Яркое летнее утро купалось в сверкающих солнечных бликах, многократно отраженных невысокими пологими волнами, расстилающейся до самого горизонта водной поверхности. Обское море безбрежным переливающимся зеркалом отображало высоко идущие кучевые облака, клубящиеся невесомыми воздушными айсбергами, неторопливо плывущими вслед за убегающей волной.
Мягкий юго-восточный бриз упруго наполнял белоснежные паруса стремительно летящей в крутом бейдевинде изящной семиметровой прогулочной яхты, легко рассекающей речную зыбь и порывисто срывающей с шипящих остроконечных бурунов клочки искрящейся пены.
"Анабелла" в двадцатиградусном крене устойчиво держала заданный курс, на полной скорости направляясь в Бердский залив. Легкий свист теплого ветра, плеск бьющих в борта волн, гортанные крики чаек, ощущение неудержимого мощного движения вперед, размеренная килевая качка, летящие прямо в лицо хрустальные брызги прохладной освежающей воды - все это наполняло сердце романтичной восторженностью и ликованием.
Открывающаяся панорама с живописно проглядывающими в туманной дымке островами таинственно привлекала взгляд. Идущие в далеком полупрозрачном мареве редкие теплоходы и маленькие буксиры, толкающие перед собой длинные груженые лесом баржи, терялись в сиреневой мгле. Белые лепестки парусов вдали, возникали иногда справа по борту, и тут же исчезали, сливаясь с блестевшими на солнце гребнями голубовато-бирюзовых волн.
Огромный грот и туго наполненный ветром стаксель тихо потрескивали, напрягаясь угловыми шкаторинами. Восьмиметровая алюминиевая мачта глухо поскрипывала в пазах прочного стеклопластикового корпуса. Рифленая деревянная палуба влажно отсвечивала мокрой тиковой доской.
Ольга, крепко держась руками за ванты, в упоении головокружительного полета, счастливым взглядом устремлялась в далекие заоблачные сферы, восторженное настроение тонкими серебряными струнами звучало внутри разлетающимся эхом. На носу яхты умело управлялся с парусом Антон - ее любимый, самый любимый на свете человек, а теперь уже и жених. Две недели назад они подали заявление в ЗАГС, и уже через три месяца, в октябре, состоится бракосочетание, свадьба и венчание.
Сумасшедшие отношения продолжались уже более полугода. Она не понимала, чем так вскружила Антона, но он совершенно потерял голову, буквально нося ее на руках и не желая расставаться, ни на мгновение. Девушка не заметила сама, как провалилась в его любовь, как чувство с невиданной силой запылало внутри, как все мысли, мечтания, будущие устремления, все оказалось связанным только с ним.
Ольга перешла на последний курс педагогического института и, не смотря ни на что, рассчитывала закончить ВУЗ с красным дипломом. Сама родом из небольшого затерянного в бескрайних сибирских лесах села, приехала в Новосибирск и без проблем сдала вступительные экзамены. Три с половиной года прожила в общежитии, усиленно концентрируясь на учебном процессе. Когда в ее жизни появился Антон, вся обыденность, вся серая будничность студентки-отличницы, воспитанной в патриархальных традициях и так долго хранящей себя, одинокие томные мечтательные ночи, легкие насмешки раскрепощенных подруг, все это бесследно исчезло, пропало, унеслось навсегда.
Сын известного врача-хирурга, основателя первой в городе косметологической клиники, он и сам, после окончания медицинского института работал с отцом, помогая и ассистируя на операциях. Бизнес процветал, и очередь экстравагантных богатых женщин, отчаянно пытающихся продлить свою молодость, равно как и желающих радикально измениться лицом, облегчиться телом и увеличить нужные формы, была заранее расписана на год вперед.
Антон снял для нее небольшую квартиру в самом центре города, и теперь они редко расставались, всюду появляясь вместе, и не сводя друг с друга влюбленных глаз. Его родителям Ольга очень понравилась, и в знак признательности ей надарили множество подарков. Несмотря на состоятельность и известность, они были людьми простыми и непосредственными и души не чаяли в своем единственном ребенке, полностью обеспечив его ближайшее будущее.
Невысокого роста, тонкая, с приятным миловидным лицом, она ни в коей мере не считала себя красавицей. Но Антон объяснил, что у нее неверное представление о женской красоте. А главное, он видит в ней какую-то особенную внутреннюю привлекательность, разносторонний интеллект и необыкновенную силу характера. Но ее богатый внутренний мир для него пока недоступен, и он надеется все же, со временем, открыть его для себя, растворившись в бесконечных лабиринтах ее мироощущения. Эти странные загадочные речи приятно кружили голову, и она, верила и не верила, недоверчиво глядя в его близкие сияющие глаза. Ольга не понимала, что к своим двадцати восьми годам Антон уже пресыщен и избалован женским вниманием и любовными интригами. И как парень неглупый, романтичный, ищущий, с возрастом открыл для себя необычный тип женщины, где на первое место выходила открытость и искренность, достоинство, внутренняя целомудренность и обаяние. Он инстинктивно искал себе спутницу жизни, любящую жену, мать будущих детей... И, кажется, нашел... все более удивляясь новизне ощущений, чистоте помыслов и необычной остроте душевных переживаний...
Управлял яхтой высокий импозантный мужчина в одетом набекрень мятом морском картузе с золотым якорем-крабом - старый друг и одноклассник Антона. Звали бравого капитана и владельца судна, Герман. Имеющий в собственности сеть автозаправочных станций и являясь совладельцем небольшого нефтеперегонного завода, этот великовозрастный отпрыск почтенного семейства, объездил в путешествиях полмира, много повидал и немало чего испытал в своей жизни. Смотрел на окружающий мир мудро и рассудительно, предаваясь больше созерцательным размышлениям, не оставляя, впрочем, славных эпикурейских привычек.
Четвертый член экипажа - молодая, необыкновенной красоты девушка Жанна, настоящая столичная фотомодель. Высокая, стройная, с идеальной фигурой и шальными черными глазами, очень и очень соблазнительная и привлекательная. Свежий ласковый ветер игриво трепал ее густые темные волосы. Она весело смеялась, полулежа на фальшборте и вытянув длинные, безупречной формы ноги, радостно подставляла лицо жарко палящему солнцу. Иногда переворачиваясь, опускала руку навстречу бегущей волне, черпала полной ладонью и окатывала множеством мелких сверкающих капель сидящего на корме Германа, умудрено и снисходительно взиравшего на забавы прекрасной речной наяды.
- Выпадешь за борт!.. - рулевой сделал изрядный глоток, отхлебнув виски прямо из горлышка красочной бутылки.
- Сам не свались!.. - перегнувшись и низко склонив голову, долго вглядывалась в ускользающую глубину. - Модная жилетка "от Бриони", - она показала на свой спасательный жилет, - не даст мне исчезнуть в пучине. - А твой где, кстати? - веер брызг сорвался и захлестнул кормчего.
- Я фаталист... Чему быть, того не миновать. Да и плаваю неплохо, уж часок-то, хоть как на воде продержусь. А там вы меня, надеюсь, спасете...
- Никто тебя спасать не будет! Кому ты нужен? Без тебя неплохо отдохнем на острове! - Жанна шутливо смотрела на Антона. - Робинзон будет доволен...
- Вот так дружище, никому ты, оказывается, не нужен, - решил подыграть Антон. - Но ведь ты же фаталист... Чему быть, того не миновать, - со смехом глядя на девушек пошутил он.
- Никто не любит старого Германа, - изобразив огорченное лицо, капитан достал из кармана глиняную трубку и начал сосредоточенно раскуривать.
- Хороший табак! Гавайский... Они туда какое-то веселящее зелье из слоновой травы подмешивают, - густые клубы дыма уносило ветром. - Дикий народ. Туземцы. Что с них взять?.. До сих пор бегемотов за богов почитают... - он глубоко, до слез, затянулся, надолго задержав дыхание.
- Будешь? - протянул трубку стоящей рядом Ольге и во все глаза смотревшей на необычного яхтсмена. - Попробуй, не пожалеешь.
- Спасибо, я не курю... - она испуганно отшатнулась, вцепившись обеими руками в туго натянутый канат.
- Не смущай мою невесту, - пришел на помощь Антон. Жанна заливисто смеялась, с озорным огоньком глядя на зардевшуюся девушку.
- Не слушай его Оля, он ненормальный, но совсем безобидный, вроде австралийского ленивца. Сейчас накурится - купаться полезет. Потом сказки рассказывать начнет...
- Какая она все же красивая! - Ольга очарованно смотрела на удивительную прелестницу. - Веселая, общительная, остроумная... Свободная, независимая. Настоящая леди... - она ревниво оглянулась на управлявшегося с такелажем Антона. - Вот бы мне такой быть!
- Напрасно отказываетесь, дамочки. Хороший табак, - глаза хозяина яхты заметно посветлели и приобрели задумчивую мечтательность. - Пираты Карибского моря только на нем и держались, когда заканчивалась провизия.
- Ленивец... - добродушно проворчал он. - Эх, Жанна, ну какой из меня ленивец? Ты видела, какие у них ручищи?
- Вот-вот, в точности как у тебя! Загребущие... Весь город своими бензоколонками опутал!
- Это бизнес Жанна. Бизнес... А, хорошо... - Герман чуть привстал, внимательно оглядел горизонт.
- Хорошо! - повторил он. Так бы и шел под парусами. Далеко... Хочу в Ниццу перебираться, морскую яхту брать. И в кругосветку. Полгода в море. Девятый вал, шторм... Жанночка, пойдешь со мной в кругосветку?
- Пойду! Как собачка побегу. На край света... У Жанночки пока еще крыша не съехала с тобой вокруг шарика крутиться. Под парусами... Возьми вон, ленивца с собой, научи его трубку курить, и плывите себе на здоровье...
Ольга прыснула от смеха, представив подобную картину.
- Зря Жанна, - Герман даже не улыбнулся, задумчиво выпуская сизый дым. - Не романтичная ты. И балет не любишь...
- Не люблю! - она грациозно двинулась к нему. - Зато я люблю тебя! - присела к нему на колени и прижала его голову к своей груди. - Тебя, тебя... ленивца, - горячим поцелуем впилась в его губы.
Чуть отдышавшись и заново набив трубку волшебным зельем, кормчий, одной рукой держась за румпель руля, другой обнимая прекрасную Венеру, рассказывал внимательно слушавшей его Ольге:
- Я и говорю ему, давай соберемся вместе, возьмем палатку, кеды, встретим вечернюю зорьку. Костер, рыбалка, необитаемый остров... А он мне - невеста, невеста... Оля, Оленька... - смешно передразнил Антона. - Бери, говорю, красавицу с собой, я хоть заценю...
- Ну что, заценил? - Антон, улыбаясь, слушал откровения старого друга.
- Заценил!.. Вот я считаю, такие они, невесты, и должны быть. Чтобы без компромисса и обмана. Чтобы надежда и опора. Чтобы... не жить без нее, чтобы на руках носить, чтобы швырнуть к ее ногам все, что у тебя есть! Только яхту себе оставить. Да море, да солнце, да ветер... Остального не жалко. Правда, Жанна? - Германа несло, глаза яростно сверкали.
- Какой ты у меня... романтик, - она с иронией смотрела в его разгоряченное лицо. - А табачок гавайский? Не жалко?
- Табак не отдам. Он мне душу согревает, тело расслабляет, мысли проясняет.
- А невеста, значит, тебя не согревает? Эх ты, балабол. Ленивец... - она со смехом зачерпнула забортной воды и с веселым визгом окатила голову размечтавшегося философа.
Резво вскочила, запустив пальцы в мокрые волосы Германа, другой рукой сдавливая ему шею, а коленом уперевшись в живот незадачливого капитана. Фуражка слетела за борт и, качаясь на волнах, торопливо исчезала за кормой.
- Быстро отвечай, любишь меня? - она запрокинула его голову, одновременно шутливо, но крепко, сжимая горло.
Герман от неожиданности выпустил руль. Яхта, потеряв ветер, рыскнула вправо, стала замедлять ход, трепеща бессильно обвисшими парусами.
- Люблю, люблю... - еле слышно прохрипел он, не зная как освободиться от разбушевавшейся амазонки.
- А кто твоя невеста? - Жанна сильно надавила коленом в живот.
У него широко раскрылись от боли глаза, а открытый рот беззвучно хватал губами воздух.
- Говори, ленивец! - наманикюренные ногти глубоко впились в кожу.
- Ты Жанночка, ты моя любимая, ты моя невеста, отпусти же, не могу больше, - жалобным свистящим шепотом, еле слышно пролепетал задохнувшийся Герман.
- Ну, наконец-то решился... - она весело смеялась, глядя на поверженного жениха. Ослабила хватку и жарким поцелуем обожгла его губы.
- Ух, сладкий какой!..
- Это от табака, - Герман выпрямился и уселся поудобней, тыльной стороной ладони вытирая влажный рот.
Жанна игриво потянулась всем телом, насмешливыми глазами глядя на него. Ольга с Антоном, улыбаясь, смотрели на эту необычную парочку. Отличное настроение, знойное прикосновение солнечных лучей, тихий плеск волн, ласковый ветер - все это приносило ощущение покоя и счастья, душевного расслабления.
Исполнив замысловатые эволюции, все же поймали ветер, и "Анабелла", упруго распустив паруса, в небольшом крене, летела вперед, стремительно рассекая волну и оставляя за кормой широкий пенящийся след.
Уже приближался высокий, поросший стеной вековых сосен, обрывистый берег. Повернули по широкой дуге и долго шли вдоль шипящей кромки прибоя. Множество ласточек носилось в воздухе во всех направлениях, залетая в свои, сделанные в крутой отвесной стене, гнезда. Чайки, что-то громко крича, неугомонно кружились над водой и, неожиданно сложив черно-белые крылья, стрелой пикировали вниз. Выныривали с зажатой в крепком клюве мелкой трепыхающейся рыбешкой и быстро уносились, растворяясь в бесконечном пространстве.
Наконец справа по борту открылся широкий Бердский залив. На полном ходу влетели в покрытую мелкой рябью просторную заводь. Далеко на горизонте просматривался город Бердск. Слева на дальнем берегу тесной россыпью стояли нарядные дачные домики. Прямо через залив тянулись провисшие от жары провода ЛЭП, идущие к высоким мачтам, шагающим куда-то вдаль. На другом берегу расположились строения санаториев и домов отдыха. Панораму дополняли живописно расположенные пляжи и лодочная станция.
Свернули паруса, закрепили гафель и, сбросив на палубу спасательные жилеты, прыгнули в воду и стали нырять и резвиться как молодые дельфины.
Ольга, развязывая тесемки жилета, только туже затянула узел и все пыталась распутать перекрутившиеся шнурки. Стояла одна, с завистью глядя на купающихся. Наконец сдалась, присела на борт. Плавать в жилете не хотелось и она, свесив ноги, весело брызгала в подкрадывавшегося Антона. Он внезапно вынырнул рядом, подпрыгнул и, схватив ее в охапку, тут же утащил под воду.
Радостно смеясь и отфыркиваясь, выскочили на поверхность. Ольга, в неудобном жилете, поплавком качалась на волнах. Антон крутился рядом и все пытался подобраться ближе. Она не подпускала, беспрерывно окатывая пловца каскадами теплых сверкающих брызг и стойко обороняясь. Но ныряльщик из-под воды крепко схватил ее за ноги и потащил на глубину. Затем стремительно взлетели вверх и задохнувшиеся, счастливые, неудержимо слились в поцелуе. Крепко сжимая друг друга в страстном объятии, долго парили в невесомости, позабыв обо всем на свете.
Совсем недалеко плескались и весело хохотали Герман и Жанна. Яхта медленно дрейфовала по ветру, направляясь вглубь залива, и уже отошла на приличное расстояние от купальщиков. С визгом и хохотом, наперегонки, бросились догонять уходящую "Анабеллу". Жанна, подтянувшись быстрым сильным движением, ловко перепрыгнула через борт. Антон поднял Ольгу на палубу, и они, обнявшись, наблюдали, как отставший Герман, отчаянно выгребая, никак не может взобраться на яхту. Жанна не пускала судовладельца воспользоваться своей собственностью, и все время, дурачась и забавляясь, шутливо отталкивала его. Протягивала ему руки, пытаясь помочь вскарабкаться, а когда он начинал доверчиво хвататься за них, резко отдергивала, и обессилевший от ее развлечений капитан, грузно уходил с головой под воду.
Наконец, жалобно взмолившись о пощаде, был немедленно вытащен на палубу. Кое-как отдышавшись и успокоившись, невозмутимо принялся набивать свою чудесную трубку.
- А девчонки пусть загорают... - Герман уселся на палубе в позе лотоса, весь окутанный густыми клубами ароматного дыма.
- Сами загорайте! А мы будем танцевать! - в руках Жанны появилась японская магнитола. Прибавила громкости, и динамичная танцевальная музыка, зажигательными аккордами, широкой звучной волной полилась над притихшим заливом.
Она проворно вскочила и, двигаясь свободно и раскованно, умопомрачительными движениями загорелых бедер, начала исполнять экспрессивный танец, в восторженном упоении прикрывая горящие глаза густыми ресницами и сладострастно выгибаясь упругим податливым телом.
Ольга, все еще пытающаяся развязать мокрый узел на спасательном жилете, во все глаза смотрела на удивительную танцовщицу. В узком черном бикини, она была восхитительна. Крутилась вокруг мачты, используя ее вместо пилона, прыгала на нее, подтягиваясь руками и соблазнительно извиваясь, чуть касаясь обнаженной спиной, медленно опускалась и легко поднималась на пружинящих ногах. Гибкая, заводная, немного сумасшедшая... Озорными жгучими глазищами бросала быстрые взгляды то на оцепеневших парней, то на восхищенно глядящую Ольгу, и все более и более накаляла темп, в томительном исступлении безупречно исполняя совсем уже откровенные повороты и пируэты.
Герман, не выдерживая эротического напора, без сожаления отбросил дымящуюся трубку, и с большим удовольствием присоединился к своей разгорячившейся подруге. Высоко поднимая ноги и слегка подпрыгивая, все же довольно пластично и старательно исполнял какой-то, ведомый лишь диким новозеландским аборигенам, культовый ритуальный танец племени маори. В длинных мокрых шортах-бермудах, худощавый и бледный, на фоне красавицы Жанны, он выглядел немного комично, но все же, чувствовалось, что они вполне подходят друг другу.
Заиграла медленная чувственная музыка, и танцоры плавно кружились по узкой палубе, прерываясь иногда быстрыми поцелуями.
Наконец, крепко прижав Германа к мачте, Жанна буквально впилась в его губы, и они увлеченно застыли в бесконечной неподвижности.
Ольга смотрела на Антона, раскладывающего спиннинги. Видела его стройное мускулистое тело, сильные ласковые руки, и в памяти возникали видения их жарких безумных ночей, сводящие с ума, волнующие прикосновения, безрассудное опьянение ощущений, неистовость до беспамятства, до потери сознания...
От воспоминаний приятно кружилась голова, а где-то внизу живота, мягко обволакивая пеленой, плавно растекалась обольстительная нега.
Неожиданно ей послышалось приближающееся откуда-то сверху негромкое потрескивание. Подняла затуманенные счастливыми грезами глаза, и увидела совсем близко, медленно, но неукротимо надвигающиеся, низко провисшие провода высоковольтной линии. Зловещий сухой треск звенел уже прямо над яхтой и, Ольга с ужасом смотрела, как высокая мачта уже вплотную подходит к проводам. Громко играла музыка и никто, кроме нее, ничего не слышал и не замечал...
Дальше все происходило как в сюрреалистичной замедленной съемке. Верхушка мачты, казалось, уже проходила роковой провод, имея в запасе пару сантиметров зазора. Яркая сине-фиолетовая змейка, хищной спиралью, неторопливо спустилась вниз по алюминиевой конструкции. Неспешно подобралась к слившимся в смертельном объятии Герману и Жанне. Окутала их ослепительным голубоватым свечением, затем стремительно скользнула по мокрой палубе и, разделившись надвое, двинулась, одна к ни о чем не подозревающему Антону, другая к стоящей с широко открытыми глазами Ольге. Она еще успела разглядеть, как густое сиреневое облако, неслышно подобравшись, накрывает его целиком.
Раздался оглушительный взрыв и мощный раздирающий удар снизу. Напряжение в двадцать шесть тысяч вольт, так и не найдя заземления, легко вырвало огромный кусок из днища. Горячая обжигающая волна мгновенно подняла Ольгу в воздух и швырнула за борт. Светло-зеленая прозрачная вода с тихим шипением сомкнулась над головой, и больше не было ничего...
"Анабелла" все еще двигалась, медленно оседая кормой. Будто живые, мужчина и женщина, стояли, крепко обнявшись и прижавшись к оплавленной почерневшей мачте, и вместе с яхтой бесшумно уходили в глубину.
А вокруг, по прежнему весело и беззаботно, сияло яркое солнце, по серебристо-синему небу торжественной нескончаемой вереницей шли бесплотные кучевые облака, а беспечный игривый ветер неутомимо носился над невысокой волной, срывая и унося куда-то вдаль осколки искрящейся пены...
Глава вторая
- Смотри, как оперился, гаденыш! В девяносто третьем, когда все начинали, ведь с ладони клевал, будто птенец. Три года прошло - тесно ему стало! - Серега Черкес расслабленно смотрел в окно несущегося в ночи "Крузера". - Весь "Парадиз" задумал себе забрать, "Ниагару" и "Трою" разделить... Ничего так у мерзавчика аппетит.
- Это они с Нугзаром мутят. Тот давно уже на "Парадиз" глаз положил. Аркана и Сашу-азиата подтянул, долю им обещал. Флинта-положенец, вроде как не при делах, сами мол, разбирайтесь, только без шума желательно... Хреновые дела Серега! - Дима Летяев на полной скорости гнал темно-синий джип, выжимая педаль газа до упора.
Широкая прямая ночная трасса торопливо стелилась под колесами. По обеим сторонам дороги распахнулись утонувшие в непроницаемой мгле бескрайние поля. Небо затянули густые черные тучи, далеко, у самого горизонта, разрываемые короткими ослепительными вспышками. Навстречу пролетали, мерцая неоновым светом фар, редкие автомобили, и с ревом исчезали, отражаясь в зеркалах заднего вида красными габаритными огнями. "Крузер", чуть шатнувшись при встречном движении, невозмутимо продолжал путь.
- Эх, Летяй! А ведь я же говорил ему: - ну куда ты лезешь, Слава! Не были богатыми, нечего и начинать! Все амбиции его... Барином себя возомнил!.. Все мало. Тесно со мной... Ну-ну...
- Я слышал, он Нугзару сильно в карты проиграл. Вот тот его и поймал на понтах.
- Неужели, правда? Ну а чего тогда молчит? Все гордость его, высокомерие... Может, что-нибудь и придумали бы...
- Да не признается он! Давно хотел самостоятельным стать. Вот и стал... Будет, теперь, как заяц под их дудку прыгать. А эти волки немного понаблюдают, посмотрят, как мы тут решать будем, да рвать нас начнут!
- Объединились! Ну а что, империя наша им не по зубам была, пока Слава слабину не дал. И бойцов за собой больше половины утянул! Им-то весь расклад не объяснишь, не поймут. Да и прикормил накрепко... А у меня только ты со своими ребятами да Безумный с бригадой остался...
- Сволочь! - разъярился Черкес. - Завалить суку!
Дорога сделала плавный поворот и, в еще более сгустившейся темноте, сплошной стеной замелькали безжизненные тени высоких хвойных деревьев. Справа, почти вплотную подходя к шоссе, невысокими оградками и многочисленными мраморными памятниками, растянулось большое Кудряшовское кладбище. Еще молодое, но очень быстро заселяющееся, одно из двадцати кладбищ Новосибирска, пожалуй, самое просторное и опрятное, в ночной зыбкой тишине и тревожном лесном безмолвии, всегда оставляло беспокойное гнетущее впечатление у проезжающих мимо водителей и пассажиров.
Чуть разошлись тучи, на мгновение выглянула полная луна. В бледно-желтом мертвенном свете погост угрюмо осветился прячущимися между стволов могилами и раскинувшимися крестами. Показалось, будто кто-то, какая-то светлая призрачная тень в виде эфемерной женской фигуры, скользит меж спящих деревьев, слегка опускаясь и поднимаясь над землей, часто останавливаясь и вглядываясь в надгробные эпитафии.
- Стой, стой Дима! Смотри, - Черкес указывал рукой в направлении странного видения. - Видишь?
Водитель резко затормозил. Машину, протяжно завизжавшую заклиненными колесами, круто занесло и развернуло на дороге. Кладбище было прямо перед глазами, но луна скрылась, и ничего уже нельзя было разглядеть в кромешной тьме.
- Вон, вон она... Там!.. Посвети фарами, - Черкес взволнованно высунулся из окна. - Ничего не видать!
- Да кто она? - Дима тревожно вглядывался в темноту.
Чернота поглотила все вокруг, только фары высвечивали несколько безымянных могил, заваленных полусгнившими венками.
- Ладно, поехали... Кто, кто?.. Не знаю... может смерть моя там бродит. Чего-то неспокойно на душе, Дима! Нервы уже ни к черту с этими делами...
- Да нет там никого! Мерещится тебе, Серега.
- Все там будем, - он устало махнул рукой в сторону близких могил. Сколько уже пацанов здесь! Спят... Погнали Митя, нечего раскисать!
Развернулись и, с пробуксовкой, скрежеща покрышками, рванули вперед, разрывая ночь двумя мощными лучами.
Наконец свернули на узкую асфальтовую дорогу, ведущую в элитный коттеджный городок. Чуть задержались возле шлагбаума. Охрана узнала, открыла проезд. Неторопливо подъехали к Серегиному дому, заглушили двигатель.
- Ну все, Димыч, давай! - Черкес крепко пожал руку. - Посмотрим, что нам завтра на стрелке отступник скажет!
Хлопнула калитка. Вышла молодая женщина, обняла припозднившегося супруга. Огромный трехэтажный коттедж сиял зажженными окнами. В доме негромко играла музыка, слышались оживленные женские голоса. В стороне, на стоянке стояло несколько автомобилей.
- Опять у них девичник! До утра хохотать да кружиться будут... - Сергей поцеловал жену. - Как Егор, уснул?
- Уложить никак не могу, не спит, тебя ждет.
Дмитрий вышел из машины.
- Привет Марина!
- Привет Дима! - отозвалась девушка. - Зайдешь?
- Нет, извини, тороплюсь... Элеонора ждет.
- Привет передавай! И когда ты только женишься? Двадцать девять уже...
- Когда-нибудь обязательно. Не до этого сейчас...
- Ну, все Дима, до завтра. Надо бы выспаться... - Сергей, обняв жену, приветливо помахал ему рукой.
- Пока! - мотор взревел и машина, шурша мелким гравием, неторопливо тронулась на выезд из поселка.
Выбравшись на асфальтовую трассу, "Крузер" прибавил скорости. Включив громкую бодрящую музыку, и закурив сигарету, Дима предался невеселым размышлениям.
Хорошо было, когда все только начиналось! Все были вместе, дружно строили свою империю. Сначала открыли "Парадиз" - самое крупное казино в городе. А там и "Трою" - развлекательный центр и ночной клуб; элитный ресторан "Ниагара", тоже с небольшим казино... Кафе, автостоянки, СТО, бани - чем только не занимались. Даже собственное туристическое агентство появилось... Слава, конечно, основной генератор идей - взял шефство над футбольным клубом, стал его президентом. Так, для души больше, для гонора. А сколько вещевых ярмарок по городу организовал! И везде "черкесовские" - крыша. Начали свой спортивный телевизионный канал создавать, частоту получили, оборудование закупили. Развернулись широко... Слава идею с канатной дорогой через Обь пробивал. Выписал из Австрии горных инженеров для изыскательских и проектных работ. Даже предварительную смету составили. Все же было нормально!..
У Черкеса наверху настолько все смазано, что на все затеи он легко "добро" получает. Для ментов благотворительный фонд организовал, с мэром и губернатором на одних презентациях бывает, с префектами на охоту ездит. Депутаты из "Ниагары" не вылезают, тоже еще любители сомнительных удовольствий...
Конечно врагов предостаточно, но все сидели тихо, пока мы в силе были, пока вместе держались. Ах, Слава, любитель картежных игр! Каждую неделю на целые сутки за столом зависал. Жить без них не может... Вот и вляпался, и по ходу, такую еще кровавую волну разведет... Сам бы уцелел... Не понимает, что ли? Ведь первый кандидат на тот свет! А с нами что будет?.. Всех подставил...
Тут еще и сверху жмут - в Москве хоть папа и остался, но поляну-то он уже давно не сечет. Силовики, чекисты на первый план вылезли, везде своих людей ставят. Потихоньку, помаленьку, отжимают бизнес, братву лбами сталкивают. У нас губернатора поменяли - все... как-то все не так, как прежде, пошло. И Славку, видимо, на игре подловили...
О чем завтра разговор будет? Не отступится же! У него теперь и партнеры новые... Разорвут же его, да еще и первого, если "Парадиз" отметут. Неужели не соображает? Или так уж в угол загнали?
Диму аж передернуло всего. Дикие подозрения давно уже тревожили сердце. Почти четыре месяца вместе, девчонка сногсшибательная, неглупая, чего казалось бы еще надо? Снял ей шикарную квартиру, денег, сколько захочет, любой каприз выполнял. Недавно вернулись из Италии, отдохнули с размахом, из моря не выходили. Ночи сумасшедшие... Но почему-то щемило внутри, чувствовал, что есть у нее кто-то. Особенно когда в Ленинск по делам на неделю уезжал. Проскальзывала какая-то неискренность, притворство... Лицемерие и неестественность, особенно это в последнее время ощущалось.
- А может зря я? - подумал. - На фоне всех неприятностей мне везде предательство мерещится?
Но на всякий случай ответил:
- Нет, Элла, не жди! Я тут возле матери недалеко, дома переночую. Ложись спать...
- Ну как же так! - щебетала девушка. - Еще одна ночь без тебя! Я скучаю!
- Устал что-то, Эллочка... Весь день с машины не слезаю, километров триста уже за сегодняшний день намотал! Не принимай близко, обещаю, завтра приеду пораньше и весь вечер и ночь буду с тобой, любимая!
- Смотри, ты сказал...
- Куплю тебе что-нибудь...
- Ничего мне не надо! Сам приезжай! - неожиданно горячо воскликнула Элла.
И Дима усомнился в своих подозрениях.
- Зря я о ней так думаю. Хорошая, чистая девочка. В салоне красоты работает... Зачем ей кто-то еще? А какая она... - мучительно заныло где-то внутри. Может приехать?..
Но ответил совершенно обратное:
- Пока Эллочка!
- Пока Дима! Люблю!.. - и связь прервалась.
"Крузер" стремительно летел в ночи. Сзади сверкали извилистые проблески молний. На засыпающий город надвигалась июльская гроза. С мрачного тяжелого неба уже срывались редкие капли приближающегося дождя. Отдаленные громовые раскаты перекатывались грозной надвигающейся канонадой.
Теперь уже слева, обозначилось притаившееся кладбище. Дима прибавил скорости. Пустая широкая дорога далеко освещалась мощным светом галогеновых фар. Мятущийся на неровностях луч света выхватывал стоящие по обочинам деревья и кустарники. Вдруг, далеко впереди появилась бредущая по самому краю невысокая женская фигурка, в легком светлом платье.
Казалось, что это заблудившаяся девочка-подросток идет, чуть спотыкаясь на колдобинах, одна на пустынной темной трассе, движется неизвестно куда.
"Крузер" сбавил ход и, немного обогнав незнакомку, остановился. Дима вышел из машины.
- Вам куда девушка? В город? Давайте подвезу...
Девушка замерла и стояла в полном молчании. Сильнее пошел дождь, синие сполохи света выхватывали из тьмы черты ее лица и стройный силуэт. Гремело все сильнее, душный воздух содрогался от близких ударов.
- Девушка, что с Вами? Вам плохо? - Дима усмотрел на ее, в общем-то, миловидном лице, выражение каменной неприступности и большой неизбывной печали. В застывших глазах стояли немые горькие слезы, тело била мелкая непрекращающаяся дрожь, ненадолго затихающая и начинающаяся вновь. Она подавленно молчала, сжимая в руках маленькую дамскую сумочку и бессмысленно глядя куда-то в пространство.
Внезапно, страшно и оглушительно громыхнуло, ярчайшая ослепительная вспышка высветила все до самого горизонта, полыхнув фиолетовым сполохом. Испуганная девушка негромко, полным безысходного отчаяния голосом, вскрикнула и, на глазах теряя сознание, медленно осела на ослабевших ногах. Сплошной стеной обрушился сокрушительный ливень, заливая струящимися потоками, лежащую в пыли незнакомку.
Дмитрий бросился к ней, торопливо подхватил на руки и, открыв дверь, кое-как усадил на пассажирское сиденье. Сам весь промокший до нитки, резво уселся за руль и сразу включил скорость.
Дворники работали вовсю, не справляясь с бьющими в ветровое стекло косыми плотными струями. Еле двигались, медленно пробираясь сквозь сплошную пелену проливного дождя. Девушка в глубоком обмороке сидела рядом, безвольно склонив голову. Густые темные волосы закрывали лицо. Дима свободной рукой опустил спинку сиденья, поправил сбившееся мокрое платье, накрыл ей ноги легким пледом. Незнакомка дышала ровно, размеренно, и он понял, что она скоро очнется.
Дождь уже понемногу стихал, молнии сверкали все реже, громовые раскаты недовольно ворчали, удаляясь звучными перекатами. Впереди прояснилось и "Крузер", набирая обороты, летел по мокрому блестевшему асфальту.
Девушка открыла глаза и удивленным, непонимающим взглядом, настороженно смотрела на водителя.
- Где я? Куда мы едем? - голос слабый, еле слышный. - Кто Вы? - она испуганно смотрела на него.
- Меня зовут Дмитрий. А Вас?
- Ольга... - не сразу ответила девушка, мучительно пытаясь что-то вспомнить. - Что случилось? - она вопросительно глядела на Диму.
- Так это Вы по кладбищу ходили? - он спохватился, что сказал ненужную глупость, но было уже поздно.
- По кладбищу?.. - в ее глазах промелькнул ужас. Она закрыла рот ладонью, пытаясь унять идущий изнутри крик, тихонько застонала, заскулила как маленький щенок, и вдруг бурно разрыдалась, закрывая лицо обеими руками, не в силах больше сдерживаться. Плакала неудержимо, долго, беспомощно сотрясаясь хрупкими плечами.
Он молчал, обескураженный, не зная чем успокоить, как утешить... Смотрел на нее и острая волна жалости подступала к горлу. Чувствовал, что произошла в ее жизни какая-то тяжелая трагедия, что девушка совершенно растеряна и у нее глубокий нервный срыв.
За окном уже мелькал городской пейзаж. Неслись по освещенным ночным проспектам, тускло отражаясь в мокрых стеклах витрин.
Она долго не отвечала, тихо всхлипывая и вытирая платком слезы. Наконец назвала улицу и дом.
Подъехали к подъезду. Он вышел, помог ей спуститься с высокой подножки. Но ноги не слушались ее, не хотели идти, и она, поняв, что не может даже сдвинуться, с безнадежным отчаянием в голосе, горестно зарыдала, уткнувшись в его плечо мокрыми щеками и как-то сразу обессилев.
Дима легко подхватил ее на руки и, мягко прижав к себе, стал осторожно подниматься по лестнице. Подошли к двери, и он долго жал на звонок, слыша, как в квартире раздаются громкие трели.
- Там нет никого!.. - Ольга достала из сумочки ключи. - Откройте, пожалуйста...
Он внес ее в открывшуюся дверь однокомнатной квартиры. Аккуратно положил на широкий диван.
- Полежите пока, я Вам чай или кофе приготовлю, - он метнулся на кухню.
Включил чайник, посмотрел по шкафам, нашел, наконец, банку растворимого кофе. В холодильнике обнаружил початую бутылку дорогого французского коньяка. Удивился немного. Интерьер кухни и стильная мебель в комнате, современный евроремонт, всякие безделушки, беззаботно лежащие повсюду, блеснувшие в хрустальной вазе золотые украшения - все говорило о том, что хозяйка человек не бедный.
Растворил в кипятке крепкий кофе, добавил ложку коньяка, немного сахара.
- Вот Ольга, - он подал ей дымящуюся чашку. - Мелкими глотками, не торопитесь.
Она села на кровати, поджав ноги.
- Только свет, пожалуйста, не включайте... Выгляжу ужасно...
- Оля, давай на ты? Ладно?
- Хорошо... - она с безразличием смотрела в окно. - Спасибо Вам!.. Дмитрий?
- Да. Просто Дима, зовите. К чему эти условности?
- Да. Дима... - повторила она. - Наверное, торопитесь? Побудьте со мной немного. Только ни о чем не спрашивайте... - она опустила голову на подушку, легла, свернувшись калачиком, накрылась одеялом.
- Я посижу Оля, - ему было очень жаль девушку. Присел рядом...
Она прикрыла глаза и в вязком сумраке полутемной комнаты, ее исстрадавшееся лицо заметно расслабилось, обрело спокойное умиротворенное выражение.
Он долго смотрел на нее, вспоминая последние события. Коснулся ладонью ее волос, погладил слегка. Она не шелохнулась, дышала ровно, наверное, уснула.
Дима посидел еще немного и, тихо поднявшись, неслышно вышел в коридор. Выскользнул за дверь, плотно прикрыл, надеясь услышать характерный щелчок. Но замок был другой конструкции и без ключа не закрывался. Оставив все, как есть, спустился вниз. Забрался в машину и долго сидел, глубоко задумавшись.
- Странно все это, - размышлял он об Ольге. - Одна ночью на кладбище!.. Какая она несчастная! - вспомнил ее измученное лицо.
Часы показывали третий час ночи. Дима уже и не знал, куда ему ехать ночевать. Домой, на тот берег...
- А заеду-ка я к своей Эллочке. Вот и посмотрю, ждет ли она меня, - сумасшедшая шальная мысль внезапно пришла в голову.
Ее дом был недалеко и он, подъезжая, увидел, как в окне пятого этажа горит слабый приглушенный свет.
- Не спит! Читает наверно или телевизор смотрит, - почему-то обрадовался Дима.
Подойдя к двери, замер, прислушиваясь. Из квартиры едва слышно, но отчетливо, доносились тихие голоса. Сердце тревожно забилось...
Он вставил свой ключ, медленно повернул, и в приоткрывшийся проем уже выразительней и громче, ворвались сладострастные женские стоны и утробное мужское рычание. Элеонора была не одна...
- Ну, вот и попались, голубки! - в висках бешено застучало. Странно, но он совсем не удивился. Видимо давно уже подготовил себя.
Осторожно ступая, заглянул в комнату. Светло-розовое отражение стоящего на полу светильника, мягким струящимся облаком заливало роскошный будуар прекрасной одалиски. Интимную обстановку дополняли разбросанная вокруг одежда, стоящие на ночном столике бокалы и открытая, наполовину опустевшая бутылка вина. В углу комнаты, мерцающими отблесками горел экран работающего телевизора, включенного на малую громкость. На широкой тахте, в сумасшедшем возбужденном упоении слились два разгоряченных обнаженных тела.
- Прямо как в эротическом триллере! - усмехнулся про себя.
Поглощенные друг другом, они совершенно не замечали ничего вокруг. Он, уже не таясь, свободно присел в стоящее рядом кресло, и в полнейшем молчании, с интересом наблюдал за жаркими любовными баталиями.
- Как она кричит, как стонет! - с какой-то даже завистью думал он, слушая будоражащие крики распаленной распутницы. - Со мной гораздо скромнее себя вела...
Рядом с извивающейся Элеонорой громко пыхтело странное, поросшее дикой шерстью и желтым кабаньим салом, сомлевшее от немыслимого ритма, круглое, плешивое, неопределенного возраста, существо. Сильно и быстро раскачиваясь, юркими шаловливыми руками лаская притягательные прелести обольстительной весталки, это безобразное чудо-юдо, запрокинув голову и закатив глаза, в безумном похотливом экстазе громко шептало что-то нечленораздельное, какие-то странные непереводимые заклятья и, вожделенно задыхаясь, тонко повизгивало, испытывая, видимо, непередаваемое удовольствие.
Зрелище подобных игрищ было настолько необычным и завораживающим, что вся злость и ярость как-то незаметно приутихли, уступив место живому ироническому сарказму.
- Ну и любовника себе нашла! Прямо толстопузый боров какой-то... - внутренние ощущения были странными.
С одной стороны щемящая обида, грусть, разочарование. С другой - даже облегчение, осознание того, что все, наконец, стало понятным. Огорчение изменой сменялось приступами сардонического смеха. Глядя, как старается неуемное настойчивое чудовище, никак не желающее остановиться, Дима не мог сдержать улыбки. Все же он решил дождаться сумасшедшего финала. Достал из наплечной кобуры "Макара", аккуратно вынул полную обойму. Оттянув затвор и убедившись, что в патроннике нет патрона, стал терпеливо ждать.
Комната переполнялась звуками. Тяжелое хриплое дыхание и звонкие трепетные стенания, сливались с пронзительным скрипом кровати. Наконец, все стало превращаться в какой-то дикий утробный вой, протяжной неуправляемой волной вырывающейся из самого нутра обоих партнеров. Невероятно быстро и часто задергавшись сотрясающимся от безудержных судорог телом, исходящее липким зловонным потом чудовище, тонко и жалобно запищало. Глубоко вздохнуло и, неожиданно ослабнув, обреченно затихло, полностью накрыв собой Элеонору, и усталой бесформенной кучей темнело на фоне белоснежных простыней.
- Браво! - Дима включил стоящий рядом торшер. - Молодцы! - он поднялся на ноги.
Толстяк с непредсказуемым проворством лихо скатился на пол и, забившись в угол, сжался в испуганный мычащий комок, с ужасом глядя как Дима, держа в руке пистолет, неспешно направляется к нему.
Элла, резво накрывшись одеялом, с паническим страхом в глазах, внимательно следила за ним.
- Ну что, сучонок? Попал? Прощайся с жизнью... - он направил на него ствол.
- Нет, нет... Не убивайте!.. Это не я... Это все она... - визгливо запричитало волосатое чудище. - Я... я не виноват!.. Я заплатил... Пятьсот долларов!..
- Пятьсот долларов? - это была ошеломляющая новость. - Так вот оно что! Это не любовник! Ну Эллочка! Ну людоедка!.. - пронеслось в мыслях. Повернулся к ней:
- Что любимая? Работаем? Мало тебе?..
Она молчала, помутившимися глазами глядя на него. Вряд ли была в состоянии что-либо отвечать.
- Отпустите... - заплакало существо.
- Ну-ка, постой! - Дима ткнул дулом в подбородок. - Ты кто? Что-то лицо мне твое знакомо! Коммерсант?
- Я депутат, - хныкало чудище. - Городского законодательного собрания... Я больше не буду, - просительно хватал за ноги.
- Ясно! - он отпихнул раскаивающегося депутата.
- Где видеокамеры стоят? Говори тварь! - он с ненавистью и презрением смотрел на блудницу. - На кого же ты Эллочка работаешь?
Она находилась в полной прострации, зубы лихорадочно стучали, она не сводила глаз с "Макарова". Дима убрал оружие.
- Ладно, живите!.. - поняв, что больше ему ничего уже не добиться, вышел, громко хлопнув дверью.
- Ничего себе новости! - он бесцельно мчался по ночному городу. - Кто у нас притоны и путан курирует? Нугзар! Вот гад! Но зачем ему моя личная жизнь? Ну Элла! Стоп! При чем здесь я? Она нужных людей к себе в постель таскала, а он на них компромат собирал! Ну и дурень же я! Ну Элла! - у него даже обиды на нее не осталось. - Работает девочка!
А вот на собственную несообразительность и недальновидность сильно расстроился.
- Как ребенка провела! Ладно, переживем...
Почувствовалась усталость, сильно хотелось спать.
- Куда теперь? - он вдруг подумал об Ольге. - Лежит там одна, в незапертой квартире... - "Крузер" уже разворачивался. - Поеду... к ней!
Вошел тихо, прикрыл дверь, заглянул в комнату. Она мирно спала, все так же свернувшись на просторном диване. Дима прошел в кухню. Плеснул в рюмку коньяка, мелкими глотками цедил крепкий ароматный напиток. В голове приятно зашумело, стало легче на душе.
- Ничего, ничего, не так уж все плохо, - думалось ему. - Поживем еще! Повоюем!..
Он вернулся, скинул куртку и сел на пол, прямо возле спящей девушки. Уже вставало солнце, и в комнате было совсем светло. Дима устроился удобнее и долго смотрел на нее, прислушиваясь к дыханию и вглядываясь в расслабленные черты лица. Она неожиданно улыбнулась во сне, прошептала что-то и, слегка нахмурившись, чуть заметно покачала головой.
- А ведь она красивая! - мелькнула мысль. - Красивая... Совсем не такая как Элла... - он приподнялся и внимательно оглядел ее. - Лет двадцать, не больше. Совсем еще девчонка! Что же у нее случилось?
Опять на него нахлынул порыв нежности. Слегка касаясь, гладил ее волосы. Гладил и смотрел на нее.
Она крепко спала, неслышно вздыхая иногда. Дима сам не заметил, как уснул, провалившись в тревожный прерывистый сон. Открывал глаза, видел ее лицо и, засыпал снова.
Очнулся окончательно, когда в умытые вчерашним дождем окна уже весело врывались солнечные лучи. Часы на стене показывали восемь тридцать.
Глава третья
Широкий представительный "Мерседес-600", миновав пост охраны, неторопливо пробирался по асфальтированной лесной просеке. Часы на приборной доске высвечивали 10.20. Раздался звонок мобильного телефона.
- Здорово Серега!
- Привет Летяй! Как вы там?
- К одиннадцати будем. Парни с Валькой уже на месте...
- Ну все, я тоже уже выбираюсь, - Черкес отключил связь, посмотрел на водителя.
- Все Женек, погнали...
"Шестисотый", будто самолет на взлете, с нарастающим урчанием, приемисто и мощно, стал набирать скорость, устремляясь черным блестящим кузовом. Навстречу летели тесные ряды деревьев, свежий лесной воздух врывался в открытые окна. Яркое утреннее солнце сверкающими отблесками отражалось в тонированных стеклах.
- Хорошо как! - Сергей Черкесов смотрел на окружающую природу, с наслаждением вдыхая напоенный пряными запахами цветущих растений аромат. Твердое, будто вырубленное из гранита лицо, несколько смягчилось, посветлело и обрело какую-то отрешенную задумчивость.
- Все суетимся чего-то, делим... Нет бы, бросить все и уехать к океану, жить для себя, для семьи... Не думать ни о чем! Подальше от людей от суматошности... Пока нет... Нельзя! Не бросишь все как есть... Черт! - проблемы навалились всей тяжестью.
- Разгребу! Ничего не получат!.. Устрою им фейерверк, раз на рожон полезли! Ну Славочка! Держись родной!.. - Черкес плотно сжал зубы.
Подъехали к выезду на главную дорогу. "Мерседес" притормозил, готовясь совершить левый поворот.
Внезапно впереди, слева и справа, из-за деревьев одновременно выскочили две одетые в зеленый камуфляж фигуры. Резко и профессионально опустились на одно колено. Лязгающий грохот автоматных очередей разорвал тишину, пули с противным чмокающим звуком рвали металл "шестисотого", влетали в салон и пронзительно воя на излете, рикошетом уходили в разные стороны. Водитель и пассажир часто и мелко вздрагивали, принимая на себя смертельный свинцовый дождь.
Магазины быстро опустели и неизвестные, бросив дымящееся оружие на землю, неторопливо растворились в густом лесном массиве...
* * * * *
К одиннадцати утра, к офису на "Спартаке" стали съезжаться вереницы автомобилей. Слава своих ребят предусмотрительно не взял на стрелку. Его прикрывали бойцы Аркана. "Летяевские" спортсмены, небольшая, но сплоченная группа, прибыли загодя и, расположившись по периметру, внимательно наблюдали за обстановкой.
Валька Семикин, по кличке "Безумный", старый надежный друг и верный товарищ, подтянулся со своими парнями на семи машинах. Его бригада всегда отличалась особой жесткостью и неуступчивостью, и в городе с ними предпочитали без нужды не связываться. Сам Валюха, вполне оправдывал свое прозвище. Тридцатилетний высокий бугай, он был умен и хитер, но часто, неадекватная вспыльчивость и агрессивность мешали ему разводить серьезные проблемы. Впрочем, в городе его безоговорочно уважали и к его мнению всегда прислушивались.
- Здорово, Летяй! - он взобрался на пассажирское сиденье. - Черкес не подъехал?