Коган Надежда Вениаминовна : другие произведения.

Любить научись

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Есть в подмосковных лесах места, где "водит". Там-то и заблудился герой моего рассказа.
  Бабьи Враги - угол не то чтобы заповедный, но редкий местный житель пойдет туда без
  особой нужды. Да если уж и позарез надо, все равно постарается обойти по краешку, по
  опушкам. Хоть и не Бермудский треугольник, а люди, бывало, пропадали... "Не ходи, -
  предостерегали шустрых мальцов старые грибники. - Там водит". Что такое водит, знал
  каждый. Только что двигался по лесу уверенно, зная, что Кисляково - справа, Чертково -
  впереди и вдруг, словно затмение нашло - все кругом незнакомо, ориентировки - как не было.
  Ходишь по заколдованному кругу, пока не выбьешься из сил... Потом ломанешься по прямой,
  не сворачивая, не слушая воплей собственной паники - и выйдешь километрах в пяти от того
  места, где потерял дорогу. Это если умеешь взять себя в руки. А в Бабьих Врагах и железная
  воля порой не помогала.
  Говорили, однако, люди, что кое-кому встречалась в этих гиблых местах лесная
  бабушка. Описывали ее одинаково - сухонькая старушка в белом платочке. Серенькая накидка,
  клюшка изогнутая. Прямой пристальный взгляд. Появится, словно ниоткуда, скажет: "Куда
  собрался-то? Вон туда иди!". "Да как же туда?", - вякнет неуверенно бедолага, а старушки уже
  и след простыл. Ну и двинется, куда указано, в чащу, да в бурелом. Сам бы туда точно бы не
  свернул, ан глядишь - продрался сквозь частый строй елок, перелез через пару замшелых
  бревен, вот и опушка видна. И деревня родная - в двух шагах...
  Витька Сомов этим россказням до поры не верил. То есть, сам факт появления
  старушки сомнений у него не вызывал. Но налет тайного, магического, явно сквозивший в
  интонации рассказчика, приводил Витьку в негодование. "Мало у нас бабусь по лесам шастает?
  Они же все тропки знают. Вон бабка Фрося из Кисляково! Сбегает в лес на часок - и полная
  корзинка белых. По тем же местам часа три бродишь - сыроежки, да красновики... А попробуй
  эту ведьму выследить! Мы за ней как-то увязались - где там! Шмыг - и нету... Во! А ты
  говоришь - лесная бабушка"
  Сам он, правда, заходить в Бабьи Враги избегал. К чему забираться в глухие темные
  дебри, когда есть золотозвонные березовые рощи, насквозь пронизанные солнцем, наполненные
  шелестом и щебетом. Там в узорчатой прозрачной тени прятались рыжие семейки лисичек, то и
  дело попадались россыпи молодых крепких сыроежек, розовых волнушек. По мелколесью
  можно было набрать маслят. А на опушках, коли никто не опередил - вот они, ядреные
  красавцы белые...
  Но не только грибы манили младшего Сомова в лес. Был он мечтателем, хотя и под
  пыткой не признался бы в этом друзьям. Они-то знали его другим - жестким, колючим,
  взъерошенным. Ростом Витька не вышел, старшие братья так и норовили дать младшенькому
  леща да перепоручить ему задания матери - драить некрашеный пол, варить борщ, мыть
  посуду... Вот и пришлось Витьке вырабатывать бойцовский характер, а то бы начисто
  затюкали. Но в тихие часы, когда старшие уходили гулять, а мать - на вечернюю дойку, можно
  было достать старинные изукрашенные книги, оставшиеся от деда-священника, и, затаив
  дыхание, читать о дальних странах и чудесных превращениях, о таинственных пещерах и
  редком звере единороге, чей истолченный рог нейтрализовал любой яд, подсыпанный герою
  злодеями и завистниками. В эти минуты Витька забывал, что он - угловатый деревенский
  мальчишка, сероглазый, носатый, с впалыми щеками... Был он по меньшей мере доблестным
  воителем и ясноглазая принцесса, приручившая белого единорога, смотрела на него из
  дворцового окна.
  А уж в лиственных теремах окрестных лесов эти мечты подкреплялись удивительным
  чувством сопричастности к сказочной жизни облачных замков, переливчатому голосу ветра,
  трепетанию листьев и тайнам птичьих перекличек.
  Но однажды занесла Витьку нелегкая в потаенные недобрые места. Виной всему были
  осенние опята. Кто собирал их, помнит восторг и азарт, охватывающий счастливца перед пнем ,
  обросшим золотистыми грибочками. А вон там еще один пень. А еще дальше маячит стайка
  опят, прилепившаяся к стволу ели. А там в чаще опять мелькнуло тусклое золото грибной
  россыпи... Шаг за шагом, двухведерная корзина наполнилась до краев, пора бы и домой, но
  куда? Он двинулся направо, но угрюмые ели смыкали стволы, преграждая путь. Еле заметная
  тропка влево привела к глубокому оврагу, по склонам которого отважился бы спуститься только
  сумасшедший. Витька решил вернуться и с ужасом понял, что не помнит, откуда он сюда
  пришел. Корзина оттягивала руки. Стало подташнивать, то ли от волнения, то ли от голода. Еще
  одна тропинка привела к болоту. Зажужжали комары, впиваясь в шею, лицо, руки. Витька
  опрометью бросился прочь, от усталости стал спотыкаться, едва не выронил корзину. "Надо бы
  отдохнуть",- подумал он и отбросил эту мысль. Скоро начнет смеркаться, в темноте он вряд ли
  выберется из чащи... Он огляделся - ни просвета, ни каких-либо следов, словно и не ступала
  здесь нога человека. Страх внезапно заполонил душу, отяжелил ноги свинцом. Витька сел на
  поваленную березу и заплакал.
  - Никак заблудился? - раздался из-за спины звонкий усмешливый голос. Витька шмыгнул
  носом, рукавом вытер мокрые глаза - еще не хватало, чтобы какая-то соплюшка потом
  хвалилась, что застала его в минуту слабости - и обернулся. Соплюшки не было. Что-то
  белое мелькнуло в чаще - легко и весело, как солнечный зайчик.
  - Эй, ты где? - позвал он неуверенно. - Не прячься... пожалуйста.
   Последние слова дались ему нелегко. Просить кого-то, признаваться в собственном
  поражении - не в Витькином это было характере. Но остаться одному после пережитого страха
  и отчаяния было совсем невмоготу. "А вдруг мерещится?", - озноб прошел по спине
  мальчишки. И уже не скрывая слез, он вскочил и отчаянно крикнул:
  - Не уходи, не бросай меня! Пропаду ведь!
  - Так уж и пропадешь? - поддразнил его тот же голос, но уже откуда-то сбоку.
  Витька осторожно скосил глаза и обомлел - шагах в двух от него у кряжистого дуба стояла та
  самая лесная бабушка, точь-в-точь как описывали ее деревенские рассказчики. Только вот лицо
  ее трудно было рассмотреть - может, слезы мешали. Да нет, что-то здесь было не так. Сквозь
  уютные морщины, словно через снежные узоры на стекле, проглядывал другой облик -
  изумрудные глаза, тонкий и нежный очерк щек и подбородка, такой до боли прекрасный и
  знакомый, виденный в забытых счастливых снах...
  - Ишь ты, сердечко зоркое, - то ли проговорила, то ли пропела нежданная спасительница, в
  один миг превратившись в совершенно реальную старушку, и ворчливо добавила. - Ведь и
  Алькора моего сумел углядеть. Вот оставлю с собой на веки вечные, глазастый!
  - Оставь, - прошептал Витька.
  Страх и недоумение ушли, душа доверчиво раскрылась и мир раскрылся навстречу ей -
  богатый, многоцветный, завораживающий, как пропасть под ногами на колокольне старой
  церкви.
  - Рано тебе, - то ли с сожалением, то ли осуждающе покачала головой лесная бабушка. -
  Однако, хоть и молодой, да ранний. Ауру, небось у людей видишь?
  - Чего? - удивился Витька.
  - Ореол, - пояснила старуха. - Ну, словно нимб вокруг головы...
  - Видел. Я думал, все видят - человек был только что рядом, а вдруг далеко-далеко и свет
  вокруг головы, у каждого свой.
  Витька говорил тихо и задумчиво, как будто сам с собой, а лицо старушки таяло, снова
  принимая облик сказочной царевны. Из кустов орешника выглянула белоснежная мордочка
  какого-то неизвестного зверя.
  - Брысь, Алькор! - спохватилась лесная колдунья.
  Мордочка исчезла. А чародейка сбросила платочек со светловолосой головы, распрямила
  плечи, оказавшись не такой уж высокой, но статной и стройной девушкой, и вновь озарила
  мальчишечье сердце ласковым светом изумрудных глаз:
  - Говорю тебе, рано еще. Походи по белу свету. Любить научись. Боль терпеть научись.
  Горе одолевать научись. А потом приходи. Я подожду.
  Она провела розовой ладошкой перед глазами растерянного парня, тьма застлала его
  сознание, земля качнулась под ногами и в следующий миг он обнаружил, что сидит на том
  же поваленном дереве. Рядом стоит какая-то бабуся, трясет его за плечо и приговаривает:
  - Заблудился, да еще и заснул! Ты же из Акуловки, малец? Ну, так тебе вон туда.Иди, пока не
  стемнело!
  Много раз потом вспоминал Виктор Сомов тот удивительный день и все пытался понять,
  было ли все это или пригрезилось в забытьи? Однажды в автобусе, услышав в разговоре
  слово "аура", он ощутил горячую волну в сердце и напугал пожилую интеллигентную даму,
  закричав:
  - Что? Что Вы сказали?
  - Аура, юноша, ничего сверхъестественного. Свечение биополя человека, - чуть заикаясь,
  ответила дама и недоуменно пожала плечами, встретившись взглядом с оторопевшей
  подругой.
  Вечером Виктор опять вспоминал, как шел из чащи в указанную сторону, как будто
  через полосу легкого упругого давления, как изменился цвет неба, когда он вышел на
  опушку. Родная Акуловка и вправду была - рукой подать.
  На кухне раздраженно зудела жена, перечисляя сколько денег надо, чтобы отправить
  сына в первый класс, одеть дочку, чтоб не стыдно было перед приятельницами, да и ей пора
  новую шубу купить, а любезный супруг в облаках витает. Вон другие в отпуске на стройку
  устраиваются, чтобы для дома, для семьи побольше заработать...
  Он слышал ее, словно издали, размышляя, когда же успела тоненькая застенчивая
  девушка превратиться в законченную стерву с холодными глазами и жестким ртом, и перед
  ним, проявляясь, словно фотоснимок в ванночке с реактивом, вставало совсем другое лицо,
  и в сердце звучали другие слова:
  - Любить научись. Боль терпеть научись. Горе одолевать научись. А потом приходи. Я
  подожду.
  А из резных зарослей орешника грациозно выходил белый единорог и клал голову ему
  на плечо...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"