Аннотация: кто что и зачем сама не знаю. надеюсь когда-нибудь пойму
Ёще сто метров и сплошная стена деревьев укроет его. Всего лишь бесконечных сто метров, а кусочки чернозёма и клочки жёлтой травы брызжут уже у самых пяток. "Недобегу", - это не паника, а просто констатация факта. Но ноги с завидным упорством несли его к спасительному укрытию. Преследователи не хуже его самого знали: дай только Барсу добраться до леса, как он растворится практически в воздухе.
- Леший, чёрт возьми, где ты?
Барс чуть не навернулся лицом в грязь, но у самых ног разлетелся вдребезги камень и беглец решил повременить с возмущением.
- Леший ответь, ты где?
Барс злобно выругался и снова поменял направление. Приходилось то и дело петлять словно заяц, чтоб заботливый гостинчик снайпера не угодил в спину, а тут ещё зуд в ухе.
- Да что ты, раз тебя эдак, делаешь?
- Бегу! - " Маму вашу по всякому!" Барс сплюнул кровавую слюну. "Будет вам подарочек, сволочи. Хоть личность установите". Кусачая оса впилась в плечо, и Леший живо вспомнил про стрелка и цель своей пробежки. Ёще пара скачков вперёд и, судорожно вздрогнув, он полетел на мокрую землю. По локтю струилась тёмная кровь. Последних несколько пуль простригли воздух над головой, и звенящая тишина повисла над пустырём.
- Барс ответь Ирбису. Барс? Барс?!
1
Жёлтая лимонница впорхнула в окно. Стоило безобидному насекомому колыхнуть удушливый перегар комнаты, как он сразу же открыл глаза. Открыл и испугался, не в силах признать то место, в котором находится. Медовая отделка помещения, тёмная ореховая мебель и пушистый ковёр на полу не говорил ему ровным счётом ничего. Бабочка сделала круг под потолком и опустилась на блестящую поверхность стола. Свежие розы роняли на него лепестки. Лёша долго лежал и бездумно смотрел на них, даже не задаваясь вопросом, почему он лежит на полу. Наконец какая-то догадка сверкнула в мозгу и вереница смутных воспоминаний всплыла в голове. Самым последним был его двухнедельный отпуск, который начался всего два дня назад. И валявшаяся рядом абсолютно пустая бутылка с яркой этикеткой это только подтверждала, а гул в голове пояснял амнезию.
- Хреново,- дал определение своему состоянию, и вообще поведению, Лёша и, скрипя всеми тридцатью двумя зубами, заставил себя подняться. Нет, пол был вполне удобным и он мог бы полежать на нём ещё, если бы голодный, не смотря на зверское похмелье, желудок настойчиво и громко не потребовал себе работы. Чего - чего, а приём пищи было для него святым. По долгу службы, Лёша мог сутками не менять своего положения, практически каменеть и даже дышать через раз, но если была возможность потрапезничать, тут ничего не могло удержать его. И дело было вовсе не в любви пожрать, просто здесь можно было отведать настоящей, без активированных минерально-витаминных добавок, "смертной" пищи. А это очень важно.
Бочком, втиснувшись в узкий дверной проём ванной, он, даже не взглянув в зеркало, включил воду погорячей и залез под тугую душевую струю. Через несколько минут регулятор достиг кипятка, и Лёша резко поменял полярность. Из рассеивателя брызнул жидкий лёд. Так и только так он мог прийти в себя.
Через полчаса посвежевший он вышел из номера.
День выдался на редкость дождливым. Океан вздымался крутыми валами, а ветер ломал до самой земли жёлтые стволы пальм. Пляжные зонтики отчаянно сопротивлялись своими цветастыми головами. Тишина и запустение. Редкие автомобили разгоняли приземистыми телами глубокие лужи.
Лёша шёл по улице, с интересом рассматривая яркие витрины. Холодные капли стекали по голове, забирались за воротник рубашки, в кроссовках хлюпали озёра, а он всё шёл мимо сувенирных лавочек, дорогих и вычурных ресторанов, афиш кинотеатров с их супер экшенами и кровавыми боевиками, мотели и бордели, казино и дискотеки.
- Есть всё, а маленькой, уютной закусочной, с горячими булочками и травяным чаем, нет.
Лёша пожал плечами и продолжил свои поиски. Ещё вчера он без сомнения зашёл бы в первый попавшийся кабак и там нашел бы всё, что требуется для хорошего отпуска на курорте, но сегодня всё было совсем по-другому. Крупные капли стучали по асфальту, разлетались искристыми брызгами о широкие козырьки подъездов, туманной дымкой зависали над дорогой. Но, несмотря на отвратительную с точки зрения отдыхающих, ожидавших, как минимум, сорокаградусной жары, погоду, настроение у Барса было что надо. Ведь даже такой ливень был ему в радость, если не приходилось бежать куда-нибудь или, что ещё веселей, от кого-нибудь, скользя по жидкой грязи и дыша как паровоз под совершенно неподъёмными доспехами морпеха.
Наконец, в самом конце этого бульвара Капуцин он нашёл то, что искал. Спрятавшись за очередной стеклометаллической башней, на зелёном пятачке удобно устроился двухэтажный кирпичный домик, один из таких, какие сохранились только в пригородах и частных владениях. Ухоженная клумба с синими гортензиями и кремовыми оладонскими гвоздиками и колокольчик на входе, даже дородная дама в белом переднике за стойкой заказов: всё соответствовало самым светлым надеждам истосковавшегося по домашней вкусной пищи скитальца. В воздухе носились ароматы горячего кофе, булочек и пряного супа с гридвинскими грибочками. Лёша расцвёл. Но не успел сделать и пары шагов, как почувствовал то же самое, что и в любых других заведениях подобного рода, где приходилось бороться не только с конкурентами, но и с местной бюрократией. Исключение составляли, разве что, злачные ночные бары, где основной клиентурой были не особенно ладящие с законом люди. Правда и там на него смотрели криво, безошибочно угадывая за его мощным телосложением человека связанного с правительством. Каким именно было не важно. Главное связь.
Охранник шевельнулся. С той пукалкой, что была в его кобуре, он мог бы напугать разве что юнцов, но всё равно его настороженность была Барсу неприятна. Настолько неприятна, что голод разжал свои клещи. Такая тупость курортных миров его раздражала. В ночных барах его принимали за быка из специальной полицейской команды, а вот в таких заведениях днём как раз за завсегдатая тюремных камер. А он не был ни тем, ни другим. Он был просто солдатом, не больше не меньше.
Мокрая одежда прилипла к телу и составляла ещё больший дискомфорт. Лёша глубоко вздохнул и решительно двинулся к центральному столику. " Что-то я нервным стал, к Доку, что ль сходить?"
За соседним столом толстый господин жевал пончики, запивая их отвратительно чёрным кофе. Ещё чуть дальше мамаша в цветастом брючном костюме поучала свою дочку весьма странному этикету. У окна пила чай пожилая леди в соломенной шляпке с розовым бантиком. Под её стулом аппетитно дожёвывала булочку серая кошка. Можно сказать, что посетителей было совсем немного. Тем не менее, Барс чувствовал себя весьма неуютно. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают, причём через оптический увеличитель. " Паранойя".
2
- Барс ответь Ирбису. Барс? Барс?!
"Да что ты орёшь! Разве так можно, я ж оглохну". До леса всего пятнадцать метров, а снайпер по-прежнему целится в поверженного врага - Лёша чувствует это всем своим существом. Видно маневр не удался и он только лишний раз подставился. Конечно, он мог бы сейчас вскочить и одним рывком преодолеть оставшуюся дистанцию, но где гарантия того, что его не подстрелят ещё при подъёме? Гарантии не было, а значит нужно придумывать другой способ.
Торопливые шаги закованного в тяжёлую броню пехотинца. Барс мог бы поклясться, что слышит его учащённое дыхание, хотя чисто технически этого быть не могло - наглухо закрытый шлем был полностью звуконепроницаемым, а все разговоры велись через встроенный в пластик микрофон. "Почему только один? Или уверились, что я уже подох?" Лёша лежал на животе в невысокой пожухлой траве. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежала полуавтоматическая снайперская винтовка "гюрза". Стоило солдату проявить излишнюю нервозность и бронебойная с титановым сердечником пуля прошьёт его насквозь. Но это тоже не входило в планы Барса, в которых преследователь должен был сместиться на пятнадцать дюймов вправо и закрыть собой обзор стрелку. Вот тогда, и только тогда Барс поднимется для решающего броска. Разумеется, существовала вероятность, что пехотинец выстрелит раньше, но об этом Лёше думать не хотелось.
Слева хрустнул камень, и Барс чуть не вздрогнул от досады. "Кольцо",- угрюмо подумал он. Выхода больше не было.
- Барс ты жив? Леший...
Лёша глубоко вздохнул. Три, два, один....
Первым вышел тот, что был слева. Барс уже видел чёрные рожки его шлема, чёрное дуло автомата, смотревшего прямо на него, когда в наушниках опять затрещал голос.
- Барс...
Лёша сразу пришел в себя. Рука скользнула к "гюрзе". Толчок.... Туда, где еще сотую секунду назад была его голова, врезалась первая пуля, но вторую солдат выпустить уже не успел. "Гюрза" с едва слышимым шипением выпустила своё смертоносное жало. Пехотинец дернулся и завалился вперёд. Тяжёлая пуля винтовки с такого расстояния оставила в нём дыру величиной с кулак. Часто застучал второй автомат, но и этот солдат, словно на удачу Барса, нарвался на посылку своего же снайпера. А Лёша уже был на ногах и с нечеловеческой скоростью мчался в лес.
Над головой белыми щепками разлетелась сосновая ветка. Лёша знал, что стрелок сейчас возьмёт поправку, но густой кустарник мешал движению, а он не мог больше так подставляться, ныряя на землю. Лёша услышал полёт второй пули, но куда она попала, не увидел.
- Барс ответь Ирбису.... Майор, похоже, его....
- Барс слушает, - хрипнул Лёша.
- Чёрт возьми, где ты?
- Всё в порядке, Батя. Через полчаса буду дома. Привет от тёщи.
Бежать приходилось ещё шесть с половиной километров.
3
В номере 324 на складном стуле перед окном сидел щуплый, с оттопыренными ушами, парнишка и во все глаза смотрел в свой цифровой бинокль на маленькое двухэтажное кафе на противоположной стороне улицы.
- Кэп, он вошёл. Что делать-то будем?
- Вошёл, говоришь?- над диванной спинкой появилась взъерошенная голова, - А это точно он?
Парнишка ещё сильнее прильнул к окуляру. От усердия он даже прикусил язык.
- Да вроде это не Жигарь, но громи-ила, - протянул он минуту спустя.
- Не Жигарь, говоришь. Ну что он там делает? - недовольно отозвался напарник.
- Да вроде есть собирается...
- Так оно и ясно. Я б тоже сначала пожрал, всё равно на халяву выйдет. Кассу можно и потом взять. Ты лучше посмотри, у него ствола нет?
- Ага.... Да вроде нет. Но такому, кажись и не надо. Так голыми руками...
- Голыми руками, - проскрипело на диване, - Чё ест-то?
- Суп грибной, две тарелки...
- Какие две тарелки? Ты чё несёшь?- взвизгнул диван.
- Ну, так порции две, - обиженно просипел парнишка, - Одну уже съел, буквально захлебал. Теперь жует с расстановкой, жмуриться. Вкусно, наверное.
- Ясен пень, вкусно. Чай, с гридвинскими грибочками. Милли его так готовит...
На улице барабанил дождь. Редкие прохожие перебегали под зонтиками от солнца от одного козырька к другому.
- Кэп, он, похоже, того, всё, встаёт.
- Ща начнётся. Рацию приготовь. Мы этого гада прижмём. Милочка тогда..., - диван осёкся, закашлялся, а у парнишки уши стали ярко розовыми.
- Кэп! Он расплачивается!
- Фил, придурок, что ты несёшь, - диван покачнулся.
- У него налички полная ладонь, мелкую ищет, всё сотенные. Я ж столько и не видел....
Диван подскочил. С него буквально вывалился такой же круглый и взъерошенный, как голова, человек.
- Так ты чё сидишь, дубина, в участок звони, подмогу зови! Это ж один из тех, что банк Альвареса на прошлой недели брали. Двоих наших пристрелили, прям как собак в брюхо. Ну гадина, мы тебя тёпленьким возьмём. Ишь, супчик с грибочками! Две порции, паскуда, свинца тебе в кишки!
4
" Нет, определённо, наблюдатель. Аж в желудке кутерьма".
Лёша глубоко вздохнул и встал. Съеденный суп плескался в животе, согревал своим питательным теплом. Миловидная официантка принесла счёт.
- У, какие цифры, у меня столько-то и нет, наверное.
Улыбка официантки померкла, а глаза сузились. В углу шевельнулся охранник, положив на рукоять свою пухлую ручку. Лёша только улыбнулся, как сытый и довольный кот.
- Знаешь, что мы сейчас сделаем, - он достал из кармана полную ладонь сотенных и пятисотенных купюр и стал искать мелочь, - Заверни мне ещё, пожалуйста, булочки, да стаканчик чаю с собой. А я пока постараюсь найти, чем расплатиться.
Девушка расцвела. Большие кукольные глазки жадно сверкнули, и она умчалась выполнять заказ, надеясь на щедрые чаевые за расторопность. А Барс тем временем действительно пытался найти нужную сумму, хоть приблизительно схожую с нужной. Денег у него было и в самом деле много, хотя это была всего лишь малая часть того, что он снял со своего счёта. За его специальность платили очень много, плюс страховка по ранениям, да бонусы за "сбитые", поэтому он был уже миллионером. Стоимость этих денег он прекрасно знал, но не знал, куда они ему, ведь в бою сильно не пошикуешь, о другом голова болит.
Наконец все проблемы были решены.
Улица встретила его проливным дождём и воем полицейских сирен.
Лёша спокойно переходил дорогу, когда прямо на него, отчаянно скрипя тормозами, выскочил бронированный грузовик. Другой бы на его месте отскочил в сторону, но Барс уже практически автоматически просчитал траекторию, и потому остался стоять на месте. Грузовик ещё проехал метров десять, а потом всё же остановился и из него, словно горох из стручка, посыпалась полицейская команда. "Накрылся мой отпуск медным тазом. Опять где-то дебош, а нашему брату расхлёбывай", - подумал Лёша. Но тогда почему на него так неприятно смотрят эти одноглазые автоматные стволы, а за черными забралами шлемов такие перекошенные ненавистью лица?
- Поднимите руки, вы арестованы.
Лёша только дёрнул бровью, но ничего не сказал. Дождь лил с новой силой, словно смеялся над его невезучестью. Почти каждое его посещение какого-нибудь курорта было ознаменовано экскурсией в полицейский участок. Почему-то мирные обыватели никак не могли понять, что человек его комплекции может быть абсолютно несвязанным с криминалом. По поднятым рукам струилась холодная дождевая вода. Бумажный пакет промок, края его поползли и, оставив в руке серый кусок, булочки шлёпнулись на асфальт. Почти одновременно грохнул выстрел.
5
Барс бежал по лесу, перепрыгивая ямы и завалы, не задумываясь над направлением, словно зверь издалека чувствовал свою стаю. Оставалось преодолеть болотистый овражек, поросший кряжистыми берёзками холм, а там уже родные, крытые брезентом палатки, навесы маскировочной сети. Там тепло, покой, горячий чай и байки Бати. Не снижая скорости, он влетел на холм, и тут же в глаза бросился великан-связист Ирбис, в раскрашенных под белого кота доспехах. И почти тут же в ушах застрекотал его голос.
- Барс, у тебя осталась одна минута. Если не успеешь, Батя с тебя кожу живьём снимет.
Лёшка усмехнулся.
- Голову на северо-запад подними, чукча.
Под горку он бежал ещё быстрее, с наскока влетел в офицерскую палатку.
Батя сидит за своим столом, уткнулся носом в бумагу, видимость занятости. Но Барс то видит, что поверх документа кружатся табачные пылинки, а брови майорские слегка подрагивают. Волнуется Батя, за ребёнка шаловливого переживает. Пятнадцать их у него осталось, первенцев. И за них кровью старое солдатское сердце исходит.
- Тпру, мохноногий, не на абордаж же.
Лёша послушно остановился, голову повесил. Знает, что разговор сейчас пойдёт не по протоколу. Официоз Батя только с молодняком разводит, а они уж все давно свои, смертью да боем проверены.
- Что ж ты, негодник, делаешь? Совсем совесть потерял?
И понеслась, завертелась карусель. Ругается Батя, распекает, а в глазах чертенята бегают. Понимает же, что иначе не мог, не только шкуру себе спасал, но и другим, кто за ним бы пошёл, да по полям минным, мимо пулемётных точек. Смирно стоит боец, слова лишнего не скажет, пока начальство вдоволь не наговорится.
- Ну как, тяжело хоть.
- Не прогулка миль на сорок, но ничего, можно,- улыбается Леший из-под открытого забрала. Шлем снять пока не решается - Батя ведь и метнуть в него чем может, подружески-то.
- Это хорошо, что не прогулка. Не липа, значит, - майор снова садится, достаёт портсигар,- Что-то бледненький ты. Не ранен ли?
- Да зацепило вроде плечо...
- Вроде, - усмехается Батя,- Шкуру родную не чувствуешь, дожили.
Барс голову повесил, смутился чуть. Ждёт новой бури. Но Батя непривычно тих. Только глаза чёрные угольками светятся.
- Ну и что стоишь? Бегом марш к Доку, семижильный.
Док местный умелец. И кашевар, и минёр, и фельдшер, и провидец. Сказал Док не ходи туда, предчувствие плохое, значит лучше не соваться, другой вариант разрабатывать. Поначалу смеялись над таким предчувствием, а когда двоих уложило из их отряда, стали советоваться. И такая тишина стояла, когда Док своих духов слушал, что птицы замолкали, змеи в траве останавливались, потеряв живых гигантов.
В санчасти собрались все "старики".
- Ну, Лёха ты да... Мощно, - высказался конопатый Ирбис, - Не знал, что с двумя сквозными так бегают.
Лёша, ещё не остывший от жара схватки, сам с удивлением смотрел на кровоточащую ногу.
- Вторая лесная...
Две недели провёл на госпитальной койке, а потом Батя отправил его в этот злосчастный отпуск, как сказал: "на восстановление чувствительности".
6
Грохнул выстрел. Как в плохом кино, Барс буквально видел этот стремительный полёт пули. Отчетливо отделял одну волну от другой всколыхнувшегося воздуха. И почему-то она ему показалась такой медлительной, что он просто взял и отшагнул от неё. Пуля свистнула и помчалась дальше, ошпарив щёку своим горячим хвостом. Она врезалась в угол дома, сколов красный кирпич. Крошка посыпалась на мостовую, где её тут же подхватил бурный поток. Дождь стучал по шлемам вооруженных людей. Тяжёлые капли подпрыгивали и создавали видимость ореолов. Лёша так и стоял, подняв руки, только почти на полметра правее, чем мгновение назад. Он смотрел на смещённые в другую сторону дула и понимал, что если бы хотел, то мог бы уйти от этих увальней прямо сейчас, и они ничего не сумели бы с этим поделать, но он почему-то оставался на месте. Наконец долгая медлительность уступила место необычайной резвостью.
- Стой, скотина! - взревела чёрная голова.
- Стою, - ответил Лёша, улыбнулся, - Как пень стою.
Любой другой человек на его месте промолчал бы и был бы покорен и смиренен под прицелом десятка стволов, но Барс не был этим любым. Ему казалось всё происходящее полным абсурдом, очередной отпускной ерундой. Но когда к нему подскочил сильно предприимчивый субъект с лейтенантскими погонами на мокром кителе и с размаху, подпрыгнув, врезал Барсу по зубам за какого-то Билли, Лёша совсем растерялся.
Пришёл в себя только тогда, когда его, запихнув со скученными за спину руками в грузовик, затаскивали в отрешетченный угол.
- А по какому праву?- чисто формально спросил он.
Удар прикладом под дых был ему ответом. В желудке заплескался суп и поднялся к горлу. Больше вопросов он не задавал. В участок его вводили, низко пригнув голову к полу, словно опасного преступника. Лёша судорожно вспоминал, что именно такого натворил. Вроде на Манело раньше не был, а вчерашний день ничем противозаконным не отличался.
Следующие полчаса прошло в полном мраке. Сначала его, связанного, затолкнули в камеру к ещё дюжине арестантов. В воздухе стойко держался смрад человеческих экскрементов.
- Эй,...чмо...
На это высказывание Барс разогнулся во весь свой немалый рост. Хмурым взглядом обвёл собравшийся сброд. Пропойные, битые лица что-то кричали, брызгали слюной, размахивали руками. Барс даже не пытался разобрать их слов. Он стоял в насквозь мокрой одежде, в кроссовках хлюпала вода. От долгой сырости разболелись ещё не зажившие раны. Плечо дёргала тупая боль. Леший молча придвинулся к стене и, закрыв глаза, стал дожидаться дальнейшего развития событий.
- Видали фраера! Полицейский прихвостень!
Кто-то подскочил к нему, но дожидаться удара Леший не стал. Щёлкнул замок электронных наручников. Выбросил вперёд руку. Безошибочно вцепился в горло крикуну. Ещё усилие и пропойца оторвался от пола, захрипел, дрыгая в воздухе ногами. Барс открыл глаза, лениво посмотрел в посиневшее лицо. Так же внезапно отпустил. Завёл руку за спину. Снова щёлкнул замок наручников и Барс погрузился в дрёму.
Потом четвёрка рослых парней, видимо видевших его выступление по внутренней видеокамере, целой процессией пришли его забирать. Лёша даже и не думал сопротивляться, но его всё равно несколько раз чувствительно приложили кулаками. Суп опять запросился наружу. Согнули в три погибели. Лёша практически нюхал собственные носки, но терпел.
7
Его опять втолкнули куда-то и, к своему стыду, Барс чуть не упал, но другие руки конвоиров подхватили его. Подхватили и усадили на жёсткий казённый стул. Раненая нога отозвалась болью. "Ну ничего себе, приехал на море. Девочки в бикини, горячий песочек и ласковые волны. Большое спасибо, Батя. В следующий раз сам езжай в такой отдых, а я уж как-нибудь на базе перекантуюсь".
- Ну, господин хороший, начнём-с.
Леший посмотрел на стол, на сцепленные крючковатые пальцы, на серые манжеты гражданского пиджака, на тёмно-синий галстук, белый воротничок рубашки, желтоватую шею, на лицо. Лицо сидящего напротив ему не понравилось особенно. Слишком гладко выбритое, словно искусственное, только на лбу между бровями две глубокие складки, брови густые, нависшие над близко посаженными глазами, словно приклеенными к длинному, немного горбатому носу, мясистые уши и губы. Нет, лицо Лёше не понравилось больше всего - слишком беспристрастное, неэмоциональное, выросшее за этими серыми тюремными стенами, подстать бесцветному голосу.
- Начнём-с, имечко?
Леший только улыбнулся. За его спиной, спрятавшись в тень, стояли дознаватели. Он их не видел, но знал что они там.
- Имя, фамилия, дата, место рождения,- повторил следователь.
Лёша опять улыбнулся уголками губ.
- Зачем, у вас же есть теплокарта. Там всё и написано, подробно, вплоть до каждой болячки в далёком детстве.
Следователь моргнул, стрельнул глазами. Дознаватели выдвинулись в свет. Два дюжих парня со стальными бицепсами и стёртыми кулаками. "Метод непосредственного воздействия. Ну-ну".
- Я пока вас спрашиваю, вежливо. Имя, фамилия?
Лёша двинул бровью.
- Юлий Цезарь, - ответил он без тени улыбки. В гостинице он зарегистрировался на имя Григория Потёмкина.
Камера, в которой проводился допрос больше всего походила на каменный мешок, отделанный пластиком. В некоторых местах грязно-зелёный цвет его потемнел от крови допрашиваемых. В углу висела длинная цепь с венчавшим её крюком. Именно там пластик был багрово-чёрным, и именно там витал самый удушливый смрад.
- Хорошо мистер Цезарь, что вы делаете на Манело?
- Я приехал сюда в отпуск, - он отвечал односложно, что его вполне устраивало, но видимо следователь не разделял его мнения.
- Время, цель прибытия, срок пребывания?
- Прибыл два дня назад, отпуск по ранению, сроком на две недели.
- Ранению? Так-с, так-с. И какому же?
- Огнестрельное, - Лёша начинал раздражаться, что в его планы совсем не входило. Если сейчас его задержали по видимой ошибке, то потеряй он над собой контроль и Батя уже не поможет.
- Несчастный случай или бандитская перестрелка?- Лёша уловил в голосе этого казённого человека насмешку, и ему почему-то стало обидно. "Точно нервы сдают".
- Снайпер прислал бандероль.
- Очень интересно, - мясистые губы обнажили два ряда мелких зубов, - И за что это вас так?
Лёша начинал злиться, хотя прекрасно понимал, что именно этого от него и ждут. Плечо и бедро устроили сольный концерт и тоже не добавляли хорошего настроения. К злости примешивались боль, раздражение и обида на такую недалёкость следователя. Барс варился в этом бульоне чувств и боялся, как бы они не выплыли наружу.
- Гражданин начальник, я два дня как с войны, ещё сделать-то ничего не успел, а уже тут сижу, даже не зная за что. Может, хоть объясните ради человеколюбия?
Следователь поднялся, прошелся из угла в угол. Лёша заметил, как шевелятся его уши.
- С войны значит, так-с..., - он остановился, нахмурился, - Это лучше вы нам объясните милейший, почему вас нет в базе данных, почему у вас нет теплокарты? Если вы, как говорите, военный, то вы должны быть в полицейской картотеке. А вас там нет. Неувязочка.
Лёша усмехнулся.
- Меня там нет, и не будет. Лучше дайте телефон, вам всё объяснят.
Следователь опять зашагал, шевеля ушами. Дознаватели мешали его прыгающим шагам и им пришлось снова спрятаться в зловонном углу.
- Ишь как всё получается, а? Очень интересно. И кто же вы такой, мистер Цезарь? Уж не шпион ли? Данных на вас нет, по вашим словам вы солдат с баснословным заработком. Курорт-то у нас не из дешёвых, солдатикам не по карману, даже не все генералы у нас бывают, и вот вы тут. Уж не адмирал ли вы?
"Интересно, а если сейчас скажу, что я римский полководец из древнейшей Земли, что он ответит на это?"
- Не адмирал. Вы о Берсерках ничего не слышали?- Барс не смог сдержать издевательской ухмылки, при виде вытянувшегося лица следователя.
- Но постойте, уж не хотите ли вы сказать, что вы один из этих чудо-машин? Это ж киберроботы...
"Надо не забыть это нашим рассказать. Вот уж анекдот получился". Руки, скреплённые за спиной, затекли.
- Я ничего не хочу вам сказать. Отпуск всего две недели, точнее одиннадцать дней, семь часов, двадцать три минуты. Если я по истечению этого времени не вернусь в свою часть, меня начнут искать. Ведь вы знаете, что даже роботы не исчезают бесследно. А солдаты и тем более. Даже после прямого попадания снаряда остаются следы. Там знают, куда я уехал, и уверяю, первым делом начнут искать в участке. По странным стечениям обстоятельств в подобных заведениях я частый гость, не знаете почему?
Леший улыбнулся, пристально посмотрел на смутившегося следователя. Во время допросов подопечные много чего выдумывают, но чтоб так убедительно, это впервые. Тем более факты... парень видно, что не местный, на него ничего нет, абсолютно ничего, словно ещё не родившийся. Он колебался долго, но, в конце концов, а если не врёт? Что тогда? Тогда увольнение без прав на пенсию и страховку.
- И последний вопрос, товарищ Цезарь. Как вы сняли наручники?
- Когда? - прикинулся идиотом Лёша. Провернул кисти, но мелодичного щелчка не услышали,- Учтите, я ничего не снимал.
Барс встал. Из темноты вынырнула "группа следовательской поддержки" так и оставшаяся сегодня без работы.
- Я могу идти?- он положил на стол наручники и сделал выжидательный шаг к двери. "Если они на меня сейчас накинутся, я их поломаю". Терпение Барса иссякло.
- Да, да. Вас сейчас выпустят, - ответил следователь, задумчиво глядя на раскрытые браслеты. "В любом случае я могу установить за ним слежку".
8
Лёша вернулся в гостиницу в самом прескверном настроение. Циклон прошёл и вновь светило яркое солнце, иссушая землю. От нагревшегося асфальта шёл пар, улицы наполнились пёстрой праздношатающейся толпой. Под цветастыми зонтиками кафе смеялись девушки, ели мороженное. Блестящими глазами провожали проходящих мимо парней, некоторым вслед отпускали язвительные шуточки, над некоторыми многозначительно прицокивали язычками и вновь заливались серебристым смехом. Так же было и с Лёшкой, который ещё зачем-то смутился и даже немного покраснел. Почему-то на отдыхе он всегда неловко чувствовал себя за своё слишком громадное тело, будто был в чём-то виноват перед этими тонкокрылыми бабочками с хрустальными колокольчиками смеха. А они как специально замечали его, заставляли смущаться и быть неуклюжим.
Барс почти бегом промчался мимо своих мучительниц. Лифта не дождался и стал пешком взбираться на свой стосемнадцатый этаж. Восхождение давалось ему легко, если б не нудящая боль в израненном отсыревшем теле, он бы его совсем не заметил. Когда он уже открывал дверь своего номера, из соседнего выпорхнула та стайка хохотушек, что потешалась над ним в кафе. Отпустив что-то соблазнительно едкое, отчего Лёша опять залился румянцем как заря, они исчезли в кабинке лифта.
- В следующий раз поеду куда-нибудь в заповедник, чтоб ни полиции, ни таких вот барышень,- ворчал он, стаскивая с себя мокрую, пропахшую человеческим обезьянником одежду. Есть ему больше не хотелось, а после горячей ванной он едва смог уговорить себя доползти до постели. Уснул быстро, сразу же, как коснулся головой прохладных скользких простыней, провалился в сон.
Из липких, навязчивых пут Морфея его выдернул продолжительный, тонкий писк видеофона. Ещё не открыв глаза, Леший тихо выругался, уже зная, кто и с какой целью его тревожит. "Вот и стал чувствительней, вот и отдохнул", - ворчал Барс, как и положено всякому отпускнику, но в душе искренне радовался окончанию своей добровольной пытки: "Ну что я, честное слово не видел на этих курортах? Море? Да сколько угодно. Ещё полгода назад настолько накупался, что видеть его не могу, Солнце? или может местных прелестниц? Мне, вобщем-то, и без них не плохо, привык уж как-то. Да и они все здесь какие-то бездушные". А больше ничего хорошего в отпусках он и не видел. Белесый лучик ярких фонарей, горевших внизу, пробирался сквозь стянутые легкие шторки из органзы, блуждал по скользящему шелку простыней, задевал большое смуглое тело и торопливо убегал на сладко-медовые стены. Ночь.
Напоминая о себе, опять заверещал видеофон. Кровать тяжело ухнула под перекатившейся по ней массе, и тут же облегченно вздохнула. Лёша прошлёпал до шкафа и достал из него маленькую трубочку с большим дисплеем, очень похожую на виденных им в учебниках истории прошлого века сотовый телефон. Почему, то устройство называлось сотовым он так и не смог понять, и для себя решил, что первобытные люди держали в этих маленьких коробочках одну из разновидностей гипнотических пчёл. Такое толкование его вполне устраивало, хоть он и не знал, где люди на Земле нашли Ордовикских пчёл. Геология об этом умалчивает.
Лёша ногтем нажал на маленькую пупочку, и тут же комната наполнилась, заплескалась громким, властным голосом Бати.
- Леший, что так долго? Ты что, спишь?
"Опять недоволен. Хоть здравствуй бы сказал", - деланно осерчал Лёшка.
- Вообще-то здесь ночь, глубокая и глухая.
- Тем более! Разве можно ночью спать! - ровная щёточка усов зашевелилась на экране, - Тем более на каникулах.
Лёша снова смутился, поняв к чему клонит начальство, и высокие скулы вновь зарделись румянцем.
- Вообщем, не для этого я тебя отвлекаю. Ты, кажется, на Манело прохлаждаешься? Ну так вот, для тебя тут есть работёнка, всего в четырёх днях полёта....
"Вот и всё, вот и дождался, отдохнул...", - про себя думал Леший, автоматически запоминая нужную ему информацию. Он уже знал, почему это задание попало именно ему. Видимо, следователи местных служб безопасности очень любопытные люди. Теперь и только теперь, получив толчок к новой деятельности, Лёша явно увидел, что именно он упускает. Те короткие минуты отдыха, которых там постоянно не хватает. Возможность просто радоваться встречным людям, не задумываясь над их истинной сутью и угрозой которую они могут нести. Радоваться вольному ветру, далёкому от пороховой гари; весёлым тёплым волнам, в которых не прячутся изобретательные и жестокие пловцы с зазубренными ножами; шелесту декоративных пальм, в которых скрываются только милые цветные змейки, начисто лишённые яда и возможности кусаться; кружащим под облаками беззаботными птицами. Только теперь он ясно увидел всё, зачем приезжал сюда. Но деятельная, кипучая, жаждущая цели кровь гнала его дальше, и Барс беспрекословно подчинялся ей.
- Вылетаешь завтра. Надеюсь, на этот раз у тебя никаких задолжностей перед местным законом не наблюдается?- Батя пошевелил щёточкой усов, выгнул дугой мохнатую бровь.
- Нет. Отбуду точно в срок, - невозмутимо ответил Лёша. На том и попрощались. Батя произнёс своё напутственное: "удачи" и погас.
Полдень встретил его жгучим зноем. Если там, на побережье, где так неосмотрительно провёл он три пустых дня, было умеренно жарко, то здесь в порту солнце прожигало до костей и казалось, что кожа вот-вот превратится в пепел и умчится в необъятную синь океана вместе с этим ветром. Хотя то, что здесь дуло, ветром назвать было трудно. Удушливые колебания воздуха не несли ни малейшей прохлады. Они даже не были способны на то, чтоб выпарить те крупные капли пота, которые проступали на коже вместо слёз. От этого пекла не спасало ничего.
Лёша шел по горячим плитам, с искренним сочувствием поглядывая на только что прибывших. Выпавшие из глубоких недр шатлов, где царствует искусственный оптимальный климат, люди пучили глаза, обмахивались широкими шляпами и полами своей одежды, помногу пили, не чувствуя насыщения и молили о клочке тени. Леший шел и улыбался. Ему был приятен этот зной, от которого подсыхали раны, и грелась вся многопудовая мышечная масса. Светлая голова поворачивалась из стороны в сторону, с любопытством, но уже некоторой настороженностью рассматривая встречных, взглядом профессионала отмечая все несоответствия. Его рейс был ещё через час и теперь только что приземлившийся (Интересно, почему обитатели различных планет одинаково употребляют этот глагол? Может потому что все они выходцы с Земли и некоторые понятия сохранились практически на генетическом уровне?) космический быстроход проходил техобслуживание. И потому времени у Барса было больше чем нужно, и он мог спокойно выследить свой хвост. А что таковой был, он не сомневался. Эти рефлексы попали и плотно утвердились в подсознании. Берсерк даже в туалет не ходит, пока не убедится, что в унитазе не спрятался снайпер. Барс раньше даже просыпался оттого, что чувствовал, как за ним со стены наблюдает восьмиглазый паук. А какие кошмары они испытывали в джунглях, где у каждого листочка, веточки сотни, тысячи глаз! Что уж говорить о банальных полицейских. Люди этой профессии почему-то всегда считают себя умнее и изощреннее всех остальных. А к военным вообще относятся как к тупоголовым пустышкам. И потому их хвост выследить проще всего. Вот, к примеру, за ним уже всё утро таскается одна прелестная нимфа, раскрашенная под уличную, и упорно делает вид, что просто гуляет. "Ну скажите, разве по такой сковороде можно гулять, тем более в сандалиях и длинной тоге? С неё уже семь потов сошло. Может поощрить малышку?" В Лёшину голову очень часто приходили странные и совершенно неуместные идеи, которые он, нет да нет, притворит в жизнь. Вот почему именно берсерков считали самым опасным оружием - нестандартная психология. Но об этом позже. А сейчас, Лёха, круто поменяв направление и вооружившись самой обольстительной из своих улыбочек, гранитной плитой надвигался на свою "спутницу".
- Девушка, а девушка можно с вами познакомиться?
Его голос гулко летел над площадкой и несколько измученных долгим ожиданием катера, который доставил бы их прямиком на материк, людей обернулось на его оклик. А Лёха продолжал улыбаться, хитро, с прищуром смотрел на растерявшийся "хвостик". "Сейчас буду морозить глупости".
- Вы не поверите, девушка, но вы мне снились, я о вас мечтал, а сегодня я вас видел везде, во всём: в каждом деревце, в каждом дуновении ветерка, в каждом солнечном лучике и шорохе волн. Так позвольте же узнать ваше имя, назовите имя мечте!
" Господи, какая чушь. Меня сейчас вырвет от самого себя".
Преследовательница побледнела сквозь загар. Лёха отметил, что при каждом её движении бёдрами на левой ноге ближе к паху едва заметно выделяется бугорок, причем девушке он сильно мешает. Леша улыбнулся ещё шире, чуть нагнулся и прошептал так, чтоб слышала только она:
- А я не знал что при наличии больших возможностей, вы предпочитаете прятать парализатор в таких интересных местах.
С моря послышался шум приближающегося катера. Лёша медленно повернулся и нарочительно долго следил за приближением белой пассажирской птицы, а когда оглянулся, то его знакомой уже не было.
- Вот так и исчезают женщины - фьють и нету, словно видение,- он рассмеялся громко и весело. "Хвостик", напуганный раскрытием исчез, и у него было целых пять минут, пока один сыщик не сдал смену другому. А за это время он вполне мог скрыться в бездонных трюмах своей гостиницы на следующие четыре дня, а с остановками и на все пять. "Вряд ли у местной полиции такие длинные руки, но если что, у меня всё равно длиннее". Ветер приносил соленые брызги, но казалось, что они тут же высыхают и на абсолютно гладкую, раскаленную платформу падают хрусталики терпкой соли. С руганью, толкотней пробивались люди в прохладный салон плавсредства, хотя знали, что места хватит на всех. А Лешка только улыбался. "Дурачок".
9
Мириады планет, больших и маленьких скоплений звездной пыли, синих и красных светил составляли эту бешеную карусель, понятную только умным бортовым компьютерам, да пилотам.
Лёша сидел возле своего иллюминатора. Шатл только стартовал, и это был его первый, самый мощный разгон. Барс любил эти моменты перегрузок, когда желудок прилипал к позвоночнику, а голова становилась на удивление легкой и ясной. Разгон и торможение, как на качелях, которая с захватывающей быстротой замирает в своих пиках и сердце забывает стучать, предвкушая стремительное падение. Падение каждый раз повторяется, но почему-то всегда кажется, что оно новое, более глубокое и страшное. И, закрыв глаза, ждешь, когда же оно закончится, чтоб повториться вновь.
Лениво листал журнал. Купе было двухместное, но он летел пока один. Через семь часов шатл будет полностью укомплектован пассажирами, а значит, что у Барса ещё куча времени, чтоб осмыслить свои будущие действия, и потому он листал журнал, невидяще разглядывая яркие картинки.
Через два часа после старта в купе постучалась проводница, предлагая лёгкие закуски и коктейли.
- Для вас наши космические авиалинии предоставляют комплекс услуг, - начала свою заученную речь девушка, но Лешему не хотелось слушать её мелодичную трель. Находясь под тяжестью своих дум, он может более резко, чем хотел, оборвал эту привычную рекламу:
- Я постоянно летаю только судами вашей компании, и потому наизусть знаю весь перечень услуг, штатных и нет, - под его красноречивым взглядом девушка заалела. Барс уже давно увидел на лацкане её форменного пиджака неприметный ценник. "Ну уж увольте, я в подобном сервисе не нуждаюсь!"
Следующие пять часов он по своему обыкновению полуспал, настороженно прислушиваясь ко всем приглушенным шумам. За час до посадки переоделся в более привычный для себя костюм - рубашку и джинсы, с которыми более или менее гармонично смотрелись шипованные ботинки. Предпочитая не предугадывать своих возможных соседей, Леха разобрал и вновь собрал свой пистолет, проверил состояние ножа, с неудовольствием отметив его едва заметную кривизну. Менять получивший досадный дефект клинок ему было не на что, и Лёша заботливо протерев сталь, спрятал нож в кожаный чехол. Пусть генералы сколь угодно долго твердят о том, что война заканчивается на линиях фронтов и тыл безопасен для любого, но настоящий Берсерк знает, что на ему подобных охотятся всегда и везде. Лёшины отпуска это только подтверждают.
Шатл медленно, словно большое океанское животное заходил на посадку. Громоздкое тело тяжело плюхнулось на площадку, впрочем, эта тяжесть была лишь надумана Лешим, поскольку здесь, в каюте первого класса приземление отдалось лишь легким звоном хрустального бокала. "Сейчас всё решится. Таможня". Лёша очень не любил таможенников. И этому причиной было совсем не то, что ещё на первом курсе обучения он встречался с одной девушкой, даже хотел жениться, а потом её увёл сосед прощелыга-таможенник. Эта история не столь далёкой юности уже давно не тревожила его, а о невесте он забыл через длинную и мучительную неделю самобичевания. Тогда он ещё не был столь громадным и постоянно стеснялся своих, как казалось ему, оттопыренных ушей. Таможню он не воспринимал чисто инстинктивно. Может потому, что она требовала постоянно различных справок, разрешений, прямо как военная полиция, с которой, кстати, у Леши связано множество весьма неприятных воспоминаний, косилась на него с видимым подозрением, и несчастный Барс чувствовал себя преступником. А может, эта неприязнь была связана с их глянцево-синей формой, фосфорицирующей в темноте. Тем не менее, выбирать ему не приходилось. "Быстрей бы отмучаться!" Порой Леший просто мечтал о том, чтоб ему дали задание по штурму, какого нибудь таможенного пункта или катера, но они, как на зло, никогда не попадались.
Дверь тихо отворилась. Вместе с наружным шумом в каюту вплыл сладкий аромат духов. Каблучки процокали до соседнего сидения. Шорох ткани. Леша сидел с закрытыми глазами, пытаясь удержать улыбку. Соседка оказалась молодой и кокетливой. Это он определил не только по запаху, и потому как продавилась пенная подушка. Он буквально видел её закинутые одна на одну длинные ноги, чувствовал на себе её любопытный, оценивающий взгляд, сдерживаемое дыхание. "Хорошее продолжение весёлого отдыха. Желательно, чтоб шампанское здесь было так же хорошее".
10
Руфь-3, планета гигант, только частично и с большой натяжкой приспособленная для жизни. Среди бесконечных соляных пустынь лишь один сравнительно озелененный материк, вмещающий в себя целых полтора миллиона жителей. Планета постоянных бурь и ураганов, палящего солнца и длинных грядок лучшего "пустынного дурмана", планета наркоты.
Барс тяжело открыл глаза. Лететь ему оставалось всего час. Уже показались в иллюминаторе огоньки сторожевых станций орбитальной таможни.
- С добрым утром, - заплетающимся языком проворковал он голове, покоящийся на его плече.
Анна зевнула, потянулась как большая сонная кошка, и только потом открыла свои изумительно жёлтые, даже лимонные глаза.
- Привет, - пухлые губки растянулись в улыбке,- Ты что вскочил в такую рань?
- Для кого как, мне вообще-то через час выходить, - Лёша с трудом ворочал языком, и каждое мгновение делил со сном.
- Что?! Ты летишь на Руфь?! И только сейчас мне об этом говоришь?!
Анна начала кричать, даже села и подбоченилась для пущей выразительности, а Лёха делал вид, что очень внимательно её слушает, на самом деле разглядывая её кристаллическую татуировку на левой лопатке. Дракон скалил клыки и постоянно менял свой цвет. Сейчас, когда Анна весьма небрежно прятала своё загорелое тело в простыне, ящер был снежно-белый, а вчера, когда она танцевала в розовом шелке, дракон был так же розовый, на тон темнее ткани. Барсу очень нравились подобные украшения, которые можно было свести, как надоедят, и он даже подумывал, чтоб самому обзавестись подобной, но как-то постоянно не хватало на это времени.
Наконец Анна утихла и Леша, грузно поднявшись, со словами: "Прости, киса, так уж вышло" направился в душ. С десяток ароматических свечей догорали на полу среди множества маленьких "самолётных" бутылочек и стойкий запах недавно выпитого алкоголя мешался с фиалковыми и ванильными парами. Как вчера он мог дышать этой смесью, Леший не представлял. Глаза слезились хлеще чем от газа. Холодная вода вернула бодрость, лёгкий завтрак, заказанный заботливой соседкой, поднял настроение. Анна больше не шумела и покорно застилала постель. Лёха видел грусть в её диких глазах, но ответить на неё ему было нечем. Молча пихал в рот мясную запеканку, и уже думал не о той, что оставляет, а о том, что ждёт впереди.
"Тебя встретят, там получишь основное задание. Постарайся на этот раз обойтись без приключений", - так говорил ему Батя, отправляя в эту пустошь, и Леший слепо повиновался, да не совсем. За десять минут перед посадкой, совершенно не таясь, снова проверил пистолет, заткнул за пояс нож, крепко зашнуровал ботинки, посмотрел на свою тепловую мордашку на удостоверении Седьмого Отдела Тайной Разведки с тремя серебряными полосами высшего допуска. Эта штучка открывала те замки и языки, на которые не действовала грубая сила. Потом поцеловал крайне удивленную такому открытию в своём спутнике Анну.
- Запомни, ты ничего не видела. Ясно, Киса? - поинтересовался он нарочито бесцветным голосом и довольно красноречиво сжал её талию так, что у девушки перехватило дыхание. Потом отпустил и ещё долго, до самой посадки, неотрывно целовал, но это была уже его работа. Он говорил милые глупости, забалтывал девушку как мог, обещал написать или вообще прилететь на Онтарио, а перед самым расставанием даже смахнул с глаз набежавшую слезу. Абсолютно несвойственная для Берсерка чувствительность проявлялась в Барсе в эти последние секунды. А потом он ступил на трап, уже позабыв о своей новой любви.
Колючая пыль поднималась от земли, кусала кожу, забивалась в глаза и уши. Леша спускался вниз по трапу вместе с небольшой группкой других пассажиров, отважившихся променять искусственный климат своего транспорта на это погодное безумие. Такая же небольшая группа встречающих притаилась под навесом внизу. Особенно выделялась девушка с большим разноцветным букетом. Даже с этой высоты, Леша хорошо видел, как переплетаются багряные георгины с ярко-лимонными ромашками, мешается светлая зелень. "Значит здесь осень". Он искал глазами своего связного, но никто из встречающих не подходил на эту роль. Разве что пожилая женщина с корзиной спелых синих ягод. "Тебя встретят.... Хотелось бы знать кто. Неужели мне придется еще и ждать?" Последние ступени и никакого движения внизу, лишь девушка с букетом, смотря куда-то выше его головы, зажглась радостной улыбкой. Еще шаг. Хмурый тип на скамье пожевал сигарету и уставился на трап бессмысленным взглядом. Вскрик. Леша крепче вцепился в ручку своей спортивной сумки. Удивление, ирония, доля неожиданности - все смешалось в этот миг для него, когда девушка с букетом вдруг сорвалась с места и в мгновение ока повисла у него на шее.
- Ох, - выдавил Леша. Горячие поцелуи незнакомки оставляли на его щеках яркие следы румянца. "Ну ничего себе, встретили!"
Девушка так же неожиданно отстранилась, протянула букет и, слегка склонив на бок голову, растяжно произнесла.
- Я ведь не ошиблась, вы - Барс? - она спросила так просто, так непосредственно, что вояка-берсерк смутился.
- До недавнего времени я был им, а теперь вот неуверен, - так же простодушно ответил Леша. Девушка склонила голову на другой бок, черные цепочки бровей двинулись к переносице, яркие губы собрались бантиком.
- Что это значит? - спросила она вновь, и в ее голосе прорезался металл.
- Это значит только то, что вы меня смутили, - прохрипел Леха.
- Как это смутила, ведь вы же Берсерк! - воскликнула она так громко, что Леше показалось, что сейчас все, кто есть на площадке, повернутся к ним. Но вопреки его ожиданию ни один любопытный не обратил внимания на столь громкую девушку.
- А вы крикните об этом еще громче, - уже зло прошипел Барс, - Еще не вся вселенная слышала!
- Именно таким мне Батя вас и описывал, - короткие сосульки волос коснулись плеча, - Пошли.
Девушка повернулась и резво зашагала по присыпанной желтым зернистым песком площадке. Непринятый букет отягощал ее тонкую руку, бесполезной игрушкой хлестал по крепким икрам длинных ног. "Батя? Да какой майор ей Батя?" Леша краснел до корней волос, наливался пунцовым отблеском георгинов. Еще миг и он готов был взорваться. Но тут в разгоряченную голову стали тайком, словно ненароком закрадываться правильные мысли.
Изумрудно-серая ящерица лениво сползла с капота машины, и, подгибая во внутрь короткие когтистые лапы, засеменила к обочине. Длинный хвост шелестел пучками сухой травы, из которой так же лениво выпрыгивали жирные кузнечики. Ящерица даже не обратила на них внимания, свободно позволяя использовать свою широкую морду как перевалочный пункт для нахальных насекомых. Еще несколько несмелых шагов и большое пресмыкающееся завалилось на бок, тяжело, с вздохом прикрыв усталые глаза. Хвост пустынного динозавра стукнул разок для порядка, взметнув колючее облачко песка, и затих.
Подошли к машине. Сели. Разговор не клеился. Алексей хмурился своим мыслям, незнакомка витала в своих облаках. Повернула ключ зажигания. Мотор ответил нечленораздельным мычанием. Провернула еще раз. Мотор отозвался хрипом. Девушка встала, спокойно вышла из машины, стукнула кулачком по капоту, вернулась в машину и снова повернула в замке зажигания пластинку. Мотор закашлялся. Девушка нахмурилась.
- Ты больше и тяжелее. Выйди и стукни, - командным голосом приказала она Барсу.
- Зачем? Технику вообще-то чинят, а не бьют. Может лучше заглянуть под капот?
- Ну и что ты там увидишь? - невозмутимо фыркнула девушка, - Лучше не трать зря времени. Просто выйди и стукни, профессор.
Леша обиделся. Под носом, на едва приметной ниточке усов заблестели капельки едкого пота. Зло рванул дверцу, выскочил под горячее солнце, поравнялся с бампером, хмуро глянул на уютно устроившуюся за рулем связную и как многопудовую кувалду обрушил кулак на металлическую поверхность.
Первое время слышал только звон, потом что-то заскрипело, а еще через минуту донеслось отчетливое:
- Ну и чего, спешим что ли?
Капот приоткрылся. Из-под яркой жести показалась сплющенная голова. Она методично вылизала оба красных глаза раздвоенным синим языком и повторила:
- Ну, и где пожар?
Леша обомлел, а зеленая ящерица, зевнув, продолжила:
- Видать точняком спешим. Вась, слышь, вставай на работу пора.
У обочины шевельнулся труп динозавра. Открылся сначала один глаз, потом другой, завозились по песку кривые косолапые конечности. Ящер, кряхтя как человек, поднялся, сплюнул кислотой на песок.
- Вот тебе и отдохнул, погрелся. Опять идти, моторное масло хлебать.
Леша тихо отошел назад и медленно осел на землю. Так с Барсом случился первый в жизни солнечный удар.
- Ну и хилые пошли спецназовцы, - прицыкнул длинным языком Вася.
А в траве по-прежнему стрекотали кузнечики.
11
Что-то было в этом настороженном прищуре чуть раскосых, узких глаз, которые внимательно обозревали каждый едва затемненный уголок, с притаенной в уголках хитринкой следили за каждым его движением. А двигаться он не хотел. Это новое, самое большое из всех недоразумений недоразумение, которое какой-то шутник дал ему в задание, окончательно сломило его. Тяжелая голова поникла на груди, большие руки слабым замком сплелись на подтянутых к подбородку коленях. И все в этой светлой комнате казалось враждебным, даже сухой ветер оставшийся за тонкими оконными стеклами.
- Значит, я, Берсерк, - Леша особенно подчеркнул "Берсерк" своим глухим, упавшим голосом, - Должен нянчится с двумя говорящими динозаврами, вышагивающими на задних лапах?