Филоненко Вадим : другие произведения.

Сто рентген за удачу

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:



  
  
   Вадим Филоненко
  
   СТО РЕНТГЕН ЗА УДАЧУ
  
  
   Вступление
  
  
   Уссурийск,
   Дальневосточный Военный Округ,
   2010 г., декабрь
  
   - Отдельная бригада военных егерей? В российских вооруженных силах? Первый раз слышу! - брови капитана Подбельского сложились удивленным домиком.
   Его собеседник, крепкий русоволосый мужичок в штатском, представился Иваном Ивановичем. Он бесцеремонно оккупировал кабинет полковника, выгнав хозяина. Вернее, тот ушел сам, сославшись на какие-то важные дела, но Подбельский отлично понимал, что полковник выполняет молчаливый приказ 'Иван Иваныча'.
   'Это ж какие полномочия у дяденьки, если он сумел выставить нашего Полкана за дверь, будто какого-нибудь мальчишку-лейтенантика, - подумал Подбельский. - Дяденька, скорее всего, из СВР. Интересно, а от меня-то ему что надо? Неужто будет вербовать?'
   Несмотря на сравнительно молодой возраст - тридцать лет, - капитан считался одним из самых опытных инструкторов Окружного Учебного Центра. Подбельский вел спецкурс по 'Выживанию в условиях дикой местности'. Но с представителями СВР - Службы внешней разведки - ему сталкиваться еще не приходилось.
   - Так что это за часть такая, 'отдельная бригада военных егерей'? - переспросил капитан.
   - Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, - покачал головой Иван Иваныч. - Скажу только, что ОБВЕ прежде была приписана к ГРУ, а теперь перешла в наше ведомство...
   'Значит, все-таки СВР', - отметил про себя капитан.
   После частичного расформирования ГРУ (Главного разведывательного управления) в 2009 году некоторые подразделения специального назначения и впрямь вошли в состав Службы внешней разведки.
   - Мне придется работать за рубежом? - напрямик спросил капитан.
   - Н-нет, - после секундной заминки последовал ответ. - Вернее, не совсем. Хотя ограниченные контакты с представителями других... скажем так... государств у вас, возможно, будут. Это все, что я могу сейчас сказать. Подробности узнаете на месте. А мне поручено лишь провести предварительную беседу, затем оформить ваш перевод на новое место службы и, самое главное, получить от вас подпись вот под этим документом...
   На стол перед Подбельским лег лист бумаги. Капитан прочитал его самым внимательным образом. На первый взгляд, стандартная подписка о неразглашении. Смутила лишь непонятная приписка внизу: 'В случае возникновения ситуации 666 обязуюсь выполнить действия, указанные в протоколе А'.
   - Что это за 'ситуация 666'? - спросил Подбельский.
   - Подробно о ней сказано в протоколе 'А'.
   - Я могу ознакомиться с протоколом?
   - Нет. Он имеет гриф секретности уровня 'ноль'. У вас нет соответствующего допуска. Пока нет. Всему свое время, капитан.
   - И все же, хотя бы в двух словах. О каких именно действиях идет речь в протоколе? - проявил настойчивость Подбельский.
   - О некоторых медицинских процедурах: прививках, анализах и прочем. Вполне обычное дело. Так что подписывайте, капитан, не тяните. И отправляйтесь себе спокойно к новому месту службы.
   - Я могу отказаться? - на всякий случай спросил Подбельский.
   - Конечно, - скучным голосом ответил Иван Иванович. - Но вы должны понимать, что наш разговор уже является секретной информацией. Поэтому ваш отказ будет рассматриваться, как проявление неблагонадежности. А теперь подумайте, как после этого сложится ваша карьера, капитан?
  
   Для дальнейшего прохождения службы Подбельскому предписывалось прибыть в воинскую часть А-3, местом дислокации которой была Восточная Сибирь.
   Подбельский благополучно долетел на рейсовом самолете до Красноярска, затем, воспользовавшись местными авиалиниями, прибыл в поселок Ванавара, который стоял на берегу реки Подкаменной Тунгуски. У трапа его встретил мужчина в штатском, но с военной выправкой.
   - Иванов, - представился мужчина.
   - Иван Иванович? - не удержался капитан.
   - Как угодно, - в глазах мужчины мелькнула тень улыбки. - Где ваш багаж? У нас мало времени. Синоптики сообщают об ухудшении погодных условий. Надвигается буран. Нам надо быть в вертолете через пять минут, не позже, иначе не дадут 'добро' на взлет.
   Военный 'МИ-8Т' принял двух пассажиров и тут же взлетел, взяв направление на восток.
   'Это ради меня одного целый вертолет пригнали?' - удивился Подбельский, а вслух спросил:
   - Нам далеко лететь?
   - Через тридцать минут будем на месте. А пока хотите кофе? - Иванов взял у пилотов термос, открутил крышку и разлил ароматную черную жидкость в две пластиковые чашки. Одну протянул капитану, подмигнул: - Кофе с коньяком. Коньяк настоящий, армянский.
   Кофе, как и коньяк, оказались выше всяких похвал - капитану ни разу не доводилось пробовать ничего подобного. 'Вот что значит настоящий армянский. У нас в Уссурийске такого не купишь', - успел подумать Подбельский, но тут в глазах внезапно потемнело, и он потерял сознание.
   'Иванов' подхватил тело капитана, устроил поудобнее на сиденье, пристегнул ремнями. Один из пилотов выглянул из кабины, бросил на уснувшего наркотическим сном пассажира равнодушный взгляд, кивнул Иванову и опять вернулся к приборам, меняя направление полета. Теперь вертолет взял курс на север.
   Летели не полчаса, а вдвое дольше. Как только вертолет совершил посадку, Иванов растолкал Подбельского, заставил подняться на ватные ноги, помог выйти из вертолета в зимнюю стужу.
   - Что... происходит? - попытался спросить Подбельский, но вместо слов получился лишь неразборчивый хрип.
   Капитан отчетливо понимал, что находится под воздействием какого-то психотропного препарата. Происходящее ему абсолютно не нравилось, личность сопровождающего теперь внушала сомнения. Но активно вмешаться в события Подбельский не мог - тело было вялым, руки-ноги почти не слушались, а сознание так и норовило соскользнуть обратно в темноту. Чтобы не упасть, пришлось повиснуть на плече у Иванова. И все же Подбельский попытался отстраниться.
   - Спокойно, капитан, не дергайся, - сопровождающий легко пресек попытку бунта и пояснил: - По-другому ты в ОБВЕ не попадешь. Правила доставки общие для всех.
   'Доставки... Будто я груз какой-то... Гад Иванов! - внезапно обозлился Подбельский. - И тот, что был в Уссурийске. И этот... Но во что это я вляпался-то, а?'.. Дальнейшие мысли превратились в кашу. Капитан больше не делал попыток освободиться. Позволил сопровождающему дотащить себя до припорошенного снегом уазика с закрашенными зеленой краской стеклами и затолкать на сиденье.
   Оказавшись в уазике, Иванов достал из кармана одноразовый шприц, привычно быстро сделал инъекцию в шею Подбельскому, пронаблюдал, как тот вновь погружается в глубокий обморок, проверил у него пульс, приподнял веко, разглядывая зрачки, а потом велел шоферу:
   - Все в порядке. Трогай...
  
   Сознание вернулось рывком.
   Подбельский открыл глаза и попытался осмотреться. Довольно большое помещение без окон, освещаемое лампами дневного света. Стены, пол и потолок обиты светлым пластиком. Вдоль одной из стен - стеклянные шкафы с медикаментами, несколько столов с компьютерами, микроскопами и еще какими-то приборами. Остальное пространство занято тремя рядами коек, а возле них прикроватные тумбочки. Сейчас все койки пусты, кроме той, на которой лежит сам Подбельский. Рядом с ним на стуле сидит человек в белом халате поверх военной формы. В воздухе витает острый запах лекарств.
   - Очнулись? Ну и чудненько, - военврач протянул к Подбельскому растопыренную пятерню: - Сколько пальцев?
   - Пять. Где я? - Капитан попытался сесть, опираясь дрожащими руками о край кровати.
   - На месте своей новой службы. Это, - врач обвел рукой помещение, - карантинный блок госпиталя воинской части А-3. Сейчас я сделаю вам инъекцию, чтобы убрать неприятные последствия перехода...
   - Перелета, - машинально поправил Подбельский. 'Вернее, не самого перелета, а той дури, которую вколол мне гад Иванов. Вначале подмешал в кофе, а потом и вколол...' - Вы, наверное, хотели сказать, перелета.
   Человек в белом халате усмехнулся и смерил Подбельского странным взглядом.
   - Я сказал то, что хотел сказать. Пе-ре-хо-да, - по слогам повторил он. - Вы на том свете, капитан. - Врач картинно вскинул руки и замогильным голосом прогудел: - Добро пожаловать в ад!
   После коротких медицинских процедур Подбельскому позволили одеться и разрешили покинуть карантинный блок. Чокнутый доктор лично вывел его в общий коридор госпиталя.
   - Хочу увидеть ваше лицо, когда вы посмотрите в окно, - пояснил он капитану.
   Подбельский пожал плечами. 'Вот клоун! И как он только людей лечит? Ему же самому давно пора диагноз ставить'.
   Окон в коридоре оказалось не так уж много, и все они были закрыты плотными алюминиевыми жалюзи. Помещения освещались лампами 'дневного света'.
   Военврач подвел Подбельского к ближайшему окну и жестом фокусника поднял жалюзи.
   - Глядите, капитан. Мы на шестом этаже... Кстати, госпиталь - самое высокое здание в городке, так что вид отсюда открывается чудесный.
   Подбельский увидел двух-трехэтажные дома незнакомого поселка городского типа, широкую ленту реки, лес вдалеке и странный высокий шпиль с диском возле вершины, по силуэту напоминающий Останкинскую башню. Кроме шпиля все выглядело совсем обычным. Но было одно обстоятельство, повергшее Подбельского в шок. Он улетал из Красноярска в самый разгар зимы - с метелью, снегопадами и морозами, а тут стояло начало осени - ни единого клочка снега, хмурое небо, мелкий нудный дождь, пожухлая трава, у некоторых лиственниц порыжевшая хвоя, лужи, грязь...
   Военврач с интересом наблюдал за выражением лица Подбельского, но оно оставалось непроницаемым, ничем не выдавая охватившие капитана недоумение и тревогу. Человек в белом халате разочарованно поморщился и указал рукой на реку:
   - Знаете, как она называется? - Военврач задал вопрос и тут же сам на него ответил: - Подкаменная Тунгуска. Знакомо, правда? А вон тот высоченный горный пик... да-да, именно пик, он не рукотворен, это причуды природы... Он называется Останкинский шпиль, в честь небезызвестной башни. Похожа, да? Кстати, о причудах природы... Останкинский шпиль виден даже за несколько сотен километров - какой-то оптический эффект. Преломление воздуха или еще что-то в том же духе. Если захотите узнать поточнее, расспросите потом нашу научную братию. Но главное про Останкинский шпиль запомните вот что: перед каждым сиянием возле него возникает Двойник. Это точная копия пика, как бы сотканная из тумана. Или облаков. В общем, как только увидите, сразу поймете, о чем я... Наш Останкинский Шпиль - это своеобразный предсказатель неприятностей. Советую чаще поглядывать в его сторону, особенно, когда будете на маршруте. Возможно, однажды это спасет вам жизнь... Впрочем, здесь-то, в городке, беспокоиться не о чем - технари заранее оповещают население о приближающихся... хм... проблемах, да и укрытия тут выстроены на совесть.
   Военврач посмотрел на Подбельского, ожидая шквала вопросов, но капитан молчал. Смотрел в окно и молчал. Рассматривал здания, реку и лес, а в голове билась лишь одна мысль:
   'Осень... Здесь осень, а не зима! Но ведь я был в Красноярске всего несколько часов назад, и там стояла глухая декабрьская зима. А здесь... кстати, где? Если военврач не соврал, и река действительно Подкаменная Тунгуска, значит, я по-прежнему в Сибири... Может, даже меня вернули обратно в Ванавару... Хотя там нет никакого Останкинского шпиля. Я ни о чем подобном даже не слыхал. В любом случае, если это Сибирь, здесь должна быть зима. Я что, проспал почти год?!'
   - Какое сегодня число? - голос Подбельского почти не дрожал, да и выражение лица осталось невозмутимым.
   Врач разочарованно вздохнул:
   - С вами неинтересно. Вы как истукан. Манекен в погонах. Ни воплей: 'Где я?!' Ни отвисшей челюсти и вытаращенных глаз. Большинство новичков ведут себя совершенно иначе...
   - Какой сегодня день? - повторил капитан. Он не повысил голоса, спросил вроде равнодушно и негромко, но врач вдруг осекся, буркнул:
   - Да все тот же день, тот же. Пятнадцатое декабря 2010 года. Только здесь привычный календарь не работает. Зимы вообще не бывает. Впрочем, как и остальных времен года. У нас тут одно сплошное межсезонье - бесконечный сентябрь круглый год. Мы поэтому и месяцы зовем не январь, февраль, март, а по порядковому номеру: первый, второй, третий... Погода весь год отвратная, ни тепло, ни холодно: от пяти до пятнадцати градусов тепла. Небо чаще всего затянуто тучами. Это в лучшем случае.
   - А в худшем?
   - Дождь, причем с грозой. Да-да, именно с грозой. Только не с той, привычной, летней. Здесь грозы куда яростней, - врач поежился. - Короче, извращенный, хмурый и неприветливый мир.
   - Так что это за место? - спросил Подбельский. - Где конкретно мы находимся?
   - На том свете. Я вам уже говорил, - напомнил врач. Теперь его слова прозвучали обыденно и чуть устало, и Подбельский вдруг поверил, что этот чудаковатый человек говорит правду...
  
   Отдельную бригаду военных егерей возглавлял полковник Нефедов. Из госпиталя Подбельского отправили прямиком к нему.
   Капитан по всей форме доложил о прибытии.
   - Вас уже ввели в курс дела? - поинтересовался Нефедов.
   - Никак нет. На предварительной беседе с неким Ивановым прозвучало лишь название ОБВЕ. - Про мутноватые россказни врача о 'том свете', 'двойнике' и 'сиянии' Подбельский решил не упоминать.
   - Тогда так: сейчас отправляйтесь в группу технической поддержки. Там и узнаете все необходимые подробности предстоящей службы.
  
   Заместитель руководителя группы технической поддержки капитан Скворцов оказался, несмотря на звание, человеком абсолютно не военным. Впрочем, и на типичного ученого он тоже походил мало. Скворцов встретил Подбельского словно давнего приятеля, моментально перешел на 'ты', стал называть по имени - Андрюхой и предложил хлопнуть по сто грамм 'холодненькой' за знакомство.
   - Нет уж, - отказался Подбельский, моментально вспомнив кофе с коньяком Иванова. 'Может, у них тут традиция такая - подливать новичкам в питье всякую дрянь'.
   - Ты чего, Андрюха, совсем не пьешь? - удивился Скворцов. - Зря. Тут без ста грамм нельзя. Или спятишь, или коньки отбросишь.
   - Почему? Что это за место?
   - Я на все твои вопросы отвечу, но сначала небольшой киносеанс. - Скворцов пощелкал мышкой и развернул монитор к Подбельскому. - Это ознакомительный фильм специально для новичков. Смотри, а потом поговорим.
  
   Вечером того же дня Подбельский курил у открытого окна в предназначенной ему комнате в общежитии и пытался свести все сведения воедино.
   Чокнутый доктор не соврал - капитан действительно оказался 'на том свете', хотя где данное место находится на самом деле, ученые до сих пор так и не смогли точно установить. И это несмотря на более чем семидесятилетние исследования. Существовали лишь предположения, худо-бедно объясняющие происходящее.
   По одной из гипотез, все началось в далеком 1908 году, когда произошла всемирно-известная Тунгусская катастрофа. Она явилась следствием столкновения двух миров - нашего и параллельного. В результате образовалось нечто вроде 'кармана' - прослойка между мирами - территория, на которой причудливым образом перемешались оба мира.
   Попасть в 'карман' можно через некое ущелье, которое на местном жаргоне зовется УЭП - ущелье экстремального перехода, а в официальных документах числится скромно - контрольно-пропускной пункт номер три. В нашем мире УЭП, он же КПП-3, находится в безлюдной местности, точные координаты которой составляют государственную тайну.
   Ученые не сразу обнаружили Ущелье. Произошло это незадолго перед Второй мировой войной - в тридцатых годах прошлого века. Находку моментально засекретили, ущелье закрыли искусственным каменным сводом, окружили забором с колючей проволокой и часовыми на вышках, а на таинственную территорию отправили первую комплексную научно-исследовательскую экспедицию, которая пропала без вести. Вернулся лишь один ученый - геолог. Ослепший, с помутившимся сознанием, он умер спустя сутки от лучевой болезни, предупредив напоследок: 'Берегитесь северного сияния!' Его слова посчитали бредом. Поначалу... Но последующие экспедиции очень быстро убедились, что предупреждение имеет под собой весьма реальную основу...
   - На первый взгляд, сияние как сияние, - рассказывал Подбельскому Скворцов. - Весьма распространенное атмосферное явление в северных широтах. Да ты сам видел в ознакомительном фильме, как оно начинается - обычные цветные сполохи на небе. Да, начало самое обычное. Но постепенно свечение усиливается настолько, что у людей, которые смотрят на него, сгорает глазная сетчатка. Появляется низкочастотный звук, от которого происходят нарушения психики. Да и радиационный фон зашкаливает. Этого в фильме уже нет - разгар явления ни разу не удалось заснять. Аппаратура не выдерживает, перегорает. Во время сияния вообще выходят из строя большинство приборов - предположительно из-за сильнейшего электромагнитного возмущения. Так что пришлось приспосабливаться - экранировать, придумывать защиту. К счастью, сияния происходят нечасто и не внезапно - первые признаки можно распознать примерно за сутки до начала явления. Так что хватает времени спрятаться в укрытия.
   - Весело тут у вас, - покачал головой Подбельский.
   - Это еще не веселье, а так... прелюдия, - хмыкнул Скворцов. - Сияние что? От него уберечься несложно. А как тебе огненные гейзеры? Или невидимые поля барического взрыва? Если в такой попадешь, разорвет в один миг. Словно в неисправной барокамере побывал. От человека остаются кровавые ошметки, даже хоронить нечего. Короче, аномалий всяких у нас тут хватает. Недаром место так и назвали - АТРИ - Аномальная Территория Радиоактивного Излучения.
   - Военная часть А-3... АТРИ... - пробормотал Подбельский.
   - Во-во. Игра слов, мать ее... Говорят, такое обозначение придумал кто-то из сталинского окружения. Ведь первое освоение АТРИ началось как раз при его правлении. Чуть ли не сам Берия предложил название... Главная ценность этих земель - богатейшие урановые копи. Они же создают здесь мощный радиоактивный фон. Не везде, правда. В большинстве мест чисто, можно ходить без защитного костюма, но кое-куда лучше не соваться даже в комбезе высшей радиологической защиты... А самая большая проблема тут - вода. Местные источники фонят со страшной силой, поэтому пить из них можно только после специальной очистки. Ну, здесь-то, в городке, с этим проблем нет, даже в кранах вода чистейшая - тут стоят такие мощные очистные сооружения, какие Большой земле и не снились... Кстати, 'Большой землей' мы привыкли называть внешний мир.
   - А сам городок как называется?
   - Ванавара. Он же по географии примерно в том же месте, что и 'земная', сибирская Ванавара. Таковы причуды Ущелья - на Большой земле заходишь в него в энном количестве километров от реки Подкаменная Тунгуска, а здесь выходишь почти на ее берегу. На АТРИ вообще с расстояниями творится некоторая чехарда. Хотя вообще-то география близка к 'внешней'. Различия, конечно, есть...
   - Вроде Останкинского шпиля? - подсказал Подбельский.
   - Да. Но, в целом, названия по большей части совпадают с 'земными'. Разве что добавляется цифра 'три'. Ванавара-3, Подкаменная Тунгуска-3. Но это для официальных документов, а мы здесь привыкли без всяких цифр называть.
   Как узнал Подбельский из фильма, более-менее исследованная часть АТРИ имела площадь примерно в шестьсот тысяч квадратных километров. Дальнейшие продвижения были затруднены из-за сильнейшего радиационного фона, сплошных полей барических аномалий и других загадочных природных феноменов вроде стены плотного густого тумана, за которой бесследно пропадали и техника, и люди.
   Вообще, в период сталинского освоения АТРИ людей не жалели - заставляли работать на урановых рудниках безо всяких средств защиты или 'бросали' на аномалии, изучая их действие так сказать 'вживую'. В качестве таких исследователей-смертников использовали репрессированных ученых, инженеров, военных. Большинство не протягивало и нескольких месяцев, но на их место тут же присылали новых.
   В АТРИ в ту пору ссылали целыми семьями и даже селами. Чтобы переправлять с Большой земли в огромных количествах грузы и людей, провели через КПП-3 железнодорожное и автомобильное сообщение.
   Пытались наладить на аномальной территории и собственное сельское хозяйство. Создавали колхозы, засеивали поля специально выведенным сортом пшеницы. Строили животноводческие фермы, завозили для развода свиней, коров, домашнюю птицу. Возвели несколько мостов, проложили дороги и железнодорожные пути.
   Для ремонта железнодорожного подвижного состава построили завод 'им. 30-летия Октября', в просторечии 'Октябренок'. Имелись также несколько авторемонтных предприятий, запчасти для которых поставлял небольшой токарно-механический завод. Была и фабрика по пошиву одежды. Построили Центр Изучения Реликтового Излучения, сокращенно ЦИРИ.
   - Какого-какого? - не понял Подбельский. - Это что еще за штука такая?
   - По одной из гипотез, именно реликтовое излучение послужило причиной пересечения двух миров, - пояснил Скворцов. - Эта гипотеза до сих пор не доказана, но и не опровергнута. А вообще, в данном случае опять задействована 'игра сокращений' - РИ можно расшифровать как реликтовое, так и радиационное излучение...
   Помимо официальной столицы АТРИ - Ванавары, образовалось несколько крупных и множество мелких поселений.
   - Во времена глухого социализма жизнь в АТРИ кипела, - просвещал Подбельского Скворцов. - Народу сюда сгоняли уйму. Вначале в основном политических. А как их не стало, на уголовников перешли. Тогда в СССР еще была узаконена высшая мера наказания, так вместо расстрела смертников сюда привозили. А еще тех, кому светило двадцать пять лет. Охрану, конечно, пришлось усиливать. Увеличили воинский контингент почти в два раза. Поначалу-то здесь стояла только ОБВЕ - Особая бригада военных егерей - так назвали спецвойска АТРИ. Егеря - это одновременно и охотники, и исследователи, и следопыты, и солдаты...
   - Ты говоришь, 'поначалу'? - напомнил Подбельский. - А теперь? Кроме ОБВЕ здесь еще подразделения есть?
   - А как же! Внутренние войска. Они стоят на охране КПП-3 и рабочих лагерей. Это такие поселения, где живут работающие на урановых шахтах заключенные... Да-да, осужденных сюда сгоняют до сих пор. Конечно, много меньше, чем раньше. Тогда ссылали всех подряд, а сейчас 'кандидатов на тот свет' выбирают осторожно - тайну блюдут. Предпочитают заключенных с пожизненным сроком, а еще тех, у кого на Большой земле не осталось близких. Защитные костюмы им выдают. Антирадиационный препарат литрами колют. Только все без толку - на урановых рудниках дольше двух-трех лет не живут... Вообще, сейчас человеческое население АТРИ сильно уменьшилось. Когда началась перестройка, да и потом, во время развала СССР, про АТРИ почти забыли - все поселения, рудники, заводы бросили на произвол судьбы.
   - А люди? Их эвакуировали?
   - Как тебе сказать... Небольшая группа людей все-таки оставалась в АТРИ. Ты же видел в фильме изгоев? Вот это по большей части они и есть. А остальные... - Скворцов понизил голос. - Утверждать не берусь, но знакомые егеря рассказывали, будто находили овраги, где человеческих скелетов навалено - во! Причем в некоторых черепах пулевые пробоины... Вот и делай выводы: эвакуировали тогда людей или прямо здесь зарыли... А что ты хочешь? Существование АТРИ - это государственная тайна. Подписка о неразглашении - дело, конечно, хорошее, но пуля-то, она по любому надежнее.
   - Ты хочешь сказать, что отсюда назад, на Большую землю, пути нет?
   - Сейчас-то есть. Правда, для большинства только через протокол 'А', ситуация 'три шестерки'...
   - А что это такое, ты можешь мне сказать? - заинтересовался Подбельский.
   - Я, Андрюха, все могу, - хмыкнул Скворцов. - Когда кто-то: военный или гражданский, собирается вернуться из АТРИ на Большую землю, возникает эта самая забавная ситуация, которую какой-то шутник нарек числом дьявола. Тогда вступает в действие протокол 'А'... Если коротко, выходящему стирают память. Забывает он о существовании АТРИ напрочь. Будто ее и нет.
   - Ничего себе! - ошарашенно протянул Подбельский. - А разве такое вмешательство в мозг не опасно?
   - Опасно, - согласился Скворцов. - Говорят, каждый пятый после подобной процедуры становится дебилом. Правда, за большие деньги можно выйти из АТРИ и минуя протокол 'А'. За очень большие деньги. Или имея хорошие связи. Не то, что в сталинские времена. Тогда выходящим светило одно - пуля в лоб . А сейчас, Андрюха, вообще многое по-другому... Открою тебе страшную тайну: АТРИ нам больше не принадлежит. На сегодняшний день мы контролируем едва ли не десятую часть территории: тридцатикилометровую зону вокруг Ванавары и еще два урановых рудника. Остальные земли - дикие, и что там творится... только егеря знают. Те старые, социалистических времен, поселения по большей части заброшены. Октябренок, ЦИРИ, колхозы, фермы превратились в развалины, поросли сорняками. Работают, правда, несколько авторемонтных предприятий возле Ванавары... Хотя теперь их перепрофилировали на техническое обслуживание вертолетов... Кстати, и токарно-механический завод теперь только для вертушек запчасти гонит, да колеса для повозок делает. У нас тут, Андрюха, на большие расстояния исключительно на вертолетах передвигаются, а на малые - на рогачах, тягловым способом. Запрягают их в повозки и едут. Медленно, но верно. А железнодорожное сообщение прервано. Вагоны, вон, на рельсах покореженные стоят.
   - А как же автомашины? Вездеходы, бронетранспортеры?
   - Ржавеют бронетранспортеры, - вздохнул Скворцов. - Оказалось, что ездить по АТРИ на колесах или гусеницах опасно. Можно не заметить барическую хлопушку или огненный гейзер, да так вляпаться, что даже пепла не останется. У нас, конечно, имеются анализаторы аномалий, но... Короче, как в том анекдоте про лифт и лестницу. Что из них лучше?
   - Лестница, - хмыкнул Подбельский. - Она надежнее - реже ломается.
   - Во-во. Здесь, в АТРИ, 'закон лестницы' в большом почете. Егеря, вообще, полагаются больше на опыт да чутье, чем на всякие приборы.
   - И это говорит зам главного техника, - подколол Подбельский.
   - Это говорит человек, который выживает в здешнем аду уже четвертый год, - парировал Скворцов. - Тут каждый день - как последний. Хотя смерть - еще не самое страшное, что может случиться с человеком. - Он кивнул на монитор. - Видал в фильме, что с людьми в АТРИ бывает? Да и не только с людьми. Зверюгам тоже досталось...
   В ознакомительном фильме и впрямь был огромный кусок, посвященный тварям аномальной территории. Именно, тварям, потому что назвать как-то по-другому тех кошмарных существ не поворачивался язык.
   Когда произошло столкновение двух миров, часть 'нашего' мира 'провалилась' в АТРИ. Или скопировалась. Ученые так и не пришли к однозначному выводу. Как бы там ни было, на аномальной территории оказалась 'наша' растительность, животные и несколько семей тунгусов-оленеводов. Некоторые погибли, остальные мутировали. Особенно сильным изменениям подверглись животные - за прошедшие сто лет их сменилось несколько поколений, так что мутации успели развиться и застабилизироваться на генном уровне.
   - Тут ведь понимаешь, в чем основная хрень, - рассказывал Скворцов. - В АТРИ на мутации влияет не только радиация, но и ряд других факторов, вроде ка-излучения...
   - Это еще что за штука? - удивился Подбельский.
   - Ка-излучение? Его назвали так по фамилии первооткрывателя - Тимофея Караваева. Очень коварная вещь, так до конца и не изученная. Места, где гуляют ка-волны, надо избегать всеми силами. К счастью, возле Ванавары, да и остальных крупных поселений, их нет. Ну, тебе наставник из егерей потом все подробно объяснит, расскажет, покажет. Тут всем новичкам на первое время дают наставников. Хотя, как по мне, давно уже пора организовать учебный центр и преподавать 'курс выживания в АТРИ'. Причем преподавать не только пополнению егерей, но и всем остальным: рабочим, салагам из внутреннего охранения. А то они сейчас как слепые котята - в одиночку боятся лишний шаг сделать. Кстати, потому и смертность здесь такая высокая, что учеба поставлена плохо... Но это я так, разворчался. Наболело... - Скворцов скорчил гримасу. - Ладно, вернемся к ка-излучению. Оно воздействует на мозг и вносит необратимые изменения не только в психику, но и в физиологию живых существ. Если хочешь подробности...
   - Лучше покороче, - поспешно перебил Подбельский. - В двух словах.
   - А в двух словах: если человек попадет под воздействие ка-излучения, он превращается в мутанта: зомби, упыря или еще кого похуже. Ну, ты в фильме видел - такой человек со временем полностью деградирует, становится настоящим монстром с одним-единственным инстинктом - убивать. На животных ка-волны действуют в обратном направлении - дают им зачатки разума, правда, очень извращенного, но все же... Они становятся хитрее, умнее, опаснее, к тому же приобретают паранормальные способности. Чего стоит одна только рысь... По-здешнему ее зовут секалан... Внешне она изменилась мало, разве что стала крупнее и зубастее. Но зато поумнела, зараза, да еще и телепатии научилась. Хотя и остальные зверушки не лучше. К примеру, панцирная собака - урод, не зверь. А когда-то была обычной сибирской лайкой... Косач - это мутировавший заяц-переросток, под воздействием радиации и других излучений он вымахал ростом с доброго барана. Живоглот - бывший то ли медведь, то ли росомаха, на этот счет ученые до сих пор спорят. Волколак - волк-мутант. Рогачи - двухголовые олени, ну эти-то безопасны. Приручаются хорошо. Вот только их мясо несъедобно - есть в нем кое-какие токсины, смертельные для человека. Зато шкуры можно использовать на одежду, да к тому же рогачей хорошо в повозки впрягать. Короче, полезный зверь.
   - А хуги? - уточнил Подбельский. - Он от какого зверя произошел?
   - Хуги произошел от хуги, - Скворцов скривился, будто хотел сплюнуть. - На АТРИ ведь перемешались оба мира: и 'наш', и тот. Хуги - как раз и есть 'гость с того света', причем, по некоторым гипотезам, разумный. Возможно, это их 'сапиенс', только мутировавший в здешних условиях. Несколько тут таких 'гостей': хуги, призраки, болотники. И еще парочка есть. А может, и больше. Причем кто из них 'сапиенс', а кто просто зверюга - не ясно. До сих пор не удалось разобраться во всей этой хрени. Хотя у нас здесь, в Ванаваре-3, действует целый НИИИАП - Научно-исследовательский Институт Изучения Аномальных Проявлений. Да и полевые экспедиции постоянно работают. Но тут ведь, что ни день, новая пакость выявляется - то егеря на маршруте что-нибудь обнаружат, то бродяги по неосторожности вляпаются.
   - Бродяги? Кто такие? Про них в фильме ничего не было сказано.
   - Не было, - согласился Скворцов. - Видишь ли, Андрюха, официально считается, что в АТРИ неучтенного населения нет. А есть только заключенные с рудников, армия, ученая братия и вольнонаемные контрактники - это спецы всякие: инженеры, механики, токари-сварщики с ремонтных предприятий, врачи. И все. Официально - все.
   - Что же на самом деле здесь творится?
   - Бардак. Неучтенного народа полным-полно. Во-первых, изгои. В большинстве своем это потомки первых поселенцев, которые оказались здесь еще в сталинские времена. Они, конечно, сейчас уже не люди - мутанты, но вполне разумные, я бы даже сказал вменяемые. По крайней мере, по сравнению с зомби, упырями и меченосцами. Вот те совсем выродки без разума и памяти. А у изгоев с интеллектом порядок. Хотя выглядят, конечно, изгои странновато: у кого третий глаз, у кого хвост или еще чего похуже... Ну, ты видел в фильме некоторых из них. Они объединены в клан. Нынешнее руководство АТРИ почти признало их официально. По крайней мере, заключило с ними нечто вроде вооруженного нейтралитета. Короче закрывает глаза на их присутствие.
   - Почему?
   - Выгодно, - пояснил Скворцов. - Большинство изгоев ведь родились в АТРИ, этот ад для них дом родной. Они почти не боятся радиации, чуют аномалии безо всяких приборов. Многие имеют паранормальные способности, вроде гипноза или телекинеза. Кроме того, изгои без особого риска могут залезать в такие опасные уголки, куда человек и не сунется. В общем, нам с ними воевать невыгодно - неизвестно кто кого победит. Лучше торговать. Мы им потихоньку продаем оружие, медикаменты...
   - Продаем? - удивился Подбельский. - Здесь в ходу деньги?
   - Да. Наши обычные рубли. Ну, и валюта, конечно.
   - Откуда же изгои деньги берут? На урановых рудниках, что ли, вкалывают?
   - Не... На рудниках заключенные. Изгои такой работой брезгуют. Они больше по другой части... - Скворцов ухмыльнулся. - Здесь и без урана ценностей хватает.
   - В смысле?
   - Сейчас покажу. Только сначала запру дверь в кабинет, чтобы не вошел кто случайно... Это не то чтобы тайна, здесь все этим потихоньку промышляют. Но без нужды светиться не следует. - Скворцов закрыл дверь, опустил жалюзи на окнах, достал из сейфа металлический контейнер, поставил на стол, открыл крышку. - Смотри.
   Подбельский увидел корешок невзрачного пепельно-серого цвета, величиной с ладонь.
   - И что это?
   - Сейчас узнаешь. Только вначале скажи: ты сможешь в одиночку поднять вон тот оружейный шкаф вместе со всем содержимым?
   - Нет, конечно. Одному человеку не то что поднять, даже сдвинуть с места его непросто.
   - Правильно, Андрюха, не сможешь. А теперь возьми в руку перышко... так мы зовем эту штуку.
   Корешок на вид был шершавым и липким, весь в заусенцах и паутине, а на ощупь оказался абсолютно гладким и холодным, словно бутылка пива из холодильника. Подбельский скорчил удивленную гримасу:
   - Странно...
   - А то! - хмыкнул Скворцов. - Запомни, Андрюха, в АТРИ многие вещи на деле не такие, какими кажутся. Так что не всегда стоит верить глазам... А теперь положи перышко в шкаф и попробуй приподнять.
   Подбельский почти не удивился, когда ему удалось сдвинуть металлическую махину с места, приложив незначительные усилия.
   - Понял? - Скворцов выглядел фокусником, только что выполнившим сложнейший трюк.
   - Это корешок... каким-то образом придал мне сил? - уточнил Подбельский.
   - Нет. Он уменьшил вес шкафа. Наша ученая братия не до конца еще изучила механизм действия, но ясно одно: эта штука умеет управлять гравитацией. Если такое перышко положить в рюкзак, набитый камнями общим весом в четыреста килограмм, человек поднимет его, словно в нем не больше сорока.
   Подбельский восхищенно присвистнул:
   - Да этой штуке цены нет!
   - Цена есть у всего, Андрюха, - вздохнул Скворцов. - К примеру, такое перышко на большой земле можно продать за пятьдесят тысяч евриков. А есть и подороже цацки. Например, паутинка-невидимка. Она действительно похожа на паутинку, только переливается всеми цветами радуги. Если ею обернуть какой-нибудь предмет, он и впрямь становится невидимым.
   - А если человека обернуть? - заинтересовался Подбельский.
   - Теоретически можно. Только ведь паутинки-невидимки, как правило, маленькие, размером с носовой платок. Чтобы с их помощью спрятать человека, нужно штук двадцать, а то и больше. Но паутинки так просто по кустам не висят. Здесь, на АТРИ, такие цацки вообще достаются кровью и потом. Чтобы их добыть, приходится сутками лазить между аномальных ловушек и хищников-мутантов. Непроизводительный труд. Хотя в сталинские времена пытались поставить этот промысел на поток - загоняли людей в глубь АТРИ и давали план: принести столько-то хабара. Но такие промысловики чаще гибли, чем возвращались с добычей. Так что теперь о планомерном сборе хабара и речи не идет. Разве что ученые иногда дают задание вашему брату-егерю: добыть столько-то погремушек, леденцов, светлячков или паутинок для исследований. А хабар теперь стал личным делом каждого. Типа, хочешь, рискуй - собирай, продавай. Кстати, добыть ценный хабар - это архисложно, но и продать его не легче. Хорошие деньги можно получить только на большой земле. Но официально проносить местные цацки через КПП-3 категорически запрещено.
   - А неофициально?
   - Можно. Но надо иметь на примете нужных людей, причем из руководства охраны КПП-3. А они с кем попало, не водятся. У меня, к примеру, таких знакомых нет. Поэтому приходится сдавать хабар местным жохам - перекупщикам. Платят они, правда, копейки. За леденец или светлячок дают всего две-три тысячи, причем в рублях. Перышко и погремушка дороже - можно сторговать и за двадцать тысяч. А вот паутинка-невидимка ценится очень высоко - по пятьдесят, а то и шестьдесят тонн, как сторгуешься. Здесь жохов немало, так что у них тоже конкуренция. Впрочем, и желающих сдать хабар хватает. Этим ведь не только армия балуется. Основные поставщики - те самые вольные бродяги, которых официально в АТРИ нет.
   - И откуда они тут берутся?
   - Часть искатели приключений или любители легкой наживы. Устраиваются вроде как по контракту - техниками или механиками, хотя бывают и срочники из внутренних войск. Короче, попадают в АТРИ официальным путем, а здесь начинают работать на свой карман. Некоторые в свободное от основной работы время, а кто пожаднее, те дезертируют. Но таких мало. Основная масса вольных бродяг - из бывших заключенных, которые сдернули с рудников. Причем сорваться в побег несложно. Внутренние войска ведь не столько осужденных сторожат, сколько охраняют их от монстров и аномалий. Заключенные не разбегаются только потому, что в одиночку в АТРИ неподготовленному человеку не выжить. На побег решаются только самые отчаянные...
   - А где они живут, эти бродяги?
   - Обживают заброшенные поселения. Большинство объединяются в группировки или бригады. Некоторые, но их мало, так и остаются одиночками.... Вообще, Андрюха, ты не поверишь... - Скворцов коротко хохотнул. - Здесь, в АТРИ, в якобы брошенных поселениях есть ночлежки, кабаки, барахолки. Говорят, там можно переночевать, купить выпивку, продукты, медикаменты, одежду, оружие на любой вкус. Чуть ли не вертолет, лишь бы были деньги или хабар.
   - А руководство АТРИ как на это реагирует?
   - Ну, как-как... Время от времени проводят рейды по зачистке территории. Кстати, военные егеря, обычно, на таких зачистках и работают. Но, честно сказать, бродяги под такие раздачи попадают редко - у большинства группировок есть свои люди в армии, они вовремя предупреждают о спецрейдах. И вообще, как правило, военные и вольные бродяги уживаются вполне мирно, связанные взаимовыгодным бизнесом.
   - Оружие и медикаменты в обмен на хабар? - уточнил Подбельский.
   - А еще обмен опытом. В АТРИ даже создана местная сеть, аналог интернета, по которой принято сообщать об обнаружении нового вида аномалии или какой-нибудь кровожадной твари. Кстати, чтоб ты знал, здесь большинство тварей - хищники. Даже косач и тот всеядный: и листик с корешком сгрызет, и от неосторожного егеря не откажется. Да ты в фильме видел, как семейка косачей порвала на куски панцирную собаку-одиночку.
   - Видел, - подтвердил Подбельский. - Кстати, замечательные съемки. Снимали в натуре или компьютерная графика?
   Скворцов помрачнел:
   - За этот фильм, Андрюха, несколько отличных ребят заплатили жизнями. Из ваших, из военных егерей... Давай помянем. - Он достал из холодильника запотевшую початую бутылку водки и два стакана. - Не чокаясь!
   Подбельский без возражений взял свой стакан...
  
  
   Семь лет спустя,
   АТРИ, Ванавара-3
  
   Беда любит приходить по ночам. Причем выбирает, подлюга, самый сладкий для сна час - предутренний, когда солдат расслаблен, грезятся ему приятные видения, а тут на тебе - визгливый вой сирены или, как сейчас, резкий телефонный звонок экстренной связи.
   - Подбельский слушает. - Сознание еще спит, но голос бодр и движения точны, доведены до автоматизма. Взгляд на часы: 3-20. Одеяло в сторону, рука уже нащупывает сложенную рядом на стуле одежду.
   - Андрюха, у нас ЧП! - На том конце провода Скворцов, теперь уже майор и руководитель группы технической поддержки.
   За прошедшие семь лет Подбельский тоже успел получить майорскую звезду, а затем и погоны подполковника, и занял должность руководителя в созданном все-таки два года назад Учебном Центре.
   Несколько минут спустя после звонка Подбельский уже входил в технический отдел.
   Помещение, под завязку заставленное компьютерами и всевозможным оборудованием, еле вмещало в себя пять человек. Четыре техника сидели на подвижных стульях, то и дело переезжая от одного монитора к другому, а между ними метался их руководитель Аркадий Скворцов.
   - Аркадий Степанович, - заговорил с порога Подбельский, - доложи обстановку.
   - А обстановка-то хреновая... - Скворцов застыл возле одного из мониторов и, не мигая, смотрел на экран, напряженно считывая колонки цифр и букв.
   - Аномальная буря, товарищ подполковник, - пояснил сержант.
   - Может, и не буря, - возразил Скворцов. - Там вообще какая-то чертовщина творится. Такого на моей памяти еще не было. Накрыло весь квадрат 23-12.
   - Квадрат 23-12? - машинально переспросил Подбельский. - Это же завод 'Октябренок'!
   Два дня назад на маршрут ушла группа: два егеря-инструктора учебного центра и три стажера - новички из подразделения внутренних войск. На вторую ночевку группа планировала остановиться как раз в том квадрате.
   - С группой есть связь?
   - Нет связи, товарищ подполковник.
   - А КИПы?
   - Один по-прежнему регистрирует жизненную активность. Остальные зафиксировали смерть своих владельцев.
   КИП - индивидуальный портативный компьютер, который настроен на конкретного владельца. Военные егеря, уходя на маршрут, надевают КИП на запястье левой руки, как часы, и не снимают ни при каких обстоятельствах. КИП служит одновременно маячком, средством связи наряду с рацией, имеет выход в интернет-сеть АТРИ, выполняет функции ряда приборов, вроде анализатора аномалий, а также посылает в автоматическом режиме сигнал в технический отдел, регистрируя физическое состояние егеря: сердечный пульс, давление.
   - Кто?.. - Подбельский не договорил, но техники с полуслова поняли, что хотел спросить подполковник: 'Кто из группы жив?'
   - Если верить показаниям КИПов, в живых остался только Бедуин. Хотя... - Скворцов помялся.
   - Что?
   Вместо начальника ответил сержант:
   - Бедуина тоже накрыло. По данным КИПа, у него сильный шок, возможна потеря сознания.
   - Так... - Подбельский заложил руки за спину, что означало у него крайнюю степень сосредоточености. - Нефедову доложили?
   - А как же, - Скворцов со злостью прищурил глаза. - Я вначале позвонил ему, а уж потом тебе.
   - И?..
   - Никакой спасательной операции не будет, если ты об этом. Я его сразу же прямо спросил, а он... ответил.
   - Ясно... Ну-ка дай мне лист бумаги...
   Подбельский пристроился за одним из столов, потеснив техника, и начал быстро писать крупным, размашистым почерком:
   'Командиру ОБВЕ, полковнику Нефедову
   ДОКЛАДНАЯ
   16 числа девятого месяца 2017 года в 3-05 по местному времени зафиксирована локальная аномальная буря в квадрате 23-12. В указанном районе находится группа капитана Потапова.
   Состав группы:
   старший инструктор, капитан Алексей Потапов, позывной Потап;
   инструктор, капитан Сергей Рязанцев, позывной Бедуин;
   стажер, старший лейтенант Анатолий Лескин, позывной Летяга;
   стажер, старший лейтенант Амирхан Савоев, позывной Джигит;
   стажер, старший лейтенант Виталий Гурский, позывной Гаяр.
   Прошу разрешения на проведение спасательной операции в указанном квадрате. Готов возглавить ее лично'.
   И подпись: 'Руководитель Учебного Центра, подполковник Подбельский'.
  
   ...Через некоторое время красный от бешенства Подбельский покинул кабинет Нефедова, вышел в колючую дождливую ночь и попытался закурить, но сигарета долго не желала выбиваться из пачки, а потом закапризничала безотказная до сих пор зажигалка. Подполковник раз за разом пытался высечь огонь, а в голове прокручивался только что состоявшийся разговор.
   - Спасательная операция исключена, - решительно рубил ладонью воздух Нефедов. - Ты пойми, там уже некого спасать.
   - Есть. Один жив, - возразил Подбельский.
   - Вот именно: один! А я ради одного целую группу положить должен? На 'Октябренке' аномальная активность сохраняется?
   - Так точно.
   - Значит, вертолеты исключаем.
   - Можно высадиться чуть в стороне, а дальше по земле. Я сам поведу группу...
   - Куда ты ее поведешь? Прямиком в аномальную бурю? Да там сейчас хуже, чем в аду! - Нефедов раздраженно посмотрел на подчиненного. - Андрей Анатольевич, мы оба понимаем, что твоего парня уже не спасти. Так какой смысл увеличивать потери?
  
   Техники во главе со Скворцовым продолжали дежурить у приборов, отслеживая нетипичную для АТРИ аномальную бурю.
   - Аркадий Степанович, посмотрите. - Сержант указал на экран, где отражались данные с КИПа Бедуина.
   - Остановка сердца, - после паузы произнес Скворцов и посмотрел на часы. - С момента катастрофы он прожил сорок восемь минут.
   - Спасатели все равно не успели бы.
   - Пожалуй, - согласился Скворцов и выключил ненужный уже, как он думал, экран.
   Если бы монитор продолжал работать, ровно через две минуты он зафиксировал бы возобновление работы сердца военного егеря, капитана Сергея Рязанцева по прозвищу Бедуин...
  
  
   Часть 1
  
   Глава 1
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Если егерь идет на маршрут, как на подвиг, значит, он к маршруту не готов'.
  
   Учебный маршрут был рассчитан на шесть дней. Первый из них сюрпризов не принес. Оно и понятно - за день мы отошли от Ванавары всего на тридцать километров.
   Эти места считались довольно многолюдными. Здесь располагались одни из немногих уцелевших птичьих и скотных дворов, пашни и огороды. Была проложена бетонка - дорога из широких бетонных плит.
   Тридцатикилометровую зону вокруг Ванавары очерчивала передовая линия блокпостов, а сама территория регулярно патрулировалась егерскими расчетами, поэтому опасные хищники сюда забредали редко - побаивались, а аномальные поля и ловушки были тщательно выявлены и обозначены красными маячками по периметру, превратившись в отличное учебное пособие для стажеров.
   На второй день маршрута мы покинули относительно безопасную территорию и вступили в так называемые дикие земли.
   К полудню показались первые зверушки: небольшая стая панцирных собак выскочила на торфяник, проводила нас голодными взглядами, но напасть не решилась. А когда наша группа переходила ручей, мы спугнули стадо пришедших на водопой диких рогачей.
   В целом, и второй день выдался на редкость спокойным - для нас с Потапом. А у стажеров, как водится, нервы постоянно были на пределе, и к вечеру, подустав, ребята расслабились.
   Так всегда бывает с новичками. Поначалу испытывают излишнее, совершенно ненужное напряжение, когда все органы чувств работают на пределе, адреналин безостановочно поступает в кровь, шею сводит от ежесекундных и довольно хаотичных поворотов головы вправо-влево, а руки буквально цепенеют на прикладе автомата. Но в таком режиме организм не может работать постоянно, рано или поздно наступает разрядка.
   У каждого она выражается по-своему.
   Летяга почувствовал себя круче вареного яйца и всадил ненужную очередь в бегущего по своим делам барсука-мутанта.
   Джигит стал невнимателен и едва не вляпался в небольшую, но весьма неприятную барическую аномалию, прозванную на жаргоне 'Сорокапяткой'. Такое название аномалия получила за сходство по воздействию на организм с одним спецназовским ударом. Кулак входит в живот противника под углом сорок пять градусов, буквально вбивая желудок в кишки. Пострадавший в лучшем случае отделывается последующим долгим сидением в туалете, в худшем - возможен заворот кишок.
   Аномалия 'Сорокапятка' обычно срабатывает молниеносно. Ощущения такие, будто в твой живот въехало дышло. Благо, на этом воздействие и заканчивается. Удар, ты падаешь на пятую точку, отлетаешь по инерции на пару метров, а потом, отдышавшись, бежишь в кусты или, если не повезло, в санчасть.
   ...Джигит уже занес ногу над неприметной ямкой, когда Потап сбил его с ног коротким ударом.
   - Это я тебя слегка, а после 'Сорокапятки' ты бы долго животом маялся, - пояснил стажеру Потап, помогая подняться на ноги.
   Сконфуженный Джигит собрался и стал внимательнее смотреть по сторонам, а на Летягу и Гаяра урок не подействовал. Они снисходительно похлопали Джигита по плечу и переглянулись с видом превосходства: дескать, мы не такие, как он, мы круче.
   Гаяра от избытка чувств потянуло на анекдоты. В этом деле он большой мастер, потому и получил такое прозвище. Гаяр - искаженное от слова 'гаер', то есть шут, клоун. Я сам люблю послушать его вечерком за кружкой чая или чего покрепче. Но не сейчас. Маршрут болтливых не терпит.
   - У нас в военном городке на большой земле случилась одна история, - услышал я начало байки, которую Гаяр на ходу тихим шепотом травил Летяге. Он говорил, низко наклонив голову и почти не разжимая губ, наивно полагая, что ни Потап, ни я не замечаем его маленькой хитрости. - Служил у нас зубной врач по фамилии Голубых. И вот однажды прибыл к нам новый полковник. Гнида та еще, в первый же день весь личный состав 'построил' и давай службе учить. Короче, сразу всех достал. Так он первый день повыпендривался, а на второй у него зубы прихватило. Ну, пошел к врачу. Сидит в кресле, ассистенты врача ему в рот поглядели, поняли, что зуб под коронкой загнил, значит, надо коронку опускать - так это называется. Один другому и говорит: мол, что делать будем? А тот и отвечает: 'Как что? Опускать будем. Зовите Голубых'.
   Летяга зафыркал:
   - И че?
   - Пьяный полковник весь вечер бегал по части и орал: 'Я вас всех раком поставлю! А то уже и в армии от голубых проходу нет!'
   Летяга подавился смехом.
   Потап оглянулся на меня: 'Всё, поплыли парни'.
   Я еле заметно повел плечами: 'Вполне ожидаемо. Пора преподать им небольшой урок'.
   Мы находились в километре к северу от бывшего завода 'Октябренок'. Некогда обжитые, сейчас эти места оказались совершенно безлюдными. Бетонка едва угадывалась под густой порослью вымахавших в пояс сорняков, которые пробивались сквозь потрескавшиеся плиты.
   Справа от дороги виднелся бывший скотный двор - полуразрушенные сараи, коровники, силосная башня, еще какие-то строения, назначения которых теперь никто не помнил. Чуть дальше имелся заброшенный поселок - некогда местожительство рабочих с завода.
   Потап сделал знак остановиться и приказал:
   - Стажер Гаяр, твой сарай крайний справа. Проверить на предмет пригодности к ночевке. Стажер Летяга, бери вон тот, с проломленной крышей. Задание понятно?
   - Так точно, ваш-высок-благородь! - рявкнул Гаяр, выкатил грудь колесом и попытался щелкнуть каблуками, подражая офицерам царской армии. - А можно я сначала проверю вон те кустики на предмет пригодности для сортира?
   Стажеры зафыркали. Они совсем расслабились, считая, что трудный день позади, и уже совсем скоро - отдых, ужин с традиционными для АТРИ ста граммами и сон. Но в диких землях расслабляться нельзя. Обманчивое спокойствие в один миг может обернуться смертью...
   Мы с Потапом переглянулись. Ну, держитесь, ребятки! Сейчас мы вас как следует встряхнем.
   Летяга и Гаяр отправились каждый к своему сараю. Джигит остался с нами и специально для него Потап сказал:
   - Бедуин, проверь-ка вон тот домик.
   - Сделаем.
   Войдя в дом, я не стал тратить время на осмотр, а быстро вышел через противоположный пролом и отправился следом за Гаяром.
   Пасмурный день собрался превратиться в пасмурную ночь. И хотя на улице было еще достаточно светло, в сарае по углам уже гнездились сумерки.
   Гаяр включил фонарь и водил лучом, ощупывая углы. Убедившись, что стажер меня не видит, я осторожно заскочил в дальний от него закуток и остановился, вглядываясь в темноту. Разглядел кучу битого кирпича, обломки досок, ржавую перекрученную арматуру, обрывок веревки и прочий мусор. Где-то здесь и притаилась наша с Потапом незаменимая помощница - залипала. Мы с ней воспитали уже не один выпуск стажеров...
   Я присел на корточки и достал из подсумка один из сигнальных маркеров - небольшой металлический цилиндрик, покрытый светящейся краской. Такие маркеры в огромных количествах нарезают на вертолетном ремонтном заводе из арматурных прутьев, а потом смазывают специальным фосфором.
   Пригоршню сигнальных маркеров каждый егерь берет с собой на маршрут, чтобы с их помощью выявлять аномальные места, которые по-научному называются 'областями измененного пространства'. По одной из гипотез, такие области - это своеобразные разломы. Через них параллельный мир проникает в наш, привнося собственные физические законы.
   Но маркеры хороши не только для выявления аномальных зон. В данном случае они помогут разыскать и некое необычное растение, прозванное залипалой...
   Извлеченный из подсумка маркер засветился в полумраке приглушенным зеленоватым светом. Я бросил его на землю на два шага вперед. И тотчас из обломков битого кирпича вынырнул гибкий конец проволоки, скользнул, будто щупальце, коснулся маркера и разочарованно спрятался обратно.
   Все, залипала обнаружена. Оказывается, сейчас она приняла вид проволоки. А в прошлый раз прикинулась арматурным прутом. Ладно, проволока, так проволока. Теперь осталось заманить в ее цепкие объятия стажеров...
   Залипала - растение-хамелеон из другого мира. Оно способно менять форму и цвет, становясь то мотком веревки, то старым резиновым шлангом. Залипала любит забираться в заброшенные дома, осваивать развалины, произрастая из щелей в полу или стене. Хотя встречается и в лесу, прикидываясь безобидной лианой или торчащими над землей корнями дерева.
   Это растение - хищник, оно терпеливо подкарауливает человека или зверя, реагируя на малейшее движение, а потом цепко оплетает жертву, связывая не хуже пресловутой веревки. Некоторое время ждет, пока жертва не перестанет дергаться, пытаясь освободиться, а затем нащупывает вены на теле пленника и вонзает в них полые иглы, впрыскивая нечто вроде желудочного сока так, что спустя некоторое время добыча расползается слизью, превращаясь в 'питательный бульон', который и является основной пищей для залипалы.
   Впрочем, для егеря или опытного бродяги эти растения не слишком опасны - их можно разрезать ножом, как обычную веревку. К тому же иголки у залипалы недостаточно острые, чтобы проткнуть егерские комбезы, а уж тем более прочную кожу берцев или перчаток. Открытыми у нас остаются только лица и кончики пальцев рук. Через пальцы в вену не попасть, а вот лицо в этом смысле уязвимо - гибкое щупальце залипалы может проскользнуть между шлемом и воротником и добраться до шеи.
   Рано или поздно со стажерами так и случится, но мы с Потапом успеем вмешаться и освободить их. Хотя страху Летяга с Гаяром, конечно, натерпятся полные штаны. Ничего, будет им урок на будущее...
   Я аккуратно обошел залипалу и достал из подсумка-контейнера одну из местных цацек, прозванную леденцом.
   Эта штуковина похожа на гладкое стеклянное яйцо, внутри которого переливаются и блестят сине-зеленые сполохи - будто северное сияние, упрятанное под стекло. Красивая штука. Но кроме эстетической, леденец имеет и практическую ценность - охлаждает близлежащие предметы, поэтому частенько используется для создания переносных холодильников.
   В АТРИ леденцы встречаются довольно часто, поэтому их стоимость невысока. К тому же разряжаются они довольно быстро - за два-три месяца блекнут, теряя красоту и свои замораживающие свойства.
   Я поместил леденец на кирпичах возле залипалы так, чтобы один невнимательный стажер при попытке взять цацку непременно вляпался по самые помидоры.
   Дело сделано, одна ловушка готова, осталось зарядить вторую - для Летяги. В сарае, куда отправил его Потап, имелась такая же коварная залипала. Обосновалась она в одном из стойл, а над ней в крыше зиял пролом.
   Осторожно заглянув в оконный проем, я заметил луч света от фонаря Летяги и чертыхнулся: стажер уже приближался к стойлу с залипалой. Похоже, я чуть не опоздал. Что ж, придется предпринять отвлекающий маневр. Решил не мудрить и просто-напросто кинул камушек в кирпичную стену. Раздался вполне отчетливый звук. Луч фонаря Летяги замер, а потом развернулся в сторону звука. Сто против одного - стажер отправится искать источник шума, и у меня будет пара минут, чтобы пристроить леденец возле растения-хищника.
   Я перемахнул через оконный проем и замер у стены, проверяя, заметил ли мое перемещение стажер. Не заметил. Летяга послушно удалялся в сторону выхода, явно намереваясь осмотреть дом снаружи. Отлично!
   Не теряя времени, я двинулся в стойло, да так и замер на месте, забыв опустить одну ногу. Мои глаза увидели то, чего просто не могло быть: прямо возле прикинувшейся веревкой залипалы лежал хабар! Лежал именно на том месте, куда я собирался пристроить свой. Только я-то хотел положить дешевенький леденец, а здесь красовалась чрезвычайно дорогая цацка, прозванная погремушкой.
   'Неужели Потап успел меня опередить? - мелькнула мысль. - Но откуда он взял погремушку? У него такой цацки при себе точно не было...'
   - Товарищ капитан, это вы? - раздался сзади голос Летяги. - А что?.. Ух! Это погремушка, да? А правду говорят, что она тянет тысяч на двадцать? Узбек в столовке врал, будто один егерь нашел сразу две погремушки и...
   - Заткни хлебало, - не выдержал я.
   Стажер осекся, с удивлением глядя на меня, не понимая причину моей злости.
   - Уходим. Медленно и осторожно... - скомандовал я.
   - И погремушку не возьмем? - вытаращил глаза Летяга. - Она же чертову уйму денег стоит!
   - Не дороже жизни.
   - То есть?
   Ну и тормоз! Ничему-то мы с Потапом его не научили. Ведь раз десять говорили, что каждая цацка образуется не абы где, а во вполне определенных местах - в областях измененного пространства или совсем рядом с ними.
   Конкретно погремушка порождается вихревым потоком невыясненной природы, который прозвали 'Чертовым столбом', и соответственно ее можно разыскать только рядом с ним. А здесь ничего подобного нет и в помине. Значит, погремушку сюда кто-то принес и положил. Причем так положил, чтобы попытавшийся взять ценный хабар егерь или бродяга попал прямиком в 'объятия' залипалы, оказался неподвижным пленником и стал легкой добычей того, кто зарядил эту ловушку.
   Кто именно зарядил? Не знаю, и выяснять не хочу. Предпочитаю просто уйти отсюда живым, и увести раздолбая-стажера.
   Но у хозяина ловушки имелись собственные планы на наш счет...
   Летяга стоял ближе к отверстию в крыше, чем я, поэтому тварь прыгнула именно на него. Стажер завопил и выпустил бестолковую очередь, которая ударила в кирпич стены, срикошетила и ушла в пролом, не причинив нападавшему ни малейшего вреда. Я же не мог стрелять, опасаясь задеть Летягу. Пришлось использовать нож. Острый клинок взрезал спину похожего на кенгуру существа, но не убил, а лишь разозлил и заставил отступить.
   Косач, а это был именно он, с силой оттолкнулся от стажера, используя его как трамплин, одним махом заскочил на крышу и исчез из вида. Летягу отбросило в сторону, он со всего маху врезался головой в стену и осел на груду кирпичей. На месте короткой схватки остались только несколько капель темной крови зайца-мутанта.
   Я попытался по рации связаться с Потапом, но услышал лишь треск помех. В АТРИ такое не редкость - время от времени в разных местах возникает нечто вроде невидимых аномальных областей, где не работает большинство приборов, вырубаются компьютеры и не проходят радиоволны. Такие зоны появляются внезапно и так же неожиданно исчезают, к счастью безо всякого вреда для приборов и здоровья человека.
   Видимо, сейчас мы попали в одну из них. На такой случай у военных егерей есть запасные способы связи, и один из них - своеобразная 'азбука Морзе'.
   Оставив в покое трансивер, я извлек из кобуры на бедре табельный пистолет Ярыгина. Сделал два выстрела в пролом, выдержал короткую паузу, затем еще один раз нажал на спусковой крючок. Пауза, и снова два выстрела. Сигнал, означающий: 'требуется помощь'.
   В ожидании подмоги склонился над Летягой, боковым зрением продолжая фиксировать проем в крыше.
   - Жив?
   - Вроде... Только мутит немного... - Стажер сел и по-собачьи замотал головой.
   Беглый осмотр показал, что открытых ран и переломов у него нет. Качественный военный комбинезон в очередной раз прошел проверку - даже косачу не удалось с одного раза порвать особо прочный синтетический материал и несколько слоев кевлара. Впрочем, самым опасным у зайца-мутанта являются не зубы и не когти, а задние лапы - косач, как правило, пытается оглушить жертву сильным ударом, отправить ее в нокаут, а потом забить до смерти. Так что Летяге еще повезло - ребра целы, почки и печень не отбиты. Сильнее всего досталось голове стажера - похоже, несмотря на шлем, он заработал сотрясение мозга.
   - Летяга, встать сможешь?
   - Попробую... Кружится все... И блевать тянет...
   В сарай ворвались Потап и Джигит.
   - У Летяги сотрясение. На крыше косач. А Гаяр на залипале. Как бы мутант до него не добрался... - объяснил я обстановку, убирая пистолет в кобуру.
   Потап понял все мгновенно:
   - Бедуин, к Гаяру. Джигит, выводи Летягу.
   - Устроим охоту на косача? - с азартом предложил Джигит.
   - Отставить. Он, скорее всего, не один. Эти твари обычно живут семьями, - пояснил Потап. - Постараемся уйти. Веди Летягу, а я вас подстрахую.
   До сарая, в котором сидел пленником Гаяр, было рукой подать. Только я двигался в обход - по земле, а косач скакал напрямик - по крышам. Передвигался он огромными кенгуриными прыжками, необычайно ловко и быстро. На фоне сереющего неба четко выделялся его движущийся силуэт, и направлялся он прямиком к сараю Гаяра.
   Я дал неприцельную очередь - не убить, так хоть напугать, и насколько возможно ускорил шаг, но все равно отставал. Теплилась слабая надежда, что Гаяр, обеспокоенный стрельбой, будет начеку, и монстру не удастся застать его врасплох.
   Через мгновение из сарая и впрямь раздались выстрелы - две трескучие короткие очереди. А потом автомат замолчал.
   Я ворвался внутрь, на ходу включив фонарь. Успел зацепить боковым зрением лежащее неподвижно тело в нескольких шагах от порванной на куски залипалы. Гаяр! Но пирующего косача на нем не было. Значит, тварь решила отложить обед и спряталась где-то рядом...
   Внезапно я почувствовал за спиной какое-то движение, обернулся, с разворота выпуская короткую очередь. Раздался визг, раненый заяц-мутант метнулся к куче битого кирпича, намереваясь укрыться там, но из-за кирпичей внезапно открыли огонь. Пули встретили тварь в момент прыжка, срезали прямо в воздухе, и косач плюхнулся на цементный пол, поднимая тучу пыли.
   Мне в лицо ударил луч света. Пришлось закрыться рукой и крикнуть:
   - Гаяр, убери фонарь! Это я, Бедуин.
   - Товарищ капитан, - стажер вышел из-за укрытия. Его ощутимо потряхивало от пережитого напряжения, хотя он изо всех сил старался этого не показывать. - Вот ведь урод, да? - Парень боялся отвести ствол автомата от агонизирующего косача, будто тот мог опять на него броситься. - Ни за что не подумаешь, что такая тварюга могла получиться из обычного зайца. И ведь хитрый какой, гад...
   - Это точно, - поддакнул я, понимая, что многословие - это у Гаяра такая форма отходняка. Адреналин у него еще бурлит в крови, и внутри, небось, каждая поджилка трясется. Не от страха - от напряжения. Хотя и от страха, конечно, тоже. Плох тот бродяга, кто не боится. Ему бы сейчас принять грамм сто, но пока на ночевку не устроимся, нельзя. Остается треп. Пустой и, в общем-то, сейчас абсолютно ненужный. Но уж ладно, пусть выговорится.
   - А может, эти косачи уже и не звери? - продолжал возбужденно Гаяр. - Разве звери ведут себя так... по-человечески?
   Я издал неопределенное мычание, которое можно было истолковать и как 'да', и как 'нет', но Гаяра вполне удовлетворил такой ответ. Ему сейчас требовался не собеседник, а слушатель.
   - Парни из внутреннего охранения трепались, будто косачи - это вовсе не зайцы, а бывшие люди, которые попали под ка-излучение, - никак не мог успокоиться стажер. - Будто под воздействием ка-волн получаются не только зомби и меченосцы, но и косачи. Может, и верно? А, товарищ капитан? Вы на передние лапы этого урода гляньте. Разве это лапы? Скорее, руки вроде обезьяньих - волосатые, с пятью пальцами. Когти, правда, на пальчиках... Тигру такие и не снились! Еще повезло, что он меня ими по лицу не полоснул...
   Гаяр наконец-то замолчал, продолжая разглядывать распростертое у наших ног уродливое тело.
   Тварь еще жила. В агонии скребла волосатыми пальцами по цементному полу, хрипела, дергала заячьими ушами, смотрела на нас печальным кроличьим взглядом. Впору было пожалеть зверушку. Но у меня перед глазами стоял Костик Беркут, вернее то, что от него осталось после нападения вот такой же 'беззащитной кроличьей семейки'.
   Я выстрелил в упор, добивая мутанта, и кивнул на второе тело, которое лежало возле 'залипалы':
   - А там кто?
   - Тоже косач, - охотно откликнулся стажер.
   Я отчетливо чувствовал, что ему до смерти хочется курить. Но этого никак нельзя. Никаких сигарет на маршруте - нечего оставлять за собой такой яркий след, как табачный запах.
   - В том углу залипала, - продолжал Гаяр. - Прикинулась проволокой, сука... Я сперва ее не заметил, чуть было не вляпался. Но увидел леденец и остановился, не пошел. Стоп, думаю. Если леденец лежит, значит, и 'Морозка' поблизости. А эта метео-аномалия заморозит в один миг, покрепче жидкого азота. Я на анализатор глянул... обычно он 'Морозку' четко фиксирует, ведь правда же, товарищ капитан?
   Я кивнул. Метеорологический феномен, прозванный 'Морозкой', и в самом деле легко выявляется - и визуально, и с помощью анализатора.
   - Вот, - удовлетворенно продолжал Гаяр. - Убедился я, что 'Морозки' рядом нет. Тогда откуда, думаю, тут леденец взялся? Стал по сторонам маркеры кидать, а тут залипала и объявилась. Ага, думаю, ясно. Ловушка... Какой-то урод хочет, чтобы меня эта долбаная 'проволока' за яйца схватила. Ну, ладно, думаю, поиграем по твоим правилам... Решил сделать вид, будто меня залипала поймала. Поднял кусок веревки, обмотался ею для вида, стою, жду хозяина ловушки...
   - До этого места тебе пять с плюсом. А за остальное кол с минусом, - перебил я. - Что ловушку не прозевал - молодец, а вот какого хрена ты ждать остался? А если б вместо косача хуги был?
   - Так ведь это... не был... - растерялся стажер.
   - Не был... - передразнил я. - Ладно, за то, что косача завалил, тебе на ночевке пятьдесят грамм лишних причитается, заслужил.
   - Сто, - обнаглел Гаяр. - Их же два было.
   Ах, ты ж, ёшку за поварешку! Молоко на губах не обсохло, а туда же.
   - Там посмотрим, - отмахнулся я. Можно согласиться и на сто. Все равно Потап с него половину снимет за то, что сразу не ушел, а остался ждать хозяина ловушки.
  
   На ночевку остановились в хорошо знакомом нам с Потапом схроне или точнее подземном бункере, выкопанном в ста метрах от бывшего железнодорожного полустанка.
   Схрон закрывал надежный люк, вниз вела лестница в двадцать ступеней. Дальше короткий коридор, выложенный кирпичами и покрашенный облупившейся зеленой краской. Затем собственно помещение - довольно просторный прямоугольник площадью пять на шесть метров. В одной из стен имелся запасный 'выход' - длинный подземный ход, с помощью которого можно было выбраться на поверхность по ту сторону железнодорожных путей. Кроме того, строители оборудовали бункер свинцовыми экранами и вентиляцией с фильтрацией воздуха. Короче, все как положено.
   Бункер добросовестно служил местом привалов для всех военных егерей, если кому-нибудь из нас случалось оказаться поблизости. Здесь мы ночевали, здесь же пережидали бури или сияния. Впрочем, не только мы. Вольные бродяги, которые бродили по АТРИ незаконно, тоже бывало пользовались этим надежным убежищем. Уже не помню кто: они или мы, притащили в бункер керосиновую лампу и шесть матрацев, которые положили в ряд на полу.
   Вообще-то у нас, военных егерей, отношения с бродягами сложные. Официально нам полагается арестовывать их или того почище - расстреливать на месте. На практике все оказывается не так страшно. Чаще всего мы соблюдаем вежливый нейтралитет. При встречах на маршруте предупреждаем друг друга об обнаруженных по дороге аномалиях и хищниках. Бывает, даже оказываем первую медицинскую помощь, а то и делимся водой и патронами.
   Исключения составляют военные спецрейды по зачистке территории. Вот тогда, как говорится, кто не спрятался, я не виноват, - уничтожается все, что движется, невзирая на имена и личные знакомства. Бродяги в таких случаях тоже не остаются в долгу - защищаются отчаянно, так что обе стороны частенько несут весьма ощутимые потери. И все же такие стычки не делают нас непримиримыми врагами. И мы, и бродяги принимаем правила игры, навязанные спецификой АТРИ. Частенько случается, что еще вчера, во время зачистки, мы щедро поливали друг друга свинцом, а уже на следующий день, встретившись в тайге, здороваемся, перекидываемся парой слов, а то и отбиваем вместе нападение упырей.
   Хотя бывают исключения - отморозков и среди егерей, и среди бродяг хватает. Да и месть за убитого друга или напарника в АТРИ не редкость.
  
   - Бедуин, твое дежурство первое, - распорядился Потап. - Остальным ужинать и слушать меня.
   Начинался привычный 'разбор полетов' - сейчас Потап подробно объяснит стажерам, кто и что неправильно делал на маршруте.
   Группа расположилась в бункере, я остался на поверхности и осмотрелся, насколько позволяли сгущающиеся сумерки. Того и гляди придется использовать прибор ночного видения, но пока еще можно обойтись и без него.
   Территорию старой вырубки, на которой мы сейчас находились, постепенно осваивали тонкоствольные лиственницы, березы и рябины, вдалеке темнел сосновый бор, но, в целом, местность была открытая, если не считать кустов черной смородины, некогда высаженных возле будки путевого обходчика. Сейчас они разрослись в настоящую плантацию, украсились темными спелыми ягодами, но мне даже не пришло в голову сорвать хоть одну и съесть - не надо проверять их анализатором, чтобы понять - они ядовиты. В АТРИ вообще почти ничего нельзя есть из дикой природы - грибы, ягоды и мясо животных способны убить так же верно, как цианид, вот только мучиться придется подольше...
   Я наладил охранный периметр - установил несколько сигнальных растяжек, а так же крохотные беспроводные инфракрасные видеокамеры. Теперь электронные часовые будут следить за окрестностями и оповещать, если в радиусе трехсот метров появятся излучающие тепло объекты.
   Закончив с периметром, я залег в кустах смородины и принялся изучать в бинокль окрестности, особое внимание уделяя протянувшемуся неподалеку железнодорожному полотну, вернее, двум покосившимся, сошедшим с рельсов вагонам. В них запросто могли устроить себе лежку упыри. К тому же вдоль полотна любили рыскать стаи панцирных собак. Короче, хищников в округе обычно хватало, только успевай отстреливать. Но сегодня было на удивление тихо, и мне вдруг показалось, что мы - единственные живые существа на несколько километров вокруг.
   Это ощущение напрягало, заставляло нервничать. Хотелось уйти отсюда и побыстрее. Но двигаться ночью по АТРИ равняется самоубийству. Вернее, мы с Потапом вдвоем прошли бы, но со стажерами... Нет, лучше пересидеть в бункере до утра.
   Через два часа меня сменил Потап.
   - Ну, как тут? Спокойно?
   - Даже чересчур, - ответил я. - Ни единой твари вокруг. Словно вымерло все.
   Воцарилась пауза. Потап обеспокоенно посмотрел на юго-восток - туда, где возвышался над тайгой и сопками неправдоподобный Останкинский шпиль - одна из неразгаданных загадок АТРИ.
   В геологическом смысле Останкинский Шпиль - типичный базальтовый голец, ученые не раз брали с него пробы. Ну да, форма необычная, и высота чрезмерная, но не это является главной особенностью пика. Начать с того, что его реальную высоту так и не удалось измерить, вернее, измеряли неоднократно, но результат каждый раз получался разным. Грешили на измерительные приборы.
   Не знаю... Возможно, так и есть. Приборы в АТРИ вообще работают крайне нестабильно. Но никакими приборами не объяснишь, почему Останкинский шпиль виден практически из любой точки АТРИ, даже за две сотни километров от него. Виден и днем, и ночью - как сейчас. В темное время суток Шпиль начинает светиться изнутри неярким мерцающим светом, будто гигантский маяк.
   Кстати, в период первого - сталинского - освоения АТРИ, этот пик так и нарекли - Маяк коммунизма, и лишь десятилетия спустя переименовали в Останкинский шпиль. Хотя и сейчас порой используют укороченное старое название - Маяк.
   Мы с Потапом внимательно изучали Шпиль. Перед сиянием возле него обычно возникает Двойник. Бывают и другие признаки приближающихся аномальных явлений, но сейчас ничего такого не наблюдалось. Хотя в какой-то миг мне вдруг почудилось...
   - Потап, ты видишь? Вокруг Маяка едва заметное странное свечение, будто нимб над головой святого...
   - Нимб? Нет, ничего такого не вижу. Маяк, как Маяк.
   У меня внезапно защипало в глазах, наверное, слишком долго и пристально вглядывался вдаль. Я сморгнул, и тотчас нимб исчез. А может, его и не было вовсе...
   - Показалось, - пробормотал я.
   - Бывает... - откликнулся Потап. - Утром двинем обратно к Ванаваре. Придется прервать маршрут. Летягу нужно срочно доставить в госпиталь.
   - Само собой. Кстати, как он там?
   - Держится молодцом, но досталось парню крепко.
   Мы помолчали.
   - Ладно, пойду спать. - Я зевнул и направился к люку.
   Проснулся оттого, что кто-то спускался по лестнице. Я открыл глаза, одновременно нащупывая рукоять табельного 'Ярыгина', но тут же оставил оружие в покое - в бункер вошел Джигит.
   Я посмотрел на часы: начало четвертого, значит, как раз его смена. Джигиту оставалось дежурить чуть меньше часа, а потом его должен сменить Гаяр.
   - Что случилось, стажер? - вполголоса спросил я. - Почему оставил пост?
   - Да там, наверху, что-то непонятное творится, - шепотом ответил Джигит. - Пойдите, гляньте, товарищ капитан.
   Прихватив автомат, пошел за стажером к лестнице. На полпути остановился. Почувствовал какое-то смутное беспокойство. Словно что-то забыл сделать или взять...
   Я оглянулся и посмотрел на спящих ребят. Гаяр дрых безмятежно, как ребенок, и даже улыбался во сне. Летягу, напротив, явно мучили кошмары. Он морщился, постанывал, ворочался с боку на бок. А Потап даже во сне не терял бдительности. Его рука застыла в сантиметре от приклада автомата 'Гроза'. И хотя спал он крепко, в случае тревоги ему хватило бы секунды, чтобы проснуться и перейти в боевой режим. Из моего снаряжения в бункере оставался только рюкзак и подсумки-контейнеры для хабара. Взять с собой? Нет, без них сейчас, пожалуй, можно обойтись.
   Переборов непонятную тревогу, я отвернулся и пошел по лестнице.
   - Бедуин, - позвал сверху Джигит. - Скорее! Оно растет.
   Я выбрался на поверхность и сразу заметил на юге беззвучный клубящийся черно-красный 'гриб', словно от ядерного взрыва, который вспухал над верхушками сосен примерно в том месте, где находились заброшенные корпуса бывшего завода 'Октябренок'. Тишина вокруг стояла настолько полная, что если бы не дыхание: мое и Джигита, я решил бы, что я оглох.
   - Чего это такое? - прошептал Джигит.
   - Не знаю...
   Внезапно земля качнулась, ушла из-под ног, словно палуба во время шторма. Я машинально сделал несколько шагов вперед, пытаясь удержать равновесие, а Джигит уцепился за меня, чтобы не упасть.
   - Товарищ капитан!.. Бедуин!.. - судя по разинутому рту стажера, он кричал, но мне его слова показались шепотом.
   С моим слухом явно творилось что-то не то. Зато зрение вдруг необычайно обострилось. Сейчас я видел далекий лес так, будто смотрел на него ярким солнечным днем в мощный бинокль. Впрочем, вокруг и в самом деле ощутимо посветлело, словно внезапно наступили белые ночи.
   Странный 'гриб' не развеялся, а напротив, стал плотнее. Более того, он начал двигаться, причем в нашу сторону и с весьма приличной скоростью! Несся, не разбирая пути - прямиком сквозь тайгу, ломая деревья, оставляя за собой широкую просеку и глубокую борозду перепаханной земли.
   - Тревога! Поднимаем всех! Уходим! - Я выпустил короткую очередь в небо, пытаясь подать сигнал Потапу и остальным, а Джигит бросился к люку.
   Земля продолжала раскачиваться, будто гигантские качели. Стажер потерял равновесие и упал, попытался подняться на четвереньки, но тут горизонтальная до сих пор поверхность взвилась на дыбы - мы в один миг словно оказались на склоне отвесной горы. Удержаться не было никакой возможности, и мы с Джигитом покатились кубарем прочь от люка, сминая ветки смородины, набивая шишки и синяки на кочках и россыпях камней.
   Вначале мы двигались параллельным курсом, но потом меня выкинуло на железнодорожное полотно, а стажера отбросило левее - к домику путевого обходчика, и я потерял его из виду.
   Я катился по рельсам со скоростью хорошего курьерского поезда. Бился головой о стыки, молясь, чтобы выдержал шлем. Пересчитывал ребрами шпалы. Слышал, как трещит ткань комбинезона, цепляясь за металлическую сетку, которой укрепляли железнодорожную насыпь. Сейчас сетка кое-где вылезла наружу, перекрутилась, образуя весьма неприятные препятствия. Мне казалось, что я лечу в адскую пропасть, у которой нет дна.
   И все же наступил момент, когда падение прекратилось - поверхность вновь стала горизонтальной. Блаженство продолжалось несколько секунд, а затем все повторилось - я снова оказался в верхней точке горы и покатился обратно.
   Не успел достигнуть 'дна', как наклон вновь изменился. Казалось, мною играют в пинг-понг. После пятого или шестого раза я полностью потерял ориентацию. Туда-сюда... Туда-сюда... А потом меня с размаху швырнуло на что-то очень твердое, и я потерял сознание.
   Очнулся от резкой боли, которая буквально прошивала все тело насквозь. Земля больше не качалась. Мир вокруг переменился. Стало светлее. Нет, не так. Скорее, желтее. Казалось, в одночасье исчезли абсолютно все краски, кроме двух: желтой и серой. Небо, земля, растительность и даже мой комбинезон выглядели так, словно их щедро присыпали речным песком вперемешку с пеплом. Гигантского 'гриба' не было и в помине - то ли развеялся, то ли ушел дальше на юг.
   Я попробовал встать. Тотчас напомнила о себе боль. Теперь она сосредоточилась в боку и в правой ноге, вернее, в голени, чуть повыше лодыжки. Шнуровка на правом берце оказалась вспорота, будто бритвой. Тонкий глубокий порез шел насквозь через кожаный 'язык' ботинка, штанину комбинезона и оставлял царапину на голени. Но эта едва заметная ранка не могла быть источником боли. Дело в чем-то другом. Я осторожно ощупал ногу. Похоже, перелом. К счастью, закрытый и, судя по ощущениям, вернее, по их отсутствию, без большой внутренней кровопотери - то есть острые края сломанной кости не порвали вену или крупные кровеносные сосуды, иначе я испытывал бы сейчас озноб, сильнейшую слабость и усиленное сердцебиение одновременно. Что ж, мне 'достался' не самый плохой вариант. Если найду шину и замену костылям, смогу даже медленно ковылять, а пока придется ползти.
   С боком сложнее, что такое с ним случилось, с ходу не понять. Болит просто зверски. Ладно, будем надеяться, что всего-навсего сильный ушиб. Хотя после 'игры в пинг-понг' я весь как один сплошной синяк, с множеством ссадин и порезов.
   Пискнул счетчик радиации и тут же вырубился. Все, сдох. Видно, повредился при падении. Как и КИП. Значит, у меня больше нет ни связи, ни анализатора, ни дозиметра.
   Проведя беглую инвентаризацию, убедился, что положение совсем хреновое. Из оружия остался один только нож - каким-то чудом он умудрился удержаться в специальном кармашке на предплечье. Автомат, шлем и кобуру с Ярыгиным сорвало во время 'игры в пинг-понг'. Комбинезону тоже пришлось несладко - порезан буквально в лохмотья. От карманов разгрузки остались одни воспоминания. А там были боеприпасы, аптечка, фонарь. Впрочем, фонарь я обнаружил в двух шагах от себя - раздавленный, будто только что из-под пресса.
   Часть снаряжения осталась в рюкзаке, а он лежит в бункере... Вернее, лежал...
   Так, а где у нас бункер?
   Я приподнялся на одном колене, пытаясь сориентироваться.
   Ага... Я угодил в строительный котлован - давным-давно заброшенный, заросший ветвистым крестовником с толстыми мохнатыми стеблями и продолговатыми листьями. Сейчас и стебли, и листья казались песочно-желтыми, словно какой-то ненормальный маляр щедро облил их краской.
   Котлован был усеян всякой строительной дребеденью: трубами, щебенкой, кусками арматуры, бетонными плитами. Именно о пирамиду из плит меня и шваркнуло напоследок. Счастье еще, что не повредил себе позвоночник, не свернул шею и не пропорол живот прутьями арматуры. Сегодня удача на моей стороне. Вот только надолго ли? АТРИ счастливчиков не любит. Она как карточный шулер - поманит удачей, прельстит баснословным выигрышем, а потом отберет все до последнего, включая рассудок и жизнь...
   Ладно, пора выбираться из котлована. Нужно выяснить, что же сталось с бункером и ребятами.
   Я пополз по странной желтоватой земле, пытаясь не обращать внимания на нудную боль в боку и стараясь как можно меньше тревожить покалеченную ногу. По-хорошему надо бы сделать шину, но не из чего. Под рукой ни одной более-менее прямой дощечки. Плевать, обойдемся. Главное - не останавливаться.
   Насколько я смог сориентироваться, меня отбросило примерно на полкилометра к западу. Сущие пустяки... А интересно, с какой скоростью ползет покалеченный человек?..
   Остановился отдохнуть. Прижался щекой к странной порыжевшей земле. Мне показалось, или необычный цвет стал гуще? Он словно наползал плотной волной со стороны 'Октябренка', окрашивая не только землю, но и воздух. На небо теперь было больно смотреть, оно напоминало направленную в глаза стоваттную лампу. Этот необычный свет давил на психику, пытался подчинить себе, превратить мозги в кашу. Кажется, это и называют ка-излучением... Я боролся с ним изо всех сил, пока не заломило в висках, а потом вдруг откуда-то из глубин подсознания поднялась уверенность, что я справлюсь.
   Сразу стало легче, будто странная волна, наткнувшись на преграду, ушла, откатилась назад, к 'Октябренку'. В голове прояснилось. Нестерпимо-яркая желтизна вроде слегка померкла. И я пополз дальше, огибая стволы лиственниц, упорно, словно червь.
   Второй короткий привал сделал возле руки - обычной человеческой руки с разбитым КИПом на запястье. Оторванная по плечо, она казалась сделанной из желтоватого воска, а запекшаяся кровь напоминала светло-коричневую пенку, какая бывает у топленого молока.
   Я присмотрелся к КИПу, с трудом разобрал гравировку: 'Джигит'.
   Находка не вызвала никаких чувств. Мозг просто зафиксировал, что Джигит, скорее всего, мертв. Льющийся со стороны 'Октябренка' желтоватый свет постепенно выжигал во мне все эмоции, превращая в бездушное механическое существо. В робота, в котором заложена программа: доползти до бункера, проверить, уцелел ли кто из группы, а так же постараться разыскать хоть какое-нибудь оружие и снаряжение.
   Я оставил руку Джигита лежать там, где нашел, и пополз дальше, внимательно глядя по сторонам.
   Мои худшие опасения сбылись - бункера не было! По тому месту, где еще недавно находился люк, словно прошелся чудовищный плуг, оставив после себя перепаханную землю вперемешку с обломками кирпичей, какими-то тряпками и останками человеческих тел. Тряпки, как и земля, были влажными, измазанными в знакомой уже топленой пенке, которая ощутимо разила свежей кровью. Этот тяжелый резкий запах бил в ноздри, заставляя дышать через раз.
   Похоже, живых здесь больше не осталось. Робот внутри меня равнодушно принял такой вывод и выдвинул на первый план следующие задачи: отыскать две подходящих доски для шины, чтобы зафиксировать наконец сломанную ногу; найти оружие и снаряжение.
   Не знаю, как долго я ползал по перепаханной земле. Пронзительный желтоватый свет то и дело усиливался - накатывал волнами, предпринимая очередную атаку на мой разум. Тогда я замирал неподвижно и изо всех сил зажмуривал глаза, стараясь отыскать внутри себя ту самую преграду, которая спасла меня при первой атаке ка-волн. Иногда мне это удавалось сразу, и ментальный враг вновь отступал. А порой я пропускал удар, и тогда сознание будто раздваивалось - человек во мне словно засыпал, полностью уступая место роботу, к счастью, ненадолго.
   В один из периодов просветления обнаружил, что сжимаю в руке измазанный в чем-то липком, но абсолютно целый пистолет Ярыгина. С некоторым трудом прочитал табельный номер. Попытался вспомнить, у кого из группы был такой, но так и не вспомнил - мозги, будто превратились в кашу, так что сосредоточиться на чем-то конкретном получалось с огромным трудом.
   Вытащил обойму, она оказалась неполной. Я тщательно пересчитал патроны: восемь штук. Обрадовался им, как родным. Целых восемь штук! Живем, ребята!
   'А долго ли?' - трезво спросила оставшаяся разумной частица сознания. Но я велел ей заткнуться. Сколько ни проживу, все мое.
   Ярыгин оказался единственным трофеем, и я решил, что пора уходить... тьфу ты... уползать отсюда. Тем более что сознание отключалось все чаще, причем в такие моменты тело продолжало активно двигаться, живя какой-то своей, бездушной жизнью.
   В очередной раз пришел в себя с куском человеческой ноги возле рта. Кажется, я всерьез собираюсь это съесть... В ужасе отбросил прочь отвратительную еду, едва удерживая рвотные позывы. И вдруг отчетливо понял, что пребывание в лучах раздражающе желтого света постепенно превращает меня в мутанта. В зомби или упыря. Короче, в прожорливую кровожадную тварь.
   Накативший ужас придал сил - никогда в жизни я не ползал так быстро. Уверен, ни одна, самая шустрая ящерица не смогла бы сейчас угнаться за мной.
   Инстинкт подсказал направление движения - на север - прочь от источника желтого света, который явно находился среди полуразрушенных корпусов Октябренка. Почти ничего не соображая, не видя и не слыша, я пополз вперед, отчаянно стараясь удержать остатки ускользающего рассудка. Как в бреду, миновал железнодорожные пути и полосу отчуждения, машинально обогнул по широкой дуге странный, похожий на муравейник, холмик и вполз в рощицу из молодых лиственниц.
   Чудовищный желтый свет не собирался отпускать меня. Догонял, мягко толкал в затылок, проникал в мозг. Кажется, я рычал, ругался - громко, в голос. В бессильной ярости грозил кулаком, обещал поквитаться с кем-то. И полз, упорно полз вперед, уже понимая, что не доползу - еще немного, и ка-излучение окончательно разрушит мой разум. Тогда пойдет гулять по просторам АТРИ еще один зомби. Или, упаси боже, упырь...
   - Ну, уж нет, суки!.. Не дождетесь!.. Меня вам в мутанта не превратить! Хрен собачий получите, а не Бедуина!
   Я сел, двумя руками взял Ярыгина, тщательно проверил, есть ли патрон в патроннике, вставил ствол в рот, закрыл глаза. Палец замер на спусковом крючке.
   Разум отчаянно сопротивлялся, не позволяя нажать на спуск. Кто-то, сидящий глубоко во мне, не хотел сдаваться. Собирался бороться до конца. Еще надеялся спастись. Посылал в пространство немые отчаянные призывы о помощи.
   Руки дрожали так сильно, что ствол пистолета ерзал по зубам, издавая неприятный скрежет. Этот звук внезапно привел меня в такое раздражение, что я вытащил ствол изо рта, лишь бы не слышать его. А спустя несколько мгновений уже не помнил о том, что совсем недавно собирался сделать.
   - Привал окончен. Надо двигаться дальше, - вслух приказал я себе, тщательно прилаживая драгоценный Ярыгин в самодельную петлю, которую смастерил из обрывков комбинезона и привязал к предплечью рядом с ножом.
   Внезапно раздались шелестящие шаги, словно кто-то бежал по ковру из сухой опавшей хвои. Я автоматически откатился за ствол лиственницы и выхватил пистолет, всматриваясь в мелькающий среди деревьев силуэт...
   Вроде как человек...
   Желтое марево искажало зрение, и я никак не мог сфокусировать взгляд...
   Неизвестный приближался...
   И наконец я увидел его...
   - Ты?! Ёшку за поварешку! - завопил я, не помня себя от радости. - Живуч, бродяга!
   В разодранном в хлам комбинезоне, без шлема и рюкзака, зато с 'Грозой' через плечо, передо мной стоял Потап! Лицо все в ссадинах, нос свернут на бок, один глаз заплыл, но руки-ноги целы, и внутренних повреждений, опасных для жизни, вроде нет.
   - Потап, братишка...
   Он посмотрел на меня здоровым глазом, явно не узнавая, и сделал движение, будто собирался развернуться и уйти. Да что это с ним?!
   - Потап! Стой! Ты чего, не признал меня? Это же я, Бедуин.
   В его лице что-то изменилось.
   - Уходить отсюда надо, - безжизненным скрипучим голосом сказал он. - Вставай. Быстро.
   - Не могу, у меня нога...
   Потап молча и как-то очень ловко перекинул меня через плечо, будто мешок с картошкой, и резво потрусил вперед.
   - Ну, ты и здоровый лось, - буркнул я, повисая вниз головой.
   Сколько мы с ним вместе АТРИ топчем, а такой силы я в нем что-то раньше не замечал. Он, конечно, мужик не слабый, но чтобы вот так тащить на себе около восьмидесяти килограммов живого веса!.. Да еще бодрой рысью... Впрочем, сейчас ситуация экстремальная, а в подобных обстоятельствах, говорят, люди способны на такое, о чем в нормальной жизни остается только мечтать.
  
  
   Глава 2
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Хочешь смеяться последним - стреляй первым'.
  
   Негромкий жалобный вой переходил в поскуливание, хватал за душу. На человеческую психику он действовал подобно плачу ребенка - инстинктивно хотелось бежать на помощь, чтобы защитить, накормить, приласкать маленького беззащитного песика.
   На самом деле такие звуки издавал один из самых распространенных хищников АТРИ - панцирный пес-мутант. Его голову, спину и бока покрывала не шерсть, а своеобразная природная броня, которая по прочности лишь немногим уступала кевларовому бронежилету.
   Впрочем, для опытного человека с автоматом псы-мутанты не представляли серьезной угрозы - бронебойные пули легко пробивали панцирь. Да и простые пробивали, только стрелять требовалось практически в упор или целиться в незащищенные брюхо и глаза. К тому же псы редко собирались в большие стаи, действовали каждый сам по себе, неорганизованно и неслаженно.
   Положение менялось, когда собачью свору возглавлял другой хищник - атрийская рысь или, как ее привыкли называть здесь, секалан. Этот хитрый полуразумный мутант мог подчинять себе панцирных собак телепатически, к тому же был способен собрать целую армию - более сотни четвероногих бойцов. Такая стая моментально становилась величайшей опасностью АТРИ, с которой боялись связываться даже живоглоты и волколаки. Под управлением секалана собачья стая истребляла не только семейки косачей и стада рогачей, но и совершала набеги на поселения вольных бродяг и становища хуги.
   Мы с Потапом сидели, прислонившись спинами к покрытому мхом валуну, и слушали заунывную песню панцирного пса.
   Вокруг простиралась привычная - без желтизны и ка-излучения - атрийская тайга. И опасности здесь были привычными, хотя от этого не становились менее смертельными. И одна из них - стая псов, которая кружила неподалеку.
   К счастью, свора попалась маленькая по меркам АТРИ - десятка полтора панцирных собак, но ими руководил секалан. Он, видно, был совсем молодым, раз не сумел собрать вокруг себя больше бойцов - его гипнотические способности, вероятно, еще не достигли пика. И в то же время звереныш оказался далеко не глупым - медлил, не торопясь отдавать команду к нападению, будучи не до конца уверен в своих силах.
   Боялся секалан правильно. Будь у нас с Потапом достаточно боеприпасов, от его стаи остались бы лишь зловонные трупы. Но чего нет, того нет. Весь наш боезапас сейчас состоял из неполной обоймы для ПЯ и одного магазина для 'Грозы'. Итого тридцать восемь патронов на шестнадцать собак. Если мы проявим чудеса меткости и станем поражать одного пса одним выстрелом, наш боезапас уменьшится почти вполовину. Такова арифметика. Но в реальности все произойдет по-другому - мы с Потапом, конечно, меткие стрелки, но панцирного пса практически невозможно завалить с одного выстрела. Значит, к концу боя у нас останутся пустые магазины. Даже если мы отобьемся от стаи, то дальше по диким землям пойдем с одним ножом на двоих.
   - Ну что, братишка, есть предложения?
   Мой вопрос повис в воздухе - Потап промолчал. Ка-излучение и для него не прошло бесследно - он то и дело впадал в ступор: не отвечал, не реагировал на меня, даже когда я тряс его за плечо. Но, к счастью, оцепенение быстро проходило, и он... нет, не становился самим собой, но начинал хотя бы проявлять признаки жизни: двигаться, говорить.
   - Потап, очнись, - я пихнул его кулаком в бок.
   - А?.. Что?.. - Он очумело затряс головой и попытался сфокусировать взгляд на мне. - Что ты сказал?
   - Я спрашиваю, делать-то что будем? Эти миленькие зверюшки не оставят нас в покое.
   - Перестрелять их к чертям собачьим.
   - И остаться с пустыми магазинами?
   - Ну, тогда не стрелять, - равнодушно ответил он.
   Я почувствовал раздражение. Не зря старшим группы обычно назначали Потапа, а не меня, хотя звания и общая выслуга лет у нас с ним одинаковые. Но Потап, как никто другой, умел правильно оценить обстановку и принять единственно верное решение. А сейчас, похоже, от него толку мало. Мы с ним явно поменялись местами, и теперь, как говорится, командовать парадом буду я. Не хочу, но придется. Деваться некуда.
   - Давай попробуем уйти без стрельбы, - принял решение я.
   - А свора?
   - Пусть висят на хвосте. Нападут, будем отстреливаться.
   Потап кивнул и встал в полный рост. Собаки, почуяв движение, оживились и подались назад, не решаясь напасть. Держались на почтительном расстоянии, но не уходили. Ждали ночи? Тогда у них будет явное преимущество - ведь зверюгам темнота не помеха. А вот нам придется туго. Ну, как тут не пожалеть о северных белых ночах. Но в АТРИ их почему-то не бывает...
   Потап осмотрел окрестности, решил, что активной опасности поблизости нет, и подставил мне левое плечо, перехватив автомат правой рукой. Я поднялся, попытался наступить на сломанную ногу и тут же скривился от боли:
   - Едрить твою кочерыжку!
   - Давай понесу тебя, как нес, - предложил Потап.
   - Нет. - Со мной через плечо он потеряет боеспособность и маневренность. Я тем более буду не боец, повиснув головой вниз. Да и устанет Потап гораздо быстрее, придется часто делать привалы. А день не резиновый. До ночи нам надо пройти как можно больше, чтобы оказаться в надежном укрытии, в идеале вообще среди людей, которые окажут нам медицинскую помощь, снабдят припасами и патронами. - Нет. Я отлично дойду сам, если буду держаться за твое плечо.
   - Как хочешь. Так все-таки куда пойдем? В Ванавару?
   Этот вопрос мы с ним уже обсуждали, но так и не пришли к определенному выводу.
   С одной стороны, маршрут до Ванавары нам отлично знаком - хожено-перехожено по нему тысячи раз, так что сюрпризов можно не ожидать. С другой стороны, придется протопать добрых шестьдесят километров - это если напрямик, через 'Октябренок'. Но там все еще бушует ка-излучение. Значит, надо искать обход, который может обернуться лишней полусотней километров пути. Для нас это неприемлемо - с моей сломанной ногой мы будем добираться до Ванавары неделю, не меньше. И это без еды и патронов! С водой дела обстояли получше - у Потапа при себе оказалась почти полная фляга, но на двоих ее не хватит надолго.
   Ближе всех сейчас от нас поселение Эгдым. Туда ведет более-менее уцелевшая бетонка, так что путь не слишком сложный. Но там обосновалась весьма лихая группировка вольных бродяг. Ребятки скорее мародеры, чем честные бродяги - предпочитают не искать хабар, а отбирать его у других. Если бы мы заявились к ним впятером - пусть и со стажерами, но в полном боевом снаряжении, с работающими КИПами и маячками, - эгдымские не рискнули бы связываться с нами. Но сейчас совсем другое дело. Два измотанных, практически безоружных военных егеря для эгдымских пацанов - это просто подарок судьбы. Они не станут разбираться, с хабаром мы или без - сначала пристрелят, а уж потом обыщут трупы. А могут и поверить, что мы пустые, и все равно пристрелить - просто так, чисто из спортивного интереса. Впрочем, с их точки зрения, у нас есть при себе как минимум две ценности - 'Ярыгин' и 'Гроза'.
   Вообще-то 'Грозу' нельзя назвать особо популярным оружием в АТРИ. Намного большим спросом пользуются старый добрый АКМ, 'сотка' 'Калаша', 'Вал', а так же всевозможные разновидности снайперских винтовок. Впрочем, вольные бродяги выбирают себе оружие на собственный вкус, так что в АТРИ можно найти абсолютно все: от допотопных АК-47 до гражданского 'Вепря' и экзотического 'Гризли'.
   Уж не знаю, кому пришло в голову вооружить военных егерей 'Грозой', но думаю, что кто-то получил за это неплохой 'откат'. Официально же все выглядело вполне обоснованно - автоматно-гранатометный комплекс 'Гроза' заменяет собой сразу три вида оружия: штурмовой автомат, снайперскую винтовку и гранатомет. На первый взгляд, весьма удобно. На деле же все оказывается несколько иначе. Начать с того, что снайперский вариант 'Грозы' полностью эффективен лишь на двести метров - расстояние в большинстве случаев недостаточно для снайперской стрельбы. Гранатомет вроде бы хорош, но он активируется тем же спусковым крючком, что и автомат. Такое совмещение на деле не очень удобно - чтобы переключать режим стрельбы, требуется потратить время, которого в реальном бою, как правило, просто нет.
   Но самым главным недостатком базовой 'Грозы' оказалась, как ни странно, новомодная компоновка 'буллпап', вернее, неправильно размещенный затворный механизм. Гильзы вылетают близко от лица. Для правши это не страшно, но если ты привык орудовать левой рукой, то с 'Грозой' шутки плохи. Береги нос! Гильзы летят так близко, что их хоть зубами хватай.
   Зато нашу егерскую 'Грозу' с индексом 'один' адаптировали под стандартные АКМовские магазины на тридцать патронов 7,62 мм - самые распространенные боеприпасы в АТРИ.
   Та 'Гроза', что висела за плечом у Потапа, не имела сейчас подствольника и снайперской оптики - Леха обычно носил все эти прибабахи в рюкзаке, который пропал вместе с бункером, поэтому стоимость автомата существенно уменьшалась. Впрочем, в АТРИ ценится практически любое оружие, так что и за Лехин автоматик при желании можно выручить хорошие деньги.
   Мой пистолет Ярыгина ПЯ (МР-443) будет даже подороже. Он появился в российской армии недавно, наряду с пистолетами ГШ-18 и СПС, придя на смену устаревшим 'Макарову' и 'Стечкину'. По сравнению с 'Макарычем', 'Ярыгин' несколько тяжеловат, зато помощнее и имеет магазин на семнадцать патронов.
   Короче, эгдымским найдется, чем у нас поживиться.
   - Нет, Потап, на Эгдым нам хода нет, - озвучил я вслух свои размышления.
   - Тогда остается на северо-восток, к Стрелке.
   На Стрелке уже который год находится комплексная научно-исследовательская экспедиция. Там, в лагере ученых, нам смогли бы оказать медицинскую помощь. К тому же между Стрелкой и Ванаварой регулярно курсирует вертолет. Но прямой, кратчайший путь от того места, где мы находимся, до Стрелки лежит через гиблые аномальные места, куда не отважится сунуться и самый отчаянный бродяга. Правда, пройти нам придется всего ничего - каких-то тридцать километров, если считать по прямой.
   - Ладно, - решился я. - Пойдем к Стрелке. Будем надеяться, что слухи о непроходимости тех мест сильно преувеличены. К тому же тут, считай, рукой подать. Плевое дело.
   - Было бы плевое, если бы не... - Потап вовремя прикусил язык, но его, брошенный на мою сломанную ногу, взгляд говорил красноречивее любых слов.
   Я промолчал, понимая, что Потап прав. Дважды прав! Ведь со сломанной ногой даже по обычной тайге передвигаться непросто, а в АТРИ все расстояния увеличиваются многократно - тут очень редко можно пройти напрямки. Петляя среди областей измененного пространства, даже со здоровыми ногами можно потратить на прохождение одного километра несколько часов. Сколько же времени понадобится хромому?..
   Потап - отличный егерь. Если он пойдет один, то при хорошем раскладе сможет дойти до Стрелки уже к вечеру, максимум к завтрашнему утру. Это если повезет, конечно, и хищники не станут слишком сильно его донимать. Вернее, будь у него побольше боеприпасов, точно дошел бы. А так, с одним магазином... Хотя, если отдать ему 'Ярыгина', его шансы вырастут. А мои - дождаться подмоги - упадут до нуля...
   - Послушай, Потап. Есть предложение. Я думаю, будет разумным, если ты пойдешь к Стрелке один...
   - Нет, - резко перебил он.
   - Выслушай меня! Ты пойдешь за помощью, а я подожду здесь и...
   - Бедуин, - снова перебил Потап. - А ты бы ушел? Оставил меня одного?
   - Да, - постарался как можно тверже сказать я. - Конечно, ушел бы. Ведь это разумно, вдвоем нам не дойти.
   - Что ж... Ладно... Я уйду, - усмехнулся Потап. - Уйду. Но только в одном-единственном случае. Сказать в каком?
   - Не надо. Я догадываюсь.
   Он уйдет, только если я буду мертв.
   - Зря ты так, Потап...
   - Тема закрыта! Ну, что? Решение принято? Выдвигаемся к Стрелке?
  
   Следующие несколько часов слились для меня в один ярко-красный вихрь дикой боли. В ноге, казалось, засели раскаленные иглы. Каждый шаг причинял мучения. Я буквально висел на Потапе, почти ничего не видя и не соображая. А ему мало того, что приходилось тащить меня, так еще надо было выбирать безопасный путь. Причем на глазок - не имея ни анализатора аномалий, ни дозиметра, ни даже самого захудалого маркера.
   Впрочем, роль сигнальных маркеров неплохо играли камни, шишки, а то и просто комья земли. Вот с радиацией было хуже. Вполне возможно, что мы уже 'наглотались' рентгенов по самое 'не могу', но не знали об этом.
   - Раз не знаем, и ладно. Будем считать, что их нет, - сказал Потап, когда я поделился с ним опасениями.
   Нам пришлось преодолевать обширную болотистую местность с тучами мелкого кровожадного гнуса, от которого почти не спасали изодранные комбинезоны.
   Перед болотом мы наконец-то сделали мне шину на сломанную ногу - остругали ножом две подходящие ветки, а пара длинных прямых палок, изготовленных из стволов молодой ольхи, послужила костылями. Теперь я мог худо-бедно ковылять сам, не придерживаясь за плечо Потапа. Его руки полностью освободились, он получил большую свободу действий и мог идти первым со слегой в руках, прокладывая безопасный путь через болото.
   Но безопасный не означает легкий. Палки-костыли на такой зыбкой поверхности помогали мало - проваливались сквозь моховой покров, увязая в болотистой грязи. Здоровая нога то и дело скользила на влажных кочках, и тогда, чтобы не потерять равновесия, приходилось со всей силой наступать на больную. Мне казалось, будто какой-то ненормальный черт развел в моей голени адскую жаровню и медленно поджаривает ногу изнутри.
   Прошли века, прежде чем болото осталось позади, сменившись территорией старого пожарища, поросшего березняком. Идти по нему оказалось одним удовольствием - сухо, светло, твердо. Просто отдых по сравнению болотом!
   За березняком нас поджидал неприятный сюрприз - очень странное открытое пространство черной, местами присыпанной пеплом земли без единого дерева, кустарничка или вездесущего мха. В воздухе едва заметно пахло гарью.
   - Либо тут совсем недавно был чудовищный пожар, либо это 'Долина спящих гейзеров', - высказал предположение Потап.
   В АТРИ так называют аномальные участки, где под землей прячутся огненные гейзеры. До поры до времени такого гейзера не видно и не слышно - вот как сейчас. Он активируется только тогда, когда в него попадает какой-либо предмет: маркер, камень или зазевавшийся бродяга. Тогда гейзер выбрасывает яростный столб огня, горит несколько секунд, превращая свою жертву в пепел, а потом вновь засыпает, поджидая новую добычу.
   - Поищем обход? - предложил Потап.
   Я смерил взглядом простиравшееся перед нами пространство. С запада оно тянулось, сколько хватало глаз, а с востока утыкалось в курумник - малопроходимый завал из камней. С моей ногой там нечего делать.
   - Нет, Потап. Давай рискнем напрямик.
   Вооружившись запасом шишек, мы двинулись через 'Долину'.
   Шаг, остановка, одна из шишек отправляется в короткий полет, касается почерневшей, обугленной земли. Мы ждем, затаив дыхание. Секунда, вторая... Ничего. Чисто. Можно сделать следующий шаг.
   И снова остановка. Потап кидает очередную шишку. Не успевает она упасть, как тотчас включается невидимый огнемет - в трех шагах от нас из-под земли вертикально вверх бьет ревущая струя пламени около двух метров высотой. Нас обдает страшным жаром, ощущение, будто стоишь у мартеновской печи. Через несколько секунд все успокаивается. Мы тщательно запоминаем место и шагаем рядом, где безопасно. Останавливаемся. Потап берет наизготовку следующую шишку...
   Путь по 'Долине спящих гейзеров' продолжался несколько часов. И это нам еще повезло, что в длину она была не больше километра.
   Мы взмокли, запарились и решили сделать короткий привал возле небольшого бочажка, заполненного мутной водой. Близость к водоему, пусть даже такому гнилому, навевала иллюзию прохлады, что после огнедышащей аномалии оказалось чертовски приятным.
   Я лег спиной на бархатное покрывало мха, положил руки за голову и посмотрел в свинцовое предгрозовое небо.
   - Потап, а тебе гроза нравится?
   - Не очень. На любителя автоматик. Есть у 'Грозы', конечно, свои плюсы. Она небольшая, компактная. Из нее можно стрелять даже одной рукой, если вторая ранена или занята чем. Правда, только правой рукой, левше, как ты знаешь, с 'Грозой' делать нечего... К тому же у нее точность плоховата, отдача великовата и шуму многовато. Если стрелять без глушителя, то так и долбит по ушам. Да еще и пороховые газы прямо в морду летят...
   Я непонимающе уставился на него:
   - Какие газы? Какой глушитель? Ты сейчас вообще о чем?
   - Я о 'Грозе', - он приподнял лежащий на коленях автомат. - А ты о чем?
   - И я о грозе, - указал на небо. - О настоящей грозе. Ты ее любишь?
   Он неопределенно пожал плечами:
   - Раньше любил. На Большой земле. А теперь... Скорее нет, чем да. Раскаты грома мешают слушать тайгу, да и молнии отвлекают.
   Мы замолчали. По земле ударили первые капли дождя. Я сел и попытался спрятать лицо под остатками капюшона. Дождь мог быть радиоактивным.
   - У меня есть один шприц с антирадом, - внезапно сказал Потап.
   Я промолчал. Единственный шприц с порцией антирадиационного препарата на двоих - это все равно, что один протез на двух одноногих инвалидов. Дозу нельзя делить пополам. Надо вкалывать целиком, иначе в ней нет никакого смысла.
   Внезапно со стороны 'Долины спящих гейзеров' донесся пронзительный визг. Я обернулся. Увидел взметнувшийся над полем фонтан огня. Потом еще один. И еще. Ветер принес запах горелого мяса.
   - Собаки... Идут за нами... Слышь, Потап? Не отстали зверюги-то.
   - И не отстанут, - меланхолично отозвался он. - Ночь скоро. Они ждут.
   Гейзеры извергали огонь всего несколько секунд, а потом вспышки прекратились - панцирные псы стали осторожнее.
   Непогода укорачивала день, поторапливая вечер. Темнота сгущалась прямо на глазах. Еще полчаса, от силы час, и мы станем беспомощными в абсолютной темноте, как новорожденные котята. Нам позарез нужен свет, хотя бы от костра. Конечно, есть множество способов быстро разжечь костер даже в мокром лесу, но для этого нужна хотя бы одна-единственная спичка. Или зажигалка. У нас при себе сейчас ничего подобного нет. Впрочем, можно раскурочить патрон и воспользоваться порохом. Но есть и другой - оптимальный, на мой взгляд, способ...
   - Ну-ка, Потап, вставай. Возвращаемся в 'Долину'.
   - Зачем?
   - Если успеем, разведем костер от ближайшего гейзера. Станет светлее. Глядишь, собаки не решатся напасть. А если и решатся, наши с ними шансы чуть-чуть уравняются.
   Потап покрутил головой - идея ему не понравилась. Гейзеры на том поле лепились почти вплотную друг к другу. Один неосторожный шаг, и от нас обоих останется лишь хорошо прожаренное мясо. Шашлык. Но если не пойдем туда, еще до исхода ночи превратимся в корм для уродливых бобиков. Куда ни кинь, всюду полный... карантин.
   - Возвращаемся к гейзерам, - нехотя согласился Потап.
   Дождь тем временем набрал силу, молотя по нашим спинам и упрятанным под капюшонами головам с азартом заядлого барабанщика. Зарокотал гром. Вдалеке ударила первая молния.
   До 'Долины гейзеров' было не больше пятидесяти метров по довольно ровной местности, усеянной редкими деревьями непонятной породы.
   Мы как раз огибали кривоватую то ли лиственницу с пятнистым, черно-белым стволом, то ли березку с хвоей вместо листьев, когда на нас выскочил панцирный пес. Он выглядел жалко и угрожающе одновременно. Массивная треугольная голова с красными крысиными глазами и длинной, как у крокодила, пастью. Широкая, как у бультерьера, грудная клетка. Сильные, хоть и коротковатые ноги. Хвост отсутствует. Вместо шерсти - коричневатые пластинки внахлест, как у еловой шишки - та самая природная броня, воспроизвести которую наши ученые безуспешно пытаются вот уже почти двадцать лет.
   Натолкнувшись на нас, хищник явно растерялся - видно, чутье подвело его, и он не ожидал обнаружить людей так близко. Мы тоже не успели среагировать и нажать на спусковые крючки. Впрочем, к лучшему. А то сгоряча израсходовали бы драгоценные патроны, а их стоило поберечь.
   Мгновение мы с псом пристально изучали друг друга. Вероятно, для него мы были изысканным деликатесом, потому что он судорожно сглотнул, и я вдруг явственно ощутил, насколько же сильно ему хочется есть. И единственная более-менее доступная еда в округе - это мы.
   Но страх перед оружием у панцирного пса оказался сильнее голода. Мутант жалобно взвыл, облизнулся сизым языком, с которого закапала густая, похожая на жидкий гной слюна, развернулся и бросился наутек.
   Вожак стаи, секалан, тут же прочел информацию из памяти своего разведчика, мгновенно проанализировал направление движения потенциальной добычи, то есть нас с Потапом, и оценил обстановку абсолютно правильно: понял, что мы собираемся отсидеться всю ночь в окружении света от гейзеров. Это для него оказалось неприятным сюрпризом. Выходит, напрасно он терпеливо преследовал нас, ожидая ночной темноты. Добыча обхитрила охотников. Но он сам и его стая отчаянно хотели есть! Нервы у молодого вожака не выдержали, и он отдал своре приказ о нападении.
   Атака застала нас возле одного из толстых деревьев-мутантов...
   Похоже, погода в этом бою решила выступить на стороне собак - небо вдруг потемнело до черноты, ливень набрал силу - казалось, вода стоит сплошной стеной. Видимость упала до нескольких метров. Слышимость вообще оказалась на нуле - барабанная дробь дождя и раскаты грома заглушали большинство звуков. Вспышки молний лишь на краткий миг разрывали темноту, а когда гасли, мрак еще больше сгущался.
   В отличие от псов-мутантов, мы с Потапом практически ослепли и оглохли. Зато до предела обострилось чутье - выработанная годами, доведенная до автоматизма реакция на опасность.
   Первого, вынырнувшего из стены дождя, хищника встретила пуля, выпущенная из моего 'Ярыгина' практически в упор. Свинец вошел точно в красную пуговку глаза.
   Собака взвыла от боли, но не сдохла, как любой другой обычный зверь на ее месте. Напротив, у нее лишь прибавилось ярости. Острые зубы едва не сомкнулись на моей руке, пришлось потратить на тварь еще один драгоценный патрон. Выстрел остановил пса, тяжелая девятимиллиметровая пуля пробила панцирь. Зверь рухнул на землю и забился в агонии. Сраженный двумя выстрелами он еще жил! Что ж, живучести этих тварей можно только позавидовать.
   К счастью, мне не пришлось тратить на него третий патрон, чтобы добить - один из панцирных псов набросился на раненого, с остервенением вонзив зубы ему в незащищенное брюхо. Видно, от голода у собаки помутился разум. А может, напротив, песик был как раз очень умным - рассчитал, что безопаснее утолить голод практически беспомощным сородичем, чем рисковать, бросаясь под пули людей.
   Остальные псы, привлеченные примером, тоже отвлеклись от нас с Потапом, явно помышляя присоединиться к пиршеству. Раздалось яростное рычание - собаки намеревались драться между собой за полумертвую добычу.
   Теперь мутантам стало не до нас. Мы уже собирались вздохнуть с облегчением и тихо отступить, как обстановка вновь изменилась, причем не в нашу пользу.
   Вожак стаи, молодой секалан, который прятался где-то среди деревьев, не желая попадаться нам на глаза, оказался гурманом. Его не привлекало вонючее радиоактивное мясо мутанта, ему непременно хотелось отведать человечинки. Звереныш быстро восстановил порядок в своей маленькой армии. Его мысленные приказы буквально подстегнули собиравшихся пировать собак так, что они завизжали, будто от боли, моментально забыли про подранка и с остервенением бросились на нас.
   Двух передних псов срезал четырьмя выстрелами Потап. Он перевел свою 'Грозу' на одиночные выстрелы, изо всех сил экономя патроны.
   В моей голове словно заработал счетчик: всего тридцать восемь патронов. Минус два... Минус четыре...
   На нас одновременно с разных сторон бросились еще три пса. Одного снял Потап... Минус три... В другого пришлось стрелять мне... Минус два...
   Одна из собак все же добралась до Потапа - крепкие, будто железный капкан, челюсти сомкнулись на его ноге. Выстрел из 'Грозы' в упор перебил мутанту хребет, но и мертвым он не разомкнул зубы.
   Потап упал на одно колено, увлекаемый тяжестью звериной туши. На него тут же бросился еще один пес, стараясь вцепиться в горло. Мой 'Ярыгин' плюнул свинцом, пуля прошла немного вскользь - ударила в шею хищника, смяла чешуйки брони и заставила отвлечься от Потапа, переключиться на меня.
   Пес зарычал, роняя гнойную слюну с желтоватых зубов, напружинился для броска. Я выстрелил прямо в оскаленную пасть. Мутант 'проглотил' пулю, но смерть застала его уже в воздухе, в момент прыжка. Тяжелая собачья туша по инерции пролетела вперед, как торпеда, и врезалась в меня. Я упал, сильно ударившись спиной и затылком о пятнистый ствол дерева. В голове словно взорвался фейерверк.
   Не способный пока адекватно действовать, я полусидел, опираясь спиной о дерево, и видел перед глазами оскаленную морду панцирного пса, к счастью, мертвого. В ноздри бил тяжелый смрад псины.
   Сквозь шум дождя и поскуливание умирающих собак до меня донесся окрик Потапа:
   - Бедуин! Ты цел?
   Его голос вернул меня к действительности. Я отпихнул мертвую тушу в сторону и тут же был вынужден нажать на спуск - очередная собака распласталась в прыжке, мечтая впиться зубами в мое тело.
   'Минус один', - услужливо отщелкал счетчик. Это означало, что в 'Ярыгине' остался последний патрон.
   Последний!
   К счастью, уцелевшие мутанты пока не спешили набрасываться на нас. Они крутились поодаль, повизгивая и рыча.
   Внезапно я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Не человеческий - звериный, и в то же время... разумный. Так смотреть может только один зверь - атрийская рысь - секалан, вожак. Если его убить, стая, скорее всего, отстанет от нас. Распадется на одиночек, которые не смогут причинить нам вреда.
   Повернув голову, я увидел его.
   Он стоял между двумя деревьями, почти неразличимый в пелене дождя. И все же я увидел его так, будто глядел при ярком солнечном свете.
   Молодой - не больше года, поджарый, по своему очень красивый. Песочного цвета густая шерсть с темными подпалинами, высокие сильные ноги, короткий, будто обрубленный хвост, кошачья морда с пушистыми баками и длинные кисточки на ушах.
   Я поморгал, пытаясь стряхнуть с ресниц капли дождя, обхватил пистолет двумя руками и прицелился в звереныша. У меня остался только один патрон. Промахнуться нельзя... Впрочем, одним-единственным выстрелом я вряд ли сумею убить его... Ранить - да, убить - нет...
   Мой палец замер на спусковом крючке.
   Мне показалось, или зверь на самом деле улыбнулся?! Торжествующе, победно.
   'Так-так, двуногое мясо... У тебя не осталось патронов... Хорошо!'
   От неожиданности у меня задрожали руки - я прочитал его мысли! Мне не показалось - я совершенно точно прочитал их! Вернее, это были не совсем слова, скорее эмоции, ощущения, образы. Тем не менее, я воспринимал их вполне отчетливо.
   'Вы проиграли... И скоро я наконец-то поем...', - думал секалан.
   'Жри своих мертвяков, тварь! У нас очень много патронов!'
   Я заставил себя отчетливо представить целую груду боеприпасов: наполненные до отказа пистолетные обоймы, магазины для автомата, черные шарики гранат и даже одну противопехотную мину.
   Секалан засомневался, покрутил головой:
   'Ты врешь...'
   'Проверь! Скомандуй своим тварям атаковать нас, и увидишь! От твоей своры останутся лишь зловонные трупы, а ты... Из твоей шкуры я сошью себе куртку. Или нет! Лучше положу ее на пол и буду вытирать ноги...'
   - Бедуин, что ты там бормочешь? - спросил Потап. Он сидел под деревом с 'Грозой' наготове, а в его ногу по-прежнему впивались зубы мертвого пса.
   - А?
   Я всего на миг отвлекся, машинально повернул голову к Потапу, а когда вновь хотел посмотреть на секалана, его уже не было и в помине. Ушел и увел свою поредевшую стаю. Вот только далеко ли?..
   - Как думаешь, Потап, они ушли совсем?
   - Леший их разберет. Но нам все равно лучше перебраться поближе к гейзерам. Бедуин, кинь мне нож. Попытаюсь разжать зубы этой твари.
   - Давай помогу.
   Я торопливо доковылял до Лешки, рухнул рядом на раскисшую от дождя землю и обнажил клинок. Непропорционально огромная челюсть панцирного пса основательно закусила лодыжку и часть голени Потапа.
   - Ботинок прокусил? - спросил я, тщетно пытаясь рассмотреть в сгустившейся тьме, где кончаются собачьи зубы и начинается человеческая нога.
   - Вроде прокусил, - откликнулся Потап. - А может, и нет. Не пойму никак...
   - Боль чувствуешь?
   - Н-нет... Точно, нет.
   - Значит, не прокусил ботинок песик, - обрадовался я и уже смелее сунул лезвие в собачью пасть. Отыскал щель между зубами и, орудуя ножом, как ломом, постарался разжать челюсть.
   Как бы не так!
   - Давай я попробую снять ботинок, - предложил Потап.
   Ночь и дождь окутали нас будто саваном. Я скорее услышал, чем увидел, как Потап, сопя от усилий, возится с берцем.
   - Не получается, - раздался его запыхавшийся голос. - Засел намертво. Видно, зубки все-таки застряли в ноге. Странно, что я их не чувствую.
   - Фонарик бы нам. Или костерок. Рассмотрели бы, что там и как у тебя с ногой...
   - Ну, с этим-то проблем нет. Ближайший гейзер должен быть метрах в пяти.
   Потап завозил руками по липкой, холодной грязи, в которую превратилась земля, разыскивая камень.
   Внезапно вдалеке взметнулся к небесам столб огня - проснулся один из гейзеров на дальнем от нас краю 'Долины'. Раздался чей-то крик, и тут же стих, а спустя мгновение погас и гейзер.
   Я замер, тщетно пытаясь сквозь ливень и темноту разглядеть поле. Там явно кто-то был и, судя по крику, не наши старые знакомые собаки.
   - Бедуин, - окликнул меня Потап, - ты увидел, кто там?
   - Нет. Далеко слишком. Что будем делать? Затаимся в темноте или все же займем оборону при свете?
   - При свете, - выбрал Потап. - От зверья в темноте не спрячешься.
   Прекратился дождь - словно повернули выключатель. Похоже, капризная госпожа удача сменила гнев на милость, предоставив нам крохотный шанс дожить до утра...
   Мы разожгли небольшой костерок. Потап принялся деловито орудовать ножом, пытаясь разжать зубы мертвого пса.
   - Получается? - спросил я.
   - Нет. Легче отрезать мне ногу или ему голову.
   - Злая шутка, - хмыкнул я.
   - Это не шутка, - откликнулся Потап. - Я всерьез подумываю о втором варианте.
   - И что? Так и пойдешь с висящей на ноге головой пса?
   - А есть другие предложения? - проворчал он.
   Я решил сменить тему:
   - Сколько у тебя осталось патронов?
   - Двадцать два. А у тебя?
   - Один. Последний.
   - Хреново.
   Это точно. До Стрелки еще топать и топать. Но самое главное - нужно пережить ночь. Хорошо, хоть дождь прекратился. Правда, теперь меня охватил сильный озноб - то ли от ветра и мокрой одежды, то ли дала себя знать сломанная нога.
   - Эх, сейчас бы накатить по маленькой, - помечтал я. - Для сугреву. А, Потап?
   - Тихо! Ты слышишь?
   - Что?.. - Я осекся.
   Из 'Долины спящих гейзеров' явственно донесся шум борьбы. Рычали и визжали собаки, раздавались еще звуки, вроде раздраженного уханья или бормотания. Взметнулся к небу столб пламени разбуженного гейзера, и тотчас ночь пронзил уже слышанный нами крик, а потом в свете огня мы явственно разглядели силуэт...
   - Хуги! - воскликнул я.
   - И не один, - добавил Потап.
   Столб огня погас, в долине вновь воцарилась темнота, но звуки борьбы не утихали. Напротив, стали еще яростнее.
   Я навострил уши, пытаясь на слух следить за перипетиями боя. Похоже, наш старый знакомый секалан с остатками своей своры нарвался на хуги и теперь сам того и гляди выступит в роли еды. Не то чтобы мне стало жалко его, но хуги, расправившись с псами, вполне возможно, заинтересуются нами. На закуску. Так сказать, приятный десерт.
   - Потап, кромсай голову собаке, и ходу отсюда!
   - В темноте идти опасно. Вляпаемся в аномалию, мало не покажется.
   - А останемся - превратимся в ужин для хуги. С двадцатью патронами не отобьемся. Если их двое...
   - Трое. Я ясно видел троих, - возразил Потап.
   - Тем более. Нужно как минимум два полных рожка, а лучше три, чтоб наверняка. Нет, попробуем уйти. Возьмем с собой факел, какой-никакой, а свет.
   Потап не ответил, но я увидел, как он с остервенением дробит челюсти прилипшего к ноге пса. Ошметками полетела спекшаяся кровь, мне в ноздри шибануло жутким смрадом. Кажется, только теперь я начал понимать напавшую на нас атрийскую рысь - труп панцирной собаки даже нюхать невозможно, а уж кем надо быть, чтобы такое есть!
   Наконец Потап отпихнул изуродованное собачье тело в сторону. Я поглядел на его ногу. Он раздробил мертвому псу челюсть, но осколки зубов вытащить не успел, они по-прежнему глубоко впивались в голень. Потап должен был сейчас ощущать прямо-таки адскую боль... но не ощущал.
   - Все, Бедуин, я готов. Двинули.
   Так как я остался практически безоружным, то и факел предстояло нести мне. Пришлось ограничиться одной палкой-костылем, а во вторую руку взять факел. Я выбрал ветку попрямее и потолще, навертел на конец сухой кусок футболки, который чудом уцелел под разорванным комбинезоном, подпалил от костра и пошел ведущим, внимательно вглядываясь в пространство перед собой. Потап с автоматом наготове шагал за мной след в след, соблюдая дистанцию.
   Идти было тяжело - ноги разъезжались на мокрой земле, проваливались по щиколотку в лужи. Ступать приходилось очень осторожно, обдумывая каждый шаг, чтобы как можно меньше тревожить сломанную ногу. Моя палка-костыль то и дело увязала в грязи, и чтобы вытащить ее, приходилось прикладывать усилия. Свет от факела больше мешал, чем помогал - метался из стороны в сторону, создавая причудливые тени, затрудняя осмотр. И все же я, как мог, старался прибавить шагу - сзади слышались звуки яростной борьбы панцирных собак с хуги, подгоняя почище плетки.
   Постепенно местность стала уходить вниз, деревья поредели, а потом и вовсе остались позади. Мы вышли на берег старицы - старого русла реки - широкой полосы земли, лишенной всякой растительности и покрытой коркой засохшего ила.
   Я остановился, в первый момент и сам не понимая почему. Вроде, старица как старица. В АТРИ они не редкость - после столкновения двух миров многие ручьи и речушки ушли под землю или поменяли русло.
   Короче, вроде все то же, да не то...
   Потап замер в трех метрах сзади, стоял молча, отлично зная, что ведущего нельзя ни поторапливать, ни отвлекать ненужными вопросами.
   Я снова вгляделся в пространство перед собой и внезапно понял, что именно меня напрягло - вода, вернее ее отсутствие...
   Когда река меняет русло, старица первое время напоминает заиленное озерцо, затем мелеет, зарастает травами, превращаясь в сырой луг или болото. Бывает, что и засыхает - в особо жарких районах или знойным летом. Короче, старица может выглядеть, как та, что сейчас перед нами - лишенная растительности полоса земли. Но после прошедшего ливня покрывающий ее ил должен был превратиться в раскисшую грязь с большими и маленькими лужами. Русло же этой старицы выглядело неправдоподобно сухим - даже засохшим, напоминая растрескавшуюся корку, вроде среднеазиатского такыра.
   - По ходу притопали, Потап. Область измененного пространства, мать его, - выругался я.
   - Как думаешь, аномалия барическая или метео? - уточнил он.
   - Это 'Поцелуй Борю в зад'.
   Так на егерском жаргоне называется 'Полоса барического взрыва', сокращенно ПБВЗ - весьма неприятная штука, напоминающая по действию барокамеру, в которой какой-то 'шутник' выставил давление на максимум.
   Аномалия очень коварна - маркером не выявляется, да и приборы не всегда способны ее определить. Нам необычайно повезло, что недавно прошел ливень, и просто немыслимая удача, что аномалия только-только взорвалась, иначе хрен бы мы распознали эту смертельно-опасную ловушку.
   Дело в том, что некоторую часть времени аномалия неактивна - через нее можно пройти совершенно спокойно и без последствий. Но периодически происходит резкий скачок давления - тот самый барический взрыв. Если человек или зверь окажется в аномальной зоне именно в такой момент, его разорвет на куски. При таком давлении вода испаряется в один миг, вот почему земля выглядит настолько сухой - из нее буквально выжали воду.
   Кстати, во время барического взрыва поднимается резкий шквальный ветер, способный сломать не очень толстое дерево, так что иногда 'Поцелуй Борю в зад' можно распознать по переломанным стволам, веткам и кустам. Эта же конкретная аномалия проявила поистине изощренное коварство - спряталась в неглубоком овраге, в русле старицы, по берегам которой много осоки, но нет ни берез, ни ив, ни лиственниц.
   - Аномалия сейчас разряжена, - заговорил я, - но мы не знаем, насколько быстро она 'заводится', и когда произойдет следующий взрыв. Нужно искать обход.
   - 'Поцелуй' может быть длиной в несколько километров, - откликнулся Потап.
   - А если и так, выбора-то все равно нет. Не пойдем же мы напрямки.
   Вернее, можно и напрямки. Дождаться скачка давления - он определяется по тому самому шквальному ветру, а потом быстро перебежать опасную территорию. Если повезет, можно проскочить. Тут все зависит от ширины аномалии и частоты взрывов. И я, и Потап раньше уже проделывали такой трюк. Но сейчас моя нога не оставляла шансов на успех.
   - Поищем обход, - согласился Потап. - Как думаешь, где ближе обойти: справа или слева?
   Звуки боя собак с хуги тем временем становились все ближе и отчетливее. Сражение явно перемещалось в нашу сторону.
   - Пойдем налево... - начал я и осекся - прямо нам под ноги выскочил окровавленный атрийский рысенок. Он тяжело дышал, странно приволакивал задние лапы и вообще выглядел так, словно угодил под автомашину.
   Я присмотрелся... Веник тебе в дупло! Похоже, один из хуги со всей дури наступил ему на заднюю часть спины. Странно, что у рысенка не треснул хребет.
   Хуги внешне очень похож на йети - снежного человека - этакая волосатая пепельно-бурая 'горилла' ростом свыше двух метров и весом килограмм триста, не меньше. Правда, в отличие от земного йети, у хуги не два глаза, а три. Третий расположен точно в центре лба и отличается от остальных - видит не в обычном, а в инфракрасном режиме. Этакий встроенный прибор ночного видения.
   Потап машинально прицелился в рысенка из 'Грозы'.
   'Не убивайте! Примите меня в свою стаю!'
   Мне показалось, или звереныш и в самом деле попросил об этом?!
   Наверное, я спятил, и умопомешательство продолжало прогрессировать. Я резко ударил по стволу 'Грозы', выстрел ушел в сторону. Драгоценный патрон оказался потрачен впустую.
   - Ты охренел?! - зарычал Потап.
   - Звереныш пригодится нам... - Неужто и впрямь я это сказал?! - У нас сейчас общая цель: унести ноги от хуги. Мы нужны друг другу. У секаланов отменное чутье на опасность. Этот ушастенький будет показывать нам оптимальный путь.
   Потап посмотрел на меня и едва удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.
   Рысенок сморгнул и вроде как посмотрел на меня с благодарностью. Затем сделал осторожный шаг к 'Полосе барического взрыва', понюхал воздух и уверенно направился влево. Я двинулся вслед за ним, Потап замыкал цепочку, все время оглядываясь назад, готовясь пулями встретить хуги. Но те пока были заняты боем с остатками своры панцирных псов.
   Судя по остервенелому рычанию, собаки-мутанты сражались яростно, прикрывая бегство своего вожака, и нас заодно. Хотя беглецы из нашей троицы получались неважные - у всех проблемы с ногами.
   'Вот ведь компашка подобралась, - я хмыкнул. - Калека на калеке... Просто спецназ инвалидов, какой-то!'
   Лучше всех чувствовал себя Потап. Странно, но он и в самом деле не ощущал боли от впившихся в тело острейших зубов. Шел, правда, слегка приволакивая ногу.
   Звуки борьбы постепенно затихали. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, кто победил: псы или хуги. Ничуть не сомневаюсь - армия нашего нового союзника полегла смертью храбрых - вся, до последней особи. Но и 'снежные люди' не станут сразу бросаться за нами в погоню, им потребуется время на регенерацию, ведь песики наверняка покусали их изрядно. К тому же хуги, возможно, захотят насладиться добычей, разведут костерок и зажарят из панцирных собачек шашлык, или что там они готовят из свежего мяса. А может, хуги наедятся до отвала псами и не станут преследовать нас? Мечты, мечты...
   На самом деле 'снежные люди' никогда не бывают сытыми. Не зря их прозвали именно 'хуги' - в переводе с эвенкийского 'голодный'. Хотя, на мой взгляд, им больше подходит прозвище 'жадный' - типа, что не съем, то понадкусываю.
   Обычный хищник убивает ради еды. Тот же секалан или панцирный пес, например. Если они сыты, то нападают в самых крайних случаях - защищая детенышей или территорию. При известной доле везения, осторожности и знания звериных повадок с ними можно разойтись мирно.
   Мирно можно разойтись и с волколаком, и с барсуком-мутантом. Но только не с хуги. Как бы много вокруг ни было уже убитой добычи, хуги никогда не упустит возможность свернуть шею еще одной. А лучше нескольким. Он не успокоится, пока не прикончит всех живых, кто окажется в его поле зрения. Вероятно, 'голодным' просто нравится убивать...
   Даже с покалеченными ногами рысенок двигался быстрее, чем я. И наступил момент, когда он исчез из круга света, который давал импровизированный факел. Произошло это как раз тогда, когда полоса аномалий наконец-то закончилась - дно старицы украсилось раскисшим мокрым илом.
   Я остановился. Шедший за мной Потап, естественно, тоже.
   - Бедуин, а куда подевался этот... проводник ушастый?
   - Слинял, - ответил я. - Но до конца аномалии нас таки довел.
   - Надо было все же пристрелить его. А то нападет сзади в самый неподходящий... - Потап замолчал, вытаращив глаза на что-то за моей спиной.
   Я оглянулся. Рысенок вернулся, да не с пустыми зубами - принес тушку небольшой гадюки. Мертвая змея с откушенной головой упала к моим ногам.
   Потап зашелся смехом:
   - Бедуин, да он никак признал тебя своим вожаком. Все по закону: добыча собирается в общую копилку, вожак ест первым.
   Словно подтверждая его слова, секалан наклонил голову и подтолкнул змею ко мне. Я машинально сглотнул, только сейчас осознав, насколько же сильно проголодался.
   Змеи - единственные съедобные для человека существа в АТРИ. Они не радиоактивны, не ядовиты и в жареном или вареном виде довольно приятны на вкус. И мне, и Потапу приходилось их есть неоднократно.
   - Может, и впрямь поедим? А, Потап?
   - Давай. Огонь есть, вот только с солью проблема.
   - И так сойдет. Не впервой... Эх, жаль, змея маловата для троих, - посетовал я и посмотрел на рысенка: - Может, еще одну раздобудешь? А заодно и хвороста для костра натаскаешь.
   Тот обиженно отвернул голову, пушистые кисточки на его ушах возмущенно встопорщились. Секалан всем видом словно говорил: 'Ты, конечно, сейчас вожак, но и я тебе не котенок на побегушках'.
   - Гордый, значит? Ну, извини... - хмыкнул я.
   - Здесь нельзя делать привал, надо идти дальше, - заговорил Потап. - А вот как только убедимся, что сбили хуги со следа, поищем местечко для костра и займемся ужином.
  
  
   Глава 3
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Не все, что торчит из воды, лебедь'.
  
   Привал мы сделали в небольшой и, что удивительно, сухой низине. Дальше, в ста метрах, ржавел грузовой Ми-8 - не иначе из тех, что курсировали между Стрелкой и Ванаварой.
   Уж не знаю, что именно послужило причиной катастрофы, но удар о землю получился жестким. Вертолет лежал на брюхе с сильным креном вправо. Одна из длинных лопастей несущего винта погнулась, - странно, почему винт вообще не сорвало.
   Хотя и без того разбросанных по округе деталей хватало. Среди них особенно выделялся подвесной топливный бак. Он лежал отдельно от вертолета, на небольшой кочке, и выглядел целехоньким, новехоньким, свежевыкрашенным, будто только-только с завода.
   В любом другом месте подобное вызвало бы удивление. Но не здесь. В АТРИ странностей нет. Тут все - норма.
   Мы не стали рисковать и подходить к вертолету - он мог быть радиоактивным. Напротив, устроились на приличном от него расстоянии и наладили крохотный костерок.
   Ночь потихоньку приближалась к рассвету. Небо посветлело, а на востоке даже украсилось алой каймой, обещая хорошую погоду - огромная редкость для АТРИ.
   Нам с Потапом наконец удалось вплотную заняться его ногой. Я осторожно, по одному, извлек осколки собачьих зубов, а затем он снял обувь, закатал рваную, испачканную в крови штанину, обнажая голень...
   - Ни хрена себе! - не удержался я.
   Нога Потапа больше всего сейчас напоминала вспаханное поле - борозды от собачьих зубов местами переходили в сплошную мешанину из мяса. Рваные раны от укусов окаймлялись неровной коркой запекшейся крови. Странно, что Потап совершенно не почувствовал боли - наступал на покалеченную ногу, как на здоровую.
   - Ну, ты даешь, братишка!
   - Сам не понимаю, как так получилось, - пожал плечами Потап. - Но ведь не болит совершенно. Просто мистика какая-то.
   - Ладно. На всякий случай перебинтуй ногу кусками футболки, а я пока займусь нашим ужином...
   Маленькая, поделенная на троих, гадюка не смогла утолить голод, напротив, лишь раздразнила аппетит. Особенно худо в этом смысле пришлось секалану. Похоже, в отличие от нас, он не ел досыта уже давненько. Я перехватил брошенный им на Потапа голодный взгляд и предостерегающе покачал головой. Звереныш вздохнул, облизнулся длинным темным языком и отошел к ближайшей луже попить воды.
   Потап как-то странно посмотрел ему вслед и... тоже облизнулся. Потом сглотнул слюну, резко дернув кадыком, и снова облизнулся.
   Ну, дела! Померещилось мне, что ли?
   Я во все глаза уставился на Потапа. Он видно почувствовал, повернул лицо в мою сторону, и я снова поразился - пустой и в то же время хищный взгляд, словно на меня смотрел живоглот или упырь.
   - Потап, да ты чего? Эй, Леха, очнись!
   - А? - Он будто проснулся. Странный приступ закончился так же внезапно, как и начался. Из глаз Потапа ушла пустота, они стали осмысленными и усталыми. - Ты что-то сказал?
   - Ты как себя чувствуешь?
   - Нормально. А что?
   - Да так, ерунда. - Я потер руками лицо, не в силах забыть этот его недавний взгляд, от которого мурашки побежали по коже. Хотя, возможно, мне просто почудилось. Померещилось от усталости. С кем не бывает... - Не бери в голову, Леша.
   Потап в ответ хмыкнул:
   - Надо же, как странно... Я уже отвык от собственного имени. Забыл, прикинь? Вот позови меня кто: 'Алексей!', и ведь не откликнусь. Прозвище прилепилось намертво, не отодрать.
   - Как и у меня. Кто сейчас помнит, что меня зовут Сергеем? Да никто.
   - Я помню. А еще помню, как ты появился у нас в ОБВЕ пять лет назад, - Потап улыбнулся воспоминаниям. - Ты был загорелый, аж до черноты. Крутой такой весь из себя. Глаза злые, презрительные: дескать, вы тут, как пацанва зеленая, в игрушки играете, со зверюшками возитесь, а настоящей войны и не нюхали! Обмундирование на тебе было странное - песочного цвета. На голове не то бандана, не то тюрбан, как у заправского бедуина... Тебя поэтому так и прозвали...
   - Ага... Я тогда как раз после госпиталя был. После ранения... На Большой земле много повоевать пришлось, помотался по горячим точкам: Азия, Ближний Восток. Потому и форма такая... А к вам меня буквально силой перевели. Мое командование... У нас с ним конфликт вышел из-за его дочери... Короче, решил он сбагрить меня куда подальше. Вот и устроил командировочку 'на тот свет'. Нажал на нужные рычаги и добился приказа о моем переводе. Дескать, у тебя, Бедуин, за плечами четыре года диверсионного спецназа, а для военного егеря - это как раз то, что надо. - Я скорчил гримасу, передразнивая бывшего командира. - Вот ведь козел! Его бы сюда. Посмотрел бы я, как он со своими навыками разведчика-диверсанта от упырей уходил. Здесь, в АТРИ, совсем иные навыки требуются.
   - Да уж, - Потап фыркнул. - Хорошо, что ты это быстро понял. После первого же учебного маршрута с тебя вся диверсионно-спецназовская спесь, как шелуха, слетела. Перестал себя умнее всех считать, начал учиться всерьез. Кстати, твой боевой опыт потом не раз при зачистках пригодился. Да и вообще, егерь из тебя получился, прямо скажем, высший класс.
   - Потому что наставник хороший был, - вернул я ему похвалу.
   Потап покашлял смущенно:
   - Слушай, Серый, а тебе не кажется, что мы с тобой будто прощаемся?
   Я промолчал. А ведь и верно! Ударились в воспоминания, комплименты друг другу отвешиваем...
   Неловкую паузу прервал рысенок. Напившись воды из лужи, он некоторое время спокойно лежал у костра и дремал. Но вдруг встрепенулся, повел носом и обнажил в тихом рычании клыки.
   'Враги... Трое... Близко... Один молодой... Два матерых... Сильные... Очень... Нас почуяли... Будут нападать...' - прочел я мысли четвероного союзника.
   Прочел мысли?! Да что же это со мной творится такое! Или мне все чудится?..
   Я растерянно уставился на секалана, не понимая, стоит ли доверять своим ощущениям. Может, это все плод моего больного воображения, а на самом деле никакого ментального контакта у меня с этим ушастым радиоактивным зверенышем нет?
   Но секалан смотрел весьма выразительно, не оставляя места сомнениям. В моем мозгу отчетливо возникла еще одна чужая мысль: 'Давай, вожак, пора действовать! Ну, что же ты?'
   И я решился:
   - Потап, у нас гости.
   - Хуги?
   - Похоже, они родимые. Что будем делать?
   Даже учитывая наступившее утро, в чистом поле с двадцатью патронами против трех 'голодных' у нас шансов нет. А если забаррикадироваться в вертолете, используя иллюминаторы, как бойницы, можно попробовать выкрутиться. Правда, тогда нас, вполне возможно, убьет радиация.
   Мы дружно посмотрели в сторону Ми-8. С виду кабина цела. Помята, но на куски не развалилась. А вот радиоактивна она или нет? Без дозиметра не определить.
   - Леха, ты что предпочитаешь: лучевую болезнь или быть разорванным на куски?
   Хуги - очень сильные в физическом плане существа. Не знаю, разумны они или нет, но, к счастью для людей, оружием не пользуются, предпочитая рукопашную. Хотя огонь в своих становищах разводят, и примитивные шалаши строят, но деревья для них ломают ручищами. Точно так же разделывают и добычу - раздирают ее на куски. Однажды я своими глазами видел, как хуги оторвал голову косачу. Вначале сломал ему шейные позвонки, а потом открутил голову, словно котенку...
   Потап уставился на покореженный вертолет, будто пытался разглядеть на нем рентгены, и принял решение:
   - Укроемся внутри. Есть там радиация или нет - неизвестно. Пятьдесят на пятьдесят. По мне так неплохой расклад. А, Бедуин? Бывало и похуже.
   - Разве? Что-то не припомню такого, - вполголоса проворчал я и поковылял вслед за Потапом к помятой, но довольно целой кабине Ми-8.
   Чем ближе я подходил, тем ощутимее бежали по телу мурашки - мне казалось, будто невидимые рентгены вонзаются в тело, начиная свою разрушительную деятельность.
   Радиация - вообще штука коварная. Ее не видно и не слышно. Иногда, получив даже смертельную дозу, умирать начинаешь не сразу. Бывали случаи, когда первые признаки лучевой болезни - тошнота и рвота - появлялись лишь спустя несколько часов после облучения. Даже радиационные ожоги, так называемый лучевой загар, зачастую показываются на теле спустя сутки или двое после того, как человек покинул опасную зону. Зато потом процесс развивается мгновенно, и не всегда медицина способна его остановить...
   Как я уже говорил, вертолет сильно кренился вправо, поэтому расположенный с левого борта дверной проем оказался как бы висящим над землей. В момент катастрофы дверь буквально вдавило в корпус, заклинило в пазах намертво так, что мы ни за что на свете не смогли бы открыть ее.
   Потап обошел вертолет со всех сторон, попробовал распахнуть расположенный с правого борта аварийный люк, потом сделал попытку проникнуть в грузовой отсек, но вскоре вернулся, недовольный.
   - Глухо! Все люки и двери заклинило, будто их приварили. Нет, Бедуин, так в вертолет не попасть.
   - И не надо. Зачем нам двери, когда есть лобовое стекло?
   В отличие от крошечных боковых иллюминаторов, сквозь которые смог бы пролезть разве что наш ушастый рысенок, окна пилотов имели вполне внушительный размер. Разделенные на равные, слегка выпуклые прямоугольники, они полукругом огибали носовую часть кабины. В некоторых из них стекло треснуло, но не вылетело окончательно, лишь покрылось частой сеточкой морщин. А два центральных были выбиты, причем большая часть осколков валялась снаружи, словно по окнам колотили изнутри.
   Потап первым залез в кабину, осматриваясь.
   - Чисто, - сказал он. - Ни живых, ни мертвых.
   - Наверное, люди спаслись. Выбрались через лобовое стекло и ушли, - предположил я.
   - Ага. Ушли. Вот только кто: люди, зомби или упыри? - вполголоса пробормотал Потап.
   Я неопределенно пожал плечами - вполне реальными были все три варианта. Но меня сейчас больше интересовало другое: фонит ли вертолет, и если да, то насколько сильно?
   А вот секалана проблемы с радиацией не волновали совершенно. Он втянул носом воздух и примерился запрыгнуть в кабину, но покалеченные задние лапы не позволяли ему совершить прыжок.
   Я машинально посмотрел на звереныша, ощущая тяжелую зависть: ему-то радиация нипочем. Вполне возможно, что мы с Потапом расправимся-таки с хуги, а пару часов спустя сдохнем от лучевой болезни. Тогда этот милый котенок с большим аппетитом сожрет то, что от нас останется. И ведь не поморщится, гад!
   Я почти с ненавистью уставился на пятнистый меховой зад, с большим трудом погасив в себе порыв со всей силой отвесить ему пинка. Рысенок весь сжался, очевидно прочитав мои мысли, и обернулся, обнажая в оскале клыки.
   - Бедуин, - окликнул меня из вертолета Потап. - Лезь давай.
   - Сейчас, только подсажу этого уро... ушастого... - проворчал я и рявкнул на рысенка: - Чего уставился? Иди сюда. Так и быть, помогу.
   Пришлось поднять зверя и передать Потапу с рук на руки. Секалан оказался неожиданно тяжелым, хотя на ощупь был что называется кожа да кости. То, что я принял за поджарость, оказалось самой настоящей худобой, скрытой густой шерстью. Видимо, молодому зверенышу частенько приходилось голодать. Да-а, похоже, выжить в АТРИ непросто даже ее порождениям...
   Рысенок снова прочитал мои мысли и тяжко вздохнул.
   - Бедуин, скорее, - поторопил Потап.
   Я забрался в вертолет с ловкостью беременной слонихи. Сломанной ногой задел за край сиденья пилота, самодельная шина сдвинулась, и я едва удержался, чтобы не завопить от боли. Почти в невменяемом состоянии рухнул на усеянный битым стеклом пол и постарался забиться вглубь кабины, чтобы не мешать Потапу. Но Алексей вдруг навалился на меня сверху и стиснул ручищами, будто собирался задушить.
   'Снова этот его странный приступ! Как не вовремя...' - мелькнула мысль.
   Я лежал на полу лицом вниз - позиция очень невыгодная для рукопашного боя, тем более со сломанной ногой, и особенно, когда противник сидит у тебя на спине. Все же я попытался нащупать пальцами одну из болевых точек на его бедре, но он прижал мою руку коленом к полу и рванул ворот комбинезона, обнажая мне шею.
   - Леш, да ты чего?.. - успел прохрипеть я и вдруг почувствовал, как в мое тело вонзилась игла.
   Через секунду Потап отпустил меня и, как ни в чем не бывало, отошел к разбитому окну, приготовившись к стрельбе. Рысенок смотрел на нас, забившись под сиденье, не понимая, чего еще ожидать от странных людей.
   Я сел, потирая ноющую шею, увидел на полу среди мусора и стекла пустой одноразовый шприц. Поднял, глянул на маркировку...
   - Ах, ты ж гад! Потап! Ты что наделал-то, а?!
   Он даже не оглянулся - продолжал держать под прицелом подступы к вертолету, выискивая хуги.
   Я отбросил в сторону пустой шприц, в котором еще недавно содержалась порция антирадиационного препарата. Единственная на нас двоих! Потап ввел ее мне - всю, целиком, до последней капли. Теперь, если Ми-8 все-таки радиоактивен, лучевая болезнь мне не грозит. Зато Алексей, возможно, как раз сейчас получает смертельную дозу облучения...
   - Потап, сволочь! Мог бы и меня спросить!
   - А зачем? Я и так знаю твой ответ. - Он по-прежнему не смотрел на меня, сосредоточенно разглядывая окрестности. - И вообще, шприц мой, значит, мне и решать, как им распорядиться.
   Я скрипнул зубами, ощущая дичайшую, отчаянную злость. Он не имел права принимать такое решение в одиночку. Ни за какие сокровища АТРИ я не согласился бы забрать порцию себе.
   - Ты просто сволочь, Потап. Если сдохнешь от лучевой болезни, я... я...
   - Одно из двух: ты либо уронишь скупую мужскую слезу, либо плюнешь на мою могилку, - ухмыльнулся он, а потом стал серьезным: - Все! Тема закрыта. Иди лучше, осмотри грузовой отсек.
   Я заскрежетал зубами от бессилия что-либо изменить. Подтянул самодельную шину на сломанной ноге, подобрал палку-костыль и встал на ноги, намереваясь отправиться в хвостовую часть вертолета.
   Секалан, осознав, что инцидент исчерпан и ему, по всей видимости, ничего не угрожает, вылез из своего убежища, настороженно покосился на Потапа, пристроился у разбитого окна и принялся нюхать воздух.
   Дверь, отделяющая кабину пилотов от центральной части, почему-то отсутствовала. Как уж так могло получиться, одному дьяволу известно. Я такими пустяками себе голову забивать не стал, просто принял как факт и поковылял в хвост вертолета, попутно выглядывая в круглые иллюминаторы, обозревая окрестности.
   Хуги приближаться к вертолету не торопились, или, что вероятнее, перешли в режим невидимости.
   Это одна из способностей всех пришельцев из того мира: и хуги, и призраков, и болотников. Как им такое удается, ученые пока не разобрались. По одной из гипотез, грань между АТРИ и тем миром очень тонка. Гости с 'того света' каким-то образом умеют пересекать ее, находясь одновременно и в АТРИ, и в своем мире. В такой ситуации и возникает ощущение невидимости. Правда, хуги, в отличие от тех же призраков, не могут долго оставаться невидимыми - эта способность отнимает у 'снежных людей' слишком много сил.
   На всякий случай я еще раз попытался открыть все двери: и боковую, пассажирскую, и грузовую, находящуюся в самом хвосте. Не забыл и аварийный люк. Безрезультатно.
   Похоже, у хуги оставался единственный способ проникнуть в вертолет - точно так же, как сюда залезли мы - через лобовое стекло. Потап на это и рассчитывал - если 'голодные' попрут напролом, он сможет расстрелять их практически в упор, затратив минимальное количество патронов.
   В грузовом отсеке валялись обломки деревянных ящиков, куски ветоши, но ничего ценного. Видно, вертолет упал, когда летел порожняком. Или кто-то успел вытащить весь груз. Жаль! Нет, чтобы здесь оказалось полно ящиков, битком набитых едой, медикаментами, оружием и снаряжением.
   Я вернулся к Потапу.
   - Ну, как тут, Леш?
   - Пока чисто.
   Внезапно подал голос секалан - зашипел, а потом и завопил, издавая противные звуки - нечто среднее между кошачьим мяуканьем и тигриным рычанием. Звереныш явно учуял врага и перепугался до смерти.
   Я во все глаза принялся рассматривать ландшафт, но по-прежнему видел лишь бедноватую на растительность низину и пологий склон сопки вдалеке.
   Рысенок продолжал вопить. Потап напрягся, повел стволом 'Грозы' из стороны в сторону. Вдруг перед вертолетом промелькнула тень.
   - Вот он, Потап! Видишь?
   - Ага...
   Алексей проводил тень прицелом, но стрелять не стал. Правильно. Бить надо наверняка, в упор.
   Я почувствовал, как потеет ладонь, сжимающая рукоять 'Ярыгина'. Очень трудно вот так медлить, не открывая огонь, когда враг всего в двух шагах. Мне, например, буквально до дрожи хотелось нажать на спусковой крючок.
   Да и у нашего ушастого звереныша явно нервишки пошаливали. Вон, аж трясется весь - то ли от страха, то ли от напряжения. Вопит, не может остановиться. В голове уже от него звенит. Так и хочется долбануть ему по башке чем-нибудь тяжелым, чтобы замолчал.
   Я покосился на Потапа. Вот он выглядит абсолютно спокойным. Молодчина! Уж чего-чего, а выдержки ему не занимать. Его не тревожит кошачий рев над ухом, он целиком сосредоточен на предстоящей стрельбе...
   - Заткнись, гнида ушастая, а то пристрелю, - внезапно сказал Потап, обращаясь к рысенку. - Сил уже нет тебя слушать, тварюга.
   Я хмыкнул. Секалан съежился и замолчал. И в этот момент хуги пошли на прорыв.
   Сначала полупрозрачная, расплывчатая тень перегородила окно.
   'Гроза' выплюнула короткую очередь. Пули словно вонзились в вертикальную стену воды, выбивая крохотные темно-красные фонтанчики крови.
   Раздался рев, раненый хуги стал видимым, но не отступил. Теперь в окно пыталась влезть этакая двухметровая пепельно-бурая трехглазая горилла.
   Потап нарочито спокойно прицелился в грудь 'снежному человеку' и снова открыл стрельбу. Тело хуги задергалось и повалилось навзничь.
   - Один готов! - воскликнул я.
   Тем временем, воздух перед кабиной вертолета начал густеть, прямо на наших глазах превращаясь в человекоподобного монстра.
   - А вот и второй... - пробормотал Потап.
   Оказалось, что в кабину пытались влезть одновременно двое нападающих. Очередь, убившая первого хуги, задела и второго. Правда, вскользь, не причинив серьезных повреждений. И все же у него не хватило сил поддерживать режим невидимости - пришлось показаться перед нами во всей красе.
   Потап открыл огонь. Но 'снежный человек' проявил неожиданную ловкость - завопил и рванул в сторону, уходя с линии стрельбы. Пули лишь срезали шерсть на его плече.
   Третий монстр так и не показался нам на глаза - затаился, выжидая удобного момента для нападения.
   Мы получили крохотную передышку.
   - Двенадцать, - сказал Потап, отвечая на мой невысказанный вопрос.
   Хреново... В автомате осталось всего двенадцать патронов, а мы прикончили лишь одного хуги из трех.
   Враги изменили тактику.
   Вертолет вдруг ощутимо качнуло, будто в него врезался джип, а потом сзади раздались гулкие частые удары. Звук шел со стороны хвостовой части. Я поковылял туда и обнаружил, что один из хуги молотит кулачищами по створкам грузовой двери, явно намереваясь высадить ее.
   Ах, ты ж, сучонок! Если дверь будет открыта, враги полезут сразу с двух сторон, и тогда вертолет из мини-крепости превратится в ловушку.
   Я вернулся к Потапу, доложил обстановку.
   - Попробую снять вражину через иллюминатор, - сказал Алексей.
   - Не достанешь. Он умный, гад, понимает, что через окошко мы его не видим.
   - Тогда надо вылезти на крышу и пристрелить его сверху.
   - Рискованно. Мы не знаем, где притаился третий хуги. К тому же ты можешь не удержаться на крыше и слететь на землю. Вон как эта сволочь раскачивает вертолет!
   - У тебя есть другие предложения? - нахмурился Потап.
   - Нет...
   - Тогда я пошел.
   Потап перекинул 'Грозу' через плечо и сунулся было в окно, но я остановил его:
   - Погоди. На потолке должен быть люк для выхода к силовой установке.
   - Ага, если только мы сумеем открыть его, - проявил 'оптимизм' Потап.
   Он оказался прав - крышку люка, как и все двери на этом чертовом вертолете, заклинило намертво.
   - Я пошел, - повторил Потап и полез в окно.
   Я с пистолетом приготовился прикрывать его. Хотя чем там прикрывать? Одним патроном - от 'голодного'?..
   Колотящийся в грузовую дверь мутант производил столько шума, что заглушал передвижения Потапа. Не скажу, что Леха проявил обезьянью ловкость, но наружу выбрался довольно успешно. Уперся ступнями в оконный проем, ухватился рукой за остатки антенны, которая торчала на крыше, и собрался подтянуться вверх...
   Тут-то и объявился третий хуги. Он вышел из режима невидимости и протянул свои чудовищные лапы к ногам Потапа. Я выстрелил, пуля пробила монстру грудь.
   Хуги закричал, затряс головой, но от своего намерения не отказался. Его заросшая шерстью ручища почти дотянулась до берца Потапа. Тот попытался извернуться, одновременно сдергивая с плеча 'Грозу', но явно не успевал. Хуги оставался миллиметр, чтобы сомкнуть на лодыжке Потапа свои пальцы...
   Я ухватился за нож, примериваясь для броска, как вдруг мимо меня промелькнул мохнатый стремительный комок.
   Секалан явно метил в горло хуги, чтобы одним махом перекусить ему сонную артерию, но покалеченные задние лапы подвели - рысенок промахнулся, его клыки впились врагу в жирный загривок.
   'Голодный' машинально отшатнулся, на краткий миг позабыв о Потапе. Леха выпустил короткую очередь, но пули легли неточно, прошив волосатый бок. Раненый монстр отскочил в сторону, прячась от выстрелов за выступающими частями вертолета и одновременно стараясь сбросить со спины назойливого звереныша, но тот держался крепко, будто клещ.
   Потап вновь полез на крышу, решив вначале заняться тем из мутантов, который по-прежнему увлеченно долбился в дверь грузового отсека.
   Пока Леха переползал по крыше вертолета к хвосту, я вывалился наружу, едва не потеряв сознание от боли в сломанной ноге. Кое-как пришел в себя и поспешил на помощь ушастому союзнику, который все еще висел за плечами у 'снежного человека'.
   На счастье рысенка противник не догадался повалиться навзничь, чтобы своим весом придавить наглую атрийскую зверюгу. Вместо этого хуги выл, бестолково крутился на месте и размахивал руками-лапами, тщетно пытаясь дотянуться до зубастого врага.
   Я взмахнул ножом, стремясь перерезать хуги глотку. Не тут-то было! Рука словно угодила в тиски. Огромная волосатая лапища сжала мое запястье и стала выкручивать, намереваясь сломать, будто соломинку. Я попытался вывернуться, но с 'голодным' не проходят обычные приемы рукопашного боя - физиология хуги и людей во многом различна. Это еще хуже, чем бороться с медведем - ни на болевой его не взять, ни по яйцам толком не садануть.
   Я попытался пальцем свободной руки ударить 'голодного' в глаз - обычный, не инфракрасный, но наткнулся на вторую лапищу.
   'Через мгновение у меня не станет рук. Оторвет, гад...' - мелькнула мысль. Казалось, я уже слышу, как трещат мои кости.
   Внезапно рысенок оставил в покое загривок хуги и ловко переместился вперед, вонзив зубы прямо в шею врага. Брызнула кровь из перекушенной яремной вены. 'Голодный' взревел благим матом и с силой отбросил меня в сторону, со всей дури шваркнув об вертолет. Я впечатался головой в ржавый борт и остался лежать, оглушенный.
   Теперь монстр забыл обо мне, полностью сосредоточившись на секалане. Сквозь кровавую пелену в глазах я видел, как 'снежный человек' взбивает звереныша, будто тесто.
   Точку поставил Потап. Расправившись с хуги у двери, он подбежал к нам и разрядил остаток магазина в спину последнего противника. Убедился, что тот сдох, и склонился надо мной:
   - Бедуин, ты как?
   - Цел... Оглушило только. - Я посмотрел в сторону пепельно-бурой кучи, еще недавно бывшей одним из опаснейших созданий в АТРИ, из-под которой торчал знакомый мохнатый зад с коротким хвостом. - А Ушастик? Жив?
   - Я не смотрел, - отмахнулся Потап. - Давай помогу тебе встать. Нам бы убраться отсюда подальше...
   - Погоди... Давай все же посмотрим, вдруг рысенок жив.
   Потап скривился, но возражать не стал. Даже вдвоем нам только с третьего раза удалось отпихнуть труп хуги в сторону.
   Я осмотрел Ушастика. Жив. Вернее, не до конца мертв. Мне показалось, что у него не осталось ни единой целой кости, хотя голова и все четыре лапы на месте. Не оторваны. И на том спасибо - хуги запросто мог разорвать голыми руками на части даже человека, не то, что рысь.
   Секалан едва дышал - хрипло, прерывисто. Внутри у него что-то булькало, будто кипело.
   - Не выживет, сдохнет, - сказал Потап.
   - Не факт. Местные твари вообще-то живучи.
   Я попытался пристроить беспомощного звереныша на плечо. Это оказалось непросто. Несмотря на худобу, в нем было не меньше тридцати килограммов.
   - Ты что делаешь? - удивился Потап.
   - Хочу взять его с собой.
   - Зачем?
   - Ну... Не оставлять же его здесь. А там, на Стрелке, ученые, зоологи. Может, вылечат...
   - Они его добьют и вскроют. Будут препарировать и все такое, - возразил Потап.
   Я помолчал. Сказал после паузы:
   - Помнишь, как он бросился на того хуги, который схватил тебя за ногу? Никто не заставлял его... Рысенок мог отсидеться в вертолете. Или убежать, пока твари расправляются с нами...
   Потап скривился, будто собирался сплюнуть или матернуться, сунул мне 'Грозу', буркнул:
   - Там всего один патрон, учти, - а потом забрал у меня звереныша, перекинул через плечо и первым зашагал вверх по склону.
  
  
   Глава 4
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Кто бежит, тот иногда падает. Не падает тот, кто ползет'.
  
   К полудню погода окончательно разгулялась - такого ясного синего неба я не видел в АТРИ уже давненько.
   Мы шли по неширокому ущелью, по которому тянулась весьма заметная звериная тропа. Выеденная трава и характерный помет сообщали, какие именно животные проложили ее. Конечно, тропой наверняка пользовались и панцирные псы, и волколаки, и прочие обитатели АТРИ, но последним по ней прошло стадо диких рогачей, причем, судя по свежему помету, совсем недавно.
   Обычно двухголовые олени-мутанты неплохо чуют области измененного пространства и прокладывают свои тропы только в безопасных местах, поэтому мы с Потапом довольно уверенно пошли по их следам, не опасаясь подвоха.
   Постепенно тропа стала забирать вверх, а горные гряды по сторонам ущелья украсились отвесными каменистыми террасами.
   Внезапно я почувствовал беспокойство. Ни с того ни с сего возникло ощущение, что мы вот-вот угодим в ловушку.
   - Потап, - окликнул я шагающего первым напарника. - А ну-ка, погоди. Остановись на минутку.
   Леха и не подумал выполнить просьбу, продолжал идти, как шел - размеренным ровным шагом, и даже голову в мою сторону не повернул. Оглох, что ли?..
   Я попытался ускорить шаг, чтобы догнать его, но не смог - окружающий воздух стал плотнее, гуще. Ощущение - будто пытаешься бежать по шею в воде.
   - Леха! Потап! - я кричал уже во всю силу легких.
   Ноль внимания. Разве что вяло шевельнулся Ушастик, висящий у Лехи через плечо. Рысенок приоткрыл мутные глаза и попытался сфокусировать взгляд на мне. Похоже, зверенышу стало лучше. Большинство мутантов АТРИ способны довольно быстро регенерировать. Если рысенок не умер сразу, то теперь, чтобы окончательно поправиться, ему потребуется лишь время, да пища, желательно побольше...
   - Леха! - Я перехватил палку-костыль на манер копья и метнул в спину Потапа. Он покачнулся, остановился и наконец-то оглянулся на меня:
   - Серый, ты чего?
   - Стой, Леша. Дальше идти нельзя.
   - Почему? - удивился Потап.
   - Седьмое чувство. - Я хмыкнул, пытаясь побороть нарастающее беспокойство. - Давай-ка вернемся назад и попытаемся обойти ущелье стороной.
   Потап недовольно пожал плечами, но спорить не стал. Оно и понятно. Ни один егерь в здравом уме не станет спорить с седьмым чувством напарника. Это неписаный закон АТРИ.
   Тревога почему-то не только не проходила, а наоборот, усиливалась, и внезапно я понял ее причину...
   - Потап! Глянь! Останкинский шпиль исчез!
   - Не может быть! - Леша посмотрел на юго-восток, а потом завертелся вокруг оси, выискивая Маяк. - Капсюлем ему по пикселю! Куда он подевался? Что это значит, а?
   Вопрос повис в воздухе. Если на него и был ответ, я его не знал.
   Я в АТРИ уже скоро пять лет, а Потап и того дольше, но никто из нас ни разу не слыхал, что Маяк может вот так исчезнуть. Его видно всегда и отовсюду. Ни одна сопка, ни один голец не способен заслонить Останкинский шпиль - проверено на практике, причем многократно. Не увидеть в АТРИ Маяк - то же самое, как в ясную ночь в полнолуние не обнаружить на небе Луны.
   - По ходу мы все-таки вляпались в область измененного пространства, Потап.
   - А как же рогачи? Они же проходили по этой тропе, и не раз. Тут все истоптано-перетоптано.
   - Ну... Возможно, ущелье изменилось совсем недавно. По любому, нам лучше не рисковать. Давай-ка попробуем выбраться из этого странного места. Кстати, ты не помнишь, Маяк исчез сразу, как только мы вошли в ущелье?
   - Не помню...
   - Ладно, разберемся. Пошли потихоньку назад.
   Пройти обратно нам предстояло чуть больше трех километров. Мы должны были выйти из ущелья к небольшому заболоченному озерцу.
   Должны были к озерцу, а вышли...
   - Твою мать... - высказался Потап.
   Вместо озера перед нами лежал безлюдный каменистый берег моря - холодного, северного. Я бы предположил, что это Карское или Лаптевых, если бы не знал, что от Ванавары до них что-то около двух тысяч километров по прямой. Не могли же мы пройти столько!
   - Галлюцинация? - не очень уверенно предположил я.
   Словно в ответ, в лицо ударил порыв морского соленого ветра.
   Потап еще разок матернулся, сгрузил Ушастика на камни и решительно двинулся к кромке прибоя. Присел на корточки, опустил руку в прибрежную пену, затем поднес к лицу, понюхал и даже лизнул мокрые пальцы. Снова опустил руку в воду, подцепил кусочек принесенных с волной водорослей и вернулся ко мне:
   - Не галлюцинация, Бедуин. Все очень даже реально.
   - Раз так... Возможно, это тоже ущелье экстремального перехода, вроде ванаварского КПП-3. Мы прошли по нему и оказались...
   - Где? - Потап с надеждой уставился на меня.
   - Здесь, - усмехнулся я.
   - М-да... Ванаварский КПП не очень-то похож на этот. Там, если вернешься назад, то назад и попадешь. А здесь... Как думаешь, Бедуин, мы все еще в АТРИ или уже на Большой земле?
   - Надеюсь, что в АТРИ.
   - Почему надеешься? - не понял Потап. - Чем Большая земля хуже?
   - Да потому что их две, Больших земли: наша и параллельная. Что если мы оказались не в своем мире? И здесь живут не люди, а хуги?
   - Не хотелось бы. С целым миром 'голодных' нам вдвоем, пожалуй, не совладать, - хмыкнул Потап. - Вернемся лучше обратно в ущелье.
   Мы одновременно оглянулись назад, внезапно испугавшись, что ущелье исчезнет, оставив нас неизвестно где. Но оно было на месте. Потап одним махом закинул Ушастика на плечо и почти бегом рванул к знакомому проходу, видневшемуся между двух каменистых гряд.
  
   Внутри ущелья все осталось по-прежнему - тот же свежий помет рогачей и розоватые пятна растения камнеломки на одном из склонов.
   На этот раз мы решили пройти по ущелью до конца. Примерно на середине пути у меня опять возникло ощущение уплотнения воздуха, хотя Потап ничего такого не почувствовал. Впрочем, и у меня это ощущение быстро прошло.
   Тропа постепенно вывела нас на лесистое плато. Над головой царило необычно ясное небо, да и температура явно превышала типичные для АТРИ пятнадцать градусов тепла.
   - А лесок-то лиственный, - заметил Потап. - В смысле, не из лиственниц, а из дубов, кленов, осин. И подлесок, вон смотри, какой богатый... Это не АТРИ, Бедуин.
   В АТРИ и в самом деле совсем другие леса - таежные, хвойные, без кустового подлеска, зато с пышным ковром брусничника.
   В здешнем лесу тоже имелись кустики с ягодами, только это была не таежная брусника или голубика, а... земляника - весьма распространенная в средней полосе. Но в тунгусской тайге земляника не растет.
   - Это не АТРИ, - согласился я.
   Мы растеряно остановились.
   - И куда дальше, Бедуин?
   Ответить я не успел - висящий на плече у Потапа секалан постарался поймать мой взгляд.
   'Звери... Незнакомые, я такого запаха раньше никогда не встречал... Вон за теми деревьями. Идут сюда. Мы от них против ветра, так что они пока нас не чуют...'
   - Потап, - торопливо окликнул я напарника. - Кажется, в той стороне какие-то животные. - Пришлось присвоить себе заслугу рысенка.
   - Какие?
   - Понятия не имею. Я видел лишь мельком... В любом случае нам с ними лучше не пересекаться. Отступаем.
   - Погоди, Бедуин. Глянь-ка там, на опушке, что за кустарничек с фиолетовыми цветками? Не шалфей ли?
   - Шалфей, - обрадовался я, но тут же поправился: - Или что-то очень на него похожее...
   Растение и впрямь походило на шалфей, хотя было в нем что-то неправильное... как и в окружающих деревьях, траве, землянике... Вроде все то же, да не то...
   - Грецкий орех! - внезапно понял я. - Леха, глянь... Вон то дерево рядом с кленом - это грецкий орех. В здешнем лесу растут одновременно и клен, и орех, и земляника, и шалфей. Но такой мешанины в природе не бывает. Грецкий орех - гость с юга, а дикая лесная земляника - ягода средней полосы... Хотя встречал я горную землянику на чилийском высокогорье, здесь явно не тот случай...
   - Ладно, потом разберемся с местной флорой, - прервал Потап. - Давай сперва попытаемся разминуться с фауной. Не стой столбом, рви шалфей.
   Сок шалфея отбивает человеческий запах, а точнее, запах пота. Если натереться листьями и соцветиями этого невысокого кустарничка, звери запросто могут не унюхать нас и пройти мимо.
   Знать бы еще, что это за звери...
   Впрочем, очень скоро мы получили ответ на свой вопрос...
   Едва мы с Потапом успели натереться мохнатыми серо-зелеными листьями шалфея, как среди деревьев показался... он.
   Я бы принял его за кабана-переростка, если бы не пасть, усеянная почти акульими - треугольными - зубами. Такая пасть не оставляла сомнений - перед нами хищник, вернее, может он и всеяден, но свежее мясцо явно занимает не последнее место в его рационе. В остальном зверь походил на кабана, точнее, на секача трех-четырех лет - с прямыми острыми клыками, крохотными глазками и мохнатым рылом. Вот только росточек у хряка оказался не кабаньим - в этом смысле он запросто мог бы поспорить с иным зубром. К тому же клыки, как и зубы, были не желтовато-белыми, как у всех известных мне живых существ, а угольно-черными, с антрацитовым блеском.
   Мы сразу залегли, благо кустарники шалфея неплохо прятали нас от его - надеюсь подслеповатых - свинячьих глазок. А вот слух у зверюги наверняка был по-кабаньему отменным. Как и нюх...
   Чернозубый секач-переросток шевельнул ушами и повел рылом в нашу сторону.
   Мы вжались в землю, стараясь дышать через раз.
   Кабан сделал шаг к нам. Остановился. Снова шевельнул мохнатым ухом и втянул ноздрями воздух.
   Мой палец замер на спусковом крючке 'Грозы'. В автомате остался один-единственный патрон...
   Тут раздалось визгливое хрюканье, и из кустов выскочили четыре молодых кабаненка - по виду одного-двух лет от роду - если подходить к ним по меркам обычных 'земных' диких свиней. Следом шествовали вразвалочку две самки. Вернее, я решил, что это самки - они были помельче секача, да и черные клыки у них оказались короче, хотя и не менее острые.
   При виде кабаних секач моментально забыл про настороживший его звук или запах - уж не знаю, чем мы там привлекли к себе внимание. Теперь зверя полностью занимало собственное стадо, а точнее, одна из самок. Кабан явно примеривался к ней, собираясь немедленно начать производить потомство.
   Мы перевели дух в уверенности, что некоторое время животным будет не до нас.
   Потап сделал мне знак: 'Попробуем уползти?'
   Я кивнул. Жестами обговорили направление. Выбора у нас практически не оставалось: либо вернуться обратно в ущелье, либо попробовать двигаться вперед в надежде, что мы рано или поздно минуем странную область измененного пространства и окажемся в привычной АТРИ.
   Мы выбрали второе - продолжили путь на север - вверх по пологому склону на каменистую возвышенность.
   Потап обхватил рысенка одной рукой, намереваясь тащить за собой, но Ушастик решительно высвободился. Зверенышу стало ощутимо лучше, он уже мог худо-бедно передвигаться самостоятельно.
   Стараясь не делать резких движений и производить как можно меньше шума, мы осторожно поползли прочь.
  
   В полный рост поднялись, только добравшись до возвышенности.
   Теперь перед нами лежала плоская каменистая пустошь, испятнанная редкими островками невысокого папоротника. Растения выглядели совсем чахлыми, но мы с Потапом обрадовались им, как родным. Без сомнения, мы попали в 'родную' АТРИ. Ведь именно этот вид папоротника здесь самый распространенный.
   - Ну что, Бедуин? Мы выбрались? Как думаешь? - Потап раздавил между пальцами одну из смоляных желёзок, которые усеивали северную разновидность папоротника, и с удовольствием поднес руку к носу. - Знакомый запах. Значит, мы дома? А, Бедуин?
   Я промолчал, пытаясь разобраться в ощущениях. У меня в груди нарастало странное щемящее чувство. Папоротник - это конечно хорошо, но... Не нравилось мне здесь. Ох, и не нравилось!
   Я выжидающе посмотрел на секалана, но тот обессилено улегся у моих ног и закрыл глаза. Регенерация регенерацией, но нанесенные хуги увечья явно еще давали себя знать. Я повернулся к Потапу.
   - Леш, а ты ничего не чуешь?
   - Кроме непривычной жары? Ничего. А что?
   В ответ я неопределенно повел плечами. Наверное, мне опять мерещится...
   - Ладно, Потап, пошли потихоньку.
   Солнце продолжало жарить во всю. Температура подскочила градусов до сорока, не меньше. Пот ручьями стекал по телу и лицу, соленой струйкой заливал глаза. Мы с Потапом то и дело утирали лица рукавами, а Ушастик тяжело дышал, вывалив наружу темный влажный язык.
   Я машинально поискал глазами хоть какое-нибудь дерево, желательно раскидистое и тенистое. Но вокруг простиралась все та же каменистая пустошь, и лишь за спиной внизу виднелся заманчиво густой лес. Тот самый, в котором резвились чернозубые хищные кабаны.
   Жара становилась почти невыносимой. Уже казалось, что не только солнце, но и каждая травинка излучает тепло. Впереди вполне отчетливо разливалось марево, какое бывает в разгар лета в городе от нагретого асфальта. Но здесь, над землей и камнями, оно выглядело странновато.
   - Потап, глянь...
   - Ах, ты ж метлу тебе в дупло!
   Мы остановились, повинуясь золотому егерскому правилу: 'Все, что непонятно, смертельно опасно'.
   - Как думаешь, Бедуин, это снова спящие гейзеры? - спросил Потап.
   - Не похоже, - откликнулся я. - Над гейзерами, как правило, пепла много, а здесь вроде чисто.
   - Попробуем кинуть маркер? В смысле камень, - предложил Потап.
   - Давай. Я кину, а вы с Ушастиком на всякий случай отойдите назад.
   Пущенный моей рукой камень полетел в дрожащее марево. Еле заметная дымка сгустилась прямо на глазах. Воздух словно превратился в стекло. Казалось, его можно потрогать руками. Феномен явно имел гравитационную природу, потому что чем ближе подлетал камень, тем больше становилась скорость - его будто что-то притягивало. Наконец, импровизированный снаряд с огромной силой ударился о 'стекло'. Раздался характерный звон, а потом на землю посыпались осколки... нет, не стекла, а того самого камня. От довольно увесистого булыжника в один миг осталось лишь мелкое крошево. Пожалуй, даже камнедробилка не смогла бы измельчить его лучше.
   Я подошел к Потапу.
   - Видал? Там не пройти.
   Он кивнул, утирая пот.
   - Ну и пекло... Как думаешь, Бедуин, жара связана со 'стеклянной' аномалией?
   - Вполне возможно. Ты что-нибудь слышал о ней?
   - Нет, ничего. Наверное, мы первые, кто обнаружил.
   - Или первые, кто остался цел, - поправил я.
   - М-да... Значит, имеем полное право дать ей название. Как тебе 'Адское стекло'?
   - Сойдет. Жаль, КИПа нет, отправили бы сообщение по сети, застолбили за собой авторство.
   - Да у нас такого авторства за последние дни... О-го-го! Одно 'Ущелье экстремального перехода' чего стоит. А тут еще и чернозубые кабаны, и 'Адское стекло'... Блин, до чего же жарко... - Леша достал флягу. Качнул, определяя, сколько воды осталось. - На самом дне. - Он протянул флягу мне. - Как раз нам с тобой по глотку.
   Рысенок облизнулся и отвернулся в сторону. Ему не меньше, чем нам, хотелось пить. Он бы, конечно, полакал воды и из лужи, но, как назло, ничего подобного поблизости не оказалось.
   Потап покосился на него и проворчал:
   - Если глотки делать поменьше, то и на троих хватит... Ладно, что дальше? Попробуем обогнуть 'Адское стекло' или вернемся назад в ущелье?
   Я вопросительно посмотрел на секалана: 'Куда, не подскажешь?'
   Ушастик не ответил. То ли на этот раз не услышал меня, то ли и сам не знал.
   - Попробуем пройти вдоль 'Стекла', - решил я. - Вернуться в ущелье всегда успеем.
   Для начала выбрали восточное направление. Но здесь возвышенность обрывалась отвесной стеной, и о том, чтобы спуститься по ней без помощи альпинистского снаряжения нечего было и мечтать. Зато внизу разливалось привычное море тайги.
   Ушастик обрадованно вякнул и припал на передние лапы: 'Нам туда!'
   - Хорошо бы, но как? - вслух откликнулся я.
   'Не знаю. Вожак теперь ты, тебе и придумывать - как', - прозвучал недвусмысленный ответ.
   - А что тут придумаешь? Может, ты умеешь летать? Мы - нет, - огрызнулся я.
   - Ты с кем разговариваешь, Бедуин? - удивился Потап.
   - Сам с собой, - спохватился я. - Говорю, вот она, АТРИ. Но чтобы спуститься туда, надо уметь летать.
   - Здесь высота метров двести, не меньше, - прикинул Потап. - А ведь я узнаю это место. Вон тот хребет - Грива Якова, а там Косачево болото. Выходит, мы сейчас стоим... на вершине Золотого гольца!
   Леха осекся и вытаращился на меня. Я ответил ему таким же потрясенным взглядом.
   Золотой голец - миф и реальность АТРИ. Слухи о нем ходят самые разные, зачастую противоречивые. Утверждают, будто на его вершине просто так лежат золотые самородки размером с добрый кулак. Или - что здесь есть целые поля измененного пространства и, соответственно, хабар на любой вкус.
   А некоторые слухи, наоборот, предостерегают, дескать, именно на плоской вершине Золотого гольца и живут пресловутые шептуны - таинственная и мрачная страшилка АТРИ.
   На самом деле, кто такие шептуны, до сих пор не ясно. Известно лишь, что они разумны. Ну, или были разумными - до мутации. Происхождение шептунов неизвестно, цели неведомы. По некоторым гипотезам, это гости из 'того' мира, по другим, наоборот, наши люди - те самые тунгусы-оленеводы, пережившие катастрофу и провалившиеся в АТРИ в момент столкновения миров. Высказывались даже предположения, что шептуны - инопланетяне с пресловутых 'летающих тарелок'.
   Внешне они выглядят как люди. Носят одежду, обувь. Лица предпочитают прятать под капюшонами, хотя черты имеют вполне человеческие. Такого встретишь на маршруте и запросто примешь за обычного бродягу. Правда, лишь до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза...
   У шептуна глаза змеи - немигающие, желтые, с вертикальным зрачком-щелью. Невозможно спокойно смотреть в них и остаться в живых, а главное, в здравом рассудке. Дело в том, что шептуны - гипнотизеры, причем настолько сильные, что от них не существует сколько-нибудь эффективной защиты. Они могут подчинять себе людей, хуги, живоглотов, атрийскую рысь, рогачей, короче, всех без исключения обитателей АТРИ.
   Шептуны способны гипнотизировать не только взглядом - глаза в глаза, но и на расстоянии. Иногда человек даже не успевает понять, что попал под 'ментальный удар'. Говорят, сначала слышишь тихий неразборчивый шепот, который идет словно со всех сторон одновременно, и если не успеешь уйти, то второго ментального удара уже не осознаешь. Короче, шептуны - страшные противники, с которыми на узкой дорожке лучше не пересекаться.
   Очень надеюсь, что молва ошибается, и шептуны не обитают на Золотом гольце. Если нас и впрямь занесло в это стремное местечко, пусть уж лучше правдой окажется слух о золотых самородках. Или, на крайний случай, о хабаре и аномалиях.
   - Это точно Золотой голец, - убежденно повторил Потап. - Вот почему никто до сих пор не отыскал сюда путь! Потому что проход лишь один - через 'Ущелье перехода'.
   Что правда, то правда, Золотой голец до сих пор оставался неприступным. По каким-то неведомым причинам вертолеты не долетали сюда - то выходили из строя приборы, то глохли двигатели. Или пилоты внезапно теряли сознание. То же происходило с теми, кто пытался штурмовать голец с земли - на полпути к вершине они теряли сознание.
   Похоже, мы с Потапом первые из людей, кто оказался здесь.
   - Флаг водрузить, что ли, - пошутил Леха. - Бедуин, а давай застолбим местечко за нашей 'учебкой'? Пусть все знают, что первыми на Золотой голец взобрались доблестные инструкторы славного Учебного Центра!
   - Давай. Флага нет, повесим носок, - поддержал я шутку. - Вон к тому папоротнику прицепим. Внутрь носка положим эмблему 'учебки', я по такому случаю нашивку со своего комбеза оторву.
   Сказано - сделано.
   Закончив столбить местечко, решили прогуляться вдоль 'Адского стекла' на запад, в надежде, что там найдется-таки спуск с Золотого гольца.
   Но не успели сделать и десяток шагов, как Ушастик тревожно прижал уши к голове и предостерегающе зашипел, а спустя мгновение мы и сами разглядели в отдалении множество воздушных смерчей разной высоты. Некоторые были нам по колено или по пояс, а самый высокий оказался примерно на голову выше нас. Смерчи крутились вокруг своей оси, как юла или волчок, и вообще выглядели как-то по-детски - этакими детенышами настоящего торнадо. Короче, несерьезно и неопасно. На первый взгляд...
   Мы с Потапом встали, как вкопанные.
   - Вот ведь забугристая дребедень, - прокомментировал увиденное Потап. - 'Чертовы столбы', фейсом их об тейбл. Того и гляди рванут так, что мало не покажется.
   В отличие от настоящего торнадо 'Чертов столб' не передвигается по округе. Он вертится на одном-единственном облюбованном месте какое-то время, а потом распадается бесшумной волной искривленного пространства. Попасть в такую не пожелаешь и врагу.
   Я видел как-то раз двух волколаков, которых накрыло этим самым искривленным пространством. Казалось, их разобрали на части, а потом слепили вновь, перепутав детали. У одного стало две головы, причем вторая - чужая - торчала из спины. Хвост и лапа поменялись местами, а часть внутренностей вылезла наружу, опутывая зверя кровавым серпантином. При всем при этом волк-мутант еще жил! Вернее, корчился в агонии, издавая пронзительный визг. Пришлось пристрелить бедолагу. Второму зверю повезло больше - он остался без головы и умер мгновенно.
   Короче, разумный человек станет держаться подальше от 'Чертова столба' - никогда не знаешь, в какой именно момент тот сработает. Но среди бродяг редко встречаются разумные. Рисковых полно, а вот разумных...
   'Чертов столб' порождает довольно дорогие цацки: погремушки и перышки, так что бродяг... да и егерей... так и тянет к нему, будто магнитом.
   Как правило, 'Чертовы столбы' встречаются не слишком часто, причем не оптом, как здесь, а поштучно. Я даже не предполагал, что в одном месте может собраться столько их одновременно!
   Ряды 'Чертовых столбов' буквально заполонили эту часть вершины гольца, причем по обе стороны от открытого нами 'Адского стекла'. С той стороны, в 'застеколье', вообще аномалий было, как ягеля на торфянике. Между миниатюрными торнадо 'Чертовых столбов' мы разглядели множество ледяных скульптур - покрытых инеем, заледеневших папоротников. Значит, им не посчастливилось угодить в метео-аномалию 'Морозка'.
   Рядом с одной из ледяных скульптур весьма отчетливо шевельнулись камни, будто задетые невидимкой - явный признак 'Егозы'. Природу этого феномена пока не выяснили, но именно он производит паутинку-невидимку - очень красивую штучку, напоминающую переливающийся всеми цветами радуги носовой платок. Эта цацка невероятно дорого ценится. Егеря, да и бродяги, между собой зовут ее соплями невидимки. Но 'Егоза' оставляет за собой не только сопли...
   - Бедуин, глянь! - взревел Потап. - Я, наверное, сплю. Ущипни меня.
   - Лучше дам пинка, - заспорил я, но тут же замолчал, вытаращив глаза, потому что увидел то же, что и Леха.
   Рядом с одной из паутинок-невидимок лежал... философский камень! За все время пребывания в АТРИ я видел его всего один раз - в лаборатории у химиков, которые носились с ним, как с писаной торбой.
   Как явствует из названия, философский камень способен обращать металлы в золото, но не все, а только железо или сталь. Эта цацка похожа на каплю ртути размером с куриное яйцо. Так же, как ртуть, она выделяет на воздухе ядовитые пары, поэтому хранить ее надо в специальном контейнере. Чтобы превратить сталь в золото, достаточно просто положить философский камень на арматурный прут или другое железосодержащее изделие и подождать некоторое время. После окончания реакции философский камень испаряется, но одного такого 'ртутного яичка' хватает, чтобы получить примерно килограмм чистого золота. А золото - это не цацка. С ним пропустят и через КПП-3, и вообще куда угодно.
   Если про паутинку-невидимку егеря говорят, что это 'невидимка высморкался', то про философский камень выражаются грубее и точнее: 'невидимка насрал'.
   Потап, как завороженный, уставился в 'застеколье':
   - Ну, и хабара же там. И 'сопли', и 'говно'... Охренеть можно! Если все это продать... Это ж какие деньжищи! А, Бедуин?
   - М-да... Только как его взять-то, хабар? Через 'Адское стекло' не пройдешь, - возразил я. - Так что, как говаривала одна моя знакомая, сотрудница музея: 'Смотреть смотри, а руками ни-ни'.
   Потап хмыкнул:
   - Я не люблю, когда без рук. Никакого интереса. Ладно, чего понапрасну слюни ронять. Пошли дальше, может, удастся пробраться мимо 'Чертовых столбов'. Вдруг 'Стеклышко' скоро закончится, и мы возьмем-таки хабар. Или хотя бы найдем спуск с гольца. Вернемся, наконец, в АТРИ, а то достало уже по параллельным мирам мотаться.
   Но 'Адское стекло' не закончилось. Зато я почувствовал нарастающую тошноту.
   - Ну-ка, погоди, Потап. По ходу тут где-то рядом 'Тещины блины'.
   - Тебя мутит?
   - Причем сильно.
   - Странно, а меня почему-то нет, - удивился Потап.
   Мы попятились, внимательно разглядывая близлежащие камни, папоротники и 'Чертовы столбы'.
   - Вижу один 'Блин', - объявил Потап. - Вон он, притаился возле 'Столба'.
   На вид 'Тещины блины' похожи на плоские керамические диски, размером с колесо от легковушки, которые лежат себе спокойно на земле и вроде бы никого не трогают. Тихие такие мирные блинчики... Но стоит приблизиться к ним, возникают до ужаса неприятные ощущения: тошнота, рези в животе, как при сильнейшем отравлении. Дальше - больше. Человека или зверя скручивает такая судорога рвоты, что выворачивает наизнанку, причем в самом прямом смысле - бедолага буквально выплевывает собственные внутренности, которые превращаются в кровавое месиво. К счастью, такой смерти легко избежать - ощущения нарастают постепенно, так что главное вовремя отступить.
   - Да тут они повсюду разбросаны, - недовольно скривился я. - Нет, Потап, дальше нам не пройти.
   - Здесь не пройти, а там не спуститься. Ну, что за хрень, - посетовал Потап. - Близок локоток, а не укусишь. Вот она, атрийская тайга, буквально под ногами, а просто так и не спустишься. Короче, тупик. Прямо хоть в ущелье возвращайся.
   - Придется. Выхода-то другого нет. Так что, как говаривала одна моя знакомая стюардесса: 'Курс прежний, ход задний'.
   Прежде чем попасть в ущелье, следовало немного спуститься вниз по пологому склону и миновать странный перемешанный лес с чернозубыми кабанами.
   Нетипичная для АТРИ жара закончилась сразу, едва мы покинули бедную на растительность плоскую вершину Золотого гольца и вступили в лес. Подул прохладный ветерок, небо стало быстро затягиваться тучами. После адского пекла такая погода показалась необычайно приятной. Хотя поменявший направление ветер сыграл с нами злую шутку - запах шалфея успел выветриться, и чернозубые кабаны учуяли нас первыми...
   Ушастик едва успел коротко мявкнуть, как в тридцати метрах от нас из кустов выломилась клыкастая туша кабанихи.
   Самка была, конечно, поменьше своего 'муженька', но маленькой я бы ее тоже не назвал. А злобностью и агрессивностью она явно превосходила всех виденных мною до сих пор хищников. Не знаю уж, что так ее разозлило: плоховато выполнил свой супружеский долг секач, или это не ей, а сопернице досталась вся его ласка. Как бы там ни было, свои претензии кабаниха твердо решила предъявить именно нам...
   Триста килограммов живого веса с торчащими изо рта двумя парами острейших клыков стремительно понеслись на нас.
   Ушастик взвизгнул и ринулся обратно на вершину гольца. Потап при желании мог последовать его примеру. Я - нет, сломанная нога не оставляла мне ни малейшего шанса.
   Мы с Потапом остались стоять, где стояли, а кабаниха набирала скорость, надвигаясь на нас с неотвратимостью фортуны.
   'В 'Грозе' остался всего один патрон!' - мелькнула отчаянная мысль.
   - Кто будет стрелять: ты или я? - торопливо спросил Потап.
   - Ты. А я останусь за приманку...
   Он взял у меня 'Грозу', взглядом продолжая фиксировать приближающегося зверя. Ему предстояла поистине ювелирная работа...
   Охотники знают: кабаны весьма 'крепки' на рану. Даже смертельно-раненый зверь, прежде чем издохнуть, способен натворить немало дел, например, расправиться с подстрелившим его охотником. К тому же секачи имеют своеобразный подкожный панцирь из хрящеватого вязкого сала, так называемый калган, который защищает шею и грудную клетку зверя аж до лопаток. Правда, это относится к 'земным' кабанам, причем исключительно к самцам и только на период гона. Самки же такого калгана не имеют. Земные не имеют. Впрочем, пуля из 'Грозы' гарантированно пробьет и калган, и черепную кость. У земного зверя пробьет. Но зверюга, которая сейчас приближалась к нам, свирепостью и остротой клыков совершенно не походила на 'земную'.
   У нас оставался всего один патрон, а значит, не было права на ошибку. Мы решили действовать так, как будто у местной самки не только имеется природная броня, но и прочностью во много раз превосходит 'земную'. Значит, чтобы гарантированно завалить кабаниху одним-единственным выстрелом, нужно стрелять точно под левую лопатку, то есть зайти сбоку. А как это сделать, когда зверюга мчится прямо на тебя, лоб в лоб, и не собирается сворачивать? Правильно: подпустить ближе, отпрыгнуть в сторону и стрелять навскидку, почти не целясь.
   Между нами и кабанихой оставались считанные метры...
   Потап колобком откатился вперед и в сторону, а я остался прямо на пути разъяренной зверюги. Чтобы она не отвлекалась, я принялся махать руками и выкрикивать всякие неприличные выражения.
   Моя хитрость сработала. Кабаниха не обратила внимания, что жертв перед ней стало меньше. Чтобы утолить ярость, ей вполне хватало одного меня - для начала. Маленькие злобные глазки подернулись кровавой пеленой. Самка уже почти чувствовала, как вонзает клыки в податливое человеческое тело, а острые тяжелые копыта рвут мясо и дробят кости.
   Я не смотрел, чем там занимается Потап - все мои органы чувств сейчас были сосредоточены на звере. Я обонял ни с чем не сравнимую вонь влажной щетины. Слышал сопение и тяжелое, со свистом, дыхание. Видел направленные мне в живот острейшие антрацитовые клыки. И очень живо представлял, что именно будет со мной, если Потап все-таки промахнется...
   Выстрел!
   От напряжения у меня перехватило дыхание.
   Пуля вошла точно под левую лопатку зверя, разыскав кратчайший путь к сердцу. Самка умерла мгновенно, но нервная система еще функционировала, посылая двигательные сигналы мускулам. Туша кабанихи по инерции продолжала нестись вперед, грозя опрокинуть меня, снести, растоптать. Даже мертвой такая массивная зверюга может запросто покалечить человека. Оказаться на ее пути - это примерно то же самое, что попасть под автомобиль.
   - Уходи! - завопил Потап.
   Но я не тронулся с места. В моей голове словно заработал многоядерный процессор, просчитывая скорость разгона, рельеф местности и силу инерции...
   Кабаниха упала всего в полуметре от моих ног. Застыла огромной мертвой кучей вонючего мяса.
   Я утер рукавом вспотевший лоб, заметив, что мои пальцы слегка дрожат.
   Потап подскочил ко мне с отнюдь не дружелюбным выражением лица. Похоже, мое последнее 'геройство' его порядком разозлило.
   - Отличный выстрел, Леха, - поспешил подлизаться я и улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на какую только был способен, хотя подбородок, кажется, предательски подрагивал.
   В ответ Потап издал звук, больше похожий на рычание.
   - Ты чего стоял столбом, придурок? - накинулся он на меня. - Почему не отпрыгнул в сторону?
   - А зачем? Я же видел, что ты попал. Скорость разгона у нее была не то чтобы очень, так что долго она бы не протянула...
   Потап покрутил головой, остывая, проворчал:
   - Выпендрежник хренов, вот ты кто, Бедуин. Без понтов никак не можешь.
   - Э, нет, - возразил я. - Мы оба знаем, что выпендрежники в АТРИ долго не живут. Погибают смертью храбрых, но глупых. А я просто рационален. Зачем тратить силы на ненужный прыжок, когда можно остаться на месте без риска для жизни? Требуется лишь чуть-чуть выдержки.
   - Совсем чуть-чуть... - съехидничал Потап. Его все еще потряхивало от пережитого напряжения. Впрочем, как и меня.
   Объявился рысенок, настороженно потянул носом, облизнулся на мертвую кабаниху, но подойти к ней не посмел - вожак, то есть я, должен насытиться первым. Пришлось дать ему мысленное разрешение: 'Ешь, только быстро. А то здесь по соседству наверняка шастает самец, вторая самка и молодняк...'
   Ну, точно! Не успел звереныш вонзить зубы в добычу, как среди деревьев отчетливо мелькнул бурый силуэт. К счастью, далеко. Есть время подняться на вершину гольца и попробовать переждать. Надеюсь, кабан рано или поздно уведет отсюда свое поредевшее стадо.
  
   Мы с Потапом и рысенком были на полпути к знакомой вершине Золотого гольца, когда кабан обнаружил мертвую тушу одной из своих 'подруг'. Я очень надеялся, что секач поведет себя, как большинство хищников на его месте - тут же забудет про погибшую, а то и по-простому сожрет ее труп.
   Не тут-то было! Похоже, секач питал к убитой самке самые нежные чувства, потому что за нашими спинами раздался горестный звериный рев. Невольно вздрогнув, я попытался ускорить шаг. А секалан даже выронил кусок кабаньего мяса, который упорно тащил в зубах.
   Секач продолжал орать и, судя по звукам, рыть копытами землю. Если вдруг самцу приспичит поквитаться с обидчиками, нам придется худо. Магазин 'Грозы' пуст, да и в обойме ПЯ уже давно только ветер свистит. Из оружия у нас остался только нож...
   - Потап, ты когда-нибудь выходил против разъяренного секача с одним ножом?
   - Нет. И не хочу.
   - Ха! Можно подумать, что тебя будут спрашивать!
   Внезапно Потап поднял руку в предостерегающем жесте:
   - Тс!
   Судя по звукам, кто-то огромный, пыхтя и похрюкивая, взбирался на нашу возвышенность. И не надо быть гением, чтобы догадаться, кто именно...
   Вершина гольца голая, как столешница. Спрятаться некуда. Единственные растения - те самые чахлые папоротники, не могут послужить хоть сколько-нибудь надежным укрытием.
   Не сговариваясь, мы бросились наперегонки в сторону 'Чертовых столбов' и 'Тещиных блинов'. Конечно, интересовали нас не столько аномалии, сколько надежда, что кабаны туда за нами не пойдут.
   За спиной раздался торжествующий рев - стадо парнокопытных хищников преодолело подъем и обнаружило нас.
   Близость разъяренного секача прибавила мне сил. Я бежал, всем весом наступая на сломанную ногу и молясь лишь об одном - не споткнуться о камень. Сейчас меня смело можно было заносить в книгу 'Рекордов Гиннеса'. Уверен, в нормальном состоянии ни за какие коврижки не сумею повторить этот свой забег! Но и секач имел весьма мощный стимул догнать нас - горе и ярость придали ему прямо-таки небывалую прыть. Вторая самка с молодняком отставали, но и их не стоило сбрасывать со счетов.
   Забег рано или поздно закончился бы не в нашу пользу. Тем более что бежать нам было толком и некуда - справа перегородило дорогу 'Адское стекло', слева находился отвесный двухсотметровый обрыв, а впереди сплошным забором торчали смертельно-опасные 'Чертовы столбы' и 'Тещины блины'.
   Идея пришла внезапно.
   - Потап! - не сбавляя шага, я торопливой скороговоркой изложил ему свой план.
   - Ты охренел? - Он даже приостановился на миг, вытаращившись на меня. - Ничего безумнее в жизни не слыхал!
   - Предпочитаешь достаться кабану?
   Некоторое время мы бежали молча. Потап обдумывал мои слова.
   Идея, которую он неспроста назвал безумной, заключалась в следующем: подобрать возле 'Чертовых столбов' пару перышек и попробовать спрыгнуть с вершины гольца. Перышки каким-то образом управляют гравитацией, так может, с их помощью удастся мягко спланировать вниз и не разбиться?
   - Этого никто и никогда не делал, - разумно заметил Потап.
   - Так и на вершину Золотого гольца до нас тоже никто ни разу не забирался. А что касается перышек... Проведем эксперимент... Ушастик, поможешь?
   Рысенок коротко фыркнул: 'Да!'
   Я заозирался на бегу, пытаясь высмотреть хотя бы одно перышко.
   С каждой минутой слово 'бежать' все меньше и меньше подходило ко мне. Сломанная нога горела огнем. Когда я наступал на нее, казалось, будто в голени взрываются крохотные гранаты. Боль отдавала уже и в пояснице, и в плече. Пришлось перейти на ковыляющий шаг. Усталость и боль почти притупили страх.
   Чернозубый секач безошибочно оценил мое состояние и устремился именно за мной. Такова тактика любого хищника - выбирать самого слабого в стае, а им сейчас был я...
   Внезапный удар сбил меня с ног. Я покатился кубарем, удивляясь, почему из моего тела не торчат кабаньи клыки. Но оказалось, что толкнул меня не зверь, а Потап - отбросил прямо из-под рыла секача. Пятисоткилограммовая махина по инерции пролетела мимо, недоумевая, куда вдруг подевался человек. Ведь только что был здесь! Кабан поспешно начал тормозить.
   Потап быстренько помог мне встать и подтолкнул в сторону одного из 'Чертовых столбов':
   - Вон лежит перышко, видишь? Давай туда. Проводи свой эксперимент, а я отвлеку кабана.
   Тем временем секач успел затормозить, развернулся в нашу сторону и забил копытом, приводя себя в еще большую ярость. Хотя куда уж больше! Его глазки налились кровью, а щетина на загривке встала дыбом.
   Потап побежал ему навстречу. Не ожидавший такой наглости секач на миг застыл, а потом взревел и радостно бросился на человека. Но в последний момент Леха коварно отвернул в сторону. Кабану вновь пришлось тормозить.
   Я не стал дальше следить за этой 'поросячьей корридой'. Тем более что поблизости замаячила кабаниха.
   Кликнув рысенка, я поковылял к 'Чертову столбу', подобрал перышко, скривился, пытаясь справиться с острым приступом тошноты от 'Тещиных блинов'.
   - Ушастик, зажми перышко зубами.
   Секалан послушно выполнил. Я поднял звереныша, вытянув руки как можно выше, и разжал ладони. Рысенок мягко спланировал вниз, будто превратился в лист дерева.
   - Потап, видал? - завопил я.
   Занятый 'играми' с секачом, Леха на бегу выразительно пожал плечами: дескать, видал, но не убедился. Рысенок падал с высоты в два метра, а нам предстоит пролететь в сто раз больше.
   - Риск, конечно, есть, - согласился я. - Но другого выхода нет. Или ты надеешься загонять секача до смерти?
   Потап снова скорчил выразительную гримасу, укрылся от кабана за самым высоким из 'Чертовых столбов' и остановился на мгновение, переводя дух.
   - Авантюра это, Бедуин. Самоубийство. А ну как действие перышек закончится метров за сто до земли? Или даже за пятьдесят? Разрядятся цацки, и ага. Врежемся в землю со всей дури, и будут тогда две 'котлеты по-егерски'. Хочешь?
   - А если сейчас рванет один из 'Чертовых столбов'? Нас вместе с кабанами вывернет наизнанку так, что мама родная не узнает. Будут у тебя из задницы черные клыки торчать. Хочешь?
   Он поморщился, но промолчал.
   - Так что решаем, Леха? - настаивал я. - Продолжим играть в салочки с кабанами среди 'Чертовых столбов' или отважимся на прыжок в пропасть?
   - Нет, ну каждый раз одно и то же! - обозлился Потап. - Почему всегда приходится выбирать не между жизнью и смертью, а между несколькими смертями, а?
   - Наверное, потому что мы такие невезучие. Или тупые, раз не можем придумать нормальный план спасения.
   - Ладно... Рискнем в пропасть. Я подберу себе перышко. А лучше несколько для гарантии.
   Мудрая мысль. Надо и мне найти еще парочку с расчетом на Ушастика. Я завертел головой в поисках цацек. Увидел сразу три и направился туда. Внезапно рысенок предостерегающе зарычал и прижал уши к голове. Я оглянулся. Дело дрянь. Похоже, один из кабанят выбрал своей целью меня. Молодой-то он молодой, но уже сейчас ростом с пони, а черные клыки торчат из пасти весьма внушительно. Пришлось снова перейти на бег, надеясь, что болевой шок убьет меня не раньше, чем я доберусь до перышек.
   Ушастик за мной не пошел - остался прикрывать тыл. Секалан отважно встал на пути подсвинка, припал на передние лапы, будто готовясь к прыжку, и страшно оскалил клыки. Конечно, клыки молодой рыси ни в какое сравнение не шли с бивнями секача или даже кабанихи, но годовалому 'поросенку' наверняка показались достаточно грозным оружием. Он резко замедлил бег, а потом и вовсе остановился, глядя на секалана с явной опаской. Наверное, в его мире водились смертельно-опасные кошачьи, что-нибудь типа саблезубого тигра, с которым доморощенные копытные хищники предпочитали не связываться.
   Отвесный край вершины был от меня всего в двадцати шагах. Я подобрал перышки, закрепил понадежнее нож и ПЯ, поискал взглядом Потапа, крикнул ему:
   - Леха, мы с Ушастиком пошли на прыжок!
   - Погоди! - завопил Потап. - Помнишь, чем заканчивались все попытки альпинистов подняться с земли на вершину по стене гольца?
   - Люди на полпути теряли сознание и срывались вниз. Некоторые разбивались насмерть, некоторые получали серьезные травмы, кому как повезет... Ты думаешь, там аномалия?
   - Да. Она, как широкое кольцо, надета на верхнюю треть гольца. А может, идет и выше, над вершиной, ведь пилоты в вертолетах тоже теряли сознание на подлете.
   - Но мы стояли почти на краю пропасти и ничего не чувствовали.
   - Я же говорю, аномалия - как кольцо. Внутри безопасно, а снаружи...
   - И все же я рискну. Поработаю 'живым маркером'. Ты посмотришь, получится у меня или нет, а потом решишь, что тебе делать.
   - Ладно, - после паузы откликнулся Потап. - Удачи, Серый. Встретимся внизу.
   - Хорошо бы, - пробормотал я, останавливаясь на краю пропасти и разглядывая подножие гольца. Несколько лиственниц подступали почти вплотную к отвесной базальтовой стене. Что ж, неплохо. Конечно, лучше было бы плюхнуться в болото, но и так сойдет. Надо лишь выбрать самое пушистое и разлапистое дерево и постараться приземлиться на него. Мохнатые ветки смогут хоть чуть-чуть затормозить падение.
   - Ушастик, - окликнул я рысенка. - Иди сюда.
   Секалан попятился ко мне, продолжая порыкивать на замершего в нерешительности подсвинка. Но тут невдалеке замаячила кабаниха, явно намереваясь прийти на помощь отпрыску. Ушастик мудро оценил изменившуюся обстановку и рванул ко мне со всех ног.
   - На, возьми перышко, - я протянул ему одну из цацек. - Зажми покрепче зубами и прыгай вниз.
   'Нет! - рысенок попятился. - Ни за что! Страшно!'
   Кабаниха за нашими спинами издала воинственный рев, готовясь к атаке.
   Я подхватил секалана на руки, впихнул ему в пасть цацку. Разбежался, оттолкнулся от самого края...
   Прыжок!
   'Высоковато все-таки! Разобьемся!' - мелькнула мысль.
   - У-у-у-у! - взвыл рысенок.
   Я постарался распластаться в воздухе, лечь на воздушную подушку, как это делают парашютисты. В лицо ударил странный встречный ветер, который почему-то дул с земли. Он словно помогал нам - поддерживал снизу, тормозил, замедлял падение. Мы с Ушастиком в обнимку скорее планировали, чем летели камнем вниз.
   Я испытал мгновенное облегчение - сработало! Действуют перышки! Теперь оставалось пережить аномалию-кольцо - если Потап все же прав, и она действительно существует...
   Она существовала - я и сам не заметил, как потерял сознание. Очнулся оттого, что кто-то со всей силой хлестал меня по голове и телу колючим веником. Я попытался заслонить руками лицо. Понял, что это ветки лиственницы. Оказывается, я падаю прямо сквозь них. Действия перышек чуть-чуть не хватило до земли - наверное, они разрядились прямо над верхушками деревьев. И теперь я проламывал своим весом и силой земного притяжения пушистые ветки, приближаясь к земле.
   Ушастик 'ломал' то же дерево, только с другой стороны. Наверное, пребывая в обмороке, я выпустил зверя из рук. Не знаю, терял ли сознание он, но пасть явно не разжал - его перышко разрядилось одновременно с моими тремя - видно, сказалась наша с рысенком разница в весе. Не скажу, что скорость падения была чрезмерной - хвойные лапы послужили неплохим тормозом.
   О землю мы с рысенком ударились почти одновременно. Я ждал этого момента, готовился, и потому мне удалось приземлиться почти правильно - перекатившись через плечо. Удалось даже при ударе сберечь покалеченную ногу, зато плечевой сустав выбило из суставной сумки. Я взвыл. И в унисон мне заплакал Ушастик. Ему тоже досталось. Но это пустяки. Главное - оба живы!
   А Потап? Уцелел ли он во время 'салочек' с кабанами? И если да, то решился ли на прыжок?
   Я перевернулся на бок и попытался рассмотреть, что происходит на вершине гольца. Увидел мелькнувший на краю силуэт человека. Потап! Он явно вглядывался в подножие гольца, как и я перед прыжком.
   Я помахал ему здоровой рукой и засвистел:
   - Эй, Леха! Я здесь! Я жив!
   Потап помахал в ответ, коротко разбежался и прыгнул. А мгновение спустя с вершины вниз сорвалось еще одно тело - секача. Видно, кабан не успел затормозить. Или кровавая пелена в глазах не позволила ему вовремя разглядеть обрыв.
   У меня от ужаса едва не остановилось сердце - секач почти накрыл Потапа своей тушей! Пасть, усеянная острыми зубами, угрожающе раскрылась, но Леха извернулся в воздухе, как заправский парашютист, рыбкой ушел в сторону и начал планировать, неторопливо приближаясь к земле.
   Потап преодолел одну треть расстояния, когда туша кабана тяжелым снарядом врезалась в землю. Звук был такой, словно выстрелили из пушки. Земля содрогнулась. С лиственницы, у подножия которой я лежал, посыпались не доломанные мною ветки. Похоже, секач превратился в отличную отбивную. Впрочем, его судьба меня мало волновала. А вот Потап...
   Я не понял, терял ли он сознание в полете, но приземление наше было схожим - сквозь 'хвойные лиственничные тормоза'. Потап проломил ветки дерева, грохнулся оземь и остался лежать неподвижно. Я пополз к нему, с тревогой гадая: жив он или?..
   Потап шевельнулся, попытался встать на четвереньки, помотал головой и улегся обратно на землю.
   - Леха, - окликнул я.
   - Чего?
   - Живой?
   - Пока не знаю. Лежу вот и думаю: живой или нет.
   - Ну и шутки у тебя, - возмутился я.
   Он сел, сморщился и прижал руки к голове, словно та кружилась или болела.
   - Потап, что с головой? - забеспокоился я.
   - Не знаю... Странное ощущение... Наверное, просто оглушило.
   - А в остальном? Руки-ноги целы? Ребра? Почки?
   - Вроде, все при мне, ничего не потерял, - откликнулся Потап. - А у тебя?
   - Руку вывихнул, когда приземлялся. А так порядок. Это все ерунда, Леха. Ты лучше на юго-восток посмотри...
   - Останкинский шпиль! - обрадовался Потап. - Мы в АТРИ, Серега! Выбрались, все-таки выбрались...
   Ушастик на заплетающихся ногах направился к нам. Его шатало, будто пьяного.
   Я посмотрел на солнце, прикидывая время. До вечера осталось часа три, не больше.
   - Давайте останемся здесь до утра. Нужно хоть немного очухаться. Поспать. 'И хорошо бы поесть и попить', - последние слова я вслух не произнес, но рысенок 'услышал' и их.
   'Вон лежит пища', - он указал взглядом на мертвую тушу секача.
   Я покачал головой. Не знаю, какой из миров породил этих чернозубых монстров - АТРИ или параллельный, но мясо может быть радиоактивно или ядовито. В любом случае, не стоит рисковать.
   'Есть вода', - продолжал Ушастик.
   - Где? - заинтересовался я. По реке или ручью можно будет уточнить наше местонахождение.
   - Что 'где'? - не понял Потап.
   - Секалан унюхал воду.
   - А ты откуда знаешь?
   - Долго объяснять. Ушастик, где вода?
   'Там', - звереныш повернул морду в сторону видневшегося невдалеке пологого спуска то ли в низину, то ли в овраг.
   - Ну что, Леха? Пойдем, посмотрим на эту воду? - спросил я. - Или все же переночуем здесь, а уже утром...
   - Пойдем сейчас, - решительно перебил Потап. - У подножия Золотого гольца не лучшее место для ночевки. Мало ли что тут ночью творится...
   Ушастик жалобно посмотрел на кабанью тушу и облизнулся. Недоеденный кусок он потерял при бегстве, и теперь уходить от еды ему не хотелось.
   - Иди, поешь, - разрешил я. Все равно прежде чем двигаться дальше, мне надо было вправить сустав и перемотать соскочившую шину. Да и Потапу нелишним будет хоть немного прийти в себя.
  
   Спуск и в самом деле привел нас к широкому быстрому ручью, берега которого густо заросли осокой. Все водоемы в АТРИ, независимо от глубины и протяженности, имели повышенный радиационный фон, так что пить воду или долго купаться в них вредно для здоровья, но быстро перейти вполне можно. Мы, конечно, нахватаемся рентгенов, но их количество вряд ли превысит допустимую для человека норму.
   Мы с Потапом остановились в десяти шагах от воды, настороженно оглядывая окрестности. Я посмотрел на рысенка, но тот был спокоен. Значит, 'пахучих' живых существ поблизости нет. И на том спасибо. А как тут дела обстоят с областями измененного пространства? На первый взгляд все чисто. Но что-то смущало меня, тревожило, не пускало вперед. Потап, похоже, ничего подобного не почувствовал.
   - Перейдем вброд? - спросил он.
   Я покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям.
   - Что-то неохота...
   - Можно пройти вдоль ручья, - предложил Потап, - но рано или поздно нам все равно придется форсировать его.
   - Ты прав. Ладно, рискнем перейти здесь.
   - Только я первый, - сказал Потап.
   Но секалан опередил его - бодро рванул к воде, остановился, принюхиваясь. Мы с Потапом внимательно наблюдали за неожиданным 'маркером'. А Ушастик вошел в ручей, полакал воду, обернулся к нам.
   'Пейте, вода безопасна', - подумал зверь.
   - Это для тебя, - забывшись, я возразил вслух. - А для нас нет.
   - Не понял. - Потап удивленно посмотрел на меня. - Ты чего сейчас сказал?
   - Да это я так... Сам с собой... Не обращай внимания.
   - Серега, у тебя все в порядке? - забеспокоился Потап. - В последнее время ты какой-то странный.
   - Все нормально, Леша.
   Ну, не рассказывать же ему про мои мысленные диалоги с секаланом! Потап и так посматривает на меня, как на психа, а уж после такого признания...
   Ушастик по очереди оглядел нас с Потапом, будто сравнивал, а потом вопросительно уставился на меня:
   'Почему ты все время думаешь о нем, как о себе? Вы с ним разные. Ты - другой...'
   'В смысле?' - на этот раз я решил обойтись без слов, просто подумал.
   Рысенок замялся, будто не знал, как объяснить.
   'Ты - такой как я. А он нет', - наконец прозвучал ответ.
   У меня внутри вдруг что-то оборвалось. Сразу вспомнилась атака ка-волн возле Октябренка. Я тогда выдержал ее, сумел сохранить рассудок. Остался самим собой... Или... Или все же изменился?..
   Я растеряно уставился на секалана. Уж не намекает ли этот ушастый урод, что я стал таким же как он - мутантом?!
   - Так что будем делать, Бедуин? - спросил Потап. - Форсируем ручей или как?
   И в это самое время в землю у моих ног вонзилась пуля...
  
  
   Глава 5
  
   (данная глава не вошла в бумажную публикацию и существует только в электронном виде)
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Хороший егерь обязан быть дипломатом, то есть уметь произносить фразу: 'Нет проблем, мужики!', до тех пор, пока не перезарядит автомат'.
  
   Окружившие нас возле ручья люди производили странное впечатление. По одежде - военные. Облачены в форменные, хотя и потрепанные защитные комбинезоны внутренних войск - тех самых, что стоят на охране урановых рудников и рабочих лагерей. В руках у большинства АК-74М, хотя у двоих я разглядел 'Абаканы'. Головы спрятаны под капюшоны, на лицах дыхательные полумаски.
   Вроде солдаты и солдаты - вполне обычный взвод войск внутреннего охранения. Нам бы с Потапом скакать от счастья - наконец-то вышли к людям. Но вместо радости ощущалась тревога. Нечто неосознанное не давало покоя. Что-то в их поведении настораживало. И как они стоят, и как держат оружие...
   - Вы кто такие, мужики? - настороженно спросил Потап.
   В ответ - молчание. С тех пор, как они взяли нас в полукольцо на берегу ручья, ни один из десятерых не проронил ни слова. Глухонемые, что ли?
   Потап многозначительно посмотрел на меня. Похоже, эти люди ему тоже активно не нравились.
   Я просчитал ситуацию: если найти предлог и сделать несколько шагов к тому пареньку с 'Абаканом', можно попробовать отобрать у него автомат. А дальше? Их десять, нас двое... Ну, пускай трое: секалан тоже не останется в стороне... Расклад не самый лучший, хотя попробовать можно...
   Нет, решил я, пока существует хотя бы крохотный шанс, что эти люди и впрямь военные, переходить грань не стоит.
   Тут один из 'глухонемых' подал голос:
   - Хай живе и процветае ридна Украина!
   - Оба-на, - удивленно присвистнул Потап. - Вот тебе и зайчики на лужайке!
   - Вы чего, украинцы? - уточнил я.
   Вместо ответа они сняли дыхательные маски и откинули капюшоны, открывая головы...
   У меня глаза от удивления на лоб полезли, а Потап совершенно неприлично заржал.
   Зрелище и впрямь оказалось забавным - на тщательно выбритых головах 'хлопчиков' залихватски торчали абсолютно киношные 'хохлятские чубы'. У некоторых имелись и длинные, отвислые усы.
   - Ну, вы даете, мужики! - Потап еле справился со смехом. - Многое я в АТРИ повидал, но такое... Вы что, бригада имени Тараса Бульбы?
   В ответ - молчание и странные, непонимающие взгляды. Не знают, кто такой Бульба? Что ж, бывает...
   - Ладно, хлопчики, давайте разойдемся с миром. Мы пойдем, а? - Потап сделал на пробу шаг в сторону воды.
   - Стоять! - один из 'бульбовцев' угрожающе направил на него автомат.
   - Не, ребята, я стоять не могу, у меня голень сломана. - Я демонстративно уселся на кочку. Тотчас землю у моих ног вспорола короткая очередь, доходчиво объясняя, кто здесь сейчас хозяин. Пришлось вставать. - А дальше-то что?
   - Оружие на землю! - последовал приказ.
   - Как скажешь, приятель.
   Я медленно вытащил ПЯ из петельки на рукаве и протянул 'хлопчику'. Но тот на удочку не попался - не подошел. Продолжал стоять на безопасном расстоянии, держа меня под прицелом автомата.
   Делать нечего, я положил пистолет на землю, как велели.
   - Нож. И 'Грозу', - добавил 'хлопец'.
   Мы выполнили.
   - А теперь пять шагов назад.
   Ладно, отойдем.
   - Раздевайтесь и бросайте одежду нам, - последовал новый, впрочем, весьма ожидаемый приказ. Они хотели убедиться, что у нас при себе больше не осталось оружия.
   Убедились. Позволили нам одеться.
   Цацки остались при нас - этих странных людей хабар почему-то совершенно не заинтересовал. Конечно, сейчас перышки были разряжены и потому стоили копейки, но на глаз такого не определить, нужна более действенная проверка. Они же не стали ничего проверять, просто вернули нам цацки вместе с одеждой.
   Мы с Потапом переглянулись: 'Не мародеры. Может, и впрямь военные? Вон как умело обыскали нас - осторожно, профессионально...'
   - Ох, и дотошные вы, хлопчики. А закурить не найдется? - попытался наладить я контакт. Но вместо сигареты получил новую порцию пуль в землю, одна из которых срезала кожу с мыска моего берца.
   - Шагай! - Ствол автомата указал направление на северо-запад.
   - Куда пойдем-то, братишка? В Муторай? - придав голосу максимальную доброжелательность, поинтересовался Потап.
   В ответ дробно простучала очередь, которая на этот раз для разнообразия вспорола землю возле его ног.
   - И патронов-то вам не жаль, - укорил 'хлопцев' Потап. - Ладно-ладно, мы поняли.
   Алексей первым пошел вперед. Я пристроился чуть сзади, Ушастик испуганно жался ко мне.
   - Как думаешь, Потап, кто они? - торопливо прошептал я.
   - Вольные бродяги из какой-нибудь сдвинутой на национальном вопросе группировки, - успел ответить он.
   Таких 'подвинутых' в АТРИ хватает. Правда, у большинства 'срывает крышу' на почве религии. Лично я сталкивался с представителями двух таких сект: поклонников тунгусского бога Огды и Братством Чертей. Первые довольно безобидны, разве что иногда приносят человеческие жертвы своему идолу, зато в остальное время довольно тихие - охотно делятся едой, патронами, позволяют переночевать в своих стойбищах, а их шаманы могут оказать неплохую медицинскую помощь.
   В отличие от них с Братством Чертей лучше даже мельком не пересекаться. Эти отморозки считают АТРИ адом, всех людей здесь грешниками, а себя теми самыми пресловутыми чертями, которые обязаны мучить и пытать грешников, что они и делают со всеми, кто только попадется им в руки, не делая разницы между егерями и вольными бродягами. Во главе отрядов чертей стоят демоны, а возглавляет секту ни больше ни меньше сам дьявол.
   - Лучше 'хохлы', чем 'черти', - озвучил я вслух свои мысли.
   - Как знать, - откликнулся Потап. - С чертями мы уже сталкивались и знаем, чего от них ждать. А про 'хохлов' до сих пор и слыхом не слыхивали. Что за народ? Чего хотят?
   Тут сзади привычно ударила в землю очередь. Мы оглянулись.
   - Не разговаривать, - приказал 'бульбовец'. - Разойтись. Держать дистанцию в три шага.
   Кстати сказать, разговаривали 'хлопцы' по-русски без малейших признаков акцента.
   - Куда хоть ведете-то нас, мужики? - в очередной раз спросил я.
   Так, на всякий случай, спросил, не ожидая получить ответ. Но на этот раз 'хлопец' ответил:
   - На блокпост украинской независимой армии.
   Вот тебе бабушка и новый дрын! 'Армии' - ни больше ни меньше. А главное - украинской и независимой...
   Мы с Потапом обменялись взглядами, одновременно подумав об одном и том же: 'Что там нас ждет? Долгожданная и столь необходимая помощь или очередной раунд игры со смертью?'
   - Интересно, что это за блокпост такой... - проворчал Потап. - Кто хоть там заправляет?
   - Сковорода, - последовал ответ.
   От неожиданности я остановился и посмотрел на 'хлопчика':
   - Что ты сказал?
   - На блокпосте заправляет сержант Сковорода, - пояснил он.
  
   Как ни странно, нас и в самом деле привели на самый настоящий блокпост - с колючей проволокой по периметру, вышками со снайперами и бетонным дотом, из которого торчал ствол крупнокалиберного пулемета.
   Проход на территорию блокпоста перегораживали два укрепления, сделанные из набитых песком мешков. Между ними оставался небольшой, петляющий коридор.
   Снаружи, метрах в пятидесяти от первого укрепления, валялись свежие трупы сотни панцирных псов и - я даже присвистнул от удивления - аж двух секаланов. Похоже, сегодня утром здесь разгорелся нешуточный бой.
   Впрочем, и панцирные псы, и секаланы - задача вполне по плечу для крупнокалиберного пулемета. Да и вообще, насколько я успел заметить, с вооружением у здешних хлопчиков проблем нет.
   Нас беспрепятственно подпустили к блокпосту, позволили пройти между укреплениями из мешков с песком. Стоящие там часовые и наши конвоиры не обменялись ни единым словом. Ни приветствий, ни рукопожатий. Даже зомби ведут себя по-другому: пытаются имитировать нормальную человеческую жизнь, произносят короткие фразы и все такое. А эти 'украинские солдаты' больше всего походили на роботов.
   - Потап, кажись мы попали в гости к шептуну, - предположил я, стараясь говорить как можно тише.
   - Вряд ли, - быстрой скороговоркой возразил он. - Шептун не стал бы убивать псов и секаланов, а подчинил бы себе и поставил 'привратниками' на воротах...
   Наш разговор прервался весьма неожиданно.
   Один из молчаливых часовых внезапно взял Ушастика на прицел и вознамерился нажать на спуск. Но за мгновение до этого рысенок-телепат уловил исходящую от человека угрозу. Мы находились как раз между двумя баррикадами из мешков. Бежать некуда. Спрятаться негде.
   Ушастик взвизгнул и прильнул ко мне: 'Спаси!!!'
   Выстрел выбил крохотный фонтанчик земли в том месте, где еще секунду назад находился звереныш. Я подхватил рысенка на руки и развернулся к стрелявшему спиной. Закричал:
   - Не стрелять! Он с нами! Он не опасен!
   Потап подался вперед, очутившись между мной и стрелком.
   Хлопчики растерянно переглянулись, впервые проявив что-то человеческое.
   - У нас приказ: отстреливать всех зверей, - пояснил один из них.
   - Секалан с нами, - повторил я.
   - Но на территорию блокпоста хищным зверям нельзя, - настаивал стрелок.
   - Тогда разрешите ему уйти, - попросил я. - Пусть бежит в лес. Клянусь, он для вас не опасен!
   - Надо доложить сержанту Сковороде, - вмешался главный среди тех, кто нас привел. - Пусть командир решает.
   Нас завели в караулку - небольшой, в две комнаты, дом, который стоял сразу за колючей проволокой. В первой комнате были только обшарпанный стол с телефонами и большой стационарной рацией, стул и металлический сейф-шкаф. Вероятно, ни телефон, ни рация давно не работали, потому что с докладом к Сквороде хлопец отправился лично.
   Вторая комната служила местом отдыха. Здесь имелся продавленный диван с торчащими пружинами, потертое кресло, тумбочка с телевизором какой-то древней модели и железная кровать с грязным матрацем. Под кроватью я углядел один, с моей точки зрения, очень полезный предмет - длинный ящик, в котором обычно хранят боеприпасы.
   Нам велели сесть на пол в углу и оставили под прицелом трех часовых.
   Я постарался воспользоваться паузой и свести мои наблюдения и впечатления воедино.
   Блокпост явно был оборудован профессионально, обстоятельно. Впрочем, в АТРИ такие блокпосты не редкость - раньше они окружали все более-менее крупные поселения, рабочие лагеря, рудники. Сейчас половина из них заброшена, так что 'бульбовцы' вполне могли приспособить для себя один из них.
   Мои размышления прервал вернувшийся хлопец. Он ткнул стволом автомата в мою сторону и приказал:
   - Ты! Пойдешь со мной.
   - А они? - Я кивнул на Потапа и Ушастика. И тут же огреб прикладом в лицо. Вернее, заметив движение, я успел слегка уклониться в сторону, поэтому удар получился скользящим: по щеке и уху.
   Ощущения оказались так себе - в ухе зазвенело, щеку засаднило. Но это все пустяки. Главное, увлекшись, хлопчик совершил ошибку, подойдя ко мне слишком близко.
   Я мягко перехватил автомат одной рукой за цевье, а другой начал поворачивать за рожок таким образом, чтобы противник был вынужден выпустить оружие из рук. Но неожиданно для меня, хлопец ладони не разжал. Он держался за автомат, неестественно выгнув руки. Любой нормальный человек в такой ситуации уже кричал бы от боли. У него трещали бы локтевые и плечевые суставы, выворачиваясь из суставных сумок.
   Раздался выстрел - пуля одного из часовых обожгла мне мягкую ткань плеча.
   Я попытался заслониться хлопчиком, с которым мы все еще 'делили' автомат. Но он вдруг развил бурную деятельность - буквально выломался из моего захвата, безжалостно круша собственные кости. Автомат вырвало из моих рук, отбросило в сторону. Я растерялся на миг, глядя на противника. У любого нормального человека на его месте сейчас уже наступил бы болевой шок от множественных переломов. Но этот 'гарный хлопчик' даже не поморщился. Больше того, весьма шустро попытался боднуть меня головой в лицо. Я уклонился и придал ему ускорение, помогая врезаться этой самой головой в стену.
   'Он зомби! Они все тут зомби!' - промелькнула мысль, а потом что-то тяжелое обрушилось на мой затылок, и наступила ночь...
  
   Очнулся в одиночестве на полу в клетке. Она занимала один из углов полуподвального помещения бункерного типа. Прочные толстые решетки были впаяны в потолок, стены и бетонный пол, ограждая пространство три на три метра. Имелась такая же решетчатая дверь, которая закрывалась снаружи на подвесной амбарный замок.
   В помещении было довольно светло - горели несколько подвесных ламп в металлических конусных абажурах. Под потолком располагались и несколько маленьких зарешеченных окошек, но они выглядели настолько грязными, что мне не удалось установить: ночь на улице или уже день. На блокпост нас привели под вечер, а вот сколько я провалялся без сознания, неизвестно.
   Просунув руку между прутьями, потрогал замок. Конструкция простенькая. Если найду хоть какую-нибудь металлическую шпильку, сумею открыть без проблем. Но это чуть позже, а пока надо бы осмотреться.
   Насколько я успел заметить, в бункере кроме меня никого нет. В дальней стене виднелась металлическая дверь. Сейчас она была закрыта. Впрочем, будь она даже распахнута настежь, я все равно пока не смог бы добраться до нее.
   Из мебели присутствовал только канцелярский, времен недоразвитого социализма, стол и под стать ему стул. Они располагались напротив моей решетки, на расстоянии двух метров. Понятно. За столом теоретически должен сидеть охранник и держать под постоянным контролем находящихся в клетке. Уж не знаю, для кого именно она предназначалась - для людей или мутантов, но вряд ли ее соорудили специально для меня.
   Больше мебели в бункере не было. Пленникам, запертым в клетке, лежать или сидеть предлагалось прямо на бетонном полу.
   Ладно, мы не гордые. Сел на пол, упершись спиной о стену, и осторожно осмотрел прострелянное плечо. Рана несильно, но кровоточила. А что с ногой? Она горела огнем. Шина сдвинулась, но на ощупь в ноге все осталось по-прежнему. Вероятно, это все же не перелом, а трещина в кости. И на том спасибо...
   - Не волнуйся, у тебя скоро начнется процесс регенерации, - раздался вдруг обычный человеческий голос, и в бункере объявился мужчина. Он прошел через дверь настолько быстро, что я почти не заметил его перемещения - промелькнула расплывчатая тень, и вот уже он стоит возле стола.
   - Хороший фокус, - прокомментировал я. - Потом научишь?
   - Сам скоро научишься, - хмыкнул он и представился: - Сержант Сковорода.
   На нем была обычная полевая форма российских сухопутных вооруженных сил, правда, с оторванными погонами и нашивками. На поясе висела кобура с пистолетом, причем располагалась она так, будто обладатель был левшой.
   Выглядел Сковорода примерно моим ровесником, то есть лет на тридцать. Худощавый, темноволосый. Лицо самое обыкновенное - глаза слегка навыкате, нос с горбинкой, пышные 'бульбовские' усы. Он стоял, заложив руки за спину, и разглядывал меня с неподдельным интересом.
   - Ты изгой, - утвердительно сказал я.
   - Никак нет. - Предположение явно его позабавило. - Я не изгой, не зомби, не упырь и даже не всесильный шептун.
   - Тогда кто же ты?
   - Сержант Сковорода. Командир вверенного мне блокпоста.
   - Кем вверенного?
   Он помолчал, наморщив лоб, словно вспоминал ответ на этот вопрос. Наконец не очень уверенно ответил:
   - Командованием.
   - Каким именно?
   - Украинским... Независимым украинским командованием!
   - Каким-каким?
   - Отставить! - Сковорода явно начал нервничать. - Вопросы здесь задаю я!
   - Как разговариваете со старшим по званию, сержант? - Мой голос зазвенел командирским металлом. - Я, капитан российских вооруженных сил, приказываю немедленно открыть дверь и доложить обстановку на вверенном вам блокпосте!
   Сковорода машинально встал по стойке 'смирно', а потом спохватился и едва не сплюнул мне прямо под ноги.
   - Засунь свой приказ себе в одно место, капитан. Понял? Я тебе не подчиняюсь! Украина - независимая страна. А вы, москали долбанные... - Он подробно и нецензурно объяснил, чем нам, москалям, следует, по его мнению, заниматься друг с другом и своими многочисленными родственниками, включая ослов и собак.
   Я выслушал с неподдельным интересом. Так ругаться, надо уметь. Это вам не дворовая матерщина из двух-трех слов, это целое искусство. Кстати сказать, ругался Сковорода по-русски, да и в говорке его не было ничего хохлятского.
   - Вообще-то я не москаль, потому что родился не в Москве, а в селе Липин Бор. Это в Вологодской области, - уточнил я, когда он замолк на мгновение, чтобы перевести дух.
   - Хрен редьки не слаще, - отмахнулся сержант. - Все русские по натуре 'москали'...
   Подобные заявления всегда выводили меня из себя, поэтому сейчас я не мог смолчать:
   - Ты, хохол хренов, о Киевской Руси ничего не слыхал? Если разобраться, то еще вопрос, кого следует называть 'русскими': москалей или киевлян.
   Мой собеседник растерянно промолчал, очевидно, сраженный таким доводом. А я азартно продолжал:
   - Ты что же думаешь, хохлы произошли от какой-то другой обезьяны, не от той, от которой остальные славяне? А может, от неизвестного науке зверя, который водился в южно-росских степях и питался салом?
   Ответ сержанта прозвучал неожиданно резонно:
   - Не знаю, в уставе об этом ничего не сказано. Да и для нас с тобой это уже не имеет значения. Поэтому предлагаю вернуться к насущным делам. Для начала советую правдиво ответить на все мои вопросы.
   - Валяй, спрашивай. Мне скрывать нечего.
   - Кто ты такой?
   Наш разговор продолжался довольно долго. Я честно назвал свое имя, звание, часть. Рассказал, как вышел с группой четыре дня назад из Ванавары. Про странный 'гриб' на Октябренке. Про желтый свет и ка-атаку. Как потерял всех ребят, кроме Потапа, и откуда в нашей компании взялся секалан. Рассказывал честно и подробно - мне и в самом деле нечего было скрывать.
   Сковорода слушал внимательно, не перебивал, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Когда я замолчал, он некоторое время смотрел в сторону, обдумывая, а потом взглянул на меня:
   - Складно сочиняете, капитан Рязанцев... Если, конечно, тебя и в самом деле так зовут...
   - Чаще всего меня называют Бедуином, - поправил я.
   - Да мне пофигу, как тебя называют! - рассердился Сковорода. Похоже, настроение у него менялось чаще, чем у взбалмошной девчонки, а выдержка не числилась среди достоинств. - Ты мне врешь тут, как последний раздолбай, вместо того, чтобы говорить правду!
   - Это и есть правда, - ответил я.
   - Правда... - Сковорода усмехнулся. - Ты говоришь, что повредил ногу еще на Октябренке, так?
   - Да.
   - Было это двое суток назад?
   - Полтора, - уточнил я, не понимая, куда он клонит.
   - И с Потапом встретился тогда же?
   - Точно.
   - То есть ты утверждаешь, будто сумел накинуть поводок на Потапа, а ногу так и не вылечил?
   Я с тревогой уставился на него - что за бред он несет?
   - Я задал тебе вопрос, - вкрадчиво напомнил Сковорода. - И от ответа будет зависеть, оставлю ли я тебя в живых или пристрелю на месте, как шелудивую панцирную шавку!
   Хороший поворот. И что прикажете отвечать?..
   - Если вопрос настолько серьезен, не мог бы ты повторить его? - попросил я.
   - Как тебе удалось удержать возле себя Потапа, когда у тебя еще не начался процесс регенерации тканей? - отчеканил Сковорода. - И как ты умудряешься управлять секаланом?
   - Ушастиком? Но я не управляю им. Мы просто идем вместе.
   Сковорода поиграл желваками. Кажется, мой ответ привел его в раздражение.
   - А Потап? С ним вы тоже 'просто идете вместе'? - язвительно поинтересовался он.
   - Ну, естественно, вместе. - Я никак не мог понять, почему мои ответы так злят этого чудного сержанта. Да что там злят - бесят. Желая хоть немного разрядить обстановку, я шутливо пояснил: - Они оба выбрали меня своим вожаком. Проголосовали единогласно тайным закрытым голосованием.
   Сковороду от моих слов почему-то прямо-таки перекосило. Его левая рука скользнула к кобуре. Правая осталась за спиной.
   - Издеваешься, да? Шутки шутишь? - прошипел он.
   - Ни в коем разе. Напротив, серьезен, как могильный памятник, - поспешил возразить я.
   - Не хочешь по-хорошему? - Сержант даже побледнел от злости. Чувствовалось, еще мгновение, и он начнет стрелять. Ну, точно - психопат.
   - Очень хочу по-хорошему, - заверил я, помня, что с психами нужно обращаться, как с тухлым яйцом: осторожно и нежно. Особенно когда ты безоружен, а у психа при себе пистолет. - Хотеть-то я хочу, только не понимаю, о чем ты спрашиваешь. Бессмысленный у нас с тобой выходит разговор, разве нет?
   Сковорода на мгновение прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, успокаивая нервы.
   - Начнем с начала и по порядку, - предложил он. - Итак, на Октябренке ты попал под ка-излучение, но зомби не стал. В отличие от Потапа.
   - Что?! Потап, по-твоему, зомби? - Я засмеялся. - Большей чуши в жизни не слыхал!
   Сковорода недоверчиво уставился на меня.
   - Так ты и в самом деле не знал? - после паузы спросил он.
   - Чего не знал?
   - Что Потап стал зомби. Скорее всего, еще там, на Октябренке. Ты подманил его мысленным зовом, посадил на ментальный поводок и заставил идти за собой.
   Мне показалось, будто я получил удар под дых. В глазах потемнело от ярости. Ах, ты ж гад! Такое про нас с Лехой!.. Я сжал кулаки, жалея, что не могу вмазать этому шизанутому сержанту прямо промеж выпуклых глаз.
   - Потап - зомби, - повторил Сковорода. - А ты управляешь и им, и секаланом. Если расскажешь, как тебе это удается, оставлю тебя в живых, клянусь.
   И тут меня осенило. Я вдруг ясно понял, кто такой этот сержант на самом деле. Вернее, кем стал. Мне понадобилась пауза, чтобы заново осмыслить ситуацию.
   Сковорода врет про Потапа, это ясно. Зачем? Хороший вопрос. Впрочем, возможно сержант и сам искренне верит в то, что говорит. У него ощутимо сорвало крышу. Оно и понятно - его мутация развивается не по дням, а по часам. Это сейчас он пока еще человек - с памятью и способностью мыслить. Хотя и с памятью уже начались проблемы, вон про командование какую-то чушь гнал. Не помнит уже и половины из того, что знал раньше. А скоро забудет и последнее, включая собственное имя. Мозг потихоньку деградирует, и скоро Сковорода окончательно превратится в хищную, хитрую, полуразумную тварь - в очередного мутанта АТРИ...
   Но честно признаться, меня сейчас мало волновала его судьба. Гораздо важнее - вырваться отсюда, причем вместе с Потапом и Ушастиком. А значит, надо какое-то время поиграть по правилам, установленным мутировавшим сержантом Сковородой. Он считает, что Потап зомби? Подыграем ему. По его мнению, я управляю секаланом? И в данном вопросе не будем с ним спорить.
   - Согласен честно ответить на все твои вопросы, только сначала хочу повидать Потапа и рысенка, - поставил я ультиматум.
   Сковорода задумался на мгновение, а потом кивнул:
   - Скоро их приведут.
   Он сел за стол, даже не подумав позвать своих людей и отдать им соответствующее распоряжение. Его правая рука по-прежнему находилась за спиной.
   Некоторое время царило молчание.
   Похоже, не смотря на обещание, Сковорода не собирался приводить сюда Потапа. Или он ждет чего-то? От меня?.. А может, уже успел забыть о своих словах? Мозг-то у него частично недееспособен, хотя довольно продолжительные проблески сознания еще случаются.
   - Ты меченосец. - Я не спрашивал, а утверждал. - Не прячь руку, не надо.
   - Хочешь посмотреть? - неприятно прищурился Сковорода и положил правую конечность на стол.
   От плеча до локтя она оставалась обычной человеческой рукой, а вот ниже... Кожа, мускулы и сухожилия там постепенно высыхали и обваливались, кости деформировались, пока наконец не осталась одна-единственная - лучевая, превратившаяся в плоский длинный костяной клинок с заточенными как бритва режущими кромками и пикообразным острием.
   - Смотри-смотри! У тебя скоро такая же будет, - прошипел мутант.
   Вообще-то я парень не очень впечатлительный, но тут меня почему-то пробрало до самого нутра.
   - Не дождешься, - буркнул я.
   - Будет, - уверенно сказал меченосец. - Или прорежется третий глаз на лбу, или вырастет хвост...
   - Может, заткнешься?
   - Не нравится? - злобно засмеялся бывший сержант. - А думаешь, мне нравится быть таким? По-твоему я с детства мечтал стать мутантом?
   Он вскочил и заметался по бункеру, размахивая правой конечностью, будто саблей.
   - Я ведь, как и ты, попал под ка-излучение... - Сковорода говорил торопливо, захлебываясь словами, словно боялся не успеть выговориться. - Год назад, помнишь? Была авария на Копском руднике. Рвануло так, что... Я ведь во внутренних войсках служил, как раз в том самом подразделении, которое на Копском руднике стояло... Мне тогда повезло поначалу. В тот день с утречка пораньше я с пятью 'земелями'должен был отвезти продукты на дальний блокпост... Ну, загрузили ящики на повозку, впрягли упряжку рогачей и вперед... Едем, байки травим, косячки покуриваем... Хорошо...
   Сковорода мечтательно прищелкнул языком. Похоже, он довольно часто вспоминал тот свой последний - нормальный - денек. Вспоминал с грустью и тоской, понимая, что возврата не будет. Прошлое осталось в прошлом. А в будущем - скорая деградация, одиночество и обида: почему я?!
   Настроение у сержанта опять сменилось: мечтательная беззаботность обернулась яростью. Сковорода взревел и саданул костяным мечом по прутьям решетки, высекая искры.
   - У, твари! Ненавижу! Всех порву!
   Я молча ждал окончания приступа. Наконец ярость сменилась апатией. Сержант заметил меня, потер лоб, вспоминая...
   - Ты рассказывал про взрыв, - помог я.
   - Во-во, взрыв... Рвануло так, что... Нас с 'земелями' ударной волной накрыло, повозку опрокинуло, упряжь порвало. Рогачи, суки двухголовые, разбежались в момент. А мы землю изо рта выплюнули, руки-ноги ощупали и обрадовались - живы. Обошлось! Порадовались еще, придурки, что так вовремя с рудника слиняли... М-да... Вот тогда-то нас и накрыло не по-детски... Ка-излучение, мать его... Только не яркий 'гриб', как у тебя, а будто невидимая волна прошла... И желтый свет был... Все ребята в зомби превратились... И 'земели', и те, что на блокпосте... Все короче... Кроме меня и Остапенко... Мы с ним вдвоем еле-еле от зомби отбились... Знаешь, какого это, в своих корешей стрелять? - Сковорода всхлипнул. - Никогда я лица их не забуду... Короче, покрошили мы корешей... зомби... в капусту. Почти весь боезапас извели... Тогда-то я еще не знал, что им надо не в грудь, а в голову стрелять... Покрошили, значит, да и пошли обратно, на рудник. А там воронка размером со стадион, и живых никого. Ну, что делать? Решили идти к Ванаваре. Мы с Остапенко, как вот вы сейчас с Потапом, несколько дней по тайге бродили, а потом нас егеря подобрали. Доставили в Ванавару, посадили в карантин. Это они так назвали, а на самом деле заперли нас в палате, как крыс, и давай всякие анализы делать.
   Сковорода горько усмехнулся. Он говорил скорее для себя, чем для меня, впервые за весь год выплескивая наболевшее.
   - А дальше что? - спросил я, чтобы поддержать разговор.
   - Интересно? - прищурился Сковорода.
   - Не особо...
   Он хмыкнул:
   - Врешь! Тебе не просто интересно, ты слушаешь, затаив дыхание, потому что хочешь знать, как это будет с тобой...
   - Да пошел ты со своими байками, урод! - взорвался я. - Я не мутант, понятно тебе?
   - Не мутант, говоришь... Ну-ну... - Сковорода снова усмехнулся и продолжал рассказывать: - Остапенко скрутило первого... Во время еды я случайно порезался ножом. Несильно, но Остапенко, как увидел кровь, будто с катушек слетел... Мы тогда в палате одни были... Короче, Остапенко в мгновение ока переменился... Все пытался мой палец, с которого кровь капала, себе в рот запихнуть. Я вначале обалдел, попробовал его словами образумить, а потом не выдержал, в морду дал. Вырубил я его и хотел, было, начать в дверь колотить, чтобы позвать кого-нибудь. Но тут смотрю, а ранка-то у меня зажила. Не просто кровь остановилась, а даже следа от пореза на коже не осталось! Тут я призадумался. Снова себя ножом резанул. Ранка буквально на глазах затянулась... А пока я сам с собой эксперименты проводил, Остапенко очнулся. Взгляд дикий, затравленный. Смотрит на меня и рычит, прикинь? И главное, стоит на четвереньках, как зверь, изо рта слюна капает... А у меня тогда как раз впервые способности к гипнозу проклюнулись... Сейчас-то я знаю, что когда человек в меченосца превращается, это вторая стадия мутации. Первая: появление способности к регенерации, вторая: гипнотические способности, третья: увеличение скорости движения и прочих реакций, и напоследок: изменение одной из конечностей. У меня последняя стадия почти год длилась и только на днях закончилась...
   'Эта стадия не последняя. Последняя - полная деградация мозга'. Вслух я фразу не произнес, но подумал четко, выразительно, и посмотрел на меченосца, проверяя его реакцию. Мне хотелось знать, умеет ли он читать мысли.
   Сковорода реакции не выказал. Значит, он гипнотизер, а не телепат, то есть подчинять своей воле умеет, а мысли читать нет.
   Вообще, меченосцы, в отличие от шептунов, гипнотизеры довольно слабые - могут воздействовать только на зомби и тех из людей, кто легко поддается внушению. И все же меченосец - опасный противник. Хотя я рад, что столкнулся с ним, а не с шептуном...
   - Ты хорошо разбираешься в мутациях, - сказал я. - Сразу видно, изучал вопрос. Беседовал с учеными?
   - Нет, конечно. Я же не полный идиот. Узнай хотя бы один из 'ботаников', что я меченосец, думаешь, меня отпустили бы?
   - Вряд ли.
   - Вот то-то и оно. Меня порезали бы на кусочки и распихали по своим вонючим пробиркам. Именно это они сделали с Остапенко.
   - Прикончили его?
   - Изучили, - с саркастической ухмылкой возразил Сковорода. - Остапенко в упыря начал превращаться. Его мутация быстрее моей пошла.
   - А тебя отпустили?
   - Сам сбежал. Говорю же, у меня тогда гипнотические способности проснулись. Ну, я и приказал одному из лаборантов дверь открыть... Ушел в дикие земли. А куда мне еще оставалось идти? Нашел брошенный блокпост... Вначале, правда, к шаману завернул, из этих, идолопоклонников. Думал, вылечит он меня.
   - А он отказался?
   - Он сказал, что я здоров. 'Если тебя подстрелят егеря или хуги порвет, приходи, - говорит, - вылечу, а сейчас ты здоров'. Мутация - не болезнь. Это измененное состояние организма, так мне шаман сказал. Понял? Не болезнь, а стало быть, и не лечится.
   Мы помолчали.
   - А нас зачем к себе приволок? - спросил я. - Вон зомби у тебя и так полно. Откуда ты их только берешь?
   - Это все в основном бродяги-одиночки, они вечно лезут в самое пекло. Хотя и солдаты попадаются. Даже один ученый есть, со Стрелки. Пошел свои травки-цветочки собирать и вляпался. Ко мне он уже в виде зомби попал. Я посылаю своих ребят по округе, чтобы они таких вот новичков собирали.
   - Зачем? Ну, то есть понятно, ты их жрешь потихоньку, но зачем тебе так много зомби? Штук двадцать уже собрал, да?
   - Девятнадцать, - поправил Сковорода. - Но надо больше. Чтобы три полных взвода было.
   Понятно. Хочет, чтобы все как в его прошлой жизни: блокпост и воинский контингент. Поэтому всех зомби переодевает в форменные бронекостюмы. А интересно, учения с ними часом не проводит?
   Впрочем, мне на это плевать. Для меня сейчас главное - вырваться на свободу...
   - Слышь, сержант, мне отлить надо. Выпусти меня в туалет, - попросил я.
   - Ты останешься в клетке, - отказал Сковорода. - Но я сейчас кликну часового, он принесет тебе утку.
   - Зачем такие сложности? Не проще ли отвести меня в отхожее место или хотя бы просто во двор?
   - Нет! - повысил голос Сковорода. - Ты отсюда не выйдешь!
   Ах, ты ж гнида лупоглазая! Ну, ладно...
   - А поесть у тебя чего-нибудь не найдется? - спросил я. - От голода аж живот сводит.
   - Накормлю, конечно, - проявил гостеприимство меченосец. - Сейчас у зомби кусок отрежу и принесу.
   Я стиснул зубы: издевается, гад!
   Увидев, как потемнело мое лицо, Сковорода удивленно спросил:
   - Ты чего? Разозлился? Хочешь съесть его целиком? Так бы сразу и сказал. Пожалуйста, мне не жалко.
   И тут меня прямо-таки торкнуло - да он, похоже, предлагает всерьез! Не издевается, а, в самом деле, предлагает мне съесть зомби! Ну да, конечно - сам ведь он только ими и питается. Для меченосца зомби - привычная еда. А Сковорода искренне думает, будто я - такой же, как и он - мутант.
   У меня в глазах потемнело. Снова вспомнился пронзительно желтый свет на Октябренке, неестественно бледная земля. Я сам сижу возле остатков бункера, сжимаю в руке кусок человеческого мяса и всерьез собираюсь его съесть...
   - Эй, Бедуин, - как сквозь вату донесся голос Сковороды. - Очнись! Ты в порядке?
   - Д-да... - Меня трясло, как в лихорадке. Зубы отбивали дробь. По лицу и телу струились целые реки пота.
   - Ломка, - констатировал мутант. - У меня тоже так было. Организм перестраивается. Ничего, скоро пройдет. Самочувствие будет отличным, только рука время от времени будет болеть просто зверски... Но сейчас тебе и впрямь надо поесть.
   - Нет!
   - Нет? Но ты же сам только что просил... - Он осекся. - Понятно... И как я сразу не догадался... Ты пока еще человеком себя чувствуешь. При мысли, что станешь есть зомби, чуть не блеванул, да? Со мной тоже так было... Но тебе все равно надо поесть. Имеется у меня ящик консервов. Самых настоящих, не бойся. Говяжья тушенка очень неплохого качества.
   - Откуда такая роскошь в этой глуши? - прохрипел я. Дрожь почти прошла. Ломка, если это и впрямь была она, утихла. А вот голод остался. И невыносимо сильно захотелось пить.
   - С неделю назад в округе разбился вертолет. Из тех, что летают на Стрелку, - пояснил меченосец. - Мы с ребятами весь груз из него вытащили и на блокпост принесли. Там много всего было. И тушенка в том числе.
   - Это не тот ли вертолет, который лежит за Золотым гольцом? В низине?
   - Вроде тот.
   - А ты случайно его дозиметром не проверял?
   - Нет, конечно! - Меченосец фыркнул. - Ни мне, ни моим ребяткам радиация теперь не страшна. А почему ты спрашиваешь?
   - Да так... Побывали мы с Потапом в том вертолете, вот и волнуюсь, как бы нам с ним лучевую болезнь не подхватить.
   - Смешно. - Сковорода укоризненно посмотрел на меня. - Потап - зомби, ты - меченосец, поэтому вам радиация больше не опасна, можете хоть прямиком в ядерный реактор забраться. Или ты все еще веришь, будто вы с Потапом остались людьми?
   Я молча указал на прострелянное плечо. Рана несильно, но кровоточила.
   - Странно, - констатировал меченосец. - Должно было уже зажить. Почему же у тебя до сих пор не начался процесс регенерации тканей?
   - Вот именно, - буркнул я. - Ответ может быть только один: потому что я не мутант.
   - Не меченосец, - поправил Сковорода. - Мутанты ведь тоже разными бывают. Упыри, к примеру. Или изгои. Слыхал про них?
   - С некоторыми даже знаком, - не стал отпираться я. Мне, как и многим другим егерям, и в самом деле приходилось бывать в их поселениях.
   - Это хорошо, что знаком, - покивал Сковорода. - Будет легче ужиться среди них. Ведь отныне тебе на большую землю хода нет.
   - С чего это? - не понял я.
   -Тебя через КПП-3 не пропустят. Да и в Ванавару лучше теперь не соваться, а то свои же егеря и пристрелят. Ты же мутант, - напомнил меченосец.
   Вот ведь упертый гад! Он уже порядком меня достал!
   - А сам почему к изгоям не идешь? - спросил я.
   - Пристрелят. Они таких, как я, терпеть не могут, - признался Сковорода.
   Это точно. Меченосцы, как и упыри, рано или поздно теряют человеческий разум, а изгои остаются разумными до самой смерти.
   Вообще, человеческая часть АТРИ считает изгоев уродами и мутантами, а сами они ощущают себя людьми. Держатся за это изо всех сил, проводя очень четкую грань между собой и монстрами АТРИ.
   Изгои - не людоеды, а вот Сковорода, подобно всем меченосцам и упырям, с удовольствием пожирает своих зомби. При случае не откажется и от человечинки. Не погнушается и изгоем, если тот неосторожно забредет на территорию меченосца.
   Я решил сменить тему:
   - Где обещанная тушенка? И ты собирался привести сюда Потапа с Ушастиком. Иначе я не смогу показать, как именно управляю ими.
   - А ты все-таки управляешь? - Сковорода буквально подпрыгнул от радости. - Я так и знал! Но какая все-таки интересная у тебя мутация: регенерации еще нет, а подчинять своей воле уже способен. Причем не только зомби, как я, но и зверей, как шептун. Решено: я не стану тебя гасить. Лучше оставлю в этой клетке, и буду изучать...
   - Ученый, блин! - разозлился я. - Выпусти меня по-хорошему! Первый и последний раз прошу.
   - Э нет, ты сбежишь.
   - А ты хочешь, чтобы я прожил с тобой остаток своих дней? Нет уж, извини, сладенький, но ты не в моем вкусе. У тебя буфера маловаты. А я люблю, чтоб размер четвертый, не меньше.
   - Ты на что намекаешь, сволочь? - разозлился Сковорода.
   - Жрать давай, - потерял я терпение. - Кончай меня байками кормить. И моих сюда веди.
  
   Сковорода ушел, но вскоре вернулся в компании Потапа, Ушастика и трех своих людей или вернее зомби - наших старых знакомых 'хлопчиков', которые захватили нас на берегу ручья.
   Потап тащил картонный ящик, в котором лежали три банки тушенки, батон хлеба, фляга с водой и три бутылки водки.
   Зомби держали Алексея и Ушастика под прицелами автоматов, проявляя излишнее, по моему мнению, рвение - фиксировали каждое движение пленных, стараясь, чтобы стволы смотрели им точно в грудь или спину.
   Потап поставил коробку на стол и застыл истуканом. Сейчас в его поведении и впрямь было что-то от зомби. Меня прямо-таки торкнуло: 'А вдруг Сковорода сказал про него правду?!'
   Будто в подтверждение слов сержанта, Потап стоял, бездумно пялясь в стену. Я не сводил с него встревоженного взгляда. Он почувствовал, повернул ко мне голову, едва заметно подмигнул и улыбнулся. У меня сразу отлегло от сердца. В норме Потап, а Сковорода все врет, гад!
   Ушастик вопросительно посмотрел на меня.
   'Пока сиди тихо', - мысленно велел я секалану.
   Сковорода тем временем выложил продукты из коробки на стол, взял одну из банок, вонзил в крышку острую часть клинка, в который превратилась его правая конечность, и без видимых усилий вскрыл тушенку, вырезав в крышке идеально ровный полукруг. Даже острейший из ножей не справился бы с задачей лучше.
   Рысенок, увидев костяной клинок, тихо зарычал и спрятался за Потапа. А сам Алексей никак не отреагировал на происшедшее, словно ничего не заметил.
   Бывший сержант отогнул крышку банки, облизнул испачканную в жире конечность и подвинул к себе батон. Я и глазом не успел моргнуть, как он своей саблей порезал хлеб на тонкие ломти. Несколько штук положил поверх открытой банки с тушенкой, прихватил бутылку водки и все это принес мне. Протянул через прутья:
   - Ешь.
   Я брать не стал, заартачился:
   - Э, нет, так не пойдет. Я тебе не зверь, чтобы жрать на полу в клетке. Выпусти меня, сядем за стол, поедим по-человечески.
   Сковорода поморщился - идея ему не понравилась - похоже, он всерьез опасался меня.
   - Ты чего, перетрусил? - Я изобразил самую гнусную ухмылку, которую только мог. - Командир блокпоста сержант Сковорода наложил в штаны при виде безоружного хромого калеки! - Я зашелся смехом и замахал рукой на зомби: - Гляньте, хлопцы! Ваш командир обоссался от страха!
   Зомби растянули губы в улыбке. У них явно еще сохранились кое-какие остатки разума. Вероятно, эти ребята из последнего набора. То есть таблицу умножения они уже не пересказали бы, но грубую шутку оценили.
   Сержант побагровел, грохнул еду об пол и потянулся к кобуре.
   Бутылка с водкой разбилась, распространяя острый спиртовой запах.
   Потап напрягся и примерился броситься на ближайшего зомби.
   'Нет! Потап, не сейчас!' - Я буквально просверлил его взглядом. Он вроде как понял и вновь застыл истуканом.
   Меченосец от бешенства никак не мог справиться с кобурой, а может, от природы он был правшой, поэтому левой ему действовать было несподручно.
   - Пристрелишь меня, не узнаешь секрета, как управлять секаланом, - заполнил я паузу.
   - Плевать! - Сковорода все-таки извлек пистолет. Громко щелкнул затвор, и хищный зрачок 'Макарова' уставился мне в грудь. Палец левой, человеческой руки, лег на спусковой крючок. - Ты оскорбил меня в присутствии моих солдат! Теперь они не станут уважать своего командира так, как прежде!
   - Ты прав: этого допустить нельзя. Но есть верный способ все исправить. Пристрели их всех троих и дело с концом, - посоветовал я, указывая на зомби.
   - Их?! - растерялся Сковорода. - Почему их?
   - Они видели твой позор и расскажут остальным солдатам, - пояснил я. - Надо их пристрелить. Подумаешь, трое зомби. Безликие мертвяки. По пуле каждому и о твоем унижении никто никогда не узнает. А ты потом найдешь себе новых, вон их полно по АТРИ бродит.
   - Но оскорбил-то меня ты! - У Сковороды очень некстати наступил проблеск сознания. - Я пристрелю тебя!
   - Валяй. Тогда не узнаешь моего секрета. Так и останешься на всю жизнь меченосцем недоделанным. А мог бы стать почти как шептун - всесильным хозяином АТРИ...
   Грохнул выстрел. Потом еще. И еще. В полуподвальном замкнутом помещении они прозвучали настоящей канонадой.
   Сковорода выпустил по зомби почти всю обойму, превращая их лица в месиво, хотя достаточно было одной пули, чтобы поразить головной мозг. Но сержант не просто стрелял - он вымещал ярость.
   Я машинально считал выстрелы. Семь. Значит, в обойме 'Макарова' остался один-единственный патрон...
   Зомби рухнули прямо там, где стояли, превращаясь в самых обычных, неподвижных мертвецов. Автоматы упали на пол рядом с телами.
   Потап вопросительно посмотрел на меня и указал взглядом в сторону оружия. Я отрицательно помотал головой: нет, рано еще.
   Так, от конвоя мы избавились. Следующий шаг - выбраться наконец из этой проклятущей клетки...
   - Ну, ты, сержант, настоящий мужик! - Теперь я изображал предельное дружелюбие и уважительность. - Я-то поначалу решил, что ты трусоватый пидер. Извини, брат, ошибся... Ну, ты и крут! Ох, и крут! Молодец, паря! С таким и выпить не западло. Посидеть по душам да под водочку. Мы же с тобой как-никак вроде кореша, товарищи по несчастью. Да вдвоем мы таких дел наворотим! Всю АТРИ раком поставим...
   Ярость у Сковороды схлынула. Он улыбнулся польщено и снисходительно: дескать, да, я такой, со мной дружить - большая честь. Потом убрал пистолет в кобуру, покопался в кармане, отыскивая ключ, снял замок и распахнул дверь клетки:
   - Выходи!
   - Как скажешь, братишка. - Когда надо, я умею улыбаться ну очень душевно.
   Я улыбался ему и просчитывал свои дальнейшие действия. Напрасно Сковорода не захотел отпустить меня по-хорошему. Но он сам выбрал плохой вариант, вынуждая пойти на крайние меры...
   Не сразу, но мне удалось угадать его сильные и слабые стороны, нащупать 'болевые точки' и навязать ему свою логику действий. Те, кто прошел школу диверсионно-разведывательной подготовки, знают: зачастую не надо быть ни телепатом, ни шептуном, чтобы управлять людьми, ну или уже не совсем людьми...
   - Садись, Бедуин. - Сковорода гостеприимно предложил мне единственный стул.
   Я не стал отказываться, сел. Вернее, рухнул, борясь с болью и накатывающей слабостью от кровопотери в ноге.
   - Дай нож, - попросил я. - Открою тушенку.
   Но сержант на этот раз в ловушку не попался. Не потому, что вычислил ее, а по чисто техническим причинам.
   - У меня нет ножа, - честно ответил Сковорода. - Да он и не нужен. Дай-ка...
   Не успел я и глазом моргнуть, как на столе стояли две открытые банки с загнутыми вверх крышками. Края у жестяных крышек были острыми и идеально ровными - без задиров. Похоже, сержант аккуратист и педант.
   Впрочем, мне все равно, как именно вскрыты банки - аккуратно или не очень. Главное - вскрыты, а остальное, как говорится, дело техники...
   - Ешь скорее и рассказывай, как управлять секаланом, - поторопил Сковорода.
   Ни ложки, ни вилки, ни стакана мне не дали, но я не стал напоминать о них.
   - Не гони лошадей, сержант. Давай сначала выпьем. Надо же отметить наше партнерство. - Я встал, хлебнул водки прямо из горлышка, и протянул ему. - Держи, братишка.
   Меченосец охотно взял бутылку и напыщенно произнес:
   - За нас и нашу АТРИ!
   Едва он запрокинул голову, вливая в глотку жгучее пойло, одна моя рука обхватила его за подбородок, а вторая нащупала стоящую на столе банку тушенки.
   Короткое резкое движение...
   Острая жесть в один миг вспорола сержанту горло будто бритвой.
   Все произошло настолько быстро, что даже меченосец с его потрясающей реакцией не успел ничего предпринять.
   - А-а-а... - Сковорода булькал кровью из перерезанного горла и удивленно смотрел на меня, не понимая...
   Я обнял мутанта за плечи, удерживая от падения, отбросил банку с окровавленной крышкой в сторону и выдернул из кобуры на поясе Сковороды 'Макаров'. Приставил к его голове, нажал на спуск. Тело меченосца дернулось и обмякло в моих руках. Я бережно, почти нежно опустил его на пол рядом с мертвыми зомби.
   - Прости, братишка...
   - Выстрел милосердия, - негромко произнес Потап. - Ты оказал ему услугу. По мне, лучше умереть так, чем стать безмозглым зомби, упырем или меченосцем.
   Я вздрогнул и поглядел на Алексея.
   - Ты вправду так считаешь?
   - Да, - решительно кивнул Потап.
   - Леш, а если вдруг в меченосца начну превращаться я?
   - Не боись, Серый, пристрелю тебя, не задумываясь, - заверил лучший друг.
   - Спасибо. - Я выдавил кривую улыбку. - А если мутантом станешь ты?
   - Тогда 'выстрела милосердия' я буду ждать от тебя. Договорились?
   Я промолчал, но Потап, к счастью, не заметил паузы.
   - Ладно, хватит лясы точить. - Он подобрал один из автоматов, выщелкнул рожок, потянулся за следующим. - Нам надо сваливать отсюда, пока зомби не сбежались.
   - Не сбегутся, - возразил я. - Они отлично вышколены. Без приказа командира шагу не ступят. Но на всякий случай... Ушастик, постой на стреме, ладно? А мы пока переоденемся.
   На убитых зомби были порядком потрепанные, но не рваные бронекостюмы, тогда как от наших с Потапом остались одни дырявые лохмотья. А до Стрелки еще топать и топать, поэтому смена облачения оказалась очень кстати. К тому же в этих бронекостюмах есть шанс беспрепятственно покинуть блокпост - вдруг 'хлопчики' примут нас за своих и не станут стрелять. Хотя, говорят, зомби чуют живого человека за версту, но будем надеяться, что мы для них неприкосновенны, как личные 'гости' их предводителя, сержанта Сковороды.
   Мое лицо и руки были вымазаны в крови меченосца. Я постарался кое-как стереть ее.
   - Хочешь умыться? Давай полью, - предложил Потап.
   - Нет. Вода нам еще пригодится. Жалко тратить ее на ерунду.
   - А кто говорит о воде? - ухмыльнулся Потап и указал на бутылку водки. - Заодно и дезинфекцию пройдешь.
   Я фыркнул:
   - Чтобы в шампанском купались, слыхал. Видеть не видел, врать не буду, но вроде как бывает. А вот чтоб водкой умывались!..
   - Чистое извращение, - согласился Потап.
   - Лей, - я подставил ладони. - Все мы тут в АТРИ по-своему извращенцы. Отморозки и маньяки. Нормальные-то, как правило, на большой земле сидят.
   Закончив с 'дезинфекцией', Потап предложил:
   - Ты подожди здесь, а я аккуратненько пошарю по округе, вдруг найду хоть какие-нибудь медикаменты. Тебе надо бы ввести обезболивающее, потом обработать рану на руке, пока туда не попала инфекция, да и настоящую, не самодельную шину наложить не помешает. Опять же антирадин лишним не будет.
   Он вернулся довольно быстро с литровым пакетом специального медицинского раствора, несколькими шприцами, бинтами, гибкой шиной Крамера и парой настоящих костылей. Привычно быстро сделал себе и мне инъекции, обработал раны, наложил мне шину, заставил выпить полпакета раствора, чтобы хоть отчасти компенсировать кровопотерю.
   - Ну, ты как, Бедуин? Полегчало? До Стрелки дойдешь?
   - А как же, - вслух ответил я и подумал: 'Как будто у меня есть выбор! Альтернатив всего две: либо дойти, либо загнуться. Второе мне не подходит. Человек - вообще, невероятно живучая тварь, а такие, как мы с Лехой уж и подавно...'
  
   Давно перевалило за полночь. На улице накрапывал дождик. Вдалеке раздавались приглушенные раскаты грома. Территория блокпоста освещалась прожекторами - видно Сковороде удалось запустить и поддерживать в рабочем режиме один из генераторов.
   Едва мы втроем: с Потапом и Ушастиком, поднялись из подвала на улицу, оказались видны, как на ладони, но находящиеся поблизости зомби не обратили на нас внимания. Оставшись без ментального контроля со стороны меченосца, они растерянно бродили по блокпосту, не понимая толком, что теперь делать и куда идти. Но такое состояние у них не продлится долго, скоро зомби очухаются и набросятся на нас, поэтому мы на всякий случай держали наготове оружие.
   Кроме бронекостюмов мы забрали у убитых два 'Калаша' с запасными магазинами, фонарики, ножи. Прихватили ПМ Сковороды, флягу с водой и банку тушенки. Взяли только одну, потому что вторая валялась на полу, а третья, как и хлеб, оказалась залита кровью. Испорченные банки достались Ушастику. Пока мы переодевались и лечились, секалан успел не только вылизать их до блеска, но и полакомиться одним из зомби, поэтому теперь выглядел абсолютно счастливым, дорвавшись до обильной еды. Ушастик сыто срыгивал и довольно посматривал на меня.
   С блокпоста мы вышли беспрепятственно. Больше того, завернули в знакомую караулку и сунулись под кровать, где стоял ящик. Там и в самом деле лежали боеприпасы. Мы прихватили еще несколько магазинов к автоматам и пару обойм к 'Макарову'. Мой 'Ярыгин' и Лехина 'Гроза' остались где-то в недрах блокпоста, но мы решили их не искать. Чего зря нарываться и без особой нужды лазить среди зомби.
   - Кстати, о риске, - заговорил Потап, когда мы вышли на тропу, ведущую на северо-восток. - Бедуин, ты чего вытворял там, в бункере? Дразнить меченосца начал. Я думал, он тебя на месте пристрелит. Опять на геройство потянуло, как с кабанихой, да?
   - А как, по-твоему, надо было действовать? - поинтересовался я.
   Он помолчал, обдумывая. Действительно, как? Наброситься на трех вооруженных зомби и попытаться завладеть автоматом? Да, Потапу это бы удалось. Предположим даже, он одной очередью снял бы всех троих. А меченосец? Его сила и скорость реакции на порядок выше человеческой. Он отрубил бы Потапу голову своим мечом прежде, чем тот успел бы передернуть затвор.
   С меченосцем, конечно, справиться можно. Но только не когда рядом с ним три вооруженных зомби, а у тебя при себе нет даже ножа и твой напарник заперт в клетке.
   - Для меня почти не было риска, Потап, - сказал я. - Меченосец не стал бы стрелять в меня, потому что считал товарищем по несчастью - таким же, как он сам.
   - Мутантом, что ли? - недоверчиво переспросил Потап.
   - Мутантом, - подтвердил я. - Ты правильно вспомнил про кабаниху. И тогда, и сейчас прежде чем принять решение, я просчитал ситуацию. Риска не было.
   - Потребовалось лишь чуть-чуть выдержки? - почти дословно повторил Потап мои слова.
   - Совсем чуть-чуть, - улыбнулся я.
  
  
   Глава 6
  
   Из сборника заповедей военных егерей:
   'Удача улыбается смелым! А потом долго ржет над их трупами...'
  
   Ранним утром мы вышли наконец к лагерю ученых. Его прозвали Стрелкой из-за высокого флагштока с флюгером соответствующей формы, который фиксировал направление ветра. Некогда задуманный как временный палаточный городок, ныне лагерь превратился в настоящее поселение из сборных двухэтажных домов, окруженное двойным бетонным забором с колючей проволокой, пулеметными дотами и вышками с часовыми. Кроме того, поселение опоясывалось открытым трехсотметровым пространством. Все деревья и кусты здесь тщательно вырубались так, что подойти к охраняемой территории незамеченными мутанты или мародеры не имели возможности. Короче, настоящая маленькая крепость, которую охраняли подразделения внутренних войск. По долгу службы мне не раз приходилось бывать на Стрелке, так что знакомых хватало и среди 'ботаников', и среди 'вояк'.
   Мы остановились в тени вездесущих лиственниц перед тем самым открытым пространством. Вольно или невольно, но я встал так, чтобы деревья закрывали нас от часовых. Рядом со мной застыл Потап. Он вообще последние часы вел себя странно: то и дело впадал в прострацию, не отвечал на вопросы и повторял, как тень, все мои движения.
   Ушастик, напротив, после блокпоста словно ожил. Его регенерация полностью завершилась. Рысенок был сыт, здоров и доволен жизнью. Я чувствовал - секалану до чертиков нравится его новая стая, то есть мы с Потапом. Звереныш искренне собирался провести с нами остаток своих дней. Жаль, что это невозможно - нам придется расстаться. Причем прямо сейчас...
   Ушастик встрепенулся и недоуменно уставился на меня.
   - Тебе на Стрелку хода нет, - пояснил я.
   'Почему?'
   - Там ученые. Они станут проводить с тобой опыты.
   Рысенок наклонил голову, пытаясь осознать, что я имею в виду. Он не понимал слов, как таковых - воспринимал образы, эмоции. Такие понятия, как 'ученые' и 'опыты' были ему незнакомы. Я напряг воображение, представил операционный стол, на котором лежит связанный секалан. Рядом стоит человек со скальпелем и собирается порезать рысь.
   Ушастик тревожно дернул ушами - картинка ему не понравилась.
   'Ученые убьют меня?'
   - Не знаю. Но, скорее всего, да. Не стоит рисковать. - Я спохватился и покосился на Потапа. Но тот стоял абсолютно безучастный и никак не реагировал на наш разговор, будто оглох.
   'Ты защитишь меня!'
   Я отрицательно покачал головой:
   'Не получится. Как бы мне самому не оказаться в скором времени на том самом операционном столе. Вдруг я на самом деле мутант?'
   'Не ходи туда, - заскулил Ушастик. - Лучше пойдем на закат. Там много вкусной пищи...' В его воображении возникла картинка: окрестности Муторая, битком забитые вольными бродягами, которых мы убиваем и едим.
   Я хмыкнул: веселенькая перспективка!
   - Нет, Ушастик. Иди один. Ты выздоровел, окреп. Наберешь себе новую стаю панцирных псов.
   'А ты?'
   'А мы с Потапом на Стрелку. К людям. Кстати, помнишь, ты назвал нас с ним разными? Будто я - такой же, как ты, а он другой. Что ты имел в виду?'
   На этот раз секалан сумел сформулировать ответ:
   'Ты - живой, как и я. А он - мертвый, как и все зомби...'
  
   Открытое пространство до забора мы с Потапом преодолели без проблем. Еще издали я помахал рукой часовым на вышках, обозначая свои миролюбивые намерения. Снял с лица капюшон, показывая лицо.
   - Бедуин, ты? - прозвучал окрик. - А с тобой кто?
   - Да это ж Потап. Ты что, не признал?
   - А, Потап... Здорово, - Часовой высунулся из укрытия, подошел к краю вышки и помахал нам рукой. - Проходите к шлюзу. Сейчас дам отмашку на пост, вам откроют.
   Одна из створок внешних ворот поползла в сторону, открывая проход в крытый бронированный коридор, который соединял собой оба забора: внутренний и внешний.
   Коридор вел в шлюз-предбанник - небольшое помещение без окон, все стены, пол и потолок которого были обшиты специальным антирадиационным листовым материалом на основе свинца. В дальней от входа стене виднелась еще одна дверь, которая собственно и вела внутрь лагеря. Но чтобы попасть туда, сначала нужно пройти короткую проверку, а если потребуется, то и дезактивацию.
   В шлюзе вдоль стен стояли металлические шкафы для оружия - своеобразные сейфы с кодовыми замками, вроде тех, что в камерах хранения в аэропортах. Таков порядок: все пришлые обязаны при входе сдавать оружие.
   Я выложил 'Макарова' и 'Калаш'. Взглянул на стоявшего неподвижно Потапа:
   - Чего ждешь? Клади автомат.
   Он послушно выполнил. В его глазах и жестах уже не осталось почти ничего человеческого - передо мной стояла самая настоящая механическая кукла с крохотными остатками разума.
   Я скрипнул зубами и посмотрел в сторону открытой пока внешней двери. Ну, что мне делать, а? Уйти вместе с Потапом, присоединиться к Ушастику и бродить по диким землям этаким трио мутантов, распугивая бродяг и хуги? Или пристрелить Лешу, как он и просил? А потом застрелиться самому?
   Тяжелая входная дверь медленно начала закрываться. Еще не поздно уйти...
   С тихим вздохом дверь встала на место, плотно садясь в пазы. И сразу же начала открываться вторая - внутренняя.
   В шлюз вошли двое дежурных: 'ботаник' в полном костюме высшей биологической защиты и боец в эскаде (сокращенно от 'энергетического силового костюма, адаптированного для аномалий'), этакий ходячий бронированный танк. Боец застыл в дверном проеме, автомат держал опущенным, но я был уверен: в случае чего, ему хватит времени, чтобы изрешетить нас с Потапом пулями.
   Я решительно захлопнул ячейку шкафа, в котором осталось оружие. Выбор сделан. И будь что будет...
   - Здорово, Бедуин. Привет, Потап, - заговорил 'ботаник', а боец у двери молча сделал приветственный жест рукой.
   Сквозь закрытые, непрозрачные шлемы я не мог разглядеть их лиц, поэтому не знал, кто такой этот молчун в эскаде. А вот 'ботаника' узнал по голосу, который через мембрану шлема прозвучал хоть и слегка искаженно, но вполне узнаваемо. Это был биофизик Николай Кузнецов, младший научный сотрудник. Нормальный парень, фанат науки и все такое.
   - Как дела, Коля? - спросил я.
   - Все окей. А что у тебя с ногой?
   - Сломал. Рассчитываю получить у вас медицинскую помощь.
   - Получишь. Потап, а ты здоров?
   - Как хуги и упырь вместе взятые, - поспешно ответил за Лешу я.
   Мне очень не хотелось сейчас объяснять посторонним странное поведение Потапа. Ну, не мог я смириться с тем, что мой лучший друг превратился в зомби! Умом уже принимал этот факт, а душой нет. Мне казалось, пока вслух приговор не произнесен, еще остается надежда...
   - Окей. - Кузнецов принялся проверять нас дозиметром.
   - Что новенького на Плюке? - заполнил паузу я.
   - Где? - не понял Николай.
   - На Плюке. Это планета такая, выдуманная. Из фильма одного, 'Кин-дза-дза' называется. Не смотрел? Зря. Отличный фильм. Будет случай, посмотри.
   - Ты мне мозги не пудри, - фыркнул Кузнечик. - И зубы не заговаривай. Лучше сразу говори: аномальные образцы несете?
   Цацки или по-научному образцы аномальной активности полагалось безвозмездно передавать в руки ученых для исследований. На самом деле егеря сдавали лишь небольшую часть хабара, остальное припрятывали и затем продавали перекупщикам.
   Николай спросил больше для проформы, чем всерьез. Если мы сами не захотим отдавать добычу, силой ее отнимать никто не станет.
   - Мы пустые, Коль, - слукавил я. - Давай, пропускай нас внутрь. Еле на ногах стоим от усталости, а Потап так вообще спит на ходу.
   - Да уж, как-то странно он себя ведет...
   - Устал! - отрезал я. - Мы трое суток без сна. Ты нас как, вообще, в лагерь пускать собираешься или нет?
   - Собираюсь, конечно. Ты чего завелся-то? - миролюбиво спросил Кузнецов.
   - Говорю же, вымотался вдрызг. Да еще и нога болит, просто силы нет терпеть. Ну что? Проверка закончена?
   - В общем, да. Осталась пустая формальность.
   Я похолодел. Вот оно, начинается! 'Пустая формальность' - это проверка, не зомби ли мы. Для подобного существует небольшой приборчик, который делает экспресс-анализ крови...
   Ученые до сих пор не разобрались в природе зомби. По многим физиологическим параметрам их безоговорочно признают мертвецами. Они не чувствуют боли, не спят. У них полностью деградирует мозг, не работает большинство внутренних органов, таких, как сердце или легкие. Само собой, и кровь у них не струится по жилам - застывает, превращаясь в некую вязкую субстанцию. С другой стороны, зомби способны двигаться - за счет нервных импульсов непонятной природы, а так же говорить и, как ни странно, есть.
   Порой зомби ведут себя совершенно по-человечески - так, что и не отличишь. Они умеют обращаться с оружием, открывать-закрывать двери и замки, способны поддерживать работу генератора или других устройств, короче, механически выполняют те действия, которые делали при жизни. Но чаще всего они становятся невероятно агрессивными, особенно по отношению к живым людям - без предупреждения открывают огонь или набрасываются с кулаками. Хотя бывает и наоборот. Мне встречались зомби, которые выпрашивали хлеб, будто заядлые попрошайки, и вообще вели себя довольно мирно...
   - Если пустая формальность, может, не стоит терять на нее времени? - предложил я. - Пропусти нас внутрь, мы выспимся, отдохнем, а потом сдадим любые анализы, какие скажешь.
   Кузнецов отрицательно покачал головой:
   - Нет, проверка обязательна. Ты же знаешь правила. Это займет минуту, не больше. Давай руку, Бедуин. - Николай протянул ко мне маленькую синюю коробочку с нарисованной красной каплей. - Один крохотный укольчик и ты в лагере.
   Но я и не подумал дать ему руку. Вместо этого торопливо спросил:
   - Коля, ты вроде изучаешь барические аномалии?
   - Да, а что?
   - Слышал, тебе нужен доброволец для исследований?
   - Нужен-то нужен, только какой дурак пойдет по собственной воле на 'Сорокапятку' или 'Пивную кружку', - фыркнул боец в эскаде. - Платят копейки, а 'удовольствия' полные штаны.
   - Обожаю пиво, тем более в кружках, - пошутил я. - Так что, Николай, считай, у тебя есть доброволец. Если хочешь, завтра и начнем. А сейчас хватит нас мучить, открывай двери...
   - Бедуин, - голос Кузнецова похолодел. - Давай руку или проваливай. Без анализа я вас в лагерь не пущу.
   - Коля, а ты когда-нибудь видел философский камень? - я понизил голос до шепота, не желая, чтобы мои слова долетели до ушей бойца в эскаде. - Это самая дорогая цацка в АТРИ. Она способна превращать сталь в золото. Я знаю, где взять такую...
   - В чем дело, Бедуин? - перебил Кузнецов. - Я же вижу, ты не зомби. Почему тогда не хочешь сдать этот чертов экспресс-анализ?
   Я машинально оглянулся на Потапа. Николай правильно истолковал мой взгляд, застыл на мгновение, размышляя, покосился на незнакомого мне бойца у дверей и отрицательно покачал головой:
   - Не могу, Бедуин. Иначе потеряю работу. Конечно, Потапа жаль, но...
   - Да пошел ты со своей жалостью! Мы уходим отсюда. Прикажи своим открыть наружную дверь.
   - Ты можешь уйти, а он, - Кузнецов указал на Потапа, - останется здесь.
   Николай отступил к бойцу, тот напрягся и поднял автомат.
   - Извини, Бедуин, ничего личного. - Кузнецов активировал встроенную в шлем рацию: - Биологическая опасность третьей категории. Вышлите группу к шлюзовой. У нас тут один зомби...
   Потапа увели, а меня после тщательной дезинфекции пропустили в лагерь.
   - Бедуин, погоди, - Николай догнал меня и попытался дружески положить руку на плечо.
   Я остановился и посмотрел на него. Кузнецов отшатнулся, будто увидел хуги. Закрытый шлем не позволял мне разглядеть выражение его лица, но могу поспорить на философский камень - Коля побледнел и покрылся потом.
   - Бедуин, да пойми же ты, - умоляюще заговорил он, - Потап уже не человек. Зомби. Ходячий труп.
   Я еле сумел удержать себя в руках, в глубине души сознавая, что Кузнецов ни в чем не виноват. Он хороший парень, добросовестный работник и сдал Потапа из самых лучших побуждений. Все так. Но общаться сейчас с ним для меня было хуже смерти.
   - Бедуин, он зомби, - будто заклинание повторил Николай.
   - М-да... Кстати, а что у вас тут делают с зомби?
   - Исследуют... Пытаются помочь...
   - И где именно пытаются?
   Кузнецов напрягся.
   - Бедуин, но ты же не собираешься...
   - Где именно, Коля?
   Мне не нужен был его ответ - такую информацию я мог получить тысячами разных способов, особого секрета из исследований не делали. Но, задав вопрос Николаю, я предоставлял ему последний шанс не стать моим личным врагом, и парень очень ясно понял это.
   - В блоке 'С'. Хочешь, отведу? - предложил он.
   - Не надо. Я не пойду туда. Спросил просто так, для общего развития. Расслабься, Коля, я не собираюсь с боем забирать Потапа.
   - А что ты собираешься делать?
   - Пойду к врачу, потом в столовую и на боковую, - соврал я.
   - К Рыбачуку зайди доложиться, - напомнил Николай. Биофизик повеселел, у него явно отлегло от сердца, когда он понял, что конфликт исчерпан.
   - Обязательно. С начальства и начну, - соврал я и пошел, было, дальше, но он снова окликнул меня.
   Я стиснул зубы. Мои нервы были на взводе, а терпение на исходе. Кузнецов изо всех сил нарывался на неприятности, но не понимал этого.
   - Бедуин, забыл тебя предупредить, - торопливо заговорил Николай. - У нас тут три дня назад было сияние, а после него расплодились области измененного пространства. Теперь ходить можно не везде. Вон, видишь, красные флажки стоят? За них лучше не соваться. Кстати, и помещения некоторые опечатаны. Административный блок вообще целиком пришлось закрыть, так что Рыбачук временно переехал на склад.
   Я остановился.
   - Вот как... А остальные? Связисты, например? Думал зайти к ним, отправить сообщение в Центр.
   Николай подробно рассказал, куда переехали административные службы, в том числе и единственный нужный мне человек...
  
   Несколько минут спустя я сидел в крохотной каморке при кухне, которую некогда использовали для хранения круп и всякой другой бакалеи, а меньше недели назад наспех переоборудовали в некое подобие кабинета: поставили стол, шкаф и пару кресел. Окон в помещении не было, поэтому даже днем горел электрический свет.
   Сильно пахло кофе, корицей и еще какими-то пряностями.
   - Если закрыть глаза, словно на восточный базар попал, - сказал я хозяину 'кабинета'.
   - Это еще ничего, - откликнулся тот. - Рыбачуку вообще приходится клей да краску нюхать, он же теперь на складе заседает.
   Профессор Рыбачук - руководитель исследовательского лагеря 'Стрелка', а мой собеседник - Олег Вишневский - его заместитель по хозяйственной части.
   Поляк по рождению, англичанин по образованию и русский по паспорту, Вишневский был одним из долгожителей научного лагеря - прибыл на Стрелку с первой партией ученых, еще когда на месте нынешних сборных домиков стояли простые брезентовые палатки.
   Ловкий и оборотистый Вишневский искусно вел торговые отношения с бродягами, официально скупая у них цацки - для исследований, и неофициально хабар - для себя. Он же сбывал бродягам еду, медикаменты и снаряжение, но никогда не зарывался, действовал осторожно, не выходя за определенные рамки.
   Мы с Потапом хорошо знали его, время от времени имели с ним дело: продавали кое-какие редкие побрякушки, прикупали новейшие модели анализаторов, патроны с повышенными поражающими способностями и всякое такое.
   Вишневский предложил мне кофе с бутербродами и принялся жаловаться на жизнь:
   - Прикинь, Бедуин, как оно повернулось. АТРИ, сука, решила побаловать наших 'яйцеголовых умников'. Дескать, хотите изучать всякую хрень? Пожалуйста, далеко ходить не надо, вот они, аномалии, сами к вам в дом пришли... А я из-за всей этой фигни столько ценного хабара потерял! В сейфе, в кабинете, его до черта лежать осталось. Я, дурак, не успел вовремя отправить в Ванавару и поплатился. А ведь был же вертолет прямо перед сиянием. Нет бы мне подсуетиться... Но кто ж знал, что эти аномальные суки прямо в административное здание заберутся.
   - И на старуху бывает проруха, - посочувствовал я. - Ничего, скоро новый хабар наберешь. Кстати, вот тебе для начала.
   Я выложил на стол перышки.
   Вишневский быстро проверил их и скривил возмущенную мину:
   - Да ты чего, Бедуин? За лоха меня держишь? Они же разряжены.
   - Ничего, для коллекционеров на большой земле сойдут и такие, - возразил я. - Впаришь им, не впервой.
   Вишневский недовольно пожал плечами:
   - Ладно, дам за них пару баксов по старой дружбе.
   - Ты не понял, Олежек, я их тебе бесплатно отдаю.
   - Ага... - Вишневский глотнул кофе. - А что я должен взамен бесплатно сделать?
   - Помоги Потапу.
   - Вон оно в чем дело... Слышал я уже про него. По рации мне дежурные из шлюза доложили... Как ведь не повезло мужику. А какой егерь был! - Олег сочувственно вздохнул и полез в ящик стола. - У меня здесь бутылочка коньячка заначена. Давай помянем...
   - Рано еще поминать, - резко перебил я. - Не похоронили.
   - Тоже верно. - Олег убрал коньяк, задумчиво посмотрел на меня, а потом спросил напрямик: - Чего ты хочешь? Вытащить его со Стрелки?
   - Я бы и вытащил, да некуда. Не в тайгу же его отпускать. Долго он там протянет?
   Вопрос был риторическим, но Вишневский ответил:
   - Неделю. Максимум две. Даже если егеря или бродяги не пристрелят, хищники сожрут, как только боеприпасы у него закончатся. Или, если повезет, к шептуну на поводок сядет. Они, говорят, иногда зомби подбирают. Непонятно зачем, правда...
   - Вот именно. Нет, пусть он останется у вас.
   - Здесь Потап тоже недолго протянет. Сначала проведут с ним так называемые полевые исследования, то есть тесты всякие. Это займет дня два-три. А потом... - Олег замялся.
   - Вскроют и будут в разрезе изучать, - договорил я за него.
   - Будут. А потом мозг вынут и в баночку с бирочкой положат.
   - А тело?
   - Сожгут, куда ж его еще девать... Ты пойми, официально считается, что Потап мертв. Время смерти зафиксировали еще в шлюзовой, как только взяли анализ крови.
   Мы помолчали.
   - Но неужели нет способа оставить зомби в живых... в смысле целым и невредимым? Например, продлить полевые исследования, - предложил я. - На месяц, а лучше на год. Поговори с тем 'ботаником', кто будет работать с Потапом. Я готов заплатить.
   - Поговорить-то можно... Только зачем тебе все это нужно? Ты что, всерьез собираешься тратить свои бабки на жмурика?
   Олег осекся, натолкнувшись на мой взгляд, поежился и сделал движение, будто собирался спрятаться под стол. Вообще-то он парень не робкий. Однажды в одиночку разобрался с целой компанией упырей. Но сейчас, надо думать, я и впрямь смотрел на него страшнее самого лютого хуги.
   У меня окончательно сдали нервы, было очень трудно контролировать себя. Я устал, как собака, зверски болели нога, простреленная рука и отбитый бок. А еще больше болела душа, не желая смириться с очевидным - Потап и в самом деле мертв! Да, он ходит и говорит, но это лишь тень, жалкое подобие того, настоящего, Алексея Потапова, с которым мы вместе топтали АТРИ столько лет...
   Я с силой потер руками лицо, будто смывал усталость, отчаяние и боль, а затем ласково посмотрел на собеседника и сказал задушевным тоном:
   - Олежек, дорогой, уясни себе крепко-накрепко: каждый, кто при мне назовет Потапа мертвецом, жмуриком, трупом и подобными оскорбительными для моего друга словами, тут же получит от меня по зубам. Усек?
   - Вполне. - Вишневский постарался разрядить обстановку, миролюбиво предложил: - Может, все же глотнем коньячку за... хм... здоровье Потапа?
   - Давай, - на этот раз я не стал отказываться.
   Мы выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Олег поставил на стол опустевший стакан и осторожно сказал:
   - Пойми меня правильно, Бедуин. Я вынужден повторить свой вопрос: зачем тебе нужно... э... продлевать... исследования Потапа? Мне необходимо понять, какова твоя цель, иначе не смогу помочь тебе.
   Я неопределенно повел плечами.
   - Просто хочу выиграть время.
   - Сколько именно?
   - Не знаю... Месяц, полгода, год...
   - А потом?
   Я помолчал.
   - Понимаешь, Олег... Потап просил пристрелить его, если... - Мой голос сорвался. - А я не могу... Он столько раз мне жизнь спасал... И вообще... братом стал... Не могу я теперь его... как собаку... Но и позволить, чтобы всякие 'умники' кромсали... Нет уж! Лучше я сам! Но не сейчас... Ведь для меня он все еще живой. Просто заболел тяжело... Понимаешь?
   Олег почесал кончик носа, а затем решительно хлопнул ладонью по столу.
   - Вот что, Бедуин. Сделаем так. Я добьюсь, чтобы Потапа не потрошили как можно дольше. Под это дело тему новую откроем, например: 'Исследование поведения зомби в человеческом социуме', или еще какую-нибудь подобную научную хрень. Короче, это моя проблема. А твоя...
   - Хабар.
   - Точно. Причем, сам понимаешь, не светлячки или леденцы какие-нибудь. Минимум погремушка или равная ей по стоимости цацка. Будешь приносить мне по одной такой в неделю. Впрочем, можешь и наличкой, по двадцать тысяч еженедельно. Короче, принимается любая форма оплаты, кроме кредиток, - пошутил он.
   Я нахмурился.
   - Не слишком ли круто заломил, Олежек? Такие деньжищи раз в неделю! Моего денежного довольствия при таких расценках едва на полмесяца хватит, а ходки в дикие земли у меня не каждый день бывают. Я же не вольный бродяга, живу по приказу командования. Когда пошлют на маршрут, тогда и иду.
   - Это твои проблемы, Бедуин, - твердо сказал Вишневский.
   Он собирался воспользоваться чужой бедой на всю катушку. Впрочем, ничего другого я и не ждал. В АТРИ большинство таких, как он, а то и в сотню раз хуже.
   - Мое дело - новую тему открыть, - продолжал Вишневский. - А откуда ты хабар будешь брать, меня не касается. Только помни: тему, как откроют, так и закрыть могут. Перестанешь платить, и Потапу каюк. Думай, считай, прикидывай, потянешь или нет. А я другого варианта тебе предложить не могу... Разве что, по старой дружбе, дам одну неделю бесплатно. У нас сегодня что, суббота?
   - Точно так, - прикинул я.
   - Значит, эти два дня и всю последующую неделю я тебе дарю. Как постоянному клиенту. Но если через десять дней у меня денег не будет, сам понимаешь... Ну что, Бедуин? Еще по коньячку? Для поднятия жизненного тонуса и настроения.
   - Наливай. У меня к тебе еще одно дело есть.
   - Говори. Всегда рад помочь.
   - Мне бы с кем-нибудь из ваших 'умников' переговорить насчет Потапа. Понимаешь, он как-то странно вел себя всю дорогу...
   - Странно?
   - Да. Вроде был вполне адекватен, пока мы не подошли к вашим воротам. А потом вдруг раз, и как отрезало. Нутром чую, не то здесь что-то...
   - Ты вот что, - подумав, предложил Вишневский. - Пока не лезь с вопросами ни к кому, подожди пару дней. Кстати, все равно тебе придется здесь застрять - вертолет в Ванавару будет только во вторник. А ты пока к медикам сходи, гипс наложи. Отдохни. - Он вспомнил о чем-то и оживился: - У нас тут лаборанточка новая появилась. От егерей просто тащится. Ты ей расскажи пару историй про хуги, и она тебя сутки из постели не выпустит. - Олег хохотнул, а потом стал серьезным: - Короче, лечись, отдыхай. А я с Рыбачуком насчет новой темы потолкую. Добьюсь, чтобы ее уже на днях открыли, а исполнителем поставили нужного нам человека... Есть у меня на примете один... Из новеньких. Молодой да ранний. Специалист отличный, при этом не фанат, реально на жизнь смотрит, от денег нос не воротит. Я сам буду платить ему. Ты, Бедуин, при нем о деньгах даже не заикайся...
  
   Вишневский добился открытия темы уже на следующий день. И сразу повел меня знакомиться с генетиком Александром Разенковым, на попечении которого теперь находился Потап.
   Знакомство состоялось в одной из лабораторий блока 'С'. Помещение делилось на две комнаты, причем стенка между ними была из прочного бронированного стекла. В одной из комнат стояли кровать с тумбочкой, стул, стол, шкаф. Потап находился именно там - неподвижно сидел за столом, положив ладони на столешницу.
   Вторая комната являлась собственно лабораторией - стояли приборы неизвестного мне назначения, на столе располагался компьютер, а стеклянные шкафы были битком набиты микроскопами, колбами и прочим исследовательским инвентарем.
   Хозяин лаборатории генетик Александр Разенков произвел на меня сложное впечатление. Молодой, деловитый, подтянутый, он, как оказалось, и в самом деле реально смотрел на жизнь...
   - Господин Вишневский, у вас вероятно множество своих неотложных дел? - вежливо заговорил Разенков, как только Олег представил меня ему. - У нас с господином Рязанцевым будет скучный научный разговор, который вряд ли покажется вам интересным.
   Я едва удержался от смешка: во дает, генетик! Почти в открытую сказал всесильному заму по хозяйству: пошел вон! Видно, Олежек пожадничал и мало ему заплатил...
   Сам Вишневский тоже прибалдел - явно не ожидал от своего протеже подобной прыти.
   - Если вы не забыли, Александр, эту тему курирую я, - с угрозой в голосе произнес Олег. - Мне пришлось долго убеждать Рыбачука в целесообразности ее открытия. А вот закрыть не составит труда.
   Разенков и Вишневский уставились друг на друга, как волколаки перед битвой за добычу.
   Я поиграл желваками. Вот они - настоящие хищники АТРИ. Люди, а ведут себя хуже живоглотов. Учуяли запах крови, шакалы, и теперь будут яростно драться за добычу, то бишь хабар...
   Пока они выясняли, 'кто в доме хозяин', я подошел к стеклу и посмотрел на Потапа:
   - Здравствуй, братишка.
   Алексей поднял голову, его глаза приняли осмысленное выражение - он явно узнал меня.
   - Леха, я вытащу тебя отсюда. Не знаю, как и когда, но вытащу, - пообещал я.
   Потап встал. Его губы дрогнули, словно он хотел улыбнуться.
   - Да, кое-какие осмысленные реакции у данного экземпляра еще сохранились, - громко произнес Разенков.
   Реплика явно предназначалась мне. Я обернулся. Генетик смотрел мимо меня, сквозь стекло, на Потапа.
   - Это не 'экземпляр', а капитан российских вооруженных сил Алексей Федорович Потапов, - отчеканил я и посмотрел на Разенкова своим фирменным взглядом хуги.
   Лицо генетика вытянулось. Он откашлялся, желая скрыть замешательство, и торопливо пробормотал:
   - Да-да, конечно...
   Вишневский злорадно усмехнулся, окинул его насмешливым взглядом и направился к дверям, поманив меня за собой. Мы вышли в коридор.
   - Бедуин, наш с тобой договор в силе, - заговорил Вишневский. - Запомни, за Потапа ты платишь мне и только мне. Если этот выскочка станет с тебя еще деньги вымогать, сразу говори, я его осажу. А в остальном не волнуйся, он и в самом деле хороший специалист, так что твой Потап в надежных руках. Чем черт не шутит, а вдруг Разенкову и впрямь удастся его воскреси... э-э-э... вылечить...
   - А такое возможно? - с надеждой спросил я.
   Вишневский замялся.
   - Ты особо-то не надейся, Бедуин, но... Мы здесь на Стрелке не только свои кошельки набиваем, науку тоже потихоньку вперед двигаем.
   Я вернулся в лабораторию к Разенкову. Генетик предложил мне чаю и принялся дотошно расспрашивать о последних событиях. Я рассказал подробно про желтый свет на 'Октябренке', как встретился с Потапом и как мы с ним проделали весь путь к Стрелке. Умолчал лишь про то, что нас сопровождал атрийский рысенок. Зато поведал, как Потап насильно сделал мне инъекцию антидота - действие, которое мог совершить только человек в полном рассудке, а уж никак не безмозглый зомби. У 'ходячего мертвеца' на подобное не хватило бы разума.
   - Что ж, давайте попробуем установить, когда именно Потап стал зомби, - предложил Разенков, как только я закончил. - Из того, что вы рассказали, господин Рязанцев...
   - Бедуин, - перебил я. - Зови меня просто Бедуин. И давай на 'ты'. Нам обоим будет проще.
   - Тогда я Алекс.
   Я кивнул и усмехнулся: вот и закорешились. Мне обязательно нужно с ним дружить, ведь теперь в его руках жизнь Потапа. Да-да, именно жизнь, потому что никто не докажет мне, что Леха мертв!
   - Итак, - продолжал Разенков, - из того, что ты рассказал, следует, что Потап мог стать зомби только в результате аномального явления на 'Октябренке'. Других источников ка-излучения у вас на пути не было.
   - Не было, - подтвердил я. - Но после 'Октябренка' Потап вел себя не как зомби. Иначе я бы заметил.
   - Зомби теряют разум не мгновенно. Процесс деградации мозга происходит постепенно, - пояснил генетик. - В зависимости от полученной дозы излучения он длится от нескольких минут до одних суток. Более того, пока происходит перестройка организма, у человека даже еще циркулирует кровь. Так что, если ка-излучение, превратившее Потапа в зомби, было не слишком интенсивным, твой напарник вполне мог первые сутки оставаться нормальным человеком.
   - С момента катастрофы на 'Октябренке' и до того, как мы подошли к воротам Стрелки, прошло ровно трое суток. Три дня и три ночи, - веско сказал я. - Почему Потап продержался так долго?
   - Ну... - Разенков задумчиво походил по лаборатории, понаблюдал через стекло за Лешей. - Такие случаи бывали и раньше. Один из них даже официально зафиксирован. Но вряд ли ваш аналогичен тому.
   - Почему?
   - Да потому что того зомби вел шептун.
   К счастью, Разенков не смотрел на меня и потому не видел, как исказилось мое лицо. Я сумел быстро взять себя в руки и даже изобразить заинтересованность.
   - Расскажи подробнее, Алекс.
   - Подробностей я толком не помню, но если в двух словах... Бродяга попал под действие ка-волн и стал превращаться в зомби. Тут-то его и подцепил шептун, накинул ментальный поводок и водил по диким землям несколько дней, пока на пулю изгоев не нарвался. Зомби они убивать не стали, продали нам для исследований.
   - И что? - поторопил я.
   - Зомби был на редкость адекватен. Помнил свое имя и вообще вел себя так, будто попал под облучение не больше часа назад, хотя - и это установили точно - прошло несколько суток.
   - То есть все дело в шептуне? - Мой голос дрогнул.
   - Да, - кивнул Разенков. - Похоже, когда сильный псионик - шептун, меченосец или другой какой-нибудь гипнотизер - воздействует на мозг зомби, он защищает его от деградации. Тормозит процесс распада личности.
   Генетик помолчал и добавил с усмешкой:
   - Знаешь, Бедуин, если бы я не знал, кто именно привел к нам Потапа, решил бы, что это сделал изгой или шептун.
   От его слов мне резко поплохело. Стало душно, на висках выступили капельки пота. Сердце ударило о ребра и застучало с силой молотобойца. Я настороженно взглянул на Разенкова. Уж не намекает ли он, что я превращаюсь в изгоя или, упаси боже, шептуна?!
   - Ты как себя чувствуешь, Бедуин? - встревожился генетик. - Покраснел, дышишь тяжело. Да у тебя жар!
   - Все в порядке, просто нога разболелась, - соврал я.
   - Сделаю тебе обезболивающее. - Разенков открыл один из шкафов.
   - Не надо, потерплю, - отказался я. - Пойду, пожалуй, в столовую, пообедаю.
   - Погоди. - Разенков загородил дверь, выразительно посмотрел на меня и с нажимом сказал: - Бедуин, ты попал под ка-излучение одновременно с Потапом, но почему-то не превратился в зомби...
   - И что?
   - Ничего, - генетик улыбнулся и отошел от двери. - Просто хочу, чтобы ты знал: мутацию можно выявить на ранней стадии. Человек еще и сам не знает, что становится меченосцем или упырем, а приборы - раз, и показали.
   - И что? - повторил я.
   - Есть одна сыворотка... Она на стадии разработки, официально пока не признана, да и вообще, о ней мало кто знает... Но тебе, конечно, это все неинтересно. Иди, ты же пообедать хотел.
   Я вернулся к столу, сел на стул.
   - Поговорим начистоту, Алекс.
   - Если начистоту, то ты не мог побывать под действием ка-излучения и не измениться. Не мог, понимаешь?
   - Думаешь, я стал мутантом? - Фраза далась мне с трудом. Но нельзя же бесконечно прятаться от правды. Пришла пора выяснить ее.
   Разенков в ответ неопределенно повел плечами.
   - Могу тебя обследовать, Бедуин. Конечно, неофициально - так, что никто, включая Вишневского, ни о чем не будет знать. Поставлю точный диагноз: идет ли у тебя мутация, и если да, то какая именно. Естественно, это не бесплатно... Ты же понимаешь... Зато полную сохранность тайны гарантирую.
   - У меня при себе ничего нет.
   - Сделаю в долг, - пообещал генетик. - У нас с тобой сейчас общие секреты, поэтому придется научиться доверять друг другу.
   Оказывается, Алекс, когда надо, тоже умел улыбаться весьма обаятельно. Белозубая голливудская улыбка. Ну, просто рубаха-парень!
   - Во сколько мне обойдется такое исследование? - уточнил я.
   Разенков назвал сумму. У меня прямо-таки челюсть отвисла. Вот тебе и 'ботаники-умники-очкарики'! Обдерут, как липку, даже глазом не успеешь моргнуть. Пожалуй, я предпочту встретиться на узкой тропинке с толпой мародеров, чем с одним из них.
  
   - Две новости, - объявил Разенков на следующий день, когда я вновь пришел в лабораторию. Накануне он долго изучал меня, брал анализы, снимал энцефалограмму, таммограмму и черт знает, что еще.
   - Давай хорошую.
   - Лучше по порядку, - возразил он. - Итак, ты мутант. Скорее всего мутант-псионик.
   - Это хорошая новость? - мрачно спросил я.
   - Плохая, - поправил Алекс. - А хорошая... Помнишь, я говорил тебе о сыворотке?
   - Ну?
   - Она не сможет вылечить тебя...
   - И это ты называешь хорошей новостью? - возмутился я.
   - Дослушай до конца! Вылечить она не вылечит, но развитие мутации затормозит.
   - Насколько долго?
   - За год ручаюсь. А там видно будет. - Алекс замялся. - Не хотел говорить тебе сразу... У меня на Большой земле в Штатах есть один знакомый. Он... э... как бы это сказать... экстремальный хирург.
   - То есть?
   - Делает такие операции, за которые не берется больше никто.
   - Он сможет мне помочь?
   - Не сразу. У тебя же изменения на генном уровне. Нужны исследования, оборудование, деньги... К тому же теперь тебе официальный проход на Большую землю закрыт - всех, выезжающих из АТРИ, обязательно проверяют на предмет мутаций. А ребята-проверяющие там дотошные, я их знаю, учились вместе. Короче, я этот вопрос улажу, договорюсь, чтобы тебя выпустили без медосмотра, но мне понадобится время и опять-таки деньги...
   - Сколько? - перебил я.
   - Пока об этом говорить рано. Давай-ка для начала попробуем сыворотку. Поделаем тебе инъекции пару месяцев и понаблюдаем за результатом.
   - Согласен... Алекс, скажи-ка ты мне вот что... Получается, Потап всю дорогу делал то, что ему подсознательно приказывал я?
   - Нет. Ты лишь удерживал его разум от деградации, поэтому он оставался самим собой и поступал так, как считал нужным. По крайней мере, большую часть пути.
   Полчаса спустя я шел к связистам и считал про себя. Недельное содержание Потапа - двадцать тысяч. Еженедельная инъекция для меня - еще столько же. Итого сто шестьдесят тысяч в месяц. Мое жалование инструктора покрывает одну треть. А ведь я еще задолжал Алексу за исследование. К тому же деньги понадобятся на поездку в Штаты и на саму операцию. Разенков туманно намекнул, что сумма будет выражаться семизначным числом, причем в долларах.
   - Но не пугайся, - тут же 'успокоил' он меня, - у тебя будет год-полтора, чтобы ее собрать.
   Не слабо, да? Мне придется за год стать миллионером, потому что от этого теперь зависит моя жизнь!
   Моя и Потапа...
  
   Как это часто случается в АТРИ, связь с Ванаварой работала из рук вон плохо. И все же я сумел поговорить с моим прямым начальством - руководителем Учебного Центра подполковником Подбельским. Правду, естественно, ему не рассказал. Сделал вид, будто история с Потапом надломила меня, и попросил принять мою отставку. Подбельский заикнулся было о моем возвращении на Большую землю, но я замял этот вопрос, а подполковник не стал настаивать. Умный мужик, он понял, что я собираюсь податься в вольные бродяги, и спросил только:
   - Помощь нужна?
   - Нет, - отказался я. Помочь себе сейчас мог только я сам.
   - Ну, тогда... удачи, Бедуин! Может, еще и свидимся, - Подбельский прервал связь.
  
   Со Стрелки я отправился прямиком в Муторай - непризнанную столицу вольных бродяг АТРИ. Там частенько нанимали исполнителей для разных темных дел, к тому же можно было снять жилье, купить еду и снаряжение, а также продать хабар жохам.
   Я посчитал, что перейдя 'на вольные хлеба', сумею заработать намного больше, чем оставаясь военным егерем. Конечно, придется практически не вылезать из тайги, проникать в поисках хабара в такие места, куда не сунется и хуги, браться за любые заказы, даже самые гнусные, и экономить буквально на всем - еде, оружии, снаряжении.
   И все же я решился на это пойти, потому что выбор у меня был невелик: либо раздобыть за полтора года миллион долларов, либо пресловутый 'выстрел милосердия'...
  
  
   ЧАСТЬ 2
  
   Год спустя, АТРИ, фактория Муторай
  
   Глава 1
  
   Байки, подслушанные у костра:
   Ночь. Холод. Голод. Тайга. Две палатки.
   Из первой кричат:
   - Мужики, вы колбасу с водкой будете?
   Мужики из второй выскакивают из теплых спальников и, стуча зубами, бегут к первой, крича:
   - Будем, будем!
   В первой отзываются:
   - Когда будете, нас позовите!
  
   Нынешним вечером в кабаке под названием "Козья морда" посетителей оказалось на удивление много. Бармен Сеня по прозвищу Хорек сбился с ног. А народ все шел и шел...
   Заведение нельзя было назвать очень уж маленьким - в общем зале располагалось десять столов, за каждым из которых умещалось по четыре человека, а если потесниться, то и все восемь. Кроме того, желающие могли устроиться прямо возле барной стойки на высоких крутящихся табуретах.
   В обычные дни кабак заполнялся примерно наполовину, но сегодня был забит до отказа. Это означало, что у хозяина заведения Петровича есть для вольных бродяг прибыльная работенка...
   Народ начал прибывать к семи вечера. То и дело хлопала входная дверь, царящий в кабаке гам усиливался новыми голосами.
   Время шло. Народ потихоньку напивался, терялся в догадках и начинал враждебно поглядывать на соседей, видя в них прямых конкурентов. Вспоминались старые обиды. То и дело вспыхивали перебранки, но до драк дело не доходило - все знали, что работающие на Петровича боевики тотчас выкинут бузотеров из "Козьей морды" вон. Хорошо, если ребра при этом не сломают. В любом случае о работе можно будет забыть. И вообще вход бузотерам в "Козью морду" окажется навсегда закрыт.
   Поначалу Петрович нарек свой кабак громко и помпезно - "Астория". Однако название не прижилось. Каждый бродяга, даже новичок, который хоть раз видел Петровича вблизи, называл его заведение не иначе как "Козья морда". Причина заключалась во внешности хозяина. Узкое лицо, жиденькая бородка, нелепая серая шляпа на затылке, короче все атрибуты козлиной наружности. Но, несмотря на облик, Петрович был далеко не прост...
   Андрей Петрович Самойлов в бытность свою на Большой земле являлся мэром - руководил неким провинциальным городком, и это у него неплохо получалось. Его успехи вызвали зависть у кое-кого из вышестоящего начальства. На маленький заштатный городок налетела большая проверка. Петрович не стал ждать вполне предсказуемых результатов и быстренько "смотал удочки". Конечно, не все. Огромный дом, конюшня и поле для гольфа достались врагу. Деньги Петрович успел спрятать заблаговременно, но воспользоваться ими сразу не смог. Где-то в далекой Швейцарии его ждал солидный капитал, вот только выбраться из России бывший мэр возможности не имел. Более того, чтобы не попасть в руки правосудия, пришлось Петровичу скрываться там, где в прямом смысле "Макар телят не гонял" - в закрытой и вроде как официально не существующей - АТРИ.
   Как ни странно, бывшему мэру здесь понравилось. Конечно, поначалу пришлось долго со всеми договариваться, но как раз это Петрович умел делать лучше всего. В конце концов, в одном из брошенных - на тот момент - поселений появился кабак с постоялым двором и барахолкой. Причем деньги на развитие нашлись там, где нормальному человеку и в голову не пришло бы искать - у предводителей разных атрийских группировок.
   В АТРИ между вольными бродягами постоянно велись небольшие локальные войны. То и дело одна группировка наступала на любимую мозоль другой. Поэтому, с подачи Петровича, общий сход предводителей самых крупных группировок и бригад решил, что хорошо бы иметь такое место, где можно встретиться на нейтральной территории и перетереть по-мужски. В качестве такого места выбрали факторию Муторай. Именно здесь и открылся кабак "Астория", быстро переименованный в "Козью морду".
   Но Петрович не остановился на достигнутом. Проявив всю мощь своего организаторского таланта, он сделал следующий гениальный шаг: сумел договориться не только с бродягами, но и с официальной властью - гражданской администрацией Ванавары и командованием военной части А-3. По обоюдному уговору армия не трогала Муторай, не проводила в нем зачистки. Более того, военные снабжали Петровича провизией, оружием и снаряжением, небезвозмездно, разумеется.
   Вскоре Муторай превратился в неофициальную столицу вольных бродяг АТРИ. И что самое главное - нейтральную столицу. Вести любые боевые действия на территории поселения категорически запрещалось. За соблюдением всеобщего нейтралитета в Муторае следили тщательно отобранные Петровичем и подчиняющиеся только ему отряды боевиков. Они же охраняли факторию от хищников.
   Такое положение дел устраивало всех. Даже самому отчаянному бродяге нужно время от времени ощущать себя в полной - абсолютной - безопасности. И Петрович был единственным, кто сумел предоставить эту, казалось бы, недоступную в АТРИ услугу.
   Пожалуй, не нашлось бы такого бродяги, который хотя бы раз в полгода не посещал Муторай. Здесь можно было переночевать, купить или продать хабар, оружие, продукты, одежду и медикаменты. Имелась толкучка, пара кабаков, одно казино и публичный дом. Разумеется, их владельцы подчинялись Петровичу, который имел долю во всех торговых операциях, так или иначе совершающихся в Муторае.
   Заведение же "Козья морда" стояло несколько особняком. Сюда пускали не всех - это право еще нужно было заслужить. Здесь время от времени собирались предводители различных группировок и сект, устраивая шумные попойки или тихие совещания.
   А иногда Петрович и сам собирал у себя нужных людей - сбрасывал приглашения на КИПы. Это означало, что у него есть кое-какая высокооплачиваемая работенка - через Петровича заказчики частенько искали исполнителей для каких-либо сложных или грязных дел.
   Дела грязные, зато оплата хорошая. Поэтому, получив на КИП сообщение от Петровича, я рванул в "Козью морду", не задумываясь. Выбирать не приходилось: бабки нужны позарез, а сообщение выделено красным, значит, работа оплачивается намного выше обычного.
   Когда я переступил порог "Козьей морды", в зале уже яблоку негде было упасть. Люди сидели, стояли, ходили от барной стойки к столикам и обратно. Шум, гам, толкотня.
   С некоторым трудом я протолкался к стойке. Бармен Сеня Хорек как раз заканчивал расчеты с одним пареньком, который, видно, был в АТРИ новичком, но при деньгах - небось, из категории искателей приключений, которых привлекает псевдоромантика таинственной территории. Таких тут мало, но есть. Сынки богатеньких родителей - высокопоставленных чиновников или коллекционеров, короче, тех немногочисленных избранных, кто посвящен в тайну АТРИ.
   Компания бывалых бродяг быстро приметила денежного новичка и тут же взяла его в оборот, заставив покупать выпивку "на всех". Дескать, хочешь стать своим, проставляйся. И тот проставлялся, как последний лох, покупая дорогую водку и импортное пиво на семь человек.
   Новичок был уже навеселе и не слишком хорошо умел считать. Я видел, как Сеня Хорек дает ему сдачу - ровно треть от положенной суммы. Бармен почувствовал мой взгляд и обернулся. Узнал меня. Понял, что я просек его махинацию. Настороженно замер, гадая, буду я вмешиваться или нет.
   Я отвел глаза. Это не мое дело. У Хорька свой бизнес, у меня свой. И вообще, я не нянька, чтобы всякому молодняку сопли утирать.
   Сеня Хорек просветлел лицом, быстро спровадил обманутого клиента, отмахнулся от остальных и ринулся ко мне:
   - Привет, Бедуин!
   Услышав имя, двое незнакомых мне молодых бродяг, сидевшие рядом за стойкой, как по команде повернули головы. Выражения их лиц прямо на глазах начали меняться: поначалу заинтересованные, теперь они выражали крайнюю степень удивления и недоверия.
   - Во, блин! - высказался один из них.
   - Ты и в самом деле Бедуин?! - вытаращил глаза второй.
   - Тебе-то какое дело? - мой ответ прозвучал резко. Вообще-то за последний год я привык именно к такой реакции окружающих, но общительности мне эта привычка не прибавила.
   - Он и есть тот самый Бедуин, - подхалимски заверил бродяг Хорек и посмотрел на меня с льстивой улыбкой.
   Один из двух парней решил проявить ко мне уважение - встал со стула и предложил:
   - Садись к нам.
   - Постою, - отказался я и обратился к Хорьку: - Налей мне как обычно.
   - Сейчас. - Бармен суетливо потянулся к огромной бутыли самогона и попытался затеять разговор: - Давненько тебя не было видно в наших краях, Бедуин. Где пропадал?
   - В разных местах, - буркнул я. Хорек вызывал у меня неприятные эмоции. Вороватый, хитрый. Если представится случай, с большой охотой пнет слабого и не погнушается облизать задницу сильному. Не мой тип людей. Я такому даже прикурить от моего бычка не дам.
   Хорек заискивающе хихикнул и поставил на стойку наполовину заполненный стакан с самогоном. Я задержал дыхание и одним махом опрокинул мутноватую жидкость в рот. Прикрыл глаза, дожидаясь, когда жгучий хмельной ком упадет в желудок. Дешевое, плохой очистки пойло ободрало пищевод, словно наждаком. Конечно, фирменная водка пошла бы не в пример мягче. Но такое удовольствие мне не по карману. Могу позволить себе лишь дешевый самогон, и то не слишком часто.
   Оба парня не сводили с меня изумленных глаз. Один из них скорчил мину и панибратски сказал:
   - Что за гадость ты пьешь, приятель? Давай лучше водочки за знакомство. Угощаю. Я Русик. А он, - бродяга кивнул на товарища, - Пух.
   - Почему Пух? - удивился я. Поджарый жилистый парень меньше всего напоминал добродушного мультяшного героя Винни-Пуха.
   - Это от фамилии Пушной, - пояснил Русик. - Андрей Пушной. А я Руслан Гагиев.
   - Здорово, бродяга, - раздался за моей спиной знакомый голос.
   Я обрадовано повернулся:
   - Марек! Живой, черт!
   - А что мне сделается. - Молдаванин широко ухмыльнулся и бесцеремонно занял стул Русика, тот самый, который был предложен мне. - Ну что, Бедуин? Ты уже познакомился с моими "бычками"? Пух, Русик, а где-то еще и третий должен быть...
   - Вэд отлить пошел, - сообщил Пух.
   - Ага. - Марек заглянул в мой стакан, потянул носом, поморщился. - Ну, ты неисправимый, Бедуин! Опять эту дрянь пьешь. И снаряжение, я смотрю, у тебя - полный отстой...
   На мне и впрямь были простые камуфляжные штаны, старый растянутый свитер и прорезиненная ветровка с капюшоном. Никакого бронежилета, а уж тем более бронекостюма.
   Как я, одевались в АТРИ только две категории бродяг: беглые зеки, которые только-только сдернули с рудников и еще не успели заработать ни гроша; и спившиеся неудачники, которые не умеют или, по каким-то причинам, уже не могут собирать хабар, например, из-за болезни или увечья. Последним приходилось до конца жизни носить старье, питаться объедками и зарабатывать на стакан самогона мытьем сортиров.
   Я не подходил ни под одну из этих двух категорий - являлся единственным исключением из правил, что порождало среди бродяг неуемное любопытство и слухи, одна нелепее другой.
   Правды о моей мутации, естественно, никто не знал. Вернее, знал только один человек - Александр Разенков, генетик со Стрелки. Остальные терялись в догадках, не понимая, куда я трачу заработанные - и весьма приличные по меркам АТРИ - деньги.
   Да, деньги я зарабатывал огромные, и все же их едва хватало на ежемесячные платежи за себя и Потапа.
   Честно признаться, за прошедший год у меня не раз мелькала мысль - забрать Леху со Стрелки. Пусть ходит со мной или ждет в каком-нибудь заброшенном домишке. Но я не делал этого по одной простой причине - Разенкову удалось стабилизировать состояние Потапа. Лешке не сделалось лучше, но и деградировать дальше его мозг перестал. Как уверял Разенков, такое равновесие могло продолжаться бесконечно долго, но только в одном-единственном случае - если Потап постоянно будет находиться под воздействием лекарств и квантовой терапии - нового слова в науке.
   Так что Лешка по-прежнему оставался под присмотром Разека, а я мотался день и ночь по тайге, зарабатывая бабло на содержание Потапа и собственную сыворотку от мутации. Несколько раз я пытался добраться до Золотого гольца, но так и не смог отыскать дорогу к "Ущелью перехода". Оно исчезло, словно его никогда и не было. Золотой голец по-прежнему оставался неприступным, тщательно оберегая и свои сокровища и свои тайны. А мне приходилось порой за день одолевать по пятьдесят километров ради одной-единственной погремушки или пары перышек.
   Чтобы в срок рассчитываться с Разенковым и Вишневским, я экономил не только на еде, жилье и одежде, но, что хуже, и на снаряжении. Я был вынужден довольствоваться необходимым минимумом: слабеньким биноклем, КИПом устаревшей модели с простейшим вариантом анализатора, обычным армейским компасом и дозиметром.
   Самым дорогим предметом экипировки у меня являлся прибор ночного видения. Вот он и в самом деле был хорош - с отличной мощной оптикой и инфракрасной подсветкой. Я разорился на него, чтобы иметь возможность бродить по АТРИ не только днем, но и ночью. Последний год я тратил на сон не более трех-четырех часов в сутки, все остальное время занимаясь поиском хабара или выполняя всякие заказы.
   Я знал, что обо мне среди вольных бродяг ходят легенды одна круче другой. Будто бы я голыми руками удавил шептуна. В одиночку уничтожил ловчую группу Братства Чертей. Затем проник в заброшенный урановый рудник и сумел выйти оттуда живым, прихватив такой редкий хабар, который большинство ветеранов-бродяг даже в глаза не видели. Кроме того, поговаривали, что, выполняя заказ группировки Косматого, я расправился со Жженым - главарем одной из бандитских бригад. И прочее, прочее, прочее.
   Конечно, эти россказни и рядом не стояли с истиной. Хотя и с шептуном мне, безоружному, довелось иметь дело, и Жженого гасить, и через ловчую группу Чертей прорываться. В урановый рудник, правда, не спускался - там радиация, а мне лезть на рожон не с руки.
   Благодаря сыворотке Разенкова моя мутация затормозилась, не стала развиваться дальше. Я по-прежнему был обычным человеком, без всяких там сверхспособностей вроде телепатии, регенерации или невосприимчивости к радиации. Лучевая болезнь могла убить меня так же верно, как и пуля - точно так же, как и любого другого бродягу. Но, несмотря на опасность, я и в самом деле частенько проникал туда, куда не сунется даже самый безрассудный хуги. А потом бродяги на привале пересказывали друг другу байки о некоем загадочном Бедуине, который шептунов чуть ли не на завтрак ест и живоглотами закусывает.
   Тем больше было удивление тех, кому случалось видеть меня впервые. Вместо этакого крутого громилы в эскаде, с ног до головы обвешанного ручными пулеметами и прочей дребеденью, перед ними представал хмурый неприметный парень среднего роста в легкомысленной ветровке с потрепанным рюкзаком и простым АКМом через плечо.
   Впрочем, мой автомат был простым только на первый взгляд. На деле я долго и терпеливо дорабатывал его так, что большинству и не снилось. Прежде всего, повысил надежность и понизил отдачу. Теперь при стрельбе очередями ствол почти не уходил вверх, отчего многократно увеличилась эффективность и точность стрельбы. Кое-что я делал сам, некоторые работы заказывал техникам и оружейникам - есть среди вольных бродяг весьма талантливые спецы. В результате, мой АКМ с отличной оптикой и подствольником мог переплюнуть, пожалуй, самое дорогое и навороченное оружие в АТРИ, внешне оставаясь все тем же "Калашом" довольно устаревшей модификации - я не желал, чтобы сделанные изменения бросались в глаза.
   Марек - один из немногих - знал, что за автомат висит у меня за плечом. Но мое нежелание покупать себе бронекостюм и прочее снаряжение было поводом для его постоянных насмешек. Вот и сейчас он не унимался, продолжая подкалывать меня:
   - Я понял, как ты справился с шептуном, Бедуин. Испугал его своим драным свитером, да?
   Пришлось отшучиваться:
   - Не угадал. Я дал ему понюхать мои носки.
   Русик и Пух зафыркали, а Марек продолжал наседать на меня:
   - Нет, Бедуин, ну, в самом деле. Как ты только умудряешься в таком виде бродить по АТРИ?
   - А, в самом деле, как? - заинтересовался Пух.
   - Если повезет хотя бы разок с ним на маршрут сходить, узнаешь, - заржал Марек.
   Пух и Русик переглянулись. Не надо быть телепатом, чтобы прочитать их мысли: сейчас парни попытаются предложить мне свою компанию.
   - "Бычков" не беру, - сразу осадил я ребят. - Только напарников. Причем не абы кого, а самых опытных, таких, как Марек. И то крайне редко. Предпочитаю ходить один.
  Парни разочарованно вздохнули, Марек спрятал польщенную улыбку.
   Я действительно чаще всего лазаю по АТРИ один - использовать людей в качестве "бычков", то есть предназначенного на убой "мяса", не хочу, а отвечать за чью-либо жизнь уж и подавно не собираюсь.
   - Бедуин, - окликнул меня один из боевиков Петровича, - тебя хозяин к себе в каморку кличет.
   Личный кабинет Петровича находился в подвале. Мало кто из вольных бродяг мог похвастаться, что удостоился чести здесь побывать. Мне же доводилось спускаться сюда неоднократно - приносил Петровичу ценный хабар, получал от него задания, а после выполнения - и деньги.
   Сам Петрович называл свой кабинет "каморкой", хотя на самом деле это было не так. На глубине пяти метров за массивной металлической дверью располагались настоящие хоромы. Мягкая мебель, полированный стол, встроенный бар, холодильник, кондиционер, приятный ненавязчивый свет и даже ковры на полу.
   Из "каморки" имелось несколько выходов, так что привилегированные заказчики могли приходить и уходить без лишнего шума.
   - Бедуин, рад тебя видеть. - Хозяин встал при моем появлении, энергично потряс мне руку. - Присаживайся к столу, дорогой. У меня для тебя кое-что припасено.
   Он полез в бар и достал бутылку отличного армянского коньяка. Судя по этикетке, не менее десяти лет выдержки.
   - Знаю, знаю твою слабость, родной. Любишь коньячок, ведь так? - продолжал ворковать Петрович.
   Я хмыкнул: действительно, люблю. Если есть выбор, предпочитаю его и водке, и текилле, и всяким другим алкогольным напиткам. Но коньяк, как и прочие атрибуты нормальной человеческой жизни, остались для меня в далеком прошлом. А мое настоящее - это дешевый самогон, дерьмовые соевые консервы, которыми побрезгует даже панцирный пес, и постоянная погоня за деньгами...
   Тем временем Петрович продолжал накрывать на стол. Поставил блюдо с сыром и колбасной нарезкой, бокалы - три штуки, извлек из холодильника лимон.
   - Чего стоишь, Бедуин? Садись на диван. Или в кресло.
   Я проигнорировал предложение, усевшись на жестковатый стул. Кресло, как и диван, слишком мягкое и глубокое. В случае чего быстро не встанешь. Паранойя? Нет, въевшаяся в кровь привычка к осторожности, без которой в АТРИ просто не выжить.
   - Работа-то хоть не слишком грязная? - Я повертел в руках пустой бокал, наблюдая, как хозяин священнодействует, открывая коньяк и нарезая тонкими дольками лимон.
   - Только не говори, что для тебя это имеет значение, - фыркнул Петрович.
   Тут он прав. Мне сейчас сгодится что угодно, лишь бы хорошо заплатили.
   - Навар хороший? - напрямик спросил я.
   - Сейчас придет заказчик, с ним и потолкуешь.
   Петрович наполнил мой бокал. Себе наливать не стал. Решил дождаться заказчика? Его дело. Ну, а я ждать не буду. Когда еще представится возможность насладиться первоклассной выпивкой! Петрович не каждый раз так меня балует. Обычно прижимистый, сегодня он почему-то не поскупился...
   Я погрел в ладонях стекло пузатого бокала, поднес к лицу и с наслаждением вдохнул тончайший аромат. Пригубил. Блаженно прикрыл веки, смакуя ощущения. Покатал во рту жгучий хмельной шарик. Проглотил. Отменный напиток мягким теплом обволок гортань и заструился в желудок, согревая внутренности. Я закусил долькой лимона и сделал следующий глоток.
   - Когда ты пьешь коньяк, на тебя можно билеты продавать, - рассмеялся хозяин.
   - Если нальешь еще, то можешь пригласить пару зрителей, - разрешил я.
   - Сегодня зрители у тебя уже есть, - раздался за моей спиной голос, который я никак не ожидал услышать. От удивления допил остатки коньяка одним глотком, хотя можно было растянуть удовольствие.
   Нет, вовсе не появление посторонних стало для меня неожиданностью. Я сразу почувствовал, когда открылась бесшумная потайная дверь, и точно знал, что вошли двое. Но вот кто они такие - это и стало главным сюрпризом.
   Даже не поворачивая головы, я узнал говорившего. Такой скрипучий и тихий голос мог принадлежать только одному человеку - хотя человеком его почти никто не считает - Будде, предводителю клана изгоев.
   Говорят, он многорук, как индийский бог. Хотя так ли это на самом деле, я не знаю, потому что внушительную фигуру главного изгоя обычно окутывает просторный плащ, под которым можно спрятать с десяток не только рук, но и ног. В быту же он пользуется только одной парой рук, по крайней мере, при мне.
   По слухам, Будда - сын одних из первых поселенцев АТРИ. В те времена сюда ссылали репрессированных целыми семьями. Естественно, рождались дети, но не обычные, а мутанты. Возможно, Будда и впрямь один из них. Если так, ему уже за семьдесят, хотя выглядит он от силы на сорок.
   Мы с ним знакомы уже несколько лет, и все же я удивился, увидев его у Петровича. Обычно изгои не любят приближаться к человеческим поселениям - большинство бродяг относятся к ним враждебно и запросто могут пристрелить, если опознают в пришлом мутанта. Причина простая: среди бродяг бытует стойкое убеждение, что мутации заразны. Дескать, если будешь общаться с изгоем, станешь таким же. Чушь полнейшая, но многие в АТРИ искренне верят в это.
   Конечно, в Муторае изгои в полной безопасности - на них распространяется всеобщий нейтралитет. И все же нужна веская причина, чтобы заставить Будду придти сюда!
   У меня внутри все как-то нехорошо напряглось. Неужто он за мной? Узнал, что я мутант?.. Нет, не может быть! Как он мог узнать? Я не говорил никому, а Разенков абсолютно точно будет молчать, потому что иначе потеряет бешеные деньги, которые получает от меня еженедельно за сыворотку.
   Я повернулся к вновь прибывшим и просто глазам своим не поверил: рядом с Буддой стоял Волкодав!
   Волкодав - бывший чистильщик, а эта группировка поставила своей целью очистить АТРИ от мутантов любых видов: растений, животных, людей. Причем объектами уничтожения у них считаются не только действительно опасные и кровожадные твари, вроде меченосцев и упырей, но и вполне адекватные изгои. Как по мне, отморозков среди чистильщиков на порядок больше, чем среди изгоев, так что еще посмотреть, кого из них правильнее зачищать.
   К тому же руководство группировки чистильщиков - сплошь лицемеры. Пропагандируют "чистоту АТРИ", а сами не гнушаются посылать своих людей собирать хабар. Не брезгуют продавать его на Большую землю, хотя цацки - это ведь тоже своего рода мутации. Впрочем, руководство можно понять - любая борьба, даже за "чистую" идею, требует очень много "грязных" денег.
   Сейчас у чистильщиков и изгоев вроде как перемирие, вернее, крепкий вооруженный нейтралитет. Хотя мне все эти дела по барабану. Я не берусь судить, кто прав, кто виноват, и хочу лишь одного - выжить. Выжить самому и как можно дольше уберечь Потапа...
   Что же касается Волкодава - он никогда не был ярым чистильщиком, именно поэтому примерно год назад покинул группировку и создал собственную бригаду. И все же последним человеком, которого я ожидал увидеть рядом с Буддой, был именно он...
   - Вот и заказчики, - нарушил молчание Петрович. - Вы тут пообщайтесь, а я пойду, посмотрю, как там дела в кабаке.
   Он вышел, встряхивая козлиной бородкой при каждом шаге. Волкодав проводил его взглядом и подошел к столу. Будда остался стоять на месте, то есть у меня за спиной.
   Бывший чистильщик уселся в кресло, повертел в руках бутылку, рассматривая этикетку. Налил коньяку себе и мне, даже не подумав предложить выпить Будде.
   Мы чокнулись, а мне в голову пришла дурацкая мысль: "Возможно, придется пить с каждым заказчиком по отдельности, вот оторвусь на всю катушку!"
   Осушив свой бокал одним глотком, Волкодав отставил его в сторону, словно отметая все пути назад, и сказал:
   - Ты, Бедуин, пацан конкретный. Сам понимаешь: наши терки должны остаться между нами.
   - Само собой, - согласился я, понимая, что ни один из присутствующих не заинтересован в том, чтобы по АТРИ поползли слухи о странном сотрудничестве изгоев с бригадой Волкодава.
   - Короче, тема такая, - перешел к делу Волкодав. - Два месяца назад на маршруте полегли пятеро моих бродяг. Пацаны несли хороший хабар и сгинули.
   - Бывает, - осторожно вставил я. - Все-таки не в парк на прогулку ребята пошли. Нарвались на стаю волколаков или еще что...
   - Я тоже так решил, - согласился Волкодав. - Не стал заморачиваться и отправил на маршрут еще пятерку...
   Он замолчал, будто раздумывал, стоит ли продолжать. Я, не торопясь, потягивал коньяк.
   - Есть возле Чуни одно местечко, - наконец решился Волкодав. - Моя личная "грибная полянка". Там время от времени появляется очень хороший хабар: перышки, погремушки, сопли-невидимки и еще кое-что...
   Интересно... Но Чуня - понятие растяжимое. Эта река, вернее, приток Подкаменной Тунгуски, пересекает почти всю исследованную территорию АТРИ с востока на запад. Кстати, Муторай тоже стоит на Чуне. Без точных координат "полянку" не найти. Но если Волкодав не сочтет нужным их уточнять, я не буду спрашивать, потому что вместе с ответом получу пулю в лоб.
   - Короче, пошли пацаны за хабаром и тоже не вернулись, - договорил Волкодав.
   Он снова замолчал, а я чертыхнулся про себя: с такими паузами наш разговор закончится к завтрашнему утру, не раньше!
   - Ты еще группы посылал? - поторопил я его.
   - А как же. Еще две. Первую из десяти пацанов снова за хабаром. Усилил ее до крайности. Ручной пулемет дал. Пятеро бойцов в эскадах шли.
   - Солидный отряд, - одобрительно кивнул я.
   - А толку! - Волкодав скривился и от расстройства хватанул еще одну порцию коньячку. Выпил залпом, как водку. Вот лапоть! На такого только ценное пойло понапрасну переводить.
   - Что, и они не вернулись? - уточнил я.
   - Не вернулись, - подтвердил Волкодав. - Тогда я подумал: кидают они все меня. Типа смываются с хабаром. Цацки ведь там о-го-го. Любому бродяге на год хватит из кабака не вылезать... Короче, зарядил братву, чтобы по кабакам пошерстили, поискали их, гадов.
   - И каков результат?
   - Пусто. По ходу все-таки сгинули в тайге пацаны... Тогда я решил пока забыть про хабар и понять, что же такое замутилось вокруг моего маршрута. Может, какой-то конкурент на мою "полянку" выискался? Короче, отправил следопытов. Наемников на это дело подписал. Авторитетные пацаны: Немой, Рык и Винт. Может, слыхал?
   - Кто ж в АТРИ про следопытов Винта не слыхал, - откликнулся я.
   - Больше не услышат, - помрачнел Волкодав и снова потянулся к бутылке.
   Понятно... Вот почему на нем лица нет. Весь его бизнес рушится. Мало того, что до хрена пацанов потерял, так еще и хорошо проработанный маршрут вдруг оказался абсолютно непроходим.
   - Погоди, а от меня-то тебе чего нужно? Хочешь, чтобы я нашел и принес тот хабар?
   Волкодав отрицательно замотал башкой, как норовистая лошадка:
   - Да по фигу мне хабар! Я знать хочу, какая падла кладет моих ребят. Кому мне предъяву кидать.
   Я помолчал, раздумывая. Вспомнил кое-какие слухи, которые летали среди бродяг. Машинально покрутил в руках опустевший бокал, но коньяку себе наливать не стал. Хватит. Мне сейчас нужна ясная голова.
   - Волкодав, приятель, а ты ведь не все мне рассказал, - вкрадчиво начал я. - Вы оба за кого меня держите? Информацию порциями сливаете? Или выкладывайте все сразу, или ищите себе другого простачка!
   - Остынь, Бедуин, - вмешался Будда. Ему наконец-то наскучило торчать у меня за спиной. Он прошел к столу и сел на диван напротив Волкодава. - Расскажем все, не боись. Мы же понимаем, тебе нужна полная картина. Иначе ты не будешь знать, с какой стороны за наше дело браться.
   Ага... Дело-то все-таки "наше", то есть не только Волкодава, но и Будды. Интересно, а он как сюда затесался?..
   - Слушаю вас обоих предельно внимательно, - холодно произнес я.
   - Короче, когда Винт с парнями гикнулся, я забил стрелку Будде, с ним эту тему перетер, - признался Волкодав.
   Понятно... Решил, что все это проделки изгоев, и попытался кинуть им предъяву.
   - И чем ваши терки закончились?
   - Решили зарядить совместную вылазку по стремному маршруту, - ответил Будда. - Отправили тридцать человек: десять моих бойцов, остальные его, - он кивнул на Волкодава.
   Я присвистнул. Ого! Такой отряд мог с легкостью разметать кого угодно. После них мне делать уже нечего. Разве только случилось невозможное - и эти пацаны полегли все, до последнего бойца.
   Подтверждая мою догадку, Будда плеснул себе коньяку и выпил, не чокаясь. Ясно, пьет за упокой своих ребят.
   - Никто не вернулся, - ответил на мой незаданный вопрос Будда. - Но на этот раз мы точно знаем: они перестреливались с неизвестными. Сева Бритва, прежде чем загнуться, успел связаться со мной по КИПу.
   - Можешь пересказать его сообщение дословно?
   - Да... Значит так... "Засада! По нам садят из гаусса. Кирзач убит. Борька Кривой и половина пацанов Волкодава тоже... Меня зацепили... Будда, у меня схрон в..." Короче, дальше уже наши дела.
   - А кто на них напал, он не сказал?
   - Нет. Я первым делом именно это спросил, а он успел ответить: "Не знаю. Палят со всех сторон..." После этого связь прервалась.
   - Где именно на них напали, знаешь?
   - Очень приблизительно. Где-то между Чегодайским ущельем и Наксаном.
   Мы помолчали. Названные Буддой места некогда были обжитыми. В сталинские времена в тех краях даже построили научный городок, в котором разместился ЦИРИ - центр изучения то ли реликтового, то ли радиоактивного излучения. Теперь же там довольно безлюдно. Соваться туда себе дороже - всякого хищного зверья и аномалий полно, а вот хабар найти не так-то просто.
   Кстати, Волкодав в начале разговора слукавил - Наксан находится аж на пятьдесят километров севернее Чуни, а Чегодайское ущелье и того дальше.
   - Какие соображения, Бедуин? - поторопил меня Волкодав.
   - Ну... Раз у противника были гауссы, вполне возможно, что мы имеем дело с "чертями", - предположил я.
   Братство Чертей действительно просто обожает использовать современное вооружение. Винтовки на основе импульсного разряда с ртутными патронами, так называемые гауссы, как раз относятся к таким. Ученые разработали их, исследовав некоторые из феноменов АТРИ. Редкая, дорогая и убойная штука. И где только "черти" их берут, сектанты недоделанные? Иногда мне кажется, что Братство находится "под крылом" у кого-то из администрации Ванавары. А может, у них покровитель и повыше - "шишка" с большой земли, например...
   - Тут между бродягами слушок прошел, - подал голос Будда. - Поговаривают, будто бы это тот, параллельный, мир затягивает в себя людей.
   - Чушь, - отмахнулся я. - Скорее всего, действовали мародеры или сектанты.
   - Или мутанты, - добавил Волкодав и бросил выразительный взгляд на Будду.
   Вот оно что! Теперь понятно, почему изгой оказался в одной связке с бывшим чистильщиком. Похоже, Волкодав всерьез пытается замазать в это дело Будду. Дескать, мутанты совсем озверели, честным бродягам проходу не дают. Чтобы обелить своих парней, Будде ничего не остается, как сотрудничать с бывшим чистильщиком. В такой ситуации клану изгоев жизненно важно выступить на стороне людей, иначе им самим кранты. Достаточно одного-единственного доказательства, что бродяг истребляют ни кто-нибудь, а изгои, и все группировки объединятся, объявив им тотальную войну на полное уничтожение. Вполне возможно, что и военные егеря не останутся в стороне.
   - Короче, Бедуин, ты должен разобраться, что там за "крыса" завелась, - поставил задачу Волкодав.
   Я молча смотрел на него, ожидая продолжения. Похоже, мы подошли к самому интересному - к оплате.
   - Сорок тонн, - заявил Волкодав.
   Сумма немаленькая, но мне нужно больше.
   - Умножь на три, и я весь твой.
   Волкодав скорчил недовольную гримасу, переглянулся с Буддой, а потом все же протянул мне руку:
   - Идет.
   Однако я не торопился пожимать ее.
   - Как насчет оружия и снаряжения?
   - Сам купишь, - отрезал Волкодав.
   - Могу и сам, но... на ваши бабки. Причем не в счет гонорара. Оплата за снаряжение пойдет сверху.
   - Не зарывайся, Бедуин! Это же чистый грабеж! Я и так плачу раз в пять больше, чем принято за такую работу.
   Волкодав не мог не начать возмущаться и делал это очень даже правдоподобно, но я не сомневался: получу все, что попрошу. Я сейчас для них обоих та самая пресловутая соломинка, за которую хватаешься, когда все остальные варианты уже испробованы.
   Усмехнувшись, я в упор посмотрел на Будду. Тот поморщился:
   - Ладно, Бедуин, ты получишь оружие и снаряжение на пять человек.
   Вот как... Речь, значит, идет об отряде...
   - И откуда возьмутся все эти люди? - поинтересовался я.
   - Сам наберешь. Вон у Петровича целый кабак желающих. Он им для этого сообщения на КИПы и рассылал.
   - То есть деньги на пятерых? - уточнил я.
   - Сколько вернется, на стольких и поделишь, - хитро прищурился Волкодав.
   - Но тогда сумму надо умножить... - начал было я, но Будда перебил:
   - Ох, и жадный ты, Бедуин. Ты ведь один из самых промысловых бродяг в АТРИ. За каждую ходку, небось, до хрена бабла поднимаешь? И тебе все мало?
   Я испытал привычную уже горечь. Эх, знал бы он!.. Да мне этого "хрена бабла" едва-едва на месяц хватает, а о том, чтобы хоть немного отложить на операцию, и речи не идет. Приходится реально покупать каждый день жизни для себя и Потапа, и цена, к сожалению, немалая...
   - Не тебе мои деньги считать, - отрезал я.
   - Ладно, если ты полностью закроешь тему: и с "крысой" разберешься, и хабар мне вернешь, получишь сверху шестьдесят тонн лично для себя, - поставил точку в торговле Волкодав.
   Ого! Вот теперь я действительно заинтересован. С такими деньгами смогу оплатить месячное содержание Потапа и даже еще мне на сыворотку останется.
   - Ну что, Бедуин? Контракт подписан? - уточнил Будда.
   - По ходу так, - кивнул я.
   - Тогда... - Будда наполнил все три бокала, стоявшие на столе. Поднял свой. - Накатим по сто рентген за удачу!
   Волкодав скривился. "По сто рентген за удачу" - традиционный тост изгоев.
   Вернее, изначально тост придумали первопроходцы АТРИ - исследователи-смертники из числа репрессированных в сталинские времена ученых, инженеров, военных. Умные, образованные, осторожные и в тоже время отчаянные, они бесстрашно лезли в самое пекло, подчиняясь не только принуждению со стороны властей, но и движимые хорошим научным любопытством.
   Словно Колумб Америку, они открывали усеянные аномалиями земли, давали имена всем этим перышкам, погремушкам, "Морозкам" и "Чертовым столбам", восхищались радужным сиянием паутинки-невидимки, получали свои первые рентгены от красивых, но опасных колючих хрустов, и вступали в рукопашную с целыми семьями хуги.
   Эти парни лазали по АТРИ почти без оружия, без защитных костюмов, броников и анализаторов, платя жизнями за каждое новое открытие. Главной и единственной защитой для них служила удача - капризная, своенравная госпожа. Лишь она решала, доживет ли бродяга до утра, протянет ли следующий день, а затем и ночь. И они поклонялись ей, возвеличивали в тостах, принимая обязательные ежедневные сто грамм водки - единственную в те времена защиту от радиации и ядовитых испарений.
   Изначально тост звучал: "По сто грамм за удачу!" Но "граммы" вскоре заменили "рентгенами", как бы показывая свою отчаянную крутизну. Дескать, чтобы нас убить, надо очень сильно постараться, потому что, как поется в песне: "Мы в воде ледяной не плачем, и в огне почти не горим". И вообще, как в том анекдоте: "Нам что водка, что рентгены, лишь бы с ног валило!"
   С началом "оттепели", последующей перестройки и распада СССР контингент бродяг поменялся - на смену политическим заключенным пришли уголовники, среди которых преобладали осужденные на длительный срок: матерые рецидивисты и убийцы. Теперь бродяги рыскали по опасным территориям исключительно с целью наживы. Общепринятой нормой стало использование живых "маркеров" или "бычков" - так цинично назвали предназначенных на убой лохов. Исследовательский авантюризм сменился расчетливой жадной осторожностью. Зазвучали иные тосты. Про "Сто рентген за удачу" забыли. Вернее, тост перекочевал к изгоям. Правда, теперь он приобрел несколько иной смысл...
   Как уже говорилось, сами изгои считают себя людьми, просто имеющими некоторые необычные способности. Они смертельно обижаются, если их называют мутантами или уродами. Но все остальные бродяги видят в них именно мутантов - монстров, тварей, чудовищ - почти таких же, как упырь или хуги, и относятся соответственно - с враждой и презрением. Изгоям не остается ничего другого, как платить бродягам той же монетой. Тост призван подчеркнуть превосходство изгоев над обычными людьми. Дескать, для нас АТРИ - дом родной, а вы, шавки, только погулять вышли. Мы рентгены, как орешки, щелкаем, а вы, слабаки, от них дохнете. В то же время многие изгои, особенно те, у кого мутация не врожденная, а, как и у меня, приобретенная, с радостью отдадут все свои сверхспособности за возможность снова стать человеком...
   Впрочем, Будда, предлагая тост, не вкладывал в него какой-то особый смысл - произнес просто так, чисто машинально. И Волкодав среагировал машинально - поморщился от необходимости пить с мутантом. В любое другое время ему это было бы западло, но сейчас они с Буддой союзники, и потому Волкодав скривился, но выпил.
   Я тоже выпил, мрачно подумав про себя: "Интересно было бы посмотреть на рожу Волкодава, узнай он, что сейчас сидит за столом не с одним, а с двумя мутантами сразу!"
  
   Вернувшись в общий зал, я разыскал Марека и предложил:
   - Не хочешь прогуляться со мной на пару в тайгу?
   - Можно узнать подробности о задании? - поинтересовался молдаванин.
   - Да. Только не здесь. Пойдем, Петрович мне отдельные апартаменты выделил.
   "Апартаменты" оказались далеко не самой лучшей комнатой на постоялом дворе. Скудная обшарпанная мебель, металлическая сетчатая кровать и засаленный матрац. Марек скривился, а я испытал едва ли не блаженство - бесплатно поспать на кровати, пусть и такой! За последний год я почти забыл, как это делается. Мои ночевки проходили в заброшенных деревнях, полуподвальных схронах или вообще на голой земле у костра.
   Я присел на скрипучий стул. Марек предпочел подоконник, закурил, выпустил струю дыма в окошко и предложил:
   - Рассказывай.
   Выслушав, он недоверчиво уставился на меня:
   - И ты думаешь, мы потянем такое дело вдвоем? Я правильно понял: у... хм... заказчика там до хрена отрядов полегло и не пикнуло?
   - Если быть точным, пять отрядов, включая следопытов Винта, - поправил я.
   - Не слабо... Кстати, кто именно заказчик, не скажешь? - на всякий случай поинтересовался Марек.
   - Не скажу. Ты же знаешь правила.
   - Ага... Тогда так. Давай возьмем с собой моих ребят. Все-таки пятеро не двое.
   - Не уверен, что стоит тащить на маршрут зеленых салаг, - засомневался я. - Они станут скорее обузой, чем помощью.
   - Они не такие уж и салаги. Все трое из войск внутреннего охранения. Друзья с детства. Проходили в АТРИ срочную службу, но что-то там не поделили с "дедами" и сорвались в бега... Да ты не сомневайся, Бедуин, пацаны нормальные, отвечаю. Андрюха Пух - бывший борец-классик. В рукопашной ему цены нет, да и с реакцией у него порядок. Русик - прирожденный проводник, всякую феноменальную хрень чует лучше всякого анализатора. Вэд - стрелок от бога. Короче, в случае заварушки ни один в стороне отсиживаться не будет.
   - Ладно, уговорил. Берем твоих парней. Только отвечать за них будешь ты. И платить им тоже ты. Я отдам тебе половину общей суммы, а уж как там дальше вы разделите, не мое дело.
   - Само собой, - кивнул молдаванин.
   - Слушай, Марек, а ты часом, не бригаду ли свою решил создать? Людей набирать начал. Вон трое бойцов у тебя уже есть, - подколол я его.
   Он хмыкнул и "перевел стрелки" на меня:
   - А ты на маршрут так в своей ветровочке и пойдешь или все-таки хотя бы бронежилет себе прикупишь?
   - Не боись, облачение у нас у всех будет высший класс. Заказчик предоставляет снаряжение на всю группу. Я решил, что "девятка" "Ската" будет в самый раз. Не возражаешь?
   Марек одобрительно кивнул. Собственно другой реакции я и не ждал. Военные бронекостюмы "Скат-9" пользуются в АТРИ особой популярностью. Прочные и в тоже время легкие. В отличие от той же эскады, в них отсутствует автономная система полного жизнеобеспечения, но именно это и делает "Скаты" такими удобными. В большинстве мест АТРИ запросто можно обойтись и без системы жизнеобеспечения - воздух по-таежному чистый, без ядовитых испарений и посторонних примесей, а на крайний случай бродяги носят при себе противогаз или пластиковую изолирующую шлем-маску с патроном - генератором воздушной смеси.
   - Со снаряжением разобрались. Теперь, Бедуин, давай о главном. Что за маршрут? - спросил Марек.
   - Нанятый заказчиком вертолет высадит нас в двадцати километрах южнее Наксана, а дальше пехом, на север, в сторону Чегодайского ущелья.
   Как объяснил мне Волкодав, ближе на вертолете не подлететь - мешают какие-то атмосферные аномалии, вроде "Линзы" или "Крыла". Как бы там ни было, его люди добирались до "грибной полянки" именно так, и тем же путем возвращались обратно с хабаром. Вернее, должны были возвращаться...
   - На север от Наксана, значит... - Марек поморщился. - Стремные места.
   - Были б не стремными, столько б не платили, - резонно возразил я.
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"