Кирсанова Любовь Сергеевна : другие произведения.

Проводник Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Середина XX|| века. Город, отметивший своё тысячелетие, был вероломно стёрт с лица Земли. Несколько человек остались живы. Укрывшись под землёй, они ждали спасения, не зная, есть ли еще выжившие или вся планета сожжена до тла. По прошествии нескольких месяцев ничего не изменилось, но вдруг старый радио-приёмник вернул людям надежду.
  "Я нахожу свою радость в чтении и чувствую себя счастливым, когда ощущаю, что меняюсь под наплывом страниц. Они шуршат, шелестят, дышат. Из этих букв выходят люди, звери, мифические чудовища, убийцы и рыцари, красавицы и музыканты, философы и реалисты, эльфы, гномы, калеки. Мелкие душонки и большие сердца. Кровь и слёзы. Возбуждение и покой. Смех и ужас. Любопытство и умиление. Все это вырастает из нагромождений букв, витает вокруг меня, обвивает меня, как зелёный плющ ствол дерева. Согревает и обжигает. Пока не становится ясно, что я пропал. Растворился в мире, который уже и не кажется таким уж вымышленным, ведь даже серые краски в нём ослепительнее самого яркого солнца действительности. И что такое я? Я уже не чувствую себя, я - что-то незаметно превращающееся в совершенно чужое, колючее, бойкое и никак не соответствующее действительности. В своих шагах я слышу их шаги. Я не знаю их интонаций, но они говорят моими устами. Они вселяются в меня, шепчут мне совершенно невозможные слова. Помогают мне обрести то, что и в голову бы мне не пришло, не случись мне познакомиться с ними, окунуться в их мир. И я даже чувствую плеск воды, погружаясь в него, как в подводное царство, подхватывая, словно инфекцию, их интонации и мысли, их слова, мимику и летучую походку. И проживая их жизнь, я даю им возможность заглянуть и в мой мир, а они оставляют мне презенты в виде вдохновения, вот таких вот записок, рисунков или просто чувств. Я проводник. Они проходят сквозь меня, вселяются в меня и говорят с миром моими устами. Я это чувствую и это не сумасшествие и не игра, а настоящая жизнь. Люди сами творцы своих сомнений. Я не сомневаюсь в том, что пишу сейчас не то, что хочу сам, а то, что нашёптывают они, презентуя себя человеку, который, быть может, однажды это прочтёт. Он не поймёт, холодный и безэмоциональный, что существует мир, созданный на бумаге. Что он уже живёт, если о нём написали. Что там, как и здесь, или по-своему сменяется день и ночь, рождаются и умирают люди и живые существа. Он не поймёт, что человек создан по образу и подобию творца, и способен сам создавать миры по своему образу, по своему мышлению, населяя их..."
  
  - И часто вы чувствуете подобное? - мужчина отложил исписанный моим совсем не идеальным почерком кусок старой бумаги и посмотрел на меня с жалостью, наверное, считая сумасшедшим.
  
  - Всё чаще и чаще, - загадочно улыбнулся я, не собираясь его разубеждать, вложил в книгу перо вместо закладки и поднялся, оставив скептически настроенного приятеля по несчастью коротать свой вечер с кем-нибудь другим. Здесь. В моей голове всё было иначе. Открывая очередной том, я проходил сквозь стены и отправлялся в далёкое прошлое или миры, которые и не существовали в этом измерении.
  
  Мы здесь уже третий месяц и, если у меня началась шизофрения, то у моего друга явно развивалась паранойя. Он видит опасность даже там, где ею и не пахнет. Он боится, что мы все сойдём с ума по одиночке, пока нас не найдут и не достанут из этой жестяной банки.
  
  Гилберт каждый вечер выползает наружу в защитном костюме и выстреливает по ракетнице, но, если где-то ещё и остались живые люди, то вряд ли они будут искать нас, запертых в бункере когда-то одного из лучших университетов страны, а теперь это просто руины, у подножия которых протекает ядовитая река кроваво-красного цвета, по рассказам Гила и Максимуса. Мне сразу вспоминаются картины, что я представлял, читая Стивена Кинга или Роберта Уэллса. Да, действительно, сойти с ума здесь проще простого. Но у меня хотя бы есть книги. Иные миры, в которых я проживаю недожитую жизнь. А у Марка и Гилберта нет и этого.
  
  Анна сдалась за месяц. Однажды вечером она ушла спать, а на следующий день мы нашли её мертвой в ванной с перерезанными венами.
  
  Томео ещё не сдаётся. Он сутками сидит над компьютером и пытается что-то изобрести. Мы его не трогаем. Это его мир.
  
  Максимус - тот самый, что забрал мой черновик и пытался найти в нём следы моего сумасшествия, - наш преподаватель по философии. Он лет на десять постарше меня, но держится лидером и обращается ко всем нам на "вы", не понимая, наверное, что в нашем маленьком мирке уже не может быть первых и последних.
  
  Кто-то постучался в дверь. Кто же это такой робкий?
  
  - Открыто! - не вставая с постели, кричу я и от греха подальше убираю книгу под подушку. Это было фентези. А мне когда-то говорили, что материалист, начавший читать фэнтези - верный признак сумасшествия.
  
  - Привет, Алекс, - ко мне заходит Томео, и я дивлюсь его появлению. Это может значить лишь что-то грандиозное.
  
  - Привет. Ты с чем пришёл? - нетерпеливо спрашиваю я и лишь после этого спохватываюсь и предлагаю ему сесть.
  
  - Я прочёл то, что ты написал, и, знаешь, мне кажется, наши мысли схожи.
  
  - Поостерегись. Максим посчитал меня психопатом.
  
  Мы все за глаза звали его Максимом или Максом. Ещё тогда. В земной жизни.
  
  - Нет, ты гений. Знаешь, тебе кажется, что весь этот мир, в котором ты живёшь, уже в прошлом. Это очевидно. Но, я думаю, за ним будущее.
  
  - Какое будущее? Нас нет. Человечества нет. Если и остались хотя бы единицы здравомыслящих людей, то они доживают свои последние дни в таких же укрытиях, как наше. Больше не будет написано ни одной книги...
  
  Когда всё началось, вернее, когда всё кончилось, было двадцать первое июня. А что мы представляли собой? Горстку неудачников, пришедших сдавать хвосты пока сессия не закрыта. Это был последний день. В тот день в университете начался ремонт, и из аудитории мы спустились в актовый зал, который находился на цокольном этаже. Я как раз первым вытянул билет и вышел отвечать, когда раздался взрыв. Где-то далеко-далеко, что можно было подумать, будто снаружи начинается гроза.
  
  Я начал давать объяснение термину "бытие", когда все три моих однокурсника повернули головы на звук распахнувшейся двери из-за которой теперь отчётливо доносились звуки сирены, что-то похожее на воздушную тревогу. Я читал о таком и видел только в фильмах.
  
  - На город летит бомба... Только что передали, - это был Томео. Он обожал играть со старым радиоприёмником и настраиваться на различные волны. Сегодня он зашёл лишь сдать свою курсовую и ждал Анну за дверью. Она не была его девушкой, но все знали, что они друзья.
  
  Кто-то засмеялся. Мы решили, что это шутка, но тот был бледным, и по глазам можно было увидеть, что так не шутят.
  
  Тогда мы затихли и все повернули головы к Максиму. Почему-то мы думали, что он знает, что делать. И Максим знал. Оказалось под лабораторией находился бункер, построенный совсем недавно на случай войны или неудачного эксперимента. Он собрал нас и повёл за собой. Откуда уж начинающий преподаватель был в курсе этого, нам оставалось только гадать. Двое совершенно левых парней забежали в здание университета, испугавшись сирены, Томео позвал их пойти с нами. Нас трясло.
  
  Ивар, охранник, отказался оставлять пост. Он был убеждён, что всё обойдётся и тревога учебная. Я часто думаю о том, что мы могли его убедить, но спешили спасти свои задницы.
  
  С нами был ещё один парень. Был, потому что он заперся в своей комнате и не выходит уже второй месяц. Мы каждый день приносим ему поесть и он всегда забирает, но ни с кем не хочет разговаривать. Говорят, он там тоже что-то пишет. Его посчитали душевнобольным и оставили в покое. Вот и я, наверное, скоро приобрету такую же славу в нашем небольшом мирке...
  
  Так что там говорит Томео?
  
  - Ты меня слышишь?
  
  - Нет, я думал, - откликаюсь я.
  
  Ненадолго нас обоих поглощает тишина, а потом он говорит усталым голосом.
  
  - Алекс, мы с тобой давно знакомы, может быть, дольше всех остальных в нашем бункере.
  
  - В чём дело?
  
  - Ты же не сочтёшь меня больным?
  
  - Это не по моей части, - сухо отвечаю я, но мне уже интересно, какими ещё симптомами пополнилась наша психушка.
  
  - Каждую ночь я слышу голоса. Из приёмника. Ты знаешь, я всегда держу его включённым. Обычно простое шипение, он не ловит ни одной волны, но каждую ночь ровно в час сорок пять сначала наступает тишина, потом раздаётся щелчок, и включается словно старая радиопередача. Каждый раз новый голос читает какой-то отрывок из книги. Иногда это что-то современное, а порой совсем древнее, девятнадцатого, двадцатого веков. А на прошлой неделе, я слушал отрывок из Иллиады. Читал женский голос. Очень живой и красивый. Когда я закрыл глаза, мне почудилось, что я дома...
  
  - Ты пытался разобраться в этом?
  
  Я знал, что Том у нас сентиментальный, но не настолько.
  
  - Да, я в первый же день стал искать источник, откуда могла передаваться эта ночная передача, но точного места так и не установил. Предполагал, что это с орбиты, потому что каждый раз местоположение передатчика менялось. Но вчера я понял, что это не с Земли, вообще не отсюда. Помнишь, нам профессор рассказывал о том, что существуют параллельные миры, параллельная реальность? Мне кажется, что я нашёл связь между мирами. Но она, похоже, лишь односторонняя.
  
  Да, теорию о параллельных мирах нам читали на втором курсе, но, несмотря на то, что наукой существование таковых было доказано, нам всем казалось, что это всё нереально и похоже на научную фантастику, на учение о Боге, который по утверждениям существует, но узнать это точно не дано никому.
  
  - Может, это автоматика? Включает какую-то запись каждый раз?
  
  - Не знаю. Порой это совершенно неизвестные вещи, которых нет ни в одном архиве на Земле. Но, насколько я могу судить о литературе, гениальные.
  
  Я сидел некоторое время молча. Конечно, я мог бы отмахнуться от него и сказать, что всё это чушь. Макс, наверняка, заподозрил бы у него слуховые галлюцинации. Но нам нужно было во что-то верить. Во что Анна верила, когда резала себе вены? В то, что соединится со своей наверняка погибшей семьёй или с любимым? Или она не верила ни во что? Потеряла веру и оттого потеряла жизнь? И что теперь осталось от неё? Мы даже не смогли её похоронить по-человечески. Максим запер тело в холодильник и спрятал его на нижнем ярусе.
  
  - Сначала было слово, - пробормотал Томео, как пароль, и я повернул голову на его загадочный голос, - И закончится словом.
  
  От Анны не осталось ничего, кроме короткой записки: "Я ухожу, а вы держитесь, ребята".
  
  И мы держимся, кто как может.
  
  - Не говори пока об этом никому. И, знаешь что? Я хочу послушать. Сегодня ночью.
   Томео понимающе улыбнулся. Нет, я ему верил, но мне лишь хотелось услышать своими ушами то, о чём он говорил.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"