(Сказка-быль)
Опубликован в Нью-Йоркском журнале МЕТРО
Дед Микола привычно толкал правой ногой гончарный круг, а руки тянули податливую глину вверх, плавно придавливали вниз и опять вверх, пока глина не достигала нужной вязкости и воздушности для рождения нового глечика. Для Миколы глина была живой, её мягкая нежная масса охотно подчинялась мастеру, а в готовые, влажно и матово поблескивающие округлыми боками глечики вселялась душа... Об этом старый мастер давно догадался. Эти души затаивались в тёплой cырой глубине и не признавались никому, что они есть, что они живые. А вот, когда глечики проходили испытание огнём, тогда каждая душа приобретала свой голос. Мастер вынимал из остывающей печи каждый глечик бережно, как новорожденное дитя. И когда он постукивал его по ещё горячему боку, проверяя, не треснул ли в огне, выдержал ли испытание, душа новоиспеченного радостно и звонко отзывалась:
- Здесь я, здесь, живая!
Да вот трудно стало старому мастеру с глиной работать. Ноги болят, устают круг вертеть, а руки вязнут в цепкой глине, теряя сноровку. А кому передать своё мастерство? Сын давно живёт далеко от отца и занимается другим делом, хотя, когда был пацаном, очень любил с глиной возиться и многое уже умел. Но уехал он в город учиться, да так там и остался.
Была ещё одна забота, которая огорчала старика. Всё реже и реже подходили люди к его расставленной на базаре глинянной посуде. Ещё совсем недавно без неё не могла обойтись ни одна хозяйка на селе. Переливали в глечики молоко и сметану, сносили в погреб, где продукты хранились долго, не скисая, не меняя вкуса и всё благодаря глиняной посуде, которая обладала одним замечателным свойством - она "дышала", т.е. пропускала воздух через поры в запечённой глине. Делал Микола и большие миски для галушек, ма- китры для вареников, кружки для молока или чая. Украшал их немудрённым, но весёлым орнаментом. А ещё, для забавы детишкам, выделывал дед разные свистульки, козликов, или чертенят с рожками. Чего только не вылепливали его руки! Люди, проходя мимо Миколиной хаты, часто останавливались у окошка, где были выставлены коники да барашки с кручёными рогами, петушки да утятки. И дед Миколин, и прадед были гончарами. Да полсела занималось этим промыслом. Но время шло, всё изменяя вокруг - и людей, и их быт. Железная посуда, прочная, покрытая эмалью или сделанная из алю- миния постепенно вытеснили глиняные горшки да миски. Гасли одна за другой другой гончарные печи. И остался один на всё село гончар - дед Микола. Он никак не хотел расставаться со своей любимой работой. Прикипел он к ней навеки, как глазурь прикипает к черепку, расплавляясь в пламени печи.
...Под жалостливым взглядом бабки Гали дед аккуратно выкладывал на возу вишнёво - коричневые, жёлто - оранжевые глечики, миски и вазочки для цветов, пересыпая их крутой стружкой, что б довести в целости до райцентра, где по воскресеньям разворачивались большие ярмарки. Часа два возился, пока уложил изделия так, что б не сдвигались с места, когда воз поедет по городской тряской мостовой
- Опять везёшь...- баба Галя вздохнула и продолжила: - Знаешь же, что не купит никто, только душу растравишь, больше ничего...
- Ты-то хоть душу не береди! - прервал её дед, - съезжу в последний раз.
День клонился к вечеру, а дед Микола не продал ни одного горшка. Он уже не заглядывал в лицо каждому проходившему мимо просящим взглядом, а стоял, понурив голову, изредка поглядывая на свои горшки да миски и удивляясь людскому равнодушию Слепые все, что ли, разве не видят, какие они красивые: с волнистым краешком цветочные вазы, - только он умел так защипывать края, с плавно изогнутой ручкой глечики для молока, ярко расписанные миски? И теперь везти всё назад, насмех людям? Нет, не бывать это- му! Дед оглянулся по-сторонам. Базар почти отшумел. Вокруг, где шла торговля, образовались пустые места, будто водой всех посмывало, только ветер му- сор гоняет... Не осознавая ещё, что делает, Микола взял в руки тёплый глечик, поднял его высоко над головой и с силой бросил о землю. Глечик со звоном рассыпался на оранжевые осколки. А деду показалось, что простонал кто-то... Второй глечик разбился рядом, и опять Миколе почудился стон. Он покрутил головой в одну сторону, другую - никого рядом нет. "А, это души у них рвутся, как у меня!" - Он схватил тяжёлую макитру, поднял её и с криком:
- Никому ты не нужна! - выпустил её из рук...
Он хватал их один за другим и бросал о землю. А по пустырю ветер разносил слова: