Глава 17. Оптимисты, скептики, мистики, нейтралы и
золотая рыбка.
Вопреки ожиданиям капитана теплохода, что остаток ночи и последний день морской прогулки пройдут наконец-то спокойно и без неприятных сюрпризов, всё оказалось не так. Эффект от концерта и сюрприз, который он преподнёс для отдыхающих в лице объединённой группы из котят музыкантов и команды Фили, был настолько впечатляющим для пассажиров и экипажа теплохода, что они сорвали желанный для Виктора Сергеевича отдых. Капитан после стольких волнений, что выпали на его долю в эту морскую прогулку, так и не смог отдохнуть ни одной минуты.
Провожая своих гостей и желая им спокойной ночи, он, выйдя из каюты, своим капитанским чутьём уловил, что на теплоходе творится что-то не свойственное для последней ночи морской прогулки. Обычно в это время на палубах и в каютах наступает либо абсолютная тишина, либо разгорается застольное веселье компаний, сдружившихся в ходе прогулки пассажиров. И это зависит в основном от их возраста. Если больше молодых, то теплоход содрогается от музыки и песен. Если больше людей среднего и старшего возраста, то теплоход плывёт в объятиях тишины, сна и покоя. Но чтобы в это время теплоход был похож на котёл с кипящей водой, такого старый "морской волк" не мог припомнить. Все куда-то шли и возвращались, кучковались и расходились, вновь собирались вместе и говорили, говорили, говорили. Этот гомон от людской речи и передвижений был схож с потоками ручейков, сбегающих ранней весной с гор, бьющихся о камни, рассыпающихся брызгами воды в разные стороны, сливающихся вместе и вновь разбегающихся при встрече с препятствием. Он то бурлил, то стихал, то вновь шумел. Казалось, этому не будет конца.
Прислушавшись, капитан понял, что причина столь неожиданного поведения пассажиров кроется в их желании разобраться, что же всё-таки произошло на теплоходе в эти два дня прогулки. Стали ли они свидетелями совершенно необычного явления природы, которое они увидели и услышали в ходе концерта, или их околдовали, загипнотизировали.
Теперь же они, очнувшись от волшебных чар, пытаются и не могут разобраться в самих себе, успокоиться, стать прежними нормальными людьми. Всех волновал один и тот же вопрос. Могут ли собаки и котята петь, играть, говорить, читать стихи, их сочинять и ставить пьесы-сцены, творить чудеса в поимке преступников, завоевывать все призы, преподносить сюрпризы, завораживать, заводить до исступления зрителей, сплачивать их в одну дружную семью. И всё это делать непринуждённо, эффектно, без всякой посторонней помощи со стороны своих хозяев.
Этот единственный вопрос овладел всеми, кто сейчас находился на теплоходе. Высказывались самые различные мнения, и они разделили пассажиров на 4 группы, каждая из которых пыталась доказать другим группам, что их точка зрения на всё происшедшее на судне наиболее верная.
Самую большую группу составляли оптимисты. Их распирало счастье от того, что они увидели в ходе концерта и чему поверили безоговорочно как реальному событию, факту, который произошёл на их глазах. Они доказывали, что искусство не знает границ, что оно беспредельно и потому песни щенков и котят есть лишь одно из проявлений искусства и таланта живых существ, всего сущего на земле. Возглавляли эту группу хозяева и хозяйки двух болонок и двух королевских пуделей, которые наиболее настойчиво доказывали всем, что их питомцы гениальные артисты, что это будущее чуть ли не всего животного мира. Переубедить их было просто невозможно. Их назойливость стала настолько очевидной, что когда кто-нибудь из них приближался к другой группе, к сторонникам другого мнения, те просто разбегались в стороны, чтобы потом опять сойтись вместе и продолжить обсуждение случившегося.
Вторую группу составляли скептики. Они, как и все зрители зала, бурно аплодировали котятам и щенкам. Вместе с ними пели песни, приветствовали решение жюри о призах. Но, покинув зал, они преобразились. Из горячих поклонников Фили и Бантика, Тобика и Черныша, Фантика и Бонечки с Тяпкой они превратились в сомневающихся и стали доказывать всем встречным, что их всех просто обманули самым, что ни на есть бессовестным образом. Что их выступление на сцене есть лишь технический приём, трюк, с помощью которого машинист и пианист заставили всех поверить в то, что щенки и котята могут так великолепно говорить, петь и выступать. На самом же деле все исполненные ими песни - обыкновенная запись и её трансляция. "Цирковой трюк - не более того", - утверждали они и требовали пересмотра решения жюри. Всю эту группу, не очень, правда, многочисленную, но достаточно активную, вели за собой двое из тех, кто рассчитывал на призовые места в конкурсе зрителей-участников концерта, но не стал их обладателем. Они, как и хозяева собак-участников комической сцены-песни, были главными возбудителями спора мнений на теплоходе.
Третью группу, достаточно большую, составляли мистики. Они были солидарны с оптимистами, но не соглашались с ними по причине разных воззрений на природу явлений жизни. И были ярыми противниками скептиков. Поэтому эти группы после нескольких совместных обсуждений больше не сходились вместе, ибо скептики считали, что мистики обвиняют их в зависти, корысти и клевете на артистов-щенков и котят-музыкантов. Скептики подсознательно понимали, что мистики правы, но ничего не могли поделать с собой и потому предпочитали с мистиками больше не встречаться.
Возглавлял мистиков астролог, житель города-курорта. Его единомышленниками оказались: экстрасенс, журналист журнала "Мы из космоса", врач-психиатр, археолог и любитель предсказатель погоды. Столь учёный центр группы развил идею, что появление на Земле таких необычных животных есть не что иное, как напоминание из космоса людям Земли, что есть и другие формы сознательной жизни. Это пугало пассажиров, туманило и без того уставшие их головы, но почти научное объяснение этого таинственного явления притягивало в эту группу то одного, то другого сторонника иного мнения. Поэтому эта группа то разрасталась до абсолютного по численности большинства, то сужалась до активистов центра, когда их идея о неземном происхождении наших героев начинала вызывать у колеблющихся пассажиров откровенное недоверие к ней.
Наконец, четвертую группу составили нейтралы. Они не имели вообще никакого мнения. Они переходили из одной группы в другую, поддерживали то одних, то других, чем полностью дезориентировали руководителей всех трёх групп, считавших их своими сторонниками, и потому надеялись с их помощью победить в споре мнений.
Несмотря на не схожесть взглядов, все они, то одна, то другая группа несли почти дежурство у кают пианиста и машиниста. И цель была одна - получить автограф от щенков и котят на память о морской прогулке. Желающих было так много, что активисты всяческих очередей стали вести номерную запись очередников. Каждый номер аккуратно вписывался на его ладонь, а фамилия в тетрадь в клеточку. Вот такая обстановка воцарилась на теплоходе в последние ночные часы.
Наши друзья прошли путь от каюты капитана до каюты машиниста (щенки) и каюты пианиста (котята) лишь прибегнув к помощи боцмана, который приставил к ним по три самых здоровых матроса. Они, невзирая на протесты пассажиров, решительно раздвигали толпу осаждающих, последовательно, шаг за шагом, освобождая путь машинисту и пианисту к их каютам. И тот, и другой почти охрипли от повторения одной и той же фразы: "Друзья, приходите после второго завтрака, дайте нам отдохнуть. Мы вторые сутки без сна и в постоянном напряжении. Отдохните и вы."
-Да, попали мы в переплет, - промолвил Филя. - Ловушка крепче, чем на станции. Теплоход не тепловоз, скрытно не убежишь.
-Убежать, конечно, можно. Например, на катере. Но надо ли? - сказал Бантик, который из-за такого скопления людей вокруг них и в целях безопасности сидел у Фили на спине.
-Если не сбежим сейчас, то весь день будем только и делать, что раздавать автографы, и лапы наши отсохнут от этой безделицы,- ответил ему Тобик.
-Лично я согласен ставить свой автограф каждому, кто захочет его получить у меня. И мне приятно, и получателю автографа тоже,- заявил Фантик.
-Да в этом есть свой смысл. Приятно делать приятное людям, - промолвил Бони.
-А ваше мнение? - обратился Филя к Тяпке и Чернышу.
-Я согласен с Бони, - ответил Тяпка. - Все наши поступки должны нести пользу и добро, пресекать зло.
-И я так думаю, - заявил Черныш.
-Ладно, уговорили и убедили. Согласен и я ставить эти самые автографы, - сказал Тобик.
Как только наши друзья добрались до своих кают, они завалились спать и спали безмятежно, как спят после трудной и удачно выполненной работы. 4 часа сна восстановили их силы и энергию, вернули им бодрость и весёлое настроение. После завтрака они расположились на верхней палубе и под шутки и прибаутки машиниста и пианиста начали раздавать автографы под бдительным наблюдением ответственных за соблюдение очереди.
Так было пока автографы получали оптимисты. Но когда их сменили скептики, чуткий Филя, а за ним сразу и Тобик уловили, что настроение очередников изменилось. Во-первых, среди них стали возникать споры по поводу записи номеров на ладонях и в тетрадках, правомерность которых была подвергнута сомнению, а всякое сомнение вызывает нездоровый ажиотаж вокруг предмета спора. И только вмешательство помощника капитана теплохода предотвратило перерастание словесного спора в обыкновенную стычку. Во-вторых, в шумных разговорах очередников-скептиков всё чаще стали звучать слова: обман, очковтирательство, надувательство, ложь, мошенничество и даже свинство. Когда пианист обратился к одному из скептиков с вопросом: "О каком обмане идёт речь среди пассажиров?" - тот, краснея от стыда и заикаясь от волнения, ответил: "Мы слушали не пение ваших котят и щенков, а специально подготовленную вами запись песен и текстов для этого концерта. Смешно, интересно, но это и откровенное надувательство нас зрителей. Так сказать, цирковой трюк".
Фантик, при этих словах скептика, вздыбил шерсть и прохрипел внезапно осипшим от негодования голосом: "Раз... раз... разорву в кло... кло... клочья, негодяй!" Он уже нацелился вцепиться в обидчика котят и щенков, а вместе с ним и Бантик, и Черныш, как Филя мгновенным прыжком прижал Фантика своими лапами к крышке стола, за которым тот сидел, раздавая свои автографы.
-Спокойно, ребята, спокойно, спокойно! Так этого "Фому неверующего" не переубедишь, - грозно и усмиряюще прорычал Филя.
Скептик, увидев, что его слова все отлично поняли, побледнел и отшатнулся от пианиста со словами: "Простите, ради бога, мое легкомыслие". Он быстро скрылся в толпе своих единоверцев, при этом громко повторяя: "Я не прав, я не прав... ", - а, выбравшись из их окружения, не произнёс - прокричал: "Вы все не правы!" - и пошёл к тем, кто стоял в стороне, дожидаясь своей очереди брать автографы. Это были мистики.
Подойдя к ним, взъерошенный, раскрасневший, с гулко бьющимся сердцем, он окинул их безумным взглядом и, протянув руки в сторону щенков и котят, воскликнул нервно-дрожащим голосом: "Они - чудо космоса! Они оттуда!"
Такое заявление бывшего скептика, одного из самых активных деятелей этой группы, произвело огромное впечатление на мистиков. Раздались крики: "Мы победили! Вперёд, за автографами! Скептики не имеют права их получать. Да здравствует высший космический разум!" И двинулись к столикам, за которыми сидели наши герои, по пути отодвигая в сторону очередников-скептиков.
Возмущённые поведением мистиков и своего активиста, не соглашаясь с поражением в споре мнений, скептики нестройной толпой, но с криками: "Мы вам докажем, что правы мы, а не вы", - направились к капитану теплохода. От него они потребовали, чтобы котята-музыканты и щенки доказали, что они настоящие артисты не в концертном зале, где с помощью радиотехники может спеть кто угодно и что угодно, а в условиях, в которых её применение будет невозможно.
-Только такое исполнение или неисполнение ими своей программы может внести ясность в вопрос, кто они на самом деле: артисты или аферисты, - громче всех кричал тот, кто стоял позади всех.
А самый крикливый из скептиков заявил капитану, что они не покинут теплоход до тех пор, пока их требование не будет выполнено. Это заявление было поддержано возгласами: "Долой обман! Не вешайте нам лапшу на уши! Верните наши деньги! Под суд пианиста-афериста!"
Нет, не ожидал капитан теплохода такой бурной реакции пассажиров на итоги концерта с сюрпризами.
-Пожалуй, не я им преподнёс сюрприз и даже не объединённая группа машиниста и пианиста, а эти мне и им. Что же делать? Как успокоить всех и благополучно завершить морскую прогулку? - раздумывал капитан, стоя перед возбуждёнными скептиками. - Хорошо, ждите меня здесь. Через несколько минут я вернусь и дам вам ответ на ваши требования.
Но тут он увидел, что к нему быстрым шагом направляются машинист, пианист, Филя и Фантик.
-Мы согласны удовлетворить любознательность недоверчивых скептиков, - заявили они, - и предлагаем, если это, возможно, повторить нашу программу прямо в море.
-С одним непременным условием, - добавил Филя.
-Что это за условие? - опасливо спросил тот, кто от имени скептиков выдвигал требование повторно прослушать котят и щенков.
-В город-порт на лодках вернутся те, кто будет посрамлён.
Группу скептиков уже окружили со всех сторон оптимисты, мистики и нейтралы. "Ах! Ох! Ух!... Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Ату, их! Брысь с теплохода! Ура, Филе! Да здравствует высший разум! Салют пришельцам из космоса!" - неслись выкрики и восклицания со всех сторон.
У скептика-оратора отвисла челюсть, когда он уяснил смысл условия Фили.
-Так вы согласны? - спросил капитан, - или на этом спор и закончим?
Придя в себя, скептик-оратор, повернувшись к своим единоверцам, обратился к ним: "Кто согласен? Поднимите руку!"
Несколько рук робко поднялись и затем быстро опустились, так как их группа начала таять прямо на глазах всех собравшихся. Через 10 секунд у оратора вновь отвисла челюсть, так как он остался один, ибо вся его группа уже слилась с нейтралами и мистиками.
-Вопрос решен! На том и закончим, - заявил капитан.
-Нет! - ответил Фантик, - теперь мы согласны без всяких условий дать повторный концерт для всех желающих и естественно в море.
-У меня шлюпок не хватит, дорогой Фантик, - возразил ему капитан.
-Надеюсь, их хватит на тех, кто стоит перед нами? - обратился к нему пианист.
-Конечно. - И тут же боцману: "Шлюпки на воду. Гребцов за вёсла!" И своему помощнику: "Стоп, машина!"
Через 10 минут в море, в 50метрах от теплохода стояла флотилия из шлюпок, а посреди них с двух спаренных шлюпок без музыкального сопровождения звучали песни котят и щенков из их концертной программы. И их звучание было не менее мелодичным, чем в концертном зале. Зрители столь импровизированного концерта с переполненных шлюпок, завороженные их пением, встречали и провожали каждую песню постукиванием ладонями рук по морской воде и, когда к 40 минуте концерт подошёл к концу, вода вокруг них была вся белой от пены. Но самое удивительное было не это.
-Филя, - шепнул ему Фантик, - смотри, что творится за шлюпками!
-Кажется, что нас окружили жители морских глубин, - шепнул Тобик.
-Или закипела морская вода, и мы можем откушать ухи, - шепнул Черныш.
-Как тебе не стыдно! Радуйся, что рыбы и крабы, медузы и даже морские бесы, притом настоящие, слушают нас и наслаждаются нашим пением, - шепнул Тяпка.
-Да, это успех! Я его никогда не забуду, - прошептал Бантик.
-Давайте споём что-нибудь специально для них, - предложил Бони.
-У вас в репертуаре есть для них песня? - спросил Фантика Филя.
-Черныш, напряги свои мозги и быстро сочини слова к песне для наших новых друзей.
-А я уже сочиняю музыку, - сказал Бантик.
-Пока вы сочиняете, мы исполним свою песню про собак, - предложил Бонечка.
Черныш и Бантик укрылись в носовой части шлюпки.
-Слушай, Черныш! Они здесь не только из желания послушать наши песни. Они нас хотят запомнить. Я это всем своим нутром чувствую.
-И я тоже. Зря про уху сморозил.
-И песня наша должна быть об этом, то есть о нашей встрече.
-Согласен. Давай работать.
-Прошу внимания! - обратился к зрителям пианист. - Наш концерт слушают хозяева моря. Они сзади вас. В их честь мы исполняем песню "Золотая рыбка".
Зрители оглянулись. То, что они увидели, не видал на своём веку ещё ни один рыбак. Все морское пространство вокруг них отсвечивало серебром. Бок о бок с рыбами замерли акулы и дельфины, на их спинах чернели пятнами крабы, золотом отливали макушки всевозможных медуз. Казалось всё живое, что наполняло морские глубины, поднялось наверх и застыло, замерло в истоме, в обволакивающей неге песни:
"Рыбка золотая, я тебя люблю!
Рыбка золотая, я благодарю
Вас за появленье в этот час.
Всем на удивленье кроме нас.
Рыбка золотая без прикрас.
Рыбка золотая, слышишь нас?
Рыбка золотая, для тебя пою
Песенку простую в честь твою.
Рыбка золотая, ты краса морей.
Рыбка золотая, ты нам всех милей.
Рыбка золотая - властелин
Всех морских просторов и глубин.
Рыбка золотая знает всё.
Рыбка золотая может всё.
Рыбка золотая, не молчи!
О себе скорей всё расскажи.
Но молчит царица всех морей.
Почему? Не знаю. Ей видней.
Видно ещё время не пришло,
Но тебе мы рады всё равно.
До свиданья, рыбка! Уплываю я.
Ждёт нас, не дождётся, теплоход "Мечта".
Жалко расставаться в этот час.
До свиданья, рыбка! Помни нас!
Когда песня в исполнении Черныша и Бантика окончилась, жители морских глубин стайками пошли кругами вокруг флотилии шлюпок, спиралью уходя в глубь, освобождая место для других стаек, и всё это бесшумно, плавно, величаво. Когда последняя стайка рыб ушла под воду, машинист объявил: "Наш концерт окончился. Возвращаемся на теплоход. Будем плыть по коридору, который рыбы образовали к судну. Плыть строго в колонне, шлюпка за шлюпкой. Мы идём последними. Первая шлюпка! Вперед!"
В глубоком молчании плыли шлюпки одна за другой к теплоходу. Зрители второго концерта, в ходе которого они бурно приветствовали каждую песню, сейчас казались отрешенными, ушедшими в себя, во всё то, что они только видели, слышали, чему были свидетелями. Да и было о чём им призадуматься.
Но вот странное дело. Все это нельзя было логически объяснить и осмыслить. Реальность происходящего не вызывала сомнений теперь даже у скептиков, но эта реальность была в то же время как бы и фантазией или сном. От этого мысли путались, возникали и исчезали, не оставляя следа в памяти. Поэтому они бессознательно гребли и плыли, гребли и плыли, потом поднялись на теплоход по трапу и тихо, молчаливо разошлись по своим каютам. Теплоход как бы уснул и в таком необычном состоянии прибыл в морской порт.