Маленьким лесочком она бежала в сторону поселка хрустя снегом. Запыхавшись, практически нараспашку верхняя одежда, она бежала, не оборачиваясь вперед. Протоптанная дорога через лес вела напрямую в город. Только гулкая тишина леса, сковывала страхом. Она бежала вперед, боясь оглянуться. Бежала, бежала, бежала. Тиканье наручных часов стояло в ушах. Не видя перед собой веток, не слыша вой собак, приближающихся домов, она бежала без оглядки вперед. Спускаясь с последней горки на лыжной трассе, съехав практически на заду, она встала и снова припустила свой бег. Свернув в переулок возле водонапорной башни, она по инерции завернула налево, чтобы ближе выбежать на освещенную улицу города. Она бежала уже около четверти часа, запыхавшись, вытирая пот со лба, все бежала вперед. Свернув в последний переулок, она поняла, что нет света. Снова хулиганы разбили фонари. Вой собак стоял протяжным эхом на весь пролесок. Приближаясь к домикам, она чувствовала носом запах топленных печь. Изо всех труб шел дым. Кто-то на ночь уже выключил печь, натопив изрядно. Она бежала все быстрее и быстрее. Страх темноты остался с детства, но она почти достигла цели. Оставалось три улицы, два переулка, и она добежит. Почти останавливаясь от недостатка воздуха, она снова припускала свой бег. Она бежала, смахивая слезы преждевременной обиды не застать. Слезы уже почти катились ручьем. Платок развивался при беге. На улице было холодно, скрипучий мороз и безмолвная морозная тишина, сковывающая горло при вдохе. Она уже не чувствовала ушей и носа. Платок, развязавшись на бегу, упал на шею. Сердце гулко-гулко стучало в такт. Иначе никак не добраться. Только бежать. Оставалась последняя улица, когда она увидела проезжающий мимо грузовик, забитый солдатами. Все укутанные в шинель. Ехали они, по направлению от ее дома. Почти остановившись, и чуть не упав на морозную дорогу, она с новой силой, как будто почувствовав сердцем, побежала снова вперед. Открыв нараспашку калитку, подскользнувшись, упав, встала и побежала дальше. Она вбежала бегом в сени, впустив поток мороза в теплый дом, остановилась. Только несколько секунд она стояла в оцепенении, перед тем, как кинуться на шею. Сын, живой, стоял посреди комнаты. Слезы градом покатились по щекам. У них всего было два часа. Полчаса было потрачено на дорогу, пока она бежала с работы. Кинувшись к плите, мать стала готовить хворост. Любимое лакомство сына. Дочери, провожая его в месту сбора, прятались по дороге от немцев за кустами. Хвороста хватило на всех солдат. Через два месяца сын погиб.
Позже, пришла фотография отправленная раньше приезда с подписью "Старшей сестренке на вечную память". Спустя почти двадцать лет, младшая сестра нашла его фамилию в общей могиле в Волгограде. Сестре уже восемьдесят три года. Более пятнадцати лет, фамилия и имя вымощено в списке павших возле городского памятника Павшим в Великую Отечественную Войну. Старенькая, запыленная фотография, это единственное напоминание на протяжении 67лет о нем.