Селнир Дестаната завтракал. В небольшой, роскошно обставленной столовой кроме него находились лишь тёмные безмолвные тени - фантоши. Они не спускали глаз с хозяина, готовые в любую минуту выполнить любой приказ: и чаю подлить, и слугу нерадивого убить, причём и то и другое - качественно, быстро и без эмоций. Сатрап скользнул взглядом по замершим и, казалось, не дышавшим фигурам. "Как, скажите на милость, Кальсому удаётся превращать людей в живые куклы? Что он делает с ними? Какой магией пользуется? Или у них всё же где-то что-то остаётся? Взять хотя бы Оникса..." Вспомнив эльфёнка, сатрап поморщился. Его до сих пор преследовала мысль, что отдав сыну уникального фантоша, он совершил ошибку. Уж больно привязался Дигнар к мальчишке, уж больно трясся над ним, а Селнир по личному опыту знал: над чем больше всего трясёшься, то быстрее всего и теряешь... Взять хотя бы его любимую жену Калидо, единственную женщину, которую он любил. И как любил! Пылинки сдувал, на руках целыми днями готов был носить, лишь бы изящные ножки не устали. Ради неё горы бы свернул, да только недолго счастье длилось. После рождения наследника, Калидо захворала и тихо-тихо угасла. И под страхом смертной казни, и за баснословное вознаграждение никто, никто не смог ей помочь! Ни искусные лекари, ни маги, ни бабки-знахарки. Никто! И от чего умерла жена сатрапа, тоже не выяснили. Ибо ни с чем подобным не сталкивался ни один из приглашённых врачевателей. Только знахарка, настолько старая, что сама свой возраст забыла, бормотала что-то насчёт живой мертвечины и пожирателей душ, однако кто будет слушать полусумасшедшую старуху, которая сама во дворец притащилась? Её и к больной-то с опаской допустили, скорее от безысходности, чем в надежде на помощь.
После похорон Селнир словно заледенел. Он и раньше-то на эмоции был скуп (только с женой позволял себе расслабиться), а теперь и вовсе ожесточился. Придворные порой разговаривать с ним боялись: чуть что не так - на виселицу или, если повезёт, в бессрочную ссылку. Весь дворец на цыпочках ходил, шёпотом разговаривал, а обязанности свои и слуги, и министры старались выполнять безукоризненно: кому хочется раньше времени с жизнью проститься? А когда траур по безвременно ушедшей правительнице закончился, Селнир с головой в работу ушёл. И сама сатрапия внимания требовала, и о будущем нужно было позаботиться: продолжая политику отца и деда, он начал масштабную подготовку к захвату Федерации. А потом и Ликаны. Только бы времени хватило! Несмотря на то, что в роду их жили долго - что дед, что отец до двухсот дотянули - проблема долголетия сатрапа очень и очень заботила. Особенно в последние лет десять-пятнадцать, когда выяснилось, что сынок его, единственный наследник и продолжение любимой женщины, особым умом не отличался и оставить такому огромную страну, Селнир побаивался - развалит, оглянуться не успеешь! Конечно, можно было жениться вновь и зачать другого наследника, но один взгляд на возможных претенденток приводил сатрапа в бешенство. Ухоженные, расфуфыренные и слащавые девицы вызывали у него почти физическое отвращение, а сознание заполняла одна горькая и злая мысль: эти похотливые суки живы, а моя Калидо ...
В общем, вариант с повторной женитьбой сатрап рассматривать перестал. А что касается Дигнара, так и с его "недалёкостью" Дестаната смирился, решив, что если сын у него не удался, то внук обязательно удастся. Тем более если его матерью станет молодая, здоровая и, что важно, умная девушка. Гедерика подходила по всем параметрам. Недаром шпионы почти два года наблюдали за девчонкой. Единственный минус - дар слишком уж сильный. Но и это не так страшно. Селнир был бы плохим правителем, если б не знал, как на самом деле обстоят дела с магами в его стране: обладатели самых сильных даров были занесены в специальный реестр и за ними велось негласное наблюдение. Так что гипотетические магические способности наследника помехой не станут, а, скорее, упрочат его положение. Главное, учителя толкового найти.
По губам Дестанаты лёгкой тенью скользнула улыбка. Ещё дней пятнадцать-двадцать и свадебный поезд достигнет ворот Исанты. На следующий день состоится тиратская часть бракосочетания, остальное же дело техники - молодые делят постель и месяцев через девять-десять во дворце появляется новый житель. "А вдруг родится девочка? - Лоб сатрапа пересекла морщина, а фантоши напряглись, почувствовав недовольство своего хамира. - Нет, девочку лучше не надо! Вдруг она будет похожа на Калидо? Зачем бередить старые раны?"
Сатрап нахмурился. Прошло больше четверти века, как умерла жена, а он всё никак не мог забыть её. Порой Селниру казалось, что смерть возлюбленной - лишь пустой ночной кошмар, что сейчас она войдёт в столовую, одарит его загадочной, чуть печальной улыбкой, сядет рядом и станет пить свой любимый вишнёвый чай. Сатрап с безотчётной надеждой взглянул на двери, и те внезапно отворились. Дестаната вздрогнул и невольно выругался, увидев Кальсома, давнего друга семьи и главу самого влиятельного в Тирате ордена.
- Простите, Ваше величество, но дело не терпит отлагательств. Нам нужно поговорить.
Появление мастера заставило Селнира забыть и об умершей жене, и о неродившихся внуках. Он указал мастеру на стул, приглашая присоединиться к чаепитию, приказал фантошу поставить на стол второй прибор и сосредоточенно взглянул на волнистые края капюшона - манера мастера прятать лицо раздражала, но за годы знакомства сатрап привык разговаривать с "невидимым" собеседником, и раздражение стало привычным, почти незаметным эмоциональным фоном всех их бесед. Однако сегодня капюшон особенно разозлил Селнира. Захотелось подойти к Кальсому, сдёрнуть эту дурацкую маскировочную тряпку и посмотреть в глаза. Не в те пылающие угольки, что время от времени виднелись в глубине складок, а в настоящие, голубые-карие-зелёные (или какие они там у него!) глаза. "Интересно, видели ли его лицо отец или дед? Или его подмастерья? Хоть кто-то! Или он настолько уродлив, что стыдится своей внешности? Или красив как бог и боится ослепить нас своим великолепием? А может, он и не человек вовсе..."
Последнее предположение заставило Дестанату едва заметно скривиться. Кальсом заметил его гримасу и, сев за стол, спокойно поинтересовался:
- Вы недовольны мной, Ваше величество? Я чем-то обидел Вас или неуважение ненароком выказал? Так выскажите свои претензии, со мной можно говорить прямо, поскольку, смею надеяться, мы с Вами всё ещё друзья, или, на худой конец, просто цивилизованные люди...
- Перестаньте, Кальсом. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к Вам! Или мне снова нужно повторить, что, несмотря на все Ваши заморочки с внешностью, я считаю Вас одним из немногих людей, кому доверяю как себе?
Дестаната едва заметно качнул головой, сделал глоток вишнёвого чая и аккуратно поставил чашку на блюдце. Фантош сейчас же долил ему ароматного напитка, а перед Кальсомом поставил розетку с душистым цветочным джемом и трехъярусную вазу с эльфийскими сладостями, которые тот обожал.
- Иногда мне кажется, что любовь к сладкому Ваша единственная слабость, - заметил сатрап, улыбнулся уголками губ и продолжил: - Не в этом ли кроется истинная причина Вашего горячего желания завоевать Федерацию? Геббинат обзаведётся собственной кондитерской, и каждое утро будет начинаться у Вас с чашки горячего чая и булочек с неповторимым эльфийским вареньем.
Сатрап ухмыльнулся, довольный собственной шуткой, но ответного смешка от мастера не дождался. Кальсом глотнул чая и, когда чашка вернулась из путешествия в недра его капюшона и опустилась на блюдце, проговорил:
- У меня плохие новости, Селнир. Очень плохие. Ваш любимый и единственный сын убит эльфийским шпионом на территории Ликаны. Крепитесь!
- Что?! - От лица Дестаната отхлынула кровь, и он стал походить на тяжелобольного пациента, чудом пришедшего в себя после длительного беспамятства. - Вы... Откуда Вы знаете?.. Дигнар...
Дрожащей рукой сатрап потянулся к чашке, сжал её расписные, почти прозрачные стенки и поднёс к губам. Да только напиться ему не удалось. Хрупкий фарфор не выдержал давления, треснул и раскололся, поранив пальцы. Чай выплеснулся на домашний светло-серый костюм, из порезов выступила кровь, но Селнир не почувствовал боли. Невидящими глазами он смотрел, как мельчайшие рубиновые капельки собираются в тонкую струйку, которая стекает на ладонь и смешивается с тёплым чаем... Смерть сына кардинальнейшим образом влияла на его планы, заставляла срочно что-то менять, а сатрап очень не любил, когда события вырываются из-под контроля.
- Постой! - Дестаната вытер раненую руку о полу рубашки и горящими глазами уставился на мастера: - Откуда ты узнал о его смерти? Когда ты успел присоединиться к делегации? Или же ты решил пошутить?!
В последнем вопросе сатрапа явно слышалась угроза, но Кальсом лишь укоризненно покачал головой.
- Не кипятитесь, Ваше величество. Почувствовав беспокойство, я решил проверить, как дела у Дигнара, и отправился в Ликану. Я пытался защитить его, но увы... Эльфийский шпион, известный в Ликане как Каломуш Перт, секретарь Совета, направил мой смертельный шар в твоего сына. Дигнар скончался у меня на руках.
- А фантоши? Почему твои хвалёные куклы не спасли его? Почему они допустили смерть своего хамира? Дрянные, как выяснилось, они телохранители! Ты берёшь за них кучу денег, а на деле они монеты медной не стоят. А у Дигнара их было пять! Почему ни один не среагировал? Даже твой необыкновенный Оникс! Кстати, где он? Раз мой сын мёртв, значит, эльф снова стал моим. Как и планировалось.
- Это как раз вторая плохая новость, Ваше величество. Оникс погиб.
- Что!? - Сатрап поднялся, с грохотом отодвинув стул. - Что ты сказал?
- Оникс погиб, - послушно повторил Кальсом, с неподдельным интересом наблюдая, как багровеет лицо сатрапа, а его глаза наливаются кровью.
- Недоумок, - прохрипел Селнир, почти лишившийся голоса от досады и злости. - Как он посмел угробить моего Оникса? Кретин! Так и знал, что не стоит идти на поводу у мальчишки. Раз в жизни дал слабину и вот результат!
Дестаната зло скрипнул зубами, упал на стул и вперил требовательный взгляд в Кальсома:
- Как это случилось?
- Дигнару стало скучно и верный друг Шанир организовал для его развлечения поединок фантош - нефас. Ума не приложу: где ему удалось отыскать нефас? И знал ли он, что её яд смертелен для эльфов?
Рука в тонкой коричневой перчатке потянулась к чашке, длинные пальцы сжали фигурную ручку, аккуратно подняли и поднесли к губам, точнее к краям глубокого капюшона. У Селнира, который не отрываясь смотрел на собеседника, промелькнула совершенно посторонняя мысль о том, что из-за дурацкого капюшона мастеру, наверное, ужасно неудобно пить и есть. Да и смотреть на мир через узкую щёлочку радости мало. "Вот бы узнать, снимает ли он капюшон в Геббинате? Или и там ходит закутанный с ног до головы. Прямо как жрицы Солнца! Стоп! А не они ли стоят за убийством Дигнара и Оникса? Кому как ни этим сучкам выгодна смерть моего сына? Поставить мою страну на грань гражданской войны, довести до смуты, до грызни за власть... Ослабить и, наплевав на договор, напасть! Вдруг за моей спиной они сговорились с эльфами и теперь, празднуя победу, смеются над доверчивым сатрапом? Но зачем тогда убивать Оникса? На их месте я бы вернул эльфёнка родственничкам, в знак дружбы и серьёзности намерений... Или желтопузые что-то пронюхали о его особых способностях? Но тогда его тем более не следовало убивать! Главная жрица была бы рада такому подарку..."
Сатрап растерянно потёр лоб, не замечая, что пачкает его кровью из ранок, и пристально всмотрелся в тёмную фигуру перед ним. За всю историю их знакомства, то есть со дня его рождения, Селниру ни разу не удалось уличить мастера во лжи, как, впрочем, и отцу с дедом. Именно поэтому сатрап мог рассчитывать на откровенность, по крайней мере, рассказ Кальсома будет очень близок к истине.
- Рассказывай по порядку! Чтобы понять, кто истинный виновник смерти Оникса и Дигнара и принять правильное решение, я должен знать всё!
Реакция сатрапа порадовала мастера. Потрясённый неожиданной смертью сразу двоих значимых для него существ Дестаната сумел удержаться от истерики, взять себя в руки и теперь старался найти выход из практически тупиковой ситуации. Кальсом поставил фарфоровую чашку на блюдце и неторопливо заговорил, начав с того, как Ланир Ужага встретился с Дигнаром в Бершанском лесу.
- Значит, ты путешествовал по Ликане в образе самого загадочного в Тирате шпиона... - выслушав мастера, задумчиво проговорил Селнир, посмотрел на незаметно заменённую фантошами чашку, но пить не стал - он чувствовал, как сильно дрожат руки и боялся выдать себя, показать слабость перед мастером, который (кем бы он на самом деле не являлся) прежде всего был его подданным. На несколько тягучих, гнетущих минут в столовой воцарилась тишина. Прилагая неимоверные усилия воли, Дестаната пытался успокоиться, не начать крушить всё подряд, не впасть в истерику, недостойную правителя огромной страны.
Кальсом же напряженно ждал, когда Селнир справится с чувствами и сможет адекватно отреагировать на две смерти, что затронули не только лично его, но и весь Тират - единственный наследник престола мёртв и если (не дай Боги!) что-то случится с сатрапом, страна окажется на грани гражданской войны. Тут не до завоеваний! А Кальсома как раз завоевания и интересовали. Он столько лет потратил на то, чтобы подвести правителей сатрапии к мысли, что им должен принадлежать весь Иртан, что их род призван повелевать людьми, а нелюди должны либо стать рабами, либо умереть. Именно благодаря его советам и магической поддержке род Дестаната сумел не только захватить, но и удержать треть Иртана, создать государство, способное соперничать с Ликаной и Федерацией, а главное - побеждать. Пограничные стычки с федералами подтверждали это, и в перспективе Кальсому уже виделись пленённые эльфы и руины Картра. Однако неожиданная смерть наследника стала существенной угрозой его планам. Во-первых, могла измениться обстановка в самом Тирате, а во-вторых, Дигнар, по уши влюбившийся в эльфа-фантоша и до дрожи возненавидевший жену-ведьму, мог стать его единомышленником в деле борьбы с нелюдями и превращении сильных магов в фантошей. Мастер надеялся, что Исанта объявит войну Картру сразу после свадебных торжеств, но, похоже, вместо веселья столицу ждал траур, а вместо военной кампании карательные меры. Впрочем, вторая смерть, смерть фантоша-эльфа, наоборот играла ему на руку - потеряв фантоша, обладающего уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру, сатрап наверняка захочет другого такого же эльфёнка. А где его взять, кроме как в Федерации?..
- ...Саттолов!
Кальсом чуть заметно вздрогнул: с головой погрузившись в размышления, он не заметил, как Селнир, всё же сумевший взять себя в руки, начал отдавать приказы.
- Хочу услышать их версию событий, - пояснил сатрап, наблюдая, как фантош водит ладонью над его раненой рукой и порезы заживают прямо на глазах. - Пусть Шанир расскажет нам о нефасах.
Лицо Селнира приобрело хищное выражение, и Кальсом внутренне улыбнулся. Род Саттолов, не менее богатый и знатный, чем род Дестанат, был его давним и сильным противником. Он не жалел, что, обосновавшись в Тирате, оказал поддержку правящей на тот момент династии, хотя мысли о заговоре и смене власти нет-нет да и проскальзывали, всё-таки маги в роду Саттолов рождались сильнее и умнее, чем у Дестанат. "Но и влиять на таких сложнее", - успокоил себя Кальсом и недовольно поморщился: за годы и годы знакомства с Саттолами ему не удалось ни в доверие к ним втереться, ни расстроить их дружбу с Дестанатами. И вот сегодня у него наконец-то появился шанс опорочить Шанира в глазах сатрапа, а если получится, то и обвинить его в смерти Оникса, которая повлекла за собой нервный срыв и трагическую гибель Дигнара.
В ожидании Саттолов Кальсом и Селнир молчали. Думали. Строили планы, изредка поглядывали друг на друга, но заговаривать не спешили. Минут десять в столовой стояла напряженная, выжидательная тишина, а потом двери отворились и на пороге появились министр с сыном. Оба почтительно склонили головы, приветствуя сатрапа, дождались ответного кивка и прошествовали к столу.
- Вы хотели видеть нас, Ваше величество, - проговорил Саттол-старший, демонстративно не замечая Кальсома. - Мы готовы дать Вам полный отчёт о поездке, закончившийся столь трагично. Приносим Вам свои соболезнования.
Отец с сыном снова синхронно склонили головы, а сатрап недовольно скривил губы.
- Спасибо, - буркнул он и пристально взглянул на Шанира: - Рассказывай!
Молодой человек на миг опешил, но быстро собрался и смело взглянул на сатрапа - юлить, интриговать было бессмысленно, а придумать мало-мальски приличную легенду не хватило времени. Да и Ужага, свидетель поединка Оникса с нефас, загадочным образом исчез, и никто из верных Саттолам людей (читай шпионов) не мог найти ни единого его следа. "Если сатрап доберётся до Ланира раньше нас - он молчать не станет!" - сделал вывод Саттол-старший, и они решили рассказать всё как есть. В конце концов, действовал Шанир в интересах наследника, спасал от одержимости игрушкой, пытался беду предотвратить. Даже собственными фантошами пожертвовал. Но увы! Ненормальная привязанность к Ониксу, словно тяжелая болезнь, ослабила Дигнара, свела с ума и... убила.
- Садись и рассказывай! - повторил Селнир и махнул рукой в сторону стульев. - Я хочу знать мельчайшие подробности последних дней жизни моего сына. - Как вышло, что вместо того чтобы ехать в Исанту во главе свадебного поезда, он оказался в ликанском захолустье?
Взгляд сатрапа прожигал до костей, Шаниру даже показалось, что температура в столовой повысилась на десяток градусов. Спина молодого человека стала влажной, но он упрямо выпрямился и твёрдо начал:
- Наши неприятности начались ещё в Бершане...
Внимательно выслушав сына министра, Дестаната задумчиво потёр лоб: хитрый юнец представил события таким образом, что выходило будто Дигнар сам виноват. Впрочем, истина в его словах была: ненормальная любовь к Ониксу возникла у наследника, что называется, с первого взгляда. Едва увидев фантоша-эльфа, наследник захотел получить его в своё безраздельное пользование. Но тогда и мастер, и сатрап решили, что это обычная блажь избалованного мальчишки. Кто мог подумать, что Дигнар так прикипит к живой кукле, что обо всём на свете забудет?! И о долге перед страной, и о приличиях, и о молодой, симпатичной жене, и о договорённости с отцом. Хотя договорённость - отдать купчую, подтвердив тем самым права наследника на Оникса - сатрап выполнять не собирался. Оникс с его уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру был нужен ему самому, особенно если учесть, что наследник у него получился не ахти какой. Только и годен на то, чтобы жениться, внуков зачать и... уйти с политической сцены.
Селниру только в страшном сне могло присниться, что его недалёкий, но обладающий огромным самомнением и гонором сын взойдёт на престол. Здесь ни советники, ни фантоши не помогут. Два, три, десяток неверных решений и лет через пять-шесть сатрапия развалится на множество мелких государств, как полтысячи лет назад... Дестанате даже думать об этом не хотелось! Он был просто обязан воспитать нормального наследника и очень надеялся, что брак с Гедерикой даст ему нужный человеческий материал. "Будет рожать, пока не родит кого надо!" - думал сатрап, составляя брачный договор, а теперь планы рухнули, и у него не осталось никого, кто хотя бы теоретически мог претендовать на тиратский престол. И хуже всего то, что исчезла его "таблетка долголетия". Бестолковый сын не уберёг, сломал дорогую, нет, бесценную вещь и сам сдох! "И поделом ему! Плохо только, что наследника зачать не успел. Но ..." Мысль, внезапно посетившая сатрапа, на первый взгляд показалась безумной, однако обдумать её со всех сторон не мешало. Дестаната с хищническим интересом оглядел Саттола, и тот побледнел как мел, интуитивно чувствуя, что задумка повелителя ему не понравится.
"Сейчас как скажет..." - Молодой человек опустил глаза, пытаясь успокоиться, но Дестаната промолчал. Зато заговорил Кальсом:
- Значит, смерть Оникса должна была стать благом для Дигнара?
- Да! - Шанир встрепенулся. - Я обязан был помочь другу избавиться от пагубной страсти к игрушке. Если бы не племянник госпожи Тель, со временем он бы успокоился, заинтересовался прелестями молодой жены и забыл об эльфёнке. Мне было больно смотреть, как сильный и решительный человек растекается сладким киселём...
- Хватит! - прервал его сатрап. - Дигнар мёртв, нечего ему и льстить! Лучше скажи, откуда ты узнал, что яд нефас смертелен для эльфов?
- От Ключа. Куклы господина Кальсома просто кладезь ценной информации! - Шанир подчёркнуто вежливо поклонился мастеру. - Я задал нужный вопрос и получил ответ.
"Вот же интриган малолетний! - почти восхитился мастер. - Сейчас договорится до того, что я виноватым окажусь. Жаль, что он не служит мне. Жаль, что придётся его убить. И чем быстрее, тем лучше".
- А где нефас взял? - продолжил допрос сатрап. - Мне как-то не верится, что Ликана, при всей своей любви к федералам, кишмя кишит нелюдями. Особенно, если учесть, что нефасы давние враги эльфов, и ушастые на протяжении веков безжалостно уничтожали их.
Шанир позволил себе едва заметно улыбнуться.
- Вы можете не верить мне, Ваше величество, но я действительно нашел нефас в Бершанском лесу. Сия особь была слаба, почти беспомощна, и мои фантоши легко справились с ней. Именно находка нефас натолкнула меня на мысль, как избавить Дигнара от его пагубной страсти к кукле. Мы с нефас договорились: она убивает эльфа, а я кормлю её и отпускаю восвояси.
"Зря я не рассказал Саттолу про исключительные способности Оникса. Возможно, он поделился бы новостью с сыном и тот не стал бы прикладывать столько усилий, чтобы избавить наследника от "пагубной страсти". До этого он великолепно приглядывал за Дигнаром. По совести, его благодарить надо... Не будь Оникс столь ценным экземпляром, я бы так и сделал, но... "
- Не стоило тебе убивать эльфёнка. - Дестаната вперил тяжелый взгляд в Шанира. - У меня были на него свои планы, ты же нарушил их. А ты знаешь, как я не люблю, когда что-то идёт не так, как я задумал.
Сатрап замолчал, не сводя с Саттола-младшего карих глаз, таких же, как у покойного наследника. Только Дигнар никогда не умел так смотреть - словно огнём прожигать, в самую душу заглядывать.
- П-простите, мой господин, - срывающимся голосом произнёс Шанир, лихорадочно соображая, что такого особенного было в эльфёнке. Особенного настолько, что его смерть, похоже, волновала сатрапа больше, чем смерть собственного сына.
- Чуть позже я расскажу, как ты искупишь свою вину, - задумчиво разглядывая молодого человека, проговорил Дестаната и перевёл взгляд на Саттола-старшего. - Смерть Дигнара - тяжёлый удар для меня, но рассказ Шанира убедил меня, что его гибель - результат его же необдуманных действий. С завтрашнего дня в Тирате объявляется траур по безвременно почившему наследнику престола. Погребение тела состоится через день, а войну Федерации мы объявим через две недели, то есть сразу по окончанию траура.
Саттол-старший почтительно склонил голову, показывая, что готов выполнить всё, что от него требуется, а Кальсом внутренне ухмыльнулся: его планы по уничтожению Федерации и, в первую очередь, ненавистных эльфов вновь были в силе, а видения руин Картра - ярки как никогда.
- Свободны! - махнул рукой сатрап, отпуская мастера и Саттолов, и мысленно обратился к Б арсу, старшему из своих фантошей: "Выясни, где разместили лже-Гедерику и её наперсницу, я желаю разделить с ними трапезу".
- Будет исполнено, хамир.
Фантош тенью скользнул в дальний угол столовой и исчез за потайной дверью, а Селнир, допив давно остывший чай, поднялся и не торопясь направился следом за Саттолами и Кальсомом. Его путь лежал в южное крыло дворца, в покои, где разместили Теверель Доро и лже-Гедерику. Прежде чем принять судьбоносное решение, он хотел взглянуть на обеих женщин, побеседовать с ними и, если получится, договориться миром, а на нет и суда нет.
Возле входа на женскую половину сатрапа ждал фантош.
- Я предупредил их о Вашем визите, хамир.
Барс поклонился хозяину и пошёл вперёд, показывая дорогу. Машинально кивнув, Селнир последовал за ним. Длинные белые волосы, собранные в хвост, ярким всполохом пробегали по широкой спине к тонкой талии и крепким бёдрам, подчёркивая физическое совершенство игрушки. К тому же Барс был умён, как сто эльфийских мэтров, покорен и безропотен как ягнёнок и опасен, как голодный тигр-людоед. При мысли, что это идеальное во всех отношениях существо принадлежит ему целиком и полностью, у сатрапа скулы от восторга сводило. "Любопытно, если предел его совершенству? Что будет, если поставить перед фантошем воистину невыполнимую задачу? - в который раз задался вопросом Селнир и покосился на остальных телохранителей. Он не раз спрашивал об этом и их, и самого мастера, но ответ: "Невыполнимых задач нет", - его не устраивал, а выяснять, что будет, на практике отчего-то не хотелось.
- Ещё умрут, а мне потом за новых платить, - еле слышно проворчал он и чуть не врезался в спину остановившегося перед дверями Барса.
- Прошу Вас, хамир.
Фантош отворил перед ним тяжелые витражные двери и, склонив голову, шагнул в сторону.
Комнаты женской половины дворца почти не отличались от комнат мужской - та же кричащая роскошь, обилие ярких ковров и гобеленов, огромное количество дорогих, но совершенно бесполезных безделушек. Сатрапу, с детства привыкшему к пестроте и блеску дворцовых покоев, комната, где разместили "вдову" его сына и эльфийку, показалась вполне обычной, а вот на гостей она произвела неизгладимое впечатление. Даже сейчас, спустя пару часов после приезда, на лицах женщин читалось недоумение, правда, причины, что его вызвали у Тель и Алемики были разные. Бывшая горничная никак не могла поверить, что можно жить в такой вызывающей роскоши, а эльфийка чувствовала себя так, словно оказалась в дорогом мебельном магазине, на сезонной распродаже вышедшей из моды мебели и сопутствующих ей товаров.
Скользнув оценивающим взглядом по удивлённо-настороженным лицам женщин, сатрап прошествовал к столу, царственно склонил голову перед Теверель и, не дожидаясь её реакции, повернулся к Алемике. Высокий, статный мужчина с тёмными волосами, чуть тронутыми сединой, пронизывающим взглядом и тонкими хищными губами показался девушке пугающе красивым и отчего-то необычайно жестоким, больше похожим, не на лидера огромного государства, а спустившегося с небес бога, бога войны и возмездия. В тот же миг недоумение на лице лже-Геды сменилось паникой. И несчастная, на долю которой за сегодняшнее утро и так свалилось множество неожиданностей, в основном, неприятных, не выдержала. Забыв о приличиях, этикете и хороших манерах, она закрыла лицо руками и горько заплакала.
С немым укором Тель взглянула на сатрапа и бросилась к своей подопечной. Села рядом, приобняла за плечи и стала что-то ласково шептать в ухо, осторожно гладя по полосам.
Селнир же смотрел на рыдающую девушку и с изумлением осознавал, что впервые за много лет ему не противны её слёзы, что он хотел бы оказаться на месте эльфийки, провести рукой по чёрным густым волосам, посадить малышку на колени и прижать к себе, защищая от невзгод и напастей...
"Стоп! Куда это меня понесло?!" - изумился сатрап и, резко развернувшись, направился прочь из комнаты.
Барс распахнул перед ним дверь, и, только выйдя в просторный светлый коридор, Дестаната сообразил, что несостоявшаяся сноха неуловимо напоминала ему Калидо, его единственную любовь, его безвременно почившую жену.