Метель не прекращалась уже вторые сутки. Даже сквозь толстые бревенчатые стены дома было слышно, как снаружи шумит ветер и шуршит снежная крупа. При достаточно развитом воображении в этих звуках можно было расслышать все, что угодно - и волчий вой, и детский плач, и далекие крики о помощи...
- Я всегда думал, что всяческим таинственным и страшным историям впору происходить в глухих чащобах, старинных замках, ну или на худой конец на безлюдных вересковых пустошах... - после долгого молчания произнес наконец один из находящихся в комнате, сидящий за столом светловолосый молодой человек лет двадцати.
- А никак уж не на десятом году советской власти, на советской же метеостанции? - перебил его сидящий напротив мужчина, монотонно набивающий порох в ружейные гильзы при свете керосиновой лампы, висящей прямо над ним. - Это вы, Сережа, беллетристики начитались. А на самом деле такие события мест не выбирают, случаются - и все тут. И никакой ваш воинствующий атеизм и прочий материализм не в силах им помешать. Хм, да уж... Невесело ваша практика начинается...
Он поднял голову и взглянул на собеседника, впрочем, не прерывая своего занятия. Свет лампы, падающий сверху, оттенил его широкие скулы, высокий лоб с залысинами и глубоко посаженные глаза, что придало его лицу пугающее сходство с голым черепом.
- Николай Васильевич, а я гляжу у вас большая практика в набивании патронов, - Сергей поспешил перевести тему разговора в другое, менее пугающее русло.- Вы ведь сейчас это практически не глядя делаете. Вслепую.
- Знаешь, приходилось этим заниматься и в более неудобных условиях, -отмахнулся тот, и хмыкнул: - И потом, я же просил на "ты". Неужели тебя смущает такой пережиток прошлого, как двадцать лет разницы в возрасте? Да и потом...
Он не договорил. В сенях раздались шаги, дверь отворилась, и в комнату вошли еще двое.
Первый - худой, высокий и лысый, с длинным лицом и тонкими "ворошиловскими" усиками - сразу же уселся на скамью у большой русской печи, прислонился спиной к горячим кирпичам и блаженно зажмурился.
Второй - пониже, коренастый, коротко стриженный, в круглых очках в роговой оправе, прошел к столу.
- У вас все было спокойно? - обратился он к Николаю.
- Да, Степ, все тихо. Никто не входил и не выходил. А у вас как?
- Да тоже глухо все, - от печи ответил за него высокий. - Даже если и были какие следы - все замела эта чертова вьюга. Мы по двору походили было - а толку то? Метет так, что не то что в двух метрах - на вытянутую руку ничего не видать! На метеоплощадке тоже пусто...
- А мы вот тут с Сережей вели дискуссию о таинственном и непознанном, - невесело усмехнулся Николай.
- И к какому выводу пришли?
- Вы нас прервали. На самом интересном месте.
- Нет тут ничего таинственного! Обычная уголовщина. Что мы имеем от предыдущей партии? Два трупа и двое скрывшихся. Наверняка конфликт на бытовой почве... Впрочем, вы - начальник партии, вам и делать выводы.
- Как я понимаю, собак тоже не нашли? Ни живых, не мертвых?
- Нет. Но странно другое - и лыжи, и припасы, и оружие на месте...
- Значит, они где-то здесь.
- Повторяю - мы обыскали всё! Начиная от гаража, и заканчивая кладовой, баней и чердаком. - встрял в разговор Степан.
- И ты, Глеб, продолжаешь утверждать, - Николай взглянул на лысого. - Что это банальная, как ты выразился уголовщина?
- А то же еще? - недоуменно взглянул тот на собеседника.
- Да все, что угодно! - выдохнул Николай. - Панин и Голованов ушли без лыж по снегу? По снегу - потому, что по единственной накатанной дороге ехали мы! Тела Пыщенко и Журавлева еще не успели даже остыть, то есть убийство произошло почти непосредственно перед нашим приездом! Сам знаешь скорость передвижения человека по снегу без лыж - то есть, если бы предполагаемые преступники уходили, мы увидели бы их. Тут степь, ровная, как стол, за елками не спрячешься!
Последние фразы он почти выкрикнул.
- Эх, Николай Васильевич, - вздохнул коренастый. - Опять вы за свое... Мало вам, что ваши взгляды помешали вам стать деканом факультета, и именно из-за них вас заслали к черту на кулички... Так вы еще и Сереже мозги пудрите!
- Ладно, ладно, прекратите, - примиряющее сказал Глеб. - Все равно любые споры сейчас ни к чему не приведут. Давайте для начала дождемся окончания метели.
***
- Видишь ли, Сережа, - произнес Степан, отхлебнув чаю. - Никто и не спорит, что Николай Васильевич - хороший специалист в своем деле, отличный метеоролог, уважаемый ученый. Я знаю его еще со времен учебы в университете. Но вот отдельные его взгляды... Сами понимаете...
Уже полчаса они сидели втроем на крохотной кухне станции, под аккомпанемент бушующей снаружи вьюги.
- ... Все-таки все эти псевдонаучные экспедиции несколько лет назад на Алтай, Тибет и еще там куда-то сильно его изменили. И не в лучшую, надо сказать, сторону. Уж не знаю, что они там искали, и нашли ли, но вернулся он совершенно другим человеком. Что, конечно, сказалось на его научной карьере не лучшим образом. Все эти странные высказывания и бредовые статьи...
- Ну а действительно, - спросил Сережа. - Куда тогда делись Панин и Голованов?
- Кончится вьюга - тогда и узнаем. Но я не думаю, что данная ситуация - повод к тому, чтобы сидеть и снаряжать патроны с серебром, чем сейчас и занимается наш начальник. - усмехнулся Степан.
- Но знаешь, все равно как то не по себе...
-Честно скажи, что страшно! - улыбнулся Глеб. - Дело-то действительно опасное, но в нем нет ничего сверхъестественного. Единственное, что странно - так это внезапно начавшаяся метель. Но в этот период года это вполне нормально...
В соседней комнате раздался истеричный вопль, а затем выстрел.
***
Оставшись один Николай продолжал набивать патроны, несмотря на то, что руки у него заметно тряслись.
Неужели это снова происходит, лихорадочно думал он. От одной мысли об этом он зажмурился и затряс головой. Нет, не страх даже - дикий слепой ужас медленно вползал в его мозг...
... Говорят, что если шахтера хоть раз в жизни засыпало в забое, то потом на всю жизнь у него останется страх перед подземельями. Вот и с Николаем происходило сейчас что-то подобное. Перед глазами вставали казалось давным-давно забытые картины. Пустое зимовье... Распахнутая в морозную тьму дверь... Пятна крови на полу...Смятые разорванные в лоскуты палатки, словно из них кто-то рвался наружу... Но самое жуткое - те, пропавшие днем, возвращающиеся в тугих снежных полотнах вьюги...
Тогда было проще - они знали, что искали, и чего ждать. И не его вина, что ему одному из немногих удалось тогда спастись... Но сейчас... Паренек-практикант, дитя нового века, которого любое проявление Иного скорее всего сведет с ума. И те двое, уже считающие его сумасшедшим, и любые его доводы о реальной опасности встретят только многозначительным переглядыванием и кручением пальца у виска. Если еще не хуже - попыткой изолировать его, что вовсе фатально для всех...
- Ээээй! - тихий, едва слышный за шумом бушующей снаружи метели, шепот заставил его вздрогнуть, рассыпав по полу порох, серебряные дробинки и готовые патроны, и судорожно заозираться. Естественно в комнате, кроме него, никого не было. Между тем голос продолжал:
- Ты думаешь, мы про тебя забыли? Думаешь, что тут от нас спрятался? Нееееет...
Николай зажал ладонями уши, но тонкий дрожащий бесполый шепот словно продолжал звучать у него в голове...
Чёёёрт, может быть они правы? Может он правда просто уже сошел с ума, и все ему мерещится? Или сумасшествие - часть того давнего проклятия? Тут Николай с болезненной ясностью осознал, что даже если все действительно правда, и стоит ждать гостей - то он ничего не сможет сделать. Слишком он устал от всего этого, устал от этого вытягивающего все силы страха...
Дверь за его спиной пронзительно заскрипела - слишком громко, словно дело происходило в дурном кошмарном сне, и оглянувшись, Николай увидел на пороге покачивающуюся сутулую фигуру... Она с видимым усилием подняла голову и окинула комнату слепым, мертвым невидящим взглядом. Николай не смог сдержаться от истошного крика - перед ним стояло то, что когда то было Георгием Пыщенко. Грудь его была в уже засохшей крови, натекшей из разорванного горла. Николай тяжело опрокинулся навзничь вместе со стулом и торопливо стал отползать, пока не уперся спиной в стену. Мертвец проводил его взглядом, угол его рта скривился - видимо это должно было означать презрительную усмешку, потому, то голос в ушах разразился глумливым хихиканье:
- Ты трусливая собака, а не мужчина. Пощупай - может ты еще и обмочился?
Николай машинально положил ладонь на пах, заставив голос зайтись в призрачном хохоте:
- Ты не достоен мужской смерти. Умрешь последним, как жалкая старуха...
Мертвец, пошатываясь, прошел мимо сжавшегося в комок Николая по направлению к противоположной двери.
- Ну, с..ка, - Николай вскочил на ноги.
Последние высказывания голоса выжгли страх, превратив его в какую-то первобытную злобу. Словно бы распахнулась клетка, выпустив разъяренного хищника, будто бы плотина прорвалась вспененным разъяренным паводковым потоком.
Ладонь Николая наткнулась на ствол прислоненного к стене ружья. Одним рывком он вскочил с пола, заодно подхватив горсть рассыпанных патронов. Уже не дрожащими руками неторопливо зарядил оба ствола.
С каждой секундой страх, столько лет бродивший в нем, куда-то вытекал, словно между прутьев клетки, словно через дыры решета.
...Это только непосвященные верят, что бусеу - злые духи, произошедшие от людей, умерших неестественной смертью и оказавшиеся оторванными от своих живых сородичей и от сородичей, пребывающих в загробном мире - реально питаются человечиной. Как и прочие низшие обитатели Иного они питаются негативными человеческими эмоциями, например, страхом, и как ни странно - отрицанием их существования...
...Одним выстрелом Николай разнес голову мертвецу, движимому вселенным в него бусеу. Торопливо перезарядил ружье, и заорал, перекрикивая все слабее и слабее звучащий в ушах шепот:
- Да! Знайте! Я нисколько не жалею о всех тех разрытых, разграбленных и оскверненных могильниках! Знание должно жить, а не гнить в клетке могильного сруба вместе с мертвецами! Мы его освободили! Что, мне больше не страшно, и вам нечего жрать?!
Николай засмеялся истеричным диким смехом. Почти десятилетнее бегство от самого себя почти закончилось. Дело оставалось за малым - выпустить спутников из их клетки неверия, страха и неприятия реального мира и всем вместе встретить еще пятерых запоздалых гостей - в том числе и двух собак...