Лироносцу.

Ан уже не помнишь, когда впервые
Ты достал тетрадку и рифмой лег.
Только помнишь: музы скреблись слепые
И просились молча за твой порог.

Их, как на расстрел: по одной, по двое
Заводили в дом и вязали в ямб.
И межстрочной точкою от конвоя
Били пулей в лоб и бросали в ряд.

А потом других: в тонких юбках желтых,
С материнской грудью - под пергамент ткань.
И писал о блуде, о ворах, пижонах,
О забывших дом и ушедших в май.

Заводил чужих - и слагал о боли,
Одинокой строчкой рвал на части сон.
Музы, чуть дыша, думали о воле
И срывались с ручки, и бежали вон.

И один лишь раз, чуть поддавшись - верно,
Слишком сильно розовый дух в окно -
Начал о любви некоротко-верной,
Поцелуях, бабочках и кино...

И остались музы: свои, чужие,
И конвой растаял, и забрал тетрадь.
Я хотел сказать: "Где вы раньше были?",
Но махнул рукой: дуры! - что с них взять?