Аннотация: Стояла середина осени. День угасал. Солнце, уже невидимое из-за ближайших домов, горело множеством пурпурно-красных окон стоящего невдалеке высотного дома, и только одно окно зияло темнотой.
ХРОНИКА ОДНОГО ВЕЧЕРА
- Говорят, твоего тощего опознали?
-Да, пятый оказался какой-то знаменитостью...
А, впрочем, все они одинаковые: голые-то...
(Разговор возле морга)
Стояла середина осени. День угасал. Солнце, уже невидимое из-за ближайших домов, горело множеством пурпурно-красных окон стоящего невдалеке высотного дома, и только одно окно зияло темнотой.
Через открытые настежь створки пытались проникнуть шелестящий шум машин, гомон городских птиц и говор людской, но все проявления жизни, едва дойдя до широкого проёма, наталкивались на тяжёлые волны опустошённости, заполнивших комнату. Стекло в раме жалобно звенело, внося томящее беспокойство в окружающее пространство.
Всё увеличивающаяся вязкость воздуха в комнатке, тягучесть случайных звуков - растворили время в себе - и человек остался наедине с самим собой. Человек, живущий с открытым окном, ждал смерти.
Физически он её пока не ощущал, и только мысли наперебой разворачивали стремительные видения мучений, обиды за себя, за незаконченное и неначатое, боли за близких ему людей - умерших и живущих...
Как краткий миг проходит жизнь -
года мелькают этажами.
Стареют близкие твои и умирают при тебе...
Умрёшь и ты - ведь это просто:
закрой глаза (не дёргайся!), спокойно...
Но если хочешь жить - кричи!
Кричи душой, кричи собою,
кричи землёй и небом - всем,
что дорого тебе и близко...
Прошёл запал, упала капля.
Опустошенье. Темень. Явь.
До сегодняшнего дня, когда человек случайно узнал от врачей истину о своём недомогании - природа степенно благоухала, насытившись за лето солнцем и водой, люди оставались разными, случайные симпатии и постоянные заботы, накладываясь друг на друга, чередовали скачущую разнобокость жизни.
Затянувшаяся теплом осень смягчала грусть от ушедшего лета...
Природа степенно благоухала, люди становились одинаковыми, симпатии и заботы размывались, смешиваясь, жизнь зависла в полёте...
Природа была, людей не было, жизнь стекленела, покрываясь кривыми серыми трещинками...
Человек прикрыл глаза. Всплыл отрывок последнего лета. Приятели пригласили его на выходные дни за город, в посёлок, где у одного из них жили близкие родственники...
...Было пять часов пополудни. Проведя дневное время в бесшабашном веселье возле речки на лугу, утомлённая, но помолодевшая компания вернулась в посёлок, где под навесом - со свисающими кистями зреющего винограда, на длинном столе их ждали большие глиняные кружки прохладного молока и вареники с вишнями. С весёлым гомоном все расселись за столом и с упоением набивали рты, вдыхая чудесные ароматы своего детства...
Все реки стекают к морю.
Исток дорог - ведёт к пустыням,
с другого - растоптанного конца -
шумят большие города.
А меж пустыней и городом - деревня -
людских корней виденье.
И не иссякнет тот поток,
что в обе стороны идёт...
Человек забылся. Полузакрытые веки подрагивали, пропуская последний закат дня к воспалённому созерцанию накопленного за прошедшую жизнь. Красно-серые пятна сгущались... Серость... Темнота... Ночь... Видна слабо освещённая кирпичная старая стена.
Над ней тёмной полосой проступает чёрно-фиолетовое небо. Справа от глаз, смотрящих с уровня земли, проявляются две ноги: в светлых носках без обуви, в тёмных брюках. Одна нога наносит удар по появившемуся мячу, который попадает в середину стены, отскакивает обратно и наталкивается на удар другой ноги в носке. Слышны только приглушённые удары мяча, который попадает в одно и то же место стены, где через некоторое время проступает голова и верхняя часть туловища мужчины, в котором уснувший узнаёт себя. Мяч продолжает бить в это изображение: оно из полупрозрачного зелёно-коричневого становится более плотным, вырисовывается всё туловище и ноги. Человек-изображение выходит из стены (мяч и бьющие ноги исчезают), проходит вдоль стены, поворачивается к ней лицом, берётся за невидимую в стене ручку: прямоугольник стены медленно открывается, человек входит в тёмное пространство за стеной, аккуратно прикрывая за собой кирпичную дверь...
Тянущийся низкий звук с повышением тона разливается мягким пятном почернения из глубины серого Ничего - обволакивая и приводя весь организм в оцепенение...
- Стоп! Съёмка окончена, всем спасибо.
Один за другим плавно гаснут юпитеры. Расходятся группками люди.
Облокотившись плечом на торец декоративной кирпичной стены, стоит главный герой фильма - исполнитель последней сцены, он задумчив. К нему обращается режиссёр:
- Геннадий Петрович, не грустите, завтра снимаем эпизод вашего воскрешения. Вас подбросить?
- Спасибо, вы езжайте. Вечер какой тихий... Спасибо.., я пешком.., пройдусь немного...
Все ушли. Солнце зависло над далью. Человек смотрит на красный диск. Глаза, привыкая к сильному, но уже слегка приглушённому свету, теряли чувствительность к окружающему.
Человек пошёл к солнцу, он вошёл в него, ярко блеснув прерывистым лучом...