Вроде и неудачное место для кузни выбрал кузнец Анфим. И от Новгорода-Северского далече - версты две от посада, не менее. Еще и в лесочке, в стороне от уходящего на юг путивльского большака. Но и до слободки Дегтяри, что на том же большаке стоит на переезде через Десну, поприщ с пяток еще будет. Ни к одним, ни к другим кузнец не пристал, а все одно не бедствует. Хорошо живет кузнец, богато. И в чем только секрет его?
Быть может в том, что лесок этот примыкает к ловам князя новгород-северского? И всякий раз возвращаясь с охоты, князь со свитою нет-нет да и завернут к кузнецу на огонек - подковать захромавшего коня, выправить погнувшуюся под весом косолапого рогатину, а то и просто освежиться кваском.
Вот и сегодня стучат копыта, звенит сбруя, весело перекликаются ловчие - княжеский поезд медленно спускается с опушки к подворью кузнеца. Анфим со старшим сыном уже ждут гостей у широко распахнутых ворот, согнувшись в неглубоком, но почтительном поклоне. Князь лихо соскакивает с седла и по-простецки так хлопает кузнеца по плечу. Что-то говорит, показывает на переднюю правую ногу вороного, сокрушенно качает головою. Анфим только глаза на сына скосил, а тот уже подхватил княжеского коня под уздцы да и уводит его за собою. А кузнец вновь господарю кланяется, заверяет, что все будет справлено.
Следом за князем к Анфиму дворский подходит. У того к нему тоже дело есть. Да и главный ловчий не просто так похлопывает ладонью по тугой мошне на поясе. А сам князь, меж тем, не спеша углубляется дальше во двор кузнецовой усадебки.
Навстречу ему из широкого низкого дома с чаркою холодного кваса выходит Анфимова жена - Прасковья. Бьет челом, просит милости испить, чем бог послал. Да разве ж князь откажет? И чашу пригубит, и квасок от доброй хозяйки похвалит, про житье-бытье расспросит. Так что, хозяюшка, говоришь? Кобылка ваша на прошлой седмице жеребенка принесла? Да как бы даже и не от наших-то жеребцов, уж больно стать благородная? А что, можно и посмотреть, каких-таких красавцев по смердьим конюшням разводят наши молодчики. Веди, хозяйка.
А вот и конюшня. Свежее сено мягко стелется под ногами. Лениво всхрапывает в своем стойле кобыла, да часто-часто переступает с ноги на ногу еще совсем хрупкий маленький жеребенок. Да только до него ли кому теперь! Тихо ойкнула Прасковья, притиснутая сильными руками князя к стенке конюшни. Тяжело задышала, когда сильная мужская ладонь по-хозяйски стиснула мягкую полную грудь сквозь тонкую рубаху. Что-то торопливо зашептала, обхватив князюшку руками. Но тому уже не терпится, не можется. Вот и ноженьки кузнецовой жены до земли более не достают, а руки князя шарят глубоко под подолом ее платья. Звякнула пряжка пояса, сползли вниз к коленям дорогие, греческого полотна, штаны, и глухо охнула женщина, когда князь новгород-северский овладел ею.
Замер, наслаждаясь. Потянул с одного ее плеча платье, высвобождая задорно торчащую вверх грудку с маленьким розовым соском. Грубо смял ее в ладони и, словно предупреждая новый болезненный стон, вновь резко толкнулся в лоно женщины. Та лишь негромко запищала, царапнула ногтями по обшарпанным доскам, в которые все сильнее и сильнее с каждым новым ударом вбивал ее князь, да плотнее стиснула ноги у него за спиною. Закусив прядку волос и будто в запоздалом приступе стыда отвернувшись в сторону, в тот угол, откуда с почти человеческим осуждением в немом взгляде взирала на нее из своего стойла недавно ожеребившаяся кобылка.
А доски скрипели все громче. И все бы ничего, но, шутка ли, как раз по ту сторону стены конюшни располагалась и кузня Анфима. И ритмично взрыкивавший в такт своим толчкам князь, прильнув к крохотной щелке меж досок по-над плечом Прасковьи, отчетливо видел кузнеца с сыном по ту сторону перегородки, суетившихся вокруг раздуваемого горна. Знала и сама со всхлипами давящая в себе протяжные стоны женщина, что происходит в этот самый миг за стеною позади нее. Знала, но лишь сильнее распахивалась навстречу жадно вторгающемуся в ее лоно мужскому естеству.
Но вот и развязка. Короткая, бурная. Удовлетворенно рассмеявшись, князь высвобождается из женщины, позволяя ей медленно сползти вниз по стенке. Одергивает штаны и вновь затягивает на себе пояс. Ничего не говоря, разворачивается и уходит. Но заместо него на входе в конюшню возникает новая фигура - княжий ловчий. Ничуть и ничего не смущаясь, проходит к замершей на земле, в полуспущенной с одного плеча рубахе, да с задранным до самого срамного места подолом, кузнецовой жене. Та встречает его слегка еще осоловелым взглядом. Улыбается как старому знакомому да тянет к нему руки. Ее рывком ставят на ноги, разворачивают лицом к стене, положив ладонь на затылок, заставляют прогнуться вперед, и...
А князь пока прогуливается по двору. Отведал свежей малины, что поднес господину младший из кузнецовых сынов, белоголовый, ну совсем не в отца с братом, постреленок, проверил, как перековали его коня, похвалил за работу да и резану, половинку агарянского дирхема, за труды не пожалел. И ловчий остался доволен новыми оголовками для стрел. А дворский обещал заехать за готовым заказом завтра поутру. Пора бы гостям и в дорогу. Но ноги сами несут князя назад к конюшне. Туда, где жена кузнеца сидит на полу у стены, запрокинув назад голову и, жадно вывалив язык, принимает на лицо тугую белесую струю семени от склонившегося над ней княжеского гридя. И, судя по засохшим разводам на шее и груди, далеко уже не первую. Томно щурит глаза, закрывает и снова открывает рот, смакуя тягучее пенное молочко. Тянется вперед, к поникшему члену гридя, ловя губами последние, срывающиеся с него капли.
Заслышав за спиною шаги князя, тот поспешно отступает назад и, подхватив штаны, устремляется на выход. Князь провожает его усмешкою. Новенький еще совсем, непривычный. Поворачивается к взирающей на него снизу вверх опустошенным, ничего не выражающим взглядом Прасковье, достает из калиты полновесную серебряную куну и кладет ее на с готовностью подставленный язычок женщины. Прямо в молочно-белую пену, оставшуюся от семени... да скольки ж уже побывавших здесь за минувший час мужчин? Та с улыбкою принимает и дар и поощрительное похлопывание княжеской ладони по щеке. Закрывает рот и довольно облизывается, устало откидываясь назад.
Уж на что неудачное место для кузни выбрал Анфим. И почти не бывают у него людишки ни с посада, ни со слободки. А не бедствует кузнец. Как так? На чем хозяйство держится? Секрет.