Все вокруг было белым-бело, и белизна казалась враждебной, а город выглядел строгим и равнодушным. Город высокомерно взирал на все, он был погружен в свои мысли, и ему как будто не было дела до мирской суеты и превратностей бытия.
Я сидел на холодном крыльце, смотрел на это печальное безмолвие и грустил. О тёплом доме, мягкой подушке, любящей хозяйке и миске с молоком. А пока холодно и голодно. Мёрзлая корка хлеба и кусок колбасы давно уже растворились в желудке, а больше никто ничего не предлагал. Возможно за забором есть еда, но я боялся. Там чужая жизнь, чужая территория.
- Вот ты где! - крепкая рука приподняла за шиворот, и я повис на уровне женского лица. Сморщенная старуха зло сплюнула на снег. - Паршивец! Опять колбасу стащил?
- Мя! - резонно возмутился я. Что сразу я? Из-за чёрного цвета шерсти? Это форменный котизм!
- Куда дел! Признавайся! - старуха затрясла рукой. Я болтался как тряпка, судорожно пытаясь уцепиться когтистой лапой. Извернувшись, ухватился за рукав и выпустил когти сильнее. Старуха взвыла, отправив в полёт через забор. У, ведьма!
С этой стороны забора снег падал также неотвратимо, в животе было пусто, а город жил своей жизнью. Люди спешили по своим важным делам, машины обдавали солью и грязью. Кому какое дело до замерзшего кота? Хвост давно уже не чувствовался, лапы болели, холод проник до самых костей. Я ковылял по улице, рассматривал светящиеся витрины и тяжело вздыхал. Уткнувшись головой в чей-то сапог, остался стоять на месте, экономя силы. За шкирку резко дернули, я ожидаемо взлетел вверх. И истошно заорал, когда мне бесцеремонно полезли под хвост.
- Кот, чёрный, одна штука. Заберем?
- Маш, на кой он нам?
- Странная ты, Катя. Скоро Новый год, подарим Радке друга, она будет рада.
- О, да, эта будет, - хихикнула Катя.
Я слушал перепалку, пригревшись на руках. Уже было всё равно, кто такая Радка, лишь бы в тепло и покормили. И я буду любить этих людей всем сердцем.
***
Проснулся от вкусного запаха, сладко потянулся и открыл один глаз. Хорошо то как! Темнота, сверху диван, тепло. И наглая собачья огромная морда напротив.
- Ш-ш-ш-а... - прорычал я, выгнувшись. Ударился спиной о низ дивана и вылез наружу. Просто так шипеть удобнее.
- Давай играть, ну давай играть? - умоляюще проскулила псина. Она бросила рядом со мной обслюнявленную игрушку.
- Ты кто? - я покосился на плюшевого одноглазого монстра.
- Какая разница? Ты это бросаешь, я ищу.
- Без валерьянки не буду, - возмутился я и растянулся во всю длину, закрыв глаза. В моём возрасте вредно волноваться.
- Хам! - объявила овчарка. - Есть хочешь?
- Хочу! А что?
Собака привела в помещение, из которого и исходили те вкусные запахи.
- Там! - кивнула на стол.
Я прицелился и запрыгнул. О! Сколько тут всего было! И рыба, и сыр, и так любимая колбаса. И даже мягкий и нежный паштет, который я попробовал один раз в жизни и с тех пор бредил этим вкусом.
- Дай! - собака ходила вокруг стола, осторожно косясь на вход. - Дай!
Я ж не жадный. Только прицелился на кусок колбасы, как в помещение влетела хозяйка и больно ударила полотенцем:
- А ну, брысь!
Под столом уже сидела псина и довольно скалилась. Только собрался задать ей трёпку и объяснить свои правила поведения, как был бесцеремонно вытащен за шкирку.
- Мыться! Стричь когти и к ветеринару! - радостно провозгласила новая хозяйка и подхватила на руки.
- За что? - взвыл я и растопырил лапы с когтями. Кто бы меня слушал. Вскоре, вымытый с мылом и высушенный феном я недовольно умывался. Вот рыжая ведьма! Справилась!
- Давай играть? - рядом опять возникла уже знакомая морда.
- Ну уж нет, - прошипел я и поспешил в спасительную темноту дивана. Оттуда короткими перебежками добежал до кухни, стащил кусок колбасы и через приоткрытую дверь рванул на улицу.
***
Все вокруг было белым-бело, но белизна уже не казалась враждебной, а город не выглядел строгим и равнодушным. Мне по-прежнему было плевать на мирскую суету, грусть гнал прочь. Милее свобода, чем жизнь в четырех стенах с постоянными запретами и мытьём шампунем. Я гордо сидел на заснеженном холодном крыльце и философски взирал на город. Мой свободный город.