Воробей, нахохлившись, сидел на ветке березы и крутил головой.
Внизу на деревянной скамейке Кошка рисовала мелками веселые картинки.
Птиц жаловался на жизнь:
- Нет в жизни счастья. Холодно, еды нет. Ветром разносит семена и плоды с деревьев, сбрасывает на землю. И не спустишься к ним, всюду кошки подстерегают!
- Я воробьев не ем, - мурлыкнула Кошка, выводя ярко-желтое солнышко, похожее на цыпленка: - Только кузнечиков.
- Кошкам веры нет! - заявил птиц и прыгнул на веточку повыше.
Потом, немного помолчав, добавил:
- Я бы сам не отказался от парочки кузнечиков или мушек. Но они уже спрятались на зиму.
Воробей нахохлился еще больше.
Кошка подняла голову.
- Давай я тебя нарисую, - предложила она.
- Зачем? - подозрительно спросил птиц.
- Чтобы тебе стало веселее, - усатая пожала плечами, отложила желтый мелок и взяла коричневый.
- Как я могу быть веселым, если вокруг все так плохо? - возмутился пернатый.
- Разве? - прищурилась Кошка.
Она склонилась над скамейкой и нарисовала два кружка. Один маленький, другой - побольше. Соединила их палочкой и рядом начертила галочку, потом еще две. Получился воробей. С клювом и лапками. Внутри маленького круга вывела глаза-бусинки и закрасила их желтой пастелью.
- Посмотри на этого воробья. Он, кажется, не думает, что все так плохо, - Кошка уронила мелок на картонку, в радугу других мелков, и глянула наверх.
Воробей вытянул голову, желая увидеть рисунок. Прыгнул на веточку пониже, затем и вовсе слетел на скамейку... Кошка даже ухом не дернула, только тихонько улыбнулась.
С рисунка на птица смотрел радостный воробей. У него в глазах плескалось отражение летнего солнца. Голова запрокинута вверх, а лапки разъезжались в стороны от веселого чириканья - так ему было смешно!
- Глупый, чему он радуется, - проворчал взволнованный птиц.
Ему на мгновенье захотелось поменяться с нарисованным воробьем местами. Птиц тряхнул головой и с чириканьем взлетел со скамейки.
- Ничего хорошего, все плохо! - разорялся он с березы.
- Тебе надо было родиться вороном, - Кошка показала воробью язык и стала собирать мелки.
Мурлыча под нос смешные песенки, усатая художница скрылась в глубине парка. На ее мордочке светилась улыбка, неуловимо похожая на ту, что Кошка нарисовала на скамейке.
Кот повел ухом и сокрушенно вздохнул. За окном маяка орали Глупыши.
- Буря! Скоро грянет буря! - кричали птицы.
- Как тут можно работать? - покачал головой Усатый и отложил в сторону альбатросовое перо.
Каракатица тут же взмахнула щупальцем и приподнялась над краем чернильницы. Она хотела гулять, и раз Кот больше не будет писать, то может...
- Нетушки! Только мне чернильных пятен на бюро не хватало! - сказал Усатый.
Схватив перо он вынудил непоседу отступить обратно в чернила. После чего крепко-накрепко завинтил крышкой.
Кот со дня на день ожидал прибытия ледокола. Гигантский корабль вез на своем борту подарок для каракатицы - просторный аквариум. Там пусть хоть по дну, хоть по потолку гуляет, жалко не будет.
Из корзины для зонтиков Усатый достал верную катану и просунул ее за пояс, затем грустно посмотрел на валенки у порога.
Кот был самуррмяу и без оружия на улицу не выходил, подчиняясь древнему воинскому кодексу. Но валенки - это так не по самуррмяйски!
Он хмуро залез в теплую обувку и вышел на крыльцо.
Неподалеку от маяка беседовали пингвины. Важные птицы в щегольских фраках, они размахивали крыльями и о чем-то горячо спорили. Когда Усатый проходил мимо, пингвины приподняли цилиндры, здороваясь с ним и продолжили свой разговор. Кроме одного, который всплеснул крыльями и засеменил к Коту, смешно подпрыгивая на коротких лапках.
- Сосед! Сколько зим, сколько лет! - радовался пингвин: - Давно Вас не было видно. Все пишите? А знаете, скоро будет буря. Необыкновенно сильная буря. Вы сосед, поостерегитесь. Мы вот сейчас обсуждаем меры, - и пингвин махнул крылом в сторону птичьего базара.
Когда до изломанных океаном глыб льда было лапой подать, Усатый повстречал белую медведицу. Звонкими шлепками она гнала перед собой двух встрепанных медвежат.
- А, сосед, - близоруко сощурилась мамаша: - Вы уже слышали про бурю? Кто знает, как опасно будет на побережье! Мы, так решили на дачу перебраться. Обязательно заходите к нам в гости, - радушно пригласила медведиха и залепила сочный подзатыльник одному из сыновей, который уже что-то копал в снегу.
Медвежонок кубарем покатился по тропинке, прямо до края склона. Где плюхнулся на пузо и с радостным визгом съехал вниз, угодив головой в пушистый сугроб. Его братец обиженно взревел и тоже со всех лап помчался кататься с горки.
Медведица горестно вздохнула, извинилась перед Котом и грузно потопала вытаскивать детей из сугроба. Усатый самуррмяу улыбнулся, он бы и сам не отказался прокатиться с горки, но несолидно.
Гуляя между торосами, Кот думал, что буря - это хорошо.
Когда за стенами уютного маяка будет выть и бесноваться ветер, работа пойдет куда как лучше. Кони, мохнатые и гладкошерстные; коротконогие клепперы и длинноногие ахалтекинцы будут призывно ржать и бить копытами на страницах его книги.
Усатый мечтал, а погода тем временем портилась, начинала мести вьюга. Исчезли куда-то глупыши. Пингвины, видно "приняв меры", тоже пропали. Кот забеспокоился, пора было поворачивать домой.
Он едва-едва успел дойти до маяка прежде, чем ненастье разыгралось не на шутку.
- Уффф, - довольно фыркнул самуррмяу и крепко запер дверь маяка.
Катану Усатый вернул в корзину для зонтик, а ненавистные валенки поставил сушиться на полку. Теперь можно было забраться в камин, развести там огонь и вскипятить чаю.
Кот почти все время обитался в камине, даже спальную корзинку туда поставил. Только работал за древним бюро, возвышавшимся посреди залы.
Когда заварился чай, Кот обнял лапами железную кружку с пуэром, пригрелся и умиротворился.
В чернильнице скреблась каракатица, ее было слышно даже через завинченную крышку. За окном подвывала метель. Незаметно для себя Усатый задремал...
Снились ему кони. Веселые и разбойные, они неудержимо выпрыгивали со страниц книги, оставляя свеже исписанные листы без единой буковки. Это приводило Кота в отчаяние.
Когда Усатый проснулся, из окон в залу лился яркий свет, а за стенами была тишина.
- С добрым утром, - зевнул Кот и вышел посмотреть, что натворила буря.
Он стоял на крыльце и недоуменно крутил головой.
Побережье было непривычно пустым. Не толпились пингвины, не орали глупыши, не ссорились тюлени и даже белые медведи не прятались в сугробах у полыней.
Зато в той стороне, где вчера было море, теперь весь горизонт загораживали ледяные горы. А одна, самая близкая к маяку, доставала до солнца!
- Отвесные горы, незнакомые льды! Возможно там есть чудовища, - восхищенно проговорил Кот, не осознавая, что лапой ищет на поясе любимую катану: - Надо скорее разведать!
Усатый жаждал приключений, опасностей и... причин не браться за книгу сегодня. Вот только позавтракает, валенки наденет и вперед.
Скоро Кот пыхтя карабкался по ледяным завалам. Верх - вниз, верх - вниз. Валенки болтались, перекинутые через шею - так они не мешали цепляться за торосы когтями. Усатый давно махнул лапой на цивилизованность и передвигался по торосам на четвереньках, по примеру своих предков.
Заветная гора выросла перед мордой Кота неожиданно. Вот он крошит наст, а вот чуть ли не носом упирается в пожелтелый лед. Самуррмяу удивился, с крыльца маяка вершина смотрелась столь белоснежной, что дух захватывало. А вблизи оказалась похожа на разноцветный пирог: слой желтый, слой белесо-мутный, потом тоненькая полоска сверкающего прозрачного льда и вновь идет мутная начинка.
Усатый поднялся на задние лапы, встряхнулся и высоко задрал голову.
И подножие и сама вершина выглядели неприступно.
Кот подумал, что был бы он не самуррмяу, а ниньмяу, он бы в раз одолел гору. Легендарные ниньмяу прошлого могли вскарабкаться на высоту больше этой, раньше, чем рассеется эхо от ритуального фырканья.
После книги о лошадках он, пожалуй, мог бы приняться за книгу о ниньмяу.
- Только разведку закончу, - пробормотал Кот.
И Усатый решительно пошел в обход горы. Валенки он, чтобы согреться, надевал то передние, то на задние лапы.
Между тем короткий зимний день стал закатываться куда-то за гору. Тень самуррмяу удлинялась, белый снег вокруг окрашивался в сиреневый, потом - в фиолетовый. А дальние торосы и вовсе уж вместо теней отбрасывали чернильные кляксы.
Усатый некстати подумал о каракатице, как она там в чернильнице, скучает, наверное.
- Ничего, завтра же начну писать книгу. Чудовищ здесь не видно, а приключений мне уже хватит, - вслух убеждал себя Кот, топая в валенках по смерзшейся ледяной крошке - он уже шел по побережью.
За горой, в толще открытого океана недвижно стыли огромные айсберги, пригнанные бурей.
- Чудовища? А они коней не едят? - раздался низкий мелодичный голос.
- В здешней местности непарнокопытные нет, а потому съесть их... - не задумываясь начал отвечать Кот.
- А вы кто? - сообразил он наконец и развернулся в сторону голоса.
Какое счастье, что валенки сейчас были на задних лапах, а не передних! Стремительным движением Кот вытащил из ножен катану и разрубил снежинку, которая пролетала мимо.
Только оценить красоту и опасность жеста было некому - перед самуррмяу возвышался сугроб. Скользящим шагом - насколько позволяли валенки, Усатый обогнул преграду.
За сугробом была открытая вода, в которой плавали расколотые льдины. На краю одной из них сидело существо и удило рыбу.
Цвет шкуры незнакомца был радужный, с багровыми и алыми переливами. С узкой изящной морды свисали длинные усы. И на кончике каждого покачивалась огромная молочная жемчужина.
- Конь, - представилось существо: - Морской, - уточнило оно, когда увидело, что Кот удивленно сморщил нос и растопырил усы.
- А похож на дракона, - подозрительно сказал Усатый, стоя в камуррмаэ и ни на шерстинку не опуская меча.
- На дракона? - удивилось существо, со звоном расправило гребень и дружелюбно улыбнулось.
Самуррмяу был вынужден признать, что в конкурсе на самую клыкастую пасть он уже проиграл. Но главное в поединке, как всем известно - не клыки, а дух! Победный дух Кота смущался только валенками.
- Драконы - это такие злые от рождения и вечно голодные летучие звери? - вежливо спросило существо и снова улыбнулось, отразив зубами лучи закатного солнца.
- Не все, но многие. Так говорят легенды, - был вынужден признать Кот, который никогда не видел ни одного живого дракона.
Только Бармаглота, а это не считается.
- Я совсем не такой, - и Морской Конь пылко прижал лапу к чешуйчатой груди: - Я добрый и милый, только немного пугливый и дикий, как и положено всем коням. Пусть даже они морские.
Кот с завистью выдохнул, разглядывая лапу Коня. Вот это когти!
- Поэтому, если здесь есть чудовища или драконы, вы уж скажите мне. А то съедят и не поморщатся, - жалобно попросил Конь по-прежнему мелодичным глубоким голосом.
Усатый подумал немного и отточенным движением вернул катану в ножны.
- Клюет? - спросил он, решив замолчать проблему драконов и чудовищ.
Молчание - сливки, как говорит кошачья пословица.
- Куда там, - жемчужины на усах Коня печально закачались: - С утра ни единого клочка водорослей.
- О, вы разве водоросли ловите? Я думал рыбу, - смутился Кот и принялся умываться.
То есть один раз лизнул лапу, едва не приморозил к шерсти язык и решил подождать с умыванием до теплого дома.
- Что вы! Ведь кони не едят рыбу! Мы травоядные, - сообщил Конь.
- Да я знаю, - признался Кот: - Я так много знаю про коней, что даже книгу решил написать про ни.. э, вас, - застенчиво сообщил усатый.
- Правда? Как интересно! - воскликнул Конь и, отложив в сторону удочку, всем телом развернулся в сторону Кота.
Усатый с ревностью отметил, что до такой плавности движений ему лет сто тренироваться. А ведь он не последний в искусстве йаймяу!
- И про меня напишите? - восхищенно спросил Конь.
- Я бы хотел, но не встречал даже упоминаний о таких конях, как вы, и... - начал пространно объяснять Кот.
- А больше таких и нет, - грустно сказал Конь и даже жемчужины потускнели на его усах.
- Вы последний или э-э первый? - как можно вежливее спросил Кот, который понял, что считать незнакомца конем безопаснее, чем убеждать его, что тот дракон.
- Нет, просто один, - отвел взгляд Конь.
- Тогда я просто обязан изучить вас и посвятить вам никак не меньше главы в своей книге, решительно сказал Кот: - Иначе наука меня не простит. И мир тоже. Конный и прочий.
- Не простит, - согласился Конь.
- Давайте начнем с вашей масти, - усатый заложил за спину лапы и принялся задумчиво ходить по берегу.
Морской Конь внимательно себя оглядел.
- Гнедая? - наконец робко предположил он.
Кот удивленно приостановился и посмотрел на Коня, на радужные переливы его конской чешуи.
- Ну что ж, если удачное освещение... То есть когда мало света. Да, наверное, радужный багровый близок к коричневому. Пусть будет гнедая масть, - разрешил Кот.
- Только вот алый греб... грива, она выбивается из классификации, - засомневался Кот.
- Тогда красно-гнедая? - предположил Конь и подпер голову лапой, то есть копытом.
Он уже давно удобно разлегся на льдине, легкомысленно болтая усами и жемчужинами на них.
- Нет, нет! - возразил Кот.
Он подпрыгнул и воскликнул:
- О! Забудем про гнедую. Твоя масть - бурочубарая тигровая. Очень редкая, поэтому я долго ее вспоминал, - объяснил Кот, незаметно переходя на "ты".
Конь просиял, распустил гриву и заполоскал длинными усами, на которых радостно переливались теплым светом жемчужины.
- Давай дальше. У настолько необычного коня должен быть какой-то свой аллюр, - предположил Кот.
- Аллюр?.. - задумался Конь.
- Ну тёлт, иноходь, что-нибудь в этом роде, - пояснил усатый знаток коней: - Смотри, ты сейчас начнешь двигаться сначала медленно, потом быстро, потом очень быстро, потом так быстро, как только сможешь. И наверняка мы найдем, что у тебя есть необычный аллюр, которого больше нет ни у каких лошадей.
- Коней, - поправил Морской Конь, он уже разминался на льдине, готовясь к забегу.
Встряхивал чешуей, складывал и расправлял гриву, негромко звенел жемчужинами, когда они сталкивались. Потом Конь подошел на край льдины и опасливо тронул лапой воду.
- Холодная? - сочувственно спросил Кот, догадываясь, что аллюры у морского коня будут тоже морские, а значит придется тому лезть в море.
Конь не ответил, залихватски тряхнул усами, взметнул жемчужинами и прыгнул со льдины. Брызги рассыпались по воде, как бисер - взлетали водой, а падали льдинками.
Кот вдруг заметил, что пока он изучал Коня, заходящее солнце совсем упало за горизонт.
Небо и вода полыхали всеми оттенками красного, какие только были на свете, но Морской Конь, вынырнувший на поверхность сиял ярче. Он величаво плыл между льдинами, и от его усов веером шли волны большие, чем от самого Коня.
- Теперь давай быстрее, - попросил Кот, тихонько начиная переодевать валенки с задних лап на передние.
Поединок вроде как отменился, катану держать в лапах не надо, можно их, наконец, погреть.
Конь на мгновенье скрылся, а потом словно море расступилось, и со снопом брызг и волн он птицей вылетел из воды. Поднялся высоко-высоко, крутясь на хвосте вокруг себя, потом изогнулся и замкнулся в кольцо, продолжая крутиться, схватившись за хвост. А перед самой водой развернулся, словно пружина и дрожащей струной ушел в прозрачную воду. Только жемчужины и мелькнули.
- Это уже конкур получается, - ошеломленно застыл Кот со снятыми валенками: - Художественный. Когда не в высоту, а в красоту прыгают ...
Закат уже плавно потух, оставив после себя на горизонте тлеющую сиреневую нить, и самуррмяу понял, что пора идти домой.
Конь подплыл к берегу, перевернулся на спину, взмахнув хвостом, и радостно спросил:
- Как тебе мой аллюр? Необычный, или все кони так умеют?
- Необычнее некуда, и вряд ли кто так умеет, - честно ответил Кот: - Я такой красоты никогда не видел.
И добавил:
- Только мне в маяк надо возвращаться. Там каракатица некормленая и мандарин неполитый. И надо хоть страницу книги написать. Про Морских Коней.
- А завтра ты придешь? - спросил погрустневший Конь.
- Конечно. Иначе наука меня не простит. И мир тоже, - улыбнулся Кот, вспоминая, как начиналось их знакомство с Конем.
К маяку Усатый подходил уже глубоко за полночь. Вокруг стояла тишина.
- И ни звука нигде, только шорох с небес, порожденный... Няня с рожками светлого месяца... - бормотал по дороге Кот, чтобы отвлечься от гудения в лапах.
- Веселый денек выпал, - сказал он, закрывая дверь маяка и возвращая катану в корзину для зонтиков: - Скорей бы пришло завтра.
Кот упал в спальную корзинку и решил, что отдохнет немного и займется домашними делами. А также напишет не одну, а целых две страницы книги про замечательного Морского Коня.
Завтра пришло и вправду очень быстро. Усатый только то и успел, что поспать, накормить мандарин и напоить каракатицу. А потом вернулась буря. Еще злее и сильнее, чем прежде, она бушевала за стенами маяка.
Кот обеспокоено думал, как там Конь, успел ли спрятаться в воду или пережидает бурю на льдине. Он пытался работать, но книга от волнительных мыслей писать отказывалась, и Кот слонялся по маяку, не зная, куда себя деть.
Утром, на третий день самуррмяу проснулся от криков Глупышей.
- Буря ушла! Буря ушла! - орали глупые птицы.
Кот выпрыгнул из спальной корзинки и подбежал к окну.
На улице степенно ходили чопорные пингвины, катались с горки белые медвежата, и большая медведица о чем-то беседовала со старым мудрым тюленем.
- Морской конь! - воскликнул Кот и выбежал из маяка, на ходу надевая валенки.
Побережье жило прежней шумной жизнью. Никакая гора не загораживала небо и, торосы, пригнанные бурей к побережью, разошлись. Морского коня тоже никто не видел.
- Вы сосед, видно придумываете. Мы здесь давно живем и не знаем никакого Морского Коня. Львы морские есть, - перечислял Коту знакомый пингвин: - Котик морской есть, выдра вроде тоже. А Морской Конь...
И пингвин разводил крыльями. Но самуррмяу не сдавался. Он облазил все побережье, даже в открытое море выплывал на крохотной льдине. Все бестолку.
Наконец, Кот вернулся в маяк. Сел за бюро, открыл чернильницу и, кивнув каракатице, вывел каллиграфическим почерком: "Драконь, иначе прозываемый Морским Конем. Встречается..."
Надо было работать.
Может быть, буря придет в гости на побережье еще раз, и тогда Кот обязательно встретит Коня и покажет ему свою книгу.
Жил-был Кот. Он ходил на работу, махал мечом, варил макароны и пил пиво. И очень любил размышлять на философские темы.
Как-то раз, выпив особенно много пива, Кот вдруг понял, что жизнь его бестолкова и огорчительна. И решил уйти в горы, чтобы просветлиться там и обрести душевный покой.
Именно в таком виде он под утро вспомнил свои размышления. День начинался туманно, Кот сомневался в выведенных постулатах, однако не доверять себе под пивом было некрасиво, ведь он и тот, кто пил пиво, был одним и тем же котом. Потому Кот вздохнул и стал собираться в горы.
На дорожку Кот заварил огромную тыкву матэ*. Потягивая божественную горечь через трубочку, он думал, что возможно был несправедлив к тому себе, который придумал уйти. Ведь жизнь сложная штука, и отвлеченный взгляд на нее с вершины горы никогда не будет лишним. Придя к такому выводу**, Кот отставил тыкву и поехал на вокзал.
Наш герой был начитанным и образованным зверем. Он много мог рассказать про просветление, и знал, что на вершине горы оно рано или поздно свалится. Но если это произойдет позже, чем раньше? Как он, такой городской, будет жить на горе? Так думал Кот, листая котокаталоги в поезде. И заказал себе на выбранную гору: разборный домик, вагон бочонков пива, мешок матэ и годовой запас макарон***. Еще тележку специй для соуса.
Скоро Кот из города очутился в горах. Там он потягивал матэ, сидя в плетеном кресле на веранде. Или махал мечом на скальных утесах, а по вечерам, нахлобучив поварской колпак, готовил макароны на ужин и пил пиво.
Дни шли за ночами, те снова за днями. Зима сменила осень, и, наконец, наступила весна. Пиво было почти все выпито, макарон осталось - всего ничего, а просветление так и не пришло.
Кот загрустил. Он забросил тренировки. Все больше времени гулял и лазил по горам. Искал такое место, чтоб взглянуть оттуда на жизнь, и сразу все понять.
Когда поиски утомляли, Кот погружался в готовку макарон. Днями не вылазил из кухни, отдыхая там душой.
Солнце, тем временем, жарко притапливало горные снега, и в один страшный день (хотя это как посмотреть), на домик Кота обрушилась лавина. По счастью, Кот был дома. Он придумывал новый соус и потому уже целых два дня не искал просветления.
Когда соус был сотворен и налит в соусницу, Кот включил торжественный марш, надел чистый колпак и важно прошествовал в столовую. Где водрузил блюдо с ужином на стол и довольно оглядел.
Соус дразнил запахом, соблазнительный пар исходил от макарон к потолку, но что-то было не так...
- Можно начинать, наверное, - неуверенно произнес Кот, пытаясь понять в чем же дело.
- Лавина дом накрыла?
- Нет, - отвергнул подсказку Кот: - Лавину я не заметил. Да и не страшно - дом крепкий.
- Камин не горит?
- Почему это не горит? - Кот очнулся и обернулся к камину.
- Можно нам попробовать Ваши макароны?..
На ковре, перед угасшим камином сидели и хлопали ресницами три испачканных в саже барса.
- Снежные барсы, - уточнил один из них.
- Уже просветленные, - сказал второй.
- Мы от лавины спасались, - пояснил третий.
Барсы перетекли к столу и жадно уставились на макароны.
Кот где стоял, там и сел на стул. Только спросил:
- Гиннес пьете?
- Мы не знаем, пьем или нет, - застенчиво ответил один.
- Потому что не знаем, что такое Гиннес, - признался второй барс.
- Совсем, - подтвердил третий.
- Значит пьете, - сказал Кот и полез за последним бочонком пива.
Так вечер под лавиной превратился в праздник усатых, полосатых и пятнистых.
- Никогда, никогда не просветляйся, - заплетающимися языками говорили барсы Коту.
- Вот мы. Ик! Хотим к звездам! А нас?!****
- А вас?.. - Кот тыкал вилкой в пустую тарелку, пытаясь понять почему там больше нет макарон.
- А нас! На перерождение хотят отправить! - возмущенно взревел один из барсов.
- Лавины напускают, - захныкал второй.
Кот в порыве озарения оставил тарелку и заглянул в кастрюлю, но увы, макарон закончились и там.
- Все съели? - посочувствовал третий барс.
- А? Да. Но в кладовке еще есть, - и Кот с трудом выбрался из-за стола: - Вы, ребята подождите, я быстро добавку сварю.
Бабахх!!! Кот споткнулся о пивной бочонок, некстати подвернувшийся под лапы, упал и заснул.
- Во дает... - восхищенно произнес один из барсов и тоже свалился под стол.
Пока лавина не растаяла, усатые были наглухо замурованы в домике, но не огорчались. Кот, распушившись от гордости и важности, учил барсов готовить макароны.
- Следующее перерождение, это ж здорово! - восклицал он, отточенным движением помешивая соус на плите.
- Это сколько соусов придумать можно! Сколько макарон опробовать!
Барсы уныло и скептично шевелили усами:
- Макароны - это да, но звезды... - вздыхали они.
- Добавим звезды! - Кот кидал в соус гвоздику и щедро заливал вином, багровым словно небо на закате.
Барсы еще немного качали головами и соглашались. Потом вместе с Котом шли ужинать и допивать Гиннес.
Пока все не закончилось. Вот в раз прямо: лавина растаяла, макароны пропали и пиво исчезло.
- Эх, - сказал Кот: - Так я и не просветлился. Пойду обратно в город.
Он помахал лапой барсам и стал собираться - паковать книгу рецептов и заваривать матэ на дорожку.
Снежные барсы цепочкой поднимались в горы, след в след и загадочно улыбались.
- Хороший кот, - сказал первый барс.
- Нашел, что искал, - добавил второй.
- Потом сам поймет, - кивнул третий.
На гору упало облако, и снежные барсы исчезли.
* Матэ - это такая не просто трава
** Матэ придает мыслям небывалую ясность и разумность см. *
*** Никто не спорит с тем, что матэ - это не просто трава, однако только Кот и те, кого он угощал своими макаронами, знали, что макароны - это не просто мука сваренная в воде. О... Постижению таинств приготовления этого блюда Кот посвятил всю свою сознательную жизнь, и оно того стоило.
**** Душераздирающую историю снежных барсов можно найти в "Отрывках из леген о барсах".
Кот не торопился. Он достал с секретной полки новую книжку, положил ее на подлокотник кресла. Взбил подушки и с наслаждением растянулся на них. Предвкушающе дернул усом и взял с низенького столика чашку, от которой поднимался витиеватый ароматный дымок. Сделал глоток пуэра.
- Мрррр, - произнес он про себя, и наконец, открыл книгу...
- Да сколько ж это можно! Вы, невоспитанные коты! Я понимаю весной, но зимой! Устраивать кошачьи концерты! Немедленно прекратите! - кто-то очень громко заколотил лапой в дверь чердака, на котором обитался Кот.
Последний недоуменно растопырил усы и насторожил уши. Лениво поднялся с кресла, нацепил монокль, повязал пояс с ножнами и степенно открыл дверь.
На пороге стояла воинственная кенгуря. Ее пузо было подвязано веселым фартучком в красный горошек, а из кармана высовывалось шесть мордочек мелких кенгурят.
- Мадам, - коротко поклонился ей Кот, впечатленный горошком на фартуке: - Мне кажется, вы ошиблись, - и Кот строго посмотрел на гостью в монокль.
- Я?! - взъярилась мадам, и уперла короткие лапки в бока: - А вы знаете, что такое стадо кенгурят, подпевающих "Till we found the sea of green"...
- And we lived beneath the waves! - радостно заорал один кенгуренок, подпрыгивая и едва не вываливаясь наружу.
- In our yellow submarine, - запищал второй, от которого были видны только уши и маленькие глазенки.
- We all live in a yellow submarine...
- ... in a yellow submarine, yellow submarine! - подхватили вразнобой остальные.
- Тихо!! - подпрыгнула Кенгуря, запихивая в карман край фартука.
Кот тихонько попятился. Он любил песенку про подводную лодку, но не припоминал, чтобы обучал ей таких громких и мелких зверят.
- Немедленно прекратите ваши песенные оргии или будете выслушивать это вместе со мной! - ледяным тоном заявила Кенгуря.
Ловким взмахом хвоста повернула себя вокруг оси и торжественно запрыгала по лестнице вниз, то и дело доставая ушами потолок.
Из ее сумки глухо доносилось:
- Yellow ... subm... live in...
Кот еще немного постоял в коридоре. Потом аккуратно закрыл дверь.
Кот начал думать о спальной корзинке лишь только переступил порог дома. Он устал и размышлял, что неплохо было бы соснуть чуток, ведь день был такой долгий.
Все знают, что предназначение котов - это спать.
Спать, сладко посапывая; дремать, свернувшись клубочком и закрыв нос хвостом; спать вольготно раскинувшись на подушке. Хотя одна подушка - это не дело, для настоящего здорового сна надо сгрести под себя все подушки, какие есть в доме. Все, до единой! Сгрести их под себя и заснуть в спальной корзинке, укрывшись теплым одеялом.
Надо сказать, что спальная корзинка этого кота была просторной. Там помещались все без исключения подушки дома, и еще оставалось место для какой-нибудь маленькой кошечки. Но увы. Мурлыка был таким занятым котом, что времени на кошечек у него не находилось.
Но укладываться спать без вечерней чашки чая?.. Кот прошел на кухню и поставил на плиту большой чайник. Ждать пока вода закипит, было скучно, и чтобы не заснуть, когтистый охотник решил погонять мышей. Из-под пола как раз доносилось громкое шуршание... К тому же оно приближалось. Кот мгновенно вскинулся, вздыбил шерсть и весь собрался в мохнатый комок, приготовившись к прыжку.
Из щели в полу показался хвостик с черной продольной полоской, потом тушка, отчаянно застревавшая в стенках щели и, наконец, голова с круглыми ушами, которая пыхтела и громко сопела. Это был бурундук. Точнее даже не бурундук, а БУРУНДУК, который всем бурундукам бурундук! Упитанный, с шелковистой шерстью и очень крупный. В лапах гость держал фонарь "Фиал Гали Лориэн" и банку сгущенки. Кот, остановив свой взгляд на банке, неожиданно для себя облизнулся. Бурундук оценивающе посмотрел на Кота, улыбнулся, показав два просто замечательных передних резца, и спрятал сгущенку за спину.
