Лана смотрела на прозрачную воду, которая так приятно холодила тело. Солнце в этот день было тусклым, будто его подернула туманная пелена, и лучи, падающие на берег, казались не золотыми, а льдисто-синими; те, что окунались в воду, создавали с ней неразрывное колеблющееся полотно серых и синих оттенков со слабым и посекундно ускользающим ореолом болезненной желтизны. Мутное мерцание и тихий плеск воды добавляли пейзажу призрачности и неестественности. Голоса людей пытались и не могли разбить ее: взрослые сидели на песке, дети играли у самого берега, подростки гонялись друг за другом, споря, кто первый войдет в воду. Громкие крики, смех, оживленный говор, капризный детский плач... Лана наблюдала за людьми из воды и думала о том, что жизнь продолжается и будет продолжаться, когда ее не станет.
В этом нет ничего странного. Тот, кто исполнил свою роль на сцене, должен уйти, уступив место тем, чье время еще не пришло. Было решено, что для нее все закончилось, и теперь она должна утонуть. Так нужно.
Некоторые смельчаки зашли в воду и окунулись в природный бассейн серо-желтых красок, но даже самые отчаянные юнцы почему-то остались у берега по пояс в воде, скованные неуверенностью. Лана могла их понять. Странный выдался день. Солнце светило необычным, приглушенным светом, все вокруг смазалось в буйство мутных тонов, мерцающих в болезных лучах, как рыбная чешуя. Но было очень тепло, а вода манила прохладой. Люди, по своему обыкновению, не замечали, что что-то не так, и неосознанно пытались разрушить тягостную атмосферу, сковывающую все вокруг. Бесполезно, их попытки были обречены на провал. Громкие голоса становились все тише, потому что в душу закрадывалось мерзкое чувство тоски. Более чуткие люди ощущали другое - они знали, что что-то произойдет, непременно должно произойти, и именно поэтому таким зыбким светом мерцает солнце, поэтому так зловеще плещется чарующе прохладная вода. Будет буря, - решили они и первыми стали собираться и уходить с пляжа. За ними потянулись остальные.
Лана осталась в воде. Она знала, что бури не будет.
Когда на берегу усилилось движение - люди ходили из стороны в сторону, разыскивая полотенца и детские ведерки, - среди них начал выделяться один человек. Он уже давно стоял на берегу, глядя на водную гладь. Можно было подумать, что и он задумался над странным пейзажем - но на его губах застыла улыбка. Или он знал Лану и наблюдал за ней - но он не помахал ей рукой и вообще никак не пытался привлечь ее внимание. Он мог задуматься - но насколько же глубоко, если по берегу начали суетливо расхаживать люди, обходя его, натыкаясь на него и ворча, а он ни на шаг не сдвинулся с места, не сказал ни единого слова и ни на секунду не отвел своего взгляда от единственной фигурки, плескающейся в середине огромного чистого озера?
Пристальный взгляд и недвижимая улыбка настораживали и заставляли людей принимать этого человека за часть ненормального пейзажа, где солнечные полосы холодных оттенков намертво спаялись с прозрачной водой.
Лана доплыла почти до середины озера, думая о том, что не так-то легко утонуть, если умеешь плавать. Руки и ноги уставали, но ведь можно перевернуться на спину и позволить воде баюкать себя сколько угодно. Вскоре силы вернутся, и тогда можно будет снова пуститься вплавь. Просто расслабиться, не делать ни единого движения? Лана попробовала. Нет, вода решительно отказывалась ее принимать и словно выталкивала из себя, при этом еще и ворочала, как хотела, заставляя ощущать себя пустой пластмассовой емкостью.
Так не пойдет, подумала Лана, приняла вертикальное положение, насколько это было возможно, и подняла вверх обе руки. Ей удалось уйти с головой под воду, но в бездну почему-то не опускало, поверхность маячила рядом слабыми переливами. Она догадалась, что надо вдохнуть, прямо сейчас и очень глубоко, и носом и ртом, но губы оставались плотно сомкнутыми. Запас воздуха подходил к концу. Удивительное дело, давления в груди не чувствовалось, как это бывало, когда Лана ныряла раньше, и потребности вдохнуть тоже не ощущалось.
В последний момент что-то вытолкнуло ее на поверхность, и она вполне спокойно глотнула воздуха, после чего медленно поплыла к берегу.
Сложное дело.
Взгляд Ланы зацепился за единственного оставшегося на пляже человека. Расслабленная поза, руки в карманах шорт, пристальный взгляд, улыбка. Ждет. Она, Лана, знает, что надо. Потому что так было решено. Потому что он так решил, и что-то дает ей понять - это решение правильное.
Если она утонет сейчас, мир не станет лучше или хуже. Он просто продолжит развиваться в естественном направлении, где для нее, Ланы, места нет. Кто-то вычеркнул ее из списка, все места заняты, для нее роли в будущем не осталось. Все, что она должна была сделать, она сделала. Так это ощущалось, поэтому все, что чувствовала Лана, это озадаченность. Как утонуть, если умеешь плавать? Почему обязательно тонуть? Да, это он так решил, но и это казалось правильным, потому что наверняка так и вписано в естественный ход вещей. Была девушка - утонула. День был странным, солнце - тусклым, пейзаж - неживым. Неудивительно, что в такое время произошел несчастный случай. Кто-то покачает головой, кто-то вздохнет, но грустить по-настоящему никто не будет.
Лана - это имя из прошлого. По существу, ее давно уже нет. Все, с чем она была связана раньше, испарилось, рассеялось в колючем воздухе ненастоящих миров - могильниках, где нашли последний приют останки былых связей и чувств. Они больше не имели отношения друг к другу. Опустились в глубины небытия светлые воспоминания, если для них был повод, и если они вообще когда-то существовали, а на поверхности осталась только склизкая гниль - результат всей ее жизни. Может, поэтому возник этот человек, явился откуда-то из прошлого, немо осудил и вынес решение. Он видел ее насквозь, весь скелет ее души, и все болото, покрывающее его, не видел только могильников. Но как бы он мог, если и сама Лана не знала, где они и что в них покоится? Возможно, там было что-то хорошее, но какой это имело смысл, если оно прошло, и никогда больше не повторится, и не будет ощущаться так, как тогда?
Ребенок придет в восторг от осколка цветного стекла ("Я буду хранить его вечно!"), подросток цинично скажет, что это всего лишь стекло ("И зачем я подобрал его тогда?"), а взрослый, не глядя, выбросит стеклышко ("Нужно выбросить этот мусор, что за идиот я был, что подбирал всякий хлам?"). Так и накопленный опыт. Радость и гордость, счастье, удар, осмысление, презрение к самому себе и всему, что когда-то было дорого... Лане не хотелось ворошить эту тину, и она предпочла забыть. Пусть старые песни продолжают звучать в прошлом, в огромных могильниках, заваленных осколками цветных стекол. Было время, когда все это приносило радость. Не хотелось омрачать ее укоряющим взглядом с высоты пережитых событий. Это хорошее время, когда можно и нужно было быть счастливым, но теперь оно позади. Теперь только болотная гниль. Как чудесно ощущалась на ее фоне прохладная и чистая озерная вода, сквозь которую даже на глубине можно было разглядеть песчаное дно!
Одинокий человек на берегу не мозолил Лане взгляд, но она понимала, что не может оставаться в воде вечно. Выйти на берег, конечно, тоже. Пора было что-то предпринять, хотя бы попробовать.
Ноги Ланы коснулись дна. Пройдя еще несколько шагов, она опустила голову в воду и сделала вдох. Резко выпрямилась, кашляя и выплевывая воду, и нашла, что, в общем, не так уж это и сложно. Неприятно и немного больно, но вполне выполнимо.
Она снова стала отступать, потом повернулась и поплыла к глубине. Показалось, что с берега донеслись голоса, но она не стала оборачиваться. Ощущение правильности успокаивало, остальное не имело никакого значения. Все позади.
Послышалась музыка. Довольно бодрая и смутно знакомая мелодия. Лана нырнула. Ее тут же потянуло вверх, но, вспомнив свой опыт у берега, она попыталась вдохнуть. Поздно - ее снова вытолкнуло из водной толщи. Запомнилась резкая боль в горле, мерзкое чувство, что вода плещется внутри, и искаженные звуки, доносящиеся с берега. Ощутив себя на поверхности, Лана посмотрела туда.
Двое мальчишек, переругиваясь, мучили гитару. У каждого была своя, но, видимо, возникли разногласия, как именно следует играть. Лана поплыла к ним. Одинокий человек все так же стоял на берегу, ни на что не обращая внимания. Подплыв ближе, Лана увидела, что он смотрит вовсе не на нее, а просто на центр озера. Руки в карманах шорт, недвижимый взгляд, недвижимая улыбка. Он словно и не был живым.
Однако когда Лана пошла по дну, человек вдруг развернулся и пошел прочь. Мальчишки, заметив Лану, оставили перебранку и помахали ей.
Лана не стала выходить из воды, просто села на дно, обхватив колени руками. Так вода доставала ей до груди.
- Я вас знаю, - сказала она чуть удивленно.
- Мы тебя тоже, - светловолосый мальчишка пожал плечами. Его темненький друг подтвердил сказанное равнодушным кивком.
- И вас не должно быть здесь, - с уверенностью сообщила Лана.
- А где мы должны быть?
- В могильнике, под осколками цветного стекла.
- А, я знаю, о чем ты, - темноволосый что-то припомнил. - Но ты что-то путаешь. Нас там никогда не было.
- Так уж получилось, что мы не можем там оказаться, - добавил светлый. - Мы к тебе привязаны намертво.
- Но это было давно. Вы мне больше не нужны.
- Ты нам тоже, - заверил темный. - Тут уж ничего не поделаешь. Но ты когда-то позвала нас, поэтому мы решили позвать тебя. Ну и прогуляться немножко.
- Да, - кивнул его друг. - Играть на берегу - здорово. И никого нет, так что никто не пожалуется на шум. Особенно в такой день. Все попрятались. А ты что там делаешь?
- Пытаюсь утонуть, - сказала Лана. - Так решили.
- Ничего глупее в жизни не слышал, - поразился он.
- Кто решил? - уточнил темный.
- Человек, который видит меня насквозь. Он видит все-все, кроме могильников. И я чувствую, что его решение - правильное. В том, что произойдет дальше, для меня места нет. Такой уж этот мир.
- Какое тебе дело до мира? - продолжал недоумевать светлый.
- Недостаточно чувствовать, что решение правильное, - вразумил темный. - Надо свое принимать, а не оценивать чужое.
- Особенно когда кто-то пускает в ход дар убеждения, - хихикнул светлый. - Выходи и делай, что хочешь.
- А как же гниль? - неуверенно спросила Лана.
- Плевать на гниль. На все. Просто верь во что-нибудь и наслаждайся. Верила же ты когда-то в нас.
- И в эту песню, - темный перебрал струны и выругался: - Которую, черт возьми, невозможно нормально сыграть!
Знакомый, пусть и искаженный мотив заставил Лану улыбнуться. Она попыталась встать, но оказалось, что это не так легко. Она уперлась в дно руками, чтобы оттолкнуться, и вскрикнула от боли - что-то вонзилось ей в пальцы.
Лана вытянула руку из воды. По ладони струилась кровь.
Она посмотрела на дно. Что-то выглядывало из песка.
Лана осторожно счистила песок неповрежденной рукой и через минуту вытащила на поверхность осколок фиолетового стекла. В этот момент ей представилось, как разбивается большой витраж, и осколки всех цветов радуги летят вниз сверкающим дождем. За этой фантазией показалось даже, что мутное полотно спало с неба, и солнечный свет снова стал золотистым, и падал на берег веселыми лучами, и скользил по поверхности воды, а не впивался в нее.
Лана долго смотрела на кусок стекла. "Мусор", - подумала она, но выбрасывать осколок в воду было нельзя - порежется еще кто-нибудь.
Она легко поднялась на ноги и вышла на берег.
- Видишь, - сказал темноволосый мальчишка. - На что-то осколки цветных стекол еще годятся. Может, не нужно скидывать их в могильники? И вообще что-либо?
Лана рассеянно покрутила стекло в порезанных пальцах. Вместе с первым шагом на теплый песок ее озарила счастливая мысль - совсем не обязательно тонуть потому, что кто-то так решил.
Ребята убрали инструменты в футляры, закинули их за спину, помахали Лане на прощание и побрели вдоль берега - в противоположную сторону от той, куда направился одинокий неживой человек. Подумав, Лана побежала за ними.
- Давайте найдем могильники и посмотрим, что там, - предложила она, догнав их.
- Для нас там ничего интересного, - покачал головой светловолосый парнишка. - Но мы можем показать тебе, где они.
- Если ты напомнишь, как играется чертова песня, - добавил темный.
- Кажется, в одном могильнике лежал ее обрывок, - сказала Лана. - Пойдемте посмотрим. Ведь когда-то нам было весело вместе?
- Когда-то - было, - согласились ребята.
Они повернулись к озеру спиной и показали на старый парк, раскинувшийся за озером. Лана кивнула. Все трое пошли туда.
Через несколько минут на опустевший берег вернулся одинокий человек. Он медленно повернул голову, оглядывая озеро, потом внимательно осмотрел песок, на котором виднелись капли крови и недавние отпечатки босых ног. Следы вели к деревьям. Человек направился туда. Сначала медленным шагом, но скоро перешел на бег. Его лицо по-прежнему представляло собой застывшую маску, только улыбка превратилась в недовольную и устрашающую гримасу.
Ему удалось нагнать Лану. Она шла по заброшенному парку одна, негромко говоря что-то о могильниках и обрывках песни. Их отделяли друг от друга считанные метры; он вытянул вперед руки, намереваясь дотянуться до нее, но вдруг рухнул на землю, крича от боли.
Перед ним из ниоткуда возникло цветное стекло. Ему показалось, что из-за этой преграды доносятся детские голоса.
И крик боли перешел в яростный вой.