"Беги, Эсти, беги", - билось в голове, и Эстениш бежал. Бежал, не разбирая дороги, машинально защищая глаза согнутой в локте рукой. Спотыкался, падал, понимался и бежал, бежал, бежал...
Бессмысленный, сумасшедший бег закончился внезапно. Эсти споткнулся о ребристый, еловый корень, упал лицом вниз, попытался встать на четвереньки, но не смог - кто-то навалился на него и сжал в стальных объятьях.
- Пустите! - пискнул несчастный беглец, ему показалось, что это Дигнар догнал его и сейчас сделает с ним что-то очень-очень плохое. Что конкретно, Эсти придумать не успел - сильные руки подняли его с земли и поставили на ноги. И стало совсем плохо! Эстениша окутывала непроглядная, страшная, как в кошмарном сне, темнота. Ноги ослабли, подогнулись, и он повис в чьих-то крепких руках, точно в железных тисках. "Сопротивление бесполезно", - обречённо подумал развозчик и, издав парочку нечленораздельных звуков, обмяк, провалившись в небытие.
- Так, пожалуй, и лучше, - пробормотал Каломуш, устраивая безвольное тело возле дерева. - Хоть не орал как резаный. А то бы здесь пол-леса собралось с Дигнаром во главе. - Он сел рядом с юношей, стянул с него геб и сунул себе за пазуху. - Маска нам пока не нужна, да и форма тоже.
Некоторое время маг разглядывал чёрные одежды, а потом, словно придя к какому-то решению, тряхнул головой и стал медленно водить руками над бессознательным телом. Не прошло и четверти часа, а под деревом уже сидел симпатичный каштанововолосый эльф в тёмно-коричневом дорожном костюме и мягком берете с разноцветным пером. Маг полюбовался на дело рук своих, заправил под берет несколько спадавших на лицо прядей и легонько похлопал Эстениша по щеке.
- Очнись, красавчик!
- Мама! - вдруг всхлипнул юноша и из-под закрытых век потекли слёзы. - Я ослеп, мама! Кому я теперь нужен такой?!
Он подтянул ноги к животу, уткнулся лицом в колени, и его плечи затряслись от рыданий.
- О как! - Каломуш с сомнением и некоторой опаской посмотрел на Эстениша, принюхался: - Безумием вроде не пахнет. Хотя... - Маг легонько потряс юношу за плечо и ласковым голосом произнёс: - Просыпайся, мой мальчик, пора вставать. Завтрак на столе.
- Завтрак? - оживился Эсти, поднял голову и повернулся к Каломушу. - И мои любимые булочки с повидлом? - Улыбка тронула коралловые губы и тотчас погасла, как свеча на ветру. Юноша шмыгнул носом и истерично прошептал. - Но я всё равно ничего не вижу...
Он собрался зарыдать вновь, но Каломуш был настороже:
- Хватит ныть как девчонка! Глаза открой и смотри!
- А?! - Эстениш послушно выполнил команду и уставился на мага. - Ты кто?
- Я Каломуш, а ты?
- Я... Я... Оникс!.. Нет. Я... Эсти! Эсти! Я вспомнил! - Он вскочил, задел головой ветку, дёрнулся и уронил берет. - Ой! Я сейчас! - Изящная кисть сжала мягкую ткань, тонкий палец коснулся цветастого пера. - Красиво! - Развозчик стал натягивать берет. Рука скользнула по острым кончикам ушей, замерла и бессильно повисла вдоль тела. - Я - эльф. Эльф. Я... Но это не так. Я... - Юноша опустился на землю, с безумной надеждой посмотрел на Перта и дрожащим голосом заговорил: - Объясни мне, что происходит? Со мной, со всеми ими... Я запутался и я боюсь! Всех боюсь! И красноглазого, и Дигнара с его фантошами. Что они сделали со мной? Кто я теперь?
Эстениш вглядывался в открытое, немного простоватое лицо мага и ждал ответа. Его глаза лихорадочно блестели, пальцы мяли край шерстяной дорожной куртки. И впервые за много лет Каломуш почувствовал себя сволочью. Безжалостной и циничной. По совести, ему следовало бы избавить мальчишку от заклинаний, успокоить, чуточку подкорректировать память и переместить в Бершан, под опеку многочисленного и дружного семейства Шагоров. И зажил бы парень обычной жизнью: развозил хлеб, по танцулькам бегал, со временем бы женился, детишек народил. Но нет! Угораздило же его оказаться не в том месте, не в то время. Вот уж действительно любимец Рока! Это надо постараться - встрять между сильными мира сего, да так что не выдерешь, разве что убить... Хотя и это не вариант. Судьба мстит за своих любимцев и мстит жестоко. Поэтому лучше держать мальчишку под присмотром. И использовать. Да, Перт собирался использовать Эсти, просто потому, что другой настолько подходящей кандидатуры ему не найти. Да и страховка есть, хорошая такая - Тель зовут.
- Э... Господин... Каломуш, с Вами всё в порядке? - Голос Эстениша вырвал мага из задумчивости.
- Всё нормально, Эсти. Я всего лишь задумался. Всё будет хорошо.
- Всё хорошо... - Юноша с сомнением взглянул на мага и отрицательно покачал головой. - Не будет! Не будет хорошо. Потому что всё уже плохо. И со мной, и с ним, и с девочкой тоже. А ведь они мне помогли, телегу починили. Интересно, дошла потом Кашка до дома? Не хотелось бы её потерять... - Он похлопал глазами, с силой потёр виски, потрогал заострённые ушки и тяжко вздохнул: - Эльфы не работают развозчиками хлеба, даже полукровки! И раздвоением личности не страдают. Тем более столь явным. Я вроде бы и здесь, и там. И не понятно, кто из нас настоящий. Ты знаешь, маг?
- Знаю. - Каломуш серьёзно кивнул и похлопал ладонью по земле. - Садись, друг мой, поговорим.
Эсти покорно уселся рядом с магом и приготовился слушать - он очень надеялся, что этот лохматый, располагающий к себе мужчина всё ему объяснит, успокоит и защитит от страшных красноглазых магов, злобных дигнаров и других нехороших людей.
"Вот ведь незадача! - простонал Каломуш, прочитав мысли юноши. - Он всё ещё верит людям и мне верит. Ну, честное слово, прямо ребёнка обманываю. А может, не обманывать? Может, рассказать ему всё как есть?"
На первый взгляд пришедшая в голову идея выглядела безрассудной. Это всё равно, что рассказать первому встречному о закрытых заседаниях Совета - бессмысленно и опасно. И цели никакой не добьёшься, и старейшин подставишь. Но если задуматься... Перт запустил пальцы в волосы и украдкой посмотрел на юношу, который вертел в руках сухую травинку, терпеливо ожидая, когда маг снизойдёт до беседы.
"А что я собственно собираюсь ему рассказать? Всё - звучит, конечно, красиво, но не стоит забывать об осторожности. Если Дигнар (или, скорее, Шанир) почувствует подвох - мальчишке не жить. И смерть его лёгкой не будет. Даже если он расскажет всё, что знает... Жалко его ужасно. Бедняга. Вот поэтому он и должен остаться в неведенье! Хотя... кое-что узнать ему не помешает".
Каломуш криво усмехнулся и сообщил:
- Ты - Эстениш Шагор, сын пекаря. Ты человек, заколдованный в эльфа-фантоша по имени Оникс. Того, кто помог тебе в Бершане и кого сегодня ночью отняли у Геды и вернули наследнику. А тебя отпустили, чтоб под ногами не путался.
- Слава Солнцу! - Из груди Эсти вырвался радостный, облёгчённый вздох. - Значит, я не безумец, мне просто не повезло больше, чем обычно! Расколдуйте меня, пожалуйста, а до дома я как-нибудь сам доберусь!
- Не могу. - Перт состроил горестную мину и развёл руками. - Над тобой целых четыре фантоша поработали. А они очень сильные маги! Не чета мне. Здесь кто-то посильнее нужен. Где такого мага взять? Не знаю.
- И я не знаю, - пригорюнился юноша, отбросил измочаленную травинку и мечтательно проговорил: - Вот если бы с той эльфийкой встретиться. Она бы точно помогла!
- Почему ты так думаешь?
- Ну... - Эсти с некоторой опаской и недоверием посмотрел на мага, пожевал губами и доверительным шёпотом сообщил: - Она меня с первого взгляда раскусила.
- В смысле раскусила? - тоже шепотом уточнил Кало.
- Только глянула - сразу поняла, что я - невезучий, что рядом со мной всегда несчастья случаются. Поломки, пожары и прочие неприятности... - Он со значением посмотрел на мага и добавил: - Так что меня лучше расколдовать и домой отправить. Меньше проблем будет.
"А может, и впрямь, в Бершан его отправить? Пусть продолжат плюшки развозить. Всё равно от него хлопот больше, чем пользы..." Маг оценивающе взглянул на Эстениша, который с отсутствующим видом теребил очередную травинку, и приготовился вернуть жертве фантошей привычный вид, и тут его будто по затылку шлёпнули. Перт тряхнул головой, удивлённо крякнул и едва не расхохотался, сообразив, что Эсти, полностью пришёл в себя и теперь, как бы исподволь, пытается заставить его помочь. "Нет уж, дорогой мой, я под твою дудку плясать не буду, - разозлился маг и решительно поднялся. - И плевать на мораль и прочие условности!"
- Значит так, Эсти. Сейчас мы с тобой отправимся к Тель, будешь изображать её племянника, спешившего в Ликану, чтобы попрощаться с любимой тётушкой. К несчастью, в пути тебя свалил приступ лихорадки и ты опоздал. Но Совет пошёл тебе навстречу и поручил мне, его секретарю, проводить тебя к любимой родственнице. Всё ясно?!
- Так Вы тот самый Каломуш, который Перт? - изумился бершанец, вскочил и почтительно поклонился. - Для меня честь путешествовать с Вами.
- Да какое там путешествовать?! Я отведу тебя к Тель порталом и уйду! У меня своих дел хватает, с тобой возится некогда! - Он схватил Эсти за руку. - Пошли!
- Подождите, а Тель это...
- Да! - потерял терпение маг. - Да! Да! Да! Та самая эльфийка! Она поможет и приголубит и всё такое!
Предупреждая новые вопросы, Каломуш до боли сжал ладонь юноши и вместе с ним шагнул вперёд. Желание отделаться от любимца Рока становилось непреодолимым.
Впервые за пятнадцать лет жизни в Бершане, Тель жалела о том, что согласилась стать няней и наставницей дочери главы Совета Ликаны. Геда всегда была живой, озорной девчонкой и порой доставляла няни немало хлопот. Особенно после того как рядом с ней появился Каломуш Перт. Учитель и друг. Иногда Тель казалось, что разница в возрасте Геды и Кало уверенно стремиться к нулю - учитель, вопреки всем известным методам, правилам и обычаям, с огромным удовольствием участвовал в проделках своей подопечной и не просто участвовал - некоторые из них вообще не могли случиться без его деятельной помощи. Время от времени эльфийка ловила себя на мысли, что у неё не один, а два воспитанника. Конечно, всем своим видом она показывала, что не одобряет поведения и методов воспитания Перта, а к нему самому относится с прохладцей (если не хуже!), но в глубине души привязалась к Каломушу не меньше, чем к Гедерике. И как бы ни шалили её "детки", как бы ни злилась на них Тель, ей ни разу не приходило в голову пожалеть о принятом много лет назад решении. Но сегодня... Лёжа в походной постели, эльфийка чуть ли не с содроганием вспоминала прошедший день. Проблемы начались с пробуждением Алемики. Девочка с малых лет прислуживала в доме Совета и, видимо, всей душой завидовала знатным дамам и мечтала стать одной из них. Мечты сбылись странным, неожиданным образом, и если вначале мнимая жена наследника вела себя тише воды ниже травы, то уже к ужину освоилась и тут же закатила скандал. И, как выяснилось, неправильно сложенная салфетка стала первым камушком в лавине скандалов следующего дня. Вода для умывания - горячая, завтрак - холодный, ехать верхом - сложно, в карете - скучно. Каприз следовал за капризом, и в результате Тель устала больше, чем за все годы жизни вдали от родичей и благословенной тишины Великого леса. К тому же Алемике пришло в голову познакомиться с "друзьями" дорогого мужа и отъезд отложился сначала на полчаса, потом на час, потом до обеда... В путь тронулись, когда по-хорошему нужно было на ночлег останавливаться. Так и получилось, что ночевать пришлось буквально в чистом поле. Спасибо фантошам, которые прекрасно владели бытовой магией. Тель оглянуться не успела, как для них с Алемикой поставили шатёр, а спустя полчаса пригласили ужинать. Походная обстановка благоприятно повлияла на бывшую горничную. Ужин прошёл вполне спокойно и, можно сказать, обыденно. Девочка строила из себя знатную даму, снисходительно принимала комплименты тиратцев и, сияя как новенькая монета, послушно отправилась в постель. Тель, довольная мирным исходом ужина, от всей души поблагодарила Великий лес и тоже улеглась в кровать, однако сон не шёл. Эльфийку терзало смутное беспокойство, ожидание чего-то неотвратимого, и, проворочавшись с боку на бок почти всю ночь, она лишь под утро забылась тревожным, поверхностным сном.
Разбудило Тель тихое покашливание. Она распахнула глаза, готовясь применить боевое заклинание против наглых нарушителей личного пространства, но тревога оказалась ложной. Возле её походной койки стояли Каломуш и молоденький эльф, кого-то ужасно напоминающий.
- Оникс? Нет! Не он...
Тель повнимательнее всмотрелась в смущенного гостя и наконец узнала его.
- Глазам не верю! Эстениш Шагор. Как тебе удалось забрать его и где настоящий Оникс?
- Настоящий достался Дигнару, а этого выкинули за ненадобностью. Но, сама понимаешь, бросить столь ценный экземпляр в лесу, было бы непростительной роскошью. Вот я и решил поручить его тебе.
- Ага, - неожиданно влез в разговор Эстениш. - Господин маг сказал, что Вы поможете мне избавиться от личины и прочих вредоносных заклинаний и вернуться в Бершан.
Эльфийка с удивлением взглянула на Перта, и, предупреждая её вопрос, бывший учитель Геды поспешно заговорил:
- У меня совершенно нет ни времени, ни сил, чтобы возиться со столь сложным и запутанным нагромождением магических переплетений. Зато ты скрасишь своё скучное путешествие и разберёшься с бедой Эсти. Думаю, твой племянник может без проблем сопровождать тебя до границы, а там посмотрим.
Каломуш серьёзно посмотрел на Тель, и та согласно кивнула, поняв, что ему очень надо, чтобы Эстениш до поры до времени оставался при тиратской делегации. И эльфийка догадывалась почему. Причина была ей неприятна, но спорить Теверель не стала, ибо в глубине души осознавала: всё, что она ни сказала и ни сделала бы, пропадёт втуне, что события будут разворачиваться так, как должны разворачиваться, вне зависимости от чьих бы то ни было желаний. И всё из-за паренька, который, смиренно сложив руки на груди, стоит перед ней, смотрит как на богиню и ждёт ответа. "А если кто-то всё ещё надеется что-то изменить, пусть пытается. В конце концов, может, в этом и заключается его роль!" Горькая усмешка коснулась идеально очерченных губ, но Тель не позволила себе раскиснуть. Усмешка перетекла в дружелюбную улыбку, голос прозвучал ласково и мягко:
- Я помогу тебе Эсти. Но, чтобы разобраться в хитросплетении магических заклятий, наложенных на тебя, нужно время. Тебе придётся немного попутешествовать со мной, родич.
От такого обращения сын бершанского пекаря немного опешил, однако кто он такой, чтобы оспаривать слова великой эльфийской колдуньи? Раз назвала его родичем, значит он, правда, её родич, даже если на пару дней. Всё равно приятно. И Эсти расплылся в радостной улыбке:
- Спасибо госпожа... э... - Юноша беспомощно взглянул на Перта.
- Теверель Доро, - подсказал тот. - Но лучше - тётушка Тель, если дама не возражает.
- Да, пожалуйста, - рассмеялась эльфийка. - Согласитесь, что обращение "госпожа" по отношению к родственнице будет звучать несколько странно.
- Согласен, - улыбнулся Эсти, с восторгом глядя на новоприобретённую родственницу. - Спасибо Вам за участие и помощь.
- Вот и славненько! - обрадовался Перт и похлопал юношу по плечу. - Слушайся тётушку, дружок, и всё будет хорошо. А мне пора!
- Кало!!! - истеричный воль, сотрясший шатёр и разбудивший, наверное, весь лагерь, заставил вздрогнуть всех троих. - Не уходи, Кало! Я так рада тебя видеть!
С соседней койки вскочила растрёпанная со сна Алемика и бросилась на шею "учителю". Каломуш, не ожидавшей такой бурной реакции со стороны псевдо-Геды, едва не упал, а Тель схватилась за голову:
- Сумасшедшая девчонка! Ты же всех перебудила. Зачем так кричать?
- А почему он собирался уйти, не поздоровавшись со мной? - капризно надула губки девушка. - Я хочу, чтобы он остался на завтрак. Мой друг обязательно должен познакомиться с друзьями моего мужа.
- Госпожа Алемика! Что у Вас происходит? - раздался за пологом, закрывающим вход, громкий властный голос.
В ту же секунду плотная ткань колыхнулась - не дожидаясь ответа, в шатёр вошёл пожилой мужчина с короткими седыми волосами. За его спиной маячили двое фантошей.
- Что здесь происходит? Почему на женской половине посторонние? И как вы попали в лагерь, господин Перт?
- К чему глупые вопросы, господин Саттол? Мне нужно было срочно увидеть Тель, и я сделал это.
- Зачем?
При упоминании эльфийки в голосе тиратца появились агрессивные нотки. Вообще-то он относился к первородным нормально и при случае с удовольствием побеседовал бы с дуэньей Гедерики, но возле шатра уже собрались остальные члены делегации, и приходилось вести себя как подобает, то есть выказывать к представителям малых рас неприятие и враждебность.
Каломуш скривился. Он не собирался показываться на глаза тиратцам, но вопли истерички-горничной поставили жирный крест на его планах. "Вот же зараза крикучая!" Перт разомкнул руки цеплявшейся за него девушки, усадил её на кровать и повернулся к министру:
- Вчера вечером в Бершан прибыл племянник госпожи Теверель Доро. Он специально ехал в Ликану, чтобы попрощаться с любимой тётушкой, но по независящим от него причинам задержался в пути. Совет принял решение помочь родичам встретиться, и, исполняя волю старейшин, я перенёсся в ваш лагерь вместе с господином Доро.
- Племянник, говоришь... - взглядом, полным сомнения и неприязни, Саттол осмотрел юношу с головы до ног и с нескрываемым сарказмом поинтересовался: - И как долго он собирается прощаться со своей ненаглядной родственницей? День, два, неделю? Или они до самой Исанты расставаться не собираются?
Каломуш чуть заметно улыбнулся. У него сложилось впечатление, что министр принял симпатичного эльфёнка за любовника Тель. "А что? Это было бы забавно". Он представил строгую и немного чопорную эльфийку в объятьях сына пекаря и едва не расхохотался, ибо выражения лиц у "любовников" были настолько обескураженные, что дальше ехать некуда. Однако веселиться было некогда и не к месту. И, нацепив маску предельной строгости, произнёс:
- Не понимаю, что Вас смущает, уважаемый Нигмар. Эсти проводит любимую тётушку до границы и повернёт назад. Он же не самоубийца, чтобы сунуться на территорию Тирата и оказаться вне закона.
- Вот-вот! - Неожиданно вмешалась в разговор Алемика. - Пусть остаётся. Я люблю Тель и хочу сделать ей приятное! А если Вас волнует реакция моего мужа, так я сумею уговорить его не сердиться. - Девушка мило улыбнулась и похлопала глазками. - А теперь прошу вас покинуть шатёр. Нам с нянюшкой нужно одеться.
- Как пожелает госпожа.
Саттол изящно поклонился и фамильярно подхватил Кало под руку:
- Вы же не откажетесь разделить с нами завтрак, господин Перт?
- Не откажусь... - вздохнул Кало, мысленно костеря и Алемику, и Саттола, и всех тиратцев.
Он мог бы сослаться на государственные дела и уйти, но тогда пришлось бы на глазах изумлённой публики шагнуть в никуда, то есть попросту исчезнуть, а это вызвало бы ненужные вопросы. Вот и пришлось принять настоятельное приглашение министра, который как клещ вцепился в его руку, словно боялся, что гость вот-вот ускользнёт.
Министр был недалёк от истины - бывший секретарь очень хотел смыться, точнее, перенестись в Бершан, к жене и только что родившемуся сыну. Он ощутил, как в мир пришло существо одной с ним крови, что с мальчиком всё в порядке, однако где-то в глубине души ворочался червячок тревоги. Мелкий, но весьма активный. Первый раз он почуял смутное беспокойство во время разговора с Эстенишем, но значения этому не придал, списав волнение на общее нервозное состояние. Сейчас же, прогуливаясь с Нигмаром по проснувшемуся лагерю, он с опаской прислушивался к себе, осознавая, что "червячок" медленно, но верно превращается в "червя" и тревога за жену и сына усиливается с каждой минутой. Желание немедленно перенестись в Бершан и на месте выяснить, что происходит, росло, но Саттол и не думал отпускать секретаря Совета. Крепко держа за локоть, он подвёл Кало к раскладному столу, усадил на стул и самолично наполнил кубок вином.
- За наше продуктивное сотрудничество! - провозгласил он и пригубил вино.
Перт последовал его примеру, отметив, что даже в походных условиях тиратцы умеют окружить себя комфортом - вино было не просто хорошим, а превосходным. И это понятно - дриады считались лучшими в Иртане виноделами. "И когда только успели договориться?" - поразился Каломуш, одарил собеседника дежурной улыбкой и светским тоном заметил:
- Смотрю, вы уже начали получать выгоду от нашего договора.
- О, да! - Бледные губы растянулись в улыбке, но взгляд остался цепким и настороженным. - Ликана - настоящее золотое дно для тиратских дельцов. Думаю, в самое ближайшее время по дорогам наших стран потянутся доверху нагруженные караваны.
И как ни был озабочен Каломуш своими личными проблемами, фраза Нигмара удивила его несказанно, ибо обе стороны прекрасно понимали, что договор - лишь отсрочка военных действий. О какой торговле может идти речь? Маг недоумённо взглянул на Саттола, а тот, продолжая улыбаться, внимательно изучал его самого.
- Заманчивые перспективы, - протянул секретарь Совета, гадая, что же они упустили. - И вас не пугает, что при производстве большинства наших товаров использовались магические технологии? А некоторые - Перт демонстративно глотнул вина - и вовсе не людьми сделаны. Не побрезгуете?
Министр усмехнулся и нарочито медленно обвёл глазами лагерь, предлагая гостю сделать то же самое.
- Смотрите. Вы ведь прекрасный маг, господин секретарь Совета.
Каломуш с некоторым удивлением взглянул на собеседника, но совету последовал. Откинувшись на спинку складного стула, он стал внимательно осматривать просыпающийся лагерь. Между шатрами мелькали слуги в коричневой униформе, скользили затянутые в чёрное фантоши. Все они были заняты обычным делом - прислуживали своим хозяевам. С помощью бытовой магии, конечно. В отношении ликанских аристократов вопросов не возникало, но и тиратцы, умываясь подогретой с помощью волшебства водой, не спешили повторять официальные лозунги, общей темой которых являлась мысль о том, что магия есть зло и подлежит немедленному уничтожению.
- Ну, это ещё ни о чём не говорит, - равнодушно пожал плечами Каломуш. - Вы пользуетесь услугами Ваших рабов-телохранителей, как бы ни замечая, что они маги. Сами же магией не пользуетесь, считая её занятием грязным и недостойным ваших нежных ручек, не так ли?
- Так-то оно так, но, думаю, что в Тирате достаточно людей с магическим даром, и если запрет на использование магии будет снят, они станут открыто пользоваться своими способностями. И представители высших слоёв не будут исключением. Им, кстати, труднее всех приходится - всегда на виду у сатрапа, а кто обратит внимание на крестьянку, заговорившую свой огородик от сорняков? А учитывая, что в их деревне все так делают, можно доносов не опасаться.
- И зачем Вы мне всё это рассказываете? - Каломуш впился взглядом в лицо тиратца. В том, что тот говорит правду, сомнений не было, но зачем ему эта правда? Какое ему дело до связанных идиотскими законами аристократов и втихую колдующих крестьян? Или?..
Перт моргнул и с неподдельным изумлением уставился на собеседника.
"Именно так, дорогой мой Каломуш, именно так. Война войной, но Тират и так поглотил треть материка. Как бы несварения желудка не случилось..."
"Но ваш сатрап преследует несколько другие цели и вряд ли Вам удастся уговорить его сменить приоритеты".
"Вы правы, но что мешает нам сменить сатрапа?"
"И, правда, что?"
"Подумайте".
Каломуш нервно потёр лоб и вдруг сообразил, что они с Нигмаром перешли на мыслеречь. Это означало, что перед ним сидит маг высокого уровня с прекрасным контролем над силой.
"А дар скрывает какой-нибудь хитрый амулет, так? - Саттол утвердительно кивнул, а Перт продолжил: - И что же вы от меня хотите?"
"Ну, поскольку Вы теперь свободны от государственной службы..."
"Откуда Вы знаете?!" - не удержался Кало и вцепился в край стула - осведомлённость тиратца настораживала.
"Неужели Вы думаете, что я раскрою Вам свои секреты? Лучше послушайте, что я хочу Вам предложить. - Нигмар поймал взгляд собеседника. - У Дестанаты есть один, но очень влиятельный защитник, который целиком и полностью разделяет его захватнические идеи, особенно в отношении Федерации. Он одержим идеей переделать всех эльфов в фантошей, а тех, кто для этих целей непригоден - убить".
"Вы говорите о Кальсоме?"
"Да".
"И причём здесь я?"
"Мы предлагаем Вам убить мастера".
С минуту Каломуш пялился на министра, потом взял бокал, допил вино и ехидно поинтересовался:
"Я похож на наёмного убийцу?"
"Вы похожи на мага, который потенциально способен справиться с этой задачей. И ещё - цена вопроса значения не имеет".
"Даже так... Что ж, я подумаю над Вашим предложением. А пока разрешите откланяться. Дела".
Каломуш Перт поднялся, вежливо кивнул и направился прочь из лагеря. Он ждал, что Саттол попытается его задержать, и собирался дать достойный отпор (наплевав на последствия, нырнуть в портал), но лагерь продолжал жить своей жизнью, и маг беспрепятственно покинул его пределы. О скандале, что закатила Алемика, выяснив, что её дорогой друг и учитель ушёл не прощаясь, он так и не узнал...
У бывшего секретаря Совета родился сын. Как и ожидалось. Только вот никто (ни жрицы, ни Каломуш) не думал, что рождение ребёнка настолько обессилит мать. Ульрика слабо улыбнулась младенцу, закрыла глаза и больше не открыла их. И ничто и никто не смог ей помочь. Ни Килиника с Терикой, принявшие не один десяток детей, ни словно с неба свалившийся Перт... От заклинаний в спальне искрился воздух, от запахов настоек кружилась голова. Забыв о вражде и разногласиях, троица магов слажено хлопотала над умирающей, всеми силами и всеми возможными способами пытаясь вернуть её к жизни, но их усилия потерпели крах.
- Но почему? - Килиника устало опустилась на кровать. - Почему она умерла? Всё шло как обычно. Никаких осложнений, патологий. Здоровая роженица, здоровый плод...
- Будто кто-то взял и выпил её жизнь... Или она вылилась, как вода из внезапно прохудившейся кастрюли. И я не вижу ни единой причины, почему это могло случиться! И ребёнок... А где мальчик? Я точно помню, что запеленала его и...
Терика испуганно завертела головой, и вдруг застыла, точно поражённая заклинанием неподвижности - возле окна стояла высокая женщина в желтых одеждах с младенцем на руках. А в следующую секунду в спальне появились ещё несколько служительниц Солнца.
Его рот искривился в подобии улыбки, на бледном лице проступил едва заметный румянец. Внутри клокотал гнев, но выпустить его наружу и обрушить на ненавистных желтушниц маг не мог - маленький свёрток на руках главной жрицы защищал их лучше самых мощных щитов.
- Что вы хотите от меня?
Каломуш смотрел в скрытое капюшоном лицо, и в глазах его полыхала ненависть.
- Для начала поговорить. - Голос главной жрицы был тих и твёрд. - Жду тебя в Храме.
- Хорошо, - прошипел Перт, провожая служительниц Солнца яростным взглядом. - Не могу отказаться от столь лестного приглашения.
Ответа на свою ядовитую реплику он, конечно, не получил. Разве что Килиника осуждающе покачала головой, а Терика неодобрительно поджала губы. Да только Перт всего этого не видел. Несколько долгих мгновений он смотрел на захлопнувшуюся дверь спальни, потом повернулся к кровати, на которой лежала его Ульрика. К глазам подступили слёзы, и будь Кало один, он не стал бы сдерживаться. Однако в присутствие жриц позволить себе заплакать не мог. "Я знал, что рано или поздно потеряю её, только не ожидал, что это случится настолько рано. Улечка моя..." Перт скрипнул зубами, склонился над покойницей, легко поцеловал её в лоб и, прошептав: "Прощай, любимая!", вышел в коридор.
Хлопок двери, прозвучавший в осиротевшем доме как маленький взрыв, лёг на душу финальной точкой, ознаменовав конец очередного жизненного этапа. Зная, что вряд ли когда-нибудь вернётся в этот дом, Каломуш решительно пересёк гостиную, вышел на крыльцо и направился к храмовой площади. Пользоваться порталом, как наверняка сделали это жрицы, он не стал. Хотелось пройтись по шумным бершанским улицам, впитывая особый, ни с чем не сравнимый дух города, поглазеть по сторонам, изображая впервые попавшего в столицу провинциала, и, спрятав глубоко в душе тянущую боль потери, поулыбаться прохожим, которые радовались солнечному дню, первым зеленым листочкам и весёлому щебету неугомонных городских птиц. Отрешившись от всех и вся, маг шёл по столичным улицам к центру. Время от времени он останавливался, чтобы полюбоваться стайкой хлопотливых серых птичек, или молоденькой травкой на газоне, или детьми, что носились по дорожкам сквера, не обращая внимания на сердитые окрики нянь.
В парке, расположенном в пяти минутах ходьбы от храма, Каломуш присел на скамейку, раскинул руки и уставился в высокое весеннее небо. Солнце то и дело скрывалось в пелене лёгких белых облаков, свежий ветерок холодил лицо, а доносившийся с детской площадки смех отзывался в сердце щемящей тоской. Он только что потерял жену, а в самое ближайшее время мог потерять и сына. Жрицы забрали младенца отнюдь не из альтруистических побуждений. И если он не сделает того, что хотят безумные служительницы культа, жизнь его мальчика не будет стоить и фальшивой монеты. "А кстати, чего они от меня хотят? Я, конечно, догадываюсь, но пусть главная желтушница подтвердит мои предположения... Да и выхода у меня иного нет, всё равно я должен явиться перед её капюшоном. Пора!" Маг криво усмехнулся, поднялся и зашагал к Храму, перестав обращать внимание и на прелести весны, и на красоты столицы.
У помпезных, украшенных золотым орнаментом ворот его уже ждали. Молоденькая, судя по голосу, жрица поприветствовала его и пригласила следовать за собой. Они пересекли главный зал храма, внутренний двор и подошли к белокаменному двухэтажному дому, неуловимо похожему на казармы: строгость линий, абсолютно одинаковые окна и полное отсутствие каких-либо архитектурных излишеств. Возле массивной железной двери в центре фасада девушка поклонилась и отправилась восвояси, а Кало толкнул тяжелую дверь и оказался в просторном холле. Направо и налево тянулся широкий коридор - бежевые стены с белыми прямоугольниками дверей, прямо перед ним лестница на второй этаж - широкие каменные ступени, литые перила. У подножия, явно в ожидании, стояла жрица. Она сделала знак магу следовать за собой и, не оборачиваясь, начала подниматься по лестнице. Маг покорно пошёл за ней, решив до поры до времени играть по чужим правилам. Женщина привела его к очередной двери, распахнула её и жестом предложила войти. Кало перешагнул порог и оказался в гостиной, самой обычной гостиной, с круглым столом мягкими диванами и креслами у стен и привычными в быту ликанцев цветами в расписных глиняных вазонах. За столом чаёвничала главная жрица. Маг заинтересованно проследил, как чашка из тончайшего фарфора исчезает в недрах глубокого капюшона и появляется обратно. Сей процесс показался ему забавным, полноватые губы растянулись в улыбке, а настроение чуточку поднялось.
- Завидую Вашему самообладанию, господин Перт, - донёсся из-под свисающих на лицо жёлтых складок глухой, хрипловатый голос. - Смеяться в Вашем положении способен лишь безумец.
- Так с вашими выкрутасами и с ума сойти недолго! - Не дожидаясь приглашения, Кало отодвинул стул с изогнутой резной спинкой, уселся за стол, налил себе чая и взял с тарелки бутерброд с мясом, украшенный веточкой свежей зелени. - Кушать очень хочется, - сообщил он, надкусывая бутерброд. - С самого утра ни крошки во рту не было.
- Да... Хорошими манерами вы не обременены...
- Бросьте, я просто чуть-чуть опередил события: если бы вы не собирались предложить мне чаю, второй чашки на столе не стояло бы. Не так ли?
Жрица пожала плечами:
- Хотела договориться по-хорошему. Но, чувствую, что не выйдет.
- Почему же? - Каломуш поставил чашку на блюдечко и с ехидной усмешкой воззрился на собеседницу. - Ты вернёшь мне сына - я поклянусь не убивать твоих дамочек.
- Говорю же, не выйдет, а жаль... Взять его!
В тот же миг, соткавшись прямо из воздуха, к Перту устремилась магическая сеть но, не долетев до цели пару десятков сантиметров, столкнулась со щитом и с шипением испарилась. Маг презрительно хмыкнул:
- Всерьёз думаешь, что я пришёл к тебе с пустыми руками?
Главная жрица не удостоила его ответом, впрочем, Кало и не собирался ждать: едва попав на территорию храма, он тотчас же начал разыскивать сына. Родная кровь не подвела. Мальчик обнаружился в том самом здании, куда препроводили самого Перта. Правда, охраняли его целых пять боевых магов-жриц, но вступать с ними в поединок Кало не планировал. Просто решил забрать то, что принадлежит ему по праву, и уйти. Не вставая из-за стола, маг переместился к сыну, выхватил из колыбели спеленатое тельце и исчез - жрицы ахнуть не успели.
- Сбежал? - бросила в пустоту главная жрица, откинула капюшон и устало провела по густым русым волосам, собранным в хвост.
- Да, госпожа.
В гостиной материализовалась высокая статная женщина в желтых одеждах.
- Хорошо. Теперь нам остаётся только ждать...
Прижимая к себе свёрток с младенцем, Каломуш шёл по лесной малоезжей дороге. Ещё вчера, размышляя о том, где спрятать Ульрику и сына, он вспомнил о затерянной в дебрях Бершанского леса деревушке. Было в ней всего несколько дворов, кузница и маленький постоялый двор - тайное убежище для тех, кто по той или иной причине оказывался в неладах с законом. Деревенька так и называлась - Убежище. Главной в ней была Зарика Старон - владелица постоялого двора и жена местного кузнеца Кевиша. Колоритная парочка - мужик под два метра ростом с пудовыми кулаками и добродушной улыбкой и миниатюрная женщина со стальными глазами и железной волей - была хорошо известна в определённых кругах. И не только преступных. Кало, например, готов был руку дать на отсечение, что тот же Тарго не раз и не два гостил в Убежище.
В воздухе появились запахи человеческого жилья, донёсся крик петуха, лошадиное ржание, и маг прибавил шаг. День неумолимо клонился к вечеру, а у Перта опять появилось нехорошее предчувствие. С Гедой что-то происходило, что-то непонятное и, пристроив сына, он собирался наведаться к ней. Маг прошёл по шатким деревянным мосткам, перекинутым через мелкую речушку, поднялся на пригорок и остановился, любуясь расположенным в живописной лесной ложбине Убежищем. Добротные деревянные дома с обязательными палисадниками и небольшими огородами, полукругом обступали постоялый двор, выделявшийся резными наличниками и флюгером в виде заморской птицы с длинным разноцветным хвостом. Чуть поодаль - кузница с черепичной крышей и массивной трубой, из которой сейчас валил дым. Возле крайнего из домов играло несколько детей, а на завалинке, то ли греясь под закатными лучами солнца, то ли наблюдая за детворой, сидел старик с длинной седой бородой. В руках у него дымилась трубка.
"Идиллия", - с усмешкой подумал маг, шагнул вперёд, переступив охранный контур деревни, и тут же почувствовал, что оказался под прицелом луков и арбалетов.
Дети мгновенно прервали игру и гурьбой бросились в дом, а курительная трубка старика преобразилась в редкое магическое оружие, которое тоже называлось трубкой и стреляло отравленными шариками. Попав на кожу, шарик растекался по ней и мгновенно впитывался, парализуя жертву. Старик подслеповато прищурился, разглядывая нарушителя границы, а узнав, приветственно кивнул и неожиданно зычным голосом рявкнул:
- Отбой!
Из дома тут же высыпали дети, направленное на мага оружие опустилось - жители, потревоженные внезапным вторжением, вернулись к своим делам.
На пороге гостиницы Кало встретила сама Зарика Старон. Она широко улыбнулась гостю, а увидев младенца, всплеснула руками и, распахнув дверь в общий зал, крикнула:
- Валика! Иди сюда!
Раздался громкий топот, хлопнула дверь и в комнату вбежала босоногая, простоволосая девушка:
- Что случилось, мама?
Девушка откинула свесившуюся на глаза прядь смоляных волос, посмотрела на гостя и точь-в-точь как мать взмахнула руками.
- Господин Перт! С малышом?!
- Этой мой сын... - будто через силу проговорил Кало, подошёл к Валике и протянул ей свёрток. - Его мать умерла, прошу Вас, позаботьтесь о нём. Я знаю, у Вас недавно родилась дочь...
Голос мага становился всё тише, тише и смолк совсем.
- Конечно, господин Перт, - Валика приняла ребёнка и с тревогой взглянула на гостя. - Вам плохо? Вы ранены?
- Нет... - прошептал Каломуш. - Просто устал...
Он тяжело опустился на стул, уронил голову на руки и замер. Его тело было здесь, в уютном зале маленького постоялого двора, а вот сознание - там, в лесу, рядом с Гедой, которая брела навстречу беде, и маг ничем не мог помочь ей. Перед тем, с чем столкнулась его подопечная, он был бессилен.
Глава 5.
Дитя Шуара.
Гедерика Теригорн, единственная и горячо любимая дочь главного старейшины Ликаны, очнулась ото сна где-то в глуши Бершанского леса, на краю большой, основательно вытоптанной поляны. Правда, то, что её зовут Гедерика, равно как и то, что вокруг простирается Бершанский лес, девушка не знала. Лежала себе на боку и смотрела на тёмное кострище, на многочисленные следы ног и копыт и ни о чём не думала. В голове было пусто и светло, как в новенькой, только что выбеленной комнате, где ремонт закончили, а мебель не внесли, и голые стены ничего не могут рассказать о жильцах, которые этот ремонт затеяли. Впрочем, отсутствие мыслей с лихвой заменяли иные ощущения. Геда слышала, как тонкими нитями пробиваются к солнцу ростки, отталкивая микроскопические крупинки земли и с наслаждением вытягивая влагу из сырой земли. Как подрагивают нежные лепестки цветов, приоткрывая сердечки бутонов навстречу ласковым солнечным лучам. Как радостным шелестом листвы приветствуют весну деревья и кусты. Слышала Гедерика и далёкое пение соловья, и щебетанье жаворонка, и стрекотание многочисленного сорочьего семейства, и треск коры, крошащейся под напором острых беличьих зубов, и довольное фырканье ежа, который нашёл улитку и собирался ею полакомиться. Звуки леса умиротворяли, заставляя сердце биться размеренно и ровно.
Лесная идиллия была бы полной, если б к ней не примешивался какой-то посторонний звук. Поначалу едва различимый, он медленно нарастал, словно пожирая остальные, как тля методично и неотвратимо пожирает приглянувшийся ей листок, и вскоре превратился в прерывистый тревожный гул. Гедерика насупилась: хотелось и дальше упиваться мелодией леса, однако, как ни гнала она от себя раздражающий гул, тот ни в какую не желал исчезать. Более того, гул зазвучал громче и через мгновение распался на сотни шепчущих голосов. Женских, мужских, детских. Высокие и низкие, тонкие и басистые, они несли в себе сотни различных эмоций, но произносили одно: "Здравствуй, дитя Шуара".
Что это значит, Геда не задумывалась, однако повторяющаяся на все лады фраза смущала и заставляла нервничать, будто девушка забыла что-то очень-очень важное, то, от чего зависит её жизнь.
- Глупости, - пробормотала она и осеклась: в хоре теперь солировали три женских голоса.
"Здравствуй, дитя Шуара", - настойчиво твердили невидимые дамы, и Геда скорее почувствовала, чем поняла: если не ответить, от неё не отстанут. Вздохнула, сдаваясь, и мысленно произнесла:
"Здравствуйте".
"Ты с нами!" - завопили голоса, и сознание Гедерики заполонил ужасающий вой - невидимки демонстрировали ликование от контакта. Слава Солнцу, вопли быстро смолкли, и в голове зашелестело многогласое бормотание. Геда понадеялась было, что от неё отстали, но зря - три невидимые леди пожелали общаться дальше.
"Ты - недостающее звено", - сказала одна.
"Ты заменишь то, что утеряно", - добавила вторая.
"Ты должна прийти!" - заявила третья.
"Куда прийти?" - без особого интереса спросила Гедерика и, перевернувшись на спину, уставилась в голубое небо, напрочь игнорируя тот факт, что шерстяное платье, в которое она была одета, всё больше и больше намокает от росы.
"Мы ждём тебя дома".
"Ты дитя Шуара и сумеешь найти путь".
"Ищи энергетические перекрёстки".
Над поляной кружилась небольшая пёстрая птица, и Геда, забыв о голосах, стала с интересом наблюдать за её пируэтами. Птица то замирала на месте, часто-часто махая крыльями, то поднималась вверх, почти теряясь в кроне раскидистой липы, вновь опускалась, зависала в полуметре от земли и крутила головой, словно что-то искала. Следить за ней было куда интереснее, чем слушать непонятные речи, однако невидимки не отступили. Голоса стали громкими и колючими, заставляли вздрагивать от каждого слова.
"Ты часть целого!"
"Ты не можешь жить сама по себе!"
"Шуар не простит! Его магия покарает тебя!"
"Вы что, угрожаете мне?" - возмутилась Гедерика, но объясняться с ней никто не собирался. Невидимки приказывали, жёстко и властно, точно имели на это право.
"Вставай и иди!"
"Если не сумеешь сама, мы поможем найти нужную точку!"
"Да вставай же, неразумное дитя! Тебе нужно торопиться!"
Геда хотела спросить, почему ей вообще надо куда-то идти, но в последний момент передумала. Вместо этого поднялась и пошла, не зная куда и зачем. В конце концов, любоваться природой и слушать мелодию леса можно было и на ходу. Чем девушка и занялась, благо голоса, удовлетворённые её покладистостью, наконец-то замолкли, и в голове опять стало пусто и светло. А лес всё пел и пел, и его захватывающая мелодия несла душе теплоту и очарование лета. Гедерика словно перенеслась на пару месяцев вперёд, она слышала, как шелестит густая листва, как стрекочут неугомонные кузнечики, а перед глазами пёстрым вихрем носились бабочки-шоколадницы. Да и сам воздух светился мириадами радужных искр, точно какой-то чудаковатый маг поднялся в небо и вытряхнул над лесом мешок разноцветной пыльцы. Это было настолько чудесно, что Геда приоткрыла рот от восхищения и остановилась, а потом подняла руку и попыталась поймать хотя бы одну сверкающую песчинку, но те раз за разом проходили сквозь ладони.
- Жаль, что вы не настоящие, - одними губами произнесла девушка и зашагала дальше, любуясь нереальной красотой искорок, но больше не пытаясь дотронуться до них.
- Геда! Подожди!
"Вот кто их звал?!" - возмущёно воскликнула первая невидимая леди.
"Такие проныры всегда появляются не вовремя", - согласилась вторая.
"Убить их и все дела!" - с непререкаемой убеждённостью припечатала третья.
Дамы кричали так громко, что Гедерика сбилась с шага и остановилась, растеряно глядя перед собой. Мужской голос, позвавший её, "стараниями" Оникса она не узнала, произнесённое им имя - тоже, поэтому кто там стоит за спиной девушку не заинтересовало. Да и что говорят голоса, волновало мало. А вот то, что вопли невидимок в очередной раз прервали мелодию леса - очень. Однако говорить что-либо или делать Геда не собиралась, поскольку из опыта предыдущего общения с фантомными женщинами знала: в конце концов они замолчат сами. "Нужно лишь подождать", - решила Геда, но её желания остались лишь её желаниями. У невидимок имелось собственное мнение на сей счёт, и они не постеснялись его высказать, причём поддержали их все остальные невидимки. Многоголосый гул, словно цунами, обрушился на ликанскую магичку, заставив зажмуриться и затаить дыхание. Что именно кричали голоса, понять было невозможно, да Геда и не пыталась. В ней вдруг вскипело и забурлило раздражение, пока ещё неосознанное и слабое, но уже острое, как бритва. Где-то в районе солнечного сплетения стало нестерпимо горячо, а мгновение спустя жар растёкся по телу горячими тонкими ручейками, принуждая назойливые голоса смолкнуть и что-то неуловимо меняя в самой Гедерике. Тёмная чужеродная магия пульсировала в венах, покалывала кожу, заставляла волосы на голове шевелиться. Было в ней что-то до боли родное, забытое, и если б не громкое пение птиц, не назойливое стрекотанье кузнечиков, не эта настырная мелодия леса, она обязательно вспомнила бы, узнала....
За спиной прозвучали шаги и мужской голос произнёс:
- Леди Гедерика, с Вами всё в порядке?
"Как некстати!" - с досадой подумала девушка и скривилась как от зубной боли: голоса леса и голоса людей в её сознании слились в жутковатую какофонию, но, хвала Солнцу, звучащую достаточно тихо. Лишь три голоса привычно выделялись на общем фоне.
"Он пришёл, чтобы помешать тебе уйти!" - взъярилась первая леди.
"Ты должна вернуться домой!" - прорычала вторая.
"Убей их и шагай дальше!" - проявила завидную категоричность третья.
"Убить? Почему бы и нет". Геда усмехнулась, тряхнула короткими волосами и медленно повернулась к окликнувшему её мужчине, который тут же подался назад, точно узрев пред собой чудовище. "Это я-то чудовище? Вот мерзавец!" И, кипя от праведного негодования, Гедерика подняла руку, мысленно повторяя слова заклинания, любезно продиктованные ей первой леди-невидимкой. А мужчина смотрел ей в глаза и не делал попыток защититься.
- Берегись!
Возглас коренастого гнома с окладистой бородкой и выбивающимися из-под шляпы тёмно-жёлтыми волосами сбил боевой настрой. "Что я делаю? Зачем мне их смерть?" - мелькнула и пропала нелепая мысль, и волна тёмной жгучей магии хлынула из ладони, накрыв обоих мужчин вместе с их лошадями. Магический выплеск принёс с собой облегчение, спокойствие и некую отрешённость.
"Ты весьма оригинальна, дитя Шуара", - прошелестела первая леди.
"Разберёмся со всем потом, когда она будет дома!" - с нетерпением произнесла вторая.
"Почему она не убила их? Это не правильно", - недоумевала третья.
- Уйдите. Вы мне надоели, - одними губами прошептала Гедерика и, как ни странно, невидимки замолчали. То ли сказали всё, что хотели, то ли решили не злить девушку.
"Плевать!" Геда окинула бездыханных мужчин равнодушным взглядом и зашагала дальше. Куда и зачем, она по-прежнему не задумывалась, да и в конечном итоге, ей это было без разницы.
Тягучая муть заклинания сковала эштенца, повалила на колени, а потом и на бок. Веки отяжелели настолько, что удерживать их открытыми стало невозможно. Зрительный контакт прервался, незнакомая магия подавила эмоциональную связь со спутником, и накатило одиночество, гнетущее и тревожное. Чуткие ноздри жадно втягивали воздух, пытаясь уловить знакомый запах, а перед внутренним взором возникло радостное сердцу воспоминание: светловолосый эльфёнок с восторженными синими глазами прижимает ладошки к груди. "Папа, это он? Мой эштенец? Спасибо! - Маленький шажок, лёгкое касание и высокий, мило щебечущий голосок. - Здравствуй, Ано, я так ждал нашей встречи. Надеюсь, тебе нравится твоё имя? Я буду заботиться о тебе, даю слово!"
Йолинель сдержал обещание. Они вместе больше шестидесяти лет, и все эти годы эштенец купался в заботе и понимании. Ано сроднился со своим чутким и добрым спутником и не представлял себе жизни без него. А ещё он считал, что всегда сумеет предупредить своего эльфа об опасности. Так что же случилось в этом треклятом лесу? Почему верный конь почувствовал колдовство только тогда, когда оно вступило в силу? Или темноволосая человеческая девчонка одним своим присутствием парализовала его мыслительные процессы?
Ано напряг литые мышцы и с трудом, но оторвал голову от земли. Отдышался, рывком поднялся на ноги и только потом открыл глаза. Магички рядом не оказалось, что, несомненно, радовало. Как противостоять непонятной магии эштенец не знал, даже закрыть Йоля собой не получилось бы. Атака девчонки походила на утренний туман, клубящийся у земли и покрывающий собой всё сразу: и дороги, и луга, и реки. Если бы Ано умел говорить, он бы выругался, а так лишь раздражённо фыркнул и, покачиваясь, приблизился к эльфу. Вытянул шею, осторожно коснулся губами холодной щеки. Горячее дыхание оживило едва заметную вязь на коже, по изогнутым линиям пробежали зелёные искорки, и синие глаза распахнулись.
- Ано... - Эштенец удовлетворённо вздохнул и оскалил крупные зубы. - Рад тебя видеть, приятель, - немного хрипло продолжил Йоль и сел, вяло глядя по сторонам. Но едва взгляд наткнулся на гнома, оцепенение и слабость как рукой сняло: - Най!
Эльф вскочил и одним прыжком оказался рядом с напарником. Приложил ухо к его груди, пытаясь уловить сердцебиение, и облегчённо выдохнул:
- Жив. - Йолинель обернулся к эштенцу: - Я займусь Наем, а ты - его конём.
Ано ткнулся носом в плечо приятеля, призывая не нервничать, и гордой поступью направился к могучему жеребцу гнома, лежащему на земле, словно отколовшаяся от горы глыба. Слава Великому лесу, магия человечки почти развеялась, и тело вновь слушалось беспрекословно, разве что лёгкая скованность мыслей напоминала о недавнем кошмаре. Ано понимал, что едва Найлин очнётся, напарники бросятся за девчонкой, и дал себе слово, что сделает всё, чтобы не допустить её новой атаки. Успокоенный этой мыслью (долго волноваться эштенцы не умели) Ано приступил к выполнению задания. И если для приведения жеребца в чувства эштенец использовал врождённую магию, то Йолинель обратился к подручным средствам. Достал из нагрудного кармана крохотный серебряный флакон, отвинтил крышку и влил в рот Наю две капли бесцветной жидкости с ароматом луговых трав. Короткое заклинание, усиливающее действие эликсира, и Найлин Батор пришёл в себя.
- Кто она, Йоль?
Эльф осуждающе качнул головой: в этом был весь Най. В первую очередь дело - остальное, включая собственную жизнь, потом. Впрочем, и сам Йолинель был таким, поэтому причитать на тему "Тебе нужно отдохнуть" не стал, а сосредоточился на вопросе: "А действительно, кто она?" Первородный вздрогнул, вспомнив горящие багрово-красным пламенем глаза девушки, её мертвенно бледную кожу и короткие змеящиеся волосы. Он никогда не видел, не слышал и не читал ни о чём подобном.
- Возможно, Гедерика использует запретную магию.
Най недоверчиво хмыкнул, сел скрестив ноги и водрузил на голову слетевшую при падении шляпу:
- Не смеши меня, Йоль. Девчонка с рождения жила под опекой Тель. А мы с тобой прекрасно знаем, кто такая Теверель Доро! Да стоило в доме Совета запретную книгу только открыть, как об этом узнала бы и она, и король Фалинель! Поверь мне на слово, запретная магия здесь не причём. Не знаю как сказать, только глядя на Гедерику, я чувствовал... Внутри неё прячется нечто непонятное. Нечто мрачное и тёмное. Она не человек, Йоль!
- Аккуратней с сенсационными заявлениями, - осадил друга эльф. - Не хватало, чтобы нас обвинили в опорочивании семьи главного старейшины Ликаны.
- О-ё-ё... Это что же получается? Кто-то из их семейки сходил на сторону? Или младенца подменили? Не верю, что жрицы Солнца не в курсе. А это значит...
- Значит, нужно держать рот на замке!
- Не нуди, Йоль. Своими соображениями я ни с кем делиться не собираюсь. Только с тобой.
Йолинель нервно провёл ладонью по волосам и уселся на траву рядом с напарником:
- Меня больше волнует, как мы девчонку поймаем.
- Для начала хорошо бы узнать, кто она, а потом решать, как её ловить.
- Легко сказать. Лично я с подобными существами сталкиваюсь впервые. А ты?
- Ну, честно говоря, я на тебя надеялся. Ты ж всё время книжки читаешь.
- Ясно... Знаешь, что я думаю, - после небольшой паузы произнёс эльф. - Тель знала, что с Гедерикой что-то не так, поэтому и сидела столько лет в Бершане. И травяной сбор, что она так настойчиво нам пихала, наверняка не простой.
- А ведь и правда... - Най просунул пальцы под шляпу и почесал затылок. - Вернёмся в Бершан?
- И признаемся в провале задания? Ни за что!
- Н-да, согласен, не вариант. Да и не только перед Теверель стыдно. Тарго, небось, над нами до конца дней подтрунивать будет - завалить первое самостоятельное задание!
- И я о том же. - Эльф вздохнул, бросил взгляд на мирно пасущихся коней и предложил: - Давай исходить из самого худшего. Предположим, что Тель всё-таки прозевала воспитанницу, и она каким-то образом освоила запретную магию. Вопросы, когда и зачем, опустим. Главное, что запретная магия изменила её суть.
- Погоди! А как быть с тем, что ты ощущал Гедерику как родича?
Йолинель нахмурился:
- Нет у меня объяснений. Раньше я воспринимал её как человека, а теперь вижу в ней родича. Кровь первородных сияет, как маяк в ночи, словно Геда чистокровная эльфийка. Только запятнавшая свою ауру тёмным колдовством. И эта тьма колышется и разрастается, грозя со временем поглотить её целиком.
- А вдруг это дело рук Оникса?
- Хочешь сказать, что мальчишка с помощью какого-то заклинания превратил Гедерику в монстра? Да ещё породнил этого монстра с эльфами? Абсурд! Чтобы настолько изменить тело человека, нужен запредельно сложный и длительный ритуал, куча магов и ворох подручных средств, которые ещё отыскать надо...
- Это по твоему мнению, - с кривой ухмылкой заметил гном. - Может, в Ордене чистого духа нашли более простой способ. Что мы знаем об их магии? Ни-че-го!
- Даже если на секунду представить, что ты прав, появляется множество вопросов. Например: почему Орден, имея в своём распоряжении столь выдающихся магов, до сих пор на побегушках у сатрапа? С таким потенциалом нужно мир захватывать, а не ютиться в захудалом Геббинате, где, кроме обители, только десятка три крестьянских дворов!
- Так может их мало?
- Кого?
- Фантошей. - Найлин похлопал себя по карманам, вытащил тонкую изящную трубку и шёлковый кисет. Он знал, что напарник терпеть не может его вредную привычку, поэтому отсел чуть в сторону и, с предвкушением набивая чашечку сухими табачными листьями, принялся развивать свою мысль. - Орден создаёт фантошей лет триста, так? Поначалу их были единицы. Скорее всего, процесс не сразу пошёл на лад, это ж тебе не табуретку выстругать. Столько факторов учесть надо - мрак! Да и теперь, насколько нам известно, Кальсом продаёт в год не больше десятка. Что из этого следует?
- То, что процесс создания фантоша долгий и трудоёмкий.
- Ага. Но это не всё. Если подсчитать количество фантошей, выпущенных за триста лет, их окажется не больше трёх тысяч. На армию не тянет, не находишь?
- Не нахожу. - Йоль недовольно посмотрел, как гном зажигает огонь и раскуривает трубку, и поднял глаза к небу. - Три тысячи сильных магов - огромная мощь. Да и кто знает: быть может, за стенами Геббината ждёт своего часа ещё пара-другая тысяч фантошей!
- Жуть... - протянул Найлин и поёжился, словно ему вдруг стало очень-очень холодно. - Если так, то дела Федерации плохи.