разбойника за спину. После чего принялся связывать их вместе заранее заготовленными полосками ткани, которую всё так же позаимствовал с одежды главаря бандитов.

Задорно хохотнув, Джил поддержала подобный метод лечения, уткнув руку в бок:

- Такая медицина мне по вкусу - связывать ублюдков для их же собственного блага!

В ответ оба медика наградили её взглядами, полными немого укора, без слов дав понять, что то была вынужденная мера, но никак не попытка намеренно ограничить свободу пациента. Опять же, не разделив оптимизма артистки, каждый врач сосредоточился на своей части работы.

- Э-э-э, - примирительно протянула девушка, - ну и да ну вас, пойду, лучше, верёвку поищу, чтобы связать всех этих... - заметив, что её никто особо-то и не слушал, Джил, махнув на эскулапов рукой, не стала даже договаривать, и, демонстративно отвернувшись, пошла заниматься своими делами.

Для начала Джил направилась к своему плащу. Наклонившись, она схватила его здоровой рукой, и ловко закинула на плечи, а затем очень споро, работая одной кистью, завязала шнурок у себя на шее. Затем она занялась поисками кинжала. И ей удалось довольно быстро его обнаружить, хоть он и оказался на значительном расстоянии от места её падения. Чтобы не беспокоить повреждённую конечность наклонами, артистка, встав на одну ногу, опустила торс к земле, и, подхватив кинжал, снова приняла вертикальное положение. Спрятав его в ножны, девушка начала высматривать клинок с двойным лезвием, который Ультон столь вульгарно отбил своим кортиком. Обнаружив тот неподалёку от остывшей тушки кабанчика, Джил подошла к нему, и, опустившись на корточки, вытащила клинок из земли. Повертев его в руке, артистка оценивающим взглядом посмотрела на поломанное плечо, и поняв, что сейчас вернуть клинок на положенное место не получиться, временно повесила его на пояс. Затем девушка прошлась по местам боевой славы, чтобы отыскать потерянный метательный ножик. Найдя его, она мысленно сделала себе пометку, что один из них всё ещё оставался подле Келя.

Собрав почти всё своё имущество, Джил решила, что, пожалуй, поиски верёвки стоило начать с мешков, что стояли возле палаток.

Ей пришлось постараться, чтобы развязать их. Артистка зажимала мешок ногами, чтобы зафиксировать его в устойчивом положении, а здоровой рукой разматывала горловину. Но все усилия оказались напрасны, потому, как там оказались только сменная одежда, кое-какие личные вещи, вроде писем, старых настолько, что бумага успела пожелтеть сильнее, чем последние зубы Сухого, и некоторые предметы гигиены, типа мыла, и какой-то крайне вонючей туалетной воды. Поморщившись от запаха настолько, что даже немного высунула язык, Джил закупорила бутылку с парфюмом, и вернула её на место с мыслью: "И на кой она им? Они что, умудряются где-то здесь ещё и на свидания бегать что ли?". В этот момент донышко бутылки стукнулось о что-то, что лежало в самом низу мешка, раздался металлический лязг. Крайне заинтригованная таким поворотом артистка запустила руку в мешок чуть ли не по самое плечо. Немного порывшись, она извлекла на свет небольшую пригоршню драгоценностей, в виде нескольких золотых и серебряных цепочек, кулончика с крохотным драгоценным камушком, и, кажется, пары ни то странных серёжек, ни то необычной формы запонок - в темноте было трудновато рассмотреть. Джил оглянулась на Келя с Монархом, и снова взглянула на свою руку - на её лице появилось смущение, но, слегка подкинув пригоршню в ладони, чтобы оценить её на вес, артистка пожала плечами, и бесстыдно спрятала драгоценности за пазуху.

Не обнаружив в остальных мешках ничего стоящего внимания, девушка оставила их в покое. Следующим делом она заглянула в каждую палатку, но и там не было ничего особенного, кроме спальных мешков, грязной посуды, и сушёных апельсиновых корок, разбросанных здесь, видимо, для того, чтобы хоть как-то отпугивать полчища лесных комаров. "Хм, но в это время, обычно, комаров-то уже не остается даже за гордом. Может, они просто свиньи?", - подумала Джил, обратно завешивая полог последней палатки.

Следующим пунктом её назначения стали мешки немного больших размеров, которые лежали чуть поодаль от остальных. Там артистка нашла целую гору вяленого мяса, сыра, варёных яиц, какой-то крупы, лука с чесноком, и других не очень быстро портящихся продуктов. Особняком стояла пара коробочек из бересты, наполненных солью. "Набрали столько всего, а каких-то других специй прихватить не додумались, дуралеи", - посмеялась над бандитами девушка, закрывая крышку.

Джил оставила осмотр сундучков-шкатулок около палатки Ультона на закуску, так как непременно ожидала найти там что-то ценное. Но они, к большому разочарованию артистки, оказались почти пусты. Внутри одного из них лежало тридцать вятых. Джил посмотрела на них, потом оглянулась на Келя с Монархом. В её глазах мелькнуло что-то похожее на стыд. Артистка порылась за пазухой, и достала оттуда драгоценности, которые присвоила буквально несколько минут назад, свистнув их из одного из мешков. Она, часто моргая, перевела растерянный взгляд на трудившихся над здоровьем главаря бандитов медиков. Её глаза не переставая бегали туда и обратно. Девушка закатила зрачки, и её голова начала наклоняться куда-то в сторону, и по мере того, как она всё глубже погружалась в пучину воспоминаний о совсем недавних событиях, её глаза потихоньку начинали свободно плавать, глядя в никуда. По лицу девушки можно было безошибочно определить, что внутри у неё велась жёсткая борьба. Но, в конечном итоге, она, ехидно ухмыльнувшись, спрятала побрякушки обратно за пазуху. Схватив деньги в охапку, Джил с задором крикнула через плечо:

- Эй, эскулапы! Я у них тут вятые нашла! Правда, всего тридцать! Можем поделить поровну! Станут нашей первой наградой за труды!

Голову поднял только Монарх:

- Да, здесь нам не повезло - могло бы быть гораздо больше. Буквально два дня назад их шайка наполнили золотом целый сундучок, до самой крышки, и закопали где-то в лесу. Правда, прятать сокровища ходил сам Ультон, поэтому только одному ему и известно, где они теперь покоятся.

У Джил тут же загорелись глаза:

- Может быть, мы заставим его говорить?

Опечаленно охнув, целитель отрицательно покачал головой:

- Боюсь, проще медведя научить колдовать, чем вытянуть из Ультона сведения, которыми он совершенно не намерен делиться. Как ни крути, а в войну он служил разведчиком, и был одним из лучших - его отлично натренировали. - После небольшой паузы старец добавил. - И, кроме того, как ни крути, а нам, скорее всего, пришлось бы вернуть все ценности владельцам. Поэтому, я предлагаю оставить все лишние хлопоты стражам правопорядка Кориделя.

Горестно вздохнув от обиды за упущенную наживу, Джил на время положила вятые обратно в коробку, и продолжила учёт имущества бандитов. Пройдя всю череду палаток, артистка обнаружила за ними самодельную стойку, состоявшую из двух палок, между которыми натянули несколько бечёвок. На них разбойники сушили своё бельё: "По крайней мере, Ультон заставлял их хоть как-то следить за собой", - заметила девушка не без уважения по отношению к великану. Бесцеремонно скинув всю одежду на землю, Джил достала с пояса кинжал, посрезала бечёвки, и спрятала оружие на место. Кое-как сложив верёвочки одной рукой, артистка закинула их себе на плечо: "Ну, не полноценные верёвки, конечно, но крепкие. Для начала сгодится".

Но как только артистка подняла голову, она тут же увидела, что сушилка для белья служила лишь ширмой для оружейной стойки, которую разбойники, судя по всему, тоже соорудили своими руками. Бандиты выбрали место для хранения своего арсенала так, чтобы он стоял перпендикулярно к одному из деревьев-колонн крепости, для того, чтобы с трёх сторон его прикрывали лиственная стена, мокрая одежа, и палатка, образовывая, таким образом, треугольник, со стойкой в центре, спрятанной от чужих глаз.

На стойке располагались четыре копья, такие же, которыми были вооружены стражники у ворот Раута, столько же щитов с символикой того же города, достаточное количество луков и дубинок разных размеров, чтобы по полной вооружить каждого из бандитов, колчаны со стрелами. Взгляд девушки зацепился за то, что ещё на стойке, особняком от всего остального, висело несколько разных кортиков.

Джил предположила, что все они принадлежали коллекции Ультона, поэтому никто из остальных членов шайки не смел к ним прикасаться.

Осмотрев стойку, Джил наконец-то нашла то, что искала - по её краям висели огромные мотки довольно толстой верёвки. Тут артистка вспомнила, как Сухой упоминал "урожай из пленников". Зловредно хихикнув, девушка подумала про себя: "Ну что, не по зубам оказался орешек? Сегодня ты намереваешься собирать урожай, а завтра сам им становишься",- философски заметила она, почему-то представив себе грушу с лицом Сухого.

Невольно зажмурив один из глаз, Джил с отвращением отогнала от себя сие видение. Один моток она повесила себе на шею, а другой закинула на плечо здоровой руки, и собралась уже было возвращаться, когда её взгляд упал на Кинтона.

Артистка оглянулась, чтобы посмотреть на остальных бандитов, но, к своему удивлению, не обнаружила их на прежних местах. Как оказалось, Кель, закончив с Ультоном, начал перетаскивать поверженных разбойников ближе к центру лагеря, и складывать их в ряд, головами на брёвна.

Пожав плечами, девушка подошла к загипнотизированному разбойнику. Но, прежде чем приступать, он решила на всякий случай удостовериться:

- Монарх, Кинтон не проснётся, если я попытаюсь его связать? - Крикнула артистка целителю через плечо.

- О, нет-нет, - старец помахал ладонью в воздухе, - он будет стоять на этом самом месте, пока не умрёт, либо пока я не освобожу его от заклятья. - Немного помолчав, Монарх добавил, задумчиво приподняв подбородок. - Ну, или пока кто-нибудь насильно не уведёт его куда-нибудь ещё.

- Отлично. - Кивнула самой себе Джил.

Кинув верёвки под ноги, артистка принялась, охая, шипя, рыча, и скрипя зубами, крепко связывать вместе руки Кинтона бечёвкой. Делать это одной рукой у неё выходило довольно скверно, поэтому ей пришлось, превозмогая боль, передвинуть повреждённую конечность ближе к переду, и по мере возможностей помогать второй кистью. Покончив с руками, девушка утёрла пот со лба - так тяжело давалось ей это занятие - и начала связывать ноги охранника, так, чтобы он всё ещё мог ходить, но совсем маленькими шажками. Под конец она отрезала основную часть верёвки от использованной. Джил столько внимания уделила именно Кинтону потому, что, по сути, он был единственным из всех головорезов, который не получил каких-либо существенных физических повреждений, и всё ещё оставался в форме, чтобы причинить вред товарищам. Поэтому артистка хотела удостовериться, что у него больше остальных будет ограничена свобода передвижений, чтобы он не смог натворить никаких неприятностей.

Чрезмерные потуги девушки не обошли стороной слух Монарха. Хотя и заметил он их совсем не сразу, но, как только целитель понял, в чём было дело, тут же оживился, и призывно замахал руками:

- Ох-хо-хо! Джил, дорогая моя, пожалуйста, прости мне мою невнимательность! Травма твоей руки совсем вылетела у меня из головы! - Видимо, в доказательство своих слов, старец приложил собственную ладонь ко лбу. - Скорее, скорее, подойди ко мне, чтобы я мог всё исправить!

Недовольно хмыкнув, Джил подумала: "Ну наконец-то хоть кто-то про меня вспомнил. Давно пора", - а вслух сказала, с присущим ей сарказмом:

- Спасибо! А то я уже начала сомневаться, кто же вам дороже, этот сброд, - она мотнула подбородком в сторону бандитов, - или я. - Последнюю пару слов она произнесла с напускной жалостью к себе.

Кель виновато потупился.

А Монарх не стал никак комментировать их промашку, потому как уже извинился ранее.

Артистка подняла верёвки с земли, перенесла их поближе к центру лагеря, и бросила в ноги разбойникам.

Целитель пригласительным жестом указал на бревно:

- Присаживайся, моя дорогая, так будет удобнее нам обоим.

Девушка последовала указаниям старца, он сам опустился рядом. Монарх воткнул посох в землю, чтобы освободить руки, после чего немедленно начал совершать круговые движения ладонями вдоль больного места, не прикасаясь к нему самому, при этом он постоянно шевелил пальцами, словно для более точного анализа ему нужно было найти правильное их положение:

- Хм, ну, из хорошего - с уверенностью могу сказать, моя дорогая Джил, что кость не сломалась, лишь треснула. Однако, трещина получилось продольной, и настолько протяжённой, буквально, на грани фола. Иными словами, ещё чуть-чуть, и дела для тебя обернулись бы намного хуже. Я бы даже не стал исключать, что нам пришлось бы разрезать руку, чтобы достать осколки кости, что весьма и весьма проблематично в полевых условиях. И всё же, позволю себе заметить, что я немало удивлён тем фактом, что здесь обошлось без перелома. - Монарх задумчиво и быстро протараторил себе под нос. - Особенно, учитывая силу и скорость удара. - Но спустя мгновение целитель улыбнулся, и спросил своим обычным, но немного более весёлым тоном. - Кстати, Джил, а как много молока ты пила в последнее время.

Поджав уголок глаза и рта, артистка наклонила голову набок, и возвела очи к небу, притворившись, что она действительно усердно пыталась вспомнить, пока, наконец, не выдала:

- А сливочное пиво считается?

Пожав губы, старец подпёр их пальцем:

- Нет, я так не думаю.

Прижав ухо к плечу, девушка ответила как-то развязно:

- Ме-х, тогда, думаю, чуть больше, чем многие, но намного меньше, чем следовало бы.

Монарх улыбнулся ещё более добродушно, и отвернулся, чтобы уделить всё своё внимание плечу Джил. Он всё ещё продолжал сосредоточенно водить руками над треснувшей костью, чтобы вывести наиболее эффективный метод исцеления. Но чем дольше он этим занимался, тем больше таяла его улыбка. И когда он обнаружил, что-то такое, что заставило беззаботность улетучиться с его лица, он вмиг посерьёзнел, и спросил у артистки, даже немного сурово, и очень вкрадчиво:

- Скажи, Джил, а ты не почувствовала чего-то, кхм, особенного, когда Кель тебя обнял?

Артистка поначалу даже не поверила своим ушам. Приподняв одну бровь, она с неподдельным недоумением посмотрела на целителя. Но, всего через секунду её лицо уже украшала ехидная ухмылка, и она глядела на старца с полным пониманием:

- О-о, не думала, Монарх, что вы из тех, кто любит поболтать о подобных вещах. Но не кажется ли вам, что сейчас не самое подходящее время и место, чтобы сплетничать?

Теперь пришла очередь целителя удивляться. Оконфуженный, он даже не сразу сообразил, о чём говорила девушка, и ещё секунд десять у него ушло на то, чтобы подобрать правильные слова:

- О-о-о, нет-нет-нет, дорогая моя. - Маг помахал в воздухе указательным пальцем. - Я имел ввиду, не почувствовала ли ты что-то по поводу своего плеча?

Теперь Джил по-настоящему призадумалась:

- Ну, когда он кинулся на меня - я точно почувствовала резкую боль. - Приподняв голову, артистка похлопала себя пальцем по подбородку. - Ну, и когда он отпустил, вроде, стало легче, но всё равно кость ныла. А так, вроде, больше, ничего. - Девушка пристально посмотрела на целителя. - А что, думаете, до того, как он меня обнял, трещина была меньше? Хотите сказать, что он сделал только хуже? - Она похлопала себя по коленке, стараясь припомнить испытанные в тот миг ощущения, и высказалась куда-то в никуда. - Не сказала бы, что объятия были такими уж крепкими.

Монарх отрицательно повертел головой:

- Нет, нет, дорогая моя, я уверен, что Кель не мог усугубить ситуацию с твоим плечом. - И тут же пробормотал. - О-о-очень навряд ли. - Целитель ещё немного посидел молча, но потом всё же не удержался от уточнения. - А ты точно уверена, что ничего? Может быть, что в общем стало меньше болеть?

Отрицательно мотнув головой, артистка пожала плечами:

- Кажется, нет. - И начала что-то подозревать. - А должна была? - Спросила она, прищурившись.

Старец отрешённо взглянул куда-то в сторону, но всего на пару мгновений, после чего, приветливо улыбнувшись, ответил:

- Возможно. Поддержка близких, и тёплые чувства, которые она дарит, всегда помогали больным чувствовать себя лучше, и выздоравливать быстрее. - Отшутился Монарх.

Неловко ухмыльнувшись, Джил промычала в ответ что-то невразумительное, и оглянулась на Келя. Тот, придерживая предплечье Сухого правой рукой, старательно зашивал его левой.

Артистка слегка изумилась такому положению дел, и обратилась к целителю:

- А почему Кель зашивает Сухого, ну, как это обычно делают? Разве магией было бы не быстрее?

Старец ответил, не отрываясь от процесса обследования:

- Конечно, быстрее. - Со всей готовностью подтвердил Монарх. - Но, в то же время, у меня на это ушло бы гораздо больше сил, чем это могло бы показаться со стороны. Поэтому, даже самые опытные маги-целители, когда имеется возможность просто разрезать, а потом зашить - предпочитают работать по старинке. Нам следовало как можно скорее залечить артерию Ультона, потому что иначе промедление грозило бы ему смертью, именно поэтому я и воспользовался магией. А ранение Сухого не требует совершенно никакой спешки. Ну, и, кроме того, я уже озвучивал свою позицию по поводу того, что предпочёл бы, чтобы наши, кхм... - целитель потянул время, чтобы подобрать самое подходящее, но при этом приличное слово для шайки головорезов, пока, наконец, не нашёлся, - пациенты, сохраняли некую дееспособность. - Внезапно, старец резко сменил тему. - А теперь, дорогая моя, я попросил бы тебя двигаться как можно меньше, а по возможности, сохранять полную непоколебимость.

Не успела Джил понять, что Монрах имел ввиду, как его глаза тут же засветились. Она вдруг почувствовала в плече холодок, который, заполнив его до самого локтя, через пару секунд внезапно ушёл, как будто его там вовсе и не было, однако, заодно унеся с собой почти всю боль. Девушка почувствовала значительное облегчение. Но внезапно она ощутила сильный, но терпимый жар в районе ключицы. И оттуда, по направлению к локтю, по всей повреждённой косточке Джил начало растекаться едва ощутимое, но очень приятное тепло. Оно создавало ощущение непонятной, лёгкой щекотки, от которой совсем не хотелось избавляться, а даже если бы и захотелось, то её невозможно было бы почесть, так как она находилась гораздо глубже, чем кожа. При этом, чем больше тепло покрывало повреждённую кость, тем меньше становился жар в ключице. Когда же жар исчез совсем, а тепло начало потихоньку прогревать больное место, изнутри трещины начал образовываться замогильный холод, совсем не похожий на тот, который Джил почувствовала в начале процедуры. И чем больше он распространялся, тем сильнее становился, и, чем сильнее он становился, тем нестерпимее становилась причиняемая им боль. В какой-то момент боль стала настолько невыносимой, что артистке начало казаться, что кто-то пытался сломать её плечо об колено, она уж даже было собралась вскрикнуть, и схватиться за руку, но, помня завет целителя, сдержала себя. Заняв всё оставшееся свободное место, холод как будто бы начал поглощать тепло, засасывая его в глубину трещины, заполняя образовавшееся от удара Ультона пространство.

Вместе с тем, как иссякло тепло, исчез и холод. И всё внезапно закончилось. Глаза Монарха перестали светиться, а боль Джил улетучилась. Она подняла руку, осмотрела и покрутила по часовой стрелке, разминая

Артистка ненадолго ослабила ремень, чтобы освободить теперь уже вторую здоровую руку, и посмотрела вначале на ладонь, а потом на обратную её сторону, прислушиваясь к ощущениям. Убедившись, что всё в порядке, она начала по-всякому крутить, вертеть, и вытягивать руку, разминая её:

- Спасибо. - Коротко поблагодарила она старца.

Монарх примирительно покачал ладонью:

- О, ну что ты, ведь это мой долг. - Он благодушно улыбнулся. - Тем более, надо же мне было хоть как-то отплатить тебе за то, что ты помогла мне слезть с сети на дереве.

- Да уж. И спасибо Келю, что он вытащил из этой передряги нас всех.

За это время лекарь успел разложить разбойников так, как ему было удобно. Получилось так, что на двух из четырёх брёвен лежало по четыре бандитских головы: "Ну, вот вроде как получилось две палаты по четыре койки", - с удовольствием отметил про себя лекарь. Закончив, он осмотрел результаты своего труда, и счёт их удовлетворительными. Утерев пот со лба, он выдохнул:

- Кажется, я всех залатал. Все мои диагнозы оказались верны, и, кроме тех ран, которые мы уже обработали и зашили, я больше ничего не нашёл. - Тут он немного стушевался. - Кроме шишек. - И запнулся. - Огро-омных шишек. - И закончил, глубоко вздохнув. - В таких местах, где их, как мне казалось, в принципе, быть не может. - После этого он обратился к старцу. - Монарх, вы не могли бы обследовать их с помощью магии? На случай, если я всё же что-то упустил.

Целитель кивнул, и его глаза остекленели на пару мгновений:

- Нет. Кажется, нет. Они все без сознания, а иногда, чтобы обнаружить, что что-то не так, нужно, чтобы пациент осознавал, что происходит вокруг него, и внутри него тоже. Но, насколько я могу судить, всё в порядке. В пределах возможного. Ничьей жизни не угрожает никакая опасность.

Пока эскулапы болтали, Джил пересчитала разбойников:

- Кель, одного не хватает. - Настороженно заметила она.

Лекарь хлопнул себя по лбу:

- Бесы! Брат Ультона!

Насупившись, артистка начала перечислять:

- Мне кажется, я обошла лагерь вдоль и поперёк, и заглянула во все места, где он мог бы спрятаться. Я проверила каждую палатку по отдельности, но не смотрела за ними самими. - Она подняла взгляд на юношу. - Сходи, посмотри за палатками, - она указала пальцем в нужном направлении, - может быть, он там проблевался и заснул, не дойдя до постели?

- Хм, не исключено. Ладно, уже иду. - Кель направился туда, куда его послали.

Когда юноша обернулся, артистка обратила внимание на состояние его плаща, и окликнула :

- Эй, Кель! - Лекарь обернулся. - У тебя весь плащ на заднице об траву испачкался, пока нас сюда тащили! А всё остальное в пылище по самое не балуй!

Хмыкнув, Кель развернулся к Джил лицом, и, широко расставив руки, полностью продемонстрировал себя всего, от ног до головы. Его сапоги, штаны, рубаха, даже перчатки, полностью вывалялись грязи. Кроме того, на животе следы почвы хорошенько так перемешались с кровью, в которой он извазюкался, пока болтался на вороте у Ультона. И это не говоря и том, что и руки у него едва не по локоть замаралсь кровью из-за всех проведённых тут операций. Однако его лекарская сумка, на контрасте, выглядела изумительно чистой.

Увидев всё это, Джил изрядно развеселилась, и даже немного посмеялась. Почему-то раньше она не замечала, насколько сильно разошлись пути одежды Келя с чистотой, наверное из-за того, что боль в руке слишком сильно отвлекала артистку.

А Кель был только рад лишний раз услышать звонкий, мелодичных смех девушки:

- Ну, как видишь, плащ сейчас - это меньшая из моих проблем, что касается одежды. - Не переставая хохотать, Джил махнула ему, чтобы лекарь уже, наконец, продолжил заниматься делами, а он, в свою очередь, отвернувшись, тут же перестал улыбаться, и пробормотал. - Если учитель как-нибудь, когда-нибудь узнает, в каком виде, и при каких условиях я проводил операции - вмиг голову оторвёт.

Отсмеявшись, артистка поднялась, и бросила лекарю вдогонку:

- Если не найдешь его там - выгляни наружу, и обойди лагерь по периметру, может, он пошёл до ветру, да так и уснул. А если его и там не будет, ну. - Девушка неопределённо пожала плечами. - А я пока свяжу остальных.

Кивнув на ходу, Кель продолжил двигаться в направлении палаток.

Джил вернулась к своим верёвкам, когда, внезапно, её взгляд упал на метательный ножик, которым лекарь нанёс главарю головорезов решающую рану, весь измазанный в крови последнего: "Бесы! Я чуть было про тебя не забыла!". Артистка бережно подняла ножичек пальцами, огляделась в поисках того, обо что было бы лучше всего его вытереть, и, не найдя ничего подходящего, воспользовалась для этих целей штаниной Ультона. Затем вернула ножик в полагавшуюся ему петельку на поясе, после чего любовно взялась руками за ремень, и поправила его.

Оценив взглядом фронт работ, девушка коротко вздохнула, достала кинжал из ножен, начала резать верёвки, и связывать ими разбойников.

Внезапно, Джил в голову пришла одна идея, настолько необычная, что она даже прекратила делать то, что делала, и простояла, не двигаясь, несколько секунд. Хотя, на самом деле, аж до столбняка её поразило не столько то, что он вдруг придумала, а сколько то, что первой на очереди, чтобы предложить это решение, стала она, а не Кель. Возобновив свою связочную деятельность, артистка спросила у целителя, не отрываясь от процесса:

- Кстати, Монарх, а вы не могли бы сами обнаружить Бейтона, с помощью этих своих, - она беспорядочно помахала в воздухе руками, стараясь подобрать нужные слов, - магических фокусов? Тогда бы нам не пришлось бегать по всему лагерю, искать его, и беспокоиться лишний раз.

Целитель в это время ощупывал хрустальный шар на вершине своего посоха:

- Не хотелось бы тебя разочаровывать, моя дорогая Джил, но, так уж вышло, что именно в этой исключительной ситуации - нет, к сожалению, я не то, что не могу помочь, но, можно сказать, я совершенно бессилен. В любой другой раз, пожалуй, я мог бы сделать что-то подобное без каких-либо проблем, но видишь ли, дело в том, что Бейтон ...

***

Бейтон с самого детства умел предчувствовать опасность.

Любую.

Начиная с моментов, когда ему удавалось не вляпаться в кучу дерьма, даже несмотря на то, что он совершенно не смотрел себе под ноги, и заканчивая засадой военных в лесу, которую он мог предвидеть аж за несколько километров.

Это умение не раз спасало не только его собственную шкуру, но и весь отряд, а позже и банду.

За что его сильно ценили Ворон, а потом и Ультон.

Последнему особенно нравилось то, что, хотя в остальное время душа Бейтона светилась ярче, чем падающая звезда на ночном небосводе, но как только она обнаруживала, что кто-то пытался её отследить, тут же маскировала своего хозяина так, что его не могли найти даже самые лучшие медиумы материка.

Сам владелец дара никогда не пытался разобраться в собственных особенностях. Ему просто нравилось то, что он всегда на уровне инстинктов понимал многие вещи, на изучение которых у других уходило приличное количество времени. А ещё то, что он знал, когда и куда ему следовало убежать, чтобы его никто и никогда не смог отыскать. Ну, и что его постоянно хвалили и поощряли просто за то, что он был самим собой.

Некоторые люди называли это шестым чувством, другие, более сведущие в таких делах, даром, и предлагали ему стать гильдейским магом-медиумом. Бейтону же было глубоко плевать на чужое мнение, ведь он и так прекрасно проводил время.

Однако, иногда Бейтону настолько надоедало, что для него в жизни не существовало никаких неожиданностей, что он напивался едва ли не до потери пульса, чтобы его разум потерял связь с его душой, и тогда он на время утрачивал дар предвиденья, и становился, можно сказать, простым смертным. Так же стоит заметить, что просто выпить пару кружек для него было недостаточно, даже наоборот, когда сознание Бейтона затормаживалось от малой дозы алкоголя, его душа, напротив, избавившись от помех в виде собственных мыслей своего владельца, только усиливала эффект дара.

И эта ночь была именно такой, когда Бейтону захотелось "побыть наедине с собой", как он сам это называл. Именно поэтому он не уловил никакой угрозы.

Брат главаря давно привык к дракам в лагере. Напившись, он и сам любил в них поучаствовать, и ему особенно нравилось получать по мордасам в таких ситуациях, когда обычно он без проблем вышел бы победителем. Звуки потасовки, крики, и ругань давно перестали мешать его сну, а алкоголь ещё сильнее притуплял шестое чувство. Поэтому, даже когда сквозь сон он почуял, что в лагере творилось что-то неладное, он не обратил на это никакого внимания, и продолжил спокойной спать.

Но...

Тишина.

К ней Бейтон совершенно не привык.

И в этот раз его разбудила именно тишина.

Проснувшись, Бейтон не стал открывать глаза - он понадеялся, что через пару мгновений к нему вернулся бы слух, и тогда, когда он услышал бы что-то привычное, он без зазрений совести вернулся бы к заслуженному отдыху. Но, не услыхав ни тихого пения, ни шелеста болтовни, которые обычно возобновлялись после драки, Бейтон всё же заставил себя продрать глаза. Первым делом ему пришло в голову, что он проспал больше, чем ему самому казалось, и все остальные уже разошлись по палаткам. Однако он тут же насторожился, не уловив никого из часовых на привычных местах.

Голова брата главаря гудела от количества выпитого, а мочевой пузырь держал штаны в заложниках, и требовал немедленно найти ближайшие кусты. В случае невыполнения требований, он угрожал замочить пленника.

Бейтон повернул голову на другую сторону. Булыжники перекатились с одной стороны черепной коробки на другую. Поморщившись, он погладил висок, чтобы хоть немного преуменьшить гудение. Когда ему удалось вновь начать распознавать объекты перед собой, Бейтон обнаружил, что всё это время спал, вплотную прижавшись к бревну, на котором до этого сидел со своим братом, Ультоном.

С трудом приподнявшись на локтях, Бейэтон обвёл лагерь взглядом.

От увиденного, волосы на его голове встали дыбом - Ультон лежал на земле, весь окровавленный, с мертвецки бледным лицом. Прислушавшись к своим ощущениям, Бейтон понял, что остальные его товарищи прибывали в ненамного лучшем состоянии. В какой-то момент его голова дёрнулась, словно от мощного щелбана: "Что, бесы раздери, они сотворили с Кинтоном?!", - с ужасом вздрогнул брат главаря.

Очухавшись, он вернулся к осмотру лагеря.

Какая-то девка, одного за другим, связывала его друзей, лежащих штабелем.

Бейтон попытался вспомнить, или понять, кто она была такая, что слишком мучительно отразилось на его голове. В черепе брата главаря витал настолько плотный туман что мысли и воспоминания, вынырнув из него всего на секунду, тут же ударялись о кость, и, рассыпавшись в прах, делали туман ещё гуще. Единственное, что Бейтон смог понять, что она точно попала сюда не специально, и не охотилась за их отрядом намеренно. И тут, каким-то чудом, он вспомнил, что видел её в качестве пленника, которого вечером притащили Сухой с Псом, но сам Бейтон в тот момент был уже настолько пьян, что не сумел распознать опасность, а на вид она и не выглядела, как кто-то, кто может представлять угрозу, поэтому остальные тоже ничего не заподозрили. "Бесы! - Брат главаря разозлился, но не на себя, на девку. - Наверняка, дождались, пока я не нажрался, а потом проникли в лагерь под видом беспомощных пленников, и напали из засады!". Тут постепенно возвращавшееся чутьё подсказало ему, что его версия была не совсем правдивой.

Про себя Бейтон начал называть девку "потаскухой".

Сейчас она связывала Писклю. Бейтон недолюбливал его за визгливый голос, но они вместе прошли гражданскую войну, где Пискля показал себя верным товарищем. Бейтон терпел его только поэтому. Ну, и ещё потому, что точно знал, что Пискля никогда не сделает ничего такого, что подставило бы под вопрос безопасность банды. Дар подсказал.

На соседнем бревне как ни в чём ни бывало сидел старикашка, которого они похитили на выходе из Кориделя, когда тот направлялся в Раут. Бейтон так и не удосужился запомнить его имя. Тут по спине брата главаря пробежались мурашки, так как внезапно, из неоткуда, к нему пришло осознание того, что, совсем недавно за спиной старика прятался кто-то, ещё, и, если бы Бейтону немного не повезло, и он заснул бы не там, где до этого сидел, а за каким угодно другим бревном, его уже давно бы обнаружили, и его дела пребывали бы в ещё более плачевном положении, чем даже сейчас. Брат главаря даже и не знал, кого стоило благодарить за предоставленный шанс - удачу, проведение, или собственный дар, который уберёг его даже несмотря на то, что этим вечером Бейтон попытался от него отдалиться.

Костёр уже почти потух, а кабанчик, которого они сегодня подстрелили к ужину, валялся на земле.

Теперь, более-менее придя в себя, Бейтон начал припоминать, что незадолго до того, как он отключился, Пёс и Сухой притащили в лагерь не одного, а целую пару пташек, на которых давал наводку Ворон.

Но голова, отчего-то передумав, загудела в три раза сильнее прежнего. Перевернувшись на спину, Бейтон зажмурился, схватился обеими руками за виски, и сжал их, чтобы хоть немного унять приступ, едва сдержав стон.

Когда всё пришло к тому состоянию, которое в данной ситуации можно было считать нормой, брат главаря начал размышлять. Он всё никак не мог взять в толк, как бесполезный старик, который не умел даже вырастить зубы, и худосочная потаскуха смогли одолеть восемь опытных, хоть и бывших, солдат.

Вдруг, со стороны палаток послышался чей-то крик:

- Тут его нет! Кстати, я нашёл амулеты! Они на дереве за палатками развешаны! Аж три штуки! Теперь ясно, почему медиум из Раута не мог их отыскать! Один из них наверняка амулет сокрытия душ, второй создавал иллюзию, чтобы крепость нельзя было найти издалека, а третий не знаю, может, чтобы держать подальше диких животных? Или предупреждать о приближении чужаков?

Бейтон глянул туда, откуда доносился голос, очевидно, принадлежавший молодому парню, и увидел, что кроме потаскухи и старика, в лагере находился ещё какой-то пацан. И тут он вспомнил о том, что недавно вспомнил, что Сухой с Псом притащили в лагерь не одного, а сразу парочку пленников: "Твою же мать! И почему именно сегодня я не почувствовал, что лучше не пить совсем?!".

Старик что-то объяснял девке, но, как только услышал слова пацана, оборвался на полуслове, чтобы ответить:

- Кель, мальчик мой, прошу тебя, продолжай поиски! Потом у нас будет достаточно времени, чтобы вместе как следует изучить эти амулеты! Сейчас крайне важно найти, куда делся Бейтон!

Парень охотно согласился:

- Точно! Мне почему-то кажется, что он около телеги, как раз там, откуда притащили нас с Джил! Наверное, пошёл за добавкой и уснул! Сначала там и посмотрю!

И пацан направлялся прямиком в сторону Бейтона: "Дерьмо! Они ищут только меня!". Тут чутьё буквально подсказало ему что-то вроде: "А ты чего ожидал?".

Необходимо было действовать.

Чувство неминуемой опасности быстро прочистило брату главаря мозги, и он принялся обдумывать план. Первым делом он прислушался к своим ощущения. Он тут же понял, что ресурсы старика опустились практически до нуля, поэтому он не представлял практически никакой опасности. Девку ему удалось прощупать, но с большим трудом. Бейтону показалось, что что-то постоянно блокировало его попытки: "Амулет у неё там, что ли?", - никак не мог разобраться бандит, но, тем не менее, брат главаря разгадал, что потаскуха обладала не дюжими умственными способностями, а также превосходными физическими данными, и боевыми навыками. А вот пацан... внутри него сидело что-то очень странное, как будто отголосок чего-то гораздо большего, но крайне необычного, что-то, чего Бейтон совсем не сумел распознать. "Есть в нём что-то такое, но что? Не похоже, что он владеет магией, по крайней мере, не такой, о которой известно мне. Его душа. У него её как будто бы нет. Она заперта, или сильно искорёжена? Но откуда тогда?.. Да что он вообще такое?! Вот дерьмо!", - впервые в жизни брат главаря оказался неспособен определить природу силы своего соперника, и от одного только осознания сего факта ему сделалось страшно. Но ради брата и всех остальных он переборол в себе это чувство.

На основе этих данных, Бейтон рассудил, что львиную долю работы по устранению его товарищей проделал именно пацан, а девка ему только помогала, ну, и заодно являлась мозгом операции. И только он решил, что, напав из засады, стоило вначале завалить пацана, как только тот подошёл бы поближе, а потом уж заняться потаскухой, как немедленно вмешалось шестое чувство, и объяснило своему владельцу, что он оказался неправ почти во всех своих выводах. А также указало на то, что, в первую очередь стоило разобраться с девкой, потом по-быстрому расправиться со стариком, воспользовавшись его временной слабостью, и только после этого переходить к парню.

Бейтон привык доверять своей душе больше, чем родной матушке и братцу вместе взятым, поэтому на ходу перекроил схему действий, и решил для начала зарубить девку, воспользовавшись тем, что она стояла к нему спиной. Затем он собирался, сыграв на замешательстве парня, разделаться со стариком, и только после этого напасть на самого пацана. Но, в таком случае, ему было необходимо немедленно приступать к выполнению своих действий.

Существовала только одна проблемка - парень или старик могли заметить Бейтона раньше времени, и криком предупредить потаскуху о намерениях брата главаря, прежде, чем он успел бы рубануть девку своей саблей.

Но терять уже было нечего.

Собрав всю волю в кулак, Бейтон резко вскочил, выхватил оружие с пояса, и, замахнувшись на ходу, ринулся в атаку на потаскуху так быстро, насколько позволяли ватные ноги.

Тут же брат главаря предвидел что-то неладное - это треклятый пацан заметил его гораздо раньше, чем Бейтон того ожидал.

Глаза парня расширились от неожиданности, и он, сам того не желая, разинул рот во всю ширину. Бандит понадеялся, что тот онемел, и так и останется стоять с раскрытой варежкой, но пацан, напротив, заорал на пределе своих лёгких:

- Джи-и-ил! Сзади! - И ещё и указал в направлении брата главаря пальцем.

Девка быстро подняла голову, бросила верёвки, и резко развернулась на месте, положив руку на какую-то рукоять у себя на поясе. Брат главаря не сумел разглядеть, каким именно оружием она пользовалась из-за того, что большую часть ремня потаскухи закрывал плащ. Тогда Бейтон принялся пристально следить за её движениями, чтобы понять, в какую сторону она отскочит, чтобы нанести девчонке упреждающий удар. "За её спиной целая куча тел. Ей остаётся либо право, либо лево", - мелькнуло в голове разбойника.

Но девка оказалась хитрее.

Она прыгнула вперёд, готовясь контратаковать Бейтона.

А он, в свою очередь, оказался готов к такому повороту событий, потому как шестое чувство заранее предсказало, что потаскуха поступит нестандартно.

Из-за того, что девка сократила расстояние, Бейтону не хватило места, чтобы как следует провести манёвр и рубануть её, но осталось вполне достаточно пространства, чтобы хорошенько зарядить потаскухе гардой по башке. Шестое чувство забило тревогу, и потребовало от своего владельца предпринять всё что угодно, но только не это. Но брату главаря не пришло в голову никакого иного способа, как обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу, поэтому он поступил так, как и намеревался. На самом деле, если бы Бейтон мог сделать что-то ещё, он бы именно так и поступил, но, так уж сложилось, что по жизни он привык обходить передряги стороной, и именно поэтому у него было не очень много опыта и знаний о том, как из них выходить, если уж угораздило попасть.

Рукоять врезалась девке в правую половину лба. Бейтон остался доволен финтом, но буквально через пару мгновений пожалел о своём поступке, поняв, что совершил роковую ошибку, потому как в первый и в последний раз в жизни не послушался своего чутья. А оно бы его не подвело.

Время для Бейтона замедлилось.

Силы удара хватило, чтобы девка потеряла равновесие, и её задница начала стремительно сближаться с землёй. Ещё в полёте она инстинктивно потянулась к рассечённой ране на лбу. Мизинец потаскухи резво проскочил под полоской ткани, на которой держалась повязка, и, вся остальная рука проследовала дальше, увлекая за собой и кружочек непроницаемого чёрного материала, который прикрывал, как оказалось, никак не пустую глазницу, а самый настоящий глаз. Ладонь девки прикрыла рану, а её пальцы врылись в её же волосы, а вместе с ними и повязка, застрявшая между средней и указательной фалангами.

Бейтон ликовал - ему почти удалось преодолеть первую ступень плана! Оставалось только закончить начатое.

Но, как только он занёс руку, чтобы совершить очередной, на этот раз летальный взмах саблей, он вдруг ощутил, как кожа его руки ни с того ни с сего обледенела, и сквозь мышцы, стремясь пробраться до самых костей, по его телу начал распространяться леденящий душу холод. Бейтон почувствовал, как с каждой секундой его правая рука, которой он сжимал саблю, всё более оцепеневала, до тех пор, пока он совсем не перестал её чувствовать.

Бейтон предположил, что то были проделки строго пердуна.

Его зрачки забегали во все стороны, чая найти путь к спасению, и в этот самый миг брат главаря встретился взглядами с потаскухой.

Оттуда, где Бейтон не ожидал увидеть ничего иного, помимо пустой глазницы, на него смотрел поразительной голубизны глаз. Лазурная радужка источала внеземной, такой мягкий, магический, манящий, но в то же время, такой опасный, свет. Она медлительно вращалась вокруг зрачка по часовой стрелке. Сияние как будто бы шло откуда-то из глубока, точно зазывая окунуться в себя, чтобы посмотреть поближе. И Бейтон не смог противиться приглашению. Даже несмотря на то, что шестое чувство просто взбесилось, и металось во все стороны, в тщетной попытке уберечь своего хозяина, который уже потерял над собой контроль. И Бейтон, забыв самого себя, беспечно погрузился в пучины самое души девушки. А в это время капли крови, скопившиеся в брови Джил, становились слишком тяжёлыми, и, падая, замерзали, пролетая мимо заколдованного глаза, превращаясь в маленькие льдинки, похожие на крохотные рубины. А свет всё пульсировал, и пока Бейтон продолжал беззаботно в нём купаться, тот всё глубже проникал в душу самого брата главаря шайки.

Никогда ещё Бейтон не чувствовал ничего подобного.

Он знал, что глаза - зеркало души, но считал, что в буквальном смысле это относилось только к опытным чародеям. Во время войны ему довелось пообщаться с многими магами, но никогда он не видел такого, чтобы глаз являлся не просто "зеркалом", а представлял из себя... саму душу.

В этот момент брат главаря начал задумываться о том, почему ему раньше не удалось распознать необычные способности девки. Но, прежде чем он успел прийти к какому-либо выводу, свет, уловив смущение в голове своего гостя, проник к нему в разум, и мягко оттолкнул суетные мысли в сторону.

Бейтон ощутил, как внутри него всё начало обмирать. Его душу, сантиметр за сантиметром, сковывала какая-то неизведанная, потусторонняя сила. Вслед за душой, невидимые цепи начали обвивать всё тело разбойника. Сердце Бейтона теперь билось в такт с пульсацией зрачка девки. И с каждым новым ударом цепи продвигались всё дальше по конечностям, и сжимались всё сильнее.

Брату главаря стало страшно. Его зрачки расширились от ужаса, а в голове заметались мысли, полные отчаяния, предрекавшие скорый конец жизни Бейтона. Он попытался завыть от безысходности, но цепи уже добрались до его горла, и начали душить брата Ультона.

Для Бейтона тогда прошла целая вечность. Со стороны же это выглядело так, что брат главаря бандитов по какой-то непонятной причине встал на месте, как вкопанный, а через пару мгновений закинул голову назад, и захрипел.

Заметив состояние бандита, девка, которую, как оказалось, звали Джил, испуганно зажмурилась. А когда снова открыла глаза, её радужка вращалась уже в обратную сторону, и источала тёмно-синий, непроницаемый свет, который не имел ничего общего с тем, что имел место до него.

Бейтон ощутил, как невидимые оковы начали ослабевать и таять. Каждая мышца разбойника расслабилась, а по телу начало разливаться столь привычное тепло жизни. Душа бандита, почувствовав свободу и облегчение, снова расправилась до привычных размеров.

Очухавшись, Бейтон никак не мог понять, почему его вдруг пощадили, но одно он знал наверняка: "Или сейчас или никогда". Он вполне здраво рассудил, что, если не воспользоваться данным ему шансом, и не зарубить девку, его схватят, обезоружат, и свяжут. И тогда у него и его товарищей исчезнет последняя надежда на то, чтобы остаться на свободе. Поэтому-то он и занёс саблю над головой, готовясь применить её по назначению. И в этот самый миг его шестое чувство буквально взбунтовалось против решения, принятого носителем. Почувствовав внутреннее противоречие, бандит немедленно послушался, помня, чем для него только что обернулось то, что он всего единожды пошёл против своего дара. Он уже даже было собрался опустить оружие, но ...

Отразив свет от остатков костра, что-то металлические мелькнуло в самом краешке глаза Бейтона.

Душа разбойника взвилась, дав понять, что он совсем неправильно истолковал её предыдущий посыл.

... но Джил, придя в себя после случившегося инцидента гораздо быстрее брата главаря, немедленно потянулась к своему поясу. И, как только она заметила, что Бейтону оказалось недостаточно первой, магической взбучки, чтобы выйти из строя, и он занёс саблю над головой для продолжения банкета, она молниеносным движением метнула в него один из своих ножей.

Разбойник почувствовал, как по шее заструилась горячая, обжигающая кожу кровь. По крайней мере, ему так показалось.

Полностью уверенная в результате, девка не стала даже смотреть, поразил ли её ножик цель. Вместо этого она как ни в чём ни бывало натянула повязку на место.

Рука с саблей начала опускаться вниз сама собой. Свободной ладонью Бейтон зажал свежую рану на шее. Спустя пару мгновений, бандит отнял её, чтобы посмотреть на свои окровавленные пальцы, как будто бы ему понадобилось убедиться, что всё это ему не показалось. Поначалу только рука, а потом и всё тело Бейтона задрожало, и тогда он понял, что ему пришла крышка.

В глазах брата главаря начало темнеть, сознание постепенно покидало разум. В последний момент Бейтон бросил жалостливый, полный отчаянной надежды взгляд на старика-целителя. Он смотрел на него, надеясь, что сейчас закроет глаза, а когда откроет, увидит над собой морщинистое лицо старца, который латал бандитов всё это время, хоть и под угрозой расправы.

Но вместо этого он почувствовал мощный удар откуда-то сбоку.

Как ни странно, в этот момент душа не слала Бейтону совершенно никаких сигналов. Но он ощутил, что чем сильнее ему хотелось спать, тем больше она приходила в ярость. Пока, наконец, не взбесилась до такой степени, что даже ..: "... закричала?".

Поняв, что за него непременно отомстят, Бейтон, полный чувством какого-то странного, извращённого удовлетворения, провалился во тьму.

***

- Так вот почему "глаза". - Утвердительно, как бы для самого себя, сказал Дон'Аллан, и, поболтав кружку с пивом, будто у него в руке сейчас был бокал с вином, немедленно к ней приложился.

- Что, прости? - Не уловил сути ремарки Доран.

Хозяин дома пояснил со спокойным, обыденным видом, как будто только что сделал своё регулярное, ежедневное, маленькое открытие:

- Что касается этой твоей девчушки, относительно неё ты постоянно говоришь "глаза", а не "глаз", хотя до этого момента ни разу не упоминал, что у неё их было два.

- О. - Разноглазый мечтательно уставился в потолок. - Откровенно говоря, я уже настолько привык к тому, что у Джил всегда оба глаза оставались на месте, что говорю об этом, как-то особо и не задумываясь. - Пожал плечами гость.

Учитель кивнул:

- Понятно, продолжай.

Ученик прочистил горло:

- Итак, Бейтон получил ранение, которое на первый взгляд не казалось настолько опасным, каковым оно являлось на самом деле.

***

Кель находился прямо напротив Джил, когда заметил, как из-за бревна выскочил какой-то человек, и помчался прямо на неё.

Лекарь немедленно распознал в нём брата Ультона. Только тогда юноша сообразил, почему главарь бандитов, пока сидел на бревне, постоянно оборачивался. В дополнение, Кель понял, что во время заварушки Ультон постоянно пытался оттеснить Джил как можно дальше от своего начального положения, вплоть до того, что едва ли не прижал её к противоположной стенке: "Он прикрывал брата!" - озарило лекаря.

Разбойник обнажил свою саблю и, не теряя ни секунды, помчался на Джил.

Даже в самом лучшем случае Кель не успел бы предпринять ничего такого, что помогло бы остановить бандита. Поэтому он сделал единственное, чем мог действительно помешать разбойнику - просто заорал, что было мочи:

- Джи-и-ил! Сзади!

Артистка успела обернуться, и даже ринуться вперёд, чтобы нанести упреждающий удар, но разбойник оказался шустрее, и успел заехать ей по лбу эфесом. Падая, Джил случайно сдернула свою повязку.

Разбойник замер в ужасе.

Кель, поняв, что Джил нужна была его помощь, побежал.

Лекарь находился по левую руку от Джил, поэтому он не мог видеть, что так напугало разбойника. Но ему не верилось, что пустая глазница могла заставить человека буквально оцепенеть от страха. Спустя ещё мгновение, Бейтон побледнел, и, закинув голову, захрипел: "Освободители всемогущие! Да что же не так с её лицом, что он аж заорать-то даже нормально не смог?!", - пронеслось в голове у юноши. Кель бросил мимолётный взгляд на Монарха - тот сидел, наблюдая за ситуацией с широко раскрытыми глазами, и даже не шелохнулся, чтобы помочь, хотя находился в разы ближе к девушке.

Джил уже успела прийти в себя после полученного ранения, и незаметно для окружающих потянулась к своим метательным ножам, а Бейтон всё продолжал стоять, таращась куда-то в пустоту.

И как только бандит зашевелился вновь - его тут же полоснуло лезвием по шее.

Кель находился с другой стороны, поэтому не увидел, достиг ли ножик своей цели, или нет, поэтому продолжал бежать, всё ещё думая, что он последняя надежда Джил на спасение: "Почти добрался!"

Когда до разбойника оставалось около двух метров, лекарь прыгнул поближе к нему, и, согнув ноги в коленях, оттолкнулся от земли, и боднул брата главаря куда-то в район рёбер.

Бейтон даже не дёрнулся. Выпустив саблю из рук, он, взбрыкнув руками, безжизненно завалился на бок.

Убедившись, что головорез не представлял больше никакой опасности, юноша, ведомый несдерживаемым любопытством, обернулся, чтобы самому увидеть, что же так напугало бандита. Но, к его большому сожалению, к этому времени артистка уже успела натянуть повязку обратно. При этом её лицо выражало некую смесь испуга, растерянности, и гнева.

Кель наклонился, и протянул Джил руку, чтобы помочь подняться:

- С тобой всё хорошо? Ты не ранена? Голова не кружится? - В голосе лекаря звучала искренняя обеспокоенность.

Но артистка далеко не сразу приняла его помощь. Более того, она неотрывно смотрела на Бейтона, пока юноша не привлёк её внимания, подав голос. Дёрнув головой, Джил посмотрела на Келя так, будто увидала его впервые в жизни. Моментально собравшись с мыслями, артистка взяла лекаря за руку, и с его помощью встала на ноги. Однако прежде чем ответить, она ещё раз потёрла рану ладонью, прикрыв глаза, и едва заметно повращав головой:

- Да... да, всё нормально. - Необычайно тихо проговорила артистка, бросив очередной рассеянный взгляд на брата Ультона.

Не выпуская её руки из своей, лекарь обернулся, чтобы тоже посмотреть на Бейтона, который внезапно отыскался как-то сам собой. Не адресуя свой вопрос никому конкретному, юноша спросил задумчиво:

- Но что его так напугало?

Вдруг став самой собой, Джил, нахмурив брови, бросила на Келя взгляд, полный неприязни, и тут же демонстративно выдернула свою руку из его.

Изумившись столь резкой метаморфозе, лекарь подумал, широко распахнув веки: "Я что, опять что-то не то ляпнул, что ли?".

Скрестив руки на груди, Джил злобно процедила сквозь зубы:

- Вместо того чтобы лезть не в свои дела, лучше побыстрее осмотри его, - он кивнула головой в сторону Бейтона, - пока его кровь не вылилась нам в потерю золота. - Чуть поостыв, артистка добавила. - Я ему шею зацепила, может быть что-то серьёзное. - И отвела взгляд.

Тут лекарь заметил, что рана артистки была куда как серьёзней, чем могло показаться на первый взгляд, потому, как Бейтон достаточно глубоко рассёк лоб девушки. Помня про свой прошлых промах с поломанным плечом девушки, когда юноша, закончив срочно перевязывать Ультона, перешёл не к ней, а продолжил оперировать бандитов, юноша решил загладить свою вину, на этот раз правильнее расставив приоритеты, и в первую очередь занявшись артисткой:

- Джил, тебе ведь тоже нужна помощь! - Запротестовал лекарь.

- Ему нужнее. - Коротко констатировала артистка, и ткнула пальцем в лужу крови, растекавшуюся под головой поверженного разбойника настолько стремительно, что даже земля не успевала её впитывать.

Теперь Келю стало не до споров:

- Да помогут мне Освободители, что же за день-то сегодня такой?! - Развернувшись на каблуках, лекарь метнулся к брату главаря, и, плюхнувшись на коленки в лужу крови, немедленно прижал двумя пальцами кожу ниже места ранения. - Монарх, скорее! Мне тут пригодилась бы лишняя пара рук!

Целитель всё так же продолжал витать в облаках, с того самого момента, как Бейтон напал на Джил, не приходя в себя, он смотрел куда-то в пустоту. И только возглас лекаря вывел его из транса:

- Что? - Старец растерянно завертел головой, пока не разобрался в ситуации, обнаружив источник проблемы. - А, да-да, конечно, мальчик мой, разумеется, я уже иду. - Протараторил маг, поднимаясь.

Не дойдя нескольких шагов до раненного, Монарх вдруг остановился и пробормотал, точно одержимый:

- Ох, дерьмо ...

Впервые услышав от целителя более или менее неприличное слово, Кель немало поразился. Тем не менее, он не стал тщательно анализировать столь разительную перемену в лексиконе старца, потому как понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и на это попросту не имелось времени. Хотя сам лекарь не видел никаких явных причин для паники:

- Что-то случилось? - Уточнил юноша с опаской.

Воздев руки к небу, Монарх повысил голос:

- Душа! Душа Бейтона покидает тело! Она уходит в землю!

- Что?! Н-но, как такое возможно?! - От изумления Кель даже запнулся, потому как знал, что этот процесс должен быть начаться не раньше, чем организм разбойника полностью перестал бы функционировать. - Рана не настолько серьёзная! Он что, умирает?!

- Хуже! Он превращается в земляного элементаля!

- Нам кранты. - Невесело и почти безэмоционально подытожила Джил.

Лекарь немало удивился тому, что даже почти совсем несведущая в магии артистка понимала, чем им грозила сложившаяся ситуация, но он закинул эту мысль в долгий ящик, так как теперь не мог отвлекаться ни на что другое:

- Но как это возможно? Он ведь ещё жив!

- Сейчас это неважно! Бейтон обладает крайне мощной душой - из неё получится элементаль высотой с трёхэтажный дом, не меньше! - Торопливо воскликнул старец. - Если это случится - он впадёт в ярость, и разнесёт в щепки всё в радиусе нескольких километров! А от нас не оставит даже мокрого места! - Голос целителя задрожал от напряжения. - А разобравшись с нами, он, скорее всего, не сумеет утолить свою жажду мести, и тогда отправиться вымещать свою злобу на ближайшем городе: Рауте, или Кориделе! - Монарх продолжал кричать. - Он не оставит от них камня на камне! Мы не можем этого допустить! - Воткнув посох в землю, Монарх быстро собрался с мыслями, выглядел он крайне серьёзно. - Быстро! Кель! Каков диагноз?

Лекарь немедленно осмотрел рану, мельком:

- Кажется, рассекло несколько некрупных, кровоснабжающих сосудов мышц шеи. И, хотя кровотечение довольно интенсивное, думаю, сонную артерию задело едва-едва. Так что, скорее всего, он потерял сознание не из-за этого, а потому, что я его толкнул. - Ему не хватало света, чтобы с большей точностью определить серьёзность повреждений.

Хмыкнув, старец кивнул:

- Сможешь что-нибудь сделать, пока я подготавливаю ритуал сдерживания?

Кель задумался всего на мгновение:

- Думаю, да! Можно прижечь рану - она совсем неглубокая, и этого должно хватить, чтобы полностью остановить кровотечение. Это поможет нам выиграть время!

Монарх стремительно зашагал к бандиту, на ходу давая указания:

- Джил, немедленно положи один из своих ножей в угли, и сразу же возвращайся ко мне. - Девушка затормозила, явно задумав что-то спросить, или поспорить, но. - Скорее! - Поторопил артистку целитель.

Крякнув от досады, она всё же послушно метнулась к костру, на ходу доставая один из ножей и, не останавливаясь, кинула его на угли едва колышущегося пламени.

Монарх встал с другой стороны от бандита, напротив Келя. Он поднял посох перед собой, обхватив его обеими руками. Хрустальный шар начал слабо сиять изнутри, источая еле заметный свет цвета папоротника, который словно пытался пробиться сквозь непроглядный чёрный дым. Но чем дальше, тем сильнее становилось сияние, а туман, уступая место свету, уходил куда-то вглубь шара.

Когда Джил вернулась, маг вручил ей свой посох, со словами:

- Скорее, начерти вокруг Бейтона круг!

Артистка, ошалев от чести, оказанной ей столь неожиданно, впервые затупила, и спросила у целителя, глядя на посох рыбьими глазами, и не переставая хлопая ресницами:

- А который из них Бейтон?

Монарх взъярился:

- Тот самый, что лежит сейчас перед нами! - Он указал обеими руками на брата главаря головорезов, но тут же снова сосредоточился на деле. - Торопись!

Артистка поспешно воткнула посох в землю, и совершила пробежку вокруг бандита, заодно захватив внутрь лекаря, и самого целителя. Как только круг замкнулся, бороздка, вычерченная в земле девушкой, начал источать едва заметный, бледный свет. Он сиял настолько слабо, что Кель так и не смог понять, примерещилось ему, или нет.

В это время Монарх вытянул руки перед собой, широко растопырив пальцы. Его кисти начали наполняться светом, столь ярким, что Кель смог разглядеть косточки пальцев целителя. Внезапно, всё сияние собралось в ладонях старца, и всего через мгновение из них наружу выплыли какие-то странные символы, сильно отличавшиеся друг от друга. Они зависли в воздухе, и казалось, состояли из того же самого света. До сего момента лекарь в своей жизни никогда не видел подобных знаков, и понятия не имел, для чего они предназначались.

Джил протянула посох владельцу.

Монарх кивнул вбок, и артистка, сразу поняв, что от неё требовалось, воткнула посох рядом с целителем. Лицо старца всё больше наливалось краской от напряжения, пока он, наконец, не произнёс сдавленным голосом, чуть ли не сипя:

- Нож!

Джил быстро подбежала к костру, и выхватила оттуда раскалённый клинок, но, коротко вскрикнув, тут же упустила его из рук на приличной скорости. На удачу, нож приземлился как раз недалеко от Келя. Артистка поморщилась от боли, и, размахивая обожжённой рукой, подула на неё, и предупредила лекаря:

- Осторожно, горячий!

- Переживу.

Мужественно заявил лекарь, после чего взялся за нож левой рукой, и, выпучив глаза, понял, что тот был не просто горячий, а "едрить его душу за ногу" какой горячий. Юноша тут же выронил клинок, зажмурившись, едва удержавшись, чтобы не зашипеть, но сообразил, что сделал это слишком поздно, как только почувствовал, как на коже пальцев начали вздуваться пузыри. Оценивающе посмотрев на руку, Кель разглядел, что сжёг себе всю кожу до такой степени, что местами она начала слазать, и это в дополнение к нескольким солидным волдырям.

Лекарь принялся зыркать по сторонам в поисках решения, когда его взгляд упал на пивные бочонки. Он чётко выверенным движением оторвал полоску от рубахи Бейтона, не отрывая пальцев от его шеи, и превозмогая боль от ожога, и передал её Джил:

- Скорее! Смочи ткань в пиве!

Артистка схватила полоску, шагнула к бочонку, и, присев на корточки, обильно смочила её, а затем вернула Келю.

Лекарь, на пару мгновений отняв руку от раны Бейтона, в несколько слоёв обмотал левую кисть, и, почувствовав облегчение в обожжённой конечности, немедля схватился за нож. Ткань зашипела, распространяя вокруг себя белый парок, и освежая воздух приятным хмельным ароматом. После чего сразу же прилипла к рукояти.

На этот раз Келю удалось без проблем приложить нож к ране не шее Бейтона. Взбурлив, кровь начала испаряться, сворачиваться, и постепенно остановилась, образовав на месте раны бордовую корку. Перебив приятный пивной душок, в воздухе повис тяжёлый аромат железа.

Кель облегчённо вздохнул - он выполнил свою часть, и выполнил успешно. Решив, что он сделал всё, что было в его силах, лекарь положил нож на землю, с трудом отлепив его от повязки, и посмотрел на мага. Даже несмотря на то, что Монарх больше не держал свой посох в руках, шар продолжал светиться всё ярче и ярче.

Наконец, когда юноше показалось, что шар вот-вот лопнет в следующую секунду, от переполнившей его энергии, Монарх закричал. Глаза целителя резко вспыхнули ярким светом. Целитель поднял подбородок, и вместе с ним, самостоятельно выкопавшись из земли, взмыл в воздух и посох. Всего через секунду старец уронил голову обратно, и посох тут же с силой ударился о землю, с таким звуком, будто кто-то попытался бревном выбить толстую, деревянную дверь, а в итоге всего лишь со звоном разбил стеклянную вазу. Внезапно, всё пространство внутри круга озарилось яркой вспышкой, настолько сильной, что Кель непроизвольно зажмурил глаза, но веки не сумели обеспечить надлежащую защиту, поэтому он дополнительно прикрыл их рукой. На мгновение лекарь почувствовал, как по его голеням пробежался импульс мощной энергии, и, задержавшись совсем ненадолго, стих.

Монарх закричал ещё пронзительнее.

Когда Кель смог открыть глаза, он увидел, что целитель перевернул правую руку ладонью вверх, и теперь символ, который над ней парил, сиял ярко, как никогда прежде. Тут раздался звук, как будто мимо уха лекаря на высокой скорости пролетело что-то тяжёлое.

Краем глаза лекарь заметил какое-то свечение. Обернувшись в сторону Бейтона, юноша с изумлением приметил, что контур тела бандита, там, где он соприкасался с землёй, теперь источал точно такой же бледный свет, как совсем недавно круг, начерченный Джил.

Только теперь Монарх перестал кричать. Целителю очень тяжело давалось даже дыхание. Его губы, да и всё тело, мелко дрожали. Старцу с трудом удавалось и дальше удерживать руки в воздухе. Медленными, дёрганными движениями он перевернул правую ладонь лицом к земле, и обратный образом поступил с левой. Но вместо того, чтобы засветиться, как его правый собрат, левый символ, напротив, начал мерцать, потрескивая, словно готовился исчезнуть с секунды на секунду. Старец с трудом опустил голову, чтобы посмотреть на это. Его глаза расширились - но светились они настолько ярко, что Келю не удалось разглядеть даже зрачков целителя. Монарх пошатнулся так, что едва не упал, но всё же сумел удержаться на ногах, видимо, с огромным трудом. Посмотрев одними глазами сначала на Келя, а потом и на Джил, старец, сказал, дрогнувшим, сильно ослабевшим голосом, запинаясь:

- П... П-помогите... - и добавил, уже почти беззвучно, лепеча одними губами. - Мне...

Кель сразу же вскочил на ноги, и заорал:

- Как?! Что мы должны сделать?!

Монарх собрал всю оставшуюся волю в кулак, но его всё равно хватило только на то, чтобы произнести одно-единственное слово:

- Схватите...

Пока лекарь соображал, что же имел в виду целитель, артистка, сориентировавшись гораздо быстрее, не теряя ни секунды, положила обе руки старцу на плечи. Символ мгновенно стабилизировался, перестал мерцать, и даже начал снова набирать свет. Взглянув на свои руки с отчаянием и безнадёгой в глазах, Кель подумал, что его неспособная к магии, накрепко запертая за вратами душа вряд ли могла чем-то помочь. Но, поняв, что на сомнения тогда не оставалось времени, лекарь решительно сжал кисти в кулаки, и, в два прыжка оказавшись около Монарха, вцепился в предплечье целителя так, будто от этого зависела жизнь всего материка.

Тут юноша испытал нечто такое, что запомнилось ему ещё очень надолго. Келю показалось, что ему в спину врезался таран, и выбил врата его души с такой силой, что они мгновенно распахнулись настолько широко, что энергия моментально заструилась по всему телу. А в следующий миг магия пронеслась сквозь лекаря штормовым ветром, сметая на своём пути все остальные мысли и ощущения.

Символ вспыхнул настолько ярко, что юноша успел подумать, что что-то взорвалось, и его тут же снова ослепило. Кель в очередной раз зажмурился, но этого, опять же не хватило, но он не решился убрать даже одну руку от предплечья Монарха, даже чтобы защитить собственные глаза, поэтому просто отвернулся в сторону.

Целитель закричал так, что у лекаря заложило уши.

А вслед за воем старца раздалось такое жужжание, что у юноши в ушах теперь ещё и оглушающе зазвенело.

Наконец, когда вспышка угасла, маг прекратил кричать.

Отстранившись, Кель бухнулся на колени. Ему пришлось очень тщательно протереть глаза и помассировать уши, прежде чем к нему вернулись зрение и слух. Вернув все свои чувства на место, лекарь первым делом уставился на свои руки. По всему телу юноши разливалось такое новое, освежающее, будоражащее чувство, что он боялся пошевелиться, чтобы его не спугнуть. Кель не переставая думал о нём, и осязал каждой частичкой своего тела, стараясь запомнить как можно лучше, потому как боялся, что в любой момент, стоило ему отвлечься хоть на полмгновения, и это чувство ускользнуло бы в никуда, и никогда оттуда не вернулось: "Так вот она какая... магия", - кружилась в голове лекаря одна-единственная завороженная мысль.

Из экстаза Келя вывели хрип и сип Монарха. Направив в сторону целителя обеспокоенный взгляд, лекарь увидел, что старец стоял на коленях, ухватившись за посох, но не потому, что так хотел, или стремился прислушаться к новым ощущениям, как сам лекарь, а попросту потому, что у него совершенно не осталось сил ни на что иное. Он непрерывно надрывно бормотал:

- Повезло, ноги! Как же повезло, всего лишь ноги! Так мало времени на подготовку и такое везение! Невероятная удача! Ноги... ноги ... только лишь ноги.

Кель посмотрел на Джил - она единственная из всех присутствующих умудрилась устоять на ногах, и не переставая, очень усердно тёрла левый глаз, и смахивала тут же навернувшиеся слёзы, и смогла разомкнуть веки немного позже лекаря, и то после этого ей ещё пришлось проморгаться. Молниеносно оценив ситуацию, они переглянулись, поняли друг друга без слов, и сразу же бросились на помощь целителю. Они оба присели по разные стороны от Монарха, каждый положил по одной руке целителя себе на плечо, и, вытянувшись, они подняли за собой и старца. Его посох взяла себе Джил.

Неожиданно, Бейтон застонал. "Хороший признак", - подумал Кель и спросил у мага:

- Видимо, столько магии сразу - это слишком даже для вас, да?

Монарх отвечал еле слышно, едва шелестя словами:

- Вроде того. Я слишком стар для подобного ритуала, в том смысле, чтобы проводить его без должной подготовки. А если бы не ваша помощь, - он по очереди посмотрел вначале на лекаря, а потом и на артистку, прежде чем продолжить, - я, скорее всего, не сумел бы даже довести его до конца, не говоря уже о том, - тут он прервался, и мрачновато помолчал, - право слово, кто знает, чем бы для меня всё это закончилось. - Совершенно невесело подытожил целитель.

Келю не терпелось расспросить мага в подробностях обо всём, что произошло сегодня в стенах лесной крепости, но он разумно решил отложить разговоры на потом - слишком уж вымотанным выглядел Монарх.

Усадив целителя на бревно, из-за которого недавно появился Бейтон, Кель и Джил уселись по сторонам от старца. Артистка протянула целителю его посох, тот, благодарно кивнув, взял его, и тут же воткнул в землю для дополнительной опоры.

Некоторое время они все ошеломлённо молчали, приходя в себя, собираясь с мыслями, и размышляя о последних событиях, пока, наконец, лекарь не выдал восторженно:

- Ну и ночка! Мы одним махом одолели целую шайку отпетых головорезов, провели несколько операций без передыху, а потом ещё и крайне опасную душу удержали в теле! - Восхищение в голосе юноши всё не кончалось, и не кончалось. - Да с некоторыми и за всю жизнь столько не происходит, сколько с нами за эти несколько часов!

Джил устало-недовольно пробурчала:

- Я бы не сильно расстроилась, если бы всё это случилось не со мной. - Она усмехнулась. - Больше скажу, да я бы не секунды не сомневалась, если бы мне предложили обменять всё вот это вот, - она обвела взглядом поляну, - на тихий, одинокий вечер в самом замшелом в мире трактире в компании пары кружечек пива.

А Монарх лишь многозначительно протянул из солидарности с артисткой:

- Да-а-а.

Немного подумав, маг спросил:

- Кель, к сожалению, я был немного занят, поэтому упустил из виду, какой рукой ты прижигал рану Бейтона? Не мог бы ты уточнить?

Казалось, Келя ничуть не удивил подобный, казалось бы, взявшийся из неоткуда, и пришедшийся совершенно не к месту, вопрос:

- Правой. - Ответил он как ни в чём ни бывало.

Джил же поспешила опровергнуть данное утверждение:

- Не-а. Левой.

Кель с сомнением посмотрел на свои руки. Увидев всё ещё пропитанную с одной стороны пивом повязку, он вспомнил про ожёг:

- Точно, левой. - Из его груди вырвался неловкий смешок. - С детства путаю стороны.

Неторопливо, чтобы не полопать волдыри, лекарь размотал повязку, чтобы ещё разок оценить степень обожённости руки. Оказалось, что, на самом деле, всё было не так уж плохо, как ему показалось поначалу. Он придвинул ладонь поближе к лицу: "Сильное покраснение и несколько мелких волдырей. За два-три дня должно пройти. А если мазать барсучьим или гусиным жиром - то вообще за день сойдёт. - Юноша хмыкнул. - И почему вначале мне привиделась облезшая кожа? - Он сам себе пожал плечами. - Видимо, просто показалось. У страха глаза велики", - резонно решил лекарь.

А Монарх, в это время, перешёл к закономерному продолжению своего допроса:

- Послушай, Кель, мальчик мой, я не мог не заметить, что для аналогичных действий ты постоянно используешь разные руки. Ты что, левша?

- Не-е, не совсем. - Протянул лекарь, и закончил, опёршись локтями на колени. - Я амбидекстр.

Джил показалось, что она неверно расслышала:

- Что-то?

- Амбидекстр. - Спокойно повторил юноша.

- А что это такое? - Приподняв одну бровь, уточнила девушка.

Целитель ответил вместо лекаря:

- Это значит, что Кель управляет обеими своими руками одинаково хорошо, и для него не существует никакой разницы между правой и левой, как для остальных людей. То есть, он может совершать двигательные действия и правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью.

- Понятно. - Кивнула артистка, и, подняв обе руки, сладко потянулась, выкинув вперёд ещё и ноги. После чего добавила, ни к кому не обращаясь. - Уникальный паренёк, с какой стороны не посмотри. И угораздило же меня пойти именно с ним.

Монарх пристально посмотрел на Джил. Та, не поняв, в чём было дело, ответила ему вопросительным взглядом. Но, вместо того, чтобы сказать что-то конкретное, целитель лишь многозначительно произнёс:

- Воистину, вы оба весьма и весьма необычные молодые люди.

Троица ещё некоторое время помолчала. Каждый истолковал слова старца по-своему, по-иному, в более простом русле, нежели это сделал сам Монарх. Кель подумал об отличной физической подготовке Джил. А артистка вспомнила о недюжих познаниях лекаря в, да, практически во всём. Поэтому дальнейших расспросов не последовало.

Тишину нарушил Кель самым обыденным вопросом:

- Монарх, а они ещё долго будут не придут в себя? - Он обвёл рукой штабеля валявшихся без сознания бандитов. - Мы успеем поесть? Мне кажется, я быка готов проглотить.

Глаза старика остекленели на пару мгновений:

- Да, успеем, у нас есть ещё пара часов. Этого времени нам должно хватить, чтобы поесть, отдохнуть, и приготовиться к дальнейшему путешествию. - Он повернулся к артистке. - И, кстати, об отдыхе, кажется, Джил, в этой суете мы снова совсем забыли про тебя и твой лоб.

Хмыкнув, девушка потёрла предмет обсуждения кончиками пальцев.

Кель подскочил, как ужаленный:

- О, бесы, Джил! Монарх, у вас есть силы, чтобы исцелить её рану? - Он спросил это с такой надеждой в голосе, будто жизни артистки грозила неотвратимая смерть в случае отрицательного ответа.

Старик немного помялся, прислушиваясь к внутренним ощущениям:

- К сожалению, мне нужно ещё немного отдохнуть, прежде чем я снова смогу колдовать, мой юный друг. - Целитель сделал пригласительный жест. - Не мог бы ты пока обработать рану нашей дорогой Джил более традиционными методами? Так сказать, чтобы подготовить мне площадку для действий, и облегчить процесс исцеления?

- Конечно. - Не секунды не сомневаясь согласился лекарь.

Не мешкая, юноша поднялся и подошёл к своей сумке. Порывшись в ней, он достал зелёный пузырёк с обеззараживающей смесью. Вспомнив, что у него не было не то, что бинта или ваты, но даже ткани для жгута, лекарь оглянулся на Бейтона.

Разбойник начал слабо ворочаться из стороны в сторону, и всё так же постанывал. Кель пожал плечами, подошёл к нему поближе, и оторвал от рубашки разбойника ещё один солидный лоскуток, оголив нижнюю часть живота бандита, тот заскулил, и лекарь, взглянув на него жалостливо, не смог противиться чувству своего долга:

- Монарх, кажется, у него сильный болевой шок, и поэтому он так неспокойно себя ведёт даже во сне. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы облегчить его страдания?

Опередив целителя, Джил кисло отшутилась:

- Я могу. - Похлопав по своему кинжалу, под неодобрительные взгляды лекаря и старца. Заметив повышенное внимание к своей персоне, артистка тут же безразлично отмахнулась, заявив развязным тоном. - Да не смотрите вы на меня так, я же шучу. Я не совсем ополоумела, чтобы резать курицу, которая должна вот-вот снести мне золотое яйцо. - Девушка потёрла теперь уже здоровое плечо, для пущей убедительности. - Тем более, которое досталось мне такой ценой.

- А-ага-а. Та-ак во-от. - Протянул Монарх, чтобы плавно вернуть разговор в прежнее русло. - Мой мальчик, я могу это сделать, но обо всём по порядку. Как бы там ни было, для начала, мне нужно отдохнуть. Но я буду пристально следить за состоянием Бейтона.

Кель вернулся к сумке, вытащил тот же пузырёк, и обильно смочил ткань. Потом он вернул бутылёк на место, снова покопался в сумке, и в этот раз извлёк на свет пару пригоршней каких-то трав.

Вернувшись к Джил, он присел на колено и принялся протирать рану смоченной тканью, которую держал в правой руке, а травы он зажал в кулак левой, и положил его на плечо артистки. Перед началом процедуры лекарь предупредил:

- Сейчас будет немножко щипать.

Щипало сильно. Джил зашипела, прикрыв один глаз, но никаких комментариев по поводу маленькой лжи Келя давать не стала. Вместо этого она спросила, обращаясь к старику:

- Монарх, вы, кажется, упоминали каких-то лошадей?

Старец кивнул:

- Да, снаружи, за стеной, привязано несколько лошадей. - Целитель указал примерное направление рукой. - Ультон и его шайка присвоили их себе вместе с обозом.

Артистка кивнула, из-за чего следующее движение лекаря получилось крайне неосторожным, и он случайно надавил на рану девушки. Джил шумно втянула воздух через сжатые зубы, но, понимая, что была виновата сама, опять же, промолчала, и продолжила беседу с Монархом:

- Как думаете, сможем ли мы ими воспользоваться, чтобы побыстрее добраться до города?

Целитель задумчиво погладил бороду:

- Думаю, да. Насколько мне известно, характер у них весьма и весьма покладистый. Кроме того, это тягловые лошади, ранее принадлежавшие торговцу, поэтому, я уверен, что должны были обучить быстро привыкать к чужим людям, чтобы они каждый раз не нервничали при виде новых охранников.

Закончив первый этап, Кель положил полоску ткани на бревно. Теперь он, орудуя обеими руками, принялся мять и растирать травы, пока они не дошли до состояния однообразной кашицы.

Подняв глаза наверх, Джил попыталась рассмотреть, что же там происходило с её лбом, но, естественно, ничего не увидела. Тогда она потянулась к месту ранения пальцами, чтобы потрогать, но Кель, вовремя заметив несогласованные телодвижения артистки, пресёк их одним суровым взглядом и отрицательным мотанием головы. Остановившись на полпути, Джил послушно опустила руку, и опёрлась ей на бревно. Затем, закинув ногу на ногу, она водрузила сверху свободную ладонь, артистка поинтересовалась:

- Что это?

- Вообще, это смесь из двух трав, но основной ингредиент - это трава-метун. - Подняв голову, Кель утомлённо вздохнул, и устало улыбнулся.

Джил немного повеселела, уголок её губ непроизвольно потянулся вверх.

Лекарь был счастлив снова увидеть улыбку артистки, особенно после всего, что с ними только что произошло:

- Сама смочишь слюной, или мне? - Кель хитро прищурился.

Джил хмыкнула с видом человека, принявшего вызов, и, не церемонясь, плюнула на кашицу. Лекарь, не ожидая такого поворота, посмотрел на горку перетёртых трав с некоторой обескураженностью, но потом смял их в кулак, чтобы вся смесь как следует пропиталась, и приложил её к ране девушки.

Джил хихикнула:

- Фу-фу-фу. - И с крайне наигранным видом притворилась, что ей стало противно.

Кель взял руку Джил, и проникновенно посмотрел ей в глаза. Но не успела артистка удивиться, или подумать чего-то не то, как лекарь тут же приложил её ладонь поверх своей, которой держал смесь, и, быстро убрав её, прижал травы рукой девушки:

- Сама плюнула - сама и держи. - Не переставая улыбаться, Кель поднялся на ноги.

Картинно опустив уголки губ, Джил покачала головой, как бы признав, что этот раунд остался за оппонентом.

Подняв взгляд, и немного помассировав лоб, артистка сказала:

- Да уж, никогда раньше такого со мной не случалось, чтобы дважды за один день противнику удавалось застать меня врасплох. - Она с некоторой благоговейностью посмотрела на лекаря. - А тебе, Кель, ещё и пришлось дважды помогать мне с ними справиться, а потом ещё и дважды лечить. - Вздохнув, артистка улыбнулась, и добавила. - Спасибо.

Ухмыльнувшись, лекарь закивал:

- Да не стоит благодарностей, мы же команда, мы должны выручать друг друга. Кроме того, - юноша коротко взглянул на целителя, - Монарх, пожалуй, сделал для нашего успеха и безопасности гораздо больше, чем я. Вот уж кому действительно стоит сказать спасибо. - Старец кивнул, в знак принятия благодарности. - Тем более, я действовал, согласно плану, который придумала ты. - Теперь Кель посмотрел на Джил. - Да и, кроме того, я уверен, что на моём месте так поступил бы каждый.

Услыхав это, артистка немедленно кисло скривилась, и высказалась гневно, но не повышая голоса:

- На твоём чудо-острове, может быть, так бы и произошло, но здесь у нас, в реальном мире, всё работает совсем по-другому. Либо ты, либо тебя. - Подвела девушка черту в негативной манере, опустив нахмуренный взгляд.

Кель и Монарх озадаченно переглянулись, на что целитель неуверенно пожал плечами.

Неловко кашлянув, лекарь присел на одно колено перед артисткой и заговорил:

- Ладно, как бы там ни было, Джил? - Девушка взглянула на него исподлобья, и юноша продолжил, мямля, пряча глаза и потирая руки. - Слушай, после всех этих невзгод и суеты, которые мы пережили, мне очень сильно захотелось у тебя кое-что спросить.

Кель сказал это всё так, что у Джил комок подкатил к горлу, сердце забилось учащённо, а лицо начало наливаться краской:

- Д-да?.. - Кротко произнесла она.

И тут лекарь резко выпрямился, развернулся, и, схватившись за края плаща с обеих сторон, широко развернул его перед лицом девушки, после чего брякнул:

- Можешь глянуть, у меня после всего этого дыры в плаще не протёрлись?

Опешив, Джил ещё некоторое время безмолвно хлопала глазами, растерянно озираясь по сторонам. Но когда до неё всё же дошло, она тут же взъярилась, и закричала:

- Серьёзно?! Ты о своём плаще беспокоишься?! И именно об этом ты решил спросить таким тоном?! - Выпуская пар, артистка не переставая размахивала свободной рукой.

Наклонив голову набок, Кель опечаленно вздохнул:

- Вот так и знал, что ты разозлишься, поэтому боялся спрашивать. - И тут девушка резко умолкла, поняв, что сама загнала себя в такую нелепую ситуацию, постоянно подначивая и пристыжая лекаря. А тот начал оправдываться. - Ну а что в этом такого? С основными проблемами мы успешно разобрались, можно и о мелочах подумать.

Поджав губы и сердито сдвинув брови, артистка отвернулась. Но, спустя мгновение, краем глаза оценила состояние плаща юноши, и буркнула:

- Да, вроде, всё в порядке.

- Отлично! - Довольным тоном заключил Кель, затем развернулся к магу, и уточнил у того. - Кстати, Монарх, по поводу Бейтона. Я впервые слышу, чтобы душа человека могла перетекать в природную среду до непосредственной смерти носителя. Что такого особенного в этом Бейтоне?

Старец бросил на брата главаря короткий взгляд, тот всё продолжал стонать:

- Вообще-то, во время войны Бейтон прослыл довольно экстравагантной личностью, и слава о его способностях распространилась по всему материку. Но, после того как он и его брат решили жить за чертой закона, все упоминания о них попытались вымарать из памяти людей. Собственно, это случилось весьма и весьма давно, поэтому, я не удивлён, что вы двое о них никогда не слышали. До сегодняшнего дня. А всё дело в том, что Бейтон с рождения был предрасположен к магии. Особенно хорошо он владеет предвиденьем, которое является одним из самых крупных ответвлений нейтральной магии. - Целитель печально покачал головой. - Видимо, его связь с душой настолько крепка, чиста, и прозрачна, что она, ещё до того, как жизнь полностью покинула тело Бейтона, поняла, что её владелец умирал, и оттого сильно заранее попыталась сохранить своё физическое воплощение. Хм, - целитель задумчиво погладил бороду, - я бы посмел даже предположить, что его душа попыталась покинуть тело, чтобы расправиться с нами, и, таким образом, устранить угрозу для своего носителя, чтобы потом благополучно снова вернуться в тело. - Услыхав теорию Монарха, Кель даже присвистнул. - Но мне никогда прежде не встречались настолько разумные души, а, смею вас заверить, их я повидал немало, поэтому я бы пометил сей вариант, как "крайне маловероятный". - Теперь Целитель поцокал языком. - Но, что бы там не говорили, Бейтон - настоящий магический гений! Иными словами, он мог бы стать легендой, медиумом, по уровню могущества сопоставимым разве что с самими Освободителями! Но, воистину глаголют: чужая душа - тёмный лес! Гильдия многое потеряла в его лице. Сколько пользы он мог принести всему миру, вместо того, чтобы шариться по лесам, отнимая у законопослушных граждан нажитое непосильным трудом имущество, а иногда и вовсе лишая их жизни перед этим. - Угрюмо подытожил старец. - Но, видимо, у каждого свой путь, и не нам его судить. Пусть этим теперь занимаются власти Кориделя.

- Ого, вот как. - Поразившись, Кель совершенно по-другому посмотрел на брата главаря, лежавшего на земле в беспамятстве. Ему даже как-то не верилось, что вот этот человек по уровню своего потенциала приравнивался к самым великим магам в истории. Но, что беспокоило его гораздо сильнее, так это то, что он никак не мог взять в толк, как, в то время как кто-то из кожи вон лезет, чтобы хотя бы пробудить в себе хоть какие-нибудь способности к магии, другие оставляют свой дар на самотёк. Да ещё и такой уникальный. Кель мельком посмотрел на Джил, затем ещё разок осмотрел разбойников, и опустил взгляд на землю. - Свой путь, говорите? - Как-то угрюмо-отрешённо проговорил лекарь, но, так же внезапно сменил тему на совершенно иную. - Как думаете, сможем мы отмыть этого кабанчика от грязи, разжечь заново костёр и разогреть тушку? Уж больно много добротного мяса пропадает.

Джил с энтузиазмом поддержала идею:

- Почему бы и нет? - Она указала пальцем в направлении палаток. - В мешках я видела инструменты для разжигания костра, и фляги, доверху наполненные водой.

- А дрова они держат снаружи. - Подсказал Монарх.

Вскочив, Кель вызвался принести всё вышеуказанное. Для начал он пошёл за дровами. Оказавшись за пределами крепости, он поёжился, в очередной раз увидев телегу с пивом, вспомнив о том, что под ней похоронили головорезы. Ему пришлось обойти по кругу чуть ли не весь лесной форт, прежде чем он обнаружил дровницу. Вернувшись к костровищу, лекарь сбросил поленья на землю, и сразу же пошёл к палаткам, в то время как Джил начала раскладывать дрова для костра. Порывшись в мешках, на которые указала артистка, юноша принёс обратно всё необходимое для розжига, а так же несколько фляг с водой, одну из которых тут же ополовинил Монарх. Кель заодно прихватил с собой те тридцать вятых, которые Джил нашла в шкатулке Ультона, и товарищи поровну поделили их между собой. Артистка принялась отмывать тушку кабанчика он грязи.

Только сейчас лекарь понял, насколько же ему хотелось пить. Пользоваться флягами разбойников ему почему-то не хотелось, поэтому он сходил за своей, немедленно приложился к ней, и, напиваясь на ходу, вернулся к костру.

Монарх, заметив вышивку на чехле фляги, вперился в лекаря взглядом. Кель заметил это, но не процесс утоления жажды прерывать не стал. И только напившись, крякнул от удовольствия, и протянул флягу целителю:

- Хотите?

- О, спасибо, но не нужно, у меня уже есть. - Старец потряс в воздухе одной из бандитских фляг, которую так и выпускал из рук.

Кель улыбнулся:

- Тогда, может, выпьем?

Монарх коротко хохотнул:

- Почему бы и нет? - И поднял свой сосуд повыше в воздух.

Лекарь произнёс торжественным тоном:

- За успех нашего предприятия!

- Полностью согласен! - Поддержал старец.

Они чокнулись, и каждый отпил из своей фляги. После чего целитель, утерев губы, спросил у юноши:

- Кстати, Кель, мальчик мой, у тебя на фляге изображён символ магии света, но я не чувствую, что твои врата открыты, и это помимо того, что ты сам ни разу не демонстрировал никаких сверхъестественных способностей. - Лекарь озадаченно посмотрел на своё приобретение, будто увидел его в первый раз, а Монарх продолжал. - А теперь, когда я об этом подумал - мои юные друзья, вы же не просто так двинулись в путь, зная, что в лесу между Раутом и Кориделем пропали люди? К чему такая срочность? Неужели вы оба намереваетесь стать магами? - Вкрадчиво уточнил целитель

Кель уже перестал удивляться проницательности старца, и ответил ему, присев рядом на бревно:

- Ну, вообще-то, не мы оба, а только я. - Лекарь приложил ладонь к груди. - Джил сопровождает меня потому, что я пообещал ей неплохое вознаграждение за услуги телохранителя. - Услыхав это, артистка как-то неопределённо хмыкнула, но спорить не стала. - Но, в общем и целом, магия - это, можно сказать, основная цель нашего путешествия.

Монарх сделал пару глотков:

- Мой юный друг, тебе удалось меня заинтриговать. А не расскажете ли вы мне поподробней?

- Почему бы и нет? Времени у нас полно. - Пожал плечами Кель.

Джил закатила глаза, и утомлённо вздохнула.

***

Человек в плаще начал вести наблюдение за лагерем ещё до того, как Пёс и Сухой притащили пленников к его стенам.

Как и в предыдущие разы, он прятался в кроне дерева, сидя на ветке, никем не замеченный.

...

Когда паренёк вступился за свою девчушку, и Ультон начал ему угрожать, человек в плаще насторожился, и потянулся к луку. Но всё обошлось.

....

Человек в чёрном плаще с интересом наблюдал за побегом пленников, как они впоследствии избили разбойников, и за их битвой с Ультоном. Несколько раз он собирался уж было вмешаться в ход событий, но каждый раз детишки и их пожилой наставник успешно выпутывались из неприятностей, поэтому он отступался.

...

Человек в чёрном плаще заинтригованно следил за тем, как паренёк и старик лечили, и оперировали тех, кого недавно сами же и победили. Особенно его внимание зацепили умения и знания Келя: "Хм...".

...

Когда девчушка спрятала за пазуху цепочки и другие драгоценности, человек в плаще нахмурился, но плотный капюшон полностью укрывал его лицо от чужих глаз, поэтому этого никто не сумел разглядеть. Даже пробежавшая мимо белка.

...

- Боюсь, проще медведя научить колдовать, чем вытянуть из Ультона сведения, которыми он совершенно не намерен делиться. Как ни крути, а в войну он служил разведчиком, и был одним из лучших - его отлично натренировали. - Объяснял на повышенных тонах девчушке старик.

"Одним из лучших - это точно. Жаль, что этого так никто и не оценил по достоинству. - Мрачно заметил человек в плаще. - Уж я-то смог бы заставить его говорить, но теперь уже поздно. Да и что толку? Золото мне уже не поможет. - Подумал он. - К счастью, у меня появилась идея получше".

...

Когда Бейтон занёс саблю над головой, чтобы порубить девчушку на куски, человек в чёрном плаще уже некоторое время держал лук наготове, и, прицелившись, готовился в любой момент спустить тетиву. Но, по какой-то непонятной причине, Бейтон застыл, точно статуя, а потом и захрипел, будто припадочный. Присмотревшись, человек в плаще разглядел сияние правого глаза девчушки, и тут же понял, что у неё всё находилось под контролем. Удостоверившись в безопасности своих подопечных, человек в плаще повесил оружие на спину, а стрелу запихнул обратно в колчан, подумав: "У неё ещё и какие-то способности есть? Воистину, странная компания собралась. Очень странная".

...

Подслушав историю паренька от начала и до конца, человек в плаще, сам себе удовлетворительно покивал, после чего слез с дерева, и исчез в чаще. Так же бесшумно, как появился.

***

Пока Доран заканчивал эту часть рассказа, ДонАллан уже некоторое время стоял возле комода и рассматривал себя в зеркало, из-за чего они не успели опустошить ни одного кувшина. Хозяин дома медленно поглаживал себя по кончику носа, и пощупывал мочку уха, приговаривая:

- Хм, не сказал бы, что они выросли чересчур большими. Может, уже стоит уменьшить? Нет, пожалуй, нет. Могут возникнуть ненужные вопросы. Пусть останется так. Или совсем немного. - Хозяин дома, взяв в кольцо указательного и большого пальца одну из своих косичек, провёл по ней сверху до низу, и произнёс уже с явным намерением привлечь внимание гостя. - И всё же, он запомнил, как выглядела моя борода? Очень странно.

Разноглазый, которого эта ненужная суета уже порядком достала, бросил через плечо недовольным тоном:

- И это всё, что тебя действительно заинтересовало? Ни подозрения Монарха, ни элементаль, которого нам, к счастью, удалось сдержать, ни даже удивительные способности Джил?

Поведя ухом, старик выпрямился, спрятал обе руки за спину, и неторопливо зашагал к своему креслу, на ходу объясняя своё отсутствие интереса:

- Во что вылились подозрения Монарха, я итак прекрасно знаю. Можно сказать, они льются на меня даже прямо сейчас. - Проходя мимо гостя, он указал на него развёрнутой рукой. - А элементалей, в своё время, я и сам повидал, и усмирил немало. Особенно в молодости.

Разноглазый сложил руки на груди и ехидно произнёс:

- О, да. В том, чтобы усмирять кого-то, и подчинять своей воле, чтобы управлять ими, будто они твои личные марионетки, тебе нет равных, правда же?

ДонАллан резко остановился, и бросил на дерзкого гостя грозный взгляд. Но, взяв себя в руки, вздохнул и пошёл дальше:

- Ты ведь в курсе, что я просто выполнял свой долг?

- О-о, поначалу, без сомнения, это было так. - Резко выпалил Доран. - Но я говорю о том, что случилось позже, много позже. - Он многозначительно посмотрел на учителя, и по ответному взгляду понял, что тот уловил суть намёка, но это его удержало от продолжения. - А что руководило тобой потом? Шкурный интерес? - Спросил он с вызовом, почти с презрением.

Хозяин дома же невозмутимо занял своё кресло, и по обыкновению совместил вместе кончики пальцев, прежде чем начать говорить:

- Я уверен, что ты и сам прекрасно знаешь, что меня вынудили так поступить. И оттого для меня ещё более непонятной становится цель твоих одиозных речей. - Коротко резюмировал он, и всем своим видом показал, что больше не намеревался возвращаться к этой теме. Выдохнув, Разноглазый скривился, но не мог не признать, что в словах хозяина дома имелось зерно истины, потому не стал настаивать на продолжении дискуссии. - Так или иначе, возвращаясь к твоему предыдущему вопросу, о том, почему я не расспрашиваю тебя в подробностях о наиболее удивительных, по твоему мнению, событиях, что произошли с вами в тот период времени. Довожу до твоего сведения, мой дорогой неверный ученик, что о ваших похождениях с этой девчонкой, Джил, уже давно знает весь материк. И, в том числе, и я. Неужели ты думаешь, что до этого места ни разу не доходили известия об "удивительной" парочке? - Указательным и средним пальцами он изобразил скобочки в воздухе. - Но, так уж вышло, что мне известно то же, что и всем, а я, как ты знаешь, не люблю быть одним из толпы. И именно поэтому я захотел услышать твою версию событий, ради мельчайших подробностей, доступных далеко не каждому.

Гость немного присмирел:

- Логично. Почему-то я об этом сразу не подумал.

- Наверное, потому что давно оставил свою прежнюю жизнь позади, плюнув на всех, кто являлся её часть, и ни разу не навестил родной остров? - Язвительно подметил хозяин дома. - И даже никогда не интересовался ходом местных дел?

Доран ничего не ответил, вместо этого он посмотрел на ДонаАллана исподлобья, сдвинув брови, как бы намекая, что он высказал всё, что у него имелось по этому поводу, и не собирался и дальше оправдываться.

Старик медленно втянул воздух через ноздри, и выпустил через рот:

- Что ж, в общем, тебе удалось заинтриговать меня, по крайней мере, по одному поводу - кто этот загадочный "человек в чёрном плаще"? - Он снова изобразил скобочки жестом. - Неужели, тот самый ...

Но не успел хозяин дома высказать своё предположение, как Разноглазый жестом остановил его, положил локти на подлокотники и, совместив кончики пальцев, лукаво улыбнулся, и проговорил заговорщически, поигрывая бровями:

- Обо всём по порядку, помнишь? - Старик, беззвучно усмехнувшись, одним лишь жестом предложил тому продолжать. - Итак, когда Кель, Джил и Монарх расправились с бандитами, перед ними встала нетривиальная задача - доставить их всех в ближайший город - Коридель.