альчик, весь рыжий, как солнце, смятое в комок, раз за разом перебирал кубики, но, то ли от усталости, то ли из вредности, слово не складывал. Потертые по бокам, но с яркими буквами (Марик собственноручно их обновил два колеса назад), кубики не желали складываться в имя. Видимо, его обладатель не слишком нравился малышу. Лисенок как чует, что от того стоит ждать беды.
- Ладно, тогда... тогда сложи мое имя, Крисси.
Длинное имя землянина - Евгений - так и не выстроилось одной линией.
- Клисси - это девочка, а я - Клис, - пробурчал малыш.
Губы Марика тронула легкая, почти прозрачная улыбка, и тут же пропала. Над головой пронесся порыв ветра и взметнул волосы вверх. Становилось зябко, но Марик упрямо проводил все свободное время на улице. Тем более что с таким компаньоном, как Крисси, ожидание пролетало незаметно. Лисенок быстро нашел нужные кубики и сложил его имя. Только над последней буквой он задумался, повертел кубик в руках и с напускной серьезностью сказал:
- Ты глустный.
Марик не сдержал тяжелого вздоха - эти горестные вздыхания так и рвали ему грудь в последнее время, возникали сами собой и каждый раз вместе с печалью приносили бесконечное раздражение, злость на самого себя.
- Просто у старой болезни случился рецидив. Это пройдет... когда-нибудь.
Лисенок, добавив к имени букву "К", начертанную сочной алой краской, насторожился:
- Ты болеешь? Тебе нужно поплавиться. Гелберл даст силоп.
Незнакомое слово "рецидив" он пропустил - вечно игнорировал то, что ему непонятно, а значит, как полагал лисенок, и неинтересно.
- Это не та болезнь, которую может вылечить Герберт, но ты не беспокойся, со мной ничего страшного не случится. Ты замерз?
Лисенок помотал головой. Оттолкнув кубики, он схватил мишку, единственного целого и без торчащей из швов ваты, и заговорил с ним.
Самодостаточный парень. Легко с ним. Остальные дети кричат, а это солнышко покорило Марика с первого же дня знакомства. Стал бы он хорошим отцом вместо Джона? Смог бы держаться так же отстраненно, не выделяя любимчиков? Конечно, нет. Даже пока правда была скрыта, и Марик безоговорочно верил в институты Искателей и истину отца, он все равно выделял среди детей тех, которые ему больше нравились, и незаметно их баловал. То игрушку найдет получше, то уведет от воспитателей и потащит гулять по базе. Хорошо было, пока Антон не вернулся и не разрушил все, что помогало Марику твердо стоять на ногах.
А потом еще эти... земляне... Надо было в день убийства отца как следует дать Антону в морду, вырубить его и, пока он лежал бы в отключке, разломать этот передатчик, чтобы Земля никогда не узнала о сферянах, выживших вопреки всему.
Вдалеке раздался шум от бега колес по песку. Была вероятность, что вернулись вызванные Антоном скауты, но Марик не сомневался, что это возвращается он сам с землянином.
- Пойдем, встретим Антона, - позвал он. Лисенок скорчил смешную мордашку, демонстрируя все, что думает об Антоне. - Не нравится он тебе, да? - спросил Марик. - Ну, раз не хочешь...
- Хочу! - передумал, взъерепенившись, лисенок.
Марик усадил его в себе на плечи. Крошечные ручки вцепились ему в лицо.
- Глаза не закрывай!
Лисенок, довольный шалостью, засмеялся, но ладошки переместил Марику на голову. Марик обхватил его за ноги и пошел к воротам. Его предположения оказались верны: поднимая клубы пыли, несся автомобиль Антона. Затормозил он эффектно, но неаккуратно. Марик остановился и остался ждать, пока Антон подойдет поближе. По негласным правилам они не выходили с детьми за территорию базы.
Антон выбрался из машины, почти одновременно распахнул дверь землянин. О чем-то оживленно переговариваясь, словно за поездку не наболтались, они прошли через ворота. Антон оглянулся на машину, кому-то кивая, и опять переключился на разговор с землянином.
Марик, устав ждать, пошагал к нему навстречу, уже жалея, что взял с собой лисенка. На сдерживающий фактор он не тянул, да и пытаться утихомирить себя, говоря, что рядом ребенок - глупое занятие.
- Иди домой, папе нужно поговорить, - сказал он и, подхватив лисенка под мышки, снял с плеч и поставил на землю. Тот нахмурился, и Марик добавил строго: - Иди.
Он знал, что дуться лисенок будет недолго, но все равно заныло где-то в сердце - пренебрег ребенком ради своих жалких страстишек... Антон, услышав, как он говорил, недовольно спросил:
- Ты всерьез рассчитываешь, что он будет звать тебя отцом?
Он приблизился на расстояние шага, и Марик едва сдержался, чтобы не врезать ему кулаком по наглому лицу.
- Что, сложно выговорить "папа"? - прошипел Марик. Уголок губы Антона дернулся. Можно было бы додавить его, чтобы он вышел из себя и разорался, а потом весь вечер думал о своих детских комплексах и ныл кому-нибудь о недостатке любви в детстве, но Марик сдержался. У него другой повод для разговора. - Почему ты, бездна тебя поглоти, не сказал мне, что уезжаешь?!
Он практически сорвался на позорный крик. Антон усмехнулся, и прочитал всю обиду Марика так ясно, словно она была описана в книге. И тем больнее было его извечное спокойствие:
- Я не обязан тебе отчитываться. Ты мне не нянька.
Марик сорвался, порывисто втянул воздух. Лицо он уже потерял, и чем больше времени он проводит рядом с Антоном, тем более неуравновешенным и истеричным становится. Этот человек расшатал его, разломал и каждый раз топчет оставшиеся от самоуважения осколки.
- Я думал, - пытаясь выровнять голос, произнес Марик, но внутри все еще подрагивало от гнева, и голосовые связки подводили, выдавая дрожь, - думал, что раз мы работаем вместе, ты засунешь свою неприязнь подальше!
Антон издевательски развел руками:
- Нет у меня никакой неприязни, я просто поехал по своим делам.
- Это было спонтанное решение, - встрял Женя, - мы всего лишь не успели сказать...
- Не надо его оправдывать, землянин! - рявкнул на него Марик.
Женя укоризненно посмотрел на него, словно на ребенка, и вкрадчиво, как мозгоправ, сказал:
- Вы ведь тоже землянин, Марий.
- Я не Марий! - все попытки успокоиться пошли насмарку. - Меня зовут Марик, неужели так сложно запомнить! И не суйтесь в наши дела.
Женя замолк, едва заметно отшатнувшись от взгляда Марика. В его глазах мелькнул легкий интерес. Марик сделал глубокий вдох. Он снова вышел из себя за какие-то мгновения, хотя еще недавно был образцом спокойствия. Стоит Антону появиться - и все летит под откос. За собственные крики постепенно становилось стыдно. Но Марий... Землянин звал его Марием словно назло. Роясь в записях Искателей, он нашел ошибку - неправильно перенесенное имя - и с тех пор упрямо гнул свою линию. Видите ли, земные родители, давшие яйцеклетку и сперматозоиды для ее оплодотворения, хотели, чтобы их ребенка, если это будет мальчик, звали Марием. Марику плевать было на каких-то давно умерших людей, пожертвовавших биоматериал на нужды науки, но землянин не отставал и едва ли не восхищенно говорил: совершенно точно, Марий, бог войны, Марс!
- Я как будто женат на тебе, ты каждый раз устраиваешь истерики! - проворчал Антон. - Успокойся, скоро я перестану маячить у тебя перед глазами.
Марик чуть было не выпалил, что, может, именно поэтому он и срывается каждый раз - потому что Антон хочет не просто отправиться в поход по Сфере, а улететь на другую планету, и неизвестно, вернется ли он. А после полугода, проведенного вместе, после того, как они слаженно работали, почти как приятели, он больше всего боится, что это не повторится больше никогда. Он зависим, и избавиться от этого никак не может. Это добивает окончательно.
Выдать тираду про бесперспективность этого полета и про то, что все точно не так радужно, как расписывает землянин, Марику помешали новые гости.
- Это еще кто? - насторожился он.
Из машины с заднего сиденья выбирались двое.
- Новые постояльцы, - Антон оглянулся и, вновь уставившись на Марика, язвительно добавил: - Специально попросил их подождать, как знал, что ты скандал закатишь.
- Ах, дорогой, это так предусмотрительно!
Антона перекосило от прозвища, и настала пора Марика ехидно ухмыляться.
Девушка, с любопытством глядевшая по сторонам, была ему незнакома, а вот рогатый генмод...
- Ты притащил урода, который пытался убить меня.
- Ты тоже пытался убить меня, и ничего.
Генмод тем временем тоже заметил Марика, и в его глазах вспыхнуло узнавание, а следом - животная, глухая ненависть.
- Искатель! - просипел он.
Марик готов был поспорить на что угодно, что рефлексы у генмода сработали быстрее, чем в разуме зажглась цепочка реакций. Кулак генмода полетел вперед, но Марик, плавно уклонившись, врезал ему ребром ладони по шее и добил ногой, пнув в живот. Генмод от неожиданности рухнул.
- Не по лицу, - поморщился Марик, - по лицу меня нельзя бить, оно мне слишком дорого.
Генмод, приподнявшись на локтях, смотрел на него снизу вверх.
- Ты был мертв!
- Иногда люди воскресают.
Марик показательно игнорировал его, отвечая сквозь зубы, словно вместо генмода было пустое место. Выводил из себя по привычке. Нащупал больное место чисто интуитивно и тыкал в него пальцем с садистским удовольствием. Девушка замерла в стороне, не решаясь подойти, и в ее глазах, глупых и круглых, как плошки, был ужас и недоверие. Именно те эмоции, к которым Марик привык - так на него и смотрели окружающие. Кроме детей, дети единственные его любили... но он и не вел себя с ними, как скотина.
- Великолепная компания, дорогуша, - Марик опять посмотрел на Антона. - Психованный генмод, имбецилка и землянин. Один всадит тебе нож в спину, вторая все прохлопает и будет стоять, пуская слюни, а третий просто обведет вокруг пальца.
- Вы ошибаетесь, - влез землянин со своим сахарным голоском, но Марику не было до него никакого дела.
Он развернулся и пошел к главному зданию. У него есть занятия получше, чем созерцать компанию убожеств.
Кабинет Марика больше напоминал гнездо на чердаке. Он забрался на последний этаж, где потолок был ниже обычного, и приходилось пригибаться, а одно-единственное окно было круглой формы и толком не пускало свет. Сумрак разбивало только свечение настольной лампы, и его хватало лишь на то, чтобы не споткнуться по пути к столу. Марик много лет назад вытащил с чердака весь хлам, вытер пыль и снял из углов паутину. Отец не одобрял его выбора, но и не спорил. Пока Марик был рядовым Искателем, ему было дозволено принимать решения хоть на чердаке, хоть в канализации.
Однако и со смертью отца Марик не сменил чердак на обычную комнату. Привык и наклонять голову, когда вставал из-за стола, и сам собирать отчеты и всю информацию, которую отцу приносили подчиненные и вручали в руки.
Работа у Марика не копилась, он сразу же разбирался со всеми проблемами и загодя составлял план на ближайший месяц. Интуиция позволяла ему угадать, в чем случится недостаток на этот раз и где потребуется дополнительное оборудование. Сев со своими бумагами, полюбившимися ему едва ли не больше людей, он от руки внес исправления на следующий месяц - посадить за базой озимые сорта яблонь, заказать у Поднебесной генмодифицированных фруктов, которые хранятся по полгода, и заодно захватить порошки от простуды. Зимний период всегда сопровождается болезнями у детей.
Потом Марик составил новый список Искателей, которые отправятся в Оазис разведывать, к чему приведет политика Тильды. С ней Марик несколько раз связывался, но она и словом не обмолвилась о болезни мужа. Конечно, Марику она не доверяла. Тем больше его раздражало, что Тильда обо всем рассказывает Антону. Тот заслуживал доверия еще меньше, а помощи от него и вовсе никакой.
Напоследок Марик отправил сигнал Эмилу - пора бы вернуться на базу, в Киото больше нечего ловить. Как только Глубина свернула свою деятельность, численность населения в Городе уменьшилась вдвое, а оставшиеся люди потихоньку перебирались в Оазис. Управители изжили себя вместе с Городами. Некоторые еще сопротивляются и делают вид, что жизнь течет по-прежнему, но полгода назад грянул давно назревавший взрыв, и все перевернулось с ног на голову.
Интересно, как Тильда будет справляться с перенаселением Оазиса... Впору будет просить совета у Искателей - у них опыта хоть отбавляй.
Дни потекли по-прежнему за тем исключением, что по вечерам Антон, бегая по соседней с Мариком полосе базы, молчал, надув губы, и будто подозревал о чем-то. Марик почти даже не издевался над ним. Не до того было. Дела необходимо привести в порядок и сделать так, чтобы база функционировала без его участия в течение длительного времени. Четко расписанный план, указания наиболее ответственным людям в письменном и устном виде... Марик впервые жил так, словно завтра мог умереть. Даже в юности, когда отец выслал его разбираться с шайкой, научившейся синтезировать в домашних условиях наркотики, Марик ни разу не задумывался, что будет, если он умрет. Может, это было потому, что его гибель ни на что не повлияла бы. Кто бы стал о нем грустить? Никто.
А теперь он взвалил на себя половину обязанностей отца, Антон взял на себя вторую. Главным образом его помощь заключалась в бытовых делах и контактах с Городами и Поднебесной, пока Марик организовывал все, что было связано с детьми, но в последние дни, взбудораженный отлетом на Землю, Антон забывал о своих заботах.
Хорошо, что Марик давно страдает от бессонницы, у него есть время, чтобы сделать то, что запамятовал выполнить Антон. Ночью часы тянутся бесконечно долго, и убыстряют свой ход лишь перед рассвет, когда удается заснуть, а потому можно использовать это время с толком, не боясь опоздать. Вопрос лишь в том, как долго Марик протянет с таким режимом дня. Засыпал он около четырех утра, когда от усталости переставал соображать, а вставал в восемь - всего на час раньше, чем дети. Ими занимались несколько педагогов, умывали, кормили и одевали, и это давало Марику фору, чтобы вытрясти из себя черные ошметки сонливости и острой, режущей глаза апатии. Как правило, помогал холодный душ и пробежка в майке и шортах, как бы холодно ни было.
Однажды он заметил, что из окна за ним наблюдает Антон, и послал ему воздушный поцелуй. Больше Антон за ним не следил. А землянин наверняка тихонько подсматривал, иначе объяснить его взгляды, полные понимания и сочувствия, было нечем.
Марик переломил в очередной раз карандаш пополам, вспомнив о землянине.
Он и подумать не мог, что однажды настолько возненавидит Землю, ее сыновей и все, что связано с голубой планетой.
Генмод вел себя на удивление тихо. Не кидался с кулаками, не норовил всадить нож под лопатку - видимо, Антон с ним поговорил. Марик и сам узнал - от Герберта, с которым Антон был на дружеской ноте, - что пообещали генмоду в обмен на появление в суде. Против исцеления девушки Марик ничего не имел, но присутствие генмода заставляло нервничать, под кожей словно иголки вырастали, и Марик ощущал навязчивое желание устранить генмода любым способом.
На генмода не было никакой информации, даже даты создания, но по косвенным данным удалось выяснить, что ему около двадцати. Марик послал запрос в Поднебесную, но ученые молчали, и лишь один из них прислал короткое письмо. За предельно вежливыми фразами, наполненными двойным смыслом, Марик понял, что нынешним лаборантам стыдно за своих предшественников, плясавших под дудку Якова, и если бы Принц попал в их руки, то они не обращались бы с ним, как с подопытной крысой, а нашли подход, основанный на принципах добровольности и взаимовыручки... На этом месте Марик бросил читать письмо, потому что понял: старая команда ничуть не жалела о помощи Якову, но перевелась в другой отдел разработок, чтобы их не привлекли к ответственности за нарушение Кодекса, а новые работники завидовали им, потому что такое явление, как генмод-эмпат, случается раз в жизни, а они не смогли провести над ним свои тесты и эксперименты.
История Эоны оказалась примитивной. Дочка местных ученых, не хватавшая звезд с неба, и о ней толком не было записей. Слишком молоденькая. Всего семнадцать лет. Сбежала, помогая генмоду вырваться из Поднебесной, вскоре об этом пожалела, и вернулась под крылышко к папе. Разумеется, Яков не посчитался со своим коллегой, вытряс из Эоны все, что она знала. Вряд ли требовались те методы, которые он применил к ней, но Марик понимал, как зол был Яков и хотел отомстить. Принца больше не было у него в руках, а юная девушка - слабый подопытный образец. Может, Яков и не хотел свести ее с ума, но разум Эоны не выдержал. Несмотря на просьбы ученых оставить девушку хотя бы в ранге уборщицы, ее вышвырнули, и с тех пор отпечатки Эоны не проходили ни по одному таможенному контролю.
В последнюю ночь перед отлетом корабля на Землю все старшие Искатели, землянин и генмод с девчонкой собрались в общей столовой. Последний ужин мало отличался от ежедневных приемов пищи: землянин не хотел, чтобы на состояние организма будущих космонавтов повлияло что-то непривычное. Остальные Искатели, не ограниченные ничем, пили вино. Марик накрыл свой бокал ладонью, когда к нему потянулись, чтобы его наполнить.
- Неважно себя чувствую, - поморщился он.
Антон, сидевший напротив, елейно улыбнулся:
- Боишься перебрать и залить всю подушку слезами?
- Я и так всю ночь проплачу от того, что ты улетаешь, дорогуша, - оскалился Марик в ответ.
Эона, пристроившаяся рядом с Антоном (генмод хотел утащить ее подальше, но она затопала ногами, крича, чтобы он разрешил ей сесть именно здесь), озадаченно спросила:
- Разве мужчины плачут?
- О, Марик постоянно рыдает, с самого детства.
Простыня псевдо-дружеских шуток сползла, оголив откровенную вражду, и Марик, пока это не зашло еще дальше, бросил, сверля Антона взглядом:
- Ага, как детишки, которых ты оставил без отцов в Граде...
Рука Антона дернулась, словно он хотел метнуть Марику в глаз нож. Пальцы дрогнули, но остались лежать на столе. На мгновение мелькнула мысль, что Антон бы и впрямь ударил его, если бы правая рука не была покалечена, а левая не сжимала в этот момент ложку. Будь в ней нож или вилка, Антон обязательно бы кинулся через стол к Марику на чистых инстинктах.
Напоминать ему об ошибках и лишних смертях - одно удовольствие, особенно сейчас, когда Антон так остро переживает обо всех невинно убиенных и мнит себя безумным палачом.
- Мы все тысячу раз слушали ваши разговоры. Давайте лучше послушаем новичков. - И с полнейшим дружелюбием он обратился к генмоду: - Мне рассказывали, что Эона попала в неприятности после размолвки с Поднебесной. Как вы ее нашли?
Генмод подавился соком. Отняв бокал от тонких губы, он прошелестел:
- Все Искатели стараются вынюхать то, что их не касается?
Эона безучастно отправляла в рот ложку за ложкой ванильный пудинг, так и не притронувшись к горячему, будто говорили не о ней.
- Не обижайтесь, это просто любопытство старика.
Герберт нарочно сощурился, чтобы и вправду принять вид доброго дедушки, но никого это не обмануло. Искатель и после шестидесяти остается Искателем.
Марик догадывался, что о выдворении Эоны Герберт знает больше всех. Он ведь проходил учебу в Поднебесной, чтобы вернуться на базу и стать доктором для своих. Периодически Герберт катался к ученым, и Марик очень бы удивился, если бы старик не вытряс из молодежи все мало-мальски важные новости.
- Я тоже не прочь узнать, как ты ее нашел, - заметил Антон. - Будешь еще сок? - спросил он у Эоны.
Она кивнула, робко улыбнувшись и покраснев.
- Какой ты хочешь?
- Красненький, - Эона прикусила большой палец, не прекращая смотреть на Антона и улыбаться.
Если бы не бесконечная глупость в глазах, то это выглядело бы даже соблазнительно. Антон, вряд ли разделяя мысли Марика, с готовностью налил ей брусничный морс. Он весь словно преобразился, на миг став теплым и ласковым. Но в следующую же секунду глаза Антона стали строгими, брови едва заметно сдвинулись к переносице, придавая лицу грозный вид, а тело окаменело, став неприступной стеной, ни одной бреши, чтобы пробиться внутрь.
Хоть бы раз он их детям что-то делал с такой же искренней заботой... Марик уставился в свою тарелку, опустил лицо, надеясь, что его искаженные злостью черты никто не заметит.
- Рассказать, как я нашел Эону? - медленно произнес генмод. - После того, как ты предал меня?
- Я же быстро исправился.
Спокойный, словно все было в порядке вещей, тон Антон, лишь еще больше вывел генмода из себя.
- Тебе пора ложиться, - он взял Эона под локоть.
- Но я не хочу еще спать! - она с возмущением уставилась на него.
- Завтра трудный день. Пошли.
- Оставь ее, - Антон облокотился на стол и, перегнувшись через Эону, щелкнул пальцами перед лицом генмода, пока тот тянул схватившуюся пальцами за столешницу девушку. - Эй, я с тобой разговариваю!
Генмод вскинул на него красные глаза и чуть не боднул рогами.
- Это не ты нашел ее по дороге к Киото спящей под сухим деревом, это не ты отбивался от животных, защищая ее, и это не ты выхаживал ее! - генмод сорвался на крик. Стаканы задрожали, угрожая лопнуть. - Так что не тебе решать, остаться ей или уйти!
- Ну так и не тебе, - Антон сохранял пугающее хладнокровие. От него повеяло опасностью, того гляди окунет руки по локоть в горло генмода и вытащит кишки через глотку. - Давай спросим у Эоны, чего ей хочется.
- Мне больно, - тонко взвизгнула Эона.
Генмод, неприязненно толкнув Антона взглядом, разжал ладонь, стискивавшую середину плеча Эоны. От его пальцев остались красные следы на болезненно-белой коже.
- Завтра у нее будет цепочка синяков, - тихо сказал Антон. - Доволен? Хорошее представление?
И лишь тогда генмод огляделся, словно впервые увидев за столом Искателей, молча наблюдавших некрасивую сцену. Зрители его обозлили еще больше, и генмод выругался себе под нос. Взяв себя в руки, он спросил:
- Ты хочешь отдохнуть, Эона?
- Нет, я не устала, - голос ее подрагивал, и выглядела Эона так, словно вот-вот разрыдается. Генмод протянул было к ней руку, чтобы утешить, но Эона отшатнулась, еще помня, что он сделал ей больно.
- Он не специально, - мягко сказал Антон, невесомо касаясь локтя Эоны.
Она благодарно повернулась к нему.
Остаток вечера Эона показательно надувала губки и игнорировала попытки генмода помириться. Антон наслаждался все возрастающей ревностью генмода, почти не скрывая этого.
Как, как ему могла понравится неполноценная девка? Симпатичная, но Лайла была красивее, и нет в Эоне ничего особенного... Почему Антон перетягивает на себя ее внимание? По инерции хочет быть центром вселенной? Сработал его извечный инстинкт заботиться о слабых? Марик ощутил острое желание напиться, но затолкал его поглубже.
Он почувствовал на себе взгляд, словно тот был хваткой на горле. Точно. Землянин зорко наблюдает за ним. Сначала таращился на Антона и генмода, запоминая их перепалку во всех подробностях, а теперь углядел разлад в Марике и пытается прочитать его. Как только Антон не замечает, что их рассматривают, словно под микроскопом, и оценивают в каждый момент времени?
Ах да. Антон считает это внимание дружелюбным.
Первыми из-за стола ушли генмод с Эоной - он все-таки уговорил ее пойти в комнату. Землянин охотно отвечал на вопросы Искателей о Земле и об устройстве космического корабля, а Антон слушал его вполуха. Люди постепенно расходились, и Марик тоже покинул столовую. В полутемном коридоре его дожидался Герберт. Вступив в полосу света, он крепкой рукой схватил Марика за ворот черной водолазки и припер к стене с силой молодого мужчины, а не старика.
- Будь осторожен, Герберт, другие могут увидеть, что ты не такой немощный, каким прикидываешься...
Марик положил ладонь ему на жилистое запястье, заставляя убрать руки. Герберт нехотя подчинился. Он был на полголовы ниже Марика - возраст сказывался, сгибал позвоночник. Герберт прошипел:
- Хватит придуриваться. Ты собираешься полететь с ними?
- С чего ты взял? Мне хватило одной попытки самоубийства.
Марик усмехался. Герберт смотрел на него так, словно у него было рентгеновское зрение. Да, старик прекрасно помнил, как однажды ночью Антон притащил ему Марика со вскрытыми венами... Тот год вообще сложно забыть. Сначала Антон проломил Марику череп и увел Лайлу. Потом Лайла бросила Антона, и уже Марик, взбеленившись, дал Антону стаканом по виску так, что едва не убил. А Лайла все вертела хвостом, бегала между ними, и любила их обоих... поставляла, сталкивала, играла. Он ведь тоже ее полюбил. Не сразу, но полюбил, потому что она стала связующим звеном между ним и Антоном.
А потом Лайла, сумасшедшая, вышибла себе мозги. Марик остался один. И ему казалось, что выхода нет, все его бросили, Антон оборвал их короткую дружбу, решив, что в смерти Лайлы повинен именно Марик, ведь никто не знал, кроме него, что она пьет таблетки от психиатра...
- То есть ты утверждаешь, что не сбежишь вместе с ними и не бросишь детей и нас.
- Я не бросаю вас, - чуть раздраженно ответил Марик.
- Ладно, - Герберт отступил. Он поверил, или сделал вид, что поверил, но вслед уходящему к себе в комнату Марику он глядел настороженно.
Марик запер дверь на щеколду и лег на спину, уставившись в потолок. Свет он не включал, чтобы никто не заметил, что он не спит. Ему казалось, что сегодня он не сможет поспать даже часа из-за переживаний. Ему было холодно и иногда начинала бить нервная дрожь. Во рту пересохло. Он вспотел, ладони и стопы стали мокрыми, оставаясь все такими же ледяными. Казалось, прошло уже полночи, но стрелки часов передвинулись всего на час. Ему снова пришла на ум Лайла. Он редко ее вспоминал, но сейчас, когда Антон сюсюкался с Эоной, на ум приходила красивая Лайла, частенько сидевшая на коленях Антона; Лайла, которая прибегала к Марику плакать и выворачивавшая его наизнанку своими безумными признаниями, предложениями и, что самое ужасное, прозрениями. Она ведь единственная знала, что он так любит Антона, что каждый экзамен, каждый бой ему поддается и остается вторым по собственной воле. Это знала она - и отец. А потом ее не стало... Воспоминания уже не трогали его так, как раньше, но и отвязаться от них было сложно. Марик провел по предплечьям, словно чуя сквозь ткань одежды длинные продольные шрамы. Он бы погиб, если бы ему хватило ума тихонько вскрыться. Нет, перед этим его понесло к Антону, он даже не знал, что сказать. Просто посмотрел на него в последний раз и пошел дальше, к душевым. Сел между раковинами с опасной бритвой - и вскрылся... хотел для надежности добраться до всех вен, но руки ослабели. Он уже ничего не соображал, когда услышал треск: Антон, что-то заподозривший, все же пошел за ним, открыл дверь, сломав швабру, которой забаррикадировался Марик, и потащил его к Герберту. Смутно помнилось, что Марик умолял никому не говорить, и тем удивительней было, что Антон его просьбу выполнил. Не рассказал. Все решили, что у Марика внутреннее кровотечение открылось - как раз перед этим был их финальный экзамен, на котором Антон его в котлету избил...
Спустив ноги с кровати, Марик надел поверх черной водолазки такую же угольную толстовку, зашнуровал кроссовки и неслышно вышел из комнаты. По коридору он проскользнул, как тень. По пути в соседнее здание он столкнулся с дежурным, точнее, нарочито потормошил его, чтобы не спал на посту.
У детей стояла сверхъестественная тишина. Нянечка, прикорнувшая на посту, встрепенулась, как только Марик ступил в игровую. Видимо, она, в отличие от дежурного, привыкла просыпаться от малейшего писка и шороха... хотя он был уверен в беззвучности своих шагов.
- Кто здесь? - шикнула нянечка, прищурилась и, разглядев Марика, испуганно спросила: - Что-то случилось?
- Все в порядке, - успокоил ее Марик. - Я на секунду.
Она, к его огромной благодарности, не стала спрашивать, зачем он пришел посреди ночи. Может, соблюдала субординацию, а может, просто оказалась более понимающей, чем все остальные. В конце концов, она воспитывала и курс Марика тоже.
В спальне на четыре человека раздавалось мерное сопение. Марик прокрался к кроватке у окна и опустился возле нее на колени.
- Лисенок... - он немного отогнул угол одеяла. В свете выглянувшей из-за пелены облаков рыжие волосы Криса казались бордовыми. - Лисенок, это я...
- Малик?
Лисенок так и звал его по имени, когда они говорили с глазу на глаз, словно понимал, что настоящим отцом ему Марик никогда не будет.
- Да, это я, - шепнул Марик и склонился, целуя лисенка в макушку. - Веди себя хорошо, ладно? Будь смелым и добрым мальчиком. Я в тебя верю. И люблю тебя.
- Ты уходишь?
- Нет, - выпалил Марик быстрее, чем успел подумать и собраться с духом. - Просто на всякий случай. Спи. Добрых тебе снов, Крис.
Он ушел, оставив мальчика. Тот завозился, встал на кровати, держась за спинку, но Марик не позволил себе обернуться. Он закрыл за собой дверь и собрался уже уйти, как его остановил укор нянечки:
- Почему соврали ему?
Марик оглянулся на нее и пожал плечами:
- По привычке.
В эту ночь ему повезло: он промаялся несколько часов, пытаясь то читать, то мысленно проверяя, все ли завершил, но потом заснул легко, словно избавился от всего, что тяготило, и в груди точно воздушный шарик надули. Его тянуло к потолку, ноги не весили ничего, а голова была ясной.
***
Рано утром Марик проснулся впервые за долгое время с радостным предвкушением будущего дня. Он бы сравнил это чувство с радостью ребенка, но в детские годы он открывал глаза лишь с мыслью, что ему предстоит еще один мучительный день, травля и еще одна схватка с десятком мальчишек в попытке доказать, что он силен и не сломается. Другой бы сравнил счастливое пробуждение с пробуждением человека, готового попрощаться с жизнью, свободного от всего и вся, но Марик не понаслышке знал, как ощущает себя самоубийца.
Он просто встал с кровати, с хрустом потянулся, склонился, достав ладонями до пола, и не стал искать аналогов своему возбуждению. Тем более что он догадывался, что надолго такое состояние не задержится.
Из личных вещей он взял расческу и зубную щетку, пару водолазок и нижнее белье. Все убралось в маленький плоский рюкзак, похожий на прямоугольную коробку. С базы Марик вышел налегке. Было холодно, ветер хлестал по щекам. Он надеялся, что долго ждать не придется. Чувство голода буравчиком ворочалось в желудке, но лучше так, чем потом его вытошнит всем завтраком.
Наконец, когда Марик окончательно околел и наматывал вокруг космического челнока овалы, отмахиваясь от назойливых птиц, норовивших схватить его за трепыхающиеся на ветру пряди волос, на горизонте показались четыре фигуры. Шли парами: впереди Антон с землянином (хорошо же они спелись, каждый раз от них тошно), за ними генмод с Эоной. Голоса их и даже нытье девушки смолкли, едва в поле видимости появился Марик.
Антон мгновенно набычился и сделал шаг вперед.
- Попрощаться пришел?
Марик облокотился на блестящий бок челнока. Тот стоял, убрав все шасси, подушки и двигатели, и казался низким, как половина одноэтажного дома.
- Я вам нужен.
Генмод процедил:
- Мы не договаривались об еще одном Искателе. Мне и этот... - он стрельнул взглядом в сторону Антона, - по горло.
- Не мешайся под ногами, - буркнул Антон.
Эона пряталась за его широкой спиной. В предыдущие дни она всячески избегала Марика и даже смотреть на него боялась, а сейчас, стоя в такой близости, и вовсе, наверно, желала исчезнуть.
- Твоего мнения я не спрашиваю. Землянин, - позвал Марик, - меня готовили стать отцом. Я знаю все схемы власти на Сфере, пути влияния. Я знаю все про подготовку новых Искателей... точнее, про промывку мозгов, - с ухмылкой уточнил Марик. - Не боитесь, что кто-нибудь в ваше отсутствие свяжется с Землей и расскажет всю подноготную? Всякое может случиться. Далеко не все в восторге от вашего пришествия.
Землянин смотрел на него, будто ища, где подвох. Выдержав паузу, он произнес:
- Вы категоричны в суждениях, Марий. Полагаю, вы первым очерните собственную планету, если мы улетим без вас?
- Этого я не говорил, - Марик раздвинул губы, обозначая улыбку. - Думайте что хотите, но я на вашей стороне. Я обещаю держать свое мнение при себе и просто выдавать факты, если вам станет от этого легче.
- Ты просто не сможешь прикусить язык и заткнуться, - рявкнул Антон. - А теперь тянешь время. Что ты задумал?
- Всего лишь помочь вам, - Марик гадко улыбнулся и ему.
Может, ради разнообразия Антон и поверит, что у Марика на уме исключительно хорошие вещи. Спрашивать генмода, правду ли говорит Марик, никто не спешил. Видимо, инцидент с Антоном научил всех тому, что Искатель может выдавать ложь, как величайшее откровение. Или же генмод из вредности сам заранее отказался пользоваться своим даром.
- К тому же он не готовился к полету. Что, если он не справится? - продолжал Антон. Увидев бесполезность препирательств с Мариком, он обратился к землянину. Тот, навьюченный двумя сумками - в одной одежда, в другой - его обожаемая техника, переступал с ноги на ногу, размышляя.
- Справится, - мимоходом сказал землянин, не отвлекаясь от своих мыслей, и Антон оскорбленно замолчал.
Он сверлил Марика взглядом, тот сохранял независимый вид, словно на него не ополчились только несколько человек.
Поначалу Марик не сомневался, что землянин его возьмет. Ему нужно больше умных обитателей Сферы, чтобы показать, что планету заселили не дикари, а нормальные люди, умеющие говорить и даже думать. Землянин явно о многом умалчивал, но козырей у него на руках еще недостаточно, Марик это нутром чуял. И он всерьез полагал, что его знания пригодятся.
Но сейчас, сейчас переплетались мысли, закручивались друг вокруг друга, и становилось ясно: землянин считает его обузой, взвешивает возможную пользу от Марика и вероятность его измены. Параллельно Марик не мог оторвать глаз от Антона, потому что это мог быть последний раз, когда они смотрят друг на друга, и даже если во взгляде Антона ненависть и злоба, это все равно лучше, чем ничего.
Кто знает, сколько продержится Марик, если землянин откажет? Ради чего он будет продолжать жить? Это утро и впрямь могло оказаться последним утром смертника.
- Хорошо, - выдохнул землянин. - Я полагаюсь на вас, Марий.
- Что?!
- Нет!
Антон с генмодом возмутились почти одновременно. Землянин опустил свои сумки на песок, закатал рукав куртки, оголяя часы с огромным цветным циферблатом, и начал колдовать над ними, вводя код. Круглый люк челнока уехал в сторону.
- Никаких возражений, - буднично сказал землянин. На лице Антона застыло обманутое выражение. Марик ехидно усмехнулся: что, не догадывался, что вести миссию по вытаскиванию целой планеты из дерьма не посылают не умеющих командовать людей?
Землянин тем временем заглянул в челнок, скрывшись в нем наполовину. Эона прошептала на ухо генмоду:
- Я его боюсь.
Она сказала это совсем тихо, но Марик все равно услышал. Антон, потеряв к нему интерес, таращился на челнок, наверняка кипя от злости.
- Он не причинит тебе вреда, - прошелестел генмод. - Я позабочусь об этом.
Одежды на Эоне висела, как на вешалке - не только из-за худобы девушки, но и из-за того, что для нее не нашли штанов и куртки нужного размера. Марик знал, где лежат вещи для подростков, но никто даже не догадался попросить его о помощи. Сначала они сами молчат, а потом обвиняют его в том, что он ничего не делает без выгоды для себя. Он, в отличие от генмода, мысли читать еще не научился.
- Загружайтесь, - землянин оглянулся на них.
Антон, оттолкнув Марика плечом, полез первым. Марик стиснул зубы и волевым усилием заставил себя стоять неподвижно, иначе бы он точно дал Антону под зад, чтобы тот пропахал все ступеньки носом. Посторонившись, Марик пропустил вперед генмода и Эону. Вряд ли те сбежали бы, но Марик предпочел завершить процессию самостоятельно.
Забравшись в челнок, Марик машинально хотел задраить люк, как дверь в обычной комнате, но на гладкой стене не было кнопок управления. Потолок располагался низко, но высоты хватало, чтобы лишь касаться его макушкой и не пригибаться.
- Садитесь, я вас пристегну. Здесь сенсор.
Землянин подошел к нему. Марик, безуспешно попытавшись найти упомянутый сенсор, потерпел поражение и опустился в кресло. Все остальные уже сидели полукругом. Всего кресел было пятнадцать, и землянин разместил всех пассажиров равномерно, чтобы челнок не перекашивало ни на одну сторону. Ловко застегнув все ремни, землянин с извиняющимся видом обхватил шею Марика эластичной лентой.
- На всякий случай, - сказал он. - Кресла поворачиваются, но я советую вам сидеть спинами друг к другу, иначе пропустите все самое интересное.
Землянин дотронулся до стены. Та вспыхнула синими огоньками, и люк вернулся на свое место, плотно закупорив челнок. Так вот как этот сенсор действует...
Сам землянин сел на отдельное кресло перед панелью с множеством кнопок. Пристегнувшись, он коснулся панели, словно музыкального инструмента.
- Черт, - пробормотал землянин, - каждый раз - как первый...
Антон, оказавшийся к нему спиной, завертел головой, пытаясь высмотреть его.
- Женя, - позвал он, - что означает "черт"?
Землянин крутанул кресло. На него уставились все пассажиры.
- Хм... Ну да, конечно... - землянин опять вернулся к панели, дотронулся до монитора. - Когда земляне заселяли Сферу, они хотели создать совершенное общество. Я смотрел ваши книги, материалы первых Искателей... Ваше общество создавалось полностью свободным от влияния религии. Слово "божество" осталось в качестве высшей степени восхищения, а слово "бог" исчезло. Никакого персонифицированного создателя. А черт - это вроде его противника. Сосредоточение мирового зла. Еще его называют дьявол.
- Почему ты упоминаешь мировое зло? - Антон все-таки нашел стопор у кресла, снял его и крутнулся, уставившись землянину в затылок.
- Это просто слово-паразит. Вы все время говорите о бездне, когда злитесь, я - черта поминаю... просто привык.
- А этот создатель... бог... - Марик коснулся нового слова языком, словно горькой крошки. - Что ты имеешь в виду под этим?
Женя тяжело вздохнул.
- Я не теолог, и я не хочу объяснять это... Дремучие верования древних веков. Люди верили, что Землю и все вокруг создал бог-отец, и он, сидя на небесах, в раю, слышит каждую мысль человека, видит каждый его поступок, и обязательно его накажет за все плохое, отправив в ад. Это что-то вроде раскаленной бездны, где как раз и поджидает черт, чтобы мучить человека за его грехи всю жизнь. Не забивайте себе этим голову. Это просто старое предание.
- А еще нас зовете дикарями, - просипел генмод. - Хотя некоторые заслуживают вечность в раскаленной бездне.
- Не отвлекайте меня, пожалуйста. Примите удобное положение. Мы начинаем взлет.
Марик хотел спросить, чем так плохи легенды, раз их так рьяно оградили от них, но не успел. Челнок будто подпрыгнул, выпуская шасси и двигатели. Положение в пространстве изменилось, стало выше. Кабину наполнил гул и механический женский голос:
- Запущена система взлета. Начинаю отсчет до старта. Десять... девять...
Землянин сыграл гамму на кнопках, и стены, замерцав, стали туманом, а потом и вовсе исчезли. Эона вскрикнула. Марик крепче сжал подлокотники. Сердце забилось в самом горле.
- Я сделал окна, - громко сказал землянин, пробиваясь через шум. - Мы по-прежнему в непроницаемом модуле, снаружи челнок выглядит таким же, как и прежде, но так вы все увидите...
Лучше бы он и дальше держал их в неведении, пронеслось в голове у Марика.
- Один... пуск.
Натужно загудев, челнок начал подниматься. Сфера оставалась внизу, пейзаж пустыни пронесся перед глазами, становясь все дальше с каждым мигом. Разглядеть что-либо было невозможно, слишком быстро менялась картинка. Марика вжало в кресло, виски сдавило, и переносица заболела так, словно ему сломали нос.
Хватая ртом воздух, Марик отчаянно пытался справиться с накатившим удушьем. Он малодушно зажмурился, не в силах выдержать смешавшихся красок за невидимыми стенами - к горлу настойчиво подкатывала тошнота. Эона уже не кричала, только хныкала. Скорость стала еще больше (Марик понял это по тому, как увеличилась сила, вдавливавшая его в кресло), хотя он был уверен, что еще недавно она достигла предела. Кости, казалось, скоро выпрыгнут из своих суставов, продавят мышцы, прорвут кожу и останутся на Сфере, когда размягченная оболочка из органов улетит ввысь. Марик открыл рот, чтобы выровнять внутреннее давление, но барабанная перепонка все равно грозила лопнуть. Его настигла боль, невыносимая, острая, сразу во всех сочленениях костей и суставов, и Марик почти заорал, но в последний миг все прекратилось, и с его губ сорвался выдох облегчения.
Похожие звуки издали и остальные. Челнок замер. Голова кружилась так сильно, что Марик не мог сфокусироваться даже на своих коленях. Все молчали, пытаясь прийти в себя.
Постепенно дыхание удалось выровнять, и Марик поднял голову. Все еще кружилось... но это происходило не в его голове, а наяву. Марик во все глаза смотрел вперед. Они огибали маленький шарик из рыжевато-серого тумана. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что туман - это внешний слой пыли, а под ним скрывается...
- Сфера, - пересохшими губами сказал Марик. - Это Сфера.
Он перевел взгляд и тут же зажмурился: слишком ярко. За Сферой сиял круг такой белизны, какой Марик никогда не видел. Солнце. Их солнце. Временная слепота прошла, и Марик посмотрел дальше. Точки... светящиеся точки в тьме, словно прорехи в черном покрывале.
- Сейчас произойдет стыковка к кораблю... - голос землянина донесся будто издалека, ненужный и раздражающий, портящий все великолепие.
Но Марик готов был простить этому человеку все за подаренную возможность увидеть бескрайний простор, несопоставимый ни с чем на свете.
Челнок покачнулся, будто был резиновым мячом, подкатившимся к стене. Раздался негромкий щелчок, а за ним - свист и корежащий слух шум, словно по металлу скребли металлической же рукою. Лишь сейчас Марик заметил, как шнурки кроссовок парят, не удерживаемые гравитацией, и волосы дыбом встали не от страха, а от волшебной легкости. Его тело плотно прижимали к креслу ремни, но руки поднимались вверх без малейшего усилия, будто разом потеряли вес.
- Надеюсь, этот скрежет не означает, что у нас пробило дыру, - пробормотал Антон.
Марик извернулся, чтобы на него посмотреть, и опять приник взглядом к космосу, бескрайнему и пустому. Антон нервничал, это точно, и даже боялся. Марику тоже было не по себе, но, может быть, он и в самом деле совсем не боялся смерти и неизвестности, и поэтому держался лучше, не пытаясь забить тишину словами в надежде разогнать ужас.
Челнок, перестав подрагивать, замер. Все опять заволокло туманом, и плавно проступила обшивка стен. Представление закончилось. Эона разочарованно вздохнула (Марик так и не заметил, когда она вышла из истерики и заинтересовалась происходящим). Землянин пообещал:
- За время полета вам еще успеет это все надоесть. Оставайтесь на местах.
Сам же он встал, в последний раз нажав несколько клавиш, и, по инерции пригибаясь, хотя высоты потолка хватало, чтобы идти с прямой спиной, направился к люку. За ним оказался длинный коридор - рукав, брошенный от корабля. Первым по нему прошел Марик, следом - Антон. В конце рукава их ждал еще один люк. Он открывался долго, механизмы, безупречно отлаженные, срабатывали один за другим. Землянин, пока они ждали, объяснял, что стенки корабля гораздо толще, чем у челнока, и шлюз состоит из нескольких дверей, и системы при каждой из них проводят проверку, прежде чем распахнуться.
Наконец все закончилось. На корабле их ждал невысокий бритоголовый мужчина в синем комбинезоне, расшитом знаками. Марик сообразил, что это надписи, но язык был незнакомым.
- Игорь, наш пилот, - представил его землянин и начал перечислять имена.
Пожимая всем руки, Игорь здоровался с робкой, словно извиняющейся улыбкой, и то и дело встряхивал головой. После приветствий он пояснил:
- Я тут, пока ждал, не брился и не стригся, только вчера обрезал волосы, до сих пор мерещится, что пряди в лицо лезут...
- Ты висел здесь полгода в одиночестве? - удивился Антон.
Марик едва сдержался, чтобы не фыркнуть от панибратских замашек Антона, нагло сближавшегося со всеми с первой же встречи.
- Ну да, - флегматично кивнул Игорь.
- И не скучно? - прошелестел генмод.
Игорь пожал плечами:
- У меня было, чем заняться. Нейроигры еще не все пройдены...
Как бы он ни пытался скрыть это, взгляд его все равно прилипал к рогам генмода, а зрачки расширились - то ли от любопытства, то ли от отвращения. Из чего Марик заключил, что земляне, несмотря на превосходство в развитии науки, не экспериментируют с человеческим телом так, как решились на Сфере.
- Пара слов... - засуетился землянин. - Это стерильный отсек...
До этого момента Марик думал, что все самое худшее уже пережил - все-таки несколько секунду он свято верил, что его расплющит от предельного ускорения. Оказалось, что все самое худшее поджидает впереди. Несмотря на то, что атмосфера Сферы была полностью безопасна для землян, и никто из них за время пребывания внизу не заболел ничем более серьезным, чем простуда или диарея, протокол все равно предписывал провести полную очистку.
Одежду отправили на автоматическую обработку (землянин посетовал, что не всегда вещи возвращаются в первоначальном виде), а людей развели по маленьким кабинкам. Марик забился в подобие душевой, только напичканное шлангами, трубками и пульверизаторами. Время растянулось в бесконечность, пока его, раздетого догола, попеременно то окатывали остро пахнущими жидкостями, то обдували под таким напором, что его впечатывало в стены. Когда экзекуция закончилась, и дверь автоматически отползла в сторону, Марик перестал чуять даже самые резкие запахи. Кожа покраснела и чесалась, а волосы слиплись в сосульки. На полке лежал белый халат. Закутавшись в него, Марик побрел к выходу из стерилизационной, проклиная свое решение отправиться на Землю. Какие еще его ждут сюрпризы? Анальный зонд? Спустя одну дверь в общем помещении появился Антон, и вид у него был такой же раздраженный.
- Отличное приветствие от Земли, правда? - съязвил Марик. - Все как ты мечтал.
Антон исподлобья посмотрел на него.
- С тобой я позже погорю, - тихо сказал он и сел на пластиковую лавку, бывшую словно щупальцем, высунувшимся из стены.
Марик сел напротив него.
Вскоре появилась Эона. Голые коленки торчали из-под халата и были такими острыми, что того гляди порежешься. Она шмыгала носом и вытирала красные от слез глаза. Ясно. Душ ей тоже не понравился. И, конечно же, имбецилка сразу кинулась в плач. Эона села рядом с Антоном, и он легонько сжал ее ладошку, безмолвно поддерживая. Вытерев нос рукавом, Эона притихла. Почти сразу же появился генмод, скрипя зубами от злости. Учитывая его историю отношений с медицинскими процедурами - неудивительно. Последним вышел землянин, и он единственный светился от радости.
- Наконец-то как следует намылся, - известил он, обводя взглядом их кислые лица. - Пойдемте дальше. Одежда уже высохла.