Тёплым весенним вечером Петр Петрович неспешно прогуливался по аллее возле своего дома.
- Пётр Петрович! - окликнул его кто-то сзади.
- Я за него, - ответил Петр Петрович, оборачиваясь.
- Вы Пётр Петрович Вяземский? - переспросил вежливый старичок, в сером двубортном костюме.
- Ну, я, - ответил Вяземский.
- Позвольте представиться, - вежливо склонил голову незнакомец, - Кей Кайсар, представитель фирмы "Фортуна и Ко".
- Опять эти западные штучки, - недовольно скривился Вяземский.
- Ну почему же западные? - возразил Кайсар, - фирма наша международная, ну а я так вообще уроженец востока.
- Для восточного человека вы неплохо говорите по-русски.
- Всё в этом мире относительно, - ответил Кайсар, - для вас я с востока и неплохо знаю русский язык, а для профессора русской филологии из города Владивосток я уже буду с запада и ошень пльохо гаварить па рюськи. Всё, уважаемый Пётр Петрович, в этом мире относительно.
- И относительно чего я вам понадобился?
- Скажу прямо. Нам стало известно, что вы принципиально не играете ни в какие лотереи.
Пётр Петрович посмотрел на ближайшие кусты в надежде обнаружить легко выламываемое, но увесистое полено для прогона западно-восточного шпиона вдоль аллеи и дальше, на сколько дыхалки хватит.
Словно прочитав его мысли, Кайсар тут же выпалил:
- Ведь вы сами позавчера это высказали на заводском собрании!
- Это когда нам эти два сопляка втюхивали очередной лохотрон?
- Зачем говорить такие обидные слова? - демонстративно обиделся Кайсар, - Победители честно получают свои выигрыши.
- Петр Петрович, - развел руками Кайсар, - ну скажите, почему вы так не любите лотерею.
- Потому, что это неправильно! Нельзя человеку получать что-то, ничего не дав взамен. От этого общество только разлагается. Вон до чего страну довели со своими халявщиками и лохотронщиками.
- Но почему же не давая ничего взамен? - Кайсар виновато склонил голову, словно принимая на себя ответственность за всех халявщиков и лохотронщиков всей страны, - человек ведь лотерейный билет всё-таки покупает.
- Вот за это вас и надо гнать поганой метлой, - не унимался Вяземский, - вы прямо в подсознание человеку вписываете, что можно нечто ценное получить за копейки.
- Скажите, уважаемый Пётр Петрович, а имеет ли человек право получать подарки?
- Ну... Подарки другое дело.
- Только из искреннего уважения к вам, - склонил голову Кайсар, - я не стану применять вашу же логику по отношению к подаркам. А ведь согласитесь, что при таком подходе и подарков делать нельзя.
- Зачем же так буквально... - пошел на попятную Вяземский, - подарки это иное...
- Тогда как вы отнесетесь к тому, что наша фирма сделает вам подарок?
- Подарок? Мне? За что?
- За вашу принципиальность.
- Принципиальность? - опешил Вяземский, - Что, собственно, вам от меня надо?
- Чтобы вы приняли наш подарок, - слегка поклонился Кайсар, и словно предвидя возражение, добавил, - вы самый принципиальный противник нашего бизнеса. А мы уважаем наших оппонентов. Потому, что они указывают нам на наши недостатки, направляя нас на более правильный и честный путь.
Пётр Петрович не найдя что ответить, выпалил:
- Вот только слово "честный" тут употреблять не надо!
- Как вам будет угодно, - вежливо кивнул головой Кайсар, - но, надеюсь, вы не станете спорить, что, критикуя нас, вы способствуете повышению общественной морали?
- Ну... - замялся Вяземский, - если посмотреть с этой стороны... то... да...
Еле заметная дрожь прошла по телу Кайсара. Но он быстро совладал с эмоциями и спокойным движением руки извлек из кармана черную продолговатую коробочку с золотой надписью "Breguet" . Не успел Вяземский охнуть, как коробочка сама собой раскрылась...
Эти часы Петр Петрович полюбил, будучи еще просто Петенькой, трёх лет отроду, категорически не желающим засыпать летним вечером на дедушкиной даче. Когда у дедушки иссяк весь запас сказок, он просто взял в руки первую попавшуюся книгу и начал ее читать. Книга оказалась томиком Пушкина. Понятно, что Петенька ничего не понял из услышанного, но в его цепкую детскую память навсегда врезались строки "Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед". И весь остаток лета на все завтраки-обеды-ужины Петенька приходил со скороговоркой "брегед-обед"...
Вторая встреча с таинственным Брегетом произошла у Пети в школе, когда он уже самостоятельно читал поэму "Евгений Онегин". И снова, единственным, что врезалось ему в память, были онегинские часы марки "Брегет"...
Третья же встреча с Брегетом произошла у Петра Петровича буквально неделю тому. На завод, где Вяземский работал главным технологом, прибыла зарубежная делегация. Какой-то немецкий концерн, из чьего названия он запомнил только ге-ем-бе-ха, разместил на заводе крупный заказ. Ну и прагматичные немцы решили проверить, как приумножают их капиталы. Вот у одного из немцев Петр Петрович и увидел эти часы. Немецкий инженер, заметив, что Вяземский всё чаще посматривает на его руку, молча расстегнул кожаный ремешок и протянул Петру Петровичу свой Breguet. Естественно, что это сопровождалось кратким, но предельно понятным словом "посмотреть", возможно, единственным русским словом, которое немец выучил за неделю пребывания в России.
Ах, что же это за часы... Чтобы владелец мог, как следует, налюбоваться работой швейцарского механизма, часы были закрыты прозрачными стеклами с обеих сторон. Даже циферблат был сделан маленьким кругляшом и смещен в сторону, чтобы не закрывать обзор самого главного - точной швейцарской механики. А уж в точной механике Петр Петрович разбирался получше тех же швейцарцев, просто ту точную механику, которую делал он, не принято показывать на всеобщее обозрение.
Ну а то, что у часов маленький циферблат - так никто ж вам не мешает дополнительно положить в карман китайские электронные часы с большим дисплеем и даже с подсветкой. Если конечно вас интересует то, как время летит мимо вас, а не то, как вы сами грядете сквозь покоренное швейцарским Брегетом время.
Итак, на дне футляра лежали золотые часы, а на внутренней стороне открытой крышки было золотым тиснением написано "Breguet-7037" и чуть ниже "Петру Петровичу Вяземскому от корпорации Фортуна и Ко".
Вяземский собрал всю свою волю в кулак и сурово спросил:
- А если я откажусь?
- Тогда мы обратимся к администрации вашего завода, чтобы вручить вам наш подарок в торжественной остановке, - отчеканил Кайсар, но тут же смягчил тон и добавил, - Петр Петрович, поймите меня правильно, мы лишь маленький филиал большой фирмы. И если главный офис дал нам команду вручить этот подарок, то мне ничего не остается, как это выполнить.
- Ладно, давайте ваш подарок. Один черт не отстанете. - Тяжело выдохнул Вяземский, прикинув, сколько водки ему придется "выставить" в случае, если Кайсар всё-таки обратится к администрации. - А что в замен? Подписаться кровью на пергаменте из кожи белого единорога?
- Зачем же кровью? - улыбнулся Кайсар, - обычной авторучкой на бумаге. Сами понимаете, я же должен отчитаться перед начальством.
Кайсар вынул из кармана лист бумаги и авторучку. Снова угадав мысли Петра Петровича, он тут же добавил:
- Никаких текстов мелким почерком. Обычная расписка.
- А это что? - насупил брови Вяземский, показывая бумажку, прикрепленную скрепкой к расписке.
- Да так, - виновато потупился Кайсар, - как я уже говорил, наша корпорация занимается организацией лотерей. Ну и понятно, что всем нашим клиентам мы вручаем лотереи. Ну, так принято. Мне велели вручить вам, дражайший Петр Петрович, часы с лотерей в придачу, вот я их и вручаю с лотереей в придачу. Вы ж понимаете. Впрочем, если желаете, то можете лотерею переподарить кому-то другому. Или просто выбросить. Главное, что вы ее от меня получили. А уж как вы с ней поступите, это ваше личное и суверенное дело.
- Да давайте вашу чертову лотерею в придачу... - махнул рукой Вяземский.
- Вы и не представляете, с каким удовольствием, я выполняю вашу просьбу, - улыбнулся Кайсар.
Через час, Кайсар уверенной походкой шагал по длинному коридору. Тяжелые дубовые двери, возле которых он проходил, совершенно не отличались одна от другой и не имели никаких опознавательных табличек или знаков. Тем не менее Кайсар безошибочно нашел нужную дверь.
- О! Кайсар, а мы тебя уже заждались! - буквально прокричал тощий старичок в черном сюртуке с серебряными пуговицами, - Да что мы, тебя ждет даже журналистка из Правительственного Пасквилянта.
- Здравия желаю господин Цукуси, - Кайсар слегка поклонился старичку, а повернувшись к журналистке просто расцвел в улыбке, - привет Тессочка!
- Вы знакомы? - Цукуси с явным удивлением посмотрел на Тесс.
- За восемьсот лет работы в журналистике, можно познакомиться хоть с кем, - улыбнулась ему в ответ Тесс.
- Кайсарчик, - хитро подмигнула ему Тесс, - Ну, как тебе это удалось? До тебя 38 агентов 3 года искушали этого Вяземского. И никакого результата. А тут десять минут и всё.
- Тесс, только не без этих журналистских глупостей, - ледяным голосом ответил Кайсар, - я этого не люблю. Напиши своим читателям, что на протяжении трех лет, 39 лучших агентов нашего отдела искушали самого ярого противника лотерей на этой планете. Его матёрость доходила до того, что он целый год не пил пива только потому, что тогда все доступные ему производители пива проводили розыгрыши каких-то призов.
- Да? - изумилась Тесс.
- А ты думала, - хмыкнул Кайсар, - это ж всё-таки последний принципиальный противник лотерей на планете. Более упрямых клиентов мы не знали за всю нашу историю. Ну а мне просто выпала честь выполнить завершающий этап многоходовой спецоперации блестяще проведенной агентами нашего отдела. Так и напиши в своей статье.
- Кайсарчик... - смерила его плотоядным взглядом Тесс, - ты просто прелесть.
- Я знаю, - демонстративно потупил взор Кайсар, - кстати, может ли скромный агент Кайсар рассчитывать на ужин со столичной журналисткой.
- Что за вопрос! - заерзала на стуле Тесс, - только ты дашь мне отдельное интервью для раздела светских безобразий.
- Говорильня не мой профиль, - скривился Кайсар, - я лучше немножко пошалю, а ты всё это красиво опишешь в своем Пасквилянте.
- Ночной разгул лучшего агента Департамента искушений, - вскочила Тесс, - статья на целый разворот.
- Нет, - замотал головой Кайсар, - лучше столичная красотка искушает искусителя.
- Вау! - аж подпрыгнула Тесс, - два разворота с иллюстрациями! И пусть эта рыжая сучка удавится от зависти!
Когда Кайсар и Тесс уже собрались уходить, Цукуси тихо, но властно сказал: