Это было третье солнце, которое они украли в текущем тысячелетии...
Первая кража была самой простой; тогда они в первый раз создавали нечто новое: после долгих поисков нашли подходящий объект в созвездии Гончих псов, потом после многочисленных математических расчётов подобрали подходящий вариант формирования солнечной системы и предложили его на рассмотрение всемирного форума.
Двадцать с лишним лет продолжались дебаты...
Наконец, сообщество вынесло окончательное решение. Остальное было делом техники: они переместили светило в нужное место, добавили к нему десяток вращающихся объектов, раздобыв их тут и там...
Зачем так много планет? А для разнообразия. Лишь одна из них была пригодна для жизни, обладала массой, сравнимой с земной и размещалась на орбите, отстоящей от солнца на оптимальном расстоянии.
Во второй раз заказчиком стал частный бизнес. Инвестициями в будущее назвали олигархи создание собственной солнечной системы - для богоизбранных с тем, чтобы качество жизни на "райской" планете превосходило земное - на зависть остальному человечеству: зависть, как известно, лучший и, возможно, единственный движитель прогресса. Предполагалось создание плотной атмосферы, мелководных морей, пологих склонов, идеальной температуры, отменного атмосферного давления и мощного магнитного поля для защиты от радиации.
Долго спорили о том, должны ли "пятизвёздочную планету" населять разумные существа и вообще какой хотелось бы видеть флору и фауну, но так и не решили - условились оставить этот вопрос на усмотрение будущих переселенцев.
Райской планете дали имя Лансере.
Надо заметить, что Влад высоко оценивал достижения деятелей такого культурного события, как "Мир искусства", и потому сплошь и рядом присваивал имена деятелей указанного объединения вновь открытым созвездиям, отдельным галактикам, чёрным дырам, планетам, а также методам и технологиям, позволявшим оперировать небесными объектами.
Мозесу это не нравилось. Он то и дело взбрыкивал, заявляя напарнику:
- Достал ты меня своими мирискусниками!
- Нашими, Миша, нашими, - успокаивал его командор. - Ты хоть и сменил имя на импортное, а как был Михаилом, так и остался.
И в конце концов Мишенька смирился. Более того, начал присваивать имена мироискусников собственным открытиям и новациям...
Для чего понадобилось солнце на этот раз, они не знали - их не поставили в известность. Это обстоятельство усложняло задачу, но не столько, чтобы отказаться от выгодного (с любой точки зрения) поручения.
Всё на белом свете (тёмная материя не в счёт) решала "небесная канцелярия" - мировой инвестиционный форум, организация деятельная и эффективная, ибо политическая составляющая МИФа была изначально сведена к нолю.
Переустройство мироздания требовало колоссальных финансовых средств, трепетное отношение к которым приводило каждое намерение в тупик, и если бы не инновационное отношение к такому понятию как "время", коренным образом изменившее существование гомо сапиенс, давно бы уже наступила стагнация устремлений человечества в дальний космос.
А началось всё с достопамятного спора о парадоксальном восприятии времени.
- Понятие времени - субстанция философическая и не более того, - сказал Мозес.
- Ты что же вообще отвергаешь время, как физическое явление? - удивился Влад.
- Признаю таковое только для сравнения. А вот градацию времени считаю процедурой бесполезной и потому ненужной совершенно.
- И как же в таком случае сравнивать динамические события, если отвергнута единица измерения - на слух? на глазок? на веру?
- Сравнивать, конечно, можно, а вот измерять - нет. И вообще, если существует неэвклидова геометрия, почему невозможна скорость превышающая предписанную только потому, что таковой считается скорость света? Антиномия, да и только!
Парадокс, однако, сказался ещё и в том, что человечество очень быстро (в течение каких-то трехсот лет) научилось двигаться с "анонимными скоростями". И столь же быстро люди овладели искусством манипулировать временем, то растягивая его как резину, то складывая наподобие китайского веера.
Следуя современным тенденциям, Мозес и Влад играли со временем в кошки-мышки и даже исхитрились пустить его вспять на одном из участков космического полигона...
Пустили... -
и ох...ели от открывшихся перспектив, реализацию которых отложили - пока что! - в сторону. На будущее. Не всё сразу.
И украли они солнце в созвездии Гончих псов. Захлестнули петлёй Фокина, переместили в ловушку Дягилева и спрятали в Пустоте Волопаса - космической несуразице, размером в 300 миллионов световых лет. Кондовая, первородная пустошь - всего-то 60 галактик! И спрятав солнце, с интересом ожидали - что же будет дальше?
Местные аборигены - или туземцы? - обиделись, долго рыскали по созвездиям, пытаясь с помощью современных средств отыскать своё солнышко, но ничего путного из этой затеи у них не получилось.
Явились не солоно хлебавши, умоляя вернуть краденное.
- Определите, какое солнце ваше, - вернём, - заявил Влад.
Не определили.
К звезде, именуемой "Горгона", присовокупили россыпь "бесхозных" планет, благо такие во множестве дрейфуют на просторах Вселенной (до 100 миллиардов насчитали соглядатаи), выбрали оптимальную для обитания разумных существ - и решили почить на лаврах.
- Кончил дело - гуляй смело, - сказал Влад. - "Конец - делу венец", - согласился с ним Мозес. - По-моему, неплохо получилось, - подвёл итог командор. После обмена мнениями решили отправиться в обратный путь.
И мчались - самим не верилось! - с условной скоростью 1 световой год в секунду. Никогда ранее не передвигались так стремительно. И летели бы ещё быстрее, если б не помехи на пути в виде звёздного сора. При такой скорости колоссальное значение имели сверхманёвренные навигационные устройства и движители.
Приблизившись к Млечному пути, получили важное известие - слухи, как известно, распространяются с умопомрачительной быстротой - куда до неё допотопной скорости света, да и запредельные плетутся, словно загнанные клячи...
Так вот, получили известие о том, для кого они, оказывается, создавали горгонистую систему. Человечество согласно решению МИФа предписано переселить на другую живую планету лет эдак на двести, может даже триста. В этот срок Землю надлежало привести в божеский вид - проще говоря, отчистить от скверны, продезинфицировать. Задача архисложная, несмотря на то, что численность населения Земли ныне не превышает 500 миллионов особей - остальные божьи твари, точнее гомункулы, давно уже расселены на бескрайних просторах космической ойкумены.
- Что после этой чистки останется, кроме твоих и моих воспоминаний, трудно представить. Перегибов, как водится, не избежать. Боюсь, что мы не узнаем своей Земли, вернувшись в следующий раз, - сказал Влад. - "Похоже на то, - согласился с ним Мозес. - Что им, нашим реставраторам, прошлое, если будущего тьма-тьмущая - ложками хлебай".
И, упомянув воспоминания, Влад волей-неволей погрузился в них с головой...
Завуч Терпсихора Матвеевна преподавала астрономию. Организовала кружок любителей космогонии (ей нравилось это определение звёздной науки), и потому они навещали обсерваторию чаще, чем иные школьники библиотеку. Из тех посещений он вынес в памяти, как в лукошке, романтические названия участников небесного братства - Туманность Андромеды, Кассиопею, Млечный Путь, Стожары и даже песенку о звезде Альтаир - "Звездопад, звездопад: это к счастью, друзья говорят". И, конечно же, в те баснословно далёкие времена даже не подозревал, что когда-нибудь посетит знакомые с детства созвездия - так же легко, как жители центральной России города Золотого кольца.
Влад ни разу не был женат. К женщинам относился легко и так же легко расставался, оставаясь в дружеских ни к чему не обязывающих отношениях.
Мозг лопался от изобилия памятных картинок прошлого и становился совершенно неработоспособным не только от необходимости классификации неисчислимых воспоминаний (ещё бы - столько лет жизни!), сколько из-за трудностей складирования. Это всё равно, что втиснуть свежий детектив в битком набитую книжками полку.
И потому, чтобы отвлечься, бормотал себе под нос:
"Словно в доброй сказке, мы почти что рядом, сердцу всё открыто настежь без ключа, ночи с перекликом, версты с переглядом, реки по колено, горы до плеча".
- М-да, - промолвил Мозес, но Влад, не обращая внимания на его демонстративное междометие, продолжил бубнить ветхие, как азбука, русские стихи:
"Будто между нами нет прохожим места, волосы седеют, а любовь жива. Будто ждёшь, как девка, любишь, как невеста, терпишь, как солдатка, плачешь, как вдова".
- Асясяй? - продолжил ёрничать Мозес.
- Асясяй, - сказал Влад. - Я в отличие от некоторых ценю эту асясяй дороже любых других человеческих проявлений.
- Ах, любовь, любовь - а что такое любовь люди так и не осознали. Не определили до сих пор, хотя, кажется, охарактеризовали всякое проявление в сонме человеческих отношений, - сказал Мозес. - Не знаю как тебе, а мне нравятся современные способы размножения, когда женщина и мужчина находятся на почтительном расстоянии друг от друга. Всё торжественно, строго и, главное, стерильно - никакого тебе дешёвого блуда и непристойных до одури воплей и содроганий.
Хорошо помню те века, когда детей производили самым что ни на есть примитивным способом. Мерзкое занятие - врагу не пожелаю. И зрелище отвратное, ничего кроме тошноты не вызывающее. Мы с тобой как-никак современники - из одного века, как их одной кастрюли, а каково тем, кто на триста, на четыреста лет позже нас вылупился на свет, видеть эту похабщину?
Мозес в отличие от командора, связал себя брачными узами, похожими на удавку, намылить которую не удосужился по глупости, а затянуть - тем более. И потому редко рассказывал о своей супружеской жизни. А тут, вдруг, разговорился и поведал командору то, о чём молчал долгие годы. История его была печальна.
- Каждый месяц она меняла пол, - сказал Мозес. - Я уже и не говорю об обличии: то она тёмненькая, то светленькая, то девочка, то взрослая женщина, то мальчик, то мужчина в полном расцвете сил - полное воплощение Давида Микеланджело. Морда стала пластилиновая - что хочешь, то и лепи. Если б не идентификационный код, ни за что бы не догадался, что это она - считывал, прежде чем начинал общаться. Так что, не соскучишься...
А потом, вдруг, потеряла интерес к жизни...
Сказала: - Пора. - "Да что ты!" - Только в этот момент я осознал что значит она для меня. Начал энергично уговаривать её остаться, но она меня уже не слушала.
Эвтаназия, как средство избавления от усталости, получила широкое распространение после того, как человечество научилось продлевать жизнь до бесконечности. Многие сверстники ушли из жизни по собственному желанию главным образом потому, что ничего нового увидеть на этом свете уже и не мечтали и себя в новом качестве не представляли. А вот Влад и Мозес подзадержались по причине занятости в интереснейших экспериментах по ловле звёзд.
- После смерти жены я дал себе слово обходиться без женщин и, как видишь, держусь. Суррогаты не в счёт, - сказал Мозес.
- Не в счёт, - согласился с ним Влад.
И вот наступил момент, когда в иллюминаторе они увидели Её долгожданную и благословенную, волшебную, как майское цветение. И спрашивали, и утверждали одновременно:
- Земля? Земля!.. Не может быть, не может быть...
Наконец отворили герметическую дверь, выглянули - оба сразу - наружу, в зияющий ослепительным нимбом проём...
Втянули воздух - с жадностью, словно в первый раз... -
и задохнулись от восторга:
- Она... Она самая... Не краденая - своя. Боже мой! Боже мой! Какое счастье...