Взяли меня аккуратно. 1937 год уже не повторяется: куда сильнее действует, если тебя берут, мирно идущего прогулочным шагом от родного факультета в столь же родную "стекляшку".
Рядом со мной появился толстенький и низенький человечек в каком-то мышасто-буром пиджаке и дружески обнял меня за плечи. Вроде бы легкое прикосновение, но руками свободно я двигать уже не мог. Человечек махнул перед моим носом книжечкой, в которой я заметил что-то "Федеральное" и что-то про "101":
--
Пройдемте со мной, пожалуйста.
Такие фразы въедаются в национальное сознание. И даже спустя семьдесят лет будут вызывать страх.
--
Что случилось, я могу узнать?
--
Мы нуждаемся в вашей помощи. Пожалуйста, пройдемте. - Ответил он с нажимом.
--
Хорошо. - Я старался быть спокойным. - Кстати, я могу идти сам.
Он ничего не сказал, но нажим ослабил. Подведя меня к замызганной "девятке", услужливо открыл дверь:
--
Сюда, пожалуйста.
* * *
Напротив меня сидел явно нервничающий человек. Казалось, он не знал, как начать разговор, и то предлагал закурить, то подливал мне воды в полный бокал, то ворошил бумаги. Звали его Игорь Александрович. Я выжидающе смотрел на него. Наконец он дернул себя за волосы и с отчаянием сказал:
--
Ладно.
Я продолжал на него смотреть. Он повернулся в кресле к стене, взял со стола "ленивку", и стена стала экраном. На нем красовалась наша Земля из космоса. Кажется, фотограф висел над Индийским океаном.
--
Ну и? - Неуверенно поинтересовался я.
Человек повел "ленивкой", изображение увеличилось. Прямо посередине виднелось что-то странное. Пять шаров, одинакового размера, расположены по окружности, так что касаются друг друга боками. Какая-нибудь орбитальная станция, или что-то еще в этом духе. Под этим сооружением очень медленно плыли облака. Значит, это не фотография. Человек откашлялся:
--
Космический корабль.
--
Китайский?
--
Нет. Э-э-э... Мы не знаем, чей.
Я задумался. Тот самый, любимый всеми фантастами "Контакт". Замечательно. Нас научат лечить рак и дадут экологически чистые источники энергии. Но я-то тут при чем?
--
Кхгм... эээ... В Галактике утверждают, что этот корабль несет смерть.
Я удивленно уставился на него:
--
В Галактике? То есть...
--
То есть, он не первый. Но, кажется, последний. Он предъявил ультиматум...
--
Какой...
Он нервно провел рукой по лицу.
--
Трое суток. Он уничтожит Землю.
Я оцепенел. Сомневаться в услышанном смысла не имело: они тут не похожи на сумасшедших. Слишком это все серьезно выглядит - неприметный особняк по Рублевке, который внутри больше чем снаружи, "девятка", которая мчит так, будто за ней бегут все черти ада, да и зрелище на стене-экране тоже убеждает... И сама эта стенка, только что покрытая резьбой по дереву и вдруг ставшая телевизором...
--
Дайте подумать, - сдавленно произнес я.
В голове вертелось вся фантастика, когда-либо читанная или смотренная. Галактика... Галактическая Империя... Федерация... Гиперпространство... Плазменные мечи... Люди В Черном... "Элвис не умер, Элвис улетел"... "Да, учитель Йода"... "Танцы на снегу"... Чертовщина!
--
А много у нас друзей? Врагов..?
--
Войны в Галактике преимущественно локальные, однако мир хрупок. Я знаю, о чем вы подумали, но все союзники в один голос твердят, что этот корабль непобедим. Просто неуязвим.
--
А чего он хочет?
--
Он хочет, чтобы ему доказали, что мы достойны продолжать существование.
Философский склад ума взял верх:
--
А мы достойны?
Собеседник воззрился на меня:
--
А вы готовы умереть через... - он посмотрел на часы. - ...через двое с половиной суток? Я лично нет. У меня дети, я еще не добился, чего хотел. И на Земле еще почти шесть миллиардов таких же, как я. Вы готовы обречь их на смерть от руки (или что там у него) этого монстра, которому зачем-то понадобилось нас уничтожать?
--
Простите... Вы, конечно, правы.
Он закурил. Я набил трубку и закурил тоже.
--
Мы решили выбрать вас для ведения переговоров с ним.
--
Почему именно меня?
--
Причин несколько. Во первых, вы хорошо учились, а значит, у вас действительно светлая голова. Во вторых, нам известно, что вы большой эрудит. В третьих, вы проходили курсы скорочтения, а вам придется очень много прочесть: и то, что известно в Галактике о таких случаях, и то, что сейчас обсуждают три человека - историк, психолог и культуролог. В четвертых, у вас очень хорошие предки. Умные и выносливые. Мы проследили вашу родословную. В пятых, просто-напросто, на вас пал жребий. В конце концов, а почему бы и нет? Победите - будете героем. Не победите - погибнем все вместе, но вам, как философу, должно быть интереснее погибать, имея знание.
--
Ясно. - На самом деле, мне было ясно только то, что на меня свалилась огромная ответственность. Справлюсь ли я? Никогда, ни в школе, ни в университете, я не проявлял никакого желания нести ответственность. Не потому, что был ленив, а скорее потому, что боялся не справиться. А тут... это не должность старосты в группе... Вот, черт!
--
Я не имею права вас торопить, но времени у нас действительно мало.
"Пока они найдут еще кого-то... пока объяснят все ему... а если и он откажется?"
--
Хорошо. Я согласен.
У него что-то пискнуло на столе. Он разгреб бумаги и взглянул на небольшой монитор.
- Прекрасно. Только что стало известно, что остальные кандидаты отказались. Но они и были запасными. Главную ставку я делал на вас.
***
Это было пустое помещение, небольшое, около десяти квадратных метров, сплошной бетон. Такими в американских боевиках изображают тюремные камеры. В центре помещения находилось...
--
Это коммуникатор.
Коммуникатор довлел над комнатой. Даже серо-зеленоватый цемент стен не усмирял его, настолько тот был чужд... и самодостаточен. Полутораметровое веретено из темно-серых шариков разного диаметра вертикально висело в воздухе. Самый большой шарик - с кулак, самый маленький, наверно, влез бы в игольное ушко. Опять шары. Пристрастие к простым формам и целостность дизайнерских решений.
- Вот ты какой, Северный олень. - Подумалось мне.
- Что значит "Северный олень"? - Произнес Голос.
Голос. Хорошее определение, но на самом деле это было похоже на звук множества колокольчиков. Динь-дили-дон: "Что". Трам-тири-дам-тарами-дам: "значит". Риками-рима-ти-рида-лити-миради-тори-дон: "Северный олень". Вот как это звучало. Звучало? Ладно, иначе не опишешь. Если слушать, то все понятно, если вдуматься, то понятно далеко не все, вернее, ни черта не понятно.
- Это... земное расхожее выражение. В данном контексте значит: "Вот ты какой, инопланетянин".
- Понятно.
Надо же, ему (ей? этому?) понятно. А вот мне не очень. О чем с ним дальше беседовать-то? Условия разговора вроде уже заданы.
Вообще, это похоже на чат. Чисто словесное общение, ни мимики, ни жестов. И нужно убедить собеседницу в том, что ты самый умный и хороший.
Впрочем, вряд ли здесь уместны столь земные и приземленные параллели. Или уместны? Если он хочет от нас каких-то обоснований для нашей неприкосновенности, значит, он должен принять нашу логику. Хотя он может желать от нас постижения его собственной логики, которая является формальной только с его точки зрения, но никак не с нашей. И что же тогда делать?
--
Пойдемте, вам еще читать много... - Прошептал сзади начальник 101-ого управления.
Я повернулся и вышел.
Распечатка была довольно пухлая, листов пятьсот, не меньше. Страшно подумать, сколько четыре человека могут наговорить за полтора часа. Исходное задание было мне известно. Единственное отличие заключалось в том, что эксперты рассматривали ситуацию как гипотетическую. Для меня же угроза была реальной. Интересно, на сколько изменилось бы их мнение, знай они, что такая угроза - реальность? Думается, вряд ли они были бы столь умны, рассудительны и научно-холодны. Я бы их за это не осудил. Мне бы и самому сохранить ясность мышления...
На титульном листе перечислялись участвующие в дискуссии.
ГМ - сотрудник управления. (Гм... "Главный модератор", что ли? Нет, они тут явно все больны интернетом!)
ИСТОРИК.
КУЛЬТУРОЛОГ.
ПСИХОЛОГ.
Больше там ничего не было, ни фамилий, ни имен. Я открыл следующую страницу.
Ох ты! Смайлики в тексте. Интересно, а расшифровка у них есть? Я глянул в конец. Расшифровки не было. Значит, смайлики не существенны. Нет, скорее, они считают, что я хорошо в них разбираюсь и так.
***
ГМ: Спасибо, что откликнулись на нашу просьбу. :-|)
ИСТОРИК: Да, да, конечно... Но все же хотелось бы узнать, зачем мы вам понадобились?
КУЛЬТУРОЛОГ: :-(
ПСИХОЛОГ: :-|
ГМ: В нашем ведомстве - и в других с подобными задачами - принято иметь заранее планы действий в любой гипотетической ситуации. Например, Министерство обороны имеет планы боевых действий на случай инопланетного вторжения. Нам понадобилась консультация по сходной предполагаемой проблеме.
ПСИХОЛОГ: Инопланетные шпионы? :-)))
ГМ: Не совсем. Предполагается, что некоторое высшее существо предъявило людям ультиматум: или человечество докажет небезсмысленность своего бытия, или Земля будет уничтожена через три дня. Да, чуть не забыл. Я предлагаю для простоты называть его "он". Силовое решение - не возможно.
ИСТОРИК: Хмм... это напоминает древние мифы. Я имею в виду всех этих богов, постоянно устраивающих апокалипсисы. Хотя, конечно, люди во всех мифах были полезны богам. Поэтому, наверное, боги и населяли человечеством Землю снова и снова.
КУЛЬТУРОЛОГ: Да, эта тема прослеживается, пожалуй, во всех культурах. А уж христианская и вовсе имеет массовое уничтожение в своей основе, но я думаю, что нашего собеседника интересует вовсе не это.
ГМ: Да. Вообще-то, нас интересует само это существо. Его мотивации, например. А точнее, методики определения его мотивации. То есть: о чем с ним говорить, чтобы взять верх в споре.
ПСИХОЛОГ: Я думаю, это более чем не простой вопрос. Как пример: предположим, что он делает это просто по тому, что это его... м-м-м... "биологическая функция". Нечто, необходимое для его жизни. Например, как для нас еда, сон. Некоторые завтракают по утрам, а другие уничтожают планеты - вместе с их обитателями.
ГМ: А предупреждение, которое он делает - тоже биологическая функция?;)))
ПСИХОЛОГ: Да. Или... м-м-м... вежливость.
КУЛЬТУРОЛОГ: Или правила поведения за столом. Так сказать, этикет. Хотя конечно, этикет нам даст больше в плане избавления от угрозы, чем жизнедеятельность. Если это этикет, которого он строго придерживается, то можно было бы попробовать убедить монстра, в том, что он его нарушил. В этом случае нам следует вести беседу в таком русле, чтобы выяснить правила этикета.
ПСИХОЛОГ: В случае биологической функции нам следует поступить похожим образом и убедить его, что мы... м-м-м... "невкусные".
ИСТОРИК: Однако и в случае, допустим, религиозного обряда наш с ним диалог будет вестись в подобном русле. Только убедить его придется в том, что боги (или что там у него), не одобрят его поступок. Хорошо, если у него есть аналог человеческой чести, и он всегда исполнял данное слово. Вполне можно было бы попробовать провести классический трюк - с кожаными ремнями, или, там, выносом самого ценного имущества. :-))
ГМ: А это что?
ИСТОРИК: Ну, в общем случае... (не думаю, что для вас так важен конкретный завоеватель)... В первом случае юноша взял с завоевателя слово отдать ему столько земли, сколько он сможет поместить в верблюжий мешок. Нарезал из этого мешка ремней и огородил город. Во втором женщины осажденного города вынесли своих мужей, защитников этого самого города. У нас в запасе много подобных историй:-)
ГМ: Да, мне понятно, к чему вы клоните. Однако, почему вы не рассматриваете возможность убедить его приведением каких-нибудь примеров?
ПСИХОЛОГ: Все не так просто. Для того, что бы убедить его, необходимо совпадение множества факторов. Например, одинаковое восприятие реальности, ведь тот же антропоморфизм отнюдь не способствует пониманию собеседника. Есть множество факторов, определяющих степень доверия к получаемой информации, но, тем не менее, ключевую роль играет желание воспринять ее. Вряд ли он склонен желать, что бы его убедили в нашей "осмысленности". Если бы он этого желал, думаю, он убедил бы себя сам, без нашей помощи. Я хочу сказать, что в случае его желания убедиться нам ничего не надо делать, всякая наша фраза, всякое действие буду рассматриваться им как достаточное доказательство.
Если же он маньяк-убийца то, нам пожалуй, ничего не поможет. Маньяки не склонны щадить свои жертвы. Обычно увещевания их еще больше раззадоривают. И если психологию инопланетянина понять не представляется возможным, то... м-м-м... маньяка-убийцы инопланетянина... М-да, это очень мрачная перспектива.
В свое время было предложено добиться того, чтобы маньяк ассоциировал себя с жертвой. Считал ее не просто человеком, а самим собой. Возможно, это и сработает, но если только маньяк не имеет склонности к саморазрушению, а я вот придерживаюсь такого взгляда, что всякий маньяк склонен к саморазрушению.
КУЛЬТУРОЛОГ: Если уж мы начали о мрачных перспективах, то, наверное, надо напомнить что среди человеческих культур были и такие, которые считали полезными лишь сильных, слабых же они безжалостно убивали. Если он является представителем такой культуры, то ведение переговоров с ним ни к чему не приведут, кроме нашей гибели. Нам придется напасть и попытаться уничтожить его.
ГМ: И умереть сражаясь. Мне понятна ваша мысль.
ИСТОРИК: Всего лишь шестьдесят четыре года назад началась Вторая мировая война. Нация, начавшая войну, тоже много говорила о полезных и бесполезных народах. О том, что сильный должен распоряжаться жизнью слабого. С ними тоже вели переговоры. Думаю, все согласятся, что хотя условия договоров никогда не соблюдались агрессором, некоторым удалось воспользоваться отсрочкой для подготовки к войне. Правда, обычно это мало помогало. Тем не менее, споры о том, следовало ли заключать эти договоры, до сих пор не утихают.
ГМ: В нашем случае, боюсь, не останется никого, кто смог бы вести эти переговоры.
ПСИХОЛОГ: В любом случае надо говорить с ним. Искать контакт. Тут, наверное, важна каждая мелочь, которая может дать нам информацию о его мотивах.
КУЛЬТУРОЛОГ: Например - ну не знаю - его пол или вообще количество полов у его расы. Понятие свободы в его культуре. Отношения с предками. Отношение к мертвым.
ИСТОРИК: Были ли на его родном мире моря и океаны...
ГМ: Что вы хотите этим сказать?
ПСИХОЛОГ: Да интересная мысль. Хотя, конечно, это крайний антропоцентризм. Если на его планете были океаны, а сами они сухопутные, то есть не амфибии, то, возможно, у нас есть несколько точек соприкосновения, например, боязнь утонуть. Крупные водные пространства должны его завораживать.
КУЛЬТУРОЛОГ: И опять же пираты, сокровища затонувших кораблей, мифы о райских островах. Да, вполне возможно, но-о... не обязательно. Вот полинезийцы жили на островах, и до сих пор живут. Море для них источник пищи, место, куда они уйдут после смерти, но не источник приключений. Романтизация моря свойственна европейской культуре.
ИСТОРИК: Европейская - то есть научно-техническая цивилизация. Он ведь техническими средствами пользуется?
ГМ: Предположим. Да.
ИСТОРИК: Тогда точки соприкосновения есть. Но не думаю, что их достаточно для понимания или убеждения. Несмотря на всю близость культуры, католики убили гугенотов.
***
В таком примерно духе было листов двести. На остальных кто-то спешно пытался объяснить человеку, не знакомому с галактической культурой и историей, что происходит и происходило раньше в галактике. Мешанина обычаев, понятий, часто объяснимых только через метафоры. Только заполночь мне удалось прочесть все, что дал Игорь Александрович. Ситуация складывалась безрадостная. В Галактике уже перепробовали все, что я успел придумать к этому времени. Хорошо, по крайней мере, буду знать, чего делать не стоит. Я лег спать, рассудив, что какой бы я "совой" ни был, утро вечера мудренее.
Снилась мне огромная зеленая шестилапая лиса, состоящая из множества шариков. Она всю ночь мне ухмылялась весьма плотоядно и говорила: "Колобок, колобок, я тебя съем!", а я, потея в ужасе, говорил, что поедать меня не стоит, и на это есть причины. Лиса садилась на задние лапы и ошарашено спрашивала, какие же это причины. Я уверенно начинал: "Ну, во первых..." После чего с ужасом обнаруживал, что могу выдавить лишь что-то вроде "А я и не колобок вовсе...". Лиса прыгала на меня, я убегал, но она меня догоняла, ловила, и все начиналось снова.
***
Позавтракав, я отправился к коммуникатору.
--
Доброе утро.
--
Доброе утро. - Ответил Голос. - Ты пришел просто поздороваться?
--
А почему бы и нет? Тебе знаком термин "вежливость"?
--
Знаком. Но для меня эта категория не так существенна, как для вас.
--
Скажи-ка, а почему я воспринимаю тебя как звон колокольчиков? - Что я несу? Ладно, все равно... от срока это чудовище еще ни разу отступало.
--
А вот эта категория несущественна для тебя.
--
Да, наверно. Простое любопытство.
Мы помолчали.
--
Зачем тебе... это?
Тишина. Я подождал с минуту и вышел.
***
--
Игорь Александрович, а как именно он уничтожает планеты?
--
По разному. Ядерный распад. Превращение звезды в сверхновую. Остановка планеты на орбите.
--
Остановка..?
--
Ну да. Кинетическая энергия переходит в тепловую. Планета плавится.
У меня отпала челюсть, правда, мысленно. Изощренно, однако.
--
Решения не очень простые технологически, но эффективные.
--
Игорь Александрович, у меня никаких мыслей пока...
Он вздохнул:
--
Жаль. Но что поделаешь? На вас одна надежда...
Я не выдержал, но не упрека - не было его - а какой-то... всепрощающей доброты, и ушел. Сбежал.
***
--
Ты можешь что-нибудь рассказать мне о себе?
--
Могу. Зависит от того, что именно тебя интересует.
--
Что ты из себя представляешь? Внешне?
--
В том диапазоне, который ты можешь воспринимать, я невидим. Я мог бы перечислить тебе диапазоны и формы, которые принимаю в них, но нужно ли тебе это?
--
О чем тебя спрашивали другие?
--
Ты же сам знаешь.
--
Мне интересно, как воспринимал это ты.
Тишина. Где-то на грани восприятия - перезвон колокольчиков, будто дыхание обычного собеседника во время паузы.
--
Ты играешь нечестно. Чтобы убедить тебя, мне нужно знать, как ты мыслишь, какая у тебя логика. А ты ничего не сообщаешь о себе. "Черный ящик" с нулем на выходе.
--
"Черный ящик"?
--
Термин из теории информации. Устройство, схему которого нужно определить на основании входных и выходных сигналов, ответных на них.
--
Понятно. Землянин, может быть, ты просто подаешь не те сигналы? Или не можешь распознать ответные?
Я задумался. Я-то подаю те сигналы, которые могу. И если я не получаю отклика, или просто не вижу его, значит, у меня несовершенные инструменты. То есть я взвешиваю пушинку складскими весами. А, может быть,
и вовсе - измеряю напряжение секундомером. И это никак нельзя определить...
Я отправился к себе. Лег на кровать, не снимая ботинок, и задумался. Все эти теории - это хорошо. Ритуальное убийство - замечательно. Отправление биологических функций - еще лучше. Жертвоприношение - просто блеск. По всему этому можно написать с десяток пухлых фантастических романов. Но делать-то мне что? Проверять каждую? А если одна из теорий верна, а другая - нет, то он может обидеться.
Одна зацепка, впрочем, есть. Это для него существенно, это - нет. А для меня, по его мнению, то не существенно и это не существенно. Какой-то принцип разграничения информации, что ли? Даже если так, дает ли мне это что-то? Возможно. Я встал и опять пошел общаться.
--
Почему для тебя несущественна категория "вежливость"?
--
Я мог бы ответить, что не имею себе подобных, значит, и вежливость мне не нужна. Но это не так.
--
Все же: у тебя другая причина, или все-таки есть тебе подобные?
Перезвон. Интересно: вежливость, по его мнению, нужна только для общения с себе подобными. Однако он ответил на мое утреннее приветствие.
- Всегда ли ты действуешь в рамках своей логики?
--
А разве ты так делаешь? Или еще какой-либо разумный? У любого разума есть эмоции.
--
Нет, я не это имел в виду. Я хотел сказать, меняется ли у тебя мировоззрение?
--
То, что ты называешь мировоззрением, для меня - антропоморфизм. Я могу рассуждать в рамках твоей логики, но не сделаю этого.
--
Почему?
Тишина. Естественно.
Остаток дня я шатался по саду вокруг особняка, ел яблоки и пытался размышлять ни о чем. К восходу Луны я мог только сидеть на веранде и тупо смотреть на звезды. Когда пошли третьи сутки, я лег спать.
***
Проснулся я не один: на подушке сидела кошка и умывалась. С царственным величием она на миг прервала свое занятие и взглянула на меня, когда я пошевелился.
--
Привет.
Кошка зевнула.
--
Да, я тоже не выспался. Кстати, подруга, я так вчера напился, что не помню, как тебя зовут. Пойду-ка я тоже умоюсь.
Посадив незнакомку на плечо, я вышел на веранду. На яблони смотреть не хотелось. В кресле-качалке сидел Игорь Александрович и пил кофе.
--
Муська, - сказал он, - Мусярыня... Доброе утро, Олег
--
Доброе, Игорь Александрович.
--
Хотите кофейку? Сам жарил, молол, и варил. На песке.
--
Замечательно, спасибо. - Я присел на плетеный стул. По голубому небу неслышно и неспешно плыли голубые облачка. Идиллия. Я подхватил Мусярыню и пошел к коммуникатору.
***
--
Доброе утро.
--
И тебе не кашлять, Северный ты наш Олень.
--
Я не умею кашлять.
--
А я знаю. А что ты умеешь вообще?
Перезвон.
--
Звякать ты умеешь, это я уже знаю. Планеты плавить.
Мы помолчали. Я тяжело дышал, он бряцал невидимыми колокольчиками.
--
Кто это с тобой?
--
Мусярыня это.
--
Ваши самки носят ее кожу?
--
Мех. Нет, не носят.
--
Значит, вы их...
--
Нет. И собак тоже. Только если больше совсем нечего есть. И то, - я бы не стал.
--
Землянин, так зачем тебе это существо?
--
Этот критерий для тебя несущественен.
--
Я знаю, оно живет тут... И много таких же рядом со всеми вами.
Я пожал плечами:
--
Считается, что они ловят вредных грызунов.
--
Считается?
--
Я, например, мышей этих не видел.
Перезвон стих. Я опять пожал плечами и вышел.
Остаток дня прошел почти так же, как и вчерашний. Правда, я пытался еще беседовать с монстром, но коммуникатор молчал. Вечером я опять встретил на веранде Игоря Александровича. Он посмотрел в мою сторону и сказал:
--
Сначала я хотел провести последние часы с родными. Но потом испугался, что смерть будет не мгновенной. Я трус.
--
Нет... Я вас понимаю. У меня там, - я махнул рукой в никуда, - девушка.
--
Расскажите мне о ней, а?
--
Вика. Виктория. Ровесница моя. Она думает, что я пью на даче у друзей, а ее не взял, и дуется на меня. Наверно, так даже лучше... Она брюнетка. С геофака...
--
Знаете, Олег, на что это похоже?
--
Стругацкие. "Путь на Амальтею".
Он щелкнул пальцами:
--
Точно. Только они еще пытались работать, а мы - нет. Нет, какая прелесть: "Как девУшки, хорошё-о?". Или, как там это у них... "Да! Наш капитан - это есть большая надежда".
--
"Еще бы. Вы даже не знаете, какая это большая надежда".
--
Метр восемьдесят семь.
Помолчали. Мне стало неловко.
--
Расскажите, что ли, о своей семье, Игорь Александрович?
--
"Четыре сыночка и лапочка-дочка", - невидимо в темноте улыбнулся он. - старшенькая и младшенький, Лена и Сережа. Она в седьмом классе, он в первый пошел. Жена... Света. В общем, обычная семья. И я у них - обычный майор ФСБ. Как бы.
Опять помолчали.
--
Странно... я совсем не чувствую вины.
--
А должны?
--
Ну да. Не справился.
--
Никто не смог бы сделать большего. После драки кулаками не машут к тому же. Давайте вина выпьем? У меня есть двухсотлетней выдержки изумительная мадера!
--
С удовольствием.
***
Наступал час Волка. Бутылка кончалась, время - тоже. На веранде стало уже свежо, мы сидели в кабинете и смотрели на экран, потягивая вино.
--
Интересно, какой способ он применит на этот раз?
--
Вы хотите пари, Игорь Александрович?
--
Было бы на что...
Несколько нервный смех.
--
Олег... у нас минута. Давайте, черт побери, хоть вино допьем. - Он разлил остатки.
--
Будем...
--
Все там будем.
Опять нервный смешок. Минутная стрелка щелкнула, передвинувшись на деление. Я неотрывно смотрел на экран. Корабль исчез. Секундная стрелка стучала молотом, отсчитывая четвертые сутки.