Третий год войны, несёт войскам России отдельные успехи на фронтах, как с Германией, так и Австрией. Но война, приобретает какой - то странный характер.
От неизвестного н.ч.
Ивану Гавриловичу Горшкову. В 106 запасной полк. г. Вятка.
"Находимся на передней линии. Мы не лежим даром. Вы же помните, если на нашем фронте идёт наступление с нашей стороны, то мы обязательно тут. Наша помощь больше всех нужна. Можно сказать - святая. Мы нашим братьям и храбрым защитникам помогаем в самом бедственном положении. Знаешь Ваня, покуда мы здоровы, помощи нам действительно никакой не нужно. Я сейчас, Ваня, на Рижском фронте. В каком месте, ты должен сам догадаться. Это там, где наши молодцы делов ох как много наделали. Взяли много орудий, пулемётов и всякого снаряжения. Также захватили много пленных. Случилось это 23 - 28 декабря. ( 1916года - Б.К.)И вот я тут. Действительно молодцы наши солдаты, особенно латыши. Очень чувствительно немцу сделали. Застали их солдат, спящими. Пленные солдаты рассказывают: " Они думали русским никогда не взять их укреплений".Последние, - действительно сделаны так, что проведено, даже электричество в блиндажи. Жили они без всякой опаски. Даже жёнки приехали к ним под Рождество, и не успели уехать. Вместе с мужьями попали в плен, так как уехать не успели. Сейчас, я нахожусь там, где идёт сильный бой. Это у нас всё время так. Потому что Уполномоченный - Князь. Он не любит даром жить без дела, и делит ту же участь, что и мы".
Сын пишет отцу: Ивану Петровичу Щеглову, в деревню Малые Щеглы, Щегловской волости, Яранского уезда.
"Находимся в окопах, на передней линии. Стоим против немцев, а есть и австрийцы. Противник каждый день собирается по несколько человек, идёт к нам в плен. Мы спрашиваем: "Почему идёте к нам в плен?" Они говорят: "Рус хлеб есть, немцы - нет". У них хлеба дают по полфунта на день, да кофе утром и вечером. А суп, как толоконная болтушка, да и того не хватает.
Ну, мы пока не голодаем. Хлеба дают 3 фунта на день. Всё время варят мясо. Сахару хватает. Плохо тем. Что всё время сидим в окопах, сыро. Всё время идут дожди. Одежда сырая и сушить негде. Дорогие родители, у нас кто желает жениться, отпускают на три месяца и дают по 150 рублей. Некоторые уехали. А мне удивительно, что они думают. Холостому, - в действующей армии горько, а они, дурные, ещё женятся. Давай мне 500 рублей, и то не поеду жениться".
От Николая Андреевича Вахмянина.
Григорию Савельевичу Садырину, в деревню Пруды. Архангельской волости, Котельнического уезда.
"........В Рождество, 25 декабря, мы наступали на Германца. Прорвали их фронт. Взяли у них много военных припасов: 45 орудий, 100 пулемётов, 5000 снарядов, захватили 2000 пленных немецких солдат. Бой продолжался трое суток. Из нашего полка выбыло 1500 солдат.У нас говорят, что у немцев нет хлеба. Это не правда. В Германии солдата кормят лучше нашего. Когда ходили в гости к германцу, там спирту сколько хочешь. Все были пьяные... ".
женская гимназия г. Слободского, 6 класс. "...Мы 21 декабря заступили на позиции, так что моя надежда на встречу и проведение наступивших дней праздника в резерве, не оправдалась. Заступили на позиции раньше срока, ввиду начавшихся боёв на нашем фронте. Так что встречаем праздник в сильной тревоге, ожидая с часу на час приказа вступать в бой с противником. День и ночь велась усиленная артподготовка с обеих сторон. Соседние корпуса ведут большой бой, при котором продвинулись много вперёд и взяли больше 1000 пленных, 21 тяжёлое, 11 лёгких, орудий, несколько сот пулемётов, бомбометов, зарядных ящиков, и много другой военной добычи.
Как тяжело и грустно проводить праздничные дни под гром орудий, ожидая с минуты на минуту похода в бой.
На Рождество получили по 3 рубля И я также получил посылку, в которой было 1 фунт шоколаду, 1 фунт печенья, 1 фунт монпансье, какао, папиросы, сигареты, и другое. Так что понемногу лакомлюсь до сего времени.
Так же, нам доставили булки к чаю. На 1-й и 2-й день праздника получили по полфунта белого хлеба. На 1-й день - по четверти фунта ветчины. Остальная пища была обыкновенной: суп и всё время гороховая каша".
Вместе с тем, в некоторых письмах имеется стремление сказать между строк. Надо сказать то, что будет вычеркнуто цензурой. Автору это понятно, и он пишет так:
От А.И. Царегородцева И.А.Андрею Фёдоровичу Царегородцеву.
Село Сретенское, Яранского уезда.
"Остаюсь жив. Что будет впереди, не знаю. Дано Богом, он нами правит. Хоть в боях много убивают, но много и живых остается. Мне все - равно. Кому жизнь суждено потерять, тот и без боя помирает. А кому быть живым, тот и в бою остается жив. Я в бою страху не нахожу.
Немцам конец пришёл. Наши полки громят их, в плен забирают. Похоже, не немцам праздновать победу, ведь они на нашей родине. Близок уже день победы, враг становится бессилен. Вам, наверное, известно: " КАК на нашем фронте ВРАГ УБЕГАЕТ...".
От нижнего чина Никиты Крысова крестьянину Михаилу Ивановичу Крысову в д. Копылы Истобенской волости
Орловского уезда.
"Уже третий год вдали от родных и всегда под страхом смерти. Вы наверное тоже слышали и знаете, что Германия просит мира. К сожалению, этот мир нам бесполезен. Германия заняла часть нашей территории, а мы должны мириться. Этого никогда не будет. Россия никогда не была побеждена и не будет. Сколько немец не зол, нам всё равно не страшно. Они уже сами чувствуют свой неизбежный крах. Придёт время, и Россия разовьётся как ясная заря в небе! О мире нельзя и думать. Всё - равно, если мы падём смертью на поле брани, то наши близкие будут жить впредь на воле и в счастье!".
Александру Афанасьевичу Савину, город Вятка, 11 рота 106 запасного полка.
"Ты просишь описать отдельные эпизоды войны. Вот один из них. Среди нас, писарей, служил старший
унтер офицер по фамилии Кузовшиков. Он просился в строй ещё летом 1916года, но адъютант всё откладывал выполнение просьбы, только в январе отпустил.Узнав об этом, (Кузовшиков - Б.К.) сказал заведующему отдела представления к наградам в штабе: "Ты, Егор, приготовь ленту для Георгия 3 степени. А то, одному Кресту на моей груди скучновато. И действительно, заслужил. Придя в роту, в ту же ночь пошёл в разведку. В числе 10 человек, во главе с одним офицером. По пути они наткнулись на полевой караул противника, вступили в перестрелку и закончили штыковой схваткой. Увидев, что к противнику прибывает подкрепление, они разбежались. Один из австрийцев, напал на нашего офицера, выколол ему глаз. Всё произошло из за трусости наших солдат. Офицер выхватил револьвер, успел выстрелом убить того австрияка. Но, другие австрийцы, кинулись скручивать нашему офицеру руки, чтобы увести в плен. Вдруг они были ошеломлены душераздирающим воплем: "Полурота, за мной!", и выстрелами. Пока опомнились, в один миг выскочил Кузовщиков, схватил раненого офицера на плечи, успел притащить к своим, в окоп.На следующий день его действительно представили к награде, Георгиевскому Кресту 3 степени. А солдаты смеются, дают ему советы, как надо командовать несуществующей ротой".
Марии Михайловне Толоконцевой. Город Вятка. Остроженская улица. Дом 68. Флигель. (Письмо, скорее всего от офицера или прапорщика действующей армии.)
" ...25 декабря мы ходили в бой. Но атака прошла неблагополучно... 29 снова пошли в бой, но без артподготовки. Шли мы бодро, и напирали очень сильно. Но наш благородный порыв не увенчался успехом, так как не прорвали линии обороны врага. Наши потери огромны. Солдат осталась пятая часть".
От нижнего чина Афанасия Никифоровича Клековкина.
Никифору Фомичу Клековкину, в деревню Черкасы, Вожгальской волости.
"Насчёт смерти моего дорогого друга, Семёна Дмитриевича, я просил взводного - верно ли что он расстался с белым светом? Взводный подтвердил весть, печальную для моего сердца. Пущай не плачет его мама, пущай знает, что сын умер за Царя, Веру Православную.
Мало ли померло солдат на этой Великой войне, все они - отцовы и материны. Но все - зато умирают за Святое дело, как её сын, мой дорогой друг, умер за святую Русь. Пущай она плачет, молится Богу. Бог не оставляет сирот, поможет и ей".
Дмитрию Андреевичу Сметанину в г. Вятка, учебная команда 106 пехотного полка.
"Сейчас здесь стоит сильный холод. Бои начинаются сильные. Насколько говорят правду, не знаю, но под Ригой неприятеля сдвинули на 60 вёрст обратно. Мы стоим пока на месте, но перестрелки бывают сильные. На днях, австриец перебежал к нам. Он говорит, что скоро будет мир, так как у них совершенно нечего кушать. На позициях у них дают хлеба по полфунта с четвертью на сутки. У них давно уже патроны и ракеты возят на собаках. Нам пока хватает коней. У нас ещё выдают порцию мяса, кроме постных дней среды и пятницы. А так же дают нам сахару - по 12 золотников. За один золотник сахару и полфунта хлеба в день выдают деньги".
От н.ч. 309 Овручанского полка, Александра Михайловича Кайсина.
"Я представлен к награде, и когда получу её, то всё опишу.14 января был сильный бой. Мы заняли окопы, которые были укреплены не хуже, чем какая - нибудь крепость. За такие большие боевые труды, мы получили личную похвалу Государя Императора, а особенно наш боевой Овручанский 309 полк. Мы без потерь взяли всё, что надо: 1000 пленных, 11 пулемётов, 2 бомбомёта, много других военных припасов"
От н.ч. А.В.Смирнова.4 - я рота, 66 Сибирского стрелкового полка
Семёну Дмитриевичу Решетову в д. Изварку, Кикнур, Яранского уезда.
"...С Покрова всё время находились на трудовой позиции. Осенью была грязь и сильные дожди. От холода приходилось щёлкать зубами, и зимой донимают холод голод. Хлеб солдатский не очень сдобен, рубим его топором. Но, и его не хватает, почему и приходится голодать.Если хлеб тот дать вам, не будете его есть. А мы рады ему, да не хватает.Наши начальники объявили, что если весной не будет мира, то война дольше осени не протянется. Если весной не будет мира, то наши будут наступать по всем фронтам. Бои будут самые сильные и решительные, которые и закончат войну. Наши приготовляются к этому делу: подвозят снаряды, орудия, скапливают новые полки и батареи, тянут проволочные заграждения в несколько рядов, укрепляют позиции. В общем мы готовимся к боям весной".
От ефрейтора 10 роты, 47 Сибирского полка, Букина...
"Ксении Павловне Букиной, в город Сарапул.
"Мы стоим в Брест - Литовске. Наших раненых везут очень много. Но, главное, хлеба дают очень мало, В одежде, которую имеем, очень холодно.
Вот ещё новость о войне. В Варшава, как известно, имеется сильная круговая крепость. И вот, комендант крепости, приказал вывести оттуда всю пехоту, но артиллерия осталась. Затем он выкинул флаг над своим домом, в знак того, что бы германец открыл огонь по пехоте. Пехоту выбьют, германец возьмет Варшаву, а дом и его самого не тронут.
И видно Богу было угодно, что бы наш Главнокомандующий приехал Николай Николаевич. Он вышел и приказал пехоте броситься в штыки. Германца отбросили, а затем, Николай Николаевич вышел к пехоте, и приказал привести к нему коменданта. И при всех шашкой снес ему голову!.
Вот какая измена у начальства нашего.
Тогда бы не будь его здесь, сколько народу погибло, и город бы (австрияки с германцами - Б.С,) забрали".
ТЕМА 4 " ОФИЦЕРЫ".
Писем от офицеров с фронтов, задержанных цензурой, немного .
От неизвестного автора, служащего в действующей Армии. О. Уховой, Копанская улица, г. Вятка.
" Как там не рассказывай, а война - убийство с помощью машин, и на ней пахнет человеческим мясом и кровью. И до такой степени отвратителен этот запах. Так долго он держится в окопах, что ищешь, где вдохнуть свежего воздуха и не находишь. До того мерзко, отвратительно.
А вот в газетах и журналах прочтите любую заметку. Что в ней? Описание этой гадости, которая называется боем. И всё там переврано! Посадите из этих пишущих, хоть одного, сюда, в окоп. Он отвык бы от диких выражений, которыми описывают войну. Воевать приходится не столько с немцами, сколько со своими начальниками. Они предпочитают охранять своё спокойствие, а не заниматься военным делом. У них все разговоры о чинах, орденах, своём боевом опыте".
Автор неизвестен. Письмо отправлено Марии Михайловне Толоконцевой. Город Вятка. Остроженская улица. Дом 68. Флигель.
" 25 декабря два батальона ходили в бой. Но атака прошла не благополучно.( ...) 29 декабря возобновили атаку без артподготовки. Шли мы очень бодро, и напирали очень сильно. Но наш благородный порыв не увенчался успехом, так как не прорвали линии.Наши потери огромны. Солдат осталось пятая часть".
Письмо от мамы, из села Истобенского, Орловского уезда. Адресовано Александру Васильевичу Малых, прапорщику 154 запасного полка в городе Глазов.
"Милый, Саша! Нас очень сильно заботит и беспокоит то, что Вы на опасном положении. Каким бы путём Вас освободить от ужасных катастроф? Я получила очень тревожный слух, который меня поразил. Именно. В городе Рыбинске солдаты и ратники побили сорок офицеров. Будто бы требовали хорошей пищи, обуви. Таких случаев уже не один. Так приходится слушать от выезжающих с позиций солдат. Некоторые питают ненависть к офицерам, и делают различные на них покушения. Конечно, есть, наверное, офицеры, которые заслуживают такое наказание. Но ведь большинство безвинны. Я прошу тебя, устрой свою жизнь в согласии с подчинёнными, что бы обратить их особенное внимание и любовь. Постарайся во всём, что можешь, идти на пользу солдат. Многие жалуются, что служащие по кухням и хлебу "дурачатся". Если это у вас имеется, то проследи, пожалуйста. и "пожара" не будет".
От прапорщика неизвестной воинской части Николая Евдокимова
А.Г. Евдокимовой. Вятка. Ул. Казанская, дом 15.
"... Сейчас, мне кажется, в тылу надо немного сократить и удовольствиями увлекаться меньше. Надо помогать своим трудом бороться с врагом. Не нужно смотреть, что враг слабеет, но всегда ежечасно усиливать свою мощь , свои средства до возможного максимума. Враг мобилизовал свой труд на войну. Нам, однако, он не мешает дать ответ ему на это. Тогда будут основания ждать победы над ним".
От Николая Игнатьева, младшего унтер - офицера 1-й роты, 252 Владикавказского пехотного полка
На имя Дамского кружка в Казначействе г. Вятки.
" Спасибо и спасибо ещё раз Вам, за добрую память о нас, окопных обывателях. Вкратце передаю общее мнение : близок конец этой грандиозной мировой войне. Наш гнусный враг, пока нами не раздавлен. Но, точно скажу, что когда -то, он точно будет раздавлен. Ясно одно, что в теперешнем году наша доблестная Русская армия окончательно раздавит негодную тварь, мокрицу гуманного культурного разбойника - немца. Собаке - собачья смерть!".
ТЕМА .2
НЕЖЕЛАНИЕ ВОЕВАТЬ.ОТСУТСТВИЕ ВОЕННОГО ДУХА.
ЖЕЛАНИЕ МИРА.
. Неизвестный автор пишет Н.В.Суходоеву.
Гармонное производство, г. Вятка.
"Дорогой мой друг, Коля!
.....ваш солдат идёт в отпуск, и это письмо я посылаю с ним, так как по почте посылать очень плохо, да и писать ничего нельзя. Вот я тебе опишу немного. Когда приехал в Черновцы, там встретил очень много раненых из нашего полка. Они много чего мне рассказали. Когда они продвинулись в Карпаты, заняли позиции, то приказано было 15. 11.1916 наступать. И вот этого числа наша дивизия пошла в наступление. Когда полки вышли из окопов, пошли ложбиной, германец открыл ураганный огонь. Наши бойцы всё же заняли окопы. Но пришлось отступать, так как не было подкрепления. В нашем полку опять осталась половина. Потери вместе с офицерами составили до 40%.Командира полка контузило И те, которые заслужили офицеров 10 октября, и полные кавалеры, в этом бою были убиты или ранены. После наступления, снялись, и прошли вёрст 150 по фронту. В настоящее время полк стоит у самой Румынии. Обоз стоит половиной в Румынии, половиной в Австрии. Румыны очень красивый народ, но очень грозный. Опасно жить с ними: того гляди, зарубят. Ничего не понимают - горные дикари(...)28 октября пошёл в 1 -ой разряд. Как раз полк выступил. Вёрст 200 шли пешком по горам да по скалам, и ложбинам. Поднимаешься в гору целыми сутками и не можешь подняться. Вот какие горы! Трудно приходится. Дня по два хлеба не получаем. Дадут фунт и опять - нет. Так хочется есть. Что бы только не попало, то бы и ел. Но нечего вокруг взять. Трудно очень голодным быть, да ещё поход по горам. Табаку нет. Сахару нет. Чайку хочется. Купить негде. Ещё не переносил такого голода. Очень трудна доставка - всё вьюками возят. На позиции на себе солдаты по горам носят, а на себе много не унесёшь в такую гору. Тут хуже всех фронтов. Даже редко в горах встретишь землянку. Копать тут трудно. Камни сложишь, как - ни будь, и живёшь: низко, темно, грязно. Деньги есть, да купить ничего нельзя. Работать, ничего не работаю. Разве до работы в такой муке. Эх, мучение! Когда мы окончим это мучение? Что - то у нас о мире болтают.Эх, Коля, плохо после раю, да в аду жить!...".
От нижнего чина 15 роты, 62 пехотного Суздальского полка Ивана Михайловича Волкова.
" ...Под Осовцом, наших /солдатиков/, полегло, как травы покосили. В болоте всю воду, и грязь развели кровью. Негде было ступить, - везде трупы. Полк наш весь был разбит, из роты осталось 17 человек. Наш полк, всё время впереди, на передовой позиции,
без смены. Как /людей - Б.К/ выбьют, добавляют запасными. Сюда прибыли 1500 запасных из Вологодской губернии".
*
От врача Тихонова, 45 дивизионного лазарета, 45 пехотного полка.
"Сидим близ Квасника, в деревне Липа.
Мы остались без фуража и провианта. Сидим на полфунта черного хлеба, да сухарях. Часто отсутствуют сахар, соль, хлеб, табак. Да много чего ещё не достигает нас. Недостаткам в нашей армии нет конца. А законов и циркуляров - девать, некуда"
*
Письмо предназначалось для Лидии Александровны Желтышевой, проживавшей в деревне Ершовка, Осинского уезда, Пермской губ.(Кем написано, кем отправлено, и как оно попало на стол Массалитдинова, в Вятке, данных нет )
" Сегодня ночью, или утром, мы будем на позиции. Едем со скоростью экспресса, стоянок не делаем
Германец осадил Варшаву. Нет телеграмм, нет газет, приходится доверяться рассказам очевидцев. Навстречу нам движутся поезда с женщинами, и детьми, из Варшавы. Очевидцы говорят, что 3 октября, немцы прорвали нашу передовую цепь, и отчаянной атакой (продвинулись ) к Варшаве на 6 верст. Сегодня их отбили с большим уроном.
Под Иванградом, наши дела обстоят плохо. Неудачи наши, действуют на нас плохо. Предчувствия у всех нехорошие : апатия, нервность...
Всего более угнетает, что нашими смелыми солдатами командуют выскочки - серые офицеры. Солдат они не понимают, помыкают ими ,а заботы никакой о них не проявляют. Сегодня, например, мы голодаем, остались без обеда и ужина. Голодными остаются даже солдаты на боевых позициях.
Ещё страннее то, что офицеры эти теперь как - то не кажутся на глаза солдатам, скрываются - видно боятся солдат".
***
Письмо Георгия Лебедева, на имя редакции левой газеты "Кама",выходящей в Сарапуле.
Битепаж отправил, начальнику Штаба Особого Отдела Корпуса Жандармов, в Москве.
В своей приписке, сопровождающей письмо, Битепаж пишет, делая обзор все работы Цензурной Комиссии, за два первых месяца её работы в 1914 году.
" Из действующей армии всё более начинают попадаться письма, с жалобами, на недостаточное питание, плохое довольствие. В особенности ропщут гвардейцы, на плохое довольствие всех видов.
Родным они пишут, что кормятся одними сухарями. Хлеб выдастся редко, и то по одному фунту.
Письма их города Смоленска, от ополченцев, сплошная одна жалоба, нарекания на плохое размещение и довольствие. Встречаются выражения: " Мы всё ещё в своей вольной одежде, размещаемся как свиньи, обедаем не ежедневно, кормят очень плохо, хлеба выдают масло и хлеб сырой и скверный".Ивану Михайловичу Шустову в д. Блинёнки, Кумёнской волости, Вятского уезда.
"Пишу вам насчёт мира. Германец не мирится. Америка склоняется на мир. Она тоже хочет объявить войну Германии. Пишут здесь, что хотят разделить Германию, Австрию и Турцию, что бы склонить к миру. Обвиняют того, кто начал войну, считают неправым германца. Хоть бы, Господь, дал мира"
От нижнего чина Егора Корякина.Ивану Дмитриевичу Корякину г. Вятка. ( Передать Соне. )
" ... Глубокой скорбью переполнена жизнь людская. Всюду виден упадок духа народного, всюду слышен ропот на эту безумную, кровопролитную войну. Да и нельзя не плакаться на эту столь ужасную кару. Сколько приходится терпеть и страдать здесь, вдали от родного дома. Кроме холода, голода, грязи, стеснённых обстоятельств жизни, ничего не увидишь. Так и под кровлей родного дома слышится плачь детей и взрослых, находящихся в недостаточном семействе. И всё это происходит в культурном 20 веке! Если бы ты, Соня, посмотрела на эту ежедневную бойню паразитов. Наверное, потребуется много мастерства, что бы обработать этих вшей - скотов. Но повторю, кому - нибудь выгодно это кровопролитие, что не хотят прекратить этот раздор.Когда придётся увидеть свободу, один Бог знает. Но о том, что пора бы это закончить, говорим не только мы, но и совесть всего мира. Ждём каждый час мира, но видно не скоро дождёмся".
(автор служит в похоронной команде одного из фронтов)
Михаилу Рыбакову в с. Галицкое Николаевской волости Яранского уезда.
"Начальники наши начинали наступление, но неудачно. Людей потеряли, сот до семи, а то и больше. Командиры хотели послать нас в новое наступление. Но солдаты не пошли.Справа от нас, наше войско прорвало его оборону, и заняло сколько - то его места.Не знаешь, как победить врага. Не думается о войне. В солдатах нет даже того духа, что бы воевать. Все желают мира. Скоро или нет, но обязательно будут бастовать. Иначе миру не дождать...
Вчера хоронили наших солдатиков, которые погибли при наступлении. По 50 человек в ряд, как дрова, наложили в ямы и зарыли. Боже мой! Даже глядеть страшно. Сколько людей погибло, и ещё погибнет. Истощилась наша Россия. Не хватает хлеба ..., много чего не хватает. Нам варят кашу из картошки. Картошка - срам, только свиньям годится.
У нас мало хорошего, да и у немца не лучше. Хлеба, говорят, дают полфунта на человека в день. Пожалуй, вам строю не миновать. Говорят, скоро 40- летних поставят в строй. А сейчас - ведь мы не в строю. Нас скоро переведут, а на наше место привезут ещё старше".
От Василия Котельникова, нижнего чина, 2 Кавказского корпуса, Западный фронт.
Максиму Ивановичу Попцову. В село Текашур, Малмыжского уезда.
"....Прошу вас всех не беспокоится. Бог даст, к Пасхе все будем дома. Довольно, повоевали! Народу убили, сирот прибавили. Теперь живи, как знаешь. Наше начальство в тылу за столом и с бокалом вина в руках. А дела не видит, что солдаты голодны, не обуты, не одеты. Многие части забастовали, и не хотят войны"
Пелагее Васильевне Окатьевой. Деревня Трушковы, Макарьевской волости, Вятского уезда.
От н.ч. А.В. Окатьева
".. живу большей частью в кромешной муке. Скоро у нас пойдёт дорогая жизнь. У нас ровным счётом ничего нет. Всё куда - то девалось, как будто пожар случился. Всё дорого и не знаешь, где живёшь. Кажется в аду, в муке вечной. Здесь надо жить неправдой. Вот сейчас русских солдат ведут на войну под конвоем.
Мы ждём миру и поедем за границу, потому что там заработки лучше.
Эта война останется в памяти всех людей. Если русские солдаты вышли за ворота, то сейчас же арестуют, как какого - ни будь противника. Что я считаю неправильным. Одним словом жить невыносимо. Сам не знаю, как жить будем.. Что есть нового и что поделываешь? За письма часто нас арестовывают. Так что на жизнь смотрим скверно. Мы дожидаемся миру. Но наверно скоро арестуют и пошлют на войну девок и солдаток. Ещё их перебьют. Начальники видно мало ещё денег напекли, вот и закончить, не могут".
От нижнего чина 6 военно-дорожного отряда 2 - ой Армии Игнатия Андреевича Мышкина.
Фёдору Яковлевичу Громозову, в деревню Сухово (не разб. - Б. К.) Нолинского уезда.
"Жизнь свою мы проклинаем. Лучше бы нам не родиться на белый свет: живем, как черви, а блохи нас едят.Находимся в Австрии, у самой позиции (линии фронта - Б.К.) Работаем каждый Божий день с 5 часов утра до 4 вечера. Обед в 12 часов. На работу взад и вперёд ходим 20 верст. Каторга, а не жизнь. Самых молодых из нас выбирают, уводят на позиции. Мы этому очень рады. Там настоящее житьё. Там хоть война да виден конец мучениям ".
Ксении Маракулиной. город Вятка, Копанская улица,дом Сапожникова.
"А из Румынии наши русские войска все выезжают в Россию. Германец всех выгоняет. Румынских жителей много бежит, а румынское войско сдаётся в плен к германцу. Не хотят с русскими быть".
От Аркадия Дмитриевича Вдовина, преподавателя пения Кукарской учительской семинарии. Служащего 4 действующей армии, 16 армейского корпуса, 5 батареи, 41 артиллерийской бригады.
Письмо от 20.01.1915 года адресовано Марии Васильевне Соловьёвой, учительнице Верхнее - Четкарского училища (ст. Зюра) Верхней Пургинской волости Сарапульского уезда.
"... Эх, надоела эта бессмысленная война. Воевать, идти на верную смерть, за чьи - то гнусные интересы, как это тяжело.Что мне пользы в том, что мы победим, или что плохого, если победят нас? Идти против желания, делать смертельно опасное дело, невыносимо противно.Война - это издевательство над миллионами людей".
Письмо, единственное по сути своего содержания пришло в марте 1917 года от нижнего чина Константина Ивановича Смертина. Оно адресовано жене, Ирине Егоровне Смертиной, жившей в г. Вятка, ул. Орловская, дом Порошина.
"29 января 1917г. меня судили. Судья спросил: "Желаете ли на позицию? Если пожелаете, то мне всё простится. Я не пожелал идти на позицию, и меня осудили за побег. Суд присудил мне 6 лет Сибири на вольное поселение. Я очень рад этим судом, то ожидай каждую минуту смерти. Когда будет мир, должны скинуть два года из шести (Манифестом - Б.К.). Я желаю, что бы ты поехала жить со мной в Сибири. Денег тебе я пришлю, а ещё вытребую для тебя бесплатный билет. Мы будем жить хорошо с тобой...".
Василию Сергеевичу Фуфачеву г. Вятка, Сыскное отделение. От неизвестного нижнего чина.
" ...Вы в городе, что хотите, то и купите, помещаетесь в тёплом помещении. Нам приходится страдать третий год и конца этой картине, не видно: бываем голодные, промёрзнем, босые. Лошади наши не ходят, да и те половина скоро сдохнет от голода. Мы дожидались конца войны, а теперь всё, перестали. Нам не велят даже говорить об отпуске и мире, и надо продолжать ещё жить такой жизнью лето, которое будет очень опасным. Неизвестно, как нам удастся выбраться из этих Карпатских гор. Горы такие громадные, что мне не описать их. Стоим в лесу, живём в землянках, как киргизы: в темноте, дыму, так что потеряли всякое зрение".
От н.ч. Кузьмы Васильевича Кутергина, 603 пехотный полк. Михаилу Антоновичу Шевелёву. В село Кугутерга Яранского уезда.
" Сейчас находимся на позиции, но боя пока нет. Хлеба дают мало. Можно его съесть сразу и сутки ходить голодным. Ходим совсем босые а холода порядочные. Поэтому стараемся не ходить на занятия. Они усиленно проводятся по 6 часов каждый день. На ужин выдают одну проклятую чечевицу, но сахар всё - таки выдают. Землянки наши без окон и дверей, даже соломы не взять, и дров нет. За дровами ходим каждый день за три версты. Но порой их не дают, поэтому приходится спать на мёрзлой земле. В марте ожидаем боёв. Немец изобрёл "тынки". "Это вроде автомобиля, он идёт 5 вёрст за час, и всё ему непочём: лес, окопы, проволока, заграждения, всё он подминает под себя. На нём стоит пулемёт и лёгкие орудия. Он палит огнём вокруг себя, что не попало, душит газами".
Нижний чин Геннадий Казанский, пишет брату Константину, в деревню Паздерь, Сарапульского уезда.
""Утешаю себя, что после /войны-?/, может, будем жить лучше. Но, это утешение кажется примитивным, когда видишь вокруг себя счастливцев, вдвое здоровее меня , уходящих с комиссией от армии. Чем это объяснить? Ужели по вашему, рекомендованию? Нет, это просто дельцы, которые умеют жить. А я неудачник.
Как вы живёте, как устроились - напиши мне. Это гораздо интереснее, чем высокопарные идеальные рассуждения о настоящей войне - все это у же на зубах налипло.
На деле - это не есть какая - то высокая цель, спасение Отечества, а это бойня, где люди вместо скота.
Что война принесёт мне? Ничего!
Для чего люди выдумали Отечество? Не всё ли равно, где жить? Лишать жизни людей, целыми десятками миллионов, , не известно из - за чего, это же безрассудство!
*
Отчет подполковника Будагосского, от 25.12.1914года
Уже не первый раз повторяет усиленные жалобы воюющих солдат Российской армии на плохое продовольствие, невнимание офицеров к нуждам солдат, воровство и обиды на несправедливость в отношениях к их семьям гражданской власти на родине, где они остались без сильной мужской руки
*
От нижнего чина Дрягина Козьмы, Полевая почта "Контора Љ13".
Елизавете Ионовне Дерягиной акушерке в городе Сарапул.
Автор пишет по дороге, направляясь с воинской частью в город Львов. "Нас кормят плохо, хлеба выдают по фунту. Часто бываем без горячего. Разве не могли бы давать деньгами, за то, что не могут привезти натурою....Какое может быть у солдата желание идти в бой?
Наши прапорщики - одно горе, солдаты, говорят: "С ними пропадёшь в бою". Я замечаю, что народ совсем потерял веру в правду. И правду, начальство во всю забирает. (до всего добирается - ?)
Ввиду наших голодовок, солдаты часто мародерствуют, отбирают еду у жителей. Для этого уходят в сторону от нашей дороги,по которой двигаемся и разбойничают".
*
Сарапул.Земство. Валентину Яковлеву.
На письме, лишь подпись: "Твой А."
"....Уходим на запад, верст за 200. Метались по Карпатам неделю, а 27ноября учинилась атака. Меня ранило в левую руку. Обессилел, да ревматизм схватил, так что меня увезли обратно в Россию. Сижу в Бродах, везут на излечение в Киев.
На позиции недостаток провизии. Нет табаку, мы по 4 дня не получали не крошки хлеба. Отбирали у жителей картошку, ели без соли. Все исхудали. Воровство повсюду.Нам положены хлеб, чай, сахар, все продукты, а мы голодаем. В нашей роте порядка никакого. Полуротный прапорщик из солдат, все время был в деревне, да пьянствовал....".
1917год.
Письма с фронтов на третьем году войны несут предчувствие неясных тревог о будущем. Эту тревогу можно прочесть в письме Петра Михайловича Блинова нижнего чина действующей Российской армии, написавшего 17.01.1917 года отцу Михаилу Кирилловичу Блинову в деревню Кокшачи Яранского уезда.
"..Я вам усиленно желаю, что бы вы отослали Ваню в Данию изучать на практике сельское хозяйство. Это скоро пригодится, так как я выработал и стараюсь реализовать новый план жизни. Надо изменить место жительства. Вам Ваня нужен как помощник, но отослать его на один год в Данию ничего не стоит.
Всё происходящее - ничто, по сравнению с тем, что нас, кажется, скоро ждёт. И что, не дай Бог, кажется, скоро настанет!!!
Я по этой причине перевожусь в авиационный отряд, чтобы не видеть, что будет на земле. Война с врагом нам не страшна. Так же не страшна смерть за честь, свободу и право России. Но умереть от руки палача, что в минуту опасности прятался в тылу, а сейчас вылазит, грозит плетью и пулемётом - это слишком много(...)"..
*
ТЕМА 3
БРАТАНИЕ И ПЛЕН.
Письмо из Германии от нижнего чина Скрябина.
Ионе Силантьевичу Меркушеву в деревню Леньки Буйской волости Нолинского уезда.
"Уведомляю Вас, что 6 октября ( 1916 - Б.К.) попал в плен Германцу и много товарищей со мной есть. Передайте Дарье Алексеевне, что брат её тоже попал в плен вместе с нами. Находимся в плену, что бы вы не заботились обо мне, так как нам теперь не угрожает опасность для жизни. И я, и все остались здоровые, не раненые ".
Кондратию Матвеевичу Титову. Деревня Шалые, Буйской волости Нолинского уезда.
"...Тятя, пропишу я одну штучку для Вас, только Вы никому не говорите. Пропишу я про Ваню Васина. Он - ведь сдался в плен. Добровольно, поэтому не бывать ему дома. Кто сдавался добровольно, тот будет подвергнут суду. За такую вещь, военный - полевой суд присуждает к расстрелу, или лишению всех прав и ссылке в Сибирь. У нас в полку двое солдат сдались до того происшествия. Их присудили к смертной казни по возвращению в Россию, после войны.
От нижнего чина Петра Тихоновича Главатских.
Михаилу Петровичу Главатских в деревню Линовка Талынской волости Глазовского уезда.
"Солдаты пишут, что наших пленных солдат, которые попали в плен ещё в первых боях, отпускают в Россию, домой. Но здоровых солдат не отпускают, а тех отпускают, которые не способные уже к работе, отощали там, в плену, с голоду. Эти пленные солдаты рассказывают, что этого хлеба с травой, им выдавали в сутки по половине фунта. А мясо, то есть суп, варят из ворон, коршунов, и крыс. Затем, запрягали их по 10 человек в плуг пахать. Которые солдаты наши пленные падали, их отправляли в околоток (полицейский участок - Б.К.). Неужели на самом деле правда, немецкий враг кормит наших пленных солдат крысами и хомяками?"
Письмо из действующей армии, конца марта 1917 года.
Письмо отправлено на имя прапорщика Петра Савельевича Лебедева, командира 22 роты 697 Вятской ополченческой дружины. Письмо представлено с замечанием от цензурного пункта: "Половина письма написана посредством зеркала, в надежде, что оно не будет прочитано. Переводчица Макарова, работавшая в Цензурном пункте, справилась вполне, однако, со своей работой".
"У нас новость такая, каждые сутки наши идут в плен к немцу, каждые сутки по 3, 5, 10, даже 20 человек уходят и всё. Уходя, бросают записки, а в них пишут: " За горох и чечевицу ...!Если суп да каша будут хороши, то Ковель и Варшава будут наши. И вот, в ночь на 1 февраля , немцы сняли наши заставы: Закололи офицера и нижнего чина взяли в плен. Там была половина роты нашей. Очень плохо становится , дорогой крёстный, день и ночь приходится работать".
От А. Кочкина. Гавриле Яковлевичу Кочкину в деревню Забури Нолинского уезда.
"... Мы две недели сидели в окопах, две - в работе. Нас сменил Лейб - Гвардии Финляндский Полк. На позиции стоим в 100 саженях от немца. Друг друга видим. Они машут шапками, орут: " Русс, дай хлеба. Наши ходили к ним в гости. Они угощали нас папиросами и печеньем. Взамен просили хлеба. У них последнее время дают 2 фунта на три дня. Тут говорят, что зимой будет мир. Да, пришлось мне повидать всякого народу! Мы и немцы не стреляем друг в друга. Немцы очень желают мира".
Одесса, лазарет Љ2 Всероссийского союза городов. От нижнего чина Коврижных.
Андрею Степановичу Коврижных. В деревню Коврижные, Игумновской волости Котельнического уезда.
"Я был Румынии, а также в столице Румынии, городе Бухаресте. А когда немец стал наступать на нас, мы отступали очень быстро. Очень плохо нам было. Шли в ночь по 60 верст. Хлеба совсем не давали. Питались одной кукурузой. Надвое суток - шишка кукурузы. Много померло от голоду. Потом пошли снега. Я выбился из сил, упал в грязь, и впал в забытьё. Когда ушли наши войска, не видел. Меня подобрал немецкий разъезд. Привезли к помещику - румыну. Тут я очувствовался. Очень испугался, увидев немцев. Какой - то чин успокоил, сказал: "Не бойся. Не убьём тебя". Подали большую кружку вина. Накормили. Затем отправили к нашим войскам, написав письмо для передачи нашим офицерам.Скоро меня ранило, и теперь нахожусь в лазарете".
От нижнего чина Степана Фищева. г. Вятка, Тюремный замок, надзирателю арестантской роты Ивану Егоровичу Цыпеляеву.
"В настоящее время находимся в Карпатах. Погода стоит хорошая, тёплая, Ходим в одних гимнастёрках. Новостей никаких нет. Только австрийцы идут сами в плен. Даже офицеры идут вместе с солдатами. Так они говорят, что если всё это продлится месяц, то пойдут целыми полками. Идут они оборванные так, что гадко смотреть на них. И все заморённые. Им дают на день половину фунта хлеба, четверть фунта мяса. Говорят, стало очень плохо, и скоро будут умирать с голоду, потому что ничего нет".
*
ТЕМА 5.
"ГОЛОД И РАЗДЕТОСТЬ СОЛДАТ".
Р. Д. Тихоновой жившей на Московской
улице Вятки сын пишет с фронта в 1915году: "Дорогая мама! Что нам приходится пережить, один Бог знает. Очень часто живём без хлеба. Вот я был именинником, получил один фунт хлеба, да половину селёдку. Вот и праздник мой....".
Письмо из Москвы. Автор, нижний чин В.Колосов, написал по пути на фронт или из запасного артиллерийского порохового отделения в Москве, дислоцировавшегося на территории 205 парка железной дороги.
Письмо отправлено Ксении Кузьминичне Ложкиной г. Вятка, ул. Преображенская, дом Шмелёва, Љ33.
" Я думаю, что жить в Вятке легче, чем в Москве. Москва ходит вся голодная, народ шумит, просит хлеба и требует: "Долой войну!" Хлеба достать за деньги нелегко. Если вздумаешь посмотреть Москву, то советую прихватить побольше хлеба с собой. Закуску достать можно, хотя и дорого: колбаса - от 2 до 2 р. 50 коп.; ветчина - 3 рубля, и консервы встречаются. У нас в солдатской лавке сначала были булки, а сейчас нет. Солдатский хлеб и тот отняли. Вместо трёх фунтов, часто дают по два фунта. Так что наша жизнь тут очень неважная. Работы по самые уши, никаких праздников не признают".
От нижнего чина ( фамилия замарана ) Николаю Ивановичу Копосову в деревню Дубиха, Просницкой волости.
"У нас здесь новостей нет. Все говорят о мире, но не знают, будет он или нет скоро. Вы писали, что был у вас сход о сборе овса или другого чего - нибудь. Что не дали, очень хорошо сделали. И главное, надо подумать как следует, как бы им не сделать захват. Они здесь нас нарушают: бьют да калечат, да ещё внутри державы хочут с голоду заморить. Дак вот, вы очень хорошо сделали. Овёс не сдали. Опиши, что будет у вас дальше".
Фамилия, обратный адрес автора письма не известны.
Прасковье Ивановне Анфилатовой (передать Екатерине Абрамовне Поповой). В село Всесвятское Рокаловской волости Слободского уезда.
"Декабрь половину месяца проходил босиком. Портянки намотаешь, идёшь в поход. (...) Вот, сестра, что 15 декабря, у нас было. Боже мой! Не приведи Господь, отступать.Как заметил немец наши окопы, так начал садить из тяжёлых орудий. Из окопов нас выжили. Сколько народу в окопах погибло? Неведомо! Как вышел из окопов: сзади рвётся. спереди рвётся, с боков - то же, и не знаешь куда деться.Кто оказался тяжело ранен, остался там, в плену. Кого ранили легко - успели убежать. Меня Бог спас. Макара Солманова ранило в руку. Середневский жив. Сутками голодаем".
15.01.1917г.От нижнего чина 4 - го Туркестанского стрелкового полка, 3 роты,3 взвода Якова Спидоровича Карманова.
Никите Спиридоновичу Игошину деревня Криницыны Юкшунской волости Яранского уезда.
"...Мы сидим в окопах. Мороз сильный. Зябко. Греться негде. Мало того, ещё дождь. Всё на тебе застыло. Не дай Бог, как мы страдаем. На что меня мать родила на белый свет! Неужели, чтобы переносить эту муку! Летят снаряды и рвутся. Вся земля дрожит. Пули свистят, как мухи. Вы, наверное, дожидаетесь мира, а нам мира нет. Нам пришёл приказ от Государя Императора. Его прочитали нам и мы узнали: "Мира не будет, пока не выгоним врага с русской земли, Тогда только будет мир нам!" Хлеба выдают полтора фунта на сутки. Раз в сутки привозят пищу. Живи, как хочешь. Хлеб есть где купить, но денег нет".
От Василия Котельникова, нижнего чина 2 Кавказского корпуса, Западный фронт
Максиму Ивановичу Попцову в село Текашур Малмыжского уезда.
"... Прошу вас всех не беспокоится. Бог даст, к Пасхе все будем дома. Довольно, повоевали! Народу убили, сирот прибавили. Теперь живи, как знаешь. Наше начальство в тылу за столом и с бокалом вина в руках. А дела не видит, что солдаты голодны, не обуты, не одеты. Многие части забастовали, и не хотят войны".
От Григория Николаевича Валова
Николаю Макаревичу Валову в деревню Осинки Поздеевской волости Котельнического уезда.
"...Воевать стало очень плохо. Одевают плохо и пища такая плохая, что невозможно. Солдаты наполовину раздеты, босые а офицеры пируют. Солдаты начинают одумываться, бастуют, разбивают кухни. Что делать будем, не знаю".
"А продовольственный вопрос на точке замерзания, есть нечего. Кормят нас очень плохо. Всю осень здесь шли кровопролитные бои. Сколько тысяч сложили свою голову, трудно сказать. И теперь каждую ночь появляются убитые и раненые. Солдаты измучены работой. Дают 1,5 фунта гнилых сухарей, да супу - сродни болтушки. Страшно трудно и тяжело приходится. Ко всем страх подошёл, ведь уже три года воюем. Не знаю, как мне придётся встречать второе Рождество на позиции. Думаю не особенно хорошо, или даже удовлетворительно".
От нижнего чина Каюкина.
Писарю. Петру Ивановичу Трапезникову в Управлении Вятского Воинского начальника.
"Здравствуй, Петя! Что же ты меня забыл, уже полтора месяца, как от тебя получил последнее письмо. Вот, через 2 - 3 дня праздник Рождества Христова, а я живу без куска ржаного хлеба. В сутки дают фунт с четвертью, иногда - полтора хлеба. Суп тоже плохой. Деньги имеем а с голоду помираем. В городе купить ничего нельзя. Живу кое как поддерживая своё существование. Нам хорошо жилось до 1 декабря 1916 года. Неужели в тылу так плохо кормят солдат? В настоящее время находимся вблизи (Нимпулунга (? ) Пришлось встретиться с нашими союзниками румынами. Чёрт знает, как живут. Вчера начали воевать а еды также нет.16 дней кормили нас мамалыгой. Это такая ржаная или кукурузная мука, которую заваривают в котелке. В печке напекут блинов и так едят. Румыны, которые живут в горах, занимаются исключительно скотоводством. Поздравляю тебя с Рождеством Христовым!"
От нижнего чина Тихонова Р.Д.
Тихоновой. Вятка. Московская улица.
" Вот сколько я перенёс мучений, холоду, голоду, пока здесь. Находимся дни и ночи под открытым небом в это холодное время года. Пищу получаем через два дня в третий. Дают полтора фунта мяса, или половину селёдки. Боже мой, что угодно бы съел, да негде взять. Эх что нам приходится переносить, один Бог знает! Дорогая мама. Очень плохо приходится жить. Часто живём без хлеба. Когда был именинником один фунт хлеба и половину селёдки. Вот и весь праздник. Живи в землянке дымной, тёмной и грязной. Извиваемся, как кроты в земле. Вылезаем из землянки и видим только высокое небо да горы кругом. На горах - лес. Внизу - то холод, то тепло, а у нас - всё время мороз. Бывает, целыми сутками поднимаемся в гору и не можем подняться. Эх, всё не опишешь, что видишь. Который день слышим гром орудий. Вот праздник подходит. Где придётся проводить эти весёлые дни? Но что поделаешь, если судьба такая".
Явной безнадёжностью, даже обречённостью, веет от последнего письма в этой подборке. Молодой, по всей видимости, солдат уже давно воюющий, потерял вообще всякую веру в справедливость войны, правду жизни в тылу так ожидаемую на Руси и у нас на Вятке. Без такой веры, война для солдата теряет смысл.
Фёдору Филипповичу Хорошавину, в деревню Мартыновскую, Камешницкой волости, Орловского уезда. От нижнего чина действующей армии, Хорошавина.
"(...) Дорогой, тятя ! Весь праздник Рождества Христова нам пришлось просидеть в окопах да несчастных землянках. Праздник, слава Богу, проводим хорошо: босые, нагие, и голодные. Хлеба чёрного купить негде, а белый изредка приносят. Та булка, что продавалась у нас за 4 копейки, она стоит здесь ныне 50 копеек. А подарков к Рождеству Христову ныне не было. А если к Новому году привезли, то, как ребёнкам на потеху, сушёные гнилые яблоки да по три сушки. Вот - это то, что доходит до нас, а остальное всё расхватывают собаки дорогой. Кругом зажало нас начальство, как утку щемило. Нас морят голодом, а дома у наших родителей отбирают последний кусок хлеба.
А всё это наложили стожь на нас наши духовные пастыри. Они стараются каждую минуту зажать всё крепче своими фальшивыми, ложными и хитрыми выдумками. А мы думаем, наш Боженька Святой о нас позаботится на самом деле. Когда мы отошли под город Воле Садовой, эта позиция была для нас худая. Нас выбыло из строю в полку человек около 800. Из них 470 человек убитыми. Их настигла ужасная смерть, никак не узнаешь, что это были люди. Они положены были в ряд и похоронены без всякого отпевания. Вот что делают наши духовные отцы. Вас там обманывают на каждом шагу. А мы здесь всё это видим, но молчим. Говорить ничего нельзя, потому что мы не дружные. Один скажет, но его не поддерживают, боятся. А потом глядят, как будут наказывать их товарища за его справедливый поступок. А всё оттого, что мы не имеем образования. Кто не дал нам образования? Это наши духовные пастыри, которые в старые времена говорили нашим отцам, что образование и знание есть колдовство. Это они говорили, что бы мы не знали, как нас обманывают. Начальство наше грабит не разбирая, всё забирая себе в карман. Так вот идёт теперешняя война. Кому что попало - в карман, а на позиции солдаты - голодные. Вы там жертвуете, отдаёте начальству последние копейки. Женщина тащит последний аршин холсту, думая, что муж или сын получит полотенце. А мы ходим всё лето в грязном белье и то скоро износится, всё в дырах.Дорогой тятя, быть может, хлеб будут отбирать в Казну. Дак смотри, тятя, думай: стоит ли отдавать .Постарайся быть осторожнее во всём".
От нижено чина 10 Уланского Волынского полка 8 - го маршевого эскадрона Семёна Степановича Михеева.
Жене, в починок Столбовский Коршиковской волости Яранского уезда.
"Отрастил я себе бороду седую, да - весь поседел. И, конечно, не от хорошей жизни, с горя да заботы, да можно сказать, с голоду. Посмотрела бы ты чем нас кормят. Борщ варят из мёрзлой капусты такой, что отвратительно его кушать .Прежде варили кашу из гороху, было хорошо. А теперь гороху нет. Живём только хлебом да чаем. Ещё кипяток готовят на кухне не для всех. Мороз такой, что корчимся под серой шинелью, как псы бездомные. Господи, когда уж снимут её с нас, или придётся издыхать в ней. На этой войне, если не убьют, дак с голоду заморят. А кормиться за свой счёт, денег не оберёшься".
Письмо на имя Софии Михайловны Широкшиной г. Вятка, ул. Никитская, дом Демидова.
" Жизнь на войне день ото дня всё труднее и труднее. Погода скверная, метёт снег и морозы до 30 градусов. Так что при нашей одежде и обуви, наших "мышиных норах" она даёт себя знать. Продовольственная разруха отзывается на нас день ото дня всё сильнее и сильнее. Хлеба стали давать не три фунта а два. Два дня имеем хлеб, на третий - воду, если не считать почтенную чечевицу с роковыми сельдями. У нас ходят слухи, что нашим жёнам и детям уже нечего брать в левую руку, когда они садятся обедать.Так отзывается любимая фраза наших дармоедов: " Всё для войны!". Солдатам из Нижегородской губернии пишут, что десятки сёл уже совсем не имеют зерна. Что будем делать? Неужели этого мало. Вы одно время писали, что у мужиков стало много денег. Я допускаю это, но - ведь деньги кушать нельзя".
ГАЗЫ.
От нижнего чина Семёнова Василия Петровича.
Надежде Панфиловне Семёновой в деревню Барашково Толокмачинской волости Нолинского уезда.
"( ...) Злой немец в ночь на Рождество в 2 часа пустил на нас газ и открыл сильную артиллерийскую стрельбу. А потом пошёл в наступление.Много наших братьев погибло в эту святую ночь, не успели разговеться. Немец часто душит нас газами. Если к лету война не кончится, всех нас подушит. Кормят нас очень плохо.(...) Варят иной раз сухую рыбу с чечевицей, да даже чечевицы не хватает. Как ещё думать воевать, если солдаты с голоду пропадают. Кормятся солдаты из союза за свои гроши. Вот, дорогая супруга, какая жизнь пришла: ложись, хоть живой в могилу. Скоро миру не будет. Сейчас каждый солдат ругает начальство, за то, что оно не хочет миру. Будь же они дьяволы, прокляты, за нашу кровь, которую пьют вместо молока".
Письмо не подлежащее оглашению от нижнего чина Николая Пустюхина.
Гавриле Владимирову Пустюхину на пристань Медведок Нолинского уезда.
" ...На Рождество Христово, мы великолепно спали, а у нас случилась кровопролитная тревога. Хищный немец пустил четыре волны газов а потом перешёл в атаку. И погибло у нас более тысячи человек народу. Слава Богу, спасся, так как землянка у нас была плотная. Всё - таки меня захватило чуть газом, отчего страдаю сильным кашлем. Лучше бы от своих рук принять смерть, чем страдать, как скотина бесприютная. Когда стали хоронить братьев погибших на Рождество Христово, я плакал безутешно и горько на их могиле. Все наши солдатики затуманились. Наверное, нам не дождаться мира. Они всех собрались истребить от человеков до скотин. Сердца очевидно их - стальные, Бога забыли, раз не хотят мириться. Третий год льётся кровь человеческая и не думают кончать эту войну. Пусть бы они сами посидели в окопах хоть одну неделю. Думаю, через неделю случился бы мир".
От нижнего чина. Леонида Преснецоова
Вере Павловне Преснецовой. Вятка ул. Никитская Собственный дом.
" Дорогая, сестрица Вера. Нам будет очень плохо, потому что немцы изобрели ещё сильнее газ. И пущать его стали чаще. Офицер с Рижского фронта сказывал, немцы, были случаи, пущали газ по 7 часов сряду, задушили две тысячи солдатиков и 35 офицеров. Почти целый полк загубили. Очень опасно.Хотя нам дали маски, но чуется газ в ней, а потому приходится быть очень настороже".
ТЕМА 7. "ТЫЛОВЫЕ ЧИНУШИ"
Рядовой Мерзляков пишет жене: "Требуй от волостного Правления пособие. А если не дадут, напиши мне. А мы станем принимать меры свои.
Везде происходит обман, как в японскую / войну/. Начальство грабит, и набивает себе карманы, а нижним чинам толк один - в огонь к германцу. По - видимому, у нас начальство все больше немцы".
*
Письмо от Василия Некрасова, нижнего чина 1.-й запасной Артиллерийской бригады, расквартированной в городе Ярославль,
Он пишет в Сарапульский уезд: " Господин Сарапульский старшина, я спрошу Вас, по какому случаю не выдают моей жене Домне Дмитриевне, пособие? Если не будете выдавать, то сами знаете, мы тебе и земскому начальнику показать свой гнев сумеем, и вашу кровь пролить так же. Мы возьмем своё и душу вам вон".
В письмах не отдельной нотой, но полнозвучной мелодией звучит тема усталости везде: на фронтах, в ближнем и дальнем тылу. Отсутствие военного духа и ожидание мира звучит даже в письмах некоторой части офицеров.Сведения о голоде, плохой экипировке солдат, об их взглядах на события войны могли бы служить ориентиром в принятии решений военной и гражданской властью Империи. Увы. Правда тыла тоже не вызывает оптимизма. Самые сильные и умные мужики ушли на войну. Беспрерывные военные поборы сводят на нет весь затраченный для благополучия семьи труд.
Сообщения филеров, следящих за содержанием разговоров обывателей в Вятской губернии в начале 1915 года отмечают:
Полицейский урядник Трефилов, в селе Бахта распространяет слухи, что русское правительство снабжает хлебом германцев и австрийцев;
сообщает преждевременно о предстоящих сборах ратников, запасных, новобранцев;
немцы находятся близко от Варшавы.
.Состоящий на военной службе в Глазовском полку Действующей Армии Сергей Осипов Садиков из запасных деревни Чючи Троицкой волости в письме брату Филиппу написал: "(...)Их полк разбит. Людей в живых осталось совсем мало. Командир полка и большинство офицеров тоже убиты . Солдаты гибнут, как мухи".
Письмо это передаётся по деревне из рук в руки. Оно производит угнетающее впечатление на жителей деревни. Всюду стоит, плачь, потому что в Глазовском полку служит много солдат из окрестных деревень.
Письмо привёз денщик убитого в бою командира, который родом из этой деревни, поэтому оно избежало цензуры. Много подобных писем получают крестьяне и городские обыватели, минуя цензуру и почту".