Маркиз приближался к Москве, разглядывая "поэтический город, не похожий ни на один город в мире, город, чья архитектура не имеет ни имени, ни подобия".
Город таял в дымке. Разливался малиновый звон, журчал голубой голос маркиза:
- "Этот город - целая страна... Попытайтесь представить себе священное воинство куполов, которое гротескным образом напоминает толпу, собравшуюся на крышах церквей и часовен: это сонм призраков, которые реют над городом".
- Приплюсуй к ним гигантских летучих мышей с ножницами и ломиком...
Коляска подкатила к Петровскому замку. Маркиз обозвал его кубом из необожжённого кирпича, перегруженного белыми украшениями на красном фоне стен.
- Зря ты так небрежно характеризуешь этот прекрасный архитектурный ансамбль, сооружённый великим Казаковым. Видишь, как бывает: строил для Екатерины, а оказалось - для Наполеона, который спасался здесь во время достопамятного пожара.
Маркиз отнёсся к моему сообщению равнодушно.
По мере приближения к историческому центру Москвы он испытывал гнетущее разочарование. "Глядя на эту грузную, неуклюжую копию Европы, вы спрашиваете себя, куда девалась Азия, явившаяся на мгновение вашему взору?"
- Подожди немного, будет тебе Азия...
- "В русском народе есть сила в руках, он может много, но ему не хватает силы воображения... В этом хаосе штукатурки, кирпича и досок, именуемом Москвой, две точки неизменно приковывают все взоры: это храм Василия Блаженного и Кремль, который не смог взорвать даже Наполеон".
БК.
Покровский собор привёл его в восторг - маркиз нашёл то, что искал.
- "Нет сомнения, что страна, где подобное здание предназначено для молитвы, - не Европа, это Индия, Персия, Китай, и люди, которые приходят помолиться Богу в эту конфетную коробку, - не христиане!"
- А поклоняться фаллосам и чреслам - христианское дело? Давным-давно, в юности, я видел в католических храмах отлитые из серебра половые органы и удивлялся: а как же извечное табу христианской культуры - сфера сексуальных отношений? Теперь-то я точно знаю, кто они - современные паломники святилищ Кибелы...
Маркиз не обращал на меня внимания. Странные существа - европейцы: они слышат лишь то, что хотят слышать. Неужели и мы когда-нибудь станем такими?
Дух Востока и Тень Смерти, вдруг, взмыли в небесную синь и сели на позолоченном кресте одной из маковок собора, прижались, слились воедино, глядя в разные стороны, напоминая знаменитый российский символ. Кто и куда повернул голову, рассмотреть было невозможно, сдаётся мне, однако, что Тень уставилась на запад, а Дух, соответственно, - на восток. Но, может быть, я ошибаюсь...
- "Отныне имя Москвы роковым образом связано с именем крупнейшего полководца нашего времени".
- Точно так же, как Париж помечен именем Александра - отныне и навсегда.
- "В этой славной битве гигантов равно отличились и победители, и побеждённые".
- Не обольщайся, мусье. Русские не так глупы, чтобы согласиться с тобой.
Маркиз поник и нехотя признался: "Поход на Москву - непростительная ошибка Наполеона".
- Он - лишь звено в цепи непростительных ошибок, называемых Великая французская революция.
- "Азия в последний раз ринулась на Европу; отступая, она топнула ногой - и на земле появился Кремль!.. Он служит границей двум частям света, разделяет Запад и Восток... Союз Запада и Востока - отличительная черта русской империи".
- Никакой черты нет.
В школе меня учили: граница между Европой и Азией проходит по Уральскому хребту, потом дрейфует по одноимённой реке и возле Гурьева впадает в Каспийское море. Как она плывёт далее - непонятно, но доподлинно известно, что, в конце концов, бедняжка выползает на сушу и как заправский альпинист преодолевает Кавказский горный массив (интересно, в какой части Кавказа - европейской или азиатской - приковали язычники Прометея?). Потом граница ныряет в Чёрное море и вплавь пересекает его. И опять - ни одного бакена с указателями: "Европа", "Азия". Течением её выносит в Босфор и Дарданеллы. Она огибает кусочек суши, цепляясь за который подтягивает к Европе грузное азиатское туловище Турция, и, наконец, вырывается на просторы Средиземного моря.
Таким образом, разделение Евразии на составные части - неуловимо, граница гуляет сама по себе, исходя из политических соображений. Кто-то видел её на Висле, кто-то на Одере, на Днепре, на Волге. Вот такая блудливая тварь - эта граница. Все знают, где начинается Европа, и никто не знает, где она кончается. Все знают, где начинается Азия, и не представляют, где она встречается с Европой. Поиски рубежа осложняются тем, что между Европой и Азией невозможно устроить искусственный водораздел - по примеру двух знаменитых каналов, отделивших Северную Америку от Южной и Африку от Азии.
И так уж получается, сударь, что границу между Европой и Азией определяют русские. Никто, кроме них не в состоянии проложить её на карте, тем более, на местности. Это аксиома - нравится она кому-нибудь или нет. Вопрос: нужна ли эта черта? Время размывает её, делает невидимой, исподволь сливая воедино обе части света, как это и было задумано Провидением - изначально...
.
Маркиз остановился в английском постоялом дворе на Дмитровке.
- "Вы желаете узнать, какой ценой госпожа Говард добилась чистоты, ведь чистота редкость везде, в России же - настоящее чудо? Она построила во дворе отдельный флигель, и русские слуги спят там. Она не принимает почти никого из русских... На доме даже нет вывески, хотя это лучший постоялый двор не только в Москве, но, пожалуй, во всей России".
- Это и есть демократия по-европейски: огораживаться и не пущать. Вопрос: а зачем ехать в страну, где живут грязные аборигены, будто своих мало? Молчу, молчу, маркиз. Я знаю - зачем...
Устроившись, маркиз пошёл гулять "один без провожатого" - я, естественно, не в счёт. И как же было хорошо без криков мерзких тварей, которые, окаменев, отстали от меня, надеюсь, навсегда.
- "Не подчинила ли себе империя славян Божье солнце? Климат в России становится всё мягче".
- Мы сколько лет ждём, когда это произойдёт, но теплее не становится.
- "Поразительная сила человеческой цивилизации, чьи успехи, похоже, изменили всё, вплоть до температуры земного шара!"
- Ты нам льстишь, мусье. Впрочем, сегодня русские обогревают всю Европу наподобие Гольфстрима. И зачем мы это делаем - не понимаю.
- "Увеселения в Москве не прекращаются... их почти никто не замечает. Это безразличие русских доказывает мне, что страх бывает неосторожен и не всегда умеет так ловко льстить".
- Это цена независимости, сударь: мы их не трогаем, они - нас.
- "Кремль - это Монблан среди крепостей..."
- Ваша правда, сударь.
- "Если б великан, который зовётся Российской империей, имел сердце, я сказал бы, что Кремль - сердце этого чудовища..."
- Чудовища, сударь?!
- "... но сердца у России нет, значит, Кремль - её голова".
БК.
Маркиз гулял вдоль кремлёвских стен, бродил по Александровскому саду. "Слово "феерия" слишком слабо и не передаёт великолепия открывшейся мне картины!"
Счастливчик! Нам эти красоты приелись, мы едва их замечаем.
Наконец, он переутомился и вернулся на Дмитровку.
- "Не могу отдыхать; чтобы спать нужны силы".
- Силы, чтобы спать? Какие мы всё-таки разные...
Отдохнув, маркиз обрёл силы. И началось.
- "В Кремле есть всё: это пейзаж в камне. Это лабиринт дворцов, музеев, церквей, тюрем..."
- Я не ослышался, мусье, - тюрем? Для кого? Для императора и его приближённых?
- "Тюрьма народов - вот что такое Кремль... обиталище призраков... северный Акрополь... варварский Пантеон... творение существа сверхъестественного, но злобного".
Литературный приём, набивший оскомину, на этот раз ударил в корень русского начала - Кремль. Ай да гость к нам пожаловал!
- "Эта архитектура не соответствует нуждам современной цивилизации".
- А Лувр, залитый кровью, а Тауэр, по которому толпами бродят безголовые призраки - соответствует?
- "О чудесах этой пугающей архитектуры можно сказать то же, что говорят путешественники, оказавшиеся в Альпах: эта красота наводит ужас".
- Альпы - тоже мы? Может быть, Суворов, когда спешил к кому-то там на помощь, неуклюже перелезая через горы?
- "Даже климат в этой стране - пособник тирании!" - вскричал маркиз.
- Точно! Если б не он, сидели бы на нашем троне первоклассные либеральные супостаты - первого не называю, боясь тебя обидеть, второго - ты не знаешь, хотя имена ваши очень похожи...
- "Мне кажется, я воочию вижу, как из всех ворот Кремля выходят пороки и заполняют Россию".
- Весь мир, маркиз, весь мир!
- "Российский патриотизм неизменно грешит снисходительностью. Всякий русский писатель - царедворец, таков был и Карамзин".
- Ах, как ты прав, маркиз! Ты даже не представляешь - насколько. Я укорочу твою мысль, я сделаю её универсальной: "Всякий русский писатель - Карамзин".
А в чём, собственно, дело?
Маркиз не ответил. Он сломя голову бросился домой. Я едва поспевал за ним...
Весь день маркиз работал за конторкой, писал (была ли конторка в его комнате?) Время от времени он вздрагивал, испуганно озирался, на цыпочках подходил к окну, двери, прислушивался и бесшумно возвращался обратно. Я заглядывал ему через плечо, любопытствуя - о чём он пишет... Впрочем, вру: не позволял я себе аристократических замашек, мирно сидел в кресле... Были ли кресла на постоялом дворе? Нет? Значит, я сидел у себя в деревне, выискивал тезисы в его книге, которые в будущем, через несколько лет, он разовьёт в двадцать шестом письме своей эпистолярной эпопеи.
Интересовала его эпоха Ивана Грозного, деспота Божьей милостью, которая должна была объяснить неискушённому читателю многие аспекты русского характера - пленительного и преступного...
- "Память о раздорах и неистовстве старших, оспаривающих честь охранять его колыбель, ни на минуту не покидают душу Ивана, заставляя его видеть повсюду предателей и заговорщиков".
- Оглянись на себя, маркиз, тебе никто не угрожает, а ты от окна не отходишь...
- "Освобождённая от соседства со своими прежними повелителями, татарами, Россия испустила вопль радости..."
- Вместо удельной Руси (воистину коллекции этикеток) волей Иванов и Василиев было создано крепкое государство на началах сильнейшей централизации. Надоело, знаешь ли, терпеть произвол соседей - и не только татар.
- "... однако русский народ, рождённый для повиновения, избавился от одного ига лишь для того, чтобы покориться другому, и, в рабской гордыне вольноотпущенника, возвёл своего царя в сан божества".
- Народ в историческом споре царя и боярства осознанно встал на сторону Ивана - и не прогадал. А вот поляки создали нелепую, нежизнеспособную Речь Посполитая, королевскую республику, которой управлял не король, а оголтелая стотысячная шляхта. И где она сейчас, в девятнадцатом столетии? Правильно - в жопе... Российской империи, с конституцией, но - в жопе. А ведь в эпоху Ивана Грозного, унылая уния поляков и литвин, являлась мощнейшей европейской державой, размах - от Балтики до Карпат, а численность населения вдвое превышала количество подданных московского царя.
И последнее. Пленные русские на невольничьих рынках Крыма стоили дёшево - за свою страсть к побегам. Такой вот рабский менталитет. А невольники из Речи Посполитая ценились гораздо дороже, и русских - чтобы сбыть - выдавали за поляков и литвин...
- "Иван питает безотчётное благорасположение к Елизавете Английской... различие обстоятельств не может скрыть родство их натур. Иван - тигр на воле, Елизавета - в клетке".
- На островах надо понимать... Эх, как же ты Англию ненавидишь! Я понимаю, Франция - страна прекрасная, и французы - вне подозрений, не гоже, однако, патриотизм мерить аршином ксенофобии - градация иная. Поверь, маркиз: никогда не станет Европа сплошь католической - не тот континент и идея не та. Национальные интересы важнее религиозных. Церковь потому и отделили от государства, чтобы не путалась под ногами и прибегала на помощь исключительно по зову хозяина.
Что касаемо Елизаветы, никаких светлых чувств к московскому царю она не испытывала. Ей нужны были от Московии лес и пенька, дабы отразить нападение дико-католического вепря по кличке Филипп Второй. По признанию адмирала Дрейка отличная оснастка английских кораблей позволила отстоять независимость его родины и девичью целостность королевы. Прагматический талант велел Елизавете именовать наречённого русского брата "великим императором". Дико-католик скрежетал зубами, но вторил ей - а куда денешься? Вы, европейцы, Иуду ангелом назовёте, если в эдакой метаморфозе обнаружится политическая выгода.
Национальная самодостаточность и отсутствие изоляционистских настроений - вот чувства, владевшие русскими в то время. Чего не скажешь про соседей - такую стену возвели, что пришлось прорубать её Петру Первому. Король польский Сигизмунд умолял Елизавету Английскую прекратить всякие отношения с московским царём. "От общения неприятель просвещается", - писал он... Точь-в-точь - твои слова, мусье. Слушаю я твои речи и жутко становится, будто занесло меня в мрачное средневековье - на четыреста лет назад...
- "При Иване смерть становится рабыней человека. Этот безумец поставил себе на службу саму чуму".
- Сильно сказано, чума Ивану неподвластна, если не считать таковой опричнину. А не кажется ли тебе, маркиз, что кромешники смахивают на авангард католической церкви, проще говоря, "псов господних"? Время действия сынов Лойолы и Ивана - одно и то же. Цели - разные, масштабы - несоизмеримые. Ведь что творили иезуиты в Европе, да что там в Европе - мире! В Мексике - миллионы индейцев изничтожили за один лишь грех - отказ принять Иисусову веру. Как ты там пишешь: "Истинный священник - гражданин мира и паломник в страну небытия"? Извини - "страну небесную"...
Избавь нас, Боже, от подобных космополитов, отдели зёрна от плевел, агнцев от козлищ.
- "Говорить в России правду дозволено лишь тому, кто не был там принят".
- Говорить можно, но не всё сказанное - правда.
- "Европейцы должны произносить имя Карамзина с благодарностью: разве чужестранцу дозволено было бы производить розыски среди тех бумаг, к каким получил доступ русский сочинитель?"
- Глупости, сударь. Эпоха Ивана Грозного вся описана иноземцами - современниками царя Ирода. Ах, какие люди приобщились к русской истории! Немцы Штаден, Таубе, Крузе - знатные проходимцы. Верой и правдой служили в опричнине, а потом поведали новым хозяевам об ужасах русской деспотии. Средневековые диссиденты - у-у, когда это было! Англичанин Герсей, твой соплеменник Маржерет....Сам Карамзин использовал их бредни: царский синодик его не устраивал - ужасов маловато у Рюриковича.
Историю нашу, как науку, тоже создавали иностранцы - немцы Мюллер, Байер, Шлёцер, Фишер - под диктовку принцессы Цербтской Софии-Августы-Фредерики, более известной как Екатерина Великая. Русским собственную историю писать не доверяли: вдруг что-то не то напишут. Труды Ломоносова и Татищева бесследно исчезли, а опубликованные после их смерти, сочинены Мюллером и Шлёцером - другая история наших предков, та, какую дал нам Бог...
- "Иван почти без боя уступил Баторию Ливонию - область, которую русские уже несколько столетий пытались отвоевать у шведов, поляков, ливонцев, а главное, у завоевавших её и ею правящих рыцарей-меченосцев".
- Иван лишил Прибалтику ордена - Ливонского. За эту услугу коренные народы ему памятник должны поставить, но не поставят - они тоже другую историю изучают. В наказание Баторий организовал поход объединённой Европы на московское царство. В его армию, кроме поляков и литвин, входили венгры, немцы, датчане, шотландцы, итальянцы... И французов было немало, сударь, как же без французов? Король Баторий открыл длинный список европейских захватчиков, лелеявших надежду покорить Русь. Не забывай об этом, маркиз, когда слово "поляк" нащупает во рту твой вездесущий язык.
- "Нигде эта опасная религия не рождала столько фанатиков, сколько их встречалось и встречается по сей день в России".
- Ну, всё - беру БК за рога.
Вспомни, маркиз, Варфоломеевские мистерии: сто тысяч убиенных в одну только ночь! - рекорд не превзойдённый до настоящего времени, а на следующий день, с утра - кавалькады французов, глумливо оценивающих телесные достоинства своих соплеменников, растерзанных за то, что изменили католической вере. Вспомни авторов и непосредственных участников побоища - здравствующего короля Карла, матушку его - Катюшу Медичи, будущего короля Франции Генриха, несостоявшегося монарха Франсуа и королеву Марго. Воистину святая семейка - канонизировать не собираетесь? Год 1572 - самый опричный. И что все подвиги Ивана по сравнению с одной только этой ночью? Капля в море, сударь, кровавая, но капля.
Продолжить далее? Изволь.
Восемь религиозных войн произошло за время пока отпрыски флорентийки сидели на троне - разминались ребятки, потому что впереди была Тридцатилетняя война. Гугеноты, протестовавшие против насилия всесильного Ватикана, не уступали в жестокости своим оппонентам. Французы лупили французов с помощью наёмников, собранных со всего света.
"Убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего" - библейская установка. С именем Господа на устах - убивали и умирали миллионы.
Иван Грозный назвал Лютера - Лютым. Его признание дорогого стоит. Тебе ли, маркиз, судить нашего царя? Оставь его нам, мы уж как-нибудь сами с ним разберёмся...
- "Уважение к истине и справедливости важнее судьбы России!"
- Не в бровь, а в глаз! Заманчивый тезис, я бы сказал, искусительный, благодатный. И сколько же приверженцев этой мысли - аристократов от кошелька - окопались в родимом отечестве. По мне - вредное противопоставление, хотелось бы совместить, и опыт некоторых государств убеждает меня в правильности такого решения.
- "Русскими владеет страсть... и страсть эта зовётся честолюбием. Честолюбие принуждает их, подобно Бонапарту, жертвовать всем, потребности длить своё существование".
- Угомонись, безумец, - честолюбие Наполеона не имеет аналогов.
- "Хотя русские и не умеют быть человечными, иногда им удаётся воспарить выше всего человечества".
- Ты даже не представляешь, насколько прав - и в прямом смысле, и переносном. Потому и падаем - больно...