Клюшина Инесса Владимировна : другие произведения.

Танцуя в огне 16-20 и эпилог!!!!!!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.29*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ну, что могу сказать, мои дорогие девочки? Автор успел!!! Мне приятно сделать Вам подарок на День влюбленных, хоть это и немножко черновичок, в котором обязательно найдутся помарки!!! Я желаю вам любви бескрайней и неугасимой!! Пусть она никогда не покидает Вас, горит спокойным ровным красивым пламенем, не тухнет в ненастье, а иногда - освещает собой весь мир!!! Живите в этом огне
  
   Глава 16.
   Вздохнув, Гуля прижалась к горячему и сильному телу, провела рукой по выпуклым мышцам обнаженной мужской груди...и проснулась. О, мама дорогая! Антон!
   Задышала ровно и размеренно, дабы не палиться раньше времени и придумать, как встать и уйти с достоинством. Самый лучший вариант - если бы он ушел куда-нибудь. Например, в душ. Но Антон лежал рядом и вставать не собирался.
   Рука Антона скользнула по голой Гулиной спине, и Гуля, что называется, вспомнила все произошедшее поздним вечером и далее - ночью.
   Кошма-ар! Это ж надо...
   - Ты так и будешь прикидываться, что не проснулась? - Рука Антона переместилась со спины Гули на ее грудь, - если не хочешь вставать, почему бы нам еще...
   - Мне хватило, Антон, спасибо, - отозвалась, покашливая, Гуля.
   Он не давал ей спокойно заснуть добрую половину ночи. Как будто не устал после выступления и как будто не было того первого раза на полу в танцевальном зале. Краснеющая Гуля, убежавшая в душ, явилась оттуда с ясной целью: уехать домой как можно быстрее.
   Но Антон всего лишь улыбнулся Гуле понимающей и какой-то беззащитной улыбкой, протянул ей руку, и она осталась, ничуть не пожалев об этом. Быть рядом с ним, чувствовать его в себе, растворяться в нем....
   Антона, как оказалось, легко раздвигался.
   - На диване удобнее, чем на полу, - заметила ночью Гуля. Антошка только посмеялся над ее заявлением:
   - Какая Гуля неженка! А мне все равно, где с тобой этим заниматься, везде удобно, - и не дал произнести больше ни слова, закрыв ее рот требовательным поцелуем.
   Ночь словно отворила все двери, выпустила наружу тайные желания. Или это сделала инерция музыки танго - Гуля не стала размышлять об этом. Страсть разгоралась ярким огнем, сокрушая стены отчужденности, непонимания и вражды.
   Но утро вышло трезвым и безрадостным, как это всегда бывало у Гули. Случившееся показалось ей беспросветной глупостью.
   Все здорово, конечно. Будет что вспомнить в жизни и прочее. Но что сейчас ей делать? Как выбраться из щекотливой ситуации?
   Никаких официальных слов о начавшихся отношениях Гуля не услышала, они с Антоном почти не разговаривали. Ночь была полна нежности и потрясшей ее всю страсти. Но этого мало для начала отношений, тем более о них никто ей даже не намекнул, а самой спрашивать: 'Антон, что у нас будет дольше?' Гуля посчитала верхом наивности и идиотизма.
   Она решила понаблюдать за Антоном. Должен же он прокомментировать случившееся хоть как-то? И пусть слов 'Я тебя люблю' от него никак не ждала, все же надеялась, что Антон обмолвится о новой встрече. Или хоть что-то ей скажет по делу, а уж Гуля сама выводы сделает.
   - Сколько времени? - Гуля потянулась к сотовому, стараясь сохранить вид безмятежный и отчасти безразличный. Антон же не краснеет от случившегося. Хоть бы чуточку покраснел когда-нибудь! Значит, и Гуля не будет, а ее благоприобретенные моральные принципы о том, что нельзя ложиться в постель без серьезных отношений, сегодня могут отправиться в топку.
   - Половина десятого. Ты куда-то спешишь?
   ' Подальше от тебя', - подумала Гуля, но сказала вслух:
   - Мне домой надо. Там отец и кот. Кот точно голодный, отец - не знаю.
   Антон погладил ее по растрепанным волосам. Гуля тоскливо смотрела на его умиротворенное и расслабленное лицо. Вот счастливое свойство: как будто не замечает неоднозначной ситуации! Или она для Гули неоднозначная, а для Тошки - самая что ни на есть нормальная? Просыпаться рядом с девушкой, с которой ты ни разу не сходил на свидание? Они, конечно, знают друг друга давно, но совместные тренировки и даже давнишняя дружба - это ни о чем.
   Так, видимо, и было.
   Неизвестно откуда поднялась иссушающая душу ревность. Сколько здесь ночевало девушек, ради которых раскладывался этот диван? Скольким Тошка также улыбался по утрам?
   Гуля не хотела знать.
   Она, прикрываясь простыней, потянулась за сарафаном, висящим на спинке кровати, ощутив неслабый шлепок по попе. Ночью ей тоже так пару раз досталось, но тогда эти шлепки были так вовремя! Гуля почувствовала, как кровь прилила к щекам. В который раз. Не хотела краснеть, пыталась сохранить хотя бы остатки гордого вида. Непосильная задача.
   - Может, не стоит торопиться? Пошли, попьем кофе. Ты голодная? Сходим в кафе, позавтракаем... Или здесь поедим - у меня блины с творогом в холодильнике. И с вареньем. От бабушки. Вчера днем привез.
   - Тебя очень любит твоя бабушка! - сказала Гуля, очень радуясь, что Антон не так увлечен рассматриванием того, как она надевает платье. Одно дело было раздеваться ночью, другое же - одеваться с утра. Гуля изо всех сил старалась сохранить бесстрастное лицо, надевая лифчик и сарафан.
   Как будто каждый день так от парней уходит, ну-ну.
   Она в жизни не покажет, что ей стыдно здесь быть, и еще более стыдно оттого, что слишком много рассказала о себе Антону. Не словами - телом. Если он все правильно понял, дело ее труба. Ночью он был потрясающе нежным, и Гуля, забывшись, поверила, что по-настоящему любима.
   Но кто ж знает этого Антошку! Недаром в него влюблялось столько девочек. Может, все дело в том, что он обалденный в постели и это известно в определенных кругах?
   Гуля доверяла тому, что чувствовала, если это было подкреплено словами. Не сказал ничего - какой из тебя прок? Когда тебе важно - всегда слова найдешь. Другое дело, что люди хорошо умеют врать.
   Зато тело и слова вместе лгать не смогут. Например, Женька с Русланом ей много чего наговорили в свое время, но по каким-то ей одной понятным шифрам Гуля определяла: ложь, преувеличение, несерьезно.
   Антон же не спешил говорить Гуле ничего, исключая трепа 'ни о чем'.
   - Бабушка у меня очень классная! Это ведь она заставила меня поступить в хореографическую школу. Я тогда занимался акробатикой и плаваньем - родители водили. Но бабушке в голову втемяшилось, что внучок должен стать великим танцором, она взяла меня за ручку и отвела на хореографию...
   - Ты мне этого не рассказывал раньше.
   - Так ты же не спрашивала. Да и кое-кто иногда был не расположен со мной болтать, а?
   - Случалось, - согласилась Гуля. Полностью одевшись и застегнув босоножки, она почувствовала себя увереннее. Антон натянул джинсы, перебросил майку через плечо.
   - Я покажу, где что находится. Разогреешь в микроволновке? А я помоюсь.
   - Хорошо, - Гуля решила быть покладистой и доброй.
   - Может, ты со мной в душ? - многозначительно поднял бровь Антон.
   - Давай хотя бы поедим! - Гуле не давало покоя неопределенность собственного будущего.
   Допустим, станем считать, что та ночь была случайностью, досадным недоразумением. Танго, соответствующее настроение Антона после отличного выступления, стремление Гули уйти от проблем - и их поступок оправдать можно. Но когда говорят о продолжении банкета, старые оправдания не действуют.
   - Так показать, где что лежит, или сама найдешь?
   - Да иди уже, Антон! Разберусь сама!
   Антон, усмехнувшись и весело насвистывая, вышел из тренерской, оставив Гулю самостоятельно искать продукты.
   Она боялась подумать, что нравится Антону. Тогда фантазия занесет ее в непроходимые дебри надежд, которые питать вовсе не обязательно.
   Еще момент. От слова ' нравится' до слова 'люблю' в сознании Гули был всего один шаг - это она прекрасно помнила за собой. Она нравилась Женьку, нравилась Руслану. Именно нравилась - ничего больше. А Гуля была раньше убеждена, дурочка, что Женька с Русланом любят ее. Потом было очень неприятно осознавать, что ты просто ошиблась, подменив одно слово другим. Теперь Гуля не хотела себе давать ни малейшей надежды - во избежании разочарования. Слишком уж хотелось ей слово 'любовь' хоть немного применить к Тошке.
   Антон вернулся, когда Гуля разыскала -таки хитро спрятанный маленький холодильник, заварила чай и разогрела блины в микроволновке.
   Завтрак с Тошей ее нисколько не смутил: они всем старым коллективом столько завтракали, обедали и ужинали вместе! А уж сколько литров выпили вместе чая и кофе!
   Антон жевал, изредка кидая многозначительные взгляды на Гулю. Та взяла блин, запихнула в рот. Не будет ни о чем спрашивать. Вам все равно - нам все равно.
   - Что делать сегодня будешь? Работаешь?
   - Нет. Уволилась.
   - Правильно. Давно тебе хотел сказать. Ты же прекрасно можешь заработать с помощью выступлений, Гуля! Ты же и восток преподаёшь! Зачем тебе магазин? Только силы отнимает.
   -Я тоже об этом подумала. Недавно ушла.
   Разговор все не заходил о вещах, которые так хотела узнать Гуля. Антон, кажется, предпочел говорить о чем угодно, но не о самом важном для нее.
   - Как тебе мой номер? - спросил вдруг Антон. Гуля засмущалась, но в руки себя взяла.
   - Ты о самом номере или обо всем, что после?
   - Обо всем, что было после, говорить надо долго, наверно. Я о самом номере.
   - Классный. И фишки сложные. Ты...с кем его танцевать будешь? - Гуля не совсем поняла слова Антона про 'долго'. Обычное мужское 'рассусоливание', когда не представляешь себе, как оправдаться перед девушкой? Она уже допила чай, есть больше не хотела, и собиралась в ближайшее время домой, ничего важного для себя так и не услышав.
   - Не знаю пока. С Ирой, наверное...
   - А поджигаться мы когда будем? Может, придешь к нам на тренировку в сквер и там подожжемся? Будет только Юлька. Покажешь ей класс...
   Выражение лица Антона резко изменилось, став замкнутым и скрытным, и Гулю это сильно испугало.
   - Знаешь, Гуль. Я считаю, не надо этого делать. И, наверное, больше мы с тобой репетировать не будем...
   У Гули потемнело в глазах. Она... она плохо танцует, ее техника ухудшилась и теперь никуда не годится? Или это намек на то, что с Антоном их больше ничего не связывает и Гуле пора убираться отсюда?
   - Прости, что? - не поверила своим ушам Гуля, - то есть ...
   Внутри все оборвалось, рассыпалось, как карточный домик. Антон, опустив голову, рассматривал клеенку, расстеленную на столе.
   Гуля резко вскочила. Схватив с соседнего стула свою сумку, за секунду выбежала в танцевальный зал. Обернулась на пороге тренерской:
   - Ты добился, чего хотел, и уже не нужны со мной никакие танцы? Нужно было только затащить в постель Гулю? Да пошел ты, Тоша! Не провожай, не надо!
   Громко стуча подошвами босоножек, выбежала из танцевального центра Антона, хлопнув дверью, остановившись лишь затем, чтобы открыть входную дверь танцевального центра.
   Она не сразу направилась к остановке: если встанет там, ожидая маршрутку, ее догонит Антон. Если захочет.
   Больше она не желала его видеть.
   Гуля неслась по улице, забежала во дворы. Ей было все равно, где она, главное - от Антона подальше. Душили обида и злость на себя.
   Небо словно падало, падало на нее.
   Она остановилась в каком-то дворике. Схватилась за дерево и долго стояла, держась за него, восстанавливая дыхание.
   Ты, Гуля, себя ведешь неадекватно, прямо как маленькая девочка! Надо было просто уйти и хлопнуть дверью. Сказать на прощанье что-нибудь убийственно-презрительное....
   Опять понадеялась, что после секса тебе на блюдечке преподнесут заветное 'люблю'! Или - хотя бы 'ты мне нравишься'. Но намекнуть Гуле, что она отвратительно танцует и с ней танцевать больше Антон не будет...
   Антону, может быть, она нравится, но не настолько, чтобы предложить ей встречаться - раз. В танцах она полный ноль с точки зрения во всем разбирающегося Антона. Два.
   Гордость Гули была уязвлена сильнее некуда, сердце - разбито.
   Он же уже нашел, с кем танцевать. Гуля, Гуля, почему ты такая дура? Неужели не разобралась, зачем это все было надо?
   Ему нужно было просто тр..нуть тебя, и все. Доказать себе в который раз, что он крут! Или просто найти девушку на вечер. Гуля же старинная приятельница, почему бы не затусить с ней?
   Гуля ненавидела себя сейчас за доверчивость и детскость. Ненависть помогла прийти в себя и сдержать слезы.
   Это мир шоу, детка, мир вечных праздников. Веселье ради веселья, легкое и поверхностное, как и секс ради того, чтобы отлично провести время. Всех, кого затягивает этот мир, рано или поздно он делает такими же поверхностными. Прошлый Антон никогда бы не сказал такого Гуле, сегодняшний - с легкостью. Слава меняет людей, кто бы чего о себе не рассказывал.
   Гуля посидела недолго на лавочке у незнакомого подъезда, после стремительным шагом направилась к остановке.
   Дома ее ждет голодный Пушок. И папашка, будь он неладен, пусть и лежит в возможной алкогольной отключке.
   У нее есть более серьезные проблемы в жизни, чем эта сволочь.
  
  
  
   Глава 17.
  
   Гуля специально потерла - в который раз - заплаканные глаза. Своим ученицам долго жаловалась, что у нее коньюктивит, потому ее глаза красные и опухшие. Ей, наверное, поверили - или деликатно сделали вид, что поверили. Проведя полуторачасовое занятие востока с элементами стрейчинга в конце, Гуля осталась в обшарпанном зале старенького дк наедине со своими новыми артистками фаер-шоу. Две из трех девочек, с которыми Гуля пообщалась после занятия, изъявили желание танцевать с огнем в коллективе Гули. Она хотела поговорить с ними о графике тренировок и о новых идеях.
   Через полчаса к ним присоединилась Юля. Войдя в зал, снимаемый Гулей, поздоровалась со всеми, взяла из общей кучи для себя коврик для йоги. Села на него с готовым слушать все и вся видом.
   - Юль, чай, печенье, - указала Гуля на чайник, одноразовые стаканчики и упаковки с печеньем и чаем - их принесли с собой Гуля и девочки, чайник же был местный, взятый напрокат у вахтера.
   Больше не прерываясь на только что пришедшую Юлю, Гуля объясняла новеньким оставшиеся организационные моменты.
   - А появились какие-то идеи? - спросила Юля после того, как Гуля закончила свои объяснения, - Я думала, Гуль, но мне ничего не приходит в голову. Только горящая веревка Антона...
   Гулю словно ударили.
   - Не говорим про Антона и его фишки. Нам нужны другие! - произнесла неожиданно холодно и жестко, да так, что Юля с подозрением взглянула на заплаканные Гулины глаза.
   - У меня кое-что есть для вас, девочки! - возвестила белокурая красавица Ася.
   Шикарные внешние данные, хорошая пластика - Ася занималась, кроме востока, еще и стрипом, и уже не раз выступала. Гуля была очень рада, что эта девочка согласилась работать с огнем в ее коллективе. Отличная растяжка, прекрасная гибкость, но главное - Ася не волновалась на выступлениях, и улыбка никогда не сходила с ее губ. Нерешительность, робость - эти слова никак не вязались с Асей. Красивая, очень уверенная в себе девушка.
   Гуля снова потерла глаз.
   - То, о чем я говорила? Привнести что-нибудь новое?
   - Да! Как насчет того, чтобы соединить огонь и стриптиз?
   Настя, еще одна талантливая Гулина ученица, издала непонимающее 'о-о-о', Юлька же просто рот разинула:
   - Огонь и стриптиз? Это как? Нам раздеваться нужно будет, что ли, как стриптизершам? Я не буду!!!
   - И я, - поддакнула скромная Настя.
   - Не обязательно всем, - не сдавалась Ася, - могу раздеваться только я. Вы в подтанцовке будете. Сделаем программу стрип с огнем! Гуля, это будет шок для нашего города! У нас есть стрип, но пока никто его не танцует с огнем, насколько мне известно... Мальчишники, корпоративы - нас будут приглашать на разные мужские мероприятия! Ну, как тебе моя идея?
   На Гулю напряженно смотрели Настю и Юля.
   - Гуль, лично мне что-то не очень, - подала голос Юля, но Гуля отмахнулась от нее.
   - Стой, Юль. Я думаю...
   Значит, солисткой будет Ася. Гуля посмотрела на девушку, прикидывая, как создать нужный образ. Распустить волосы, в руки дать чашки. Никаких вееров, горящих веревок или, упаси Боже, поев! Или надеть на ладони торчи - тонкие горящие палочки, стоящие вертикально на некоем подобии обрезанных перчаток... Нет, с чашками больше огня. Допустим, будут они.
   Гуля уже рисовала себе картину этого выступления. Сначала танцуют девочки, Ася выйдет в середине номера в одних стрингах: раздеваться с чашками в руках невозможно, их никуда не положишь. Несколько комбинаций, глубокий прогиб боком к гостям, во время которого стоит эффектно провести горящими чашками рядом с обнаженным телом. Огонь эротично осветит грудь и тонкую талию Аси, подчеркнет волнующие изгибы, оттенит наготу идеального тела.
   Танцевать с чашками - легче легкого, хоть со стороны кажется, что несколько сложно. Ася не сможет обжечься и случайно ткнуть горящим реквизитом в свое обнаженное тело, как это может произойти в случае, если она возьмет в руки горящие веера или пои. Она сможет для себя определить удобное расстояние от огня, когда огонь будет ее греть, но никак не жечь, и ее распущенные волосы тоже не пострадают.
   В принципе, этот номер можно поставить за эту неделю, а на следующей активно рекламировать его знакомым ведущим и танцевальным агентствам.
   Гуля была готова сказать Асе 'да', но что-то ее остановило. Для чего этот номер ей, Гуле, кроме денег и сомнительной славы? Что он ей даст, исполнительнице и руководителю коллектива?
   Почему-то подумалось сразу о зрителях. Кто они, эта будущая зрительная аудитория? Такой номер закажут, скорее всего, сытенькие пузатые дядьки с набитыми деньгами карманами, пресыщенные обычным стриптизом. Или действительно - парни, собравшиеся на мальчишник! Пьяные выкрики, аплодисменты, в которых нет ничего приятного для танцовщиц. А какие ситуации могут произойти после выступления, Гуле даже не хотелось воображать.
   Если же номер закажут на обычный праздник (случается и такое!), она же от стыда сгорит! Там же могут быть дети, пожилые женщины, а Ася выйдет на площадку почти голой! Какой номер вызовет отклик в их душах? Какой отклик он вызовет в душе любого из зрителей?
   Вспомнились слова Антона о серьезных номерах и ответственности исполнителя за идею своего танца. Да, нужны деньги, да, хочется быть по городу одним из известнейших фаер-коллективов. Но неужели именно такой ценой стоит приобретать себе славу? У артиста всегда должны быть определенные моральные границы, за которые нельзя переступать. Конечно, есть коллективы и танцоры, исполняющие стриптиз профессионально, но это - совершенно другой, далекий от Гули, вид искусства.
   В гримерках она иногда пересекалась со стриптизершами. Нормальные девчонки, Гуля не могла сказать о них ничего плохого, и работали они качественно, заводя толпу. Но связываться со стриптизом...Огонь и стрип...
   Не потеряет ли она больше от этого номера, чем приобретет?
   И что скажет Антон, ее главный конкурент, когда увидит? 'Гуля ничего больше придумать толкового не может, поэтому девочки у нее раздеваются?'
   Хотя Гуля сейчас и дико ненавидела Антона и проклинала себя, не согласиться с этими, пусть и чисто иллюзорными и придуманными, словами она не могла.
   - Мне кажется, это не очень хорошая идея, - медленно, но весомо сказала Гуля, - то есть нет, идея классная, Ася, суперская... Но лично я не хотела бы связываться со стрипом. Фаер и стрип - это два разных танца, но если мы берем в фаер-шоу стриптиз, то именно он становится главным, понимаешь? А огонь - всего лишь дополнение. Ну, как стул, с которым танцует стриптизерши, или любой другой аксессуар. У нас же огонь - это главное...
   - Я поняла, - заносчиво произнесла Ася. Гуля и Юля переглянулись.
   - Ася, танцевать просто с огнем очень интересно, - высказалась Юля, пытаясь смягчить удар Гулиного отказа, - Ты не думай, Гуле очень понравилось твое предложение, но она права. Мы не стриптизерши. Мы танцуем с огнем, просто танцуем - и только!
   - Ладно, девочки, как скажете, - ответила Ася, откинув с лица прядь волос, - огонь так огонь.
   Гуля явственно почувствовала в голосе Аси разочарование. ' Пойдет в другой фаер-коллектив, предложит свою идею. И скоро у кого-то из фаерщиков будет номер со стриптизом. Если Антон согласится на стриптиз, я его убью', - мрачно решила Гуля, ощущая одновременно и неприятное предчувствие, что Ася скоро от нее уйдет, и злость на себя, что отказала подающей надежде исполнительнице в ее очень денежном предложении, и некоторую долю облегчения.
   Уйдет - и уйдет. Пусть другие фаерщики связываются с обнаженкой, может, они не такие щепетильные, как Гуля. А ей подобное претит. И Антон, скорее всего, тоже откажет Асе. Он слишком известен, у него имя. Ему не нужны такие танцы. Но Гуля, увы, не была в этом уверена на сто процентов. Время покажет, были ли разговоры о великом пустой брехней, рассчитанной на наивную Гулю, чтобы ее очаровать, или нет.
   Любое воспоминание об Антоне приносило боль. Прошел день с того момента, как он сказал Гуле, что танцевать вместе с ней он вряд ли будет. Гуля металась от одного предположения к другому. Почему же он отказался с ней танцевать? Она стала хуже делать крутки, и Антон слишком тактичен, чтобы напрямую ей сказать об этом? Казалось бы, все должно быть наоборот, они же переспали, и не раз...тьфу, вспомнить гадко!
   Гуля врала себе и отдавала отчет в этом. Близость с Антоном была самым лучшим из того, что она испытывала. И от этого не менее горькими становились воспоминания и мысли о нем. Может, Антону с ней было плохо? А он по доброте душевной не признался ей, устранив Гулю вот такими словами. Тоша же знал, как это ее сильно заденет, он даже слишком хорошо ее знает....
   - Еще предложения есть? - поинтересовалась Гуля у девочек. Те отрицательно покачали головами.
   - Тогда собираемся завтра в шесть, как я и говорила раньше, в сквере около моего дома. Если будет дождик, пересидим немного у меня дома, как закончится - выйдем в сквер. Окей?
   - Да, Гуля, мы будем, - ответила за всех Юля.
   Гуля отметила про себя, как Ася приподняла брови и как капризно изогнула уголок рта, и мысленно вычеркнула ее из списка своих артистов. Придет, чтобы заниматься - хорошо, но Гуля не на нее, а на Юлю и Настю будет делать основную ставку. Ася же будет залетной птичкой. Возможно, подучится немного у Гули, повыступает в составе ее коллектива, а после уйдет туда, куда ей будет выгодно. Гуля была морально готова и к этому. 'Только бы не к Антону ушла Аська, только бы Антон не согласился, - внутренне молилась она, - если Антон возьмет ее к себе и будет делать номер со стрипом, не знаю, что будет со мной... Рухнет все, во что я верила. Человеческая порядочность, профессиональные принципы будут пустым звуком. И я буду знать, что влюбилась в бездушного подонка, который просто запудрил мне мозги своими сказками...
  
   -Гуля, срочно! В субботу свободна? Нужно фаер-шоу! Ваша программа, как она там... где вы танцуете с поясами...
   - Восток, - подсказала Гуля, усмехнувшись про себя. Артем не утруждал себя выучиванием названий ее программ, хотя она с ним как с ведущим работала давно и ему вроде бы как нравился 'Леди фаер'.
   Вот они, известнейшие пояса. А если еще и обнаженка...
   - Во-во! Давай ее! Работаешь?
   - Да. Во сколько и где?
   - Одиннадцать тридцать вечера. Набережная, кафе 'Бриз'.
   - Почему одиннадцать тридцать? Поздновато, - сморщила лоб Гуля, прикидывая, разрешат ли в это время включать там музыку. Все ее шоу проходили в городе строго до одиннадцати, послабления были лишь для загородных ресторанов и гостиниц.
   -Там можно, я узнавал. Набережная, дома далеко. Кому на нас жаловаться? Для справки: около кафе 'Парус' где-то около одиннадцати рядом с вами выступает 'Фристайл', прямо в метрах ста от вас у них площадка - Гуля чуть не вскрикнула от неожиданности. Вовремя опомнилась, промолчала, - и я решил вас близко по времени не ставить. Разные программы, костюмы... Нечего другим гостям смотреть на чужих фаерщиков на халяву! И чтобы никто никому не мешал. Сама понимаешь...
   - Ну, - не слишком вежливо отозвалась Гуля, хотя Артема следовало даже поблагодарить за такую предусмотрительность. Разница - полчаса минимум. За это время коллектив Антона соберется и уйдет с соседней площадки, и мельтешение чужих артистов не будет отвлекать ни их гостей, ни Юлю с Гулей. Пока они выступали вдвоем, и Гуля очень надеялась, что Настя скоро присоединится к ним.
   Ася на тренировку к Гуле в сквер не пришла, перестала ходить на занятия по востоку. Гуле было немного неприятно, но не очень. Асю она знала около полугода. Не успела привязаться, не научила ничему в фаере, а за занятия по беллиденсу Ася платила ей деньги, как любая другая ученица.
   Конечно, ее обеспокоило близкое присутствие коллектива Антона. Тот ей звонил пару раз, но Гуля послала ему смс с текстом: 'Не трать на меня деньги', и звонки прекратились.
   - Артем, спасибо за заказ преогроменное! У меня вопросик имеется: почему ты Антона не позвал на свое выступление? Он же там, рядом, ему удобно...
   - Сначала гости говорили об Антоне. Я связался с ним. Тот сказал, что у них забито все. Один состав отправился аж в Казахстан с гастролями, а Антон остался в городе. У него две площадки в субботу, они физически не успевают, а подводить вторых заказчиков он не намерен: там дача за городом, до нее доехать надо. Так что я звоню тебе...
   Всегда вторая после Антона. Ничего нового.
   Однако деньги терять не следовало: на неделе это выступление будет у Гули единственным. Негусто, если учесть, что идет летняя, самая денежная, пора. Зимой, весной и поздней осенью фаер-шоу заказывали намного реже. Гуля работала тогда в более закрытых костюмах, естественно. Надевала термобелье под костюм, зимние сапоги на каблуках вместо танцевальных туфель. С огнем танцевать было комфортно, холодно же было ждать на площадке, когда соберутся зрители, и замачивать реквизит, разумеется. Марату приходилось в это время несладко, и Гуля доплачивала ему за мороз.
   - Спасибки за доверие, Артем. Буду за час до выступления, как обычно. Может, даже больше.
   - Заметано. Если что - звони. И не подведи меня!
   - Что ты!
   Настроение Гули от подобного заказа не улучшилось. Работать - замечательно. Работать рядом с коллективом Антона - отвратительно! Снова встретишься с ним, случайно - или не очень случайно - столкнувшись на площадке.
   И все равно увидеть Тошку Гуле хотелось до дрожи, до темноты в глазах. Странное желание, если вспомнить, как сильно он ее обидел недавно.
   В глубине души надежда не оставляла Гулю, не собиралась захлопывать дверь навсегда.
   Антон имел в виду другое...
   Надежды Гули были призрачными и жалкими.
  
   Глава 18.
   - И можешь ничего мне не доказывать, Гульмира. Антон просто слил тебе свой заказ. Что он, не мог договориться, чтобы ему то же самое показать минут через десять? Перезалить реквизит его парням пять минут. Ладно, предметы должны чуть остыть... Ну, пятнадцать минут на все про все! Два раза отработать на одной и той же площадке. Ему чашки передвинуть сложно? Даже можно их не двигать! 'Парус' от 'Бриза' в двух шагах!
   Гуля только зубами не скрипела от уверенной речи Марата.
   - Странно он поступает. Зазвездился, поди. Выбирает, на каких заказах он работает, а на каких - нет...
   - Мне фиолетово, Марат, на Антона! Скажи спасибо, что он отказался от этого выступления! Иначе бы мы сегодня сидели без денег, каждый по своим домам! - взорвалась Гуля, устав слушать рассуждения Марата.
   Возможно, Тоша отдал ей заказ. Возможно, нет. Когда много выступаешь, сильно устаешь, и уже не нужны "лишние" заказы. Тем более, второй состав в Казахстане. Можно позволить себе чуть расслабиться.
   Он гребет деньги уже лопатой, наверное.
   Юля благоразумно занимала нейтралитет, за долгую дорогу рта не раскрыв рта ни разу, за что Гуля была ей премного благодарна. Марат же не уставал язвить по поводу Антона, строя предположения одно другого фантастичнее, и громкий окрик Гули не заставил его замолчать:
   - Это все понятно, что по домам. Но сегодня мы выступаем, и я никак не пойму...
   - О-о-о! - Гуля, закатив глаза, вжалась в спинку сидения автомобиля, - Да что ж такое! Марат, сколько можно? И так работать рядом с Антоном мне не в кайф! Хочешь меня до ручки довести своей болтовней?
   - Да, Марат, хватит, - отозвалась Юля, наконец ,вмешавшись в разговор, - нам и так не очень танцевать почти в одно время с 'Фристайлом'. Давай о чем-нибудь другом, а?
   Марат, еще немного поворчав, умолк. Гуля с безнадежностью во взгляде смотрела в окно машины. Пока еще светло; они подъезжают к кафе. Минут через пятнадцать стемнеет...
   Задора для выступления не было. Из-за будущего соседства с Антоном, и не только из-за этого. Батяня опять напился. Мало того, решился прогуляться в таком виде по соседям. Гуля его вернула домой, но какой ценой! Прибегнув к помощи мужа тети Камиллы и самой тети Камиллы.
   Сейчас дома у Гули дежурила Аишка, наблюдая за спящим отцом. Прямо как за ребенком следить за папаней надо! А ведь каким был человеком лет восемь назад...
   Гуля не уставала ругать себя. Почему она такая слабачка? Ни с чем справиться не может! Еще пытается с Антоном поспорить за первое место среди фаерщиков! Да она собственного отца не может успокоить! Даже Марату толком рот не закроет, когда тот ворчит не по делу!
   - Гулечка, все будет хорошо! Не переживай! - сочувственно сказала Юля с заднего сидения, - мы нормально выступим! Не первый раз...
   Гуля, кисло улыбнувшись в ответ, все же приободрилась. Ребята остаются ее коллективом, ее командой, а Марат ворчит, потому что он больше, чем просто наемный рабочий . Марат - человек, прошедший с ней огонь и воду. Будущее их коллектива ему небезразлично, как и Юле.
   - Я не нервничаю, Юль. Скорее бы отработать и домой.
  
   Полной темноты на набережной не было: огромное количество фонарей давало всего лишь полумрак. Зато заливать реквизит в таком освещении очень удобно: не нужно включать фонарь, чтобы увидеть, как ты пропитываешь керосином те части реквизита, которые в процессе выступления будут гореть.
   Мало керосина - и твои веера или пои тухнут во время выступления. Косяк.
   По площадке перед входом в кафе 'Парус' давно уже бегали парни из ' Фристайла' в сценических костюмах. Устанавливали декорации ( два больших сердца на заднем фоне), перетаскивали реквизит на техническую площадку. В процессе представления сердца подожгут, и будет еще больше огня. Такие декорации обычно заказывали на свадьбу, после выступления молодожены фотографировались на фоне горящих сердец.
   Гулин взгляд метался от одного парня к другому. Они были одеты одинаково: черные штаны, жилетки красного цвета, головы повязаны красными сценическими банданами.
   Антона она заметила недалеко от сердец: паренек в таком же, как у самого Антона, костюме, что-то говорил ему, широко размахивая руками.
   Широкоплечая фигура Антона отличалась присущим одному ему изяществом в движениях и жестах. Каждый взмах руки, любая поза исполнены хореографической четкости и точности. Идеальная осанка, гордо поднятый подбородок настоящего танцора, ни одного лишнего движения. И в то же время тело Антона кажется гибким, относительно расслабленным, но готовым к любому сложному прыжку или движению.
   Лоб Гули покрылся испариной, сердце чуть не выскочило из груди. Тоша- тренированный красавчик, с этим не поспоришь!
   Она наблюдала за ним под прикрытием угла кафе: в любую минуту могла сделать два шага назад и полностью укрыться от конкурента за углом.
   Вот Антон скупым жестом коснулся локтя парня и что-то сказал, немного наклонившись к нему. Оба рассмеялись, а Гуля чуть не застонала, вспомнив пресловутое танго и все, что последовало за ним.
   ' Мы все забыли, забыли, забыли... Он красиво двигается, потому что это его работа! Хватит Антона разглядывать! '
   Веселье было недолгим: через несколько секунд Антон был вновь собран и серьезен. Он развернулся, чтобы оглядеть техническую площадку и разложенный на ней реквизит. Гуля шагнула за спасительный угол кафе. Встречаться с Антоном - даже взглядом - ей ни к чему.
   Лишь когда Антон отправился в гримерку, Гуля вышла из укрытия и пошла инспектировать собственную площадку, расположенную в метрах пятидесяти от площадки 'Фристайла'. Ревизию ей устраивать, впрочем, было не так уж важно: Гуля не раз выступала около 'Бриза', так что площадку смотрела лишь номинально. Въедливый Марат, игнорируя последние приготовления вражеского коллектива к выступлению, начал приготовления собственные: вытащил и перенес из машины реквизит, расставил чашки.
   - Марат, не стоит, - с сомнением сказала Гуля, - перетащи весь реквизит подальше от обзора, лучше замачивайся за ' Бризом', чтобы тебя не было видно. Реквизита у нас немного, перетащим за.... - случайно повернув голову в сторону 'Паруса', осеклась. Антон, не вовремя вышедший из кафе, смотрел со ступенек крыльца 'Паруса' на них с Маратом.
   Дрожь пробежала по телу Гули. Даже голос ее чуть дрожал, когда она выговаривала дальше Марату:
   - Говорю тебе, Марат, убирай реквизит. Антон заметил нас с тобой. Это нехорошо! У них выступление, а ты на заднем плане бегаешь! Будешь отвлекать внимание их зрителей на себя!
   Гуля заметила, как Антон жестом подозвал к себе того самого парня, с которым недавно разговаривал. Сказав тому несколько слов, указал на нее с Маратом, и в следующее мгновенье парень уже несся в их сторону.
   - А самому сбегать слабо? - процедила Гуля через сжатые зубы. Парень добежал до них и, немного задыхаясь, вежливо произнес:
   - Гуля, перенесите, пожалуйста, весь свой реквизит. Мы выступим, а вы после разложитесь. Иначе некрасиво. Антон очень просил...
   Гуля машинально поглядела в сторону Антона. Тот продолжал стоять на ступеньках, засунув руки в карманы джинсов, и, чуть наклонив голову, рассматривал всю их разговаривающую компанию.
   - Передай начальнику: мы все уберем сейчас. Сама понимаю, не маленькая, - ответила Гуля с удивившим даже ее саму спокойствием. Когда парень, кивнув, пошел обратно, свирепо зашипела на Марата:
   - Я тебе что говорила? Марат, ты че как маленький? Мешать выступать другим коллективам непрофессионально, вообще-то, сто раз тебе повторяла! Хочешь, чтобы они нам в отместку какую-нибудь пакость устроили? Я - нет. Собирай реквизит! Где Юлька?
   - Мотается где-то, - неопределенно ответил Марат. Изобразив на лице недовольную гримасу, он начал понемногу оттаскивать реквизит за стену кафе. Гуля, подхватив сумку с бутылками, наполненными керосином, напоследок обернулась. Антон продолжал стоять на крыльце кафе и смотреть на нее.
   Гуля чуть ли не бегом кинулась за угол, не обращая внимания на тяжеленную сумку в руках.
   Там Марат разложил металлические блюдца для заливки реквизита и, забрав у Гули из рук сумку, вытащил одну бутылку. Сразу же приступил к делу. Гуля, посмотрев на часы, достала вторую бутылку, подвинула к себе металлическую плошку и устроилась на корточках рядом с Маратом.
   - Лучше фонарик держи, - кивнул Марат на лежащий около чашек фонарь.
   - Марат, куда Юлька ушла? Сколько можно болтаться?
   - Здесь я! - прозвучал извиняющийся голос, - я возьму сама фонарик, Гуль...
   - Ты где была?
   - Я...я Иру встретила. Она выступает в коллективе Антона.
   Руки Гули задрожали так, что она поставила бутылку с керосином обратно на землю. 'Не знаю, как буду выступать сегодня', - подумала она с ужасом.
   - То есть? - Гуля изо всех сил старалась, чтобы тон ее голоса был очень равнодушным.
   Обмануть друзей не получилось. Ира потупилась.
   - Не хотела говорить тебе, Гуль. Ты расстроишься...
   - Юля!
   - Да в принципе, чего здесь... Он ее взял в один номер. У него второй состав уехал в Казахстан, так получилось, что на одну постоянную девочку больше. А здесь не хватает. Она танцует с веерами у него...
   - Вот дрянь! - грубо выразился Марат, косясь на замершую Гуля,- Ты, Гуль, давай себя в руки бери. Тебе выступать еще. Какое тебе дело до этой дуры? Ей просто повезло, понимаешь? И все! Ничего особенного! Подумаешь, танцует у Антона... Он взял ее из-за острой необходимости, а не потому, что она такая вся клевая...
   Гуля сглотнула комок в горле. Никогда нельзя показывать своей слабости, никогда. А своим - особенно.
   Гуле нет никакого дела, что Ира танцует у Антона.
   ' Ты один раз ошиблась, так уж вышло. Неужели из-за этого нужно переживать столько дней?'
   Может, Ира просто танцует. И только.
   - Я в порядке.
   - Ты смотреть их выступление будешь? - дотошный Марат очень хотел прояснить данный момент.
   Гуля замотала головой.
   -Нет. И тебе не советую. Нам с Юлей надо на наше настроиться. Тем более, пока переодеваться, пока что... времени не будет.
   - А я посмотрю, - завредничал Марат, - потом скажу, что увидел.
   - Марат, твое право. Только залей все нормально для начала. Не хватало того, чтобы из-за твоих просмотров наши веера, шест, чашки и конструкции плохо горели. И пои...
   - Скажешь тоже, Гульмира! Я свое дело знаю! Юлька, клади фонарь! Идите переодеваться! Справлюсь один!
   - Пойдем, Гуль, - потянула ее за рукав Юля, - пойдем, правда. Сейчас без пятнадцати. Пока оденемся, пока залачимся... Костюмы я уже занесла в гардероб: мы там сегодня переодеваемся.
   - Пошли, - Гуля еле встала на ноги: они затекли от неудобной позы. Чтобы зайти в 'Бриз', Гуле нужно было завернуть за угол, и не бросить беглого взгляда на площадку Антона она не смогла, хотя искренне верила, что удастся пройти мимо и не повернуть в ту сторону головы.
   Артисты 'Фристайла' - и парни, и девушки - в полном составе стояли на площадке. Антон тоже там был. Все они готовились к выступлению. Десятиминутная готовность, как поняла Гуля. Зрители еще не выходят из кафе, но выступающие должны быть в сборе. Реквизит каждого относится на заранее выбранное место, чтобы его не перепутать с чужим, досконально проверяется то, что может внезапно подвести во время выступления: реквизит, костюм, туфли, прическа....
   Иру Гуля тоже увидела. Та в коротком облегающем платье стояла рядом с двумя девочками Антона и, кажется, чувствовала себя рядом с ними прекрасно.
   Больше у порога кафе Гуля задерживаться не стала, шагнула внутрь. Юля последовала за ней.
  
   - Готово! - Гуля в последний раз провела рукой по щедро набрызганным лаком волосам Юли.
   - Спасибо, Гуль. Идем на площадку?
   Они уже переоделись, подкрасились, привели в порядок прически. Гуля еще раз взглянула на себя в небольшое зеркало, висящее в гардеробе кафе: лифчик, пояс с цепочками. Вытащила сотовый: ровно одиннадцать. Если 'Фристайл' должен был работать где-то до одиннадцати, то они уже выступили и спешно складываются, торопясь на второй заказ. Пока Гуле выходить на улицу не стоит, чтобы ни с кем не столкнуться, хотя проверить, все ли в порядке на собственной площадке, надо обязательно.
   - Юль, иди, а я через пять минут буду. Чуть подкрашусь еще. Проверь там, как у Марата...
   - Да, окей.
   Оставшись одна, Гуля походила от одного угла гардероба до другого, еще раз подкрасила губы, немного потянулась и помахала ногами. Ждать здесь было скучно, были неотложные дела: реквизит она всегда проверяла сама перед выступлением, чтобы потом не обвинять ни в чем Марата.
   Гуля вышла из гардероба, кутаясь в тонкую длинную кофту из тонкой шерсти. Так теплее плюс сценический костюм не привлекает внимания. Юля тоже ходила в подобной кофте, скидывая ее перед выступлением. Оказавшиеся в холле несколько гостей посмотрели сейчас, конечно, на девушку в длинной кофте почти до колен и колготках в крупную сеточку, но останавливать на ней свое внимание надолго не стали. Вот если бы Гуля вышла в своем провокационном костюме, ажиотажа было бы намного больше.
   Гуля открыла дверь кафе, вышла на улицу. Остановившись на крыльце, огляделась по сторонам.
   Артисты 'Фристайла' суетились вовсю: девочки складывали реквизит в пакеты, парни разбирали сердца. Гуля знала, что танцоры Тошки не будут заходить в гримерку: сядут в машины в сценических костюмах и в таком виде поедут на следующее выступление, сэкономив время на переодевании. Гулин коллектив делал также.
   Она спустилась со ступенек, оценивая собственную техническую площадку, на которой раскладывали уже замоченный реквизит Марат и Юля. Чашки Марат расставил, а флешку с музыкой Гуля заранее отдала ведущему. Оставалось только ждать 'своего' времени.
   - Привет, Гуля, - раздалось сзади: Гуля неразумно повернулась к площадке 'Фристайла' спиной.
   Она вытаращила глаза, задержала дыхание.
   - И тебе привет, раз не шутишь, - развернувшись, с презрением уставилась в глаза Антона, без предупреждения подошедшего к ней,- пришел поздороваться? Ну-ну, здравствуй...
   От Антона сильно пахло гарью и керосином, а в глазах светился все тот же 'послевыступательный' драйв . Но выражение лица Антона было, кроме прочего, немного сомневающимся и даже где-то робким.
   - Гуля, пять секунд? Отойдем подальше. На пару слов.
   - Мне вообще не о чем с тобой разговаривать, Антон. У меня выступление через минут двадцать. Надо подготовиться, - отрезала Гуля.
   Ее отказ Антона не убедил.
   - Кому ты рассказываешь? Марат все разложит без тебя. Десять минут у нас с тобой есть...
   - А если я не хочу с тобой общаться? - пробормотала Гуля, но, увлекаемая Антоном, забежала за небольшую беседку с мангалом, находящуюся недалеко от 'Бриза'. Теперь их с Антоном было сложно увидеть и с площадки, занимаемой 'Фристайлом', и с той, другой, на которой сейчас осматривали реквизит Марат и Юля.
   - Ладно, хорошо. Говори, только быстро, - Гуля выдернула свою ладонь из ладони Антона. Если бы он не схватил ее за руку, она бы в жизни не побежала за ним.
   - Гуля, скажи, мы можем поговорить по-нормальному, без твоих закидонов?
   - Ты считаешь, оно нам надо? - Гулю сильно обидело слово 'закидоны'.
   Ничего себе! Закидоны у нее, значит?
   'А у вас, Антон, их не имеется? Один, самый крутой, напомнить? Приглашаете баб к себе в танцевальный центр и предлагаете станцевать с вами танго, а дальше танго плавно переходит в...? Каково, а? Вот уж правда - всем закидонам закидон!'
   - Я уверен, что надо.
   - А я -нет.
   - Скажи, когда ты будешь дома. Я приеду к тебе и все обсудим.
   - Обсудим. Что?- с издевкой осведомилась Гуля.
   Антон, резко выдохнув, закусил губу, и голубые глаза полыхнули от злости, хотя голоса он не повысил:
   - Время скажи. И день недели. Нам надо поговорить. О многом...
   Гуля опустила голову. Она готова поговорить когда угодно и сколько угодно...
   Лишь один вопрос не давал покоя.
   - Зачем ты это сделал, Антон? Ира лучше меня танцует, так, что ли? Почему со мной танцевать невозможно?
   - Гуля, ты...ты мне очень нравишься, поэтому... Блин, давай потом, а?
   - Я бы хотела для себя выяснить это сейчас.
   - Ты задолбала, Гульмира! Трубки не берешь, на смс не отвечаешь. Если я говорю 'нам надо долго говорить', значит, разговор не на пять минут...
   - Антон! Антоша! Мы все собрали, поехали уже, время... - Ира звала Антона из-за беседки, специально не подходя близко.
   Гуля сузила глаза. 'Антоша'? Да мать его... Не одна она, наверное, в танцевальном центре ночевала. Быстренько же он нашел ей замену...
   - Слышишь, Антон! Тебя зовут, ты нужен. Иди к своей...к своей будущей партнерше. Со мной же ты танцевать не хочешь! Все, типа, баста! Гуля не тянет танго, блин!
   - Гуля, ты меня не слышала, что я тебе говорил минуту назад? Подожди...
   - Анто-ш!
   - Да что мне ждать! Засунь себе в задницу свое 'нравишься', понял, придурок? Мне ты никогда не нравился, ясно? Не знаю, зачем Женек тебя взял в свой коллектив! Лучше бы ты так и занимался своими танцульками!
   Гуля ненавидяще посмотрела на Антона, с радостью разглядев растерянность в его глазах. Еще бы, красавчик не ожидал такого! Привык, что девушки стелются перед ним...
   Она вышла из -за беседки, почувствовав, что не сможет простоять рядом с Антоном больше ни секунды. Все разглагольствования, глупые разговоры ей ни к чему. Переливания из пустого в порожнее. Потому что или ты хочешь быть с человеком рядом - или нет.
   А сказать об этом можно в двух предложениях, не болтая о 'чем-то там' часами.
   Гуля, расправив плечи, шла к Юле и Марату настолько быстро, насколько могла это делать на высоких каблуках. Она была уверена, что Антон за ней не побежит и не окликнет. Так и вышло.
   Радостного запала и чувства превосходства ей хватило ровно на несколько секунд. Дальше слезы выступили на глазах, и в груди слишком болезненно что-то сжалось .
   Вот и все.
   Прощай, мечты-надежды об Антоне!
   Зато Гуля в кои-то веки сумела сохранить лицо. Хотя бы перед собой.
   Она не девочка, с которой можно разочек переспать и забыть! Нет, не забыть, а пользоваться по нужде, наравне с другими наивными девушками.
   Больше такой фигней страдать не желает: от пресловутого слова 'нравится' у Гули аж в глазах помутилось. Ира, видимо, тоже ему нравится, раз он позволяет ей себя так звать...Кто там еще, по списку....
   Ее всю трясло, воздух, казалось, обрел плотность воды: вдыхался он с трудом.
   Она подходила к технической площадке, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сегодня "плеваться" ей нельзя. В подобном состоянии легко перенервничать, и капли керосина могут попасть не ее лицо, а это грозит ожогами, так как она рискует эти капли на лице поджечь. Она извинится и отдаст заказчикам деньги по прейскуранту.
   Теперь Антон должен оставить ее в покое. Гуля же сообщила Тошке, что никогда его не уважала, все эти годы испытывая к нему неприязнь. Ира расскажет ему больше: Гуля когда-то делилась с ней своими не очень лестными высказываниями о коллективе Антона, наполненных едкой завистью.
   Все мосты сожжены, контакты потеряны. Пусть Ирка теперь утешает Тошу, она же из-за него ушла из 'Леди фаер'!
   Гуля готова была забиться в машину Марата и рыдать во весь голос.
   Вместо этого она подошла к технической площадке, проверила реквизит.
   За пять минут до выступления развернуться и поехать домой? Глупость высшей пробы.
   'Соберись, Гульмира! Ты же не станешь подводить заказчиков и Юлю с Маратом!'
   - Все готово. Зажигалка у меня, - Марат подбежал к ней, ожидая возможных указаний.
   - Ждем, Марат, - выговорила Гуля ровно и бесстрастно, но на имени Марата ее голос все же дрогнул.
   Глубокий вдох, задержка дыхания, медленный выдох.
   'Это всего лишь Антон. Ты ему типа нравилась. Как и Женьке с Русланом. Ничего, не впервые. Еще здесь пореви, перед Маратом и Юлькой. А можно и перед гостями. Зареванная фаерщица - смертельный номер!'
   Время выступления подошло: на улицу начали выходить зрители. Из дверей кафе выплыла девушка в белом платье. Свадьба, значит.
   Душа саднила, болела, горела, будто в нее ворвался огонь и начал жечь все живое. Марат ходил вокруг замоченного реквизита, Юля же, заметив что-то, вопросительно подняла брови:
   - Гуль?
   - Ведущий машет, - перебил Марат Юлю, - кофты, быстро! Гуля, где перчатки твои?
   - О, блин! В раздевалке оставила...
   Марат тупо посмотрел на Гулю.
   - Ты что, совсем уже?
   - Я справлюсь и без перчаток, Марат! Они нужны Ире, и то - из-за чашек. Мне они без разницы, у меня шест, пои, конструкция и веера...
   - У тебя они всегда с собой были! Как ты могла их не взять?
   - Марат, время! - повысила голос Гуля. Они вместе с Юлей сдирали с себя кофты. Большинство гостей уже вышло и встало на приличном расстоянии от пока не подожженных чашек, - Работаем!
   Через минуту зазвучала музыка. Гуля все же вышла 'плеваться'. Зрители помогли сосредоточиться на главном, а главным в ближайшие десять минут было хорошо выступить. Все испытанные недавно эмоции отступили, отошли на задний план, ненадолго скрылись за огнем, вспыхнувшим в ночи.
   Сейчас он был важнее всего. Важнее переживаний Гули, важнее обид и ссор. Одурманивающий, подчиняющий себе. Прошедший сквозь тысячи лет, несущий свет и тепло, обманчиво ласковый - и смертельно опасный.
   Где-то на периферии сознания Гуля понимала: ей придется сильно пожалеть о том, что она сказала Антону недавно.
   Но огонь не любил быть на вторых ролях. Он всегда был первым, и его красота и угроза смогли затмить воспоминания, будоражащие Гулю в эти минуты.
   С характерным звуком неслись вокруг нее горящие веера и пои, и только от него у неподготовленного человека сердце могло уйти в пятки. Для Гули же это был самый чудесный звук на свете.
   Она набирала скорость в крутках, иногда даже опережая ритм музыки. Горящий реквизит летел, с шумом рассекая воздух, и ее немного отпускало.
   Огонь - везде, везде. Прищурить глаза, на секунду представив, что ты танцуешь, окруженная со всех сторон огнем, и нет, кроме него, ничего на земле - ни неприятностей, ни праздников, ни потерь...
  
   Глава 19.
  
   Медленно, но упорно Гуля продвигала 'Леди фаер' в самый заказываемый коллектив фаерщиков в городе.
   Если ты не блещешь трюками, и техника твоего коллектива хуже техники конкурента, надо делать что? Правильно, договариваться с нужными людьми.
   С одним таким человечком Гуле удалось наладить общение. Рустам Алеев - знаменитый по городу ведущий. Обычно он работал с Антоном, но протекция Пашки Демина сделала чудеса. Гуля с Пашкой случайно встретилась в торговом центре, где она бродила в поисках нарядов, пытаясь успокоить ноющее сердце и развеяться. Посидели в кафе, поболтали о вечном. 'Гуленька, Рустам работает с Антоном, хотя в последнее время говорил мне, что хочет иметь контакты какого-нибудь другого коллектива. Например, твоего. Все наслышаны, как ты огнем плюешься. Как тебе через Пашу договориться с Рустамом?'
   Гуля утвердительно закивала. Естественно, Рустам знал о ее коллективе, она оставляла ему сто лет назад свою визитку и прейскурант. Но он так ей не перезвонил. Мир артистов замкнут и иерархичен, ведущие и тамады сами выбирают людей, с которыми работают, игнорируя всех прочих, хоть ты сто визиток оставь.
   - Сколько он накручивает сверх? - поинтересовалась Гуля. За программу любого коллектива все ведущие получают 'откаты'.
   - Десять процентов, как у всех. Человек надежный. Если ты ему понравишься, заказами завалит. У него на подхвате несколько ведущих, так что вы с Антоном не подеретесь за заказы...
   Гуля чуть не взвыла прямо в закусочной. Всюду Антон, не забыть о нем ни на минуту! А как забудешь, тебе услужливо напомнят. Сколько переживаний у нее из-за этого гада, уму непостижимо!
   - Я согласна, Паш. Помощь свою насколько оценишь?
   - Ну-у... Гульмира.... Позвольте поцеловать ручку-с!
   - Давай без ручек. Сколько?
   - Если все выгорит, купишь мне новый холодильник. Ничего замудреного, обычный холодильничек. Это если у тебя будет много заказов от Рустама. Если нет - обойдусь хорошим мартини или пылесосом для машины - в зависимости от того, сколько заработаешь... Надеюсь на твою порядочность, Гуленька.
   - За мной не заржавеет, Паш!
   И Пашка все устроил. Гуля поняла из разговора с Рустамом, что тот был готов напрямую обратиться к ней, а Пашка его опередил. Что ж, Гуля позже расплатится с Пашей, раз обещала.
   В следующую пятницу Рустам работал в загородном ресторане-ранчо 'Дикий запад', куда пригласил выступать Гулин коллектив.
   'Это очень важный заказ для нас', - заявила Гуля Насте и Юле, и они тренировались вечером каждый день всю неделю, несколько раз поджигались в сквере, чтобы Настя привыкла к огню. В сквере присутствовал Марат: снимал тренировочные выступления на видео, когда просила Гуля, отпускал комментарии - лестные и не очень.
   Наступила долгожданная пятница. Настя, Гуля, Юля и Марат отправились в 'Дикий запад'. До ранчо, по расчетам Марата, ехать было полтора часа на машине.
   Они тщательно проверили, все ли загрузили, раза два просмотрев необходимые для выступления предметы. Выехали заблаговременно, чтобы миновать пробки, которые всегда случались в пятницу летом на выезде из города.
   Гуля смеялась с девочками над очередной шуткой Марата, которую он отпустил по поводу 'вон того ненормального водителя синей хонды', как в ее сумочке зазвонил телефон. Гуля звякнула молнией сумки, вытащила его, вгляделась в небольшой экран. Тетя Камилла.
   - Бли-ин! - прошептала она, не решаясь взять трубку.
   Не ответить Гуля не могла. Девочки с Маратом замолчали: не стали мешать Гулиному разговору.
   - Да, тетя Камилла, - обреченно проговорила Гуля. Та никогда ей не звонила просто так.
   - Гуля, Гуля! - Тетя Камилла кричала как никогда прежде, - отца твоего кто-то избил в сквере! Кровищи! Приехала скорая, где у него полис с паспортом? Гуля, приезжай, все лицо у Пети в крови!
   Гулю затрясло.
   - Паспорт в папином столе, в его комнате, полис - не знаю где... Тетя Камилла, что с ним? Скажите мне, я далеко...
   - Да какой далеко? У тебя отец избит! Не знаю я, что с ним, скорая его сейчас увезет, а он без полиса, без паспорта! Без тебя! Беги домой со всех ног! По голове его били, кровь везде...Бегом! - тетя Камилла в сердцах бросила трубку.
   Гуля зажмурилась, потом закрыла лицо руками.
   Марат, заподозрив плохое, машину остановил.
   - Что, Гуль?
   - С отцом что-то случилось. Это серьезно. Марат, тормози. Мне надо домой.
   - Ты обалдела? Домой! Мы от города отъехали прилично уже!
   - Поезжайте одни в ' Дикий запад'. Юль, как хочешь, вытягивай программу, - жестко обратилась Гуля к побледневшей Юле, у которой даже губы побелели от волнения, - все равно, что ты будешь делать. Крутить пои умеешь, с конструкцией работала, с веерами - тоже. Веревки не бери и шест мой не бери. Разберетесь с Настей...
   - Э-э, Гуля, стой! - прервал ее Марат, - Ты что собралась делать, объясни? Пешком пойдешь домой?
   - Сейчас машину поймаю...
   - Твою мать, Гуля! Какую ты машину ловить собралась? Да здесь машины ходят обратно через час по чайной ложке! К кому ты сядешь? Я тебя не отпущу одну, я еще из ума не выжил...
   - Марат! - рявкнула Гуля так, что девочки, сидящие сзади, вздрогнули, - Это серьезный заказ! От него зависит дальнейшие заказы. Ты хоть понимаешь это? Мне уже перечислили предоплату! Нельзя подводить Рустама и его праздничное агентство!
   - Давай хоть сам на машину тебя посажу, - заупрямился Марат, - посмотрю на водилу, с которым поедешь... Девчонки, ждите. Вылазь, Гуль!
   - Все поняла, Юля? - Гуля обернулась с переднего сидения назад.
   - Да, Гуль, я что-нибудь придумаю. Поезжай к отцу, не беспокойся за нас...
   Настя согласно закивала.
   - Я позвоню, - бросила через плечо Гуля, выбираясь из машины.
   Камаз остановился минут через двадцать бесполезного голосования Марата на трассе. Марат поговорил с водителем о цене, сунул ему деньги, потом подсадил в кабину Гулю.
   - Как приедешь, дай знать, - крикнул ей и отошел назад: посмотреть номера машины.
   - Хороший у тебя парень, - с одобрением сказал водитель лет пятидесяти в клетчатой безрукавке.
   Гуля не ответила. Ее до сих пор трясло, в голове проносились мысли одна другой хуже. Звонить тете Камилле она уже побаивалась: та совсем на взводе, наговорит Гуле много лишнего и ненужного. Гуля позвонила Аише, но та ничего не знала об отце.
   Все-таки с тетей Камиллой ей пришлось еще раз переговорить.
   - Тетя Камилла, я еду домой, буду через час. Скажите, что с папой? - вежливо спросила Гуля, готовая не обращать внимания на крики и попреки соседки.
   - Не знаю ничего! Скорая увезла! Приезжай и дуй в центральную больницу! Паспорт я нашла, полис - нет! Искать сама будешь!
   Легче от разговора Гуле не стало.
   - С отцом плохо? - участливо спросил водитель камаза.
   - Да, - не стала вдаваться в подробности Гуля, - мне бы быстрее...он в больнице, я не знаю, что с ним...
   - Слишком быстро не получится, - огорчил ее водитель, - но маленько да...прибавим газку...
   Гуля, замерев на сиденье, думала обо всем, что произошло сегодня. Ее мечты о большом количестве заказов снова потерпели крах! И с отцом... Что с отцом? Кошмар, а если не успеет?
   Она оставила вместо себя слабенькую Юльку. Вытянет ли та программу почти одна, ведь Настя только-только начинает выступать и у нее почти нет опыта? В программе была пара номеров, где солировала Гуля: шесты, горящие веревки, да и остальные выходы были построены таким образом, что основной акцент номера делался на Гулю. Без нее программа не покажется зрелищной, а ведущий обязательно сделает выводы и о Гуле, и об ее коллективе, после чего репутация 'Леди фаер' будет значительно подмочена.
   Скорее всего, заказов от Рустама больше не будет.
   Всем неважно, горе у артистов, не горе. Они обслуживают праздник. Деньги получены. Выступай - или найди себе достойную замену.
   'Кроме папы у меня никого нет. Осталась бы на выступление, а вдруг с ним... Потеряю драгоценные часы, минуты. Если он умрет там, в больнице? Не вернется оттуда, как мама с инфарктом?'
   Гуля не великая артистка, чтобы танцевать даже тогда, когда в ее семье беда.
   Она сидела, дергаясь и строя предположения одно другого хуже, в кабине изо всех сил ревущего камаза, мечтая как можно быстрее оказаться в городе и узнать, что с отцом.
   Водитель изредка поглядывал на нее, хмурил брови.
   -Отец-то в какой больнице?
   - В центральной.
   - Довезу. Мне по пути.
   - Спасибо, - с благодарностью сказала Гуля, еле сдерживая слезы.
   Водитель нахмурился еще больше. Гуля опять вытащила телефон : придется звонить Рустаму, предупреждать о том, что она не приедет. Подобрать нужные слова, чтобы извиниться...
   Гуле давно не было одновременно настолько неудобно и противно.
  
   Глава 20.
  
   Третьесортные фаер-танцовщики ' Фаер скай' гремели по всем праздничным агентствам со стрип-номером Аси и еще одной девушки. Не одна - две обнаженные девушки... Гуле оставалось только, пожав плечами и сделав снисходительно-презрительный вид перед своими девочками, подвинуться на рынке артистов. Новинка имела успех: количество клиентов у 'Леди фаер' сократилось.
   Заказы от Рустама они тоже потеряли. Гуля честно купила Паше мартини, но соболезнования по поводу потери ведущего (тот очень разозлился на Гулю, так как зрители попались разбирающиеся в фаере) выслушивать отказалась.
   'Паша, мне отца следовало бросить одного, что ли? По фигу, что там Рустам говорит! Я не смогла бы выступить физически, переживала, что у меня дома творится! Не мои проблемы, что Рустам такой тупой и не понимает ничего!'
   Рустам, остыв, с ней через недельку связался, поговорил, даже извинившись. Но доверие было потеряно безвозвратно.
   Гуля пока смирилась с тем, что она не выведет свой коллектив в лидеры - другого пути не было. И продолжила заниматься тем, что делала.
   Лето шло полным ходом; были всякие заказы. Они танцевали на территории богатых особняков, перед недорогими кафешками, на футбольных площадках во дворах под окнами любимых, чьи мужья решили сделать своим ненаглядным подобные роскошные подарки. Однажды даже переправлялись на другой берег реки, чтобы выступить на острове, где отмечался юбилей состоятельного мужчины...
   Зато нигде Гуля не испытывала чувства стыда ни перед одним из зрителей. Жить с чистой совестью - вот главное в жизни, поняла она. Нужно просто наслаждаться тем, что делаешь. А еще - не забывать в погоне за своими мечтами о тех, кто рядом.
   Отца в реабилитационном центре навещала каждый день. Сначала, правда, он полежал в обычной больнице со сломанными ребрами и сильным сотрясением мозга, а потом Гуля сразу перевела его на реабилитацию, лишившись части отложенных на мечту денег - и ничуть не пожалев об этом. Деньги всегда можно заработать, без мечты можно прожить, и очень долго, только близких не вернуть. Гуля слишком хорошо усвоила этот урок однажды и, не дрогнув, заплатила требуемую сумму за лечение отца от алкогольной зависимости, на которое тот с трудом , но согласился.
   Она наконец встретилась с дядей Расимом, сумела с ним уважительно поговорить и забрать свои документы. Дядя Расим даже заплатил ей за полмесяца работы и позвал обратно. Гуля, покачав головой, ушла под шумок: дяде Расиму позвонили. Он расцвел, назвал собеседника 'лапушка' и замахал Гуле, мол, подожди! Гуля, скрывая грустную понимающую улыбку, помахала дяде Расиму и отправилась восвояси.
   Она не стала искать работу. Сидела дома, раздумывала, как обновить программу, занималась сайтом и рекламой шоу.
   Антона старалась забыть, даже больше - выкинуть из головы прошлое, не думать и не анализировать то, что было. Прошлое исполнилось и исчезло, к нему не было возврата. От некоторых ведущих, с которыми успевала поболтать перед выступлениями, она слышала новости об Антоне, и каждый раз сердце сжималось с неописуемой болью, Гуле не хватало воздуха...Постепенно она свыклась и с этим, и имя 'Антон' перестало вызывать настолько сильные эмоции. Было обидно, больно, плохо, но, в общем, терпимо.
   Он не звонил ей, не писал. Как и она ему. Их коллективы больше не пересеклись на заказах ни разу. Антошка тоже был гордым, Гуля понимала.
   После случая с отцом ей до смерти захотелось его увидеть. Гуля посмотрела в интеренете на сайте танцевального центра Антона расписание занятий 'Фристайла' . Ближайшее танцевальное занятие по модерну, который преподавал в своем центре Антон, было в шесть вечера, в понедельник.
   Гуля не собиралась идти на само занятие. Но просто пройти будто по делам, мимо, случайно заглянуть в окно... Может, оно не будет завешено жалюзи, ведь Антон не любит включать кондиционер не занятиях.
   В половине седьмого в понедельник Гуля прошла мимо заветных окон. Как она и думала, Тошка открыл окно, чтобы его ученики дышали свежим вечерним воздухом, а не простужались под прохладными воздушными струями кондиционеров. И, конечно, в классе громко играла музыка: ее Гуля услышала еще на подходе к танцевальному центру. Биты отбивали ритм, играла знакомая мелодия - в стиле Антошки:
   Ровно дыши, капитан моей распущенной души,
   В этом городе так странно звучит
   Безвоздушная тревога.
   Гуля встала на цыпочки, заглянула в полуоткрытое окно.
   Жить не спеши, не сдавайся, не меняй на гроши.
   Разгорится и погаснет в ночи
   безвоздушная тревога. ( 'Би-2', 'Безвоздушная тревога - прим.)
   В танцевальном зале, стоя лицом к зеркалам, за Антоном повторяли движения танца человек пятнадцать. Парни и девушки двигались, не отрывая взгляд от преподавателя. Антон был в тренировочных штанах и синей майке с надписью 'Фристайл' на спине, босиком, с вечными напульсниками и повязкой на голове. Сердце застучало, Гуля еще сильнее приподнялась на полупальцах, чтобы лучше его разглядеть, не заботясь даже о том, что в зеркале ее могут увидеть.
   В первой линии Гуля заметила Иру. В обтягивающих черных лосинах, которые подчеркивали стройные ноги Иры, и в легкомысленной розовой кофточке, задуманной вечно спадать с одного плеча, она с легкостью повторяла комбинации, придуманные Антоном.
   Гуля тут же отошла от окна, подавившись внезапным всхлипом. Изо всех сил прикрывая себе рот, постояла среди растущего кустарника вне видимости окон центра.
   Встречаются ли Ира и Антон сейчас, какие у них отношения и как продвигается номер с танго, она не имела понятия. Зато сейчас ее бывшая подруга может спокойно находиться около Антона, разговаривать с ним, улыбаться ему. А Гуля - нет.
   Чувствуя себя постаревшей лет на пятьдесят, Гуля, ссутулясь, шла на остановку.
   Надеяться не на что. Антон вычеркнул ее из своей жизни.
   Незаменимых людей не бывает, а уж незаменимых девушек - тем более.
  
   И ее, заваривавшую чай поздним воскресным утром, совсем не взволновал звонок с чужого номера. Ей часто звонили потенциальные заказчики, интересующиеся расценками номеров.
   - Алло, - Гуля наклонила голову, удерживая трубку между ухом и приподнятым плечом, и продолжила лить кипяток в чайник. Скоро к ней должна была зайти Юля: они вместе хотели съездить в магазин, чтобы посмотреть там ткань для новых костюмов.
   -Гуля? - обращение по имени немного удивило Гулю. Она поставила чайник на стол, перехватила трубку поудобнее. Клиенты так никогда не начинали разговор.
   - Да, - произнесла осторожно.
   - Это бабушка Антона, Любовь Николаевна. У вас есть свободная минутка, чтобы со мной поговорить?
   - Конечно, - Гуля сказала это не задумываясь. Непонимающе уставилась на стол. Почему ей звонит именно его бабушка? Ей, Гуле...
   - Гуля, Антон сейчас в больнице.
   - Что с ним? Испугалась Гуля. Сердце заколотилось быстро-быстро.
   - О-о, нет, нет, не думайте плохого... он повредил колено, и ему очень... не очень хорошо. Возможно, Антон не сможет долго ходить. Вы бы...Вы бы не могли к нему зайти как-нибудь в больницу? Когда у вас будет свободное время? Антон вас хотел видеть. Просил меня позвонить вам через недельку, но я это сделала сегодня. Я же не знаю, может, вы слишком заняты, заранее выберете удобное время и придете...
   - Где он лежит? - перебила немного несвязную речь бабушки Антона Гуля, незаметно выдохнув с облегчением. Плевать, что колено. Он живой!
   Выслушав название больницы, номер отделения и палаты, спросив, что нужно принести Антону (' Да вы что, Гуля! Не надо ничего, мы к нему каждый день ходим!') она поблагодарила бабушку Антона и уверила ее, что обязательно посетит ее внука. Закончив разговор, посмотрела на чайник, морщась от нахлынувших чувств.
   Без сомнения, она выберет время! Сегодня же. Сейчас.
   Ее обиды - ничто по сравнению с тем, что случилось с Тошей, как сказала Любовь Николаевна, три дня назад. Стать обездвиженным, сильно травмироваться - величайшая беда для артиста! А для танцора это вдвойне страшнее.
   Гуля представила травмированной себя и, ужаснувшись, ушла в комнату, чтобы собраться в больницу.
   Да, Антон сильно обидел Гулю, причинил ей боль, хотя и она наговорила ему в свое время изрядное количество гадостей. Какой же она была дурой! - На сегодня отбой с тканью, мне надо срочно уйти! До созвона! - пробормотала Гуля, набрав Юлин номер. Схватила сумку с кресла, ключи и, закрыв дом и калитку, бегом бросилась к остановке.
  
   Глава 21.
  
   Гуля стояла около двери палаты Антона - палаты платной, рассчитанной на одного человека - и боялась войти в нее. А в остальном все вышло удачно: пустили в отделение свободно (она как раз попала в часы посещений), объяснили, куда пройти, и даже выдали бахилы.
   Гуля переложила в другую руку бутылку с минералкой, поправила на плече сумку, провела ладонями по любимому оранжевому сарафану. Раз пришла, надо зайти.
   Решимость ее покинула именно у двери палаты, в то время как в больницу Гуля приехала с нерушимой уверенностью, что ей нужно здесь быть. Теперь уверенность таяла на глазах.
   Предупредить заранее, спросить, можно ли сегодня - это были бы правильные шаги. Но она уже приехала, минералку купила, которую четыре года назад всегда пил на тренировках Антон - чисто символически, потому как не знала, что ему привезти, а еще - боясь показаться навязчивой. Неужели уезжать обратно?
   Он может сказать Гуле совершенно справедливо: ' Приходи через неделю, как сказала моя бабушка. Сегодня я тебя не звал'.
   Ей нужно увидеть Тошу именно сегодня, чтобы успокоиться. И извиниться.
   Гуля готова была услышать, как Тошка ее пошлет куда-нибудь всерьез и надолго.
   Она стукнула по двери раз, другой. Не выдержав, открыла дверь, заглянула в палату.
   Комната была небольшой, очень светлой и уютной. Кровать, стул, тумбочка, холодильник, телевизор напротив кровати на подставке.
   Задержав дыхание, Гуля шагнула в палату и прикрыла за собой дверь.
   Антон никак не отреагировал на ее приход, даже головы не повернул. Подойдя ближе, Гуля поняла, почему: он слушал музыку в наушниках, закрыв глаза.
   Она, остановившись напротив кровати Антона, всмотрелась в его изменившееся лицо, измученное и печальное. Черты лица стали острее и жестче; он был небрит, и хотя трехдневная щетина на подбородке даже шла ему, Гуля никогда не видела Тошу небритым. Для него это было несвойственно.
   Гуля не стала дотрагиваться до Антона. Подвинув стул и поставив бутылку на подоконник, села у окна. Оперлась щекой о кулак, смотрела на неподвижно лежащего Тошку и была готова была плакать навзрыд от безысходности и сострадания: настолько странно было видеть Антона, лежащего на больничной койке. Он был весь - движение, весь - танец, весь - свобода! А теперь лежит на постели, прикрытый беленькой простынкой...
   Антон пошевелился, открыл глаза. Увидев Гулю, посмотрел на нее с недоумением. Он явно не ожидал ее здесь увидеть.
   - Антон, привет... - Гуля, встав со стула, не спеша подходила к кровати Антона. Недоумение на его лице тут же сменилось замкнутостью и отчужденностью.
   - Привет, - ответил Антон и, вытащив из ушей наушники, отвернулся. Уставился в стену, закусив нижнюю губу.
   Сердце Гули обливалось кровью. Кому, как не ей, представлять, чего он лишился! Танцы и огонь были его жизнью, его любовью, его страстью - его всем. И в одну секунду это потерять...
   Гуля приблизилась к его кровати, присела на краешек. Наверно, такое было наглостью с ее стороны - прийти сюда без приглашения. Антон рассматривал стену, после - простыню, прикрывающую его тело, и не поднимал на Гулю глаз. Полное, совершенное отчуждение.
   - Как дела? - аккуратно спросила Гуля.
   -Нормально. Как видишь, - сказал Антон без выражения. Он был не здесь - в своих мыслях. И последние были далеко не веселыми.
   Гуля не знала, как утешить Антона, что говорить дальше.
   - Я надеюсь, это ненадолго? Когда вернешься? Без тебя, Антон, без твоего 'Фристайла'....
   - Перестань, Гуля! Ты типа хочешь меня поддержать? Ты поддержала. Спасибо, что пришла. Свободна. Дверь сама знаешь где, - Антон смотрел в окно. Гуля вгляделось в его напряженное лицо, полные горя голубые глаза и проигнорировала обидные слова.
   Слишком долго она завидовала Антону, обижалась, злилась на него. Конкурент повержен, сошел с дистанции, ему тяжело и плохо... Тот человек, который обидел ее, причинил боль, теперь страдает.
   Надо было радоваться. Только Гуля чувствовала его боль как свою. И ничего приятного здесь для нее не было и быть не могло.
   - Это моя бабушка тебя попросила навестить меня? - Антон все-таки нарушил молчание. Скользнув по Гуле ничего не выражающим взглядом , вновь опустил взгляд на простыню, - никому, кроме своих, не афишировал, что так вышло. Думал, за недельку приду в себя, оклемаюсь... Я сегодня не в лучшей моральной форме, так что не особо хочется принимать гостей. И я сейчас не самый замечательный собеседник, Гуль, - Антон оставался собой: сильным духом человеком, привыкшим к трудностям и научившимся преодолевать их, никого не осуждая.
   Боль выворачивала Гулю изнутри. Слезы выступили на глазах, и Гуля заморгала часто-часто: если Антон их увидит, они обидят его. Жалость всегда унижает таких, как Тошка.
   - Она мне позвонила, да. Сказала, чтобы я когда-нибудь навестила тебя. Я пришла сразу же. Что значит - 'когда-нибудь навестить'? - возмутилась Гуля.
   - Ясно. Спасибо, Гуль, - и вновь молчание.
   Гуле хотелось сказать ему так много! Только нужных слов не находилось. Как сказать, что она его любит? Выпалить сию секунду? ' Антон, я давно тебе хочу сказать, что тебя люблю, и мне все равно, что у тебя с ногой!' Глупо. Она бы сама в жизни не поверила, если бы ей так сказали.
   - Как это произошло? - тихо спросила Гуля.
   Антон хмыкнул, немного оживившись:
   - Не поверишь. Не на выступлении и не на трюке! На тренировке у меня в танцевальном центре. Объяснял начинашкам легкий прыжок из модерна. И вот - дообъяснялся. Прыгнул неудачно. Вдвойне обидно... Я бы понял, если бы сложный трюк. А здесь - на ровном месте...
   Гуля сочувственно покачала головой, хотела дотронуться участливо до Антошкиной руки. Вовремя спохватилась, отдернула уже было протянувшуюся к его руке свою ладонь. Вдруг не так поймет?
   - Ничего, Тош, все же будет нормально, правда? Ты скоро опять будешь танцевать. Ничего, немного подлечишься, опять в огонь...
   Болезненная гримаса на лице Антона заставила Гулю умолкнуть и проклясть себя за то, что начала говорить дурацкие общие фразы, всегда тягостные для людей, которым их говорят. Гуля будто со стороны услышала в них скрытое злорадство и ужаснулась себе. Иногда действительно лучше жевать, чем говорить. Или стоит просто молчать.
   - Я не знаю, Гуля, когда вернусь. Мне ничего не обещали врачи. Ничего. Либо повезет, либо я так и останусь хромым на всю жизнь. Или еще чего хуже. Так что в ближайшее время я не вернусь. Ни в танцы, ни в огонь. Никуда...
   Гуля широко раскрыла глаза. Не может быть! Она не представляла артистический мир без Антона. Без кого угодно, даже без своего коллектива, но только не без Антона.
   - Антон... Нет! Ты что говоришь?!
   - Наверно, мне пора взрослеть, Гуля, - горько усмехнулся Антон, - взрослеть... Скакать до тридцати лет через горящую веревочку - это слишком. Жизнь намекает: иди, Антон, работай. Как все. Ладно, ничего, - Антон отвернулся, прищурившись, и немигающим взглядом уставился в стену.
   - Нет, Антон! Ты что? Огонь - это же твое! Блин, да ты... да ты лучший фаерщик из тех, кого я видела! Ты... ты суперский! Что значит - 'как все'? Антон, у тебя талант, зачем тебе быть как все? - воскликнула Гуля, ошарашенно мотая головой, - Антон...
   - Ладно, остынь, Гуля, - Антошкины губы чуть скривились в невеселой улыбке. Глаза же остались такими же скорбными, - зачем ты мне душу рвешь? Если даже все, что ты сказала, правда, то это в прошлом. Я был таким, Гуля. Был. Теперь я - никто. Калека, - последнее слово он произнес с потрясшей Гулю интонацией, от которой она сама уставилась на Тошкину простыню.
   Гуля не могла сообразить, что сказать еще ему в утешение. Что она в школе читала 'Повесть о настоящем человеке', главный герой которой научился танцевать на протезах? Это вряд ли успокоит Антона, а из уст Гули такой факт будет звучать как откровенная издевка. У нее-то все отлично, она-то танцевать может.
   - Раз пришла, давай поговорим об одной вещи, - неожиданно проговорил Антон, уставившись на Гулю холодно и отстранённо.
   - Давай, - Гуля готова была выслушать сейчас что угодно. О себе - в том числе.
   - Мне придется уйти, Гуля, - еле заметная судорога пробежала по лицу Антона, - уйти... из фаера. Мой коллектив остается без руководителя. Я хочу отдать...отдать его тебе.
   - Что? - Гуля не поняла, что произнес Антон. Он бредит?
   - Теперь ты станешь руководителем моего коллектива. Основным танцором, хореографом.... Всем, чем раньше занимался я, займешься ты. Конечно, ты не сможешь исполнять некоторые трюки, которые делал я, и какие-то номера придется убрать из репертуара навсегда. Но, я думаю, ты придумаешь другое, заменишь мои номера своими...Поначалу я помогу тебе: посоветую, кого из парней поставить в главные исполнители и прочее. Ребята тебе слова поперек не скажут. Ни они, ни девочки. У меня хороший сплоченный коллектив, кроме того, я проведу с ними разъяснительную беседу, да и ты, думаю, сможешь их удержать и направить как руководитель. Имя 'Фристайла' хорошо раскручено, при умелом управлении ты сможешь добиться еще большей известности коллектива.
   - Антон, что...
   Гуля хотела перебить Антона, но тот, казалось, не слышал ее:
   - Нужно занимать освободившуюся нишу скорее, Гуля. Пока ее не занял кто-то другой, тот же 'Фаер дрим', например. Тем более, ты же всегда мечтала быть первой, не так ли? Гордая Гуля всегда хотела обойти всех, - скривил губы Антон, и глаза стали еще более печальными, а Гуле захотелось кричать,- Ты же всегда хотела кому-то что-то доказать? Давай начистоту. Даже не кому-то - мне. Я не знаю, зачем тебе это было надо. Как будто я кто-то уж... я даже слова не подберу... Короче. Забирай мой 'Фристайл' себе. Теперь ты первая фаерщица в городе, даже мои сильные парни - не в счет. Они всего лишь исполнители, не больше. Люди, которые слепо делают то, что им скажешь. И ни одна девочка не переплюнет тебя, Гуля. Ты - первая на пьедестала. Виват, королева! Только поспеши. В нашем деле остановка равна падению...
   Гуле было невыразимо стыдно. Он знает, что Гуля завидовала ему. Откуда?
   - Это тебе Ира сказала?
   - Она в том числе. Я долго не верил, все смеялся, говорил себе: 'Зачем это Гуле?' Ведь я - это я, ты - это ты. Каждый из нас интересен по-своему. На мой коллектив тоже постоянно смотреть устанешь, нужно разнообразие... Конкуренция всегда должна быть, коллективы развиваются, соревнуясь друг с другом! Я не могу полностью монополизировать шоу огня. То есть не мог...
   По щеке Гули потекла слеза. Королева. Как беспощадно это звучало для Гули!
   А вся зависть и постоянное стремление стать лучше Антона были лишь из-за того, что Гуле хотелось дотянуться до Антона, быть к нему ближе, пусть и таким странным и непонятным способом. Тогда Тоша наконец заметил бы ее. Заметил так, что не смог бы отмахнуться. Она была бы всегда на глазах, и он помнил о ней - постоянно, неизменно.
   - Мне параллельно, что тебе сказала Ира, Антон, и что говорили другие обо мне, - твердо произнесла Гуля, честно глядя Антону прямо в глаза, - но вот что скажу тебе я сейчас. Антон будет снова танцевать в своем 'Фристайле'. Это не обсуждается, это такая же истина, как и то, что я сейчас сижу рядом с тобой. Я так сказала. И пока не танцует Антон, не танцует Гуля. Вообще не танцует. Никакие танцы. Ни огонь, ни любимый восток - ничего! Это тоже не обсуждается. Я пойду работать в магазин и буду ждать, пока ты не выздоровеешь, ясно? Пока ты танцевать не начнешь, не начну и я. Пусть забывают мой коллектив и возникает много-много новых фаерщиков, пусть я потеряю море денег и море заказов - все равно! Тебе больно, ты страдаешь - значит, я страдаю вместе с тобой. Потому что... потому что ...- спазм сдавил горло Гули. Она задыхалась, не имея возможности закончить свою пламенную речь, которая так хорошо начиналась. Антон, встрепенувшись, резко сел на кровати, схватил Гулину ладонь и сильно сжал.
   - Гуля...
   - Да потому что, если не танцуешь ты, если нет тебя, мне какая в этом надобность! Дурак! - Гуля уже ревела, размазывая слезы ладонью по лицу, - Отвали, Антон, я все сказала! Я не буду танцевать тоже! Мне не нужен твой дурацкий коллектив и не был нужен никогда! И не нужно мне быть первой, мне вообще не это нужно! - всхлипывала Гуля. Она попыталась было убежать, но Антон крепко держал Гулину руку. Вырвать ее из железной ладони Антона не получалось.
   - Пусти меня! - попыталась в который раз выдернуть руку Гуля, как подвинувшийся Антон притянул ее к себе и крепко обнял.
   - Гулечка, не плачь, - прошептал он, и Гуля услышала дрожь в его голосе, которая заставила насторожиться и замереть в его объятьях. А еще - вспомнить, что он страдает, и устыдиться своих криков, - не плачь, пожалуйста...
   Антон целовал ее волосы, гладил пальцами ее лицо:
   - Не плачь! Мне все равно, что о тебе говорили, правда. Ты самая лучшая, самая красивая. Я..Гуля, у меня... у меня столько с тобой связано.
   Гуля отстранилась от Антона. 'Связано' у него с ней. Она его любит, а 'связано' - это все-таки не любовь, так! Погладить по головке малую девочку.
   - Зашибись, - пробормотала, всхлипнув, - ладно, все нормально, Антон. Я выполню, что обещала. А ты быстрее выздоравливай, понял? Я без танцев сдохну. Пошла я, наверно. Извини за...
   Глаза Антона вспыхнули.
   - Ты когда-нибудь дашь мне сказать, мисс гордячка? Или мне опять придумывать, как сделать так, чтобы вы меня послушали, королевна?
   - Я не королевна!
   - Бл..дь, - прошептал Антон, не дав закончить Гуле, притянул к себе, накрывая ее губы своими, целуя настойчиво, но нежно.
   - Вот так лучше? Ты помолчишь, пока я все не скажу? - поинтересовался Антон, глядя в затуманившиеся глаза Гули.
   - Да- а...
   Антон вновь взял ее за руку, и, чуть улыбнувшись, заглянул в ее глаза открыто и искренне.
   - Я давно хотел поговорить с тобой, Гуль. Давно хотел предложить тебе встречаться, быть моей девушкой... ладно, по порядку. Расскажу с самого начала. Теперь мне плевать, как ты отреагируешь. Я понял для себя: надо о наболевшем рассказать, а дальше - отпустить все и жить с чистым сердцем...
   Гуля сидела рядом с Антоном, почти не дыша.
   Тошка оперся на спинку кровати, в эти мгновения превратившись в себя прежнего: из глаз ушла затравленность и боль, а выражение лица стало дружелюбным, даже немного радостным.
   - Несколько лет назад я был очень многообещающим танцором - так говорили мне мои преподаватели, руководители коллектива... Речь не об этом. Однажды я пошел на День рождения к своему приятелю и впервые увидел там фаер-шоу. Конечно, я слышал о том, что танцуют с огнем и раньше, но...Но слышать и видеть - разные вещи. И я впервые увидел тебя.
   Гуля затеребила краешек простыни. О, эту встречу она отлично помнила!
   - Ты тогда подошла близко-близко. Такая молоденькая, такая милая. Улыбалась чуть испуганно, помню, и я подумал : 'Девочка только недавно начала выступать'. Огонь меня потряс. Это было захватывающе, и в то же время так опасно! Я почувствовал его опасность, когда ты нечаянно попала горящим поем себе в голову. Никогда не забуду. Я и сам не раз жегся после, и видел, как жгутся на выступлениях мои девочки, но тогда я испугался за тебя о-очень сильно.
   А потом ты улыбнулась, - глаза Антона стали мечтательными, - улыбнулась так...так по-настоящему. И почему-то посмотрела на меня. А у меня сердце екнуло, правда! Никогда такого не испытывал! Не люблю косяков, Гуля, ни своих, ни чужих, ты в курсе. Не любил никогда. У тебя был на том вступлении крупный косяк, если уж мерить нашими сегодняшними мерками. Но ты собралась тогда и достойно из него вышла. И эти яркие, живые эмоции! Вредная такая улыбочка, едкая - и отчаянная, потому что ты понимала, что накосячила и что я увидел. Тот вечер навсегда перечеркнул мою танцевальную карьеру: я понял, чему посвящу себя. Я влюбился. Влюбился в огонь и еще в кое-кого...
   ' Тошка прикалывается', - успокоила себя Гуля. Быть не может, что он говорит про нее!
   - Я попросился к вам в коллектив, - с легкой улыбкой, не отводя взгляд от удивленного лица Гули и держа ее за руку, рассказывал Антон, - мне очень повезло, что я именно хореограф, иначе бы меня не взял Женек: почему-то он зациклился, что ему нужны хореографы. А так он меня принял, и я смог познакомиться с тобой поближе. Помню, ты не очень обрадовалась, когда я пришел в коллектив. Вернее, очень не обрадовалась. Потом вроде бы оттаяла, объяснять стала. Тем более, на меня много времени никто не тратил, все занимались собой. Кроме тебя. Я было понадеялся, думал, подружимся, все такое... А потом узнал, что вы с Женьком встречаетесь. Он сам ко мне как-то подошел и сказал об этом. Чтобы я не лез к тебе.
   - Я не встречалась тогда с Женьком. Уже не встречалась, - не смогла не ответить Гуля.
   Антон кивнул:
   - Я тогда не понял. Если мне говорят: 'Не лезь в наши отношения', я не лезу. Тем более, ты ко мне никакого особого внимания не проявляла, кроме дружеского. Ну, что дальше? Я привык, что мы с тобой друзья, общался с другими девочками, искал любовь - все, как надо. Налаживал отношения и с тобой, как-то мне даже удалось проводить тебя до дома.... В меня твой отец тогда пульнул бутылкой, помню.
   Гуля нахмурилась, но промолчала. Все так и было, здесь не оправдаешься, не она же в Тошу бутылкой швыряла.
   - А на следующий день Женек отозвал меня в сторонку и сказал, что если случится ещё одно провожание, я вылечу из коллектива. А я прикипел к огню, прикипел ко всему... К тебе... И ты была чужой девушкой...Я пообещал, что больше этого делать не буду. Извинился перед Женьком за то, что тебя проводил. Он меня вроде бы простил тогда и обрадовал, что скоро ты с ним в Москву уедешь. Колеблешься вроде бы, но уедешь. Я тоже так думал. Если с парнем своим, почему бы не уехать?
   Гуля задышала чаще, еле сдерживаясь, чтобы вслух не выругаться. Женек - урод! Сволочь! Отомстил за отказы ей, вот....! 'Гулечка, пойдем ко мне... Я придумал новые комбинации!', 'Гулечка, нам стоит опять быть вместе, как считаешь, крошка?', 'Гулечка, мы едем в Москву, покорять столицу! Надо быстрее покупать билеты!'.
   - А потом ты осталась, и я предложил тебе работать вместе со мной. Ты сказала: хочешь одна. Тогда я понял, что тебе не нужен. И никогда особо не был нужен. Я повернулся и ушел. Зачем унижаться? Набрал людей, начал тренировать их, придумал зрелищные номера. Зарабатывал деньги, зарабатывал имя для коллектива... Вырвался вперед, стал одним из лучших фаерщиков по городу, но каково мне было! Тренировки с огнем, занятия в танцевальном центре... Я вел много групп, чтобы заработать, чтобы отдать долги, расплатиться с бабушкой. Жил тут же, на работе: с родителями не хотел, большой мальчик. Встречался с девушками, но мало кто из них задержался надолго. Им казалось, что я слишком люблю выступления, огонь, и на них не обращаю внимания. Может, они были правы... Кое-кто смог примириться с моими увлечениями, только я их не любил... Да ладно, это все лишнее. Периодически я смотрел, что делаешь ты. На расстоянии, не подходя близко. Слышал о тебе от ведущих, иногда мне показывали записи твоих выступлений. Так, болтали ни о чем, и я спрашивал типа ради любопытства. Я знал, что ты тоже с кем-то встречаешься, Аишка говорила как-то, ну... Жизнь есть жизнь. А потом я раздал долги, купил квартиру, сделал ремонт. Машина, квартира - то, ради чего я пахал, ради чего ударился в шоу, позабыв обо всем на свете. Было как прозрение. Я остановился и оглянулся назад. И не увидел около себя никого. Никого, по большому счету. Стал вновь уделять больше внимания модерну - и осознал, что здесь все плохо, с эмоциями отстой. И везде плохо. Тут мне пришла в голову идея с танго, и я понял, с кем хочу его станцевать. С тобой.
   Гуля вздрогнула. Антон же продолжал улыбаться, не отрывая взгляда от ее лица.
   - Я еще посмотрел тогда твою программу а -ля восток, где у вас костюмки ну очень открытые. Слышала мудрую фразу: 'Чем больше женщина раздета, тем хуже у нее с танцем'.? Конечно, не всегда хуже, если в реальности. Но фраза в чем-то верна - трудно объяснить... Когда нечего показать уже, и нет идей, обычно раздеваются. Я понимаю эту фразу как-то так. Тем более, ты понизила цены выступлений своего коллектива - это тоже о чем-то говорит! Не надо было, не стоило, так бизнес не ведут... Я тебе сказал об этом раньше. Решил вновь тебе предложить станцевать со мной, поработать вместе, хотя был уверен, что ты мне откажешь. А вдруг, думал, получится? Не получилось.
   Антон рассказывал Гуле вещи, казавшееся ей необыкновенными. Никогда бы подобное не пришло ей в голову! Хотя...
   - При встрече с тобой в 'Мае' я понял две вещи. Первая: тебе была интересна моя задумка. И второе : что-то у тебя произошло, и ты ко мне стала относиться по-другому, или я чего-то раньше не догонял... Я хореограф, Гуля, умею подмечать чужие движения. Твое лицо, твое тело кричало, что я смущаю тебя. Как раньше. Лет пять назад я не понимал этого, списывал на Женьку, на твою молодость - на что угодно! Прошло четыре года, а ты все смущалась, и смотрела на меня...блин, я не могу объяснить, что я понял. Но тогда я решил, что от тебя не отстану, и добьюсь, чтобы мы станцевали вместе. А уж когда я твой восток увидел...Блин, несколько ночей уснуть не мог, все представлял тебя... А кастинг - для отвода глаз. Хотел прийти к тебе после него и пожаловаться, что нет хороших девчонок, танцевать не с кем, Гуля, давай попробуем. Неожиданно на кастинг пришла твоя Ира. Думал, мне повезло. Я мог предугадать, как ты психанешь, и не глядя выбрал ее, чтобы ты пришла, и мы решили насущный вопрос. Я бы уговорил тебя станцевать со мной. Думал, ты придешь и попросишь... поменяться на нее, например. Но я не учел, какая ты гордая. Ты просто меня послала, и Иру ты тоже послала. Как ты меня не расстреляла из чего-нибудь прямо на благотворительной площадке, до сих пор удивляюсь, но я специально вышел на сцену. Чтобы проверить кое-что. И парням сказал заранее, что орать, - Антон усмехнулся, провел по лицу рукой, взъерошил волосы и вновь прямо глянул на Гулю.
   - Аише ты предложил, чтобы я вышла на сцену, так? - перебила Антона Гуля.
   Антон издал тихий смешок.
   - Допустим. Она раскололась, что ли? Я только намекнул : 'Разве Гуля не танцует? Почему она не занята в благотворительном вечере? Пусть хотя бы целуется с кем-нибудь, потому что это неправильно: мы работаем, а Гуля отдыхает...' Аишке только намекни! Ты мне опять не даешь говорить. Понимаешь, наверно, что я хочу сказать?
   - Нет, - замотала головой Гуля, - нет... Антон, я даже...
   -Рот закрой, все испортишь. Ты хотела меня. И не просто хотела. Я тебе нравлюсь, Гуля. Верно? Без влюбленности так не целуются, или я не прав?
   Гуля почувствовала, как щеки и лоб горят огнем.
   - Краснеешь? Да, Гуля? Но ты опять убежала, и меня опять послала, когда я тебя предложил подвезти. Твою мать, подумал я тогда, мы с тобой все равно станцуем, и ты мне за все ответишь. За то время, пока я сох по тебе, малолетке...За мою необъяснимую влюбленность в тебя. За то, что заставила меня влюбиться в огонь и бросить народный коллектив... короче, за все. Я уже строил планы, как это сделать, и вдруг встретил тебя в ночном клубе. Ты попросилась ко мне переночевать... Я бы отвез тебя к себе домой, дома у меня намного лучше условия, но отлично представлял, что ты откажешься, и не стал предлагать. Когда тебя в клубе увидел... маленькая, съежившаяся... - ладонь Антона нежно погладила руку Гули, - Было просто... не могу сказать как! Но я не мог не намекнуть о танце. И ты согласилась! Блин, я еле сдержался, чтобы не расцеловать и раздеть тебя той ночью! Настолько податливая была, беззащитная... А утром Гуля стала собой, как обычно. Упрямая и вредная. Почему я в тебя влюбился, не могу объяснить себе никак. Никогда не мог... Я сообразил, что с утра ничего от тебя не добьюсь. Только вечером, когда выступлю, когда будет темно. Ночь расслабляет, делает ближе, пусть она и только за окном...Я надеялся, что что-то будет, и одновременно уже ни на что не надеялся.
   Эта ночь многое изменила для меня. Во-первых, я понял, что у нас взаимные чувства, и то, как ты прижималась ко мне, какой была в постели, говорило, что я тебе очень нужен. И еще я осознал, что это танго с тобой я вряд ли смогу танцевать для зрителей. Слишком личным для меня оно стало, а я, видно, не такой уж профессионал...или просто не хочу в данный момент показывать другим, кого люблю. Кое-что в жизни должно быть не для всех, тем более, когда у нас с тобой ничего не понятно. Я это и хотел сказать тебе тем утром, когда ты убежала от меня. Понимаю, что ты подумала, Гуль. Но я тогда не был готов тебе вывалить всю правду. Не мог. Как сказать, когда сказать, как ты воспримешь... Сердце открывать перед другим человеком, говорить о самом главном - сложнее всего, - глаза Антона блестели, как голубые озера, освещенные солнцем, - а дальше ты мне еще добавила, и я нормально психанул... Ладно, опустим остальное. Главное ты услышала. Мне кажется, ты похожа на огонь. Такая же гордая, непокорная, обжигающая... и можешь быть мягкой и теплой . Никогда не забуду, как ты мне сочувствовала, как носила пирожки и компоты в больницу лет пять назад, когда я болел. Помнишь? Как помогала и объясняла, хотя и зыркала параллельно не слишком добро. Я многое взял на себя: организационные вопросы, рекламу; ты мне благодарна вовсе не была, кажется, даже обижалась. А я просто хотел тебе помочь...
   Слезы лились из глаз Гули, просто лились. От того, что слова Тошки были такими любящими и добрыми, но больше - от того, что она была совершенно счастлива.
   - Я люблю тебя. Что угодно делай с моими словами, кому угодно говори. Можешь насмехаться, пересказывать всем, какой Антон дурак. Теперь я никто в артистическом мире, я ухожу. Могу себе позволить быть предельно честным. Но, мне кажется, ты не будешь смеяться. Я хотел напоследок подарить тебе самое дорогое, что у меня есть - мой 'Фристайл', мое дело... Все-таки я ухожу не с пустыми руками. Ну вот, я тебе всю душу раскрыл...
   - А Ира? - Гуля пристально посмотрела на Антошку.
   - Ира? Она танцует у меня. Когда не хватает девочек. Своих я не могу обидеть, они выступают всегда, а если кого-то не хватает в легких постановках - болеют или еще что - замещает Ира. Недавно на модерн ко мне пришла. Я с ней поговорил почти сразу, чтобы не питала ненужных надежд. Намекнул, что люблю другую, и с ней все сложно. Я многим такое говорил. Истина, между прочим! Мой модерн...э-эх...- погрустнел Антон, пошевелив ногой. Второй двигать не стал, лишь прикоснувшись к ней, сразу же отнял руку.
   - Ты будешь танцевать! - убежденно воскликнула Гуля, сжав ладонь Антона своими ладонями, - Пусть не сейчас, попозже. Сейчас просто поставишь вместо себя людей, изменишь номера... Ты немного травмировался, но твой коллектив остался. Ты же не просто танцор, ты хореограф-постановщик! И всегда был им, если мне не изменяет память! Ты остаешься, а я буду с тобой! Мне плевать, хромой, кривой...Это же ты, Тошка! Я буду рядом, если ты захочешь...
   - Я придурок, что ли, чтобы от такого отказываться? Особенно после того, как тебе все на духу выложил? Только нужен ли я такой тебе? Калека... - поморщился Антон, кинув взгляд на больное колено.
   - Отвали! Ты не калека! Слово это забудь!
   - Я слово 'отвали' от вас, Гульмира, слышал раз миллион за все время нашего знакомства. Может, заменишь его другим? - ворчливо откликнулся Антон, - и что-нибудь душевное мне скажешь наконец?
   - Что я тебя давно люблю? Это же и так понятно! Я бы в жизни не стала спать с парнем из-за какого-то там танца!- да уж, говорить сокровенное было трудновато, и растрогавшаяся от слов Антона Гуля никак не могла озвучить свои чувства. Они были для нее настолько привычными, что, казалось, Тошка о них должен точно знать, - Я люблю тебя, Тош. Тоже давно, еще со старого коллектива. Мне не хотелось показывать, что ты мне нравишься. Если бы я сказала тебе пять лет назад об этом, а ты бы меня послал с моей влюбленностью, было бы ужасно!
   - Иди ко мне, - прошептал Антон, раскрыв объятия. Гуля прильнула к нему. Оно поможет и поддержит. Всегда будет рядом - она точно знала.
   -Я готова потанцевать в твоем коллективе, но с условием - ты ставишь номера!
   - Ну их на фиг, Гуль! Я сейчас так счастлив, что не хочу ни о чем думать, тем более - о номерах! А вот от продолжения танго я бы не отказался...
   - Тошка! - шутливо пихнула его в бок Гуля, - уже выздоравливаем?
   - Ага, что-то вроде того...
   Гуля, радостно смеясь, обвила руками шею Антона и прижалась к его губам.
  
  Эпилог
  
  Год спустя.
  
  Ведь что-то да значит,
  Раз зрители плачут,
  Рыдают и плачут,
  Сраженные игрой...
  Группа "Пикник"
  
  Пашка Демин, неторопливо везя свой незаменимый чемоданчик на колесиках, направлялся в гримерку. Гулю, стоящую в холле ресторана около ее входа, разобрал смех.
  - Демин, ты куда-нибудь когда-нибудь приезжаешь вовремя? Мы с огнем выступили, уже без пятнадцати одиннадцать вечера. Кто на твои фокусы смотреть будет? Гости пьяные...
  - Главное, чтобы заплатили, - невозмутимо парировал Демин, ничуть не убыстряя шаг.
  - Ты пропадал, что ли, где-то, или болел? Сто лет тебя не видела, - Гуля продолжала посмеиваться.
  - Год. В Японии по контракту работал.
  - Ого!
  - Неделю назад как приехал. Гуля! Я так рад тебя видеть при боевом духе и в бодром здравии. Я тебя обниму, если позволишь...
  - Да пожалуйста, - Гуле было не жалко. Медвежьи объятия Демина закончились внимательным ее осмотром.
  -Ох, соскучился по русским девчонкам! Везде были одни узкоглазые - ужас! А это что у тебя? - Пашка бесцеремонно схватил ее за руку, - Да ты никак замуж вышла! Тьфу, черт! Уедешь надолго - сразу всех симпатичных девчонок уведут. Невезуха...
  - А ты на мне жениться хотел? Жаль, раньше не знала! - Гуля весело смеялась вновь: ей можно расслабиться, она уже отработала свою программу.
  - Когда вы молчите, Гульмира, вы просто чудо. Чуть только рот открываете - немного хуже. Но, думаю, муж ваш об этом хорошо осведомлен и как-то с этим борется, не так ли?
  - Возможно, - загадочно улыбнулась Гуля.
  - А он здесь, с тобой? Познакомишь?
  - Э-э-э... Да, здесь.
  - Антон, говорят, тоже женился, - без перехода объявил Пашка - на ком, не сказал никому, он знатный партизан. Но кольцо обручальное у него видали. Что это с фаерщиками, мода, что ли? Я вот до смерти не женюсь. А там - посмотрим.
  - Ну...
  - Ладно, Бог с ним, с Антоном. Душечка, вы в сто раз лучше него, хотя бы потому, что женщина! Мужа показывай.
  - Да вон он, - Гуля протянула руку к двери, в которую только что зашел Антон.
  Он еще немного прихрамывал и постоянно носил эластичный бинт на коленке, но уже два месяца назад начал выступать. Вернул в программу и номер с веревкой, правда, временно его сделав намного легче в плане трюков.
  Демин застыл, округлил глаза.
  - Да ла-адно... Врешь! Хотя...никогда вас вместе не видел! Анто-он! - заорал он на весь коридор, благо, на этот момент пустой: гостям недавно подали горячее, и все они сидели за столами в зале.
  Антон, кивнув со входа, подошел к ним с Пашей. Хромоту со стороны никто бы не заметил, но только не внимательный взгляд Гули.
  Надо ему запретить пока делать этот номер с веревкой. Но разве ее Антошке что-то запретишь? Именно оно, упрямое стремление к танцам, помогло ему быстрее встать на ноги.
  - Пашка не верит, что ты на мне женился, Антон, - произнесла Гуля с наигранной обидой.
  - Я тоже иногда своему счастью не верю, - Антон потрепал Гулю по волосам, и растрепал-таки хорошо залаченные пряди, - Привет, Паш. Сколько лет, - протянул фокуснику руку.
  Тот пожал ее, дико вращая глазами.
  - Да... Умеете удивить. Оба. Я ведь знал, Гуля тебя ненавидела просто до смерти...
  - Она переменила свое отношение ко мне. Правда, Гуль? - Рука Антона по-хозяйски легла на ягодицы Гули и чуть сжала их. Гуля незаметно толкнула его локтем:
  - То-оша... - посмотрела многозначительно, - конечно, переменила, Паш.
  - И теперь нет 'Леди фаер'?
  - Почему? Есть. 'Фристайл' , 'Леди фаер'... У нас реклама на одном сайте. Программы разные, есть возможность выбора. А так жена и с 'Фристайлом' танцует, то есть со мной... - ответил за Гулю Антон. Рука его переместилась на Гулину талию и теперь легко ее поглаживала.
  - Вы женаты сколько?
  - Скоро будет год. Месяца через три.
  - Да ешкин кот! Уехал, значится, я в Японию! Ничего себе перемены в мире... А ребетёнка что, скоро? - допытывался любопытный Пашка. Осмотрел еще раз Гулю. - Ты вроде бы поправилась чуток, Гульмира? Маленького не ждешь?
  - Как только - так сразу сообщим, Паш. Тебе первому, - Антон неизменно оставался в рамках приличий и дружелюбного общения.
  Гулю же вопрос Пашки напряг. Неужели видно со стороны?
  И ничего она не поправилась, Пашка-болтун!
  Она сама-то узнала случайно об этом несколько дней назад. Долго размышляла, какой выбрать момент и как создать красивую обстановку, чтобы рассказать. Такое событие - праздник!
  В двери ресторана просунулся отец. Заходить не стал, показал Гуле знаками, что реквизит собран. Гуля кивнула в ответ, и отец ушел на улицу.
  Его взяли техником в коллектив скорее номинально, чем для настоящей работы, и у него были совсем несложные обязанности. Марат же, приставленный Гулей к ничего не подозревающему отцу 'вторым техником', незаметно присматривал за ним и рассказывал Гуле, как тот выполняет поручения. Деньги Гуля отцу за работу платила, как и другим работникам коллектива, только в руки не давала. Переводила на карту или покупала что-то из вещей и еды по его просьбе: привыкла страховаться с ним. Чьи-то побои (так и не нашли виноватых) отца вроде бы вразумили, но Гуля не расслаблялась.
  - Пошел я, - возвестил Демин, вновь хватаясь за ручку чемоданчика, - счастья вам, благополучия... А-то я сегодня не выступлю.
  - Пока, Паш! - сказал Антон, Гуля же помахала вслед рукой.
  - Гуля, я чего-то не знаю? - обратился к Гуле Антон, лишь за Пашей закрылась дверь гримерки.
  - Да ничего...
  - Не ври мне. У тебя спина чуть ли не окаменела.
  - Ну...может, Паша и прав. Я капельку потолстела за последний месяц... Хотела рассказать об этом в красивой обстановке...
  - Гуля, ты беременная? Обалдела совсем? Дышишь керосином, ненормальная! Почему я самое главное узнаю в последнюю очередь? Офигеть!
  - Я сама узнала недавно, - она постаралась честно посмотреть Антону в глаза.
  -Давно?
  Гуля зашептала быстро и извиняюще:
  - Вот дня два назад... Пятая неделя. Хотела тебе рассказать после этого выступления. Антон, я больше не буду в ближайший год танцевать с вами, правда-правда! Я крайний раз выступила, честно! И керосин не нюхала почти, я не замачивала реквизит и стояла от него далеко! Антон! Мне так хотелось с тобой еще раз станцевать танго, тем более, эту программу давно не заказывали!
  Она сама понимала, что поступила по-детски. А что делать? Тошка ее бы отстранил от выступлений быстро, кричи ли Гуля, умоляй или обижайся.
  - Гуля, я просто слов не найду...
  - Не надо ругать меня, я беременная. Вот! - успокаивающе сказала она, обнимая Антона. В коридоре появилась пара гостей, потом вышла невеста с женихом по своим делам. Гуля прижималась к Антону и покаянно смотрела в его напряженное лицо.
  - Я больше не буду, Тоша! Напоследок хотела выступить, еще разик с тобой... Не злись, пожалуйста...
  - Я же говорила! Вы тоже муж и жена? - девушка в шикарном платье невесты, ведя за руку своего новоиспеченного мужа, подходила к Гуле и Антону. На ее лице Гуля увидела радость и восхищение:
  - Так красиво было, спасибо вам огромное! Все здорово, но когда вы вдвоем танцевали...прямо до мурашек! И я сказала Славе, а ты мне не верил! - обратилась она к парню в серебристо-черном костюме,- Те, кто выступает, очень любят друг друга! А мама даже заплакала! Так было приятно смотреть!
  Гуля и Антон кивали, улыбались, благодарили. Благодарности от зрителей они выслушивали не первый раз, но всегда было приятно их слышать вновь и вновь. После того, как невеста - вернее, уже жена - утянула Славу за собой (ведущий пригласил всех гостей, а также молодоженов, в зал) Гуля и Антон остались в опустевшем холле ресторана.
  - Когда я еще раз с тобой так станцую, Антон... С огнем... - грустно заметила Гуля. Она была очень рада ребенку, но жизнь артистов - это череда выступлений, постоянные разъезды, встречи с новыми людьми. Гуля не знала, как она пока будет жить без всего этого.
  Без всполохов огня, рвущихся к небу, черной копоти, остающейся на коже, которая с трудом отмывается, но она обязательна как метка, как напоминание о прошедшем счастье. Без ощущения восторга и малой доли страха, всегда присутствующем, когда работаешь с огнем. Без этого пьянящего чувства, когда вокруг тебя огонь, и ты танцуешь...Танцуешь в огне.
  - Не знаю, когда еще с тобой выступим. Теперь вот буду сидеть дома, беременная, а потом- с ребенком... А ты будешь танцевать танго со своими девочками...
  Антон, фыркнув, ласково поправил прядку волос, которые сам растрепал недавно.
  - Ревнючая Гулька. Я тебе дома скажу пару ласковых...наверное. Любимая, я так рад! Только надо было сразу сказать...
  - И ты бы меня дома сидеть обязал, а у нас выступление на носу? Я нормально себя чувствую, Тош! Кого бы ты поставил вместо меня? Кого ты вообще поставишь?
  Гуле было все равно, кто будет танцевать партии за нее в других постановках. Но только не в этой. Слишком дорога она была Гуле, слишком любима.
  Антон понимающе улыбнулся Гуле. Прикоснувшись пальцами к ее лицу, провел по скуле, задержал их на губах.
  - Я уберу этот номер из программы, Гуля. Так, как с тобой, я все равно ни с кем не станцую. По-другому не хочу. А со мной ты всегда можешь станцевать танго. Когда захочешь, в любое время. Я всегда твой.
Оценка: 8.29*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"