Молчание нарушил Валентин. Он озабоченно потёр лоб, посмотрел на стремительно светлеющее за окнами небо и, махнув рукой, погасил светильники. Предутренний сумрак вполз в зал и обосновался в нём, словно собираясь поселиться здесь навеки.
- Намекаешь, что спать пора? - хмуро осведомился Ричард, а Маруся широко зевнула.
- Лично я последний раз спал в Кару, - невесело усмехнулся Валентин и потянулся. - Идёмте-ка, подберём какие-нибудь приличные покои, а то на бобах останемся. Думаю, Кристер уже бросил клич, и вскоре в замке не протолкнуться будет.
- Пошли, - согласился Ричард обнял Марусю, и друзья покинули, наконец, трапезный зал.
Свободные покои обнаружились уже в следующем коридоре, и, справедливо решив, что бродить по замку - время терять, друзья разошлись по апартаментам. Валентину достались комнаты, обставленные в кричаще пышном восточном стиле, который он терпеть не мог, но маг так устал, что готов был спать даже на конюшне. Поэтому он сразу же прошёл в спальню, скинул балахон и, рухнув на широкую низкую тахту, мгновенно уснул...
Правители Инмара оказались более разборчивыми. Войдя в круглую коричневую гостиную с громадной бронзовой люстрой под потолком и столь же массивной, громоздкой мебелью из чёрного дерева, они остановились и кисло переглянулись.
- Мрачновато, конечно, да чёрт с ним, - заметил Ричард, подошёл к двери возле напольного зеркала в широкой чёрной раме, толкнул её и заулыбался: спальня, не в пример гостиной, выглядела светлой, яркой и даже праздничной.
- Тут и кабинет есть! - сообщила Маруся, заглянув в другую смежную с гостиной комнату.
- Меня больше интересует ванная.
Ричард вошёл в спальню, огляделся и решительно зашагал к изящной резной двери бледно-желтого цвета. Распахнув её, инмарец оказался в просторной комнате с бассейном из розового, словно светящегося изнутри камня. Возле окон и стен были расставлены кадки с пышными, ухоженными растениями, у дверей - большая вешалка с мягкими махровыми халатами и полотенцами. Чуть поодаль виднелась ещё одна дверь: на гладкой полированной поверхности в чувственном изгибе замерла прекрасная длинноволосая девушка. Движимый любопытством, Ричард подкрался к двери и осторожно приоткрыл её. Он и сам не знал, что надеется увидеть, но почему-то ожидал чуда. Однако действительность оказалась прозаичной, дальше некуда! Взгляд инмарца наткнулся на высокий трельяж с мраморным столиком, заставленным разнообразными баночками, флакончиками, коробочками и серебряными стаканчиками из которых торчали кисточки, щёточки, ножницы и прочие загадочные инструменты, способные превратить дурнушку в принцессу. Ричард обиженно скривился, обвёл глазами многочисленные шкафы и стойки с женской одеждой и обувью, задержал взгляд на отдельно стоящем столике, буквально усыпанном драгоценностями, и, поджав губы, вернулся в ванную.
- Маша! Иди сюда! Где ты застряла?
- Иду, - отозвалась из спальни Маруся и через несколько секунд вошла в ванную. - Здорово! Можем помыться вместе. Хочешь, я тебе спинку потру?
Она хитро подмигнула мужу, но тот не принял её игры. Приблизившись к жене, он мягко взял её за руку и посмотрел в глаза:
- Я не хотел спрашивать об этом в зале, при всех, но сейчас спрошу: Кристер на самом деле изнасиловал тебя?
Маруся побледнела, закусила губу и уставилась на прозрачно-розоватую гладь бассейна.
- Прости, Маша, я понимаю, что говорить об этот неприятно и больно, но мне очень важно знать правду.
Ричард крепко обнял жену и поцеловал в макушку.
- Да, - едва слышно прошептала она и горько разрыдалась.
Маруся хотела бы остановиться, умом понимая, что слёзы ничего не изменят, но внутри будто что-то лопнуло, и горечь, боль, унижение последних дней солёным потоком хлынули наружу. Прижавшись к широкой груди мужа, девушка изливала своё горе, а Ричард беспомощно гладил её по спине и молчал. Слова утешения и сочувствия словно исчезли из его памяти, и он мог думать лишь о мести: "Я зарежу его как паршивую овцу, и плевать на Тёму! Пусть он потом убьёт меня, но Маша будет отомщена!"
Всхлипы и рыдания медленно утихали - Маруся успокаивалась, и Ричард, поцеловав жену, ласково сказал:
- Прими ванну, девочка, а у меня есть одно небольшое дельце. Я быстренько разберусь с ним и вернусь к тебе.
И, развернувшись, он стремительно покинул ванную комнату. Маруся с тревогой взглянула на захлопнувшуюся дверь, быстро умылась и ринулась следом за мужем: его "небольшое дельце" грозило обернуться бедой. Для всех, а главное - для Димы...
В коридоре Ричард повертел головой, соображая где искать Кристера, и, решив положиться на удачу, пошёл направо. И удача тотчас повернулась к нему лицом: в конце длинной анфилады комнат мелькнула знакомая фигура в чёрном камзоле.
- Басти!!! - во всё горло заорал инмарец и бросился за графом. - Стой!!!
Бастиар обернулся и, увидев Ричарда, остановился. Подбежав к приятелю, инмарец с налёта спросил:
- Ты знаешь, где Кристер? Отведи меня к нему, прошу!
- Зачем? - состроив брезгливую гримасу, поинтересовался Бастиар. - Наш бывший правитель по уши занят подготовкой к пиру и орёт на всех как резанный. Охота тебе с ним связываться? Лучше скажи, Вы уже выбрали покои? Хочу поселиться рядом с тобой и Валентином.
- Потом, - отмахнулся Ричард. - Если понадобиться, Валя тебе любые апартаменты освободит! Пошли скорее к графу!
- На кой ляд он тебе сдался? - продолжал упираться Бастиар. - Я только что от него и, поверь, удовольствия от встречи не получил! Скотиной был, скотиной и остался!
- Да, что ж это такое! - В сердцах всплеснул руками Ричард. - Всего-то и прошу - отвести к графу! Трудно тебе, что ли?
- Ну, если тебе неймётся, пойдём, - нахмурился Бастиар и зашагал в обратном направлении. - Его рабочий кабинет практически над нами, тремя этажами выше. Только зачем тебе Кристер? Неужели убить собрался?
- Да! - выпалил инмарец, и каруйский граф остановился как вкопанный.
Несколько секунд он оторопело смотрел на Ричарда, а потом развернулся и зашагал назад.
- Куда ты? Ты обещал отвести меня к Кристеру!
Бастиар обернулся:
- Брось эти шутки, Ричи. Я не сомневаюсь, что ты на раз-два прикончишь графа, но не хочу, чтобы ты последовал за ним. Наш безумный принц не простит его смерти и взорвётся! Если ты поставил крест на себе, подумай о Марии и Валентине! Они же бросятся защищать тебя и попадут под его горячую руку! Прошу тебя, успокойся и подожди. Кристер когда-нибудь наскучит принцу, и мы убьём его!
- Мы? - разозлился инмарец. - Граф - мой! Я сам убью его! Нет, растерзаю на мелкие кусочки! И мне всё равно, что будет дальше!
Он гордо вскинул голову и пошёл вперёд, а Бастиар со всех ног бросился на поиски Валентина и Маруси...
Расставшись с каруйским графом, который всё же смутил его своими речами, Ричард пошёл чуть медленнее. Бесконечная анфилада комнат закончилась у подножия широкой гранитной лестницы, застеленной ковровой дорожкой в багрово-чёрных разводах. "Что за убогий узор?" - отстранённо подумал инмарец, поднял голову и тут увидел рабов, которые, стоя на коленях, остервенело тёрли жесткий ворс. Ричард обошёл их и, взглянув на чуть влажную тёмно-красную дорожку, вздохнул: убогий узор оказался пятнами крови. "Эх, Тёма, Тёма", - посетовал про себя Ричард и стал подниматься по ступеням.
Воспоминание об Артёме заставило инмарца ускорить шаг - безумный друг мог появиться в любую минуту и тогда месть пришлось бы отложить. А Ричард не желал ждать. "Всё равно всё летит в тартарары! - зло думал он. - И пусть Бастиар говорит, что хочет, Кристера я убью!" И Ричард почти побежал вверх по ступеням, не обращая внимания на шарахавшихся от него камийцев. Миновав три лестничных пролёта, он проскочил мраморную площадку, свернул за угол и сейчас же понял, что попал куда надо. Коридор походил на растревоженный муравейник: как ужаленные проносились испуганные рабы и гвардейцы, быстрым шагом проходили озабоченно-настороженные аристократы, а вслед им неслась площадная брань. Ричард узнал ненавистный голос графа Кристера, и ярость, дремавшая в душе, пробудилась и вспыхнула пожаром.
- Сейчас я с тобой поквитаюсь, скотина, - зло прошипел инмарец, подскочил к двери, из-за которой слышалась ругань графа, пинком распахнул её и остановился, точно налетев на невидимую стену - Кристер, брызжа слюной, орал на Валентина, Марусю и Бастиара.
- Какого чёрта вы здесь? - оправившись от потрясения, взвыл инмарец.
- И я им об этом толкую! - подхватил Кристер. - Пришли и стоят, как статуи! Работать мешают, а у меня дел по горло! И если я не успею пир для Его высочества подготовить, то доложу, кто в этот виноват!
Ричард свирепо зыркнул на друзей:
- Отойдите! Я убью эту скотину, раз и навсегда! Он должен ответить за страдания моей Маши!
- Ричи! - Маруся бросилась к мужу, но тот решительно отодвинул её с дороги и шагнул к графу. - Ты умрёшь, подонок!
Валентин нехотя поднял руку, и Ричард застыл, опутанные его чарами. Погрозив Кристеру кулаком, землянин подошёл к инмарцу, сложил руки на животе и проникновенно заговорил:
- Послушай, друг мой! Мы тоже всей душой ненавидим Кристера, и каждый из нас с удовольствием полюбовался бы на его изуродованный труп. Но, до поры до времени, нам придётся терпеть эту тварь, потому что наш сбрендивший Тёма может обидеться, если ты сломаешь его любимую марионетку, и неизвестно, к чему это приведёт. - Валентин сделал паузу, вгляделся в глаза друга и, неодобрительно покачав головой, продолжил: - В приступе ярости принц может убить всех нас, включая Диму! А уж его смерти мы допустить не должны ни в коем случае! Потому что тогда точно наступит конец света! Артём не переживёт потери друга и покончит жизнь самоубийством, прихватив с собой Камию, а, возможно, ещё десяток миров! Так что, смерть Кристера - это начало апокалипсиса!
- Да и чёрт с ним! - взревел Ричард и задёргался, пытаясь вырваться из магических пут. - Пусть всё летит к чёрту!
- Вот именно, к чёрту, - сокрушенно вздохнул землянин и глубокомысленно заметил: - Апокалипсис как раз и повествует о борьбе Христа и антихриста, иначе дьявола, или столь часто поминаемого тобой чёрта. И если Иоанн Богослов всё же оставляет надежду праведникам, то ты убиваешь нашу надежду выжить на корню.
- Чушь! - заорал Ричард, дрыгаясь, как муха в паутине. - Зачем ты несёшь эту чушь, Валя? Мне наплевать на твои заумные бредни! Я хочу убить всего одного придурка! Его смерть ничего не изменит!
- А вот здесь, я готов поспорить, - менторским тоном заявил Валентин. - Известны случаи, когда смерть одного лишь человека поворачивала ход истории на сто восемьдесят градусов, и особенно забавно это обыгрывается в многочисленных опусах по так называемой альтернативной истории. И в данный момент мы как раз находимся в таком вот переломном моменте! Ты - иномирец, чужак, заброшенный в Камию волею случая, сейчас решаешь судьбу этого многострадального мира! Сотни испуганных камийцев с мольбой и трепетом взирают на тебя, Ричи! И только ты можешь спасти их от жестокого и мучительного конца! Опомнись же! Смири гордыню, ибо не тебе решать участь Камии!
- А кому? - неожиданно спокойно осведомился Ричард. - Уж не безумному ли Тёме? Или у тебя на примете другие кандидатуры?
Валентин широко улыбнулся, похлопал друга по плечу и миролюбиво предложил:
- Давай обсудим этот важный и интересный вопрос в твоей гостиной, за чашкой терпкого ягодного вина из Лирии, или рюмкой шаклийского ликёра, или бокалом божественно вкусного французского коньяка!
- Тебе лишь бы выпить, - проворчал Ричард и помимо воли улыбнулся. - Ладно, снимай заклятье. Обещаю - Кристер останется в живых.
Валентин с тревогой взглянул в хитро блестящие глаза инмарца и, помешкав, убрал магические путы. И, пожалуй, только он заметил молниеносное движение инмарца. Остальные просто увидели, что Ричард уже стоит рядом с Кристером. Мощный удар кулака, жертва с воплем летит на пол, и тяжёлый сапог врезается в её живот. Граф орал как оглашенный, силился подняться на ноги или хотя бы откатиться, но инмарец точными ударами пресекал его попытки. А на губах цвела довольная улыбка.
- Вот ведь, хитрец, - ухмыльнулся Солнечный Друг и схватил за рукав Бастиара, который собрался было остановить Ричарда. - Пусть хоть так душу отведёт, а насчёт побоев и прочих ран - не беспокойся. Я ведь гениальный целитель, не забыл?
Каруйский граф рассмеялся, а Маруся подалась вперёд и, сжав кулаки, стала наблюдать за избиением Кристера. Но вскоре ей стало противно смотреть на по-бабьи визжащего графа, и Маруся отвернулась. Взгляд упал на раскрытую дверь кабинета, и она тронула Валентина за плечо:
- Смотри-ка, ты был прав насчёт камийских глаз!
Солнечный Друг обернулся: в широком дверном проёме толпились камийцы. Все они: гвардейцы, аристократы, рабы - взирали, как Ричард избивает бывшего правителя, а в горящих глазах читалось: так тебе и надо, скотина! Удовлетворённо кивнув, Валентин вновь повернулся к Ричарду и Кристеру. Граф сорвал голос и теперь лишь хрипел. Он наконец сообразил, что сопротивление бесполезно, и сжался в комок. "Совсем как Тёма", - мстительно подумал целитель, улыбнулся и, оценив состояние Кристера как близкое к обмороку, крикнул:
- Хватит, Ричи, а то слово нарушишь!
Инмарец остановился и с подозрением взглянул на целителя:
- Уверен?
- А то! Ещё пара ударов, и он сознания лишится.
- Проверим! - со злой насмешкой воскликнул инмарец и дважды ударил графа ногой в лицо.
- С тебя бутылка, Ричи! - заявил Валентин, неторопливо подойдя к бесчувственному телу Кристера. - Легче стало?
- Ненамного, - буркнул инмарец и подошёл к жене. - Придёт час, Маша, и ты увидишь его труп!
- Спасибо! - со слезами на глазах ответила Маруся. Приподнявшись на цыпочки, она обняла мужа, поцеловала в губы и прошептала: - Пойдём, искупаемся, наконец!
Маруся взяла Ричарда за руку, и он послушно, точно примерный малыш, пошёл с ней сквозь толпу расступившихся камийцев, по притихшему коридору, лестницам, перечеркнутым красной полосой дорожки, бессмысленно роскошной анфиладе комнат, тускло сияющих позолотой. В мрачной, темной гостиной Ричард подхватил жену на руки, вгляделся в серые, грозовые глаза с оттенком затаённой боли и радости и впился в жгучие и терпкие, будто Валечкин коньяк, губы. Супруги не заметили, как оказались возле прозрачно-розовой кромки бассейна, как с их разгорячённых страстью тел исчезла одежда, и опомнились лишь в прохладной, пахнущей травами и мёдом воде. Но мимолётное просветление только разгорячило и вновь бросило их в объятья друг друга...
После того, как правители Инмара покинули кабинет, Бастиар посмотрел на Валентина и задумчиво произнёс:
- А, может, Ричи прав? Пусть помирает. Подумаешь, игрушка принца! Он себе новую в два счёта найдёт! Скоро свита соберётся, а среди этих головорезов и почище графа господа найдутся. Взять хотя бы Карла Маквелла, или Стефана Берга, или сыновей Джомхура... Все они под стать Кристеру! Разве что принца Камии в рабах не держали, а так...
- Постой, ты ведь тоже был спутником принца. Почему же открещиваешься от бывших товарищей? Или на твоих руках меньше крови?
- Да, примерно столько же, - кисло ответил граф. - Но любимчиком принца я не был никогда. А убивать приходилось, чтобы, как ты говоришь, имиджу соответствовать. Иначе не выжил бы.
- Интересно... Значит ты выживал?
Бастиар утвердительно кивнул и скрестил руки на груди, давая понять, что больше не желает говорить на неприятную для него тему, и Валентин, тяжело вздохнув, присел на корточки возле полумёртвого правителя Крейда.
- Да... Не будь меня рядом, минуты Кристера были бы сочтены... - протянул он и начал колдовать.
Спустя несколько минут граф пошевелился, расслабился и вдруг открыл глаза и резко сел, едва не столкнувшись лоб в лоб с Солнечным Другом.
- Доброе утро, Ваше сиятельство, - с издёвкой произнёс Валентин. - Можешь продолжать трудиться во славу принца Камии. Да поторопись, Артём обещал вернуться через два часа, и полтора из них уже прошли.
- Пошли вон, трусы! - прорычал граф и вскочил: - Распорядителя пира ко мне! Быстро!
Толпившихся в дверях камийцев, как ветром сдуло, а на пороге появился сухопарый мужчина средних лет в черной ливрее с золотым кантом.
- Докладывай! - рявкнул Кристер, сверля его яростным взглядом.
Валентин и Бастиар не стали слушать доклад попавшего под раздачу камийца. Они вышли в коридор, и Валентин, широко зевнув, брюзгливо заметил:
- Выходка Ричи лишила меня отдыха, а теперь уж и ложиться смысла нет. Самое большее, что успею - ванну принять да переодеться, и снова в бой! Артём приведёт из Бэриса Диму и неизвестно, что взбредёт в его больную голову. Даже предположить не могу, как он собирается мстить ему! - Валя пристально посмотрел на усталого приятеля и протянул ему стакан с зеленовато-бурым напитком. - Выпей-ка это зелье, дружище, а то, чует моё сердце, до пира ты не дотянешь!
Бастиар взял из руки Валентина стакан, залпом выпил его и поморщился:
- Ну и гадкое же зелье ты мне подсунул!
- А лекарства, как говорит мой учитель, и должны быть противные и горькие, иначе от больных отбоя не будет!
Солнечный Друг расхохотался, и они оказались около коричневой, украшенной затейливым растительным рисунком двери:
- Твои покои, Басти! Гостиная, кабинет, спальня, в общем - стандарт. Иди, помойся, переоденься и прошу ко мне - горло перед пиром промочить. - Он указал на дверь чуть поодаль, и исчез, а Бастиар толкнул резную дверь и замер от удивления - он стоял на пороге своих личных покоев. Сначала граф подумал, что Валентин всего лишь точно повторил интерьер, но тут дверь спальни отворилась и в гостиную вошла Мальда, его любимая наложница.
- Вы вернулись, господин? - радостно воскликнула она и бросилась ему на шею.
"Вот что значит, иметь в друзьях мага", - усмехнулся Бастиар, подхватил Мальду на руки и ногой захлопнул дверь в Ёсс.
Глава 6.
Брат принца Камии.
Тёмные струйки крови, словно реки на карте, рассекали каменную твердь пола. Они не успевали высыхать, ибо новые мертвецы подпитывали их мрачное течение. Сотни пьяных испуганных глаз следили за кровавым побоищем на арене - сражаясь не на жизнь, а на смерть, правительницу потешали и рабы, и свободные камийцы. Звенела сталь, хрустели ломающиеся кости. И не было в кровавом марафоне победителя, ибо на место поверженного бойца гвардейцы выталкивали нового. Придворные дрожали от ужаса: любой из них мог оказаться следующим. Они робко поглядывали на кайсару и обречённо вздыхали - правительница не собиралась прекращать "веселье".
Восседая в тени могучего грозного шырлона, за ломящимся от яств и вин столом, кайсара ни на миг не отрывала бешеного взгляда от схватки, а крепкая рука, привыкшая сжимать рукоять сабли, раз за разом подносила кубок ко рту. Сабира жадно смотрела на порубленные тела, словно чужой смертью могла отсрочить свою собственную.
Рядом, с каменным лицом, восседал Сахбан. Визирь не ел и не пил, опасаясь, что отвратительное зрелище заставит его исторгнуть пищу, а подвижный ум не прекращая работал, просчитывая варианты будущего. Сахбан понимал, что если в ближайшие дни не предпримет кардинальных мер, то лишится власти, однако прежде чем убивать кайсару нужно было найти подходящую марионетку, чтобы посадит её на харшидский престол, а такой кандидатуры у визиря не было. И он всё больше склонялся к мысли, что придётся вызвать правительницу на поединок. Только поразив кайсару саблей, визирь мог спокойно править страной. Но Сахбан отчаянно плохо владел оружием, и о честном поединке не могло быть и речи. И, содрогаясь от страха, он ждал, когда кайсара упьётся вусмерть - в противном случае, у него не было ни единого шанса на победу.
Кудлатый широкоплечий наёмник одним махом срубил голову противнику, и гвардейцы тотчас вытолкнули на арену растрёпанного купчишку в синем парчовом халате. Торговец со страхом проследил, как отрубленная голова подкатилась к столу, громко икнул и неуверенно поднял саблю.
И вдруг по залу пронёсся мощный порыв ветра. Светильники и люстры вспыхнули разноцветным огнём, неровное пламя факелов стало золотым. Волосы харшидцев вздыбились, словно рядом ударила молния, а наёмник и купец, едва успевшие скрестить клинки, отшатнулись друг от друга и растерянно закрутили головами. И лишь кайсара сохранила невозмутимый вид. Она была готова к смерти и, поставив кубок на стол, медленно поднялась на ноги. Сахбан с недоумением посмотрел на Сабиру и, проследив за её взглядом, уставился на середину арены. "Свихнулась она что ли?" - сердито подумал он и замер.
Воздух на арене сгустился, став искрящимся и тёмным. В глубине тягучего мрака мелькнули и погасли стальные молнии. По коже визиря поползли мурашки - сознание отказывалось воспринимать происходящее. "Не может быть! Не верю!" - мысленно простонал он и опёрся руками о стол, ошалело глядя на молодого светловолосого мужчину, возникшего на арене. Чёрные одежды. Сверкающий серебром плащ. Надменный весёлый взгляд.
- Мы погибли... - прошептал визирь и рухнул на стул.
Кайсара же, не мигая, смотрела на принца Камии и его спутника, важного рослого камийца в роскошном золотом халате, красных шароварах и высоких сафьяновых сапогах. Хоть и с трудом, она узнала в нём Джомхура - работорговец помолодел на два десятка лет и выглядел цветущим и счастливым. И сердце кайсары исполнилось зависти: умиравший в ёсских застенках купчишка возвысился, а её, великую правительницу Харшида, вот-вот должны были низложить. Какая несправедливость!
Оправившись от шока, харшидцы выскочили из-за столов, упали на колени и, не щадя лёгких, завопили:
- Слава принцу Камии! Слава сыну великого Олефира!
Артём махнул рукой, приказывая им замолчать, обвёл взглядом залитый кровью пол и довольно крякнул.
- Какое милое моему сердцу развлечение. Обожаю смотреть, как люди убивают друг друга... Но, к сожалению, у нас мало времени, господа!
И наёмник с торговцем упали замертво. Харшидцы истово зааплодировали, а принц Камии перешагнул через трупы и обошёл стол. Остановившись напротив Сабиры, он с интересом оглядел её и плотоядно оскалился:
- Здравствуй, прекрасная кайсара. Надеюсь, ты рада узреть своего господина?
Сабира дёрнулась, точно от пощёчины, и медленно опустилась на колени. Пальцы до боли стиснули рукоять сабли. Женщине показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.
- Я преклоняюсь перед Вами, мой принц, - хрипло произнесла она и склонила голову.
- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Кайсара послушно уставилась на принца, и тот улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы.
- Я пришёл за своим братом, милочка. Не подскажешь ли, где он? - вкрадчиво поинтересовался Артём, и шоколадные глаза блеснули льдом.
Кайсара стиснула зубы, чтобы не закричать. Она боялась сказать, что живьём замуровала брата правителя. Принц же насмешливо смотрел на Сабиру и ждал ответа. Душевные муки харшидки доставляли ему исключительное удовольствие.
"Он в прекрасном расположении духа! - возликовал Сахбан. - Нельзя упускать такую возможность!" Визирь проворно подполз к принцу и распластался у его ног:
- Я знаю, о, величайший! Позвольте мне отвести Вас к нему!
Артём издевательски взглянул на распростертое тело:
- Ты кто?
- Сахбан, главный визирь Харшида.
- Было приятно познакомиться, Сахбан, - вежливо произнёс принц Камии, и визирь забился в предсмертных конвульсиях.
Артём дождался окончания агонии, едва заметным движением пальцев испепелил тело и вновь посмотрел на кайсару. Доброжелательный взгляд парализовал бедную женщину, а лучезарная улыбка заставила трястись от страха. "Пусть он убьёт меня быстро!" - затравленно подумала она, и Артём усмехнулся.
- Тебе рановато думать о смерти, дорогуша. Мы ещё не закончили беседу. Теперь, когда помеха устранена, я жду ответа. Где Дима?
Кайсара открыла и закрыла рот. Артём с глумливым сочувствием качнул головой, подошёл к ней вплотную и ехидно заметил:
- Я, конечно, знаю, где мой брат, но хотелось бы услышать это от тебя, красотка.
- Он в подземелье, - еле слышно выдавила Сабира и нервно всхлипнула.
- Отлично! Первый шаг сделан! А теперь, объясни, дорогуша, как ты посмела замуровать моего брата?
- Он был рабом и ослушался моего приказа.
- Что ж, правильно. Ты следовала заветам моего великого отца и сделала рабом сильного. Похвально, - с удивительной мягкостью произнёс Артём и поднял кайсару с колен. - Но, видишь ли, лапушка, он, как-никак, мой брат. Мне полагается отомстить за его мучения.
- Я знаю, повелитель, - хрипло прошептала Сабира.
Артём отпустил трясущуюся от страха женщину, обошёл вокруг, придирчиво осматривая её стройную подтянутую фигуру, и вдруг спросил:
- Жить хочешь?
Робкая надежда затеплилась в душе кайсары, и, вскинув голову, она поспешно ответила:
- Да, господин.
- Тогда мы договоримся! - заявил принц Камии и с силой сжал её правую грудь: - Здесь будем договариваться или найдём более укромное местечко?
Сабира вскрикнула от боли, но тут же заставила себя улыбнуться. Возможность остаться в живых окрылила её. "Я вынесу всё, лишь бы искупить вину перед правителем!" - в фанатичном экстазе подумала она и с придыханием вымолвила:
- Мои покои к Вашим услугам, принц.
- Ты прелесть, Сабира.
Артём стиснул женщину в объятьях и болезненно властно впился в её губы. Кайсара рьяно ответила на поцелуй, стараясь не думать о сильных руках принца, сдирающих с неё одежду.
Принц Камии сорвал с Сабиры халат и тонкую рубашку, выставив напоказ прелести будущей любовницы, одобрительно потрепал её по щеке, обвёл взглядом коленопреклонённых придворных и указал на работорговца.
- Знакомьтесь, господа, мой наместник в Харшиде - достопочтенный Джомхур!
- Слава принцу Камии! Слава его наместнику Джомхуру! - разом грянули харшидцы, но правитель чуть сдвинул брови, и крики мгновенно смолкли.
Волоча за руку полуголую кайсару, Артём подошёл к работорговцу и ласково промурлыкал:
- Осваивайся в новом доме, друг. И не скромничай, я люблю, когда вокруг всё красиво.
В бездонной гнетущей тишине звякнули цепи, но Дмитрий не почувствовал боли. Он давно уже не чувствовал собственного тела. Закинув голову, маг с горькой усмешкой взглянул на распухшие, стёртые до кости запястья. "Скоро этот кошмар закончится, и начнётся другой", - отстранённо подумал он и закрыл глаза...
Через два часа принц Камии вернулся в обеденный зал и довольно огляделся. Тела наёмника и торговца убрали, кровь замыли, а на столе появились кувшины со сладким харшидским ликёром, который он так любил. Придворные улыбались, словно никакого переворота не случилось, а Джомхур восседал в тени шырлона и со снисходительным благодушием внимал их льстивым речам.
Увидев правителя Камии, наместник вскочил и низко поклонился:
- Позвольте предложить Вам кубок вина, мой принц.
- С удовольствием, дружище, - хихикнул Артём и подтолкнул Сабиру к столу.
Кайсара лишилась привычных мужских одежд. Принц облачил её в длинное прозрачное платье, перехваченное под грудью тонким золотым шнурком, и женщина выглядела попросту голой. Придворные с немой радостью взирали на синяки и ссадины, сине-красным узором испещряющие тело бывшей правительницы, на непривычно длинные волосы, заплетённые в толстые косы, на медальон с головой волка, болтающийся между высокими буграми грудей. Великой госпожи больше не существовало - принц Камии сотворил наложницу и пометил её своим клеймом.
Сабира же не замечала бывших подданных. Взгляд её был намертво прикован к Артёму, а мысли заняты тем, чтобы не забывать вовремя переставлять ноги. Кайсара выжила, но, побывав в постели принца, больше не была уверена, что это счастье.
Артём толкнул рабыню на стул и сунул ей в руки бокал:
- Выпей, крошка, тебе нужны силы. Мы ведь ещё не закончили.
Сабира послушно глотнула вина и опустила голову, с трудом сдерживая рвущийся из горла крик. Ощутив её дикий иступлённый страх, Артём довольно ухмыльнулся, принял от Джомхура кубок и провозгласил:
- За провинцию Харшид, вернувшую мне драгоценного родственника!
Кубки и чаши взмыли вверх, и нестройный хор пропел:
- Да здравствует повелитель Камии! Да продлятся дни его во веки веков!
- Спасибо, славные жители Бэриса, - промурлыкал Артём и отеческим тоном добавил: - Живите в ладу с моим наместником, и вы не навлечёте бедствий на Харшид.
Принц пригубил вино, поставил кубок на стол и обратился к Сабире:
Кайсара поставила кубок на стол и тяжело поднялась. Схватив её за руку, Артём улыбнулся Джомхуру и прогулочным шагом направился к дверям. Сабира чувствовала, как в предвкушении встречи, принц дрожит от нетерпения, и не понимала, почему он не использует магию. Артём неторопливо шёл по залам и галереям, равнодушно осматривая богатый интерьер дворца. Он не замечал ни гвардейцев, салютующих ему алебардами, ни рабов и придворных, в едином порыве опускающихся ниц.
Они спустились на первый этаж, миновали чайный зал и галерею с портретами предков Сабиры и по каменной, винтовой лестнице спустили в подземелья. Мертвенная тишина окружила мага и наложницу, словно жизнь неожиданно закончилась, и они вступили в царство вечного покоя. Слабо мерцали масляные светильники, молчаливые стражники тусклыми изваяниями застыли вдоль стен. Они бесшумно поднимали алебарды, приветствуя принца, и вновь застывали в сосредоточенной неподвижности.
Поворот, коридор, ещё поворот... Сабира устала и замёрзла. Атласные туфли на высоких тонких каблуках вязли в земляном полу, застревали в щелях между плитами, а прозрачное платье не защищала от могильного холода подземелья. Но Артём не обращал внимания на то, что рука наложницы стала ледяной. Он упрямо шагал вперёд, и в глазах его переливались яркие серебристые искры.
Наконец они добрались до двери, заложенной ровным белым кирпичом. Солдаты отсалютовали принцу и обеспокоено переглянулись: они знали, кто замурован в камере, и страшились гнева правителя.
- Уходите, - тихо сказал Артём, и стражники, сломя голову, бросились прочь.
Сабира тихо вздохнула: ей тоже хотелось убежать, но она больше не принадлежала себе и вынуждена была остаться на месте. Артём выпустил руку наложницы, положил ладонь на кирпичную кладку и прикрыл глаза. На его лице отразилась бесконечная мука, словно он собирался сложить голову на плахе, а не встретиться с братом. Но минуту спустя лицо принца разгладилось, а губы искривила ядовитая улыбка. Он резко взмахнул рукой, впечатал кулак в стену, и во все стороны брызнула каменная крошка. Сабира закрыла лицо руками и испуганно закричала: острые брызги рассекли кожу, изорвали тонкое платье, запорошили волосы. Артём проигнорировал вопли наложницы - сквозь неровный пролом он с любовью и ненавистью смотрел на друга.
- Привет. Как поживаешь?
Принц Камии шагнул в камеру, приблизился к узнику и остановился, ожидая ответа. Дмитрий с трудом поднял голову и посмотрел ему в глаза.
Артём пронаблюдал, как стремительно светлеют иссиня-чёрные глаза друга, и пренебрежительно похлопал его по щеке:
- Не унывай, братишка. Я заберу тебя.
Из груди Дмитрия вырвался хриплый смех, но принц Камии щёлкнул пальцами, и смех оборвался. Цепи пропали, и измождённый узник камнем рухнул на земляной пол. Артём флегматично понаблюдал, как друг стонет, пытаясь подняться, а потом ногой перекатил его на спину и с деланным сочувствием осведомился:
- Тебе плохо, да? Ты не представляешь, как мне жаль.
- Мне тоже жаль тебя, Тёма, - выдавил Дмитрий и получил удар в живот.
- Не смей так разговаривать со мной! Я - принц Камии, а ты - никто! - взвизгнул временной маг, но, увидев, что друг потерял сознание, хмыкнул и повернулся к Сабире: - Мы отправляемся домой, пташка.
Стены камеры дрогнули и исчезли. Сабира с удивлением покрутила головой: они оказались в огромном пустом зале, выложенном чёрно-белыми плитами. У стен были расставлены высокие скамейки с решётчатыми спинками, по углам раскинули ветви красные клёны в инкрустированных серебром кадках. Тяжёлые кованые люстры диковинными птицами замерли под потолком, а на небольшом возвышении, устланном ярко-синими коврами, словно чёрная скала возвышался рубиновый трон.
Принц Камии взбежал по ступеням, уселся в жёсткое кресло и закинул ногу на ногу. Сабира же, не получив никакого приказа, осталась стоять рядом с распластанным на полу Димой. "Сумасшествие какое-то", - растерянно подумала она и мысленно хлопнула себя по губам: после того, как сын Олефира несколько месяцев изображал шута, о безумии лучше было не заикаться, даже мысленно.
Артём уставился в потолок, поболтал ногой, о чём-то усердно размышляя, потом почесал затылок, перевёл глаза на друга и приказал:
- Очнись!
Сабира вздрогнула: повинуясь команде принца, Дмитрий открыл глаза и медленно сел.
- Как плохо ты выглядишь, братишка. Не гоже монарху появляться на празднике в таком виде.
Временной маг взмахнул рукой, и на Дмитрии появились чёрные брюки, белая шелковая рубашка и чёрный плащ с красным подбоем. Удовлетворённо кивнув, Артём склонил голову к плечу и непринуждённо заметил:
- Тебе всегда нравилась эта одежда, братец. Помнишь?
- Нет.
- А я помню, - ехидно хихикнул принц Камии и рявкнул: - Встать!
Дима сжал зубы и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Артём напряжённо следил за его медленными движениями, а когда друг выпрямился, довольно кивнул, не сводя глаз с бусинок пота, блестевших на его лбу.
- Я знаю, как быстро ты приходишь в себя, Дима, так что, лечить не буду, - ухмыльнулся принц, придирчиво оглядел Сабиру и задумчиво протянул: - Ты тоже выглядишь не ахти, детка... Что бы такое с тобой сделать?
Затравлено всхлипнув, наложница рухнула на колени:
- Пощадите меня, повелитель!
- Успокойся, лапуля, - обворожительно улыбнулся принц Камии. - Я не сделаю тебе ничего плохого. Более того, сейчас мы тебя приоденем и отправим на бал. Ты потанцуешь со мной, крошка?
- Да, принц, - обречено кивнула Сабира и залилась слезами.
Артём моментально оказался рядом.
- Прекрати рыдать! - прошипел он, нависнув над невольницей, и с размаха залепил ей пощёчину.
Кайсара упала на бок и инстинктивно поползла в сторону, стремясь оказаться подальше от разгневанного принца. Артём презрительно фыркнул.
- Ты добровольно согласилась ублажать меня, детка, так что, изволь держать слово. Или ты больше не хочешь жить?
Сабира похолодела: по глазам принца она видела, что достаточно сказать: "да" и мучения кончатся, но как же страшно было расставаться с жизнью. Она представила своё бездыханное тело, трупные пятна на ухоженной, нежной коже и едва не взвыла от ужаса. "Лучше в постели с принцем, чем в могиле!" - решила она и поспешно встала на колени:
- Простите, господин.
- Ты моя лапушка, - рассмеялся Артём и игриво дёрнул Сабиру за косу. - Правда, она у меня прелесть, братец?
- Конечно, Тёма.
Дмитрий с горечью посмотрел на коленопреклонённую женщину и отвернулся.
- Не стоит рыдать, братец. Девочка получила то, что заслужила, и понимает это. Правда, Сабира?
- Да, господин.
- Вот видишь, Дима, она всем довольна.
Артём рывком поднял женщину на ноги и провёл рукой по её спине. Кайсара послушно изогнулась, подставляя тело ласкам принца, и изумлённо вскрикнула: прозрачное платье потемнело, став тёмно-синим. Оно обтянуло фигуру, как вторая кожа, а на оголившиеся руки и плечи легла серебристая газовая накидка. Длинные косы сложились в искусную причёску, шею и запястья украсили жемчуга и бриллианты, и лишь медальон с головой волка остался неизменен. Сабира выглядела ослепительно, правда, чувствовала себя по-прежнему усталой и разбитой - синяки и ссадины исчезли, но боль осталась при ней.
- Прелестно! - умилился Артём, галантно подал наложнице руку и посмотрел на друга: - Не отставай, братишка.
Дима кивнул и, с трудом переставляя непослушные ноги, поплёлся следом за другом. Неприятности только начинались.
Бальный зал переливался тёмной радугой. На задрапированных чёрным шелком стенах искрились мириады крошечных звёзд, под потолком ярко светились люстры-луны, словно ясное ночное небо изогнулось над каменными плитами пола. На золотых цепях покачивались остроносые ладьи, в которых сидели и стояли музыканты. Тихая, ненавязчивая музыка обволакивала камийцев, мирно прогуливающихся по бальному залу. Пёстрые наряды, щедро отделанные золотом и драгоценными камнями, делали их похожими на ожившие новогодние ёлки. Придворные и гости заносчиво косились друг на друга, перекидывались ничего не значащими фразами и то и дело поглядывали на свиту правителя, молчаливой кучкой стоящую неподалёку от входа. На общем блистающем фоне наряды друзей принца выделялись, как скалы среди цветущего луга. Странно было видеть великого целителя, сменившего солнечный балахон на простые синие штаны и клетчатую рубашку. Да и меч за спиной господина Ричарда смотрелся неуместно на праздничном балу. А уж о боевой наложнице и говорить нечего: Маруся была единственной женщиной в зале. И лишь каруйский граф выглядел более-менее привычно, правда, его простой чёрный камзол подходил скорее для рядового обеда, чем для чествования правителя Камии.
Когда Артём вошёл в зал, камийцы на секунду замерли, а потом разразились приветственными криками:
- Да здравствует повелитель Камии! Слава великому сыну Олефира!
Принц одарил вассалов снисходительным кивком, благодарно улыбнулся Кристеру и взмахнул рукой. Шёлковые стены колыхнулись, и ночная красота зала заиграла новыми красками. По натёртому до блеска паркету, грациозно покачивая бёдрами, заскользили наложницы в лёгких, как сумеречная дымка нарядах. Камийцы зааплодировали, а потом стали хватать приглянувшихся девушек за руки: выбирая таким образом партнёрш для танцев и любовных утех.
Пока гости распределяли красоток, Валечка, Ричард и Маруся во все глаза смотрели на Дмитрия. Их друг, несмотря на богатые одежды, выглядел бледным и усталым. И, что самое страшное - равнодушным. Он стоял позади Артёма и Сабиры и без всякого интереса смотрел на окружающее его великолепие. В какой-то момент Димин взгляд мазнул по лицам друзей и... проследовал дальше.
- Он совсем ничего не помнит, - с горечью прошептала Маруся, и Ричард ободряюще сжал её руку:
- Главное, он с нами.
- Не уверен, - буркнул Солнечный Друг. - Похоже, Тёмочка что-то затеял, и меня это беспокоит.
- Начнём, господа! - внезапно крикнул Артём, и под звёздными сводами грянула весёлая музыка.
Временной маг сгрёб Сабиру в охапку и закружил в стремительном залихватском танце. Измученная наложница задохнулась от ужаса. Зал закачался и завертелся, а разноцветные звёзды слились в сплошную радужную полосу. "Только бы не упасть!" - твердила себе Сабира, из последних сил повторяя за Артёмом замысловатые па.
К правителю присоединились остальные камийцы, и блестящая толпа заколыхалась, словно пульсирующая гора драгоценностей. И только пятеро остались неподвижными серыми скалами на краю пляшущего людского моря.
Бастиар поедал глазами брата принца: Дмитрий явно был родственником Олефира, причём очень близким, и это вселяло в его сердце надежду. "Интересно, почему другие не видят сходства?" - растерянно подумал он, пробежал глазами по залу и повернулся к новым друзьям, но те не обратили на него внимания. Их взгляды были прикованы к Диме. Валечку, Ричарда и Марусю отделяли от него всего несколько шагов, но они никак не решались сделать их, потому что не знали, как начать разговор с другом, забывшим прошлое.
- Почему Тёма не представил его? - тихо спросил Ричард. - Бросил у дверей как раба.
Маруся вздрогнула, а Валечка подался вперёд.
- Не смей! - Инмарец удержал его за руку. - Сначала нужно понять, что задумал Тёма.
- Он не вылечил его!
- Вижу, - процедил Ричард и настойчиво добавил: - И всё же не стоит с наскока влезать в разборку Смертей.
- Плевать!
Валентин выдернул руку и решительно направился к другу.
- Что он творит? - расстроено пробормотал инмарец, и Маруся, положив ладонь на плечо мужа, чуть сжала пальцы и шепнула:
- Лучше посмотри на Артёма.
Ричард обернулся: принц Камии танцевал с Сабирой, но его горящие ненавистью глаза были прикованы к Дмитрию. "Что происходит, Тёма? Он же твой друг!" - в отчаяние подумал инмарец и вздрогнул, ощутив насмешливый взгляд принца на себе.
Тем временем Валентин приблизился к другу и встал перед ним, засунув руки в карманы джинсов. Дмитрий безразлично взглянул на рыжеволосого мужчину, привалился к стене и устало прикрыл глаза: поход по коридору отнял последние силы, и ему невыносимо хотелось есть и спать.
- Здравствуй, пропащая душа, - покачиваясь с пятки на мысок, произнёс Валечка и улыбнулся.
Дмитрий приоткрыл глаза и отчуждённо взглянул на него:
- Мы знакомы?
- И давно, - кивнул Валентин и, покусывая губы, добавил: - Знаешь, Дима, мне не хочется думать, что ты всё забыл.
- Тем не менее это так.
- Брось. Соберись и вспомни. Ты не мог забыть Стасю, Лайфгарм и всё остальное.
Голубые глаза распахнулись, и в них засветилось любопытство:
- Кто ты?
- Солнечный Друг.
- Я слышал о тебе. Ты великий Целитель.
- Да бог с ним, с целительством, - раздражённо отмахнулся землянин. - Главное - я твой друг, Дима!
- Тогда скажи, кто я?
- Ты - король Годара, Смерть и лучший маг Лайфгарма!
Дмитрий сипло рассмеялся, но почти сразу смех перешёл в натужный кашель. Прикрыв рот ладонью, маг сгорбился и опустил голову.
- Я помогу! - воскликнул Солнечный Друг, положил руку ему на грудь, и в тот же миг рядом с ними оказался Артём.