Голос доносился, как из трубы. Кто-то что-то сказал, но сути я понять не смог. Веки были слишком тяжелыми и напрочь отказались открываться. Сознание на полпути решило развернуться и опять уйти от меня...
... Шум в голове.. ужасный шум. Где я? Кто я? Попытка подняться привела к потоку ругани. Моей ругани. Ага, значит я уже в сознании. Глаза открылись, но понимания происходящего от этого не прибавилось. Побитый солдат помог мне сесть. Интересно, откуда я знаю, что он солдат? Наверное, стереотип сложился.
- Привет, земляк! Плохо выглядишь - он говорил по-русски. И ругался я по-русски. Значит я русский. Судя по всему, тоже солдат. Уже что-то.
- Где мы? Что происходит? - я скорее стонал, чем говорил. Голова все еще дико гудела, но мысли были на удивление ясными.
- Хорошо тебя стукнули. Воюем мы, брат.
- Где? - удивительно, но я прекрасно знал с кем.
- Судан.
Какого черта русская армия забыла в центральной Африке? Что я здесь делаю? И вообще, кто я? Я прекрасно помню окружающий мир, но не помню себя.
- Подожди - я начал осматривать помещение. Деревянные стены и полумрак. Свет падал только из небольшой щели под потолком. Наверное, сооружение из родни русским землянкам. - Нас ведь не американцы взяли.
- Проблески сознания на лицо. Помнишь, что с янки воюем. Нет, не они. Местная банда. Видать выкуп хотят. Ты же еще с Чечни помнить должен, за наводчиков много платят.
Значит я наводчик. Веселая работенка. Нужно искать на вражеской территории стратегически важные объекты и наводить удар авиации на себя. А успел ты убраться из пекла или нет, никого не волнует. Сложная задача в горах, там легко замаскировать склады, базы... да все что угодно. А в пустыне как маскироваться? Зачем тут наводчики?
Мой сокамерник вскочил с места, оборвав все мысли. Стреляют. И стреляют не наши. Это я точно знал. Но откуда?
Он прижал ухо к двери и начал прислушиваться. А выстрелы были все громче и звучали все чаще. Я поднялся на ноги и двинулся к соратнику чтобы... чтобы ударить его со всего размаху, а потом бить, бить, бить. Бил сколько хватило сил. Эффект неожиданности сработал и мой земляк (а земляк ли?) не оказал сопротивления. Выстрелы прекратились. Я присел в уголке комнатушки, в висках барабанами била кровь, голова болела невыносимо. Дверь открылась, и вбежали солдаты. Американские солдаты. Увидев меня, они опустили автоматы. Один из доблестных вояк передал по рации, что меня нашли, а второй подошел ко мне.
- Нет, я в норме. Пойдем на выход - на английском я говорил, как оказалось, без акцента.
- Этого забрать, сэр? - один из солдат кивнул на русского.
- Солдат, у тебя какая задача?
- Доставить вас в целости и сохранности в расположение части, сэр.
- Так вот и доставляй. Хотя бы живым, с целостью и сохранностью ты явно опоздал, солдат.
- Сэр, есть сэр.
Зачем я спас русского от плена? Зачем дал шанс сбежать? А ведь когда очнется, он своего шанса не упустит. Он ведь тоже наводчик.
Я оказался прав на счет землянки, тяжело, наверное, такое выкопать в песке. На улице же догорали деревянные здания, лежали тела местных. Наши потерь не понесли. По крайней мере, я не заметил ни одного раненого или убитого американца. Выручать меня приехали на четырех 'хаммерах'. Солдат я насчитал двенадцать. Возле одной из машин заглянул в зеркало. Не удивительно, что голова болит, выглядел я очень помятым. Молча, залез в машину. В комфортном кресле, а после землянки даже деревянная лавочка казалась комфортной, я прикрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Мы вышли на склад боеприпасов без происшествий. Такое редко бывает. Группа из одиннадцати человек ,доходит до цели, теряя половину состава. А назад возвращаются и вовсе единицы. Но в этот раз все было по-особенному. Мы не наткнулись ни на одного боевика. Прошли весь путь спокойно. И сейчас в полном составе готовились ударить по складу. В идеале я должен был незаметно установить наводной маячок и убираться оттуда подальше. Но охрана была расставлена по уму. Незаметно подкрасться бы не удалось. Маяк был уже активирован, вертолеты взлетели, на все про все у нас 20 минут. Подход к складу был только один, пришлось бить в лоб. Все было отлично, с боем прорвались на территорию. Маяк я бросил посреди дороги, надо было убираться. Еще 5 минут и вертушки накроют склад. Ребята уплотнили огонь, я побежал к ближайшей яме, чтобы оттуда прикрывать отход следующего. Прыгнул в укрытие и... и уткнулся лицом в землю.
Машина резко затормозила, что отдалось в моей голове ужасной болью. Я опять выругался. Выругался на английском. Солдат, что был за рулем, доложил, что мы приехали, и указал направление к медпункту. Туда я и направился, а по дороге обдумывал сон. Даже скорее воспоминания. Я действительно воевал в Чечне. В тот день на цель пустили звено штурмовиков. Вертушки летели бы дольше. Ребят накрыло вместе со складом. Я чудом остался жив... Значит я русский. Но почему тогда спасать меня из плена приехали американцы? Почему от резкой головной боли я инстинктивно высказался именно на английском, хотя тогда еще не соображал, где я нахожусь. А если я американец, то почему очнувшись в плену первые слова, я произнес именно на русском?
Таблетка подействовала минут через пятнадцать. В голове больше не шумело, кровь в висках только-только перестала стучать, а меня уже тащили к командиру, цитирую: "для уточнения деталей операции". О какой операции идет речь, я понятия не имел. Еще больше я удивился тому факту, что с командиром мы оказались давними друзьями и боевыми товарищами. Хотя его я не помнил, хоть убей. Из разговора я понял, что атакуем русскую исследовательскую базу. Меня это смутило. Зачем русским размещать секретный объект в Африке, на территории чужой страны, куда могут заявиться американцы и наглым образом украсть все секреты? Не легче бы было разместить ее где-нибудь в Сибири, куда точно никто посторонний не попадет? Но сомнения оставил при себе. Я во время операции выступал в роли научного специалиста. Мне предстояло сделать первые выводы, о том, чем 'проклятые русские' занимаются. Разбор плана был закончен, детали согласованы и командир выдал роковую фразу:
- Проще простого! К обеду вернемся - а увидев мое удивление, рассмеялся и добавил - да, как в том фильме. Но у нас все получится. Фильм, кстати, хороший, но все было не так, ты ведь помнишь?
Я и в правду помнил. Помнил фильм "Черный ястреб" про проваленную операцию американских сил специального назначения. Но еще я помнил, как мы тогда брали пленных, помнил, как играл с пилотом одного из сбитых вертолетов в покер, вечером перед операцией. Я помнил, что принимал в ней участие. Что-то чем больше ответов, тем меньше я понимаю. Такое ощущение, что кусочки пазлов, из которых я собираю картинку, намешаны из разных наборов.
Ребята успешно взяли базу, после чего и я включился в дело. Как специалист, я не имел права подвергать себя опасности, и в штурме участия не принимал. В обычном, на первый взгляд, складском помещении была оборудована шикарная лаборатория. В подвальном помещении еще одна. Я все не переставал удивляться. Всех ученых взяли живыми, штурм длился около пятнадцати минут. Первое, что должен был сделать сотрудник подобного учреждения, это уничтожить все материалы. Пятнадцать минут для этого предостаточно. Но все было целым. Жесткие диски лишь зашифрованы, но не уничтожены, приборы были готовы к использованию. Хватило лишь окинуть взглядом лабораторию, чтоб понять, чем тут занимались, какие эксперименты проводили. Это была не русская база. Чья угодно, но не русская. Когда я спускался в подвал, снаружи раздались выстрелы. По рации передали, что нас штурмует русский спецназ. Это уже походило не на реальную жизнь, а на голливудский блокбастер. Великолепная картинка и противоречащий всем законам логики сюжет. В подвале меня ожидал еще один сюрприз. Посреди лаборатории стоял стенд: две полусферы одна над другой и механизм, который эти полусферы соединял. Я уже видел такое. Видел на фотографиях Манхетенского проекта. Тут делали атомную бомбу. Челюсть отвисла, привычка ругаться дала о себе знать. На этот раз поток брани прозвучал на немецком. Я набрал на таймере 20 минут и побежал наружу. Время выйдет - полусферы соединятся и... и надо быть подальше отсюда, когда это произойдет.
Перед входом кипел бой, русские выделили на штурм больше сил, чем американцы. Весь транспорт был выведен из строя, пришлось прорываться и бежать. Бежать прямо и не останавливаться. Благо в суматохе боя всем было не до меня. Прорваться удалось не сразу, и бешеный день дал о себе знать. Я отошел максимум на километр. До взрыва оставались считанные минуты. С этой передряги мне не выбраться. Сев на песок я повернулся к лабораториям. Там все еще стреляли. В голове промелькнула мысль, что никто еще не ждал взрыва атомной бомбы, чтобы посмотреть как это выглядит вблизи. Так кто же я такой? Не русский, не американец. Зачем мне было взрывать бомбу? Это не выгодно ни одной из сторон.
Яркая вспышка...
***
Врач посветил фонариком в зрачок. Зрачки расширены, реакции нет. Пульса нет. Спешить некуда. Он сказал санитарам укладывать тело на носилки, а сам еще раз взглянул на кресло, в котором нашли умершего. Рядом на столике лежали очки виртуальной реальности и шприц для внутривенных инъекций.
Ох, уж эти игроки! Для полного ухода в виртуальный мир вкалывают себе какой-то новый галлюциноген, наркотик. Запрещенный наркотик. Но все равно вкалывают. Умерший был мужчиной лет тридцати пяти. Документы искать не стали, это дело полиции. И что ему не хватало в этой жизни? Чем реальный мир хуже виртуального? Думая об этом, врач вышел из квартиры, пропустив туда прибывший наряд полицейского патруля. Спускался вниз и вспоминал, сколько таких случаев произошло за последний месяц. Подумать только, в Берлине люди убивают сами себя ради того, чтобы стереть грань между реальным миром и игрой! Подойдя к карете скорой помощи, он начал забираться на переднее место. Водитель сидел с круглыми от страха глазами, а по радио передали, что в Судане взорвали атомную бомбу.