Край далекого хребта наметился пунктирным контуром на иссиня черном небе. Далекое солнце еще не выползло из-за гор, но отсвет его лучей уже явно продемонстрировал его намерение снова взойти все в той же стороне. На том склоне холма, что не освещала низко висящая луна, сидел человек. С расстояния более пяти шагов он выглядел копной сена или кустом благодаря своему бесформенному лохматому одеянию. Откинутый капюшон открывал дочерна загорелое лицо и короткую стрижку. Человек-копна сосредоточился на содержимом небольшой сумки, запустив в нее обе руки. Отсутствие освещения не позволяло ему видеть даже свои руки, потому все осуществлялось исключительно на ощупь и, если прислушаться, можно было уловить слабый звук, будто он перебирал металлические четки.
Вместо четок он перебирал патроны. Маленькие, сужающиеся к дульцу цилиндрики чуть более четырех пальцев в длину с характерной выступающей закраиной на донце гильзы и гладкой, будто обкатанной водой головкой пули. Ощупывал каждый. Как карточный шулер на ощупь знает каждую масть, так и человек в камуфляже на ощупь определял дефекты патронов. Вот в этом мешочке из гладкой ткани - самые лучшие, с серебряной головкой, шесть штук. Их приходится беречь. Вот в этом, из ткани более шершавой - обычные снайперские. Их тоже мало и большинство уже имеют потертости, а у одного пуля чуть заметно, на какие-то доли миллиметра люфтит в дульце гильзы. Человек привык полагаться на свои тактильные ощущения и раньше не задумываясь выбросил бы такой патрон или отдал пулеметчикам. Но сейчас выбор стоял между этими и валовыми патронами пятьдесят-мохнатого года выпуска. Вот их, горстями греби, но партия была "кривая", каждый второй патрон с нарушением геометрии, - о кучности можно вообще не говорить.
Человек развернул и накинул на себя кусок плотной ткани, - пригнувшись, в свете маленького фонарика осмотрел подозрительные патроны. У одного обнаружилась вмятина гильзы и, вздохнув, он вдавил его в землю по самую закраину. В магазин легли шесть патронов и седьмым, последним, лег тот, с люфтом пули. Человек никогда не наполнял магазин более чем семью патронами, ибо в большинстве случаев ему хватало одного. Недавно ему пришлось пролежать под дождем в луже по ноздри целый день - и была вероятность, что патрон с неплотно сидящей пулей мог отсыреть и, следовательно, дать осечку. Так пусть это будет осечка первого выстрела, которую никто не заметит и которая ничего не решит.
Небо засветилось желтым предутренним светом, отчего тени на земле стали гуще. В этой чернильной тьме человек в камуфляже бесшумно пересек открытый участок и по ложбинке, пригнувшись, вышел к своей заранее оборудованной позиции. Снаружи это выглядело кучей засохшего цементного раствора возле недостроенного и давно заброшенного здания. На самом деле куча была, лежала здесь годами и достаточно намозолила глаза наблюдателям с той стороны. Но, похоже, никто из них не заметил, что в последнее время ее форма несколько изменилась. Каркас из толстой крученой проволоки удерживал старый выцветший брезент. Сверху жесткая грубая ткань была посыпана свежим цементом, смешанным с землей для придания нужного оттенка и полита водой. В течение нескольких ночей снайпер посыпал и поливал брезент, в результате чего ткань задубела окончательно, покрывшись бетонной коркой. После того, как он расковырял с помощью топора старый раствор, по кускам вынес за пределы видимости противника и выкопал внутри окопчик, укрытие стало напоминать миниатюрный, но достаточно комфортабельный блиндаж. Совершенно не выделявшийся среди прочих куч строительного мусора в зарослях бурьяна.
Добравшись до укрытия снайпер проверил оставленные контрольки. Они были целы, следовательно, никто посторонний не посещал его убежища. До света он успел еще вздремнуть пару часов.
Задание, ежедневно выполняемое им, заключалось в уничтожении вражеских наблюдателей и командного состава. Ну, и контрснайперские мероприятия, конечно, в первую очередь. Сегодня он решил с пользой использовать подозрительный патрон - потратить на "живца". Последние пару дней снайпер работал с открытой позиции на склоне, "ловил на уголок" проходивших по окопу на левом фланге. При отрытии того окопа наткнулись на камень и глубина окопа в одном месте была небольшой, - проходивший вынужден был либо перебираться на карачках, либо рисковать и перешагивать - и тогда на секунду-две его голова показывалась над бруствером. Некоторым, особенно спешащим, это стоило жизни. И теперь прочие торопыги ходили не по окопу, а укрывшись за низкой стенкой перебегали в другой рукав. С холма этот участок не простреливался и это давало им мнимое чувство безопасности. Мнимое - потому, что именно в расчете на этот сектор обустраивалась новая позиция и снайпер "приучал" их ждать выстрела с холма.
Намочив тряпицу водой из фляги снайпер постелил ее у амбразуры, достал блокнот и открыл на нужной странице, поправил мешочек с песком, пристроил ложу винтовки и прильнул к наглазнику. Сверяясь с блокнотом, оценил изменения в секторе и не нашел ничего настораживающего. Участок у стенки просматривался практически целиком, в оптику можно было даже видеть следы сапог в пыли - место хоженое. А вот и ходок - шустрик выскочил из ответвления окопа и, пригнувшись, метнулся под защиту стенки. Ха, он думает, что там безопасно: спина распрямилась и он перешел с рыси на шаг, на спине в такт шагам покачивался висящий стволом вниз автомат. Нет, это не "клиент". И второй, идущий навстречу - тоже. Через тридцать-сорок минут из дальнего окопчика, прямо в дальномерную сетку выпрыгнул небольшой металлический ящик защитной окраски. Следом за ним поднялся несший его боец небольшого роста. Косолапо выворачивая ноги, он ковылял вдоль стенки, держа ящик за боковые ручки. Вот он подошел к одной из дыр в стене и осторожно выглянул в нее. В этот момент его окликнули. Нет, снайпер не мог слушать крик, но по движению головы косолапого и по тому, как он прижал ящик, было видно, что обращались к нему. И обращался явно старший по званию. А вот и кадр - из ближнего окопа ловко выпрыгнул человек в слишком чистой для окопной жизни форме. Рывком преодолев расстояние до стенки он встал в "безопасном" секторе и начал энергично что-то доказывать бойцу с ящиком. По его жестикуляции можно было без труда идентифицировать офицера. Боец с ящиком, получив тумака, перешел на косолапую рысь и, раскачиваясь, побежал выполнять полученное приказание. Офицер повернулся - и в этот момент палец снайпера дожал спусковой крючок. Конструкторы СВД в свое время сделали все, чтобы упростить конструкцию винтовки, в результате спуск большинства из них не регулировался и был достаточно резким. Снайпер месяцами нарабатывал это движение пальца и теперь действовал скорее рефлекс. Офицер еще поворачивался, а трапецевидно заточенный боек с силой ударил в капсюль, вызвав вспышку и воспламенение трех граммов пороха в гильзе. Чудовищное давление толкнуло пулю в углубление хвостовика и все быстрее погнало по каналу ствола, срывая об нарезы тонкий металл оболочки. Офицер только закончил поворот, когда через три четверти секунды пуля достала его. Разрывая мышцы и кроша в мелкие брызги кости огромная кинетическая энергия летящей пули передалась хрупкому в общем-то человеческому телу. Офицер упал, как падает брошенная кукла. Жилы на его шее напряглись в крике, но зубы оказались сведены от боли. Из разорванной артерии толчками хлестала кровь, орошая крупными черными каплями пыль и застывая потеками на камнях. Под ним очень быстро стала расти черно-серая лужа, ноги елозили по пыли, оставляя каблуками глубокие борозды, руки пытались зажать рану, но кровь уходила слишком быстро и вот уже судорога свела конечности.
Все это продолжалось минуту-две, не больше. Через две минуты тот, что лежал в пыли в луже собственной крови перестал быть человеком, превратившись в тело. Что-то такое из физики. Груз с номером. Почти ничто.
Снайпер испытал... разочарование. Патрон был действительно бракованный, пуля пошла по стволу косо и ее траектория отклонилась от намеченной. Вместо того, чтобы перебить большую берцовую кость, она раздробила тазовую и разорвала артерии в паху. В замысел снайпера не входило убивать офицера, только ранить. С ранением в конечность он уже не воин, а обуза для своих; хромец может работать, но не воевать. Снайпер с той стороны мог не обратить внимания на ранение рядового, но на место ранения офицера его заставили бы придти. Учитывая обстоятельства, можно было бы решить, что пуля залетела в один из проломов в стенке, а значит, теоретически, возможно установить позицию снайпера, соотнеся место ранения и наиболее крупные отверстия в кладке. А значит, оставалось просто ждать появления "конкурента" на заранее оборудованной позиции, имея крышу над головой и попивая дочерна заваренный чай из термоса. Но весь расчет строился на том, что раненного офицера быстро унесут в лазарет, а теперь труп расскажет внимательному наблюдателю, откуда прилетела пуля. Трупы, как это ни странно, подчас могут рассказать больше, нежели живые очевидцы; трупы могут умолчать, но никогда не соврут. Тем не менее, впереди еще минимум тринадцать часов ожидания. Снайпер неуловимыми со стороны движениями, напрягая и расслабляя, размял мышцы, долил воды на высушенный выстрелом лоскут, устроился поудобнее и приготовился ждать. Ждать своего коллегу с той стороны. "Приглашение" отослано.
Когда ночью, вернувшемуся, или через десять лет в другой, мирной жизни, ему зададут вопрос - запомнил ли он лицо того парня? - он честно ответит, что нет, лица не запомнил, только брызги крови на камнях и борозды от каблуков в пыли.