Все, кто видит нашу кошку Машеньку, когда везём её в электричке и автобусе из города до деревенского дома, не могут удержаться от восторга. Серая шёрстка с тигриными полосками, белые чулочки на лапках и такой же ошейничек. Да ещё очки крылышками бабочки вокруг глаз. Ну, где Вы ,такую, видели?
Но, главное, у Машеньки беспредельная преданность дому, ласковость и невероятная ловчивость. Таким и сыночка своего вырастила, белого и пушистого, как снег, с чёрным яблоком на боку, котёночка. Взрослая дочь моя, насмотревшись сериалов по телевизору, назвала было его Мейсен. Мне такое имя не приглянулось. У себя в деревне, я назвал , а котёнок привык откликаться на имя Кузя. Через год Кузя приехал ко мне большим сильным котом и непревзойдённым охотником.
Первых мышек он приносил к моим ногам в любой час дня. Принесёт, положит и поёт: " Ну почему ты не смотришь?" Погладишь его, скажешь: " Молодец Кузя!" и жди со следующей мышью. А то бывало, принесёт ночью добычу, а все спят. Это его сердило, и он начинал громко, расстроено мяукать басом: "МУР - р-р-р.., Вы, что, не хотите видеть моей работы?"
Потом это прошло у него. Кузя стал вовсе самостоятельным взрослым котом. Унюхает мышиную нору в огороде, и лежит так, что бы ветерок подувал на него. Глаза закрыты, голова лежит на передних лапках. Спит и спит?. Только стоило мышке или воробью - глупому, зазеваться около этих усов, считай, пропал!
К осени, Кузя переменил дневную охоту на ночную. А днями: спать, спать, спать! Плюшевой игрушкой перекладывай с места на место, хоть десять раз, не проснётся. Лишь раз за день, он поднимался и вставал на свои сильные лапы, чтобы напиться молока. Выпьет всё налитое ему молоко в миске и снова опрокидывается на спину вверх животом. Спит до вечера, когда солнышко пряталось за горизонт.
Безоблачным, ещё жарким сентябрьским днём, я копал картошку у себя в огороде. Молока для Кузи, в доме, налить забыл. Зевая и потягиваясь, он вылез из дома на улицу, через подпольное окошко. Походил около меня, потёрся о мои пыльные резиновые сапоги, но я шугнул его: "Фу, пылесос. Вон отсюда! Я занят".
Кузя, мяукнул, и пошёл к бочке с водой, для полива грядок. Он запрыгнул на дощатую крышку, закрывавшую половину бочки, и стал пить. Вода, была тёплая. Это не понравилась Кузе, и он недовольно мяукнул. А потом сел в размышлениях на крышке, жмурясь от яркого солнышка, кажется, надеясь, что я отвлекусь от работы и налью ему молока.
Вдруг, он вздрогнул, спрыгнул с бочки и нырнул в траву, на меже с соседским участком. Прошло с четверть часа, и я забыл о нём. И тут над всей деревней разнёсся дикого зверя рёв, а вовсе не кошачий вопль. Я схватив палку, направился было в сторону откуда прилетел звук. Пока шёл, из травы полетел какой - то жуткий писк, прежде никогда мной не слышанный.
И над всем участком , как в войну снаряды, в воздухе замелькали сороки. Откуда они взялись в один миг, столь огромной стаей, я не смог понять?
Я в изумлении и тревоге за кота , остановился, как вкопанный, , не зная что предпринять. И тут, Кузя вынырнул скользящим тигриным бегом из зарослей татарника, крапивы, лопуха и пустырника на меже. В зубах у него висела крыса, часть хребта и хвост которой волокся по земле. Задние ноги крысы были неподвижны. Кузя держал эту тварь почему - то за грудь и брюхо, а передние лапы её дёргались около его усов. Она уже не вопила, а только издавала редкий слабый писк, как спущенное колеса велосипеда.
Сороки вели себя удивительно. Из огромной стаи, остались только две. Одна - встала перед носом Кузи, преградив ему путь. Другая, кружась, стала опускаться на него сверху, словно собираясь тюкнуть его в макушку. Разглядеть сороку - воровку у него не получилось! Он попытался поднять взгляд на неё, но добыча - крыса выпала из его зубов. Она выпала из котиных зубов, и обе сороки мгновенно исчезли вместе с ней. Всё случилось так стремительно, что я не смог усмотреть, куда же они улетели.
Мой бедный Кузя, сердито мяукнул и сел зализывать полученные в схватке раны. Пришлось идти в избу, наливать ему молоко