- А финны основали Афины, - услышал он за своей спиной, оглянулся, но никого не увидел.
Город утопал в жёлтой пыли. Солнце звенело и таяло. Полый холм гудел под ногами.
На ступенях Пропилеев, распластавшись, лежала ящерица и, не мигая, смотрела на профессора. "Вам хорошо, - говорили её глазки-бусинки. - Вон вы какие красивые. А если пращур - ящер?"
Впрочем, профессору было не до сантиментов, ибо пребывал он в депрессии, черпая хандру ложками. Обладая кое-какими секретами в области биохимии, профессор продал их на Восток, чтобы уехать на Запад, да только вырученных денег хватило разве что на туристическую поездку, и теперь он жалел, что потратился впустую. Элладу он знал лучше любого ныне живущего грека, но зачем он приехал в Афины - не понимал. На душе скребли кошки, в кармане - кот наплакал. Лучше бы книги купил и географические карты.
"Зачем я здесь? - думал профессор. - Зачем в толпе этих неучей лазаю по развалинам великого города и трогаю праздной рукой его изысканные останки?"
В нескончаемом потоке подымавшихся на Акрополь он наконец-то узрел двух своих спутников и гида, нанятого накануне.
Девушку звали Сирена. Странное имя для русской пигалицы, впрочем, оно оказалось профессиональным. Эта поездка досталась ей как победительнице внутриведомственного конкурса красоты. Накануне профессор спросил у спутницы:
- Вы какая из сирен - Пейсиноя, Аглаопа или Телксиепия?
- Я - Сирена Яковлева, - гордо ответила девушка и добавила: - Из МЧС.
Собираясь в Грецию, она решила купить путеводитель и по совету продавщицы книжного магазина приобрела Павсания - и потом долго и тщетно искала в нём адреса модных бутиков и придорожных кафешек.
Другой спутник профессора Влад Бретелькин назвался предпринимателем средней руки. Потом подумал и добавил:
- Вообще-то, я бизнесмен, но мне это звание не нравится.
- Вы - олигарх? - испуганно поинтересовалась Сирена Яковлева.
- Нет, но надеюсь им стать, ибо какой же майор не мечтает стать генералом?
Всем был хорош будущий олигарх, и лишь одно не нравилось профессору: Влад панибратски обращался к нему на "ты" и опускал отчество - на западный манер.
И, наконец, гид. Это был грек, изрядно подпорченный варварами. А походил он на эллина так же, как дева Афина на своего вегетативного батюшку. Родом он был из Ташкента, пятнадцать лет назад перебрался на историческую родину и теперь неплохо зарабатывал на безудержной страсти бывших соотечественников к путешествиям.
Увидев профессора, гид кивнул, Влад ощерился, а девушка громко взвизгнула.
- Целую кончики ваших крыльев, - приветствовал её профессор.
- Каких ещё крыльев? - удивилась Сирена.
- Это он ручку просит облобызать, - пояснил Влад. - Обычная вольтеровская придурь.
- Как! вы знакомы с Вольтером?! - воскликнула девушка
- В подлиннике, - учтиво потупился профессор.
- Счастливчик! А я его только по книжкам знаю.
"Да, - подумал профессор. - Умишка у неё ни на грош, одно слово - МЧС, зато какая бездна обаяния!"
Гид, между тем, приступил к исполнению своих обязанностей. Он говорил о торжестве эллинизма над варварами. В напыщенной речи мелькали имена Иктиона, Фидия, Перикла, щедро упоминались архитектурные термины: дорические колонны, ионический ордер, метопы и капители. Профессор слушал его в пол-уха, ловил несуразицы и думал с тоскою: "Честным можно быть при любом строе. Я теперь и не знаю, при каком легче. Слаб человек - ой, слаб! - когда ему это выгодно, и силён, если его припрут к стенке или он сам себя загонит в угол, как шар в лузу. Шарообразные мы существа, твёрдолобые".
- Девственность богини Афины являлась символом неприступности города, - напыщенно произнёс гид.
- Это - точно! - раздражённо сказал профессор. - И кто только его не разрушал - и азиатские завоеватели, и европейские дикари, а более всего город пострадал от римлян, которые так восхищались греческой культурой, что обобрали её подчистую. А потом Афины громили и грабили все, кому ни лень - и турки, и венецианцы, и англичане, и французы.
- Да, у нас богатая история, - нехотя согласился грек и по правилам хорошего тона пропустил нетактичный выпад клиента. - Несколько легендарных личностей покончило с собой, бросившись с Акрополя, - продолжил он. - Я расскажу вам о тех, кого сохранила наша национальная память. Мать-земля Гея родила Эрихтея, у которого вместо ног были змеиные хвосты, и передала его на воспитание Афине. Та, в свою очередь, перепоручила мальчика жене афинского царя и двум её дочерям, предварительно спрятав младенца в ларец. Сгорая от любопытства, женщины приподняли крышку. Увидев нелепое создание, завизжали и в ужасе бросились с Акрополя. Вон там это произошло, - показал грек рукой. - Видите камушек? Вот с него они и сиганули вниз. Да - все трое.
- Первый в мировой истории групповой суицид, - хмыкнул профессор.
- А разве не Афина его родила? - спросил Влад.
- Эрехтей - её приёмный сын. Или почти что приёмный. В общем, что-то такое, но не сын. Афина была незамужней и бездетной.
- А я считаю, что сын Афины - Афон, в честь которого назвали православную гору, - сказала Сирена.
- Повторяю: Афина - богиня целомудрия.
- Она не была целомудренной, - сказал Влад.
- Можно подумать, вы проверяли!
- Нет, но...
- Вот и держите своё "но" при себе! - возмутился грек, будто сам проверял - в те далёкие и насквозь античные времена.
- А теперь послушайте меня, - сказал профессор и подумал: "Господи! И зачем я это говорю?" - Как-то раз в кузницу Гефеста пожаловала Афина, и он, возымев желание, попытался было взять её силой. Но девушка оказалась с норовом, вырвалась, и семя Гефеста пролилось на её девственную ляжку. Афина с омерзением подтёрлась, а ветошь бросила наземь. Тут на беду подвернулась мать-земля, проще говоря - бабушка Гея, которая выносила ребёнка, но категорически отказалась воспитывать его. "Забери своё змеиное отродье", - сказала она Афине. Ну, а дальше всё было так, как вы рассказывали. А ещё у непорочной девы Афины, была дочь от Асклепия, и звали её Гигиея - Гигиена по-нашему, по-вашему - Здоровье. Так что не надо вводить экскурсантов в заблуждение или считать нас глупее себя.
- Разрешите продолжить? Следующей жертвой стал Талос, племянник Дедала. Об этом Дедале следует упомянуть особо. Он слыл мастером на все руки. Кузнечному делу его обучила Афина. И было у него много учеников, один из которых - тот самый Талос, сын родной сестры Дедала Поликасты, превзошёл в мастерстве учителя. Будучи, в сущности, мальчиком, он изобрёл пилу, гончарный круг и циркуль. Дедал проникся к племяннику чёрной завистью и в один ненастный день столкнул его с Акрополя. Толчок был такой силы, что он упал к подножью холма. Дедал оболгал сестру, заявив, что она находилась в кровосмесительной связи с сыном, и Поликаста повесилась, а убийца, опасаясь наказания, бежал на остров Крит, где Минос принял его с распростёртыми объятиями.
- Да уж, - сказал профессор, - тираны любят мастеровитых негодяев.
- Следующим с Акрополя прыгнул отец Тесея Эгей, когда сын, возвращаясь с Крита, забыл натянуть алые паруса.
- Грин! - воскликнул Влад.
- Не зелёные, а красные, - поправил его экскурсовод. - Точнее - пурпурные.
- А я читал, что они должны были быть белыми, - сказал профессор.
- Послушайте, кто из нас грек - вы или я? - взорвался экскурсовод.
- Да какой ты к чёрту грек! - засмеялся новый русский. - Ты в зеркало на себя посмотри - типичный узбек. А узбек - он и в Греции чурка.
- А если в морду? - наскочил на него новый эллин.
Сирена смотрела на них с ужасом. Она прижимала к груди Павсания (он, кстати, был первым мужчиной, которого она подпустила к себе так близко) и изысканным голосом семидесятых годов прошлого столетия повторяла:
- Вы звери, господа. Вы - звери.
- Что-то мы действительно не того, - сказал профессор. - Давайте-ка закончим эту дискуссию - и экскурсию.
Попрощались недовольные друг другом. Гид повернул к Пропилеям, русские туристы двинулись за ним. Влад презрительно смотрел ему вслед.
- Шла грека через реку, видит жирную узбеку...
- Перестаньте! - возмутился профессор. - В чём, собственно говоря, он виноват?
- А ведь ты не наш, - вкрадчиво сказал Влад. - Ты только прикидываешься нашим.
- Не ваш. И не прикидываюсь.
- Чухнуть хочешь, а денег мало и продать нечего, так?
- Я понял! - ахнул профессор. - Понял, понял! Вы ко мне приставлены! Вы из этого... как его?.. из ФСК! Вы - из фискальных органов!
- Если б я был из ФСК, - сказал Влад совсем уже ласково, - ты бы сейчас планировал дощечкой над Афинами. Как Талос. Ладно, не бойся, я тебя не выдам.
- Я не понимаю одного, - сказала Сирена, - как можно быть злым в окружении такой красоты?
- И что же вам нравится? - спросил профессор, опасливо глядя на Влада.
- Руины, - сказала первая леди МЧС. - Мне всегда нравились руины, а здесь они какие-то особенные, мраморные что ли.
- Акрополь - это наш Кремль? - как ни в чём не бывало, спросил Влад у профессора.
- Вроде того, - сказал неохотно профессор.
- По-моему Акрополь не идёт ни в какое сравнение с нашей святыней. Интересно, сколько может стоить восстановление этого храмового комплекса? В первозданном облике?
- У вас таких денег нет.
- Деньги не проблема! - оживился Влад. - Инвесторов подтянем, спонсоров. Займем, в конце концов. Организуем рекламную компанию.
- Молодой человек, вы вообще-то представляете, о чём говорите? - вскипел профессор. - Это вам не хахоньки! И не хихоньки. Это - Парфенон! Мировое наследие!
- Вот я и говорю: пора привести этот шедевр в надлежащий вид. А то стыдно смотреть на всю эту разруху. А деньги - найдём, не сомневайтесь. Сталинград возродили! И что по сравнению со Сталинградом Парфенон?
Профессор захлопал глазами и уже с интересом взглянул на великодержавного предпринимателя. "Да, Кремль - не Парфенон, и Сталинград - не Фермопилы, - подумал он. - Несоразмерный масштаб и значимость победы. И доблести не занимать. И никаких персов - только фашисты".
- У меня отец погиб под Сталинградом, - сказал он.
- Сочувствую, - сказал Влад и протянул ему руку...
Они сидели у подножия Акрополя - профессор посерёдке, а справа и слева - Сирена и Влад.
- Я до этой поездки путешествовал только по книгам, - сказал профессор. - Вы не представляете - какое это увлекательное занятие. Некоторых маршрутов, стран, народов давно уже нет. Озёра исчезли, реки изменили русла, населённые пункты - названия. Климат не тот. Греки утверждают, что оливу привезли из страны гипербореев, то есть от нас - представляете? А самое моё любимое путешествие - это прогулка с Павсанием по древней Греции. Он, например, уверяет, что алмазы плавятся в козьей крови! Не верите - проверьте.
- У меня нет алмазов, - вздохнула дева Сирена. И как она исхитрилась сохранить целомудрие в условиях жесточайшего конкурсного отбора, не знает, наверное, даже Шойгу.
Профессор рассказывал, глядя на развалины Парфенона:
- Возле Олимпии полно достопримечательностей, которые небесполезно бы знать нашим путешественникам. Например, городок Лепрей. Его впервые посетила знаменитая проказа. Здесь же, недалеко, протекает река Акидант, в древности называемая Иорданом. Она впадает в реку Анигру, имеющую отвратительный запах, потому что в ней когда-то, извиняюсь, подмылись дочери царя Прета. А ещё близ Олимпии течёт река Ладон, берущая начало в стране Клиторов, в Аркадии. Столица этой страны так и называлась - Клитор, я, правда, не знаю чей - Павсаний умалчивает. Странно - он писатель дотошный. А вот ещё одно поразительное признание, слушайте, - профессор нашёл нужную страницу и прочитал: - "Характерной особенностью эллинов является обыкновение восхищаться всем иноземным больше, чем своим родным". - Профессор тяжко вздохнул: - Боже, как мы похожи на греков!