Эстениш Шагор, шестой и самый младший сын старшего пекаря Бершана с детства считал себя невезучим. И не просто так, банально, а невезучим кошмарно, бесповоротно, катастрофически. Начать хотя бы с того, что родился он недоношенным: мать оступилась на крыльце, упала, и на свет появился Эсти. Дальше-больше. Дар у мальчика оказался настолько слабым, что его не брали ни в одну школу Ликаны. Пришлось старшему пекарю обучать сына на дому, а это означало, что в будущем Эсти ничего не светит, разве что место третьего помощника пирожника, да и то, если он научится управлять скалкой даром. А этого как раз Эсти никак не мог освоить. Вот и пришлось ему в неполных девятнадцать лет работать развозчиком.
Правда, развоз оказался не таким уж противным делом. Эсти общался с людьми, флиртовал с дочерьми булочников и кондитеров, что при его внешности - медные, с огненно-красным отливом волосы, большие голубые глаза и полные, чувственные губы - не составляло особого труда. При желании он мог бы составить неплохую партию, но вот серьёзных отношений Эсти боялся. А всё из-за проклятой невезучести. Юноша знал, что стоит остановиться, задуматься о чём-то серьёзном, сделать решительный шаг - и всё полетит наперекосяк.
Так происходило всегда: едва кто-нибудь произносил заветные слова: "Это важно", случалась катастрофа: лошади ломали ноги, рвались мешки с мукой, в лавке, куда отправляли Эсти, вспыхивал пожар. Юноше казалось, что окружающие давным-давно должны были сопоставить факты и начать шарахаться от него, как от больного проказой, но этого почему-то не происходило. Люди всегда находили "естественное" оправдание неприятным событиям, а Эсти молчал - становиться изгоем его не прельщало. Однако о невезучести своей он предпочитал не забывать никогда.
Вот и сегодня ночью Эстениш ждал неприятностей. С того момента, как отец растолкал его в половине третьего и сообщил, что лопоухий Гадуш опять надрался, и ему, Эсти, придётся отлеплять уставшее тело от постели и тащиться в дом Совета, дабы тиратские гости получили на завтрак свежие булочки и знаменитые бершанские пирожки. Эсти не имел ничего против поездки, пока отец не произнёс роковые слова: "Это важно, мальчик мой". Юноша мысленно застонал, сполз с кровати, оделся и обречённо поплёлся на двор, где широкоплечие близнецы Таниш и Данатуш заканчивали грузить повозку.
Мотнув головой в знак приветствия, Эстениш ополоснул лицо в бочке с дождевой водой и с видом вселенского мученика забрался на козлы.
- Пойдёшь сегодня на танцы? - дружелюбно спросил Данатуш, вытирая грубые, мясистые руки об рубаху.
- Наверное, - отозвался Эстениш, взял поводья и гаркнул: - Давай, Кашка, двигай!
Близнецы переглянулись, пожали плечами, словно говоря друг другу: "Старина Эсти не в духе, бывает", и двинули к дому. Юноша не видел их переглядок, а впрочем, если бы и увидел - наплевал бы. Все мысли были заняты грядущими неприятностями. Он знал, чувствовал и с каким-то мазохистским нетерпением ждал их. И дождался! На углу Жемчужной и Праздничной улиц повозка жалобно скрипнула и накренилась. Кашка остановилась, фыркая и настороженно прядая ушами, а Эсти спрыгнул на булыжную мостовую и удовлетворённо взглянул на отлетевшее колесо. Всё, как обычно, кто бы сомневался.
Эстениш огляделся по сторонам - ни души. Оставить товар без присмотра он не мог, значит, вернуться в пекарню за помощью не получится. Можно было постучаться в один из домов, но, как назло, на Жемчужной улице располагались одни магазины, а на Праздничной - театр, два ресторана и цветочная лавка. Все они были закрыты, и колотить в двери можно было хоть до морковкиных заговен. Сторожей здесь не держали, полагаясь на охранные заклинания, а служащие давно разошлись по домам и видели десятый сон. Эсти тяжело вздохнул и попытался изобразить заклинание левитации, которому усердно, но безнадёжно обучал его домашний преподаватель. Повозка, само собой разумеется, и не подумала приподняться над землёй, а о том, чтобы надрываться лично не могло быть и речи - Эстениш уродился слишком хилым и тонкокостным. Оставалось ждать, когда Бершан оживёт и кто-нибудь появится на улице.
Юноша подкатил отвалившееся колесо к повозке, достал из кармана кисет, трубку и не спеша закурил. Тёплый, горьковатый дым заполнил рот, забрался в лёгкие, принося удовольствие и расслабление, и Эсти широко зевнул. "Поспать что ли?" - подумал он и посмотрел на козлы, прикидывая, удастся ли удобно устроиться на лавке и не накрениться повозка ещё больше. Рисковать товаром он не рискнул и остался стоять, пуская в ночные сумерки белёсые колечки дыма.
Ничего не деланье - лучшая защита от неприятностей. Эстениш ещё в детстве усвоил это правило и почти всегда чётко следовал ему. Обычно, благодаря бездействию, проблемы рассасывались при вмешательстве третьих лиц, и юноша терпеливо ждал, когда они, наконец, появятся. Поэтому он совсем не удивился, услышав по прошествии получаса цоканье копыт. Поспешно вытряхнув пепел на мостовую, засунул трубку в карман и шагнул навстречу предполагаемым спасителям.
Всадников было двое, парень и девушка. Сытые крепкие кони, простая, но явно дорогая одежда. Парень чуть впереди, девушка следом. Ехали они не быстро, но и не прогулочным шагом, так что не поймёшь - спешат по делам или возвращаются с дружеской пирушки. "Да какая разница!" Эсти нацепил на губы простодушную улыбку, которая, как он знал, действовала на людей безотказно, и добавил робости во взгляд - всё-таки всадники не рядовые бершанцы, а из богатеев.
Парень на вороном коне повернул голову, так что золотисто-каштановая коса соскользнула с плеча и упала вдоль спины, и, кинув на Эсти равнодушный взгляд, проехал мимо. Он не собирался останавливаться, понял развозчик и с надеждой взглянул на всадницу. Девчонка, на вид не больше четырнадцати-пятнадцати, с распущенными длинными волосами, миловидным личиком и наивными тёмными глазами. "Такая мимо не проедет!" - мысленно возликовал Эстениш, едва не приплясывая на месте.
И точно. Девушка натянула повод, останавливая белую кобылку, и участливо посмотрела на развозчика:
- Добрый вечер, сударь. У Вас поломка?
Эсти не успел и рта раскрыть: услышав голос спутницы, парень развернул вороного и моментально оказался рядом с ними. Глаза его пылали недовольством, однако голос прозвучал ровно и бесстрастно:
- Мы не должны задерживаться, леди.
- Это займёт всего пару минут, - твёрдо сказала девушка, посмотрела на скособоченную повозку, а потом на Эстениша. - Вижу, с магией у Вас проблемы.
- Увы, - только и смог выдавить развозчик. Лицо его покраснело от стыда и досады, и он возблагодарил всемогущее Солнце за то, что стоит далеко от фонаря.
Эсти думал, что колдовать станет девушка, а её красивый спутник будет стоять в сторонки и кривиться, но ошибся. Беззвучно ругнувшись, парень соскочил с коня, прошёл мимо Эстениша и подобрал лежащее на мостовой колесо. Бедолага развозчик ожидал громких заклинаний, пасов руками, ярких вспышек и других атрибутов магических действий, однако всё вышло как-то банально: телега с лёгким скрипом-стоном поднялась в воздух, парень надел колесо на ось, хлопнул по нему ладонью и зашагал обратно. Проходя мимо Кашки, он потрепал её по тёмно-рыжей шее и что-то пробормотал. Что именно Эсти не услышал, но Кашка счастливо фыркнула и пошла за чужаком. От удивления Эстениш оторопел: флегматичная, вечно сонная тягловая лошадь махала хвостом, точно ополоумевшей метёлкой, и пританцовывала не хуже скакового жеребца. А парень с золотисто-каштановой косой потерял к Кашке всякий интерес. Вскочил на вороного, спокойно посмотрел на спутницу и отрапортовал:
- Дело сделано, можно ехать.
- Спасибо! - отмерев, воскликнул Эсти и полонился.
Всадник не удостоил его даже взглядом, точно весь мир для него сосредоточился на темноволосой девушке. Эстениш мог поклясться, что для неё внимание красивого спутника было приятным, но непривычным. Девушка смутилась и с трудом удерживала на лице ровное, благожелательное выражение. Несколько секунд она смотрела на парня, явно собираясь с духом, чтобы что-то сказать, но так и не решилась. Вместо слов просто кивнула и улыбнулась Эсти:
- Удачи Вам, сударь.
- И Вам удачи, леди, - заторможено пробормотал развозчик и, спохватившись, воскликнул: - Подождите!
Развернувшись, он подбежал к телеге и схватил первый попавшийся пакет с пирогами. Юноша понимал, что стоят они его недельного заработка, но чувствовал, что этих своих спасителей не должен отпускать просто так. Он бегом вернулся обратно и протянул бумажный пакет девушке:
- Возьмите, это лучшие бершанские пирожки.
Честно говоря, подарок он должен был отдать парню, ведь именно он починил повозку, но Эсти на эту суровую "ледышку" глаз поднять боялся. Девушка же выглядела милой и приветливой.
- Спасибо, - поблагодарила она и прижала пакет к груди, будто что-то ценное и необычное.
Парень на вороном не выдержал. Он выхватил пакет из рук спутницы, сунул его за пазуху и резко бросил:
- Едем!
- Да, пора, - кивнула девушка, немного виновато, как показалось Эсти, и всадники поскакали по Жемчужной улице.
Невезучий развозчик смотрел вслед чудной парочке, пока та не скрылась за поворотом, а потом взобрался на козлы и направил повозку к центральной площади. Миловидная девушка не шла у него из головы. Она не походила на любительницу ночных приключений. "Интересно, куда она едет? Да ещё с таким спутником". С каким именно, Эсти, как ни бился, решить не смог. "Просто не понравился он мне - и точка!" "Зато Кашке понравился, - ехидно подсказал внутренний голос. - А кого животина любит, не может быть плохим человеком".
Эстениш насупился, враждебно посмотрел на семенящую кобылу и полез в карман за трубкой.
- Уехали и уехали, что мне до них? - пробурчал он, плотно утрамбовывая табак большим пальцем.
Горьковатый дымок привычно потёк в рот, пощекотал ноздри, И Эсти повеселел. "Нужно сегодня на танцы сходить. И может даже Вайлику пригласить. Пусть у близнецов челюсти отвиснут!" Юноша расправил плечи и выпрямил спину, будто уже говорил с заносчивой, но вызывающе красивой дочкой кондитера с Радужной улицы, и посмотрел на проглядывающую между домов центральную площадь.
- Вот прямо с утра и приглашу!
Он глубоко затянулся, с силой выпустил дым и, подхватив поводья, хлестнул Кашку. Кобыла недовольно заржала, но шагу прибавила. Вскоре дома расступились, и повозка выкатила площадь. Колёса глухо постукивали по гладким камням мостовой, Кашка усердно перебирала ногами, и огромное здание дома Совета Ликаны росло на глазах, медленно, но верно, заслоняя собой небо.
"А не так уж и плохо всё прошло", - довольно подумал Эсти и закашлялся, подавившись дымом: телега знакомо скрипнула и вдруг просела, как прохудившаяся крыша. Юноша спрыгнул с козел и взвыл от бессилья: на этот раз отвалилось заднее колесо.
- Да что же это за наваждение? - воскликнул он и посмотрел на главный вход в дом, у которого неподвижно стояли двое стражников.
- Эй!!!
Эсти замахал руками и запрыгал, но стражники не отреагировали. Тогда юноша махнул рукой на груз и припустил к дому. "Площадь пуста, повозку отлично видно, так что ничего не случится", - сказал он себе и рванул ещё быстрее.
Стражники, двое высоких амбалов в кожаных доспехах, дремали, опершись на пики. Ни громкий топот, ни шумное дыхание юноши из сладкой дрёмы их не вывели. "Ничего себе? - подумал Эсти, растерянно глядя на спящих мужчин. - Хороша охрана! Да их же до нага раздеть можно - они и не почуют!"
- Доброй ночи!
Эсти почти кричал, но амбалы не шелохнулись. "Неужто магия?" - ужаснулся юноша, сделал несколько робких шагов вперёд и заглянул в лицо одному из стражников. Мужчина улыбался во сне и причмокивал губами, как новорожденный.
Стараясь унять растущую в душе панику, Эсти несколько раз глубоко вздохнул и осторожно потрепал стражника по плечу:
- Сударь, проснитесь!
Безрезультатно. "Нужно что-то делать..." Эстениш со страхом и благоговением посмотрел на дом Совета и решился. Взбежал по ступеням, схватился за кольцо и дёрнул на себя. Створа бесшумно приоткрылась. Юноша нервно сглотнул и юркнул в темноту.
Огромный полукруглый холл освещали магические светильники - вытянутые кристаллы в изящных хрустальных чашах, на тонких витых подставках. Их приглушённый свет придавал помещению загадочность, заставляя Эсти ярче чувствовать запретную остроту своих действий. Мелкими шажками, часто останавливаясь, чтобы огляделся, он пересёк холл, толкнул одну из дверей и замер испуганным зайцем, готовым в любую секунду дать стрекоча.
Перед глазами открылся широкий прямой коридор с высокими стенами бледно-малахитового цвета, молочно-белым потолком и искусно выложенным паркетом. Посредине, словно река, уходила вдаль цветная ковровая дорожка, на ней своей собственной, навеки застывшей жизнью жили прекрасные цветы и длинношеие птицы. Эстениш никогда не видел такого потрясающе красивого убранства. "Да много ли я вообще видел?" - кисло подумал он и двинулся по коридору, стараясь держаться стены: наступить на роскошно изысканную дорожку он не посмел.
Коридор привёл развозчика к новым дверям, из диковинного дерева, красного с чёрными змеящимися прожилками. За ними оказалась невероятных размеров комната. Нежные, мягкие на вид занавески на окнах, гигантские диваны и кресла, столики различных форм и размеров, а под потолком многоярусная золотая люстра.
- Ого!
Возглас, непроизвольно вырвавшийся из глубины души, напугал юношу. Он тотчас вспомнил, где находится, и вжал голову в плечи. "Может, ну это всё?.. Эх, трус ты, Эсти! А вдруг это заговор треклятый тиратцев, и ты единственный, кто может спасти Родину?" Мысль о собственной значимости пришлась Эстенишу по сердцу. А когда он представил, как сам глава Совета Ликаны пожимает ему, простому, но героическому развозчику, руку, да ещё на площади при огромном скоплении народа, плечи сами собой расправились, шея вытянулась, а подбородок пополз вверх.
Однако награду ещё нужно было заслужить, и, отбросив сомнения, Эсти устремился вперёд. Он стрелой пролетел через роскошную комнату, толкнул следующие двери, и весь героический пыл смыла волна ужаса. Перед ним простирался очередной коридор, но, в отличие от предыдущего, этот не был пуст. Здесь были люди. Эсти насчитал семерых. Двое стражников сидели у стены, справа от входа, и беззвучно храпели, привалившись друг к другу домиком. Чуть дальше, прямо на полу, растянулись три благородные дамы в ошеломительных бальных нарядах. Пожилой слуга в зелёно-белой ливрее спал, распластавшись на высоком столике. Молоденькая служанка лежала рядом с подносом, разбитыми чашками и пузатым фарфоровым чайником, у которого откололся носик и треснула ручка...
И тут до Эсти дошло, что в доме Совета царит безграничная, замогильная тишина. Он отступил, чуть присел, словно вот-вот откажут ноги, и опрометью бросился к выходу. Становиться героем расхотелось, раз и навсегда. Мысль о том, что он, молодой и не видевший толком жизни, может прямо сейчас упасть, заснуть и, возможно, никогда не проснуться, подгоняла не хуже плётки. Вылетев из дома, Эсти промчался мимо стражников и ринулся к повозке - родной, любимой, надёжной, даже несмотря на периодически отваливающиеся в ночи колёса. Юноша запрыгнул на козлы, сел, нахохлившись, как потрёпанный петушок, и достал из кармана трубку. Курить не хотелось, и он просто вертел её в руках, пытаясь унять дрожь.
Сколько он так просидел, Эсти не знал, но в какой-то момент обнаружил, что небо просветлело и из-за крыш показался краешек восходящего солнца. А потом Эстениш понял, что замёрз. Он застегнул куртку, спрятал кисти рук в рукава и огляделся. Площадь по-прежнему была пуста. "Да и откуда здесь в такую рань людям взяться: рынок в стороне, а в доме... - Эсти взглянул на стражников и сглотнул. - Спят".
Внезапно тишину нарушил стук каблуков. Эстениш встряхнулся и обернулся на звук: к дому Совета быстро направлялась женщина в тёмном плаще с надвинутым на глаза капюшоном.
Юноша подобрался. Он только-только свыкся с мыслью, что сидит на границе двух миров - просыпающегося Бершана и "мёртвого" дома Совета. Площадь представлялась ему широкой вспаханной полосой, ограждающей его от всех и вся. И теперь он наблюдал вторжение на безопасную территорию. Эстениш напрягся, решая, бежать или остаться, но вспомнил отца и замер на месте. Старший пекарь, когда дело касалось работы, отличался суровым и бескомпромиссным нравом, и потеря товара стала бы для Эсти крушением будущего. Даже рассказ об усыплении врагами всех обитателей дома Совета вряд ли бы уберёг юношу от наказания. А так как он и так стоял на самой низкой ступени пекарской иерархии, светило ему одно - уборка конюшен. И о танцах, и о пирушках с близнецами можно было забыть надолго, если не навсегда.
Эстениш посмотрел на женщину и понял, что она изменила маршрут. Раньше направлялась к главному ходу, но в последний момент взяла левее и теперь приближалась к повозке. В другое время Эсти обрадовался бы: всё шло с годами налаженной практикой - неприятность - помощь, однако именно сейчас ему хотелось, чтобы женщина развернулась и ушла прочь.
Тем временем незнакомка подошла к повозке, остановилась и откинула капюшон.
- Доброй ночи, господин развозчик. Хотя... - взгляд на небо, - скорее доброго утра.
Эсти смог лишь рвано кивнуть в ответ. Словно завороженный, он смотрел на правильное лицо незнакомки с тонкими, мягкими чертами, на густые прямые волосы цвета спелой пшеницы, на острые кончики ушей, проглядывающих между холёных прядей. "Эльфийка! Вот это да!" Рот юноши приоткрылся, в глазах засветилось любопытство и неприкрытое восхищение, и Тель усмехнулась.
- Ты ведь младший сын Палниша, так?
Эсти мотнул головой в знак согласия и покраснел: он впервые слышал, чтобы об отце говорили запросто, без добавления господин.
Эльфийка посмотрела на отвалившееся колесо, потом снова на юношу и сдвинула брови:
- Это же ты привозил торт на день рождение леди Гедерики? Тогда ещё вышла странная история... Кажется, лошадь сломала ногу неподалёку от кухни.
- Астра была хорошей лошадкой, - зачем-то сказал Эсти и покраснел ещё сильнее.
- А в другой раз лопнули пакеты с пирогами.
- И что? - не выдержал Эстениш. Он понял, что следующими словами эльфийка обвинит его в смерти Астры и в порче муки. В отличие от остальных, эта женщина явно умела складывать два плюс два. Эсти приготовился услышать обвинения в... в том, что специально портит чужое и отцовское имущество, но эльфийка лишь сочувствующе улыбнулась:
- У тебя необычный дар, мальчик.
- Нет у меня никакого дара! - грубовато огрызнулся Эсти.
- Есть.
- Ага, как же! Я вон даже повозку починить не могу, так и сижу здесь всю ночь, как идиот!
Тель кинула взгляд на дом Совета, и улыбка исчезла.
- Всю ночь, - повторила она и поджала губы. - Значит, ты в курсе.
- В курсе чего? - Эсти испуганно дёрнулся. - Я здесь сижу, а они - там!
- Спят.
- Ну и что? По ночам все спят!
- Вот так всем и говори.
Эльфийка многозначительно посмотрела в глаза развозчика, и тот почувствовал себя кроликом, готовящимся стать обедом для удава. Юноша закивал, пытаясь донести до женщины мысль о том, что он будет говорить то, что надо, и когда надо. Слава Солнцу, она поняла его без слов и вроде бы поверила. По крайней мере, взгляд отвела, и Эсти сумел, наконец, вдохнуть.
- Интересный ты паренёк, э...
- Эстениш.
- Я запомню.
Эльфийка отвернулась, вскинула руки и хитро переплела пальцы. Изящно очерченные губы разомкнулись, и юноша услышал незнакомую речь. "А парень с косой даже мизинцем не пошевелил. Интересно, школа другая или маг о-го-го?" Потом Эсти вспомнил приветливую черноволосую девушку и похвалил себя за то, что угостил её пирогами. "Может, вспомнит обо мне, когда есть будет?" - подумал он, и на душе стало тепло.
- Ты заснул, что ли? - раздался заинтересованный голос эльфийки.
Эстениш вскочил с лавки и неуклюже поклонился:
- Нет-нет, спасибо, сударыня!
- Поезжай, Эсти. Думаю, скоро на кухне примут заказ.
Тель окинула развозчика внимательным, цепким взглядом, на секунду задержалась на медных волосах и зашагала к парадному входу.
Эстениш плюхнулся на скамейку и сжал в руках вожжи. "Она могла меня убить! Убрать, как ненужного свидетеля!" - запоздало подумал он и затрясся, точно в ознобе. Кашка повернула голову и заржала: ей надоело стоять на месте. Юноша резко взмахнул вожжами, и повозка неторопливо покатила в сторону кухни. Спешить Эсти не собирался, опасаясь обнаружить на кухне спящих людей, и страстно желал, чтобы его невезучесть вновь проявила себя.
- Пусть отвалится колесо. А ещё лучше два. Или три, - шептал он, но, по закону подлости, поломки не происходило.
Колёса мерно стучали по брусчатке, Кашка мотала головой и ходко перебирала конечностями, а солнце выше и выше поднималось над крышей дома Совета. Повозка завернула за угол, и глазам Эсти предстала знакомая круглая пристройка с жёлтой черепичной крышей. Юноша напряжённо уставился на печные трубы - дыма не наблюдалось. И сник: оправдывались самые худшие ожидания. Но тут над одной из труб появилось тёмное облачко, потом над другой, третьей, и с губ развозчика сорвался ликующий вопль. А когда из дверей пристройки, потягиваясь и зевая, вывалился дородный здоровяк Рабакуш, отвечающий за поставку продуктов, Эстениш готов был спрыгнуть с повозки и расцеловать этого вечно недовольного детину. Но он сдержался. Состроил излюбленную простецкую мину, натянул вожжи, останавливая Кашку, и благожелательно произнёс:
- Приветствую Вас, господин Рабакуш, а я булочки и пирожки привёз.
- Самое время, - ворчливо отозвался здоровяк и, засунув большие пальцы за пояс, добавил: - Видно, господам сегодня на завтрак одними булочками довольствовать придётся. Повора-то всю ночь продрыхли, так их через так! Позору теперь перед гостями не оберёмся! Уволить бы всех к лешему, да новых искать недосуг!
- Да уж... - протянул Эсти и замолчал, не зная, что ещё сказать.
Но Рабакуш и не ждал от него продолжения. Щёлкнул пальцами и указал на товар. Юноша понял без слов: резво соскочил с козел, подхватил два самых больших пакета и поспешил на кухню. Время приближалось к завтраку, а остывшие за ночь булки и пироги кухаркам ещё предстояло разогреть.
Люди на кухне поголовно выглядели заспанными и помятыми. И все, до последнего поварёнка, враждебно смотрели на Эсти. "Ещё бы! У них неприятности, а я, по их мнению, обласканный жизнью сукин сын! Знали бы они...Эх..."
Эсти как угорелый носился от повозки на кухню и обратно. Он взмок и ужасно хотел пить, но просить воды не решился, опасаясь нарваться на грубость. Молча перетаскал пакеты, с поклоном принял из рук Рабакуша кошель и поспешил убраться восвояси - визит в дом Совета и без того затянулся на целую ночь.
Повозка как раз достигла угла дома и готова была выехать на площадь, когда позади раздался звонкий мальчишеский голос:
- Эй, постой!
Эсти, занятый сладкими мыслями о возвращении в родную пекарню и походе на танцы, сначала не понял, что обращаются к нему, но голос не умолкал:
- Да постой же ты! Я тебе говорю, медноволосый!
Эстениш дёрнул на себя поводья и развернулся к нахалу, однако сказать ничего не успел. Вёрткий русоволосый парень, на пару лет старше самого Эсти, в два прыжка оказался возле повозки, заскочил на козлы и, плюхнувшись рядом с развозчиком, затараторил:
- Слушай, ты очень занят? У меня тут проблемка нарисовалась, поможешь, а? И не обижайся, что медноволоым обозвал, имени-то я твоего не знаю. Кстати, я за помощь заплачу, правда. - Парень выудил из кармана серебряную монету и повертел перед носом Эсти. - Соглашайся. Делов-то на пару минут. Ну, хочешь две монеты? Мне, правда, очень нужно!
От трескотни незнакомца у Эстениша заломило в висках.
- Что тебе надо-то? Ты толком говори!
Русоволосый скривил умильную рожицу, придвинулся к Эсти так, что стали видны белёсые веснушки на щеках и носу, и доверительно произнёс:
- От тебя ничего не требуется, просто рядом постоять и покивать.
- Так не пойдёт, - запротестовал Эстениш. - Или рассказывай, что у тебя за дела, или вали!
Янтарно-карие глаза парня полыхнули раздражением:
- Времени нет!
- А у меня - хоть отбавляй, - передёрнул плечами Эсти и оскалился.
Парень отодвинулся, сузил глаза и жёстко усмехнулся:
- Ну и вредный ты, медноволосый. Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Перед глазами Эстениша на миг полыхнуло пламя. Он инстинктивно дёрнулся назад, но пошевелиться не смог: тело, словно каменным стало, а взгляд намертво прирос к янтарно-карим зрачкам незнакомца.
- Ты, дурашка, прямо-таки идеальный вариант, - довольно промурлыкал русоволосый. - Впервые вижу ликанца, почти лишённого дара. Идём!
Повинуясь чужой воле, развозчик спрыгнул на мостовую. Русоволосый тоже покинул козлы, и Кашка, как ни в чём не бывало, продолжила путь. "Отец меня прибьёт", - уныло подумал Эсти, покорно следуя за пленителем.
- За имущество беспокоишься? - ухмыльнулся парень. - Не стоит. Кобыла твоя домой вернётся, мне чужого не надо. А вот ты - вряд ли.
Эстениш похолодел: "Он меня убить собирается? Вот засада! Что же делать?" Развозчик посмотрел на стражников, с важным видом прохаживающихся возле главного входа, и решился.
- Помогите!!! - завопил он, что есть мочи.
Стражники и ухом не повели, зато русоволосый гад громко расхохотался.
- Тебя никто не слышит, придурок! Я, в отличие от некоторых, маг, и не из последних. Так что, смирись и делай, что велят!
- А если не буду? - ощетинился Эсти.
- Будешь, медноволосый, будешь. С радостью и рвением. Это я тебе обещаю!
С этими словами парень схватил Эстениша за руку и потащил вверх по ступеням.