Аннотация: Этот стих вместе с некоторыми другими был опубликован в альманахе "Конец Эпохи" у Лина Лобарёва (No.1(22), 2003). Для меня, более прозаика, чем поэта, и более журналиста, чем прозаика, это как Букер с Антибукером. Известно, Лин совсем уж плохого не напечатает. С гордостью выкладываю.
Что сказал Цурэн дону Румате, когда тот в очередной раз просил его уехать в метрополию
Вино оказалось кислым.
Вам как -- не боязно пить?
...Но я ведь еще не выслан,
зачем мне куда-то плыть?
Теперь уж я им не нужен.
Я ветер, вода, песок --
не ловят таких. Мой ужин --
сухого хлеба кусок.
(Давайте его разделим,
а то нам не хватит сил.)
Я прежде был менестрелем,
бродил себе, голосил,
и, помнится, был я весел,
и ветер любил, и зной,
пока барон из Залесья
не гаркнул: -- Айда со мной!
Уж деньги были в ладони,
да мы не сошлись в цене:
не стал я петь о бароне,
а спел о его жене.
А после меня поймали,
подвесили у стрехи,
и лютню мою сломали.
С тех пор и пишу стихи.
Немного свечного воску,
бумаги, чернил на грош...
Костры-то на перекрестках?
Стихи мои, ну так что ж?
В кострище найдется уголь,
страницей будет стена,
и вся их серая удаль
не сделает... ни рожна.
Конечно, и стены тленны.
Да пусть они все сожгут --
их дети поют Цурэна,
детей-то поберегут!
И мне -- бежать на чужбину?!
О чем вы? Смута, война?
Ну, значит, я здесь и сгину.
Хозяин, еще вина!
И хлеба. Ужасный голод.
Что, мало? Ну вот, возьми.
...Нет, я не люблю мой город.
Грязища, дома с людьми,
а люди душат и режут.
Другие есть города...
Сказать вам, что меня держит?
Не смейтесь: моя звезда.
Одна, ни в каком созвездьи,
глядит, подруга моя,
глаза подниму -- на месте.
На месте, значит, и я.
Румата, рука Господня,
мне жалко ваших забот,
но я не ступлю на сходни.
Спpоси меня -- чеpез год...
1995