За две недели Дубровник, "жемчужина Адриатики", уже изрядно наскучил. Несколько раз побывали в старом Граде, охраняемом двумя стражниками в вишневых беретах и с алебардами. Прогулялись на Страдуне по мостовой, отполированной тысячами туристических ног. За пятьдесят кун обошли крепостную стену, щурясь от яркой синевы моря и считая кошек на красных черепичных крышах.
Совершили несколько утомительных экскурсий вдоль побережья Хорватии, через Которскую бухту, вплоть до острова Корчула. Заскочили даже в Боснию - всего на несколько часов, побывать в Мостаре выпить кофе по-турецки и посмотреть, как юные бесстрашные парни за двадцать долларов прыгают с высокого моста в быструю холодную реку.
Вдоволь поджарились на каменистом пляже, где вход в море усеян колючими морскими ежами. А если надоест многолюдье, надо пройти в конец общего пляжа на другой, уединенный пляжик. Попасть туда можно по узкой бетонной стенке, огибающей ограду крестьянского дома. На ограде висит предупреждающая табличка, на которую никто не обращает внимания. А между тем, во дворе обитает огромная сторожевая собака, которая свирепо бросается на ограду. Услышав внезапное рычание над самым ухом, всякий раз невольно отшатываешься, рискуя свалиться с приличной высоты в воду. К счастью, ни разу не видел, чтобы кто-то действительно оттуда упал.
...Накануне отъезда мои спутницы вместо пляжа отправились в большой поход по магазинам, на шопинг. И у меня образовалась увольнительная почти на весь день. Но я уже знал, чем заполнить это время. Из наших апартаментов у подножья горы Бабин Кук виден глубокий узкий залив. Почти каждое утро в этот залив входит белоснежный круизный паром. Простояв весь день у причала, вечером отправляется в дальнейшее плавание.
Вот и сегодня я издали заметил, как у причала ошвартовался паром. И возникло мучительное желание посмотреть на его отправление. Причал на той стороне залива, как раз успею. По дороге заскочил в магазинчик, купил увесистую бутыль вина, немного сыра. Быстрым шагом огибаю длинную береговую линию. Залив врезается в сушу гораздо больше, чем я ожидал. Пришлось ускориться, временами переходя на бег.
Вот и причал. Он огорожен; в будке возле решетчатых ворот скучает на жаре охранник; туда нельзя. Озираюсь по сторонам. Прямо за причальной стенкой начинается поросший кустарником откос, на вершине которого лепятся крестьянские домики. Вскарабкиваюсь, присаживаюсь на камень. Прислоняюсь спиной к забору ближайшей усадьбы, за которым лениво ворочается корова, кудахчут куры. Вытаскиваю тугую пробку, делаю несколько глотков из тяжелой прохладной бутыли. Сижу, словно в верхнем ряду амфитеатра.
...На причале пусто. Но вот к парому подкатывает вереница: три больших экскурсионных автобуса. Из них высыпает шумная толпа туристов с фотоаппаратами. Весь день они провели в экскурсии по Дубровнику, в беготне по сувенирным киоскам, успели наспех перекусить в придорожных ресторанчиках. И сейчас нетерпеливо толпятся у сходней, предвкушая отдых в уютной каюте и сытный корабельный ужин.
Где они проснутся и сойдут на берег завтрашним утром? Может быть, в Истрии или Венеции. А может, в Палермо, в Мессине. Или же, наоборот, их путь лежит на восток: Итака, Керкира, и далее в Ларнаку, в Порт-Саид... Я медленно отхлебываю пару глотков. Обволакивает неопределенная грусть, как всегда бывает при отправлении поездов и, конечно, пароходов. Странная грусть: ведь я никуда не отплываю, никого не провожаю...
На пароме врубают музыку. Знакомая тоскующая мелодия. "Воя, воя-ж..." Французская речь неведомой певицы. О чем она хочет рассказать, что пытается объяснить? Что-то про путешествие, Амазонку, Фудзияму... Но тембр ее одинокого голоса говорит о другом, о чем-то большем... Он словно повисает в густом теплом воздухе и рождает ответную светлую тоску.
Странно. Мне ведь приходилось путешествовать на подобном пароме. Мне хорошо знакома их помпезная начинка, их размеренный однообразный быт. И все же... И все же, какая-то волнующая грусть поднимается внутри. Может быть, это смутные воспоминания о том, как в детстве мечтал над книгой о таком вот путешествии по дальним странам? Или просто тоска по детству? Или - кто знает - о том мире, который был еще раньше детства?
...К сходням пешком подходят две небольшие группы туристов - наверное, они пренебрегли общей экскурсией, решили самостоятельно, не спеша, прогуляться по городу. Или просто не успели к своему автобусу. Их тоже вбирает огромное чрево парома, и причал снова пустеет.
Я неторопливо отпиваю из бутыли. Начинает смеркаться. В некоторых иллюминаторах загорается свет. Пассажиры приводят себя в порядок, переодеваются к ужину в корабельном ресторане. Несколько матросов в белом деловито освобождают толстые причальные канаты. Звучат гортанные голоса. Паром издает ленивый утробный рев.
...К причалу на большой скорости подкатывает такси. Последние загулявшиеся туристы торопливо хлопают дверцами и бегут к уже поднимающимся сходням. Паром снисходительно проглатывает и их. На несколько минут затихает в задумчивости. А потом где-то в его недрах возникает подземный гул, который постепенно нарастает. Кажется, что и я, сидя на склоне, тоже ощущаю эту глухую вибрацию.
Допиваю остатки вина. Ноль-семь - именно столько нужно, чтобы прийти в блаженное, расслабленное состояние. Хотел бы я оказаться на этом пароме, вести светскую беседу с соседями за столиком, накрытым белоснежной скатертью? Хотел бы завтра проснуться в другой стране, у других берегов? Отправиться на экскурсию к другому историческому центру, услышать мифы и сказания другого народа, прикоснуться мимолетно к другой культуре? Пожалуй, нет...
...Гудение набрало нужный тон; паром плавно отваливает от стенки. Дает задний ход; останавливается, как бы в раздумье, а потом, словно приняв окончательное решение, двигается вперед, уверенно прибавляя ход и оставляя широкий пенящийся след. В сгущающейся темноте ярче заметны удаляющиеся габаритные огни, которые постепенно исчезают за изгибом береговой линии. Вскоре от парома остался только прощальный басовитый рев сирены, смягченный густой зеленью деревьев.
Камень, почти час служивший мне сиденьем, начинает тянуть в себя тепло. Пора идти. Устало поднимаюсь, будто после долгого захватывающего театрального представления. Осторожно спускаюсь в темноте со своего амфитеатра и двигаюсь навстречу скоплению городских огней. Надо поторапливаться: Татьяна назначила встречу на восемь часов у входа в супермаркет. А мне туда не меньше получаса быстрой ходьбы.
![[]](/img/k/knjazew_w_a/2023_05_14_otpravlenie_paroma/otprawlenieparoma.jpg)