Весна. Природа нежиться под лучами тёплого солнца и обновляет свой наряд. Яркое солнце освещает молодую, сочную зелень деревьев. Серость красок, мусор исчезают с поля зрения. Наступает пора равновесия в природе и душах людей.
Мне тоже хочется спокойствия и умиротворения, но пока этого нет. Я не понимаю, от чего же так тяжело? Что мешает быть свободной в мыслях?
События...? Поступки? Дела? Прошло столько лет, но память их не стирает. Почему они продолжают волновать меня.
И сколько ещё понадобиться времени, чтобы ты, моя строгая судья-память их отпустила. Я постоянно нахожусь в плену тех событий давно минувших лет.
-Прошу тебя,
-Помоги мне, память, освободи то воспоминаний. Постоянно мучаясь и не находя ответа, я долгие годы живу во власти этих событий.
-Как помочь себе? Что я должна сделать? Дай мне судьба, возможность жить свободно и легко?
И однажды пришло мне известие свыше, оттуда, из ой страны, пока мне не ведомой.
Сны мне сняться очень редко, но всегда пророческие - каждый сон подсказка к действию. И на этот раз Мама, моя Мама, вся в белом одеяние пришла ко мне для серьезного разговора. Я это поняла, потому что она была строга и не улыбалась.
Ты, дочка страдаешь, а твои страдания приносят мне ещё больше муки. Освободись от них. Помоги мн. Иди к людям и расскажи всё. Они тебя поймут.
-Всё рассказывать?
-Да всё
-Мне страшно, стыдно, е приятно об этом говорить.
-Нет, не могу, не хочу, боюсь.
-После этих слов лицо Мамы сделалось злым, каменным.
Она произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:
- Мне тоже больно и стыдно за тебя.
Проснувшись, я поняла, что просто обязана выполнить Мамину просьбу.
Вот так пришло решение написать о своей Маме с большой буквы, женщине, которая, прожив короткую жизнь, успела столько сделать, сколько не всегда успевают два, а то и три человека вместе. Звали ее Светланой. Родилась она в красивом, белокаменном городе Севастополе. Ее мать умерла очень рано, отец - чуть позже. Забота о родителях занимала все личное время, о своей семье не думала. После смерти родителей осталась одна. Хотя все вроде бы было: квартира, работа, друзья, но не было самого главного: ради кого жить. И вот тогда она приняла решение, завести ребенка, для себя. Попыталась родить сама, не получилось. И тогда Светлана поехала в город Ялту, а именно там тогда только был детдом, чтобы удочерить ребёнка. Вот так в ее жизни появилась я.
Всю себя Мама посвящала мне. Она учила и показывала мне новую жизнь. Мама возила меня каждый год, а то и два раза в год в Москву. Для нее поездки в Москву были целью показать меня врачам, профессорам, чтобы они помогли в лечении. Девочкой я оказалась очень болезненной. Поездки в Москву не ограничивались походами по врачам. Мама знакомила меня с достопримечательностями Москвы. За свою короткую жизнь она успела вложить в меня то, что многие родители не успевают, или не хотят дать своим детям, - любовь к музыке, искусству, живописи, театру, природе. Она будто торопилась меня лечить, учить и расширять мой кругозор. Детские впечатления наиболее ярки. Помню, мне нравились посещения осеннего и зимнего московского леса. Когда мы приезжали в лес осенью, перед глазами открывалась необыкновенно красивая картина. Огромное количество листьев разных цветов и размера, разной формы, ни один друг на друга не похож. Да - это была сказка! Я чувствовала в ней себя маленькой принцессой. Именно так я воспринимала лес, будучи пятилетним ребенком. А сколько там было белок? Самое завораживающие то, что белки прыгали с ветки не ветку прям возле меня и не боялись, а некоторые те, что посмелей, прыгали на ладошку. Я стояла затаив дыхание, боясь пошевелиться, что бы ни спугнуть белку, а она не обращая на меня никакого внимания, ела орешки, лежащие на моей руке. При этом белку можно было погладить. В такие минуты сердце мое стучало, а я боялась, что она выпрыгнет и убежит.
Когда приезжаешь в этот лес, но уже зимой - это совершенно другие ощущения. Это тот же лес, но в другом убранстве. Мы люди южные, увидев огромное количество снега, сначала не могли поверить, а потом недоумевали. Откуда? Я, маленькая девочка, долго не понимала и даже думала, что снег, где то производят и завозят на машинах. Со временем развеялись.
Подрастая, я понимала, что это не так. Зато, какая оригинальная сказка, какие детские фантазии рисовались, глядя на огромные сугробы. Вот ледяная избушка лисы, а вон тот напоминал сказочный дворец.
Больше всего запомнилось то, как меня первый раз поставили на детские лыжи и попытались учить, кататься. А, я как неуклюжий медвежонок, не могла сделать ни одного шага. Страшно и весело одновременно. Поездки в Москву оказались не только лечением здоровья. Помогли мне научиться кататься на лыжах, но и стали школой становления характера, мое упорство и желание доказать всем, что я смогу. Так незаметно для себя я преодолела первые трудности.
Посещение Ледового Дворца Спорта - это особая страница воспоминаний моего детства.
Первый раз это был просмотр представления на льду. Маленькой Иришке, а именно так звали меня, очень понравилось, восторгам не было придела. Помню, как я сказала Маме:
- Я тоже хочу научиться так, кататься.
Мама объяснила:
- Чтобы научиться так, надо жить в Москве.
Сразу стало понятно, что мечте не осуществиться никогда.
Как-то Мама сообщила мне:
- Мы едем в Ледовой Дворец, будешь смотреть тренировку фигуристов.
Поверив в то, что это не сниться, было очень сложно. Мне тогда было всего шесть лет. Всю дорогу я молчала, только спросила:
Зайдя в зал, мы удивились, в огромном зале нет зрителей. На катке всего три человека. Как Мама удалось договориться, что бы нас пустили, не знаю, для шестилетнего ребенка это было не столь важно. Самое главное, что мне разрешили находиться возле бортика и смотреть. Стоя часами так близко, затаив дыхание, в глубине души мечтала о том, что мне разрешат хотя бы раз, один только раз попробовать встать на коньки. И вот один из приходов я опять стояла у бортика и ко мне подошла женщина. Это была высокая, стройная спортсменка с длинными тёмными волосами. У нее были красивые, правильные черты лица, а самое главное добрые карие глаза и очень приятна улыбка. Она спросила, как меня зовут, где я живу. Я ей охотно рассказала, что зовут меня Ира и приехала я из города Севастополя. И только я сказать, что хочу попробовать покататься на коньках (вот она детская непосредственность), как она вдруг сказала:
-Я за тобой наблюдаю не первый раз и вижу по твоим глазам, что ты мечтаешь попробовать встать на коньки.
-Да, она прочитала мои мысли,
-мелькнуло в голове, - она, наверно волшебница!
Услышав такие слова, я тут же побежала к Маме и стала просить:
-Разреши покататься, Мамочка!
Из разговора Мамы с этой женщиной я, маленькая девочка, запомнила только одно, что это тренер тех двух фигуристов, которые катались на катке.
О чем они говорили, мне было неизвестно, потому что, хоть я была и маленькой, но уже чётко знала, если Мама не разрешит, то моей мечте не осуществиться. Я стояла возле Мамы и, затаив дыхание, ждала. После долгих разговоров женщина взяла меня за руку и отвела на первый ряд, посадила и сказала:
-Сейчас твоя мечта сбудется, ты не боишься? Я утвердительно сказала:
-Нет!
И больше не слова, ведь до конца еще не верила, что это происходит со мной. Принесли несколько пар коньков, стали подбирать, ножка Золушки нашла свою пару. Молодой высокий парень, взяв меня на руки, перешагнул через бортик. Очутившись на льду, он поставил меня на лёд. С начало было безумно страшно, страшно было от того, что тебя отпустят, и ты упадешь, еще будет больно.
К нам подъехала такая же красивая партнерша. Фигуристы держали меня с двух сторон за руки. Они меня за собой просто тащили. Молодая девушка доступным для меня, ребенка, языком объяснила:
-До тех пор, пока ты расслабишься и не доверишься нам, у тебя ничего не получиться.
-Тут еще и Мама сказала:
-Не будешь слушать, больше не пойдешь. А пойти так хотелось, и я пообещала Маме, что буду слушаться.
Это сейчас, спустя много лет я понимаю, что это было сказано специально, чтобы научить
Шестилетнего ребенка преодолевать трудности и страх. Это помогло. Я смогла расслабиться, довериться профессионалам своего дела и уже через несколько занятий я каталась сама. Это конечно громко сказано, скорее, катилась сама. Сначала катались втроем, потом фигуристка отпускала мою руку и мы катились вдвоем. Ощущение было такое, будто летишь, словно птица. Я настолько увлеклась, что не заметила, как молодой человек отпустил мою руку, я катилась сама.
-Одна! Вот это да! - стучало в голове радостно.
Но как только я обнаружила, что рядом никого нет, нет опоры и поддержки, страх овладел , так сильно , что до сих пор помню эти минуты борьбы. Кто победит, я или страх. Не зная. что делать, села на лед. Сразу подъехали фигуристы. Подняли на ноги и сказали в один голос:
-Ты молодец! У тебя получилось. Ты ехала сама. А теперь ,как настоящая фигуристка, езжай к Маме, у тебя получится.
И я покатилась Легкость скольжения и страх смешивалась, но я не остановилась. Подъехав к Маме, я закричала:
-Ты видела, у меня получилось! А Мама стояла, смотрела на меня и плакала. Я спросила у нее:
-Почему ты плачешь?
Она ничего не объяснила, просто сказала, все нормально и что она больше не будет.
Только сейчас, спустя столько лет, мне стало понятно: это были слезы радости за своего ребенка.
Через два дня мы уехали. Теперь мы с Мамой не пропускали ни одной трансляции по телевизору. Когда объявили очередную пару, которая должна выйти на лед, я их узнала.
Так мне стало известно, что те фигуристы, которые научили меня кататься на коньках, были начинающими спортсменами по спортивным танцам на льду. Звали их Наталья Бестемьянова и Андрей Букин. В дальнейшем они стали олимпийскими чемпионами, четырех кратными чемпионами Мира и пятикратными чемпионами Европы, трехкратными чемпионами Советского Союза. Заслуженными мастерами спорта. Да, есть что вспомнить! И даже есть чем гордиться. Итак, для меня каждая поездка в Москву- это было целое событие. Мы обязательно посещали что-нибудь интересное: театр, цирк, картинную галерею...
Так благодаря своей Маме, я посмотрела почти все достопримечательности Москвы. Многое увидела, узнала, полюбила Москву особой любовью.
Чтобы поддерживать мое физическое здоровье, Мама записала меня в спортивную секцию. Так я стала заниматься большим теннисом. Поездки, сборы, соревнования - это было осень интересно.
И вот так на одних таких соревнованиях, при неудачном падении я получила очень серьезную травму. Перелом поясничной части позвоночника и открытый перелом левой ноги со смещением коленной чашечки. Из всего что произошло, помню только одно: момент падения и то как летела вниз и понимала, что подомной не мягкая земля, а множество мелких камней, так, как это была щебенка. Уже потом из рассказов тренера и ребят из команды, я узнала, что находясь в шоковом состоянии, поднялась и пошла наверх по этой же щебенке, а это примерно два- три метра вверх. Придя на корт:
-Я успела сказать одну фразу:
- Давайте играть!
И.... потеряла сознание. Что было, потом не помню. Когда открыла глаза, вокруг все белое, множество трубок, которые торчали из носа и рта, какие-то непонятные звуки. В голове стучало:
-Для чего это? А самое главное: отчего такая дикая боль во всем теле. Потом опять провал. Только через сутки приход в сознание. Потом я поняла, что нахожусь в больнице и не могу встать с кровати. Полная неподвижность. Вокруг врачи, медсестры. Что-то делают, причиняя мне нестерпимую боль, но при этом ничего не объясняют. Вот так в жизни бывает, когда ты просыпаешься и не можешь понять , что с тобой и для чего ты здесь. Месяц борьбы за возвращение к жизни.
Через месяц я поехала в санаторий. Это так только называлось .что я поехала, потому что меня туда везли в специально оборудованной машине, при этом просто усыпили, чтобы ничего не чувствовала.
Санаторий имени Боброва, куда меня привезли, находился под Алупкой и специализировался на заболеваниях опорно-двигательного аппарата и заболеваниях позвоночника у детей. И вот именно там началось самое страшное.
Меня упаковали в гипс, на одну ногу повесили гирю во второй штифт, мумия, да и только. Правда ,тогда мне было не до шуток. Стучит молотком в висках.
-Надо учиться жить!
-Как! что это значит.
Представьте себе, лежишь в одном положении, только на спине, не вправо, не влево. И так сутками. Месяцами. Повернутся , не можешь, только руками и головой шевелить можешь. Попробовала пошевелить ногами. Страшная боль. Оцепенение... Замираешь от жуткой боли. С гирей килограммов пять ногу не поднять, вторую ногу поднять тоже оказалось тяжело, да еще дикая боль в спине. Вот так и получилось, что лежишь беспомощно и даже элементарных вещей сделать не можешь. Я привыкла к своему новому образу жизни через стыд, боль и страдания. Да тут еще и мой лечащий врач после осмотра поставил диагноз; точно прочитал приговор:
-Ходить! - Не будешь! На всю жизнь прикована к постели.
Я чуть не задохнулась от того, что услышала. Не хватала воздуха, хотелось кричать:
-Не может быть! За что? Тот ужас, который охватил меня, передать просто не возможно. Мне тогда было 12 лет Мысли в голове, обгоняя одна другую, торопились вырваться на свободу:
-Неужели я никогда не буду ходить?
-Кричит одна мысль.
-Как жить?
-Твердит вторая.
А третья вразумляла:
-Отсутствие рядом самого родного и близкого человека- Мамы.
-Это еще не повод для отчаяния. Да- только она в тот момент поддержать тебя,
-Произнесла четвертая мысль.
-Не правда! Это все не правда!
-Я спорила с мыслями. Где- то в глубине души таилась надежда, что приедет Мама и все изменится.
-Я спорила со своими собственными мыслями. Это, на какое- то время успокаивало мое больное тело, мою кричащую душу. Ожидание Мамы, стало для меня каким- то символом стойкости, мужества, терпения. Мама долго не приезжала. Я не знала причину, скучала и просто ждала. Однажды пришло письмо, в котором сообщалось, что Мама в Ленинграде, ей сделали операцию, в ближайшее время она приехать не сможет. Еще в письме говорилось о том, что ей тяжело и диагноз - опять же прозвучал, словно приговор: рак. Я слышала об этой болезни и знала, что она очень коварна, но это было у других.
-Нет, с Мамой любимой Мамочкой такого случиться не может. Кто же сыграл со мной такую злую шутку? Да еще сейчас! Когда мне и без того так тяжело. Не верю! Дальше фраза, которую я никогда не забуду.
-Слишком поздно. Врачи бессильны, она скоро умрет. Кто написал это страшное письмо? Зачем мне именно сейчас об этом сказали? Вопросы, вопросы... и ни одного ответа.
-Что теперь делать? Как дальше жить? Да и вообще стоит ли жить?- я вступаю с собой в бесконечный спор. Много раз, за это время задавала себе вопрос.
-Жить?
-Для чего?
-Для кого?
Решение вопроса пришло как- то вдруг сразу.
Наложить на себя руки, потому что столкнулась с мыслью:
-Я никому не нужна! Да и мне в тот момент никто не нужен. И вот все, обдумав, все, взвесив, решилась. Правда, сделать, никак не получалось. Постоянно вокруг много народу. То санитарки кушать разносят, то приходят учителя, хотя большинство из нас лежачие, но все равно учились, как получалось.
И вот однажды, дождавшись момента, когда рядом никого не было, достала лезвие. В мыслях боялась одного, чтобы никто не помешал. Только собралась вскрыть вены, как вдруг в этот момент появилась наша учительница Галина Анатольевна. Я не испугалась, только расстроилась, что помешала. Сев на мою кровать, она очень спокойно попросила:
-Дай мне лезвие.
-Я , молча отдал и отвернула голову к стене.
Откуда она узнала, не знаю, потом и спрашивать не стала. Не хотелось говорить. Только безразличие и злость.
-Почему не позволила? Вед так я легко решила бы свои душевные и физические муки.
Долгие беседы, не знаю о чем, я не слушала, не хотела. Ее голос был всегда спокойным, настойчивым и убедительным. Она помогла преодолеть страх перед безысходностью. Вы спросите: как ей это удалось?
-Скажу откровенно, это было очень нелегко. Я даже видеть не хотела. Ее беседы ничем не заканчивались, но она упорно каждый день приходила ко мне, говорила, говорила. Со временем мне в ней что- то напомнило Маму, а именно то, как она говорила, как убеждала. У нее было столько же терпения, как и у моей Мамы. Правда только спустя месяц я стала слушать и воспринимать все то, что она говорила. Ее голос звучал в моих ушах, смысла которого я не понимала. Вот так уговорами и доводами из своей жизни, на примерах других людей ей удалось убедить меня, что наложить на себя руки, это глупо.
-Так поступают слабые и безвольные люди, - говорила она. Пытаясь убедить меня в том, что я не такая, что я сильная и все смогу. Что именно она говорила не помню, но этого вполне хватило, чтобы бороться с болезнью и не падать духом.
-Благодарю, тебя, Судьба за то, что ты послала мне этого человека, в тот для меня тяжелый момент! Вот так и потекла не совсем веселая и однообразная жизнь Невеселая потому, что все одно и то же. Лежишь без движения, каждый поворот ногой - дикая боль. Через день перевязка, а это почти операция. Хотя ногу и замораживают, но все равно боль чувствовалась. Самое ужасное поначалу было то, что сама ничего не могла делать. Все время нужна была чья - та помощь. Это сильно тяготило и не давало покоя. Не давало покоя от того, что не хотелось быть беспомощной! Расчесаться, не могла, в туалет сходить и то не могла без помощи. Помыться, так это вообще целая проблема. Со временем я ко всему привыкла.
-Да человек ко всему приспосабливается, может выжить в любых условиях, каждый день твердила я себе.
Так походила моя новая жизнь. Единственное, что радовало, это когда приезжал кто - нибудь навестить. Чаще всего это был тренер. Александр Николаевич, реже - ребята из команды. Это был не просто тренер, который с нами от занимался и все, а педагог от Бога. Он всегда интересовался нашими детскими проблемами и старался помочь. Строгий, но справедливый, за что все его и любили. Вот и мне он помогал, поддерживал, вселял надежду, верил в мое выздоровление. Несколько раз приезжала крестная - это очень хорошая Мамина подруга. На тот момент она для меня была самым близким человеком. Я ей могла рассказать о своих проблемах, волнениях, она всегда слушала и старалась помочь. Я радовалась приезду всех, но в душе ждала единственную - мою любимую Мамочку. Один только раз за все время пребывания в санатории свершилось чудо. Близился праздник - мой День Рождения!!! Больше всего я хотела, чтобы приехала Мама, но этого не произошло, и даже письма от нее я не получила. Было очень обидно, до слез:
-Ну как же так!
-Ведь это мой День Рождения, а самый дорогой и любимый человек не пришел, ни поздравил. Я лежала и продолжала думать. Почему нет Мамы?
Я ведь так жду.
-Мама всегда в этот день устраивала для меня и только для меня настоящий праздник с сюрпризами, подарками. Раз Мамы нет рядом, то и сюрпризов и подарков не будет. Не хочу ничего, хотя в этот момент самым большим подарком для меня было бы появление Мамы. Так я лежала и тихонько плакала. Так хотелось, чтобы кто - то приласкал, утешил. И вдруг мне сообщили, что меня приехали поздравить, кто не сказали. Минут через десять меня вывезли на кровати, на которой я лежала на улицу. Там стояли мой тренер, ребята из команды, окружили какого - то молодого человека, образовав кружок. Лицо он прикрывал цветами. Александр Николаевич поздравил меня с Днем Рождения. После этого сказал:
-Это еще не все, основной сюрприз впереди.
Ко мне подошел тот молодой человек с цветами. Он протянул огромный букет белых роз. Ах, какой это был букет. Тонкий аромат этих цветов покорил меня, и я не сразу узнала знаменитого теннисиста Евгения Кафельникова. Неужели сам Кафельников? Приехал ко мне, чтобы поздравить. Не может быть? На тот момент он уже успел выиграть множество престижных турниров.
Я не верила своим глазам, некоторое время, молча, смотрела на него и не могла произнести ни слова. В голове крутилось одно:
-Такого не может быть! Ведь в то время каждый из ребят, кто занимался теннисом, мог только мечтать о встречи с Евгением. Все мальчишки стремились быть похожим на него. И все мы мечтали добиться таких же результатов, каких достиг он. Для всех нас - это недосягаемая звезда. А тут он стоял рядом, улыбался. Он сел возле кровати, взял меня за руку. У меня невольно потекли слезы. Он спросил:
-Чего ты плачешь?
Я ничего не ответила. Евгений сказал, что он знает о том, что со мной случилось. И что он специально приехал, чтобы поздравить меня с Днем Рождения, зная, для меня это будет самый неожиданный и дорогой подарок.
-Да! Это был самый настоящий сюрприз!
Он сказал:
-Больше не смей думать о глупостях, у тебя все еще впереди. Ты меня слышишь? Евгений рассказал о том, как он стал спортсменом. Так мы с ним проговорили часа два. Слушала, затаив дыхание, и каждое его слово звучало подарком. Сейчас, с позиции взрослого человека, это можно сравнить разговором двух влюбленных. Но тогда это было совсем не то .Ведь разница в возрасте у нас большая. У взрослых это незаметно, у детей ощутимо. Я ребенок, он взрослый. Евгений подарил мне свою ракетку с автографом, где были еще и такие слова:
-Мужайся! И ты победишь!
Еще он сказал:
-Ты ходить будешь. И мы с тобой поиграем. Самое главное не сдавайся и верь в себя! Поцеловав в щеку, он ушел. Еще долго я находилась в состоянии завороженности.
-Вот это подарок Такое бывает только в сказке. - Мелькнуло в голове. То, что сказал Евгений, помогло мне поверить в себя. Все эти: тренер, учительница, Евгений Кафельников, убедили меня, что я хоть и ребенок, но должна быть сильной. И я начала стараться помогать себе. Возвращение к жизни через боль и страдания, двигались медленно, но настойчиво. Самое большое желание, а скорее мечта, было встать на ноги, встретиться с Евгением и сыграть с ним хоть одну партию. Моя мечта, мое желание и те, кто меня окружал, помогли добиться цели. Вот так бывает в жизни:
-Хорошо, когда у тебя есть такие друзья, пусть они даже и взрослые. В такие моменты жизни это очень важно.
-Пусть же у каждого человека, которому сейчас тяжело, обязательно будут верные и надежные друзья! Произнесла вслух как заклинание.
Мама ко мне приезжала всего один раз, но это была уже не та цветущая женщина. Та картина, которая предстала перед моими глазами, потрясла меня. На Маму без слез смотреть было нельзя. Черты лица только угадывались. Худая, замученная, в глазах такая тоска, от того, что она не может мне помочь, т. к. ей самой нужна была помощь. И вот тогда мне стало ясно, что было написано в письме, - правда, жестокая, правда. Ведь до этого момента я надеялась. Что неправда. О чем был, разговор не помню, но чувство страха, болезни, одиночества опять поселилось во мне. После этой встречи прошло еще три месяца.
-Теперь только борьба!
-И обязательно победить болезнь. Я буду здоровой, - твердила себе каждый день.
И чудо свершилось. Первоначальный диагноз не подтвердился. Врачи разрешили сидеть на кровати, каждый день, добавляя по две минуты.
-Я сижу уже полчаса, победа! Первые три раза сидела с поддержкой, а потом получилось и у самой. Восторгу не было придела. Я была готова кричать от радости.
-Ура! Я сижу!
Это состояние может понять только тот человек, который испытал подобное. Можно не только лежать, но и сидеть. Потом принесли костыли и разрешили стоять возле кровати, также добавляя время до получаса. Сначала было страшно, страшно от того, что упадешь. Этот страх быстро испарился, буквально на второй день. Зато, какое было счастье ощущать себя в вертикальном положении. Порой казалось, что это происходит не со мной. Прежде чем разрешили ходить, сделали последнюю операцию, вытащили штифт. Уже через три дня пыталась делать первые шаги, было очень страшно и постоянно казалось, сейчас упаду. Со временем все больше появлялась уверенность, страх исчез. И вот настал тот день, когда можно было ехать домой. Евгений Кафельников, как и обещал, приехал и поздравил с выздоровлением, хотя я была еще на костылях. Без них ходить еще не разрешали. Ехала, правда не совсем домой, в больницу, зато в родной город, ведь там не была почти полтора года. В больнице делали уколы, массажи - думаю, это было вроде адаптации. Родственники почти не приезжали. Мама так ни разу и не приехала. Наверное, ей было совсем худо. Я почти не обиделась, но все, же ждала. Тренер и ребята приезжали каждый день. Ребята на руках сносили с четвертого этажа, чтобы я могла подышать свежим воздухом. Ходить по ровной плоскости я могла, а вот спускаться и подниматься боялась, да и врачи не советовали пока. Потом все равно пришлось преодолевать, страх и учиться. Самое страшное было, когда стали учить ходить без костылей. Сначала забрали один. Поначалу была паника, я стояла как вкопанная и думала:
-Как же я пойду! Как маленький ребенок, я училась ходить.
-Нет! Это страшно!
Постепенно страх ушел, и стало получаться. Когда научилась ходить с одним костылем, да еще и сама, забрали второй. Вот тогда всплыло в памяти то же самое ощущение, когда я первый раз встала на костыли.
-Итак, за учебу!
-Ходить без костылей! Это очень трудно, На учебу ушло больше двух месяцев. Через два с половиной месяца меня выписали домой. И начался новый этап в моей жизни. Думала, что все, наконец, закончились страдания и мучения, наступит спокойная и размеренная жизнь, как у всех детей в моем возврате, мне тогда было четырнадцать лет. Я ехала домой и даже не могла себе представить, что перед моими глазами предстанет та картина, которую я увидела. Наверное, потому что до конца не понимала и не осознавала, что происходит, точнее, чем больна Мама. А картина была такой: на диване лежала Мама с полу отсутствующим взглядом и нуждалась в помощи. К тому времени Мама почти ничего не ела, точнее, не могла есть. Первое, что она спросила;
-Почему ты одна? Почему тебя никто не забрал? Я ей ответила:
-Приехала сама, а что кто - то должен был встречать? На мой вопрос она не ответила. Похоже, к моему возвращению никто не был готов. К вечеру кто - то пришел из взрослых, приготовил поесть, но ночевать не остался. Мне сказали, что я должна вечером вызвать скорую помощь объяснили, зачем и ушли. И вот я осталась одна. Один на один с Мамой.
Поначалу Мама еще сама пыталась что - то делать, но у нее это получалось с трудом. Силы ее покидали с каждым днем. Самое ужасное было то, что зачастую, приходя из школы, я находила Маму то на полу в кухни, то в коридоре, иногда в комнате возле дивана. Когда появлялась на пороге, она начинала плакать, смотрела на меня виноватыми глазами и просила прощения, точно как нашкодивший маленький ребенок. Смотря на эту картину, у меня у самой наворачивались слезы, но Мама моих слез никогда не видела. Я прекрасно понимала, что она не должна их видеть, что в этой ситуации я должна ей помочь, а значит должна быть сильной, хотя у меня получалось это с трудом. Ведь я еще была ребенком. Я стояла над ней и думала:
Что делать? А Мама просила:
-Помоги. Она сильно похудела, но поднять я ее не могла, да мне и нельзя было поднимать ничего тяжелого. А взрослых в тот момент как всегда рядом не оказывалось. Со временем придумала, как выходить из этой ситуации. Укладывала Маму на плед или одеяло и волоком тащила до дивана, там оставалось приподнять и положить. Каждый раз ругала, а она оправдывалась:
-Хотела приготовить покушать или постирать. Прости. Утром и днем приезжала медсестра, а вечером - скора помощь. Но в то время начался развал Союза, были проблемы с бензином. Поэтому зачастую скорая, вовремя не приезжала. Дома телефона не было, а к соседям идти поздно. Приходилось бегать на улицу к автомату. Ночь холод, страх. Были моими спутниками. Вместе набирая номер, жалобным голосом просила о помощи. Когда приезжала скорая помощь, некоторые из врачей ругались:
-Что так часто звонишь? Бензина нет. Раньше все равно бы не приехали. Я смотрела в их глаза и искала хоть какое - то сострадание.
-Неужели они не понимают, что умирает человек. Нет, они, конечно, понимали, но это, же не их родной человек умирает, мучаясь от боли, это моя Мама родная единственная. Наверное, врачи и хотели приехать вовремя, но не могли. Я в тот момент этого не понимала и бегала звонить через каждые пять минут. Сейчас, когда я взрослая, мне понятно, это от врачей не зависело, но тогда...
Врачи делали укол и уезжали. Я опять оставалась одна. Через какое - то время Мама засыпала и наступала тишина. Видимое спокойствие. Видимое для окружающих., а в душе все кипело и рвалось на части:
-Нет! Так не должно быть! Это не справедливо! Ведь я такая маленькая и беззащитная перед этим огромным миром. Что я буду делать в нем одна? Только в эти минуты, когда Мама спала, я могла поплакать, рыдала, закрывая рот, чтобы, не дай Бог Мама не услышала. Потом брала себя в руки, и начиналось, все начиналось заново. Так я научилась владеть собой и не показывать своего душевного состояния окружающим. Со временем стала смиряться с мыслью, что смерть Мамы неизбежна. Ее закалили наркотиками до того, что иногда, разговаривая со мной, она вдруг спрашивала:
-Ты кто? Где моя дочь?
В тот момент объяснять ей, что либо было бесполезно. Я просто выходила из комнаты, чтобы перевести дух и не разрыдаться от ужаса, который меня охватывал в тот момент. Потом все становилось на свои места. Слезы душили меня, боль душевная была сильнее физической. Я забывала о себе. Школа, дом, скорая - расписание маленького ребенка. Вот тогда мне стало четко ясно, что это все. Понимая, что Мама скоро умрет, надеялась, что меня не бросят и не отправят обратно в детский дом.
Я не случайно написала фразу - обратно в детский дом. Я не ошиблась. Это была тайна моего рождения. Однажды перед сном, будучи уже очень больной, Мама рассказала мне историю о том , как она ездила в город Ялту в детдом и о том, что я ее не родная дочь, а она меня удочерила. Дослушав историю до конца, моя реакция была довольно странной, сначала я смеялась, а потом началась истерика. Когда успокоилась, Мама более подробно рассказала всю историю. Она сказала о том, что меня нашли на пороге больницы , что когда она приехала в детский дом и сказала:
-Я хочу удочерить девочку.
Ей вывели трех девочек и меня в том числе, она сразу выбрала меня. Я спросила:
-Почему именно меня?
А она сказала, сердце подсказало, что именно ты станешь моей дочкой. Ее стали отговаривать, это такая болезненная девочка, может, не стоит рисковать. Но она убедительно сказала:
-Нет! Я все решила. И от своего решения не отступлю.
Мама стала собирать необходимые документы и навещать меня каждые выходные. Когда все было готово, она забрала меня домой.
Мужество и упорство, с которым Мама взялась за меня, чтобы лечить, учить и ввести в мир семьи, достойно поклонения.
Решив посвятить свою жизнь мне, она забыла о своей личной жизни. Для нее существовала только моя жизнь. Она отдала мне все: знания, любовь, здоровье.
Из рассказов Мамы я узнала, что восприятие реальности окружающего мира, опасностей, чего- то недозволенного, нового у ребенка, который растет в семье одно, а у ребенка, который воспитывается в детском доме, другое. Детский дом- это и есть то замкнутое пространство, где ребенка оберегают от всего. Огромный мир нового и непонятного для него закрыт. Вот и я была такой же. Для меня не существовало понятие "дорога, машина, что это опасно для жизни, что машина может задавить. Я не чувствовала опасности огня, электричества, воды. Маме стоило огромных усилий, терпения, мудрости, чтобы меня всему научить.
Только представьте себе четырехлетнего малыша, гуляющего по набережной. Он марширует, громко топая и радуясь звуку собственных шагов. И вдруг, резко повернувшись, прыгает с двухметровой высоты в воду. Тут один из смельчаков успевает выхватить малыша из набежавшей волны, так и не успевшего Почувствовать опасность. Мокрый, улыбающийся и жизнерадостный, наконец, он оказывается на руках у обезумевшей от страха Мамы.
Почему именно сейчас ты решила мне рассказать правду? Спросила я у Мамы. Она сказала, понимаю, что умираю и решила открыть тебе тайну. Пусть я все сама расскажу, чем ты узнаешь от посторонних людей. Причина была проста. Она прочитала статью в журнале о том, как одной девочке спустя шестнадцать лет кто-то сказал, что ее Мама не родная, на что девочка, обвинив свою Мать во лжи, ушла из дома. Именно эта статья и натолкнула Маму на мысль все мне рассказать, я в недоумении спросила:
-А как же папа, который работал на севере и погиб? Мама объяснила это так:
-Мне пришлось это выдумать, бы, ты не чувствовала себя ущемленной, чтобы никто не мог сказать:
-Вас папа бросил.
Шло время, Маме становилось хуже. Дошло до того, что она перестала проситься в туалет, есть, совсем отказывалась, не давала к себе притронуться, а ведь нужно было ее помыть, поменять постель и наконец, смазать лекарством тело, чтобы не было пролежней. Все понимали, и Мама сама сказала мне, где ее похоронить и в чем. За два дня до смерти Маму забрали в больницу.
-Да! За это надо взрослым сказать "спасибо". Я представляю, чтобы было со мной, когда бы я пришла из школы и обнаружила Маму мертвой. В больницу с ней поехала ее сестра. Я уговорила тетю разрешить поехать туда и мне. Она не разрешала плакать, чтобы Мама не видела. Слезы катились сами собой, стоило взглянуть на Маму. Картина была просто жуткой. Глаза, смотрящие в никуда, ничего не выражающее лицо, как не живой человек, а просто человеческая оболочка, ничего не чувствующая и не понимающая. Это были последние минуты прощания с Мамой.
Как Мама умерла, не знаю, знаю, что умерла в пятницу в одиннадцать часов дня. О смерти Мамы мне сообщили на следующий день. В тот момент у меня умерла душа. Я перестала чувствовать, плакать, выражать эмоции. Окаменела в четырнадцать лет. На похоронах людей было много. После похорон я думала, что закончились мои страдания, все образуется. Но я ошибалась. Меня ждали более трудные испытания.
ЧАСТЬ 2
Откровение
Детдомовца.
Вся моя жизнь разделилась на две половины. Так же светило солнце, но его лучи не грели, пели птицы, но их пения мои уши не слышали. Оторванность, отчужденность, потерянность-это было мое. Я ничего не чувствовала, с трудом понимала происходящее. Моя душа окаменела и отказывалась жить. После смерти Мамы я находилась не в реальном мире, а в каком-то другом измерении. Здесь не надо было думать, говорить. Вокруг ничего и никого не существовало, не было и меня. Я, может, что-то и делала, по видимому ходила в школу, но не, потому что понимала, что это надо, а потому что мне говорили это делать. За меня все решали: что делать, куда ходить, чем заниматься. В ушах звенело множество голосов, некоторые обращались ко мне:
-Тебе Ира надо поехать к врачу, или сходить в магазин. Я безропотно выполняла, то, что говорили, не давая отчета поступкам, действиям. Сколько находилась бы в этом состоянии, неизвестно. Понятно: со временем оно прошло бы. Но мои. Но мои, так называемые, любимые родственники ускорить процесс возвращения в реальный мир. Произошло это уже на поминках, через девять дней, после смерти Мамы. Они дружно заявили:
-Ты нам никто, Мама взяла тебя из детского дома. Пожалела сиротку. Детдомовский подкидыш! Вот ты кто! В этот момент меня как будто окатили ледяной водой. Я долго стояла, не шевелясь, потрясенная это фразой, пытаясь осмыслить сказанное. Почему сейчас! Мне невыносимо тяжело. Отчего же вы так жестоки. Вот так я опять очутилась в этом реальном и жестоком мире. Опять одна и никому не нужная. Единственное что я смогла ответить:
-Я это знаю. Для меня это не секрет. Они рассчитывали этим известием убить сразу. Прострелить мое и без того уже раненое в самую середину сердце. Эти "любимые тети и дяди" ошиблись, я, маленькая и беззащитная заставила их удивиться. Оказывается, это не тайна для меня. Я стояла, окаменев от неожиданности, с трудом понимая, что передо мной, те, кто когда-то меня любили, так мне казалось всегда. Со скоростью летящего поезда в голове покрутились воспоминания, о праздниках, о моих днях рождения, которые они все вместе с Мамой устраивали для меня. Они делали дорогие подарки, чаще других племянников приглашали к себе в гости. Всегда брали на пикник или на загородную прогулку. Я верила, что меня любят больше, чем моих братьев и сестер, но все это было так, пока жива была Мама. Я стояла, смотрела, им в глаза и пыталась понять: за что вы, взрослые, меня обижаете и ненавидите? Что я - ребенок. Вам сделала? Чем я перед вами провинилась? Вот это был удар. Даже смерть Мамы на какое-то мгновение показалась не такой жестокой. Шло время. То, что я ожидала по своей детской наивности, не произошло. Я думала, что меня пожалеют, приласкают, обогреют, помогут мне справиться с трагедией, которая произошла, но та любовь, внимание моих " любимых тетей и дядей, Маминых сестер и брата куда-то испарилось. Что же взамен? А вместо этого они стали приходить и забирать вещи, которые сами же дарили Маме. Вот тогда в душе, по-детски, я стала их ненавидеть, но всю ненависть держала в себе, потому что сказать о ней боялась и не решалась.
Я так же продолжала ходить в школу, но теперь это было не только место, где я училась, это было своего рода убежище, где я могла хоть на какое-то время скрыться от новых проблем, создаваемых родственниками. В школе никто, ничего не спрашивал, от этого было легче. Домой идти не хотелось. Да у меня сейчас его и не было. Переступая, порог квартиры я вся сжималась, все напоминало о Маме: вот здесь, на диване я ее кормила, а тут у шкафа он лежала на полу. Обстановка угнетала. Иногда я давала себе волю и, больше не сдерживалась, не плакала, выла от обиды и несправедливости. Наплакавшись, вволю шла в ванную, смотрела в зеркало на красные глаза, распухший нос и так в эти минуты хотелось человеческой ласки. Проходили дни, ничего не менялось. Правда, периодически мои "доброжелательные родственники" устраивали мне встряски, чтобы не расслаблялась и находилась в постоянном страхе. Складывалось впечатление, что они получали от всего этого огромное удовольствие.
Вот как-то раз пришла тетя Катя, самая старшая из маминых двоюродных сестер. И прямо с порога заявила,
-Хочу забрать кофейный сервиз. Я сначала не поняла, о каком сервизе идет речь. Она уточнила:
-Тот, который я Маме подарила, с маленькими цветочками,, темно синий. Ты должна помнить. От таких слов у меня все застыло внутри. Первые несколько минут я не могла произнести ни слова. Она опять стала объяснять:
-Я его Маме на день рождения подарила.
-Ты что не понимаешь? Ну, вот же он стоит. Она быстро подошла к серванту и указала на него. Наверное, она подумала, что я ее не слышу и не понимаю, о чем идет речь. К сожалению, мне как раз было все абсолютно понятно. Я только не могла подобрать нужных слов. Что сказать "любимой тете Кате", чтобы выразить свое негодование:
-Как же так, вы дарили, а теперь забираете, это же неправильно. Она посмотрела на меня, ничего не выражающим взглядом, как будто меня и не было. Куда-то глядя мимо меня, спокойно ответила:
-Я дарила Маме, а не тебе.
Ну да перед могучей тетей Катей я казалась маленькой, хрупкой и беззащитной, но все же, набралась смелости, возразила:
-Мама же все оставила мне.
-Ну и что, я хочу забрать его на память; последовал ее ответ.
-Тебе понятно? Я ей опять попыталась сказать:
-Мама же не просила, чтобы я его вам отдавала, значит, она не посчитала нужным об этом упомянуть. Тетя Катя начала выходить из себя. Ее терпение не хотелось мириться с моими доводами.
-Забрать! Любой ценой забрать! Эта наглая девчонка еще пытается со мной спорить,- прочитала я в ее глазах. Они сверкали злостью, разбрызгивая ее по всей комнате. Я поняла, что спорить с ней бесполезно.
Бог вам судья, забирайте сервиз, только оставьте меня в покое. Она, молча забрала, сервиз и ушла. Когда дверь за ней закрылась. Я увидела, как огненный шар не истраченной ненависти исчез вслед за ней. Как только тетка уходила. Оцепенение проходило, но страх сжимал в своих объятиях все мое худенькое тело. Я дрожала и, невольно поднимая глаза к небу, просила:
-Господи всемогущий! Защити, помоги, не дай погибнуть!
Моя бедная душа летела куда-то в поднебесье и все кричала и кричала:
-Помоги мне Господи!
Вразуми меня, бедную, сироту несчастную!
Так первый раз я, сама того не желая, назвала себя сиротой.
Осознание того, что в один миг со мной стряслось, прозвучало приговором:
-Сирота.... Без роду. Без племени...
Такого даже в жидких снах не могло присниться, а тут наяву и не с кем-то, а со мной. Я маленькая. Слабенькая девочка без поддержки и защиты была втянута в игру не по правилам, где моими противниками оказались многочисленные, алчущие богатства родственники. Так стояла долго. Почти не шевелясь. Потом постепенно возвращаясь на Землю.
На два, три дня наступало затишье, потом все повторялось.
Звонок - и на пороге очередная Мамина сестра. Она также без предисловий переходила к делу. Ей срочно понадобился набор вилок, ножей и ложек, который она тоже подарила Маме. Суть разговора была та же. Мне казалось, что они просто сговорились. Закономерность была не только в том, что говорили и как обосновывали свое решение забрать что-нибудь, даже фразы звучали одинаково, но и в том, что вещи, которые забирались, были подарены на Мамин юбилей, а ведь с того дня не прошло еще и года. Когда они же в торжественной обстановке все это дарили. Ну да, вещи то еще новые.
Каждый новый визит очередных родственников приводил меня в ужас.
-Что я могла одна сделать?
И могла ли?
Когда все подарки были возвращены владельцам, они меня в покои не оставили. Любыми путями пытались выманить ценные вещи, в основном это были предметы старины.
Мамин папа коллекционировал: картины, ювелирные изделия, монеты из серебра и золота, фарфоровые статуэтки, царские деньги, редкие книги. По завещанию все принадлежало мне. Однажды пришла она из Маминых племянниц, моя двоюродная сестра Оля и стала выпрашивать норковую шапку. Она, правда, не говорила:
-Дай на память, а стала убеждать:
-Она же на тебя большая. Фасон взрослый, носить ты ее все равно не будешь, а я взамен свяжу модный свитер. У меня есть нитки, я распустила свой старый, свяжу тебе прекрасную, современную вещь. Я сразу же отказалась, объяснив, что это неравноценный обмен. И тут началось давление. В бой за шапку вступила Таня, младшая сестра Оли, без дипломатических предисловий. Ты что, дура что-ли, не понимаешь. Шапка на тебя большая, тебе до нее расти и расти. Пока ты вырастишь, ее съест моль, а еще выйдет из моды.
-Дошло до смешного, всем так хотелось этим владеть. Разговор на минуту прервался, позвонили в дверь. Пришла тетя Галя, мама Тани и заявила:
-Ты что, собственница!
Нельзя быть такой! Тебе, что жалко, если твоя сестра поносит годик-другой, потом вернет. Это была последняя капля, мое терпение лопнуло. Я со злостью швырнула шапку. Но при этом сказала:
-Свитер мне не нужен, да еще из старых ниток. То, то моя сестра Оля так хотела эту шапку и любыми способами пыталась ею завладеть, сейчас осмысливая происходящее, кажется смешным и абсурдным. Абсурдным, потому, что ценности человеческих отношений сводились только к материальным. Всего остального, за что можно любить и уважать человека, для них не существовало. И в этом мне не раз пришлось убедиться. Когда ушли все подарки, а из вещей стало брать нечего, начали пытаться завладеть квартирой. В один из вечеров ко мне пожаловали тетя Катя со своей старшой дочерью Олей. Разговор начали из далека:
-Ты же не можешь жить одна, потому что еще несовершеннолетний ребенок. Надо, чтобы кто-то из взрослых взял над тобой опекунство до твоего совершеннолетия. Мы предлагаем тебе хороший вариант. Оля оформляет опеку. Твою квартиру мы обмениваем на трехкомнатную квартиру, а ты переезжаешь жить к Оле. Ты хочешь жить с Олей? Тетка смотрела на меня в упор и ждала ответа, она не сомневалась, что я дам только положительный ответ. Я молчала. Было заманчиво жить в другой, более просторной квартире, да еще хотелось быстрей уехать отсюда, где все напоминало о последних днях жизни Мамы, но я медлила. Тут " моя любимая тетя" произнесла:
-Ты что сомневаешься, думаешь, что мы хотим забрать у тебя квартиру. Конечно, нет, но пойми правильно: Оля поможет тебе, а ты - Оле. Ведь у нее сейчас нет своего жилья. Опять мелькнуло в голове:
-Им нужна моя квартира, а потом я, раз меня деть некуда, то можно и потерпеть несколько лет. Игра стоит свеч. Я уклончиво ответила:
-Спасибо за предложение, за помощь. Мое решение вы узнаете на Совете опеки.
Уже зная своих родственников, я заподозрила нехорошее, опять что-то затевают. После разговора сними, решила пойти к председателю Совета опеки, Валентине Владимировне. Пошла потому, что мне было не понятно, что от меня хотят мои родственники. Уже тогда я чувствовало, что за этим что-то кроется. Где та правда о которой я не знаю. Она меня внимательно выслушала и объяснила: -
Если ты согласишься на их предложение, то по большому счету в восемнадцать лет останешься без квартиры.
В конце разговору она не просто попросила этого не делать, а даже запретила.
Вот так в моей жизни появился первый человек, который меня выслушал, постарался понять и помочь. Окрыленная поддержкой, согретая добрым человеческим словом, я так и не согласилась на их предложение.
Время неумолимо бежало вперед, заканчивался срок оформления опекунства, но никто из родственников не собирался оформлять опеку просто так. Каждый искал выгоду для себя. Не находя ее, просто отходили в сторону. В это время неожиданно для себя в школе я встретила человека, который сначала просто обратил на меня внимание.
Это была учительница русского языка и литературы, Лариса Ивановна. Началось все с того, что после уроков я стала приходить или оставаться у нее в кабинете под любым предлогом. Что-то тянуло меня к этому человеку. То тепло, которое исходило от нее, не могло не притягивать, а мне в то время не хватало именно этого. Меня словно магнитом тянуло к ней. Мне нравилось то, что меня просто слушали, когда я рассказывала о том, что мне тяжело, что я не хочу идти домой, что меня обижают и постоянно что-то хотят. От этих разговоров становилось легче. Она меня не поучала, только сочувствовала, поддерживала, успокаивала и вселяла уверенность и надежду.
И вот мне сообщили, что я должна прийти на Совет опеки.
-Зачем? С какой целью? Для чего?- не сказали.
Когда я зашла в кабинет, просто замерла от ужаса. В два ряда сидели какие-то посторонние люди и сидели все родственники, среди них была моя крестная тетя Ира. Я сначала так испугалась, что думала упаду в обморок. Но когда среди всех этих людей увидела Ларису Ивановну, то страх ушел. Ее присутствие придавало мне уверенности. Я даже осмелела.
Меня поставили посередине комнаты и объяснили:
-Кто-то из этих взрослых может стать твоим опекуном. Правда крестная сразу отказалась, сказав, что у нее растет сын, почти ровесник мне, поэтому она не может взять на себя такую ответственность. После этого Валентина Владимировна сообщила:
-Лариса Ивановна написала заявление. Она хочет стать твоим опекуном. Потом кто-то из членов комиссии меня спросил:
-С кем бы ты хотела жить? Это был вопрос страшнее, которого мне никто, никогда не задавал. Я долго стояла и молчала, осмысливая все, что сказали. В это мгновение в голове мелькнула картинка из учебника истории названия не помнила, не до того было, где идет торг рабов на рабовладельческом рынке. Помню, разглядывая, думала: разве можно торговать людьми?
Я стою перед рабовладельцами. Они осматривают, понимающе оценивают и назначают цену. Ставки велики. Уже последовал первый отказ. Крестная испугалась меня. Но тут выбирали не они, а я должна была выбрать себе хозяина- опекуна. Боже, жутко, страшно в этой зловещей тишине. Я медлила и радовалась, что могу молчать. Тут рабы исчезли, и я вернулась в кабинет. "Любимые родственники" точно рабовладельцы смотрели с надеждой:
-На кону была квартира, а я уже довесок, в нагрузку, как товар, который в чистом виде не продавался. Я стояла и медлила. Страх с чувством маленького превосходства над взрослыми придавал уверенности. Еще раз, оглядев всех, переводя взгляд с одного на другого, вспоминались их изощренные методы обмана. Только здесь, сейчас я поняла:
-Ни с одним из родственников жить бы не хотела. И тогда набравшись смелости, озвучила свое желание:
-Хочу, чтобы моим опекуном стала Лариса Ивановна. Эта фраза прозвучала в полной тишине.
Сродни была разорвавшейся гранаты в осином жилище. Обеспокоенный улей зашумел, и всем роем дружно ринулся защищать уплывающее богатство:
-Не отдадим!
-Ни за что! Не откажемся! Не позволим!
-Жужжали со всех сторон. Никто обо мне и не вспоминал. Я окинула еще раз всех безразличным взглядом и твердо повторила: