Аннотация: Небольшой, найденный мною, но весьма нерадиво переведённый с грузинского на русский язык рассказик. Мною проведена только небольшая редакция.
Тифлисъ
Тифлис начинается с серных бань - и заканчивается серными банями. Метафизик в этом случае высчитает метафизику.
Маленькие дома и узкие улочки. В одном проходе можно с одного балкона перепрыгнуть на другой. Там и тут: кофейни. Хной окрашены бороды. Отполированные ногти - тоже окрашенные хной. В руках чётки: янтарные и из гагата. Беседа: медленная и тихая. Глаза никого не ищут - разве что самих себя, но и то лишь вдалеке.
У входа в баню стоит банщик. Тело - вываренное: точно куриная тушка, подвешенная на чердаке; притом, закоптелая. Кожа на теле: как тонкий изношенный лапоть. Лицо: кислое. Глаза: одичалая нирвана. В грёзах об Иране, может быть.
Три века назад войско Шах-Абаса взяло Тифлис. Завоеватель опьянел и отяжелел от крови. Завоеватель принял серную ванну. Банщик растёр его опьянённое тело. Может, Машад не помнит этого - потомок мифологического банщика?..
Может, и другую историю вспоминает Машад: вкус серной бани познал и Александр Пушкин. Африканская кровь умеет вспыхивать. Африканская кровь... Славянская часть её не потушила. В Тифлисе Пушкин почувствовал смирение. Его чёрное тело банщик разрисовал феерическими мыльными пузырями. Потёр кисой - вдохнул дух: тело поэта почувствовало ласку красивой женщины, которая оказалась для него роковой.
Может, это вспоминает Машад.
А Машад ничего не вспоминает. Он размяк в горячем потоке серной воды. Только иногда принимает позу Заратустры (зороастризм ведь религия его родины...) - и говорит: "Хороши хорошая баня, хороший люля-кебаб"...
И вправду: хороша серная баня.
Там всегда пир горой. Вот и сейчас.
Ноги - короткие. Брюки широкие: точно раздутый бурдюк. Наталии большой шитый серебром пояс. Поверх - приспущен багдадский платок. Голова: то ли тыква, то ли пестик. На затылке шапка - похож на чёрный гриб. Цельная фигура: петух-задавака. Пафос - раздутый бурдюк. Зовут - Пихчули.
Рядом: доли и зурна. Цели от игры на зурне - как шары - надутые (прямо как Бакбакдеви, когда ест). Пихчули танцует и переходит в присядку. Теперь пафос - брюки.
На зелёной травке расстелено покрывало. На покрывале: зелень и армянский сыр. Кинто пируют: стакан со стаканом играет.
Пихчула заканчивает танцевать присядку.
Одна рука поднимает стакан. Надутые губы произносят: "Пусть Господь благословит того ангела, который..."... Хриплый голос сотрясает воздух долгое время. И сейчас уже слова "кто" и "которых" начинают обгонять друг друга.
Но ход первого второе слово перекрывает. Оно рябое. Высохшие глаза - человек наполовину слепой - тускло горят словно потухающие угольки. Рябой прислонился ухом к диарее: может, "свинка". Большая голова чересчур громко кричит: может, мигрень началась?.. "Ух, проклятый март месяц..." - "Воспрянь, Царица Тамар! Плачет по тебе Грузия!"
Потом опять: танец в присядку широких брюк.
Потом опять: навязчивое "который".
"Который" - "которым". Может, кого-то ищут, если сам себя потеряли. Слово - грузинское; баят - персидский; голос - ремесленника.
Что за кавардак?.. Здесь не есть ли мучение.
В Тифлисе домой никто не возвращается. Здесь везде твой дом.
Лучше, чем бродить по Тифлису, разве есть что-либо?
Духаны висят, как шарманки на карусели. Духаны - какие душе угодно - всегда полны. У прилавка стоит духанщик и считает "долги" собственной бухгалтерии. Лакеи бегают туда-сюда. Кого ты здесь не увидишь?.. Но самый пёстрый стол - за которым сидят люди в армяках. Кто - как прут; кто - навострив уши; кто - как хлыст; кто - заострённый.
Один из них - средних лет чабаквера: вытянутый как стебель низкой кукурузы; сидит подбоченись. По-барски. На мизинце - отращённый ноготь, петушиная шпора. Стакан поднимает правой рукой. Длинный отполированный ноготь блестит как высунувшийся янтарь. Хрипловатый голос начинает:
- Английский Сеис говорит...
- Ради Бога...
- Надоел ты со своим Сеисом...
- Он крестный его... Бог ему в помощь...
Последний тихо смеётся.
Чабаквера - как будто - не слышит:
- От тебя всё можно ожидать, мой Мановел...
- Что говорит Сиес Самовел?..
Сейчас другой спрашивает - не без иронии:
- Сеис говорит: что Грузия...
- Хорошо, хорошо...
- Знаем! что говорит...
Один смеётся; другой сердится.
- Дайте сказать.
- В другой раз - как-нибудь...
Мравалжамиер и высокий голос - бьют в темя. Мравалжамиер - лучший способ для избегания недоразумения. Чабаквера прячет цитату в карман и садится - как фараон, в умеренной печали, с тяжёлыми мыслями: "Гибнет, мой сударь, страна... гибнет..."
Как хорош Тифлис у дверей духана: когда только выходишь из духана, воздух - чистый, и дыхание - крепкое. Но кто же они?..
Войлоком дерутся друг с другом: курды.
Тело: грубое - цвета ткемальной пастилы. Мускулы островками. Запах пота такой, точно рядом проходишь еврейскую микву. Неужели всё в Тифлисе свою породу?.. Они - обломки, осколки тех курдов, которые считаются тиграми Курдистана?! Но и у этих несчастных есть желание на них походить.
Здесь их девочки и мальчики.
Кто торгует спичками; кто - табаком; кто - ирисом; кто попрошайничает. У всех доброе сердце. Умею дружить. Узнают среди ста. Бросятся к тебе и кинуться обнимать ноги. Что такой - один пятак, брошенный тобой в эти руки?.. Маленькие курдянки гадают. С чёрными глазами - которые больше змеёнышей чёрной змеи Курдистана - говорят тебе о будущем. Обманывают? - а что же ещё делают поэты? где же ты ещё увидишь ласку глаз этих девчушек?
Трамвай грохочет.
Проспект Руставели, распластанный на солнце.
По проспекту идёт мужчина - по середине улицы, избегая вымощенной камнем части. На нём "русский" сюртук с пуговицами служащего; уже истёртый. На ногах - гетры: тоже потёртые. На воротнике - широкий галстук, к низу развёрнутый. Мужчина высокий. На голове - шапка с "кокардой". Но идёт - точно Оскар Уайльд. На людей смотрит свысока. Посмотрит - нет! взглянет мельком - вдруг покраснеет: тело изгибается и вытягивается. Мужчина чуть улыбнётся. Затем снова начинает смотреть вдаль. Одной рукой лезет в глаз - как бы что-то поправляя, или к моноклю рука привыкла?..
Солнце печёт.
Трамвай грохочет.
Солнце как будто мучает мужчину. Выбегает на улицу, залитую солнцем, Тело: точно скорчено - сейчас же то ли выздоровел от солнца, то ли покраснел. Тело бежит: нога - рука - шея - голова; точно машина заведённая. Скрученное тело бежит, трамвай приближается. Тело останавливается. И его ещё больше сводит, как будто ветры ломают его. Потом встаёт на одну ногу. Краснеет и поворачивается. Тело, ещё выпрямляясь, достигает высоты в сажень. Ватман останавливает трамвай. Незнакомец прыгает в сторону. Ему кажется, его преследуют. Боится. Управляет ногами. Управляет телом. Точно боится, что машина развалится. В толпе - растворяется.
Может, это видение апокалипсиса?..
Трамвай грохочет - вновь.
На измайловском подъёме - кто такой Измайлов?.. - стоит дворник: ассириец. Дрёма завладела им, и звёзды считает да ещё и под нос мурлычет. В песне-то больше икания. В голосе - печаль: не от любви. Потерянной печали? - возможно. На измайловском подъёме ассириец-дворник обиженно поёт: "Шаул заиа курдаи" - из племени бирвер. Дремлющий дворник звёзды считает.
- Который час? - спрашивает прохожего.
- Двенадцать уже...
Прохожий думает: для чего ему, потерянному временем, "который час?"?
Ассириец-дворник опять начинает мурлыкать и смотрит в небо - а вопрос "который час?" он считает своей обязанностью. Считает звёзды. Может, "прыжок оленя" ищет? Ведь доил его дальний предок оленей?.. Или: возможно, он звездочёт?.. У ассирийцев было знание о звёздах. Дворник ведь тоже ассириец.
Что ему нужно здесь, в Тифлисе?!
У него есть один мальчик. Он чистильщик обуви. Может, его предок был Ашурбанипал. Или Салманасар. Кто знает?
У дворника есть угол под лестницей дома. Там живёт его семья: жена и дочки. На чёрных - как дёготь - волосах серебряные монеты и перламутровые пуговицы. На пухлых ножках - толстые пёстрые носки. Женщины в одежде - как в капусте: точно одновременно надели все платья; а платья больше на ткани похожи. Столкнёшься - и в нос бьёт запах пота. Разве они потомки Аштарота? Неужели это вывернутое бедро потомка любострастной Ашеры Аштарота? Неужто так выродилась эта языческая богиня? Потеряла тело и породу? - но - глаза: два больших уголька, где купаются чёрные змеи. Нет: Аштарот ещё жив. Он ходит по улицам Тифлиса.
Ассириец-дворник икает - поёт - и звёзды считает. Может, там он вид прошедшее счастье Ассирии. Сильное государство между Евфратом и Тигром. Вавилон: город любострастий до кошмара. Цари: Асаргадон - Салманасар - Ашурбанипал. Имена: как горячее клеймо. На одном из барельефов Ниневии изображён царь Немрод. Коренастый великан. Мускулистыми руками он душил льва. Ассирия душит льва Ирана.
Его потомок - дворник в Тифлисе.
Его потомок - чистильщик обуви.
Может, об этом печалится икота дворника?!
Притихший Тифлис прислушивается. Видит ли город свою участь? Ведь он тоже Вавилон! Тысяча людей. Тысяча племён. Тысяча потомков. Смесь. Прелюбодеяние. Роскошь.
Тифлис прислушивается к песне ассирийца-дворника с икотой.